Жестокій Хитролисъ, махнувъ черезъ заборъ,
Къ Кудахтѣ ’ бросился, схватилъеё за шею...
Простите, государь, окончить я не смѣю И горю своему я воли здѣсь не дамъ,
Чтобъ не разстроить вновь несчастныхъ этихъ дамъ. Прибавлю лишь, что всѣ употребилъ старанья,
Чтобъ нѣжный трупъ ея спасти отъ поруганья.
Вы защитите насъ, король звѣрей и птицъ,
Предъ вами съ жалобой всѣ падаемъ мы ницъ!“ „Такъ вотъ какъ хочетъ Лисъ замаливать грѣхи! Что скажешь ты. Толстунъ? На ужинъ пѣтухи И куры на обѣдъ. Изрядно, славный поста!"
Левъ зарычалъ и всталъ во весь свой львиный ростъ Онъ гнѣвно билъ хвостомъ и говорилъ такъ бурно, Что куры всхлипнули, и всѣмъ имъ стало дурно. Упали кто куда и. крылья уронили,
А ножки въ воздухѣ безпомощно застыли.
Закрылись пленкою янтарные глаза,
И замерла на нихъ прозрачная слеза.
Всѣ звѣри бросились. Кто дуетъ, кто качаетъ.
Кто мягкой лапочкой ихъ ножки растираетъ.
А кто-то съ дерева кусокъ коры стащилъ И, зачерпнувъ воды, сомлѣвшихъ окропилъ.
Кубышка первая полуоткрыла глазъ.
Спросила: „Гдѣ же я?“ вздохнула много разъ.
За ней со вздохами пришла въ себя Желтушка.
Тамъ, дрыгнувъ ножкою, очнулась и Пеструшка. Возиться дольше всѣхъ пришлось со Скребоножкой. Она, вся ослабѣвъ, дрожала мелкой дрожкой.
Всѣ звѣри поняли куриное несчастье И выражали имъ сочувствіе, участье.
Жестокий Хитролис, махнув через забор,
К Кудахте ’ бросился, схватилеё за шею...
Простите, государь, окончить я не смею И горю своему я воли здесь не дам,
Чтоб не расстроить вновь несчастных этих дам. Прибавлю лишь, что все употребил старанья,
Чтоб нежный труп её спасти от поруганья.
Вы защитите нас, король зверей и птиц,
Пред вами с жалобой все падаем мы ниц!“ „Так вот как хочет Лис замаливать грехи! Что скажешь ты. Толстун? На ужин петухи И куры на обед. Изрядно, славный поста!"
Лев зарычал и встал во весь свой львиный рост Он гневно бил хвостом и говорил так бурно, Что куры всхлипнули, и всем им стало дурно. Упали кто куда и. крылья уронили,
А ножки в воздухе беспомощно застыли.
Закрылись пленкою янтарные глаза,
И замерла на них прозрачная слеза.
Все звери бросились. Кто дует, кто качает.
Кто мягкой лапочкой их ножки растирает.
А кто-то с дерева кусок коры стащил И, зачерпнув воды, сомлевших окропил.
Кубышка первая полуоткрыла глаз.
Спросила: „Где же я?“ вздохнула много раз.
За ней со вздохами пришла в себя Желтушка.
Там, дрыгнув ножкою, очнулась и Пеструшка. Возиться дольше всех пришлось со Скребоножкой. Она, вся ослабев, дрожала мелкой дрожкой.
Все звери поняли куриное несчастье И выражали им сочувствие, участье.
