И, если онъ не явится опять.
Мы силою съ нимъ будемъ поступать."
„А кто посла обязанность возьметъ?
Израненъ Буръ, кривымъ сталъ бѣдный котъ.
Что третьяго посла ждетъ — неизвѣстно.
Избитымъ быть, вѣдь, никому не лестно."
„Позвольте мнѣ; пойду я, государь.
Мы съ Хитролисомъ были дружны встарь.
Онъ вѣренъ мнѣ остался, я — ему,
Пойду безъ страха къ другу моему.
Не тайъ онъ плохъ: меня онъ не обманетъ И за любовь платить мнѣ зломъ не станетъ." „Поберегись, измѣнитъ онъ, какъ разъ!"
„Ты не былъ ли участникомъ проказъ,
Что Хитро лисъ тебѣ такъ дорогъ, милъ?"
Буръ рявкнулъ, но Толстунъ спокойно возразилъ:
„До сей поры о честности моей Не поднималось спора у звѣрей."
„Чтобъ вздумалось порядочному звѣрю Нахала защищать, — я не повѣрю!"
„Когда несчастье другу моему Грозитъ, я долженъ измѣнить ему?
Ты въ этомъ бы заслугу увидалъ?"
Опять барсукъ съ достоинствомъ сказалъ.
„Ты правъ, Толстунъ," вмѣшался Благородъ,
„И честенъ весь барсучій древній родъ.
И, если он не явится опять.
Мы силою
с ним будем поступать."
„А кто посла обязанность возьмет?
Изранен Бур, кривым стал бедный кот.
Что третьего посла ждет — неизвестно.
Избитым быть, ведь, никому не лестно."
„Позвольте мне;
пойду я, государь.
Мы с Хитролисом были дружны встарь.
Он верен мне остался, я — ему,
Пойду без страха к другу моему.
Не тайъ он плох: меня он не обманет И за любовь платить мне злом не станет." „Поберегись, изменит он, как раз!"
„Ты не был ли участником проказ,
Что Хитро лис тебе так дорог, мил?"
Бур рявкнул, но Толстун спокойно возразил:
„До сей поры о честности моей Не поднималось спора у зверей."
„Чтоб вздумалось порядочному зверю Нахала защищать, — я не поверю!"
„Когда несчастье другу моему Грозит, я должен изменить ему?
Ты в этом бы заслугу увидал?"
Опять барсук с достоинством сказал.
„Ты прав, Толстун," вмешался Благород,
„И честен весь барсучий древний род.
