П. СОЛОВЬЁВА (Allegro).
ЖИЗНЬ ХИТРОЛИСА.
с рисунками Бенжамена Рабье.
ИЗДАНИЕ «ТРОПИНКА».
Типография П. П. Сойкина. Спб., Стремянная ул., собств. д., № 12.
Приключение первое. Три окорока господина Изенгрина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
3 |
Приключение второе. Хитролис и Звонкопевъ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
10 |
Приключение третье. Как Хитролис провёл продавцов рыбой . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
23 |
Приключение четвёртое. Как Изенгрину было вежливо отказано в его просьбе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
28 |
Приключение пятое. Как Изенгрин ловил рыбу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
33 |
Приключение шестое. Как Гордоклюв стащил сыр у старушки и как Хитролис стащил его у Гордоклюва . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
40 |
Приключение седьмое. Поцелуй синицы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
46 |
Приключение восьмое. Изенгрин и Хитролис в кладовой у мужика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
52 |
Приключение девятое. Клятва Изенгрина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
59 |
Приключение десятое. Тигрик, Хитролис и колбаса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
69 |
Приключение одиннадцатое. Как Тигрик потерял хвост . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
77 |
Приключение двенадцатое. Как Хитролис обманул мужика, и что из этого вышло . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
85 |
Приключение тринадцатое. Как Благород, Изенгрин и Хитролис охотились вместе и как они разделили добычу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
95 |
Приключение четырнадцатое. Как Хитролис с Изенгрином попали в колодец и как они оба из него вылезли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
104 |
Приключение пятнадцатое. Жалоба Изенгрина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
111 |
Приключение шестнадцатое. Зуб Рычлая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
123 |
Приключение семнадцатое. Как Звонкопев, Кубышка и другие дамы пришли требовать отмщения за смерть Кудахты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
133 |
Приключение восемнадцатое. Как Хитролис угостил мёдом Бура . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
143 |
Приключение девятнадцатое. Как Хитролис угостил Тигрика мышами . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
153 |
Приключение двадцатое. Как Толстун привёл Хитролиса на суд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
163 |
Приключение двадцать первое. Суд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
171 |
Приключение двадцать второе. Как Хитролис покинул королевский двор с Бэлэном и Сероскоком, и как Бэлэн вернулся ко двору один . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
187 |
Приключение двадцать третье. День, начавшийся хорошо и кончившийся плохо для Хитролиса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
198 |
Приключение двадцать четвёртое и последнее. Раскаяние . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . |
211 |
Однажды Хитролис шёл утренней порой,
К соседу-волку шёл голодный, и печальный.
Хвост — вниз, шерсть тусклая, а сам такой худой.
Волк Хитролису родственник был дальний.
Пришёл. В чём дело — понял волк.
Волчицу под бок толк!
И с мордою притворно-милой,
Любезно говорит: «Племянник, рад тебе!
Ну, как твои дела? Устал? Не по себе?
Скажи нам, почему вид у тебя унылый?
«О да, не по себе, и я совсем ослаб»,
Ответил Хитролис. Не поднимая лап,
Он в домик волка вполз, уселся, огляделся.
Ветчинный окорок на потолке виднелся,
За ним ещё другой и третий. Стройно, в ряд
Они душистые и сочные висят.
Волк, взгляд его поймав, участливо спросил:
«А ты не завтракал?» — «Не ел я и не пил»,
Ответил Хитролис, — «вот скоро двое суток».
«Да ты не шутишь ли?» — «Мне, дядя, не до шуток»,
«Ну, Жиремонда, ты нам масла разогрей
И сжарь племяннику крысёнка поскорей.
Ты церемониться напрасно б с нами стал:
Сам видишь: раз глотнуть, крысёнок очень мал».
А Хитролиса и смущало,
Что волк давал ему так мало.
Прекрасный окорок дразнил воображенье;
Его попробовать, вот было б наслажденье!
Взор к потолку подняв и сморщив нос слегка:
«Уж больно хороши у вас окорока»,
Промолвил он, слюну обильную глотая.
«Да, очень недурны» хвастливость не скрывая,
Ответил Изенгрин. «Но слишком близко к входу
Они у вас висят: здесь всякого народу
Проходит множество: всех голод одолел.
На вашем месте бы я поскорей их съел.
На славу всем родным я дал бы угощенье!»
«Нет, для домашнего они употребленья
Все предназначены», волк сухо отвечал.
«Так я бы спрятал их, а сам бы закричал,
Что воры наглые всю ветчину украли,
И кушал бы её без страха и печали».
«О чём тут толковать? Ведь мой запас ветчинный,
Я сам его и съем, а страх твой — беспричинный».
Ни слова Хитролис на это не сказал.
Крысёнка тощего уныло доглодал
И с грустною мечтой о вкусном, сочном мясе,
Хвост жалко опустив, побрёл он восвояси.
Но в жизни Хитролис не стерпит неудачи:
Привык он разрешать труднейшие задачи
И на другую ночь, незримый, втихомолку
Тропою тёмною пошёл он прямо к волку.
Какая тайная и важная причина
Влекла его опять к жилищу Изенгрина?
Конечно, ветчина. Стараясь быть потише,
Полез на домик он, там сел на плоской крыше,
Проделал в ней дыру, снял петли с потолка,
— И вылезли на свет ночной окорока.
Добычу вкусную взвалив себе на плечи,
Он поспешил домой. Восторженные речи
Его там встретили жены и двух детей.
С душою преданной и нежною своей
Была супругою примерной Эрмелина.
Счастливая семья: два маленькие сына
Родителей своих пленяли дух и взор.
Был старший — Худород, меньшой — Сверлизабор.
Разрезан окорок, и началась потеха.
Как много было тут весёлых шуток, смеха!
Все вволю кушали, все были рады, сыты.
Печаль минувших дней и голод — позабыты.
Вот, вздёрнув острый нос, блестящий щуря глаз
И хвост свой выставив трубою напоказ,
Вновь Хитролис бежит к жилищу Изенгрина.
Его там встретила ужасная картина:
Проснулся утром волк и, кражу увидав,
Взревел и проявил во всю свой волчий нрав.
Так зарычал, завыл протяжно, страшно, злобно,
Что задрожал весь лес. «Ах, дядя, неудобно
Лежать так на земле, привстаньте!» — говорил
С участьем Хитролис. «Не надо тратить силъ
На гнев. Скажите мне, да что у вас случилось?
Я, как услышал вой, так сердце и забилось».
Под лапку дядюшку приподнял он слегка.
А дядюшка рычал: «Р-р! Р-р! Окор-р-рока!»
«Ужель окорока причиною печали?»
«Ну да, окор-р-рока: их у меня укр-р-рали!»
Тут принял Хитролис вид ласково-лукавый
И понимающий: «Вы, дядюшка, со славой
Могли б актёром быть: разыграно чудесно!»
«Что ты за вздор несёшь?» — «Мне, дядя, очень лестно,
Что принят мой совет. Уж больше из воровъ
Никто к вам не придёт искать окороков.
Вы в безопасности, ручаюсь головой.
Кто не поверит вам, такой услыша вой!»
Несчастный Изенгрин ужасно разозлился,
Так зарычал, что чуть совсем не подавился.
На выручку ему пришла его жена:
«Как дурно, Хитролис», — промолвила она,
«Над тем, что мы в беде, — смеяться, зубы скалить.
И огорчённых нас ещё насмешкой жалить.
Когда б у нас теперь висел окорочок,
Ведь мы бы и тебе отрезали кусок».
«Ах, тётя милая, ужасно я жалею:
Вам раньше б выполнить блестящую идею,
Теперь же предстоит починка потолка
И не вернёте вы свои окорока».
Так молвил Хитролис и тонко улыбался.
Тут понял Изенгрин, что Лис над ним смеялся.
И мрачно прорычал: «Пусть бережётся вор!
Везде за ним следить я стану с этих пор.
Дождётся от меня достойной он расплаты
И как бы не пришлось на шкурку класть заплаты!»
Послушал Хитролис, смешок свой пряча в лапку,
И повернул домой. Там сена взял охапку,
Улёгся, пользуясь полдневной тишиной,
И вспоминал сквозь сон про подвиг свой ночной.
Была пора весны. Луга зазеленели,
В листочках новеньких весь лес защеголял,
А в птичьем обществе из тех, кто не умели
И даже вовсе петь — всяк песни сочинял.
В один прекрасный день, любуясь на извивы
Игривого ручья, искать себе поживы
С весенней бодростью стремился Хитролис,
Как опытный актёр идёт из-за кулис.
Он шаг направил свой из леса в луг соседний.
Качалорогов там, помещик не последний,
Имел усадебку, при ней земли не мало.
Земля ему за труд сторицей возвращала.
В Качалороговской усадьбе всё на диво:
Здорово, правильно, обильно и красиво.
Едва цветы в саду фруктовом облетели,
Как завязи гурьбой все веточки обсели.
Сидят зелёные, как пуговицы, в ряд,
Об урожае говорят.
Коровы важные, весёлые телята,
А дальше лошади и с ними жеребята,
Со звонким ржанием брыкаясь на бегу,
Среди обильных трав пасутся на лугу.
Курчавою толпой друг к другу тесно жмутся
Бараны. Блеянья дрожащие несутся.
К побегам молодым курчаги так и льнут.
Собаки умные их зорко стерегут.
А что за рай в саду: там овощи с цветами
Растут и пёстрыми сменяются рядами.
Найдёте куколь вы, и ветреницы цвет,
Нарциссы, ирис, мак, — чего-чего там нет!
И сам подсолнечник, весь в новом облаченье,
Так жаром и горит, — ну, просто загляденье!
В шиповник розовый вся изгородь одета.
Боярышник в снегу от кружевного цвета.
Повсюду дышит тмин, укроп и зверобой.
От запахов дрожит весь воздух голубой.
А загляните-ка в усадьбе в кладовые:
Там сало глыбами, как горы меловые,
Дичь, мясо всякое. Могу уверить вас:
Я право не видал во сне таких колбас.
Всё Хитролиса там манило и пленяло,
Но что его ещё сильнее привлекало,
Так это — птичий двор. Там гордые всегда
Ходили петухи. Как шарики катились
Цыплята пухлые. Кричали: «Как куда?»
Толстушки-курицы, а дальше копошились
Утята жёлтые, гусь жирный выступал,
И всякий пел, кричал, свистел, шипел, клохтал.
Как было б хорошо не сала и не дичи
Стащить семье, а взять живой для них добычи.
Для кражи выдался удобный очень час;
Хозяин сам ушёл с рабочими как раз,
Хозяйка в монастырь пошла на богомолье.
Средь беззащитных птиц разбойнику приволье!
Старуха древняя осталась лишь одна
В усадьбе. Чуть жива уселась у окна,
Да где ж ей уберечь хозяев от покражи:
Прядёт, а ведь сама своей не видит пряжи.
Всё было б хорошо, да вот беда одна;
Плетни колючие. Положим, вышина
Не важная: перескочил бы смело,
Перемахнул бы враз, легко, да вот в чём дело:
Его внезапное такое появленье
Кур, уток и гусей в ужасное волненье
Наверно приведёт. Заклохчут все в тревоге,
Шум, гам, погоня, крик, — тогда давай Бог ноги!
Прославить лисий род была его мечта,
А тут не унесёшь, пожалуй, и хвоста.
Всё это Хитролис соображал, уныло
Шагая вдоль плетня. Вдруг радость озарила
Всю морду рыжую: в том месте, где вода
С весенней силою из-под плетня бежала,
Отверстие в земле глубокое зияло.
Немного тесный ход, да это не беда,
И Хитролис юркнул туда в одно мгновенье.
Для шкурки не могло не выйти поврежденья.
Зато тихонько он пролез на птичий двор
И очутился там, где мог до этих пор
Бывать лишь в сладком сне и радужных мечтах.
Однако вид его смутил всех кур. «Ах, ах!
Куда! Ах, караул!» со всех сторон кричали,
Бросались, бегали и крыльями махали.
Всем петухам петух, известный Звонкопев,
Дремал себе в тени, немного осовев
От полдня жаркого. В испуге он проснулся,
Услышав куриц крик, весь вздрогнул, покачнулся
На твёрдых, как янтарь, с полосками, ногах,
Блестящий глаз открыл, стряхнул позорный страх
И бросился вперёд, взметая гребень красный,
Все перья распушив, и гневный и прекрасный.
«Кто? Где и что за шум?» спросил престрого он.
«Ваш крик и беготня нарушили мой сон».
И птиц испуганных он оглядел сурово.
Кубышка, старшая, тут попросила слова:
«Понятны станут вам все наши охи-ахи.
Когда я вам скажу, что мы в ужасном страхе».
«Чего боитесь вы?» — «Все видим до одной
Как бродит у плетня украдкой зверь лесной.
«Кубышка милая, при всём к вам уважении,
Вы бредите, прошу простить за выраженье.
Ну обратите же ваш благосклонный взор
На частый наш плетень, на крепкий наш забор.
И в прошлом бы не мог, не может и теперь
Через ограду к нам пробраться хищный зверь»
«Однако этот страх был вызван не напрасно,
Да вот, опять, опять я вижу очень ясно:
Где дягиля цветы так пышно разрослись,
Рыжеет шерсть его, наверно это лис.
Тут понял Хитролис, что скрыться невозможно,
Из-под густых цветов он вылез осторожно,
И вымолвил: «Привет, достойный Звонкопев!»
На шпоры встал петух, с трудом смиряя гнев,
А Хитролис к нему: «Оставьте гнев напрасный,
Что было, то прошло, поверьте, друг прекрасный.
Ужели вы ещё не знаете, мессир,
Что на земле для всех объявлен вечный мир?»
На что ему петух с насмешкой возразил:
«Я очень вести радъ», но вид не изменил.
«До сей поры от льва» Лис молвил, «начиная,
И до кузнечика — у всех была иная
Судьба. Отныне же настанет примиренье,
И волк исполнится к овце благоволенья.
Пришёл век золотой звериного народа.
Я к вам от короля являюсь, Благорода,
Чтоб новость сообщить и передать поклон».
«Так кланяйся скорей и, поздорову, — вон!
У здешних не видать к тебе расположенья.
Заметят, — не уйдёшь тогда без поврежденья».
Покорно Хитролис и тихо произнёс:
«Уйду я, Звонкопев, но вот один вопрос,
Нет, лучше я скажу: к вам просьба на прощанье».
«Скорее, не тяни!» — «Имею я желанье
Услышать голос ваш, одно ку-ку-ре-ку.
Без пения порой впадаю я в тоску.
В лесу где музыку мне взять? Со всех сторон
Я слышу хриплый крик и карканье ворон,
А эти иволги, скворцы и соловьи…
Увы! Заменят ли их жалкие тви-тви
Которыми они кичатся напоказ,
Могучий голос ваш, как медный трубный глас!»
«Вот как, и это всё?» промолвил Звонкопев,
Под лестью сладкою всю хитрость проглядев.
«Спою!» и, гребень свой закинув с видом важным,
Весь двор он огласил «ку-ку-ре-ку!» протяжным.
«Недурно», похвалил с улыбкой Хитролис,
«Но с вашим пением проснулись, понеслись
Воспоминания исчезнувших времён:
Ах, как он дивно пел, отец ваш, Светлозвон!
Артист! Он звук давал всегда с таким уменьем,
Что все прохожие внимали с восхищеньем.»
Тщеславный Звонкопев, задетый за живое,
Запел опять и пел звучней и громче вдвое.
А Хитролис: «Теперь вам лучше удаётся,
Но всё же разница большая остаётся.
Ведь ваш отец имел особую методу.
При мне он говорил пришедшему народу:
«Когда я пением окрестности пленяю,
Чтоб лучше петь, глаза я плотно закрываю.»
И правда, как он пел — я видел сам не раз,
А вот, как вы — он пел, не закрывая глаз.»
«Чтоб было легче петь с закрытыми глазами,
Поверить трудно мне.» — «Не смею спорить с вами,
Но только это так.» Тут в страхе заклохтала
Кубышка. Этого ещё не доставало:
Перед предателем глаза закроет он!
Но Звонкопев тот миг был слишком увлечён
Своим тщеславием, забыл всю осторожность,
Хотел испробовать последнюю возможность,
Сомкнул сильней глаза и в полном увлеченье
Стал громко звук тянуть. Тянул, тянул… мгновенье,
Прыжок, — и Хитролис мчит сына Светлозвона,
Ни курам, ни гусям не сделавши поклона.
Тут куры, индюки, три юных петуха
И гуси — все кричать. Как ни была глуха
Старушка с пряжею, что у окна сидела,
Но даже и она расслышала в чём дело.
Увидела, как Лис через забор махнул,
И дребезжащий крик пронёсся: «Караул!»
И вот, со всех сторонъ
Бегут. Вооружён
Кто вилою, кто колом,
Кто топором тяжёлым.
А мельник пса спустил.
Из всех собачьих сил
Помчался Мордолай.
Кругом и крик и лай.
Бегут, вопят гурьбой:
«Держи, держи, разбой!»
И по полям звенит:
«Лис петуха умчит!
Хитролис летел
В крике, шуме, гаме,
Словно луг горел
Под его ногами.
Вот и лес встаёт
Тёмною щетиной.
Пир весёлый ждёт
С верной Эрмелиной.
Позади народ
Отстаёт с позором.
Что-то Худород
Со Сверлизабором?
Заждались небось!
Не отец ли мчится?
В поле вкривь и вкось
Пыль за ним дымится.
Заметает след,
В стороны ныряет.
Отдых и обед
Лиса ожидает.
Но, близость своего почуявши конца,
Вдруг сделал Звонкопев последнее усилье,
Перехитрить сумел он Лиса-хитреца
И, вздёрнув судоржно трёпаные крылья,
«Мессир», он прохрипел, «я умереть готов,
Но раздражает крик и наглость мужиков.
Чего они орут: „Украл он петуха!“
В том, что вы сделали, не вижу я греха.
Когда вы будете там дальше, над откосом,
Вы крикните: „Украл и перед вашим носом.
Петух и потроха, и перья — это чьё?“
Унизьте, вас молю, всё это мужичьё!»
Довольно простоты порой на мудреца,
Так нам пословица народная вещает.
Знать, помутился ум у Лиса-хитреца
И Звонкопевову совету он внимает.
Он жаждет торжества, и в сердце нет сомненья.
Унизить всех врагов — какое наслажденье!
Поднявши хвост трубой, он замер над откосом
И крикнул: «Да, украл — и перед вашим носом!»
Но только лишь успел он челюсти разжать,
Как Звонкопев — бежать.
И, перья пёстрые роняя по дороге,
Скорей давай Бог ноги!
На кедр развесистый с разбега он взлетел
Захлопал крыльями и весело запел:
«Ты говорил, что всем объявлен вечный мир?
Так это в честь его задать хотел ты пир,
С женою и детьми зажарив петуха?
Как жаль, — не удалось. Ку-ку-ре-ку! Ха-ха!»
«Не вышло», Хитролис промолвил не без злобы.
«Бывает не всегда всё то, что быть могло бы.
Дал провести себя: не многого я стою.»
И мрачно он понёс домой брюшко пустое.
А Звонкопев спешил скорей на птичий двор.
Мелькали в воздухе шипы загнутых шпор,
Взвивался длинный хвост, и громко, на скоку,
Всем встречным он кричал: «Ура! Ку-ку-ре-ку!»
Не каждый день обед готовит Эрмелина.
Тощает Хитролис, тощают оба сына.
Не каждый день обед готовит Эрмелина.
Тощает Хитролис, тощают оба сына.
Суровая зима. Что делать? Чем помочь?
Попряталась вся дичь, зверки уходят прочь
И забираются в глубокие землянки.
Один седой мороз обходит все полянки.
На скотный двор попасть, — вот было бы прекрасно!
Но дома мужики, идти небезопасно.
Псы чуткие сидят и бродят вдоль ограды.
Все Лиса затравить от скуки будут рады.
Худеют и жена, и дети на глазах,
Тускнеет шерсть у всех на спинках и хвостах.
Скулит Сверлизабор и хнычет Худород.
Смотреть на них нет сил… Что за тяжёлый год!
Раз утром Хитролис выходит из жилища,
Промолвив: «Я приду, и всем нам будет пища.
Из леса вышел он и нюхает везде:
На кочках, средь кустов и в стынущей воде.
Хоть крысу иль крота поймать бы на закуску!
Лягушка выпрыгни — и той не даст он спуску.
Но неподвижно всё в морозной тишине:
Зверушки спят в норах, лягушки спят на дне.
Чуть тащит Хитролис слабеющие ноги.
Уселся отдохнуть за валом у дороги
И с ожиданием, надеждой и вопросом
Уныло в воздухе поводит длинным носом.
Не долго этот раз тянулось ожиданье:
Повозки слышит он и стук, и громыханье,
И кверху вздёрнулись ушей его концы:
То рыбу на базар провозят торговцы.
Возможно ль пропустить такой счастливый случай!
Скатился с вала он и лёг недвижной кучей.
Все лапы сведены; в оскаленных зубах
Застыл сухой язык, погасла жизнь в глазах.
Лежит с закинутой, тяжёлой головой.
Ну, всякий поглядит и скажет: неживой.
Купцы подъехали, заметили. «Лисица!»
Кричат. «Матёрый лис, тут есть чем поживиться!
Должно, его мороз голодного хватил,
Теперь от нас удрать ему не хватит сил.»
С повозки, палки взяв, они слезают вместе,
Готовые, чуть что, убить его на месте.
Но Хитролис лежит узлом, не шевельнётся.
Под шкуркой не видать, как в страхе сердце бьётся.
Подходят торговцы, один, потом другой,
Подёргали за хвост, постукали ногой.
«Потащим,» говорят, «в повозку — и конец.
Ловить и не пришлось: он не живой, шельмец.»
За лапы подняли, тихонько раскачали,
В повозку бросили, — и снова застучали
Колёса звонкие по мёрзлым колеям.
«По нынешним, сосед, ты знаешь, временам
За лисью шкурку нам немало отсчитают:
Теперь лиса в цене, все на базаре знают.»
А Хитролис привстал, нашёл в углу корзину
И рыжую в неё засунул образину.
„Селедки свежие — вот это благодать!“
И, слушая людей, стал рыбу уплетать.
Наелся плотно сам и вспомнил Эрме липу.
„Ей надо отнести и маленькому сыну.
Пожалуй, что поесть не прочь и Худород.“
Вот быстро из второй корзины он берет
Угрей штук пять иль шесть; в повозке тихо бродит,
Жердь длинную в углу и острую находит,
Ее поспешно лижет,
На жердь всю рыбу нижет
Бросает косо взгляд
И прямо, и назад.
Вблизи увидел лес,
Тихонечко полез,
Нагнулся через край
Повозки — и прощай!
Неслышно соскользнул
на землю меж колес
И рыбу свежую
семье своей понес. Забыто голода
ужасное мученье,
И в превесёлое пришел он настроенье.
До леса добрался, уселся у опушки
И, вздернув рыжие пушистенькие ушки,
„Эй вы, послушайте!“ он крикнул торговцам.
„За рыбный вкусный стол я благодарен вам.
По чести доложу: он был мне очень нужен.
Ну, а с семьей моей я съем еще и ужин.
Заметьте, рыбу я побратски разделил,
Подумал о себе и вас не позабыл.
Лишь справедливость мной в тот миг руководила: Я лучшую унес, но худшей больше было."
Тут только торговцы заметили в чём дело И ну кричать: „Держи, лисица рыбу съела! “
Да опоздали: нет живой души кругом.
Лишь отголосок им ответил за леском.
А Хитролис бежал, спеша в приют родной.
Лес обнимал его вечерней тишиной,
И рыбы длинные, свисая вниз хвостами,
За рыжею спиной блестели чешуями.
С добычею домой явился Хитролис.
Он издали кричал: „Что, вернозаждались?“
И с лисенятами спешила Эрме ли на Почтительно встречать отца и господина.
Вид серебристых рыб в восторг семью привел. „Да как же ты достал, да где же ты нашел?“ Кричали сыновья и с радостью великой Они вокруг отца скакали в пляске дикой.
„Таш, ите щепок, дров. Огня, огня скорей!"
Очистив, разрубив, зажарили угрей.
Приправу сделали превкусно, в должной мере И сели ужинать. Прикрыли плотно двери,
Чтоб ветер не влетел полунощный, холодный, И не явился гость нескромный и голодный.
Бы. л счастлив Хитролис, что рыбы раздобыл, Но надо вам сказать, что голод истомил
В ту зиму всех зверей, и зубы класть на полку Пришлось и дядюшке, почтеннейшему волку.
От Хитролисиной поблизости усадьбы Бродил он в поисках, кого хоть покусать бы, Как вдруг приятный пар его коснулся носа.
У Хитролиса пир, не может быть вопроса!
Так пахнет жареным заманчиво и сладко.
В окошках виден свет; оправдана догадка Они за ужином: над крышею дымок.
Тихонько он: „Ток! Ток!“
Глубокое молчанье.
Минута ожиданья.
Сжав лапу в кулачек,
Он снова: „Ток! Ток! Ток!"
Не слышен разве стук?
Сильнее: „Тук-тук-тук!"
И так упорно он и громко стал стучаться,
Что Хитролис решил: нельзя не отозваться.
На лапы задние он встал и в слуховое Оконце выглянул. Поводит головою.
„Кто громко так стучит, что дверь дрожит, звеня?" „Чук-тук-тук! Это я."
„Не видно смысла мне совсем в таком ответе: Так много всяких „я", как и существ на свете. Ты житель рек, лесов, холмов или долин?"
„Я всем известный волк, твой дядя, Изенгрин. Родных не узнаешь с которых это пор?" „Простите, дядюшка, я думал — это вор." „Пренеприятные случаются ошибки!
А вы за ужином? Я слышу запах рыбки.
К вам с новостями я, их сообщу за пищей."
„Так, значит, вы ко мне приходите как нищий?“ „Вот вздор! Я новости хочу вам сообщить,
А кстати, как родня, и ужин разделить Лишь из любезности; нужны мне рыбьи кости!"
„Да, да, но знатные у нас сегодня гости,
Никак я не решусь обеспокоить их."
„А как да как, скажи, зовут гостей твоих?" „Какое может быть вам дело до названья! Тревожить, я сказал, нельзя их; досвиданья."
„Ах нет, не уходи, постой, племянник милый! Немного я устал, дай мне собраться с силой.
От голода давно кишки мои поют.
Я ждал, что ты меня накормишь, дашь приют. Охотиться я стал, охотился без срока,
Ни мухи не поймал; идти домой — далеко.
Ведь от тебя до нас, и в холод — путь огромный.
Как видишь, я стою голодный и бездомный." „Ах, дядюшка, зачем так много тратить слов? Ведь с радостью всегда я вам помочь готов. Иль думаете вы, забыл я, как вы тонко Сумели мне помочь, зажаривши крысенка?
Всех добродетелей — признательность основа."
Тут Хитролис исчез, потом явился снова. „Мне, благодарностью к вам, дядюшка, горя, Позвольте предложить вам ломоток угря."
Кусочек маленький он бросил из окошка.
„Не церемоньтесь же: ведь это — просто крошка." И правда,’был кусок так бесконечно мал,Что волк лишь раз глотнул и губы облизал. „По вкусу ли пришлось вам наше угопденье?"
„О да, но я хочу, чтоб было продолженье." „Ах, что вы, дядюшка! Вы эти мысли бросьте.
Иль вы не помните: ведь у меня же гости!
Хоть мал подарок мой, уж вы не обессудьте. Ведь дорога любовь, вы это не забудьте.
Крысенок тощенький был тетей мне зажарен,
Но я до сей поры душой вам благодарен..." Вслед за куском угря насмешку проглотил Несчастный Изенгрин и злобу затаил:
Пугает зимний холод,
Пугает долгий голод,
А шельма-Хитролис придумчив: с ним могли бы Вдвоем они, как раз, достать побольше рыбы.
При этой мысли волк сдержал свой волчий нрав И поплелся домой, несолоно хлебав.
З Каъ Изенгрин ловил рыбу.
А днями дни текли,, и Святки близко были. Все резали свиней, окорока коптили,
И радоваться мог хозяйский жадный глаз На груды жирные сосисок и колбас.
„Не дурно бы и мне попировать маленько,“ Подумал Изенгрин. „Не потчивал давненько Желудка тощего я лакомым куском. “
И вот отправился он под вечер леском. „Поможет Хитролис, к нему, к нему скорей! Племянник дорогой, ты где берешь угрей?"
И лапу Лиса он
сжимал в когтистых лапах.
„Я до сих пор забыть не в силах вкусный запах
Кусочка нежного, что ты мне дал, дружок!"
„Здесь рыбный я нашел недалеко садок," Ответил Хитролис,
„там и беру всегда."
„Ах, вот удобно-то!
Сведешь меня туда?
А только, может быть,
вопрос мой и не скромный?"
„Нет, что вы, дядюшка;
садок такой огромный
Я счастлив быть для вас хоть чем-нибудь полезным, Охотно провожу." — „Ты стал таким любезным!" Случайно пролетал там ворон Гордоклюв.
На голый сук он сел и, голову нагнув,
На двух приятелей с немалым изумленьем Глядел и занят был одним соображеньем:
„Что за любезности! Откуда ветер дует?
Который же из них кого сейчас надует?"
„Идемте, дядюшка; воспользуемся светом Луны. Во всём моим последуйте советам,
И обещаю я, не тратя лишних слов,
Что ожидает вас неслыханный улов."
Так Хитролис сказал и шесевие открыл.
Мороз потрескивал. Весь воздух точно стыл. Светло идти в снегу: луна всплывает ярко.
В конце старинного запущенного парка Белел огромный пруд, замерзший весь во льду,
И прорубь круглая чернела на пруду.
Ее проделали, чтоб воду брать зимой.
Ведро стояло там. „Вот, дядя милый мой,
И. место, и снаряд. Чуть рыбы захочу я,
Как из дому сюда в минуту доскачу я И ну ее таскать! А способ очень прост:
Привязываю я ведро себе на хвост,
Спускаю вниз и жду. Как рыба наберется.
Скорей ташу наверх. А угорь так и вьется Во множестве! Порой я рад и половине.
Скорее свой улов тащу я Эрмелине.
Она зажарит рыб, ну вот, как прошлый раз. Когда мне удалось попотчивать и вас."
„Да, Эрмелиною ты можешь хвастать смело:,
Как ведает она всё кухонное дело! “
Любезно волк сказал. „И Жиремонда тонко
Готовит. Не могу забыть её крысенка. “ Ответил Хитролис,
любезность возвращая, дядюшка-, вам я обещаю, к себе домой снесете рыбы груду. Спускайте вниз ведро.
Вот так. Я здесь побуду, Чтоб, в случае чего,
вам помощь оказать.
Быть может, кролики
придут на свет гулять.
Не прочь бы я поймать
их штуки три-четыре:
Жена умеет их превкусно жарить в жире."
„Иди, мой друг,
тебе успеха я желаю."
„А вам пошли судьба
рыб самых лучших стаю." Наш Хитролис засел
в кустах на берегу.
Меж лапок — мордочка,
прилег — и ни гу-гу!
Не сводит узких глаз
он с дяди Изенгрина. Тот в прорубь опустил
свой хвост до ПО,]ЮВИНЫ
и терпеливо ждет. Сгущается вода.
Сжимает крепко хвост корою жесткой льда,.
А Изенгрин и рад: „Ведро отяжелело,
Так, значит, много рыб. Идет удачно дело,
И прав был Хитролис, суля мне лов богатый."
Ыо сильно так болеть стал хвост, во льду зажатый,. Что Изенгрин решил: „Пора окончить ловлю."
И захотел домой, за стол, в тепло, под кровлю.
Привстал, но держит хвост замерзшая вода.
От прежней проруби
нет больше и следа.
Всё стало льдом сплошным,,.
и Волк напрасно рвется,. Бросается, рычит, — лед всё не подается.
Тогда решился он
племянника позвать. „Промерз я, Хитролис, пора домой бежать,
Но, верно, набралось в ведро премного рыб.
Его с тобой вдвоем мы вытащить могли б,
А одному тащить придется мне всю ночь.
Приди же мне помочь."
Вид сделал Хитролис, как будто бы проснулся:
Он поднял голову, зевнул и потянулся.
„Как, дядюшка, вы всё еще сидите тут?
Уже близка заря, здесь люди вас найдут."
„Да говорю тебе, не вытащить ведра мне.
Как будто набрались в него не рыбы, — камни."
„Ах, дядюшка!" вздохнув, с отеческим упреком Промолвил Хитролис. „Пусть это вам уроком
Послужит наперед: кто многого желает,
Всё может потерять, — так мудрость нам вещает."
А ночь меж тем прошла, и зпмний день вставал.
В тумане солнца шар алел. Мороз крепчал. Проснулся в этот час в усадьбе на горе Помещик толстенький, фамилией Амба]зов.
Илетом, и зимой вставалон на заре.
Любил охотиться. Из города, с базаров К нему сводили всех охотничьих собак.
Амбаров встал. К окну подходит. „Ват так, так! Ведь это серый волк сидит там ’иа пруду.
Ну, братец, не уйдешь, уж я тебя найду!"
Он — рог охотничий хватает и трубит.
Вот ловчий црибежал, за ним другой бежит.
„Там волк, гляди!
За ним следи.
Скорей облаву Устрой на славу.
Волк не уйдет.
Вперед, вперед!"
Вот вниз с горы летят собаки И крови ждут, и жаждут драки.
А на коне Амбаров мчится.
Снег под копытами дымится.
Не захотел на льду собак ждать Хитролис.
Покк. онис горы, кувыркаясь, неслись,
Он,, слова не сказав,, пробрался втихомолку На берег да и в лес. Что было делать Волку? Освободить свой хвост никак не можетт. он,
А близятся враги, летят со всех сторон.
Кругом и-лай, и крик.
Волк духом не поник.
Работает зубами.
Взлетает шерсть клубами.
Волк мечется, рычит И кровью снег пятнит.
Пускает когти в ход,
Разит собак, но вот На помош:ь к своре сам — АмбарЪв подоспел, ’ Старинный карабин в руках еио блестел.
Он думал: „Вот сейчас я
выстрел дам единый, И волка расстрелю я на две половины.".
Да, видно, он еъ стрельбе не оченьловок былИ волку трлБко хвост
- у корня отстрелил.
Тут Изенгрин вскочил
во весь свой волчий рост И, бросивши во льду
свой злополучный хвост, Сам кинулся бежать.
Собаки ошалели
И в первый миг — за ним погнаться не посмели. Когда же бросились,
почуяв прежний пыл.
От волка на снегу и след давно простыл. Поняв, что нечего собак ему бояться,
Стал Изенгрин тоске и злобе предаваться.
„вы!“ он громко выл, „с фигурой непристойной Как я домой ЯВЛЮСЬ к’ жене, моей достойной? Увидевши меня, что Жиремонда скажет?
Из жалости она мне хвоОт и перевяжет,
Но не легко иметь супругом. ей урода!
И как я ко двору предстану Благорода?
Испорчена вся жизнь! Испорчена вполне.
Проклятый Хйтролис! Ну, попадись ты мне!"
Іак Гордоклюв втащил еыр у фтарушки и как Хитролисъ втащил его у Гордокпюва.
ферме у ручья жил некий сыровар И выгодно сбывал молочный свой товар.
Адальше рош;а шла кедровая, густая.
Там воронов жила бесчисленная стая.
Однажды в летний день плетенки разложили На солнце и сыры готовые сушили.
Приставили к сырам старушку. То — и дело Она круги сыров на солнышке вертела.
Ведь — обе стороны
Под солнцем быть должны.
Но вот толпой идут все кумушки с базара.
Как к ним не подойти? Пошли тут тары-бары,
О том, что дорога провизия ужасно,
Что дочка сборш;ика устроилась прекрасно И скоро, говорят, выходит за ткача.
„У мужа еетушки боль сильная плеча.“
„А у племянницы, как лето — лихорадка.“
„Купила юбку я по моде: сзади складка,
Да прачка глупая: жалеет всё крахмала."
„А мне, поверите ли, скатерть потеряла!"
Одна перед другой все кумушки трещали.
Что делалось кругом, — совсем не замечали.
А Гордоклюв давно следил издалека,
Как вкусные, сыры на солнышке слегка Желтели, словно лун несчетных повторенье.
Онвыбрал самое удобное мгновенье,
Неслышно подлетел. На лево взгляд, — на право. Решил, что лучший сыр он взять имеет право И, заключив его в свой длинный твердый кдюв, С добычею на кедр вознесся Гордоклюв. Старушка слышит вдруг,
Ч. ТО сзади зашумело, Бросается ис сырам — и поняла в чём дело. Кричит: „Ах ты, нахал, каких нет больше в свете
Мне у хозяина быть за тебя в ответе?
Не досчитается он всех своих сыров И вычтет у — меня, не тратя лишних слов! Ах ты, негодный вор!“ И камни полетели. Но падали назад, не достигая цели.
А с кедра Гордоклюв: „Твоя вина: болтала. Ведь с воза что долой упало, то пропало.
Получше карауль, другой И он глубоко в сыр (
чтоб неукрал.“
5Ъ размаха клюв вонзал.
Всё это Хитролис увидел, понял;- взвесил Все обстоятельства
и стал, ужасно весел. Он отдыхал в тени недалеко оттуда
И думал;,,, Вотсейчас обед себе добуду. Получше изловчусь и получу легко я И на закуску сыр,
и птицу на жаркое.“
Вот нежным голосом
своим медо. точивым Он с выражением
весьма красноречивым Так начал: „Куманек,
сердечный вам привет. Что за находчивость
у вас, что за ответ! Как вы отделали
старуху, вот потеха!
В траве я кубарем
кувыркался от смеха..
Но голос ваш еще
прекрасней ваших слов: Подобных в жизни я
не слышал голосов!“ .„Прекрасным голос мой считаете вы, право?“ .
Промолвил ТордоиОиюв.Он гордого’ был нрава И сам себя считал великим музыкантом.
„Вы обладаете
огромнейшим талантом... „Любезный ХитроЛис.
вы мне ужасно льстйте.
Я петь способен, да...,,
„Быть скромным вы хотите, Но я, молю мой слух еще раз усладить И дивным карканьем окрестность огласить." „Охотно вам СПОЮ,
я мало пел с утра.“
И Гордоклюв пропел двухкратное кра-кра\ „Восторг! Но я решусь вам дать один совет: Орехов меньше есть,
На свете хуже нет Для горла этих всех орехов, миндаля.
Из списка кушаньев орехи удаля,.
Быть может, голосом и красотой напева Удастся превзойти
вам даже Звонкопева.
А сами знаете,
что значит Звонкопев!"’ Тщеславный ГордоКлюв, сравненья не стерпев,
Стал каркать вновь и видов. При этом так старался Что скользкий круглый сыр в когтях не удержался, Скользнул и колесом, скатился прямо, вниз,
Где спину под него, подставил Хитролис.
„Ну воТ“, подумал он, „закуска и готова.
Тейерь еще с жарким сейчас скажу два слова."
И начал он вздыхать и жалобно вопить:
„Ой, вы за что менярешили погубить?“
А Гордоклюв в ответ: „Да что,скажите мне, Случилось? Мягкий сыр не повредит спине..."
„Спины он не разбил, но,уверяю вас,
Пахучий этот сыр зараза из зараз.
Ведь потому пришел сюда я утром рано,
Что дома спать не мог: - открылась в лапе райа.
Ее себе нанес три дйя тому назад,
А ваш пахучий сыр для раны — злейший яд.
Берите яге его!“ он кончил, негодуя,
„Лишь двинусь, — в обморок наверно упаду я.“
Но недоверчивым был ворон от рожденья И к Хитролису он блетел не без ему пренья.
В него вперил свой взгляд опасливый и строгий И шел, едва-едва передвигая ноги.
Лис простонал: „Я ждал хоть ласкового слова!
Чего боитесь вы несчастного больного?"
Тут ворон стал смелей, а Хитро лис нагнулся,
И прыг на куманька! Да, видно, промахнулся,
На счастье Ворона, и вырвал только перья У друга из хвоста. „Ах, ах, несчастный зверь я!" Он снова застонал, „от боли я ужасной Подпрыгнул. Вы меня простите, друг прекрасный!"
Но больше провести не мог он куманька.
Тот улетел домой, ощипанный слегка,
И каркал: „Вор и врун мой сыр укр-рал, укр-рал!"А Хитролис в ответ: „Как жаль, что проморгал!
Но впрочем горевать не стану, что ж такое!
Закуску нынче съем, в другой же раз — жаркое.“
игИа кедр раз гнездо свила себе Синица И вывела птенцов. Детьми она гордиться Могла по праву: все ребята на подбор,
А зачирикают, — премилый детский хор.
Синица та была заботливая мать:
Летала целый день, чтоб что-нибудь поймать На корм своим птенцам. Летит раз, смотрит вниз Да так и обмерла: „ведь это Хитролис!"
И быстро в сторону с испугом отлетела.
А Хитролис ей вслед: „Что, кухмушка, в чём дело?“
„Вы ошибаетесь, и вам я не — кухмау
„За что так сердитесь? не приложу-ума!"
Во-первых, лжете вы, должно быть, из боязни Привычку потерять, а во-вторых, приязни Ни у кого к вам нет, и с ниш;енской сумой Я лучше бы пошла, чем вашей быть кумой."
„Синица милая, обидно мне немножко
Вас слушать. Может быть, вы с левой встали ножки?
Тогда готов простить я эту резкость вам."
„Вы бродите зачем не по своим местам?"
„Я новость вам принес: у короля был пир,
И, к нашей радости, объявлен общий мир..." „Уж слышала давно., Сказал мне Звонкопев.
Вй этой новостью его смиряли гнев."
При звучном имени героя — Звонкопева Направо Лис взглянул, потом взглянул налево; Старался не смотреть в глаза Синицы он И сморщил мордочку, как будто съел лимон.
Но справившись с собой, промолвил; „Дайто Бог, Чтоб этот общий мир продлиться дольше мог!
В любви, в содрукестве и в единенье — сила." Синица же ему; „Я очень бы просила Сегодня, Хитролис, мне больше не мешать;
Должна моим птенцам я корм скорей собрать.
Я мошек и червей сбираю на лугу,
Но с дерева при вас слететь я не могу."
„Неужели меня способны вы бояться?“
„Боюсь, и смелою не стану притворяться."
Вид сделал Хитро ли с, что очень удивлен. „Ведь я же вам сказал: мир общий заключен „Не верить в этот мир есть у меня причина. Пошли бы вы домой, там ждет вас Эрмелина. „Вы недоверчивы, что вам я ни толкуй.
Уйду, но дружеский мне дайте поцелуй."
„Не дам." — „А почему, могу спросить я вас?" „Меня пугает взгляд лукавых ваших глаз
„Мой взгляд, и только-то? Ну, это я устрою: Хотите, я для вас сейчас глаза закрою?" „И не откроете?" — „Ну, поглядите сами:
Сижу, не шевелясь, с закрытыми глазами И поцелуя жду. Не бойтесь, мой дружочек!"
Синичка хитрая взяла тут мха комочек, Того, что для гнезда сбирала по стволам, И нежно провела
по лисиным усам.
Пасть Хитролис раскрыл и бросился вперед, Синица же взвилась и крикнула: „Так вот, Каков хваленый мир, который принесли вы!"
А Хитролис, смеясь: „Насколько вы пугливы Хотел я посмотреть и в шутку цапнуть вас. Начнем опять игру, я не. открою глаз."
„Ищите для игры товарищей других,
Мне жизнь еще нужна для птенчиков моих." Так с кедра умная Синичка отвечала.
Потом прислущалась, немножко помолчала И молвила: „Да; вот; охотники идут,
Вам мирный поцелуй собаки их дадут,
Лишь попросите их, они так будут рады."
А Хитролис бросал испуганные взгляды, Поджав пушистый Хвост, настороживши ушки. Решал, где прятаться: в лесу иль на опушке. Синица же его насмешливо спросила:
„Мир общийзаключен и в единенье сила,
Так почему же лай и крик вас так смущают? „Боюсь, что эти, псы про мир еще не знают," Ответил Хитролис, „весть не до всех дошла." И бросился вперед, как с тетивы стрела. Бежал он, полз, скакал по пням, через
канавы,
То влево бросится, ТО прыгает направо.
Кусты колючие срывают шерсть клоками.
Усталый, весь в грязи, с поджатыми боками,
С глазами красными и с мордочкой в крови Вернулся поздно он в усадьбу Моииертви.
С участьем встретила супруга Эрмелина, И в страхе на отца глядели оба сына.
„О, повелитель мой, в каком вы. страшном виде! Тут только Хитролис дал волю з1:ой обрде: „ВсО;му виной одна Синица... дайте. сесть:
Устал... Я ей принес об общем мире весть.
Все существа таким словам должны быть рады, Но, видно, за добро нет на змле награды!"
Язвнгрйм и Хитролиф в кладовой у мужика,
/ДНАЖДЫ Хитролис спал ночью крепким сном С женою и детьми. Вдруг слышит, под окном Поспешные шаги, и кто-то стукнул в дверь.
„Кто там шатается так поздно; что за зверь?"
„Лис, отопри скорей, не узнаешь ту дяди?“
„Милейший дядюшка, простите Бога ради!
Надеюсь, принесли вы не дурную весть?"
„Дурную, Хитролис: хочу ужасно есть.
Я ошалел от голодухи,
Ау соседей ходят слухи
Что знаешь ты, где взять еду.
Я и подумал: ддй пойду.
Пусть мне племянник пособит.
В желудке так вот и сверлит! “ „Ах, дядя, помогу охотно,
И мы поужинаем плотно.
Живет поблизости мужик.
Я в кладовую раз проник К нему, так думал — это сон.
Свиней вчера зарезал он.
Хотите счастье попытать?"
„Идем же, я не в силах ждать!"
Племянник с дядюшкой отправились в дорогу. Волк позабыл совсем и злобу, и тревогу.
Свинина, вкусная свинина Влекла всевластно Изенгрина.
Ни зги не видно — темнота.
Калитка плотно заперта,
Но ХитролиОъ пронюхал ход И смело дядюшку ведет.
„Сюда!" шепнул он и умолк.
За ним в дыру полез и волк,
Но для него проход был мал. Лишь потому он не застрял,
Что много дней уже постился И в весе сильно уменьшился. Племянник с дядей в кладовой. Едва сдержав восторга вой, Припал к свинине Изенгрин.
Он всё готов был съесть один.
То ногу яростно грызет,
То мягкие хрящи жует,
Жир лижет и хрустит костями, Сверкая жадными глазами.
Сосет, грызет, глотает, гложет, А Хитролису не предложит.
Ну хорошо, что вечерком Лис’ побывал уж здесь тайком И скушал порцию — свинины.
Он не ворчал на Изенгрина,
Как будто даже был доволен. Что ясадным дядей обездолен.
И всё твердил, с улыбкой глядя: „Еще покушали бы, дядя! Попробуйте еще ргзок,
Вот самый вкусненький кусок! “
Но наконец и он сказать Решился: „Не пора ль кончать? Ведь надо, дядя, знать и честь. Всей кладовой и вам не съесть. “ „Не съесть, ты истину, сказал," Промолвил волк и грузно встал. Он так наелся, что едва
Мог выговаривать слова.
и двигался, с большим трудом,
А Лис твердил: „Идем, идем! Глядите,, звезды меркнуть — стали,Взойдет заря, — и мы пропали.“ Шатаясь и сопя, волк молвил:. „Бога ради Меня ты не пугайи поплелся к ограде.
Там голову в дыру просунул он легко И лапы — выставил, но круглое брюшко, Вместившее не мало,
В отверстии застряло.
„Ну, что же, дядюшка, мешает вам пролезть?" „Брюшко..." — „Вот видите, не следовало есть Так много. Вот к чему ведет невоздержанье.
Я делал много раз вам это замечанье."
„Ну, проповедь читать довольно!
Неловко мне и очень больно.
Иди-ка лучше, помоги,
Никак не выташ;у ноги."
„Как мне спасти вас от беды?
Вы слишком падки до еды.
Ведь скушали почти две туши.
Тут, дядюшку схватив за уши И строгую состроив рожу,
Лис уши дергал и вертел Так сильно, будто бы хотел С ушами вместе снят всю кожу.
„Ой — ой! Довольно! Труд напрасный!" Взмолился дядюшка несчастный.
„Ты помощь мые не подаешь,
А только за уши дерешь."
„Ну, как же быть, уж я не знаю право. За голову взяв дядю, Хитролис То влево стал тащить ее, то вправо И дергал лапами пребольно вверх и
вниз.
„Оставь! Оставь!" выл Изенгрин.
„Дай, лучше справлюсь я один;
Ты тащишь так неосторожно:
Без головы остаться можно!"
„Прошу вас, дядюшка, терпенье Имейте на одно мгновенье:
Мне мысль блестящая пришла. — "
Хоть ночь и темная была,
Но Хитролис пошел к сараю,
Пошарил лапочками с краю,
Нашел веревку, возвратился,
Над — Изенгрином наклонился,
Накинул петли на него И начал дядю своего Тащить к себе, что было сил.
боли волк так громко взвыл, пробудился сам мужик, начал,
поднял крик: „Постойте,
я вам закачу!" ! атил зажженную свечу,
> кухни вертел захватил, ветер
свечку, загасил,
И вертела удар напрасный Со всею яростью ужасной Лишь тыкву спелую разил.
А волк рванулся, проскочил И, сделав тихо два прыжка,
Вцепился в ногу мужика.
„Волк! Волк! Соседи, помогите!"
Кричал мужик, „скорей бегите,
Он мне отгрыз почти всю ногу!" Проснувшись, к мужу, на подмогу
БЕЖИТ’ жена, зовет Волк бросил мужика, вгиер( Прокрался, миновал плетень И в темноте, как в Дорогою знакомой — в.
Стрелой помчался и исчез. ъ. Племянник дядю поджидал.
„Ну, братец/ Изенгрийъ сказал, Вот напугался, просто страсть!
Зато покушал же я в сласть!“ „Жалею очень я, что, против ожиданья, > Печально-кончилось. всё наше пированъе/ Ответил Хитролис, и правда, он жалел, Что Йзенгрин спастись от мужиков сумел. Потеряна вся ночь, потеряна свинина,
И, не избавлен он от дяди Изенгрина.
Он гладил дядюшку, как будто бы любя,
И думал: „Погоди, избавлюсь от тебя!"
„Ну, что, дядя, как дела?“
„Ничего, не тяжела
Жизнь теперь. Народ весь в поле,
На работах мужики,
Дома только старики.
Бродит часто скот на воле." „Предприятие одно Я хотел вам предложить,
Ну, да, знать, не суждено В этот раз вам услужить."
Клятва Изенгрина.
летний ясный день один С Хитролисом Изенгрин
Повстречались на тропинке. Как здоровались они,
На траву присев в тени,
Посмотрите на картинке:
„Нет, я выслушать, готов,
Предложи, там будет видно.
Знаешь, из-за пустяков Беспокоиться обидно. “
„Пройти подальше надо От всякого яшлья,
Гусей прежирных стадо Там утром видел я.
Вид самый аппетитный!
В кустах, где ручеек.
Пасет их беззащитный Мальчишка-пастушок.
Хотел бы ваше мненье Я знать на этот счет.
Ведь гуси — объяденье!
Так что ж, идет?" — Идет, Успех нас ожидает,
Победа так легка.
Но, может быть, — кто знает, — Есть псы у пастушка?"
„Ручаюсь я за это:
Собаки — ни одной У пастушенка нету."
„Тогда идем со мной."
„Пошел бы на подмогу Да как же мы пойдем?
Ужасно больно ногу:
Так ноет пред дождем Или когда туманы,
Что жизни я не рад. Старинные-то раны Всегда сильней болят."
Был ласково настроен В то утро Изенгрин.
„Останься, будь спокоен. Управлюсь я один.,
Здесь жди меня, я гуся Сюда приволоку".
И он пошел, не труся,
В ЛОШ. ИНУ, к ручейку.
Там стадо длинное гусей неторопливых На скошенной траве паслось среди кустов, булькал ручеек, сверкая на извивах, Под гоготание крикливых голосов. Изенгрин облюбовалГуся. „Лакомый кусок,
Я вкуснее не видал.
И с разбега в. стадо — скок! Крик испуганных гусей Был тревожен, громок, звонок. Обернулся поскорей Задремавший пастушонок.
Видит, гуся волк схватил И помчался без оглядки. Пастушонок завопил — И бежать. Сверкают пятки.
На бегу собак зовет.
Две огромные дворняги Догоняют волка. Вот,
Бросив труп гуська-бедняги,
Он помчался. На спине От зубов собачьих раны. „Попадись, племянник, мне. Отомщу за все обманы!"
А племянник тут, как тут. С мордой самою небинной Ждет, когда ему дадут С потрохами жир гусиный. „Негодяй! Опять наврал:
Псы чуть-чуть меня не съели!" Дядя грозно зарычал, -
„Да ты что яе в самом деле! Всё обманывать? Так знай,
Этот раз не дам, я спуску: Как хвостом’ъ ты не виляй, Попадешь мне на закуску."
Когтистой лапой он племянника схватил За шею и к земле с угрозой придавил.. А Хитролис с мольбою простонал? „Почтенный дядюшка, велики вы, я — мал.
Сильны вы, я — так слаб. Не ждал я нападенья. Напали вы врасплох. Такое поведенье Не делает вам честь и не великодушно.
Мне оправдаться дать должны... пустите, душно!" „Предатель, не найдешь себе ты оправданья,
Я заплачу тебе за ложь и злодеянья.
За все предательства я отомстить сумею;",
Тут Изенгрин схватилплемянниказа шею И стал его бросать на землю, рвать зу-бами.
Так-обращался с ним, как с пленными врагами Не Обращается и злобный Сарацин.
Лис думал, что его задушит Изенгрин.
От страха одного чуть-чуть он не скончался, Но из последних сил рванулся, заметался И жалко завопил: „Мессир, забыли вы.
Что целую семьюлишаете главы,
Что, умерев, детей двоих оставлю я,
Й что за смерть-отца мститьстанут сыновья. Что с неутешною вдовою Эрмелиной, Потрясены моей внезапною кончиной.
Родные и друзья все к королю пойдут И к строгому суду убийцу привлекут.
Король велит казнить, не будет вам пощады,
И вашей гибели враги так будут рады. “
Угроза страшная смутила Изенгрина.
Ведь правда станут мстить вдова и оба сына.
И пасть зубастую невольно он разжал,
А Хитролис меж тем, вздыхая, продолжал:
„Вы, дядюшка, ко мне совсем несираведливы.
Вы слишком вспыльчивы бываете, гневливы И на меня взвести готовы обвиненья За не соделанные мною преступленья.
Когда я вас угрей ловить вел на пруду,
Не знал я, что ваш хвост останется во льду. Когда от мужика я вел вас на заре,
Не ждал я, что брюшко застрянет вдруг в дыре. Сегодня я не ждал беды от псов лихих:
Когда я мимо шел, не видно было их,
Клянусь я вам детьми и нежной Эрмелиной!“
„Из всех твоих речей не верю ни единой,
Ты лжешь всегда и всем."
„Кто, по какому праву.
Здесь обо мне в лесу пустил такую славу?"
„Ты сам изменами и низостью своею,"
Ответил Изенгрин. Племянникову шеиб Он выпустил, но гнев еще горел во взгляде., Шатаясь, Хитролис привстал. Висели пряди Поникшего хвоста, вся шерсть была в пыли,
И лапочки, дрожа,едва стоять могли.
Но страха не было, он уступил надежде,
И голос вкрадчивый вновь зазвучал, как прежде:
„Не помириться ли нам лучше, дядя милый?
Лишь в единении, в союзе братском сила."
„Союз вещь добрая, кто против скажет слово,
Да не уверен я, что не солжешь ты снова."
„Прошу вас выслушать: тут место есть одно.
Обетам клятвенным оно посвящено.
Чтоб клятву произнесть, туда идут попарно И там дают обет. Но если кто коварно С лукавым помыслом обет произнесет.
Того погибель ждет.
Туда мы поспешим
И верности обет мы клятвой завершим."
„А. путь туда далек?"
„О нет, на дне долин, где вьется ручеек."
И вот они к ручью кремнистою тропою Спешат. Там дерево стояло над водою И был пригнут к земле дугою сук один.
В земле его держал забитый рядом клин.
Но в ямке этот кДин едва-едва деряшлся:
Лишь тронешь дерево — сук снова выпрямлялся. „Здесь!" молвил Хитролис, не объяснив в чём дело. „Обет произносить теперь мы можем смело."
Покорно волк твердил за ним слова обета:
„Пусть мне судьба не даст увидеть вновь рассвета, Пусть буду предан я ужасной самой казни,
Коль я храню в душе хоть каплю неприязни К тому, кого зову племянником и другом.
Пусть буду поражен тяжелым я недугом,
И пусть не будет мне ни сытно, ни тепло,
Коль на его семью храню я в сердце зло.
Молю, чтобы судьба на век нас примирила."
Он лапу к дереву прижал со всею силой.
Клин выскочил, взвился, сук прыгнул, как пружина, И к дереву прижал за лапу Изенгрина.
„Пр-редатель, вор-рывр-р-ун!.." волк громко завопил, „Как мог я не понять, что тыотиять хитрил!" „Предателем? Меня?!. Мне жаль вас, дядя, право,
Хоть прелукавого вы оказались нрава:
С коварной мыслью вы обет произнесли,
Бот сук-то потому и прыгнул из земли.
Я вас предупреждал: за клятвопреступленье
Казнь ждет здесь каждого, немедленно, в мгновенье. Лгать и обманывать коварно — что за толк?
Теперь узнают все, что вы негодный волк."
Сказал и вдоль ручья пошел к себе домой. Украдкою смеясь над дядиной бедой.
Он шел, не торопясь, принюхиваяоь, глядя,
„А вот и гусь лежит, что в — бегстве бросил дядя,“ Гуська он подобрал и потащил к жене-.
„Зажарь-ка нам, его, насытдмся вполне. “
А Изенгрин, меж тем, рвался, метался, бился,
Сук треснул, наконец, и волк освободился.
Побрел и он домой, подясавшихвост, рыча лапу правую бессильно волоча.
И каждый мог прочесть — в глазах его унылых:
„С таким племянником бороться я не в силах. “
Тигрик, Хнтролиеъ и копбаеа.
К
X И. ОТ Тигрик на солнце гулял беззаботно.
Он несколько делал шагов, Подпрыгнув, гонялся за мухой пролетной И лапкой хватал мотыльков.
Ловил свою тень, а потом За собственным бегал хвостом.
Как ветер колышет травинку,
Следил и, улегшись на спинку,
Он жмурил глаза, делал вид,
Как будто бы спит.
Из пальчиков мягких, как вербы пушки. Он вдруг выпускал коготки И снова вбирал их назад,
А узких зрачков его взгляд То вдруг загорался, то гаснул опять,
Как будто готовясь дремать.
Сейчас былр видно: не знал он забот. Счастливый, здоровый и сытый был кот.
Ковыляя по дороге,
Показался Хитролис,
Весь худой, чуть ходят ноги,
С тусклой шерсткой, хвост повис. Он от голода в лесу Натерпелся, стал искать У людей, и колбасу Удалось ему достать.
Кот промолвил: „Здравствуй, брат!“ Хитролис ему ответил:
„Здравствуй!" хоть и не был рад.
Что кота дорогой встретил.
„Я вижу, милый братец, колбасу Ты не умеешь правильно нести:
Пока ты с ней очутишься в лесу, — Успеешь всю дорогу подмести.
Так поступать с едою невозможно:
Ты кожицу куснул неосторожно,
Сейчас в середку набежит слюна.
Куда же будет колбаса годна?"
И с отвраш;еньем Тигрик вздерну. л нос. „А как бы сам ты колбасу понес?"
„Ну дай, тебя я научу
Лис был смущен: не по плечу
Ему теперь борьба с котом,
А Тигрик двигает хвостом И так глядит, что нет сомненья: Он не потерпит возраженья,
„Но с колбасою далеко Он не уйдет, и мне легко" Решает Лис, „его догнать И колбасу велеть отдать.
„Как понесешь ты, покажи.
Свое искусство докажи".
„А вот, гляди", промолвил кот
И кончик колбасы он в рот Взял осторожно, а конец Другой — закинул на крестец. „Учись, как носят колбасу;
Ее за кончик я несу,
Который есть и не годится,
А остальное не пылится."
„Ты прав. Куда же мы пойдем?" „Неподалеку за холмом Местечко есть, — я проведу.
Там вся окрестность на виду,
Так хорошо и безопасно."
„Да, место выбрал ты прекрасно, Но почему бежишь ты так,
Как будто слышишь лай собак?" .„Не надо времени терять,
Меня успеешь ты догнать," Уклончиво ответил кот И с колбасой бежал вперед,
А Хитролис спешил за ним, Сомненьем тягостным томим.
Вот столб высокий у дороги,
Мелькнули Тигриковы ноги,
Взвилась, как знамя, колбаса — И на верху всё. „Чудеса!"
Промолвил Лис. Он поднял нос,
Он весь — мучительный вопрос.
„Зачем на, верх ты вздумал лезть? Слезай скорей, хочу я есть."
„Нет, лучше ты влезай ко мне:
Приятней есть на вышине."
„Я не умею лазать, что ты!"
„А мне спускаться нетохоты.“
„Что хочешь этим ты сказать?!"
И сердце начало дрожать У Хитролиса от тревоги.
Он принял вид ужасно строгий И продолжал: „Не мог ты влезть На столб, чтоб одному поесть Всю колбасу. Ее, ведь, я Достал, и вся она — моя.
В том, что с тобой я поделиться Хотел, — ты должен согласиться, — Великодушия не мало."
„Оно меня и удивляло.
Да, твой поступок был прекрасен, И с этим я вполне согласен." „Так брось скорей мне половину." „Нет", молвил Тигрик, выгнув спину,
„Мне самому она нужна:
Уж больно колбаса вкусна!"
Терзаем голодом
несчастный Хитролис.
Он скромно молит:
„Брось ты колбасы мне вниз Хоть маленький кусочек,
Ну, хоть один глоточек!"
А Тигрик: „Съем всё сам.
Ни крошечки не дам."
„Будь проклят миг, когда тебя я, глупый, слушал. Теперь я колбасу, хоть с пылью — бы, да кушал."
А Тигрик, наверху усевшись преискусно, Так колбасу и Ест, облизываясь вкусно.
Не в силах Хитролис стерпеть такого вида.
В желудке пустота, а в сердце — злость, обида..
От злобы он дрожит, сгибаются колена,
Катается, вопит, от гнева брыжжет пена. „Проклятый, погоди,
попробуй-ка спуститься!
За воровство тебе
придется поплатиться.
Здесь ждет тебя внизу достойная награда.
Спуститься должен ты,
ведь пить тебе же надо.“
„Здесь ямка в дереве, и от дождя воды Довольно набралось.
Далеко до беды."
„Сегодня будешь пить, а завтра слезть придется."
„Нет, и на завтра здесь
воды еш;е найдется."
„Ну, через два, три дня,
через неделю, год.
Ну, через десять лет
ты слезешь, гадкий кот!" „Как, десять лет меня
ты будешь всё стеречь?" „Да, буду, раз идет
о страшной мести речь. Клянусь, что не уйду
от этого столба!"
„За клятву ложную,
ты знаешь, ведь, судьба
Наказывает нас". — „Ничто не страшно мне.“
Но в этот миг как разн в глубокой тишине Раздался лай собак заливисто-протяжный И громкий звон рогов призывный и отважный. Кот, колбасу жуя, промолвил, со столба:
„Что, Хитролис, никак идет твоя судьба?
Об этой музыке твое какое мненье?
Как, ты бежишь? Постой, а клятвы нарушенье! Ждать у столба меня клялся ты десять лет."
Но Хитролис бежал, хвостом сметая след. Потом, измученный, сел отдыхать в лесу И долго вспоминал, вздыхая, колбасу.
ДНАЖДЫ, утренней порой,
Меж лесом,, полем и горой, Где тень на камень от ветлы Ложится, и куда в котлы Играть сбираются ребята, — Из сел окрестных пастушата, — Собралось общество гостей.
Чернуш, во-первых, муравей Пришел; из леса невзначай Беляк явился горностай, Рыжуня-белочка, а вот К ним подошел и Тигрик-кот.
Рассветным воздухом дыша, Они болтали,. не спеша,
О состоянии погоды,
О том, что минули невзгоды,
На голод жаловаться — грех;
Что хорошо поспел орех.
Что множество в садах плодов,
А в гнездах — выводки птенцов.
Ну, словом, шла беседа обо всём,
Что горностаю, белке с муравьем И каждому коту услышать лестно И очень интересно.
Хитролис неподалеку В поле сжатом ночевал И, зарывшись в сноп глубоко,
Сном рассветным сладкоспал ъ.
А с мельницы, своей тяжелой доле Покорствуя, шел ослик Вислоуха
И нес мешки. Вдруг храп на сжатом поле Привлек его внимание и слух.
Он заглянул и видит — Хитролис.
Чего ж зверки так близко собрались?
Иль ни один из них не чует,
Что рядом хитрый враг ночует?
Был Вислоух предобрый малый;
Под тяжестью мешков усталый,
Он всё же закричал: „Эй, вы!
Не унести вам головы:
Тут Хитролис в снопе свернулся.
Глядите, как бы не проснулся!“
Зверушки с камня, не црощаясь,
И от испуга задыхаясь, — Все врассыпную в том же миг.
Беляк юркнул скорей в тростник.
Чернуш, как умный муравей, Исчез в земле, среди корней,
На дуб Рыжуня огонькомВзлетела.Словноснежный ком, Домой понесся Тигрик-кот. Недалеко бежать, но вот,
Там, где дороги две скрестились, Враги нос к носу очутились.
Бежать — для Тигрика позор.
Да и куда ни кинешь взор,
Нет ничего, на что взобраться,
И Тигрик, порешив остаться, Промолвил голосом медовым: „Лелаю, братец, быть здоровым! “ А Хитро лис ему в ответ:
„Чего ты поднялся чуть свет?“ „Тебя искал.“ — „Да неужели?
И для такой неважной цели Ты рыщешь, не боясь росы!
Быть может, кончик колоас Предложишь от своих щедро Смущенным притворился кот.
„Мне даже стыдно вспоминать:
Как мог я у тебя отнять Всю колбасу!Поверь мне, право Меня попутал сам лукавый.
Чтоб мог ты мне вину простить,
Готов тебе я услужить:
Не хочешь ли со мной вдвоем Пройти отсюда прямо в дом К моим хозяевам? Они Как раз в разъездах эти дни.
Уехала служанка с ними.
Оставив двери отпертыми.
А в кладовой есть ларь у нас.
В нём молока стоит запас.
Туда пробраться нам легко.
Увидишь, что за молоко!
Густое, желтое, с устоем.
Мы важный пир с тобой устроим.
И Тигрик губы облизал,
Как будто молоко лакал.
„А если хочешь, то потом В курятник мы с тобой пройдем.
Там, выбрав парочку цесарок Иль кур, — снесешь жене в подарок. Каков же будет твой ответ,
Согласен ты идти иль нет?“
Ответил Хитролис: „Идем!“
И вот приятели вдвоем Залезли осторожно в дом.
Самоуверенней стал Тигрик, бросил страх. Идет хозяином и нюхает в углах.
Указывает путь: „У печки здесь живу я.
А вот теперь сюда, направо, в кладовую.
Дай срок, уж угощу на славу я братишку.
Вот видишь: это ларь. Приподними-ка крышку.
Дай мне сперва войти, а уж потом и лезь.
Увижу сразу я, ловушки нет ли здесь. “
Что было сказано, исполнил Лис покорно,
А Тигрик подскочил, вскарабкался проворно, Просунул голову и в ларь залез с хвостом.
А надо вам сказать, что о хвосте своем Ужасно он всегда высокого был мненья.
И правда, этот хвост был просто загляденье:
И длинен, и пушист. Всегда другим хвостам В пример он ставился на зависть всем котам. Сам Тигрик между тем на лапочки легко Привстал, прильнул к горшку, лакает молоко.
А крышка тяжела и Хитролиса давит. ;
„Пожалуй, всё он съест, ни капли не оставит,"Несчастный думает и шепчет: „Тигрик,’ брат, Тебе-то хорошо, а у меня горят От жажды и язык, и губы, даже больно.
Оставь мне молока, ведь ты поел довольно.
И крышка эта мне все лапы отдавила.
Сам пьешь, а я держи, — ужасно это мило!"
Но Тигрик ест себе, как будто и не слышит. Густое молоко чуть язычком колышет.
Поднимет мордочку и губы облизнет.
Вздыхает Хитролис, струится градом пот,
И жалким голосом кота он запросил:
„Ох, братец, вылезай! Я брошу: нету сил."
На жалобы его ни слова не сказав.
Всю морду лирную превкусно облизав,
И лапкой мягонькой утерши троекратно,
Решился Тигрик лезть вон из ларя обратно.
Но, выходя, так хвост и лапки сильно вскинул. Что на бок он кувшин молочный опрокинул.
По злобе ль, невзначай — решить здесь не легко.
Но только разлилось в ларе всё молоко.
Вопль ярости с трудом наш Хитролис сдержал, Но точно все свои движенья рассчитал И, злобой мстительной к, предателю горя,
Он крышку опустил тяжелого ларя
Как раз в тот миг, когда сам Тигрик вниз
спускался,
А длинный хвост его еще в ларе остался.
Ужасный стук и крик на весь раздался дом,
РИ хвост отрезало, как будто топором.
Вы можете себе вообразить картину!
От боли кот, вопил и, выгибая спину,
Кричал: „Разбойник, вор, ты в этом виноват!" А Хитролис в ответ спокойно: „Что ты, брат, При чём моя вина? ведь я предупреждал.
Что крышку выпупи;у, а ты чего же ждал?"
„Мой хвостик!" всхлипывал, роняя слезы, кот. „Пушистенький мой хвост, кто мне тебя вернет!“
А Хитролис ему: „Не стоит о пропаже Жалеть: без кончика он стал красивей даже.
И для чегр конец хвоста — ты сам не знаешь.
В сушь — ты метешь им пыль, а в дождик — грязь сбираешь.
И тяжесть лишняя: гораздо легчемчаться
Тебе коль за спиной не будет хвост болтаться.
Поверишь ли, я сам ужасно был бы рад,
Когда б он у меня, как у тебя, был взят."
И, мордочку прикрыв, хихикал Лис украдкой. Кот в ярости завыл: „Молчи, нас-мешник гадкийи И птиц себе не жди, я не такой дурак:
Сейчас Же побегу и разбужу собак."
„Нет, не советую, напрасные старанья:
Жена и дети ждут, спешу я, до свиданья!"
„До скорого, дружок, я медлить не люблю:
На строгий суд тебя притащут к королю!"
Как Хитролисъ обманул мужика, и что из этого вышло.
(ІИЗеСЪДУЯ премирно меж собой,
Раз Изенгрин и Хитролис тропой Вдоль по опушке леса подвигались И свежим, ясным утром наслаждались.
Шла сентября вторая половина,
И в воздухе летала паутина.
На лист ложился ржавчины налет,
Молчали птицы. Близок был отлет. Волк с Хитролисом мирно говорили О днях, когда они моложе были,
Когда и дружба их была тесна.
Что с той поры испортилась она,
Что не пришлось „быть верными до гроба" — О том они умалчивали оба.
Вдруг видят, что вдали мужик идет. Мешок какой-то на спине несет.
Гораздо, тоньше наших у зверей Лесных бывают и глаза и уши:
Увидел сразу каждый из друзей,
Что нес мужик свиной прежирной туши Большой кусок, должно быть, чтоб солить.. „Счастливый случай жалко упустить," Промолвил Хитролис и в миг единый Решенье принял, всё сообразил.
Он, как всегда, проворней волка был. „Должны мыжирной овладеть свининой.
Мы половину лучшую съедими выгодно остаток продадим.
Хотя судьбой назначен я для ловли.
Но я всегда мечтаю о торговле.
И если б не был я моим отцом И матерью моей рожден, лисицей,
Теперь бы слыл первейшим я купцом Среди людей и вел дела в столице,
$7 — Продав свиниду, сделаем — дележ:
Две трети вам и мне — одну. Ну, что ж, Согласны вы?" — „Согласен-то согасен,
Да уговор с тобой всегда опасен.
Ты проведешь, и будет мне обидно."
„Ах, дядюшка, да как же вам не стыдно! Вам услужить желаньем я горю,
И будет всё, как я вам говорю.
Вон в тех кустах запрячьтесь вы и ждите, За вс]Ьм, что буду делать я, следите,
Не упускайте нужного мгновенья,
И нам достанется свинина без сомненья." Тут быстро изменяет Походку Хитролис,
На лапку припадает,
И весь, как гриб, раскис.
С трудом он тащит ногу, Прихрамывает. Вот,
Упал он на дорогу,
Привстал, едва ползет.
Мужик заметил: „Видно,
Собрался помереть Зверь. А хорош: завидно На шкурку посмотреть."
Подходит осторожно.
„Ну," думает, „поймал!"
Но Хитролис тревожно В кусты заковылял.
„Далеко не ускачешь На раненых ногах!
Вот погоди, заплачешь Ты у меня в кастах!"
Мужик подумал. С ношей Спешит в кусты бежать. „Уж больно хвост хороший, Не дурно бы продать.“ Схватить он зверя хочет За пышный рыжий хвост,
А зверь-т0 как отскочит!
Не очень видно прост. Плетется еле-еле Мужик, так тяжело:
Все руки занемели,
Плечо всё затекло.
В поту он, задохнулся, Совсем нет больше сил. С проклятьем он нагнулся И тушу с плеч спустил. „Пусть," думает, „свинина В траве здесь полежит."
И, разогнувши спину.
За зверем он спешит. Как раз для Изенгрина Счастливый миг настал: Лежит одна свинина.
Он из кустов привстал. Настороживши уши,
Бежит, спешит, и вот, Кусок тяжелой туши Назад в зубах несет.
А Хитролис, почуя,
Что их обед готов, Помчался в лес, ликуя,
И скрылся средь стволов. Мужик от изумленья К земле так и прирос: „Да что за навождецье! Свинину кто унес?"
Никто не отвечает.
На землю с высоты Проносятся, слетают Червонные листы.
Тут, весь дрожа от гнева, Мужик наш стал искать, Бросаться вправо, влево По лесу, рвать, метать. Напрасно только злится: Беда, так уж беда. Свинина и лисица Исчезли без следа.
„Зачем за зверем гнался! Не жадничать бы мне!
Вот как теперь попался И чтр скажу жёне?"
А Хитролис, меж тем, довольный приключеньем, Спешил, чтоб с дядюшкой добычу разделить. „Вот, дядя, видите, вы мучились сомненьем,
А, раз, что я сказал, уж так тому и быть. Старался я во всю для дяди Изенгрина.
Скажите, наша вам понравилась свинина?"
„А стала нашею она с которых пор?"
„Как, дядя, разве вы забыли договор!"
„Нет с негодяями для честных договора,
И для тебя, лжеца хитрейшего и вора,
Я приготовил бы совсем другую казнь,
Да наша прежняя мне вспомнилась приязнь:
Лисенком дорог был ты дядеИзенгрину...
Но уходи скорей и позабудь свинину".
„Позвольте," Хитролис, смутившись, отвечал.
Но волк из-за кустов так страшно зарычал,
Так подбоченился решительно
строго.
Что Хитролис никак не мог найти предлога,.
Чтоб возразить ему и отстаять свинину.
Он вытянул свой хвост и, ощетинив спину,
С досадою побрел, куда глаза глядели.
„Ъды, хоть плохенькой, я не найду ужели?"
Он спрашивал себя. Общественная печь Попалась на пути, и он решил прилечь,
Чтоб в теплом сне забыть и голод, и страданье. Вдруг странный звук сквозь сон, привлек его вниманье:: В печи, не то в траве заверещало что-то.
Для зверя каждый звук — тревога и забота:
Заснешь, забудешься, а люди тут, как тут.
Всем нужен лисий хвост, — придут, возьмут, убьют. Опять всё тот же треск дрожит легко и сухо.
Тут Хитролис привстал, придерживает ухо
И уж в кусты готов он сделать йьил
скачек,
Как рассмеялся вдруг: „Да это ведь сверчок! Фробера скромного однообразный звон Перепугал меня и разогнал мой сон..
Но если нет надежд поймать большую дичь. Проглотишь и сверчка, как маленький сандвич. Заметив Рыжего, Фробер оставил пенье,
Фигуркой выразив безмолвное смущенье.
А Хитролис ему: „Ты замолчал зачем?
Не бойся, миленький, ведь я тебя не съем. Послушать пение твое мне очень важно:
Как песнь псаломщика, молитвенно-протяжно Оно звучит в тиши. Ему с восторгом внемлю:
Я стал паломником, иду в святую землю,
Чтоб юности моей замаливать грехи. “
Тут рассмеялся вдруг Фробер: „Хи-хи! Хи-хи!
Уж на паломника ты вовсе не похож,
Я не видал у них таких хитрющих рож.“
Едва сверчок договорил,
Как Хитролис вскочил И прыг!
Но в миг
Фробер в траву дал тягу.
Лишь то спасло беднягу,
Что Хитролис поторопился И дальше цели очутился.
„Ах, Хитролис!" запел Фробер,
„как ты лукав!
В твоем-поступке весь твой хитрый лисий нрав.
Поверить никогда нельзя словам твоим.
Скорей разбойник ты, чем кроткий пилигрим." „Ах, милый мой Фробер, обидно подозренье:
Ведь я приблизился, чтоб лучше слышать пенье." „II, пение любя, меня хотел ты скушать? Похвально! А теперь не хочешь ли послушать ’ Другую музыку? Я слышу лай собак,
Вся свора прыгает в соседний буерак.
Вот выскочит сейчас. Хор дружных голосов Под звонкий перелив охотничьих рогов!"
Тут понял Хитролис, что близится беда.
Он слышит голоса: „Ату его, сюда!"
Рога трубят сильней, и громче злобный лай.
„Ату, ату его! Хватай, лови, хватай!"
Одно мгновение, — и Хитролис исчез.
В густой кустарник он опасливо залез.
„У листьев" думает, „багряно-рыжий цвет,
И шерстка рыжая, — меня, как будто, нет.
Всё ближе лай и звон, и уськанье, и крик: „Хватайте волка, вы! Нет, не уйдешь, старик!“ „Совсем меняется" подумал Лис, „картина:
Ведь ловят не меня, а дядю Изенгрина.“
Он высунул свой нос из листьев осторожно И стал следить за всем, что видеть было
можно.
За дядюшкой летит игцеек целый полк.
Вот настигают, рвут, но не сдается волк. Рычит, кусает, рвет И спуска не дает Тем, кто суется близко.
От воя, визга, писка
Так воздух и дрожит.
Волк победил, — бежит.
Еа этот раз опять спасла его судьба,
Но тяжела была неравная борьба;
Изранен он, в крови, ’ едва волочит ноги И, высунув язык, плетется вдоль дороги.
А Хитролис юркнул из-под кустов, вперед Пробрался и сидит на перепутье, ждет.
„Что, милый дядюшка, вот жадности плоды!
Не съели бы всего, и не было б беды:
Когда б сдержали вы условья договора,
Вас не поймала бы ип];еек этих свора.
Вам было бы легко бежать, вернуться к тете. Теперь же, бедная, в какой она заботе.
Неделю проведет! Чай, выплачет все глазки: Кровь надо, обмывать, переменять повязки,
И не особенная, знаете ли, сласть На шкурку рваную опять заплаты класть!.."
Фх
ДНАЖДЫ Хитролис в погожий ясный день В лесу вскарабкался на старый мшистый пень. Оттуда высмотреть фазанов он хотел,
Но птицы ни одной заметить не успел Ни из фазаньей он, ни из других пород.
Как видит — издали подходит Благород.
Король зверей гулял по лесу не один:
За ним почтите. льно шел дядя Изенгрин.
За силу и всегда особое старанье Он маршаланосил торжественное званье. .„Нижайше бью челом высоким я гостям, Промолвил Хитролис — и лапочки по швам. Припомнив все рассказы Про Лисины проказы,
Король не мог не рассмеяться.
Ответил: „Очень рад с тобою повидаться." На маршала взглянул и продолжал со смехом: „Пусть хитрости твои венчаются успехом!..“
„Я в пожеланиях нуждаюсь, государь:
Не так удачлив я, как то бывало встарь.
Уж если б обладал таким я хитрым нравом, Весь день бы не сидел на этом пне корявом И для любезнейшей супруги Эрмелины Давно бы натаскал отборнейшей дичины.
И дети малые, и сам сижу голодный.
Поверьте мне зверей властитель благородный,
И отпустите вновь охоту продолжать.
„Нет," отвечал король, „куда тебе бежать?
Такого спутника не скоро мы найдем,
Так лучше нам идти охотиться втроем."
„ВеликШ государь, вы благостны безмерно,
Я это утверждать могу нелицемерно,
Но много есть больших и сильных в вашей
свите,
Охотиться с собой их, не меня зовите.
Сейчас всех назову: медведь, во-первых, Бур. Себе не повредив, с других сдерет семь шкур. Хрюк, во-вторых, кабан. Работает клыками.
Ему не возражай — расплатишься боками.
Я в-третьих назову — Рычлая вам, бульдога,
Он обраш;ается со всеми очень строго.
В-четвертых — маршал ваш, мой дядя Изенгрин." „Лукавишь, Хитролйс, ты вечно! Нет причин, Чтобы не быть тебе со мною на охоте.
Хочу, — и оба вы сейчас со мной пойдете."
„Простите, — государь, мне право очень стыдно Опять настаивать, но ведь сейчас же видно; Присутствие мое так неприятно дяде.
Я нелюбовь его читаю в каждом взгляде.
За что он не взлюбил меня, — не понимаю:
Ему я от души всегда добра желаю.“
Волк быстро возразить племяннику хотел,
Но Благород прервал: „Мне спор ваш надоел. Довольно враждовать! Мое такое мненье:
Должны вы разрешить все недоразуменья,
И ссоры позабыть советую я вам.
Ты, Хитролис, смотри и воли злым словам И шуткам не давай, а ты не обижайся.
Наш маршал: шуткою от шутки отбивайся."
Волк очень бы хотел на это возразить,
Что так, как Хитролис, — уж слишком зло шутить. Но, раз король сказал, — покорствует придворный. Волк сделал шаг вперед с улыбкою притворной. Совсем неласковыми чувствами волнуем,
И рыжей мордочки коснулся поцелуем.
„Ну, вот," сказал король, „отлично! А теперь Ты должен, Хитролис, как самый ловкий зверь, Придумать способы и указать пути,
Чтобы добычу нам хорошую найти."
„Конечно, государь, ручаться не. могу,
Но знаю, что порой пасется на лугу В долине, где видна отсюда деревенька, Крестьянский скот. Пойдем, посмотрим хорошенько „Отличнейшая мысль, ты, права, молодчина,,
Хотя придворного и не имеешь чина,“
С улыбкой лестною промолвил Благород И, сделан лапой знак, сам двинулся вперед. Они недалеко еш;е пройти успели.
Как Изенгрин сказал: „Смотрите, мы у цели. Нас счастье ведет, добыча нам готова: Великолепный бык, теленок, и корова.
Такие случаи удачи очень редки.
Племянника послать недурно б на разведки,
Чтоб нам не помешал какой-нибудь мужик. Ведь, Хитролис всю жизнь разнюхивать привык.“ „Вполне ты, маршал, прав.
Лис ловок и лукав.
Взглянув со всех сторон,,
Всё выведает, он,"
Король с ним согласился,
И Хитролис пустился В долину, как стрела.
Удачно шли дела:
Помехи — никакой.
Бык с сыном и женойТраву спокойно рвали
и медленно жевали.
Но Хитролис пониже Припал, к земле прильнул, Подполз еще поближе,
Повсюду заглянул. Высматривает тонко И напрягает слух.
Вдруг кто-то крикнул звонко: „Купается пастух“.
В ручье вода прозрачна,
Над ней камыш навис.
„Я высмотрел удачно,“ Подумал Хитролис.
К ручью он подбегает, Хватает пастуха И в воду погружает.
„Отличная уха! Покушай-ка со смаком
и рыбок поглотай.
Теперь подводным ракам ПоДлон наш передай.. Ведь с рыбою живою Отличная уха.
Еще раз с головою Нырни. Вот так, ха-ха!“ Вопит пастух несчастный Вода со всех сторон! Как будто сон ужасный Средь дня увидел он. Пока он отряхался И глаз тер кулаком, Волк быстро расправлялся С теленком и быком.
Убита и корова Без всякого труда;.
Король сказал; „Готова Добыча, господа!
Дели ее скорее,
Наш маршал Изенгрин.“ „Ослушаться не смея, Король, наш господин,
Скажу всего два слова;
„Бык ваша часть вполне,
А также и корова.
Теленка дайте мне,
А Рыжему — не надо,
Его мы обойдем.
Ведь, для него награда,
Что был он с королем." Волк думал — лев, доволен И оттого молчит.
Племянник обездолен,
А он с семьею сыт.
Но лев так рассердился И отвечал толчком Таким, что покатился На землю волк — волчком. „Ты по-дурацки делишь, Бессмыслен твой дележ.
Когда неверно целйипь,
То в цель не попадешь.
Кто глупостью блистает,
Не раскрывал бы пасть.
Пусть Хитролис решает,
Кому какая часть."
Торжественно поклон отвесивши придворный, Ответил Хитролис: „Я — ваш слуга покорный: Старались мы для вас, и всё, что здесь лежит, Всё вам принадлежрит. “
„Нет,“ возразил король:, -, Я не согласен, нет. Мы соблюсти должны, придворный этикет.
Устрой, чтоб был дележ и справедлив, и
строг,
Чтоб недоволен быть никто из нас не мог. „Тогда я так решу,“ ответил Лис проворно. „Бык вашей милости прйнадлежит бесспорно, Сам дядя так сказал. Корова — королеве.
Ну, а теленочек — пусть дядя будет в гневе — Я вашему сынку преподнести решаюсь. ’
У королевича, когда не. ошибаюсь,
Еице не выпали молочные зубки,
И кости от быка, ведь,, для него жестки.
Ну, а теленочка он в сластьпокушать мойсет И кости нежные зубочками обгложет."
„Вот это так дележ!“ воскликнул Благород, „Решать тебя. всегда заставлю и вперед.
Когда всех дел я сам решать не захочу “.
И Лиса ласково трепал — он цо пЛечу.
„О мудрый Хитролис, ведь у’ тебя готов Всегда на всё ответ. Тызцаегаь силу слов,
Умеешь пользоваться глупостью других.
Безумен трижды тот из подданных моих,
Кто, зная все дела твои и слыша речь,
Решится дружбою твоею пренебречь".
Как Хитролиф ф Изенгрином попали в колодезь и как они оба из него вылезли.
АЗ с охоты неудачной Возвращался Хитролис,
И от голода тряслись
Лапки. Вид имел он мрачный.
Сам измучен был в конец И жалел жену ужасно.
Слыл примерным не напрасно Он, как муж и как отец.
Уж пора домой иттн.
Вечереет, солнце село.
Может быть, найдется дело:
Вот обитель на пути.
„Подожду, уж скоро ночь.
Здесь прилягу у ограды.
Может быть, монахи рады Неимущему помочь. “
Так подумал Хитролис.
Не напрасно ожиданье:
Слышно сонное клохтанье,
Это куры собрались И друг дружку спать зовут.
Лис, бросая косо взгляды.
Пробрался из-за ограды РИ явился — тут, как тут!
Раздался куриный хор.
Хитролис его не слушал.
Он одну из куриц кушал.
„Эту — съест Сверлизабор,
И ему поможет брат,
А другая половина Для тебя, о Эрмилина!
Я ужасно курам рад.
Только где б найти родник?
Пить хочу: днем было знойно,
Душно, пыльно, беспокойно,
Пересох во рту язык."
Оглянулся он кругом.
Вон колодезь и веревка,
II ведро, да пить неловко: Преглубокий водоем.
Он на край колодца сел,
Вниз глядит. Вода мерцает, Жажда только прибывает. „Лучше б курицы не ел!" Там внизу еще ведро Вт> воду спущено другое.
„Как же вытащу его я?
Вот устроено хитро!"
В лапки он веревку взял, Стал тащить, весь перегнулся,Вдруг на камне поскользнулся, Равновесье потерял И скатился прямо вниз...
Вволю пей, но не до жажды,
Окунувшись р воду дважды.
На веревке он повис.
Сырость, скользко, темнота!
Все прыжки и все усилья.
Ни к чему. Ах, еслиб крйлья
Гордоклюва, иль котаКоготки ’ ему теперь!
А ез них как он спасется?
В, страхе сердце так и бьется!
Вдруг он видит, сверху зверь
Сел и вниз глядит уньило.
Что такое это было — Расскажу я, вам теперь.
Шел, дядя Изенгрин с охоты неудачной
Совсем, как Хитролиоъ,
голодный, тощий, мрачныг.
Вдруг видит — курица убитая лежит.
В одно мгновение
сглотнул и говорит:
„Закуска важная!
Немножечко легка,
Но всё ЯШ заморил я ею червячка.
Тут пить он захотел, колодезь увидал.
Влез, на закраину и про себя ворчал:
„Вот люди глупые! Куда — спустили воду.
Жаль что ли дать попить звериному народу?“
Он жадно смотрит вниз,и вдруг, из глубины
Какие-то слова неясные слышны.
„Кто там?" Прислушался, вгляделся: „Хитрошис!"
„Я, милый дядюшка." — „Да как попал ты вниз?" „Как я сюда попал и для чего сижу,
Я с удовольствием подробно расскажу.
Спускайтесь поскорей, волшебное здесь царство."
„Да, может быть опять задумал ты коварство?"
„Среди условий я теперь совсем других,
И сердце так полно намерений благихе!
Вот доказательство: вы наверху найдете
Там курицу мо-ю, и, если вы возьмете Ее, я буду рад. Не каден больше я,
И щедрым сделала меня судьба моя.
Здесь бродит всяких птиц бесчисленная стая.
Поверите ли, в день их ем не меньше ста я.
А сколько’ здесь скота ирыб, — не перечесть.’
Ъсть будете всю жизнь, — всего не переесть."
Меж тем настала ночь, извездные сплетенья Нд воду зыбкую бросалиотракенья.
„Вы, _ дядя, видите мерцание огней?
Готовят ужинать, спускайтесь же скорей!"
„Да как гке я спущусь?“ — „А вы в ведро садитесь
И от закраины колодца оттолкнитесь.
Ведро и спустится, уж вы поверьте мне:
Я здесь не в первый раз и знаю всё вполне."
Влез Изенгрин в ведро и стал спускаться вниз, Но так как легче был гораздо Хитролис,
То, дядино ведро чем глубоко опускалось,
Тем Хитролисино всё выше поднималось.
Вот о закраину звенят его края, И Хитролис спасен.
Восторг свой не тая,
Он крикнул радостно,
взмахнул хвостом победно И за оградою
исчез во тьме бесследно. Представить можете вы Изенгрина гнев.
Он Лиса проклинал,
кричал, рассвирепев:
„Знать, до последнего я буду издыханья К тебе в ловушку лезть, проклятое созданье!"
Меж тем заря встает, вся в розовых лучах,
К колодцу за водой отправился монах.
Он хочет вытащить ведро, — но невозможно.
Тогда он заглянул
в колодезь, и тревожно Раздался крик его на утренней заре:
„В колодце волк сидит, сам видел я, в ведре!" Сбежалась братия. Все духмали, — с ума Сошел монах, но нет, хоть странно и весьма,
И трудно объяснить всё это приключенье,
А только волк сидел в колодце без сомненья. Взволнованно кричать монахи стали хором:
„Что делать нам теперь с опаснЫхМ серым вором? Оставить там его? — он нам испортит воду,
А речка далеко, и в жаркую погоду
Как без воды нам быть?.. Все станем здесь кругом
И, волка вытапи, ив, сейчас же и убьем."
И вот, торопятся почтенные монахи.
Все бледные, дрожа, бегут в ужасном страхе, Хватают топоры, лопаты, палки, вилы,
Как будто бы на них идут все вражьи силы. Вооружившись так, становятся кругом.
Одрш монах идет поспешно за ослом.
Осла к колодезной веревке привязали И понукать его и бить все сразу стали.
Осел махнул хвостом, лягнул ногой, вперед Бросается, бежит, веревку тащит. Вот,
Звеня, ползет на верх ведро, и в нём один Сидит испуганный, дрогкагций Изенгрин.
Монахи с криками набросились на волка,
И, чем попало, бьют без меры и без толка,
Пока он, наконец, не издал страшный вой,
На землю рухнувшись. „Довольно, не живой!"
Сказал один монах, „вон, как лежит спокойно. Зароем вечером, когда не будет знойно."
И все они уш. ли! Но не был волк убит.
Лишь притворился он и мертвый сделал вид.
Весь окровавленный, с пробитой головой,
Тихонько он привстал и, сдерйгивая вой,
Как будто бы не волк, а только волчья тень,
Пополз в родимый лес, под ласковую сень.
Там, воя жалобно, ждала его супруга,
Полна отчаянья, предчувствия, испуга.
Всплеснула лапами и бросилась скорей Сзывать врачей лесных и вещих знахарей.
Лечили Серого, шептали заклинанья.
Прикладывали мазь, давали натиранья.
„Супруг несчастный мой!“ так Жиремонда выла, „Вас оживит, спасет целительная сила Лесных кореньев, трав и горьких, крепких мхов, И вы поправитесь, а там, не тратя слов,
Отправимся вдвоем мы к королю на сщ.
Злодея Рыжего пускай туда ведут,
И пусть узнают все, когда я принесу На Лиса жалобу, что правда есть в лесу.“
КОРОЛЬ зверей созвал огромное собранье.
Волк маршала носил почетнейшее званье,
И обитатели лесов, лугов, долин — Все собрались узнать, что скажет Изенгрин.
Со скипетром сидел король, но без короны. Вокруг него кольцом уселись все бароны.
За ними прочие подвластные вассалы И те придворные, что ростом были малы.
Тут были Бур, медведь, и толстый Хрюк, кабан., Бьтк старый, Реворог и житель дальних стран Олень, под именем известный Мохоеда:
Он мох для завтрака сбирал и для обеда.
За ним явилась лань. Она была нехМножко Пуглива. Прозвище носила „Легконожка.
А с нею кроткая и нежная, как ласка, Примчалась серна Милоглазка.
Явился и Рычлай, почтеннейший бульдог,
Пришла Мэтбэ коза и заяц Сероскок,
Кот Тигрик и барсук, по имени Толстун,
Бэлэн пришел, баран, хорек Улепетун.
За ними следуя, как круглый снежный ком, Малышка кролик шел ион уж вам знаком — Беляк, с торжественноиб шкуркой, горностай. Покинувши семью и свой родимый край,
Явился Пухошерст, строитель славный, бобр.
Он — был талантлив, прост, умен и очень добр. И, хоть известен всехм, ’ но скромен и не горд.
Зевая, заспанный сурок шел Миломорд.
За ними, хвост взметнув, как знамя,
Сама, как рыженькое пламя,
Мелькала со ствола на ствол Рыжуня белка. Сзади шел Фробэр, сверчок, знакомый вам.
Бежал поспешно по корням Чернуш, проворный муравей,
И со скорлупкою своей
Ползла, хотя не слишком прытко,
Ползуша, серая улитка.
А Лыска, крыса, вся седая.
Плелась, на лапки припадая.
И Хитролазка обезьяна,
Полна лукавства и обмана,
Свершила путь из дальних стран,
Как представитель обезьян.
Явились на собранье птицы:
Был слышен голосок Синицы,
На рог оленя, как на сук,
Уселся коршун Клиовокриок,
И Гордоклюв, присев с ним рядом. Всех мерил строгим, мрачным взглядом. Мелькал вприпрыжку средь зверей Пикчик, проворный воробей.
И, точно в танце, как средь бала,. Ущипа-цапля выступала.
И вот, средь этого почтенного собранья Явился Изенгрин с супругою своей.
Лев скипертом взмахнул и произнес:
„Вниманье.
и начал Изенгрин; „Властитель всех зверей! Пусть ведает народ в лугах, в горах, в
лесу:
Здесь на племянника я жалобу несу.
Известно каждому, что он уже не раз Хотел меня предать, и только случай спас Мне жизнь, когда во льду утратил я свой хвост. Потом у мужика, когда я был так прост. Что вновь доверился племяннику, злодею.
До сей поры я весь от страха холодею.
Лишь вспомню я собак ужасных пастушенка И Хитролиса злость, когда сумел так тонко Он провести меня, сомненья усыпить И, клятву требуя, в капкан свой засадить В долине у ручья. Но всех страшнее страхов Ночь, проведенная в колодце у монахов.
О, если б знали вы, как я избит был больно!
8
Едва остался жив. Казалось бы, довольно,
И злой племянник мой раскаяться бы мог, Так нет! Вся наша жизнь полна обид, тревог И опасения, и всякого испуга.
Вам засвидетельствует здесь моя супруга, Что никуда она не может показаться,
Чтоб Хитролис над ней не начал издеваться И грубыми ее не оскорблял словами.
Волчата бедные — и те страдают с нами.
Не хочет пощадить он маленьких детей! Их целью делает он злых своих затей. Раз подстерег в лесу недавно, обругал, Им в спинку лапами пинков он надавал, Швырял их прямо в пыль, каке мячики, с
откосов,
Катал их кубарем средь всяческих отбросов, Смеялся им в глаза над папиной бедою. Бранился, облил их испорченной водою Из застоявшейся, вонючей, грязной лужи,
Подкидышами их назвал..., и даже хуже.
С тех пор наш младший сын, Зубаша, захворал.
Еще он вылизан едва и очень мал.
К нему решили мы скорей врача позвать,
И может, — врач сказал, — он зренье потерять.
Обид и горестей своих я не таю.
Молю вас, государь, пусть жалобу мою
Верховному суду скорей передадут,
Инад злодеем пусть свершится правый суд!"
Благород терпеть не мог
Всяких тяжб и ссорных дел,
К Хитролису не был строг:
Тот смешить его умел.
„Маршал, я хотел бы знать,"
Молвил он, „ты видел сам,
Как посмел племянник дать
Волю лапам и словам?"
„Нет, но видела жена Хитролисины старанья,
И с тех пор она больна Стала от негодованья;
„Жиремонда и сильней Лиса, и крупней по виду.
Как могла она детей Дать племяннику в обиду?"
„Государь, вы не вольны Ставит нам вопросы тут.
Нашу жалобу должны Вы отдать в верховный суд."
Не найдя, что возразить,
Лев промолвил осторожно:
„Всё же, маршал, может быть.
Примирение возмо? кно?“
Разозлился Изенгрин,
Ошетинясь, стал рычать:
„Вам угодно, господин,
Хитролиса защищать.
Между тем, я вам служил Лучше, дольше и вернее, — ..
Разве только, что не льстил:
Льстить я, правда, не умею.
Уж простите вы меня..."
Тут он даже поперхнулся.
Лев, достоинство храня.
Промолчал и отвернулся.
Я должен вам сказать, что был в тот день в собранье Верблюд, огромное, тяжелое созданье.
Не знаю почему, — он очень умным слыл,
Хотя ни в чём, нигде свой ум не проявил.
Известно было всем, что родом он с востока. Родился в Персии и в Турции далекой,
В Константинополе он пролшл много лет.
Король ему сказал: „Вы дайте нам совет.
Скажите у — как у вас решают: трудный случай!
Мы просим нам помочь, вы разумом могучи.“
Верблюд заговорил
II долго речь держал.
То по-турецки он
несвязно лопотал, Пересыпая речь
персидскими словами,
То шлепать начинал
отвисшими губами.
И в этом шлепанье,
без смысла и без цели, Французские слова неправильно летели.
Что значила вся речь, — не мог понять никто. Роптали в простоте иные, но за то Все знатные на них качали головами.
Верблюду хлопая передними ногами.
Хитролазка подскакнула,
Хвост свой длинный изогнула И, сама трясясь от смеха,
Повторяла: „вот потеха!"
Сохранил лишь Благород Всё достоинство. Вперед Он ступил и произнес:
„Значит, так решен вопрос:
Всё почтенное собранье Принимает во вниманье Недовольство Изенгрина И находит, что причина,
Верно, подлинная есть,
Если жалобу принесть Он решился на собрата.
И волчица, и волчата — Рыжим все оскорблены.
Но, бароны, вы должны Сообща теперь решить,
Как нам суд производить.“ Эту речь произнеся,
Благород приподнялся.
Бросил взгляд на всё собранье И покинул заседанье.
Тогда, почтительно
ему склонившись в след,
Все начали решать,
Кто должен председать,
И председателем
был выбран Мохоед.
Все знали, что олень
был неподкупно честен И беспристрастием
своим давно известен.
„Зверей, зверушек, птиц собрание открыто!"
Он громко произнес
и поднял вверх копыто.
„Теперь позвольте мне сказать вам пару слов.
Я волка жалобу законной счесть готов,
Но, прежде чем решить, что Хитролис виновен, Нам доказательства нужны, и голословен Никак не может быть собранья приговор. “ Вмешался тут медведь и молвил: „Что за вздор! Вот доказательство — свидетельство волчицы. “
„Нет," возразил кабан, „ведь родственные лица Свидетелями быть не могут на суде,
А Жиремонда мать, супруга и везде,
Конечно, поспешит взять сторону своих.
Должны мы поискать свидетелей других. “
Так молвил Хрюк, кабан, и веско, и умно,
Но Хитролиса Бур уж не взлюбил давно И слушать не хотел он Хрюка возраженье.
„Ну, нечего сказать,
нашли же и сравненье: Наш маршал Изенгрин и этот шельма рыжий, Известный всем, как вор, обманщик, плут бесстыжий! Так говорил медведь и гневно, и сурово.
Тут попросила лань у Мохоеда слова И стала говорить,
полна негодованья:
„Как снисходительно почтенное собранье!
Когда молчите вы, так камни закричат.
Противный Хитролис смел обижать волчат И незаслуженно волчице оскорбленья Нанес. Хотел убить он волка. Престунленья
Подобные мы все наказывать должны,
Чтоб охранить от них всех жителей страны.“
„Я с Легконожкиным суждением согласен,“ Ответил Мохоед, „но вопль её напрасен.
Лишь правосудие должно здесь соблюдаться:
Я Лису должен дать возможность оправдаться...“ „Вот новости еп], е!“ — ворчал сердито Бур. — „Знать, председателю чужих не жалко шкур.
Он может здесь спросить направо и налево Синицу и Сверчка, а также Звонкопева.
Пускай расскажет кот и Гордоклюв, наш ворон, Тогда увидят все, что настоящий вор он.
Напрасно Влагород исподтишка смеется Над тем, что Лису нас дурачить удается.
Уж Благороду-то смеяться бы не след.“
„Да успокойся, Бур,“ — заметил Мохоед.
„Тебе же первому придется здесь решать,
Какую с Рыжего должны мы пеню взять. “
„Как!" зарычал медведь, „за преступленья — пени! Так нет же! Пусть его поставят на колени,
И лапы пусть ему прикрутят па спине.
Пусть высекут его и в черной глубине Тюрьмы подземной он подольше посидит"...
Тут голос раздался: „Ой-ой! как он сердит! Сдается что-то мне, сердит он чересчур, Почтеннейший медведь, наш косолапый Бур."
Так голос прозвучал визгливый Хитролазки,
И щурила она, гримасничая, глазки.
„Нелепей ничего не может в мире быть
Тех, что спешат других, не выслушав, судить.,
Ты Лису не родня, но из одной породы,"
Сердито рявкнул Бур. „Заморские уроды Пойдут еще судить... молчалаб, обезьяна!
Сама дурачишь всех, сама не без изъяна. “ .. Нашел ты, Бур, когда здесь ссоры затевать!“ Заметил Мохоед. „Должны мы суд созвать И представителей наметить из народа.
Так приказание я понял Благорода.“
„А в председатели кого бы выбрать нам?..“ Спросил тихонько Бур. Надеялся он сам Быть председателем, на эту должность метил Давно, но Мохоед решительно ответил:
„Я председателя здесь место предлагаю Немедля передать почтенному Рычлаю.
И в добродетели, и в честности сравниться С ним трудно. На него мы можем положиться...“
Был Мохоедом пес указан не напрасно: Рычлая выбрали почти единогласно,
И всё собрание немедленно решило Повестку написать. Печати приложило.
Повестку ту барсук с улиткою снесут,
Чтоб Хитролиса звать на строгий, правый суд.
П<
Зуб Рычлая.
_ОСТАНОБЛЕНИЕМ собранья Был очень недоволен волк: Начнутся споры, пререканья,
Какой же тут возможен толк!
А Хитролис всегда сумеет Заговорить всех на суде.
Сам Благород его жалеет.
И волк решил в такой беде К Рычлаю прямо обратиться.
Под тенью дерева бульдог Дремал. „Ведь может рассердиться: Он нравом-то куда как строг! “ Подумал Изенгрин тревожно.
„А впрочем, Мохоед был прав,
И подойти к Ргячлаю можно:
Сердит он, груб, но не лукав.
Он не способен притворяться.
Быть льстивым для отвода глаз.
Мне приходилось с ним сцепляться, и честно грызлись мы не раз. „Рычлай!..“ он вымолвил тихонько. Пес левый глаз свой приоткрыл И встал. „Попробуй, сунься, тронь-ка!“ Без слов он ясно говорил.
„Чтоб делать вид такой враждебный, Совсем не вижу я причин.
Пришел я про допрос судебный
Спросить вас,“ молвил Изенгрип.
„Просителем я здесь являюсь
И милости я жду от вас.
О чём просить я собираюсь — Пред вами изложу сейчас. “
Волк вид имел такой смиренный, Что дог свой взгляд переменил.
„В чехм дело, Изенгрин почтенный? Он очень веясливо спросил.
„Мессир, прошу вас терпеливо Меня прослушать до конца.
Лис оскорбил несправедливо Во мне и мужа, и отца.
Собранье общее решило Предать обоих нас суду И доказательства спросило.
Скажите, где я их найду?
Когда племянник зло затеет. Других он не предупредит,
Концы все спрячет и сумеет Невинный самый сделать вид.
Мне просто страшно с ним судиться; Всех судей одурачит он,
Я и решил к вам обратиться,
Вы в лапах держите закон И вы должны, как председатель, Решить в суде, кто прав из нас. Так помните же: он предатель.
А если в прошлом мне не раз И приходилось с вами драться.
То честный бой, ведь, не позор,
Нет, и предателем назваться Я не могу, как этот вор.“
Хотя Рычлай особой дружбы И к Изенгрину не питал,
Но нужным счел по долгу слулхбы Быть беспристрастным и сказал: „Я вас вполне считаю правым,
Но доказательств нет у вас.
С лукавым надо быть лукавым, Так жизнь и опыт учат нас. Народ звериный соберется,
И вы с племянником вдвоем Придете. Пусть он поклянется,
Что неповинен он ни в чём... „Вы полагаете, смутиться И растеряться может он?
НЕТ клятву дать не побоится.
И я не буду отомщен. “
„Отлично Хитролиса зная,
Я всё придумал наперед;
На зубе мертвого Рычлая Пусть клятву он произнесет.
Я мертвым притворюсь умело.
И вы, оплакавши меня, Виновного ведите смело. Моих друзей запрячу я. Пусть все посмотрят, что случится:
Я не сомкну
застывших губ, И, если Рыжий побоится Мне лапу положить на зуб
И вздумает задать он тягу,
Его не стану я щадить:
Моих друзей спущу ватагу И, верьте, Рыжему не жить.“
Рычлая выдумкой доволен очень волк.
„Теперь воскликнул он, „я знаю, будет толкъЬ Прошу, коль помешал, простить великодушно. Благодарю за то, что принят был радушно."
Прошло немного дней, и день суда настал.
Летели, шли, ползли велик и стар, и мал.
Вдруг Легконожка лань откуда-то явилась:
„Я весть печальную принесть вам торопилась."
„Что? Как? С кем? Где? Когда? Скорее
отвечай!"
„Внезапно умер пес, почтенный наш Рычлай."
Тут все разахались, иные зарыдали.
Рычлая знали все и очень уважали.
„Рычлая память чтить обязан весь народ.
Пусть клятву Хитролис над ним произнесет,
На зубе мертвого Рычлая поклянется И от своей вины трикраты отречется".
Так предложила Лань. Все согласились с нею. „Посмеешь, Хитролис, поклясться? — „Да, посмею." Тогда немедленно направились толпою.
Дав волю горестному, жалобнохму вою.
Туда, где на траве, оскалив грозный зуб.
Под деревом лежал Рычлая хладный труп. Подходит Хитролис, поводит длинным носом,
На пса прип];урился с сомненьем и вопросом. Кругом обходит, — глядь! а мертвый-то ведь дышит: Дыхание бока чуть види. мо колышет.
„Я приговор суда исполню без сОхМненья," Промолвил Хитролис,,. но должен заявленье Я сделать важное, обмана не яелая..."
„Клянись!" кричали все, „хотим почтить Рычлая!"
Тут подощел барсук. Взглянул и вцдит тоже: Совсем на мёртвого, как будто, не похоже,
А к Хитролису был Толстун расположен.
Вот он и говорит: „Ведь Лис не осужден,
А только должен дать он клятву всенародно.
Так дайте же ему вы двигаться свободно.
Пусть распорядится почтенный Мохоед."
„. Да/ подтвердил олень, „теснить его не след.
Эй, звери, слушайте: пошире расступись!“
И расступились все, да так, что Хитролис,
Минуту улучив, скорей давай Бог ноги!
Так в бурю рыжий лист несется без дороги.
Но из засады в миг товариш;ей Рычлая,
Бульдогов, бросилась стремительная стая.
Вскочил и сам Рычлай и во главе собак Помчался с воплем: „Стой! Вот ты клянешься как!"
За ним бежит Ворчун, его ближайший друг, Зк Ворчуном Мордан, а за Йорданом Бук. За Буком Лисолов, за ’Лисоловом — Сайка,
За Сайкою Угрюм, а за Угрюмом Лайка.
За Лайкой Волкогрыз,
за Волкогрызом Кнур.
За Кнуром Догоняй,
за Догоняем Хмур.
За Хмуром Перескок,
а вслед за ним Рычалка,
За недо Загрызай, а следом Догонялка.
С ней рядом детства друг и брат её Зубан, А наверху, в конце, последним — Голован. Лис рыжей молнией мелькает здесь и там. Псы лают и рычат, и мчатся по пятам. Скорей, еице скорей!
Нагнали, окружили, Кусают, рвут, вопят...
Клубы взлетают пыли.
Еще б мгновение — и Хитролис погиб,
Его всего в куски бульдоги разнесли б,
Но в этот страшный миг, среди такой беды, Успел он в лес скользнуть и замести следы. Весь в клочьях и крови, то бегом, то ползком, И плача, и кряхтя, вернулся он в свой дом.
Где на искусанную голову и спину Повязки положить просил он Эрмелину. Всплеснула лапами несчастная жена,
К супругу нежного участия полна.
„Отец искусан весь, а кровь так и течет!" Рыдал Сверлизабор и охал Ху дород.
И Лис почувствовал средь жгучего мученья.
Что в этой их любви найдет он утешенье.
А Изенгрин меж тем ужасно возмущался.
Что Хитролис на зуб бульдогам не попался.
Со злобою, рыча, бранил он Толстуна:
„Зачем ты впутался, кому была нужна Твоя предательская морда на суде?"
„Но," возражал Толстун, „а справедливость где?
Ведь прав был Хитролис, что клясться отказался, И мертвый ваш Рычлай живым, ведь, оказался.
А кроме этого — простите вы меня
Не смел он псов опускать, — ведь это западня!" „Что? Я чего не смел? Пр-р-рощу я, пр-р-родолжай!" Случайно проходя, вмешался в спор Рычлай. Толстун весь задрожал и молвил: „Нет, я так; Я не виню тебя и всех твоих собак.
Пытался защитить я Хитролиса только."
„Он защитится сам, а ты молчать изволь-ка!" Волк прорычал, в глаза уставясь барсуку.
А Пусть Рыжий подождет, его я упеку:
Я снова к королю пойду, чтоб с ним судиться. От клятвы он бежал и должен поплатиться."
Как Звонкопев, Кубышка и три другие дамы пришли требовать отмшвния за емерть Кудазиты.
РОИЦЫН день подходил.
Травы стояли богатые,
И ветерок серебрил В поле колосья усатые.
В гнездах — птенцов урожай.
Пухом прозрачным покрытые,
Тянут они через край Желтые клювы раскрытые.
Звоном мелькают вокруг Быстро стрекозы пролетные,
И по низинам свой пух Цветики стелят болотные.
Из дней всех этот день и выбрал Благород, Чтоб на собрание созвать весь свой народ. Явились вое на зов, никто не отказался,
Лишь Хитролис один ничем не отозвался.
Тут стали все бранить наперерыв его:
Не держит никогда он слова своего,
Изменник он и лгун, коварен и лукав, Чужих он никогда не уважает прав.
Сильнее всех рычал и злился Изенгрин.
Он к льву приблизился и молвил: „Господин! На Хитролиса вновь я жалобу принес.
Пусть всё собрание решает мой вопрос:
От клятвы убежать имел ли право он?
О случае таком что говорит закон?"
Лев холодно спросил, на волка глядя вниз:
„А перед кем еще виновен Хитролис?"
Ко льву собачка тут Учтивка подошла И скромно жалобу свою произнесла.
Родители её лишились состоянья,
Но образцовое ей дали воспитанье.
Она была тонка, причесывалась гладко.
Её прабабушка была аристократка,
И в ней породистость еще была видна.
Одно несчастье: она была бедна.
А если тонок, мал, вступать не можешь в драки, — То будешь голодать, тебя обидит всякий.
Учтивка молвила: „Единая сосиска
Была мне на обед, но, по несчастью, близко
Шел жадный Хитролис. Сосиску сцапал он.
Да защитит меня король мой и закон!"
Тут возмутилось всё звериное собранье:
„У бедных тащит он — достоин наказанья!“
Но Тигрик подошел и возразил: „Сосиска Принадлежала мне. Ее я не без риска На мельнице стащил. Учтивка тут была, Затявкав, бросилась, сосиску отняла.
Я драться и не стал: не выношу я писка Учтивки. Думаю — пусть пропадет сосиска,
Но собаченка съесть добычу не успела,
Как Хитролис пришел и, увидав в чём дело, Бросается, схватил еду и улизнул.
Учтивка тявкает: „Вор, вор, вор, караул!"
А и сама она виновна в этом деле,
И судьи оправдать ее бы не сумели.
Лишь мельничиха тут невинно пострадала,
И ей бы возвратить сосиску не мешало."
Так Тигрик говорил и всех привел
в смущенье.
За ним подходит бобр, чтоб сделать
заявленье.
„Вчера гуляю я, вдруг слышу
за холмом
Крик жалобный. Бегу и вижу — над ручьем
Вцепился Хитролис
в зайченочка Пушка,
Да так, что для того и смерть уже близка.
Едва мне удалось
отбить его. Пред вами Пушек израненый,.
вы полюбуйтесь сами.“
„Ну вот еще!“ сказал насмешливо сурок. „Наверно Хитролис хотел задать урок Зайченку за его
какую-нибудь шалость. Нельзя судить зверей за всяческую малость/
Тогда спросил король: „А больше жалоб нет?"
И поглядел вокруг. Молчали все в ответ.
И молвил Благород: „Бароны! ненавижу Я ссоры мелкие. Ищу, но всё не вижу За Хитролисом я особенной вины.
Все ваши жалобы мне кажутся смешны, И строгого к нему не предъявлю я иска.
Б чём обвинения? Какая-то сосиска,
Потом, что он Пушка немного потрепал.
Пушок на вид и тих, но в жизни он нахал.И мог быть Хитролис — отец семейства — прав.
Что поучил его, смиряя дерзкий нрав.
Напрасно жалобу приносишь ты вторично,
Наш маршал! Для тебя так даже неприлично Вновь тяжбу, затевать, и — ставлю я вопрос — Кто был виновен в том, что клятв не произнес Несчастный Хитролис, обманутый Рычлаем,
Когда за ним гнались бульдоги с грозным лаем?" При этом вид имел король довольно строгий. Смутился сам Рычлай, смутились и бульдоги
И головы свои мордастые придали К земе, да, лапами прикрыв, так и лежали. Король же продолжал: „Ужасно неразумцо Вы поступаете что злобно так и шумно Перечисляете все Лисины вины.
Ведь он умнее вас, сознаться вы должны.
Вы не сумеете его перехитрить.
Конечно, обижал он многих, может быть.
Но перед ним и вы бывали виноваты.
„Еще бы,“ подхватил Толстун, „ведь класть заплаты На шкурку должен был и Хитролис не раз,
А дядю между тем от голода он спас И доставал ему он часто вкусной пищи.
Теперь же Хитролис, как настоящий нищий,
Живет: свои грехи решил он искупить,
Сухарь съедает в день, не хочет вволю пить, Сидит безвыходно в поместье Мопертви,
Исполнен кротости, смирения, любви.
Ужасно исхудал он от поста и бденья.
Покинуть хочет он жену, детей, именье,
Чтобы к святым местам паломником идти И душу очищать молитвою в пути."
Тогда король ступил на щага два вперед И громко произнес: „Внимайте, мой народ!
Должны вы приложить все силы и старанья.
Чтоб сразу прекратить вражду и пререканья.
Я объявляю мир для всех и навсегда.
Вы поняли меня, надеюсь, господа?.."
Все звери королю отвесили поклон.
„Властитель, поняли!" неслось со всех сторон.
Иные же кричать не стали, втихомолку Вполне сочувствуя обиженному волку.
А за носилкахми Кубышка выступала И перья на груди слезами орошала.
За нею следом шли три остальные дамы.
Они знакомы нам; их в птичнике всегда мы Встречаем: круглая, дородная Желтушка,
С красивым хохолком хохлатая Пеструшка
Хотели разойтись участники собранья,
Как вдруг послышались и стоны, и рыданья И все увидели, что шествие вдали Идет печальное. Два петуха несли Носилки из ветвей, листов и трав густых,
И тело курицы покоилось на них.
Перед носилками, клюв низко опустив И крылья до земли бессильно уронив,
Шел тихо Звонкопев, и гребень ярко-красный Поник, как алый мак в дождливый день ненастный.
И равнодушная к чужим делам немножко,
Но деловитая хозяйка Скребоножка.
Всех этих дам никто не видел в гневе, в. ссоре. Теперь же их еще тесней сплотило горе.
Смутились звери все, и даже лес стал хмур От стона тихого и плача бедных кур.
„Что значит это всё?“ спросил король зверей — И к шествию пошел на встречу он скорей.
„О, славный государь!" воскликнул Звонкопев,
„Не знаю, как сдержать и горе мне, и гнев.
Защитой будьте нам, молю смиренно вас.
День каждый Хитро лис кого-нибудь из нас Нвг устает губить. Курятника бароны:
И Цезарь, и Султан, от коих обороны Должны все куры ждать, в опасности всегда.
Но мы — мы петухи, и это не беда.
Готовы кровь пролить мы за прекрасных дам.
Я первый жизнь свою с охотою отдам За то, чтобы всегда спокойно жили куры,
Но женственные их и кроткие натуры Не могут выносить столь частых потрясений.
Нет дня, чтоб Хитролис не делал нападений И не тащил от нас с жестокостью ужасной Первейших петухов и куриц цвет прекрасный. Вчера настал черед Кудахты нашей нежной,
С крылами легкими, как цветик белоснежный,
С глазами, как янтарь, и с алым гребешком.
Ее любили все, кто с нею был знаком.
В курятнике она в полдевный час гуляла И ножкой желтенькой травинки разбирала,
Как вдруг, над ней судьбы свершился приговор:
Жестокий Хитролис, махнув через забор,
К Кудахте ’ бросился, схватилеё за шею...
Простите, государь, окончить я не смею И горю своему я воли здесь не дам,
Чтоб не расстроить вновь несчастных этих дам. Прибавлю лишь, что все употребил старанья,
Чтоб нежный труп её спасти от поруганья.
Вы защитите нас, король зверей и птиц,
Пред вами с жалобой все падаем мы ниц!“ „Так вот как хочет Лис замаливать грехи! Что скажешь ты. Толстун? На ужин петухи И куры на обед. Изрядно, славный поста!"
Лев зарычал и встал во весь свой львиный рост Он гневно бил хвостом и говорил так бурно, Что куры всхлипнули, и всем им стало дурно. Упали кто куда и. крылья уронили,
А ножки в воздухе беспомощно застыли.
Закрылись пленкою янтарные глаза,
И замерла на них прозрачная слеза.
Все звери бросились. Кто дует, кто качает.
Кто мягкой лапочкой их ножки растирает.
А кто-то с дерева кусок коры стащил И, зачерпнув воды, сомлевших окропил.
Кубышка первая полуоткрыла глаз.
Спросила: „Где же я?“ вздохнула много раз.
За ней со вздохами пришла в себя Желтушка.
Там, дрыгнув ножкою, очнулась и Пеструшка. Возиться дольше всех пришлось со Скребоножкой. Она, вся ослабев, дрожала мелкой дрожкой.
Все звери поняли куриное несчастье И выражали им сочувствие, участье.
Сам Благород король
расстроен сильно был.
_ Такой он страшный рев,
- волнуясь, испустил,
л і. иИРV Что каждый зверь в лесу,
какой бы ни был смелый, Весь вздрогнул.
Под рукой могучей и умелой Порою так дрожит послушная струна.
Ау зайченочка Пушка была полна, От рева львиного
душа таким испугом,
Что с Пухощерстом он, спасителем и другом,
Под лапку, но с трудом добрел домой с собранья, В бреду дня три лежал, не приходя в сознанье. Бобр пить ему Давал настой из ягод сладкий,
И трое суток он дрожал, как в лихора;Дке.
Король же Благород такую начал речь:
„О, дамы курицы! Поверьте, уберечь Я впредь-сумею вас. Не стану тратить слов.
Но сыном и женой поклясться я готов:
На Хитролиса пусть падет его вина,
И будет нежная Кудахта отмщена!
Сегодня же пошлю, немедля, зов злодею.
Придете вы на суд, чтоб видеть, как умею
По справедливости истрого я карать
Тех, кто невинных дам смел дерзко обижать.
И, к Буру обратясь, закончил так король:
— 142 —
„Тебя, почтенный Бур, я выбрал. Ты изволь Сегодня же идти в усадьбу Мопертви.
Ёя владетеля на суд ко мне зови.
Ты Хитролисиною речью не смущайся.
Словами сладкими его не обольщайся.
Не забывай, что он — коварный вор и плут, И, чем прельстительней слова его текут. Тем он опаснее. Иди, мой друг, иди!"
„О, будьте, государь, спокойны: впереди Успеха жду," медведь уверенно сказал. „Медоточивую я речь его слыхал,
Меня не проведет. Я раб ваш до могилы И не боюсь его ни хитрости, ни силы."
Как Хитролйеъ угостил медом Бура.
ІУР отправился послом.
Палку толстую он взял. То долиной, то леском Тяжело он зашагал.
Но не краткий это путь: Хитролис так ставил дом, Чтоб запутать, обмануть И водить весь день кругом.
То видны следы, то нет;
То пески, то вереск колкий.
То сосна закрыла след
Рыжей хвойною иголкой.
Бур ворчал: „Пойди, лови!“
И расспрашивал у птиц: „Как пройти мне в Мопертви, Где живет семья лисиц?"
Йо. пе. гг!§:и
Что-то сбивчиво в ответ Щебетали птицы хором.
„От крылатых толку нет," Молвил Бур и с разговором Обратился к зайцу он.
Тот был малый претолковый. „Вот тропа. Со всех сторон Вереск стелется лиловый,
А как вереск пропадет, Изовьется тропка змейкой.
Тут уж всякий путь найдет У забора за лазейкой. “
Сумрак серый забродил Меж деревьев тихомолком, Бур к усадьбе подходил, Разузнав дорогу толком.
„Как же мне войти теперь? Дом торчит кротовой кучей,
И закрыл кустарник дверь Цепкий, частый и колючий.
Не попасть бы мне в беду:
Не устроена ль засада?
Нет, я лучше не войду,
А покличу из-за сада.“
Сумрак в воздухе повис. Отуманилась земля.
„Выходи, эй, Хитролис!
Я посланник короля.“
Хитролис испуган был Этим окриком нежданным И жену он поспешил
Спрятать с сыном богоданным. Рыжик был и тощ, и мал, Мать его еще кормила,
Худород же пропадал Вместе с братом, и ходила Про обоих лисенят Слава самая худая:
Тащут всех утят, цыплят, Без разбора всё съедая.
Худород хоть слаб и мал,
Но за то пресильный вор,
Да к тому же и нахал Брат его, Сверлизабор.
Бур терпенье потерял И рычать стал громче вдвое: „Лис, г. лухим ты что ли стал? Это что еще такое!
Отвечай, немедля, мне,
А не то тебя заставят Дать ответ: сожгут в огне, Колесуют, Сбезглавят. “
Спрятав Рыжика и мать, Хитролис в одну минутку Поспешил и птиц убрать:
Гуся, курицу и утку.
Он, стащил их всех вчера.
Как бранился старый мельник!
Птиц зажарил и с утра Ъл с семьей своей отшельник.
Всё запрятал и прибрал Лис и выглянул в окошко:
„Дядя Бур? Я не узнал И заставил ждать немножко.
Как устали вы, ох, ох!
Отопру сейчас я двери.
Выбрать что ль король не мог Для посылки мельче зверя!
Каждый мог меня позвать.
Слишком я ничтожен, чтобы Суд стал лапы утруждать Столь почтеннейшей особы.“
Тут Буру короля припомнились советы:
„Не верь ты Рыжему: чем льстивее ответы Он даст, тем для тебя опасней будет он.“
И заревел медведь: „Ты не виляй! Закон И Благород, король, тебя зовут на суд,
И разговоры все совсем излишни, тут. “
„Лишь слово дайте мне сказать, мой дядя милый! Ну, как же я пойду такой больной и хилый?" „Больной?! Твои глаза давно так не блестели,
И шерсть отличная, и сам ты больше в теле." „Ах, дядя Бур, увы! ведь это же отек.
Я в пище и питье к себе стал страшно строг. Отек и сделался от скудного питанья."
Бур вспомнил бедных кур, их слезы и рыданья И молвил; „Курицы — питанье не плохое.“
„Какие курицы? Забыл я про. жаркое.
С тех пор, как совесть мне покоя не дает За прежниегрехи, — я ем один лишь, мед,“
„Мед!“ рявкнул радостно медведь, „да ты не врешь? Откуда же его так много ты берешь?
Мед — это самое прекрасное питанье!"
„Я достаю его без всякого старанья,
Но даже лучший мед нам может надоесть,
Когда всё мед, да мед день каждый надо есть." Тут Бур про всё вабыл; от жадности дрожит. „Скажи ты мне скорей, где этот мед лежит?“
„Да тут недалеко, у Плотникова дома,
За холмиком сейчас; дорога мне знакома.“
„Так проведи меня, признателен я буду.
Услуги я твоей во веки не забуду."
„Когда приходится добро мне делать зверю.
В признательность его я никогдане верю.“
„Да нет же, Хитролис, поклясться я готов...“
„Не надо, дядя Бур, ни клятв, ни лишних слов., Я вас и так сведу. Меня все называют Разбойником. Они меня совсем не знают."
„Так идем, идем скорей!”
Хитролис не стал дверей Запирать: чего бояться?
Бур не станет возвращаться.
Усмехаясь, он бежит Прямо к плотнику. Лежит Перед домом дуба ствол.
В середину плотник ввел С рукояткой клин здоровый,
Чтоб не надо было снова Пополам весь ствол пилить.
„Вот сюда, чтоб мед добыть,
Прихожу я вечерами,"
Молвил Лис. „Порой сотами Уношу я мед домой И питаюсь им с семьей.
Вы оставьте, скушав вволю.
Дядя Бур, на нашу долю.
Здесь весеннею порой Диких пчел спустился рой."
„Дикий мед еще вкуснее."
„Это всё, что я имею,
Если весь съедите мед.
Завтра всех нас голод ждет."
„Лис, чего ты причитаешь!
За обжору принимаешь Ты меня? Немного съем,
И останется вам всем,"
Бур ответил очень гордо,
В щель засунув лапы с мордой. Хитролис же в миг один Вон из щели вынул клин.
И сомкнулись в ствол единый Обе дуба половины.
Проглядевши злой обман,
Бур попался, как в капкан. Морду, лапы защемило.
Оглушив, с ужасной силой.
Бур так страшно застонал,
Что хозяин услыхал И бежит узнать, в чём дело.
кричит, „идите смело:
В дуб медведь попал ко мне.“ Тут в вечерней тишине Поднялся и шум, и крик. Прибежал сосед старик,
Сын бежит за ним, внучата.
Все соседские ребята,
Все рабочие, весь люд.
Ведь медведь бывает лют;
Коль придется с ним сражаться, Надо всем вооружаться.
Кто схватил скорей топор,
Кто дубину, кто багор,
Кто хватает вилы, грабли,
Кто косу взял, вместо сабли.
Кто рогатину берет,
Всё, что есть, пустили в ход.
Тут и женщины пристали,
Причитали и визжали.
Бросив и детей, и дом,
Та бежит с веретеном,
Эта — скалкой грозно машет.
Та с метлой, как ведьхма, пляшет. Крик и гвалт, и стук, и гам Разносились по полям.
Бур всё это слышит, бедный,
И головушкой победной Хочетдвинуть он в щели.
Ближе крики, подошли,
’За спиной орут, снуют,
Вот сейчас, сейчас убьют!
Бур рванулся, завертел Головою и взревел Так, что дрогнули все люди, И усильем мощной груди, Испуская страшный вой, Вырвал лапы с головой Из щели и — ну бежать!
И, погоню забывая,
Ковылял он, подвывая.
Шт в тиши журчит ручей. Бур спешит к нему скорей.
„Изловить его, догнать! “ Люди сзади завопили:
„Мы медведя упустили!"
И торопятся, бегут В темноте
и там, и тут. Темнота же
всё сгущалась.
На пути вода попалась,
И в нее
с разбега бух! Две служанки.
„Ах! ох! ух!" Завопили, завизжали.
К ним мужчины побежали,
Чтобы выбраться помочь, — А медведя скрыла ночь.
Чтобы с морды кровь обмыть и немного утолить В лапах жар и в голове. Вдруг он видит, что в траве Показался Хитролис,
Посмотрел с откоса вниз И промолвил: „Дядя, вы?
Мне не видно из травы.
Воду пьете? Это дело.
Видно жажда одолела После меда? Сладок мед: Жажду страшную дает." Отвечать не в силах был Бур и яростно завыл.
„Отчего вы так завыли?
Или, может быть, забыли Вы в стволе там что-нибудь?
Я сейчас отправлюсь в путь, Если это вас тревожит,
Поищу, найду, быть может. Плотник будет очень рад Окликнуть всех своих ребят И вернуть скорей потерю Столь прославленному зверю." Хитролис умел язвить!
Тут уж дая«е и завыть Бур не смог. Он никогда Столько боли и стыда Не испытывал; привстал И без чувств в траву упал.
(Как Китролив угостил Тигрика мышами.
ИЕхЩЕ в лесу ползли рассветные туманы,
Когда вернулся Бур. Сочились кровью раны На морде у него; вся в шрамах голова,
И лапы по земле он волочил едва.
Всё, что случилось с ним, он, воя, рассказал. От гнева страшного король весь задрожал,
Стал гривою трясти, бока хлестать хвостом И так взревел, что лес шататься стал кругом.
Мой бедный Бур, поверь, за все твои страданья Достойные найду злодею наказанья.
От Благорода он пощады пусть не ждет!
Я Тигрика пошлю за ним. Ты ловкий кот,
На суд мне приведи ты Лиса-негодяя,
На хитрость хитростью такой Яге отвечая. “
„Меня избрали вы, о государь, напрасно.
Ведь предприятие и трудно, и опасно.
Я вам служить готов, но я, ведь, очень мал,
В смущенье сморщившись, кот Тигрик отвечал И грустно мордочкой усатою поник.
Лев возразил: „И мал, да дорог золотник, Пословица людей не даром нам вещает,
И часто тонкий ум нам силу заменяет.
Иди моим послом, отбросив все сомненья.
Богатое тебе я дам вознагражденье."
Тут, делать нечего, побрел уныло кот.
Тропинкою лесной, нахмурясь, он идет,
Как вдруг к нему летит, и черный весь и мрачный, Сам ворон Гордоклюв. „Вот день-то незадачный! Он мне пророчество недоброе несет,"
Подумал про себя с досадой Тигрик-кот.
Он знал, что Гордоклюв упрямого был нрава,
Но всё же закричал: „Пожалуйста, направо
Ты от меня лети!" Но ворон не хотел
Направо делать крюк, налево полетел
К сосне, где средь ветвей, закрытый хвоей темной,
Сын-вороненок ждал, раскрыв свой клюв огромный.
„Налево пролетел — недобрая примета!"
Подумал грустно кот. „Сживет меня со света Противный Хитролис, я так того и жду:
На гибель верную сегодня я иду."
И стало на душе у Тигрика тревожно.
Меж тем из Мопертви тихонько, осторожно,
Боясь, чтоб кто-нибудь его не увидал,
И вглядываясь в даль, сам Хитролис шагал.
В один прекрасный миг тропинки их скрестились, И оба невзначай нос к носу очутились.
„Ах, братец!" молвил кот, „а я тебя искал,"
„К твоим услугам, брат!" усевшись, отвечал С насмешкой Хитролис. „Так объясни: в чём дело?" „Ты не вини меня", промолвил кот несмело,
„Я дружбою твоей ужасно дорожу.
По воле не своей к тебе я прихожу,
А королю должны мы все повиноваться..."
„С которых это пор ты начал заикаться?
Яснее говори!" — „Я, Хитролис, молю Тебя со мной идти сейчас же к королю.
Он мне велел вести тебя без промедленья,.
Но в сердце я к тебе исполнен сожаленья:
Разгневан на тебя ужасно Благород,
Вся знать придворная, вассалы, весь народ.
Тебе не сдобровать! По дружбе я не скрою,
Что за тебя стоит один Барсук горою."
„Я Толстуна люблю: он родственник прекрасный." „За то и Бур, и волк — те в ярости ужасной Й так тебя бранят, что страшно слушать их." „Мне брань их не страшна: ни на ушах моих, Ни на хвосте она, как видишь, не повисла, “ — Промолвил Хитролис. Кот улыбнулся кисло.
„Не миновать того, что суждено судьбой.
Охотно, Тигрик, я на суд пойду с тобой.
Давно себя сужу я совестью смуш;енной."
Так Хитролис сказал, вздыхая сокрушенно. Обрадовался кот счастливому исходу.
„Отлично! Так идем, немедля, к Благороду. Дорога дивная: давно не шли дожди."
„Зачем «же так спешить? Ты лучше подожди У нас переночуй, а завтра утром — в путь.
Теперь же, закусив, мы ляжем отдохнуть." „Положим, я устал и голоден немножко,
И, если крылышко — куриное иль ножку Ты обедняешься на ужин мне подать..."
„Охотно б обещал, да где мне куру взять?
Давно я позабыл, как ловится-то птица.
Толстун не говорил, что я решил поститься?
О Преясних кушаньях помину даже нет.
Мед, ягоды, порой трава — вот мой обед."
„Ну, нет, я не могу постить, как ты постишь, Мне лучше подойдет крысенок или мышь."
„Я помню, до мышей всегда ты был охотник. Сапожник здесь живет, хороший был работник, Да овдовел теперь и очень захудал.
В амбаре у него нередко я бывал.
Он за короткий срок развел в нём, ей-жф ей! Не менее двухсот откормленных мышей." „Откормленная мышь — да это всё, что нужно!“ „Тогда идем в амбар. Работать будем дружно И всё, что нам с тобой поймать удастся вместе. Ни хвостика не взяв, отдам тебе по чести."
Кот цозабыл свой страх и все свои сомненья.
За Лисом он бежит в ужасном нетерпенье, Мурлычет радостно и выгибает спину. Отправились, пришли к сапожнику Мартыну. Мартын, сапожник, был несчастнейший мужик: Он так любил жену, так с нею жить привык. Что, потеряв ее, он потерял охоту И яшть. Всё тосковал, забросил всю работу,
А тут еще случись и град, и наводненье.
Посев весь выбило, размыло все строенья.
Корова умерла. Коза в горах пропала.
Должно быть, волкам в пасть несчастная попала. Свинья была больна,, на птичьем же дворе Лис куриц и цыплят таскать, стал назаре. Один, худой петух, три курьи — всю скотинуОстались заменять несчастному МарТынуЕго сынок хотел хоть этих-то спасти.
Ловушку удалось ему изобрести.
Ее он поместил в — амбар, как раз у входа. „Отец, улс изловлю я рылшго урода!
А рыжий-то урод пронюхал всё, узнал И с той гиоры в — амбар совсем не залезал. Сегодня же привел он Тигрика. „В амбареСейчас изловим мы с тобой мышей по паре. Замялся Тигрик, бросил взгляд
В дыру. Как выбраться назад?
„Перед дырою люди встать Ведь могут, как тогда бежать?"
„Что так труслив ты — я не знал,"
С презреньем Хитро лис сказал.
„Тогда пойдем скорей домой,
Тебя маслинами с водой
Я угош, у. Ещ;е запас
Есть меда — и довольно с нас."
Но голоден кот Тигрик был,
А из амбара запах плыл Превкусный жирненьких мышей.
Лис повторял: „Идем-скорей!
Маслин дорогой наберем И ключевой водой запьем.
Ведь, для меня хоть бы совсем
Мышей и не было — не ем."
Кот больше выдержать не мог,
В амбар со всех пустился ног И — прямо в петлю головой!
Послышался кошачий вой.
Бегут Мартын и сын Мартына, Чтоб посмотреть, что за причина.
За нИиМИ — старая соседка.
Она бывала там не редко,
Чтоб зачинить белье, прибрать Избу, в хозяйстве помогать.
Сын закричал: „Скорей, отец!
В мою ловушку, наконец,
Попала хитрая лисица.
Мы можем шкуркой поживиться."
Но Тигрик выкрутился ловко.
Рванул — и лопнула веревка.
Еще мгновенье — он спасен.
Как вдруг идут со всех сторон —
Соседка старая, Мартын И маленький Мартына сын.
От страха Тигрик ошалел: Хотел бежать, но не посмел. Он людям прыгает на грудь, Старается в лицо куснуть, Царапает, когтями бьет. Визжит, мяукает, орет. Старуха тоже закричала И бьет кота, чем ни попало.
А мальчик камнем запустил. Он прямо в морду угодил Повыше носа и как раз Ударил прямо в правый глаз.
Несчастный Тигрик стал кривой. Он, издавая жалкий вой,
Бежит, не ведая пути,
Чтоб только от людей уйти.
Без глаза, жалкий, весь избитый,
Усталый, грязный и не сытый,
Вернулся Тигрик к Благороду
С рассказом про свою невзгоду,
И, горько плана, на показ
Он выставлял кровавый глаз.
КОГДА окончил Тигрик свой рассказ И показал свой окривевший глаз, Взволнован был король и так сказал: „Из всех нахалов больше всех нахал Бесстыжий Хитролис! Что делать с цим? Ужель его, словив, мы не казним?"
Тут слова попросил Толстун барсук: терпят много мук Все звери, государь, но он свободен, Происхождением вполне он благороден. Заслуги прежние, и возраст, и рожденье Дают ему права на снисхожденье.
Пусть в третий раз, от короля на суд Его со всею строгостью зовут.
И, если он не явится опять.
Мы силою
с ним будем поступать."
„А кто посла обязанность возьмет?
Изранен Бур, кривым стал бедный кот.
Что третьего посла ждет — неизвестно.
Избитым быть, ведь, никому не лестно."
„Позвольте мне;
пойду я, государь.
Мы с Хитролисом были дружны встарь.
Он верен мне остался, я — ему,
Пойду без страха к другу моему.
Не тайъ он плох: меня он не обманет И за любовь платить мне злом не станет." „Поберегись, изменит он, как раз!"
„Ты не был ли участником проказ,
Что Хитро лис тебе так дорог, мил?"
Бур рявкнул, но Толстун спокойно возразил:
„До сей поры о честности моей Не поднималось спора у зверей."
„Чтоб вздумалось порядочному зверю Нахала защищать, — я не поверю!"
„Когда несчастье другу моему Грозит, я должен изменить ему?
Ты в этом бы заслугу увидал?"
Опять барсук с достоинством сказал.
„Ты прав, Толстун," вмешался Благород,
„И честен весь барсучий древний род.
Так будь же верен дружбе и любви,
Иди скорей в усадьбу Мопертви И Хитролиса к нам на суд зови.“
Тут Хрюка
Благород позвал,
Ему письмо продиктовал И приложил свою печать. „Вот, Лису
потрудись отдать, “ Послу он молвил благосклонно „И повтори,
что непреклонна Народа воля и моя.“ „Исполню всё, немедля, я. Барсук ответил и, поклон
Отвесив, удалился он. Жил сам
Толстун недалеко От Мопертви. Ему легко Дорогу было отыскать,
И начал громко он стучать.
Узнав по стуку лапу друга,
Встал Хитролис и без испуга Поспешно отворил он дверь.
„Толстунчик! Здравствуй, мидый зверь!
Как рад — сказать я не умею!“
И прыгнул барсуку на шею.
„Несите воду, мыло,тряпки:
С дороги надо вымыть лапки.
Обед готовьте повкусней,
Да пообильней, пожирней!
Такому гостю сделать честь Я должен. Где ты хочешь сесть?"
Но эту ласковую речь
Барсук спешил скорей пресечь.
„Мне, Хитролис, не до обеда,
И не веселая беседа
Боюсь я, друг, с тобой нас ждет.
Стал на тебя роптать народ,
И возрастает возмуш, енье.
Что день, то снова обвиненье.
Король зовет, — ты не идешь.
С послами так себя ведешь,
Что возвращаются в обиде Несчастные, в ужасном виде.,
К тебе я третьим прихожу.
Бери письмо. Я погляжу.
Как будешь ты его читать.
Возьми и сам сломи печать."
И начал Лис читать посланье. Передаю вам содержанье;
„Мы, Благород, зверей король, Возмущены тобою столь,.
Чта не находим. даже слюв.
На утро завтра будь’готовПредстать на строгий суд народа И короля всех, Благорода..
Д бу де вздумаешь бежать,
Так всё равно не избежать Тебе ни казни, ни позора:
Тебя найдСийъ мы очень скоро.Так лучше ты являйся сам На строгий суд ко всем зверям. Тебя судить целицемерно Мы будем и казним наверно. “ Посланье это прочитав
Лис позабыл свой хитрый нрав. Он стал от страха весь дрожать. Привстал и собрался бежать. Барсук его остановил:
„Ведь я тебе же говорил,
Что за тебя держу ответ,
И, если твой простынет след, Суд надо хмной произведут,
Меня осудят и убьют.
Я взял обязанность посла,
И речь моя тебя спасла.
Я защищал тебя от всех,
Тебе меня оставить~грех.“
На камень Хитролис упал И безнадежно повторял:.
„Ты прав, Толстун, я не уйду.
._1б7 — Чтоб не ввести тебя в беду,
Но что же должен сделать я, Чтоб не повесили меня?"
„На суд народный отправляйся, Проси прощенья и раскайся."
„Я каюсь, грешный, жалкий зверь. В мое раскаянье-поверь!"
„Прекрасно. Речь ты скажешь смедо: Красно болтать твое ведь дело.Ведй себя вполне прилично
И оправдаешься отлично."
„Король, надеюсь, не забыл,
Как я ему полезен был?
Как в трудных случаях советы Давал ему?" — „Сомненья нету,
Он помнит. Всё, что только можем,
Он сделает: тебе поможет.
Идем. “ И Хитро лис на суд идти решился. Он с Эрмелиною рыдающей простился.
С большою нежностью жену он обнимал. Простился с Рыжиком. Лисенок зарыдал. Отец ласкал его с тоскою и любовью.
Жену просил он быть внимательной к здоровью Сыночка, растирать и мазать салом грудку И вообще беречь некрепкого малютку.
Потом, на домик свой печальный бросив взор, Прибавил: ;, Если вдруг придет Сверлизабор
А с ним и старший сын вернется, Худород, Обоих поцелуй, скажи, что Благород Призвал меня на суд зйериного народа,
И что по. корствую я воле Благорода.“
И вот, они идут средь вереска и хвои. Вздыхает Хитролиоъ, качает головою И вспоминает все преступные деянья.
„Ты это брось и речь готовь для оправданья/ Барсук ему сказал. „Да речь уже готова,
Поверь мне, из неё не выкинешь и слова."
Меж тем лес кончился, полей кончалась ширь.
К селенью подошли. На горке монастырь,
И за оградою, в укромном уголке.
Обширный птичий двор. Гуляли в холодке Там куры, петухи, и гуси, и индюшки.
Весь вздрогнул Хитролис, и навострились ушки. „Толстун, к монастырю мы здесь должны свернуть А то не так идем, совсем неверный путь." Промолвил Хитролис и стал переминаться. „Зачем к монастырю мы будем подниматься? Здесь верно мы идем вполне", сказал барсук. „К монастырю идти — огромный будет крюк."
Но Хитролис не мог дослушать возраженья.
Он быстро — обогнул надворные строенья
Йа миг к земле прильнул и,, позабыв — грехи, Набросился на птиц/ Все куры, петухи.
Цыплята, индюки, индюшки,утки, гуси ., Бегут, летят, кричат, ужасно перетруся. Разбойнику один понравился петух.
Он, так его схватил, что разлетелся пух,
Но подоспел как раз к ужасному мгновенью Толстун и помешал свершиться преступленью.
„Раскаянье твое, я оценил теперь! “
Он грозно закричал, „ах, ты, негодный зверь!“ „Воспоминанием преступным увлеченный.
Забылся я на миг,“ Лис прошептал смущенный И, опустивши нос, побрел за барсуком.
Полями шли они, лугами и леском.
Но Хитролис летел в мечтах своих назад,
На монастырь бросал украдкой жадный взгляд,
И, если б не следил Толстун за ним так строго, Наверно бы свершил он преступлений много.
Суд.
АК только. Хитролис явился ко двору,
Так тотчас началось движение в’бору. Вельможизнатные, вассалы, весь народ Спешили посмотреть, как Хитролис идет.Корили все его и бранью осыпали,
И камни вслед ему с проклятьями бросали.
На что уж Сероскок трусливее был всех,
А даже тот швырнул в него лесной орех. Швырнул, когда к нему спиной был Хитролис, И спрятался в кусты, — так лапочки тряслись.
Но Хитролио его отлично заприметил.
На брошенный орех ни слова не ответил,
ав про себя: „Ты вот как, Сероскок!
погоди и дай мне только срок.
Хоть я. раскаялся,
но тут случится грех: заплачу — тебе
за тврй лесной орех! “
И дальше он пошел, поднявши хвост повыше. Ни брани,ни угроз, как будто бы, нё слыша. Он к трону, подошел уверенной стопой,
И ясно взор скользйл над грозною толпой.Колено преклонив, с достоинством, но скромно Он начал: „Государь, я знаю, как огромно.
То обвинение, что на меня взвести Решили звери все, желая извести Моих детей, жену и весь мой честный род.
Но выслушать меня молю, о Благород!
Я не хочу сказать, что нет вины за мною,
О нет, виновен я и этого не скрою.
Но те, кто с жалобой здесь на меня явились.
Они передо мной не меньше провинились.
Однако же на них я в суд не подаю.
Еще хочу сказать, что преданность мою И верность вы всегда, о государь, ценили
— 173-если б вы меня теперь приговорили К колесованию, к-повешенью, к костру,
Я преданным слугой, как жил, так и умру.“
„Я знаю, Хитролис, найдешь ты оправданья,"
Сказал король, „но нет, напрасны все старанья. Речами сладкими ты всех нас проводил,
Теперь же суд решит, чего ты заслужил."
И, обратясь Ш толпе, прибавил Благород: і, Кто — с жалобой пришел, пусть выступит вперед. Представив жалобу, пусть даст все разъясненья,
А судьи разберут, законны ль Обвиненья."
Еще последних слов король не досказал,
Как воздух весь лесной от криков задрожал: Бур яростно ревел, свой выражая гнев;
Махая крыльями, горланил Звонкопев, Кубышка-курица и все её подруги Клохтали жалобно и горестно. В испуге,
За спины прячась всех, кричал ІИушок-зайченок, А треск Фробэра был однообразно-звонок.
Выл страшно Изенгрин, Рычлай ворчал сурово И Реворог — он кум убитой был коровы — Ревел внушительно. Мяукал Тигрик-кот,
Закрыв повязкой глаз, раскрыв усатый рот. Учтивки лай звенел прилично,но. упорно,
А ворон Гордок. іиюв, зловещий, мрачный, черный, Уселся на дубу и карканье ронял,
Как будто каждый раз он сук переломляд:
На что баран Бэлэн был, кроткое созданье,
И тот копытцем бил, крича о наказанье.
Вся — мелочь приползла, уселась с боку, с краю И хором, нос подняв, пищала: „Обвиняю!"
Все те истории и страшные рассказы Про преступления, обманы и прокаты,
Которые слыхал когда-то каждый зверь От бабушки своей — припомнил он теперь.
Все сказки старые, преданья, небылицы,
Что с самых древних пор сложились о лисице, Всё Рыжему теперь поставили в вину,
Чтоб только он скорей, как камень, шел ко дну.
Оказывалось, он без счета убивал
Зверей, и рыб, и птиц, которых и не знал,
И лые причинил обиды и мученья Всем тем, кто умерли до дня его рожденья:
Суд голову терял: он с четырех сторон Зверями, птицами был тесно окружен.
Смущен был Мохоед и повторял: „Смятенья Подобного никто не видел от рожденья!"
Средь гвалта, кутерьмы понять как было тут.
Что судьи говорят, и обвинил ли суд.
Но все набросились на Хитролиса. Ловко.
На лапочки ему накинули веревку И повлекли на казнь. Бур виселицу вбил,
Волк лестницу к столбу приставил, укрепил’.
На столб вскарабкался проворно ’ Тигрик-кот И петлю привязал,
мяукнувши: „Ну, вот!“ Почуял ХитроЛис,
что всё теперь пропало И вздрогнул. Волка злость и радость разбирала. Оскалил зубы он и закричал со смехом:
„День нынче солнечный, одет ты теплым мехом, Чего. же так дрожишь: страдаешь лихорадкой?
Тогда мы напоим тебя настойкой сладкой: Лесною лучшею душистою малиной,
Ты пил ее не раз оъ твоею Эрмелиной.“ Но Хйтролис еще не потерял надежды.
На лестницу ступил и, опустивши вежды, Вздохнул он глубоко и грустно
произнес:
„Смерть близится моя, и разрешен вопрос. Пред смертью я молю звериное собранье Позволить мне сказать... Хочу дать показанье И этим, может быть, я многих
здесь спасу
От обвинения. С собой не унесу Я тайну страшную в безмолвную могилу. “ Тут закричали все: „Собранье присудило Тебя к повешенью, не можем слова дать! Повесить — и конец, а нечего болтать:"
Но Хрюк и Мохоедт,
смирив народа крики, Сказали: „Слово дать, о Благород великий,
Вы осужденному должны в предсмертный час. Об этой милости
мы умоляем вас.“ Лев дал согласие.
Лис перед ним склонился И так заговорил:
„Я здесь в лесу родился. В норе родительской и рос я, и резвился. Любимой матери
сосал я молоко,
И жить в невинности мне было — так легко.
К несчастью, к нам в нору ходить стал - Изенгрин.
Он был уже тогда преважный господин, — По службе и в делах ему всегда везло.
Яот него узнал, что есть на свете зло.
Со смехом, с шутками он мне открыл впервые,
Что есть всегда вкусней тела еще живые,
Что хитрым надо быть, коль нету много сил,
И я коварное убийство полюбил.
Сначала маленьких стал убивать зверков:
Кротов, кузнечиков, птиц, белок и сверчков.
Когда же сделался и больше, и сильнее,
Я начал убивать добычу покрупнее:
Овечек, толстых кур и гордых петухов.
— 177 — Кровь теплуюлизать всегда я был готов И даже, если сыт порой вполне бывал,
Для удовольствия я грыз и убивал.
Доволен мною был учитель Изенгрин.
В том, что я стал таким, виновен он один.
Он часто брал меня охотиться, и что ж?
Ловили вместе мы, каков же был дележ?
Он половину брал и мяса, и костей,
Значительную часть давал жене своей,
Оставшееся всё делил своим волчатам,
А я сидел и ждал, устав, с хвостом поджатым. Когда же, наконец, мой приходил черед,
Мне доставалась кость. „Пусть Хитролис берет".
Так дядя говорил, когда уже с кости Никто из них не мог ни капли соскрести.
А иногда и кость мне даже не давали И колотушками, и бранью угош;али.
Поэтому всегда, везде, где только мог,
Я всё выслеживал, высматривал, стерег.
Отлично замечал, где что лежало плохо.
Стараясь своровать, но без переполоха.
Таким-то образом я хитрым вором стал,
И голос совести во мне всегда молчал.
И если проводил потом я Изенгрина,
То, верьте, не вернул ему и половины Побоев, грубых слов, произнесенных гневно, Которыми меня кормил он ежедневно.
У всех, кто от меня претерпевал мученья Невинно, — от души прошу я здесь проп];енья.
О, дядя Изенгрин, я проклинаю вас
С отчаяньем в душе в мой страшный смертный час
12
За всё преступное,что сделал в жизни я. Отцы почтенные, вы, глядя на меня, ’ , Учитесь, как должны оберегат детей
Вы от примеров злых и пагубных Друзей." Так кончил Хитролис и горько здрьидал. Народ был потрясен, растроган — и молчал. На волка стали все бросать недобрый взгляд.
РИИМИ
Он это увидал
и отошел назад.
АХитролис сдержал с усилием рыданье
И продолжал:
„ИЕще хочу дать показанье. Я вам уже сказал.; великий государь,
Что верный ваш слуга теперь, как был, им встарь. Вы не новерили, но я, чтоб доказать Вам преданность мою, готов вам передать Сокровища, каких не ведают цари."
Король прислушался: „Смотри, ты мне не ври!
Скажи, сокровище твое в чём состоит?“
Тут принял Хитролис увереннейший вид И стал перечислять: „В нём множество монет, ’ Каких теперь нигде на свете больше нет.
Народов всех земных, прошедших всех времен. Считать начнете их — поднимется трезвон.
Всё больше золото, немного серебра..."
„Такоемножество" воскликнул лев, „добра Без пользы у тебя и без употребленья!"
„Позвольте, государь, еще одно мгновенье:
Не перечислил я.сокровищ всех моих.
Там множество камней блестящих, дорогих: Брилльянт сверкающий; кйк сумрак, — аметисты. Сапфиры синие, рубина пламень чистый,
Из дальней Персии кусками бирюза,
Как неба южного лазурные глаза.
Есть золотистые прозрачные; бериллы,
Опал таинственный и полный вещей силы,
Еще есть гиацинт, алмазы, изумруды.
Я не могу назвать вам всех сокровищ груды." Заметил Хитролис, что королева жадно Прислушалась. Он речь уверенно вел, складно, Теперь же говорить он стал еще складней:
„Я должен вам сказать, что, кроме всех камней Есть у меня еще такие украшенья,
Какие выдумать могло воображенье
Лишь тонких знатоков, работавших со страстью:
Браслеты разные и кольца, и запястья.
Их точно в радости ковал сам горный дух,
В металлы превратив снежинок тонкий пух.
Съ подвескахми висят там цепи золотые,
Как будто пауком из солнца отлитые.
Люблю я слушать звон их нежного напева.
На шею их надеть могла б лишь королева.
На темном бархате
тонки, прозрачны, четки Свисают длинные
четки.
Всех украшений я
вам не могу назвать. Лишь королева их
могла бы примерять." Тут львица, не стерпев.
шепнула осторожно Супругу-королю:
„Мой милый, невозможно Чтобы из наших лап
сокровища ушли.
Распорядитесь же, скажите, чтоб пошли...
Но — лев ей возразил: „Сударыня, поверить Не можем мы лгуну, привык он
лицемерить."
„Однако, государь, вы сами говорили,
В тот день, когда втроем добычу вы делили,
Что маршал вел себя и глупо, и спесиво,
А Хитролис делил. умно и справедливо.
Тогда же доказал он преданность свою.
Он правду говорит, на этом я стою."
Услышал Хитролис, что говорила львица. „О вы, которою звериный род гордится!" Воклйкнул он,
„я вас, сударыня, молю Внушить, прекрасная,.
супругу-королю,
Что нечего ему
бояться, — осторожность Совсем туте не’нужна. Прошу мне дать
возможность Свершить полезное
на жизненном пути И в дар сокровища мои вам поднести. Клянусь, что в точности исполню обещанье.
В противном случае звериное собранье,
Пусть снова призовет меня на строгий суд,
И, если не пойду, пусть/ силой привлекут.
Не слушая моей мольбы и объяснений,
Ни жалоб на судьбу, ни слезных’ уверений,
Все преступления мои пустьстрого взвесят — И здесь меня повесят."
Смущен был Благород и начал колебаться.
„Твои сокровища могли откуда взяться?
Ты, прежде, чем дарить, нам это объясни."
„Извольтё, государь: в далекие те дни,
В те дни блаженные, когда я был так мал.
Что многого еще, совсем не понимал,,
Отец мой уходил нередко в лес дремучий,
Чтоб там охотиться. В овраге раз под кручей. Среди слежавшегося палого листа,
Ему блеснула вдруг сокровищ красотд. \
Разбойники в тот лес с добычею ходили.
Под мертвою листвой на время всё зарыли И не вернулись взять: их начали ловить,
И, верно, удалось всю щайку перебить.
Открыв сокровища, гордиться стал отец И, бедный, разума лищился наконец.
Мне тяжйо вспоминать, что с ним тогда случилось: Придумал ли он сам или ему приснилось.
Но только стал мечтать он каждый день и чяс
О том о государь, чтоб с «трона свергнуть вас."" „Меня!" воскликнул лев. „Да. Был он не’один, С ним были Тигрик, Бур и дядя Изенгрин. Сокровища они рещили разделить, А деньгами народ несчастный подкупить.
Потом низвергнуть вас,сослать с семьей в изгнанье, Устроить из зверей подкупленных собранье И Бура возвести на королевский трон."
Тут, с криком бросились на Лиса с трех сторон Бур, Тигрик, Изенгрин:
„Как смеешь ты так врать?“ Но грозно Благород
им заревел: „Молчать!"
А Хитролис на них
взглянул невозмутимо И продолжал рассказ:
„Они неутомимо Работали над тем,
чтоб подкупить народ, Сходились, чтоб считать
сокровища, но вот Медведь не выдержал
и как-то на досуге Про тайну разболталмедведице-супруге.
Она, как женщина, конечно, не стерпела И ВОЛКОВОЙ жене передала в чём дело.
А тетя, к нам прищла, всё выдала жене,
И тайна в тот же день известна стала мне.
Мою к вам преданность жена отлично знала,
И вообще она нераз мне помогала.
Позвали, на. совет мы друга Толстуна,
И мысль ему пришла счастливая одна;
Чтобы злодеев средств для подкупа лишить,
Все их сокровища должны мы утащить.
Семь дней и сеиь ночей мы отдыха не знали:
Тяжелые мешки таскали и таскали,
Пока под листьями осталась лишь земля.
Тогда мы, ничего не тратя, не деля,
Зарыли все мешки в одном укромном. месте, И... если я солгал, тогда меня повесьте. “
„А что же сделали преступники, когда Увидели, что клад потерян навсегда?"
„Отец мой в тот же день от ужаса
скончался,
Он гнева вашего, несчастный, так боялся!
А Изенгрин и Бурт,, и Тигрик, хоть не знали, Что это сделал я, но ненавидеть стали Меня, в душе тая невольно подозренье,
Что я похитил клад для вашего спасенья,
И жизнь моя была в опасности не, раз За то, что вас тогда, о мой король, я спас.“ Тут молвил Реворог: „Позвольте, государь, Пред казнью смертною давалось слово встарь Дается и теперь, но лишь из состраданья,
Чтобы несчастный мог последнее желаньеНам передать свое, а этот свысока Болтает сказку нам про „Белого бычка."
Но тут сочувствия не встретил Реворог:
Лис всё собрание рассказами увлек..
Одни поверили в правдивость показанья,
Другие видели, что Лисины старанья Могли иметь большой у короля успех.
И описанием богатств смутил он всех: Народу чудились несчетных денеггруды, Алмазы, бирюза, рубины, изумруды.
Вот почему быка никто не поддержал,
И каждый королю почтительно внимал.
Король же начал так: „Бароны и ваСсалы, Народ возлюбленный, великий зверь и малый.
Сказать мы вам должны,
Что мы потрясены.
Прошу я вас; вниманье!
Принять здесь наказанье,
Как вор, был приведен несчастныйХитролис. Еще мгновение — и в петле б он повис.
Но бедный слова просит,
Речь складно произносит — И вот для нас случайно Раскрылась эта тайна.
Я не могу придти в себя — до этих Пор,
Когда подумаю про страшный заговор.
Я к Хитролису вновь питаю благосклонность.
В нём к хитрости хвалю полезную наклонность. В поступках Толстуна К нам преданность видна.
Мы. очень, очень рады И выдадим награды."
Тут Хитролиса все с восторгом окружи! ли,
Все те, которые недавно так бранили.
Хвостами, перьями и головой ви, ляя.
Твердили: „Ведь, за вас просил у короля я.
А обвиненные хотели попытаться Опять заговорить и в речи оправдаться.
Но произнес король: „Почтенный Мохоед,
Здесь оставаться трем преступникам не след. Их заждались давно тюрьмы подземной стены За все коварства их и тайные измены. “
„Как всё произошло — никак я не пойму!“ Подумал Мохоед, но посадил в тюрьму
Он Бура мрачного и злого Изенгрина, .
А что касается кота, то он причину
Достаточной нашел, чтоб беганьем заняться,
Да так, что не могли его и доискаться.
ПРЕСТУПНИКИ в тюрьме, и мы теперь спокойны,"
Промолвил Благород. „Ты, Хитролис достойный,
Сумел вернуть к себе доверие, любовь.
Чтоб поднести свой дар, иди и всё готовь;"
II Хитролис пошел, толпою окруженный.
Ресницы опустив и радостно-смущённый.
Со всех, сторон неслись приветы, поздравленья... Остановились все в последнее мгновенье,
И молвил Хитролис: „Вы все полны любви.
Не согласятся ли меня доМопертви
Хоть, двое из друзей любезно проводить,
Чтоб всё. моей жене подробно сообщить?
Я был бы очень рад, а путь, ведь, не далек.
Вот, например, Бэлэн и милый Сероскок;
Они нежны, кротки, добры — сама любовь,
Ъдят траву, цветы, не пьют живую кровь.
В соблазн они меня, конечно, не введут.
Так пусть, со мной пойдут."
Бэлэн и Сероскок не очень были рады,.
Бросали на зверей испуганные взгляды,
Но Мохоед сказал: „Да что вы в самом деле!
Вы — оба-до сих пор вести себя умели.
Вам оказали честь, — а не берут вас в плен."
И в путь отправились зайченок и Бэлэн.
Бот пришли. В траве нога Тонет. Множество цветов. Указав им на луга,
Хитролис сказал: „Готов
Я всё это вам отдать,
Чтоб могли вы наслаждаться Травку нежную щипать,
На цветном ковре валяться..
Ты, В. ЭЛЭН, друг милый МОЙ, Ведь, к плохой еде привык:
Всё колючки, мох сухой,
Им натрешь себе язык.
Травки свеженькой порви Тут без всякого смущенья:
Я хозяин Мопертви,
И луга — мои владенья.
Ты же, милый Сероскок,
Прямо в дом иди со мной.
Там нас Рыжик ждет сынок. Познакомлю и с женой.
Ты рассказ свой приготовь, — Вот-то жадно будут слушать,
Ты же сочную морковь,
Речь окончив, станешь кушать. Есть и яблоки у нас,
Будет их так сотни три, Сделал я к зиме запас.
Что захочешь — всё бери.
Вволю вкусных, сладких смен... Вот у этого забора,"
Он прибавил, „друг Бэлэн,
Ты нас жди, вернемся скоро. Сероскок, идем, идем!"
Взяв за лапочку, он в дом Ввел зайченка. „Эй, жена!" Пригорюнясь, у окна С сыном маленьким сидела Эрмелина. Полетела, — Двери настежь. „Господин!
о>
Дорогой мой властелин,
Повелитель нен-агладный! “
Тощий, маленький, нескладныйСзади Рыжик выступал И от радости пищал.
„Сразу всёне рассказать.
Лишь одно должны вы знать: Оправдался я вполне.
Снова милостив ко мне Наш король. Ну, а сначала Всё собрание кричало,
Будто множество измен Я свершил. Баран Бэлэн,
Даже тот копытом бил,
Издевался И’ бранил.
А зайченок Сероскок — Ты не прячься в уголок" — Зло прибавил Лис со смехом, — „Запустил в меня орехом.,
За орешек свой сейчас Ты получишь и от нас,
Как ушами ни тряси."
„Заступись, Бэлэн, спаси!" Крик раздался Сйрбскрка,
Но Бэлэн гулял далеко.
Тихо, жалобно и тонко
В луг донесся писк зайченка
И замолк. Удар зубов — И зайченоке был готов.
В миг супруги разодрали Мясо, кости разломали И, отдавши, сыну часть;
Сами гостя съели в сласть. Сын пищал, глодая кости: „Если бчаще были гости!"
Едва окончили еду, как в дверь, ток-ток! РИ голос раздался Бэлэна: „Сероскок, Наверно ты успел, мой милый, отдохнуть. Теперь пора нам в путь.
Туман уж забелел, а я плохой ходок.
Бежим же, Сероскок!"
„Ты подожди, Бэлэн, — сейчас тебе открою". Ответил Хитролис, „а зайчика в покое,
Пожалуйста, оставь: еще не поздний час,
Ему так хорошо, так весело у нас.
Морковки сочные он вкусно уплетает Ис нашим Рыяшкомкубарики пускает.“
„Но показалось мне, “как будто бы он звал: „Бэлэн, спаси Меня!“ Ведь это он кричал"? „То было, милый друг, лишь недоразуменье: Увидевши меня, жена пришла в волненье И волновалась так, что сталб худо ей,
А Сероскок кричать: — Бэлэн, иди скорей!
Но я принес воды, ей морду оросил,
И вновь она полна и радости, и сил."
Взял Хитролис мешок и, голову зайченка Засунувши в него, связал веревкой тонкой, Ремни все затянул и наложил печать.
Потом, открывши дверь, он молвил: „Передать Прошу тебя мешок вот этот королю,
Но осторожен будь, — усердно я молю. —
Бумаги в нём лежат. Но не ослабь ремни, Не разломай печать и очень не тяни.
Здесь все сокровища описаны подробно. Отнесся утром ты ко мне довольно злобно,
Но я за зло твое плачу тебе добром:
Когда увидишься ты с нашим королем,
Скажи, что я мешок тебе затем лишь дал,
Что в этом деле ты участье принимал.
Король, веревку сняв и разломав печать,
Не будет Знать, уж как тебя и величать." „Спасибо,. Хитролис, ты так великодушен!"
„Ну, что тут вспоминать! Ты только будь послушен И любопытничать с мешком ты не изволь.
Я и прощу тебя, но не простит король."
„Не любопытен я, и ты спокоен будь.
А где же Сероскок? Пора пускаться в путь." „Бэлэн, уж я просил: оставь его в покое.
Он съел морковок тут количество такое,
Что должен отдохнуть. Пускай у нас поспит,
А завтра на заре домой и побежит."
Бэлэн идти один не очень был доволен.
„Но от такой еды и впрямь зайчонок болен Вдруг может сделаться," додумал он. „Покой Ему необходим." И поплелся домой.
Средь тишины туманной В одежде звездотканной Испуганная ночь Бежит от солнца прочь.
Полями, через дол,
Бэлэн идет. Пришел.
Беседой занята Выоокая чета.
Король сидит надево,
А справа королева.
„Привет вам, властелин!"
Г94 -
„Ты почему один?
А где же Сербскок? Завязанный мешок Откуда этот взят?"
„В нём, государь,лежат Здесь разные записки И всех сокровищ списки. Сам Хитролис писал, Другие не умели.
Ему я помогал Усердно в этом деле.“ „Скорей, скорей, скорей Зовите всех зверей!
Я просто умираю.
Так, всё узнать желаю!" Взревела королева,
И тотчас . срравщ. слева
И зов, и крик, и стук Копыт. „Любезный Хрюк,.
Мы можем и начать.
Сперва сломи печать.".
Кабан своим клыком веревку снял преловко. И расстегнул ремни.,. Что значит? — Тут головка Ушастая лежит... здесь скрыто преступленье!"
Все — бросились смотреть,
У- /г
произошло смятенье. „Скажите, кто же так
мог поступить жестоко: Ведь это голова
зайченка Сероскока!" Король рыдал:
„Вот, ты принес-какие списки От этого лгуна,
злодея Хитролиски
И Исвастал, что помочь другие не умели,.
И ты помогодин-в прекрасном этом деле!" Бэлэн дрожал, как лист. Едва стояли ножки.
К земле он опускал закрученные рожки.
„Я не виновен, н-е-е-ет," рыдая, он твердилъ. „ИКестокий’Хитролис! Я зайчика любил.
Как, мог он мне-е-е, мне-е-е — дать нести такой
ме-е-ешок!..
Мой бе-еедный се-е-ерый друг, бе-е-егун мой Се-е-ероскок!"
„Опять я поддался коварному обману.
О, верить Рыжему уж больше я не стану."
Ревел король. „Увы! вред делать может многим Мой легковерный нрав. С зайчонком быстроногим И с. лучшим из гонцов проститься должен я,
И этому виной доверчивость моя."
„Полна моя душа на Хитролиса гнева,
Взглянувши на мешок,вздохнула королева.
Зайчиха-мать страдать как будет неутешно! “ „Почтенный Мохоед," сказад король, „поспешно, В мгновенье отопри подземную тюрьму,
Там Пзенгрин и Бур. К несчастью моему, Жесток я с ними был, пусть извинят меня И вольный воздух пьют, любуясь светом дня.
А ты, ничтожнейший “, он так сказад Бэлфну, „Не мЪг придумать ты коварство и измену И был виновен Лишь по глупости своей.
За глупость попостись в тюрьме и воду пей.“
И, тривою встряхнув, король прибавил строго: „Теперь достойного мы просим Реворога
Из храбрых рыцарей внушительную рать Немедленно собрать.
Кто жаждет подвига, того сюда зови И, с войском окружив усадьбу Мопертви,
Её хозяина живым не выпускайте.
Всё можете там сжечь, стреляйте, разрушайте. Чтоб Лиса на земле лживым я не видал. Идите. Я сказал. “
„Оказать-то ты сказал, да Хитролис опять Зсех’за нос проведет, его вам не поймать." Гримасы делая, шептала Xитроиазка,
„И вновь про „Белого бычканачнется сказка."
’ — 198 —.. ;
День, мачавшийвя зорошо н — коннившийвя плохо для Хитролиса.
ИИТРОЛИС с семьей своей Из усадьбы убежал.
Им Толстун из всех друзей Лишь один не изменял. ’
Он зашел, как бы случайно И поведал другу тайно:
„Безопасней из усадьбы Поскорейвам убежать бы."
Принял Лис егосовет
И на утро он, чуть бвет, ",
Сына взял и Эрмелину И ушел в одну долину, Где холмов окружных скаты Были порослью богаты. « ,
Скрыться тут нетрудно было,
Но зато текла уныло
Жцзнь, не то, что в Мопертви.
Там таскай себе, ловиТо зверков, то мелких. птичек: ..
Воробьев, чижей, синичек.
То снесешь домой, крота..
Их в семье теперь три рта.
Прокормить жену не шутка.
Подрастать стал и малютка,
А еду откуда взять?
Приходилось голодать. ’
В один прекрасный день уселся он в кустах В а берегу, реки и кушал дичь... в. мечтах.
Как вдруг, он увидал Уиципу-цаплю. Ловко
На шее подвижной склонивши вниз головку, Она ловила рыб и, в клюв ИХ заключив, Таскала из воды под тенью старых ив.
„Я цаплей завтракать" Мис думает „люблю, ., Но как я с берега Ущипу изловлю?" Подумал, рассудил.
На берегу реки Росли во множестве камыш и тростники.
Нарвал их, переплел с травою, что растет За ивами во рву, и сделал легкий плот.
Толкнул, — и плотть поплылд>“ тихонько — ПО теченью.
Вот, к птице подошел. Ушипа в удивленье И в страхе отошла. Но это лишь камыш И влажная трава. Кругом всё та же тишь.
И, успокоившись, она взялась за ловлю.
„Отлично! И второй я плотик приготовлю,"
Подумал Хитролис. Вновь сплел он легкий плот,.
Исйова по воде сплетение плывет.
Ущипа подошла іиоближе «этот раз,
Нагнзла голову, с плота не сводит глаз;
Долбнула раза два и клибвом потолкала.
„Один камыш с травой". И Вновь на ловлю встала.
Когда и в третий раз такой же плот проплыл,
Он цаплею совсем и не замечен был.
В четвёртый плот засел тихонько Хитролис Й по реке поплыл он — осторожно вниз!
Плот шел, как первые, в воде чуть-чуть качаясь. Вот, к цапле подошел. Она, не озираясь И голову нагнув, ловила-рыб в воде,
Совсем не думала о шедшей к ней беде.
Тут Хитролис привстал, получше И в шею длинную, подпрыгнувши,
Еш, е мгновение — и он на берегу На островке. „Теперь скромности сказать, — я с каждым днем умнею:
И птицу я достал,
и рыбу вместе с нею.“
Но, прыгнув, он попал случайно на беду
На островок такой, где был он на виду, И где ему могла опасность угрожать.
„Где скрыться, как бежать? Пришла ко мне беда:
Со всех сторон вода.
Куда себя я дену?
Да здесь скосили сено;
Прилягу за копну И чуточку вздремну.
Едва глазд закрыл,
Как в ужасе вскочил, ’
Весь вздрогнув, в тот же миг: Плыл к островку мужик. „Отлично: эта лодка —
Чистейшая находка!
Он выполз и на вид Улегся, будто спит.
Мужик привстал, дивится: „Отличная лисица!
Ишь, шельма, — отдыхает,
Меня не замечает.
’ А шкурка-то на диво Блестяш;а и — красива.
Дадут не мало мне:
Лиса теперь в цене.
Разоспалась: тепло!"
Он захватил весло,
Из лодки вылезает,
Неслышно выступает.
„Уснешь спокойным, сноме:
Хвачу тебя веслом."
Но Хитролис \і]Савно движенья рассчитал Куда падет удар — заранее он знал. ’
К нему летит весло, а он в тот самыймиг Вскочил — и в лодку, прыг!
И лодку к берегу теченьем понесло..
„Отлично еду я, к чему, мне и весло,
Подумал Хитролис, весьма собой довольный И вылез на берег. „Мне совестно: невольно, Мэссир, я лодочки удобной вас лишил,"
Он, крикнул мужику. „Простите: я спешил."
И дальше побейал, смеясь над тем, как ловко Провел он мужика. „А здесь, вот, остановку Под этим деревцом я сделать бы не’ прочь: Вишневое оно до. вишень я охоч."
На дереве в ветвях уселся воробей И ягоды клевал.’ Движение ветвей
Замети. л Хитролис,. взглянул и в тот же миг Узнал он воробья: „Да это ты, Пикчик?
Пошли тебе судьба хороший аппетит!"
„Спасибо, Хитролис,. да только я уж сыт.
Всё. остальное я тебе охотно дам."
„Да кап же? Не могу я лазаить по ветвям".
„На это хитрости не надобно излишней.
Ты рот внизу раскрой, я, — вишню вслед за вцшней Начну тебе бросать, а ты. ловить, умей."„Пикчик, с которых пор ты стал меня умней?" „Мне кажется, ума я выказал не много."
„Я вижу, судишь ты свой ум довольно строго,
Лишь потому, что сам давно кнему привык. Благодарю тебя,оАмудрый мой Пикчик!"
Тут воробей бросать стал вишни. Целый град
Каралловый летел,
а Хитролис и рад:
Сидит внизу;, раскрыл широкой чашей пасть,
Пьет алыйсок густой,
глотая вишни в сиасть.
Но захотел и он
немного отдохнуть.
„Пусть радость озарит
весь жизненный твой путь,
За то, что Дал ты пить
измученному зверю,“
Он ласково сказал.
„Нет, в радость я не верю,
Ответил — воробей.
„В отчаянье готов Притти я: мне никак
не вылечить птенцов.
Болезнью английской
страдают все они.
Мы ночи напролет
не спим с женой, все дни
Печальные сидим, мечтая об одном:
Чтоб каждый наш птенец стал крепким воробьем. Мы здесь ихпробуем лечить песком дорожки:
Чуть солнце выглянет — в песок, суем их ножки.“ „Могу тебе помочь, любезный мЪй Пйкчик;
Болезни детские лечить я так привык.
Ведь., путешествовал не-мало я по — свету,
И в мире,кажется, такого края нету,
Где б я не побывал. Бывал я в
Палестине,
В Константинополе, в египетской пустыне.
Я столько городов видал, поверь, не лгу, Что даже и назвать я всех их не могу.
Чтоб ездить так, имел я важную причину:
Всех стран я “изучал усердно медицину.
Я быстро вылечу
тёбе твоих детей, Спокоен будь и брось
их вниз мне поскорей. Ко времени тому,
когда вернется мать.
Они окрепнут таке,
что. вам их не узнать." От радости себя
не помнит воробей. Берет о. н старшего
из четверых детей И с дерева его
бросает прямо вниз, Где ждет, разинув пасть, веселый Хитролис.
За первыхм птенчиком, пища, летит другой.
РИх всех излечит Лис, им вечный дав покой. „Ну, что"? спросил отец, когда всё опустело.
А Хитролис в ответ: „Идет удачно дело.
Ты убедишься сам, чио я исполнил слово,
И все твои птенцы теперь совсем здоровы".
„Да где они, скажи?“ — „Все в месте безопасном."
Но воробей молил в сомнении ужасном:
„Отдай мне их назад, отдай, тебя молю.
Вольных и слабых мне отдай, я их люблю." „Твердишь: — отдай, отдай! — Смешон ты в самом деле! Их нет, все четверо далеко улетели".
„На слабых крылышках летать ям невозможно!" Воскликнул воробей и запищал тревожно.
„Мое лечение им укрепило крылья,
Лететь они могли без всякого усилья“.
На ветке, дерева соседнего сидела Синичка и отцу несчастному пропела:
„Всей этой злостной лжи наступит ли конец!
Он обманул тебя, несчастный ты отец.
Он лгать, обманывать всегда и всех готов.
Я видела сама: онсъел твоих птенцов."
Тут воробей без чувств свалился на песок. Раскинув крылышки, поднявши вверх носок.
Но лишь пришеииъ в себя, как стал диицать, метаться, Кричать, отчаянью и горю прёдаватьсй.
Он клювом бил себя в бока, в животик, в грудь. „Мне скажут многие: — Пикник, прости, забудь! — ,
Но нет в моей душе покорного прошенья.
Мне горе облегчить поможет. ъ только хмш;енье!“
II вот, летит Пикник, несчастный воробей,
А боль в его ’душе кричит: „Отмсти, убей!“
Летит и слышить вой в кустах, он ’ с высоты. Скорей спустился вниз, прьнкком нырнул в кусты II видит, что ему судьбой помощник дан:
В кустах лежал и выл голодный пес Мордан.
Пикник к нему скорей запрыгал: скок-скок-скок! /Гы отчего, скажи, развылся, куманек?..
А пес ему в ответ: „Хозяева жадны.
И не дают мне есть. Не то, чтобы бедны,
А говорят, что я, не евши, стану злее.
И вора всякого скорее одолею.
Но я не выдержал и сорвался с цепи.
Хоть чем-нибудь меня, голубчик, подкрепи.
Три дня, ведь я не ел, умру от истощенья. “
„Ах, если бы ты мог мое исполнить мщенье,
Я был бы для тебя тогда на всё готов!
Проклятый Хитролис — он съел моих птенцов! Ах, если бы ты знал..." — „Всё знаю: здесь лежу С утра я и за всем внимательно слежу.
Отсюда видел я, как Лис Ущипу съел,
Как он провел косца и лодкой овладел.
Потом, как он глотал, и вишни, и птенцов. Когда б не голод мой, сказал бы пару слов Я на ухо ему, без языка — зубами.
Он слаб, справлялся я с сильнейшими зверями. Медведей бил, волков. Скажу без хвастовства:
Не знаю, как цела осталась — голова.
Поесть бы только мне“,’прибавил пес уныло. „Животик подвело, совсем нет больше силы. Чтоб снова крепким стать, лишь пища мне нужна. И смерть твоих птенцов тогда отомщена.“
А в этот миг, как раз, колеса заскрипели.
Воз едет. Воробей вспорхнул. „Да я у цели!“
Он думает. В возу лежат окорока.
А лошадь тощая, поклажа не легка.,
„Вот," думает Пикник, „сейчас я полечу, Мордану дам поесть и лошадь облегчу. “
Он к лошади летит, садится ей на гриву И клювом в темя — стук! Она, встряхнув лениво, Худою, головой, опять пошла шагать.
Но воробей никак не хочет отставать,
Вновь голову клюет. Тут лошадь замотала Живее головой и раздраяиаться стала.
А воробей клюет и снова, и опять.
Копытом лошадь бьет
II на дыбы вставать Готова. Воробей
клюет со всех сторон. Рванулась лошадь — раз!
и из оглоблей вон.
Дремавший да возу
проснулся вдруг возница, Вскочил, бежит, кричит,
стал с лошадью возиться, А в это время воз
немного наклонился.
И верхний окорок снего в траву свалился.
Мордан следил за всем, — не отрывая глаз. „Мне — целый окорок? Мне одному, зараз! От радости в груди дыханья не хватало,
А ветчина во рту мгновенно исчезала.
„Пикник мой дорогой, теперь я сыт вполне,
Ты бодрость возвратил, вернул ты силы мне. За прекращение ужасного страданья,
Исполню тотчас же я все твои желанья.“
„Ты здесь меня, Мордан, немного подожди. “
И воробей летит. Опять тоска в груди. Мерещатся птенцы, их слабенькие ножки...
У берега реки, подальше от дорожки,
Свернулся и заснул сном крепким Хитро лис. Мгновенной тучкою над ним Пикник повис И быстро полетел к Мордану он обратно. Чтоб место указать. „Помну я Лиса знатно!“ Пес на бегу ворчал, „разделаю его,
Чтоб только отомстить за друга моего!
Спит, шельма рыжая! Я разбужу, прости. “
Он бросился, схватил, стал рвать, кусать, трясти. Через мгновение на месте, где,, клубком Свернувшись, Хитро лис спал сладко, — рыжий ком В крови едва дышал, задравши жалко лапки, Изломанные все, бессильные, как тряпки.
И хвост, краса лесов и зависть всех зверей, Валялся весь в грязи, каи? ъ коврик, у дверей.
НО Хитролис был жив: с разбитой головой. Искусанный, в крови, измятый, чуть живой Лежал, и жизни в. нём со смертью шла борьба. Тут сжалилась над ним жестокая судьба И жизни помогла смерть одолеть в борьбе, Послав спасение влице козы Мэтбэ.
Коза его взяла. Она была добра.
Преловко вправила ему два-три ребра,
Настойки делала, доила, растирала,
Умело знания лекарки применяла,
И через много дней и месяцев, к весне,
На лапы встать он мог, хотя, и не вполне Еще поправился. В нём остро просыпалась Тоска по Мопертви, по всём,, что улыбалось Ему далекою весеннею порой,
Когда он жил в семье, в усадьбе за горой. Увидеть он хотел родной свой лес, долины. Фигуркй Рыжика и верной Эрмелины Вставали перед ним. ъ, во сне с ним речь вели Манили лапками, на родину влекли.
Мэтбэ его тоску отлично понимала,
Но всё же подождать просила. „Смысла мало Теперь тебе идти: кость вправлена ноги.
Окрепнуть ты ей дай. Тебя там ждут враги:
И Бур, и ТиТрик-кот и злобный Изенгрин. Еще насмотришься на синеву долин,
А сын твой и жена не очень будут рады.
Когда к тебе враги подскочут из засады. “
Но Лис не утерпел. Однажды без утайки Он прямо объявил заботливой хозяйке,
Что благодарен ей за весь её уход,
Но всё же в Мопертви немедленно пойдет.
Не стала возражать разумная коза,
Но мордочку её увлажила слеза.
Когда, шатаясь, встал
несчастный Хитролис И поплелся домой,
хвост опустивши вниз. Вечерний сумрак плыл,
прозрачно-золотист,
И, свежестью дыша,
раскрылся первый лист.
На лапки слабые еще с трудом ступая.
Шел тихо Хитролис и воздух пил, вздыхая, А впереди, вдали, под новою луной Вставал весенний лес прозрачною стеной. Пророчество Мэтбэ, конечно, оправдалось:
Что дома Хитролис — немедленно узналось.
На следуюший день пришли его враги И, несмотря на боль ужасную ноги,
Связали Рыжего и повлекли на суд,
Прикрикнувши: „Молчи! Там всё, брат, разберут". „Король, молю простить меня великодушно...."
Так начал Хитролис. „Ты знаешь, это скучно," Тряхнувши гривою, ответив Благород. „Помилованья нет, один тебе исход."
>, 0, сжалься, государь великий, и внемли:
Мне душу обновит путь до святой земли.
Жизнь, полную греха, я с этих пор покину, Пойду паломником смиренным в Палестину,
Когда же возвращусь к земле моей родной,
То жалоб на меня не будет ни одной."
„Я", подтвердил Толстун, „ручаюсь, государь.
Не будет Хитролис жить, как бывало встарь.
Вы бросьте на него ваш благосклонный взгляд:
Что он расплакался, и сжалился невольно Король. „Несчастнейший!" он тихо произнес. „Обиду горькую тысам себе нанес. Совсем тебя жалеть не надо,
может быть,
Но лучше сотни раз простить,
чем раз казнить."
К лежавшему в іиыли
склонившись благосклонно.
Его приподняле он.
„Стремись же неуклонно Путем раскаянья
и светлых, добрых дел,
И добродетель пусть
да будет твой, удел." Король был очень добр. Не менее добра Была жена его: кольцо из серебра Она на лапочку преступника надела.
„Запомни, Хйтролис, одно Лишь только дело Есть у тебя теперь: старайся не лукавить,
Нас не обманывать и жизнь свою исправить/ Поднявши лапочку с подарком королевы,
Зверей стал обходить и справа он, и слева,
И мирный все ему давали поцелуй.
Один лишь Изенгрин сказал:. „Что ни толкуй,
А целоваться я с предателем не стану.
От всех твоих обид храню я в сердце рану. И короля прошу позволить мне с тобой Вступить в последний бой.“
Был ловок Хитролись, судьба его ш;адила, Природа хитростью в нём силу заменила;
Не стал бы он бежать никак от поединка В дни прежние свои, теперь же ноет спинка,
Все косточки болят, хромает сильно он.
А отказать нельзя: таков зверей закон.
Сам Благород молчит. Он ссоры ненавидит Идраки, но и он возможности невидит На. вызов дать отказ. Что делать? Как же быть? Нельзя и королю законы-изменить,
Законы древние, известные от. века
Не — тольйо у зверей и птиц — у человека.,
Расстроенный, зовет к себе — он Мохоеда.
„Прошу устроить всёпо нашего обеда.
Для ’ поединка ты здесь место отведи,
Сравняй его, со всех сторон огороди.Расстроен очень я: должна пролиться кровь,
Но делать нечето. Прошу я, — приготовь."
Разумный Мохоед ушел в сторонку с волком’ И начал увешиать: „Да ты скажи мне толком, .
Какую выгоду ты думаешь извлечь
Из шкурки, что сдерешь у Хитролиса с плеч?
Король так огорчен, собранье недовольно.
На поединок ваш смотреть всем будет больно.
Не менее тебя обиженные были
Среди зверей и птиц, но все они простили.
И, мстительность свою жестоко утоля,
Ты только навлечешь немилость короля.
„Любезный Мохоед, не трать напрасно слов," Волк прорычал в ответ, „я отвечать готов Перед собранием, народом, королем.
Иль я, иль Хитролис, но нам не жить
вдвоем."
Король, узнав, что волк не хочет отказаться От боя, повелел народу собираться.
„Я очень огорчен, но маршала желанье Исполнить должен я. Начните состязанье!"
На место боя шел, шатаясь, Хитролис.
Вся потускнела шерсть, и хвост к земле повис, А Изенгрин стоя. л внушительный и гордый,
С высоко поднятой, оскаленною мордой.
Смутился Хитролис и прошептал: „Мэссир,
Мы можем заключить для вас удобный мир:
Я пеню заплачу, и вся моя родня
Вас будет чествовать весь год день изо дня.
Я скроюсь, я уйду из этих мест навеки."
И скромно он стоял, вниз опустивши веки.
Но злобно Изенгрин ответил: „Очень рад,
Что в путь ты собрался. Чтоб не пришел назад, Об этом, милый мой, я сам похлопочу.
Мордан тебя учил, я — лучше проучу."
„Ты вот как," Лис сказал, „тогда начнем борьбу. Положим ты сильней, но верю я в судьбу."
Бой начался. Глядит народ Через забор и жадно ждет,
Когда конец, кто победит,
А бой идет, а бой кипит.
Но слишком он неравен был.
Волк Хитролиса повалил И, лапы в спину уперев,
На торжество сменил свой гнев.
Все встали, начали вопить.
Победу волка объявить
Хотел, поднявшись, Мохоед,
И всех зверей звал на обед
Король, как вдруг приподнялся
С усильем Рыжий и впился
В живот врага. Раздался крик,
И волк в крови к земле поник.
Гвалт поднялся, кричал народ:
„Кто ж победил? Каков исход“?
И объявил всем Мохоед:
„Бой не решен, победы нет."
Съ глубокой жалостью, исполнена любви
Лисица отвезла супруга в Мопертви.
От ложа, где он лег, она не отходила,
Варила кушанья, лекарствами поила.
Он много дней лежал в жару и без сознанья
И, видимо, терпел ужасные страданья.
Но раз по мордочке горячая слеза
Скатилась. Хитролис, вздохнув, открыл глаза.
С мгновенья этого он поправляться стал,
Но прежний Хитролис в нём навсегда пропал.
Он преждевременно состарился, стал хилый.
Он дома целый день и сЭрмелиной милой,
И с Рыжиком своим проводит вечера.
Душа его полна раскаянья, добра.
Он прилагает все возможные старанья,
Чтоб образцовое дать сыну воспитанье.
Два сына старшие, воришки и повесы,
Страшилиш;а для кур и всех зверушек леса, Вполне испорчены. Боюсь, чтоб Худород Бесчестьем не покрыл свой древний лисий род.
А что касается сынка — Сверлизабора,
Он создан, кажется, для лжи и для позора.
Но Рыжик не таков: от этого сынка Вся’ жизнь родителей становится легка.
Отрекся Хитролис от хитростей своих,
Мясного он не ест, стал скромен, кроток, тих. Когда он думет ожизни всей минувшей,
Б туманах прошлого навеки потонувшей,
То содрогается, глядит вокруг себя И с ужасом твердит: „Ужели то был я?“
К нему приятели заходят повидаться.
Беседе дружеской он любит предаваться. Добрейшая Мэтбэ приходит иногда,
Баран Бэлэн, всё зло простивший навсегда, Разумный Мохоед и верный друг барсук, Избавивший его от гибели и мук. ’
И любит Хитролис в вечерний час прощальный
С улыбкой повторять задумчиво-печальной:
«Приятней ярых бурь и вихрей ветерок, —
Любовь прекраснее и слаще, чем порок»
