Три дня, вѣдь я не ѣлъ, умру отъ истощенья. “
„Ахъ, если бы ты могъ мое исполнить мщенье,
Я былъ бы для тебя тогда на все готовъ!
Проклятый Хитролисъ — онъ съѣлъ моихъ птенцовъ! Ахъ, еслибы ты зналъ..." — „Все знаю: здѣсь лежу Съ утра я и за всѣмъ внимательно слѣжу.
Отсюда видѣлъ я, какъ Лисъ Ущипу съѣлъ,
Какъ онъ провелъ косца и лодкой овладѣлъ.
Потомъ, какъ онъ глоталъ, и вишни, и птенцовъ. Когда бъ не голодъ мой, сказалъ бы пару словъ Я на ухо ему, безъ языка — зубами.
Онъ слабъ, справлялся я съ сильнѣйшими звѣрями. Медвѣдей билъ, волковъ. Скажу безъ хвастовства:
Не знаю, какъ цѣла осталась — голова.
Поѣсть бы только мнѣ“,’прибавилъ песъ уныло. „Животикъ подвело, совсѣмъ нѣтъ больше силы. Чтобъ снова крѣпкимъ стать, лишь пища мнѣ нужна. И смерть твоихъ птенцовъ тогда отомщена.“
А въ этотъ мигъ, какъ разъ, колеса заскрипѣли.
Возъ ѣдетъ. Воробей вспорхнулъ. „Да я у цѣли!“
Онъ думаетъ. Въ возу лежатъ окорока.
А лошадь тощая, поклажа не легка.,
„Вотъ," думаетъ Пикникъ, „сейчасъ я полечу, Мордану дамъ поѣсть и лошадь облегчу. “
Онъ къ лошади летитъ, садится ей на гриву И клювомъ въ темя — стукъ! Она, встряхнувъ лѣниво, Худою, головой, опять пошла шагать.
Но воробей никакъ не хочетъ отставать,
Вновь голову клюетъ. Тутъ лошадь замотала Живѣе головой и раздраяѵаться стала.
А воробей клюетъ и снова, и опять.
Три дня, ведь я не ел, умру от истощенья. “
„Ах, если бы ты мог мое исполнить мщенье,
Я был бы для тебя тогда на всё готов!
Проклятый Хитролис — он съел моих птенцов! Ах, если бы ты знал..." — „Всё знаю: здесь лежу С утра я и за всем внимательно слежу.
Отсюда видел я, как Лис Ущипу съел,
Как он провел косца и лодкой овладел.
Потом, как он глотал, и вишни, и птенцов. Когда б не голод мой, сказал бы пару слов Я на ухо ему, без языка — зубами.
Он слаб, справлялся я с сильнейшими зверями. Медведей бил, волков. Скажу без хвастовства:
Не знаю, как цела осталась — голова.
Поесть бы только мне“,’прибавил пес уныло. „Животик подвело, совсем нет больше силы. Чтоб снова крепким стать, лишь пища мне нужна. И смерть твоих птенцов тогда отомщена.“
А в этот миг, как раз, колеса заскрипели.
Воз едет. Воробей вспорхнул. „Да я у цели!“
Он думает. В возу лежат окорока.
А лошадь тощая, поклажа не легка.,
„Вот," думает Пикник, „сейчас я полечу, Мордану дам поесть и лошадь облегчу. “
Он к лошади летит, садится ей на гриву И клювом в темя — стук! Она, встряхнув лениво, Худою, головой, опять пошла шагать.
Но воробей никак не хочет отставать,
Вновь голову клюет. Тут лошадь замотала Живее головой и раздраяиаться стала.
А воробей клюет и снова, и опять.
