Наказываетъ насъ". — „Ничто не страшно мнѣ.“
Но въ этотъ мигъ какъ разн въ глубокой тишинѣ Раздался лай собакъ заливисто-протяжный И громкій звонъ роговъ призывный и отважный. Котъ, колбасу жуя, промолвилъ, со столба:
„Что, Хитролисъ, никакъ идетъ твоя судьба?
Объ этой музыкѣ твое какое мнѣнье?
Какъ, ты бѣжишь? Постой, а клятвы нарушенье! Ждать у столба меня клялся ты десять лѣтъ."
Но Хитролисъ бѣжалъ, хвостомъ сметая слѣдъ. Потомъ, измученный, сѣлъ отдыхать въ лѣсу И долго вспоминалъ, вздыхая, колбасу.
Наказывает нас". — „Ничто не страшно мне.“
Но в этот миг как разн в глубокой тишине Раздался лай собак заливисто-протяжный И громкий звон рогов призывный и отважный. Кот, колбасу жуя, промолвил, со столба:
„Что, Хитролис, никак идет твоя судьба?
Об этой музыке твое какое мненье?
Как, ты бежишь? Постой, а клятвы нарушенье! Ждать у столба меня клялся ты десять лет."
Но Хитролис бежал, хвостом сметая след. Потом, измученный, сел отдыхать в лесу И долго вспоминал, вздыхая, колбасу.
