ственный смыслъ наказанія), она прочно установила свой авторитетъ съ этого момента и впослѣдствіи встрѣчала со стороны дочери полнѣйшее повиновеніе во всемъ; такъ что если теперь она высѣкла ее въ первый разъ, то, вѣроятно, это было вмѣстѣ съ тѣмъ и въ послѣдній.
Итакъ, разъ вы вынуждены прибѣгнуть къ розгѣ, наказаніе должно продолжаться до тѣхъ поръ, пока не овладѣетъ волей ребенка, не сломитъ его упрямства и не утвердитъ авторитета родителей, который слѣдуетъ за тѣмъ поддерживать, благоразумно соединяя строгость и ласку.
Если бы подумали серьезно объ этомъ, то, безъ сомнѣнія, не были бы такъ склонны прибѣгать къ розгѣ и палкамъ ради исправленія дѣтей и видѣть въ тѣлесныхъ наказаніяхъ непогрѣшимое и универсальное средство во всевозможныхъ случаяхъ; но во всякомъ случаѣ очевидно, что тѣлесное наказаніе приноситъ очень мало пользы и очень много вреда; ибо если оно не производитъ никакого дѣйствія на душу и не смиряетъ воли, то только ожесточаетъ наказываемаго; и какую бы боль ему ни пришлось вынести, онъ только укрѣпляется въ своемъ упрямствѣ, которое, разъ доставивъ ему побѣду, располагаетъ его продолжать борьбу съ надеждой и на будущіе успѣхи; и я убѣжденъ, что именно такія неразумныя наказанія сдѣлали упрямцами столькихъ дѣтей, которыя безъ этого были бы очень уступчивы и послушны; ибо если вы наказываете ребенка такъ, какъ будто хотите отплатить ему за поступокъ, вызвавшій вашъ гнѣвъ, то какое дѣйствіе можетъ произвести такой пріемъ на его душу, въ смыслѣ ея исправленія? Если его проступокъ не сопровождается никакимъ упорствомъ, то незачѣмъ прибѣгать къ побоямъ; спокойнаго и серьезнаго указанія совершенно достаточно, чтобы исправить проступокъ, происходящій вслѣдствіе слабости, забывчивости или разсѣянности, и это все, чего заслуживаютъ подобные проступки. Но если въ самомъ направленіи воли ребенка проявляется испорченность, если его поступокъ является результатомъ опредѣленнаго и умышленнаго нежеланія повиноваться, то въ такомъ случаѣ наказаніе
