и развлекаютъ, такъ что осмѣиваемое лицо находитъ удовольствіе и съ своей стороны и принимаетъ участіе въ общей забавѣ. Но такъ какъ далеко не всѣ способны на такую тонкость, въ которой малѣйшая неловкость можетъ испортить все, то тѣмъ, которые не желаютъ ссориться съ другими, а въ особенности молодымъ людямъ, слѣдуетъ воздерживаться отъ какихъ бы то ни было насмѣшекъ, такъ какъ, благодаря ничтожной неловкости или непривычному толкованію, насмѣшка можетъ оставить въ душѣ подвергнувшихся ей долгое воспоминаніе о томъ, что ихъ больно, хотя и остроумно, укололи за какой-нибудь поступокъ, который они сами въ душѣ признаютъ не совсѣмъ ладнымъ.
Другой видъ склонности къ осужденію, въ которой проявляется невоспитанность,—духъ противорѣчія. Благовоспитанность вовсе не требуетъ, чтобы мы всегда соглашались со всякимъ мнѣніемъ, которое намъ приходится слышать, или безмолвно давали проходить всему, что разсказывается въ нашемъ присутствіи. Истина и человѣколюбіе заставляютъ иной разъ возразить на мнѣніе другого и исправить его заблужденіе; и это нисколько не противорѣчитъ вѣжливости, если соблюдать при этомъ должную осторожность и принимать во вниманіе обстоятельства. Но иногда приходится видѣть людей, одержимыхъ, такъ сказать, духомъ противорѣчія, которые, не думая совершенно о томъ, правы они или неправы, непремѣнно противорѣчатъ тому или другому, а то и всѣмъ въ томъ обществѣ, въ которомъ они находятся. Такое поведеніе настолько отзывается осужденіемъ, что всякій сочтетъ его оскорбительнымъ для себя. Сверхъ того, мы настолько склонны думать, что за всякимъ возраженіемъ скрывается желаніе осудить, и критика настолько рѣдко принимается безъ нѣкотораго чувства уничиженія, что дѣлать возраженія другому слѣдуетъ въ самой деликатной формѣ и въ самыхъ мягкихъ выраженіяхъ, такъ чтобы наше поведеніе не производило такого впечатлѣнія, какъ будто мы хотимъ противорѣчить во что бы то ни стало; и поэтому мы должны сопровождать наши возраженія извѣстными
