Закрывъ повязкой глазъ, раскрывъ усатый ротъ. Учтивки лай звенѣлъ прилично,но. упорно,
А воронъ Гордок. ііювъ, зловѣщій, мрачный, черный, Усѣлся на дубу и карканье ронялъ,
Какъ будто каждый разъ онъ сукъ переломлядъ:
На что баранъ Бэлэнъ былъ, кроткое созданье,
И тотъ копытцемъ билъ, крича о наказаньѣ.
Вся — мелочь приползла, усѣлась съ боку, съ краю И хоромъ, носъ поднявъ, пищала: „Обвиняю!"
Всѣ тѣ исторіи и страшные разсказы Про преступленія, обманы и прокаты,
Которые слыхалъ когда-то каждый звѣрь Отъ бабушки своей — припомнилъ онъ теперь.
Всѣ сказки старыя, преданья, небылицы,
Что съ самыхъ древнихъ поръ сложились о лисицѣ, Все Рыжему теперь поставили въ вину,
Чтобъ только онъ скорѣй, какъ камень, шелъ ко дну.
Оказывалось, онъ безъ счета убивалъ
Звѣрей, и рыбъ, и птицъ, которыхъ и не зналъ,
И лыя причинилъ обиды и мученья Всѣмъ тѣмъ, кто умерли до дня его рожденья:
Судъ голову терялъ: онъ съ четырехъ сторонъ Звѣрями, птицами былъ тѣсно окруженъ.
Смущенъ былъ Мохоѣдъ и повторялъ: „Смятенья Подобнаго никто не видѣлъ отъ рожденья!"
Средь гвалта, кутерьмы понять какъ было тутъ.
Что судьи говорятъ, и обвинилъ ли судъ.
Но всѣ набросились на Хитролиса. Ловко.
На лапочки ему накинули веревку И повлекли на казнь. Буръ висѣлицу вбилъ,
Волкъ лѣстницу къ столбу приставилъ, укрѣпилъ’.
Закрыв повязкой глаз, раскрыв усатый рот. Учтивки лай звенел прилично,но. упорно,
А ворон Гордок. іиюв, зловещий, мрачный, черный, Уселся на дубу и карканье ронял,
Как будто каждый раз он сук переломляд:
На что баран Бэлэн был, кроткое созданье,
И тот копытцем бил, крича о наказанье.
Вся — мелочь приползла, уселась с боку, с краю И хором, нос подняв, пищала: „Обвиняю!"
Все те истории и страшные рассказы Про преступления, обманы и прокаты,
Которые слыхал когда-то каждый зверь От бабушки своей — припомнил он теперь.
Все сказки старые, преданья, небылицы,
Что с самых древних пор сложились о лисице, Всё Рыжему теперь поставили в вину,
Чтоб только он скорей, как камень, шел ко дну.
Оказывалось, он без счета убивал
Зверей, и рыб, и птиц, которых и не знал,
И лые причинил обиды и мученья Всем тем, кто умерли до дня его рожденья:
Суд голову терял: он с четырех сторон Зверями, птицами был тесно окружен.
Смущен был Мохоед и повторял: „Смятенья Подобного никто не видел от рожденья!"
Средь гвалта, кутерьмы понять как было тут.
Что судьи говорят, и обвинил ли суд.
Но все набросились на Хитролиса. Ловко.
На лапочки ему накинули веревку И повлекли на казнь. Бур виселицу вбил,
Волк лестницу к столбу приставил, укрепил’.
