И, перья пестрыя роняя по дорогѣ,
Скорѣй давай Богъ ноги!
На кедръ развѣсистый съ разбѣга онъ взлетѣлъ
Захлопалъ крыльями и весело запѣлъ:
«Ты говорилъ, что всѣмъ объявленъ вѣчный миръ?
Такъ это въ честь его задать хотѣлъ ты пиръ,
Съ женою и дѣтьми зажаривъ пѣтуха?
Какъ жаль, — не удалось. Ку-ку-ре-ку! Ха-ха!»
«Не вышло», Хитролисъ промолвилъ не безъ злобы.
«Бываетъ не всегда все то, что быть могло бы.
Далъ провести себя: не многаго я стою.»
И мрачно онъ понесъ домой брюшко пустое.
А Звонкопѣвъ спѣшилъ скорѣй на птичій дворъ.
Мелькали въ воздухѣ шипы загнутыхъ шпоръ,
Взвивался длинный хвостъ, и громко, на скоку,
Всѣмъ встрѣчнымъ онъ кричалъ: «Ура! Ку-ку-ре-ку!»
И, перья пёстрые роняя по дороге,
Скорей давай Бог ноги!
На кедр развесистый с разбега он взлетел
Захлопал крыльями и весело запел:
«Ты говорил, что всем объявлен вечный мир?
Так это в честь его задать хотел ты пир,
С женою и детьми зажарив петуха?
Как жаль, — не удалось. Ку-ку-ре-ку! Ха-ха!»
«Не вышло», Хитролис промолвил не без злобы.
«Бывает не всегда всё то, что быть могло бы.
Дал провести себя: не многого я стою.»
И мрачно он понёс домой брюшко пустое.
А Звонкопев спешил скорей на птичий двор.
Мелькали в воздухе шипы загнутых шпор,
Взвивался длинный хвост, и громко, на скоку,
Всем встречным он кричал: «Ура! Ку-ку-ре-ку!»
