Тутъ возмутилось все звѣриное собранье:
„У бѣдныхъ тащитъ онъ — достоинъ наказанья!“
Но Тигрикъ подошелъ и возразилъ: „Сосиска Принадлежала мнѣ. Ее я не безъ риска На мельницѣ стащилъ. Учтивка тутъ была, Затявкавъ, бросилась, сосиску отняла.
Я драться и не сталъ: не выношу я писка Учтивки. Думаю — пусть пропадетъ сосиска,
Но собаченка съѣсть добычу не успѣла,
Какъ Хитролисъ пришелъ и, увидавъ въ чемъ дѣло, Бросается, схватилъ ѣду и улизнулъ.
Учтивка тявкаетъ: „Воръ, воръ, воръ, караулъ!"
А и сама она виновна въ этомъ дѣлѣ,
И судьи оправдать ее бы не сумѣли.
Лишь мельничиха тутъ невинно пострадала,
И ей бы возвратить сосиску не мѣшало."
Такъ Тигрикъ говорилъ и всѣхъ привелъ
въ смущенье.
За нимъ подходитъ бобръ, чтобъ сдѣлать
заявленье.
„Вчера гуляю я, вдругъ слышу
за холмомъ
Крикъ жалобный. Бѣгу и вижу — надъ ручьемъ
Вцѣпился Хитролисъ
въ зайченочка Пушка,
Да такъ, что для того и смерть уже близка.
Тут возмутилось всё звериное собранье:
„У бедных тащит он — достоин наказанья!“
Но Тигрик подошел и возразил: „Сосиска Принадлежала мне. Ее я не без риска На мельнице стащил. Учтивка тут была, Затявкав, бросилась, сосиску отняла.
Я драться и не стал: не выношу я писка Учтивки. Думаю — пусть пропадет сосиска,
Но собаченка съесть добычу не успела,
Как Хитролис пришел и, увидав в чём дело, Бросается, схватил еду и улизнул.
Учтивка тявкает: „Вор, вор, вор, караул!"
А и сама она виновна в этом деле,
И судьи оправдать ее бы не сумели.
Лишь мельничиха тут невинно пострадала,
И ей бы возвратить сосиску не мешало."
Так Тигрик говорил и всех привел
в смущенье.
За ним подходит бобр, чтоб сделать
заявленье.
„Вчера гуляю я, вдруг слышу
за холмом
Крик жалобный. Бегу и вижу — над ручьем
Вцепился Хитролис
в зайченочка Пушка,
Да так, что для того и смерть уже близка.
