время, когда они въ обыденной обстановкѣ и не думаютъ, что за ними наблюдаетъ посторонній глазъ. Онъ долженъ нарисовать ему вѣрную картину свѣта и научить его не считать людей лучшими или худшими, болѣе умными или болѣе глупыми, чѣмъ они на самомъ дѣлѣ. Такимъ образомъ его питомецъ перейдетъ, мало-по-малу и ничѣмъ ни рискуя, отъ состоянія ребенка къ состоянію взрослаго человѣка,—шагъ наиболѣе критическій изъ всѣхъ, какіе только намъ приходится дѣлать въ жизни. Поэтому на этотъ пунктъ должно быть направлено само тщательное вниманіе, и именно при этомъ переходѣ молодой человѣкъ нуждается въ особенной помощи, между тѣмъ обыкновенно его сразу вырываютъ изъ подъ опеки воспитателя и предоставляютъ ему идти въ свѣтъ на собственныхъ ногахъ, съ явнымъ рискомъ тотчасъ же погибнуть, какъ это мы видимъ на примѣрѣ столькихъ молодыхъ людей, начинающихъ предаваться самой отчаянной распущенности, лишь только они вышли изъ подъ строгой дисциплины, что слѣдуетъ всецѣло приписать неправильности воспитанія въ указанномъ выше отношеніи; ибо молодые люди, воспитанные въ совершенномъ невѣдѣніи свѣта и найдя его затѣмъ совершенно инымъ, чѣмъ какимъ изображали его имъ учителя и какимъ они его себѣ представляли, легко позволяютъ убѣдить себя воспитателямъ иного сорта (въ которыхъ никогда не бываетъ недостатка), что дисциплина, въ которой ихъ держали, и разныя строгія наставленія—одна только пустая формальность воспитанія, что это узда, налагаемая на дѣтей, но что взрослый человѣкъ долженъ быть свободнымъ и широко пользоваться всѣмъ тѣмъ, что до этого времени было запрещено. Затѣмъ новичку показывается міръ, полный модныхъ и блестящихъ примѣровъ столь прекраснаго поведенія, и онъ сразу ослѣпляется имъ; и вотъ, пламенѣя желаніемъ доказать, что и онъ не хуже другихъ, онъ кидается, очертя голову, во всевозможныя излишества, какія только находитъ на примѣрѣ самыхъ распутныхъ изъ своихъ сверстниковъ. Онъ льститъ своей воображаемой репутаціи, сбрасывая съ себя ту скромность и трезвость, въ которыхъ
