Тутъ, съ крикомъ бросились на Лиса съ трехъ сторонъ Буръ, Тигрикъ, Изенгринъ:
„Какъ смѣешь ты такъ врать?“ Но грозно Благородъ
имъ заревѣлъ: „Молчать!"
А Хитролисъ на нихъ
взглянулъ невозмутимо И продолжалъ разсказъ:
„Они неутомимо Работали надъ тѣмъ,
чтобъ подкупить народъ, Сходились, чтобъ считать
сокровища, но вотъ Медвѣдь не выдержалъ
и какъ-то на досугѣ Про тайну разболталъмедвѣдицѣ-супругѣ.
Она, какъ женщина, конечно, не стерпѣла И ВОЛКОВОЙ женѣ передала въ чемъ дѣло.
А тетя, къ намъ прищла, все выдала женѣ,
И тайна въ тотъ же день извѣстна стала мнѣ.
Мою къ вамъ преданность жена отлично знала,
И вообще она неразъ мнѣ помогала.
Позвали, на. совѣтъ мы друга Толстуна,
И мысль ему пришла счастливая одна;
Чтобы злодѣевъ средствъ для подкупа лишить,
Всѣ ихъ сокровища должны мы утащить.
Семь дней и сеіь ночей мы отдыха не знали:
Тяжелые мѣшки таскали и таскали,
Пока подъ листьями осталась лишь земля.
Тогда мы, ничего не тратя, не дѣля,
Тут, с криком бросились на Лиса с трех сторон Бур, Тигрик, Изенгрин:
„Как смеешь ты так врать?“ Но грозно Благород
им заревел: „Молчать!"
А Хитролис на них
взглянул невозмутимо И продолжал рассказ:
„Они неутомимо Работали над тем,
чтоб подкупить народ, Сходились, чтоб считать
сокровища, но вот Медведь не выдержал
и как-то на досуге Про тайну разболталмедведице-супруге.
Она, как женщина, конечно, не стерпела И ВОЛКОВОЙ жене передала в чём дело.
А тетя, к нам прищла, всё выдала жене,
И тайна в тот же день известна стала мне.
Мою к вам преданность жена отлично знала,
И вообще она нераз мне помогала.
Позвали, на. совет мы друга Толстуна,
И мысль ему пришла счастливая одна;
Чтобы злодеев средств для подкупа лишить,
Все их сокровища должны мы утащить.
Семь дней и сеиь ночей мы отдыха не знали:
Тяжелые мешки таскали и таскали,
Пока под листьями осталась лишь земля.
Тогда мы, ничего не тратя, не деля,
