§ 31. Какъ скоро приняты должныя мѣры для сохраненія тѣла въ его здоровьи и крѣпости, такъ чтобы оно было въ состояніи повиноваться приказаніямъ души, ближайшимъ и главнѣйшимъ дѣломъ является дать надлежащій складъ душѣ, такъ чтобы при всевозможныхъ обстоятельствахъ она была расположена не дѣлать ничего такого, что не отвѣчаетъ достоинству и превосходству разумнаго созданія.
§ 32. Если вѣрно то, что я сказалъ въ началѣ этого разсужденія, въ чемъ, впрочемъ, я нисколько не сомнѣваюсь, а именно, что различіе, находимое нами въ поступкахъ и привычкахъ людей обязано своимъ происхожденіемъ главнымъ образомъ воспитанію, то мы вправѣ заключить, что слѣдуетъ прилагать величайшее стараніе къ образованію души дѣтей и какъ можно раньше поселять въ нихъ тѣ наклонности, вліяніе которыхъ будетъ сказываться на всей ихъ послѣдующей жизни. Ибо, сообразно съ ихъ поступками, ихъ будутъ хвалить или порицать: и въ случаѣ какого-либо дурного поступка, общественное мнѣніе скажетъ, что это слѣдствіе дурного воспитанія.
§ 33. Подобно тому, какъ тѣлесное здоровье состоитъ въ способности переносить всякія невзгоды, то же самое относится и къ душѣ. Начало и основа всѣхъ добродѣтелей состоитъ въ умѣньи побѣждать свои желанія, подавлять свои склонности и слѣдовать исключительно тому, что разумъ предлагаетъ намъ какъ наилучшее, хотя бы наши стремленія и влекли насъ въ другую сторону.
§ 34. Величайшая ошибка, въ которую, какъ я замѣтилъ, впадаютъ обыкновенно при воспитаніи, заключается въ томъ, что не достаточно рано заботятся объ этомъ и не пріучаютъ дѣтей къ дисциплинѣ и подчиненію разуму въ то время, когда ихъ душа наиболѣе нѣжна и наиболѣе легко можетъ быть направлена въ ту или другую сторону. Правда, природа съ большой мудростью вложила въ сердца родителей любовь къ дѣтямъ, но если разумъ не умѣряетъ этой естественной привязанности крайней осмотрительностью, то она легко можетъ выродиться въ чрезмѣрное потворство. Что отцы и матери любятъ своихъ маленькихъ дѣтей—это вполнѣ естественно; ихъ долгъ обязываетъ ихъ къ этому; но вмѣстѣ съ тѣмъ они часто лелѣютъ и ихъ недостатки. По ихъ мнѣнію, не слѣдуетъ стѣснять маленькихъ созданій; слѣдуетъ предоставлять имъ дѣлать все, что угодно; и такъ какъ по своему дѣтству они не могутъ впасть въ большіе пороки, то родители воображаютъ, что нѣтъ большой опасности относиться снисходительно къ ихъ маленькимъ слабостямъ, и забавляются сами тѣми милыми капризами, которые, по ихъ мнѣнію, вполнѣ свойственны этому невинному возрасту. Однако Солонъ прекрасно отвѣтилъ одному такому нѣжному родителю, который не хотѣлъ, чтобы его сына наказали за дурной поступокъ, и оправдывалъ его тѣмъ, что это пустяки:—„да, это пустяки; но привычка далеко не пустяки“.
§ 35. Любимчикъ дерется, бранится разными словами.... Все это, изволите ли видѣть, ничего; надо давать ему все, чего бы онъ только ни пожелалъ, надо исполнять все, что только придетъ ему въ голову. Благодаря такому чрезмѣрному потворству и излишней снисходительности къ дѣтямъ, родители извращаютъ начала, заложенныя въ дѣтей природою, а затѣмъ удивляются, что имъ приходится пить горькую воду, источники которой они сами же отравили. Ибо когда дѣти подростутъ и сдѣлаются слишкомъ большими для того, чтобы родители могли по прежнему няньчиться съ ними и забавляться ими, какъ игрушками, и когда соотвѣтственно этому выростутъ и ихъ дурныя привычки, тогда тѣ же самые родители начинаютъ жаловаться, что изъ птенцовъ вышли повѣсы и негодяи, и негодуютъ на ихъ своеволіе и дурныя наклонности, которыя они сами же поселили и столь заботливо поддерживали въ нихъ; и тогда, когда, быть можетъ, уже поздно, они и очень были бы рады вырвать тѣ сорныя травы, которыя насадили собственными руками, и которыя пустили слишкомъ глубокіе корни, чтобы ихъ легко можно было вырвать. Если ребенокъ привыкъ дѣлать все, что ему угодно, еще въ ту пору когда бѣгалъ въ одной рубашонкѣ, то что же удивительнаго въ томъ, если онъ претендуетъ на такую же привилегію и тогда, когда начнетъ носить панталоны? Правда, по мѣрѣ того, какъ ребенокъ подрастаетъ, его недостатки становятся замѣтнѣе, такъ что мало родителей настолько слѣпыхъ, чтобы не замѣтить ихъ, и настолько несообразительныхъ, чтобы не увидѣть въ нихъ плачевныхъ результатовъ своего собственнаго потворства. Ребенокъ, можно сказать, еще не началъ говорить или ходить, а уже сѣлъ на голову своей нянькѣ; едва началъ лепетать, а ужъ командуетъ своими родителями; съ какой же стати, скажите пожалуйста, выросши, т. е. ставъ умнѣе и сильнѣе, онъ сразу сдѣлается сдержаннымъ и покорнымъ? ради чего въ семь, четырнадцать или двадцать лѣтъ онъ откажется вдругъ отъ той привилегіи, которую потворство родителей предоставляло ему до сихъ поръ въ столь широкихъ размѣрахъ? Сдѣлайте опытъ на лошади, собакѣ или другомъ какомъ животномъ, и посмотрите, легко ли исправлять пороки, пріобрѣтенные ими въ молодости; а между тѣмъ ни одно изъ этихъ животныхъ далеко не такъ гордо и такъ склонно быть господиномъ самого себя и другихъ, какъ человѣкъ.
§ 36. Вообще у насъ хватаетъ смекалки на то, чтобы браться за этихъ животныхъ, когда они еще очень молоды, и начинать какъ можно раньше дрессировать ихъ, если мы хотимъ приспособить ихъ къ нашему пользованію; и только по отношенію къ нашимъ собственнымъ отпрыскамъ мы считаемъ почему-то возможнымъ поступать иначе, и, сдѣлавъ изъ нихъ дурныхъ дѣтей, имѣемъ безуміе надѣяться, что они станутъ хорошими людьми. Но если всякій разъ какъ только ребенокъ пожелаетъ пряниковъ или винограду, мы сейчасъ же даемъ ихъ ему, чтобы онъ не плакалъ и не огорчался, то ради чего, сдѣлавшись взрослымъ, станетъ онъ отказываться отъ удовлетворенія своихъ страстей, если онѣ будутъ влечь его къ вину или женщинамъ? Вѣдь эти предметы столь же способны возбуждать желанія взрослаго человѣка, какъ пряники и тому подобные пустяки были способны возбуждать желанія дитяти. Зло состоитъ не въ томъ, чтобы имѣть желанія, отвѣчающія извѣстному возрасту, а въ неумѣньи подчинять эти желанія разуму. Дѣло въ томъ, умѣемъ ли мы управлять ими и отказываться отъ нихъ. Въ самомъ дѣлѣ, кто не привыкъ подчинять своей воли разуму другихъ, пока былъ молодъ, тому будетъ очень трудно выслушивать совѣты собственнаго разума и подчиняться имъ, когда придетъ пора пользоваться ими; и не трудно предвидѣть, что выйдетъ изъ такого человѣка.
§ 37. Вотъ та близорукость, въ которую впадаютъ обыкновенно даже тѣ, кто, повидимому, весьма заботится о воспитаніи своихъ дѣтей. Но если мы взглянемъ вообще на способъ, какимъ воспитываютъ дѣтей, то намъ останется только удивляться, что среди той порчи нравовъ, на которую отовсюду раздаются жалобы, на свѣтѣ все еще остается хоть какой-нибудь слѣдъ добродѣтели. Въ самомъ дѣлѣ, можно ли назвать хоть одинъ порокъ, вкусъ къ которому не прививался бы къ дѣтямъ ихъ родителями или кормилицами, и сѣмена котораго не бросались бы въ ихъ душу, лишь только она сдѣлается способной воспринимать впечатлѣнія. Я говорю здѣсь не о примѣрахъ, которые дѣти видятъ передъ собой и которые сами по себѣ достаточно побудительны; я хочу сказать, что дѣтей прямо учатъ пороку и намѣренно отклоняютъ отъ пути добродѣтели.
Еще прежде чѣмъ они начали ходить, ихъ пріучаютъ уже къ насилію, мести и жестокости. „Ударь меня, а я его ударю“ вотъ урокъ, который дѣти слышатъ чуть не ежедневно. Это считается пустяками, потому что руки ребенка не въ состояніи еще причинить боль. Но скажите, пожалуйста, развѣ это не развращаетъ его души, развѣ этимъ не внушается ему насиліе и жестокость? Если пріучать его, когда онъ малъ, бить и колотить при помощи чужихъ рукъ и радоваться при видѣ чужого страданія, то не значитъ ли это подготовлять его къ продѣлыванію того же самаго и впослѣдствіи, когда онъ будетъ настолько силенъ, чтобы заставить почувствовать тяжесть своего кулака и станетъ бить уже съ опредѣленнымъ намѣреніемъ?
Одѣянія нашего тѣла предназначенныя служить скромности, теплу и прикрытію, становятся для дѣтей, благодаря глупости или порочности родителей, предметомъ совершенно иного назначенія; изъ нихъ дѣлаютъ предметъ тщеславія и гордости. Ребенку внушаютъ страсть къ новому платью, потому что оно красиво; а когда маленькая дѣвочка наряжена въ новое платьице и причесана на модный ладъ, то развѣ мать не учитъ ее восхищаться самой собой, называя ее „своей маленькой царицей“, „своей принцессой“? Такимъ образомъ, дѣти уже тщеславятся своимъ платьемъ, еще прежде чѣмъ сумѣютъ сами надѣть его. И почему бы имъ и впослѣдствіи не цѣнить себя и другихъ по этому внѣшнему изяществу, создаваемому портнымъ или модисткою, если ихъ родители такъ рано пріучили ихъ къ этому.
Маленькій народъ пріучаютъ къ лжи, разнымъ экивокамъ и извиненіямъ, мало чѣмъ отличающимся отъ лжи, когда это нужно родителямъ или воспитателямъ. И можно ли надѣяться, что тотъ, кто видитъ, какъ допускается и даже одобряется нарушеніе истины, когда это дѣлается въ интересахъ распоряжающихся имъ, не воспользуется при случаѣ той же привилегіей и въ своемъ собственномъ интересѣ?
Только бѣдность не позволяетъ людямъ недостаточнаго состоянія доводить своихъ дѣтей до невоздержности, пичкая ихъ разными кушаньями или заставляя пить и ѣсть сверхъ необходимости: ибо разъ они въ состояніи удовлетворить свои желанія, они сейчасъ же доказываютъ своимъ примѣромъ, что соблюдаютъ воздержаніе отнюдь не вслѣдствіе отвращенія къ пьянству или обжорству, а единственно въ силу нужды. Если же заглянуть въ дома тѣхъ, которые пользуются большимъ довольствомъ, то найдешь, что на ѣду и питье тамъ смотрятъ какъ на главное дѣло и счастье жизни и считаютъ небрежностью по отношенью къ дѣтямъ, если послѣднія не получаютъ своей доли изъ этого счастья. Имъ даютъ соуса, рагу, разное мясо со всевозможными приправами, чтобы возбудить ихъ аппетитъ, когда у нихъ и безъ того полонъ желудокъ; а затѣмъ изъ страха обременить его, какъ не дать стаканъ вина, чтобы помочь пищеваренію, хотя на самомъ дѣлѣ это прибавляетъ только новую невоздержность.
Ребенокъ нездоровъ; первый вопросъ, который ему дѣлаютъ: „чего хочешь покушать, дружокъ? чего дать тебѣ?“ И вотъ его заставляютъ ѣсть и пить, и всѣ въ домѣ ломаютъ себѣ головы надъ тѣмъ, чего бы такого дать ему, что было бы достаточно вкусно и тонко, такъ чтобы могло преодолѣть естественное отсутствіе аппетита, столь мудро посылаемое природой при началѣ каждой болѣзни какъ препятствіе ея развитію; ибо природа, избавляемая такимъ образомъ отъ обычной работы перевариванія новой пищи, можетъ употребить всѣ свои силы на исправленіе и одолѣніе вредныхъ соковъ.
Но даже и въ томъ случаѣ, если дѣти обладаютъ счастьемъ имѣть настолько благоразумныхъ родителей, которые не допускаютъ ихъ до излишества и даютъ имъ самыя простыя и обыкновенныя кушанья, даже и въ этомъ случаѣ весьма трудно предохранить ихъ отъ заразы, отравляющей душу; ибо, хотя можно и не безпокоиться за ихъ здоровье, пока они находятся въ рукахъ воспитателя, тѣмъ не менѣе ихъ желанія не могутъ не поддаться тѣмъ урокамъ, которые отовсюду даются имъ относительно этой стороны эпикурейства. Цѣнность, придаваемая повсюду хорошей ѣдѣ, не можетъ не служить успѣшнымъ подспорьемъ для природной склонности и быстро поселяетъ любовь къ изысканному столу и желаніе тратиться на него. Держать хорошій столъ—вотъ что всѣ, не исключая даже обличителей порока по профессіи, называютъ „хорошо жить“, „быть хорошо поставленнымъ“, „жить по благородному“. Какъ же вы хотите послѣ этого, чтобы угрюмый разумъ возсталъ противъ голоса всего свѣта? И можно ли надѣяться, что онъ будетъ услышанъ, если назоветъ распущенностью то, что такъ высоко цѣнится въ свѣтѣ и столь широко практикуется людьми самаго лучшаго общества?
Этотъ порокъ въ настоящее время настолько укоренился и имѣетъ столь ярыхъ защитниковъ, что считается чуть ли не добродѣтелью, и осужденіе его покажется, пожалуй, безуміемъ или наивностью. И я могъ бы опасаться, что сказанное мною будетъ сочтено за неумѣстную сатиру, если бы не говорилъ этого для того, чтобы пробудить бдительность родителей и обратить ихъ вниманіе на то, какъ дѣти окружены со всѣхъ сторонъ не только искушеніями, но прямо наставниками порока, и, быть можетъ, именно тамъ, гдѣ ихъ считаютъ въ наибольшей безопасности.
Не буду больше распространяться объ этомъ предметѣ и разбирать въ деталяхъ, сколько усилій употребляется на то, чтобы портить дѣтей и вселять въ нихъ порочныя начала. Но прошу родителей подумать серьезно, существуетъ ли хоть одинъ порокъ, который очевидно не прививался бы къ дѣтямъ, и не составляетъ ли ихъ прямого долга и дѣла благоразумія доставлять дѣтямъ поученія иного рода.
§ 38. По моему мнѣнію, вполнѣ очевидно, что начало всѣхъ добродѣтелей и истиннаго превосходства лежитъ въ умѣньи отказываться отъ своихъ желаній, разъ они не одобряются разумомъ. Это умѣнье слѣдуетъ пріобрѣтать и совершенствовать привычкой, которая легко усвоивается, если пріучаться къ ней съ раннихъ лѣтъ. Вотъ почему я посовѣтовалъ бы, наперекоръ общепринятой практикѣ, пріучать дѣтей уже съ самой колыбели сдерживать свои желанія и не подчиняться своимъ фантазіямъ. Прежде всего имъ слѣдуетъ внушить, что всякая вещь, которой они пользуются, дается имъ не потому, что она имъ нравится, но потому, что признана полезной и подходящей для нихъ. Такимъ образомъ, доставляя имъ все необходимое, но не давая имъ того, чего они требуютъ съ воплемъ и криками, вы научили бы ихъ довольствоваться тѣмъ, что имъ даютъ; и въ такомъ случаѣ они не стали бы прибѣгать къ оранью и капризничанью, чтобы заставить себѣ повиноваться, и вслѣдствіе этого были бы вдвое менѣе несносны для себя и окружающихъ, чѣмъ обыкновенно; и если никогда не давать имъ того, чего они требуютъ съ нетерпѣніемъ, то они и вообще не стали бы кричать изъ-за чего бы то ни было, подобно тому, какъ не кричатъ изъ-за того, чтобы имъ подали луну.
§ 39. Я не хочу этимъ сказать, что къ дѣтямъ вовсе не слѣдуетъ имѣть снисхожденія, и не требую, чтобы они уже въ рубашонкахъ отличались благоразуміемъ членовъ совѣта. Я смотрю на нихъ, какъ на дѣтей, къ которымъ слѣдуетъ относиться съ мягкостью, которыя должны играть и имѣть игрушки. Я хочу только сказать, что, если они плачутъ, желая получить или сдѣлать что либо неподходящее, то мотивомъ для отказа вовсе не должно служить то, что они желаютъ этого: вотъ, если они будутъ настаивать на своихъ домогательствахъ, то имъ слѣдуетъ отказать уже по этой причинѣ. Мнѣ приходилось видѣть дѣтей, которыя, сидя за столомъ, никогда ничего не просили, какія бы блюда ни стояли передъ ними, но довольствовались тѣмъ, что имъ давали; и приходилось видѣть другихъ, которыя требовали всего, что только ни увидятъ, и которымъ нужно было давать всякаго кушанья и притомъ прежде всѣхъ остальныхъ. Откуда же могла произойти эта разница, какъ не изъ того, что одни были пріучены получать сейчасъ же все, чего они только потребуютъ, а другіе были пріучены обходиться безъ этого. Чѣмъ дѣти меньше, тѣмъ менѣе слѣдуетъ, по моему мнѣнію, угождать ихъ безпорядочнымъ желаніямъ. Чѣмъ меньше у нихъ у самихъ разсудка, тѣмъ больше они должны подчиняться власти и руководству тѣхъ, въ чьихъ рукахъ они находятся; отсюда можно вывести то очевидное заключеніе, что около дѣтей должны находиться только благоразумныя и разсудительныя особы. Если обыкновенно дѣлается какъ разъ наоборотъ, то тутъ я ужъ ничего не подѣлаю. Я высказываю то, что, по моему мнѣнію, слѣдовало бы дѣлать, и, если бы обычная практика была согласна съ моими взглядами, то мнѣ незачѣмъ было бы безпокоить читателей этимъ разсужденіемъ. Между тѣмъ я увѣренъ, что чѣмъ раньше начать дѣло по этой программѣ, тѣмъ легче оно будетъ и для дѣтей, и для воспитателей; слѣдуетъ только держаться при этомъ слѣдующаго правила: разъ вы отказали въ чемъ-нибудь дѣтямъ, вы должны твердо рѣшиться не уступать и впредь ихъ крикамъ и настойчивости, если только не хотите сдѣлать изъ нихъ отпѣтыхъ капризниковъ и упрямцевъ, дѣйствуя такъ, какъ будто награждаете ихъ за капризы и упрямство.
§ 40. Поэтому, кто хочетъ имѣть вліяніе на своего сына, долженъ начать дѣло, пока тотъ еще малъ, и смотрѣть, чтобы онъ всецѣло подчинялся волѣ родителей. Желаете ли вы, чтобы вашъ сынъ оставался послушнымъ вамъ и тогда, когда выйдетъ изъ дѣтскихъ лѣтъ?—такъ установите вашъ отцовскій авторитетъ, лишь только ребенокъ сдѣлается способенъ къ подчиненію и будетъ въ состояніи понять, отъ кого онъ зависитъ. Если вы желаете, чтобы онъ имѣлъ уваженіе къ вамъ, внушите ему это чувство въ дѣтствѣ, а по мѣрѣ того, какъ онъ будетъ становиться старше, обращайтесь съ нимъ съ большею близостью. Такимъ образомъ, вы будете имѣть въ немъ послушнаго сына въ теченіе его дѣтства и преданнаго друга, когда онъ сдѣлается взрослымъ. Ибо, по моему мнѣнію, весьма заблуждаются тѣ отцы, которые полны снисхожденія и близости къ дѣтямъ, пока они малы, и дѣлаются холодными и недоступными, какъ скоро они стали большими. Свобода и потворство не принесутъ добра дѣтямъ: недостатокъ разсудка дѣлаетъ для нихъ необходимой дисциплину; но съ людьми, способными уже руководиться собственнымъ разсудкомъ, повелительный тонъ и суровость—плохой способъ обращенія, по крайней мѣрѣ, если вы не хотите, чтобы ваши дѣти тяготились вами и потихоньку думали про себя: когда же наконецъ ты умрешь, отецъ!
§ 41. Я полагаю, никто не станетъ отрицать, что маленькія дѣти должны видѣть въ своихъ родителяхъ безусловныхъ господъ и распорядителей и чувствовать въ силу этого почтительный страхъ къ нимъ; придя же въ болѣе зрѣлый возрастъ, смотрѣть на нихъ, какъ на своихъ лучшихъ друзей, и любить и уважать ихъ, какъ таковыхъ. Но, если я не ошибаюсь, нѣтъ иного способа развить въ дѣтяхъ эти чувства кромѣ указаннаго мною. Мы не должны забывать, что наши дѣти, ставъ большими, совершенно походятъ на насъ, и имѣютъ тѣ же страсти и тѣ же желанія, что и мы. Но мы желаемъ считаться разумными созданіями и быть господами нашего поведенія, мы не любимъ подвергаться ежечасно выговорамъ и порицаніямъ, мы не выносимъ, чтобы тѣ, съ кѣмъ намъ приходится имѣть дѣло, обращались съ нами въ суровомъ и повелительномъ тонѣ или держали насъ на почтительномъ отъ себя разстояніи. Взрослый человѣкъ, замѣчающій подобное обращеніе, сейчасъ же ищетъ себѣ другого мѣста и компаніи, гдѣ бы онъ могъ чувствовать себя вполнѣ свободно. Поэтому, если держать дѣтей сначала въ извѣстной строгости, то ими легко будетъ управлять въ годы ихъ дѣтства, и они безропотно покорятся такому обращенію, не зная никакого другого; и если съ теченіемъ времени, по мѣрѣ того какъ они начнутъ пользоваться своимъ собственнымъ разсудкомъ, строгость дисциплины будетъ ослабляться, чело отца разглаживаться и разстояніе между нимъ и дѣтьми уменьшаться, то прежняя суровость только увеличитъ теперь ихъ привязанность, потому что они увидятъ, что это дѣлалось только вслѣдствіе расположенія къ нимъ и желанія сдѣлать ихъ достойными любви родителей и уваженія всѣхъ другихъ.
§ 42. Вотъ то, что я имѣю сказать относительно установленія авторитета надъ дѣтьми. Сначала страхъ и уваженіе должны дать вамъ власть надъ ихъ душой, а затѣмъ любовь и дружба поддержатъ ее въ болѣе зрѣлые годы. Ибо вѣдь рано или поздно наступитъ время, когда они выйдутъ изъ подъ страха розги и наказаній; и если тогда у нихъ не будетъ ни любви къ вамъ, которая могла бы вызвать ихъ послушаніе и исполненіе долга, ни любви къ добродѣтели, которая могла бы удержать ихъ на похвальномъ пути, то, скажите, пожалуйста, какою силою вы направите ихъ на этотъ путь? Конечно, страхъ лишиться наслѣдства можетъ сдѣлать ихъ рабами вашего богатства, но въ душѣ они не сдѣлаются оттого менѣе дурными и испорченными, и вызванная этимъ сдержанность будетъ только временной. Вѣдь всякій человѣкъ долженъ быть рано или поздно предоставленъ самому себѣ и своему собственному руководству, и всякій добрый, способный и добродѣтельный человѣкъ дѣлается такимъ не иначе, какъ по своему внутреннему побужденію. А слѣдовательно то, что человѣкъ долженъ вынести изъ воспитанія, и что должно вліять на его жизнь, должно быть заложено въ немъ какъ можно раньше; и этимъ должны быть привычки, пускающія корни въ самую глубь его натуры, а никакъ не притворство и лицемѣрная внѣшность, вызванная страхомъ раздражить отца, который, пожалуй, лишитъ наслѣдства.
§ 43. Указавъ въ общихъ чертахъ способъ, котораго слѣдуетъ держаться при воспитаніи дѣтей, разсмотримъ теперь нѣсколько подробнѣе тѣ средства, которыми слѣдуетъ пользоваться въ данномъ случаѣ. Я такъ настаивалъ на извѣстной строгости по отношенію къ дѣтямъ, что быть можетъ подумаютъ, будто я не принимаю достаточно въ разсчетъ условій возраста и слабости сложенія. Однако это подозрѣніе тотчасъ же разсѣется, если подумать хорошенько о томъ, что я имѣю сказать, а именно я весьма склоненъ думать, что въ дѣлѣ воспитанія строгія наказанія приносятъ очень мало пользы и наоборотъ очень много вреда; и я убѣжденъ, что, caeteris paribus, изъ дѣтей, которыхъ часто наказывали, рѣдко выходятъ хорошіе люди. Все, что я имѣю сказать относительно этого предмета, сводится къ тому, что къ строгости слѣдуетъ прибѣгать, пока дѣти малы, и, разъ она произвела свое дѣйствіе по надлежащемъ примѣненіи, слѣдуетъ ослаблять ее и замѣнять болѣе мягкимъ обращеніемъ.
§ 44. Если твердая рука родителей сдѣлаетъ волю ребенка гибкою и послушною, и притомъ еще въ такую пору, что впослѣдствіи ребенокъ и не вспомнитъ, когда началось это дѣло, то привычка къ послушанію станетъ для него вполнѣ естественной, и, какъ таковая, будетъ дѣйствовать на него, не вызывая никакого сопротивленія съ его стороны. Слѣдуетъ только начинать это дѣло какъ можно раньше и не дѣлать ни малѣйшихъ уступокъ до тѣхъ поръ, пока почтительный страхъ и уваженіе не сроднятся вполнѣ съ дѣтьми, и на ихъ послушаніи не будетъ ни малѣйшей тѣни сопротивленія. Разъ эти чувства укоренились въ нихъ (о чемъ повторяю, слѣдуетъ позаботиться какъ можно раньше, ибо въ противномъ случаѣ дѣло будетъ стоить большихъ непріятностей и тѣмъ большихъ, чѣмъ дальше его откладывать), разъ, говорю я, эти чувства укоренились въ дѣтяхъ, то они должны быть орудіемъ ихъ дальнѣйшаго воспитанія, по мѣрѣ того, какъ они будутъ становиться разумнѣе и разсудительнѣе, а никакъ не побои, брань и другія рабскія наказанія.
§ 45. Что это дѣйствительно такъ, въ томъ легко убѣдиться, если обратить вниманіе на цѣль и механизмъ правильнаго воспитанія:
1) Предположимъ человѣка, у котораго нѣтъ силы быть господиномъ своихъ страстей, и который не способенъ сопротивляться удовольствію или страданію настоящей минуты, хотя бы его разумъ и совѣтовалъ ему это. Не очевидно ли, что у такого человѣка не можетъ быть никакихъ прочныхъ началъ добродѣтели и никакой энергіи, и что онъ рискуетъ сдѣлаться ни на что негоднымъ? Поэтому слѣдуетъ заблаговременно позаботиться о пріобрѣтеніи свойствъ, противоположныхъ такому безпорядочному характеру; а тѣ, въ рукахъ которыхъ находится воспитаніе дѣтей, должны какъ можно раньше, можно сказать, съ перваго проблеска сознанія въ дѣтяхъ, поселять въ нихъ противоположную привычку, какъ истинную основу ихъ будущаго счастія и укрѣплять ее въ нихъ всевозможными средствами.
§ 46. 2) Съ другой стороны, если черезчуръ унижать дѣтей, пригибать ихъ духъ, держа ихъ въ слишкомъ большомъ подчиненіи, то отъ этого они теряютъ всю свою живость и энергію и впадаютъ въ состояніе еще худшее, нежели предшествующее; ибо, если изъ распущенныхъ мальчиковъ, полныхъ огня и жизни, выходятъ иногда впослѣдствіи честные и даже великіе люди, то души слабыя, придавленныя и трусливыя развиваются съ большимъ трудомъ и рѣдко вырабатываются во что-нибудь годное. Разумѣется, нужно много искусства, чтобы избѣжать этихъ двухъ противоположныхъ опасностей; и тотъ, кто нашелъ средство сохранить въ душѣ ребенка живость, энергію и непринужденность, отвращая его въ то же время отъ вещей, къ которымъ тотъ питаетъ склонность и привлекая его къ другимъ, которыя ему непріятны, тотъ, говорю я, кто умѣетъ примирить эти видимыя противорѣчія, отыскалъ истинный секретъ воспитанія.
§ 47. Тѣлесныя наказаніи и розги—это обычное, короткое и единственно знакомое воспитателямъ орудіе управленія, крайне непригодны въ дѣлѣ воспитанія, такъ какъ ведутъ къ двумъ, упомянутымъ выше, вреднымъ послѣдствіямъ, этимъ Сциллѣ и Харибдѣ, которыя такъ или иначе губятъ заблудшагося путника.
§ 48. Во-первыхъ, этотъ родъ наказанія нисколько не побѣждаетъ нашей естественной склонности къ удовольствію и отвращенія отъ страданія, но скорѣе поощряетъ насъ къ тому и укрѣпляетъ въ насъ основы всевозможныхъ дурныхъ и порочныхъ дѣйствій. Скажите, пожалуйста, въ силу какихъ иныхъ мотивовъ, какъ не любви къ удовольствію и отвращенія отъ страданія, дѣйствуетъ ребенокъ, когда, единственно изъ боязни побоевъ, учитъ свой урокъ наперекоръ своему желанію, или воздерживается ѣсть незрѣлый плодъ, пришедшійся ему по вкусу? Вѣдь въ данномъ случаѣ онъ хочетъ только получить большее тѣлесное удовольствіе или избѣгнуть большаго тѣлеснаго страданія. Но направлять его дѣйствія и поведеніе такими мотивами не значитъ ли поддерживать въ немъ то начало развращенія, которое, наоборотъ, слѣдуетъ всячески истреблять? Вообще я думаю, что никакія наказанія не принесутъ пользы ребенку, если стыдъ подвергнуться наказанію за дурной поступокъ не будетъ сильнѣе вліять на его душу, чѣмъ самое наказаніе.
§ 49. 2) Этотъ способъ исправленія производитъ въ душѣ ребенка естественное отвращеніе къ тому, что каждый воспитатель долженъ заставить его полюбить. Въ самомъ дѣлѣ, часто приходится наблюдать, что дѣти начинаютъ ненавидѣть извѣстныя вещи, которыя имъ прежде нравились, только потому, что ихъ бьютъ или бранятъ изъ-за нихъ. И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, такъ какъ и взрослый человѣкъ едва ли бы ощутилъ въ себѣ склонность къ чему-либо при помощи такого способа; ибо кто изъ насъ не почувствуетъ отвращенія къ самому невинному и безразличному самому по себѣ развлеченію, если всякій разъ какъ мы не чувствуемъ желанія насладиться имъ, или хотимъ насладиться по своему, насъ будутъ побуждать къ нему пощечинами и бранью? И это вполнѣ естественно. Можно сказать, ежедневный опытъ показываетъ, какъ самыя невинныя вещи дѣлаются непріятными благодаря сопровождающимъ ихъ отталкивающимъ обстоятельствамъ; напр.: уже одинъ видъ чашки, изъ которой мы принимали противное лекарство, воротитъ намъ душу, такъ что ничто уже не покажется изъ нея вкуснымъ, какъ бы она ни была сама по себѣ чиста и красива.
§ 50. 3) Этотъ родъ рабскаго наказанія дѣлаетъ рабскимъ и самый характеръ ребенка. Пока надъ нимъ виситъ страхъ розги, онъ подчиняется и кажется послушнымъ; но разъ этотъ страхъ устраненъ, и, благодаря случайному отсутствію надзора, ребенокъ увѣренъ въ своей безнаказанности, онъ тотчасъ же даетъ просторъ своимъ страстямъ и всецѣло отдается своимъ естественнымъ склонностямъ, которыя (при такомъ способѣ воспитанія) нисколько не измѣняются къ лучшему, не смотря на всю строгость, съ которой ихъ старались искоренить, но наоборотъ, набираютъ только больше силъ и, благодаря временной сдержкѣ, прорываются обыкновенно съ тѣмъ большей силой.
§ 51. 4) Но если даже строгость, доведенная до высшей степени, овладѣетъ натурой ребенка и излечитъ ее отъ присущей ей безпорядочности, то этимъ нерѣдко причиняется гораздо худшее и болѣе опасное зло, а именно придавленность душевныхъ силъ, такъ что изъ безпорядочнаго мальчика вырабатывается глупое и вялое созданіе, которое своимъ искусственно привитымъ спокойствіемъ быть можетъ и понравится тѣмъ недальновиднымъ людямъ, которые любятъ неподвижныхъ дѣтей за то что они не шумятъ и не причиняютъ безпокойства; но въ концѣ концовъ изъ такого ребенка выйдетъ, по всей вѣроятности, человѣкъ, крайне непріятный для своихъ друзей и безполезный, какъ для самого себя, такъ и для другихъ.
§ 52. Итакъ, побои и всякій другой родъ рабскихъ и тѣлесныхъ наказаній не должны имѣть мѣста при воспитаніи дѣтей, изъ которыхъ мы хотимъ сдѣлать людей разумныхъ и добродѣтельныхъ въ силу ихъ собственной склонности. Если къ этимъ наказаніямъ и можно прибѣгать, то не иначе, какъ въ рѣдкихъ и исключительныхъ случаяхъ и какъ къ крайнему средству. Съ другой стороны, слѣдуетъ избѣгать и льстить дѣтямъ, давая имъ подъ видомъ награды разныя вещи, которыя имъ нравятся; ибо тотъ, кто даетъ своему ребенку яблоки или сласти или что-нибудь въ томъ же родѣ съ цѣлью заставить его выучить урокъ, поощряетъ этимъ только любовь къ удовольствіямъ и поддерживаетъ въ ребенкѣ тѣ опасныя склонности, которыя слѣдуетъ искоренять всевозможными способами. Вы никогда не научите его господству надъ страстями, если, полагая имъ преграду съ одной стороны, будете въ то же время удовлетворять ихъ съ другой. Чтобы изъ ребенка вышелъ со временемъ разумный и добродѣтельный человѣкъ, нужно научить его владѣть своими страстями и подавлять свои влеченія къ роскоши, убранству, хорошему столу и т. п., какъ скоро разумъ и долгъ потребуютъ этого. Но если вы будете побуждать его къ тому, что онъ долженъ и безъ того сдѣлать, предлагая ему за это деньги, если вы будете вознаграждать его за непріятность выучить урокъ удовольствіемъ съѣсть какой нибудь лакомый кусочекъ или будете обѣщать ему кружевной галстучекъ или новый костюмчикъ съ цѣлью поощрить его къ исполненію его маленькихъ обязанностей, то развѣ не очевидно, что, предлагая ему эти вещи въ видѣ награды, вы тѣмъ самымъ внушаете ему страсть къ нимъ и побуждаете его домогаться ихъ съ тѣмъ большимъ жаромъ и видѣть въ обладаніи ими свое счастіе? Такимъ-то образомъ, желая при помощи неудачно примѣняемыхъ наградъ и наказаній заставить дѣтей выучить грамматику, или научиться танцамъ, или еще чему-нибудь въ томъ же родѣ, не имѣющему большого значенія для пользы и счастія ихъ послѣдующей жизни, жертвуютъ ихъ добродѣтелью, извращаютъ весь смыслъ воспитанія и внушаютъ имъ сластолюбіе, гордость, алчность и т. п.; благодаря такому экстравагантному методу въ дѣтяхъ поддерживаются тѣ дурныя наклонности, которыя слѣдовало бы всецѣло подавлять, и бросаются въ ихъ души сѣмена всѣхъ тѣхъ пороковъ, которыхъ можно избѣжать только подавляя свои желанія и пріучаясь какъ можно раньше подчиняться разуму.
§ 53. Я не хочу этимъ сказать, будто дѣтей слѣдуетъ лишать тѣхъ удобствъ и удовольствій, которыя не вредятъ ихъ здоровью и нравственности. Напротивъ, по моему мнѣнію слѣдуетъ дѣлать имъ жизнь какъ можно болѣе пріятною, и позволять имъ вполнѣ предаваться тѣмъ невиннымъ удовольствіямъ, къ которымъ они чувствуютъ склонность, но съ тѣмъ, чтобы эти удовольствія являлись результатомъ ихъ хорошаго поведенія, а не выторгованной заранѣе наградой за то, что они занялись какимъ-нибудь дѣломъ, которое имъ непріятно, и за которое они не взялись бы сами безъ этого условія.
§ 54. Но, скажутъ мнѣ, если не прибѣгать ни къ розгамъ, ни къ наградамъ, чтобы принудить дѣтей къ исполненію ихъ обязанностей, то какъ же управляться съ ними? Устраните надежду и страхъ—и пропала дисциплина! Правда, я согласенъ, что страхъ передъ страданіемъ и надежда на удовольствіе, наказанія и награды—являются единственными мотивами разумнаго созданія, что это два великіе двигателя человѣческихъ дѣйствій, и что, слѣдовательно, они должны имѣть свое мѣсто и по отношенію къ дѣтямъ. И я совѣтую родителямъ и воспитателямъ помнить, что съ дѣтьми слѣдуетъ обращаться какъ съ разумными созданіями.
§ 55. Я согласенъ, что нужно наказывать и награждать дѣтей, если мы хотимъ дѣйствовать на нихъ. Но въ чемъ обыкновенно заблуждаются, по моему мнѣнію,—это въ выборѣ наградъ и наказаній. Обыкновенно прибѣгаютъ къ тѣлеснымъ наказаніямъ и тѣлеснымъ удовольствіямъ, но прибѣгать къ нимъ значитъ прибѣгать къ средствамъ, могущимъ повести за собой весьма дурные результаты. Ибо, какъ мы видѣли, они служатъ только къ увеличенію и укрѣпленію тѣхъ склонностей, которыя слѣдуетъ подавлять и уничтожать. Какое начало добродѣтели внушите вы ребенку, если, искореняя изъ его души любовь къ одному удовольствію, будете предлагать ему въ то же время другое? Развѣ это не значитъ только расширять его влеченій, распространяя ихъ на разные предметы? Ребенокъ съ плачемъ требуетъ какого-нибудь вреднаго плода; вы утѣшаете его, давая ему какую-нибудь, немногимъ менѣе вредную, конфетку; этимъ вы, быть можетъ, и сохраните его здоровье, но ужъ навѣрное принесете вредъ его душѣ и поселите въ ней еще большій безпорядокъ: ибо вы только измѣнили предметъ его желаній, но продолжаете потворствовать его страстямъ, допуская ихъ удовлетвореніе, а въ этомъ-то, какъ я доказывалъ, и лежитъ корень зла. До тѣхъ поръ, пока вы не пріучили ребенка отказываться отъ удовлетворенія своихъ желаній, можетъ случиться, что онъ будетъ покоенъ и сдержанъ въ теченіи извѣстнаго времени, но зло этимъ не излечится. Поступая такимъ образомъ, вы холите и нѣжите въ немъ страсть, которая является источникомъ всѣхъ пороковъ; и вы должны разсчитывать, что при первомъ удобномъ случаѣ она прорвется съ тѣмъ большей силой, породит тѣмъ болѣе неумѣренныя желанія и причинитъ вамъ величайшія огорченія.
§ 56. Итакъ, тѣ награды и наказанія, которыя могутъ имѣть мѣсто при воспитаніи, совсѣмъ иного рода и обладаютъ такою силою, что, разъ мы примѣнили ихъ къ дѣлу, наша задача исполнена, и всѣ трудности побѣждены. Нѣтъ болѣе могучихъ мотивовъ, способныхъ дѣйствовать на разумную душу, какъ честь и позоръ. И вотъ, если вы внушите дѣтямъ способность дорожить своей репутаціей и сдѣлаете ихъ чувствительными къ позору и безславію, то тѣмъ самымъ вы вложите въ ихъ душу начало, которое всегда и во всѣхъ обстоятельствахъ будетъ вести ихъ къ добродѣтели. Но, скажутъ мнѣ, какъ же этого достигнуть? Я согласенъ, что на первыхъ порахъ это дѣло представляетъ извѣстную трудность; но я полагаю, стоитъ труда поискать средства къ достиженію этого и затѣмъ примѣнитъ его къ дѣлу,—въ чемъ, по моему мнѣнію, и заключается великій секретъ воспитанія.
§ 57. Прежде всего дѣти необыкновенно чутки къ похвалѣ (и становятся такими, быть можетъ, гораздо раньше, чѣмъ мы предполагаемъ). Имъ пріятно выслушивать похвалу со стороны родителей или вообще тѣхъ, отъ кого они зависятъ. И вотъ, если отецъ будетъ ласкать и хвалить своихъ дѣтей, когда они хорошо ведутъ себя, и наоборотъ, будетъ смотрѣть на нихъ холодно и съ презрѣніемъ, если они поступаютъ дурно; и если мать и всѣ остальные въ домѣ будутъ дѣйствовать такимъ же образомъ, то дѣти въ короткое время сдѣлаются чувствительными къ этой разницѣ обращенія; и я увѣренъ, что если вы неуклонно будете поступать такимъ образомъ, то этотъ пріемъ произведетъ гораздо больше дѣйствія на ихъ душу, чѣмъ всевозможныя угрозы и наказанія; ибо наказанія, становясь обычными, теряютъ всю свою силу и совершенно безполезны, если къ нимъ не присоединяется чувство стыда; вотъ почему слѣдуетъ вообще воздерживаться отъ нихъ и не прибѣгать къ нимъ, за исключеніемъ случаевъ, о которыхъ будетъ сказано ниже, когда дѣло доходитъ до послѣдней крайности.
§ 58. Но чтобы эти чувства одобренія и позора глубже запечатлѣвались въ душѣ дѣтей и имѣли въ ихъ глазахъ больше вѣсу, слѣдуетъ присоединять къ похваламъ и порицаніямъ тѣ или другія пріятныя и непріятныя вещи, отнюдь не въ качествѣ награды или наказанія за тотъ или другой поступокъ, но въ качествѣ, такъ сказать, естественныхъ послѣдствій поступковъ, заслуживающихъ похвалу или порицаніе. Дѣйствуя такимъ образомъ, вы заставите ихъ сильнѣе почувствовать, что тотъ, кто заслужилъ одобреніе хорошимъ поведеніемъ, любимъ и ласкаемъ всѣми и получаетъ разныя хорошія вещи въ придачу, наоборотъ, кто навлекаетъ на себя неодобреніе и не заботится о своей репутаціи, непремѣнно вызоветъ презрѣніе и пренебреженіе къ себѣ, и поэтому у него не будетъ ничего, что могло бы порадовать его и доставить ему удовольствіе. Благодаря такому способу предметы удовольствій сдѣлаются въ глазахъ дѣтей естественными спутниками хорошаго поведенія, и постоянный опытъ научитъ ихъ, что пріятныя вещи даются только тѣмъ, кто пользуется хорошей репутаціей. Если подобными средствами вы заставите дѣтей стыдиться проступковъ (ибо я желалъ бы, чтобы вы не прибѣгали ни къ какимъ инымъ карамъ) и дорожить своей репутаціей, то вамъ будетъ уже нетрудно направить ихъ въ какую угодно сторону и сдѣлать для нихъ пріятными всѣ пути добродѣтели.
§ 59. Но здѣсь представляется большое затрудненіе со стороны прислуги. Ибо эти люди настолько глупы и упрямы, что очень трудно помѣшать имъ идти наперекоръ планамъ отца и матери. Положимъ, ребенокъ наказанъ за какой-нибудь проступокъ—онъ сейчасъ же находитъ утѣшеніе въ ласкахъ этихъ неразумныхъ льстецовъ, которые разрушаютъ, такимъ образомъ, то, что родители стараются построить. Разъ отецъ или мать смотрятъ на ребенка сердито, то и всѣ окружающіе должны относиться къ нему такимъ же образомъ, и никто не долженъ ласкать его, прежде чѣмъ онъ не попросилъ прощенія за свой проступокъ и своимъ поведеніемъ не вернулъ себѣ прежняго расположенія. Если бы это всегда соблюдалось, тогда, я думаю, не было бы никакой надобности бранить и наказывать дѣтей. Ихъ собственный интересъ заставлялъ бы ихъ искать одобренія и избѣгать проступковъ, которые всѣми порицаются, и за которые имъ непремѣнно приходилось бы страдать, хотя бы и не въ смыслѣ брани или побоевъ. Это научило бы ихъ скромности и стыду, и они скоро пріобрѣли бы естественное отвращеніе отъ всего того, что могло бы навлечь на нихъ презрѣніе другихъ. Но какъ устранить вредъ, причиняемый въ данномъ случаѣ прислугой, это я предоставляю всецѣло заботливости и благоразумію родителей; замѣчу только, что считаю этотъ пунктъ крайне важнымъ, такъ что весьма счастливы тѣ, кто можетъ окружить своихъ дѣтей разумными и порядочными людьми.
§ 60. Итакъ, слѣдуетъ тщательно избѣгать частаго битья и брани, такъ какъ этотъ родъ исправленія не производитъ ничего хорошаго, не вызывая въ дѣтяхъ стыда или отвращенія къ совершонному ими проступку: и если большую часть непріятности, испытываемой ребенкомъ при этомъ, не составляетъ именно сознаніе, что онъ поступилъ нехорошо, и опасеніе, что навлекъ этимъ на себя справедливое неудовольствіе своихъ лучшихъ друзей, то боль, причиняемая сѣченьемъ, подѣйствуетъ какъ лекарство далеко не радикальное; оно только замазываетъ рану, затягиваетъ на ней кожу, но не проникаетъ въ ея глубь; чувство искренняго стыда и боязнь вызвать неудовольствіе—вотъ единственно дѣйствительныя средства исправленія. Только имъ слѣдуетъ отдавать возжи въ руки и предоставлять вести ребенка по надлежащей дорогѣ: но тѣлесныя наказанія непремѣнно утрачиваютъ силу дѣйствовать такимъ образомъ и притупляютъ чувство стыда, если повторяются слишкомъ часто; вѣдь стыдъ играетъ у дѣтей такую же роль, какъ у женщинъ стыдливость: нельзя сохранить ее, если она часто нарушается. Чтоже касается до боязни вызвать неудовольствіе родителей, то и она утрачиваетъ всякое значеніе, если проявленіе этого неудовольствія слишкомъ скоро исчезаетъ, и нѣсколько ударовъ совершенно искупаютъ проступокъ. Поэтому отцы должны тщательно взвѣшивать, заслуживаетъ ли тотъ или другой проступокъ родительскаго гнѣва, или нѣтъ; но разъ этотъ гнѣвъ обнаружился и повлекъ за собою ту или другую кару, родители отнюдь не должны тотчасъ же покидать строгое выраженіе лица; наоборотъ, имъ слѣдуетъ возвращать дѣтямъ свою благосклонность не иначе, какъ съ нѣкоторымъ затрудненіемъ, и откладывать полное прощеніе до тѣхъ поръ, пока полное послушаніе и болѣе чѣмъ обыкновенное стараніе вести себя хорошо не докажутъ искренности раскаянія. Иначе наказаніе, вслѣдствіе привычки къ нему, станетъ черезчуръ обычной и заурядной вещью и утратитъ все свое вліяніе; и если за совершеніемъ проступка будетъ слѣдовать наказаніе, а за нимъ тотчасъ же и прощеніе, то въ концѣ концовъ такой порядокъ сдѣлается для дѣтей столь же обычнымъ и естественнымъ, какъ обычная смѣна дня и ночи.
§ 61. Что касается до хорошей репутаціи, то замѣчу еще одно, а именно, что, хотя въ ней и нельзя видѣть истиннаго начала добродѣтели (ибо добродѣтель есть сознаніе человѣкомъ своего долга и радость повиноваться Творцу, слѣдуя указаніямъ того свѣта, который Богъ напечатлѣлъ въ нашей душѣ, съ надеждой на благоволеніе и награду свыше), тѣмъ не менѣе она стоитъ въ наибольшей связи съ нимъ. И такъ какъ въ ней заключается свидѣтельство о томъ одобреніи, которое разумъ другихъ, какъ бы по общему соглашенію, даетъ добродѣтельнымъ поступкамъ, то она является наилучшимъ двигателемъ и средствомъ поощренія для дѣтей, до тѣхъ поръ пока они не будутъ въ состояніи рѣшать собственнымъ разсудкомъ, что разумно и справедливо.
§ 62. Эти соображенія могутъ указать и на то, какой манеры слѣдуетъ держаться самимъ родителямъ, когда они хвалятъ или порицаютъ дѣтей. Если имъ приходится укорять дѣтей за что-либо (чего вообще едва ли можно избѣгнуть), то они должны дѣлать это не только безъ всякаго раздраженія, въ спокойныхъ и серьезныхъ выраженіяхъ, но и безъ свидѣтелей, съ глазу на глазъ; наоборотъ, если дѣти заслуживаютъ похвалы, то слѣдуетъ хвалить ихъ въ присутствіи другихъ, такъ какъ публичная похвала удваиваетъ награду. Съ другой стороны, нежеланіе родителей обнаруживать передъ другими проступки дѣтей заставитъ послѣднихъ тѣмъ болѣе цѣнить свою репутацію и тѣмъ болѣе стараться сохранить доброе о себѣ мнѣніе; если же они увидятъ себя осрамленными раскрытіемъ ихъ проступковъ передъ другими, то будутъ считать это доброе мнѣніе о себѣ утраченнымъ, такъ что заключающаяся здѣсь сдержка исчезнетъ, и они тѣмъ меньше будутъ заботиться о своей репутаціи, чѣмъ больше будутъ думать, что она все равно уже запятнана.
§ 63. Впрочемъ, если воспитывать дѣтей, какъ слѣдуетъ, то вовсе не будетъ такой надобности прибѣгать къ наградамъ и наказаніямъ, какъ это обыкновенно дѣлается; ибо что касается до ихъ маленькихъ шалостей и какихъ-нибудь невинныхъ штукъ, то все это слѣдуетъ позволять имъ дѣлать безъ всякихъ стѣсненій, лишь бы только они не теряли должнаго уваженія къ присутствующимъ. Такъ какъ эти маленькіе недостатки свойственны скорѣе ихъ возрасту, чѣмъ имъ самимъ, то, предоставляя исправленіе ихъ времени, примѣру и годамъ, вы тѣмъ самымъ избавите дѣтей отъ ненужныхъ и бесполезныхъ наказаній; ибо эти наказанія или вовсе не могутъ побѣдить тѣхъ склонностей, которыя внушаетъ дѣтямъ возрастъ, и такимъ образомъ старанія исправить ихъ тотчасъ же дѣлаютъ исправленіе черезчуръ привычнымъ и вслѣдствіе того безполезнымъ въ болѣе важныхъ случаяхъ; или, если эти наказанія и окажутся въ силѣ подавить свойственную ихъ возрасту живость, то это послужитъ только ко вреду ихъ души и тѣла. Если шумъ и суета ихъ игръ оказываются почему-либо неудобными или не подходящими къ мѣсту и обществу, въ которомъ они находятся, то довольно одного взгляда или слова родителей (разъ послѣдніе съумѣли придать должное значеніе своему авторитету), чтобы дѣти остановились и посидѣли спокойно нѣкоторое время. Что же касается до любви къ играмъ, которую природа мудро приспособила къ натурѣ и возрасту дѣтей, то ее не только не слѣдуетъ стѣснять и подавлять, но наоборотъ скорѣе поощрять, чтобы поддерживать въ движеніи ихъ умъ и развивать здоровье и крѣпость тѣла. Я думаю даже, что въ томъ-то и состоитъ великое искусство воспитанія, чтобы сдѣлать и всѣ ихъ обязанности предметомъ развлеченія и удовольствія.
§ 64. Позвольте мнѣ теперь обратить вниманіе на одну ошибку въ обычномъ способѣ воспитанія дѣтей: а именно, обыкновенно обременяютъ память дѣтей разными правилами и предписаніями, которыя имъ или совсѣмъ непонятны, или тотчасъ же забываются. Если вы хотите заставить дѣтей сдѣлать что-либо, или сдѣлать иначе, нежели какъ было сдѣлано ими, то заставляйте ихъ дѣлать это всякій разъ, какъ они забудутъ, или передѣлывать, если они исполнили нехорошо, и такъ до тѣхъ поръ, пока они не достигнутъ вполнѣ удовлетворительнаго результата. Отсюда вы извлечете двѣ выгоды: во-первыхъ, вы увидите, доступно ли имъ извѣстное дѣйствіе, и можно ли ожидать его отъ нихъ, такъ какъ нерѣдко дѣтей заставляютъ дѣлать такія вещи, которыя оказываются свыше ихъ силъ, и для исполненія которыхъ требуется предварительный опытъ и упражненіе (вѣдь для воспитателей гораздо легче приказывать, чѣмъ учить!). Вторая выгода этого метода та, что, если дѣти будутъ повторять извѣстное дѣйствіе до тѣхъ поръ, пока оно станетъ для нихъ привычнымъ, то исполненіе его не будетъ уже зависѣть отъ памяти и соображенія,—спутниковъ благоразумія и зрѣлаго возраста, а обратится въ нѣчто вполнѣ для нихъ естественное; такъ напр. для благовоспитаннаго джентльмэна такъ же естественно отдать поклонъ или смотрѣть въ лицо своему собесѣднику, какъ и дышать: онъ дѣлаетъ это безъ всякаго предварительнаго обдумыванія и соображенія.—Разъ вы исправили такимъ способомъ извѣстный недостатокъ, вы исправили его уже навсегда; и такимъ образомъ вы можете искоренить ихъ всѣ, одинъ за другимъ, и насадить на ихъ мѣсто какія угодно привычки.
§ 65. Мнѣ приходилось видѣть родителей, которые наваливали на своихъ дѣтей столько правилъ и предписаній, что бѣднымъ малюткамъ было не подъ силу не то что исполнить, но даже запомнить хотя бы десятую ихъ долю, между тѣмъ за нарушеніе этихъ подчасъ совершенно безсмысленныхъ правилъ ихъ наказывали и словами, и ударами. Изъ этого естественно выходило только то, что дѣти въ концѣ концовъ пропускали мимо ушей все, что бы имъ ни говорилось, будучи напередъ увѣрены, что все равно никакое вниманіе не застрахуетъ ихъ отъ совершенія проступка, а слѣдовательно и наказанія.
Поэтому давайте вашему сыну какъ можно меньше правилъ, и лучше, если ихъ меньше, чѣмъ больше того, сколько вы считаете необходимымъ, потому что, если вы завалите его множествомъ правилъ, то выйдетъ что-нибудь одно изъ двухъ: вамъ придется или слишкомъ часто наказывать его, что ведетъ къ очень дурнымъ результатамъ, дѣлая наказаніе вещью черезчуръ обычною, или позволить ему безнаказанно нарушать ваши предписанія, что лишитъ ихъ всякаго значенія и подорветъ вашъ авторитетъ. Итакъ давайте поменьше правилъ, но наблюдайте, чтобы тѣ, которыя даны, исполнялись. Чѣмъ меньше ребенокъ, тѣмъ меньше слѣдуетъ давать ему правилъ; по мѣрѣ же того, какъ онъ будетъ подростать, можно давать ему новыя правила, но лишь тогда, когда прежнія твердо укоренятся въ немъ путемъ практики.
§ 66. Главное же, не забывайте, что нельзя учить дѣтей одними правилами, которыя все равно ускользаютъ изъ ихъ памяти. Поэтому-то, что считаете для нихъ обязательнымъ, закрѣпляйте въ нихъ постояннымъ упражненіемъ всякій разъ, какъ представится къ тому случай, и по возможности старайтесь даже создавать такіе случаи. Это создастъ въ нихъ привычки, которыя, разъ установившись, будутъ дѣйствовать сами собой, легко и естественно, безъ всякой помощи со стороны памяти. Но здѣсь позвольте сдѣлать два предостереженія: во 1-хъ, заставляя дѣтей дѣлать то, къ чему вы желаете ихъ пріучить, дѣлайте это въ мягкихъ и кроткихъ выраженіяхъ, какъ бы напоминая имъ то, что они по забыли, а не браня и не порицая ихъ какъ за умышленную провинность; во 2-хъ, остерегайтесь пріучать ихъ къ многимъ привычкамъ за-разъ, иначе разнообразіе ихъ собьетъ ихъ съ толку, и они не усвоютъ себѣ ни одной, какъ слѣдуетъ. Когда же, благодаря постоянной практикѣ, извѣстная привычка сдѣлается для нихъ легкой и естественной и будетъ дѣйствовать, не нуждаясь ни въ какомъ предварительномъ соображеніи, тогда вы можете перейти къ другой и т. д.
Такой способъ учить дѣтей не какими-нибудь правилами, задалбливаемыми на память, а заставляя ихъ повторять извѣстное дѣйствіе подъ надзоромъ и руководствомъ воспитателя до тѣхъ поръ, пока они не навыкнутъ въ немъ, представляетъ такія преимущества, съ какой бы стороны мы на него ни взглянули, что я не могу достаточно надивиться обычному пренебреженію имъ, если только можно удивляться чему-нибудь, освященному обычаемъ. Укажу еще на одно преимущество этого способа: а именно, благодаря ему, можно видѣть, соотвѣтствуютъ ли требованія, предъявляемыя къ ребенку, его силамъ, природнымъ задаткамъ и свойствамъ организаціи, ибо всѣ эти условія точно также слѣдуетъ принимать въ разсчетъ при правильномъ воспитаніи. Не думайте, будто можно, не портя натуры дѣтей, измѣнить совершенно ихъ темпераментъ, напр. сдѣлать веселаго задумчивымъ и серьезнымъ, а меланхолика—жизнерадостнымъ: Господь напечатлѣлъ въ душѣ каждаго человѣка извѣстныя черты, которыя, подобно недостаткамъ внѣшности, можно нѣсколько исправить, но никакъ нельзя совершенно измѣнить и замѣнить противоположными.
Поэтому тотъ, кто беретъ на себя заботу о воспитаніи дѣтей, долженъ изучать ихъ натуру и способности, испытывать, въ какую сторону они всего легче склоняются, и что наиболѣе соотвѣтствуетъ ихъ внутреннимъ свойствамъ; наблюдать, каковъ природный объемъ ихъ ума, какимъ образомъ можно его увеличить и къ чему можно примѣнить; узнавать, чего имъ недостаетъ, и способны ли они усвоить себѣ это прилежаніемъ и упражненіемъ; равно какъ стоитъ ли труда добиваться этого: ибо въ большинствѣ случаевъ все, чего мы можемъ достигнуть (или къ достиженію чего должны стремиться), это—утилизировать лучшую часть изъ того, что природа дала дѣтямъ, предотвратить пороки и недостатки, къ которымъ склоненъ данный характеръ, и развить въ немъ тѣ выгодныя стороны, къ которымъ онъ способенъ. Природныя задатки каждаго ребенка слѣдуетъ развивать, насколько это только возможно; но браться за прививку другихъ, противоположныхъ имъ свойствъ, было бы безплодной работой: и даже въ лучшемъ случаѣ все налѣпленное такимъ образомъ будетъ сидѣть очень нескладно и носить на себѣ непривлекательную печать принужденія и притворства.
Правда, притворство не есть порокъ, свойственный дѣтскому возрасту, или продуктъ простой, предоставленной самой себѣ натуры; это родъ сорной травы, растущей не въ дикомъ, необработанномъ полѣ, а на садовыхъ грядкахъ, обработанныхъ небрежнымъ или неумѣлымъ садовникомъ. Надобны уже нѣкоторое искусство и опытность, а также извѣстное сознаніе потребности въ обходительныхъ манерахъ, чтобы могло явиться притворство, которое хочетъ сгладить природные недостатки и ставитъ себѣ похвальную цѣль вызвать пріятное впечатлѣніе, хотя никогда не достигаетъ этого и становится тѣмъ менѣе пріятнымъ, чѣмъ больше хочетъ казаться таковымъ. Поэтому нужно особенно слѣдить за этимъ порокомъ, такъ какъ онъ порождается самымъ воспитаніемъ, воспитаніемъ, конечно, неправильнымъ, но отъ котораго, тѣмъ не менѣе, нерѣдко приходится страдать молодымъ людямъ.
Если кто-нибудь возьметъ на себя трудъ разсмотрѣть, въ чемъ состоитъ та пріятность обращенія, которая такъ нравится людямъ, тотъ найдетъ, что она состоитъ въ естественной связи поступка съ соотвѣтствующимъ душевнымъ настроеніемъ. Намъ не можетъ не нравиться мягкое, дружеское и ласковое обращеніе. Натура свободная и владѣющая собой, не низменная, но и не надменная, и не запятнанная пороками, дѣйствуетъ на каждаго обаятельно. Поступки, естественно вытекающіе изъ благородной души, нравятся намъ, какъ неподдѣльные признаки ея внутренняго склада, и, будучи естественными результатами ея дѣйствительнаго настроенія, не могутъ не быть пріятными и непринужденными. Въ этомъ-то заключается, по моему мнѣнію, та красота, которая свѣтитъ въ поступкахъ нѣкоторыхъ людей, придаетъ прелесть всему, что они дѣлаютъ, и открываетъ имъ сердца всѣхъ и каждаго; ибо путемъ постояннаго упражненія они настолько выработали въ себѣ манеру обращаться съ людьми и настолько сдѣлали для себя естественными всѣ тѣ маленькіе знаки вниманія и уваженія, которые природа или обычай установили въ общежитіи, что послѣдніе являются отнюдь не искусственными или заученными, а естественно вытекающими изъ милой и хорошей души.
Наоборотъ, притворство есть грубое и вынужденное подражаніе тому, что должно быть естественно и непринужденно, и поэтому у него не можетъ быть той прелести, которая сопровождаетъ все естественное; притворство же непремѣнно влечетъ за собой разладъ между поступкомъ и дѣйствительнымъ настроеніемъ, въ какой бы формѣ оно ни проявлялось:
1) Въ той ли формѣ, когда человѣкъ хочетъ выказать такое настроеніе, какого въ дѣйствительности не имѣетъ, при чемъ налагаемая имъ на себя принужденность сама себя выдаетъ; такъ иногда люди стараются притвориться грустными, веселыми или ласковыми, будучи на самомъ дѣлѣ совершенно иными.
2) Или въ той формѣ, когда, не стараясь выказать такого настроенія, какого въ дѣйствительности нѣтъ, человѣкъ выражаетъ то душевное настроеніе, въ которомъ находится, совершенно неподходящимъ способомъ; сюда относятся всѣ тѣ искусственные жесты, движенія, слова, взгляды, которыми люди хотятъ выразить свое вниманіе и уваженіе къ окружающимъ или удовольствіе находиться въ ихъ обществѣ, но которые являются не столько признаками того или другого изъ этихъ чувствъ, сколько признаками присущихъ этимъ людямъ недостатковъ. Этотъ родъ притворства происходитъ весьма часто отъ того, что человѣкъ старается подражать кому-нибудь другому, не разбирая, что есть въ его поступкахъ пріятнаго или что̀ представляетъ исключительно свойственную ему черту характера. Вообще всякое притворство, изъ какого бы источника оно ни исходило, дѣйствуетъ отталкивающимъ образомъ, такъ какъ мы чувствуемъ естественное отвращеніе ко всему искусственному и осуждаемъ тѣхъ, которые не могутъ зарекомендовать себя ничѣмъ лучшимъ.
Простая и грубая натура, предоставленная самой себѣ, гораздо лучше искусственной граціи и тому подобныхъ заученныхъ манеръ. Отсутствіе какого-нибудь свѣтскаго качества или какой-нибудь недостатокъ во внѣшнихъ манерахъ, грѣшащій немного противъ требованій утонченнаго приличія, легко ускользаютъ отъ наблюденія, а слѣдовательно и порицанія; но притворство, въ чемъ бы оно ни проявлялось, всегда выводитъ на свѣтъ наши недостатки и навлекаетъ на насъ осужденіе въ отсутствіи такта или искренности. Поэтому воспитатели должны тѣмъ тщательнѣе обращать вниманіе на этотъ порокъ, что онъ, какъ я говорилъ, пріобрѣтается благодаря неумѣлому воспитанію и свойственъ большею частью тѣмъ людямъ, которые претендуютъ на хорошій тонъ и не хотятъ, чтобы ихъ считали незнающими свѣтскихъ правилъ и приличій. Кромѣ того, если я не ошибаюсь, онъ происходитъ довольно часто отъ того, что воспитатель черезчуръ поверхностно относится къ нему, довольствуясь одними наставленіями и не присоединяя къ нимъ практики, т. е. не заставляя дѣтей повторять извѣстное дѣйствіе на своихъ глазахъ, исправляя то, что въ немъ есть неумѣстнаго и принужденнаго, до тѣхъ поръ, пока оно не сдѣлается привычнымъ и непринужденнымъ.
§ 67. Что касается до такъ называемыхъ манеръ, изъ-за которыхъ дѣтямъ приходится выносить столько мученій и выслушивать столько благонамѣренныхъ увѣщаній со стороны мудрыхъ нянюшекъ и гувернантокъ, то имъ, по моему мнѣнію, слѣдуетъ учить не столько посредствомъ правилъ, сколько посредствомъ самой практики; тогда дѣти, если только не пускать ихъ въ дурную компанію, будутъ гордиться тѣмъ, что ведутъ себя прилично, по примѣру другихъ, разъ будутъ видѣть, что ихъ за это хвалятъ и одобряютъ. Если же, вслѣдствіе маленькой небрежности въ этомъ отношеніи, мальчикъ не совсѣмъ граціозно снимаетъ шляпу или не вполнѣ изящно расшаркивается, то танцмейстеръ исправитъ этотъ недостатокъ и вообще уничтожитъ ту природную неотшлифованность, которую люди à la mode называютъ мужиковатостью. И такъ какъ, по моему мнѣнію, ничто не придаетъ дѣтямъ столько приличной увѣренности въ себѣ и умѣнья держаться въ обществѣ старшихъ, какъ танцы, то имъ слѣдуетъ начинать учить дѣтей, лишь только они станутъ способны къ этому. Хотя это искусство и придаетъ только внѣшнюю грацію, но оно какъ-то больше, чѣмъ что либо другое, сообщаетъ дѣтямъ нѣчто зрѣлое въ обращеніи. Впрочемъ, вообще я не желалъ бы, чтобы маленькихъ дѣтей слишкомъ мучили утонченностями и ухищреніями свѣтскаго этикета.
Не тревожьтесь по поводу тѣхъ недостатковъ въ дѣтяхъ, которые будутъ исправлены возрастомъ; поэтому, если ребенокъ манкируетъ кое-какими тонкостями внѣшней полировки, то это наименѣе должно безпокоить родителей и воспитателей, разъ у него есть полировка въ душѣ, о которой всего болѣе слѣдуетъ заботиться. Разъ ребенокъ съ его нѣжной душой проникнутъ благоговѣніемъ къ своимъ родителямъ и наставникамъ, любовью и уваженіемъ къ нимъ и страхомъ оскорбить ихъ, равно какъ уваженіемъ и расположеніемъ ко всѣмъ окружающимъ, то эти самыя чувства укажутъ ему и способъ выражать ихъ наиболѣе пріятнымъ для другихъ образомъ. Старайтесь только поддерживать въ немъ начала добродѣтели и гуманности и, насколько возможно, сдѣлать ихъ для него привычными посредствомъ одобренія, похвалъ и другихъ пріятныхъ для него вещей. Разъ эти начала пустили корни въ его душѣ и утвердились въ ней благодаря неуклонной практикѣ, то вамъ нечего уже больше бояться; что же касается до изящества манеръ и тонкости обращенія, то это придетъ въ свое время, когда ребенокъ выйдетъ изъ рукъ няньки и перейдетъ въ руки благовоспитаннаго гувернера.
Итакъ, пока дѣти малы, слѣдуетъ смотрѣть сквозь пальцы на нѣкоторые недочеты во внѣшнихъ манерахъ, разъ при этомъ не проявляется никакихъ признаковъ нахальства или испорченности; буде же таковые проявятся, то, разумѣется, ихъ тотчасъ же слѣдуетъ искоренять указанными выше средствами. Впрочемъ, меня бы очень дурно поняли, если бы изъ сказаннаго мною выше насчетъ манеръ заключили, будто, по моему мнѣнію, лицамъ, находящимся около дѣтей, совершенно не слѣдуетъ обращать вниманія на ихъ внѣшнія манеры, пока они малы. Наоборотъ, я думаю, что для дѣтей было бы весьма полезно получать соотвѣтствующія указанія съ того самаго времени, какъ только они въ состояніи держаться на ногахъ; что я порицаю, такъ это неумѣлые пріемы, которыми пользуются обыкновенно въ данномъ случаѣ. Разъ ребенокъ, котораго никогда не учили ничему похожему на хорошія манеры, нарушаетъ какое-нибудь приличіе, его обыкновенно начинаютъ бранить, особенно если тутъ находятся посторонніе; на него сыплется цѣлый рядъ порицаній и правилъ, какъ снимать шляпу, какъ раскланиваться и т. п. Повидимому, заинтересованныя въ этомъ лица имѣютъ въ виду только поправить ребенка, но на самомъ дѣлѣ они дѣлаютъ это большею частію для того, чтобы скрыть свой собственный конфузъ, и, опасаясь, чтобы присутствующіе не приписали дурныхъ привычекъ ребенка ихъ собственной небрежности или неумѣнью, сваливаютъ всю вину, иногда очень пристрастно, на бѣдныхъ малютокъ.
Какъ бы то ни было, нельзя исправлять дѣтей такими случайными наставленіями ad hoc; указывать имъ, какъ они должны вести себя, слѣдуетъ въ другое время, и вообще нужно заблаговременно пріучать къ хорошему и приличному поведенію, а никакъ не на самомъ мѣстѣ проступка осыпать упреками и заставлять дѣлать то, къ чему они совершенно не пріучены и не знаютъ, какъ за это приняться. Бранить въ такихъ случаяхъ значитъ не учить, а только безцѣльно мучить; и гораздо лучше совершенно оставить ихъ въ покоѣ, чѣмъ бранить за проступки, въ которыхъ не они виноваты и которыхъ не исправишь разсужденіями. И ужъ гораздо лучше предоставить исправленіе ихъ внѣшней грубоватости болѣе зрѣлому возрасту, чѣмъ осыпать ихъ постоянными порицаніями, которыя никакъ не дадутъ и не могутъ дать граціозныхъ манеръ.
Если у ребенка хорошая натура, то время, наблюденія и благовоспитанная компанія сотрутъ въ значительной степени ту грубоватость манеръ, которая пристаетъ за неимѣніемъ лучшихъ примѣровъ, разъ онъ будетъ вращаться въ хорошемъ обществѣ; наоборотъ, если онъ будетъ окруженъ дурной компаніей, то никакія правила и исправительныя мѣры не будутъ въ состояніи отшлифовать его. Знайте за вѣрное, что какія бы наставленія ни давались дѣтямъ, и какихъ бы воспитателей къ нимъ ни приставляли, ничто не вліяетъ на нихъ такъ, какъ среда, въ которой они вращаются. Дѣти (какъ и взрослые) дѣйствуютъ большею частію изъ подражанія. Мы всѣ—своего рода хамелеоны, принимающіе окраску отъ вещей, находящихся около насъ; поэтому нечего удивляться этому въ дѣтяхъ, которыя гораздо лучше понимаютъ то, что видятъ, нежели то, что слышатъ.
§ 68. Я говорилъ уже о вредѣ, причиняемомъ дѣтямъ прислугою, льстивость которой ослабляетъ выговоры родителей и подрываетъ ихъ авторитетъ. Но въ данномъ случаѣ можетъ имѣть мѣсто еще одно зло, а именно дурные примѣры, которые дѣти могутъ встрѣтить въ обществѣ прислуги. Поэтому слѣдуетъ по мѣрѣ возможности удалять ихъ отъ общенія съ нею, ибо зараза этихъ примѣровъ страшно отравляетъ дѣтей при малѣйшемъ соприкосновеніи съ ними; и нерѣдко отъ невоспитанной и безнравственной прислуги они научаются такимъ словамъ и выраженіямъ, непристойнымъ манерамъ и порокамъ, какихъ, быть можетъ, не узнали бы во всю жизнь.
§ 69. Трудно вполнѣ предотвратить это зло. Вообще вы можете считать себя весьма счастливымъ, если у васъ никогда не было грубаго и порочнаго слуги, и если ваши дѣти не заимствовали отъ него ничего дурнаго; но во всякомъ случаѣ слѣдуетъ постоянно предвидѣть это возможное зло; поэтому дѣти должны по возможности всегда находиться въ обществѣ своихъ родителей или тѣхъ, кому поручено ихъ воспитаніе.[1] Но для этого нужно, чтобы дѣти находили удовольствіе въ ихъ обществѣ, чтобы они могли пользоваться въ ихъ присутствіи всей свободой, свойственной ихъ возрасту и не подвергались разнымъ безполезнымъ стѣсненіямъ. Если общество старшихъ является для нихъ чѣмъ-то въ родѣ тюремнаго заключенія, то не удивительно, что они не находятъ въ немъ никакого удовольствія; не слѣдуетъ мѣшать имъ быть дѣтьми, играть и шалить по дѣтски; нельзя допускать только скверныхъ шалостей; во всемъ же остальномъ должна быть предоставлена полная свобода. Наконецъ, чтобы общество родителей было для нихъ еще пріятнѣе, слѣдуетъ, чтобы все, что доставляетъ имъ удовольствіе, они получали изъ рукъ родителей, и въ то же время нужно строго запретить прислугѣ угождать имъ, какъ она это обыкновенно дѣлаетъ, давая имъ ликеры, вино, фрукты, игрушки и т. п. вещи, изъ-за которыхъ дѣти такъ любитъ водить компанію съ прислугой.
§ 70. Заговоривъ о средѣ, я почти готовъ бросить перо и не затруднять больше читателей, ибо, такъ какъ среда вліяетъ больше чѣмъ всевозможныя правила, предписанія и наставленія, то мнѣ представляется почти излишнимъ пускаться въ дальнѣйшія разсужденія, разъ изъ нихъ все равно не выйдетъ толку. Но, скажете вы, что же я буду дѣлать съ своимъ сыномъ? Держать его дома, такъ онъ, пожалуй, сядетъ мнѣ на голову, а воспитывать его внѣ дома, то какъ предохранить его отъ зараженія пороками, которые столь распространены повсюду? Дома онъ, быть можетъ, сохранится въ невинности, но за то будетъ тѣмъ невѣжественнѣе въ житейскихъ дѣлахъ и, привыкнувъ видѣть вокругъ себя постоянно одни и тѣ же лица и находиться въ одномъ и томъ же кружкѣ, онъ будетъ вести себя чудакомъ или обломомъ, когда ему придется выступить въ свѣтъ.
Я согласенъ, что то и другое имѣетъ свои неудобства. Правда, если ребенокъ будетъ воспитываться внѣ дома, онъ будетъ гораздо смѣлѣе и развязнѣе; кромѣ того, соревнованіе, имѣющее мѣсто въ школахъ, внушаетъ мальчикамъ энергію и прилежаніе. Но если вы не отыскали такой школы, въ которой наставникъ могъ бы слѣдить за нравственностью своихъ учениковъ, и которая давала бы такіе же результаты въ утвержденіи своихъ питомцевъ въ добродѣтели и благовоспитанности, какъ и въ наученіи ихъ классическимъ языкамъ, то, значитъ, вы придаете странную цѣну словамъ, если, предпочитая языкъ древнихъ грековъ и римлянъ тому, что произвело среди нихъ столько великихъ мужей, считаете возможнымъ рисковать невинностью и добродѣтелью вашего сына изъ за горсточки латыни и греческаго!
Что же касается до той увѣренности и смѣлости, которая пріобрѣтается въ школахъ, то обыкновенно эти качества перемѣшаны съ такой массой грубости и нахальства, что при вступленіи въ свѣтъ молодымъ людямъ все равно приходится отъучаться отъ ухватокъ, вынесенныхъ изъ школы, и замѣнять ихъ манерами, болѣе приличными порядочному человѣку. Если вы примете во вниманіе, насколько искусство жить и умѣнье вести свои дѣла въ свѣтѣ противоположны нахальству, надувательству и дерзости, пріобрѣтаемымъ въ компаніи школьниковъ, то вы, безъ сомнѣнія, согласитесь, что недостатки домашняго воспитанія несравненно предпочтительнѣе этихъ пріобрѣтеній, и предпочтете сохранить дома невинность и скромность вашего сына, каковыя качества болѣе надежнымъ путемъ сдѣлаютъ изъ него способнаго и полезнаго человѣка. Вѣдь уединеніе и цѣломудріе, въ которомъ воспитываются дѣвочки, не дѣлаетъ ихъ оттого какими нибудь невыволоками; общеніе съ людьми скоро придаетъ имъ приличную увѣренность въ себѣ. Точно также и мальчики могли бы обходиться безъ нахальства и дерзости, ибо мужество и стойкость состоятъ, какъ я думаю, не въ грубости и невоспитанности.
Научиться добродѣтели гораздо труднѣе, чѣмъ пріобрѣсти знаніе свѣта, и разъ она утрачена, то ее трудно вернуть. Что же касается до недостатковъ, приписываемыхъ домашнему воспитанію, т. е. робости и незнанія свѣта, то во-первыхъ, они далеко не необходимыя его послѣдствія, а во-вторыхъ, будь это даже такъ, эти недуги вовсе не неизлечимы. Наоборотъ, порочность есть упорное и опасное зло, и поэтому прежде всего слѣдуетъ предохранить отъ нея. Если и нужно предохранять дѣтей отъ робости, разслабляющей тѣхъ, кто черезчуръ ужъ избалованъ домашнимъ воспитаніемъ, то имѣя въ виду опять таки добродѣтель, а именно изъ опасенія, чтобы подобный нѣжный характеръ не сдѣлался черезчуръ воспріимчивымъ къ порочнымъ впечатлѣніямъ и не подвергъ слишкомъ большому риску нравы новичка. Прежде чѣмъ молодой человѣкъ вышелъ изъ родительскаго дома и изъ рукъ воспитателя, слѣдуетъ вооружить его волей и дать ему знаніе людей, дабы обезопасить его добродѣтель; въ противномъ случаѣ онъ рискуетъ попасть на гибельную дорогу и низвергнуться въ пропасть, не будучи достаточно знакомъ съ опасностями свѣта и не обладая достаточной твердостью, чтобы не поддаться искушеніямъ. За исключеніемъ этого обстоятельства, робость и незнаніе свѣта вовсе ужъ не требуютъ столь ранней заботы о себѣ. Общеніе съ людьми излечитъ значительную долю ихъ; если же и оно не сдѣлаетъ этого достаточно рано, то это только доказываетъ, что нужно имѣть хорошаго воспитателя; ибо, если нужно заботиться о томъ, чтобы сообщить мальчику свободному увѣренность въ себѣ, то именно для того, чтобы предохранить его добродѣтель на то время, когда онъ будетъ предоставленъ самому себѣ.
Итакъ, было бы нелѣпо жертвовать невинностью мальчика ради того, чтобы общеніемъ съ порочными и дурно-воспитанными мальчишками онъ пріобрѣлъ увѣренность въ себѣ и умѣнье не теряться среди другихъ, разъ эти качества требуются только для того, чтобы охранять его добродѣтель; если же самоувѣренность и изворотливость соединятся съ порокомъ, являясь пособниками послѣдняго, то гибель почти несомнѣнна; такъ что вамъ придется или уничтожать въ мальчикѣ все то, что онъ вынесетъ отъ своихъ товарищей, или предоставить его гибели. Будьте увѣрены, что дѣти непремѣнно пріобрѣтутъ нужную увѣренность въ себѣ общеніемъ съ взрослыми, когда будутъ допущены къ нему, что всегда успѣется; а до того времени скромность и умѣнье подчиняться гораздо лучше подойдутъ къ нимъ и вѣрнѣе обезпечатъ успѣхъ ихъ воспитанія; и поэтому нѣтъ надобности хлопотать прежде времени о развитіи въ нихъ этой увѣренности. Наиболѣе времени, заботъ и вниманія слѣдуетъ употреблять на то, чтобы развить въ нихъ добродѣтель и благовоспитанность. Вотъ та приправа, съ которой слѣдуетъ изготовлять ихъ, и притомъ такъ, чтобы отъ нея нелегко было впослѣдствіи отдѣлаться, та приправа, которой слѣдуетъ какъ можно лучше снабдить ихъ: ибо, если общеніе съ людьми увеличиваетъ ихъ знаніе и ловкость, то оно можетъ въ то же время угрожать ихъ нравственности, и поэтому необходимо, чтобы они прежде всего были вооружены добродѣтелью, и чтобы существо ея глубоко проникло въ ихъ сердца.
Мы разсмотримъ впослѣдствіи, какимъ образомъ слѣдуетъ подготовлять ихъ къ обществу и вступленію въ свѣтъ, разъ они достаточно созрѣли для этого. Но какимъ образомъ ребенокъ, втиснутый въ разношерстную толпу безпорядочныхъ мальчишекъ, среди которыхъ онъ научится ругаться при игрѣ въ мячъ или мошенничать играя въ орлянку (span farthing), подготовится этимъ для общества и дѣла—этого я никакъ не могу постигнуть; равно какъ и того, какія такія качества пріобрѣтаются въ толпѣ мальчишекъ всевозможныхъ сословій, которыми обыкновенно наполнены школы, чтобы отцы могли такъ сильно желать ихъ для своихъ дѣтей? По крайней мѣрѣ я увѣренъ, что тотъ, кто въ состояніи воспитать своего сына дома подъ руководствомъ воспитателя, сообщитъ ему гораздо больше умѣнья держать себя, внушитъ ему гораздо больше благородныхъ чувствъ и сознанія того, что достойно и прилично, и, въ довершеніе всего, дастъ ему гораздо больше знаній и сдѣлаетъ его болѣе развитымъ человѣкомъ, чѣмъ какая бы то ни было школа. Я не хочу этимъ порицать школьныхъ учителей: вѣдь большая разница наблюдать за двумя или тремя мальчиками въ одномъ и томъ же домѣ или имѣть на своемъ попеченіи шестьдесятъ или восемьдесятъ мальчишекъ, живущихъ въ разныхъ мѣстахъ. Какъ бы учитель ни былъ искусенъ и заботливъ, онъ не въ состояніи наблюдать за пятьюдесятью школьниками дольше того времени, которое они находятся въ школѣ; и нельзя требовать отъ него, чтобы онъ научилъ ихъ чему-либо другому, кромѣ того, что написано въ ихъ учебникахъ, ибо образованіе души и внѣшнихъ манеръ требуетъ постояннаго вниманія и отдѣльнаго занятія съ каждымъ ребенкомъ, чего никакъ нельзя сдѣлать при такой стаѣ ребятъ, а если даже и предположить, что учитель имѣлъ бы время изучать и исправлять недостатки и дурныя наклонности каждаго изъ нихъ въ отдѣльности, то всѣ его заботы все равно пропали бы даромъ по той причинѣ, что большую часть изъ двадцати четырехъ часовъ сутокъ мальчики предоставлены самимъ себѣ или заразительнымъ примѣрамъ товарищей.
Такъ какъ фортуна часто благопріятствуетъ смѣлымъ и ловкимъ людямъ, то отцы смотрятъ съ удовольствіемъ на то, что въ ихъ сыновьяхъ довольно рано обнаруживаются бойкость и юркость, видя въ этомъ счастливое предзнаменованіе ихъ будущихъ успѣховъ въ свѣтѣ и воображая, будто штуки, продѣлываемыя ими съ товарищами или заимствованныя отъ нихъ, свидѣтельствуютъ объ успѣшности ихъ первыхъ шаговъ въ искусствѣ жить и составлять себѣ карьеру. Но я осмѣлюсь замѣтить, что только тотъ идетъ вѣрнымъ и надежнымъ путемъ, кто видитъ фундаментъ будущаго благополучія своего сына въ добродѣтели и добромъ воспитаніи. Не шалости и не плутовства, практикуемыя обыкновенно школьниками, не грубыя ухватки въ ихъ взаимномъ обращеніи и не хитро составленный планъ нападенія на чужой огородъ дѣлаютъ настоящаго человѣка, а справедливость, благородство, умѣренность, рассудительность и любовь къ труду,—качества, которымъ едва ли научаются школьники другъ отъ друга; если же молодой человѣкъ, воспитанный дома, пріобрѣлъ въ этихъ добродѣтеляхъ не больше свѣдѣній, чѣмъ если бы онъ былъ въ школѣ, то значитъ, его отецъ весьма неудачно выбралъ воспитателя.—Возьмите школьника и мальчика того же возраста, воспитаннаго дома, введите ихъ въ хорошее общество, и вы увидите, кто изъ нихъ будетъ вести себя съ большей разсудительностью и приличной увѣренностью? Я полагаю, самоувѣренность школьника скоро измѣнитъ ему или не послужитъ къ его чести; но разъ она пригодна только въ обществѣ мальчишекъ, то лучше, если бы ея и совсѣмъ не было.
Въ наше время порокъ такъ быстро созрѣваетъ въ молодыхъ людяхъ, что очень трудно спасти мальчика отъ порчи, если рѣшиться выпустить его изъ дому и предоставить случаю или его собственной склонности выборъ товарищей. Я предоставляю другимъ изслѣдовать, какимъ фатальнымъ образомъ порокъ въ столь малое время сдѣлалъ столь большіе успѣхи среди насъ, и чьи руки открыли ему путь къ столь неограниченному господству; но я желалъ бы, чтобы тѣ, которые столь жалуются на упадокъ христіанскаго благочестія, добродѣтели и просвѣщенности въ современномъ поколѣніи, взяли бы на себя трудъ подумать, какимъ путемъ можно возстановить ихъ въ ближайшемъ поколѣніи. Что касается до меня, то я вполнѣ увѣренъ, что если не положить въ основу этого дѣла надлежащее воспитаніе дѣтей и насажденіе въ нихъ добрыхъ началъ, то всѣ усилія останутся безплодными; ибо если мы не позаботимся развить въ дѣтяхъ честность, трезвость и любовь къ труду, то смѣшно ожидать, чтобы поколѣніе, которое появится за нами на міровой сценѣ, блистало тѣми добродѣтелями, талантами и знаніями, которыми до сихъ поръ справедливо гордилась Англія; я сказалъ бы „и храбростью“, хотя это качество и считалось всегда природнымъ наслѣдіемъ англичанъ; но нѣкоторыя дѣйствія, происшедшія недавно на морѣ[2], дѣйствія такого рода, который былъ неизвѣстенъ нашимъ предкамъ, даютъ мнѣ поводъ замѣтить, что развращенность ослабляетъ и мужество, и что разъ безнравственность разрушила чувство чести, то и храбрость недолго живетъ послѣ этого; и я думаю, что нельзя указать ни одной націи, какъ бы она ни была знаменита своею доблестью, которая сохранила бы свою боевую честь и продолжала бы внушать страхъ своимъ сосѣдямъ, послѣ того какъ въ нее проникла испорченность, разбившая всякую дисциплину, и порокъ возросъ до такой степени, что отваживается ходить съ открытымъ лицомъ.
Итакъ добродѣтель, чистая и прямая добродѣтель, а не какая нибудь нелѣпая самоувѣренность и разныя увертки, есть важнѣйшая, хотя и труднѣйшая цѣль воспитанія. Все остальное должно уступать ей дорогу и давать ей первое мѣсто. Добродѣтель есть истинное и существенное благо, и воспитатель долженъ не только дѣлать ее предметомъ своихъ уроковъ и собесѣдованій, но и направить всю свою заботу и искусство на то, чтобы насадить и укрѣпить ее въ душѣ питомца и не прекращать этой работы до тѣхъ поръ, пока мальчикъ не получитъ истиннаго влеченія къ добродѣтели и не будетъ видѣть въ ней свою славу, силу и наслажденіе.
Чѣмъ больше мальчикъ будетъ успѣвать въ добродѣтели, тѣмъ легче будетъ для него совершенствоваться и во всемъ остальномъ, ибо тотъ, кто умѣетъ подчиняться требованіямъ добродѣтели, не будетъ противиться никакимъ требованіямъ долга. Поэтому я не могу не предпочесть домашняго воспитанія, на глазахъ отца и подъ руководствомъ хорошаго гувернера, какъ наилучшаго и наиболѣе вѣрнаго пути къ великой цѣли воспитанія. Что же касается до общества, то его всегда можно найти въ домахъ джентльмэновъ, и родителямъ слѣдуетъ пріучать дѣтей къ нему и побуждать ихъ, какъ скоро они къ этому способны, къ общенію съ благовоспитанными и образованными людьми; и я не знаю, почему бы отцамъ, живущимъ въ деревнѣ, не брать съ собой сыновей, когда они дѣлаютъ визиты своимъ сосѣдямъ. Поэтому я убѣжденъ, что отецъ, воспитывающій своего сына дома, имѣетъ гораздо больше возможности держать его въ своемъ обществѣ, давать ему тотъ складъ, который считаетъ наиболѣе для него подходящимъ и удалять его отъ общенія съ прислугой и тому подобнымъ народомъ, чѣмъ воспитывая его внѣ дома. Со всѣмъ тѣмъ, конечно, дѣло родителей рѣшать это такъ или иначе, сообразно съ обстоятельствами. Замѣчу только, что весьма плохой домостроитель тотъ отецъ, который не заботится о надлежащемъ воспитаніи сына, потому что, каково бы ни было его положеніе въ свѣтѣ, воспитаніе есть лучшее наслѣдство, которое онъ можетъ ему оставить. Во всякомъ случаѣ, если бы кто-нибудь нашелъ, что мальчикъ, воспитывающійся дома, видитъ вокругъ себя слишкомъ мало общества, а общество, находимое въ школахъ, не подходитъ для молодого джентльмэна, то я думаю, можно было бы найти какое-нибудь средство, чтобы избѣжать неудобства и съ той, и съ другой стороны.
§ 71. Замѣтивъ, насколько глубоко вліяніе, оказываемое средой, и насколько люди, а въ особенности дѣти, склонны къ подражанію, я позволю себѣ обратить вниманіе родителей еще на одно обстоятельство, а именно: если вы хотите, чтобы вашъ сынъ относился съ уваженіемъ къ вамъ и вашимъ приказаніямъ, вы сами должны относиться съ уваженіемъ къ нему. Maxima debetur pueris reverenta. Вы не должны дѣлать въ его присутствіи ничего такого, относительно чего не желали бы вызвать его подражанія. И если въ вашихъ дѣйствіяхъ проскользнетъ что-нибудь такое, что въ немъ вы считаете недостаткомъ, то онъ не преминетъ прикрыться вашимъ авторитетомъ, и тогда я ужъ не знаю какимъ путемъ вы могли бы исправить этотъ недостатокъ. Если вы станете наказывать его за то, что на его же глазахъ дѣлаете сами, то онъ едва ли припишетъ такую требовательность вашей любви къ нему и заботливости объ исправленіи его недостатковъ, а скорѣе истолкуетъ ее просто, какъ придирчивость и капризный произволъ со стороны отца, которому хочется лишить своего сына тѣхъ удовольствій и свободы, которыми онъ пользуется самъ. Если же допускаемую для себя свободу вы представите ему привилегіей взрослыхъ, на которую дѣти не имѣютъ права претендовать, то этимъ вы придадите только большую силу вашему примѣру и сдѣлаете его тѣмъ болѣе побудительнымъ, ибо слѣдуетъ постоянно помнить, что дѣти гораздо раньше, чѣмъ это обыкновенно думаютъ, стремятся быть большими, и что если мальчикамъ доставляютъ такое удовольствіе брюки, то никакъ не вслѣдствіе ихъ покроя или удобства, а вслѣдствіе того, что носить брюки является до нѣкоторой степени признакомъ взрослаго человѣка.—То, что я сказалъ о поведеніи отца въ присутствіи дѣтей, относится въ равной мѣрѣ и ко всѣмъ тѣмъ, кто имѣетъ какую-либо власть надъ ними, или къ кому родители желали бы поселить въ нихъ уваженіе.
§ 72. Однако возвратимся къ наградамъ и наказаніямъ. Такъ какъ, согласно со сказаннымъ выше, не слѣдуетъ наказывать дѣтей за ребяческія шалости или за какіе-нибудь недостатки въ манерахъ, вообще за то, что исправятъ сами собой возрастъ и время, то вовсе нѣтъ такой необходимости прибѣгать къ побоямъ, какъ это дѣлается обыкновенно; и если мы прибавимъ, что нельзя наказывать ихъ и за тѣ ошибки, которыя они дѣлаютъ, учась чтенію, письму, языкамъ и т. п., то въ разумномъ воспитаніи останется очень мало поводовъ къ тѣлесному наказанію. Настоящее средство научить дѣтей чему бы то ни было—внушить имъ влеченіе къ тому, чему вы хотите ихъ научить, и такимъ образомъ возбудить ихъ рвеніе и прилежаніе. Не думаю, чтобы этого было трудно достигнуть, если только вести дѣтей какъ слѣдуетъ, примѣняя къ дѣлу тѣ награды и наказанія, о которыхъ мы говорили выше и наблюдая сверхъ того слѣдующія правила:
§ 73. 1) Разъ вы хотите научить чему-нибудь ребенка, не обращайте этого въ бремя для него и не дѣлайте изъ этого обязательной работы. Все, что навязывается подобнымъ образомъ, тотчасъ же становится скучнымъ и противнымъ, и ребенокъ начинаетъ питать отвращеніе къ тому, что прежде ему нравилось или по крайней мѣрѣ было безразлично. Прикажите напр. ребенку гонять ежедневно его кубарь въ продолженіи извѣстнаго времени, хочетъ ли онъ того, или нѣтъ; потребуйте отъ него этого въ качествѣ обязанности, на которую онъ долженъ употреблять извѣстное число часовъ утромъ и вечеромъ, и вы увидите, что ему очень скоро опротивитъ всякая игра такого рода. Не то же ли самое бываетъ и съ взрослыми людьми? Развѣ то, что мы съ удовольствіемъ дѣлаемъ добровольно, не становится для насъ тягостью, какъ скоро мы принуждены дѣлать это по обязанности? Думайте о дѣтяхъ, какъ вамъ угодно, но во всякомъ случаѣ они столько же, сколько и самый гордый изъ насъ, взрослыхъ, желаютъ показать, что они свободны въ своихъ дѣйствіяхъ, что ихъ хорошіе поступки исходятъ отъ нихъ самихъ, и что они такъ же самостоятельны и независимы.
§ 74. 2) Вслѣдствіе этого слѣдуетъ заставлять дѣтей дѣлать даже то, къ чему вы внушили имъ склонность, только тогда, когда они чувствуютъ къ этому расположеніе и охоту. Бываетъ, что человѣкъ, любящій читать, писать или пѣть, приходитъ иногда въ такое настроеніе, что эти занятія не доставляютъ ему никакого удовольствія; и если онъ станетъ принуждать себя къ нимъ, то изъ этого не выйдетъ ничего, кромѣ безплоднаго раздраженія и усталости. То же самое бываетъ и съ дѣтьми. Поэтому слѣдуетъ наблюдать за перемѣнами въ ихъ настроеніи и пользоваться часами, благопріятными для того или другого занятія; если же дѣти недостаточно часто расположены къ тому сами собой, то можно внушить имъ надлежащее настроеніе искусственно, напр. бесѣдой. Я думаю, что это не представитъ затрудненія для опытнаго воспитателя, который изучилъ характеръ своего питомца и поэтому можетъ вызвать въ его головѣ тѣ представленія, которыя настроятъ его на тотъ или другой ладъ. При такомъ пріемѣ вы сбережете и время, и избавите ребенка отъ скуки; ибо ребенокъ, чувствующій желаніе заняться извѣстнымъ дѣломъ, сдѣлаетъ при такомъ настроеніи въ три раза больше, чѣмъ сколько онъ сдѣлалъ-бы, занимаясь вдвое больше времени и съ удвоеннымъ трудомъ, но поневолѣ. Если вести дѣло какъ слѣдуетъ, то вы можете позволять дѣтямъ играть сколько угодно, хотя бы до изнеможенія, и всетаки у нихъ останется достаточно времени для того, чтобы научиться тому, что требуется извѣстнымъ возрастомъ. Между тѣмъ ничто подобное не принимается въ разсчетъ при обычномъ методѣ воспитанія. Этотъ методъ, знающій только розги, построенъ на совершенно иныхъ основаніяхъ, не имѣетъ въ себѣ ничего привлекательнаго, не обращаетъ вниманія на настроеніе ребенка и не пользуется благопріятными минутами его склонности къ занятіямъ; да и было бы смѣшно ожидать, чтобы ребенокъ по собственному побужденію оставлялъ игры и съ удовольствіемъ принимался за ученіе, послѣ того, какъ принужденія и побои вызвали у него отвращеніе къ его обязанностямъ. Между тѣмъ если бы дѣло велось какъ слѣдуетъ, то ученье могло бы служить отдыхомъ отъ игръ, а игры отдыхомъ отъ ученья. Въ обоихъ случаяхъ мы одинаково имѣемъ дѣло съ трудомъ, и вовсе не трудъ отталкиваетъ дѣтей, потому что они любятъ быть занятыми, перемѣна же и разнообразіе занятій доставляетъ имъ только тѣмъ большее удовольствіе. Разница тутъ въ томъ, что при игрѣ они дѣйствуютъ свободно и примѣняютъ свой трудъ (на который они никогда не скупятся) по собственной волѣ, между тѣмъ какъ за ученье ихъ засаживаютъ насильно; а это сейчасъ же отталкиваетъ и расхолаживаетъ ихъ, угнетаетъ ихъ свободу. Между тѣмъ если устроить дѣло такъ, чтобы они сами просили своего наставника заняться съ ними, подобно тому, какъ они просятъ своихъ товарищей показать имъ какую-нибудь игру, то въ пріятномъ сознаніи своей свободы и въ этомъ отношеніи, какъ и въ другихъ, они стали бы приниматься за ученье съ такимъ же удовольствіемъ, какъ и за игры, и видѣли бы въ немъ такое же пріятное развлеченіе. При такомъ методѣ ребенку можно внушить желаніе научиться всему, чему вы только захотите; самое трудное, конечно, начать дѣло со старшимъ изъ дѣтей; но разъ овладѣли имъ, то черезъ него уже нетрудно будетъ наладить дѣло и съ остальными.
§ 75. Хотя, такимъ образомъ, всего лучше сажать дѣтей за ученье въ то время, когда они чувствуютъ расположеніе къ этому, и когда ослабленіе мыслей или сосредоточеніе вниманія на чемъ-нибудь другомъ не дѣлаетъ ихъ лѣнивыми или непонятливыми, тѣмъ не менѣе нужно имѣть въ виду слѣдующія два обстоятельства: 1) если эти благопріятные моменты не улавливаются съ достаточною тщательностью или ими не пользуются всякій разъ, какъ они представляются, или наконецъ они наступаютъ не такъ часто, какъ слѣдовало бы, то изъ-за этого нельзя пренебрегать развитіемъ ребенка и оставлять его въ праздности, рискуя обратить ее въ привычку, 2) хотя душа и не особенно въ состояніи воспринимать новыя представленія, разъ она не расположена къ тому или занята какимъ-нибудь другимъ предметомъ, тѣмъ не менѣе весьма важно и вполнѣ стоитъ нашихъ заботъ научить ее владѣть собою, такъ чтобы она могла отвлечься отъ извѣстной вещи, съ жаромъ преслѣдуемой ею, и перейти легко и съ удовольствіемъ къ другой, умѣя побѣждать свою лѣность и энергично приниматься за то, что указываютъ ей разсудокъ или совѣтъ другихъ. Чтобы пріучить дѣтей къ этому, слѣдуетъ время отъ времени наблюдать, не разсѣиваются ли они вслѣдствіе лѣности и не отвлекаются ли ихъ мысли по сторонамъ, и направлять ихъ вниманіе на предлагаемое дѣло. Если такимъ образомъ ихъ умъ привыкнетъ быть господиномъ своихъ операцій, такъ что будетъ въ состояніи откладывать въ сторону свои мысли и дѣла и отдаваться новымъ и менѣе пріятнымъ, безъ всякаго со противленія и неудовольствія, то такое умѣнье владѣть собой будетъ гораздо важнѣе по своимъ послѣдствіямъ, чѣмъ какое бы то ни было знаніе латинскаго языка, логики и большинства тѣхъ предметовъ, которымъ обыкновенно учатъ дѣтей.
§ 76. Такъ какъ въ ранніе годы дѣти гораздо дѣятельнѣе, чѣмъ въ какую бы то ни было другую пору жизни, и для нихъ совершенно безразлично, что бы ни дѣлать, лишь бы быть занятыми, то ученье, танцы или прыганье на одной ногѣ не составляли бы въ ихъ глазахъ никакой разницы, если бы сопровождались одинаковымъ влеченіемъ или отвращеніемъ. Причина ихъ отвращенія къ ученью заключается или въ томъ, что къ нему ихъ приневоливаютъ, дѣлаютъ изъ него обязанность, мучаютъ и бранятъ изъ-за него, такъ что они принимаются за него дрожа и со страхомъ,—или въ томъ, что, хотя бы они и принимались за него по доброй волѣ, ихъ держатъ за нимъ слишкомъ долго, до полнаго изнеможенія; а все это ограничиваетъ ту свободу, которой они такъ дорожатъ и которая придаетъ въ ихъ глазахъ такую прелесть ихъ играмъ. Переверните дѣло,—и вы сейчасъ же увидите, что они измѣнятъ свои симпатіи, въ особенности если будутъ видѣть передъ собой примѣръ людей, которыхъ они уважаютъ и считаютъ выше себя. Если извѣстныя дѣйствія получатъ въ ихъ глазахъ значеніе привилегій, свойственныхъ тѣмъ, кто выше ихъ по возрасту или положенію, то честолюбіе и желаніе подняться выше и сравняться съ тѣми, кто стоитъ выше ихъ, тотчасъ же заставить ихъ приняться за дѣло и исполнять его энергично и съ удовольствіемъ, происходящимъ отъ сознанія собственной иниціативы. Такимъ образомъ наслажденіе свободой, которую они цѣнятъ выше всего на свѣтѣ, послужитъ для нихъ не малымъ поощреніемъ, а если присоединить сюда еще удовольствіе отъ похвалы, то я увѣренъ, что этого будетъ совершенно достаточно, чтобы возбудить, насколько нужно, ихъ рвеніе и прилежаніе. Я согласенъ, что все это требуетъ большого искусства, терпѣнія, мягкости, старательности и благоразумія со стороны воспитателя; но съ другой стороны зачѣмъ бы было и держать его, если бы дѣло не требовало никакого труда? Между тѣмъ разъ вы достигли успѣха въ этомъ, то и все остальное придетъ само собой и гораздо вѣрнѣе, чѣмъ при помощи суровой и повелительной дисциплины; и въ сущности, я не думаю, чтобы было такъ трудно достигнуть этого результата, въ особенности, если дѣти не будутъ видѣть передъ собой дурныхъ примѣровъ; опасность въ данномъ случаѣ можетъ явиться со стороны прислуги или безпорядочныхъ товарищей и тому подобнаго глупаго и порочнаго люда, который портитъ дѣтей, подавая имъ дурной примѣръ или предоставляя имъ то, чего они никогда не должны получать въ одно и тоже время разомъ: я подразумѣваю—порочныхъ удовольствій и фальшивыхъ похвалъ.
§ 77. Подобно тому, какъ къ побоямъ можно прибѣгать только въ крайне рѣдкихъ случаяхъ, точно также частая и въ особенности страстная брань ведетъ къ очень дурнымъ послѣдствіямъ. Она только ослабляетъ авторитетъ родителей и уваженіе дѣтей, ибо, прошу васъ хорошенько запомнить, дѣти очень рано научаются различать, гдѣ дѣйствуетъ страсть, и гдѣ разсудокъ. Насколько они не могутъ не уважать того, что исходитъ отъ разсудка, настолько же имъ ненавистно все то, въ чемъ они видятъ проявленіе раздраженія, и если послѣднее и вызываетъ въ первый моментъ страхъ, то онъ скоро проходитъ, и природное чутье легко научаетъ ихъ относиться съ презрѣніемъ къ этимъ пустымъ пугаламъ. Такъ какъ дѣтей слѣдуетъ останавливать только по поводу дурныхъ поступковъ (которые въ раннемъ возрастѣ сводятся къ очень незначительному числу), то для этой цѣли совершенно достаточно взгляда или жеста; если же вы принуждены прибѣгнуть къ выговору, то слѣдуетъ дѣлать его серьезно, указывая на дурную сторону поступка, а не осыпая ребенка бранью, при которой онъ не въ состояніи разобрать, самъ ли онъ или его поступокъ вызываетъ ваше неудовольствіе. Сверхъ того, запальчивая брань, сопровождающаяся обыкновенно рѣзкими и несдержанными выраженіями, ведетъ за собой еще то дурное послѣдствіе, что дѣти усвоиваютъ себѣ подобный же языкъ, и, имѣя за собой столь солидный авторитетъ, не стыдятся надѣлять такими же эпитетами и другихъ.
§ 78. Но тутъ, вѣроятно, мнѣ скажутъ: Какъ! такъ по вашему совсѣмъ не слѣдуетъ бить дѣтей, что бы они ни дѣлали?! Но вѣдь это значитъ дать полную волю всевозможному безчинству!—Нѣтъ, вовсе не значитъ, если только вы дали надлежащій складъ душѣ ребенка и развили въ немъ то уваженіе къ родителямъ, о которомъ я говорилъ выше. Что же касается до тѣлесныхъ наказаній, то изъ нихъ выйдетъ очень мало пользы, разъ весь смыслъ наказанія сводится къ боли, ибо дѣйствіе послѣдней исчезаетъ такъ же быстро, какъ и воспоминаніе о ней. При всемъ томъ, есть одинъ порокъ, который по моему мнѣнію требуетъ тѣлеснаго наказанія, а именно упрямство и преднамѣренное непослушаніе; но и въ этомъ случаѣ я рекомендовалъ бы дѣйствовать такъ, чтобы стыдъ быть высѣченнымъ, а не самая боль отъ ударовъ, составлялъ смыслъ наказанія. Стыдъ совершить дурной поступокъ и заслужить наказаніе есть единственное дѣйствительное средство удержать человѣка на стезѣ добродѣтели. Боль отъ розогъ, если ее не сопровождаетъ этотъ стыдъ, скоро проходитъ и забывается и, благодаря привычкѣ, быстро теряетъ весь внушаемый ею страхъ. Я зналъ дѣтей одного очень знатнаго человѣка, которыхъ угрозой снять съ нихъ башмаки держали въ такомъ же почтительномъ страхѣ, какъ другихъ висящей надъ ними розгой. И мнѣ кажется, что такое наказаніе гораздо дѣйствительнѣе, чѣмъ побои; ибо если вы желаете внушить дѣтямъ благородныя и достойныя порядочнаго человѣка чувства, то вы должны сдѣлать ихъ болѣе чуткими къ стыду совершить дурной поступокъ и навлечь на себя этимъ нерасположеніе окружающихъ, чѣмъ къ боли отъ наказанія. Однако, что касается упрямства и намѣреннаго непослушанія, то ихъ можно исправить только силою и побоями, потому что отъ этого зла нѣтъ другого лекарства. Если вы приказываете или запрещаете что-нибудь вашему ребенку, то онъ долженъ немедленно повиноваться вамъ, безъ всякихъ разсужденій; если же дѣло доходитъ до того, что приходится рѣшать, кто изъ васъ господинъ, когда вы приказываете ему что-нибудь, а онъ отказывается исполнить, то въ такомъ случаѣ вамъ непремѣнно слѣдуетъ взять верхъ надъ нимъ, какихъ бы это ни стоило побоевъ, разъ жесты или слова оказываются безсильными, по крайней мѣрѣ если вы не хотите остаться подъ его командой на всю жизнь.—Одна, знакомая мнѣ, добрая и благоразумная мать была вынуждена высѣчь свою маленькую дочь, только что привезенную отъ кормилицы, восемь разъ сряду въ одно и то же утро, чтобы сломить ея упрямство и добиться повиновенія въ одной, собственно безразличной вещи; прекрати она наказаніе раньше и остановись напр. на седьмомъ разѣ, ребенокъ былъ бы испорченъ навсегда, и безполезные побои только увеличили бы его упрямство, исправить которое впослѣдствіи было бы крайне трудно; но продолжая благоразумно настаивать на своемъ, до тѣхъ поръ пока воля ребенка не смирилась (что и составляетъ единственный смыслъ наказанія), она прочно установила свой авторитетъ съ этого момента и впослѣдствіи встрѣчала со стороны дочери полнѣйшее повиновеніе во всемъ; такъ что если теперь она высѣкла ее въ первый разъ, то, вѣроятно, это было вмѣстѣ съ тѣмъ и въ послѣдній.
Итакъ, разъ вы вынуждены прибѣгнуть къ розгѣ, наказаніе должно продолжаться до тѣхъ поръ, пока не овладѣетъ волей ребенка, не сломитъ его упрямства и не утвердитъ авторитета родителей, который слѣдуетъ за тѣмъ поддерживать, благоразумно соединяя строгость и ласку.
Если бы подумали серьезно объ этомъ, то, безъ сомнѣнія, не были бы такъ склонны прибѣгать къ розгѣ и палкамъ ради исправленія дѣтей и видѣть въ тѣлесныхъ наказаніяхъ непогрѣшимое и универсальное средство во всевозможныхъ случаяхъ; но во всякомъ случаѣ очевидно, что тѣлесное наказаніе приноситъ очень мало пользы и очень много вреда; ибо если оно не производитъ никакого дѣйствія на душу и не смиряетъ воли, то только ожесточаетъ наказываемаго; и какую бы боль ему ни пришлось вынести, онъ только укрѣпляется въ своемъ упрямствѣ, которое, разъ доставивъ ему побѣду, располагаетъ его продолжать борьбу съ надеждой и на будущіе успѣхи; и я убѣжденъ, что именно такія неразумныя наказанія сдѣлали упрямцами столькихъ дѣтей, которыя безъ этого были бы очень уступчивы и послушны; ибо если вы наказываете ребенка такъ, какъ будто хотите отплатить ему за поступокъ, вызвавшій вашъ гнѣвъ, то какое дѣйствіе можетъ произвести такой пріемъ на его душу, въ смыслѣ ея исправленія? Если его проступокъ не сопровождается никакимъ упорствомъ, то незачѣмъ прибѣгать къ побоямъ; спокойнаго и серьезнаго указанія совершенно достаточно, чтобы исправить проступокъ, происходящій вслѣдствіе слабости, забывчивости или разсѣянности, и это все, чего заслуживаютъ подобные проступки. Но если въ самомъ направленіи воли ребенка проявляется испорченность, если его поступокъ является результатомъ опредѣленнаго и умышленнаго нежеланія повиноваться, то въ такомъ случаѣ наказаніе слѣдуетъ соразмѣрять не съ большей или меньшей важностью проступка, какъ такового, а со степенью упорства по отношенію къ приказаніямъ отца, послушанія которымъ слѣдуетъ требовать со всею строгостью; въ такомъ случаѣ должно возобновлять наказаніе до тѣхъ поръ, пока оно не произведетъ надлежащаго дѣйствія на его душу, и вы не замѣтите въ немъ признаковъ стыда, раскаянія и искренней готовности повиноваться.
Правда, для этого недостаточно дать ребенку извѣстныя предписанія и сѣчь его безъ разговоровъ, если онъ не исполняетъ ихъ или исполняетъ не такъ, какъ намъ хочется; нужно заботливое и внимательное отношеніе къ дѣлу, нужно хорошо знать характеръ ребенка и тщательно взвѣшивать его проступки, прежде чѣмъ прибѣгнуть къ такому наказанію; но развѣ это хуже, чѣмъ держать постоянно на-готовѣ розгу, какъ единственное средство исправленія и, прибѣгая къ ней постоянно и по всякому поводу, сдѣлать безполезнымъ это крайнее средство, когда въ немъ окажется дѣйствительная надобность? Да и можно ли ожидать другого, если прибѣгать къ нему при всякомъ пустякѣ? Если благонравнаго и прилежнаго мальчика наказывать розгами за ошибку въ синтаксисѣ или неправильное удареніе точно такъ же, какъ упрямаго и испорченнаго мальчишку за злонамѣренный проступокъ, то можно ли ожидать отъ такого способа исправленія благопріятнаго дѣйствія на душу? а между тѣмъ послѣднее только и должно быть нашей цѣлью въ данномъ случаѣ: ибо разъ эта цѣль достигнута, все остальное придетъ само собой.
Итакъ, разъ въ ребенкѣ не замѣчается упорства, требующаго исправленія, нѣтъ никакой надобности прибѣгать къ побоямъ. Всѣ же прочіе проступки, въ которыхъ не проявляется дурного направленія воли или желанія сопротивляться авторитету отца или воспитателя,—не столько проступки, сколько промахи, на которые можно смотрѣть сквозь пальцы: или если вы ужъ обратили на нихъ вниманіе, то достаточно ограничиться указаніемъ, совѣтомъ, легкимъ упрекомъ, по крайней мѣрѣ если упорное пренебреженіе этими наказаніями не докажетъ, что тутъ виной натура ребенка и что непослушаніе имѣетъ своимъ корнемъ явную испорченность воли. Разъ дѣйствительно обнаружилось упорство, то имъ уже нельзя пренебрегать, а слѣдуетъ тотчасъ же подавить его; нужно только сперва вполнѣ убѣдиться, что это дѣйствительно упорство, а не что-либо другое.
§ 80. Но такъ какъ поводовъ къ наказанію, въ особенности тѣлесному, слѣдуетъ избѣгать насколько возможно, то я не думаю, чтобы приходилось часто доводить дѣло до этой крайности; ибо разъ вы внушили дѣтямъ почтительный страхъ, о которомъ я говорилъ, то въ большинствѣ случаевъ будетъ достаточно одного взгляда. Во всякомъ случаѣ нельзя требовать отъ дѣтей такого же благоразумія, серьезности и вниманія, какъ отъ взрослаго; точно также слѣдуетъ допускать тѣ шалости и ребячества, которыя свойственны ихъ возрасту, не обращая ни нихъ вниманія: вѣдь безпечность и веселость—истинный характеръ этого возраста. Строгость, о которой я говорилъ выше, не должна простираться до такихъ неумѣстныхъ ограниченій, и не слѣдуетъ поспѣшно истолковывать въ смыслѣ упорства то, что является естественнымъ результатомъ возраста или темперамента; въ такихъ случаяхъ слѣдуетъ придти къ дѣтямъ на помощь, какъ къ существамъ слабымъ отъ природы, и помочь имъ исправиться; и хотя бы имъ и сдѣлано было раньше предостереженіе, нельзя смотрѣть на каждый промахъ, какъ на умышленную небрежность, и сейчасъ наказывать за него, какъ за упорство. Правда, не слѣдуетъ оставлять безъ вниманія и проступковъ, происходящихъ по слабости, но разъ въ нихъ нѣтъ злой воли, не нужно преувеличивать ихъ и карать за нихъ слишкомъ строго, а слѣдуетъ исправлять ихъ мягкою рукою, насколько позволяютъ время и возрастъ. Благодаря этому дѣти будутъ видѣть, что есть въ каждомъ проступкѣ наиболѣе предосудительнаго и чего, слѣдовательно, должно избѣгать; и такимъ образомъ будутъ стараться направлять надлежащимъ образомъ свою волю, видя, что это предохраняетъ ихъ отъ всякаго неудовольствія со стороны старшихъ, а что во всѣхъ другихъ случаяхъ они встрѣчаютъ доброжелательную помощь, а не гнѣвъ и упреки. Отучайте дѣтей отъ пороковъ и дурныхъ наклонностей,—и съ каждой ступенью возраста ихъ поведеніе будетъ принимать форму, соотвѣтствующую данному возрасту и обществу, въ которомъ они будутъ вращаться; и по мѣрѣ того какъ они будутъ рости годами, будетъ рости и ихъ рвеніе и прилежаніе. Но для того, чтобы ваши слова сохраняли всегда свой авторитетъ, слѣдуетъ, чтобы при всякомъ случаѣ, какъ бы маловаженъ онъ ни былъ самъ по себѣ, вы встрѣчали полное повиновеніе со стороны ребенка и отнюдь не позволяли бы ему брать верхъ. Впрочемъ, я желалъ бы, чтобы отцы порѣже прибѣгали къ своему авторитету, за исключеніемъ развѣ только случаевъ, гдѣ обнаруживается стремленіе къ порочнымъ привычкамъ, ибо я думаю, что можно найти лучшія средства, и что напр. ласковое увѣщаніе путемъ доводовъ (разъ только вы достигли подчиненія ребенка вашей волѣ) гораздо предпочтительнѣе въ большинствѣ случаевъ.
§ 81. Быть можетъ удивятся, что я говорю объ убѣжденіи дѣтей путемъ доводовъ; между тѣмъ я считаю это наилучшимъ способомъ въ обращеніи съ ними. Дѣти начинаютъ понимать разсужденія съ того самаго момента, какъ начинаютъ понимать языкъ; и, если я не ошибаюсь, они гораздо раньше, чѣмъ вы думаете, начинаютъ желать, чтобы съ ними обращались, какъ съ разумными созданіями; вотъ эту то своего рода гордость слѣдуетъ всячески поддерживать въ нихъ и пользоваться ею, насколько возможно, какъ орудіемъ исправленія.
Разумѣется подъ доводами, которыми я совѣтую убѣждать дѣтей, я подразумѣваю только такіе, которые имъ вполнѣ доступны; и надѣюсь, никому не придетъ въ голову разсуждать съ ребенкомъ трехъ или семи лѣтъ, какъ со взрослымъ. Пространныя разсужденія и какіе-нибудь философскіе доводы только собьютъ ихъ съ толку, вмѣсто того, чтобы научить. Поэтому если я говорю, что съ дѣтьми слѣдуетъ обращаться, какъ съ разумными созданіями, то я подразумѣваю подъ этимъ то, что кротостью вашего обращенія и сдержанностью тона даже въ случаѣ выговоровъ, вы должны заставить ихъ видѣть, что дѣйствуете на разумныхъ основаніяхъ и имѣете въ виду ихъ собственную пользу; и что вашими приказаніями и запрещеніями руководитъ вовсе не какая-нибудь прихоть, страсть или пустая фантазія. Это они прекрасно поймутъ, и я не думаю, чтобы такимъ путемъ ихъ нельзя было убѣдить въ цѣнности той или другой добродѣтели иди вредѣ того или другого порока. Но для этого нужно пользоваться доводами, доступными ихъ возрасту я пониманію, и приводить ихъ въ короткихъ и ясныхъ словахъ. Уразумѣть основанія различныхъ формъ долга и источники права и несправедливости не легко подчасъ и взрослымъ людямъ, не привыкшимъ размышлять о томъ, что превышаетъ уровень ходячихъ воззрѣній. Слѣдовательно разсужденія, вытекающія изъ отдаленныхъ принциповъ, тѣмъ менѣе доступны дѣтямъ. Имъ не подъ силу отдаленныя дедукціи; доводы, могущіе оказать на нихъ дѣйствіе, должны быть очевидны, доступны ихъ умственному уровню и, такъ сказать, осязательны; впрочемъ, если вы примете во вниманіе ихъ возрастъ, характеръ и наклонности, то у васъ никогда не будетъ недостатка въ подходящихъ доводахъ. На случай же, если бы вы затруднились подыскать спеціальный доводъ въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ, то вотъ доводъ, который во всѣхъ случаяхъ будетъ одинаково вразумительнымъ и достаточно сильнымъ для того, чтобы отвратить ихъ отъ любого проступка, а именно, что этимъ проступкомъ они навлекутъ на себя дурную славу и ваше неудовольствіе.
§ 82. Изъ всѣхъ способовъ, которыми слѣдуетъ учить дѣтей и исправлять ихъ поведеніе, самый простой, легкій и дѣйствительный—указывать имъ примѣры того, что они должны дѣлать или чего должны избѣгать. Если на примѣрахъ знакомыхъ имъ людей показывать имъ, что въ нихъ есть хорошаго и дурного, то такой пріемъ гораздо скорѣе склонитъ ихъ слѣдовать однимъ поступкамъ и избѣгать другихъ, чѣмъ какія бы то ни было разсужденія на этотъ счетъ. Слова, каковы бы они ни были, никогда не могутъ дать дѣтямъ такого яснаго представленія о добродѣтели и порокѣ, какъ самые поступки, если только направлять, какъ слѣдуетъ, ихъ наблюдательность и указывать имъ хорошую или дурную сторону даннаго поступка: достоинство или низость того или другого поведенія станетъ гораздо яснѣе для нихъ и произведетъ на нихъ болѣе сильное впечатлѣніе на примѣрахъ другихъ, чѣмъ при помощи какихъ бы то ни было правилъ и наставленій относительно этого предмета.
Вотъ методъ которымъ слѣдуетъ пользоваться не только пока дѣти малы, но и потомъ, до тѣхъ поръ пока они находятся подъ чужимъ руководствомъ; и я считаю его наилучшимъ средствомъ, какимъ только можетъ воспользоваться отецъ для исправленія своего ребенка отъ какихъ бы то ни было недостатковъ. Ибо ничто не производитъ на насъ столь глубокаго впечатлѣнія, какъ примѣръ другихъ: и тѣ самые недостатки, которыхъ мы не замѣчаемъ или которые мы извиняемъ въ самихъ себѣ, сейчасъ же вызываютъ наше неодобреніе, разъ мы видимъ ихъ въ другихъ.
§ 83. По поводу тѣлеснаго наказанія, могутъ представиться вопросы: 1) въ какое время и 2) кѣмъ оно должно производиться; 1) слѣдуетъ ли наказывать сейчасъ же, какъ только совершенъ проступокъ и 2) сами ли родители должны сѣчь дѣтей? Что касается до перваго вопроса, то, по моему мнѣнію, не слѣдуетъ наказывать въ самый моментъ проступка, чтобы сюда ни примѣшалась страсть, и чтобы наказаніе, выходя вслѣдствіе этого изъ надлежащихъ границъ, не потеряло своего значенія: ибо дѣти прекрасно понимаютъ, когда мы дѣйствуемъ подъ вліяніемъ страсти. Какъ я уже говорилъ, на нихъ гораздо больше производитъ впечатлѣніе то, что представляется имъ исходящимъ изъ спокойнаго и обдуманнаго рѣшенія; и это они всегда въ состояніи распознать.—Что же касается до второго вопроса, то, если у васъ есть какой нибудь разумный слуга, ему и слѣдуетъ поручить наказаніе (если у васъ есть воспитатель, то дѣло понятно само собою); ибо лучше, чтобы боль исходила отъ рукъ другого, а не родителей, хотя бы и по ихъ приказанію и въ ихъ присутствіи. Такимъ образомъ сохранится и авторитетъ родителей, и въ то же самое время негодованіе ребенка за боль, которую онъ вытерпѣлъ, обратится на того, кѣмъ она непосредственно причинена ему. Но во всякомъ случаѣ я посовѣтовалъ бы отцамъ какъ можно рѣже сѣчь дѣтей и прибѣгать къ сѣченью, какъ къ послѣднему средству въ случаѣ крайней необходимости; но разъ вы ужъ прибѣгли къ нему, слѣдуетъ, чтобы ребенокъ не скоро позабывалъ наказаніе.
§ 84. Но, какъ я уже говорилъ, побои—самое худшее и послѣднее средство исправленія, къ которому можно прибѣгать только въ крайнихъ случаяхъ, когда всѣ другія средства оказываются безуспѣшными; и если обращать тщательное вниманіе на это послѣднее обстоятельство, то въ побояхъ крайне рѣдко будетъ представляться надобность: ибо во-первыхъ, трудно допустить, чтобы ребенокъ часто былъ способенъ оказывать сопротивленіе приказаніямъ отца; съ другой стороны, если отецъ не злоупотребляетъ своимъ авторитетомъ по поводу какихъ-нибудь легкихъ шалостей и тому подобныхъ вещей, въ которыхъ дѣтямъ должна быть предоставляема полная свобода, равно какъ и по поводу ученья, въ которомъ точно также не должно быть мѣста принужденію, то едва ли найдется много такихъ поступковъ, въ которыхъ ребенокъ могъ бы проявить упорство и слѣдовательно заслужить наказаніе. Поэтому, кто воспитываетъ своего ребенка надлежащимъ образомъ, будетъ имѣть очень мало поводовъ прибѣгать къ розгамъ, да и въ какихъ такихъ порокахъ можетъ провиниться ребенокъ въ теченіе первыхъ семи лѣтъ своей жизни, кромѣ лжи, да какихъ-нибудь капризовъ, повтореніе которыхъ, послѣ прямого запрещенія, навлекло бы на него обвиненіе въ упорствѣ и наказаніе розгой? Если бы къ всякой порочной склонности въ немъ, при первомъ же ея проявленіи, отнестись надлежащимъ образомъ, а именно выразить сначала удивленіе, а въ случаѣ ея повторенія, неудовольствіе, сопровождаемое строгими взглядами отца, воспитателя и всѣхъ окружающихъ и соотвѣтствующимъ обращеніемъ, и не прекращать этого до тѣхъ поръ пока ребенокъ не почувствуетъ своего проступка и не устыдится за него, то при такомъ отношеніи къ дѣлу незачѣмъ будетъ прибѣгать къ какимъ-либо другимъ исправительнымъ мѣрамъ, а тѣмъ болѣе къ сѣченью. Вѣдь то, что обыкновенно заставляетъ прибѣгать къ этой крайности, есть ничто иное, какъ печальное послѣдствіе прежняго недосмотра или послабленія; если бы слѣдили съ самаго начала за дурными наклонностями дѣтей и заботились о мягкомъ исправленіи первыхъ уклоненій, вызываемыхъ ими, то рѣдко приходилось бы имѣть дѣло болѣе чѣмъ съ одной виной и было бы очень легко исправлять ее безъ всякаго шума и не прибѣгая къ такому жестокому средству, какъ тѣлесное наказаніе; и уничтожая одинъ порокъ за другимъ, по мѣрѣ ихъ обнаруженія, можно было бы искоренить ихъ всѣ, такъ что отъ нихъ не осталось бы никакого слѣда и воспоминанія; но благодаря потворству и баловству мы позволяемъ этимъ не достаткомъ выростать до того, что они становятся крупны и многочисленны, и тогда, негодуя на ихъ безобразіе, мы поневолѣ хватаемся за плугъ и борону; но заступу приходится уходить далеко вглубь, чтобы добраться до корней, и всей силы, искусства и старательности почти недостаточно, чтобы очистить испорченный и заросшій сорной травой питомникъ и возвратить намъ надежду на полученіе плодовъ, которые вознаградили бы насъ за наши труды.
§ 85. Рекомендуемый мною методъ избавилъ бы и отца, и ребенка отъ непріятности ежеминутныхъ повтореній разныхъ правилъ и наставленій на счетъ того, что должно дѣлать и чего нельзя. Ибо я держусь того мнѣнія, что не слѣдуетъ запрещать дѣтямъ того или другого поступка, могущаго развиться въ порочную привычку, прежде чѣмъ они дѣйствительно не провинились въ немъ; ибо такія запрещенія дѣлать то-то и то-то въ лучшемъ случаѣ только знакомятъ дѣтей съ тѣмъ или другимъ порокомъ и искушаютъ ихъ отвѣдать того, къ чему ихъ предполагаютъ способными, между тѣмъ какъ для нихъ было бы гораздо безопаснѣе оставаться въ полномъ невѣдѣніи этихъ пороковъ. Наилучшее исправительное средство, какъ я уже говорилъ,—выразить удивленіе по поводу поступка, вызваннаго порочной склонностью, лишь только онъ усмотрѣнъ у ребенка. Напр., если вы уличили его во лжи или какой-нибудь скверной штукѣ, скажите ему, что вы поражены его поступкомъ, какъ страшной и неслыханной вещью, которой вы никакъ не ожидали отъ него,—чтобы такимъ образомъ совершенно пристыдить его и воздержать этимъ отъ повторенія подобнаго проступка.
§ 86. Но здѣсь мнѣ, вѣроятно, возразятъ, что, что бы я ни говорилъ о покладистости дѣтей и вліяніи на нихъ стыда и одобренія, все таки есть такіе ребята, которыхъ ни за что не засадишь за книги и ученье иначе какъ розгами. Однако въ подобномъ возраженіи мнѣ слышится обычная рутина школъ, не терпящая заимствованія новыхъ пріемовъ оттуда, гдѣ имъ можно было бы научиться; иначе, почему обученіе латинскому и греческому языкамъ требуетъ розги, а французскому и итальянскому можно учиться безъ этого? Вѣдь учатъ же дѣтей фехтованію и танцамъ, не прибѣгая къ побоямъ, точно такъ же какъ они могутъ вполнѣ прилежно заниматься ариѳметикой, рисованіемъ и т. п. безъ всякаго сѣченья. А это наводитъ на мысль, что или есть нѣчто странное, противоестественное и мало отвѣчающее возрасту дѣтей въ предметахъ нашихъ школъ и въ методѣ ихъ преподаванія, разъ дѣтей нельзя заставить заниматься ими иначе, какъ при помощи розогъ, да и то съ большимъ трудомъ,—или совершенно ошибочно думать, будто древнимъ языкамъ нельзя научить, не прибѣгая къ розгамъ.
§ 87. Но допустимъ, что между дѣтьми есть такіе нерадивые лѣнтяи, которыхъ ни за что не засадишь за ученье одними кроткими пріемами (ибо нужно признать, что между дѣтьми попадаются разныя натуры). Однако изъ этого еще не слѣдуетъ, что грубая дисциплина розги должна распространяться и на всѣхъ остальныхъ дѣтей. Ни одного ребенка нельзя признать неподдающимся болѣе кроткимъ мѣрамъ до тѣхъ поръ, пока онѣ всѣ не испробованы на немъ; вотъ если онѣ не въ силахъ возбудить его стараній и заставить его дѣлать то, что онъ можетъ сдѣлать, то, разумѣется, для такого упрямца не можетъ уже быть извиненій: тѣлесное наказаніе остается для него единственнымъ средствомъ; однако это средство слѣдуетъ примѣнять совершенно иначе, чѣмъ это дѣлается обыкновенно. Мальчишку, который умышленно пренебрегаетъ своими уроками или упорно отказывается сдѣлать то, что въ его силахъ, несмотря на положительное и серьезное приказаніе отца, не исправишь двумя или тремя ударами, прибѣгая къ такому же наказанію при всякомъ подобномъ проступкѣ. Разъ упорство дошло до того, что его нельзя искоренить ничѣмъ, кромѣ побоевъ, то наказаніе слѣдуетъ производить нѣсколько спокойнѣе и въ то же время строже, при чемъ сѣченье (поперемѣнно съ увѣщаніями) слѣдуетъ продолжать до тѣхъ поръ, пока на лицѣ ребенка, въ его голосѣ и покорности не будетъ читаться, что производимое наказаніемъ впечатлѣніе происходитъ не столько отъ боли, сколько отъ раскаянія въ проступкѣ. Если же и подобная исправительная мѣра, повторяемая въ короткіе промежутки времени и доведенная до высшей строгости, съ явнымъ выраженіемъ неудовольствія отца во все это время, не оказываетъ никакого дѣйствія, не измѣняетъ наклонностей ребенка и не кладетъ основъ для будущаго послушанія, то чего же ожидать отъ побоевъ и для какой цѣли прибѣгать къ нимъ? Побои, разъ отъ нихъ не ожидается никакой пользы, похожи скорѣе на дѣйствія бѣшенаго и неистоваго врага, чѣмъ благожелательнаго друга: они только ожесточаютъ виновнаго, не внушая ему никакого желанія исправиться. Если какой-нибудь отецъ имѣетъ несчастіе обладать такимъ испорченнымъ и упрямымъ сыномъ, то я ужъ, право, не знаю, что ему остается дѣлать съ нимъ—развѣ только молиться за него. Однако, я думаю, что, если бы вести дѣтей съ самаго начала какъ слѣдуетъ, то такихъ испорченныхъ натуръ, оказалось бы очень немного; а если бы таковыя и оказались то во всякомъ случаѣ не по ихъ масштабу слѣдуетъ вести воспитаніе тѣхъ, у которыхъ натура лучше, и съ которыми можно обращаться болѣе мягкимъ образомъ.
§ 88. Если можно найти воспитателя, который, смотря на себя, какъ на замѣстителя отца, возьметъ на себя его заботы и, умѣя оцѣнить важность вышеуказаннаго, постарается съ самаго начала примѣнить все это къ дѣлу, то впослѣдствіи ему будетъ очень мало хлопотъ съ воспитанникомъ; и я убѣжденъ, что въ очень короткое время вашъ ребенокъ сдѣлаетъ такіе успѣхи и въ ученьи, и въ поведеніи, какихъ вы, быть можетъ, и не ожидали. Не позволяйте только воспитателю бить ребенка безъ вашего разрѣшенія, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока вы не убѣдились на опытѣ въ его благоразуміи и сдержанности. Однако, чтобы не нанести никакого ущерба авторитету воспитателя въ глазахъ ребенка, вы не только не должны давать замѣтить, что онъ не имѣетъ права наказывать розгой, но вообще должны относиться къ нему съ большимъ уваженіемъ и рекомендовать то же и всему вашему семейству; ибо нельзя ожидать, чтобы вашъ сынъ относился съ уваженіемъ къ человѣку, съ которымъ, на его же глазахъ, вы, его мать или другіе члены вашего семейства будутъ обращаться пренебрежительно. Если вы считаете его достойнымъ пренебрежительнаго обращенія, то значитъ вы сдѣлали дурной выборъ; а если вы дадите замѣтить это отношеніе къ нему другимъ, то онъ едва ли избѣгнетъ подобнаго же отношенія къ себѣ и со стороны вашего сына, а въ такомъ случаѣ, какими бы достоинствами и качествами онъ ни обладалъ, все это пропадетъ для вашего сына даромъ и не принесетъ ему никакой пользы.
§ 89. Подобно тому какъ примѣръ отца долженъ вызывать въ мальчикѣ уваженіе къ его воспитателю, точно также примѣръ воспитателя долженъ вызывать со стороны мальчика то поведеніе, котораго онъ отъ него потребуетъ. Поведеніе самого воспитателя отнюдь не должно противорѣчить его наставленіямъ, по крайней мѣрѣ если онъ не хочетъ испортить своего питомца. Вѣдь онъ совершенно напрасно будетъ говорить ему о необходимости побѣждать страсти, разъ самъ будетъ подчиняться имъ, и напрасно будетъ стараться исправить въ немъ какой-нибудь порокъ или недостатокъ, разъ самъ позволяетъ ихъ себѣ. Несомнѣнно, что дурные примѣры оказываютъ гораздо больше дѣйствія, чѣмъ самыя лучшія правила; поэтому воспитатель долженъ особенно стараться предохранить мальчика отъ вліянія дурныхъ примѣровъ въ особенности же отъ самыхъ опасныхъ изъ нихъ, т. е. отъ примѣровъ прислуги, отъ компаніи которой онъ долженъ быть безусловно удаленъ,—но только не запрещеніями (ибо это только усилило бы его влеченіе), а другими путями, о которыхъ я говорилъ выше.
§ 90. Изъ всего относящагося къ воспитанію нѣтъ ничего, на что такъ мало обращалось бы обыкновенно вниманіе, или исполненіе чего представляло бы такъ много затрудненій, какъ то, о чемъ я намѣреваюсь сейчасъ повести рѣчь; а именно, какъ только ребенокъ началъ говорить, около него долженъ находиться какой-нибудь разумный трезвый, прямо даже мудрый человѣкъ, который взялъ бы на себя трудъ вести его правильнымъ путемъ и предохранять отъ всего дурнаго, въ особенности же отъ заразительныхъ примѣровъ дурной компаніи. Я знаю, что такое дѣло требуетъ много благоразумія, нравственной трезвости, деликатности и старательности, словомъ—качествъ, которыя не часто совмѣщаются въ лицахъ, нанимаемыхъ за обычное воспитательское вознагражденіе, и которыхъ вообще не легко найти. Но что касается до издержекъ на это, то, мнѣ кажется, нельзя найти лучшаго употребленія для денегъ, какъ тратить ихъ ради воспитанія дѣтей; поэтому, хотя бы вашъ расходъ на это и превышалъ обычную цифру, его все-таки нельзя считать слишкомъ большимъ. Отецъ, который, какою бы то ни было цѣною, доставляетъ своему ребенку хорошую душу, проникнутую добрыми началами, стремящуюся къ добродѣтели и полезной дѣятельности и украшенную при этомъ благовоспитанностью, дѣлаетъ для него гораздо болѣе цѣнное пріобрѣтеніе, чѣмъ если бы истратилъ деньги на прибавку новой земли къ своимъ прежнимъ десятинамъ. Экономничайте, сколько угодно, на разныхъ бездѣлушкахъ, игрушкахъ, шелку, лентахъ, кружевахъ и т. п. безполезныхъ тратахъ, но не щадите ничего въ такомъ важномъ дѣлѣ какъ воспитаніе. Плохая экономія сдѣлать своего сына богатымъ по деньгамъ и бѣднымъ по душѣ. Меня всегда поражали люди, которые щедро кидали деньги на то, чтобы наряжать своихъ дѣтей въ красивыя платья, давать имъ роскошную квартиру и изысканный столъ, приставлять къ нимъ больше чѣмъ нужно безполезныхъ слугъ, и въ то же время совершенно не заботились прикрыть самую позорную наготу ихъ, т. е. ихъ недостатки, дурныя наклонности и невѣжество. Я не могу смотрѣть на это иначе, какъ на жертву, приносимую родителями своей собственной пустотѣ; ибо такое поведеніе свидѣтельствуетъ скорѣе объ ихъ тщеславіи, чѣмъ объ искреннемъ желаніи добра своимъ дѣтямъ. Если вы хотите показать, что дѣйствительно любите вашихъ дѣтей, не пренебрегайте ничѣмъ, что можетъ улучшить ихъ душу. Мудрый и хорошій человѣкъ не можетъ не быть великъ и счастливъ; глупый же и порочный никогда не будетъ пользоваться уваженіемъ и счастіемъ, какое бы состояніе вы ни оставили ему въ наслѣдство; и развѣ вы не пожелали бы иной разъ, чтобы вашъ сынъ походилъ скорѣй на кого-нибудь, имѣющаго всего 500 фунтовъ дохода, чѣмъ на иного, имѣющаго его 5000?
§ 91. Итакъ, соображеніе о расходахъ не должно останавливать тѣхъ, кто въ состояніи сдѣлать ихъ. Дѣйствительная трудность состоитъ въ томъ, какъ бы найти надлежащаго человѣка; ибо люди молодые, съ посредственной опытностью и посредственными добродѣтелями, непригодны въ данномъ случаѣ; а тѣ, которые надѣлены этими качествами въ большей степени, не легко соглашаются принять на себя обязанности воспитателя; поэтому слѣдуетъ заблаговременно позаботиться объ этомъ и искать повсюду, ибо вѣдь на свѣтѣ есть люди разнаго рода. По этому поводу мнѣ вспоминается разсказъ Монтеня въ его Essais о томъ, какъ ученый Касталіо[3] долженъ былъ заниматься въ Базелѣ вырѣзываніемъ тарелокъ изъ дерева, чтобы не умереть съ голоду, между тѣмъ какъ его, Монтеня, отецъ далъ бы значительную сумму денегъ, чтобы получить такого воспитателя, а Касталіо охотно взялся бы за эту обязанность на весьма умѣренныхъ условіяхъ; дѣло стало только за тѣмъ, что оба не знали другъ о другѣ.
§ 92. Если вамъ не легко будетъ найти такого воспитателя, то удивляться этому нечего. Все, что я могу вамъ посовѣтовать, это не щадить ни трудовъ, ни денегъ, чтобы найти его; испробуйте всѣ средства для этого, и смѣю увѣрить васъ, что если вамъ удастся найти хорошаго воспитателя, вы не только не раскаетесь въ вашей затратѣ, но будете имѣть удовольствіе думать, что дали наилучшее употребленіе вашимъ деньгамъ; возьмите только за правило отнюдь не брать въ воспитатели кого-либо по просьбѣ друзей, или изъ состраданія, или на основаніи громкихъ рекомендацій, или хотя бы даже въ силу его репутаціи, какъ нравственнаго и ученаго человѣка (чего обыкновенно только и требуютъ отъ воспитателя). Однимъ словомъ вы должны быть также осмотрительны при выборѣ воспитателя для вашего сына, какъ если бы дѣло шло о выборѣ ему жены; ибо вы не должны разсчитывать на то, что можете сдѣлать опытъ съ однимъ лицомъ и, въ случаѣ неуспѣха, замѣнить его другимъ, такъ какъ это причинило бы очень большія неудобства вамъ и еще больше вашему сыну. Говоря объ этихъ предосторожностяхъ, я какъ будто совѣтую вамъ нѣчто такое, насчетъ чего можно попытаться, но чего нельзя исполнить въ дѣйствительности. Но если принять въ соображеніе, насколько обязанности настоящаго воспитателя отличны отъ обычнаго представленія объ этомъ, и какъ мало дѣйствительно способныхъ людей среди посвящающихъ себя этой профессіи, то, быть можетъ, согласятся со мной, что найти человѣка, способнаго образовать душу молодаго джентльмэна, можно далеко не на каждомъ шагу, и что къ выбору воспитателя слѣдуетъ относиться гораздо тщательнѣе, чѣмъ это дѣлается обыкновенно, ибо иначе вы не достигните вашей цѣли.
§ 93. Нравственная трезвость и научныя свѣдѣнія—вотъ все, чего обыкновенно требуютъ отъ воспитателя; говоря вообще, это считается совершенно достаточнымъ, и обыкновенно этимъ и ограничиваются требованія родителей. Но послѣ того, какъ этотъ господинъ пересыпалъ въ голову своего питомца всю латынь и логику, вынесенную имъ изъ университета, сдѣлается ли послѣдній отъ того настоящимъ человѣкомъ? и можно ли надѣяться, что онъ будетъ обладать большой отдѣлкой, большимъ знаніемъ свѣта и будетъ больше проникнутъ началами истинной добродѣтели и благородства, чѣмъ его молодой наставникъ?
Для того, чтобы молодой джентльмэнъ пріобрѣлъ отдѣлку, его воспитатель самъ долженъ обладать ею, равно какъ знать свѣтъ и правила обращенія съ людьми, соотвѣтственно мѣсту, времени и лицамъ, и научить тому же своего питомца, сообразно съ требованіями его возраста. Этому искусству нельзя научиться изъ книгъ, и оно пріобрѣтается только нахожденіемъ въ хорошемъ обществѣ и наблюдательностью. Разумѣется, портной можетъ одѣть молодого джентльмэна по модѣ, танцмейстеръ—придать грацію его движеніямъ; все это, конечно, придастъ пріятность его внѣшнему виду, но отнюдь еще не сдѣлаетъ изъ него настоящаго джентльмэна. Этого результата не дастъ даже и ученость; послѣдняя, не будучи хорошо направленной, можетъ даже сдѣлать его еще болѣе дерзкимъ и невыносимымъ въ обществѣ. Между тѣмъ благовоспитанность придастъ блескъ остальнымъ его хорошимъ качествамъ и сдѣлаетъ ихъ полезными для него самого, доставляя ему уваженіе и любовь всѣхъ окружающихъ; безъ благовоспитанности же, несмотря на всѣ остальныя достоинства, онъ будетъ имѣть видъ надменнаго, тщеславнаго или даже глуповатаго человѣка.
Въ человѣкѣ, дурно воспитанномъ, отвага становится грубостью, ученость—педантизмомъ, остроуміе—шутовствомъ, простота—неотесанностью, добродушіе—лестью; однимъ словомъ нѣтъ ни одного хорошаго качества, котораго не обезобразило бы отсутствіе благовоспитанности. Даже самая добродѣтель и таланты, которымъ нельзя отказать въ подобающемъ ихъ достоинствѣ, не достаточны еще для того, чтобы доставить человѣку любезный пріемъ всюду, гдѣ бы онъ ни появлялся. Неотдѣланный алмазъ не можетъ быть украшеніемъ, нужно отшлифовать его и отдѣлать, чтобы выказать его во всемъ блескѣ. Точно также и хорошія качества безъ сомнѣнія представляютъ собою истинныя драгоцѣнности души, но только благовоспитанность можетъ придать имъ блескъ и игру; и тотъ, кто желаетъ быть хорошо принятымъ въ обществѣ, долженъ соединять съ достоинствами пріятность въ обращеніи. Одной внутренней цѣнности поступковъ еще мало; только изящная и располагающая внѣшность дѣлаетъ ихъ пріятными; и въ большинствѣ случаевъ манера, съ которой вы даете что-либо, играетъ гораздо большую роль, чѣмъ то, что дается, въ смыслѣ удовольствія иди неудовольствія, съ которымъ оно принимается. Ну а такъ какъ эти располагающія манеры состоятъ не въ томъ, чтобы граціозно снимать шляпу или отпускать тонкіе комплименты, а въ извѣстной непринужденности разговора, взглядовъ, дѣйствій, движеній, манеры держать себя и т. п., сообразно съ лицами и обстоятельствами, то очевидно, что этотъ родъ благовоспитанности можетъ быть пріобрѣтенъ только практикой и привычкой, и, слѣдовательно, онъ ни подъ силу дѣтямъ, которыхъ не слѣдуетъ слишкомъ мучить изъ-за этого, пока они очень малы; но во всякомъ случаѣ молодой джентльмэнъ долженъ усвоить себѣ подъ руководствомъ воспитателя значительную часть этой благовоспитанности, прежде чѣмъ выступить самостоятельно въ свѣтъ, ибо тогда уже поздно думать объ исправленіи привычной шероховатости, выражающейся въ тысячѣ мелочей, такъ какъ наши манеры только тогда пріятны, когда онѣ вполнѣ естественны, и, подобно пальцамъ искуснаго музыканта, производятъ гармоническія созвучія безъ всякаго труда и спеціальнаго вниманія. Въ самомъ дѣлѣ, человѣкъ, который въ разговорѣ безпокойно наблюдаетъ за каждымъ своимъ словомъ и движеніемъ, никакъ не улучшаетъ этимъ своихъ манеръ, но только придаетъ имъ принужденный видъ, что дѣлаетъ ихъ еще болѣе непріятными.
Другая причина, по которой воспитателю слѣдуетъ обращать тщательное вниманіе на манеры питомца, заключается въ томъ, что, хотя нарушеніе приличій раньше всего замѣчаются другими, но позже всего указываются совершившему ихъ; не потому чтобы свѣтское злоязычіе не спѣшило осудить ихъ, но потому, что такое осужденіе дѣлается всегда въ отсутствіи человѣка, который могъ бы извлечь изъ него пользу и исправить свой недостатокъ. И дѣйствительно, это—настолько деликатный пунктъ, что даже наши лучшіе друзья, искренно желающіе намъ исправленія отъ недостатковъ такого рода, едва рѣшаются намекнуть намъ объ этомъ и указать, что въ томъ-то и томъ-то мы погрѣшаемъ противъ вѣжливости. Указывать на другіе проступки и исправлять тѣ или другія ошибки можно, не нарушая правилъ приличія и законовъ дружбы; но уже самая вѣжливость не позволяетъ намъ касаться этого пункта и указывать другому на недостатокъ благовоспитанности. Такого рода указаніе можетъ быть принято только отъ тѣхъ, кто имѣетъ авторитетъ надъ нами, да и то взрослому человѣку весьма нелегко получить его, и даже въ самой мягкой формѣ оно приходится очень не по сердцу тому, кто хоть немного пожилъ на свѣтѣ. Поэтому воспитатель долженъ обращать особое вниманіе на эту сторону, такъ чтобы вѣжливость и пріятныя манеры вошли въ привычку его питомца, прежде чѣмъ онъ выйдетъ изъ его рукъ, для того, чтобы онъ не нуждался въ совѣтахъ относительно этого, когда у него не будетъ уже ни времени, ни расположенія принимать ихъ, а около него не будетъ никого, кто могъ бы дать ему ихъ. Изъ этого я еще разъ заключаю, что благовоспитанность должна быть первымъ и главнымъ качествомъ воспитателя. Молодой джентльмэнъ, который пріобрѣтетъ отъ своего воспитателя хотя бы только это качество, выйдетъ въ свѣтъ, располагая значительнымъ преимуществомъ, и убѣдится, что одно это качество шире откроетъ ему дорогу въ свѣтѣ, дальше проведетъ по ней и доставитъ ему больше друзей, чѣмъ громкія фразы или дѣйствительныя познанія, вынесенныя имъ изъ „свободныхъ искусствъ“ или ученой „энциклопедіи“ его воспитателя. Не слѣдуетъ, разумѣется, пренебрегать и ими, но отнюдь не должно предпочитать ихъ указанному качеству или допускать, чтобы они вытѣснили его.
§ 94. Помимо благовоспитанности воспитатель вашихъ дѣтей долженъ обладать знаніемъ свѣта, т. е. знать настроенія, капризы, глупость, плутовство и недостатки своего вѣка, и въ особенности страны, въ которой онъ живетъ. Онъ долженъ умѣть показать все это своему воспитаннику, по мѣрѣ пониманія послѣдняго, долженъ научить его узнавать людей и ихъ характеры, срывать съ нихъ маску, которой прикрываютъ ихъ различныя профессіи и положенія, и различать, что скрывается въ дѣйствительности подъ этой обманчивой наружностью, для того, чтобы онъ не принималъ, какъ это обыкновенно бываетъ съ молодыми людьми, не имѣющими еще достаточной опытности, одной вещи за другую, не судилъ бы по одной внѣшности и не давалъ бы себя обмануть наружной привлекательностью и льстивою предупредительностью. Воспитатель долженъ научить его разгадывать намѣренія тѣхъ, съ кѣмъ ему приходится имѣть дѣло, не выказывая при этомъ ни слишкомъ большой подозрительности, ни слишкомъ большой довѣрчивости; и, если природный характеръ юноши склоняетъ его въ ту или другую сторону, исправить эту односторонность. Онъ долженъ, насколько возможно, пріучать его къ тому, чтобы составлять себѣ вѣрное сужденіе о людяхъ по тѣмъ признакамъ, которые служатъ лучшимъ указаніемъ на то, что они такое на самомъ дѣлѣ, и проникать въ ихъ сокровенность, которая большею частью обнаруживается въ незначительныхъ вещахъ, въ то время, когда они въ обыденной обстановкѣ и не думаютъ, что за ними наблюдаетъ посторонній глазъ. Онъ долженъ нарисовать ему вѣрную картину свѣта и научить его не считать людей лучшими или худшими, болѣе умными или болѣе глупыми, чѣмъ они на самомъ дѣлѣ. Такимъ образомъ его питомецъ перейдетъ, мало-по-малу и ничѣмъ ни рискуя, отъ состоянія ребенка къ состоянію взрослаго человѣка,—шагъ наиболѣе критическій изъ всѣхъ, какіе только намъ приходится дѣлать въ жизни. Поэтому на этотъ пунктъ должно быть направлено само тщательное вниманіе, и именно при этомъ переходѣ молодой человѣкъ нуждается въ особенной помощи, между тѣмъ обыкновенно его сразу вырываютъ изъ подъ опеки воспитателя и предоставляютъ ему идти въ свѣтъ на собственныхъ ногахъ, съ явнымъ рискомъ тотчасъ же погибнуть, какъ это мы видимъ на примѣрѣ столькихъ молодыхъ людей, начинающихъ предаваться самой отчаянной распущенности, лишь только они вышли изъ подъ строгой дисциплины, что слѣдуетъ всецѣло приписать неправильности воспитанія въ указанномъ выше отношеніи; ибо молодые люди, воспитанные въ совершенномъ невѣдѣніи свѣта и найдя его затѣмъ совершенно инымъ, чѣмъ какимъ изображали его имъ учителя и какимъ они его себѣ представляли, легко позволяютъ убѣдить себя воспитателямъ иного сорта (въ которыхъ никогда не бываетъ недостатка), что дисциплина, въ которой ихъ держали, и разныя строгія наставленія—одна только пустая формальность воспитанія, что это узда, налагаемая на дѣтей, но что взрослый человѣкъ долженъ быть свободнымъ и широко пользоваться всѣмъ тѣмъ, что до этого времени было запрещено. Затѣмъ новичку показывается міръ, полный модныхъ и блестящихъ примѣровъ столь прекраснаго поведенія, и онъ сразу ослѣпляется имъ; и вотъ, пламенѣя желаніемъ доказать, что и онъ не хуже другихъ, онъ кидается, очертя голову, во всевозможныя излишества, какія только находитъ на примѣрѣ самыхъ распутныхъ изъ своихъ сверстниковъ. Онъ льститъ своей воображаемой репутаціи, сбрасывая съ себя ту скромность и трезвость, въ которыхъ его держали до сихъ поръ, и считаетъ доблестью ознаменовать свое вступленіе въ свѣтъ нарушеніемъ всѣхъ правилъ добродѣтели, которыя были внушены ему его воспитателемъ.
По моему мнѣнію наилучшее средство предупредить это зло—показать молодому человѣку свѣтъ такимъ, каковъ онъ на самомъ дѣлѣ, прежде чѣмъ онъ вступитъ въ него. Слѣдуетъ указать ему постепенно на существующіе пороки, предостеречь его насчетъ тѣхъ людей, которые не преминутъ постараться развратить его; разсказать ему о тѣхъ ухищреніяхъ, которыя они пускаютъ въ ходъ, и о тѣхъ сѣтяхъ, которыя они разставляютъ, и указать ему на трагическіе или смѣшные примѣры тѣхъ, которые губятъ другихъ или погубили сами такимъ образомъ. Наше время не представитъ недостатка въ такихъ примѣрахъ, которые должны послужить молодому человѣку какъ бы предохранительными знаками, такъ чтобы бѣдствія, болѣзни, позоръ и нищета, въ которыя впадаетъ столько молодыхъ людей, подававшихъ нѣкогда блестящія надежды, послужили для него предостереженіемъ, чтобы онъ могъ убѣдиться на этихъ примѣрахъ, какъ тѣ самые люди, которые, подъ личиной дружбы, содѣйствовали ихъ гибели, первые же отворачиваются отъ нихъ и презираютъ ихъ въ ихъ несчастіи. Надо, чтобы онъ узналъ, не покупая этого знанія слишкомъ дорогой цѣной личнаго опыта, что тѣ, которые убѣждаютъ его не слѣдовать наставленіямъ воспитателя или совѣтамъ разсудка (что они называютъ ребячествомъ), пользуются этимъ только для того, чтобы распоряжаться имъ, и увѣряя его, что онъ взрослый и поступаетъ по своей волѣ и какъ ему угодно, въ дѣйствительности вовлекаютъ его какъ ребенка, во всевозможные пороки, преслѣдуя при этомъ только свои собственные интересы. Вотъ что воспитатель долженъ всячески внушать ему, такъ чтобы онъ вполнѣ постигъ это и принялъ къ сердцу.
Навѣрное, мнѣ возразятъ, что открывать молодымъ людямъ пороки, значитъ учить ихъ имъ. Правда, до извѣстной степени это такъ, но только смотря по тому, какимъ образомъ это дѣлается; здѣсь нуженъ опытный и благоразумный человѣкъ, знающій свѣтъ и могущій судить о характерѣ, наклонностяхъ и слабыхъ сторонахъ своего питомца. Слѣдуетъ также принять во вниманіе, что въ наше время нельзя уже (какъ это было, быть можетъ, возможно прежде) предохранить молодого человѣка отъ пороковъ, оставляя его въ полномъ невѣдѣніи ихъ, по крайней мѣрѣ если вы не захотите держать его все время взаперти, не пуская никогда въ общество. Но чѣмъ дольше будете вы держать его съ завязанными глазами, тѣмъ хуже будетъ онъ видѣть, когда попадетъ на свѣтъ, и тѣмъ больше будутъ для него опасности сдѣлаться добычей другихъ и самого себя; ибо такой бородатый птенецъ, появляющійся впервые въ большомъ свѣтѣ, со всей степенностью, вынесенной изъ роднаго дупла, обратитъ на себя взоры и крикъ всего городскаго птичника, среди котораго не будетъ недостатка и въ хищныхъ птицахъ, которыя не приминутъ тотчасъ же наброситься на него.
Единственное средство предохранить себя отъ опасностей свѣта—знать ихъ; и это знаніе должно сообщать молодому джентльмэну постепенно, по мѣрѣ того, какъ онъ будетъ способенъ къ этому, и чѣмъ раньше, тѣмъ лучше, лишь бы только онъ былъ въ надежныхъ рукахъ; слѣдуетъ понемногу открывать ему сцену жизни и шагъ, за шагомъ вводить его въ свѣтъ, указывая ему на опасности, которыхъ онъ долженъ бояться со стороны людей того или другого класса, положенія или характера; подготовить его заранѣе къ тому, что одни будутъ отталкивать его, а другіе ласкать; объяснить, кто, по всей вѣроятности, будетъ идти противъ него, кто—направлять его по фальшивой дорогѣ, кто будетъ разставлять ему сѣти, и отъ кого, наоборотъ, онъ можетъ ожидать доброжелательной услуги. Слѣдуетъ научить его, какъ узнавать и различать характеръ тѣхъ или другихъ людей, въ какихъ случаяхъ давать имъ понять, что онъ знаетъ ихъ и проникаетъ въ ихъ намѣренія и подходы, и въ какихъ дѣлать видъ, что не замѣчаетъ ихъ ухищреній; а если, черезчуръ полагаясь на свои силы и ловкость, онъ и рискнетъ чѣмъ-нибудь, то не мѣшаетъ ему иной разъ испытать и невзгоду вслѣдствіе этого, лишь бы только она не вредила его невинности, здоровью и репутаціи, ибо это будетъ наилучшимъ средствомъ сдѣлать его болѣе благоразумнымъ и осмотрительнымъ.
Правда, такъ какъ въ знаніи людей и состоитъ наибольшая доля мудрости, то знаніе этого не можетъ быть результатомъ однихъ размышленій или даже обширной начитанности, а является плодомъ опыта и неоднократныхъ наблюденій, доступныхъ только для человѣка, жившаго въ свѣтѣ съ открытыми глазами и вращавшагося среди всякаго рода людей; вотъ почему я считаю въ высшей степени важнымъ сообщать при случаѣ молодому человѣку это знаніе для того, чтобы, вступивъ въ обширный океанъ свѣта, онъ не очутился въ положеніи человѣка, плывущаго безъ компаса и карты, но зналъ бы о подводныхъ камняхъ, сильныхъ теченіяхъ и меляхъ, которыя могутъ встрѣтиться на его пути, и умѣлъ бы управлять рулемъ, чтобы не потерпѣть кораблекрушенія, прежде чѣмъ пріобрѣтетъ опытность. Тотъ, кто не считаетъ этого наиболѣе важнымъ для своего сына и не видитъ, что для этого послѣдній гораздо больше нуждается въ воспитателѣ, чѣмъ для изученія языковъ и научныхъ предметовъ, забываетъ, что умѣнье правильно судить о людяхъ и благоразумно вести свои дѣла съ ними гораздо полезнѣе знанія латинскаго и греческаго языковъ, умѣнья аргументировать по всѣмъ правиламъ силлогистики или набиванія себѣ головы отвлеченными спекуляціями метафизики и натуръ-философіи и даже знакомства съ римскими и греческими писателями, хотя знать послѣднихъ несравненно полезнѣе для джентльмэна, чѣмъ быть хорошимъ перипатетикомъ или картезіанцемъ[4], потому что древніе авторы старательно изучали человѣка и пролили значительный свѣтъ на эту область знанія своими мастерскими произведеніями. Если вы отправитесь въ восточныя страны, то встрѣтите тамъ много мудрыхъ и добродѣтельныхъ людей, хотя они не имѣютъ ни малѣйшаго понятія обо всѣхъ этихъ премудростяхъ; тотъ же, кто не имѣетъ добродѣтели, знанія свѣта и благовоспитанности, никогда не можетъ быть, гдѣ бы онъ ни жилъ, хорошимъ и достойнымъ уваженія человѣкомъ.
Характеръ науки, господствующей въ современныхъ европейскихъ школахъ и являющейся обыкновенно главнымъ предметомъ заботъ при воспитаніи, таковъ, что джентльмэнъ очень легко можетъ обойтись безъ нея, не нанося этимъ особеннаго ущерба себѣ или своимъ дѣламъ. Но этого никакъ нельзя сказать о благовоспитанности и благоразуміи, такъ какъ эти качества необходимы во всѣхъ положеніяхъ и обстоятельствахъ жизни, и отсутствіе ихъ заставляетъ страдать очень многихъ молодыхъ людей. И если молодые люди, вступая въ свѣтъ, оказываются болѣе неопытными и неумѣлыми, чѣмъ это должно бы быть, то это происходитъ вслѣдствіе того, что на качества, которыя наиболѣе необходимы молодому джентльмэну и которыя наиболѣе заслуживаютъ вниманія воспитателя, смотрятъ какъ на очень незначительный элементъ воспитанія, не входящій или входящій очень мало въ обязанности воспитателя. Латынь и научные предметы—главное, что имѣютъ въ виду при воспитаніи, и такимъ образомъ видятъ суть его въ успѣхахъ молодого человѣка въ такихъ вещахъ, которыя большею частью не имѣютъ ничего общаго съ призваніемъ джентльмэна, состоящимъ въ томъ, чтобы обладать знаніемъ жизни, поступать сообразно съ своимъ званіемъ и выдаваться принесеніемъ пользы своей странѣ; а именно въ такомъ направленіи слѣдуетъ вести молодого человѣка съ самаго дѣтства; если же впослѣдствіи онъ пожелаетъ заняться какой-нибудь наукой, желая проводить съ пользой часы досуга или усовершенствоваться въ какой-нибудь отрасли знанія, съ которой воспитатель познакомилъ его только въ общихъ чертахъ, то элементарныхъ свѣдѣній, полученныхъ имъ отъ воспитателя, будетъ совершенно достаточно, чтобы онъ могъ идти впослѣдствіи настолько далеко, насколько пожелаетъ или насколько позволятъ ему его способности; а если, желая сберечь себѣ трудъ и время, онъ найдетъ умѣстнымъ имѣть подлѣ себя наставника, который помогалъ бы ему въ затруднительныхъ случаяхъ, то онъ всегда сможетъ найти человѣка, понимающаго дѣло, или вообще такого, какого онъ найдетъ наиболѣе пригоднымъ для своихъ цѣлей. Что же касается до элементарнаго очерка наукъ въ обычномъ курсѣ молодого человѣка, то для этого совершенно достаточно обычныхъ силъ воспитателя; нѣтъ необходимости, чтобы онъ былъ глубокимъ ученымъ или владѣлъ въ совершенствѣ тѣми науками, знаніе которыхъ обязательно для молодого джентльмэна только въ общемъ обзорѣ или краткомъ очеркѣ; ибо если бы нашъ молодой джентльмэнъ пожелалъ глубже познакомиться съ той или другой наукой, то долженъ достигать этого самъ, своими собственными силами и самостоятельной работой; ибо до сихъ поръ еще никто не сдѣлалъ большого успѣха въ той или другой наукѣ или не сдѣлался знаменитъ въ ней благодаря однимъ помочамъ наставника.
Великая задача воспитателя—сдѣлать своего питомца благовоспитаннымъ, образовать его душу, развить въ немъ хорошія привычки, внушить ему твердыя начала добродѣтели и благоразумія, научить его знанію людей, вызвать въ немъ желаніе стремиться къ тому, что прекрасно и достойно похвалы, и возбудить въ немъ настойчивость и энергію въ достиженіи этого; что же касается до научныхъ занятій, то они должны служить къ тому, чтобы упражнять его способности, дать цѣлесообразное примѣненіе его досугу, отвлечь его отъ праздности, развить въ немъ прилежаніе, пріучить къ труду и дать ему начальное понятіе о томъ, въ чемъ впослѣдствіи онъ долженъ совершенствоваться собственными силами; ибо вѣдь нельзя требовать, чтобы молодой человѣкъ сдѣлался подъ руководствомъ наставника ученымъ критикомъ, искуснымъ ораторомъ и отмѣннымъ логикомъ и изучилъ бы до глубины метафизику и натуральную философію, математику, исторію и хронологію. Разумѣется, его слѣдуетъ познакомить съ этими науками, но лишь настолько, чтобы, такъ сказать, отворить ему двери въ ихъ обиталище и дать возможность завязать знакомство съ его обитателями, не поселяясь въ немъ на постоянное жительство; такъ что нельзя не порицать воспитателя, который сталъ бы держать своего питомца слишкомъ долго на этихъ предметахъ и заводилъ бы его слишкомъ далеко въ нихъ. Иначе обстоитъ дѣло съ благовоспитанностью, знаніемъ свѣта, добродѣтелью, любовью къ труду и желаніемъ дорожить своей репутаціей; ими никогда нельзя обременить сверхъ мѣры, и, разъ молодой человѣкъ обладаетъ этими качествами, ему не придется терпѣть недостатка въ томъ, что ему необходимо или желательно получить.
Такъ какъ нельзя надѣяться, чтобы у него хватило времени и силъ научиться всему этому, то очевидно, что главное стараніе слѣдуетъ прилагать къ тому, что для него наиболѣе необходимо и можетъ принести ему наибольшую пользу въ жизни. Сенека жалуется, что въ его время дѣло шло какъ разъ наоборотъ, однако въ его время свѣтъ не кишѣлъ такъ Бургерсдиціусами и Шейблерами[5], какъ въ наши дни. Что подумалъ бы онъ, если бы жилъ теперь, когда воспитатели считаютъ своей священнѣйшей обязанностью набивать головы своихъ питомцевъ писателями вродѣ вышеупомянутыхъ! У него было бы гораздо больше основанія сказать—какъ онъ выразился—non vitae, sed scholae discimus, мы учимся не для жизни, а для диспутовъ; и дѣйствительно наше воспитаніе дѣлаетъ насъ болѣе пригодными для университетовъ, чѣмъ для жизни. Не слѣдуетъ удивляться этому, такъ какъ люди, устанавливающіе эту моду, руководствуются тѣмъ, что они могутъ дать, а не тѣмъ, что нужно дать; и разъ такая мода установилась, неудивительно, что она и здѣсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, овладѣваетъ головами, и большинство тѣхъ, кто находитъ выгоднымъ для себя слѣдовать ей, смотритъ какъ на еретика на всякаго, кто осмѣлится отступить отъ нея. Но нельзя не удивляться тому, что даже выдающіеся и умные люди такъ же подчиняются обычаю и слѣпой вѣрѣ, ибо если бы они пожелали посовѣтоваться съ разумомъ, то, несомнѣнно, послѣдній указалъ бы имъ, что ихъ дѣти должны употреблять свое время на пріобрѣтеніе того, что можетъ оказаться со временемъ для нихъ полезнымъ, а не на набиваніе себѣ головы разнымъ хламомъ, о которомъ они, по всей вѣроятности, и не вспомнятъ впослѣдствіи и въ которомъ уже навѣрное не будутъ имѣть надобности во всю свою остальную жизнь; а если что и удержатъ изъ него, то только на вредъ себѣ. Это, кажется, настолько извѣстно, что я могу призвать въ свидѣтели самихъ родителей, тратившихъ деньги на обученіе своихъ наслѣдниковъ всему этому хламу, и спросить ихъ, не дѣлаются ли ихъ сыновья смѣшными, если, появляясь въ свѣтѣ, выказываютъ признаки этой учености, и не вызываетъ ли всякое проявленіе ея улыбку со стороны общества? Превосходное, нечего сказать, пріобрѣтеніе, за которое приходится краснѣть тамъ, гдѣ нужно обнаружить свои способности и воспитаніе! заслуживаетъ играть главную роль въ воспитаніи!
Есть еще одно основаніе, въ силу котораго вы должны обращать вниманіе при выборѣ воспитателя на его благовоспитанность и знаніе свѣта, а именно, человѣкъ способный и зрѣлыхъ лѣтъ можетъ достаточно далеко повести мальчика въ любой наукѣ, хотя бы самъ и не имѣлъ въ ней глубокихъ свѣдѣній, ибо во всякомъ случаѣ книги всегда доставятъ ему все нужное, чтобы идти впереди своего питомца; что же касается до знанія свѣта и благовоспитанности, то этому не научитъ ни одинъ воспитатель, если онъ самъ новичокъ въ этомъ дѣлѣ. Этимъ знаніемъ воспитатель долженъ обладать вполнѣ, усвоивъ его себѣ путемъ опыта и общенія съ людьми и привычкой держать себя такъ, какъ это, по его наблюденіямъ, принято въ лучшемъ обществѣ. Если у него самого нѣтъ этихъ качествъ, то ему неоткуда заимствовать ихъ для наставленія своего питомца; а если онъ и найдетъ что-либо подходящее въ книгахъ, трактующихъ о томъ, какъ долженъ держать себя джентльмэнъ, то его собственный примѣръ будетъ уничтожать все дѣйствіе его уроковъ, ибо невозможно, чтобы кто-либо вышелъ изящнымъ и благовоспитаннымъ человѣкомъ изъ грубой и не воспитанной компаніи.
Правда, такого воспитателя не найдешь сразу, по крайней мѣрѣ за обычную плату, но я говорю обо всемъ этомъ для того, чтобы люди, имѣющіе средства, не скупились на розыски и расходы въ столь важномъ дѣлѣ; тѣ же, состояніе которыхъ не позволяетъ имъ выйти изъ обычныхъ рамокъ, знали по крайней мѣрѣ, на что они должны обратить главное вниманіе при выборѣ человѣка, которому хотятъ довѣрить воспитаніе своихъ дѣтей, равно какъ и на что они должны обращать вниманіе въ самихъ себѣ, какъ скоро дѣти находятся подъ ихъ собственнымъ руководствомъ; и вообще—чтобы не воображали, будто все воспитаніе заключается въ латыни и французскомъ языкѣ или какихъ-нибудь сухихъ системахъ логики и философіи.
§ 95. Однако возвратимся къ нашему методу.—Хотя я и сказалъ, что отецъ долженъ внушить дѣтямъ почтительный страхъ къ себѣ и держать ихъ, пока они малы, въ этомъ почтительномъ страхѣ, который долженъ служить главнымъ орудіемъ воспитанія, тѣмъ не менѣе я далекъ отъ мысли, будто слѣдуетъ относиться къ нимъ подобнымъ образомъ все время, пока они находятся подъ руководствомъ старшихъ. Наоборотъ, по моему мнѣнію, слѣдуетъ ослаблять мало-по-малу эту строгость, насколько это будутъ позволять возрастъ и благоразуміе дѣтей, такъ что со временемъ, когда мальчикъ подростетъ и сдѣлается болѣе разумнымъ, отцу слѣдуетъ войти въ большую близость съ нимъ и даже спрашивать его мнѣнія и совѣтоваться съ нимъ насчетъ тѣхъ вещей, которыя ему знакомы и доступны его пониманію. Изъ этого отецъ извлечетъ двѣ одинаково важныя выгоды: во-первыхъ, этимъ онъ гораздо скорѣе расположитъ сына къ серьезнымъ размышленіямъ, чѣмъ всевозможныя правилами и наставленіями. Чѣмъ раньше начнете вы смотрѣть на вашего сына, какъ на взрослаго, тѣмъ раньше онъ начнетъ дѣлаться таковымъ. Такимъ образомъ, если вы будете вступать по временамъ въ серьезные разговоры съ нимъ, то этимъ нечувствительно поднимете его умъ выше обычныхъ дѣтскихъ забавъ и пустячныхъ занятій, на которыя онъ обыкновенно тратится. Въ самомъ дѣдѣ, нерѣдко приходится встрѣчать молодыхъ людей, продолжающихъ мыслить и разсуждать по-школьнически гораздо дольше, чѣмъ это было бы при другихъ условіяхъ, именно потому, что ихъ родители держали ихъ на такомъ разстояніи отъ себя и въ такомъ подчиненіи.
§ 96. Другая выгода, которую вы извлечете изъ такого обращенія съ юношей, та, что вы пріобрѣтете его дружбу. Есть много отцовъ, которые, щедро предоставляя своимъ сыновьямъ средства сообразно съ ихъ возрастомъ и званіемъ, тѣмъ не менѣе скрываютъ отъ нихъ положеніе своихъ дѣлъ и своего состоянія съ такой тщательностью, какъ будто это государственная тайна, скрываемая отъ шпіона или врага. Если это не ревность, то во всякомъ случаѣ въ такомъ пріемѣ нѣтъ ни малѣйшаго признака той доброты и близости, которую отецъ долженъ проявлять по отношенію къ своему сыну, и несомнѣнно, что такое обращеніе нерѣдко ослабляетъ или уничтожаетъ ту искренность и сердечность, съ которыми сынъ долженъ относиться къ отцу, довѣрчиво полагаясь на него. Я не разъ удивлялся, видя отцовъ, которые при всей любви къ своимъ дѣтямъ появлялись передъ ними не иначе, какъ съ суровымъ и замкнутымъ видомъ и вѣчно держали ихъ на почтительномъ разстояніи отъ себя, какъ будто имъ не предстояло никакой радости или утѣшенія со стороны тѣхъ, кто имъ дороже всего на этомъ свѣтѣ, до тѣхъ поръ, пока они не потеряютъ ихъ съ переходомъ въ иной міръ. Ничто не упрочиваетъ такъ дружбы, какъ взаимное довѣріе въ дѣлахъ и интересахъ. Всякая дружба, лишенная этой опоры, отзывается всегда нѣкоторымъ недовѣріемъ. Но если вашъ сынъ видитъ, что вы открываете ему свои мысли и посвящаете его въ свои дѣла, какъ въ нѣчто такое, что со-временемъ желаете передать въ его руки, то онъ будетъ интересоваться ими, какъ своими собственными, терпѣливо ожидая своего времени, и проникнется въ то же время любовью къ вамъ, видя, что вы не смотрите на него, какъ на какого-то посторонняго. Онъ увидитъ точно также изъ этого, что управленіе вашимъ состояніемъ стоитъ вамъ большого труда, и чѣмъ больше онъ будетъ замѣчать это, тѣмъ меньше будетъ завидовать вашему богатству и тѣмъ больше будетъ считать себя счастливымъ находиться подъ руководствомъ такого хорошаго друга и столь заботливаго отца. Едва ли можно встрѣтить молодого человѣка настолько скудоумнаго или лишеннаго здраваго смысла, который не цѣнилъ бы счастія имѣть истиннаго друга, къ которому онъ всегда и при всякомъ случаѣ можетъ обратиться за добрымъ совѣтомъ. Между тѣмъ замкнутость и холодность, съ которыми держатъ себя нѣкоторые отцы, часто лишаютъ сыновей этого прибѣжища, болѣе полезнаго для нихъ, чѣмъ сотни выговоровъ и порицаній. Если вашъ сынъ пожелаетъ участвовать въ какой-нибудь затѣѣ или устроить какую-нибудь проказу, то не лучше ли чтобы вы знали объ этомъ, чѣмъ если онъ сдѣлаетъ это безъ вашего вѣдома? Ибо такъ какъ молодому человѣку, должна быть предоставлена нѣкоторая свобода въ такихъ вещахъ, то чѣмъ больше вы будете знать о его планахъ и намѣреніяхъ, тѣмъ легче будетъ вамъ предупредить при случаѣ большую бѣду; и, указывая ему на вѣроятныя послѣдствія того или другого поступка, вы тѣмъ самымъ гораздо вѣрнѣе предохраните его отъ той или другой невзгоды. Если вы хотите, чтобы вашъ сынъ открывалъ вамъ свое сердце и спрашивалъ всегда вашихъ совѣтовъ, то сдѣлайте сами первый шагъ и вашимъ собственнымъ обращеніемъ вызовите его довѣріе.
§ 97. О чемъ бы ни совѣтовался онъ съ вами, давайте ему вашъ совѣтъ,—по крайней мѣрѣ, если дѣло не ведетъ къ какому-нибудь пагубному и неисправимому результату—не иначе, какъ въ качествѣ болѣе опытнаго друга, и не примѣшивайте сюда ничего похожаго на приказаніе или авторитетъ, а дѣйствуйте такъ, какъ если бы вы имѣли дѣло съ равнымъ или постороннимъ человѣкомъ; иначе вы отобьете у него охоту обращаться къ вамъ и пользоваться вашими совѣтами. Не забывайте, что онъ молодъ и что у него тѣ же самыя желанія и влеченія, что были и у васъ въ его годы. Нельзя требовать, чтобы у него были тѣ же наклонности, что и у васъ, и чтобы въ двадцать лѣтъ онъ думалъ такъ же, какъ вы въ пятьдесятъ. Такъ какъ молодости нужно дать нѣкоторую свободу и дозволить кой-какіе скачки въ сторону, то все, чего вы можете пожелать, это—чтобы эти скачки дѣлались при полной откровенности сына и съ вѣдома отца: и въ такомъ случаѣ вамъ нечего опасаться слишкомъ большой бѣды отъ этого. Но для этого вы должны, какъ я уже говорилъ, знакомить его съ вашими дѣлами (насколько вы считаете его способнымъ къ этому), предлагать то или другое на его обсужденіе и спрашивать его совѣта; выскажетъ онъ здравый взглядъ, поступите сообразно съ его совѣтомъ, дѣлая видъ, что вы послушались его, и, въ случаѣ удачи, припишите успѣхъ дѣла его иниціативѣ. Это не только не умалитъ вашего авторитета, но еще болѣе увеличитъ его любовь и уваженіе къ вамъ. Пока вы распоряжаетесь состояніемъ, власть остается въ вашихъ рукахъ, и вашъ авторитетъ будетъ тѣмъ вѣрнѣе, чѣмъ больше будетъ подкрѣпляться довѣріемъ и любовью, ибо вы только въ томъ случаѣ обладаете дѣйствительнымъ авторитетомъ надъ вашимъ сыномъ, если онъ страшится больше оскорбить въ вашемъ лицѣ хорошаго друга, чѣмъ потерять какую-нибудь часть изъ своего будущаго наслѣдства.
§ 98. Если близость въ отношеніяхъ умѣстна для отца, то она еще болѣе необходима въ отношеніяхъ воспитателя и воспитанника. Время, которое они проводятъ вмѣстѣ, не должно уходить только на уроки, да на докторальное прописываніе рецептовъ поведенія: выслушивая въ свою очередь своего питомца и вызывая его на размышленія по поводу предлагаемыхъ вопросовъ, воспитатель доставитъ своимъ наставленіямъ болѣе легкій доступъ въ душу мальчика и внушитъ ему любовь къ занятіямъ и ученью; а съ другой стороны и мальчикъ научится цѣнить знаніе, видя, что оно даетъ ему возможность участвовать въ разговорѣ и видѣть, что и его мнѣнія выслушиваются и принимаются. Особенно полезно предлагать ему разные вопросы изъ области морали, житейскаго благоразумія и благовоспитанности и спрашивать его мнѣнія о нихъ. Этимъ вы скорѣе расширите кругозоръ молодого человѣка, чѣмъ всевозможными правилами, какъ бы хорошо они ни излагались, и успѣшнѣе укрѣпите въ его памяти ваши наставленія. Благодаря такому методу вы введете въ его умъ самыя вещи, которыя и укоренятся въ немъ со всей ихъ естественной очевидностью, между тѣмъ какъ слова, будучи только слабымъ и несовершеннымъ отраженіемъ вещей, такъ сказать, ихъ тѣнью, очень быстро ускользнутъ изъ его памяти. Такимъ образомъ, если воспитатель будетъ предлагать на обсужденіе молодого человѣка разные частные случаи и разсуждать съ нимъ о нихъ въ живомъ собесѣдованіи, то при такомъ пріемѣ его воспитанникъ лучше пойметъ основы долга и справедливости и получитъ болѣе живое и прочное представленіе о томъ, что онъ долженъ дѣлать, чѣмъ выслушивая въ сонливомъ молчаніи моральныя лекціи наставника; и уже несравненно лучше и больше, чѣмъ при помощи хитросплетенныхъ логическихъ диспутированій или риторическихъ декламацій на эти темы, ибо послѣдній изъ этихъ пріемовъ пріучаетъ умъ искать не истины, а внѣшняго блеска словъ и фальшиваго краснобайства, а первый пріучаетъ искажать истину, придирчиво спорить и упорно настаивать на своемъ; и оба вмѣстѣ портятъ способность правильнаго сужденія и сбиваютъ насъ съ пути здраваго и яснаго размышленія; слѣдовательно ихъ долженъ тщательяо избѣгать всякій, кто желаетъ усовершенствовать самого себя и сдѣлаться пріятнымъ для другихъ.
§ 99. Когда вы установили свой авторитетъ надъ ребенкомъ, давъ ему почувствовать, что онъ зависитъ отъ васъ и находится въ вашей власти; когда, съ одной стороны, строгостью по отношенію къ нему, разъ онъ упорствуетъ въ какомъ-нибудь порокѣ, который вы прямо запретили ему, напр. во лжи, вы внушили ему необходимый страхъ; и когда, съ другой стороны, предоставляя ему соотвѣтствующую его лѣтамъ свободу и позволяя ему предаваться въ вашемъ присутствіи тѣмъ ребяческимъ забавамъ и веселью, которыя въ ранніе годы такъ же необходимы, какъ ѣда и сонъ, вы сдѣлали для него пріятнымъ ваше общество и дали ему почувствовать вашу заботливость и любовь къ нему, лаская его во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, когда онъ хорошо ведетъ себя, и вообще выказывая ему свою любовь на тысячу ладовъ, которымъ природа лучше научаетъ родителей, чѣмъ это могу сдѣлать я,—когда, говорю я, такими знаками любви и нѣжности, въ которыхъ у родителей никогда не можетъ быть недостатка, вы вызвали въ сердцѣ ребенка любовь къ вамъ, то тѣмъ самымъ вы довели его до того состоянія, какого только можете пожелать, и поселили въ немъ то чувство почтительной любви, которое вамъ остается только поддерживать и умножать въ обоихъ его проявленіяхъ, т. е. любви и страхѣ—двухъ великихъ орудіяхъ, которыми вы всегда можете повліять на вашего сына, чтобы направить его по пути добродѣтели и чести.
§ 100. Разъ указанный выше фундаментъ заложенъ прочно, и вы убѣдились, что чувство почтительности начинаетъ оказывать свое дѣйствіе на ребенка, то главное, на что вы должны обратить вниманіе, это—изучить тщательно его характеръ и спеціальныя особенности его душевнаго строя. Впрочемъ, если у ребенка оказывается наклонность къ упорству, лжи и тому подобнымъ порокамъ, вы должны прежде всего позаботиться объ исправленіи ихъ, каковъ бы ни былъ его характеръ вообще. Этимъ порокамъ отнюдь нельзя позволять пускать корни, и слѣдуетъ истреблять ихъ тотчасъ же, какъ только они покажутся; при этомъ постарайтесь установить вашъ авторитетъ надъ ребенкомъ еще прежде, чѣмъ онъ началъ разсуждать, такъ чтобы вашъ авторитетъ дѣйствовалъ на него какъ природное побужденіе, начала котораго нельзя запомнить. Такимъ образомъ почтительность, которую онъ долженъ чувствовать къ вамъ, запечатлѣвшись вовремя въ его душѣ, останется для него навсегда священной, и сопротивляться этому чувству для него будетъ такъ же трудно, какъ и требованіямъ своей собственной природы.
§ 101. Послѣ того какъ вы установили такимъ путемъ вашъ авторитетъ и, мягко примѣняя его къ дѣлу, внушили ребенку стыдъ ко всему тому, что можетъ породить въ немъ дурныя привычки (ибо я желалъ бы, чтобы вы не прибѣгали къ брани, тѣмъ болѣе къ побоямъ, по крайней мѣрѣ если къ этому не принудитъ неисправимое упрямство),—послѣ того, какъ вы достигли всего этого, вамъ слѣдуетъ изслѣдовать, въ какую сторону направляются природныя склонности ребенка. Люди, въ силу неизмѣнныхъ условій ихъ натуры, одни—отважны, другіе—боязливы, одни—горды, другіе—скромны, одни—мягки, другіе—неуживчивы, одни—заботливы, другіе—безпечны, одни—живы, другіе—апатичны, однимъ словомъ между душевными качествами столько же различій, сколько и между наружностью людей и внѣшнимъ строеніемъ тѣла. Единственная разница въ томъ, что отличительныя черты лица и очертанія тѣла становятся болѣе замѣтными и явственными съ годами, между тѣмъ какъ особенности душевнаго строенія легче всего обнаруживаются въ дѣтскомъ возрастѣ, пока дѣти не научились еще скрывать свои недостатки и прятать свои дурныя наклонности подъ лицемѣрной внѣшностью.
§ 102. Итакъ начинайте какъ можно раньше изучать характеръ вашего ребенка и притомъ въ тѣ часы, когда онъ наиболѣе предоставленъ самому себѣ, напр. въ часы его игръ, когда онъ меньше всего сдерживаетъ себя и не подозрѣваетъ, что за нимъ наблюдаютъ. Изучите, каковы его господствующія влеченія и страсти, пылокъ ли онъ или кротокъ, смѣлъ или робокъ, сострадателенъ или жестокъ, откровененъ или скрытенъ и т. п.; ибо сообразно съ различіемъ этихъ свойствъ вы должны различнымъ образомъ направлять ваше воспитаніе и принимать различныя мѣры въ каждомъ данномъ случаѣ для установленія вашего авторитета. Эти естественныя наклонности, являющіяся продуктомъ характера, не могутъ быть исправлены какими-нибудь наставленіями или прямымъ противодѣйствіемъ имъ, въ особенности же тѣ изъ нихъ, въ которыхъ есть нѣчто низменное и которыя являются результатомъ страха и нравственной низости, хотя, дѣйствуя съ извѣстнымъ искусствомъ, и ихъ можно мало-по-малу улучшить и направить въ хорошую сторону. Тѣмъ не менѣе не слѣдуетъ забывать, что и послѣ того какъ приняты всѣ упомянутыя мѣры, стрѣлка характера всегда будетъ склоняться въ ту сторону, въ которую ее изначала направила природа, и что, если вы тщательно наблюдали характеръ вашего сына съ первыхъ годовъ его жизни, то впослѣдствіи вы всегда будете въ состояніи видѣть, куда клонятся его мысли и къ чему направляются его цѣли, даже и тогда, когда, сообразно съ возрастомъ, его намѣренія сдѣлаются не такъ очевидны, и онъ научится прибѣгать къ различнымъ средствамъ при осуществленіи своихъ желаній.
§ 103. Я уже говорилъ о томъ, что дѣти любятъ свободу, и потому все, что они должны дѣлать, слѣдуетъ заставлять ихъ дѣлать такимъ образомъ, чтобы при этомъ они не чувствовали никакого принужденія. Теперь я прибавлю, что есть еще нѣчто, что они любятъ еще больше свободы, а именно—господство, при чемъ эта страсть является источникомъ большинства порочныхъ привычекъ, свойственныхъ человѣку. Любовь къ господству и власти проявляется у дѣтей уже довольно рано и обнаруживается въ слѣдующихъ двухъ формахъ.
§ 104. 1) Мы видимъ, что дѣти, почти тотчасъ же послѣ рожденія или во всякомъ случаѣ задолго до того какъ начнутъ говорить, плачутъ, кричатъ и капризничаютъ только изъ-за того, чтобы исполнилась ихъ воля. Они хотятъ, чтобы другіе всецѣло подчинялись ей, и требуютъ подчиненія себѣ отъ всѣхъ окружающихъ, въ особенности же отъ тѣхъ, кто подходитъ къ нимъ по возрасту и положенію или стоитъ ниже ихъ въ этихъ двухъ отношеніяхъ, лишь только они въ состояніи смотрѣть на другихъ съ точки зрѣнія этихъ отличій.
§ 105. 2) Страсть къ господству проявляется у дѣтей въ желаніи обладать той или другой вещью. Имъ нравится владѣть чѣмъ-нибудь, потому что имъ нравится власть, доставляемая, повидимому, этимъ обладаніемъ, и право распоряжаться тѣмъ или другимъ по своему произволу. Кто не замѣчалъ, что въ дѣтяхъ уже очень рано проявляются эти наклонности, тотъ, значитъ, плохо наблюдалъ ихъ; и кто не считаетъ необходимымъ вырвать какъ можно раньше эти корни почти всей несправедливости и вражды, отравляющихъ человѣческую жизнь, и замѣнить ихъ противоположными привычками, тотъ упускаетъ удобный моментъ для того, чтобы внушить дѣтямъ чувства достойнаго и добродѣтельнаго человѣка. Вотъ средства, которыми, если я не ошибаюсь, можно отчасти достигнуть этого результата.
§ 106. 1) Не слѣдуетъ никогда давать ребенку того, чего онъ требуетъ, и тѣмъ болѣе, если требуетъ этого съ крикомъ и плачемъ. „Того, чего онъ требуетъ“:—такъ какъ эти слова могутъ быть истолкованы такимъ образомъ, какъ будто, по моему мнѣнію, ребенокъ никогда не долженъ ничего просить у своихъ родителей, что было бы черезчуръ большимъ гнетомъ, несовмѣстимымъ съ любовью и привязанностью, которыя должны существовать между родителями и дѣтьми, то я объясню подробнѣе мою мысль. Разумѣется, дѣти должны вполнѣ свободно сообщать родителямъ о своихъ желаніяхъ, а родители въ свою очередь должны выслушивать ихъ со всею снисходительностью и удовлетворять ихъ желанія, по крайней мѣрѣ пока дѣти очень малы; но вѣдь большая разница сказать „я хочу ѣсть“ или „я хочу жаркого“. Если ребенокъ заявляетъ о той или другой своей потребности, о безпокойствѣ отъ голода, жажды, холода и т. п., то родители и вообще приставленныя къ дѣтямъ лица обязаны удовлетворить ихъ; но уже дѣло родителей рѣшать, что пригодно дѣтямъ и въ какомъ количествѣ, и поэтому нельзя предоставлять этотъ выборъ дѣтямъ и позволять имъ напр. говорить: хочу вина, или бѣлаго хлѣба; уже одна такая фраза должна влечь за собой отказъ.
§ 107. При этомъ родители должны различать воображаемыя нужды отъ дѣйствительныхъ; послѣднія, по вѣрному замѣчанію Горація, тѣ—
„Quis humana sibi doleat natura negatis“.
Это дѣйствительно природныя потребности, которыхъ однимъ разумомъ, безо всякой другой помощи, никакъ не устранишь и не помѣшаешь имъ нарушать нашъ покой. Страданія, причиняемыя болѣзнью, раной, голодомъ, жаждой, холодомъ, отсутствіемъ сна и отдыха, чувствуются всѣми людьми и оказываютъ пагубное дѣйствіе даже на наилучше организованныя натуры. Поэтому ихъ нужно устранять подходящими средствами: но и здѣсь не слѣдуетъ слишкомъ спѣшить съ ихъ удовлетвореніемъ, разумѣется, если промедленіе не грозитъ непоправимымъ вредомъ. Въ болѣзненныхъ ощущеніяхъ, вызываемыхъ естественными потребностями, природа какъ бы даетъ намъ предостереженіе насчетъ болѣе значительныхъ невзгодъ, которыхъ они являются предвѣстниками, и поэтому нельзя пренебрегать ими, равно какъ и давать имъ черезчуръ усиливаться. Тѣмъ не менѣе, чѣмъ больше вы будете пріучать дѣтей къ перенесенію этого рода лишеній, дабы укрѣпить ихъ духъ и тѣло, тѣмъ это будетъ лучше для нихъ; я думаю, излишне прибавлять, что при этомъ слѣдуетъ остерегаться причинить какой-либо вредъ и позаботиться, чтобы недостатки, которые вы заставите дѣтей переносить, не подавляли ихъ жизненныхъ силъ и не оказывали вреднаго дѣйствія на ихъ здоровье,—потому, что родители и безъ того слишкомъ склонны къ противоположной крайности.
Но съ какой бы снисходительностью ни слѣдовало относиться къ дѣйствительнымъ потребностямъ дѣтей, никогда не слѣдуетъ удовлетворять воображаемыхъ, и даже нельзя допускать упоминанія объ нихъ; и уже одинъ разговоръ ребенка о чемъ-либо такомъ долженъ вести за собой отказъ. Нужно напр. ребенку платье: дайте его; но если онъ потребуетъ, чтобы оно было изъ такой-то матеріи или такого-то цвѣта, то онъ такъ и долженъ знать, что не получитъ его. Этимъ я не хочу сказать, что родители должны намѣренно противорѣчить желаніямъ дѣтей; напротивъ, я думаю, что слѣдуетъ дѣлать все, что только возможно, для удовлетворенія дѣтей, разъ они заслуживаютъ этого своимъ поведеніемъ, и разъ вы увѣрены, что это не подѣйствуетъ вреднымъ образомъ на ихъ душу и не поселитъ въ нихъ страсть къ пустякамъ: доставляя дѣтямъ удовольствіе, вы такимъ образомъ даже заставите ихъ цѣнить хорошее поведеніе. Впрочемъ, всего лучше было бы, чтобы дѣти не связывали своего удовольствія съ подобнаго рода вещами и, не подчиняясь прихотямъ, смотрѣли бы безразлично на все, что таково въ дѣйствительности. Итакъ, вотъ что должны имѣть въ виду родители и воспитатели. Единственное, чего я дѣйствительно не допускаю въ данномъ случаѣ, это—чтобы дѣтямъ позволялось требовать того или другого: эту привычку слѣдуетъ уничтожать постояннымъ отказомъ.
Быть можетъ, это покажется черезчуръ строгимъ для нѣжныхъ и снисходительныхъ родителей; однако это только необходимо. Такъ какъ при предлагаемомъ мною методѣ розга должна быть изгнана изъ воспитанія, то узда, налагаемая на языкъ, послужитъ для того, чтобы внушить дѣтямъ тотъ почтительный страхъ, о которомъ мы говорили, и поддержитъ въ нихъ должное уваженіе къ авторитету родителей. Кромѣ того, сдерживая свои желанія, они научатся искусству подавлять свои влеченія при первомъ ихъ появленіи, когда съ ними наиболѣе легко справиться, ибо сила нашихъ вожделѣній питается предоставляемой имъ свободой, и тотъ, кто обращаетъ свои желанія въ требованія, весьма не далекъ отъ мысли, будто все, чего онъ требуетъ, непремѣнно должно быть удовлетворено. По крайней мѣрѣ я вполнѣ убѣжденъ, что гораздо легче самому отказать себѣ въ чемъ-нибудь, чѣмъ перенести отказъ со стороны другого. Поэтому слѣдуетъ, чтобы дѣти пріучились прежде совѣтоваться со своимъ разсудкомъ, а потомъ уже высказывать свои желанія. Вѣдь умѣя подавлять свои желанія какъ скоро они напрашиваются на языкъ, мы тѣмъ самымъ дѣлаемъ уже большой шагъ въ пріобѣтеніи господства надъ ними; и если дѣти пріучатся обуздывать свои влеченія и спрашивать себя, разумны они или нѣтъ, прежде чѣмъ высказать ихъ, то эта привычка принесетъ имъ впослѣдствіи немалую пользу и въ болѣе значительныхъ вещахъ; ибо нельзя перестать повторять, что, важны ли или неважны сами по себѣ поступки ребенка, главное, на что слѣдуетъ обращать вниманіе по поводу ихъ, это—какое вліяніе окажутъ они на его душу, какія поселятъ въ ней привычки, насколько эти привычки будутъ умѣстны, когда ребенокъ будетъ старше, и къ чему можетъ привести поощреніе ихъ, когда онъ сдѣлается взрослымъ. Такимъ образомъ я весьма далекъ отъ мысли, будто дѣтямъ нужно умышленно причинять огорченіе. Такой пріемъ черезчуръ отзывался бы жестокостью и злосердечіемъ и могъ бы въ свою очередь заразить и дѣтей этими пороками. Разумѣется, слѣдуетъ пріучать дѣтей подавлять свои желанія и закалять ихъ душу, точно такъ же, какъ и тѣло, пріучая ихъ держать въ уздѣ свои склонности и укрѣпляя ихъ тѣло перенесеніемъ лишеній; но при этомъ не давайте имъ ни малѣйшаго повода думать, будто вы хотите принести имъ зло. Слѣдуетъ пріучать ихъ къ скромности, покорности и умѣнью сдерживать себя, никогда не давая имъ того, чего они требуютъ или что хотятъ взять самовольно. Но при этомъ тотъ, кто требуетъ отъ нихъ такого повиновенія, долженъ увѣрить ихъ въ своей любви къ нимъ, награждая ихъ скромность и готовность повиноваться; напр., если сегодня они безропотно вынесли лишеніе въ чемъ-нибудь, что желали получить, то за это слѣдуетъ вознаградить ихъ завтра, давая имъ то, что для нихъ подходитъ и что имъ пріятно, но такимъ образомъ, чтобы они видѣли въ этой наградѣ естественное слѣдствіе ихъ хорошаго поведенія, а не какое-нибудь выторгованное условіе. Но вы потеряете весь вашъ трудъ, и, что еще хуже, ихъ любовь и уваженіе, если кто-нибудь другой будетъ давать имъ то, въ чемъ вы отказываете; поэтому вы должны тщательно предупредить возможность этого; и здѣсь опять-таки можетъ стать поперекъ дороги прислуга.
§ 108. Если взяться за дѣло своевременно и пріучить дѣтей съ первыхъ лѣтъ подавлять свои желанія, то эта подезная привычка мало-по-малу укоренится въ нихъ; по мѣрѣ же того, какъ они будутъ становиться старше и сознательнѣе, и когда въ нихъ будетъ говорить уже разсудокъ, а не страсть, имъ слѣдуетъ предоставлять больше свободы; ибо когда говоритъ разсудокъ, то его необходимо выслушать. Но какъ съ одной стороны не слѣдуетъ обращать вниманія на слова дѣтей, когда они высказываютъ желаніе имѣть то-то и то-то, если ихъ не спрашиваютъ объ этомъ, такъ съ другой стороны необходимо выслушивать ихъ и ласково и обстоятельно отвѣчать имъ, когда они желаютъ узнать что-нибудь; ибо слѣдуетъ столько же поощрять ихъ любознательность, сколько подавлять ихъ вожделѣнія.
Но съ какой бы заботливостью вы ни должны были подавлять ихъ желанія, пораждаемыя фантазіей, тѣмъ не менѣе есть одинъ случай, гдѣ дѣтямъ слѣдуетъ предоставить полную свободу слѣдовать своей фантазіи, а именно во всемъ томъ, что касается ихъ развлеченій и отдыха; такъ какъ развлеченіе такъ же необходимо для нихъ, какъ работа и питаніе, и такъ какъ развлеченіемъ можно назвать только то, что сопровождается удовольствіемъ, которое зависитъ не всегда отъ разсудка, но чаще отъ фантазіи, то слѣдуетъ позволять дѣтямъ не только развлекаться, но и дѣлать это такъ, какъ они сами того пожелаютъ, лишь бы ихъ забавы были невинны и не грозили ихъ здоровью. Поэтому, если они выражаютъ желаніе развлечься тѣмъ или другимъ, не слѣдуетъ никогда отказывать въ этомъ; впрочемъ я весьма склоненъ думать, что при правильной постановкѣ воспитанія, дѣтямъ едва ли бы часто представлялась необходимость въ подобныхъ просьбахъ. Вообще слѣдовало бы вести дѣло такъ, чтобы они всегда дѣлали съ удовольствіемъ то, что имъ полезно, и прежде чѣмъ устанутъ отъ одного занятія переходили бы къ другому, столь же полезному. Но пока они еще не дошли до того, чтобы можно было сдѣлать предметомъ развлеченія для нихъ то, что имъ въ то же время полезно, слѣдуетъ предоставить имъ полную свободу въ ихъ дѣтскихъ играхъ, отъ которыхъ они все равно со временемъ отвыкнутъ, пресытившись ими; что же касается до полезныхъ занятій, то слѣдуетъ прерывать ихъ въ тотъ моментъ, пока дѣти еще полны интереса къ такому занятію и съ удовольствіемъ занимаются имъ и во всякомъ случаѣ прежде, чѣмъ они почувствуютъ усталость и пресыщеніе, чтобы такимъ образомъ они могли возвратиться къ нему, какъ къ своего рода развлеченію; ибо дѣло поставлено только тогда надлежащимъ образомъ, когда дѣти находятъ удовольствіе въ занятіи похвальными вещами, и поочередное упражненіе ума и тѣла дѣлаетъ для нихъ пріятными жизнь и занятія благодаря смѣняющимъ другъ друга развлеченіямъ, при которыхъ умъ отдыхаетъ на работѣ тѣла, а тѣло на работѣ ума. Не знаю, можно ли примѣнить это ко всякому характеру, и захотятъ ли отцы и воспитатели потрудиться для этого и хватитъ ли у нихъ искусства и терпѣнія, чтобы довести дѣло до такого результата, но во всякомъ случаѣ я нисколько не сомнѣваюсь, что этого можно достигнуть съ большинствомъ дѣтей, если возбуждать въ нихъ, какъ слѣдуетъ, чувство самолюбія и желаніе пользоваться добрымъ именемъ и любовью; и разъ вы внушили имъ эти чувства, вы можете откровенно бесѣдовать съ ними о томъ, что имъ всего больше нравится, склоняя ихъ къ тому или другому изъ этого, или предоставляя имъ полную свободу въ этомъ отношеніи, такъ чтобы они видѣли, что ихъ любятъ, и что тѣ, подъ чьимъ руководствомъ они находятся, вовсе не враги ихъ благосостоянія. Такое обращеніе заставитъ ихъ относиться съ любовью къ рукѣ, управляющей ими, равно какъ и къ добродѣтели, къ которой ихъ направляютъ.
Предоставленіе дѣтямъ полной свободы въ часы ихъ отдохновенія приноситъ еще ту выгоду, что благодаря этому обнаруживаются ихъ характеры, стремленія и способности, что можетъ весьма пригодиться благоразумнымъ родителямъ какъ при выборѣ образа жизни и будущей профессіи сына, такъ и при выборѣ средствъ для исправленія той или другой природной склонности.
§ 109. 2) Что дѣтямъ свойственно желаніе властвовать, усматривается далѣе изъ того, что дѣти, живущія вмѣстѣ, нерѣдко спорятъ изъ-за первенства и командованія другъ надъ другомъ. Въ такихъ случаяхъ слѣдуетъ не только сейчасъ же останавливать того, кто начинаетъ распрю, но и вообще пріучать дѣтей относиться другъ къ другу уступчиво, снисходительно и вѣжливо. И если дѣти увидятъ, что это нисколько не умаляетъ ихъ достоинства, доставляя имъ, наоборотъ, любовь и расположеніе другихъ, то они и сами будутъ находить гораздо больше удовольствія во взаимной предупредительности и вѣжливости, чѣмъ въ надменномъ повелѣваніи другими.
Что касается до жалобъ и обвиненій, взводимыхъ дѣтьми другъ на друга, и которыя суть не что иное, какъ желаніе отомстить при помощи другого, то ихъ не только не слѣдуетъ принимать, но даже и выслушивать; ибо позволить имъ жаловаться значило бы разслабить и развратить ихъ душу; впрочемъ, если мальчика и поколотятъ иной разъ другія дѣти и если онъ не пріученъ смотрѣть на это какъ на что-то необычайное и невыносимое, то это не причинитъ ему никакого вреда, а только пріучитъ къ перенесенію боли и закалитъ его характеръ. Тѣмъ не менѣе, не давая никакого хода жалобамъ спорщиковъ, позаботьтесь смирить дерзость и злонравіе обидчиковъ. Если вы сами замѣтили подобный поступокъ, то выскажите ваше порицаніе въ присутствіи обиженнаго; если же вамъ жалуются на что-либо такое, что дѣйствительно заслуживаетъ вниманія и требуетъ принятія мѣръ на будущее время, то сдѣлайте обидчику выговоръ наединѣ и безъ вѣдома обиженнаго и заставьте его попросить прощенія у послѣдняго. Разъ дѣло будетъ имѣть такой видъ, какъ будто все исходитъ добровольно отъ самого провинившагося, то это будетъ и охотнѣе исполнено со стороны обидчика и ласковѣе принято со стороны обиженнаго, и такимъ образомъ будетъ укрѣпляться ихъ взаимная привязанность, и ласковая вѣжливость войдетъ въ привычку у вашихъ дѣтей.
§ 110. 3) Что касается до страсти къ обладанію извѣстными вещами, то, чтобы побѣдить эту опасную наклонность, учите дѣтей легко и по собственному ихъ побужденію дѣлиться тѣмъ, что они имѣютъ, съ другими, и для этого дайте имъ убѣдиться на опытѣ, что самый щедрый бываетъ всегда и самымъ богатымъ, не считая уже похвалъ и одобренія; и я думаю, что такой пріемъ гораздо больше внушитъ братьямъ и сестрамъ мягкость и доброту въ отношеніяхъ другъ къ другу, слѣдовательно и къ другимъ, чѣмъ десятки правилъ и наставленій насчетъ хорошихъ манеръ, которыми обыкновенно нагружаютъ дѣтей.
Такъ какъ алчность, желаніе имѣть больше, чѣмъ намъ нужно, есть корень всѣхъ золъ, то слѣдуетъ какъ можно раньше искоренять ея задатки и замѣнять ихъ противоположнымъ свойствомъ, т. е. готовностью дѣлиться съ другими своимъ достояніемъ. Побуждайте къ этому вашего ребенка путемъ похвалъ и поощреній и притомъ ведите дѣло такъ, чтобы ребенокъ ничего не терялъ отъ своей щедрости; пусть во всѣхъ случаяхъ, гдѣ ребенокъ проявляетъ готовность дѣлиться съ другими, эта готовность возмѣщается ему съ процентомъ; пусть онъ осязательно убѣдится, что обязывая другихъ онъ не приноситъ этимъ никакого ущерба самому себѣ, а наоборотъ получаетъ взамѣнъ, какъ отъ тѣхъ, кому онъ оказалъ любезность, такъ и отъ свидѣтелей его поступка. Сдѣлайте щедрость предметомъ соревнованія между вашими дѣтьми, такъ чтобы они старались превзойти въ ней другъ друга; и когда такимъ образомъ, благодаря постоянной практикѣ, дѣтямъ будетъ легко дѣлиться съ другими, эта сердечность сдѣлается для нихъ привычной, такъ что они будутъ находить удовольствіе и честь въ ласковости, щедрости и великодушіи.
Если слѣдуетъ внушать дѣтямъ щедрость, то тѣмъ болѣе слѣдуетъ наблюдать, чтобы они не нарушали правилъ справедливости, и всякій разъ, какъ они будутъ замѣчены въ этомъ, слѣдуетъ требовать ихъ къ отвѣту и въ случаѣ необходимости строго наказывать.
Такъ какъ въ нашихъ первыхъ поступкахъ мы руководствуемся больше себялюбіемъ, чѣмъ разумомъ, то неудивительно, что поступки дѣтей легко переходятъ границы справедливости, которая является результатомъ культуры и серьезныхъ размышленій; и чѣмъ больше кривятъ они въ этомъ отношеніи, тѣмъ больше слѣдуетъ наблюдать за этимъ и обращать вниманіе на нарушеніе этой великой соціальной добродѣтели, хотя бы въ самыхъ незначительныхъ вещахъ, для того чтобы просвѣтить дѣтей въ этомъ отношеніи и предупредить образованіе дурныхъ привычекъ, которыя, начинаясь съ мелочей, съ какихъ-нибудь обмановъ на косточкахъ или иглахъ при игрѣ, разростаются, если оставить ихъ безъ вниманія, въ обманы на болѣе крупныхъ вещахъ и грозятъ обратиться наконецъ въ закоренѣлую безчестность. Разъ въ поступкахъ дѣтей открытъ малѣйшій признакъ несправедливости, родители или воспитатели должны тотчасъ же приняться за его уничтоженіе, выражая удивленіе и ужасъ по поводу такого поступка. Но такъ какъ дѣти не въ состояніи понимать, что такое несправедливость, пока для нихъ не уяснилось понятіе о собственности и о томъ, какимъ образомъ она пріобрѣтается отдѣльными лицами, то наиболѣе вѣрное средство упрочить въ дѣтяхъ честность, это—заложить какъ можно раньше ея основанія въ щедрости и готовности дѣлиться съ другими. Этому можно научить ихъ очень рано, еще прежде чѣмъ они достаточно научатся мыслить, чтобы составить себѣ ясное представленіе о собственности и сознавать, что что-нибудь принадлежитъ имъ по особому праву, исключающему всѣхъ другихъ; и такъ какъ дѣти имѣютъ въ своемъ вѣдѣніи только то, что имъ дано другими, обыкновенно ихъ родителями, то на первыхъ порахъ можно разъяснить имъ, что они могутъ брать или удерживать у себя только то, что имъ дано другими, въ собственности которыхъ была прежде та или другая вещь. Затѣмъ, по мѣрѣ того какъ будетъ расширяться ихъ пониманіе, можно предлагать имъ другія правила и примѣры справедливости относительно „моего“ и „твоего“. Если же вы замѣтите, что они нарушаютъ справедливость не вслѣдствіе невѣдѣнія, а преднамѣренно, и что этого дурного стремленія нельзя исправить порицаніями и пристыженіемъ, то слѣдуетъ прибѣгнуть къ болѣе строгимъ мѣрамъ; пусть въ такомъ случаѣ отецъ или воспитатель отниметъ у нихъ то, что они захватили, или прикажетъ сдѣлать это кому-нибудь другому и такимъ образомъ дастъ имъ почувствовать, какъ мало выгоды приноситъ захватъ того, что принадлежитъ другому, разъ на свѣтѣ существуютъ люди посильнѣе и повластнѣе ихъ. Впрочемъ, если вы позаботитесь внушить имъ во-время отвращеніе къ этому пороку (что, какъ думаю, вполнѣ возможно), то это будетъ самымъ лучшимъ средствомъ предотвратить его и вѣрнѣе предохранитъ ихъ отъ безчестности, чѣмъ соображенія, основанныя на интересѣ: ибо привычки дѣйствуютъ съ гораздо большей легкостью и постоянствомъ, чѣмъ разсудокъ, съ которымъ мы рѣдко совѣтуемся и которому еще рѣже слѣдуемъ какъ разъ тогда, когда это наиболѣе необходимо.
§ 111. Капризный плачъ—это недостатокъ, котораго никоимъ образомъ не слѣдуетъ допускать въ дѣтяхъ, не только потому, что ихъ вопли наполняютъ непріятнымъ и противнымъ шумомъ весь домъ, но и вслѣдствіе болѣе важныхъ соображеній, а именно, поскольку это можетъ отразиться на самихъ дѣтяхъ; а это-то мы и должны имѣть въ виду при воспитаніи.
Плачъ дѣтей бываетъ двоякаго рода: онъ происходитъ или отъ упрямства и желанія поставить на своемъ, или отъ наклонности хныкать при малѣйшей боли.
1) Очень часто ихъ плачъ бываетъ перваго рода; въ этомъ случаѣ дѣти плачутъ дли того, чтобы поставить на своемъ, и ихъ вопли являются въ этомъ случаѣ нагляднымъ доказательствомъ ихъ властолюбія и упрямства. Такъ какъ у нихъ нѣтъ силы получить то, чего они домогаются, то они думаютъ поддержать свое притязаніе и воображаемое право воплями и ораньемъ; этимъ они надѣются отвоевать свои претензіи и какъ бы выражаютъ протестъ противъ гнета и несправедливости тѣхъ, кто отказываетъ имъ въ ихъ фантазіяхъ.
§ 112. 2) Иногда ихъ плачъ является результатомъ дѣйствительной боли или огорченія, вынуждающихъ ихъ къ жалобамъ.
При нѣкоторомъ вниманіи очень легко различить оба эти рода по выраженію лица, взглядамъ, движеніямъ и въ особенности по тону самого плача; но ни того, ни другого не слѣдуетъ допускать и тѣмъ болѣе поощрять.
1) Что касается до плача, происходящаго отъ упрямства и злости, то его отнюдь нельзя терпѣть, ибо это значило бы льстить желаніямъ дѣтей и поддерживать въ нихъ тѣ опасныя страсти, искорененіе которыхъ является нашей главной задачей. Если, какъ это нерѣдко случается, ребенокъ продолжаетъ плакать послѣ наказанія, то этимъ уничтожается все дѣйствіе исправленія, ибо наказаніе, оставляющее дѣтей въ такомъ состояніи явнаго сопротивленія, только способствуетъ еще большей испорченности. Всякія запрещенія и наказанія останутся безплодны и безполезны, если не смирять ихъ воли и не научать ихъ подчиняться разуму другихъ, чтобы съумѣть впослѣдствіи подчиняться своему собственному. Но если вы пошли наперекоръ имъ въ чемъ-нибудь и въ то же время предоставляете имъ свободу выражать свое недовольство слезами, то это только укрѣпитъ ихъ желаніе и скверное настроеніе, такъ какъ ихъ плачъ показываетъ, что они продолжаютъ заявлять свои мнимыя права и не оставили рѣшенія удовлетворить своей наклонности при первомъ удобномъ случаѣ; изъ этого вы можете извлечь новое доказательство относительно того, что слѣдуетъ какъ можно рѣже наказывать дѣтей тѣлесно: ибо разъ вы ужъ доведены до этой крайности, то недостаточно только высѣчь, а слѣдуетъ продолжать наказаніе до тѣхъ поръ, пока вы не сломили ихъ воли и не убѣдились въ томъ, что наказаніе оказало на нихъ дѣйствіе, въ чемъ вамъ легко убѣдиться по тому результату, къ которому приведетъ ваше приказаніе перестать плакать. Безъ этого же наказаніе является прямо тиранствомъ, не исправленіемъ, а какой-то нелѣпой жестокостью, заставляющей причинять боль ихъ тѣлу безъ всякой пользы для души. Это обстоятельство, заключая въ себѣ доводъ въ пользу того, чтобы какъ можно рѣже бить дѣтей, устраняетъ въ то же время эту печальную необходимость; ибо, если всякій разъ какъ приходится наказывать ребенка, дѣлать это безъ страстнаго увлеченія, а спокойно, но вмѣстѣ съ тѣмъ такъ, чтобы это оказывало свое дѣйствіе, и наносить удары не бѣшено и разомъ, а медленно, перемѣшивая ихъ съ увѣщаніями и наблюдая за производимымъ ими дѣйствіемъ, и прекращать наказаніе, лишь только оно вызвало въ ребенкѣ уступчивость, покорность и раскаяніе, если, говорю я, поступать такимъ образомъ, то едва ли представится необходимость въ повтореніи наказанія, и ребенокъ едва ли совершитъ еще разъ проступокъ, вызвавшій подобную мѣру. Такимъ образомъ наказаніе съ одной стороны не являлось бы безплоднымъ вслѣдствіе излишней легкости, а съ другой стороны не превышало бы надлежащей мѣры, разъ оно прекращается, лишь только замѣчено его дѣйствіе на душу въ смыслѣ исправленія. Такъ какъ при выговорахъ и наказаніяхъ слѣдуетъ сохранять возможно большее спокойствіе, то наказаніе, наносимое въ пылу гнѣва, рѣдко соблюдаетъ должную мѣру, но выходитъ обыкновенно изъ границъ, не производя однако желательнаго дѣйствія.
§ 113. Многія дѣти склонны плакать при малѣйшей боли, и малѣйшая непріятность, случающаяся съ ними, вызываетъ у нихъ вопли и оранье. Весьма немногія свободны отъ этого недостатка, ибо, такъ какъ плачъ является для нихъ первымъ и естественнымъ способомъ заявлять о своихъ нуждахъ и страданіяхъ, пока они еще не научились говорить, то состраданіе, которое считаютъ нужнымъ питать къ этому нѣжному и слабому возрасту, только поддерживаетъ эту слабость и побуждаетъ ихъ прибѣгать къ слезамъ долгое время спустя послѣ того, какъ они начали говорить. Несомнѣнно долгъ тѣхъ, кто находится подлѣ дѣтей—относиться съ состраданіемъ къ нимъ, если они испытываютъ боль, но этого отнюдь не слѣдуетъ высказывать: помогите имъ, облегчите ихъ насколько возможно, но отнюдь не плачьте надъ ними. Эти соболѣзнованія только разслабляютъ ихъ и дѣлаютъ то, что малѣйшая боль, приключающаяся съ ними, проникаетъ болѣе глубоко въ чувствующую область и производитъ въ ней болѣе сильныя раны, чѣмъ это было бы въ противномъ случаѣ. Слѣдуетъ закалять дѣтей противъ всякой боли, особенно же тѣлесной; единственное, въ чемъ они должны быть чувствительны, это въ чувствѣ стыда и сохраненія своей репутаціи. Множество случайностей, которымъ подвержена наша жизнь, принуждаетъ насъ не быть слишкомъ чувствительными ко всякой ничтожной боли. То, чему не поддается нашъ духъ, производитъ только очень слабое впечатлѣніе и причиняетъ намъ очень незначительную боль; и только тогда, когда страданіе распространяется на жизненныхъ духовъ, возникаетъ и ощущается настоящая боль. Твердость и закаленность души есть самая надежная броня противъ золъ и бѣдствій жизни; и такъ какъ упражненіемъ и привычкой можно скорѣй пріобрѣсти эту твердость, чѣмъ какимъ бы то ни было другимъ путемъ, то слѣдуетъ какъ можно раньше пріучаться къ этому, и счастливъ тотъ, кто рано усвоилъ себѣ эту привычку! И такъ какъ слезы болѣе чѣмъ что-либо другое способствуютъ изнѣженности духа, то наилучшее средство подавить и уничтожить послѣднюю, это—воздерживать дѣтей отъ жалобнаго плача. Если ребенокъ сдѣлалъ себѣ больно, упавъ или ударившись обо что-нибудь, то вмѣсто того, чтобы соболѣзновать ему, заставьте его передѣлать его движеніе, и такимъ образомъ вы гораздо скорѣе исправите его неосмотрительность, чѣмъ бранью или соболѣзнованіемъ. Во всякомъ случаѣ, каковъ бы ни былъ полученный имъ ушибъ, останавливайте тотчасъ же его плачъ: это успокоитъ его въ данный моментъ и сдѣлаетъ менѣе чувствительнымъ на будущее время.
§ 114. Что касается до перваго рода плача, то прекращеніе его требуетъ строгости; и если строгаго взгляда или приказанія недостаточно, то приходится прибѣгнуть къ тѣлесному наказанію, такъ какъ этотъ родъ плача происходитъ отъ гордости, упрямства и строптивости, и поэтому здѣсь нужно смирить и склонить къ послушанію волю, являющуюся источникомъ зла. Что же касается до плача второго рода, происходящаго отъ совсѣмъ противоположной причины, т. е. отъ чрезмѣрной слабости души, то его слѣдуетъ останавливать болѣе мягкими мѣрами. Быть можетъ, въ данномъ случаѣ было бы всего лучше указать ребенку на какіе-нибудь резоны, или отвлечь его мысли на другой предметъ, или наконецъ встрѣтить его хныканье смѣхомъ; но при этомъ слѣдуетъ принимать въ соображеніе какъ обстоятельства, при которыхъ произошло дѣло, такъ и характеръ ребенка. Дать насчетъ этого какія-нибудь опредѣленныя правила невозможно: нужно предоставить это дѣло благоразумію родителей; я хочу только сказать вообще, что и этотъ родъ плача слѣдуетъ останавливать, и что отецъ при помощи своего авторитета долженъ прекращать его, придавая своимъ словамъ или взглядамъ большую или меньшую строгость, сообразно съ возрастомъ и характеромъ ребенка; будетъ ли эта строгость большей или меньшей, во всякомъ случаѣ она должна быть такова, чтобы положить конецъ хныканью и нарушенію покоя.
§ 115. Трусость и мужество находятся въ такой тѣсной связи съ качествами, о которыхъ я говорилъ выше, что не мѣшаетъ сказать нѣсколько словъ и о нихъ.—Страхъ есть чувство, которое при надлежащемъ направленіи его, имѣетъ свою полезную сторону; и хотя обыкновенно чувство самосохраненія дѣлаетъ его достаточно бдительнымъ и поддерживаетъ его на достаточно высокомъ уровнѣ, тѣмъ не менѣе бываютъ случаи, когда впадаютъ въ противоположную крайность; между тѣмъ излишняя отважность и презрѣніе къ опасности такъ же неразумны, какъ ужасъ и дрожь при приближеніи малѣйшей невзгоды. Страхъ данъ намъ на то, чтобы возбуждать наше вниманіе и держать насъ на-сторожѣ на случай приближающагося зла; потому не бояться совершенно бѣды, готовой разразиться, и не цѣнить здраво важности той или другой опасности, а кидаться въ нее, очертя голову и не разсуждая о послѣдствіяхъ, значитъ дѣйствовать не какъ разумное созданіе, а какъ дикое животное. Если вы замѣтите нѣчто подобное въ вашихъ дѣтяхъ, то пробудите только ихъ разсудокъ, а затѣмъ уже чувство самосохраненія заставитъ ихъ слушаться его, разумѣется если только ими не владѣетъ какая-нибудь безсмысленная и слѣпая страсть. Отвращеніе отъ зла настолько естественно, что никто, я думаю, не можетъ не бояться его; и самый страхъ есть не что иное, какъ безпокойство, причиняемое мыслью, что съ нами можетъ произойти нѣчто непріятное. Поэтому, если человѣкъ кидается въ опасность, то можно сказать съ увѣренностью, что онъ дѣлаетъ это или по невѣдѣнію, или вслѣдствіе того, что имъ владѣетъ какая-либо страсть, ибо вѣдь никто не врагъ себѣ настолько, чтобы подвергаться злу по доброй волѣ и искать опасности ради какой-нибудь любви къ ней. Поэтому, если вы замѣчаете, что гордость, тщеславіе или безразсудство подавляютъ въ ребенкѣ благоразумный страхъ и не позволяютъ ему слушаться его совѣтовъ, излечите эту наклонность подходящими средствами, такъ чтобы размышленіе остудило его пылъ и заставило его подумать, стоитъ ли то или другое дѣло связаннаго съ нимъ риска.—Но такъ какъ этотъ недостатокъ вообще довольно рѣдко встрѣчается у дѣтей, то я не буду входить въ дальнѣйшія подробности относительно его излеченія. Наоборотъ, слабость духа является гораздо болѣе распространеннымъ недостаткомъ и поэтому требуетъ гораздо большей заботливости.
Твердость духа есть какъ бы стражъ и опора остальныхъ добродѣтелей, и при отсутствіи мужества едва ли можно оставаться твердымъ въ исполненіи своего долга и не измѣнять ни въ чемъ свойствамъ истинно достойнаго человѣка.
Мужество, поддерживающее насъ при грозящихъ намъ опасностяхъ и испытываемыхъ нами бѣдствіяхъ, есть великое благо въ положеніи, подобномъ нашему земному существованію, въ которомъ мы открыты со всѣхъ сторонъ нападеніямъ; поэтому слѣдуетъ какъ можно раньше снабжать дѣтей этимъ оружіемъ. Я согласенъ, что природный характеръ играетъ здѣсь важную роль; но даже и въ томъ случаѣ, когда у ребенка не достаетъ мужества, и сердце его слабо и робко, все-таки можно искусственно сдѣлать его болѣе твердымъ и смѣлымъ. Я уже указывалъ, что нужно дѣлать, чтобы не разслаблять душу дѣтей, пугая ихъ какими-нибудь страхами въ ранніе годы или соболѣзнуя имъ по поводу каждой пустячной боли; разсмотримъ теперь, какимъ образомъ можно закалить ихъ характеръ и придать ему мужество, если онъ черезчуръ робокъ отъ природы.
Истинное мужество состоитъ, если я не ошибаюсь, въ спокойномъ самообладаніи и неуклонномъ исполненіи своего долга, какое бы зло ни приключилось съ нами и какая бы опасность ни встрѣтилась намъ на пути. Правда, немного и взрослыхъ людей обладающихъ этимъ качествомъ, такъ что мы не должны ожидать его отъ дѣтей; тѣмъ не менѣе кое-что все-таки можно сдѣлать, и, если приняться за дѣло какъ слѣдуетъ, то, идя постепенно, можно достигнуть такого успѣха, какого на первый взглядъ и не ожидаешь.
Быть можетъ именно вслѣдствіе пренебреженія этой стороной характера въ дѣтяхъ, такъ мало встрѣчается взрослыхъ, обладающихъ этимъ цѣннымъ и важнымъ качествомъ. Я не сказалъ бы этого насчетъ народа, столь храбраго, какъ нашъ, если бы подразумѣвалъ подъ истинной твердостью духа храбрость на полѣ битвы и презрѣніе къ смерти передъ лицомъ непріятеля. Правда, эти качества входятъ въ значительной степени въ понятіе мужества, и нельзя отказать въ заслуженныхъ лаврахъ и почестяхъ тѣмъ, кто рискуетъ своей жизнью ради отечества. Однако это еще не все; вѣдь опасности грозятъ намъ не только на полѣ битвы; и хотя смерть есть царь ужасовъ, тѣмъ не менѣе несчастія, страданія и нищета такъ же способны внушить ужасъ тѣмъ, на кого они готовы обрушиться; и если находятся люди, которые не боятся того или другого изъ этихъ бѣдствій, то они не менѣе трепещутъ остальныхъ. Между тѣмъ истинная твердость духа готова встрѣтить всякія опасности и остается непоколебимой, какое бы бѣдствіе ни угрожало намъ. Я подразумѣваю подъ этимъ не то, будто мы не должны давать мѣста никакому страху: гдѣ есть явная опасность, тамъ только идіотъ будетъ оставаться равнодушнымъ къ ней; гдѣ есть опасность, тамъ должно быть и сознаніе опасности и слѣдовательно — столько страха, сколько нужно для того, чтобы возбудить наше вниманіе, энергію и изобрѣтательность, не препятствуя намъ въ то же время спокойно пользоваться разсудкомъ и слѣдовать его указаніямъ.
Чтобы сообщить дѣтямъ эту благородную и мужественную стойкость, слѣдуетъ прежде всего, какъ я уже говорилъ, наблюдать за тѣмъ, чтобы дѣтей не пугали разными страхами, страшными разсказами и тому подобными вещами. Нерѣдко этимъ причиняется такое потрясеніе душѣ, что впослѣдствіи она уже никогда не въ состояніи оправиться, такъ что при малѣйшемъ появленіи того, что когда то такъ напугало, человѣкъ теряется и приходитъ въ полное разстройство: тѣло цѣпенѣетъ, душа приходитъ въ смятеніе, и человѣкъ перестаетъ быть самимъ собою и дѣлается неспособнымъ къ какому-нибудь разумному дѣйствію. Какова бы ни была причина этого—есть ли это движеніе жизненныхъ духовъ, ставшее привычнымъ для нихъ вслѣдствіе перваго сильнаго впечатлѣнія, или какое-нибудь измѣненіе, происходящее въ организмѣ какимъ-либо еще менѣе объяснимымъ способомъ, во всякомъ случаѣ самый фактъ остается внѣ сомнѣнія; и въ самомъ дѣлѣ, весьма многіе люди отличаются всю свою жизнь робостью и боязливостью именно вслѣдствіе того, что были напуганы въ дѣтствѣ; поэтому слѣдуетъ тщательно заботиться о предупрежденіи этой возможности.
Затѣмъ слѣдуетъ постепенно пріучать дѣтей къ тѣмъ предметамъ, которые внушаютъ имъ страхъ, остерегаясь однако идти слишкомъ быстро и не принимаясь за это дѣло черезчуръ рано, чтобы не увеличить зла, вмѣсто того, чтобы исцѣлить его. Что касается до очень маленькихъ дѣтей, находящихся еще на рукахъ у нянекъ, то отъ нихъ всего лучше прямо устранять внушающія имъ страхъ вещи, ибо, пока они еще не въ состояніи говорить и понимать рѣчь, было бы безполезно приводить имъ разные доводы и заставлять ихъ убѣдиться, что нѣтъ ничего страшнаго въ тѣхъ вещахъ, съ которыми мы хотѣли бы освоить ихъ, ставя ихъ постепенно въ болѣе и болѣе близкое соприкосновеніе съ ними. Поэтому, пока они еще не начали бѣгать и говорить, нѣтъ надобности примѣнять этотъ способъ дѣйствій. Впрочемъ, если ребенокъ испугался какого-нибудь предмета, котораго почему либо нельзя устранить, и выражаетъ признаки страха всякій разъ, какъ видитъ его, то въ такомъ случаѣ слѣдуетъ употребить всѣ средства, чтобы уменьшить его страхъ, отвлекая его мысли въ другую сторону или соединяя эти страшные для него предметы съ чѣмъ-нибудь занимательнымъ и пріятнымъ, до тѣхъ поръ пока они не сдѣлаются ему вполнѣ знакомы и не перестанутъ возбуждать въ немъ непріятное чувство.
Мнѣ кажется, довольно легко замѣтить, что для новорожденныхъ всѣ видимые предметы, не причиняющіе боли ихъ глазамъ, вполнѣ безразличны, и что видъ льва или арапа пугаетъ ихъ не болѣе, чѣмъ видъ кормилицы или кошки. Что же заставляетъ ихъ впослѣдствіи бояться вещей извѣстной формы или извѣстнаго цвѣта? Не что иное, какъ боязнь зла, которое эти веши могутъ причинить имъ. Если бы ребенокъ переходилъ ежедневно къ новой кормилицѣ, то, я думаю, въ шестимѣсячномъ возрастѣ онъ столь же мало пугался бы перемѣны лицъ, какъ и въ шестнадцатилѣтнемъ. Такимъ образомъ причина, по которой онъ не хочетъ идти къ чужому, заключается въ томъ, что привыкнувъ получать пищу и ласки отъ одного или двухъ лицъ, находящихся постоянно около него, онъ опасается, очутившись въ рукахъ чужого, лишиться того, что услаждаетъ его и удовлетворяетъ его потребностямъ, столь часто чувствуемымъ имъ; поэтому-то онъ и испытываетъ такой страхъ всякій разъ, какъ кормилица оставляетъ его.
Единственное, чего мы боимся отъ природы, это—страданій и лишенія удовольствія; и такъ какъ этотъ страхъ не связанъ съ какой-либо опредѣленной фигурой, цвѣтомъ или величиной видимыхъ предметовъ, то послѣдніе не могутъ внушать намъ страха до тѣхъ поръ, пока не причинятъ намъ страданія или пока мы не убѣдимся, что они могутъ причинить намъ вредъ. Напримѣръ красивый свѣтъ пламени настолько нравится дѣтямъ, что возбуждаетъ въ нихъ желаніе схватить его руками; но послѣ того какъ неоднократный опытъ убѣдитъ ихъ, благодаря сильной боли, причиняемой огнемъ, насколько онъ жестокъ и безпощаденъ, они уже боятся трогать его и старательно его избѣгаютъ. Разъ таково основаніе страха вообще, не трудно отыскать, откуда онъ происходитъ и въ каждомъ частномъ случаѣ, и какимъ образомъ можно излечить его въ тѣхъ случаяхъ, когда онъ напрасенъ; и если духъ твердъ и умѣетъ одержать побѣду надъ самимъ собой и своими страхами въ незначительныхъ вещахъ, то тѣмъ самымъ онъ готовъ ко встрѣчѣ и болѣе реальныхъ опасностей. Положимъ, ребенокъ пугается и бѣжитъ при видѣ лягушки; прикажите кому-нибудь взять ее и держать передъ нимъ, сначала на нѣкоторомъ разстояніи; потомъ пріучите его смотрѣть на нее и, когда онъ привыкнетъ спокойно и безъ страха смотрѣть на нее, подходить къ ней и смотрѣть на ея прыжки, заставьте его слегка дотрогиваться до нея въ то время какъ кто-нибудь другой держитъ ее въ рукахъ, и продолжайте такъ до тѣхъ поръ, пока ребенокъ не будетъ въ состояніи обращаться съ лягушкой такъ же безбоязненно, какъ съ бабочкой или воробьемъ. Подобнымъ путемъ вы можете излечить ребенка и отъ всякаго другого призрачнаго страха, если только не будете черезчуръ спѣшить и требовать отъ него дальнѣйшаго шага, прежде чѣмъ онъ утвердится въ предшествующемъ. Такимъ то образомъ слѣдуетъ подготовлять молодого воина къ житейскимъ битвамъ, стараясь впрочемъ представлять ему опасными не больше вещей, чѣмъ сколько ихъ есть на самомъ дѣлѣ; если же вы замѣчаете, что какого-либо предмета онъ боится больше, чѣмъ слѣдуетъ, заставляйте его постепенно освоиваться съ нимъ, пока онъ не преодолѣетъ своего страха. По мѣрѣ успѣховъ такого рода онъ убѣдится, что зло иногда вовсе не такъ велико, какимъ его рисуетъ страхъ, и что истинное средство избѣжать его состоитъ вовсе не въ томъ, чтобы предаваться бѣгству или приходить въ смятеніе и цѣпенѣть отъ страха тамъ, гдѣ наша честь или долгъ требуютъ, чтобы мы шли впередъ.
Такъ какъ боль есть главная причина страха въ дѣтяхъ, то для того, чтобы внушить имъ твердость передъ страхомъ и опасностью, нужно пріучать ихъ къ перенесенію боли. Такой пріемъ нѣжнымъ папенькамъ и маменькамъ покажется, вѣроятно, чудовищнымъ, и большинство читателей сочтетъ, вѣроятно, безсмысленнымъ совѣтъ примирять человѣка съ болью посредствомъ причиненія ея… „Помилуйте, скажутъ мнѣ, это, можетъ быть, и прекрасное средство для того, чтобы поселить въ дѣтяхъ отвращеніе къ тому, кто причиняетъ имъ боль, но ужъ никакъ не для того, чтобы примирить ихъ съ болью. Странный методъ! Вы не хотите, чтобы дѣтей били за ихъ проступки, и требуете, чтобы ихъ мучили ради самаго мученья, когда они прекрасно ведутъ себя!“ Я не сомнѣваюсь, что встрѣчу подобныя возраженія, и пожалуй буду обвиненъ въ противорѣчіи своимъ собственнымъ словамъ. Я согласенъ, что въ данномъ случаѣ требуется крайняя осмотрительность, и поэтому не сомнѣваюсь, что мои мысли будутъ приняты только тѣми, кто умѣетъ смотрѣть въ самую глубь вещей. Я совѣтую не бить дѣтей за ихъ проступки, потому что хочу, чтобы они не смотрѣли на боль, какъ на величайшее изъ наказаній; и поэтому же самому я совѣтую подвергать ихъ иногда боли, чтобы пріучить ихъ переносить ее и не смотрѣть на нея, какъ на какое то величайшее бѣдствіе. Примѣръ Спарты достаточно показываетъ, какъ воспитаніе можетъ пріучать молодыхъ людей къ перенесенію боли и страданій, и тотъ, кто достигъ того, что не смотритъ на тѣлесную боль, какъ на величайшее изъ золъ или что то такое, чего онъ болѣе всего долженъ страшиться, сдѣлалъ не малый успѣхъ въ добродѣтели. Впрочемъ я не настолько безуменъ, чтобы рекомендовать спартанскую дисциплину въ нашъ вѣкъ и при нашемъ общественномъ устройствѣ; но все-таки скажу, что постепенно пріучать дѣтей къ перенесенію боли есть наилучшее средство, чтобы внушить имъ мужественную твердость на всю ихъ жизнь.
Въ виду этого, прежде всего не слѣдуетъ выражать жалость или позволять имъ хныкать по поводу всякой пустячной боли, приключающейся съ ними, о чемъ, впрочемъ, я уже говорилъ выше.
Затѣмъ слѣдуетъ иногда нарочно подвергать ихъ боли, но дѣлать это тогда, когда ребенокъ находится въ хорошемъ настроеніи и убѣжденъ въ расположеніи къ нему того, кто заставляетъ его испытать боль; при этомъ съ вашей стороны не должно проявляться ничего похожаго на гнѣвъ и неудовольствіе или раскаяніе и сожалѣніе, и сила боли не должна превосходить того, что выносимо для ребенка, такъ чтобы онъ не испытывалъ огорченія и не принималъ эту боль въ смыслѣ наказанія. Мнѣ пришлось однажды видѣть, какъ ребенокъ со смѣхомъ вынесъ немалое число ударовъ при подобныхъ обстоятельствахъ, между тѣмъ какъ въ другое время онъ залился бы слезами и былъ бы глубоко огорченъ, если бы то же самое лицо, отъ котораго онъ получилъ эти удары, сказало ему неласковое слово или кинуло на него холодный взглядъ въ видѣ наказанія. Убѣдите вашего ребенка постоянными заботами о немъ и расположеніемъ къ нему, что вы любите его отъ всего сердца, и тогда вы можете постепенно пріучать его къ самому суровому и жестокому обращенію безо всякихъ съ его стороны жалобъ, подтвержденіе чему вы можете ежедневно видѣть на играхъ дѣтей между собою.—Чѣмъ больше вы находите вашего ребенка нѣжнымъ и слабымъ, тѣмъ больше слѣдуетъ закалять его. Искусство тутъ въ томъ, чтобы начать дѣло съ чего нибудь, причиняющаго наименьшую боль, и идти дальше съ незамѣтною постепенностью, выбирая для этого такіе моменты, когда вы вполнѣ довольны ребенкомъ и выказываете ему ваше расположеніе; и разъ онъ будетъ видѣть награду за испытанное страданіе въ похвалѣ его мужеству и въ подобныхъ доказательствахъ своей стойкости будетъ полагать свою гордость, такъ что всегда предпочтетъ репутацію храбреца и „мужчины“ избѣжанію кое-какого страданія, то вы можете смѣло разсчитывать, что со временемъ и по мѣрѣ того, какъ онъ будетъ становиться умнѣе, вамъ удастся побѣдить его боязливость и исправить слабость его душевной и физической организаціи. По мѣрѣ того, какъ онъ будетъ становиться старше, подвергайте его болѣе смѣлымъ испытаніямъ, чѣмъ на какія онъ рѣшился бы по своей собственной иниціативѣ, и, если вы замѣчаете, что онъ отступаетъ передъ чѣмъ-либо, что, по вашему мнѣнію, онъ всегда могъ бы сдѣлать, если бы у него только хватило смѣлости, то сначала помогите ему, а потомъ постепенно двигайте его впередъ, пользуясь мотивами чести; и такъ до тѣхъ поръ, пока онъ не будетъ въ состояніи исполнить это дѣло: и тогда наградите его похвалой и увѣрьте, что этимъ онъ пріобрѣтаетъ одобреніе другихъ. Разъ у нашего молодого джентльмэна хватаетъ настолько рѣшимости, чтобы не отступать изъ страха опасности отъ своихъ намѣреній, и разъ въ непредвидѣнныхъ и случайныхъ встрѣчахъ страхъ не разстраиваетъ его души и не лишаетъ его возможности дѣйствовать,—тогда, значитъ, онъ обладаетъ тѣмъ мужествомъ, которое прилично разумному созданію; вотъ это-то мужество мы и должны поселять въ нашихъ дѣтяхъ, путемъ привычки и упражненія, пользуясь всякимъ удобнымъ къ тому случаемъ.
Я намѣреваюсь теперь сказать объ одномъ порокѣ, который нерѣдко приходится замѣчать въ дѣтяхъ; а именно, когда въ ихъ руки попадаетъ какое-нибудь беззащитное животное, они поступаютъ съ нимъ очень жестоко: такъ они нерѣдко мучаютъ и истязаютъ маленькихъ птичекъ, бабочекъ и т. п. бѣдныхъ животныхъ, очутившихся въ ихъ власти, дѣлая это, повидимому, даже съ удовольствіемъ. Необходимо cлѣдить за этимъ, и если вы откроете въ нихъ наклонность къ такого рода жестокости, нужно учить ихъ противоположному обращенію; ибо привычка мучить и убивать животныхъ можетъ мало-по-малу сдѣлать ихъ жестокими и по отношенію къ людямъ. Тотъ, кто находитъ удовольствіе въ страданіи и смерти созданій низшихъ, едва ли будетъ проявлять состраданіе и къ существамъ подобнымъ ему. На этомъ-то основаніи нашъ законъ исключаетъ изъ состава присяжныхъ, въ рукахъ которыхъ находится жизнь и смерть подсудимаго, мясниковъ. Въ виду этого слѣдуетъ воспитывать дѣтей такимъ образомъ, чтобы внушить имъ отвращеніе къ истязанію и убійству животныхъ и пріучить ихъ вообще ничего не портить и не уничтожать, развѣ только для того, чтобы оказать защиту или принести пользу другому, болѣе благородному, созданію. И дѣйствительно, если бы каждый человѣкъ считалъ своей обязанностью содѣйствовать, насколько въ его силахъ, сохраненію всего человѣчества (что собственно составляетъ долгъ каждаго человѣка и тотъ принципъ, которымъ мы должны руководиться въ нашей религіи, политикѣ и морали), то міръ былъ бы несравненно лучше въ нравственномъ отношеніи, чѣмъ каковъ онъ теперь.
Возвращаясь къ затронутому мной вопросу, я не могу не похвалить благоразумія и доброты одной знакомой мнѣ дамы, которая обыкновенно никогда не отказывала своимъ дочерямъ, когда онѣ выражали желаніе имѣть собакъ, птичекъ, бѣлокъ и т. п. маленькихъ животныхъ, доставляющихъ развлеченіе дѣтямъ; но разъ эти животныя поступали въ ихъ распоряженіе, онѣ были обязаны заботиться о нихъ и наблюдать, чтобы они не терпѣли ни въ чемъ недостатка и не подвергались дурному обращенію; и если дѣвочки оказывались небрежными, то это ставилось имъ въ большую вину, которая влекла за собой или отобраніе животнаго, или по крайней мѣрѣ строгій выговоръ; такимъ образомъ дѣвочки уже съ малыхъ лѣтъ пріучались къ заботливости и добросердечію; и я думаю, что людей слѣдуетъ съ самой колыбели пріучать относиться мягко ко всѣмъ созданіямъ, надѣленнымъ чувствомъ, и не причинять имъ никакого вреда и мученія.
Я не могу допустить, чтобы удовольствіе, доставляемое дѣтямъ причиненіемъ вреда (я подразумѣваю удовольствіе отъ безцѣльной порчи того или другого предмета и въ особенности отъ причиненія боли существамъ, способнымъ чувствовать ее), было чѣмъ-либо инымъ, какъ не склонностью, прививаемой извнѣ и развивающейся подъ вліяніемъ привычки и окружающихъ примѣровъ. Дѣтямъ позволяютъ бить, пріучаютъ ихъ смѣяться при нанесеніи боли другимъ, и поведеніе большинства окружающихъ только поддерживаетъ въ нихъ такіе вкусы. Съ другой стороны исторія разсказываетъ имъ обыкновенно только о битвахъ да сраженіяхъ, а почести и слава, которыми осыпаютъ побѣдителей (этихъ большею частью мясниковъ человѣчества), довершаютъ порчу подрастающаго поколѣнія, которое начинаетъ считать убійство самымъ похвальнымъ дѣломъ и самою героическою добродѣтелью. Такимъ путемъ жестокость, при всей ея противоестественности, незамѣтно вкрадывается въ наши сердца, и то, что составляетъ предметъ ужаса для гуманности, одобряется обычаемъ, заставляющемъ насъ видѣть въ этомъ путь къ славѣ. Такимъ-то образомъ обычай и общепринятые взгляды дѣлаютъ удовольствіемъ то, что само по себѣ отнюдь не таково и не можетъ быть таковымъ. Поэтому слѣдуетъ старательно слѣдить за проявленіемъ такихъ наклонностей и какъ можно ранѣе подавлять ихъ, развивая взамѣнъ ихъ противоположныя и болѣе естественныя чувства гуманности и состраданія, соблюдая и здѣсь тотъ же самый методъ постепенности, какъ вообще при исправленіи недостатковъ. Не лишнее, быть можетъ, замѣтить, что не слѣдуетъ взыскивать, или по крайней мѣрѣ взыскивать строго, за поврежденія и бѣды, могущія случиться при игрѣ дѣтей другъ съ другомъ, или происходящія вслѣдствіе неосторожности и по невѣдѣнію, и на которыя нельзя смотрѣть какъ на результатъ дурныхъ наклонностей, хотя они и ведутъ за собой иногда значительный вредъ; ибо нельзя перестать повторять, что какой бы проступокъ ни совершилъ ребенокъ, и какъ бы онъ ни былъ важенъ самъ по себѣ, единственное что слѣдуетъ принимать здѣсь во вниманіе, это—какимъ мотивомъ вызванъ проступокъ и какая можетъ развиться изъ него привычка; сообразно съ этимъ и слѣдуетъ направлять его исправленіе, отнюдь не наказывая ребенка за вредъ, причиненный имъ неумышленно, въ игрѣ или по неосторожности. Только проступки, исходящіе изъ злой воли, заслуживаютъ наказанія; однако и здѣсь, если они могутъ быть исправлены возрастомъ и не порождаютъ дурныхъ привычекъ, ихъ слѣдуетъ оставлять безъ всякой кары, какими бы непріятными обстоятельствами они ни сопровождались.
§ 117. Другое средство поселить и поддержать въ молодыхъ людяхъ чувство гуманности—это пріучать ихъ къ вѣжливому обращенію, на словахъ и на дѣлѣ, съ людьми низшаго званія и особенно съ прислугой; ибо нерѣдко приходится замѣчать, что дѣти въ джентльменскихъ семействахъ употребляютъ въ разговорахъ съ прислугой надменныя и презрительныя выраженія и повелительный тонъ, какъ если бы она была другой, ниже ихъ стоящей, породы. Происходитъ ли эта надменность вслѣдствіе дурного примѣра, или вслѣдствіе сознанія превосходства своего общественнаго положенія, или наконецъ вслѣдствіе природнаго тщеславія, во всякомъ случаѣ ее слѣдуетъ немедленно искоренять и замѣнять кроткимъ и привѣтливымъ обращеніемъ съ людьми хотя бы самаго низкаго класса. Отъ этого они ничего не потеряютъ въ своемъ превосходствѣ и наоборотъ только увеличатъ свой авторитетъ, разъ къ подчиненію и внѣшнему почтенію со стороны низшихъ присоединится любовь и искреннее уваженіе; и прислуга будетъ служить имъ съ большой охотой и удовольствіемъ, видя, что ее не призираютъ за то, что судьба поставила ее ниже другихъ и, такъ сказать, склонила къ ногамъ ея господъ. Никогда не слѣдуетъ допускать, чтобы разница положенія уничтожала въ дѣтяхъ чувство уваженія къ человѣческой личности; и чѣмъ большимъ они обладаютъ, тѣмъ болѣе слѣдуетъ пріучать ихъ къ мягкости и привѣтливости по отношенію къ тѣмъ изъ ихъ ближнихъ, которые стоятъ ниже ихъ на общественной лѣстницѣ и не столь надѣлены благами жизни. Если позволять дѣтямъ чуть не съ колыбели обращаться надменно съ людьми на томъ основаніи, что, благодаря титулу отца, они имѣютъ нѣкоторую власть надъ ними, то въ лучшемъ случаѣ это очень дурная повадка, которая, если не обращать на нее вниманія, можетъ превратить ихъ природную гордость въ презрѣніе ко всѣмъ низшимъ; и чѣмъ другимъ можетъ это кончиться, какъ не угнетеніемъ другихъ и жестокостью?
§ 118. Любознательность, (о которой я имѣлъ уже случай говорить выше) есть желаніе узнать что-либо; ее слѣдуетъ всячески поощрять въ дѣтяхъ, не только какъ добрый знакъ ихъ душевной природы, но и какъ великое орудіе, данное имъ природой, для устраненія того невѣжества, съ которымъ они рождаются на свѣтъ, и которое, при отсутствіи такой пытливости, сдѣлало бы изъ нихъ тупыя и безполезныя созданія. Средства же пробудить въ дѣтяхъ это свойство и поддерживать его въ постоянной дѣятельности, заключаются въ слѣдующемъ:
1) Какіе бы вопросы ни предлагалъ ребенокъ, не слѣдуетъ оставлять ихъ безъ отвѣта или встрѣчать ихъ смѣхомъ; наоборотъ, слѣдуетъ отвѣчать на всѣ его вопросы и объяснять ему то, что онъ желаетъ знать такъ, чтобы оно становилось для него настолько яснымъ, насколько только допускаетъ это его возрастъ и умственное развитіе. Не затемняйте только его ума идеями, превышающими его пониманіе, или большимъ количествомъ фактовъ, не имѣющихъ прямого отношенія къ тому, что онъ желаетъ знать въ данную минуту. Когда онъ предлагаетъ вамъ вопросъ, обращайте больше вниманіе на то, что онъ хочетъ сказать, чѣмъ на слова, которыми онъ выражаетъ свою мысль; а по мѣрѣ того какъ вы будете разъяснять ему то, что онъ хочетъ узнать, вы увидите, какъ будутъ расширяться его мысли, и какъ, при надлежащихъ отвѣтахъ, вы можете повести его дальше, чѣмъ, можетъ быть, ожидали сами; ибо познаніе такъ же пріятно для ума, какъ свѣтъ для глазъ; и дѣти находятъ величайшее удовольствіе въ пріобрѣтеніи новыхъ знаній, особенно когда они видятъ, что ихъ вопросы выслушиваются, и что ихъ желаніе узнать что-либо поощряется и одобряется вами; и я не сомнѣваюсь, что, если большинство дѣтей предается глупымъ играмъ и тратитъ свое время на пустяки, то это происходитъ отъ того, что старшіе не считаютъ нужнымъ удовлетворять ихъ любознательность и оставляютъ безъ вниманія ихъ вопросы. Но если бы окружающіе ихъ обращали на это больше вниманія и отвѣчали, какъ слѣдуетъ, на ихъ вопросы, такъ чтобы они вполнѣ удовлетворялись отвѣтомъ, то, я увѣренъ, они не стали бы заниматься все тѣми же играми и забавами, а находили бы больше удовольствія въ пріобрѣтеніи знаній, въ которыхъ постоянно находили бы новизну и разнообразіе—двѣ вещи, которыя всего больше привлекаютъ къ себѣ дѣтей.
§ 119. 2) Слѣдуетъ не только отвѣчать серьезно на ихъ вопросы и объяснять имъ то, что они желаютъ узнать, но и поощрять ихъ любознательность открытой похвалой. Такъ напр. пусть тѣ, чьимъ мнѣніемъ они дорожатъ, говорятъ въ ихъ присутствіи, что они, т. е. дѣти, знаютъ то-то и то-то, и такъ какъ мы всѣ честолюбивы съ колыбели, то можно играть на честолюбіи дѣтей тамъ, гдѣ это можетъ принести имъ пользу, такимъ образомъ, чтобы ихъ собственная гордость побуждала ихъ къ тому, что послужитъ къ ихъ пользѣ. Въ виду этого нельзя найти лучшаго способа заставить старшаго изъ дѣтей научиться чему-либо, какъ предоставляя ему учить своихъ младшихъ братьевъ и сестеръ.
§ 120. 3) Какъ не слѣдуетъ пренебрегать вопросами, дѣлаемыми дѣтьми, точно такъ же не слѣдуетъ давать имъ лживыхъ и уклончивыхъ отвѣтовъ. Дѣти очень хорошо понимаютъ, когда къ нимъ относятся свысока или когда ихъ обманываютъ, и быстро перенимаютъ небрежность, притворство и лганье, замѣчаемыя ими у другихъ. Не слѣдуетъ никогда нарушать истины съ кѣмъ бы то ни было, а тѣмъ болѣе съ дѣтьми; такъ что если мы ведемъ съ ними фальшивую игру, то не только обманываемъ ихъ ожиданія и лишаемъ ихъ возможности узнать что-либо, но и вносимъ порчу въ ихъ невинность, научая ихъ наихудшему изъ пороковъ. Дѣти—это тѣ же путешественники, прибывшіе въ чужую страну, совершенно имъ незнакомую; поэтому мы должны стыдиться вести ихъ по ложной дорогѣ; и хотя ихъ вопросы кажутся иной разъ довольно пустячными, тѣмъ не менѣе на нихъ слѣдуетъ отвѣчать серьезно, потому что какъ бы они ни казались намъ (для которыхъ въ нихъ нѣтъ ничего неизвѣстнаго) нестоющими того, чтобы дѣлать ихъ, они тѣмъ не менѣе далеко не незначительны для того, кто ровно ничего не знаетъ. Дѣти—чужестранцы относительно того, что намъ прекрасно извѣстно, и всѣ вещи, съ которыми они встрѣчаются, сначала имъ точно такъ же неизвѣстны, какъ были когда-то и намъ; и можно назвать счастливыми тѣхъ дѣтей, которыхъ окружаютъ доброжелательные люди, относящіеся снисходительно къ ихъ невѣдѣнію и помогающіе имъ выходить изъ него.
Если бы теперь я или вы очутились въ Японіи, то со всѣмъ нашимъ благоразуміемъ и нашими познаніями, благодаря которымъ мы такъ свысока относимся къ мыслямъ и вопросамъ дѣтей, мы навѣрное стали бы дѣлать тысячу такихъ вопросовъ, которые какому-нибудь глупому и надменному японцу показались бы смѣшными и неумѣстными, между тѣмъ какъ на нашъ взглядъ они вполнѣ естественны, и въ данномъ случаѣ мы были бы весьма рады встрѣтить какого-нибудь любезнаго и снисходительнаго человѣка, который удовлетворилъ бы наше любопытство и помогъ намъ въ нашемъ невѣдѣніи.
Какъ только ребенку попадается на глаза что-нибудь новое, онъ задаетъ обычный вопросъ чужестранца: „что это такое?“ Обыкновенно при этомъ онъ желаетъ только узнать имя той или другой вещи, такъ что сказавъ ему, какъ она называется вы дадите надлежащій отвѣтъ на его вопросъ. Затѣмъ ребенокъ спрашиваетъ обыкновенно: „для чего эта вещь?“ И на это слѣдуетъ дать прямой и опредѣленный отвѣтъ, указать ему употребленіе вещи и объяснить, какимъ образомъ она служитъ для той или другой цѣли, насколько это доступно его пониманію; и по мѣрѣ того, какъ ребенокъ будетъ задавать вамъ новые вопросы относительно той же вещи, отвѣчайте ему, поощряя его вашими объясненіями къ дальнѣйшимъ вопросамъ, и такъ до тѣхъ поръ, пока вы не удовлетворите вполнѣ его любознательности; и я думаю, что и для васъ самихъ такая бесѣда вовсе не будетъ такой пустой и незначительной, какъ это обыкновенно думаютъ. Вопросы, предлагаемые дѣтьми, нерѣдко заключаютъ такія мысли, которыя могутъ дать работу и уму взрослаго человѣка. Я думаю даже, что неожиданные вопросы дѣтей иной разъ гораздо поучительнѣе, чѣмъ разсужденія взрослыхъ, разсуждающихъ, по шаблону заимствованныхъ мыслей и вынесенныхъ изъ воспитанія предразсудковъ.
§ 121. Быть можетъ не мѣшаетъ иной разъ возбуждать любознательность дѣтей, обращая ихъ вниманіе на какія-нибудь новыя и необычныя для нихъ вещи, съ тѣмъ чтобы вызвать въ нихъ желаніе изслѣдовать, и такимъ образомъ дать имъ новый случай узнать то или другое; въ случаѣ же если ихъ любознательность обращается на такія вещи, которыхъ они не должны знать, то гораздо лучше прямо сказать имъ, что этого имъ пока незачѣмъ знать, чѣмъ отдѣлываться ложными или нелѣпыми отвѣтами.
§ 122. Бойкое остроуміе, проявляющееся иногда довольно рано въ нѣкоторыхъ дѣтяхъ, исходитъ обыкновенно изъ такого источника, который рѣдко совмѣщается съ крѣпкимъ организмомъ и зрѣлымъ умомъ. Если бы кто-нибудь пожелалъ сдѣлать ребенка болѣе бойкимъ на языкъ, то, я думаю, можно было бы найти средство для этого; но мнѣ кажется, что всякій разумный отецъ пожелаетъ скорѣе, чтобы его сынъ былъ способнымъ и полезнымъ человѣкомъ, когда станетъ взрослымъ, чѣмъ пріятнымъ и забавнымъ для другихъ въ дѣтскіе годы; по крайней мѣрѣ я думаю, что умныя разсужденія ребенка несравненно пріятнѣе милой и бойкой болтовни. Поэтому поощряйте, насколько возможно его любознательность, отвѣчая на его разспросы и развивая въ немъ способность къ размышленію. Если его разсужденія сносны, поощрите ихъ похвалой, а если онъ разсуждаетъ криво, выведите его на прямую дорогу, не смѣясь надъ его промахами. Вообще, если онъ обнаруживаетъ склонность разсуждать обо всемъ, что ему попадается на глаза, старайтесь, насколько возможно, чтобы эта наклонность не исчезла какъ-нибудь и не испортилась отъ вредныхъ и фальшивыхъ способовъ бесѣды; ибо такъ какъ изъ всѣхъ нашихъ способностей способность разсужденія является несомнѣнно самой высшей и наиболѣе важной, то она заслуживаетъ величайшей заботливости и тщательной обработки, ибо высшее совершенство, какого только можетъ достигнуть человѣкъ въ этой жизни, состоитъ въ правильномъ развитіи и здравомъ примѣненіи нашего разума.
§ 123. Въ противоположность живому и любознательному темпераменту въ дѣтяхъ замѣчается иногда лѣнивое равнодушіе, отсутствіе интереса къ чему бы то ни было и вялость во время занятій. Такое настроеніе я считаю однимъ изъ самыхъ худшихъ качествъ и притомъ такимъ, которое крайне трудно исправить, если оно лежитъ въ самой натурѣ ребенка. Но такъ какъ насчетъ послѣдняго можно иной разъ сдѣлать ошибочное заключеніе, то слѣдуетъ напередъ тщательно провѣрить дѣло. При первомъ же подозрѣніи ребенка въ лѣности, отецъ долженъ тщательно разобрать, индифферентенъ ли ребенокъ ко всему, что ему приходится дѣлать, или онъ лѣнивъ и медлителенъ только по отношенію къ извѣстнымъ занятіямъ, а въ другихъ, наоборотъ, проявляетъ энергію и интересъ; ибо хотя бы иной разъ мы и замѣтили, что онъ относится небрежно къ своимъ урокамъ и проводитъ время въ праздности, тѣмъ не менѣе отсюда еще нельзя заключать, что это происходитъ отъ природной лѣни или небрежности; здѣсь можетъ дѣйствовать молодость его лѣтъ, или отъ ученья его можетъ отвлекать что-либо иное, всецѣло занимающее его мысли, или наконецъ, онъ можетъ не находить удовольствія въ своихъ занятіяхъ по той естественной причинѣ, что видитъ въ нихъ принудительную работу. Чтобы разобраться какъ слѣдуетъ во всемъ этомъ, наблюдайте ребенка въ его внѣучебные часы, во время его игръ и развлеченій, и смотрите, обнаруживаетъ ли онъ при этомъ живость и энергію и ставитъ ли себѣ какія-нибудь задачи, ревностно преслѣдуя ихъ, пока не добьется своей цѣли, или проводитъ это время вяло и съ соннымъ равнодушіемъ. Если эта вялость и лѣность проявляется у него только за уроками, то я думаю, ее легко исправить; но если она является результатомъ его характера, то излеченіе ея потребуетъ уже больше труда и вниманія.
§ 124. Если увлеченіе, съ которымъ ребенокъ отдается своимъ играмъ или вообще чему-нибудь, чѣмъ онъ занимается въ свободное отъ уроковъ время, позволяютъ вамъ заключить, что онъ не склоненъ самъ по себѣ къ праздности, и что только отвращеніе къ книгамъ дѣлаетъ его небрежнымъ и лѣнивымъ въ ученіи, то прежде всего слѣдуетъ указать ему мягко на неразумность такого поведенія, заставляющаго его терять добрую часть его времени, которую онъ могъ бы провести съ удовольствіемъ; только говорите объ этомъ мягко и спокойно, не настаивая рѣзко на своихъ совѣтахъ и излагая свои доводы въ возможно короткихъ выраженіяхъ. Если эти доводы произведутъ свое дѣйствіе, то вы достигнете цѣли наиболѣе желательнымъ путемъ, т. е. путемъ мягкаго и разумнаго убѣжденія. Но если этотъ пріемъ не удается, постарайтесь устыдить его легкими насмѣшками: такъ, напримѣръ, всякій разъ, какъ онъ является къ обѣду, спрашивайте его (если только при этомъ нѣтъ постороннихъ), сколько времени онъ сегодня занимался; и если онъ не исполнилъ своей работы въ то время, въ какое могъ бы окончить ее, выставьте это на видъ и посмѣйтесь надъ нимъ, не присоединяя однако сюда никакой брани; примите только холодное выраженіе и сохраняйте его до тѣхъ поръ, пока онъ не исправится, и пусть его мать, воспитатель и всѣ окружающіе поступятъ такимъ же образомъ. Если и это не произведетъ желаемаго дѣйствія, то скажите ему, что вы избавите его отъ непріятности имѣть около себя воспитателя, заботящагося о его образованіи, что вы не хотите больше тратить денегъ на наемъ воспитателя, съ которымъ онъ ничего не дѣлаетъ, и, такъ какъ ему больше нравится заниматься той или иной игрой, чѣмъ уроками, то пускай на нее онъ и употребляетъ все свое время. Послѣ этого заставьте его заниматься его любимой игрой съ утра и до вечера, до тѣхъ поръ пока онъ совершенно не пресытится ей и не захочетъ во что бы то ни стало замѣнить ее ученьемъ. Превращая такимъ образомъ игру въ обязательную для него работу, слѣдите сами или поручите кому-нибудь слѣдить, чтобы онъ непремѣнно занимался ею и отнюдь не могъ ее бросить. Я говорю „слѣдите сами“, потому что вполнѣ достойно заботъ отца посвятить два или три дня на излеченіе своего сына отъ такого порока, какъ лѣность.
§ 125. Такимъ-то образомъ слѣдуетъ, по моему мнѣнію, поступать, если лѣнь и небрежность вытекаютъ не изъ натуры ребенка, а изъ какого-нибудь пріобрѣтеннаго отвращенія къ ученью, въ чемъ вамъ слѣдуетъ напередъ тщательно убѣдиться. При этомъ, когда вы будете наблюдать, какимъ образомъ проводитъ онъ время, предоставляемое въ его распоряженіе, дѣлайте это такъ, чтобы онъ отнюдь не замѣчалъ этого надзора, такъ какъ это можетъ помѣшать ему слѣдовать своей настоящей наклонности; ибо, будучи занятъ своими планами, но не рѣшаясь осуществить ихъ изъ боязни передъ вами, онъ начнетъ дѣлать кое-какъ что-нибудь другое, къ чему не чувствуетъ ни малѣйшей склонности, и такимъ образомъ покажется лѣнивымъ и небрежнымъ, хотя въ сущности вся его небрежность происходитъ только оттого, что его голова занята другой вещью, которой онъ не рѣшается заняться изъ страха, что вы узнаете объ этомъ. Въ такомъ случаѣ нужно производить наблюденіе такъ, чтобы ребенокъ ни мало не подозрѣвалъ, что его времяпрепровожденіе станетъ вамъ извѣстнымъ. Пусть кто-нибудь, на кого вы можете положиться, наблюдаетъ, какимъ образомъ ребенокъ проводитъ свое время въ ваше отсутствіе и бездѣятеленъ ли онъ въ то время, когда ничто не препятствуетъ ему отдаться его личнымъ наклонностямъ. Изъ того, какъ онъ проводитъ свои свободные часы, вамъ не трудно будетъ увидать, что принуждаетъ его къ лѣни во время занятій: природная ли вялость или отвращеніе къ книгамъ.
§ 126. Если же эта лѣность происходитъ отъ какого-либо недостатка въ самой его организаціи, такъ что онъ вялъ и лѣнивъ отъ природы, то съ этимъ неблагопріятнымъ обстоятельствомъ разумѣется не такъ легко справиться, ибо такое настроеніе, сопровождаемое общимъ равнодушіемъ ко всему, лишено двухъ главныхъ пружинъ человѣческихъ дѣйствій—намѣренія и желанія. Является вопросъ: какимъ способомъ развить эти послѣднія тамъ, гдѣ природа создала совершенно противоположный темпераментъ? Разъ вы убѣдились, что имѣете дѣло съ такимъ именно случаемъ, постарайтесь отыскать что-нибудь такое, что хотя бы мало-мальски привлекало къ себѣ ребенка; и если вамъ удастся открыть въ немъ такой интересъ къ чему-нибудь, усиливайте его насколько возможно и пользуйтесь имъ какъ средствомъ возбуждать въ немъ дѣятельность и энергію. Привлекаютъ ли его къ себѣ похвалы, игрушки, красивыя платья и т. п. или, съ другой стороны внушаютъ ему страхъ боль или ваше нерасположеніе и т. п.,—пользуйтесь всѣмъ, что только можетъ подѣйствовать на него (за исключеніемъ, разумѣется, лѣни, которая никогда не можетъ возбудить дѣятельности), чтобы вызвать въ немъ живость, подвижность и энергію; при такомъ безучастномъ темпераментѣ вамъ нечего бояться какъ въ другихъ случаяхъ, что поощреніе того или другого желанія сдѣлаетъ его чрезмѣрнымъ, ибо какъ разъ желанія и не хватаетъ въ данномъ случаѣ, а между тѣмъ именно его вы должны вызвать и развить: тамъ, гдѣ нѣтъ желанія, не можетъ быть и дѣятельности.
§ 127. Если и этого недостаточно, чтобы вызвать въ ребенкѣ энергію и дѣятельность, то займите его какой-нибудь физической работой, чтобы пріучить его къ труду. Правда, наилучшимъ средствомъ развить въ немъ дѣятельность было бы занять его какой-нибудь умственной работой; но такъ какъ прилежаніе въ данномъ случаѣ ускользаетъ отъ прямого наблюденія, такъ что нельзя сказать, дѣйствительно ли его умъ занятъ этой работой или нѣтъ, то лучше придумать для него какую-нибудь физическую работу, которой онъ и долженъ заниматься. Если эта работа нѣсколько груба и даже, можетъ быть, вызываетъ стыдъ, то это пожалуй еще лучше: такимъ образомъ она скоро оттолкнетъ его отъ себя, и онъ возвратится къ своимъ книгамъ. Но при этомъ продолжайте давать ему и прежнюю работу и требуйте занятій ею извѣстное время ежедневно, такъ чтобы ему не представлялось никакой возможности оставаться празднымъ; а затѣмъ, разъ вы возбудили такимъ путемъ его прилежаніе къ книгамъ, и разъ онъ исполняетъ свои уроки въ положенный срокъ, вы можете освободить его, въ видѣ награды, отъ части этой другой работы и уменьшать постепенно ея количество, по мѣрѣ того какъ будетъ увеличиваться его прилежаніе въ учебныхъ занятіяхъ, и наконецъ совершенно освободить отъ нея, когда лѣнь за книгой вполнѣ исчезнетъ.
§ 128. Я уже замѣтилъ выше, что разнообразіе и свобода всего больше нравятся дѣтямъ, и что благодаря имъ они находятъ такое удовольствіе въ своихъ обычныхъ играхъ. Поэтому не слѣдуетъ дѣлать принудительной работы изъ ихъ уроковъ и вообще изъ всего того, чему мы желаемъ ихъ научить. Между тѣмъ родители, воспитатели и наставники обыкновенно забываютъ объ этомъ. Нетерпѣніе, съ которымъ они желаютъ видѣть дѣтей за занятіями, мѣшаетъ имъ незамѣтно привлечь дѣтей къ ученію, а дѣти съ своей стороны, благодаря неоднократно повторяемымъ настояніямъ, очень скоро научаются дѣлать разницу между тѣмъ, чего отъ нихъ требуютъ, и тѣмъ, что предоставляется ихъ собственному выбору. Разъ такой ошибочный пріемъ поселилъ въ ребенкѣ отвращеніе къ книгамъ, то эту болѣзнь надо лечить уже съ другого конца; и такъ какъ уже поздно заставить ребенка видѣть въ занятіяхъ своего рода развлеченіе, то надо воспользоваться обратнымъ методомъ, а именно узнать, какая игра нравится ему всего больше, и заставлять его играть въ нее по нѣскольку часовъ ежедневно, не въ видѣ наказанія за его влеченіе къ ней, а такъ, какъ если бы это была обязательная для него работа; такой пріемъ, если я не ошибаюсь, произведетъ то, что въ нѣсколько дней его любимая забава сдѣлается для него настолько несносною, что онъ предпочтетъ ей книгу или что-либо другое, особенно если этимъ онъ освободится отъ предписанной ему работы—игры, и вы позволите ему употреблять часть времени, назначеннаго на эту работу—игру, на чтеніе книгъ или какое-нибудь другое дѣйствительно полезное для него занятіе. По крайней мѣрѣ на мой взглядъ такой пріемъ гораздо дѣйствительнѣе, чѣмъ всевозможныя наказанія и запрещенія, которыя обыкновенно только усиливаютъ влеченіе къ запрещенной вещи, ибо разъ вы насытили ихъ желанія (что вы можете дѣлать не рискуя во всемъ, кромѣ ѣды и питья) до того, что они чувствуютъ пресыщеніе, то тѣмъ самымъ вы поселили въ нихъ достаточное отвращеніе къ той или другой вещи, и вамъ нечего бояться, что впослѣдствіи они станутъ желать ея.
§ 129. Я полагаю, извѣстно, что дѣти не любятъ оставаться въ праздности. Поэтому вы должны стараться занимать ихъ такими вещами, которыя могутъ принести имъ какую-нибудь пользу; а для этого изъ всего, къ чему вы желаете привлечь ихъ, вы должны дѣлать для нихъ никакъ не предметъ обязательной работы, а предметъ развлеченія. Чтобы достигнуть этого, и притомъ такъ, чтобы они не замѣтили вашего умысла, внушите имъ отвращеніе ко всему тому, чего по вашему они не должны дѣлать, заставляя ихъ нарочно дѣлать это подъ тѣмъ или инымъ предлогомъ до тѣхъ поръ, пока они не почувствуютъ пресыщенія. Напр. если ребенокъ черезчуръ увлекается игрою въ кубарь, заставьте его играть въ эту игру по нѣскольку часовъ ежедневно и вы увидите, что очень скоро эта забава надоѣстъ ему, и онъ почувствуетъ желаніе избавиться отъ нея. Разъ она станетъ для него обязательной работой, онъ самъ съ наслажденіемъ обратится къ тѣмъ занятіямъ, которыя вы считаете желательными для него, особенно если они будутъ предлагаться ему въ видѣ награды за то, что онъ исполнилъ свой обязательный урокъ—игру. И если вы прикажете ему погонять каждый день кубарь до тѣхъ поръ, пока онъ не устанетъ отъ этого занятія, то я думаю, онъ съ жадностью бросится послѣ того на книги и станетъ просить ихъ у васъ, если вы обѣщали ему ихъ какъ награду за то, что онъ усердно погонялъ свой кубарь въ теченіе всего предписаннаго времени. Дѣти желаютъ только быть занятыми и не дѣлаютъ большого различія между тѣмъ или другимъ занятіемъ, лишь бы только оно подходило къ ихъ возрасту; и если они предпочитаютъ одно другому, то только со словъ другихъ, такъ что то, что окружающіе предложатъ имъ подъ видомъ награды, представится имъ дѣйствительно таковой. При такомъ условіи отъ воспитателя зависитъ заставить ихъ прыгать на одной ногѣ въ видѣ награды за танцы, или танцовать—въ видѣ награды за прыганье, сдѣлать для нихъ пріятнѣе игру въ мячъ или чтеніе, игру въ жмурки или изученіе глобуса; все, чего дѣти желаютъ—это быть занятыми, лишь бы только то или другое занятіе представлялось имъ предоставленнымъ ихъ свободному выбору и принималось ими, какъ знакъ расположенія со стороны родителей или другихъ лицъ, къ которымъ они чувствуютъ уваженіе и расположеніемъ которыхъ дорожатъ. И я думаю, что дѣти, воспитанныя такимъ образомъ и огражденныя отъ дурныхъ примѣровъ, будутъ учиться читать, писать и вообще всему тому, чему вы желали бы ихъ научить, съ такимъ же жаромъ и удовольствіемъ, съ какимъ они обыкновенно предаются своимъ играмъ; стоитъ только повести такимъ образомъ старшаго ребенка, дѣло войдетъ въ колею; и дѣтей такъ же трудно будетъ оторвать отъ ученья, какъ при обычномъ способѣ воспитанія—отъ игръ.
§ 130. Что касается до игрушекъ, то онѣ, конечно, должны быть у дѣтей, и притомъ разнаго рода, но только онѣ должны храниться у воспитателя или вообще у кого-нибудь, такъ чтобы ребенокъ игралъ не болѣе, чѣмъ одной игрушкой за разъ, и не получалъ второй, прежде чѣмъ не возвратитъ первой: это пріучитъ дѣтей не портить и не терять принадлежащихъ имъ вещей, ибо изобиліе и разнообразіе вещей, находящихся въ ихъ распоряженіи, дѣлаетъ ихъ избалованными и безпечными и пріучаетъ ихъ уже съ дѣтства къ мотовству и расточительности. Повидимому это пустяки, не стоющіе заботъ воспитателя; однако, нельзя пренебрегать ничѣмъ, что такъ или иначе дѣйствуетъ на душевный складъ ребенка; и все, что только можетъ породить въ немъ тѣ или другія привычки и склонности, достойно заботъ и попеченій воспитателя и далеко не ничтожно по своимъ послѣдствіямъ.
Относительно игрушекъ замѣчу еще нѣчто достойное вниманія родителей, а именно: хотя мы и согласились, что игрушки должны быть разнообразны, тѣмъ не менѣе, по моему мнѣнію, ихъ вовсе не слѣдуетъ покупать. Отсутствіе покупныхъ игрушекъ избавитъ дѣтей отъ обремененія излишествомъ, которое только пріучаетъ ихъ къ погонѣ за перемѣной и избыткомъ и къ желанію имѣть все больше и больше, не зная, чего именно хочется, и не удовлетворяясь никогда тѣмъ, что есть. Игрушки, подносимыя дѣтямъ изъ желанія сдѣлать любезность ихъ родителямъ, необыкновенно портятъ дѣтей, дѣлая ихъ гордыми, тщеславными и алчными можно сказать еще прежде, чѣмъ они научатся говорить. Я зналъ одного ребенка, который до того разбрасывался въ массѣ и разнообразіи своихъ игрушекъ, что ежедневно доводилъ свою няньку до утомленія, пересматривая ихъ, и до того привыкъ къ этому изобилію, что, сколько бы у него ихъ ни было, ему все казалось мало, и онъ то и дѣло спрашивалъ: „А еще что, а еще что, а еще что мнѣ подарятъ?“ Не правда ли, хорошее средство пріучить къ умѣренности и довольству своимъ положеніемъ! Но, скажутъ мнѣ, откуда же возьмутся у дѣтей игрушки, если ихъ не покупать? На это я отвѣчу: пусть они сами дѣлаютъ ихъ или по крайней мѣрѣ попробуютъ приложить къ нимъ свой трудъ. До тѣхъ поръ у нихъ не должно быть никакихъ игрушекъ, да до тѣхъ поръ они и не будутъ имѣть надобности въ какихъ-либо хитро выдѣланныхъ игрушкахъ. Маленькій камешекъ, кусочекъ бумажки, связка ключей, и тому подобныя вещи, которыми ребенокъ не можетъ поранить себя, послужатъ для него такимъ же развлеченіемъ, какъ и разныя дорогія штучки, покупаемыя въ магазинахъ и обыкновенно тотчасъ же изламываемыя и разбиваемыя. Отсутствіе этихъ послѣднихъ никогда не будетъ лишеніемъ для ребенка, если только вы не пріучили его къ нимъ. Пока дѣти малы, ихъ забавляетъ все, что только попадетъ къ нимъ въ руки; когда же они сдѣлаются старше, они сами сумѣютъ смастерить себѣ игрушки, если только неразумныя траты другихъ не избалуютъ ихъ въ этомъ отношеніи. Правда, когда ребенокъ начнетъ мастерить себѣ игрушку своего собственнаго изобрѣтенія, вы должны помочь ему; но отнюдь не доставляйте ему готовыхъ вещей, если онъ складываетъ руки и ожидаетъ, ничего не дѣлая, что получитъ вещь изъ чужихъ рукъ, не заставляя работать свои собственныя. А если вы поможете ему тамъ, гдѣ онъ затрудняется, то за это онъ будетъ гораздо признательнѣе вамъ, чѣмъ за самую дорогую игрушку. Впрочемъ такія игрушки, издѣліе которыхъ превышаетъ силы дѣтей и которыя служатъ больше для физическихъ упражненій, какъ напр. кубари, волчки, мячи и т. п., слѣдуетъ прямо давать имъ, но, какъ я уже сказалъ, эти игрушки должны служить не столько для игры, сколько для упражненія; кромѣ того и ихъ слѣдуетъ давать въ возможно простомъ видѣ, напр. если вы даете ребенку кубарь, то пусть онъ самъ изготовитъ себѣ кнутикъ и рукоятку къ нему; если же онъ будетъ сидѣть съ разинутымъ ртомъ, ожидая, что все это само собой свалится къ нему въ руки, то пусть такъ и остается въ ожиданіи; такимъ образомъ дѣти пріучатся обходиться собственными силами въ своихъ потребностяхъ и научатся умѣренности въ желаніяхъ, изобрѣтательности, находчивости, бережливости, словомъ качествамъ, которыя будутъ весьма полезны для нихъ впослѣдствіи, и которымъ никогда не рано поучиться. Всѣ игры и развлеченія дѣтей должны быть таковы, чтобы благодаря имъ образовывались хорошія и полезныя привычки, потому что въ противномъ случаѣ они породятъ дурныя. Ибо все, что бы дѣти ни дѣлали въ этомъ нѣжномъ возрастѣ, оставляетъ въ нихъ впечатлѣнія, ведущія къ дурному или хорошему; и нельзя пренебрегать ничѣмъ, что можетъ оказать то или другое дѣйствіе въ этомъ смыслѣ.
§ 131. Такъ какъ ложь является настолько удобнымъ и всегда готовымъ къ услугамъ покровомъ всевозможныхъ проступковъ и настолько распространена между людьми, что дѣти не могутъ не замѣтить ея употребленія при всевозможныхъ случаяхъ, то ихъ крайне трудно уберечь отъ этого порока. Съ другой стороны, ложь на столько пагубна и является источникомъ столькихъ золъ, рождаемыхъ и прикрываемыхъ ею, что дѣтямъ слѣдуетъ во что бы то ни стало внушить крайнее отвращеніе къ ней. Для этого при всякомъ удобномъ случаѣ слѣдуетъ говорить имъ о ней съ величайшимъ негодованіемъ, какъ о вещи, настолько недостойной джентльмэна, что нѣтъ ни одного человѣка въ мірѣ, мало-мальски пользующагося уваженіемъ, который потерпѣлъ бы обвиненіе во лжи,—какъ о величайшей гнусности, низводящей человѣка на послѣднюю ступень низости и ставящей его на одну доску съ презрѣннѣйшимъ отребьемъ человѣчества, такъ что она не можетъ быть терпима ни въ комъ, желающемъ имѣть общеніе съ порядочными людьми, или пользоваться уваженіемъ и доброю славою въ свѣтѣ. Въ первый разъ, какъ вы изобличили ребенка во лжи, не браните и не порицайте его за нее, какъ за обыкновенный проступокъ, а сдѣлайте видъ, что вы поражены ею, какъ неслыханной и чудовищной вещью; если это не поможетъ и не воздержитъ его отъ повторенія, сдѣлайте ему строгій выговоръ, сопровождаемый холоднымъ и презрительнымъ отношеніемъ со стороны отца, матери и всѣхъ окружающихъ, узнавшихъ о его поступкѣ. Если и это не исправитъ его отъ дурной наклонности, то слѣдуетъ прибѣгнуть хотя бы и къ побоямъ; ибо послѣ того какъ были испробованы вышеупомянутыя средства, предумышленная ложь должна разсматриваться прямо какъ упрямство, котораго никогда нельзя оставлять безнаказаннымъ.
§ 132. Дѣти, опасаясь, что ихъ проступки будутъ открыты во всей наготѣ, склонны, подобно всѣмъ сынамъ Адамовымъ, прикрывать ихъ разными оправданіями и извиненіями. Такъ какъ эта наклонность приближается ко лжи и незамѣтно ведетъ къ ней, то ея нельзя оставлять безъ вниманія, исправляя ее впрочемъ не столько суровыми мѣрами, сколько пристыживаніемъ. Такъ, если при вашихъ разспросахъ ребенокъ начинаетъ съ оправданія, посовѣтуйте ему мягко сказать правду, и, если онъ будетъ упорно прикрывать ее ложью, накажите его; если же онъ сразу признается во всемъ, похвалите его за откровенность и простите ему его проступокъ, каковъ бы онъ ни былъ, но при этомъ простите совершенно, такъ чтобы впредь никогда и не упоминать о немъ; ибо если вы хотите, чтобы онъ любилъ искренность и сдѣлалъ ее привычной для себя, то вы должны дѣйствовать не только такъ, чтобы она не причиняла ему никакихъ непріятностей, но и прямо поощрять ее на ряду съ полной безнаказанностью какими-нибудь знаками одобренія. Если же оправданія таковы, что вы не можете вывести наружу ихъ ложь, примите ихъ за правду, отнюдь не выказывая вашего подозрѣнія: въ высшей степени важно, чтобы онъ дорожилъ своей репутаціей передъ вами какъ можно больше, ибо разъ онъ замѣтитъ, что вы потеряли хорошее мнѣніе о немъ, вы тѣмъ самымъ лишитесь одного изъ самыхъ вѣрныхъ средствъ вліять на него. Поэтому не давайте ему повода думать, что считаете его за лжеца, если при этомъ можно избѣжать укорененія въ немъ этого порока; такъ что если у него и проскользнетъ иной разъ маленькая ложь, то на нее можно смотрѣть сквозь пальцы. Впрочемъ, если вы ужъ разъ наказали его за ложь, то вы уже не должны прощать ее больше, когда бы она ни обнаружилась, но всякій разъ вмѣнять ее въ вину; и такъ какъ это порокъ, который былъ уже разъ запрещенъ ему, и котораго онъ легко можетъ избѣжать, если не будетъ стремиться къ нему предумышленно, то повтореніе его является уже упорствомъ, заслуживающимъ подобающаго наказанія.
§ 133. Вотъ то, что я хотѣлъ сказать относительно общаго метода воспитанія молодого джентльмэна. Полагая, что рекомендуемый мной методъ не окажется безплоднымъ въ общемъ ходѣ воспитанія, я, конечно, далекъ отъ мысли, чтобы онъ предусматривалъ всѣ частности, могущія возникнуть вслѣдствіе различія возрастовъ и темпераментовъ. Познакомившись съ этими общими началами, перейдемъ теперь къ болѣе подробному разсмотрѣнію отдѣльныхъ сторонъ воспитанія.
§ 134. Я думаю, что все, чего можетъ пожелать своему сыну каждый джентльмэнъ, заботящійся о его воспитаніи, заключается (помимо оставляемаго въ наслѣдство имущества) въ слѣдующихъ четырехъ вещахъ: добродѣтели, мудрости, благовоспитанности и знаніи. Я не буду разбирать, не означаютъ ли нѣкоторыя изъ этихъ именъ одну и ту же вещь, или не включаетъ ли одно изъ нихъ другое: для моихъ цѣлей совершенно достаточно взять эти слова въ ихъ общеупотребительномъ смыслѣ, который, какъ я полагаю, достаточно ясенъ, чтобы сдѣлать понятной мою мысль.
§ 135. Я выставляю на первый планъ добродѣтель какъ свойство, наиболѣе важное для человѣка вообще и для джентльмэна въ частности, какъ свойство, которое безусловно необходимо, чтобы снискать ему уваженіе и любовь другихъ и дать ему цѣну и значеніе въ собственныхъ глазахъ, и безъ котораго онъ не можетъ быть счастливъ, какъ я думаю, ни въ этомъ, ни въ иномъ мірѣ.
§ 136. Какъ первое основаніе добродѣтели ребенку слѣдуетъ внушить какъ можно раньше истинное представленіе о Богѣ, какъ высшемъ и самодовлѣющемъ Существѣ, Создателѣ и Виновникѣ всего существующаго, отъ Котораго мы получаемъ все наше достояніе и Который любитъ насъ и даетъ намъ все, и соотвѣтственно этому развить въ немъ любовь и почтеніе къ этому Высшему Существу. На первыхъ порахъ этимъ и слѣдуетъ ограничиться, не пускаясь въ дальнѣйшія подробности, чтобы, начавъ говорить ребенку слишкомъ рано о духахъ и стараясь несвоевременно сдѣлать для него понятной непостижимую природу безконечнаго Существа, не поселить въ его умѣ ложныхъ и превратныхъ идей. Совершенно достаточно сказать ему, что Богъ создалъ все и всѣмъ управляетъ, все видитъ и слышитъ и надѣляетъ всякими благами тѣхъ, кто Его любитъ и повинуется Его волѣ. Разъ у вашего ребенка сложится такое представленіе о Богѣ, вы увидите, что скоро у него явятся новыя мысли насчетъ Верховнаго Существа, и если вы замѣтите, что онѣ не со всѣмъ правильны, слѣдуетъ тотчасъ же исправить ихъ. Да и вообще, мнѣ кажется, было бы гораздо лучше, если бы люди довольствовались такимъ понятіемъ о Божествѣ, не любопытствуя далѣе насчетъ Существа, которое всѣ должны признать непостижимымъ, ибо весьма многіе, не обладая ни достаточной силой, ни достаточной ясностью мысли, чтобы умѣть различить, что доступно ихъ познанію и что нѣтъ, впадаютъ въ суевѣріе или безбожіе, дѣлая Бога подобнымъ имъ самимъ, или (не будучи въ состояніи мыслить Его иначе) совершенно отрицая Его. И я думаю, что, если поддерживать въ дѣтяхъ почитаніе Бога, какъ ихъ Творца, Хранителя и Благодѣтеля, заставляя ихъ читать утромъ и вечеромъ какую-нибудь краткую и ясную молитву, доступную ихъ возрасту и пониманію, то это гораздо вѣрнѣе поселитъ въ нихъ истинныя понятія о религіи и добродѣтели, чѣмъ запутыванье ихъ ума суемудрыми изслѣдованіями непостижимой природы Верховнаго Существа.
§ 137. Насаждая такимъ образомъ въ душѣ ребенка постепенное и сообразное съ его пониманіемъ представленіе о Богѣ и научая его молиться Ему и прославлять Его, какъ Создателя всякаго бытія и блага, которымъ можетъ наслаждаться человѣкъ, избѣгайте при этомъ говорить ему о другихъ духахъ до тѣхъ поръ, пока не представится къ тому случай (о которомъ мы будемъ говорить ниже), или пока онъ не встрѣтится съ ними при чтеніи священной исторіи.
§ 138. Но даже и тогда, и вообще пока ребенокъ малъ, предохраняйте его впечатлительную душу отъ всякихъ мыслей и представленій о духахъ, привидѣніяхъ и тому подобныхъ страхахъ. И здѣсь опасность грозитъ со стороны неразумія прислуги, обычный пріемъ которой—пугать дѣтей и держать ихъ въ послушаніи разсказами о букахъ, упыряхъ и т. п. страшныхъ и злыхъ существахъ, которыхъ дѣти должны бояться, когда остаются одни и особенно въ темнотѣ. Этого никоимъ образомъ не слѣдуетъ допускать, ибо хотя такими глупыми пріемами прислуга и можетъ воздержать ребенка отъ кое-какихъ проступковъ, тѣмъ не менѣе такое лѣкарство хуже самой болѣзни, такъ какъ наполняетъ воображеніе ребенка страшными образами, которые, разъ вошедши въ его нѣжную душу и съ силой запечатлѣвшись въ ней благодаря сопровождающему ихъ страху, настолько укореняются въ ней, что крайне трудно, чтобы не сказать невозможно, вырвать ихъ; при этомъ они сопровождаются иногда страшными видѣніями, такъ что дѣти трусятъ оставаться одни и потомъ во всю жизнь боятся своей тѣни и темноты. Я знавалъ взрослыхъ людей, которые, будучи напуганы въ дѣтствѣ подобными ужасными представленіями, признавались мнѣ, что, хотя ихъ разсудокъ говоритъ имъ о ложности этихъ представленій, и они вполнѣ сознаютъ, что нѣтъ никакого основанія бояться невидимыхъ существъ, какъ въ темнотѣ, такъ и при свѣтѣ, тѣмъ не менѣе, при всякомъ удобномъ случаѣ, эти идеи снова всплываютъ въ ихъ предрасположенномъ къ тому воображеніи, и они только съ трудомъ могутъ отдѣлаться отъ нихъ. По этому поводу мнѣ вспоминается одна замѣчательная и вполнѣ правдивая исторія, которая показываетъ, какъ сильно и прочно укореняется страхъ, внушенный въ ранніе годы.—Въ одномъ изъ городовъ западной Англіи жилъ одинъ сумасшедшій: мальчишки при всякой встрѣчѣ съ нимъ имѣли обыкновеніе дразнить его. Однажды этотъ сумасшедшій, увидавъ одного изъ своихъ преслѣдователей, вбѣжалъ въ лавку оружейника, вблизи которой находился въ это время и, схвативъ обнаженную саблю, бросился за мальчикомъ; мальчикъ, увидя его съ оружіемъ въ рукахъ, кинулся со всѣхъ ногъ и къ счастію успѣлъ добѣжать до дому, прежде чѣмъ сумасшедшій могъ его настигнуть. Дверь была заперта только на щеколду; мальчикъ уже схватился за нее и обернулся, чтобъ взглянуть, далеко ли его преслѣдователь, и видитъ, что тотъ въ двухъ шагахъ, подъ навѣсомъ крыльца, съ поднятой саблей, готовый ударить, такъ что онъ едва успѣлъ вбѣжать въ домъ и захлопнуть дверь. Хотя такимъ образомъ его тѣло и не потерпѣло вреда, тѣмъ не менѣе его душа была жестоко потрясена этимъ приключеніемъ: страхъ передъ грозившей опасностью произвелъ на него такое сильное впечатлѣніе, что сохранился на много лѣтъ и, быть можетъ, на всю жизнь; разсказывая эту исторію уже взрослымъ человѣкомъ, онъ говорилъ, что послѣ того не разу не могъ пройти мимо этой двери безъ того, чтобы не оглянуться назадъ, какимъ бы дѣломъ ни былъ занятъ въ эту минуту и какъ бы далеко ни были его мысли отъ того сумасшедшаго.
Если не внушать дѣтямъ нелѣпой мысли, будто въ ночной порѣ есть что-то страшное и опасное, то они такъ же мало боялись бы ночной темноты, какъ и дневного свѣта, и находили бы въ каждомъ изъ этихъ временъ свою прелесть: въ первомъ—для сна, а во второмъ—для игръ и забавъ.
Но если глупость кого-нибудь изъ приставленныхъ къ нимъ лицъ заставила ихъ думать, будто быть въ потьмахъ есть что-то особенное, то слѣдуетъ какъ можно раньше истребить изъ ихъ головы эту мысль, внушая имъ, что Богъ создавшій все для ихъ блага, создалъ темноту ночи, чтобъ они могли спокойнѣе спать, и что въ темнотѣ нѣтъ ничего такого, что могло бы повредить имъ, такъ какъ они постоянно находятся подъ Его покровительствомъ.
Дальнѣйшее познаніе о Богѣ и добрыхъ духахъ слѣдуетъ отложить до времени, о которомъ я буду говорить ниже; что же касается до злыхъ духовъ, то гораздо лучше вовсе не допускать въ ребенкѣ фальшивыхъ представленій о подобныхъ существахъ, по крайней мѣрѣ, пока онъ не созрѣетъ для этого рода познанія.
§ 139. Какъ скоро вы, заложивши въ ребенкѣ первыя основанія добродѣтели, внушили ему истинное понятіе о Богѣ, какъ оно мудро изложено въ исповѣданіи вѣры и насколько оно соотвѣтствуетъ его возрасту, и научили его молиться Высшему Существу, вы должны затѣмъ развить въ немъ правдивость и доброту. Пусть онъ знаетъ, что вы скорѣе простите ему двадцать проступковъ, чѣмъ одну ложь съ цѣлью прикрыть свою вину оправданіемъ; и развивая въ немъ доброту и любовь къ другимъ, вы тѣмъ самымъ разовьете въ немъ качества, необходимыя для того, чтобы быть честнымъ человѣкомъ, ибо всѣ несправедливости происходятъ отъ того, что мы слишкомъ много любимъ себя и слишкомъ мало другихъ.
Вотъ все, что я имѣю сказать объ этомъ предметѣ, и чего, повидимому, достаточно, чтобы посѣять въ сердцѣ ребенка первыя сѣмена добродѣтели. По мѣрѣ же того, какъ онъ будетъ дѣлаться старше, слѣдуетъ наблюдать, куда склоняются его природныя влеченія, и если окажется, что они удаляютъ его въ ту или другую сторону отъ пути добродѣтели, принять надлежащія мѣры противъ этого; ибо среди сыновъ Адамовыхъ очень немногіе имѣютъ счастіе рождаться на свѣтъ безъ какого-нибудь порока, и дѣло воспитанія уничтожить этотъ порокъ или найти ему надлежащій противовѣсъ. Впрочемъ, я не могу входить въ дальнѣйшія подробности относительно этого, не покидая границъ настоящаго сочиненія; въ мой планъ не входитъ разсмотрѣніе всѣхъ добродѣтелей и пороковъ, равно какъ и указаніе средствъ для пріобрѣтенія той или другой добродѣтели или излеченія того или другого порока, хотя я и упомянулъ о нѣкоторыхъ наиболѣе распространенныхъ недостаткахъ дѣтей и средствахъ ихъ исправленія.
§ 140. Мудрость (которую я понимаю въ обычномъ смыслѣ слова, а именно какъ искусство вести умѣло и предусмотрительно свои дѣла на этомъ свѣтѣ) есть результатъ хорошихъ природныхъ задатковъ, вниманія и опыта и слѣдовательно не можетъ быть доступна дѣтямъ. Поэтому главное, что можно сдѣлать въ этомъ отношеніи, это—предупредить въ нихъ развитіе хитрости, которая, будучи такъ сказать обезьяной мудрости, въ то же время очень далека отъ нея, подобно тому, какъ обезьяна, лишенная при всемъ своемъ сходствѣ съ человѣкомъ того, что дѣйствительно могло бы уподобить ее ему, становится отъ того еще болѣе безобразной. Хитрость есть не что иное, какъ отсутствіе ума, и, такъ какъ она не въ состояніи достигать своихъ цѣлей прямыми путями, то старается достигнуть ихъ окольными и обманомъ; плохо только то, что она помогаетъ всего одинъ разъ, а потомъ только тормазитъ дѣло. Нѣтъ покрывала настолько толстаго или тонкаго, чтобы оно могло прикрыть само себя. Точно также нѣтъ человѣка настолько хитраго, чтобы онъ могъ совершенно скрыть свои намѣренія; а разъ его хитрость открыта, всѣ тотчасъ же начинаютъ сторониться его и не довѣрять ему и соединяютъ свои силы, чтобы загородить ему дорогу; наоборотъ человѣкъ открытый и прямой встрѣчаетъ всеобщее расположеніе и можетъ идти прямой дорогой къ своей цѣли. Наилучшее средство подготовить молодого человѣка къ пріобрѣтенію мудрости, это—пріучить его къ составленію истинныхъ понятій о вещахъ, вызвать въ его умѣ возвышенныя и благородныя мысли и внушить ему отвращеніе ко лжи и ея постоянной спутницѣ хитрости. Что же касается остального, чему могутъ научить только время, опытъ, размышленіе, общеніе съ людьми и наблюденіе ихъ характеровъ и намѣреній, то всего этого, разумѣется, нельзя требовать отъ ребенка съ его невѣдѣніемъ и безпечностью, равно какъ и отъ юноши съ его пылкостью и необдуманностью. Все, что можно сдѣлать въ эти годы, это, какъ я уже говорилъ, пріучить дѣтей говорить правду, подчиняться разсудку и относиться, насколько возможно, сознательно къ своимъ поступкамъ.
§ 141. Дальнѣйшее качество необходимое для джентльмэна—благовоспитанность. Отсутствіе благовоспитанности ведетъ за собой или неуклюжую конфузливость, или неприличную небрежность въ обращеніи съ другими, недостатки, которыхъ можно избѣжать, слѣдуя правилу: не быть слишкомъ низкаго мнѣнія ни о самомъ себѣ, ни о другихъ.
§ 142. Первую часть этого правила слѣдуетъ понимать не въ смыслѣ отсутствія скромности, а въ смыслѣ спокойной и разумной увѣренности въ себѣ. Хотя мы не должны настолько высоко думать о себѣ, чтобы превышать свою собственную цѣну или претендовать на превосходство надъ другими благодаря какому-нибудь преимуществу, которымъ мы, по нашему мнѣнію, обладаемъ, а должны скромно принимать отдаваемую намъ честь, когда она заслужена нами,—тѣмъ не менѣе мы должны имѣть настолько цѣны въ своихъ собственныхъ глазахъ, чтобы исполнять то, что мы обязаны дѣлать или чего отъ насъ ожидаютъ, безъ смущенія и растерянности передъ кѣмъ бы то ни было, отдавая каждому должное ему уваженіе. Нѣкоторые люди, и въ особенности дѣти, очутившись въ присутствіи иностранца или человѣка, занимающаго высшее положеніе, испытываютъ обыкновенно стыдливое смущеніе человѣка, никогда не бывавшаго въ обществѣ; ихъ мысли, слова, взгляды какъ то спутываются, и они настолько теряются отъ смущенія, что не въ состояніи ничего сдѣлать или по крайней мѣрѣ сдѣлать съ той свободой и изяществомъ, которыя нравятся и дѣлаютъ человѣка пріятнымъ. Единственное средство избавиться отъ этого недостатка, какъ и отъ всякаго другого—развить въ себѣ путемъ упражненія противоположную привычку. Но такъ какъ нельзя, разумѣется, привыкнуть къ обществу иностранцевъ и выдающихся людей, не бывая въ немъ, то исправить упомянутый выше недостатокъ можно только посѣщая разнообразное общество и встрѣчаясь съ людьми, стоящими выше насъ.
§ 143. Въ то время какъ недостатокъ, о которомъ мы только что говорили, состоитъ въ черезчуръ большой заботливости о томъ, какъ держать себя съ другими, другой недостатокъ воспитанія заключается, наоборотъ, въ томъ, что мы черезчуръ мало стараемся нравиться и оказывать почтеніе тѣмъ, съ кѣмъ имѣемъ дѣло. Для того, чтобы избѣжать послѣдняго недостатка, необходимо во 1) желаніе никого не оскорблять и во 2) умѣнье найти пріятный и привлекательный способъ обнаруживать это желаніе. Первое даетъ репутацію обходительнаго, а второе свѣтски-воспитаннаго человѣка. Свѣтская воспитанность заключается въ томъ изяществѣ и граціи, которая сопровождаетъ наши взгляды, слова, жесты, вообще манеру держать себя и дѣлаетъ насъ пріятными въ обществѣ.
Это—своего рода языкъ, на которомъ мы хотимъ выразить наши чувства, и который, завися, какъ и всякій другой языкъ, отъ обычаевъ и нравовъ страны, долженъ изучаться на практикѣ, путемъ наблюденія и общенія съ тѣми, которые признаны въ свѣтѣ вполнѣ благовоспитанными людьми. Что же касается до обходительности, то она состоитъ въ томъ расположеніи души, которое заставляетъ насъ не выказывать ни малѣйшаго невниманія или небрежности къ кому бы то ни было, но отдавать каждому должное уваженіе, какъ того требуютъ обычай страны, званіе и положеніе. Говоря коротко, обходительность—это такое настроеніе, которое побуждаетъ насъ вести себя такъ, чтобы наше общество не было никому въ тягость.
Теперь я укажу на четыре качества, которыя прямо противоположны благовоспитанности и являются признаками невѣжества и неумѣнья держать себя; привожу ихъ для того, чтобы вы могли предохранить или избавить дѣтей отъ ихъ дурного вліянія.
1. Первое—та естественная грубость, благодаря которой человѣкъ не входитъ въ положеніе другихъ, такъ что не обращаетъ никакого вниманія на ихъ наклонности, характеры и положенія. Вѣрный признакъ неотесаннаго человѣка—не думать о томъ, что нравится или не нравится тѣмъ, въ обществѣ которыхъ онъ находится: однако нерѣдко можно встрѣтить людей, одѣтыхъ по модѣ и дающихъ въ то же время полный просторъ своему нраву, не обращая ни на кого вниманія и не заботясь о томъ, какъ это будетъ принято другими. Это—грубость, прямо бросающаяся въ глаза, всѣмъ одинаково ненавистная и съ которой никто не захочетъ примириться; слѣдовательно, она не должна имѣть мѣста въ томъ, кто хочетъ считаться имѣющимъ хотя бы малѣйшую тѣнь благовоспитанности. Ибо истинная цѣль воспитанія заключается въ томъ, чтобы смягчить животную дикость людей и побѣдить грубость ихъ характера, такъ чтобы они были въ состояніи приноравливаться къ тѣмъ, съ кѣмъ имъ приходится имѣть дѣло.
2. Другой недостатокъ, противоположный благовоспитанности, есть презрительное отношеніе и отсутствіе уваженія къ другимъ, обнаруживающееся во взглядахъ, словахъ и жестахъ, и всегда ненравящееся другимъ, отъ кого бы оно ни исходило; ибо никто не можетъ спокойно сносить презрительнаго обращенія.
3. Духъ осужденія точно также прямо противоположенъ благовоспитанности. Виноваты люди или нѣтъ, но во всякомъ случаѣ они не любятъ, чтобы перятрихивали ихъ проступки и кололи ими имъ глаза или выносили ихъ напоказъ другимъ. Упрекъ всегда сопровождается стыдомъ, и обнаруженіе или хотя бы даже просто указаніе какого либо недостатка никогда не принимается безъ непріятнаго ощущенія. Насмѣшка есть одинъ изъ самыхъ тонкихъ способовъ выставлять на показъ недостатки другого; и такъ какъ насмѣшки облекаются обыкновенно въ остроумную форму и развлекаютъ общество, то думаютъ, будто въ нихъ нѣтъ ничего невѣжливаго, лишь бы только они были заключены въ извѣстныхъ границахъ приличія. Благодаря этому, насмѣшки допускаются даже въ разговорѣ людей самаго высшаго круга, и обладающіе талантомъ въ этомъ отношеніи благосклонно выслушиваются обществомъ и одобряются обыкновенно громкими раскатами сочувственнаго смѣха. Однако насмѣшнику слѣдовало бы принять во вниманіе, что, если онъ потѣшаетъ общество, то дѣлаетъ это насчетъ другого, котораго онъ рядитъ въ шутовской кафтанъ и которому это не можетъ быть пріятно, по крайней мѣрѣ если насмѣшка не заключаетъ въ себѣ въ сущности похвалу; ибо въ послѣднемъ случаѣ забавныя представленія, изъ которыхъ слагается насмѣшка, столько же льстятъ самолюбію, сколько и развлекаютъ, такъ что осмѣиваемое лицо находитъ удовольствіе и съ своей стороны и принимаетъ участіе въ общей забавѣ. Но такъ какъ далеко не всѣ способны на такую тонкость, въ которой малѣйшая неловкость можетъ испортить все, то тѣмъ, которые не желаютъ ссориться съ другими, а въ особенности молодымъ людямъ, слѣдуетъ воздерживаться отъ какихъ бы то ни было насмѣшекъ, такъ какъ, благодаря ничтожной неловкости или непривычному толкованію, насмѣшка можетъ оставить въ душѣ подвергнувшихся ей долгое воспоминаніе о томъ, что ихъ больно, хотя и остроумно, укололи за какой-нибудь поступокъ, который они сами въ душѣ признаютъ не совсѣмъ ладнымъ.
Другой видъ склонности къ осужденію, въ которой проявляется невоспитанность,—духъ противорѣчія. Благовоспитанность вовсе не требуетъ, чтобы мы всегда соглашались со всякимъ мнѣніемъ, которое намъ приходится слышать, или безмолвно давали проходить всему, что разсказывается въ нашемъ присутствіи. Истина и человѣколюбіе заставляютъ иной разъ возразить на мнѣніе другого и исправить его заблужденіе; и это нисколько не противорѣчитъ вѣжливости, если соблюдать при этомъ должную осторожность и принимать во вниманіе обстоятельства. Но иногда приходится видѣть людей, одержимыхъ, такъ сказать, духомъ противорѣчія, которые, не думая совершенно о томъ, правы они или неправы, непремѣнно противорѣчатъ тому или другому, а то и всѣмъ въ томъ обществѣ, въ которомъ они находятся. Такое поведеніе настолько отзывается осужденіемъ, что всякій сочтетъ его оскорбительнымъ для себя. Сверхъ того, мы настолько склонны думать, что за всякимъ возраженіемъ скрывается желаніе осудить, и критика настолько рѣдко принимается безъ нѣкотораго чувства уничиженія, что дѣлать возраженія другому слѣдуетъ въ самой деликатной формѣ и въ самыхъ мягкихъ выраженіяхъ, такъ чтобы наше поведеніе не производило такого впечатлѣнія, какъ будто мы хотимъ противорѣчить во что бы то ни стало; и поэтому мы должны сопровождать наши возраженія извѣстными знаками вниманія и уваженія, чтобы, одерживая побѣду въ спорѣ, не терять въ то же время расположенія тѣхъ, кто насъ слушаетъ.
4. Раздражительная обидчивость есть также недостатокъ, противоположный благовоспитанности, не только потому, что она побуждаетъ насъ къ неприличнымъ и оскорбительнымъ выраженіямъ и поступкамъ, но и потому, что она есть какъ бы молчаливое обвиненіе и упрекъ въ невѣжествѣ по адресу другого. Ну а подобное подозрѣніе никому не можетъ быть пріятно; кромѣ того, одинъ надувшійся собесѣдникъ разстраиваетъ компанію, и однимъ такимъ фальшивымъ звукомъ нарушается вся гармонія.
Такъ какъ счастье, котораго ищутъ люди, состоитъ въ удовольствіи, то легко понять, почему любезный и обходительный человѣкъ принимается въ обществѣ лучше, чѣмъ полезный. Опытность, и скромность, и добрыя намѣренія человѣка съ вѣсомъ и заслуженнаго, даже истиннаго друга, рѣдко вознаграждаютъ ту неловкость, которая производится тяжелой и черезчуръ серьезной манерой держать себя. Власть, богатство и даже добродѣтель цѣнятся нами постольку, поскольку они содѣйствуютъ нашему счастью; слѣдовательно тотъ, кто хочетъ убѣдить другихъ въ томъ, что принимаетъ къ сердцу ихъ счастіе, дѣйствуетъ очень неудачно, если, оказывая имъ услуги, дѣлаетъ это такимъ способомъ, который ставитъ ихъ въ непріятное положеніе; наоборотъ, кто умѣетъ понравиться тѣмъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло, не унижая себя до пошлой и рабской лести, тотъ обладаетъ истиннымъ искусствомъ жить въ свѣтѣ и быть любимымъ и пріятнымъ всюду, гдѣ бы онъ ни находился. Въ виду этого слѣдуетъ тщательно заботиться, чтобы обходительность вошла въ привычку у дѣтей и молодежи.
§ 144. Есть еще недостатокъ, несовмѣстимый съ настоящей благовоспитанностью, а именно излишняя церемонность и упорное навязываніе другому такихъ достоинствъ, которыя ему не принадлежатъ, и приписываніе которыхъ онъ не можетъ принять безъ крайняго конфуза или не будучи сумасшедшимъ. Это имѣетъ такой видъ, какъ будто человѣка хотятъ скорѣе выставить на смѣхъ, чѣмъ угодить ему, или по крайней мѣрѣ похоже на какой-то споръ изъ-за превосходства, который въ лучшемъ случаѣ только досадителенъ и поэтому не можетъ служить признакомъ благовоспитанности, смыслъ и цѣль которой заключается въ умѣньи держать себя такъ, чтобы другіе находили удовольствіе въ нашемъ обществѣ. Правда, немногіе молодые люди подвержены этому недостатку,—но если они впадутъ въ него или проявятъ къ нему склонность, то слѣдуетъ остановить ихъ и указать, что это очень плохо понятая благовоспитанность. Ихъ долгъ, когда они находятся въ обществѣ,—оказывать всѣмъ почтеніе, вниманіе и расположеніе, соблюдая по отношенію къ каждому подобающую вѣжливость. Поступать такимъ образомъ, не навлекая на себя подозрѣнія въ лести, притворствѣ или низости—большое искусство, которому насъ можетъ научить только здравый смыслъ и общеніе съ порядочными людьми; причемъ это искусство играетъ настолько важную роль въ общежитіи, что заслуживаетъ самаго старательнаго изученія.
§ 145. Хотя умѣнье держать себя указаннымъ выше образомъ и называется благовоспитанностью, какъ если бы послѣдняя являлась главнымъ результатомъ воспитанія, тѣмъ не менѣе, какъ я уже говорилъ, не слѣдуетъ черезчуръ мучить дѣтей разными правилами насчетъ того, какъ слѣдуетъ снимать шляпу, раскланиваться и т. п. Научите ихъ, если можете, скромности и вѣжливости, и тогда у нихъ не будетъ недостатка и въ хорошихъ манерахъ, такъ какъ вѣжливость есть не что иное, какъ стараніе не выказывать никому пренебреженія и презрѣнія. Что касается до ея внѣшнихъ формъ, то мы уже говорили о нихъ выше. Впрочемъ, эти формы настолько же своеобразны и различны въ разныхъ странахъ свѣта, какъ и языки, на которыхъ въ нихъ говорятъ, такъ что давать подробныя правила и наставленія на этотъ счетъ въ сущности такъ же безполезно, какъ знакомить время отъ времени съ тѣмъ или другимъ правиломъ испанскаго языка человѣка, вращающагося исключительно среди англичанъ. Сколько бы правилъ насчетъ вѣжливости вы ни давали вашимъ дѣтямъ, во всякомъ случаѣ каково общество, въ которомъ они вращаются, таковы будутъ и ихъ манеры. Возьмите мужика изъ вашей округи, который никогда не выѣзжалъ дальше своего околотка, дайте ему сколько угодно наставленій, и онъ будетъ такимъ же придворнымъ по своему языку, какъ и по манерѣ держать себя, т. е. въ обоихъ этихъ отношеніяхъ останется такимъ же неотесаннымъ, какъ и его односельчане.
Поэтому не стоитъ особенно и хлопотать объ этомъ, пока мальчикъ не достигъ того возраста, что его можно сдать на руки воспитателя, который долженъ быть вполнѣ благовоспитаннымъ человѣкомъ; и если ребенокъ не выказываетъ упрямства, гордости и злонравія, то въ сущности вовсе неважно, какимъ образомъ онъ снимаетъ шляпу или дѣлаетъ реверансъ. Если вы научите дѣтей любить и уважать другихъ, то они прекрасно найдутъ способъ выразить эти чувства пріятнымъ для каждаго образомъ и сообразно съ той манерой, къ которой вы ихъ пріучите. Что же касается до граціи движеній, то, какъ я уже говорилъ, танцмейстеръ научитъ ихъ этому въ свое время. Впрочемъ, пока дѣти малы, никто не ожидаетъ отъ нихъ черезчуръ большого усердія въ соблюденіи всѣхъ этихъ церемоній; нѣкоторая небрежность въ этомъ отношеніи вполнѣ позволительна этому возрасту, и такъ же подходитъ къ нему, какъ комплиментъ къ взрослымъ; а если нѣкоторые черезчуръ щепетильные люди и считаютъ ее за недостатокъ, то во всякомъ случаѣ это не достатокъ такого рода, на который можно смотрѣть сквозь пальцы и предоставлять его исправленіе времени, воспитателю и вліянію общества; а потому не стоитъ бранить и огорчать дѣтей изъ за этого, какъ это нерѣдко дѣлается; вотъ если въ ихъ поведеніи обнаруживается упрямство или злонравіе, то отъ этихъ пороковъ ихъ слѣдуетъ отучать путемъ убѣжденія или пристыживанія.
Хотя такимъ образомъ и не слѣдуетъ обременять дѣтей, пока они малы, правилами и наставленіями насчетъ манеръ, тѣмъ не менѣе есть одинъ родъ невѣжливости, который весьма легко можетъ перейти и въ зрѣлый возрастъ, если во время не остановить его въ дѣтствѣ, а именно, страсть перебивать другихъ, когда они говорятъ, и останавливать ихъ какимъ-нибудь противорѣчіемъ. Не знаю ужъ, происходитъ ли эта страсть поправлять другихъ и не упускать такимъ образомъ случая блеснуть своими талантами отъ привычки къ диспутированію и отъ связанной съ этимъ искусствомъ репутаціи умника и ученаго (какъ будто умѣнье диспутировать есть единственное доказательство знанія),—фактъ тотъ, что ученые по профессіи наиболѣе подвержены этому недостатку. Вообще же не можетъ быть большей неотесанности, какъ перебивать другого среди его рѣчи: если при этомъ мы и не обнаруживаемъ нелѣпаго и смѣшного намѣренія отвѣчать человѣку, не зная еще, что онъ хотѣлъ сказать, то во всякомъ случаѣ мы явно выражаемъ этимъ, что намъ наскучило слушать его дальше, и что пренебрегая его рѣчами, какъ мало интересными для общества, мы желаемъ, чтобы оно слушало насъ, какъ имѣющихъ сказать нѣчто гораздо болѣе достойное его вниманія. Подобное поведеніе свидѣтельствуетъ о крайнемъ неуваженіи къ другимъ и не можетъ не быть оскорбительнымъ, а между тѣмъ почти всякое перебиваніе сопряжено съ этимъ; если же сюда присоединится, какъ это нерѣдко бываетъ, выставленіе на видъ какихъ-нибудь ошибокъ или умышленное противорѣчіе тому, что говорится, то это свидѣтельствуетъ объ еще большей гордости и самомнѣніи, такъ какъ такимъ образомъ мы становимся непрошенными учителями, претендуя поправлять другихъ и отмѣчать ихъ ошибки.
Я не хочу этимъ сказать, что въ собесѣдованіи нетерпимы никакіе споры и разногласія. Это значило бы отказаться отъ самой важной выгоды, доставляемой обществомъ, и лишиться той пользы, которая получается изъ общенія съ умными людьми; ибо противоположности взглядовъ, открывая намъ вещи съ разныхъ сторонъ, въ ихъ различныхъ видахъ, съ различныхъ точекъ зрѣнія, расширяютъ наше собственное познаніе, и эта польза была бы совершенно потеряна для насъ, если бы каждый былъ обязанъ соглашаться съ мнѣніемъ того, кто первый заговорилъ. Я порицаю не самыя возраженія, а способъ возраженія. Слѣдуетъ пріучать молодыхъ людей не соваться впередъ съ своими мнѣніями, когда ихъ не спрашиваютъ, или прежде, чѣмъ другіе не кончили говорить, и во всякомъ случаѣ высказывать свои мысли скорѣе въ формѣ вопроса, чѣмъ въ видѣ поученія другихъ. Молодые люди должны избѣгать положительныхъ утвержденій и докторальнаго тона, но довольствоваться тѣмъ, чтобы скромно предлагать вопросы, въ качествѣ людей, желающихъ научиться, когда общее молчаніе всего общества предоставляетъ имъ къ тому поводъ.
Эта, вполнѣ умѣстная ихъ возрасту, скромность нисколько не затмитъ ихъ талантовъ и нисколько не уменьшитъ силу ихъ разсужденій, но наоборотъ, доставитъ имъ болѣе благосклонное вниманіе и придастъ больше вѣсу ихъ словамъ. Не особенно сильный доводъ, или не представляющее большой оригинальности замѣчаніе, вставленные въ разговоръ съ какимъ-нибудь вѣжливымъ предисловіемъ, свидѣтельствующимъ объ уваженіи къ мнѣніямъ другихъ, принесетъ молодому человѣку гораздо болѣе чести и похвалъ, чѣмъ самое тонкое остроуміе или глубокія познанія, выраженныя въ рѣзкой, надменной и шумливой формѣ, которая не можетъ не поразить непріятно слушателей, и не внушить имъ дурного мнѣнія о говорящемъ, при всей основательности его доводовъ.
Поэтому на такой недостатокъ слѣдуетъ какъ можно раньше обращать вниманіе въ молодыхъ людяхъ, во-время останавливать его и замѣнять противоположной привычкой, тѣмъ болѣе, что страсть вмѣшиваться въ разговоръ, перебивать другъ друга и повышать голосъ въ спорѣ слишкомъ часто встрѣчается и у взрослыхъ людей и даже изъ высшаго круга. Индѣйцы, которыхъ мы называемъ варварами, соблюдаютъ гораздо больше вѣжливости и приличія въ своихъ собесѣдованіяхъ, выслушивая другъ друга съ внимательнымъ молчаніемъ, пока говорящій не кончитъ, и отвѣчая ему затѣмъ спокойно, безъ шума и страстнаго увлеченія. И если въ нашей цивилизованной части свѣта дѣлается не такъ, то виной тутъ небрежность воспитанія, не уничтожающаго еще этого остатка варварства. Въ самомъ дѣлѣ развѣ не забавно видѣть, напр., такую картину: двѣ дамы хорошаго круга, сидящія на двухъ противоположныхъ концахъ комнаты и окруженныя обществомъ, затѣваютъ между собой споръ и такъ разгорячаются, что подвигая впередъ въ пылу спора свои стулья, оказываются скоро одна подлѣ другой, на серединѣ комнаты, и продолжаютъ свою схватку точно два пѣтуха въ бою, не обращая никакого вниманія на остальное общество, которое конечно не можетъ удержаться отъ улыбки. О такомъ случаѣ мнѣ разсказывало одно почтенное лицо, присутствовавшее при такой битвѣ, и не упустившее теперь случая выразить свои мысли насчетъ непристойности, въ которую можетъ вовлечь горячность спора; и такъ какъ привычка дѣлаетъ это явленіе слишкомъ частымъ, то воспитаніе должно предупредить развитіе этой наклонности въ дѣтяхъ. Нѣтъ никого, кто не осуждалъ бы этого въ другихъ, хотя быть можетъ и не замѣчаетъ того же самаго въ самомъ себѣ; да и большинство тѣхъ, которые сознаютъ этотъ недостатокъ, въ себѣ и желали бы исправиться отъ него, не могутъ освободиться отъ дурного обыкновенія, ставшаго привычнымъ вслѣдствіе небрежности воспитанія.
§ 146. То, что мы сказали о вліяніи общества, открыло бы намъ гораздо болѣе широкое поле изслѣдованія и показало бы намъ, что это вліяніе простирается гораздо дальше, если бы мы захотѣли прослѣдить эту мысль во всѣхъ ея подробностяхъ, ибо вліяніе общества сказывается не на одной только внѣшности нашего поведенія, но идетъ гораздо глубже; и быть можетъ, если дать надлежащую оцѣнку различнымъ формамъ морали и религій, мы нашли бы, что большинство людей держится извѣстныхъ вѣрованій и обрядовъ, за которые готово даже умереть, скорѣе въ силу того, что они приняты обычаемъ ихъ страны, чѣмъ въ силу какого либо убѣжденія въ истинности ихъ основаній. Я упоминаю объ этомъ для того, чтобы показать, какую важную роль можетъ играть въ жизни вашего сына общество, въ которомъ онъ вращается, и насколько, слѣдовательно, нужно обращать вниманіе на это обстоятельство, которое способно повліять на него гораздо сильнѣе, чѣмъ что-либо другое.
Примѣчанія
править- ↑ Насколько римляне считали воспитаніе непосредственной обязанностью самихъ родителей, см. Suet. August. 64. Plut. in vita Catonis Censoris, Diod. Sic. II. 3.
- ↑ Л. намекаетъ здѣсь на пораженія англичанъ въ воинѣ съ Людовикомъ XIV. Прим. перев.
- ↑ Ум. въ Базелѣ въ 1563 г.; извѣстенъ между прочимъ, тѣмъ, что перевелъ библію цицероновской прозой.Прим. перев.
- ↑ Философскія школы, ведущія происхожденіе отъ Аристотеля и Декарта.Прим. перев.
- ↑ Авторы современныхъ Локку схоластическихъ трактатовъ по логикѣ.Прим. перев.
