ствіямъ, этимъ Сциллѣ и Харибдѣ, которыя такъ или иначе губятъ заблудшагося путника.
§ 48. Во-первыхъ, этотъ родъ наказанія нисколько не побѣждаетъ нашей естественной склонности къ удовольствію и отвращенія отъ страданія, но скорѣе поощряетъ насъ къ тому и укрѣпляетъ въ насъ основы всевозможныхъ дурныхъ и порочныхъ дѣйствій. Скажите, пожалуйста, въ силу какихъ иныхъ мотивовъ, какъ не любви къ удовольствію и отвращенія отъ страданія, дѣйствуетъ ребенокъ, когда, единственно изъ боязни побоевъ, учитъ свой урокъ наперекоръ своему желанію, или воздерживается ѣсть незрѣлый плодъ, пришедшійся ему по вкусу? Вѣдь въ данномъ случаѣ онъ хочетъ только получить большее тѣлесное удовольствіе или избѣгнуть большаго тѣлеснаго страданія. Но направлять его дѣйствія и поведеніе такими мотивами не значитъ ли поддерживать въ немъ то начало развращенія, которое, наоборотъ, слѣдуетъ всячески истреблять? Вообще я думаю, что никакія наказанія не принесутъ пользы ребенку, если стыдъ подвергнуться наказанію за дурной поступокъ не будетъ сильнѣе вліять на его душу, чѣмъ самое наказаніе.
§ 49. 2) Этотъ способъ исправленія производитъ въ душѣ ребенка естественное отвращеніе къ тому, что каждый воспитатель долженъ заставить его полюбить. Въ самомъ дѣлѣ, часто приходится наблюдать, что дѣти начинаютъ ненавидѣть извѣстныя вещи, которыя имъ прежде нравились, только потому, что ихъ бьютъ или бранятъ изъ-за нихъ. И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, такъ какъ и взрослый человѣкъ едва ли бы ощутилъ въ себѣ склонность къ чему-либо при помощи такого способа; ибо кто изъ насъ не почувствуетъ отвращенія къ самому невинному и безразличному самому по себѣ развлеченію, если всякій разъ какъ мы не чувствуемъ желанія насладиться имъ, или хотимъ насладиться по своему, насъ будутъ побуждать къ нему пощечинами и бранью? И это вполнѣ естественно. Можно сказать, ежедневный опытъ показываетъ, какъ самыя невинныя вещи дѣлаются непріятными благодаря сопровождающимъ ихъ отталкивающимъ
