Вѣдь правъ былъ Хитролисъ, что клясться отказался, И мертвый вашъ Рычлай живымъ, вѣдь, оказался.
А кромѣ этого — простите вы меня
Не смѣлъ онъ псовъ опускать, — вѣдь это западня!" „Что? Я чего не смѣлъ? Пр-р-рощу я, пр-р-родолжай!" Случайно проходя, вмѣшался въ споръ Рычлай. Толстунъ весь задрожалъ и молвилъ: „Нѣтъ, я такъ; Я не виню тебя и всѣхъ твоихъ собакъ.
Пытался защитить я Хитролиса только."
„Онъ защитится самъ, а ты молчать изволь-ка!" Волкъ прорычалъ, въ глаза уставясь барсуку.
А Пусть Рыжій подождетъ, его я упеку:
Я снова къ королю пойду, чтобъ съ нимъ судиться. Отъ клятвы онъ бѣжалъ и долженъ поплатиться."
Ведь прав был Хитролис, что клясться отказался, И мертвый ваш Рычлай живым, ведь, оказался.
А кроме этого — простите вы меня
Не смел он псов опускать, — ведь это западня!" „Что? Я чего не смел? Пр-р-рощу я, пр-р-родолжай!" Случайно проходя, вмешался в спор Рычлай. Толстун весь задрожал и молвил: „Нет, я так; Я не виню тебя и всех твоих собак.
Пытался защитить я Хитролиса только."
„Он защитится сам, а ты молчать изволь-ка!" Волк прорычал, в глаза уставясь барсуку.
А Пусть Рыжий подождет, его я упеку:
Я снова к королю пойду, чтоб с ним судиться. От клятвы он бежал и должен поплатиться."
