„Пикникъ мой дорогой, теперь я сытъ вполнѣ,
Ты бодрость возвратилъ, вернулъ ты силы мнѣ. За прекращеніе ужаснаго страданья,
Исполню тотчасъ же я всѣ твои желанья.“
„Ты здѣсь меня, Морданъ, немного подожди. “
И воробей летитъ. Опять тоска въ груди. Мерещатся птенцы, ихъ слабенькія ножки...
У берега рѣки, подальше отъ дорожки,
Свернулся и заснулъ сномъ крѣпкимъ Хитро лисъ. Мгновенной тучкою надъ нимъ Пикникъ повисъ И быстро полетѣлъ къ Мордану онъ обратно. Чтобъ мѣсто указать. „Помну я Лиса знатно!“ Песъ на бѣгу ворчалъ, „раздѣлаю его,
Чтобъ только отомстить за друга моего!
Спитъ, шельма рыжая! Я разбужу, прости. “
Онъ бросился, схватилъ, сталъ рвать, кусать, трясти. Черезъ мгновеніе на мѣстѣ, гдѣ,, клубкомъ Свернувшись, Хитро лисъ спалъ сладко, — рыжій комъ Въ крови едва дышалъ, задравши жалко лапки, Изломанныя всѣ, безсильныя, какъ тряпки.
„Пикник мой дорогой, теперь я сыт вполне,
Ты бодрость возвратил, вернул ты силы мне. За прекращение ужасного страданья,
Исполню тотчас же я все твои желанья.“
„Ты здесь меня, Мордан, немного подожди. “
И воробей летит. Опять тоска в груди. Мерещатся птенцы, их слабенькие ножки...
У берега реки, подальше от дорожки,
Свернулся и заснул сном крепким Хитро лис. Мгновенной тучкою над ним Пикник повис И быстро полетел к Мордану он обратно. Чтоб место указать. „Помну я Лиса знатно!“ Пес на бегу ворчал, „разделаю его,
Чтоб только отомстить за друга моего!
Спит, шельма рыжая! Я разбужу, прости. “
Он бросился, схватил, стал рвать, кусать, трясти. Через мгновение на месте, где,, клубком Свернувшись, Хитро лис спал сладко, — рыжий ком В крови едва дышал, задравши жалко лапки, Изломанные все, бессильные, как тряпки.
