„Простите, — государь, мнѣ право очень стыдно Опять настаивать, но вѣдь сейчасъ же видно; Присутствіе мое такъ непріятно дядѣ.
Я нелюбовь его читаю въ каждомъ взглядѣ.
За что онъ не взлюбилъ меня, — не понимаю:
Ему я отъ души всегда добра желаю.“
Волкъ быстро возразить племяннику хотѣлъ,
Но Благородъ прервалъ: „Мнѣ споръ вашъ надоѣлъ. Довольно враждовать! Мое такое мнѣнье:
Должны вы разрѣшить всѣ недоразумѣнья,
И ссоры позабыть совѣтую я вамъ.
Ты, Хитролисъ, смотри и воли злымъ словамъ И шуткамъ не давай, а ты не обижайся.
Нашъ маршалъ: шуткою отъ шутки отбивайся."
Волкъ очень бы хотѣлъ на это возразить,
Что такъ, какъ Хитролисъ, — ужъ слишкомъ зло шутить. Но, разъ король сказалъ, — покорствуетъ придворный. Волкъ сдѣлалъ шагъ впередъ съ улыбкою притворной. Совсѣмъ неласковыми чувствами волнуемъ,
И рыжей мордочки коснулся поцѣлуемъ.
„Простите, — государь, мне право очень стыдно Опять настаивать, но ведь сейчас же видно; Присутствие мое так неприятно дяде.
Я нелюбовь его читаю в каждом взгляде.
За что он не взлюбил меня, — не понимаю:
Ему я от души всегда добра желаю.“
Волк быстро возразить племяннику хотел,
Но Благород прервал: „Мне спор ваш надоел. Довольно враждовать! Мое такое мненье:
Должны вы разрешить все недоразуменья,
И ссоры позабыть советую я вам.
Ты, Хитролис, смотри и воли злым словам И шуткам не давай, а ты не обижайся.
Наш маршал: шуткою от шутки отбивайся."
Волк очень бы хотел на это возразить,
Что так, как Хитролис, — уж слишком зло шутить. Но, раз король сказал, — покорствует придворный. Волк сделал шаг вперед с улыбкою притворной. Совсем неласковыми чувствами волнуем,
И рыжей мордочки коснулся поцелуем.
