Хотѣлъ, поднявшись, Мохоѣдъ,
И всѣхъ звѣрей звалъ на обѣдъ
Король, какъ вдругъ приподнялся
Съ усильемъ Рыжій и впился
Въ животъ врага. Раздался крикъ,
И волкъ въ крови къ землѣ поникъ.
Гвалтъ поднялся, кричалъ народъ:
„Кто жъ побѣдилъ? Каковъ исходъ“?
И объявилъ всѣмъ Мохоѣдъ:
„Бой не рѣшенъ, побѣды нѣтъ.“
Съ глубокой жалостью, исполнена любви
Лисица отвезла супруга въ Мопертви.
Отъ ложа, гдѣ онъ легъ, она не отходила,
Варила кушанья, лекарствами поила.
Онъ много дней лежалъ въ жару и безъ сознанья
И, видймб, терпѣлъ ужасныя страданья.
Но разъ по мордочкѣ горячая слеза
Скатилась. Хитролисъ, вздохнувъ, открылъ глаза.
Съ мгновенья этого онъ поправляться сталъ,
Но прежній Хитролисъ въ немъ навсегда пропалъ.
Онъ преждевременно состарился, сталъ хилый.
Онъ дома цѣлый день и съ Эрмелиной милой,
И съ Рыжикомъ своимъ проводитъ вечера.
Душа его полна раскаянья, добра.
Онъ прилагаетъ всѣ возможныя старанья,
Чтобъ образцовое дать сыну воспитанье.
Хотел, поднявшись, Мохоед,
И всех зверей звал на обед
Король, как вдруг приподнялся
С усильем Рыжий и впился
В живот врага. Раздался крик,
И волк в крови к земле поник.
Гвалт поднялся, кричал народ:
„Кто ж победил? Каков исход“?
И объявил всем Мохоед:
„Бой не решен, победы нет."
Съ глубокой жалостью, исполнена любви
Лисица отвезла супруга в Мопертви.
От ложа, где он лег, она не отходила,
Варила кушанья, лекарствами поила.
Он много дней лежал в жару и без сознанья
И, видимо, терпел ужасные страданья.
Но раз по мордочке горячая слеза
Скатилась. Хитролис, вздохнув, открыл глаза.
С мгновенья этого он поправляться стал,
Но прежний Хитролис в нём навсегда пропал.
Он преждевременно состарился, стал хилый.
Он дома целый день и сЭрмелиной милой,
И с Рыжиком своим проводит вечера.
Душа его полна раскаянья, добра.
Он прилагает все возможные старанья,
Чтоб образцовое дать сыну воспитанье.
