Какую выгоду ты думаешь извлечь
Изъ шкурки, что сдерешь у Хитролиса съ плечъ?
Король такъ огорченъ, собранье недовольно.
На поединокъ вашъ смотрѣть всѣмъ будетъ больно.
Не менѣе тебя обиженные были
Среди звѣрей и птицъ, но всѣ они простили.
И, мстительность свою жестоко утоля,
Ты только навлечешь немилость короля.
„Любезный Мохоѣдъ, не трать напрасно словъ," Волкъ прорычалъ въ отвѣтъ, „я отвѣчать готовъ Передъ собраніемъ, народомъ, королемъ.
Иль я, иль Хитролисъ, но намъ не жить
вдвоемъ."
Король, узнавъ, что волкъ не хочетъ отказаться Отъ боя, повелѣлъ народу собираться.
„Я очень огорченъ, но маршала желанье Исполнить долженъ я. Начните состязанье!"
На мѣсто боя шелъ, шатаясь, Хитролисъ.
Вся потускнѣла шерсть, и хвостъ къ землѣ повисъ, А Изенгринъ стоя. лъ внушительный и гордый,
Съ высоко поднятой, оскаленною мордой.
Смутился Хитролисъ и прошепталъ: „Мэссиръ,
Мы можемъ заключить для васъ удобный міръ:
Я пеню заплачу, и вся моя родня
Васъ будетъ чествовать весь годъ день изо дня.
Я скроюсь, я уйду изъ этихъ мѣстъ навѣки."
И скромно онъ стоялъ, внизъ опустивши вѣки.
Но злобно Изенгринъ отвѣтилъ: „Очень радъ,
Что въ путь ты собрался. Чтобъ не пришелъ назадъ, Объ этомъ, милый мой, я самъ похлопочу.
Морданъ тебя училъ, я — лучше проучу."
Какую выгоду ты думаешь извлечь
Из шкурки, что сдерешь у Хитролиса с плеч?
Король так огорчен, собранье недовольно.
На поединок ваш смотреть всем будет больно.
Не менее тебя обиженные были
Среди зверей и птиц, но все они простили.
И, мстительность свою жестоко утоля,
Ты только навлечешь немилость короля.
„Любезный Мохоед, не трать напрасно слов," Волк прорычал в ответ, „я отвечать готов Перед собранием, народом, королем.
Иль я, иль Хитролис, но нам не жить
вдвоем."
Король, узнав, что волк не хочет отказаться От боя, повелел народу собираться.
„Я очень огорчен, но маршала желанье Исполнить должен я. Начните состязанье!"
На место боя шел, шатаясь, Хитролис.
Вся потускнела шерсть, и хвост к земле повис, А Изенгрин стоя. л внушительный и гордый,
С высоко поднятой, оскаленною мордой.
Смутился Хитролис и прошептал: „Мэссир,
Мы можем заключить для вас удобный мир:
Я пеню заплачу, и вся моя родня
Вас будет чествовать весь год день изо дня.
Я скроюсь, я уйду из этих мест навеки."
И скромно он стоял, вниз опустивши веки.
Но злобно Изенгрин ответил: „Очень рад,
Что в путь ты собрался. Чтоб не пришел назад, Об этом, милый мой, я сам похлопочу.
Мордан тебя учил, я — лучше проучу."
