Проект Гражданского уложения Российской империи. Книга первая/О применении законов гражданских

Проект книги первой Гражданского уложения
автор неизвестен

Источник: Проект книги первой Гражданского уложения. — СПб., 1895. — С. 1—101.

ГРАЖДАНСКОЕ УЛОЖЕНИЕ. КНИГА ПЕРВАЯ. ПОЛОЖЕНИЯ ОБЩИЕ.

---

Раздел первый. О применении законов гражданских.

Ст. 1. Гражданское уложение применяется как закон общий на всем пространстве Империи.

Закон. Основн., ст. 48. Выс. ман. 1833 янв. 31 (5947) ст. 2, 3 п. 1. Свод. местн. узак. Остз., ч. I, введ., ст. 1, 2; ч. III, ст. 1, 868, прим. 1 (по Прод. 1890 г.), 1971, 3646, прим., 3981—3994, 4024, 4266, прим. Т. X ч. 1, ст. 67—69, 420, прим. 2 и прил., 575—608, 914, 1106, прим., 1279—1295, 1298, 1503, прим. 1,

1508, 1542, прим., 1587, прим., 1737 прим., 2153, прим. 1, 2; 2196, 2199, прим. 2; 2317, 2318, 2324, прим. Полож. о союзе брачн. 1836 март. 16, ст. 98, 199. 1869 сент. 17 (47451) Выс. утв. пол.; 1870 июл. 19 (Дн. Зак., т. 70, стр. 190). Уст. гражд. суд., ст. 1797, 1799.

Действующий ныне Свод Законов Гражданских (ч. I т. X Свод. Зак.), на точном основании Высочайшего манифеста 31 января 1833 года (5947), применяется как закон общий на всем пространстве Империи, с теми лишь местными изъятиями, какие, согласно статье 48 Законов Основных, указаны в законах местных или вытекают из дозволенного в определенных случаях применения местных обычаев. При втором издании Свода, действие его распространено на все Западные возвращенные от Польши области Именным указом Правительствующему Сенату 25 июня 1840 года (13591) и на губернии Черниговскую и Полтавскую Именным Высочайшим указом 4 марта 1843 года (16585). Он применяется также в губернии Бессарабской во всех случаях, когда местные законы края окажутся недостаточными (т. II ч. 2, изд. 1857 г., Учр. Бессар., ст. 130) или отмененными (т. X ч. 1, ст. 694, прим., прил.: ст. 1, прим. 2); равным образом на Кавказе и в Закавказском крае [1859 окт. 20 (34980) Выс. пов.; 1870 ноябр. 23 (48943) мн. Гос. Сов.; Учр. Кавк., ст. 6], в губерниях и областях Сибирских (т. X ч. 1, ст. 104, 140, прим.; 153 в цит., 161, 240, 241, 346—348, 403, 708, прил.: ст. 2, 19, 91, 98, 125, 134; 709, прил.: ст. 2, 3, 5; 961, 981, прим.; 1184 п. 12; 1248, 1504, 1510, прим.; 2201, прим.; 2310, прим.) и в Туркестанском крае (т. X ч. 1, ст. 241, 412, 708, прил.: ст. 1, прим.; 1248; Пол. Туркест., ст. 9, 143).

На губернии Царства Польского, при последовавшем объединении этого края с прочими частями Империи в отношении судебно-административном и законодательном, распространено действие общих судебных уставов и положения о нотариальной части (Уст. Гражд. Суд., ст. 1482; Пол. Нот., ст. 218), устава о гербовом сборе и правил о пошлинах крепостных и с безмездного перехода (Уст. Герб., изд. 1886 г., ст. 1, прим.; Уст. Пошл., ст. 363, прим. 1 и 2, по Прод. 1886 г.), а также устава цензурного и вместе с тем правил, изложенных ныне в части 1 т. X Свода Зак., о праве собственности литературной, художественной и музыкальной [1869 сент. 17 (47451) Выс. утв. пол.; 1870 июл. 10, Дн. Зак., т. 70, стр. 190, пост. Учр. Ком.; т. X ч. 1, ст. 420, прим. 2, прил.], а равно правил о привилегиях на открытия и изобретения [1867 февр. 16 (44255) Имен. ук.] и других узаконений по части промышленности (Уст. Пром., изд. 1893 г., ст. 37 п. 9 и 10; 167, прим.; 211, 267, 494; Уст. прям. налог., ст. 232). По статье 1797 Уст. гражд. суд., в означенных губерниях, в случае отчуждения имуществ на государственные или общественные надобности, по особым Высочайшим повелениям, могут быть применяемы также общие узаконения, действующие по сему предмету в Империи (ср. т. X ч. 1, ст. 575—608). В новом издании общего свода законов гражданских (1887 г.) имеются и другие статьи, непосредственно относящиеся к губерниям Царства Польского, как-то: о порядке свидетельствования умалишенных (ст. 379), об ограничении иностранцев в праве приобретения недвижимых имуществ (ст 1106, прим.) и о применении законов касательно порядка наследования (ст. 1279—1295). За последовавшим преобразованием Польского банка и объединением монетной системы получили применение в этом крае и общие статьи Зак. Гражд. о действиях государственного банка, его контор и отделений (ст. 1298 и прим.; ср. изд. 1857 г.), о цене имипериальной и полуимпериальной монеты (ст. 1542, прим.) и т. п. С другой стороны, в местных законах Царства Польского встречаются также указания на применение в известных случаях общих законов Империи: так в положении о брачном союзе 1836 г. постановлено (ст. 98), что «брак между лицами греко-российской веры совершается и расторгается во всем сообразно правилам, изображенным в своде гражданских законов Империи».

Свод местных узаконений губерний Остзейских содержит в себе положительное указание, что действующие в Прибалтийских губерниях местные узаконения объемлют те только случаи, на кои именно постановлены, как изъятие из общих правил, и что во всех других случаях действие общих законов Империи сохраняет и в сих губерниях полную свою силу (Свод. местн. узак., ч. I, введ., ст. 2 и 3 п. 3). В своде местных законов гражданских встречаются также прямые указания на применение в разных случаях общего свода гражданских законов Империи; наприм. браки лиц православного исповедания заключаются и прекращаются на основании правил, изложенных в первой книге Свода гражд. законов Империи (Св. местн. узак., ч. III, ст. 1); вознаграждение собственника имущества, обращаемого по распоряжению правительства на государственную или общественную пользу, в случаях, не предусмотренных особыми для губерний Лифляндской, Эстляндской и Курляндской узаконениями, определяется на основании общих, действующих в Империи, правил о вознаграждении общественном [Св. местн. узак., ч. III, ст. 868, прим. 1, по Прод. 1890 г.; ср. прав. 1886 февр. 10 (3507)]; займы у лиц, заведывающих казенными кассами, определяются правилами общего Свода Зак. Гражд. (Т. X ч. 1, ст. 2048, 2049; Св. мест. узак. ч. III, ст. 3645, прим.); на договоры о поставках в казну распространяется действие постановлений, содержащихся в законах Империи, именно в ст. 1768—2011 т. X ч. I, Зак. Гражд., изд. 1857 г. (Св. местн. узак., ч. III, ст. 4024). В иных случаях, за неимением особых местных узаконений, правила общего Свода законов должны быть применяемы и независимо от указаний на них в местном Своде; таковы постановления о литературной, художественной и музыкальной собственности (Т. X ч. 1, ст. 420, прим. 2 и прил.: ч. III Остз. зак., ст. 1971 в цит., 3981—3994), о порядке утверждения и изменения уставов акционерных обществ (Т. X ч. 1, ст. 2153, прим. 1, 2; 2196; ч. III Остз. зак., ст. 4266, прим.; Код. Торг. Ц. П., ст. 37), о порядке разрешения операций в пределах Империи иностранным страховым обществам (Т. X ч. 1, ст. 2199, прим. 2; ч. III Остз. зак., ст. 4359—4362) и т. п. В общем Своде законов гражданских имеется ряд статей, касающихся именно губерний Прибалтийских (ст. 69, 708, прил.: ст. 19, прим. 1, 133, прим.; 966, прим.; 1106, прим.; 1279—1295) или же содержащих в себе общие правила, находящиеся в связи с законами административными, финансовыми, военными, наприм. о браках военнослужащих (ст. 9, прим.), о монете (ст. 1542, прим.), о кредитных установлениях (ст. 1298, 1587, прим., 2153, прим. 2); все эти правила должны быть применяемы и в Прибалтийском крае.

Общий свод законов гражданских содержит в себе и некоторые постановления, касающиеся великого княжества Финляндского, а именно о заключаемых в Финляндии браках и воспитании детей, рождающихся от этих браков, в особенности о порядке совершения браков военнослужащих, находящихся в тех местах по команде и квартированию (ст. 68), об открытии наследства и порядке наследования после лиц, водворенных в Империи, временно пребывающих в Финляндии, и после финляндцев, временно пребывающих в Империи (ст. 1287—1295), о порядке удостоверения подлинности актов, составленных в великом княжестве Финляндском и приводимых в действие в Империи, и обратно (ст. 708, прим. 3, прил.), о производстве в Финляндии казенных подрядов (Пол. казенн. подряд., ст. 237—242) и о неприменении к этому краю установленных законом 14 апреля 1887 года правил о порядке совершения актов на недвижимые имущества в пределах крепостного района (Зак. Гражд., ст. 719, прим. 1). Таким образом в великом княжестве Финляндском применение общего Свода Законов Гражданских ограничивается лишь немногими случаями и постановлениями, составляющими большею частью лишь повторение местных законов великого княжества; так статья 68, о браках в Финляндии, извлечена, в первой ее половине, из Высочайшего манифеста 20 марта (1 апреля) 1812 г., обнародованного в Империи и великом княжестве (П. С. З., № 25045, и Сборн. пост. Финл. т. I, стр. 295), а во второй половине из пояснительного к сему манифесту Высочайшего повеления, состоявшегося по всеподданнейшему докладу Обер-Прокурора Св. Синода 23 ноября 1832 года (5767); статьи 1287—1295, об открытии наследства и порядке наследования, заимствованы из закона 8 апреля 1843 года (16717), обнародованного в Финляндии в Высочайшем постановлении 6 ноября того же года (Сб. пост. Финл., т. X, стр. 315—318); статьи о порядке удостоверения актов (прил. к ст. 708, прим. 3) образованы из Высочайше утвержденных по сему предмету правил 11 июля 1852 года (26441), обнародованных в великом княжестве Финляндском Высочайшим постановлением 21 марта 1853 г. (Сборн. пост. Финл. т. XV, стр. 76); особые правила о казенных подрядах в Финляндии образовались из состоявшихся в разное время положений Военного Совета и других распоряжений по военному и морскому ведомствам, Высочайше утвержденных через Комитет Министров, и применяются собственно к подрядам по означенным ведомствам, военному и морскому (Пол. Казен. Подр., ст. 237—242; Св. Воен. Пост, кн. XVIII, изд. 1882 г., ст. 3, прим. 1; Наказ по упр. морск. вед. 1886 дек. 29, ст. 253). За исключением этих последних правил, выделенных при составлении издания 1887 г. в особое Положение о казенных подрядах, надлежит следовательно заключить, что действие общего Свода законов гражданских не распространяется на великое княжество Финляндское и даже те статьи Свода, которые показаны в нем как применимые к Финляндии, действуют там на особом основании, как законы местные.

При означенном положении Свода законов гражданских, возникает вопрос, следует ли и на будущее время за изготовляемым ныне гражданским уложением сохранить значение закона общего, применяемого на всем пространстве Империи (за исключением великого княжества Финляндского), насколько сие не противно будет таким местным законам, которые не предполагается отменить со введением сего уложения в действие.

Формальные основания, какие существуют для изъятия Финляндии от действия русских гражданских законов, именно полное, обособление великого княжества от Империи в отношении законодательном, судебном и административном, оказываются неприменимыми к другим местностям, губерниям и областям, входящим в состав Империи. На губернии Царства Польского Высочайшим указом 23 марта 1871 г. (49393) распространен общий, установленный в Империи, порядок обнародования законов и с того времени узаконения, касающиеся означенных губерний, вносятся по принадлежности в новые издания разных частей общего Свода Законов Империи и в Продолжения к оным; таким порядком распространено уже на этот край действие уставов казенного управления, общих государственных учреждений, законов судебных, уголовных, уставов кредитных, сельского хозяйства, промышленности, железных дорог, воинской повинности и т. д.; в том же направлении изготовляются к новому изданию и другие части общего Свода Законов. Так как все эти законы более или менее касаются и гражданского быта, то при общеустановленном порядке издания и обнародования оных, полного обособления гражданских законов Царства Польского и быть не может; многие вновь издаваемые общие законы Империя, несомненно распространяющиеся на губернии Царства Польского, содержат в себе между прочим и законы права гражданского, наприм. общий устав Российских железных дорог содержит правила о договоре перевозки и частных правоотношениях, из оного проистекающих, и притом не считает даже нужным особо упомянуть, что правила эти должны быть применяемы и в губерниях Царства Польского, так как последнее разумеется само собою. Еще менее возможно, при настоящих условиях, полное обособление гражданских законов Прибалтийского края. За последовавшим упразднением в этом крае должности Генерал-Губернатора [1876 янв. 25 (55501) Имен. ук.] и особого Остзейского Комитета, за введением общего Городового Положения [1877 март. 26 (57101)], преобразованием полиции по закону 9 июня 1888 г. (собр. узак., 621), введением Судебных Уставов, упразднением магистратов и всех прочих судебных и судебно-административных местных установлений прежнего устройства и преобразованием крестьянских присутственных мест (1889 июл. 9, собр. узак., 673—675), всю первую часть Свода местных узаконений губерний Остзейских (изд. 1845 г.) можно считать упраздненною, немногие же оставшиеся в ней отрывочные статьи введены уже в состав общего Свода Губернских Учреждений (изд. 1892 г.); во второй части Свода местных узаконений остаются еще некоторые особенности сословного быта, но и из них многие утратили силу за введением Городового положения, упразднением магистратов и отменою обязательной записки ремесленников в цехи [1866 июл. 4 (43455) мн. Гос. Сов.], а также предоставлением лицам всех сословий права владения дворянскими вотчинами [1866 февр. 18 (43030, 43031); ноябр. 5 (43817); дек. 9 (43965); 1869 мая 30 (47152); 1870 мая 27 (48424); 1871 февр. 26 (49291); 1881 ноябр. 8 (512)]. Третья часть Свода местных узаконений, содержащая в себе законы гражданские, хотя и осталась в силе, но также существенно затронута новейшими преобразованиями, значительно ослабившими то дробление местного быта, на котором она основана; некоторые статьи местного Свода законов гражданских, как-то ст. 1040—1043 и 1071—1088, заменены новыми узаконениями, введенными в состав общего Свода Законов Империи (Уст. Лесн. и Уст. Сел. Хоз.). Затем вся совокупность томов общего Свода Законов и в том числе, как показано выше, многие статьи и целые отделы первой части X тома применяются к губерниям Прибалтийским, с теми лишь видоизменениями, какие означены частью в общем же Своде, частью в местных узаконениях; так, на основании первых четырех статей местного Свода, применяются там первые 99 статей общего Свода Зак. Гражд.; по другим положительным указаниям закона применяются 34 статьи о вознаграждении за принудительное отчуждение (Т. X ч. 1 ст. 575—608), 50 статей о литературной, художественной и музыкальной собственности (Т. X ч. 1 ст. 420, прим. 2, прил.), 60 статей об акционерных обществах (ст. 2139—2198), более 200 статей о казенных подрядах и поставках и т. д. Дозволенное Сводом местных гражданских законов, на случай недостатка в нем постановлений, разрешение дел по аналогии (ч. III, введ., ст. XXI), очевидно, не может устранять применения общих законов Империи в тех случаях, на которые они именно постановлены.

Законы общие, связующие разные части Империи в единое целое, следует по возможности сохранять, постепенно приумножая это общее достояние государства. Только на низших степенях народного быта, при отсутствии торговли в стране или дроблении государственной власти, законы гражданские могут иметь, во всем их составе, местный характер; по мере развития торговых сношений и сосредоточения государственной власти частные интересы, охраняемые законами гражданскими, получают значение общих потребностей населения, общих интересов народного хозяйства, и вместе с тем законы, их охраняющие, естественно должны возрастать в смысле общих законов государства. При настоящем состоянии путей сообщения и торговых сношений внутренних губерний с Прибалтийскими портами и губерниями Царства Польского, полное обособление местных гражданских законов этих окраин шло бы вразрез и общим потребностям Империи и местным интересам населения.

В состав гражданского уложения, наряду с другими общими правилами, имеют быть введены постановления о сделках торговых. В действующих ныне местных законах остзейских и польских именно те их части, которые соприкасаются с торговлею, оказываются всего менее удовлетворительными: в губерниях Царства Польского действуют такие отделы старых французских торговых законов, которые в самой Франции и других странах Европы заменены новыми, существенно исправленными; в Прибалтийском крае законы торговые не были введены в Свод местных гражданских законов, по указаниям же этого Свода (ст. 4266, прим.; ср. ч. II, ст. 1498, 1499) и новых узаконений 9 июля 1889 г. к делам торговым должны быть применяемы общие законы Империи, именно вторая часть XI тома Свода законов (Врем. прав. о произв. дел торг. 1889 июл. 9, ст. 1, 3, 4, 14, 15, 18, 19; Прав. о произв. дел о несост., ст. 1, 25 п. 4, 31, 49); но местная судебная практика, вследствие известных недостатков Устава торгового, руководствовалась до сего времени по делам торговым частью старинными местными статутами, частью же законами и наукою Германии (ср. Сб. реш. Риж. суд. мест, Цвингмана т. I—VIII). Каждое в сем отношении улучшение общих законов Империи принесет свою долю пользы населению всей Империи, не исключая и губерний Прибалтийских и Царства Польского.

По означенным основаниям в статье 1 проекта выражено, что гражданское уложение применяется как закон общий на всем пространстве Империи; затем более подробное определение отношений его к законам местным изложено в следующих статьях проекта.

Ст. 2. В тех губерниях и областях, для коих изданы особенные местные законы, правила сего уложения применяются: 1) в случае недостатка или неполноты законов местных, и 2) по тем делам, которые должны быть разрешаемы на основании общих законов Империи.

Зак. Основ., ст. 48, 79. Свод. местн. узак. Остз., ч. I, введ., ст. 2, 3 п. 3; ч. III, ст. 1, 868 (прим. 1, по зак. 1889 июл. 9), 4024. Учр. суд. уст., ст. 462, 465—467, 556. Уст. гр. суд., ст. 1482, 1797, 1800, 1904. Пол. Нот., ст. 243, 272, 273.

Учр. Кавк., ст. 6. Учр. Сибир., ст. 4, 70, 71. Учр. Бессар., изд. 1857 г., ст. 130. Пол. Инор., ст. 1, 277. Пол. Турк., ст. 9, 98, 115, 143, 208, 255, 270. Зак. суд. гр., ст. 773, 778, 796.

В Общем Своде законов гражданских, наряду с правилами общими, встречаются указания на особые местные их видоизменения и приспособления. Кроме упомянутых выше (при ст. 1 проекта) постановлений, касающихся губерний Прибалтийских (т. X, ч. 1, ст. 69, 493, прим., 708, прил.: ст. 19, прим. 1; 133, прим.; 966, прим.; 1106, прим.; 1279—1295; Пол. казенн. подр., ст. 52, 54), Царства Польского (т. X, ч. 1, ст. 379, 1106, прим., 1279—1295) и Финляндии (Зак. Гражд., ст. 67, 68, 708, прим. 3 и прил.; 719, прим. 1; 1287—1295; Пол. казенн. подр., ст. 1, 237—242), имеются в Общем Своде особые узаконения для губерний Западных (Зак. Гражд., ст. 67, прим., 75, 485, прим. 3, 494—512, 698, прим. 2 и прил.; 719, прим. 2, 966, прим., 969, 1046, прим. 1, 1069, 1106, прим., 1181, 1184, п. 8. 1214—1217, 1263, прим., 1317, прим., 1363, прим. 2, 1389, прим., 1396, прим. 2, 1630¹, прим., 1641, 1699, прим. 2; Пол. казенн. подр., ст. 2, прим., 46), Черниговской и Полтавской (Зак. Гражд., ст. 7, 111, 118, 167, 176, 232, 235, 255, 258, 264, 285, 295 и прим. 1, 2; 400, 466, 522, 540, 556, 694, прим., прил.: ст. 7; 710, прим., 970, 991, прим., 999, 1005, 1055, 1133, 1139, 1143, 1157, 1184 п. 11; 1220, 1256, 1321, 1332, прим., 1354, 1459, 1559, 1584, 1586, 1677, прим., 2016, 2032, 2038, 2247, 2327), Бессарабской (Зак. Гражд., ст. 225, прим , 242, 277, прим. 2, 694, прим., прил.: ст. 1, прим. 2; 1106, прим.; 1279—1295, 1363, прим. 1, 1711, прим.), Таврической (Зак. Гражд., ст. 245, 276, 371, 412, 449, прим., 1339, 1340), Кавказа и Закавказья (Зак. Гражд., ст. 3, 63, 281, 452, прим., 454, 462, 598, 694, прим., прил.: ст. 1, прим. 3; 2, прим.; 708, прил.: ст. 129., прим.; 1045, прим., 1130, прим. и прил.; 1148¹, 1153¹, 1162, прим., 1180, 1248, 1315, прим. 2, 1319, 1322, прим., 1404, прим., 1489, прим. 4, 5; 1503, прим. 3, 4; 1700, прим., 1710, прим. 2; 2013, прим.; Пол. казенн. подр., ст. 1, 7, 13, прим., 44, 52, 55—57, 61, прим., 76), Сибири (Зак. Гражд., ст. 104, 140, прим., 240, 241, 346—348, 403, 708, прил.: ст. 2, 19, 91, 98, 125, 134; 709, прил.: ст. 2, 3, 5; 961, 981, прим., 1184 п. 12; прим., 1248, 1504, прим., 1510, прим., 2201, прим.; Пол. Казен. подр., ст. 1, 44, 54, 80 п. 5 и прим.; 228—233) и Туркестанского края (Зак. Гражд., ст. 241, 412, 708, прил.: ст. 1, прим.; 1248; Пол. Казен. подр., ст. 1, 230), а также для отдельных городов (Зак. Гражд., ст. 371, 1081, прим., 1710, прим. 2; Пол. Казенн. подр., ст. 52—57), округов (Зак. Гражд., ст. 1489, прим. 4, 1503, прим. 3) и других определенных местностей (Зак. Гражд., ст. 371; Пол. Казенн. подр., ст. 44, 47, 75).

Еще более значительно количество местных, касающихся гражданского права, узаконений, изложенных или означенных в других частях общего Свода Законов и помещенных в Полном их Собрании. В особенности поземельное устройство крестьян, казаков и инородцев, а также устройство сельского хозяйства, порядок охоты и рыбной ловли, горнозаводские промыслы, лесное хозяйство и казенные имения разного рода определяются многочисленными местными положениями, хотя большая часть их введена уже в общий Свод Законов Империи.

Отдельную кодификацию имеют местные гражданские законы губерний Царства Польского, Прибалтийских и Бессарабской.

В бывшем Герцогстве Варшавском, постановлением Короля Саксонского, герцога Варшавского, 27 января 1808 г. введен был в действие с 1 мая того же года французский Гражданский Кодекс, известный под названием кодекса Наполеона, и вскоре за тем, по указу 24 марта 1809 г., введен в действие французский же кодекс торговый. Впоследствии книга первая гражданского кодекса и раздел 5 книги III были, заменены Гражданским Уложением Царства Польского 1825 г., и положением о союзе брачном 1836 г., а раздел 18 книги III, о привилегиях и ипотеках, заменен ипотечными уставами 1818 и 1825 г., так что в настоящее время в губерниях царства Польского действуют следующие, изданные в 1870 году в русском переводе Вторым Отделением Собственной Е. И. В. Канцелярии, местные гражданские законы:

1) Гражданское уложение 1825 г., содержащее в себе краткое введение и книгу первую, о лицах;

2) Положение о союзе брачном 1836 г., заменившее собою сответствующие разделы гражданского уложения 1825 г.;

3) Книга вторая гражданского кодекса (кодекса Наполеона), об имуществах и о различных видоизменениях собственности (ст. 516—710), и книга третья, о разных способах приобретения собственности (ст. 711—1386, 1582—2091 и 2204—2281), за исключением разделов 5 и 18 (ст. 1387—1581, о предбрачном договоре, и ст. 2092—2203, о привилегиях и ипотеках);

4) Ипотечные уставы 1818 и 1825 г. Кроме того, действует французский кодекс торговый, за исключением второй его книги, о морской торговле (ст. 190—436), которая по географическому положению края не применяется.

За последовавшим применением к Варшавскому судебному округу судебных уставов, уложения о наказаниях и других общих законов Империи, подверглись изменению или отмене некоторые части местных законов, как-то правила о подданстве, о лишении и ограничении прав вследствие наказаний по суду (Гр. ул. Ц. П., ст. 9, 21—25), о доказательствах существования и исполнения обязательств (Гражд. код., ст. 1315 и сл.) и разные статьи книги IV торгового кодекса (ст. 617, 642—648). Впрочем главнейшие реформы коснулись местных узаконений, стоявших вне кодификации, из коих многие заменены частью общими законами Империи, частью новыми местными же узаконениями, как-то: о крестьянском землевладении, о сервитутах, о выкупе чиншей и других повинностей, о пользовании лесами, упразднении вотчинных отношений в городах, о праве охоты (Уст. Сел. Хоз., ст. 191—251), о разведках и отводах для горной добычи, о землевладении иностранцев (т. IX, Зак. Сост., ст. 1003, прим. 2 и прил., по Прод. 1890 г.), о правах авторских (т. X ч. I, ст. 420, прим. 2, прил.), кредитных установлениях (Уст. Кред., изд. 1887 и 1890 гг.), пошлинах разного рода (т. V и VI Свод. Зак.), железных дорогах (т. XII, Уст. ж. дор.) и т. п.

При составлении настоящего проекта гражданского уложения не имеется в виду входить в общий пересмотр местных гражданских законов Варшавского судебного округа. Хотя некоторые отдельные их части могут быть затронуты уложением, в особенности те, которые и ныне заключают в себе лишь применение к краю общих законов Империи, но вообще вся совокупность местных его законов и по издании уложения останется в силе.

В губерниях Прибалтийских действует особый Свод местных гражданских узаконений, изданный в 1864 г. и составляющий третью часть Свода местных узаконений губерний Остзейских (ч. I и II, содержащие в себе учреждения мест и властей губернского управления и местные законы о состояниях, изданы в 1845 г.). Прибалтийский свод гражданских узаконений, к коему в 1890 году издано особое Продолжение, состоит из 4600 статей и изложен в четырех книгах: 1) о правах и обязанностях семейственных (ст. 1—528); 2) о праве вещном (ст. 529—1690); 3) о праве наследования (ст. 1691—2906), и 4) о праве требований (ст. 2907—4600). Сверх того, в означенных губерниях существуют особые местные законы о крестьянском праве, изложенные в Положениях о крестьянах Курляндии 1817, Эстляндии 1856, Лифляндии 1860 и острова Эзеля 1865 г., с разными дополнительными к ним узаконениями, к числу коих принадлежат и новые законы 9 июля 1889 г. о преобразовании крестьянских присутственных мест. В общем Своде Законов Империи имеется также немало указаний на особые для этих губерний правила, наприм. о крещении незаконнорожденных (Уст. Иностр. Исп., ст. 698, по Прод. 1890 г.; Уст. Пред. Прест., ст. 83), о казенных там имениях (Уст. Казен. им.), лесах (Уст. Лесн., ст. 228—394), охоте (Уст. Сел. Хоз., ст. 252—262; Уст. Казен. им., ст. 33), рыбной ловле (Уст. Лесн., ст. 388; Уст. Казен. им., ст. 32) и т. п. Недавно изданы еще особые правила о порядке отчуждения и занятия частных недвижимых имуществ для надобностей православных церквей и школ 1886 февр. 10 (3507).

Вся эта группа местных узаконений также не подлежит пересмотру при составлении проекта гражданского уложения и должна остаться в силе после его издания, как потому, что самая кодификация местных гражданских законов Прибалтийских губерний совершена сравнительно в недавнее время, в 1864 году, и последовавшие с того времени изменения в некоторых статьях этой части местного Свода введены уже в него изданием Продолжения 1890 года б. Кодификационным Отделом при Государственном Совете, так и вследствие многочисленных особенностей местного права, не дозволяющих полного слияния его с общими законами Империи.

В ином положении находятся местные гражданские законы Бессарабской губернии. Действующие в этом крае (за исключением уездов Измаильского и Аккерманского), на основании ст. 63 Учреждения для управления Бессарабской области 29 февраля 1828 г. (1834), источники права гражданского суть: 1) Шестикнижие Арменопула, частный сборник, составленный в бывшей Византийской империи в 1345 году на греческом языке и напечатанный в весьма неисправном русском переводе в 1831 и, вторым изданием, в 1854 г.; 2) краткое собрание законов, извлеченных из царских книг молдавским боярином Доничем в 1814 г., напечатанное в русском переводе в 1831 г. при Сенатской типографии, и 3) соборная грамота молдавского господаря Александра Маврокордато 28 декабря 1785 г., приложенная ко 2-му Сенатскому изданию Шестикнижия Арменопула 1854 г. Все эти памятники древности, в практическом отношении, значительно и во многих частях их устарели еще задолго до введения в Бессарабии Судебных Уставов и переименования этой области в 1873 г., законом 28 октября (52721), в губернию, управляемую на основании общего Губернского Учреждения. В 1869 году, ввиду предстоявшего введения в Бессарабии судебной реформы, председатели и члены тамошних судебных мест и другие местные юристы-практики, по предложению сенатора тайного советника Шахнатова и бессарабского губернатора Гангардта, произвели в общих заседаниях проверку местных законов с целью выделить из них устаревшие части и привести остальные, еще сохраняющие силу узаконения в более удобный порядок, распределив их применительно к системе X тома Свода Законов. Последствием этого пересмотра было издание одним из членов помянутого совещания А. Н. Егуновым частного сборника местных законов Бессарабии, напечатанного в Кишиневе в том же 1869 г. и содержащего в себе 84 статьи. Хотя это частное издание не имеет официального значения, но оно любопытно как выражение убеждений местных юристов-практиков, по мнению коих весь обширный материал Шестикнижия и книги Донича, за исключением упомянутых 84 статей, должен быть признан устаревшим и не имеющим силы закона. В решениях судебных мест (ср. сборн. Кохманского 1868 г.) и в особенности кассационного департамента Правительствующего Сената встречаются иногда указания и на другие, не вошедшие в сборник г. Егунова, части Шестикнижия Арменопула и законов Донича, а также и разъяснения их по источникам римского права, Дигестам, Кодексу и Новеллам Юстиниана (Касс. реш. 1871 г., № 273, 1872 г., № 1301, 1874 г., №№ 252, 257, 663, 854, 1875 г., № 833, 1876 г., №№ 269, 444, 500, 1885 г. № 59, 1886 г. № 25, 1889 г. № 22, 1890 г. № 17); но за всем тем местные особенности бессарабского права оказываются не настолько многочисленными, чтобы невозможно было принять их в соображение при составлении проекта гражданского уложения. При этом пересмотре все, что в них окажется полезным и пригодным, имеет быть сохранено, законы же устаревшие и несоответствующие настоящим условиям и потребностям местного гражданского быта должны быть признаны отмененными.

Местные гражданские законы губерний западных, Черниговской и Полтавской, Таврической, Кавказа и Закавказья, Сибири, Туркестанского края и других местностей, уже введенные в общий Свод Законов, также имелись в виду при составлении проекта гражданского уложения, но в самый текст проекта не внесены. Гражданское уложение, согласно плану, принятому при составлении проекта, должно быть законом общим, содержание коего не следует испещрять местными изъятиями и особенностями местных узаконений. Как закон общий, содержащий в себе стройное и последовательное изложение коренных начал русского гражданского права, оно будет действовать частью взамен прежних местных узаконений, частью же наряду с законами местными, насколько эти последние останутся в силе или впредь будут изданы, ибо на пространстве Империи, при разнообразии местных условий, невозможно все обобщить и свести к одной норме. Точное определение отношений гражданского уложения к существующим ныне местным законам с означением, какие из этих законов по введении его в действие должны считаться отмененными или измененными, имеет быть помещено в положении о введении его в действие. Этим путем будет положительно устранено сомнение в том, что пересмотр гражданских законов, действующих в губерниях Царства Польского и Прибалтийских, вовсе не имелся в виду при составлении общего гражданского уложения и что помянутые местные законы останутся в полной их силе и после издания сего уложения.

Статья 2-я проекта имеет в виду те местные гражданские законы, которые по введении уложения в действие останутся в силе или впредь будут изданы, и определяет отношение их к общим законам Империи применительно к правилам, изложенным в ст. 2 и 3 (п. 3) введения к части I Свода местных узаконений губерний Остзейских и в ст. 48 Законов Основных. Означенная статья проекта, составляя по содержанию своему лишь применение и развитие статьи 48 Основных Законов, необходима в проекте как существенное дополнение и пояснение статьи 1 и в особенности необходима для правильного понимания статьи 3 и следующих за нею статей, в коих изложены правила о применении законов разноместных, предполагающие именно точное определение соотношения между общими и местными законами.

При обсуждении статей 1 и 2 проекта одним из членов комиссии заявлено следующее особое мнение: «До сих пор не возбуждался в комиссии вопрос о распространении будущего гражданского уложения на те местности, в которых действуют особые гражданские кодексы. Может быть, в будущем об этом возникнет вопрос, который и будет подлежать особому обсуждению с принятием во внимание и тех особенных потребностей, ввиду коих придется сделать для этих местностей известные отступления, как это было сделано наприм. и при введении судебных уставов. Но теперь нельзя не констатировать того факта, что все работы по проекту гражданского уложения производились и производятся совершенно вне задачи распространения этого уложения и на те части Империи, в которых действуют особые, цельные сборники гражданских законов. Так и в частности, в отношении губерний Царства Польского не спрашивали ученых обществ и судов о недостатках тамошнего кодекса, как это сделано по отношению к X т. 1 ч.; не изданы в особом сборнике гражданские законы, помещаемые вне кодекса, как это произведено в сборнике А. Гожева и И. Цветкова в пополнение X т. 1 ч.; наконец не рассматривается и кассационная практика по гражданскому кодексу, действующему в Царстве Польском.

«При таком положении работ и при отсутствии предположения пересмотреть ныне этот кодекс, возможно ли, как это предлагается в ст. 1 и 2, применять гражданское уложение и в этих губерниях, в случае недостатка и неполноты местных законов (ст. 2)? Что такое недостаток закона? Как это слово понимается? В смысле пробела в чем-либо? Но это тогда неполнота и во всяком случае ненужное повторение. Оно и опасно, ибо недостаток можно понимать и в смысле неудовлетворительности какого-либо правила закона. Но тогда разве можно дать судье на выбор применять тот или другой закон, смотря по тому, который ему покажется более совершенным?

«Кодекс Наполеона составляет систематическое, цельное, однородное законодательство. Он до такой степени разработан во всех мелочах комментаторами и судебною практикою, что едва ли нужно предусматривать неполноту, которую нельзя было бы устранить и пополнить при помощи комментариев и судебных решений. С другой стороны, кодекс настолько предоставляет простора для всевозможных сделок, что едва ли также можно предусмотреть такие юридические отношения, которые бы не подошли под общий разум и смысл его правил. Применять же кодекс по его букве было бы величайшею ошибкою и за сим, не находя в его букве чего-либо, заменять пробел правилами из другой законодательной системы, как напр. при неполноте правил по наследованию — применять правила общего уложения о родовых имуществах, находя, что кодекс не предусматривает общинного землевладения, — заводить таковое по применению законов Империи и т. д.

«По всему этому, помянутый член комиссии полагал бы заменить ст. 1 и 2 проекта правилом о том, что «гражданское уложение применяется на всем пространстве Империи, за исключением тех областей и губерний, в которых действуют особые (местные) гражданские уложения».

В замечаниях другого члена комиссии по ст. 1 и 2 проекта изложено следующее особое мнение:

«Из числа упоминаемых в ст. 1 «местных» законов необходимо выделить гражданские уложения Привислянских и Прибалтийских губерний, так как пересмотр этих уложений не входит в задачу Комиссии по составлению проекта Гражданского Уложения. Что же касается других особых гражданских законов, действующих, в виде исключений, в некоторых губерниях Империи, то эти местные, но вместе с тем и специальные законы при введении в действие нового Гражданского Уложения по всей вероятности будут отменены и во всяком случае устраняли бы применение нового Уложения лишь по некоторым предметам, но не по всем областям гражданского права. Поэтому желательно для большей ясности выразить в ст. 1-й, что «гражданское уложение применяется как закон общий на всем пространстве Империи, за исключением Привислянских и Прибалтийских губерний, в коих действуют особые (местные) гражданские законы».

«Хотя действующий закон (ст. 48 т. I зак. основ.; ст. I введ. к своду остз. зак.) говорит об «особенных» законах, но казалось бы лучше употреблять выражение «особые» законы.

«Вопрос о толковании местных законов в случае их «недостатка или неполноты» не относится к будущему Гражданскому Уложению и должен быть разрешаем на основании местных законов.

«Если под «недостатком» местного закона разумеется полное отсутствие постановлений по целому институту права (напр. о векселях), то несомненно должно применяться Гражданское Уложение, о чем и должно быть сказано в правилах о введении Уложения в действие.

«В случае же пробелов или неполноты местных законов следует руководствоваться общим смыслом тех же местных законов и аналогиею, а не общим законом Империи (ср. ст. XVI—XXIII введ. к остз. зак.; ст. 18 и 19 сего проекта).

«П. 2 ст. 2 понимается сам собою и не имеет практического значения.

«По этим основаниям ст. 2 может быть исключена».

В виду означенных замечаний следует объяснить:

1) Помянутые два члена Комиссии не только не отвергают применения в губерниях Прибалтийских и Царства Польского общего гражданского уложения Империи в случаях, указанных в пункте 2 ст. 2 проекта, но в замечаниях одного из них даже сказано положительно, что «п. 2 ст. 2 понимается сам собою», т. е. что применение в означенных губерниях правил сего уложения по тем делам, которые должны быть разрешаемы на основании общих законов Империи, представляется совершенно естественным и разумеется само собою. Мало того, помянутый член Комиссии объясняет, что и в случаях полного отсутствия в местных законах губерний Прибалтийских и Царства Польского постановлений по целому институту права «несомненно должно применяться гражданское уложение, о чем (говорит он) и должно быть сказано в правилах о введении уложения в действие». Но если так, то каким же образом в статье 1 проекта гражданского уложения возможно было бы сказать, что оно вовсе не применяется в губерниях Прибалтийских и Царства Польского или, что то же, применяется лишь в прочих частях Империи, за исключением помянутых губерний? Если в ст. 1 уложения будет сказано, что оно в означенных губерниях не применяется, а в правилах о введении его в действие придется сказать, что оно применяется там в известных случаях, то внутреннее противоречие этих постановлений окажется явным и очевидным.

2) Статья 1 проекта, как объяснено выше, составляет необходимое логическое последствие того факта, что и в действующем ныне Своде Зак. Гражд. многие статьи имеют значение общих законов Империи и применяются на всем ее пространстве, не исключая и губерний Прибалтийских и Царства Польского; еще более таких общих законов, касающихся гражданского права, имеется теперь в разных других частях общего Свода Зак. Империи, и Комиссия, как видно из упомянутого сборника гг. Гожева и Цветкова, старалась собрать и свести воедино этот разбросанный материал гражданских законов, которые будут конечно приняты в соображение при составлении проекта гражданского уложения и войдут отчасти в переработанном виде, в состав уложения. Не подлежит сомнению, что и после введения их в состав уложения за ними должно быть сохранено значение общеобязательных законов и повсеместное применение в Империи. Так наприм., по ст. 1 Свода местных гражд. узак. Прибалтийских губерний «браки лиц Православного исповедания заключаются и прекращаются (в этих губерниях) на основании правил, изложенных в первой книге Свода Гражданских Законов Империи». Когда эта книга общего Свода Зак. Гражд. будет пересмотрена и заменена правилами нового гражданского уложения, но в первой же статье его будет сказано, что уложение это в Прибалтийских губерниях не применяется и действует лишь в прочих частях Империи, за исключением помянутых губерний, то чем же будет руководствоваться практика этих губерний по делам столь первостепенной важности, как дела о заключении и прекращении браков? Равным образом на основании местного положения о брачном союзе, действующего в губерниях Царства Польского (ст. 98), «брак между лицами греко-российской веры совершается и расторгается во всем сообразно правилам, изображенным в Своде гражданских законов Империи». Когда правила Свода по сему предмету будут заменены постановлениями нового гражданского уложения, то сии последние необходимо должны будут получить обязательную силу и в губерниях Царства Польского, потому что, если правительство еще в 1836 году настаивало на единообразии этих законов Империи и Царства, то для всякого, кто знаком с историческим ходом развития русского законодательства в этом крае, начиная с 60-х годов, представляется совершенно невероятным, чтобы правительство изменило теперь этому историческому направлению и отказалось от мысли о единстве помянутых законов Империи и Варшавского судебного округа.

3) Подробности вопроса об отношениях нового общего гражданского уложения к местным законам должны будут подлежать обсуждению впоследствии, при составлении правил о введении его в действие, но и теперь, во время работ комиссии по составлению проекта уложения, необходимо держаться правильного взгляда на отношение общих и местных законов, определенное основными государственными законами Империи. Для этого вовсе не требуется, чтобы комиссия занялась предварительным составлением особых сборников местных гражданских законов и судебных решений по губерниям Царства Польского; такие сборники давно уже составлены Варшавскою юридическою Комиссиею, в трудах которой и в исправлении сделанного ею перевода местных законов принимали участие и некоторые члены редакционной комиссии; имеются, кроме того, и разные другие официальные сборники местных законов и постановлений и частные их издания (Губе, Ставского и Клейнермана и др.), в коих собраны и материалы местной судебной, Сенатской и кассационной практики. Для верного понимания основных начал, определяющих взаимные отношения общих и местных законов Империи, нет также надобности вновь собирать и кодифицировать законы Прибалтийских губерний, а необходимо следовать основным государственным законам и обыкновенным, общепринятым правилам юридической герменевтики. Из основных законов Империи уже сделан законодательною властью логический вывод в статье 2 введения к Своду местных узаконений губерний Остзейских, определяющей именно взаимные отношения общих и местных законов Империи; в этой статье сказано, что «местные узаконения, заимствуя свою силу так же, как и законы общие, от единой Власти Самодержавной, простираются на те только губернии и области, коим они особенно предоставлены, и объемлют те только случаи, на кои именно постановлены, как изъятие из общих правил; во всех других случаях действие общих законов Империи сохраняет и в сих губерниях и областях полную свою силу».

4) Статья 2-я проекта содержит в себе лишь применение того же самого правила, которое навсегда останется верным, доколе в Империи и в западных ее окраинах будет действовать единая законодательная власть. При этом условии, т. е. государственном единстве страны и верховной ее власти, понятно само собою, что местные законы, действующие в каких либо частях Империи по воле верховной ее власти, устраняют всем своим содержанием, применение общих законов Империи по всем тем предметам, которые местными законами определены, и по тем делам, которые должны быть разрешаемы на основании местных законов и, наоборот, если по какому-либо предмету местных законов нет или самое дело таково, что не может быть разрешено на основании местных узаконений, должны быть применяемы общие законы Империи. Это правило и выражено в ст. 2 проекта, в коей пункт 1 предусматривает именно те случаи, когда по какому-либо предмету, определенному в общем гражданском уложении, не окажется в данной местности особых местных законов (напр. по вопросу о порядке заключения и прекращения браков в Прибалтийских губерниях между лицами православного исповедания), а пункт 2-й предусматривает те дела, которые по правилам коллизии разноместных законов или по самому свойству дела не иначе могут быть разрешены, как на основании общих законов Империи, напр. дела о личной дееспособности петербургских жителей, совершающих договор в Варшаве или Риге и т. п. Выражение п. 1 этой статьи «в случае недостатка или неполноты законов местных», точно также, как подобное же выражение в ст. 9 Уст. Гражд. Суд., очевидно не может быть истолковываемо в смысле неудовлетворительности или несовершенства местных законов, по личному усмотрению судьи, а означает именно то, что во всем вообще содержании местных законов известной местности, составляющих изъятие из общих законов Империи, по данному предмету не имеется никаких местных законов и, следовательно, должны быть применяемы общие законы Империи.

5) Количественный объем или число случаев применения местных законов, согласно п. 1 ст. 2 проекта, естественно будет зависеть от их содержания или, что то же, от степени их предметной полноты и, конечно, в этом отношении окажется различие между теми губерниями и областями, в коих местные законы касаются лишь немногих предметов гражданского права, и губерниями Прибалтийскими и Царства Польского, в коих действуют обширные своды и собрания местных законов, обнимающие разные стороны гражданского быта. Но это различие только количественное и не может служить основанием к совершенному обособлению и изъятию Прибалтийских и польских губерний от действия общих законов Империи, тем более, что и в самом остзейском своде местных гражданских узаконений, несмотря на обширный его объем, имеются даже прямые указания, что такие-то и такие-то предметы гражданского права в нем не определены, а определяются общим Сводом законов Империи, напр., что постановления о торговых товариществах изложены в Уставе Торговом, а компании на акциях подлежат действию отдельных о них положений и т. д. (ст. 4266, прим.), и самый кодекс Наполеона, действующий в губерниях Царства Польского лишь с значительными урезками, как справедливо замечено против помянутых возражений одним из членов комиссии, именно по отзывам французских комментаторов оказывается весьма неполным.

6) Во введении к своду гражд. узак. губерний Прибалтийских помещены особые правила толкования находящихся в нем постановлений (ст. XVI и след.) и, между прочим, в ст. XXI постановлено, что «когда в сем Своде не найдется по известному вопросу никакого постановления, то такой вопрос разрешается теми постановлениями, с которыми он имеет общее основание и вследствие того ближайшее внутреннее сродство». Такое дозволение постановлять решения по аналогии в случае недостатка или неполноты законов местных, по-видимому, совершенно устраняет возможность применения в подобных же случаях общих законов Империи. В практике прежних судебных мест Остзейского края, как видно из напечатанных сборников их решений, помянутое дозволение понималось именно так, что по каждому сомнительному вопросу судебные места, по указаниям местных юристов — адвокатов или по собственному усмотрению, обращалась к учебникам германских писателей и в них находили основания для своих решений. В законах Варшавского судебного округа не имеется подобных правил об аналогии, но и там, по смыслу изложенных выше замечаний, в подобных сомнительных случаях следует обращаться к французским комментаторам и постановлять решения по теориям иностранных юристов, разработавших разные непредусмотренные кодексом мелочи. А так как юридические теории германских и французских писателей постепенно, из года в год, развиваются, следуя за постепенным изменением и усовершенствованием тамошнего законодательства, и естественно отражают в себе многочисленные изменения Наполеоновских кодексов и старых германских законов новыми законами Франции и германских государств, то упомянутый способ разрешения сомнительных вопросов в случае пробелов в местных законах губерний Прибалтийских и Царства Польского означает, в сущности, не что иное, как применение в этих окраинах Империи современных законодательств Германии и Франции в прямое нарушение того правила основных наших законов (ст. 47 и 63), по коему Империя Российская управляется на основании ее собственных законов. В настоящее время по введении в действие в означенных губерниях судебных уставов, вопрос об ошибочности помянутого способа восполнения пробелов в местных законах иностранными теориями, без всякого соображения их с общими законами Империи, следует считать окончательно решенным. Для судебных мест Варшавского округа и Остзейских губерний обязательны не только местные законы, но и общий Свод Зак. Империи; поэтому в случае недостатка или неполноты местных законов по какому-либо предмету суд, прежде обращения к иностранным теориям, должен поставить себе вопрос, не имеется ли по данному предмету обязательных для него общих законов Империи и затем постановить решение по точному разуму и общему смыслу действующих законов (ст. 9 Уст. Гражд. Суд.). Так напр. при недостатке в местном Остзейском своде правил об акционерных обществах рижский окружный суд не должен искать решения в германских теориях, основанных на Германском торговом уложении 1861 г. и дополнительных к нему германских законах 1870 и 1884 гг., а должен руководствоваться общими по сему предмету законами Империи и, когда они будут изложены в общем гражданском уложении, принять его к сведению и исполнению. Равным образом, если бы скудные правила торгового кодекса об акционерных товариществах, доныне действующие в губерниях Царства Польского и существенно измененные во Франции законом 1867 г., оказались недостаточными для разрешения каких-либо вопросов акционерного права, Варшавские судебные места должны обращаться не к французским современным теориям, основанным на помянутом законе 1867 г., а лучше справиться, какие законы действуют по этому предмету внутри Империи, подобно тому, как Государственный Совет и Комитет Министров, по делам об утверждении и изменении уставов акционерных обществ для окраин Империи, руководствуются общим Сводом Законов. И Правительствующий Сенат, как видно из решений гражданского кассационного департамента, считает совершенно естественным, в случае недостатка или неполноты местных законов Варшавского судебного округа, постановлять решения на основании общих законов Империи (ср. касс. реш. 1889 года № 100 по д. Бергера).

7) Опасение, выраженное в изложенных выше замечаниях, будто бы на основании п. 1 ст. 2 проекта судебные места Варшавского округа станут применять там общие русские законы о родовых имуществах и общинном землевладении, представляется, по меньшей мере, излишним. Не только для местных судей этого округа, но и для каждого, кто сколько-нибудь знаком с гражданским кодексом Наполеона и другими местными законами губерний Царства Польского, определяющими права тамошнего землевладения, деление имуществ, порядок наследования, дарения и т. д., совершенно очевидно, что применение в этом крае русских законов о родовых имуществах и общинном землевладении означало бы не восполнение недостатка или неполноты местных законов, а составило бы явное их нарушение, идущее прямо вразрез против точного их смысла; столь неправильное перетолкование п. 1 ст. 2 проекта следует считать невозможным.

8) Вместе с предположением о полном обособлении и изъятии от действия общих гражданских законов Империи губерний Прибалтийских и Царства Польского, помянутые два члена комиссии предлагают исключить ст. 2 проекта и вовсе не упоминать о других местных законах Империи, кроме остзейских и польских. В замечаниях одного члена это предложение мотивируется тем, что все прочие специальные местные законы при введении в действие нового гражданского уложения по всей вероятности будут отменены. Но такая отмена едва ли возможна, ввиду разнообразия гражданского быта и его географических и культурных условий на громадных пространствах Европейской и Азиатской России. Местные законы несомненно останутся и будут издаваться и впредь для разных местностей нашей необъятной страны, а потому статья 2 проекта, определяющая отношения общего гражданского уложения к местным законам Империи вообще, не может быть заменена указанием лишь на остзейские и польские законы.

Ст. 3. Русские подданные, имеющие пребывание за границею или в разных местностях Империи, а также сделки русских подданных и иностранцев и имущества, им принадлежащие, подлежат действию общих или местных законов по правилам, изложенным в следующих статьях (ст. 4—14).

Т. X ч. 1, ст. 68, 69, 249, 370, 379, 380, 708 (прим. 3, прил.), 911—915, 1071—1079, 1279—1295. Свод. местн. узак. Остз., введ., ст. ХХVІІ—ХХХVІ. Гражд. ул. Ц. П., ст. 3, 6, 11—16. Пол. Нотар., ст. 247, 283. Зак. Сост., ст. 995—1009 (ср. Прод. 1890 г.). Уст. Гражд. Суд., ст. 707—709. Зак. Суд. Гражд., ст. 671. Уст. Консул., ст. 2, 12, 16—18, 57 и сл., 77, 80, 81, 122, 133. Прус. Зем. Пр., введ., ст. 23—35; I, 5, ст. 111—115, 148. Сакс. гр. ул., ст. 6—19.

Австр. гр. ул., ст. 4, 34—37, 300. Итал. гр. ул., введ., ст. 6—12, и Торг. ул., ст. 58. Голл. гр. ул., введ., ст. 6—10. Бав. код., I, 2, ст. 17; III, 12, ст. 1. Фр. гр. ул., ст. 3, 6, 11, 726, 912 (ср. зак. 1819 июл. 14). Герм. пр. гр. ул., предл. Рохола, ст. 2а. Бельг. пр. гр. ул. Лорана, ст. 11—26; испр. ред. комиссии, ст. 3—14. Исп. гр. ул., ст. 8—11. Швейц. зак. 1891 июн. 25, и 1881 июн. 14 (о обяз., ст. 97, 208, 770, 822—824) и июн. 22 (о гражд. деесп., ст. 10).

Судебные установления не всегда могут довольствоваться применением лишь тех законов, которые изданы для округа, им подведомственного. В судебных делах нередко участвуют лица, имеющие жительство в другом округе или за границею, или же дело идет о лице, умершем вне своего постоянного места жительства и оставившем после себя малолетних сирот и наследство, или об имуществе, находящемся в иной какой-либо местности, или предъявляются в доказательство акты и сделки, совершенные вне данного округа, или договоры и завещания, совершенные в одной местности и подлежащие исполнению в другой, где действуют другие законы. Во всех этих случаях возникают на практике нередко спорные и затруднительные вопросы о том, какие именно законы должны быть применены к данному делу, законы ли того округа, где производится дело, или законы места жительства того или другого лица, или законы места нахождения имущества, или законы места совершения или исполнения акта или договора.

В общем Своде Законов имеются лишь отрывочные и разбросанные правила для решения помянутых вопросов, заимствованные из отдельных, изданных в разные годы узаконений. Так, в 1840 г. Высочайше утвержденным 3 апреля мнением Государственного Совета (П. С. З. № 13341) постановлены были правила об открытии наследства и порядке наследования в имуществе, остающемся в губерниях и областях, на особых правах состоящих, после смерти уроженцев губерний, состоящих на общих правах, и в обратном случае. Узаконение это, при издании коего положено было не распространять правила сии, впредь до повеления, на Царство Польское и В. Княжество Финляндское (ст. 11), впоследствии введено было в Том X Свода и составляет ныне статьи 1279—1286 Зак. Гражд. (изд. 1887 г.). В 1843 г. апреля 8 (16717) и 1844 г. июля 5 (18056) изданы были подобные же правила об открытии наследства и порядке наследования после русских уроженцев, умерших во время пребывания в Финляндии или Царстве Польском, и после уроженцев финляндских и польских, умерших во время пребывания в Империи; из этих правил образованы статьи 1287—1295 Зак. Гражд. (изд. 1887 г.). В 1852 г. июля 11 (26441) изданы были правила о порядке свидетельствования подлинности актов, совершаемых в Царстве Польском и В. Княжестве Финляндском и приводимых в действие в Империи и обратно; часть этих правил, касающаяся Царства Польского, была впоследствии заменена за введением в Варшавском судебном округе судебных уставов и нотариального положения, другая же часть, касающаяся Финляндии, остается в силе и введена в Свод Зак. Гражд. (изд. 1887 г. ст. 708, прим. 3, прил.). Кроме того, в Своде Законов имеются многочисленные постановления об иностранцах, встречающиеся в каждом его томе, а также отдельные статьи об актах, договорах и духовных завещаниях, совершаемых за границею (Зак. Гражд., ст. 911—915, 1071—1079; Уст. Гражд. Суд., ст. 707—709; Зак. Суд. Гражд., ст. 665; Уст. Консул., ст. 2, 12, 16—18, 57 и сл., 80, 81, 122, 133), о браках, заключаемых в Финляндии и других местностях, на особых правах состоящих (Зак. Гражд., ст. 68, 69), об опеке над малолетними детьми российских подданных, умерших за границею (Зак. Гражд., ст. 249; Уст. Консул., ст. 77), об освидетельствовании российских подданных за границею по законам иностранным (Зак. Гражд., ст. 370) и в губерниях Царства Польского по законам края (Зак. Гражд. ст. 379, 380).

Напротив в Своде местных гражданских законов губерний Прибалтийских, именно в введении к этому Своду (ст. XXVII—XXXVI), под заглавием «о применении законов посторонних», помещен ряд общих правил, которые, при всей их краткости, разрешают помянутые случаи коллизии разноместных законов с большею ясностью и определительностью, чем многочисленные разбросанные в общем Своде Законов постановления.

В законах губерний Царства Польского и Финляндии встречаются также лишь отрывочные указания на применение тех или других разноместных узаконений к разрешению отдельных случаев коллизии. Сравнивая означенные указания с общими законами Империи и местными узаконениями губернии Прибалтийских, следует заметить, что хотя в них есть правила в существе одинаковые или сходные, но имеются и такие, которые взаимно противоречат одно другому.

Принимая в уважение, что правила, определяющие применение тех или других из разноместных законов к разрешению судебных гражданских дел, должны служить руководством для судебных установлений всех губерний и областей Империи и, соответственно такому их назначению, должны быть общими и одинаковыми, нельзя не прийти к заключению, что помянутые правила должны быть изложены в общих законах Империи и надлежащим их местом следует признать именно общую часть гражданского уложения.

На сем основании означенные правила излагаются в статьях 3—17 проекта.

При обсуждении этих статей одним из членов Комиссии высказаны были следующие замечания:

«Неудобно говорить о лицах, имеющих пребывание в разных местностях».

«Ст. 3 и следующие говорят о применении законов общих или местных.

«Нельзя ли, для большей простоты изложения, исходить из общего начала, что в Империи (кроме Прибалт. и Привислян. губерний) применяются всегда постановления Гражданского Уложения (Lex fori), кроме точно указанных случаев, в которых применяются посторонние (местные или иностранные) законы.

«Ст. 3 могла бы быть изложена напр. в следующей редакции: «В пределах действия Гражданского Уложения применение законов местных и иностранных допускается, в виде изъятия, в случаях, указанных в нижеследующих статьях».

«Было бы полезно выделить ст. 3—17 в особую рубрику под заглавием «о применении местных и иностранных законов» (см. введ. к своду узак. губ. Приб., ст. XXVII—XXXVI), а затем в ст. 4—14 говорить о применении местных законов и в ст. 15—17 о применении иностранных законов.

«По выделении ст. 3—17 (или ст. 1—17) в особую рубрику под заглавием «о применении местных и иностранных законов», ст. 18—22 могли бы быть помещены в самом начале раздела I, напр. под общим заглавием «о толковании постановлений Гражданского Уложения», или «о применении Гражданского Уложения».

Ввиду означенных замечаний следует объяснить, что статьи 3 и следующие проекта, по точному их смыслу, определяют применение не местных только и иностранных законов, но вместе с тем и даже преимущественно применение правил общего гражданского уложения Империи. Для убеждения в том достаточно прочесть статью 3 проекта, составляющую как бы введение к последующим его статьям. В этом ряде статей изложены правила о так называемой коллизии разноместных законов, существенно дополняющие ст. 1 и 2 в смысле определения пространства действия гражданского уложения. Под именем разноместных законов здесь разумеются всякого рода нормы или обязательные правила, касающиеся гражданского права. Насколько в этих статьях (3 и след.) идет речь о применении общих и местных законов Империи, они составляют дополнение и развитие ст. 1 и п. 2 ст. 2 проекта; но, сверх того, помянутым рядом статей (3 и след.) круг действия общего гражданского уложения существенно расширяется, так как по ст. 1 и 2 оно действует лишь на пространстве Империи, а по ст. 3 и следующим оно же должно быть применяемо, в подлежащих случаях, и к русским подданным за границею, и к сделкам русских подданных и иностранцев, и к имуществам, им принадлежащим.

Гражданское уложение должно быть применяемо не только как lex fori. По точному смыслу правил, изложенных в ст. 3 и следующих проекта, оно будет применяться и как lex domicilii, rei sitae, loci contractus и т. д., а потому его действие, в подлежащих случаях, будет распространяться и на Остзейский край и губернии Царства Польского (независимо от предусмотренных в и. 1 ст. 2 проекта случаев неполноты или недостатка местных законов), а также на сделки, совершенные за границею и подлежащие исполнению в Империи, и разные другие дела, указанные в ст. 3 и следующих проекта.

Из практики прежних судебных мест Остзейского края известно, что они в случаях коллизии местных законов с русскими обращали очень мало внимания на эти последние, с коими, при старом производстве дел на немецком языке, тогдашние судьи были и недостаточно знакомы. Помещенные во введении к местному своду правила «о применении законов посторонних» обыкновенно истолковывались, в сомнительных случаях коллизии, в пользу применения местных же узаконений. Еще менее интересовались, в подобных случаях, русскими законами прежние суды Царства Польского, в особенности до издания русским правительством правил 5 июля 1844 г. (18056) о порядке подсудности в движимом имуществе после лиц, водворенных в Империи и временно пребывающих в Царстве Польском (т. X ч. 1, ст. 1287 и след.), так как в гражданском уложении Царства Польского имелась по вопросам о пространстве действия законов лишь одна статья 3-я, вовсе не предусматривавшая применения «законов посторонних». Во Франции подобная же статья 3-я кодекса Наполеона вызвала обширные комментарии и целую литературу так называемого частного международного права, заключающую в себе значительное количество спорных вопросов, которые одними писателями решаются так, другими иначе. Лишь после введения судебной реформы в Варшавском округе и губерниях Прибалтийских тамошние судебные и нотариальные установления, обязанные производить дела на русском государственном языке, стали относиться с бо̀льшим вниманием к общим законам Империи, обязательная сила коих для этих местностей по разным отдельным вопросам гражданского права была им положительно указана. Статьи 3—17 проекта имеют прямою целью восполнить недостаточные правила по сему предмету, имеющиеся в местных законах Варшавского судебного округа, обобщить и заменить отрывочные постановления о том же предмете, разбросанные в общем Своде законов Империи, а также дополнить и отчасти заменить правила по сему же предмету, изложенные во введении к Своду гражд. узак. губерний Прибалтийских, и выработать таким образом общую систему правил, которыми бы судебная практика могла руководствоваться на всем пространстве государственной территории. Вопрос о том, в какой мере статьи XXVII—XXXVI введения к Остзейскому своду будут подлежать сохранению или замене с установлением помянутых общих правил (основанных на соображении, между прочим, именно этих Остзейских статей), должен быть разрешен в правилах о введении гражданского уложения в действие. Проектировать же ст. 3 и следующие проекта с тою целью, чтобы они вовсе не применялись в губерниях Царства Польского и Прибалтийских, значило бы создать лишь новые для практики затруднения, потому что при этом для губерний Царства Польского остались бы в силе, наприм., статьи 1287—1295 и в Прибалтийских губерниях статьи 1279—1286 т. X ч. 1, а в Империи эти самые статьи были бы отменены и заменены правилами нового уложения.

В замечаниях другого члена комиссии по ст. 3 проекта изложены следующие соображения:

«Статья эта касается всех русских подданных и в том числе пребывающих за границею, а также заключаемых ими сделок, которые, быв совершены за границею, согласно 5, 7 и 14 ст. проекта в связи с 707 и 708 ст. Уст. Гражд. Суд., могут подлежать действию законов иностранных по месту совершения сделок; между тем в ст. 3 упоминается только о законах, действующих в Империи, общих и местных. Не следует ли соответственно дополнить эту статью? Напротив того, упоминание в этой статье о сделках иностранцев, кажется мне излишним ввиду 15 ст. проекта. Впрочем, так как ст. 3, согласно объяснительной записке, имеет целью показать лишь связь одиннадцати дальнейших статей (4—14) с первыми двумя статьями и так как в 4—14 ст. установляются отчасти исключения из начала территориального действия гражданских законов, положенного в основании первых двух статей, отчасти это начало подтверждается (ст. 6) смотря по предметам, до коих относятся эти законы, то не ограничить ли содержание 3 ст. указанием на то, что порядок применения разноместных законов по вниманию их предмета определяется в 4—14 статьях?»

В этих замечаниях содержатся, следовательно, два предложения: 1) предложение дополнить ст. 3 указанием на применение в Империи законов иностранных и 2) предложение заменить ст. 3 таким правилом, что «порядок применения разноместных законов по вниманию их предмета определяется в 4—14 статьях». Сверх того, в тех же замечаниях выражено мнение, что упоминание в ст. 3 о сделках иностранцев излишне ввиду ст. 15 проекта.

Таковые, взаимно себя исключающие, предложения, казалось бы, не могут быть приняты. Дополнять ст. 3 указанием на применение в Империи иностранных законов нет надобности, потому что 1) в этой статье сказано: «подлежат действию общих или местных законов», но не сказано «законов Империи», 2) говорить прямо и положительно о применении иностранных законов в Империи неудобно и 3) дозволение при известных условиях применять иностранные законы в Империи явствует из ст. 15 и 17 проекта.

Предлагаемое взамен ст. 3 новое правило представляется не вполне точным. Что такое «разноместные законы»? Что значит «по вниманию их предмета»?

Упоминание в ст. 3 о сделках иностранцев едва ли можно признать излишним. Эта статья составляет как бы введение к последующему ряду статей, которые применяются и к сделкам иностранцев. Хотя же в ст. 15, в первой ее строке, и повторено, что правила, изложенные в ст. 4—14, применяются в Империи к иностранным подданным, но тут же прибавлено «насколько сие не противно особым об иностранцах узаконениям и постановлениям трактатов и конвенций» и т. д.; центр тяжести ст. 15 заключается именно в последних ее словах, заключающих в себе ограничение, видоизменение и дополнение общих правил, изложенных в ст. 4—14, в применении их к иностранным подданным.

Одним из членов комиссии по ст. 3 проекта замечено следующее:

«Что понимать под выражением «сделка»? Если акт, в котором участвуют две стороны, то оно равнозначащее «договору». Тогда проще и яснее всегда и везде употреблять это последнее выражение. Понимать ли под выражением «сделка»: Rechtsgeschäft или Rechtshandlung? Тогда следовало бы ближе определить значение «сделки». Вообще, по этому вопросу трудно высказаться, пока не будут в виду объяснения статей. Замечание это относится ко всем статьям, в которых упоминается о «сделках».

Ввиду означенного замечания следует объяснить, что слово «сделка» в ст. 3 проекта употреблено в таком же смысле, как в ст. 2909 Свода местных гражд. узаконений губерний Прибалтийских, т. е. в смысле действий, совершаемых дозволенным образом для установления, изменения или прекращения известных юридических отношений. Такое значение этого слова видно из ст. 182 проекта.

В проекте гражд. уложения необходимо принять какой-либо технический термин для означения тех юридических действий, которые в законах, науке и практике гражданского права европейских государств именуются Rechtsgeschäfte, negotia juris, actes juridiques, atti giuridici, Willenserklärungen и т. п. Предлагаемое для сего одним из членов комиссии выражение «изъявление воли», хотя и может быть изредка употребляемо в надлежащей связи с контекстом, было бы неудобно для постоянного употребления вследствие его неопределительности, сложности и отвлеченности. Против него и в науке уже высказались многие почтенные ученые, наприм. профессор римского университета Пачифичи-Маццони и известный пандектист Гудсмит, полагающие, что называть юридические акты или сделки изъявлениями воли (Willenserklärungen), в отличие от выражений воли (Willensäusserungen) вообще в каких-либо словах или действиях, нет никакого достаточного основания. В самой Германии этот термин, употребленный прусским уложением, обыкновенно заменяется более простым и ясным словом Rechtsgeschäft. Германский проект употребляет эти два выражения promiscue, но стоит лишь перевести дословно на русский язык некоторые статьи помянутого проекта, в коих употреблен первый термин, чтобы убедиться, какую тяжесть и педантичность придает он правилам, по существу весьма простым и понятным (ср. наприм. перевод разных параграфов герм. проекта, помещенный в объясн. к ст. 215 и 219).

Настоящий проект для обозначения понятия Rechtsgeschäft употребляет или просто слово «сделка», или выражение «акты и сделки». Значение того и другого термина прямо указано в ст. 182, которую в настоящей записке предлагается изложить в исправленной редакции, не оставляющей никакого по сему предмету сомнения.

В объяснениях по замечаниям на первоначальный проект было сделано указание на неудобство называть сделкою односторонние изъявления воли, наприм. предложение заключить сделку и отказ в принятии этого предложения. Но по ближайшем рассмотрении дела было принято в уважение, что и договором нельзя назвать ни предложения вступить в договор, ни отказа в принятии этого предложения, ни каких-либо других односторонних изъявлений воли, и что подобное же неудобство замечено в самой Германии относительно термина Rechtsgeschäft, ибо, по замечанию Цительмана, если заключаемую сделку обозначают словом Rechtsgeschäft, то предложение заключить ее и отказ в принятии оного не совсем удобно называть тем же самым термином; все это однако не мешает употреблению этого слова в законах, науке и практике. И у нас оно получило уже значение общеизвестного юридического термина, употребляемого и в законах, и в литературе, и в судебной практике, в переводах законов Остзейских и иностранных и в работах редакционной комиссии по проекту опекунского устава и т. д.

Ст. 4. Правоспособность лица определяется по законам той местности, к которой оно по гражданскому его состоянию и по месту жительства принадлежит.

Способность иностранцев к приобретению прав в Империи определяется по законам той местности Империи, к которой относится приобретаемое право.

Или:

Личная способность к приобретению прав определяется по законам той местности, к которой относится приобретаемое право.

Право вступать в договоры определяется по тем же законам как самый договор (ст. 7), или по законам той местности, к которой лицо по гражданскому его состоянию и по месту жительства принадлежит, смотря по тому, какие из сих законов более охраняют действительность договора, добросовестно заключенного.

Т. X ч. 1, ст. 1279, 1284, 1289, 1294. Пол. Нотар., ст. 247, 283. Свод. местн. узак. Остз., ч. III, введ., ст. XXVIII. Гражд. ул. Ц. П., ст. 3. Касс. реш. 81/183, 84/14, 93/50. Реш. Риж. суд., V, № 922, VII, № 1470. Прус. зем. пр., введ., ст. 23—27, 34, 35. Сакс. гр. ул.. ст. 7, 8. Австр. гр. ул., ст. 4, 34—36. Герм. векс. уст., ст. 84.

Финл. векс. уст. 1858 март. 29, ст. 79. Швейц. зак. 1881 июн. 22, о дееспособности, ст. 10; 1891 июн. 25, о гражд. юрид. отнош. посел. и прожив., ст. 1, 2, 7, 34. Герм. пр. прав. о примен. иностр. гражд. зак., ст. 5, 7, 33. Бельг. пр. Лорана, ст. 11; пр. Бельг. комиссии, ст. 4. Монтевид. пр. 1, ст. 1, 2 (ср. мотивы Zeitschr. für H. R. т. 39, стр. 526 и сл.). Проект. Домин-Петруш., ст. 177, 193—195. Проект. Момзена, ст. 2, 3.

В статье 4 указано, по каким законам следует определять правоспособность лиц. Первая часть этой статьи соответствует статье XXVIII введения в Свод местных гражданских законов губерний Прибалтийских, в которой именно сказано, что правоспособность каждого определяется правами, действующими, в его местожительстве, для лиц того звания, к которому он принадлежит.

В местных узаконениях губерний Царства Польского соответствующее правило изложено так: «законам, касающимся гражданского состояния и правоспособности лиц, подчиняются все туземцы, хотя бы они проживали за границею» (Гражд. ул. Ц. П., ст. 3 п. 3).

В общем Своде законов гражданских постановлено, что уроженцы губерний, состоящих на общих правах, в случае временного пребывания их в губерниях или областях, на особых правах состоящих, обязаны во всех распоряжениях, как при жизни, так и на случай смерти, руководствоваться общими законами Империи (Т. X ч. 1, ст. 1279, 1284, 1289, 1294). На том же основании, когда житель губерний, состоящих на общих правах, совершает нотариальный акт в губерниях Царства Польского или Прибалтийских, или же совершаемый в этих местностях нотариальный акт подлежит исполнению в губерниях, состоящих на общих правах, нотариусы обязаны принимать в соображение, по вопросу о правоспособности, общие гражданские законы, в Империи действующие (Пол. Нотар., ст. 247, 283).

Способность иностранных подданных или выходцев к приобретению прав в Империи подлежит, на основании действующих законов, как общих, так и местных, некоторым особым ограничениям [зак. 1887 март. 14 (4286) в Зак. Сост., ст. 1003, прим. 2 и прил., по Прод. 1890 г.; Имен. ук. 1892 март. 14, собр. узак., 363; Гражд. ул. Ц. П., ст. 11; пост. Учред. Комит. 1868 дек. 20 в Дн. Зак., т. 69, стр. 150 и др.]. На соображении этих законов основана вторая часть статьи 4 проекта.

К иностранным подданным применяется, сверх того, особое правило, изложенное в статье 16 проекта.

На основании первой части статьи 4, правоспособность лица определяется по законам той местности, к которой оно, по гражданскому его состоянию и по месту жительства, принадлежит. Есть некоторые состояния, не зависящие от места жительства лица; так наприм. лишение всех или всех особенных прав состояния по приговору русского уголовного суда действует в пределах Империи повсеместно; семейное состояние лица и связанные с ним правоотношения между супругами и родителями и детьми и право распоряжения имуществом жены и детей, по ст. 9 и 11 проекта, остаются без изменения, несмотря на перемену места жительства.

По законам места жительства следует обсуживать, в особенности, совершеннолетие или несовершеннолетие лица, меру правоспособности несовершеннолетних, права и обязанности опекунов и попечителей (ст. 12) и право распоряжения на случай смерти (ст. 13). Так как местные законы Бессарабской губернии о 25-летнем возрасте совершеннолетия предполагается, со введением общего гражданского уложения, отменить, в отношении же правоспособности иностранцев постановлены в проекте особые правила (ст. 4 п. 2 и ст. 16), то едва ли можно ожидать по делам сего рода многочисленных споров или каких-либо практических неудобств, тем более, что несовершеннолетние обыкновенно живут при своих родителях и имеют общее с ними место жительства (ст. 64).

В замечаниях одного члена комиссии этой статье проекта предложено дать следующее изложение: «Правоспособность каждого лица определяется по общим законам Империи или по особым местным законам соответственно месту постоянного его жительства».

Такая редакция довольно близко подходит к первой части ст. 4 проекта. Разница между ними 1) редакционная, состоящая в исключении лишних слов «каждого» (лица), «общим законам Империи или по особым местным» (ср. ст. 3), и «постоянного» (жительства, ср. ст. 59) и 2) существенная, состоящая в том, что в ст. 4 проекта предусмотрены и такие состояния, которые, как объяснено выше, не зависят от места жительства лица, и, сверх того, эту статью признано нужным дополнить и изменить особым правилом о правоспособности иностранцев, потому что иначе правоспособность иностранных подданных к приобретению гражданских прав в России определялась бы иностранными законами того государства, к коему они по месту их жительства и по гражданскому их состоянию принадлежат.

В замечаниях другого члена комиссии по ст. 4 проекта изложены следующие соображения:

«Выражение» «гражданское состояние» слишком неопределенно (ср. также «личное состояние», ст. 173 проекта).

«Если под «гражданским состоянием» понимать место приписки (водворения, ст. 1279 т. X ч. I), то оно может и не совпадать с местом жительства, так что нельзя говорить о применении законов по гражданскому состоянию и по месту жительства. Так, напр., обыватель города Варшавы может иметь место жительства в Петербурге. Какими законами должна определяться правоспособность его жены, с которою он вступил в брак в Варшаве? Ст. 62 проекта не разрешает этого недоразумения.

«Для поддержания силы договоров в интересе добросовестных верителей следовало бы, по аналогии со ст. 16 проекта (о правоспособности иностранцев в Империи) и с льготными правилами о форме договоров (ст. 5 проекта), постановить, взамен ст. 4, правило о том, что правоспособность лица, подчиненного по месту своего жительства особым законам, определяется в отношении заключения договоров по общим или местным законам, смотря по тому, которые из них определяют меньшие требования для признания такого лица правоспособным (ср. ст. 10 ч. 3 швейц. союз. зак. 22 июня 1881 г. о правоспособности), за исключением тех случаев, когда договор совершается в месте временного пребывания с целью обхода закона (напр. жена уроженца одной из Привислянских губерний приезжает в соседнюю губернию Западного края с целью распорядиться своим имуществом без согласия мужа с ведома приобретателя о неправоспособности такой жены).

«Главное различие между местными и общими законами» — это положение замужней женщины.

«При столкновении законов не отдать ли предпочтение общим законам?

«Вторая часть ст. 4, говорящая об иностранцах, должна быть помещена в ряду законов о применении иностранных законов (ст. 15 и сл.); о правах иностранцев по местным законам нет надобности говорить в Уложении.

«Иностранцы пользуются в России такою же правоспособностью, как и русские подданные (ст. 995, 1003, 1007 т. IX св. зак.) и если для иностранцев существуют какие-либо ограничения, то они касаются не правоспособности, а приобретения прав на недвижимые имения в некоторых губерниях западной полосы России и в Туркестанском крае (ст. 1003 прим. 2 и 3 т. IX по прод. 1890 г.).

«Об этих исключениях здесь нет надобности упоминать, так что 2 часть ст. 4 могла бы быть вовсе исключена».

Ввиду изложенных замечаний следует объяснить, что термины «гражданское состояние» (l’état civil) или просто «состояние» лиц (status personarum), «личное состояние» (Status, Zustand der Person) употребляются издавна в законах, науке и практике гражданского права и означают определенное положение лица в гражданском обществе (state in society), как члена семьи, рода, сословия, как гражданина, туземца, или иностранца, как лица, пользующегося всеми правами состояния или ограниченного в них, состоящего под опекою и т. д. (ср. Dig. 1, 5 и словарь Дыдынского V^o Status; Вехтер Панд. I, § 43; Савиньи I, 350, II, 458, VIII, 134; Domat, I, 10—15; Aubry I, § 52, 55; Dalloz Rep. V^o Etat civil, Etat des personnes; Bar, I, § 133; Указат. к реш. Герм. импер. суда V^o Statusklage, Statusrecht; Bouvier Law Dict., v. State). В наших законах говорится наприм. о состоянии иностранцев и русских подданных, о состояниях племенных и сословных (т. IX), о брачном состоянии и состоянии родителей и детей (Зак. Суд. Гражд., ст. 440, прим. 2), о правах состояния, о лишении и ограничении этих прав (т. IX, ст. 5 и сл.; Уст. Гр. Суд., ст. 1368 п. 1; Улож. нак., ст. 22, 27, 30), об актах состояния (т. IX, ст. 1032) и т. д. Граф Сперанский в его руководстве к познанию законов, различая в государстве два союза — государственный и гражданский, находит разные состояния в кругу семейном, родовом, в гражданском обществе и государстве (стр. 32 и сл.). Очевидно таким образом, что гражданское состояние не следует смешивать с местом приписки или водворения; это совершенно различные понятия.

В ст. 4 проекта, наряду с местом жительства лица, упомянуто о гражданском состоянии главным образом потому, что некоторые состояния, раз установленные, не изменяются с последующею переменою места жительства лица, как об этом сказано в ст. 8 и следующих проекта.

Предложение помянутого члена комиссии определять правоспособность лица по общим или местным законам, смотря по тому, которые из них ставят менее требований для признания лица правоспособным, представляется по существу заслуживающим уважения, но далее сам автор предложения, по-видимому, отказывается от него и предлагает, взамен того, всегда отдавать предпочтение общим законам. Последнее предложение, казалось бы, не может быть принято, потому что в нем выражается полное неуважение к местным законам, исходящим от той же верховной законодательной власти, как и общие законы Империи, и, кроме того, не следует упускать из вида, что статья 4 будет применяться и в тех местностях, где действуют особые местные законы.

Вторая часть ст. 4 проекта, по смыслу коей способность иностранцев к приобретению прав в Империи определяется по законам той местности Империи, к которой относится приобретаемое право, оказывается согласною как с действующими ныне в Империи законами об иностранцах, так и с заключениями, к коим приходит современная наука гражданского права на западе (ср. Bar, учеб., § 15, Stobbe I, § 30, Böhm, стр. 22), и с предположениями германского проекта правил по сему предмету (§ 5).

В замечаниях одного члена комиссии по ст. 4 проекта изложены следующие соображения:

«Правило первой части 4 ст. о том, что способность лица определяется по законам той местности, к которой оно по гражданскому его состоянию и по месту жительства принадлежит, может вызвать некоторое недоумение.

«Выражение «по гражданскому состоянию» употреблено, если не ошибаюсь, в смысле принадлежности лица к известной местности по его происхождению, независимо от его сословного состояния.

«Спрашивается засим, в каком смысле употреблено выражение: «и по месту жительства».

«Согласно правилам о толковании законов, нельзя предполагать, чтобы какие-либо выражения были в законе излишни, следовательно выражение, о коем речь идет, не должно бы быть понимаемо в смысле места происхождения (domicilium originis), коль скоро рядом с ним находится другое выражение («по гражданскому состоянию»), употребленное в этом именно смысле. Необходимо было бы за сим придти к заключению, что в ст. 4 говорится о месте жительства в смысле 59 и последующих статей проекта.

«Но в том случае, когда место жительства лица, о коем речь идет в 59 ст. проекта, совпадает с местом его происхождения, коллизия разноместных законов, хотя и возможна — буде лицо временно пребывает в местности, подлежащей другому закону, — на деле происходит редко и ввиду 207 ст. Уст. Гражд. Суд. легко может быть устранена.

«Вопрос о применении того или другого личного статута возникает главным образом тогда, когда лицо принадлежит, по его происхождению, к одной местности, постоянное же жительство имеет в другой, управляемой иным, нежели та местность, законом. Предлежащая статья должна бы, кажется мне, преподать правило, разрешающее этот нормальный, так сказать, случай коллизии разноместных законов, под которое подойдет и тот, когда лицо временно находится вне места его коренного происхождения и постоянного жительства.

«Кроме того, употребление в ст. 4 выражения «место жительства» в смысле 59 и сл. ст. проекта было бы несогласно с действующими правилами по предмету применения разноместных законов, отступить от которых, по-видимому, не предположено.

«Как прежние, так и ныне действующие отдельные узаконения по этому предмету согласны между собою в том, что местожительство в смысле гражданского уложения не существенно в деле применения разноместных законов, хотя самый этот термин (обыкновенно квалифицированный) употребляется в оных.

«В Высочайше утвержденном 27 мая 1836 года Положении о порядке перечисления обывателей Империи в Царство Польское и наоборот, изданном в развитие 21 ст. Высочайшей Грамоты 14 февраля 1832 года (Дн. Зак. Ц. П. т. 14 и 19), выражения: «коренные жители», «коренное место жительство», «жительство в крае» употреблены в значении места коренного происхождения, связь лица с которым, относительно подчинения его законам, действующим в том месте, не может быть прервана иначе, как посредством постоянного водворения того лица в местности, управляемой иным законом, или, что то же, совершенного перечисления его из того места в последнее. Впредь до перечисления лицо подлежит законам первого из означенных мест (ст. 4 Полож. 1836 г.), хотя бы оно имело жительство в смысле 204 ст. Уст. Гражд. Суд. (26 ст. Гр. Ул. Ц. П.) в последнем месте. Поэтому выражение ст. 1279 и 1287 т. X ч. I «временно пребывающий» относится до всякого не перечисленного, хотя бы он имел «постоянное местожительство» в смысле гражд. закона в губерниях, на других правах состоящих, нежели губернии, к коим принадлежит не перечисленный по происхождению. Судебная практика, насколько известно, всегда придавала этому выражению приведенное значение.

«В одном из таких отдельных узаконений, а именно в Высочайше утвержденном 5 июля 1844 г. (№ 18056), мнении Государственного Совета о порядке подсудности по делам о движимом наследстве после лиц, водворенных в Империи и временно пребывающих в Царстве Польском, и наоборот (ст. 1287—1295 т. X ч. 1), было избегнуто употребление терминов «житель», «жительство»; они тем заменены выражениями: «уроженец губерний Империи», «уроженец Царства», «водворенный постоянно и числящийся», «край или губерния, к коим (лицо) по званию и состоянию принадлежит». Ввиду такого словоупотребления возникавший из сопоставления заключительных слов 2-й статьи закона 1844 г. (1288 ст. X т. ч. 1) со статьею 31 Гр. Ул. Ц. П. вопрос о том, составляет ли принятие уроженцем Империя назначения на должность, с которою сопряжено постоянное пребывание в Царстве, совершенное водворение в сем последнем крае, разрешался всегда в отрицательном смысле.

«Наконец, в изданных в отмену положения 1836 г. Высочайше утвержденных 8 июля 1868 г. правилах о порядке перечисления жителей Империи в губернии Царства Польского, равно как жителей сих губерний в прочие части Империи, термин «местожительство» употребляется в том же особом смысле, что и в положении 1836 г. Это явствует из того, что требуемые означенными правилами условия (облегченные в сравнении с требовавшимися положением 1836 г.) для вступления «во все права и подчинения всем обязанностям» коренных жителей избранного перечисляющимся места — другие, нежели те, коими обставлена перемена местожительства по правилам гражданского уложения. В то время, когда для перечисления нужно: 1) получение перечисляющимся увольнительного свидетельства из прежнего места водворения (уроженцем Царства от Губернатора или Варшавского Обер-Полицеймейстера без различия сословий, уроженцем Империи от общества, смотря по сословию); 2) внесение перечисляющегося в Царство в книги постоянного народонаселения нового места водворения или приписка перечисляющегося в Империю к подлежащему сословию, и 3) официальное сообщение губернскому начальству прежнего места водворения в Империи о внесении перечисляющегося в книги постоянного народонаселения Царства Польского, а относительно лиц податных сословий, сверх того, уведомление подлежащей Казенной Палаты (ср. условия перечисления обывателей Империи в Финляндию 21 января и 11 февраля 1858 г. №№ 32709, 32770), — перемена местожительства совершается посредством фактического переселения во вновь избранное место, сопровождаемого намерением иметь в нем местожительство, каковое намерение при отсутствии положительного заявления полицейскому начальству об оставлении прежнего и избрании нового местожительства может быть доказываемо другими обстоятельствами (ст. 27—29 Гр. Улож. Ц. П., ст. 61—60 сего проекта).

«Таким образом приведенные отдельные узаконения проводят строгое различие между местом происхождения (origo, Heimath) и местом жительства (domicilium). Различие условий для установления того и другого соответствует различию последствий, сопряженных с установлением места происхождения или постоянного водворения с одной — и места жительства с другой стороны. Первым определяются все вообще личные права и обязанности как гражданские, так и общественные; установлением последнего приурочивается к известному месту пользование кем-либо гражданскими правами и исполнение таких же обязанностей в порядке добровольном и судебном.

«Место происхождения (постоянного водворения) и местожительство имеют то лишь общее последствие, что то и другое сообщается по самому закону жене и детям, которые подведомственны закону места происхождения или постоянного водворения мужа или отца и считаются по общему правилу имеющими местожительство в местожительстве мужа и отца.

«Можно бы за сим полагать, что выражение «по месту жительства» употреблено в ст. 4 в смысле места происхождения, т. е. в том смысле, что и выражение «по гражданскому состоянию». Не желательно ли однако избежать употребления одного и того же термина для обозначения двух различных юридических понятий.

«В узаконении о перечислении и водворении означенное выражение не представляется особенно неудобным, так как разъяснение его значения имеется тут же в совокупности преподанных о перечислении и водворении правил. Но правила эти не принадлежат к предметам гражданского уложения и в нем не помещаются, а напротив того в уложении содержатся постановления о местожительстве в ином смысле, что и могло бы дать повод к смешению означенных двух понятий.

«Во всяком случае помещение в изложении 4-й ст. двух однозначащих выражений кажется мне не совсем удобным.

«Несмотря на все вышеприведенное в пользу предположения, что выражение «местожительство» употреблено в 4-й статье проекта в значении места происхождения, нельзя считать это предположение безошибочным. Есть, по-видимому, противоречащие тому указания. Таково объяснение, помещенное в записке, согласно коему текст статьи 3 (ныне 4-й) соответствует ближе всего 28 ст. введения в свод местных гражданских законов губерний Прибалтийских. Известно, что названный свод усвоил себе прежнюю германскую теорию применения разноместных законов, определяющую дееспособность лиц по lex domicilii, положенную в основании статей введения в Прусский Ландрехт, от которого однако германское законодательство в последнее время, как свидетельствует Бём, мало-помалу отступает. Важнее еще указание, почерпаемое: 1) из 62 ст. проекта, не оставляющей, казалось бы, никакого сомнения, что в ст. 4 и 8—14 имеется в виду то местожительство, коего определение преподано в 60 (59) ст., и 2) из ст. 15 проекта, распространяющей правила 4—14 ст. на пребывающих в Империи иностранных подданных, которые могут иметь в разных частях Империи лишь местожительство (ср. замеч. на ст. 59—70).

«Если в самом деле такова мысль проекта, то не следует ли отменить положительным образом (в положении о введении уложения в действие) все правила, помещающиеся в разных местах X т. 1 ч. по предмету применения закона местопроисхождения? Замена X т. ч. 1 новым уложением едва ли достаточна для отмены (безмолвной) этих правил, ибо они находятся в непосредственной связи с правилами о перечислении, кои не отнесены к законам гражданским, а входят в систему законов о состояниях (прилож. к 312 ст. IX т. Св. Зак., изд. 1876 г.).

«Что касается выражения «гражданское состояние», то конечно оно изображает принадлежность лица к известной местности, но обыкновенно ему придается более обширный смысл, согласно которому означенная принадлежность составляет один лишь из элементов гражданского состояния вообще. Ею определяется состояние туземца (status civitatis) в противоположение иностранцу и состояние уроженца одной части территории государства в противоположение уроженцам прочих его частей, из которых каждая подлежит действию иных законов, изданных тою же государственною властью. Таким же элементом гражданского состояния является еще неприкосновенность чести, т. е. отсутствие присуждения лица к лишению каких-либо особенных прав (status existimationis) и семейное положение (status familiae). Совокупность всех чисто личных прав (status personalis) в противоположение имущественным правам обыкновенно обозначается выражениями: «способность и гражданское состояние». Не знаю, удобно ли отказаться от употребления термина «гражданское состояние» в этом общепринятом более обширном смысле; употребление же его в том и другом смысле не может не вызывать недоумений.

«Наконец, если признано неудобным допустить в уложении употребление выражения «дееспособность» в различие от правоспособности, как способности быть субъектом права, то следовало бы, кажется мне, не употреблять и этого последнего термина в несвойственном ему смысле, т. е. в смысле способности к совершению сделок. Не лучше ли, по примеру французской терминологии, сказать просто «способность» или «личная способность» (capacité des personnes), причем само собою будет понятно, что в гражданском уложении речь идет о юридической способности, которая охватывает как способность быть субъектом прав, так и способность самостоятельно осуществлять эти права. Различие между тою и другою существенно. Достаточно вспомнить, что международное гражданское право проводит всецело личное начало действия тех только отечественных законов иностранца, которые определяют его дееспособность; законы же, определяющие способность его быть субъектом прав, настолько лишь, насколько они не противны законам государства, в котором иностранец имеет пребывание (ст. 17 проекта). Терминология уложения не должна бы, кажется мне, затруднять науку и судебную практику будущего в выработке другого словоупотребления, нежели то, которое ныне в ходу. Чтобы собрать в одно все вышенамеченное, позволю себе формулировать следующие положения:

«1) Способность (и гражданское состояние) лица определяется по законам места коренного его происхождения независимо от нахождения его местожительства в пределах действия других законов.

«2) Способность (и гражданское состояние) перечислившегося для постоянного водворения, установленным порядком, в одну из таких губерний, в которых действуют другие законы, определяется впредь по сим последним законам, хотя бы он имел местожительство вне действия оных.

«3) Способность (и гражданское состояние) жены и детей определяется по законам места происхождения или места постоянного водворения мужа и отца, хотя бы заключение брака или рождение совершилось вне того, или другого места.

«4) По тем же законам определяется способность (и гражданское состояние) русских подданных, пребывающих за границею.

«По предмету правила 2-й части 4-й ст. о том, что «способность иностранцев к приобретению прав в Империи определяется по законам той местности, к которой относится приобретаемое право», нахожу нужным заметить прежде всего, что место этого правила, на мой взгляд, не в ст. 4-й, а рядом со ст. 15.

«Во-вторых, что так как в приведенном правиле речь идет о «приобретении прав» вообще, то под оное подходят как права по обязательствам, так и права вотчинные. Относительно прав по обязательствам имеется однако другое правило, изложенное в ст. 16-й, по коему способность иностранцев вступать в обязательства должна определяться не только по русским, но и по иностранным законам. Не выйдет ли таким образом противоречия между тем и другим правилом».

Обращаясь к обсуждению вышеизложенных замечаний, необходимо с особенною тщательностью отличить в них соображения ошибочные от указаний существенных и правильных.

К первой группе (ошибочных соображений) следует отнести большую часть замечаний, касающихся толкования употребленного в проекте выражения «по законам той местности, к которой лицо по гражданскому его состоянию и по месту жительства принадлежит». Замечания эти вызваны не столько текстом статей проекта, сколько особыми соображениями, основанными на толковании местных законов губерний Царства Польского. Понятие о месте жительства в проекте определено и в состав его входит, между прочим, признак «водворения» (ст. 60—59), а в сомнительных случаях, когда лицо проживает в разных местах, проект для применения ст. 4 и 8—14 отдает предпочтение коренному месту его жительства, т. е. тому, в коем сосредоточены гражданские его отношения, или месту приписки его к городскому, сельскому или сословному обществу (ст. 62); все эти правила проекта, сами по себе, достаточно ясны и следует прибавить еще, что они вполне согласуются как с законами о перечислениях обывателей Царства Польского в Империю, так и с прочими законами о перечислениях и с новым законом 3 июня 1894 г. о видах на жительство. Равным образом и термин «гражданское состояние», как объяснено выше, употребляется проектом в общепринятом его смысле; местность, к которой лицо принадлежит по гражданскому его состоянию, не всегда совпадает с местом его жительства, потому что некоторые состояния лица не зависят от места его жительства и не изменяются с переменою оного.

Сомнения, изложенные в замечаниях одного члена комиссии и приведшие его к предложению четырех новых статей на место одной статьи 4-й проекта, вызваны, по-видимому, тем обстоятельством, что он, исходя из старых понятий о туземстве и месте жительства, изложенных в польском гражданском уложении 1825 года, и следуя местной практике, изъясненной в известной брошюре Рейнке («Каким гражд. законам подведомы русские уроженцы, пребывающие в Царстве Польском», 2 изд., Варш., 1892 г.), не совсем, правильно определяет отношение к ним позднейших законов 1836, 1844 и 1868 годов о перечислениях и гражданских правах перечисляющихся. Во время издания уложения 1825 г. Царство Польское считалось особым государством, имевшим своих граждан или подданных и свои высшие государственные установления; поэтому переселение оттуда в русские губернии и водворение в Империи считаюсь одним из способов прекращения туземного гражданства и ставилось наравне с водворением в иностранном государстве (ст. 17 п. 3 Улож.); правила же о месте жительства, изложенные в ст. 26 и следующих уложения 1825 г., рассчитаны были на передвижение населения лишь в пределах Царства. После известных событий, ознаменовавших начало 30-х и 60-х годов, русское правительство приняло ряд мер, последствием коих было то, что Царство Польское потеряло свою политическую самостоятельность и введено в состав Империи, как простая группа губерний, имеющих лишь некоторые особенности местного управления и гражданского быта. К числу этих мер относилось и дозволение переселений или перечислений польских обывателей в прочие губернии Империи и русских в губернии Привислянские в смысле перемены не подданства русского на польское или наоборот, а в русском смысле формальной перемены места жительства. Известно, что по русским паспортным законам, в том числе и по ст. 2 нового положения о видах на жительство 3 июня 1894 г., местом постоянного жительства мещан и ремесленников признается город, посад или местечко, к мещанскому или ремесленному обществу которых они причислены, а для сельских обывателей то сельское общество или волость, к коим они приписаны, и посему перемена их места жительства производится формальным путем перечисления или приписки из одного общества к другому. Это же русское начало было применено законами 1836 мая 27 (Дн. Зак., т. 19, стр. 294, и П. С. З., № 9228) и 1868 июня 26 — июля 8 (Дн. Зак., т. 68, стр. 420, и П. С. З., № 46038) к переселениям из польских губерний в русские и из русских в польские, причем в последнем законе сказано именно, что перечисление в поименованные 10 губерний (Ц. Польского) из прочих частей Империи совершается по правилам, установленным в Империи для перечисления лиц различных сословий из одной губернии в другую, с тою лишь особенностью, что от перечисляющегося не требуется приемного свидетельства о принятии его на новом месте жительства, а перечисляющийся из 10 губерний Ц. Польского в другие части Империи, получив от тамошних местных властей увольнительное свидетельство, обязан, в течении 9 месяцев, в месте нового своего водворения приписаться к подлежащему сословию или городскому либо сельскому обществу на основании действующих в Империи законов (т. IX, ст. 312, прим. 1, прил.: ст. 3 и 5). «Место водворения» и «место жительства» означают в этом законе одно и то же, точно также как «обыватели губерний», «уроженцы» и «коренные жители места» суть выражения однозначащие. Закон говорит именно о перемене места жительства, почему и употребляет почти в каждой статье слова «прежнее место жительства» и «новое место жительства», перечисление же и приписка суть только способы перемены места жительства, способы, с давних пор известные русскому законодательству. Формальности этих переселений из Польши в Россию и из России в Польшу конечно отличаются от условий переселения из одной гмины в другую по ст. 27—29 уложения 1825 г. и ст. 52 и след. инструкции 10 (22) ноября 1861 г. о книгах народонаселения в гминах Царства, но тем не менее там и здесь идет речь о переселении, в смысле перемены места жительства. Пока означенные формальности не выполнены, перемена места жительства не считается состоявшеюся и, если лицо фактически переедет и будет проживать в том месте, куда намерено было переселиться, то с точки зрения закона это будет место временного его пребывания или, по выражению инструкции 1861 г. (ст. 30, д), место временного его жительства; для целей судебной подсудности, по смыслу ст. 206 Уст. Гражд. Суд., это место пребывания или временного жительства, может быть, и окажется достаточным; но когда речь зайдет о применении к такому лицу русских или польских законов, то, по точному смыслу статей 1287 и след. т. X ч. 1, в коих изложен закон 5 июля 1844 г. (18056), следует различать, принадлежит ли это лицо к числу «водворенных постоянно и числящихся» в данной местности, или к числу «временно пребывающих», или, что то же, составляет ли данная местность, по терминологии закона 1836 г., его «коренное место жительства» или, по выражению закона 1868 г., есть ли данное лицо «коренной житель», причисленный или приписанный к данному месту, ила оно только временно в нем находится, не переменив законным порядком своего места жительства. Все это следует различать и по точному смыслу ст. 4, 60 (59) и 62 проекта. «Происхождение» лица не имеет при этом никакого значения, потому что порядок перечисления и переселения остается тот же самый, идет ли речь о возвращении на родину поляка, переселившегося законным порядком из Варшавы в Россию, или о переселении русского уроженца в Польшу, и юридические последствия этих переселений должны быть одинаковы; различие их, возможное при известных условиях (наприм. когда поляк женился на родине до переселения в Россию и потом снова вернулся с семьею на родину, и когда русский уроженец, женившись на родине, переселяется потом в Польшу), зависит от того, что некоторые гражданские состояния, в особенности положение супругов и связанные с ним ограничения замужней женщины в праве распоряжения, остаются неизменными, несмотря на перемену места жительства. Слово «уроженец», употребленное в ст. 1279, 1280 и 1283 т. X ч. 1, означает то же самое, что «водворенный постоянно и числящийся» в данной местности, как это можно видеть из ст. 1279, противополагающей водворение таких уроженцев «временному пребыванию» и «нахождению на службе», не соединенному с постоянным водворением. Рижский уроженец, приписавшийся в мещане города Петербурга и вступивший здесь в брак, если он потом будет временно пребывать в Остзейских губерниях, по смыслу ст. 1279 т. X ч. 1, должен считаться уроженцем Петербургской губернии и гражданские его права и обязанности определяются общими законами Империи; если бы он снова переселился в Остзейский край, то гражданские его отношения подойдут под действие местного остзейского права, насколько они вообще подлежат изменению с переменою места жительства (ср. ст. XXVIII—XXXIV введ. к Св. Остз. гр. узак.). Из этого примера видно, что термин «уроженец», употребленный в ст. 1279 и след. лишь для краткости, есть выражение не совсем точное. К Царству Польскому и Финляндии эти статьи, по прямому указанию закона 3 апреля 1840 г. (ст. 11), из коего они заимствованы, не применяются.

Переходя засим к рассмотрению по существу, в связи с замечаниями одного члена комиссии, вопроса о том, какими законами, в случае местной коллизии, должна быть определяема правоспособность лица и не следует ли, в сем отношении, различить понятия о правоспособности и дееспособности, или же, для означения юридической способности вообще, употреблять выражения «способность», «личная способность» и вместе с тем установить правила для применения законов о «гражданском состоянии» лица вообще, надлежит объяснить, что проект в первой его редакции различал понятия о правоспособности и дееспособности, соединяя с ними тот же самый смысл, как полагает и помянутый член комиссии, но по замечаниям некоторых других членов означенное различение было исключено. Замечания эти состояли в том, что понятие о правоспособности в смысле Rechtsfähigkeit не имеет особенного практического значения. Действующий закон (ст. 83, 147 Пол. Нот.; прим. к ст. 55 прил. к ст. 708 т. X ч. I, по прод. 1890 г.), кассационная практика (1883 г. № 113 по д. Демидова, 1881 г. № 183 по д. Охановых, 1879 г. № 90 и др.), а также проект устава об опеках (ст. 32, 35, 39, 40, 195—199, 207—209, 223 и др.) и проект вотчинного устава (ст. 218, 235), понимают под словом «правоспособность» способность лица к совершению юридических действий (сделок), т. е. таких действий, которые направлены к установлению или прекращению прав. Поэтому желательно сохранить за выражением «правоспособность» такой же смысл и в будущем гражданском уложении, устранив выражения «дееспособность», «деловая способность», «личная способность».

Помянутый член комиссии указывает теперь: 1) что международное гражданское право различает понятия о правоспособности и дееспособности; 2) что не следует употреблять термин «правоспособность» в несвойственном ему смысле, т. е. в смысле способности к совершению сделок, и что терминология уложения не должна затруднять науку и судебную практику будущего в выработке другого словоупотребления, нежели то, которое ныне в ходу.

Ссылка на международное гражданское право представляется не очень убедительною, потому что на самом деле в источниках и литературе этого права встречаются всевозможные по сему предмету, воззрения. Известный гёттингенский профессор Бар в своих сочинениях (Теор., т. I, §§ 137 и сл.; Учеб., § 14—16) действительно проводит различие между правоспособностью (Rechtsfähigkeit) и дееспособностью (Handlungsfähigkeit), употребляя первое выражение в смысле способности приобретать, иметь и осуществлять какое либо право, а последний термин в смысле способности лица совершать юридические сделки inter vivos; по его мнению (разделяемому известным германистом Штоббе и, по-видимому, одобряемому также Бёмом) правоспособность лица следует обсуживать по законам той же местности, коими определяется то право или правоотношение, о котором идет речь, наприм. способность к приобретению недвижимых имуществ по законам места нахождения имущества, способность к наследованию — по законам места, к коему принадлежал наследодатель, способность рабов и крепостных к приобретению прав — по законам той страны, где они желают приобрести эти права; согласно с этим же началом, говорит он, не имеют экстерриториального действия ограничения правоспособности по приговору уголовного суда или вследствие вступления лица в монашество, а также и предоставление тех или других прав и преимуществ иностранным дворянам зависит от законов того государства, где они пожелали бы приобрести эти права; в подтверждение этого начала он ссылается на ст. 5 германского проекта международного частного права, в которой сказано, что «правоспособность обсуживается по законам, нормирующим то правоотношение, при коем о ней возникает вопрос», но главным образом Бар основывает такое обсуждение правоспособности в международном быту на начале равноправности туземцев и иностранцев, потому что иначе, говорит он, пришлось бы или ограничивать иностранцев по таким причинам, которые наш закон не признает, или предоставлять им преимущества сравнительно с туземцами. Что же касается дееспособности, то Бар предлагает обсуждать ее по законам места жительства или той страны, к которой лицо принадлежат, допуская однако признание действительными договоров, добросовестно заключенных кем-либо с иностранцем вне его родины, когда он по законам loci actus считался бы дееспособным. Последнее исключение допущено также, для сделок торговых, съездом института международного права в Лозанне в 1888 г., который вместе с тем постановил, что вообще «способность лица (la capacité d’une personne) как в делах торговых, так и гражданских, определяется по национальному его закону (d’aprés sa loi nationale); но по делам торговым иск о недействительности, основанный на неспособности одной из сторон, может быть отвергнут и акт признан действительным но применению к закону места, где он был совершен, если противная сторона докажет, что была введена в заблуждение по вине неспособного (par le fait de l’incapable) или по стечению уважительных обстоятельств, подлежащих оценке суда».

Упомянутый германский проект, также различая понятия о правоспособности и дееспособности или деловой способности (Handlungsoder Geschäftsfähigkeit), содержит в себе, кроме вышеприведенной (5) статьи, еще следующие правила:

«§ 6. Законность существования юридического лица обсуждается по законам того места, в коем оно имеет свою оседлость».

«§ 7. Деловая способность (или, но другой редакции, дееспособность) обсуждается по законам того государства, к коему лицо принадлежит. — Если иностранец, по законам государства, в коему он принадлежит, достигший совершеннолетия или получивший права совершеннолетнего лица, вступит потом в германское подданство, то он сохраняет это состояние совершеннолетия, хотя бы оно по германским законам и не было им достигнуто. — Иностранец, совершивший в Германии такую имущественную сделку inter vivos, в отношении коей он не имеет деловой способности по законам государства, к коему принадлежит, считается дееспособным, когда он имеет деловую способность по германским законам».

Действующие германские законы, хотя также различают понятия о правоспособности и дееспособности, не проводят однако же этого различия по вопросу о применении разноместных законов. Так, в Саксонском уложении (ст. 7) сказано, что и «правоспособность и дееспособность» лица следует обсуждать по законам того государства, коего подданным оно состоит. В Прусском уложении (§ 23 введ.) постановлено, что вообще «личные свойства и права (die persönlichen Eigenschaften und Befugnisse) человека обсуждаются по законам того судебного округа, в котором он имеет свое действительное место жительства», причем комментаторы уложения и судебная практика объясняют, что по этим же законам следует обсуживать и правоспособность, и дееспособность (Ребейн и Рейнке прим. 28 к § 23 введ.), с теми исключениями, какие постановлены в том же уложении (§ 35 введ.) и в германском вексельном уставе (§ 84) в пользу действительности обязательств, заключенных в Пруссии иностранцем, когда он по прусским законам окажется дееспособным. По французскому кодексу (ст. 3) «законы о состоянии и способности лиц (l’état et la capacité des personnes) обязательны для французов, хотя бы они имели пребывание за границею», равным образом в итальянском уложения (ст. 6 введ.) сказано, что «состояние и способность лиц (lo stato e la capacita delle persone) и семейные отношения определяются по законам той нации, к которой они принадлежат». Эти же термины «состояние» и «способность лица» употребляются и в литературе Франции и Италии как по гражданскому, так и частному международному праву; состоянием (status), по определению Aubry et Rau (§ 52), именуется положение индивида как члена государственного или национального общежития (status civitatis) или семейства, к коему он принадлежит (status familiae), как-то: положение туземца или иностранца, мужа или жены, отца или матери, детей законных, незаконнорожденных или усыновленных; юридическою способностью (capacité juridique), по тем же авторам, называется способность стать субъектом прав и обязательств, она подразделяется на политическую и гражданскую, смотря по тому, идет ли речь о пользования правами политическими или гражданскими; последняя не зависит от первой и подлежит разным ограничениям как в отношении пользования известными гражданскими правами, так и в отношении способности вступать в договоры и обязательства; одни из этих ограничений являются последствием наказаний по приговору уголовного суда, другие — последствием незрелости возраста, умственной слабости или чрезмерной расточительности, а иные вытекают из отношений семейной власти и зависимости или из других разного рода причин. Во всем этом очевидно полное смешение понятий о правоспособности и дееспособности. По общему правилу, «состояние и способность лиц», в вышеозначенном смысле, определяются национальными их законами (Aubry I, § 31), но из этого правила допускаются исключения: 1) в пользу признания действительными обязательств или векселей, выданных иностранцем во Франции, когда другая сторона добросовестно считала его лицом способным; 2) в тех случаях, когда применение иностранных законов французским судом было бы противно французским законам благочиния и безопасности; 3) на ограничения юридической способности лиц приговорами иностранных уголовных судов не обращается внимания во Франции, равно как на законы о давности и всякого рода распоряжения или политические мероприятия, исходящие от иностранных правительств; 4) вообще по усмотрению французских судов, рассматривающих дело по существу, так как неприменение ими иностранных законов не считается поводом кассации решения (Aubry § 31). Подобные же правила и исключения допускаются в Италии, хотя известный итальянский писатель по сему предмету профессор Фиоре усматривает лишь одно разумное исключение из вышеупомянутого правила ст. 6 введения к Итал. уложению, именно когда применение иностранных законов о состоянии и способности лиц было бы противно общественному порядку, действующему в том месте, где лицо желает осуществлять свои права (§ 50); но по обширности понятия об общественном порядке это одно исключение покрывает все прочие.

Английские и северо-американские писатели следуют той же терминологии (capacity of persons, personal status, state and condition of persons), но полагают, что личная способность и состояние лиц должны быть обсуждаемы по законам места жительства и при том лишь в отношении актов или действий, совершенных в том же месте, и там же приобретаемых прав, договоров, там же заключенных, и имущества, находящегося в том же месте. Если же акты или договоры совершены в другой стране, или дело идет о приобретении прав в другой стране или касается имуществ, находящихся в другой стране, то по вопросам о способности и состоянии лиц должны быть применяемы, в виде общего правила, законы этой страны (Стори, §§ 101, 102), потому что в Англии и Сев. Америке не принята старая теория о повсеместном действии личных законов, из коей выводилось то последствие, что ограничения личной способности и особые преимущества, предоставленные лицу по законам места его жительства, следуют за ним повсюду, куда бы оно ни отправилось (Уартон § 266).

Трактат о международном гражданском праве, выработанный конгрессом в Монтевидео в 1889 году, также не различает понятий о правоспособности и дееспособности, определяя вообще «способность лиц» по законам места их жительства (ст. 1). Берлинский ученый Гек, посвятивший этому трактату особое исследование, считает существенным недостатком его это смешение понятий о правоспособности и дееспособности, а также и отсутствие в нем исключения в пользу лиц, добросовестно вступивших в договор с лицом неспособным (Zeitschr. v. Böhm, I, 327).

Из всего вышеизложенного явствует, что в материалах международного частного права допускается как различение, так и смешение понятий о правоспособности и дееспособности, и обсуждение их по законам одной и той же или различных местностей (ср. также межд. право Бульмеринга § 33 в сб. Марквардсена, т. I), именно той, к которой относится данное право или правоотношение, или той, к которой лицо принадлежит по месту жительства, или по национальным законам этого лица, или по законам места заключения договора или совершения акта или действия и т. д., притом с разными во всяком случае оговорками и изъятиями в пользу применения законов той страны, где производится дело.

В источниках и литературе русского гражданского права замечается подобное же разномыслие. Большинство писателей различает правоспособность от дееспособности или способности к гражданской деятельности (Мейер I, §§ 13, 14; 16, 17; 6-е изд., стр. 51 и сл., 85, 89; Шершеневич § 7; Erdmann I, §§ 10, 14, 15, 16, 37, 107; Анненков, сист. I, 138; Васьковский, I, 55; Гордон представит., 42), другие называют дееспособность фактическою правоспособностью и отличают от нее юридическую правоспособность (Кавелин, 8), иные говорят вообще о способности или неспособности вступать в договоры, но употребляют и слово правоспособность в смысле пользования полнотою прав гражданских и соединенной с ними власти, наступающего с возрастом, а также в смысле права делать завещание и наследовать по оному, причем однако также предпочтительно употребляются выражения личная способность или неспособность (Победоносцев II, 3 изд., 448, 449, 543—547, 702, III, 2 изд., 32, 459, 482, 506, 629). Термин «дееспособность» употреблен у нас в русском переводе польского гражданского уложения (ст. 489, заглав.) для передачи польского выражения «властная воля»; напротив в переводе ст. XXVIII введения к своду Остзейских гражданских узаконений немецкое выражение «Rechts- und Handlungsfähigkeit» передано одним словом «правоспособность». В ст. 3 Гражданского уложения 1825 г. польское слово «здольность» (способность, capacité) переведено словом «правоспособность».

Слово «правоспособность» употребляется в наших законах, практике и литературе в различных значениях: 1) в смысле неотъемлемой принадлежности каждого лица или необходимого юридического последствия личности; в этом смысле говорится наприм., что каждый человек правоспособен (Мейер I, § 13, Erdmann § 14, Сакс. ул., ст. 30); 2) в смысле способности быть субъектом данного правоотношения или определенного права, каковая способность может быть ограничена законом, наприм. способность иностранцев к приобретению недвижимых имуществ; 3) в смысле пользования полнотою прав гражданских и соединенной с ними власти, в каковом смысле она обнимает и дееспособность или самостоятельность лица и принадлежащее ему право распоряжения своими делами и имуществом. Согласно приведенному выше замечанию, новые русские законы, судебная практика и проекты самой комиссии употребляют это слово именно в смысле способности лица к совершению юридических действий, т. е. дееспособности; так в решениях гражданского кассационного департамента говорится об общей неправоспособности к совершению гражданских актов и к распоряжению имуществом (⁶⁹/₂₃₅, ⁷⁰/₁₈₈₆₉, ⁷³/₄₃₃), о правоспособности к совершению и принятию акта (⁷⁰/₁₀₁₃, 1234), о лицах неправоспособных искать и отвечать на суде (⁷³/₃₁₉), о правоспособности быть поверенным (⁷⁴/₁₀₂₂), о неправоспособности вообще к ведению гражданских дел (⁷⁴/₂₇₆), о том, что один из видов неправоспособности есть несовершеннолетие (⁷⁵/₁₇₅), о правоспособности лиц к вступлению в обязательства (⁷⁵/₂₈₉), о правоспособности лица в качестве представителя (⁷⁸/₂₅₄), о неправоспособности слабоумного лица на совершение доверенности (⁷⁹/₉₀), о правоспособности совершающих акты лиц по отношению к их возрасту, полу, правам состояния и пр. (⁸¹/₁₈₃), о неправоспособности к ведению судебных дел (⁸³/₁₁₃). Законом 26 июня 1889 г. (6131) как известно, введены даже особые объявления о неправоспособности совершеннолетних лиц. Изготовленный комиссиею проект устава об опеках употребляет слово «правоспособность» в смысле дееспособности, хотя против сего последовали уже возражения от представителей судебных учреждений (ср. свод замеч. на проект уст. об опек., т. II, № 315.).

Ныне один член комиссии полагает разуметь под правоспособностью «главным образом» право вступать в договоры и совершать завещания, вообще же находит, что слово «правоспособность» само по себе слишком отвлеченно и неопределенно. За сим нельзя, кажется не согласиться с замечанием другого члена комиссии, что употреблять термин правоспособность в смысле способности к совершению сделок значило бы придавать ему несвойственный смысл. Более подробный разбор этого вопроса изложен в настоящей записке при ст. 23 проекта.

В ст. 4 проекта, казалось бы, возможно было избежать вовсе употребления двусмысленного слова «правоспособность» и взамен того постановить правила о применении законов по вопросам: 1) о личной способности к приобретению прав и 2) о праве вступать в договоры. Первый из сих вопросов естественно должен быть разрешаем по законам той местности, к которой относится приобретаемое право. Что же касается права вступать в договоры, то к нему можно было бы применить, согласно с общим смыслом вышеизложенных замечаний двух членов комиссии, или законы той же местности, по коим обсуждается самый договор (ср. ст. 7) или законы той местности, к которой лицо по гражданскому его состоянию и по месту жительства принадлежит, смотря по тому, какие из сих законов более охраняют действительность договора, добросовестно заключенного. За сим право распоряжения на случай смерти и право наследования определялось бы согласно ст. 13 проекта.

Таким образом статья 4 проекта могла бы быть изложена в следующей редакции:

«4. Личная способность к приобретению прав определяется по законам той местности, к которой относится приобретаемое право.

«Право вступать в договоры определяется по тем же законам, как самый договор, или по законам той местности, к которой лицо по гражданскому его состоянию и по месту жительства принадлежит, смотря по тому, какие из сих законов более охраняют действительность договора, добросовестно заключенного».

Ст. 5. Форма актов и сделок определяется по законам места их совершения, но сделка признается действительною и в том случае, если форма ее соответствует законам места исполнения сделки.

Уст. Гражд. Суд., ст. 464, 465, 707. Уст. Суд. Торг., ст. 242. Зак. Сост., ст. 1007. Т. Х ч. 1. ст. 31, 65, 67, 68, 78, 90, 370, 379, 708 (прим. 1, прил.: ст. 1), 708 (прим. 3, прил.: ст. 1, 2, 4—6), 911—915, 1077, 1078, 1279, 1280, 1290.

Уст. Консул., ст. 2 и прим. 1; ст. 12, 16, 57, 58. Выс. утв. мн. Гос. Сов. 1852 июл. 11 (26441) II, п. 5. Реш. Сенат. 1854 дек. 29 (сб. Сен. реш. т. II, № 768). Реш. 4 Д-та Сенат. т. I, №№ 13—15, т. IV, № 102, т. V, № 193.

Касс. реш. 68/355, 69/39, 70/1780, 72/657, 73/1284, 74/791, 837, 75/749, 76/324, 77/106, 79/241, 80/117, 119, 120, 144, 81/97, 183, 82/130, 144, 84/140, 90/12 Свод. местн. узак. Остз., ч. III, введ., ст. XXXVI. Реш. Риж. суд., I, № 3, II, № 256, III, № 284, IV, № 669, VII, № 1480, VIII № 1643. Финл. Векс. Уст. 1858 г., ст. 78, 80. Гражд. ул. Ц. П., ст. 84, 94. Пол. о союзе брачн., ст. 98, 108, 140, 179. Код. Нап., ст. 47, 48, 59, 170, 999. Прус. Зем. пр., введ., ст. 33; I, 5, ст. 111—115. Сакс. гражд. ул., ст. 9. Австр. гр. ул., ст. 35—37. Герм. Векс. Уст., ст. 85, 86. Голл. гр. ул., введ., ст. 10. Итал. гр. ул., введ., ст. 9.

Итал. торг. ул., ст. 58. Исп. гр. ул., ст. 11. Рум. гр. ул., ст. 2. Цюр. гр. ул. 1855 г., ст. 6, 7; изд. 1887 г., ст. 5, 6. Англ. зак. 1861 авг. 6, гл. 114, ст. 1, 2. Герм. проект. прав. о примен. иностр. гражд. зак., ст. 9, 10 п. 3. Бав. гр. ул. I, 2, ст. 17. Бад. зем. ул., ст. 3а. Бельг. пр. Лорана, ст. 19—25; проект. Бельг. комис., ст. 9—11. Проект. Рохола, ст. 2а, п. д. Проект. Момзена, ст. 4. Проект. Домин-Петруш., ст. 188—191. Монтевид. пр., ст. 11, 32, 39, 44.

Общее правило о том, что формальная или обрядовая сторона актов и сделок определяется законами места их совершения (locus regit actum), признано и общими, и местными законами Империи, и судебною практикою (Уст. Гражд. Суд., ст. 464, 707; Уст. Суд. Торг., ст. 242; Зак. Сост., ст. 1007; T. X ч. 1, ст. 1077; Свод. местн. гражд. узак. Прибалт., введ., ст. XXXVI; касс. реш. ⁸⁴/₁₄₀; Сб. реш. Риж. суд. №№ 3, 256, 284, 669, 1480, 1643; Финл. Векс. Уст., ст. 78, 80; Гражд. ул. Ц. П., ст. 84, 94; Код. Нап., ст. 999).

Оно применяется в особенности к тем актам или действиям, которые совершаются в подлежащих правительственных, судебных или нотариальных установлениях, потому что эти установления, в отношении Форм и обрядов своей официальной деятельности, естественно обязаны руководствоваться законами своей местности; так наприм. протест по векселю, совершаемый за границею у маклера или нотариуса, естественно должен быть совершен по тамошним формам и обрядам.

Что касается договоров или сделок, домашним порядком совершаемых, то в отношении их правило «locus regit actum» имеет характер факультативный в том смысле, что от усмотрения договаривающихся сторон зависит совершить договор по обрядам и формам места его совершения или того места, где договор будет подлежать исполнению (Свод. местн. узак. Прибалт., ч. III, введ., ст. XXXVI). За границею акты и сделки могут также быть совершены по законам Империи (т. X ч. 1, ст. 911—914) и засвидетельствованы в российском консульстве или миссии (ст. 202 проекта; т. X ч. 1, ст. 914; Уст. Консул., ст. 2 и прим., 12, 16 и прим., 57, 58).

Дозволение совершать акты за границею по существующим там законам (Уст. Гражд. Суд., ст. 464) не применяется: 1) к актам крепостным о вотчинном праве на недвижимое имущество, находящееся в России, или к записи подобных прав в вотчинные, крепостные или ипотечные книги (ст. 6 проекта), потому что совершение таких актов и записей предоставлено исключительному ведению крепостных, ипотечных или вотчинных установлений того судебного округа, где имущество находится (Пол. Нотар., ст. 157, 307; т. X ч. 1, ст. 708, прил.: ст. 19, прим. 1, по Прод. 1890 г.; Ипот. уст. Ц. П. 1818 г., ст. 1; Финл. ул., отд. о недвиж., гл. IV, ст. 1, 2, и зак. 1868 ноябр. 9, о заклад. записи, ст. 4; проект Вотч. Уст., ст. 4);

2) к актам бракосочетания таких лиц, в отношении коих акты сего рода были бы недействительны без церковного венчания по законам Империи (т. X ч. 1, ст. 31, 65, 68; Пол. о союзе брачн., ст. 2, 3 п. 3, 98, 108, 140, 179, 185; ср. касс. реш. ⁸³/₁₂₇; Свод. местн. гражд. узак. Прибалт., ст. 1—4; Финл. ул., отд. о браке, гл. VII), когда брак совершается в такой стране, где закон предписывает гражданскую форму бракосочетания (ст. 8 проекта), и

3) вообще к таким актам, в отношении коих форма, допускаемая иностранным законом, была бы прямо противна законам Империи, так что акт в этой форме считался бы недействительным (ср. ст. 17 проекта); так, наприм., словесные завещания или изустные памяти, совершенные в такой местности, где закон их допускает, признаются недействительными, если предъявлены будут к утверждению или исполнению по общим законам Империи (т. X ч. 1, ст. 1023; касс. реш. ⁷⁵/₇₄₉).

Ввиду важности распоряжений на случай смерти, и значительного разнообразия законов о их форме, вопрос о том, по каким законам следует обсуживать форму этих распоряжений, определен особо в ст. 14 проекта.

При обсуждении ст. 5 одним членом комиссии замечено было следующее:

«Ввиду того, что о форме завещания говорится в ст. 14 и что слово «сделка» не употребительно для обозначения одностороннего изъявления воли (напр. отречения от наследства, отказа от права, изъявления согласия), то желательно как здесь, так и вообще в следующих статьях употреблять слово «договор» вместо выражения «сделка».

«За тем ст. 5 и 14, в которых выражено общее правило международного гражд. права locus regit actum, можно было бы соединить вместе в такой приблизительно редакции: «Форма договоров, духовных завещаний и всякого рода письменных актов должна соответствовать законам места их совершения или исполнения».

Ввиду означенных замечаний следует объяснить, что выражение «форма актов и сделок» обнимает как односторонние, так и двусторонние изъявления воли. Если заменить его словом «договор» или «форма договоров», то оно получило бы нежелательный узкий смысл. Предложение этой замены мотивируется тем, что слово «сделка»не употребительно для обозначения одностороннего изъявления воли, наприм., отречения от наследства и т. д.; но и слово «договор», как объяснено выше, не обнимает односторонних изъявлений воли.

Соединять ст. 5 и 14 едва ли нужно: в последней есть некоторые особенности, имеющие смысл только в применении к вопросу о форме завещаний или распоряжений на случай смерти.

Предлагаемое выражение «духовных завещаний», едва ли удобно в общих статьях раздела I проекта, потому что в местных законах Империи завещания не называются «духовными».

Выражение «всякого рода письменных актов» также едва ли удобно, потому что, как объяснено выше, правило ст. 5 не применяется к актам крепостным или вотчинным.

Ст. 6. Вотчинные права и владение имуществом, а также порядок записи вотчинных прав на имущество недвижимое, определяются по законам места нахождения имущества.

Зак. Сост., ст. 312, прим. 1, прил.: ст. 10. Т. X ч. 1, ст. 708 (прил.; ст. 19, прим. 1, по Прод. 1890 г.), 708 (прим. 3, прил.: ст. 4), 915, 1279, 1289. Пол. Нотар., ст. 157, 259, 307. Касс. реш. 76/324, 82/130. Свод. местн. гражд. узак. Прибалт., ст. XXXIII и 1571 (по Прод. 1890 г.). Реш. Риж. суд., I, № 3, II, № 175, V, № 687, VI, № 959, VIII, №№ 1502 и 1505. Гр. ул. Ц. П., ст. 3. Ипот. уст. Ц. П. 1818 г., ст. 1. Финл. ул., отд. о недвиж., гл. I, ст. 2; гл. IV, ст. 1, 2 (в ред. 1878 июн. 27); гл. IX, ст. 2; Финл. зак. 1868 ноябр. 9, о закл. записи, ст. 4. Сакс. гр. ул., ст. 10. Бав. ул., I, 2, ст. 17. Цюр. гр. ул. 1855 г., ст. 4; изд. 1887 г., ст. 2.

Гр. ул. Берн., ст. 4, Люцерн. ст. 6, Фрейб. ст. 1, Грауб. ст. 1 п. 2, Шафгауз. ст. 4, Золотурн. ст. 4, Аарг. ст. 6. Прус. зем. ул., введ., ст. 28—32. Австр. гр. ул., ст. 300. Фр. гр. ул., ст. 3. Итал. гр. ул., введ., ст. 7. Исп. гр. ул., ст. 10. Голл. гр. ул., введ., ст. 7. Рум. гр. ул., ст. 2. Герм. проект. прав. о примен. иностр. зак., ст. 10. Проект. Рохола, ст. 2а, п. с. Проект. Лорана, ст. 13; пр. Бельг. комис., ст. 5. Монтевид. пр., ст. 26—31. Проект. Момзена, ст. 5; проект. Домин-Петруш., ст. 186, 187, 190, 202, 214, 215.

На основании действующих законов Империи, как общих, так и местных, вотчинные права на имущество недвижимое и, в особенности, порядок записи их в крепостные или ипотечные книги определяются законами места нахождения имущества (т. X ч. 1, ст. 708, прил.: ст. 19, прим. 1, по Прод. 1890 г.; Пол. Нотар., ст. 157, 307; Зак. Сост. ст. 312, прим. 1. прил.: ст. 10; Свод. местн. гражд. узак. Прибалт., ст. XXXIII и 1571, по Прод. 1890 г.; Гражд. ул. Ц. П., ст. 3; Ипот. уст. Ц. П. 1818 г., ст. 1; Финл. ул., отд. о недвиж., гл. 1, ст. 2, гл. IV, ст. 1 и 2, гл. IX, ст. 2, и зак. 1868 ноябр. 9, о закл. запис., ст. 4). Хотя договоры о таких правах на недвижимое имущество могут быть совершаемы и в других местностях или даже и за границею, но сделки сего рода получают значение вотчинных актов лишь тогда, когда записаны будут в крепостные или ипотечные книги по законам места нахождения имущества {т. X ч. 1, ст. 708, прим. 3, прил.: ст. 2 и 4; ст. 915; Пол. Нотар., ст. 259, 342; Финл. ул., отд. о недвиж., гл. I, ст. 2, гл. IX, ст. 2).

Что касается движимых имуществ, то права на вещи движимые и владение оными, по Остзейскому своду, подлежат законам той территории, которым лично подсуден собственник или владелец (Свод. местн. узак., ч. III, введ., ст. XXXIII). По смыслу статей 1279 и 1289 т. X ч. 1, все лица, временно пребывающие на чужой стороне, обязаны во всех распоряжениях, как при жизни, так и на случай смерти, о движимом имуществе и капиталах, находящихся в месте постоянного их жительства, или же при них, руководствоваться законами того края, или той губернии, к коим они, по званию и состоянию своему, принадлежат.

Помянутое правило Остзейского свода, по замечанию местных юристов (Эрдман, сист., т. I, 59), напоминает старую германскую теорию, которая ныне в самой Германии большинством ученых писателей признается неудовлетворительною. Современные писатели, как в Германии и Австрии, так и во Франции, Англии и Сев. Америке, а равно и некоторые новейшие кодексы, наприм., Саксонский, считают необходимым различать два ряда вопросов, которые в прежнее время обыкновенно смешивались, а именно: 1) вопросы о вотчинных правах на отдельные движимые вещи (jura in rem) и 2) вопросы о правах на наследство или на имущество как массу (patrimonium), наприм., о правах супругов на общее семейное имущество и т. п.; последний ряд вопросов, как-то о праве наследования, о распоряжениях на случай смерти, об имущественных отношениях между супругами, разрешается естественно по законам места жительства подлежащих лиц (ср. ст. 9 и 13 проекта); напротив вопросы о вотчинных правах на отдельные движимые вещи должны быть разрешаемы по законам места нахождения имущества (ср. перечень писателей в соч. Бёма о столкн. разноместных законов, 1890 г., стр. 85, в 8 изд. Стори, стр. 543, прим. а, и 2 изд. Surville, § 163). Поэтому, наприм., в Саксонском гражданском уложении (ст. 10) постановлено, что права на движимые и недвижимые вещи, а равно и владение ими, обсуждаются по законам места нахождения сих вещей.

Обсуживать вопросы о вотчинных правах на движимые вещи по законам места жительства их собственника неудобно потому уже, что часто и самый вопрос состоит в том, кого именно, следует считать собственником; лиц, заявляющих о своем праве на вещь, может быть много и каждое из них может иметь свое место жительства; самые права на вещь могут быть различны и трудно понять, почему, наприм., закладное право на вещь, заложенную в Петербурге жителями Риги, Варшавы или иностранцем, должно быть обсуждаемо не по общим законам Империи, а по законам Остзейским, польским или иностранным. Если статьи 1279 и 1289 т. X ч. 1 применять в строгом буквальном смысле, то выходило бы, что финляндец, привезший дрова или сено в Петербург, должен продавать их по законам не русским, а финляндским.

Напротив обсуждение вотчинных прав на движимость по законам места нахождения вещи представляется естественным, потому что законы, действующие в известной территории государства, обнимают и движимые вещи, на ней находящиеся. Хотя вещи этого рода, наприм., багаж, кладь или груз судна и самое судно, могут находиться в движении с места на места, но это обстоятельство не препятствует обсуждению вотчинных прав по упомянутым законам, так как для решения вопроса о приобретений права может иметь значение место нахождения вещи лишь в данный момент приобретения, а после того как право на вещь приобретено, оно продолжает существовать независимо от передвижения или перевозки вещи. На этом основании, если бы, наприм., варшавский фабрикант отправил товар на продажу во внутренние губернии Империи, то его отношение к товару во время перевозки определялось бы законами Царства Польского и общим железнодорожным уставом; но если бы кто во время перевозки завладел этим товаром или наложил на него арест, или если бы товар был где-либо в Киеве, Москве или Одессе заложен, то отношения, возникающие из этих событий, следовало бы обсуживать по законам русским. Равным образом права судохозяина на судно, приписанное к русскому порту, наприм., Одесскому, следует определять по законам Империи, потому что в этом порте оно имеет как бы свою оседлость, хотя бы и находилось временно в заграничном плавании или на открытом море; но дальнейшие вотчинные права, которые могут возникнуть во время нахождения судна в иностранном порте, наприм., вследствие спасения от кораблекрушения, естественно будут обсуждаться в иностранных судебных местах по законам того иностранного порта, в коем эти права возникли, и русский суд, если бы иск был в нем предъявлен, должен будет принять в соображение те же законы, насколько это, по статье 17 проекта, не будет противно законам Империи.

Из ст. 6 проекта некоторыми членами комиссии предложено исключить слова: «а также порядок записи вотчинных прав на имущество недвижимое», на том основании, что порядок записи этих прав подойдет под выражение «вотчинные права». При всем том оказывается сомнительным, не лучше ли будет сохранить означенную фразу в ст. 6 проекта: она представляется, по-видимому, полезною, так как она устраняет применение к актам прав на имущество недвижимое правил предыдущей (5) статьи о форме актов и сделок. Наприм., сделка о продаже московского имения совершается в Варшаве или Риге; по каким законам следует обсуживать форму этой сделки, по законам ли места ее совершения, как сказано в 5-й статье, или по законам места нахождения имущества, как постановлено в ст. 6.

По ст. 6 проекта в замечаниях одного члена комиссии изложены следующие соображения:

«Было бы желательно, кажется мне, установить, по какому закону определяется способность лица к приобретению (отчуждению) вотчинных прав, как на недвижимое, так и движимое имущество, по закону ли места нахождения имущества, или места происхождения лица? Если не ошибаюсь, вопрос этот не может быть разрешен однообразно как по отношению к способности быть субъектом известного вотчинного права, так и способности совершить сделку но установлению и передаче оного. Что касается первой, то, как известно, господствующее мнение высказывается в пользу lex rei sitae; даже писатели, защищающие и в этом отношении преобладание личного статута, признают, что те ограничения способности приобретать вотчинные права, существующие в месте нахождения имущества, которые установлены местным законом в видах общей пользы, обязательны безусловно для всех лиц независимо от их личного статута. Но что касается до способности второго рода, т. е. общей дееспособности, то означенный вопрос представляется спорным, между прочим, и в практике Варшавского судебного округа. Бывший Учредительный в Ц. П. Комитет в постановлении 7 (19) февраля 1867 г. (Постан. Учр. Ком. т. IX стр. 209) по предмету коллизии разноместных законов относительно дееспособности распоряжаться недвижимым имуществом остановился на lex rei sitae; в 1886 г. Варшавская судебная палата, напротив того, высказалась в пользу lex originis (Сборн. Карпинского № 1014). За lex rei sitae говорят практические соображения и, в том числе, единство и безошибочность действий нотариальных и вотчинных (ипотечных) установлений; с принципиальной точки зрения, заслуживает, по-видимому, предпочтения личный статут.

«Нельзя ли внести в текст статьи оговорки, что в случае передвижения или перевозки движимого имущества применяется закон места последнего нахождения оного (т. е. закон того места, в котором имущество находится в момент возникновения спора о праве на оное, основываемом каждою из сторон на другом законе), о чем речь идет в объяснительной записке. Положительное правило по этому предмету оказало бы большую пользу; это один из тех вопросов по предмету применения разноместных законов, которые нуждаются в законодательном разрешении».

Обращаясь к обсуждению изложенных замечаний, следует объяснить, что вопрос о том, по какому закону определяется способность лица к приобретению или отчуждению вотчинных прав, с достаточною ясностью разрешается статьями 4 (в новой ее редакции) и 6 проекта. Личная способность к приобретению прав, по ст. 4, будет определяться законами той местности, к которой относится приобретаемое право, а вотчинные права по ст. 6 обсуждаются по законам места нахождения имущества; следовательно никакого сомнения не может быть в том, что, наприм., общие законы Империи, ограничивающие иностранцев и лиц польского происхождения или еврейской веры вправе приобретать недвижимые имущества в некоторых местностях, будут применяться к этим лицам независимо от их принадлежности к иностранному государству или от места их водворения в губерниях Варшавского судебного округа. По тем же законам должно быть обсуждаемо и право отчуждения вотчинных прав, насколько оно зависит от существа и пространства этих прав. Если же вопрос будет касаться дееспособности лица в смысле права его на заключение договора о вотчинных правах на имущество, то он подойдет под правило второй части ст. 4 проекта (в новой ее редакции) и будет разрешен по законам, определяющим гражданское состояние лица, с принятием в соображение и законов, применимых к данному договору, насколько ими охраняется действительность договоров, добросовестно заключенных. Право же распоряжения по завещанию будет определяться по ст. 13 проекта. Законы места происхождения лица (lex originis) ни в каком случае не будут применяемы к решению подобных вопросов; следует припомнить, что понятия об origo в римском смысле давно уже считаются устаревшими (Савиньи VIII, §§ 350—359), законы же родины в современном праве применяются при столкновении разноместных законов лишь между самостоятельными государствами, а не провинциями или обществами, входящими в состав одной Империи.

Вносить в текст уложения предлагаемую оговорку о случаях перевозки движимого имущества едва ли необходимо. В германском проекте имеется такое правило (§ 10), что «приобретение или потеря права на движимую вещь определяется по законам места нахождения вещи во время осуществления того события, на котором приобретение или потеря основывается». Тут же прибавлено, что «если вещь, после начатия давностного владения оною, будет перевезена в другое место, где действуют другие законы, то окончательное исполнение и последствия давности владения определяются по законам того места, в коем вещь находилась при начале давностного владения». Последнее правило считается спорным (Бём, 89); иные признают более логичным применять законы последнего места нахождения вещи (тракт. Монтевидео § 55).

Ст. 7. Права требований по обязательствам обсуждаются по законам места совершения договора или иного действия, из коего обязательство проистекает.

Если обязательство подлежит исполнению в другом месте, то порядок его исполнения определяется по законам места исполнения.

Насколько отношения по договорам зависят от добровольного соглашения частных лиц, стороны могут при заключении договора определить, по каким законам следует обсуживать их права и обязанности, из договора проистекающие.

Или:

Первую часть статьи изложить так:

Права требований по обязательствам обсуждаются по законам места заключения договора или вообще возникновения обязательства.

Третью часть статьи изложить так:

Состоявшееся между сторонами при заключении договора соглашение о том, по каким законам следует обсуждать взаимные их отношения, сохраняет силу, насколько оно не противно положительным или запретительным законам.

Уст. Гр. Суд., ст. 209, 227, 707, 708. Т. IX, Зак. Сост., ст. 1007. Мн. Гос. Сов. 1852 июл. 11 (26441) II, ст. 5. Пол. Нотар., ст. 90, 243, 247, 283. Код. Нап., ст. 1159. Свод. местн. гр. узак. Прибалт., введ., ст. XXXV. Касс. реш. 69/39, 72/657, 76/303, 324, 84/140, 86/91, 87/3, 89/97, 90/12, 94/23.

Реш. Риж. суд. I, № 3, II, № 172, III, № 284, IV, №№ 481, 665, 669, V, № 889, VI, № 960, VII, №№ 1460, 1480, VIII, №№ 1502, 1643, 1664. Реш. Варш. Суд. Пал. 1889 июл. 20 (сб. Карпинского № 1275). Итал. гр. ул., введ., ст. 9. Австр. гр. ул., ст. 35—38. Сакс. гр. ул., ст. 11, 12, 18. Бав. зем. пр., I, 2, ст. 17, и пост. 1816 июн. 11, I, 3.

Серб. гр. ул., ст. 46. Калиф. гр. ул., ст. 1646. Цюр. гр. ул. 1855 г., ст. 5; Шафгауз., ст. 5; Люцерн., ст. 25—27; Золотурн., ст. 5; Цуг., ст. 4; Аарг., ст. 11; Грауб., ст. 1 п. 3; Унтерв. ст. 6. Берн. проект., ст. 5. Герм. проект. зак. о международ. частн. праве, ст. 11—14, 34.

Проект. Момзена, ст. 6—8, 18. Проект. Рохола, ст. 2а, п. е. Бельг. проект. Лорана, ст. 14, 17; проект. Бельг. комис., ст. 7, 8. Проект. Домин-Петруш., ст. 192—197, 199, 202. Монтевид. проект., ст. 29, 32—36, 38, 39-43, 51.

Правила, изложенные в ст. 7 проекта, соответствуют действующим ныне законам Империи, общим и местным, а также разъяснениям Правительствующего Сената. Высочайше утвержденным, 11 июля 1852 г. (20441), мнением Государственного Совета о судопроизводстве по делам между обывателями Российской Империи и Царства Польского, между прочим, постановлено было, что «действительность долгового обязательства, договора, или иного акта определяется, на основании законов того края, по узаконениям и формам коего акты были совершены». Впоследствии уставом гражд. судопроизводства постановлено, что договоры и акты, совершенные за границею, обсуждаются на основании законов того государства, в пределах коего они совершены, и признаются действительными, если только заключающаяся в них сделка не противна общественному порядку и не воспрещается законами Империи (ст. 707), и что договоры, заключенные за границею по иностранным законам, не теряют своей силы в России по истечении земской давности, если по законам того государства, где они совершены, установляется более продолжительная давность (ст. 708).

Обсуждение договоров по законам места их совершения соответствует известному правилу толкования, по коему для изъяснения договора следует обращать внимание на образ выражений, свойственный времени и месту составления сделки (Остз. зак. гражд., ст. 3097, 3273), и то, что в содержании договора сомнительно, изъясняется на основании обычаев той местности, где договор совершен (Гражд. Код., ст. 1159).

Относительно иностранцев в Законах о Состояниях постановлено (ст. 1007), что они могут вступать во всякие договоры, обязательства и условия, как между собою, так и с российскими подданными, но для доставления сим актам надлежащей силы в России они должны соблюдать в них, как по существу, так и по форме, все правила, российскими узаконениями предписанные.

В этом законе, а равно и в ст. 707 Уст. Гражд. Суд., просвечивает уже мысль о том, что, если договор, совершенный за границею, подлежит исполнению в Империи, то при обсуждении его должны быть принимаемы в соображение русские законы места исполнения договора. Подобное же правило о применении законов места исполнения к актам, совершаемым в губерниях Царства Польского или Прибалтийском крае, и подлежащим исполнению в прочих местностях Империи, выражено в Положении о нотариальной части (ст. 90, 247, 283). Здесь сказано именно, что акты, совершение коих воспрещено законом, не должны быть принимаемы нотариусом к совершению, и что при применении этого правила к актам, совершаемым в губерниях Варшавского судебного округа или Прибалтийских, и подлежащим исполнению вне этих губерний, нотариусы должны принимать в соображение и гражданские законы, действующие в месте исполнения акта.

С другой стороны, насколько содержание договоров зависит от добровольного соглашения частных лиц, действующие законы Империи не требуют, чтобы договаривающиеся стороны, заключая сделку где-либо за границею или в чужом крае, непременно руководствовались при этом законами места ее совершения. Не подлежит сомнению, что и за границею сделки могут быть совершаемы по законам Империи (Зак. Гражд., ст. 914), и точно также жители внутренних губерний, находясь временно в губерниях Прибалтийских или в Царстве Польском, могут заключать там договоры по общим русским законам, и наоборот жители, наприм., Остзейского края могут и за пределами его заключить сделку по законам Остзейским.

В виду этого права частного распоряжения сторон, в ст. XXXV введения к Своду местных гражданских законов Остзейского края постановлено, что «относительно требований, истекающих из договоров, должно принимать в соображение, прежде всего, не было ли между сторонами соглашения о том, по каким законам следует обсуждать взаимные их отношения. Такое соглашение сохраняет свою силу, поколику оно не противно положительным или запретительным законам. Если же соглашения нс последовало, то должно предполагать, что стороны подчинились действию законов того судебного округа, в котором истекающее из сделки обязательство должно быть приведено в действие. По этим же законам определяется и вопрос о действительности сделки в отношении к самому содержанию оной и к ее последствиям».

Правительствующим Сенатом в решении по делу Гринлауба (касс. реш. 1884 г. № 140) разъяснено, что договоры и акты, совершенные в Остзейских губерниях и подлежащие исполнению в прочих местностях Империи, могут быть обсуждаемы по местным для Остзейских губерний узаконениям лишь в отношении порядка их совершения и для определения взаимных прав и обязанностей, вытекающих из выраженных в них сделок для участвовавших в заключении оных сторон, но что споры по исполнению таких договоров, возникающие в местностях Российской Империи, в которых действуют общие для Империи законы, должны быть разрешаемы на основании этих последних законов.

В решении по делу Минца (касс. реш. 1886 г. № 91), по векселю, выданному в Варшаве с назначением платежа в Каменец-Подольске, Правительствующим Сенатом разъяснено, что протест в неплатеже по такому векселю должен был быть совершен по правилам Свода Зак. Российской Империи, передаточная же надпись на векселе, совершенная в Варшаве, и срок для предъявления его с протестом ко взысканию с надписателя должны быть обсуждаемы по законам места совершения этой надписи, т. е. по законам губерний Царства Польского. В другом деле Сенатом разъяснено, что последствия надписи о поручительстве по векселю, совершенной в г. Варшаве, и в том числе давностный срок для предъявления иска к поручителю должны быть обсуждаемы также по законам места совершения этой надписи (касс. реш. 1890 г. № 12).

В деле Ланде, по векселю, писанному в Майнце, принятому в Гродне и подлежавшему платежу в Лейпциге у особого плательщика, Правительствующим Сенатом разъяснено, что, так как вексель принят в Гродне, то и последствия его принятия, неплатежа по оному в срок и упущения в протесте должны быть обсуждаемы не по иностранным, а по русским законам (Касс. реш. 1887 г. № 3).

В другом решении 1894 г. № 23, Сенатом разъяснено, что вопрос о неустойке по заключенному в Баку договору о поставке русско-балтийским вагонным заводом вагонов в город Поти для Закавказской железной дороги Рижский окружной суд должен был обсуждать не по Остзейским, а по общим русским законам.

В прежней редакции проекта рассматриваемая статья имела следующее изложение (ст. 6 прежней нумерации):

«Договорные отношения должны быть обсуждаемы применительно к тем законам, которые имелись в виду сторон при заключении договора. На сем основании, если обязательство подлежит исполнению в той же местности, где оно возникло, права и обязанности сторон обсуждаются по законам этой местности; если же договор, заключенный в одном месте, подлежит исполнению в другом, то его последствия и порядок его исполнения, при отсутствии иного по сему предмету соглашения сторон, определяются по законам места исполнения договора».

Против сего одним членом комиссии было замечено, что принятая в этой статье терминология представляется не вполне точною. Говорится о договорных отношениях и договорах, о местности и месте. Вторая часть этой статьи, начинающаяся словами: «на сем основании», изложена в виде вывода из первой части, каковая форма изложения неудобна в законах. Практическое значение имеет только правило, изложенное в конце этой статьи, которое могло бы быть выражено приблизительно в таком виде:

«Требования, основанные на договорах, обсуждаются по законам места исполнения договора».

Три члена комиссии по сему поводу заметили, что по их мнению «надо сохранить указание на возможность соглашения сторон или даже намерения их относительно применения законов места совершения договора».

По соображении означенных замечаний, дано было рассматриваемой статье в напечатанном проекте настоящее ее изложение.

Против этой новой редакции статьи 7 проекта одним членом комиссии замечено следующее:

«Не сказать ли вместо «совершения договора или иного действия» «заключения договора или вообще возникновения обязательства», так как обязательства происходят не только из договоров и действий, но также из упущений и иных событий (напр. рождения ребенка).

«Во 2-й части ст. 7 выражение «порядок» исполнения слишком узко; не сказать ли «то оно исполняется по законам места исполнения».

«Едва ли можно предоставить договаривающимся сторонам право обязывать суд к применению иностранных законов, когда договор заключен и подлежит исполнению в пределах России. Точно также нельзя допустить и того, чтобы стороны при заключении договора в пределах действия общих гражд. законов (1 ч. т. X и будущего Гражд. Уложения) и там же подлежащего исполнению, могли постановить, чтобы возникающие из договора отношения определялись по местным законам Прибалтийского или Привислянского края».

«Не следует ли 3-й части ст. 7 дать приблизительно следующую редакцию: «в договоре, подлежащем исполнению не в месте его совершения, сторонам предоставляется определить, по каким законам: места совершения договора или же места его исполнения должны быть обсуждаемы возникающие от договора отношения».

В замечаниях другого члена комиссии по ст. 7 изложены следующие соображения:

«Практически важен вопрос о том, какое место считать местом нахождения долгового требования в отношении третьих лиц (цессионариев, залогодержателей и т. п.). Вопрос этот не разрешается ст. 7 проекта, которая имеет в виду отношения участников обязательства друг к другу. В отношении третьих лиц долговое требование, как имущественная ценность, является таким же предметом права, как и движимое вещественное имущество. Полная однако ассимиляция долгового требования сему последнему имуществу возможна лишь тогда, когда имеется дело с бумагами на предъявителя или подлежащими передаче по надписи; такие бумаги несомненно подходят под правила 6-й статьи. Но что касается всех прочих долговых требований, то при невозможности приурочить их к вещественным объектам права и определить их место нахождения, не следует ли распространить правила 1-й и 2-й части ст. 7-й и на третьих лиц? Но для этого нужна положительная оговорка; известно, что существует и такое мнение, что фиктивным местом нахождения долгового требования следует считать местожительство того или другого участника обязательства; при отсутствии за сим положительной оговорки могло бы и это мнение быть принято в судебной практике и вызвать ее колебание.

«Казалось бы, что не только тогда, когда стороны положительно в договоре определили, по каким законам имеют быть обсуждаемы права и обязанности, из договора проистекающие, но и когда намерение их в этом отношении, хотя положительно не выраженное особою статьею, явствует несомненным образом из договора и сопровождавших заключение оного обстоятельств, — нет основания подчинять их законам, указанным в 1-й части статьи 7. Правило 1-й части ст. 7 основано очевидно на предположении, что законы места совершения договора имелись в виду сторонами; раз оказывается, что стороны имели в виду другие законы, о применении предположения не должно бы быть речи.

«С другой стороны, не желательно ли определить, в каких пределах предоставляется контрагентам свобода указать положительным или безмолвным образом на те или другие законы. Идет ли в статье речь о разных законах, действующих в Империи, общих и местных, или разумеются тут и иностранные законы? Самое распространенное, насколько известно, мнение высказывается в пользу предоставления на выбор сторон: закона места совершения договора, закона места исполнения договора и, наконец, места коренного происхождения или местожительства одной из сторон, в предположении, в сем последнем случае, что каждая из них принадлежит другой местности. Контрагенты могут иметь серьезный интерес только в ссылке на один из поименованных различных законов. Всякая другая ссылка затрудняла бы лишь суд, не имея существенного значения для частных интересов, ибо в том исключительном случае, в котором ни один из означенных восполнительных (суплеторных) законов, в том или другом отношении, не соответствовал бы их интересам, они могут иначе определить свое отношение положительным образом и сделать излишним обращение к помощи таких законов».

Обращаясь к обсуждению означенных замечаний, следует объяснить: 1) что предлагаемая замена, в первой части ст. 7, слов «совершения договора или иного действия, из коего обязательство проистекает», словами «заключения договора или вообще возникновения обязательства», казалось бы, может быть принята.

2) Другое предложение, о замене во второй части ст. 7 выражения «порядок исполнения» и т. д. словами «то оно исполняется по законам места исполнения», вызывает некоторые сомнения. Правило о применении к обязательствам законов места исполнения, выставленное Савиньи, весьма осторожно и с разными оговорками (т. VIII, 247), а впоследствии выраженное в безусловной форме в Саксонском уложении (ст. 11), не считается в настоящее время бесспорным, даже в самой Германии. Германский проект даже вовсе отказывается от него и, следуя мнению Бара, Виндшейда, Рота и других немецких юристов, полагает постановить, что обязательства, вытекающие из договоров, обсуждаются по законам того места, в коем должник имел жительство во время заключения договора, если из обстоятельств дела не будет явствовать, что договаривающиеся лица при данных обстоятельствах естественно должны были иметь в виду применение других законов (§ 11 ч. 1). Имперский германский суд, как видно из многочисленных его решений, приведенных в сочинении Бёма, также не придает месту исполнения безусловного значения по вопросу о применении законов к договорным отношениям, а полагает, что судебные места по делам сего рода должны руководствоваться наиболее естественным изъяснением воли контрагентов, выраженной положительно или предполагаемой по обстоятельствам дела (Бём § 18). Такого же направления держатся новейшие английские писатели, признавая волю сторон главнейшею нормою для решения подобных вопросов, доколе она не сталкивается с воспретительным законом места суда (lex fori), и полагая, что лишь при отсутствии обстоятельств, указывающих на противное намерение сторон, законы места исполнения договора определяют порядок или способ его исполнения (the law of the place of performance determines the mode of performance), а законы и обычаи места заключения договора определяют его смысл и толкование употребленных сторонами выражений (Wharton §§ 314—322).

3) Третья часть ст. 7 проекта выражает в сущности тоже правило, коим начиналась прежняя редакция этой статьи, а именно, что договорные отношения должны быть обсуждаемы применительно к тем законам, которые имелись в виду сторон при заключении договора. Указание на волю сторон, как норму в делах сего рода, следует сделать не в видах предоставления сторонам устранять правило, изложенное лишь в первой части ст. 7; стороны имеют несомненное право устранить применение и законов места исполнения договора, приняв в руководство, наприм., законы места его заключения, хотя бы то были и иностранные законы (ср. Герм. пр., ст. 34); возможные при этом злоупотребления, в видах обхода русских законов, устраняются статьею 17 проекта, не признающею за иностранными законами никакой силы, когда они противны общественному порядку или законам Империи.

На том же основании казалось бы излишним ограничивать согласно предложению одного члена, право сторон в применении законов лишь трех местностей, domicilii, contractus и solutionis, или, согласно предложению другого члена, законами двух только мест — совершения и исполнения договора. Они могут руководствоваться и законами fori, и rei sitae, насколько это не противно общественному порядку и законам Империи.

Засим третья часть ст. 7 могла бы быть изложена, применительно к тексту ст. XXXV введения к Остзейскому своду, в следующей редакции:

«Состоявшееся между сторонами при заключении договора соглашение о том, по каким законам следует обсуждать взаимные их отношения, сохраняет силу, насколько оно не противно положительным или запретительным законам».

4) Предложение одного члена относительно дополнения статьи 7 правилами по вопросу о том, какое место считать местом нахождения долгового требования в отношении третьих лиц, цессионариев, залогодержателей и т. п., едва ли удобно было бы исполнить. Уступка прав по обязательству, как отдельная сделка, в отношении ее формы подойдет под правило ст. 5 проекта, а по существу ее, по материальным условиям и последствиям, будет обсуждаться согласно ст. 7, по тем же законам, как главное обязательство. При сделке о залоге, как вотчинном праве, должны быть также приняты в соображение, согласно ст. 6, законы места нахождения имущества.

Один член комиссии по ст. 7 проекта замечает:

«Вместо «обсуждаются» не сказать ли: «определяются», как в ст. 4—6, 10, 11, 2-й ч. ст. 13. Это замечание относится также к ст. 9, 12 и 1-й части ст. 13».

Согласно с этим замечанием, в начале ст. 7 и в ст. 9 и 12 сказано «определяются». Но нет, кажется, необходимости совсем изгонять и слово «обсуждаются», а потому оно сохранено во 2-й части ст. 7 и в ст. 13 проекта.

Ст. 8. Бракосочетание русских поданных между собою или с иностранцами производится по законам Империи, общим или местным, действующим в месте совершения брака для лиц того вероисповедания, к коему брачущиеся принадлежат.

Расторжение таковых браков или разлучение супругов от стола и ложа производится по законам Империи, соответственно вероисповеданию и месту жительства супругов.

Бракосочетание и развод или разлучение супругов, совершенные за границею по действующим там законам, признаются действительными лишь в тех случаях, когда сие не противно законам Империи.

Или:

В третьей части статьи, после слов «по действующим там законам», прибавить: «или совершенные в Империи с применением к иностранцам, здесь пребывающим, законов иностранных».

Т. X ч. 1, ст. 31, 33, 45—50, 52—54, 50—61, 65, 67—69, 72—76, 78,79, 82—85, 87, 90—99 и зак. 1891 дек. 30 (собр. узак. 1892 г., 116) и 1892 дек. 14 (собр. узак. 1893 г., 76). Т. IX, ст. 1093 (прил.: ст. 11—18). Зак. Суд. Гр. (изд. 1892 г.), ст. 440—457. Уст. Иностр. Исп., ст. 60 § 2, 76, 182—187, 242—264, 265 (по Прод. 1890 г.), 266—268, 444 п. 9, 527—551, 939 п. 4, 985 п. 6, 1086 п. 3 и прим. 1 (по Прод. 1890 г.), 1088 п. 1 (по Прод. 1890 г.) — 3, 1089, 1097 (прил., по Прод. 1890 г.: ст. 30), 1134, 1142 (прим., прил., по Прод. 1890 г.: ст. 47, 48), 1143, 1211, 1230, 1264 п. 4, 1283 и прим. (по Прод. 1890 г.), 1284. Свод. местн. гр. узак. Приб., ст. 1—4. Финл. ул., отд. о браке, гл. VII, XIII—XV. Польск. Пол. о союзе брачн., ст. 2, 73, 98, 108, 111, 117, 124, 140, 142, 146, 173, 179, 185—187, 192, 199, 200, 203, и зак. 1891 июн. 11 (собр. узак., 873). Реш. Угол. Касс. Д-та 89/2 по д. Хмельника. Реш. Варш. Суд. Палат. 1889 апр. 17 по д. Левенштам. Герм. зак. 1870 мая 4, ст. 1, 4, 7, 9, 10, и 1875 февр. 6, ст. 28—36 (ср. Бем, стр. 40, 41, и Бар рук. 1892 г., §§ 17—22). Сакс. гр. ул., ст. 13.

Швейц. зак. 1874 дек. 24, ст. 25 п. 3, 39, 40, 43, 54, 56 (ср. Женев. зак. 1880 март. 20, ст. 38 п. 3, 56—58, 86). Фр. гр. ул., ст. 170, 171. Бельг. зак. 1882 мая 20, ст. 1—6. Голл. гр. ул., ст. 138, 139. Итал. гр. ул., ст. 100—103, Исп. гр. ул., ст. 9, 11, 42, 75, 80, 86, 91, 94, 100, 103, 104. Серб. гр. ул., ст. 5, 60, 91, 93, 94, 99 и прим., 102. Англ. и С.-Ам. зак., привед. в Коммент. Бишопа о браке, 1891 г., т. I, §§ 825—920, 1065—1137, и т. II, §§ 1—200. Герм. проект. зак. о междун. частн. праве, ст. 16, 18. Проект. Момзена, ст. 9. Бельг. проект. Лорана, ст. 11, 12, 23, 179—183, 189, 228, 231, 232, 253, 267, 258, 269, 273. Проект. зак. о браке, сост. Инст. межд. права 1888 г. (в Annuaire 1888/9 г. и в Grundriss v. Meili). Монтевид. проект., I, ст. 11, 13. Прав. междун. конфер. 1894 июн. 25 — июл. 13 в Гаге (Revue de dr. int. 1894 г., № 4).

В статье 8 проекта изложено действующее право. Так как браки русских подданных христианского вероисповедания (кроме раскольников) по законам Империи признаются действительными лишь по совершении церковного венчания, то и в случае вступления в брак русского подданного за границею должен быть исполнен обряд церковного же венчания. Гражданские формы бракосочетания, существующие в соседних с Империею странах, могут быть применяемы к заграничным бракам лишь тех русских подданных, в отношении коих и русский закон не требует церковного обряда, как-то к бракам раскольников или иностранцев, впоследствии вступающих в русское подданство.

Дела о расторжении браков русских подданных православного вероисповедания, даже и в том случае, когда оба супруга или один из них проживают за границею, подлежат исключительному ведомству духовных судов Империи (Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г. ст. 443), так что решения иностранных судебных мест по этим делам не могут иметь обязательной силы. В отношении других вероисповеданий, в особенности нехристианских, подсудность бракоразводных дел духовным судам Империи не имеет такого характера исключительности (ср. Уст. Иностр. Исп., ст. 60 п. 2, 530; Уст. Ев. Церкви в Ц. П. 1849 февр. 8, ст. 11, 16, 19, 22; 25; мн. Гос. Сов. 1856 июл. 5, в Дн. Зак., т. 50, стр. 72—76; Уст. Гражд. Суд., ст. 1356³) и, если супруги проживают за границею, дело о разводе, а тем более о разлучении их может быть разрешено соответствующими властями иностранного государства. Но признавать такие решения иностранных судебных мест действительными русский суд может, по ст. 1279 Устава Гражд. Суд., лишь при том условии, если они не заключают в себе распоряжений противных общественному порядку или не допускаемых законами Империи.

В замечаниях одного члена Комиссии (В. И. Г.) по ст. 8 проекта проекта изложены следующие соображения:

«Крайне сомневаюсь, чтобы, в принципе, могла быть речь о коллизии разноместных законов, касающихся бракосочетания и расторжения брака. Дело в том, что при основном взгляде действующих законов на брак как установление церковное, к брачному праву, основанному на вероисповедном начале, едва ли может быть применено различие законов на общие и местные, действующие в разных губерниях и областях Империи, о коих говорится во 2-й и последующих статьях проекта. Существо брака лиц данного вероисповедания как по формальным, так и по личным условиям во всех частях Империи одно и то же. Если и существуют различия в определениях разноместных законов по отдельным предметам брачного права некоторых вероисповеданий (ст. 87 т. X ч. 1 и ст. 133 Пол. о союзе брачном 1836 г.), то этим, казалось бы, нисколько не опровергается то общее правило. Равным образом определение условий необходимых для того, чтобы брак, заключенный русским подданным за границею, признавался действительным в Империи, принадлежит, кажется, к предметам брачного права; и тут едва ли может быть речь о коллизии русских и иностранных законов.

«Что касается в частности правила, изложенного во 2-м абзаце 8-й статьи, о том, что расторжение браков или разлучение супругов производится по законам Империи соответственно вероисповеданию и месту жительства супругов, то сомневаюсь, может ли местожительство супругов определять подсудность бракоразводных дел лиц нехристианских исповеданий, которых подведомственность иная по законам общим и местным (Пол. о союзе брач. 1836 г.). Не должна ли тогда подсудность определяться местом коренного происхождения (постоянного водворения) супругов? Но и этот предмет относится, по-видимому, к брачному процессуальному праву.

«Не излишне ли упоминание в этой статье (абзац 1) об иностранцах ввиду ст. 15 проекта?»

Другим членом комиссии (А. А. К.) замечено следующее:

«С точки зрения применения местных законов в пределах действия будущего Гражд. Уложения, вопрос о браке не имеет существенного значения, так как всюду, и в Прибалтийских и в Привислянских губерниях, законы о браке определяются вероисповеданием брачущихся, а не местом совершения брака. Вследствие сего, ст. 8 можно было бы из проекта исключить, а за тем в разделе о браке дать несколько правил для браков, совершаемых за границею, и для иностранцев в России. Это мнение, выраженное И. Я. Г., принято и С. И. Л. и И. И. К.

«Если ст. 8 останется, то исключить 3-ю часть, как касающуюся вопроса об исполнении судебных решений иностранных судов».

Ввиду означенных замечаний следует объяснить:

1) Упомянутое А. А. К. мнение члена комиссии И. Я. Г. относилось к прежней редакции рассматриваемой статьи (бывшей ст. 7), содержавшей в себе не совсем точное правило о том, что бракосочетание русских подданных, а также расторжение брака или разлучение супругов от стола и ложа производятся по законам Империи, общим или местным, соответственно вероисповеданию и месту жительства супругов. Против этой собственно редакции статьи И. Я. Г. заметил тогда, что «едва ли можно постановить то общее начало, которое постановлено в этой статье; и по общим, и по местным законам обязательна церковная форма бракосочетания, но порядок его совершения (оглашение, обыск, венчание, запись в книги) зависит от законов места совершения бракосочетания, а не местожительства супругов; вообще, относительно брака, обобщения почти невозможны, вследствие того значения, которое имеют вероисповедание и церковные вопросы; быть может, лучше не касаться совершения брака, его расторжения и разлучения супругов — в этой главе, а в разделе о браке дать несколько правил для браков, совершаемых за границею, и для браков иностранцев в России». Замечание это принято было в уважение при исправлении прежней редакции проекта и сообразно с тем настоящая статья 8, в первых двух ее частях, содержит в себе, вместо прежнего обобщения, два отдельные правила: 1) о бракосочетании, с применением к нему законов места совершения брака, и 2) о расторжении и разлучении, с применением законов соответственно вероисповеданию и месту жительства супругов.

Против правильности этой новой редакции статьи И. Я. Г. не возражал и точно также, по-видимому, А. А. К. не имеет возражений по существу против первых двух частей этой статьи, считая возможным оставить их в проекте. Замечание В. И. Г. по второй ее части основывается на особом его мнении о том, будто бы «место постоянного водворения» означает не «место жительства», а особое «место коренного происхождения»; ошибочность этого мнения и неприменимость его к проекту в виду ст. 60 (59) и 62 уже разъяснены выше (при ст. 4). Другое замечание его, по редакции первой части этой статьи, ограничивается лишь вопросом: не излишне ли упоминание в этой статье (абзац 1) об иностранцах в виду ст. 15 проекта; но упоминание это необходимо, потому что тут (в ч. 1 ст. 8) говорится о браках русских подданных с иностранцами, а не одних иностранцев между собою.

2) Замечание А. А. К. о необходимости исключить третью часть ст. 8, как касающуюся вопроса об исполнении судебных решений иностранных судов, едва ли возможно признать вполне правильным, потому что на самом деле третья часть ст. 8 говорит прежде всего о бракосочетании, совершенном за границею по действующим там законам, а вовсе не о решениях иностранных судов, и признает такие браки действительными, когда они не противны законам Империи; таким образом эта часть статьи охраняет действительность совершенных за границею, по тамошним законам, браков: 1) иностранцев, впоследствии прибывших или переселявшихся в Россию и, может быть, даже вступивших в русское подданство, 2) русских подданных, насколько иностранная форма бракосочетания не противна законам Империи, наприм. венчание по обрядам греческой церкви для православных, бракосочетание по иностранным обрядам евреев, магометан и проч. Следует также заметить, что А. А. К. не возражает по существу против правильности изложения этой части статьи, а полагает просто исключить ее, вероятно как лишнюю; но едва ли можно считать лишним правило, охраняющее действительность браков и, следовательно, законность рождения детей, законность родства и право законного наследования.

3) Повторение А. А. К. мнения, высказанного по поводу другой редакции статьи И. Я. Г., о том, что относительно брака обобщения почти невозможны, находится, может быть, в связи с замечанием его по ст. 15 проекта, о неприменимости ст. 8 к иностранцам. Объяснения по сему предмету изложены ниже, при ст. 15; здесь же следует заметить, что возбуждаемые им сомнения по ст. 8 могут быть устранены, если в третьей части этой статьи, после слов «по действующим там законам», прибавить следующую фразу: «или совершенные в Империи с применением к иностранцам, здесь пребывающим, законов иностранных».

4) Сомнение, выраженное В. И. Г. по вопросу о том, может ли быть речь о коллизии разноместных законов, касающихся бракосочетания и расторжения брака, представляется едва ли вполне правильным. В законах об этом предмете, несмотря на общность влияния на них вероисповедного начала, имеется довольно много местных особенностей и оттенков, так что на практике может иметь весьма существенное значение вопрос о том, следует ли применять к данному браку, разводу или разлучению супругов законы, действующие в губерниях Царства Польского, или общие законы Империи, или законы финляндские, или иностранные.

5) Какие именно правила о браках, совершаемых за границею, и о браках иностранцев в России должны быть помещены в разделе о браке, — это вопрос, подлежащий обсуждению при составлении и рассмотрении проекта статей помянутого раздела. Может быть, когда эти правила будут там изложены, здесь, в ст. 8, возможно будет сделать ссылку на них; но вовсе исключить ст. 8 из ряда статей о применении разноместных законов было бы едва ли правильно, потому что прямое назначение этого ряда статей состоит в разрешении предварительного вопроса о том, следует ли к данному делу применять законы русские, или польские, или законы какой-либо другой местности.

Ст. 9. Личные и имущественные отношения супругов обсуждаются по законам места жительства мужа; но в случае перемены места его жительства имущественные отношения супругов не подлежат изменению без их согласия или в нарушение прав, приобретенных третьими лицами.

Или:

Начало статьи изложить так:

Личные и имущественные права супругов определяются законами места жительства мужа.

Т. Х ч. I, ст. 103, 1279, 1288. Свод. местн. гр. узак. Прибалт., введ., ст. XXIX; ст. 8, 3070.

Гр. ул. Ц. П., ст. 32, 209. Финл. ул., отд. о браке, гл. VIII—XIa (зак. 1889 апр. 15).

Реш. IX Д-та Сената 3/1856 г. Реш. Варш. Суд. Палаты 1881 мая 16 по д. Фридляндовой. Реш. Риж. суд., I, № 2. Сакс. гр. ул., ст. 14. Прус. Зем. Пр. II, 1, ст. 350—352, 355, 416, 417. Итал. гр. ул., введ., ст. 6 (ср. Пачифичи-Маццони Инст. I, 278). Швейц. зак. 1881 июн. 25. ст. 1, 7, 8, 19—21, 31, 32. Бельг. проект. Лорана, ст. 12. Герм. проект. зак. о межд. гр. праве, ст. 17, 19, 20.

Проект. зак. о браке, сост. Инст. межд. права 1888 г., ст. 10—15. Проект. Рохола, ст. 2, п. b. Проект. Момзена, ст. 10, 11, 16. Проект. Домин-Петруш., ст. 179. Монтевид. проект., I, ст. 40—43. Реш. Герм. Импер. Суда 1882 март. 7 и 1884 окт. 7, привед. в соч. Бёма, § 9. Даллоз и Верже при ст. 3 Франц. гр. ул., №№ 147, 155, 159, 178. Унгер, Австр. пр. 1, 194. Рот, Бав. пр. I, 138, Герм. пр. I, 289. Бишоп, I, § 915.

По общим и местным законам Империи жена, не разлученная с мужем, следует его местожительству (Т. X ч. 1, ст. 103; Остз. зак. Гражд., ст. 8 п. 2, 3070; Гражд. ул. Ц. П., ст. 32; Финл. ул., отд. о браке, гл. XIII, ст. 4, гл. XIV, ст. 2; Финл. зак. о обществ. призр. 1879 март. 17, ст. 21); по законам этого места жительства, естественно, должны быть обсуждаемы личные и имущественные отношения супругов (Т. X ч. I, ст. 1279, 1288; Остз. зак. гражд., введ., ст. XXIX). Но так как перемена места жительства, по общему правилу, зависит от благоусмотрения мужа, изменение же имущественных прав, принадлежащих жене или приобретенных третьими лицами на имущество супругов по законам прежнего их места жительства или но договорам, законно совершенным, не может быть поставлено в зависимость от усмотрения мужа, то в случае перемены первого (брачного) местожительства мужа означенные права не подлежат изменению без согласия заинтересованных лиц.

По статье 9 проекта одним из членов комиссии высказаны следующие соображения:

«Если замечание на ст. 4 будет уважено, то, взамен выражения: «по законам места жительства мужа», следовало бы сказать: «по законам места коронного происхождения мужа», и взамен: «в случае перемены места его жительства» — «в случае перечисления его установленным порядком на постоянное водворение в иное место».

«Кроме того, полагаю, что заключительные слова этой статьи: «без их согласия или в нарушение прав, приобретенных третьими лицами», подлежат исключению, гак как во 1-х есть в Империи закон, не допускающий изменения имущественных отношений между супругами, даже с обоюдного их согласия (209 ст. гражд. ул. Ц. П. 1825 г.); 2) в ст. 9 проекта дело идет лишь о том, что перемена места жительства не влечет за собою перемены этих отношений, и 3) правило, что договоры не могут нарушать прав, приобретенных третьими лицами, как общее, не нуждается здесь в подтверждении».

Первое предложение, относительно замены жительства водворением, не вызывает надобности в исправлении ст. 9, потому что признак «водворения» по ст. 60 (59) проекта входит в состав понятия о месте жительства и, если бы супруги фактически проживали не в том месте, в котором они по закону числятся водворенными, то имущественные их отношения по ст. 62 проекта будут определяться законом коренного их места жительства или места приписки их к обществу, т. е. именно так, как желает помянутый член комиссии.

Исключение последних слов ст. 9 «без их согласия или в нарушение прав, приобретенных третьими лицами» едва ли может быть допущено. Из трех оснований, приведенных в пользу этого исключения, существенное значение могло бы иметь разве только первое, именно указание на ст. 209 Гражд. улож. Ц. П., по которой «после совершения брака, предбрачные договоры не могут быть изменяемы»; но правило это применяется к супругам лишь дотоле, пока они состоят под действием польского уложения; если бы супруги из Варшавы переселились в Ригу, то к ним, по действующим ныне законам, была бы применена статья XXIX введения к своду остз. узак., на основании коей «если наступит перемена в местожительстве или в звании мужа, то и права по имуществу супругов подлежат соответственной перемене, с тем однако же, чтобы от сего не был нанесен ущерб приобретенным до тех пор правам посторонних лиц». Другие же основания, указанные в п. 2 и 3 замечания, в пользу исключения последних слов ст. 9 могли бы доказывать разве только излишество этих слов, но едва ли можно считать излишними такие выражения, коими охраняются имущественные права как самих супругов, так и третьих лиц.

В замечаниях другого члена комиссии по ст. 9 проекта изложены следующие указания:

«Не сказать ли «личные и имущественные права супругов определяются» и т. д.

«Необходимо прибавить, что имеется в виду жительство мужа во время вступления в брак» (ст. XXIX введ. к св. узак. приб. губ., ст. 14 сакс. гр. ул.).

«Определяются ли имущественные права супругов по месту жительства мужа; напр. русская уроженка, владеющая недвижимым имением в Московской губернии, выходит замуж за жителя Варшавы, — будет ли муж иметь пользовладение в московском имении жены? Едва ли.

«Не имеет ли в вопросе об имущественных правах супругов главное значение место водворения (приписки) мужа? (ср. ст. 1279 и сл. т. X ч. 1). Уроженец напр. Московской губернии, состоящий на службе в Варшаве и вступающий в брак с уроженкою одной из русских губерний, ни в каком случае не будет иметь пользовладения в имуществе жены. Сомнительно, чтобы он имел такое право и в том случае, если женится на уроженке Варшавы.

«Не следует ли постановить, что имущественные отношения супругов определяются законом места водворения мужа, но что уроженка одной из внутренних губерний, выходя замуж за жителя Привислянского края, может в брачном договоре (если таковые у нас будут) выговорить самостоятельное управление своим имуществом.

«Личные отношения супругов всюду подчиняются одинаковым правилам, так что едва ли может возникнуть вопрос о применении местных законов в пределах действия будущего гражд. уложения. Во всяком случае и здесь должно быть отдано преимущество законам места водворения мужа.

«Не подчиняется ли недвижимое имение жены, находящееся в пределах действия будущего гражд. уложения, гражданскому уложению, т. е. в нем не может быть пользовладения мужа, жителя Привислянского края».

Ввиду означенных замечаний следует объяснить:

1) Выражение «личные и имущественные отношения супругов» означает как права их, так и обязанности; но для краткости можно, кажется, согласно предложению, употребить слово «права», подразумевая и соответствующие им обязанности.

2) Выражение «по законам места жительства мужа» употреблено для означения законов «брачного местожительства» (dimicile matrimonial), т. е. того места жительства мужа, которое имелось в виду при заключении брака как первое общее место жительства супругов (ср. Dalloz et Vergé при ст. 3 Код. Напол., № 147); в большей части случаев это будет место жительства жениха но время совершения брака, но не всегда так, ибо супруги могут основать свое первое брачное местожительство в иной местности; наприм. рижский мещанин женится на дочери московского купца с тем намерением, чтобы поселиться в доме тестя и продолжать его торговлю в Москве, в этом случае первое брачное местожительство супругов будет Москва, а не Рига. Посему в ст. 9 намеренно обойдено предлагаемое помянутым членом комиссии на основании остзейских и саксонских законов указание на место жительства мужа во время вступления в брак, хотя по общему смыслу статьи, доколе не доказано противного, здесь разумеется именно это место его жительства.

3) Вопрос о том, распространяются ли устанавливаемые браком имущественные отношения супругов на имущества, находящиеся в пределах действия других законов, принадлежит к числу спорных вопросов. По точному смыслу ст. 6 и 9 проекта и в видах единства и цельности помянутых отношений, вопрос этот должен быть разрешен в утвердительном смысле, но с теми ограничениями, кои вытекают из ст. 6, относительно порядка приобретения и записки вотчинных прав на недвижимое имущество и особых условий владения некоторыми имениями, как то заповедными и т. п.

4) Ограничения жены в праве распоряжения ее имуществом вытекают из имущественных отношений супругов и должны быть обсуждаемы по тем же законам, как сии последние, насколько это правило не будет видоизменено, в видах охранения добросовестных сделок, новою редакциею статьи 4 проекта. Но из этого правила отнюдь не следует, чтобы в ст. 9 проекта надлежало исключить упоминание о личных правах супругов, ибо хотя эти права во многих местностях в сущности одинаковы, но и в них есть разные местные оттенки. По отношению к супругам — иностранцам, пребывающим в Империи, вопрос о личных их правах не имеет существенного значения, потому что применение к ним иностранных законов будет устранено или нейтрализовано статьею 16 проекта; но для супругов, имеющих жительство в разных местностях Империи, может быть не бесполезно знать, что по вопросу о личных их правах они подчиняются законам каждого места, в котором они пожелают основать свое местожительство.

5) Место жительства, как по действующим ныне законам Империи (пол. 1894 июн. 3, собр. узак., 702, ст. 2), так и по ст. 60 (59) и 62 проекта, обнимает собою и место водворения или приписки. Объяснения по сему предмету изложены при ст. 60 (59) и 62. Упомянутый в замечаниях случай бракосочетания русских уроженцев в Варшаве должен, на точном основании ст. 9 и 62 проекта, иметь различные имущественные последствия, смотря по тому, перечислился ли жених до вступления в брак в губернии Царства Польского, или нет.

Один из членов комиссии по ст. 9 проекта заметил следующее:

«Вопрос об изменении имущественных отношений между супругами удобнее разрешить в подлежащей главе уложения об этом предмете. Вообще могут ли быть изменяемы, даже с согласия супругов, их имущественные отношения, установленные до брака? Не следует ли опасаться влияния одного из супругов на волю другого во вред сему последнему? Казалось бы, и здесь лучше применить начало, выраженное в конце ст. 11».

Ввиду означенного замечания следует объяснить, что возбужденный им вопрос удобнее можно будет разрешить после изготовления проекта статей о семейном праве. Тогда придется, может быть, ввести в ст. 9, взамен последних слов ее, ссылку на подлежащие статьи книги о семейном праве (ср. Герм. пр. зак. о межд. частн. пр., §§ 19 и 20).

Ст. 10. Усыновление и узаконение детей определяются законами, действующими в месте жительства усыновителя или родителя узаконяемого дитяти. Усыновление или узаконение, совершенное в другом каком-либо месте по тамошним обрядам, признается действительным, если оно не противно законам места жительства усыновителя или родителя узаконяемого лица.

Выс. утв. 1891 март. 12 мн. Гос. Сов. (собр. узак., 352). Т. X ч. 1, ст. 132—163 (по Прод. 1890 и 1891 г.). Уст. Гр. Суд., ст. 14061—146012, 1661, 1662, 1908—1912. Гр. ул. Ц. П., ст. 291—335. Учр. Суд. Уст., ст. 467. Свод. местн. узак. Прибалт., ч. III, ст. 138, 148—150, 165, 173—196.

Финл. ул., отд. о браке, гл. III, ст. 9, 10; гл. V; отд. о насл., гл. VIII. Касс. реш. 79/241, 92/90 Герм. проект. зак. о межд. частн. праве, ст. 22. Швейц. зак. 1891 июн. 25, ст. 8, и 1874 дек. 24, ст. 41. Монтевид. проект., I, ст. 16, 17. Бём, § 10 п. 2, 31 п. 2. Бар, рук., § 25.

На практике встречаются иногда случаи узаконения детей русскими подданными за границею (касс. реш. 1879 г. № 241, д. Брунст). Кроме того, законы о признании и узаконении детей и об усыновлении, действующие в разных местностях Империи, заключают в себе различные местные оттенки, более или менее существенные; а законы В. Княжества Финляндского даже вовсе не допускают усыновления. Вследствие сего представляется необходимым изложить в проекте точные правила, определяющие применение разноместных законов к делам сего рода.

Одним членом комиссии по ст. 10 проекта замечено следующее:

«Кроме соображений, приведенных в замечании на ст. 4, в пользу применения к усыновлению и узаконению детей личного статута усыновителя или родителя, определенного законами места его коренного происхождения, а не жительства, говорит ст. 467 Учр. суд. уст. Согласно этой статье уроженец Петербурга или Москвы, постоянно жительствующий в Варшаве, вправе, кажется мне, ходатайствовать в местном окружном суде об узаконении или усыновлении по применению ст. 144¹ и 145—151 т. X ч. I, по Прод. 1891 г., в порядке, установленном 1460^1—12 ст. Устава Гражд. суд. Статья 10 проекта, напротив того, подчиняет названного уроженца законам об узаконении и усыновлении, действующим в Варшавском судебном округе. Как согласовать ту и другую статью? Предположено ли отменить ст. 467 Учр. суд. уст. при введении в действие нового уложения? Различие правил X т. I ч. по предмету узаконения и усыновления и таких же правил Гр. Улож. Ц. П. 1825 г. весьма существенно. Общие законы, наприм., не обусловливают узаконения признанием дитяти до брака или в метрическом акте о бракосочетании, как то постановлено законами Царства; как равно для усыновления общие законы не требуют, чтобы усыновленный достиг полного возраста, что необходимо по улож. 1825 г.».

«Сказанное относится до первого пункта 10 ст. Что касается 2-го пункта той же статьи, имеющего в виду формальную лишь сторону узаконения и усыновления, то не желательно ли дополнить его изложение словами: «по существу» после выражения: «если оно». Впрочем вышеизложенное замечание относительно термина «местожительство» распространяется и на второй пункт».

Предложение о замене места жительства местом коренного происхождения лица следует, казалось бы, отклонить по тем же основаниям, которые приведены выше, при ст. 4 проекта. Случай, указанный в замечаниях одного члена со ссылкою на ст. 467 Учр. Суд. Уст., будет иметь неодинаковое значение, смотря по тому, перечислился ли петербургский уроженец в город Варшаву, или не перечислился; в первом случае у него будет одно место постоянного его жительства или водворения — город Варшава и, если бы он пожелал там усыновить кого-либо, то должен был бы сделать это порядком, указанным в ст. 1661 Уст. Гражд. Суд., с соблюдением указанных в ней же статей Гражд. Улож. 1825 г.; во втором же случае, когда он не перечислился законным порядком из Петербурга в Варшаву, а только фактически проживает в последнем городе по паспорту или без вида на жительство, легальным местом постоянного ого жительства, по смыслу паспортных законов, будет город Петербург, а город Варшава — лишь местом временного его пребывания или временного жительства, которое в процессуальном отношении, по смыслу ст. 204 и след. Уст. Гражд. Суд., может быть, будет достаточным для определения личной его подсудности по делам гражданским, но если бы он пожелал усыновить кого-либо, в особенности из жителей внутренних губерний Империи, то, по точному смыслу ст. 62 проекта и согласно с ст. 467 Учр. Суд. Уст., должен был бы сделать это порядком, указанным в ст. 1460⁸ Уст. Гражд. Суд., с соблюдением ст. 145 и след. Т. X ч. I (по Прод. 1891 г.).

Сомнение, не затронутое вышеизложенными замечаниями, могло бы относиться к вопросу о том, не следует ли, по делам об усыновлении, принимать в соображение законы места жительства не только усыновителя, но и усыновляемого. Вопрос этот некоторыми писателями разрешается в утвердительном смысле (Бар, уч., § 25, Сюрвиль § 316, Уартон § 291, герм. проект § 22), другие же считают достаточным применение законов места жительства усыновителя (Бём, 58; Унгер I, 195; Пачифичи-Маццони инст. I, § 150; Рот герм. пр. I, 290; Штоббе § 34; Эрдман I, 57; швейц. зак. 1891 июн. 25, § 8: родной кантон усыновителя). Проект следует этому последнему направлению, потому что из одновременного применения законов того и другого места могли бы возникнуть затруднения на практике.

Предложение дополнить вторую часть ст. 40 словами «по существу» могло бы, кажется, быть принято; но едва ли эта прибавка необходима.

Один член комиссии по ст. 10 проекта предлагает следующий вопрос: «Что понимается под выражением «обрядам»?

Выражение «по тамошним обрядам» означает формальную сторону узаконения и усыновления; вторая часть ст. 10 есть лишь применение правила «locus regit actum».

Кроме того, помянутый член комиссии по ст. 10 замечает следующее:

«Если в настоящих статьях будет идти речь только о применении, в виде исключения, местных законов в пределах действия будущего гражданского уложения, то первая часть ст. 10 представляется излишнею. — Что касается второй части, то не определяется ли усыновление и узаконение законами не места жительства, а места водворения».

Выше, при ст. 3, объяснено уже, что действие статей 3 и следующих нельзя ограничивать лишь вопросом о применении остзейских, польских и иностранных законов в Российской Империи, потому что, по точному смыслу этих статей, в них идет речь о применении и общих законов Империи и притом не только на всем пространстве Империи, по, в подлежащих случаях, и за границею.

Объяснения по вопросу о месте жительства и водворения изложены при ст. 60 (59) и 62 проекта.

Ст. 11. Права и обязанности родителей и детей определяются по законам места жительства отца, а в случае рождения детей вне брака — по законам места жительства матери. Имущественные отношения, установленные на основании этих законов, не изменяются и после перемены места жительства родителей.

Или:

Первую часть статьи изложить так: Права и обязанности родителей и детей определяются по законам места жительства родителей.

Касс. реш. 76/199. Свод. местн. узак. Прибалт., ч. III, введ., ст. XXX, XXXI; ст. 151—174, 208, 3070.

Гр. ул. Ц. П., ст. 32, 338. Сакс. гр. ул., ст. 15. Итал. гр. ул., введ., ст. 6. Исп. гр. ул., ст. 9.

Швейц. зак. 1891 июн. 25, ст. 7 (п. 2, 3), 9, 32. Герм. проект. зак. о межд. частн. праве, ст. 21, 23—25. Бельг. проект. Лорана, ст. 12; проект Бельг. комиссии, ст. 4.

Проект. Момзена, ст. 12, 13. Проект. Рохола, ст. 2 п. b. Монтевид. проект., I, ст. 14—16, 18, 24. Бар, рук., §§ 24—27. Бём §§ 10—12.

На основании действующих законов Империи, несовершеннолетние дети следуют месту жительства того родителя, под властью коего состоят (ср. ст. 64 проекта). Соответственно сему и юридические отношения между родителями и детьми определяются по законам места жительства родителей (Свод. местн. гр. зак. Прибалт., введ., ст. XXX и XXXI). Имущественные права, приобретенные на основании этих законов, не могут быть нарушаемы и в случае перемены места жительства родителей.

Одним членом комиссии по ст. 11 проекта замечено следующее:

«Не определяются ли права родителей и детей местом родины (водворения) отца или матери?

«Отец, уроженец Империи, не может иметь пользовладения в недвижимом имении детей в привислянских губерниях, хотя бы он, состоя на государственной службе, имел место жительство в Варшаве.

«Не имеет ли значения в отношении внебрачных детой место жительства отца? Может ли житель Привислянского края признать незаконного ребенка, матери, живущей в одной из внутренних губерний России? Ребенок, предположим, родился в Варшаве.

«Можно ли отыскивать с жителя Привислянского края содержание незаконного ребенка, мать коего живет в Киеве? Она, быть может, переселилась туда из Варшавы»?

Ввиду означенных замечаний следует объяснить:

1) Слово «родина», в смысле места рождения (Geburtsort), по справедливому замечанию Савиньи (VIII, 41), есть чисто случайное обстоятельство, не имеющее никакого юридического значения; родина же (Heimat) в смысле принадлежности лица к данному государству (Staatsangehörigkeit) совпадает с местом подданства лица и определяет применение законов родины или национальных законов в международном праве (ср. швейц. зак. 1891 июн. 25, Итал. ул. введ. ст. 6, Сакс. ул. ст. 7); наконец «родина» в смысле места водворения или приписки лица к местному городскому, сельскому или сословному обществу совпадает, на точном основании наших паспортных законов, с местом постоянного жительства лица (пол. о видах на жит. 1894 июн. 3, ст. 2). Притом водворение и приписка лиц составляют лишь часть понятия о месте жительства и с постепенным развитием гражданского быта, путей сообщения, хозяйства, торговли и промышленности и связанных с ними переездов и передвижений населения более и более стушевываются, уступая место другим, менее формальным его признакам, как-то фактическому постоянному или обычному пребыванию, оседлости и домашнему обзаведению лица в данном месте, сосредоточению в этом месте гражданских его отношений и деятельности но его занятиям, промыслам, службе или имуществу и т. д., так что с течением времени и самая принадлежность лица к тому или другому городскому или сельскому обществу становится в зависимость от простого факта жительства лица в данном городе или селении: кто живет в городе известное число месяцев или годов или имеет там торговое или промышленное заведение, тот и считается городским обывателем, членом городского общества. Вот почему родина в смысле места водворения и приписки к какому либо местному обществу в пределах одного и того же государства, по вопросу о применении в нем разноместных законов, не имеет в настоящее время почти никакого практического значения ни в законодательствах западных народов, ни в сочинениях тамошних юристов. В наших действующих законах замечается тот же процесс постепенного развития фактических признаков места жительства взамен формальной приписки, но этот процесс еще не закончен и проект имеет в виду существующую ныне двойственность понятия о месте жительства (ср. Уст. Гражд. Суд., ст. 204, и пол. 3 июня 1894 г., ст. 2 п. 1, 2 и 3) и принимает ее в соображение как при определении этого понятия в ст. (50 (59), так и в особенности по вопросу о применении разноместных законов, отдавая в сем отношении предпочтение законам места приписки лица к городскому, сельскому или сословному обществу (ст. 62). За сим вопрос, поставленный в замечаниях одного члена, не определяются ли права родителей и детей местом родины (водворения) отца или матери, разрешается сам собою, простым сличением ст. 11, 60 (59) и 62 проекта.

Случай, возбудивший сомнения помянутого члена комиссии, а именно, что отец, уроженец Империи, не может иметь пользовладения в недвижимом имении детей в привислянских губерниях, разрешается на самом деле точным смыслом ст. 11 проекта. В этой статье содержатся два правила: 1) что права и обязанности родителей и детей определяются по законам места жительства отца (т. е., по ст. 60 и 62, но законам места его водворения или приписки), и 2) что имущественные отношения, установленные на основании этих законов, не изменяются и после перемены места жительства родителей; о неизменности же личных их отношений при перемене места жительства ничего не сказано; отсюда следует, что в первой части статьи, насколько она касается имущественных отношений родителей и детей, она говорит о месте жительства отца во время рождения детей или установления родительских отношений к детям; раз установленные, эти отношения, по вопросу об имущественных правах, остаются неизменными и при перемене места жительства родителей. Применяя эти правила к помянутому уроженцу Империи, суд должен будет признать, что если московский купец с супругою сначала прижил детей в Москве же, а потом перечислился в Варшаву, то конечно он не будет иметь пользовладения в имуществе этих детей по законам польским, но если он сначала перечислится законным порядком в граждане города Варшавы и потом уже приживет там детей, то ему будет принадлежать право пользовладения в их имуществе на точном основании ст. 342 гражд. уложения Ц. П.

2) По вопросу о внебрачных детях текст ст. 11 нуждается, кажется, в исправлении. В прежнем ее тексте сказано было, что «права и обязанности родителей и детей определяются по законам места жительства отца, а в случае неизвестности отца — по законам места жительства матери». Против этого изложения И. Я. Г. заметил тогда, что «едва ли можно в одном правиле соединять детей законных и внебрачных; при внебрачном происхождении от известного отца нельзя применять законы места жительства отца к отношениям между ребенком и матерью; казалось бы, что вне законного брака отношения к отцу определяются по его месту жительства, а отношения к матери по ее месту жительства; при происхождении от законного брака едва ли можно вполне устранить законы места жительства матери, наприм. если ребенок родился после смерти отца или после развода надо определить отношения между матерью и детьми».

Вследствие этого замечания, с коим согласился тогда и И. И. К., прежний текст был несколько исправлен, именно слова «в случае неизвестности отца» заменены словами «в случае рождения детей вне брака». Но это исправление едва ли было достаточно. Замечания А. А. К. возбуждают новые по сему предмету сомнения.

Не лучше ли вовсе не упоминать здесь о внебрачных детях и изложить первую часть ст. 11 следующим образом:

«Права и обязанности родителей и детей определяются по законам места жительства родителей».

При этом, так как по ст. 63 проекта местом жительства жены считается обыкновенно место жительства мужа, разумелось бы само собою, что при существовании законного брака преобладающее значение принадлежит месту жительства мужа — отца. По прекращении же брачного союза отношения матери к детям определялись бы законами места ее жительства. Что же касается внебрачных детей, коих отец и мать могут иметь жительство в разных местах, то к ним применялись бы законы подлежащих местностей, ближайшее определение коих было бы предоставлено судебной практике, смотря по роду дел, потому что входить в казуистику этого предмета в первых статьях уложения, наприм. вводить сюда нечто подобное статье XXX введения к Остзейскому своду, было бы едва ли прилично.

Ст. 12. Опека и попечительство по делам русских поданных и пребывающих в России иностранцев обсуждаются по законам Империи, общим или местным, соответственно месту их жительства и подведомственности дел сего рода. По делам русских подданных, находящихся за границею, и иностранцев, в Империи пребывающих, соблюдаются также правила конвенций, заключенных российским правительством с иностранными державами.

Или:

Опека и попечительство определяются по законам, действующим в том опекунском установлении, которому дела сего рода подведомственны.

Т. X ч. 1, ст. 233 и сл., 249. Уст. Гр. Суд., ст. 1453, 1663 и сл., 1673, 1928, 1940, 2009. Сен. ук. 1880 мая 7 (собр. узак., 494). Кас. реш. 68/355, 80/117. Общ. Учр. Губ.(изд. 1892 г.), ст. 1152—1198. Проект. уст. об опек. 1891 г., ст. 4, 57—59, 78, 79, 196. 221, 223, 228, 242, 247, 251, 255, 261, 283. Свод гражд. узак. Прибалт., ст. XXXII и 495. Гр. ул. Ц. П., ст. 346 и сл. Финл. ул., отд. о насл., гл. 19—23, и зак. 1864 дек. 19 и 1867 ноябр. 4. Сакс. гр. ул., ст. 16. Прус. опек. уст. 1875 Июл. 5, ст. 2—10. Швейц. зак. 1891 июн. 25, ст. 10—18, 29, 32.

Герм. проект. зак. о межд. частн. праве, ст. 26—28. Проект. Лера (в Grundriss v. Meili, стр. 76) Прав. Гамбург. съезда инстит. межд. права 1891 сент. 8 об опеке над несов. иностр., и проект Глассона и Лера, отвергн. Женев. съездом того же инстит. 1892 г., об опеке над совершеннолет. (в Tabl. génér. de l’institut, 1893 г., стр. 44—51). Прав. междунар. конфер. 1894 июн. 25 — июл. 13 в Гаге (Revue de dr. int., т. 26, № 4). Проект. Момзена, ст. 14. Монтевид. проект., ст. 19—25. Бар, рук., § 28. Бем, § 13.

Статья 12 проекта соответствует действующим ныне законам Империи. В законах Прибалтийских губерний соответствующая статья изложена так: «Опекунские дела (die Vormundschaft) обсуждаются по законам, действующим в ведомстве того суда, которому подсуден состоящий под опекою» (ст. XXXII введ.).

А. А. К. по ст. 12 проекта замечает следующее:

«Нельзя ли избежать слова «делам», сказав напр. «К опекам и попечительствам применяются законы места жительства лица, подлежащего опеке или попечительству».

«В ст. 12 лучше говорить вообще об опеке и попечительстве, а об иностранцах упомянуть дальше, как это уже и сделано в ст. 15, содержащей ссылку на ст. 12.

«Редакция ст. 12 подлежит изменению, если будет принято предложение об изложении ст. 4—14 с точки зрения применения местных законов в пределах действия будущего гражд. уложения (См. замеч. на ст. 3)».

В. И. Г. замечает также:

«Не излишне ли упоминание в этой статье об иностранцах, пребывающих с Империи, ввиду ст. 15 проекта, в которой сделано тоже указание на постановления трактатов и конвенций и, кроме того, на особые об иностранцах узаконения, которые тоже могут касаться предметов, до коих относится 12 статья».

Редакция, предложенная А. А. К., не обнимает имущественных опек и попечительств, наприм. над массою наследства или над имением безвестно отсутствующего, и, кроме того, в случае жительства русских подданных за границею, слишком расширяет применение к опекам над ними иностранных законов. По-видимому, казалось бы возможным дать этой статье следующее изложение:

Опека и попечительство определяются по законам, действующим в том опекунском установлении, которому дела сего рода подведомственны.

Ст. 13. Право распоряжения на случай смерти и право наследования в имуществе движимом обсуждается по законам места жительства наследодателя, а в имуществе недвижимом — по законам места нахождения сего имущества.

Право наследования в имуществе супругов, в связи с имущественными отношениями их при жизни, определяется по законам, указанным в статье 9.

Т. IX, Зак. Сост., ст. 312 (прим. 1, прил.: ст. 10). 1003 (прим. 2, прил.: ст. 3, по Прод. 1890 г.), 1008, 1009. Т, X ч. 1, ст. 1106, 1218, 1238 (прим. 2), 1247, 1248, 1279—1289, 1292, 1294, 1295. Свод. местн. гр. узак. Прибалт., введ., ст. XXXIV.

Касс. реш. 78/147, 79/197, 80/117, 82/138, 144, 88/1, 84/14, и Общ. Собр. 85/20. Реш. Сената 1854 дек. 29, по д. Гоштофта, в Сб. Сен. реш. т. II, № 768. Реш. Варш. Суд. Палаты 1885 сент. 20 по д. наследников Йотейки с Еленковским.

Реш. Варш. Окр. суда 1883 Дек. 9 по д. Сумакова. Реш. Риж. суд. V, № 747, VI, № 959. Конвенц. о наслед. с Франц. 1874 Март. 20 (53870) ст. 10; с Герм. 1874 Окт. 31 (П. С. 3. 1875 г. № 54554) ст. 10; с Итал. 1875 Апр. 16 (55355) ст. 10; с Испан. 1876 Июн. 14 (56473) ст. 10. Конвенц. с Португ. 1844 Мая 3 (18369) ст. V; с Бельг. 1846 Февр. 2 (20166) ст. V. Тракт. с Нидерл. 1846 Сент. 1 (П. С. З. 1847 г. № 21191) ст. 3 и 14: с Грец. 1850 Июн. 12 (П. С. 3. 1851 г. № 24887) ст. 12. 13. Тракт. с Великобр. 1858 Дек. 31 (П. С. 3. 1859 г. № 34157) ст. 13, 15, и деклар. 1880 Авг. 9 (собр. узак., 717). Тракт. с Австр. 1860 Сент. 2 (36302) ст. 17, 19. Франц. гр. ул., ст. 3, 726, 912, и зак. 1819 Июл. 14 (ср. прим. Даллоз-Верже при ст. 1 этого зак., п. 5 и 10). Австр. гр. ул., ст. 300 и зак. 1854 Авг. 9 о суд. по делам бесспорн., ст. 22 и 23.

Прус. зем. пр. II, I, ст. 495 и доп. 78 (ср. Дернбург Прус. пр. I, § 27 прим. 9, и Фёрстер-Экциус I, § 11 п. 7). Сакс. гр. ул., ст. 17. Итал. гр. ул., введ., ст. 8. 9. Исп. гр. ул., ст. 10. Англ. зак. 1861 Авг. 6, гл. 121. Швейц. зак. 1891 Июн. 25. ст. 22—27, 32; ср. Цюр. гр. ул. 1855 г., ст. 3, 1887 г., ст. 4. Бельг. проект. Лорана, ст. 12; проект Бельг. комис., ст. 6. Герм. проект. зак. о межд. частн. праве, ст. 29—31. Монтевид. проект. I, ст. 44—50. Проект. Рохола, ст. 2, b. Проект Момзена, ст. 4, 15, 16. Проект. Домин-Петруш., ст. 188, 198. Прав. междун. конфер. в Гаге (Revue de dr. int., т. 26, № 4).

Правила, изложенные в статье 13, соответствуют также действующим ныне законам Империи и конвенциям, заключенным Российским правительством с иностранными державами. По точному смыслу ст. 1279 и 1287—1289 т. X ч. 1, порядок наследования в имуществе движимом и право распоряжения на случай смерти таковым имуществом определяются законами того края, к коему умерший, по званию и состоянию своему, принадлежал или, что то же, в коем он был водворен и числился как постоянный обыватель, или в коем имел он постоянное место жительства (ср. ст. 60 проекта), в отличие от законов места временного его пребывания и от законов места нахождения имущества. Напротив наследование в имуществе недвижимом по ст. 1286 и 1295 т. X ч. 1 и по ст. 10 приложения к ст. 312 (прим. 1) т. IX, подчиняется законам, действующим в той местности, где находится таковое имущество. Подобное же разделение наследства на две массы движимую и недвижимую, с применением к первой законов места последнего жительства наследодателя, а ко второй законов места нахождения имущества, указано в ст. XXXIV введения к Своду местных гражданских узаконений губерний Прибалтийских. В ст. 10 конвенций о наследствах, заключенных русским правительством с Германиею, Франциею, Италиею и Испаниею, постановлено также, что порядок наследования в недвижимых имуществах определяется по законам страны, в которой находятся эти имущества. Что касается движимости, то по ст. 1284 т. X ч. 1 право предсмертного распоряжения движимым имуществом иностранцев определяется общими законами Империи, а по ст. 1009 т. IX и ст. 1218 т. Х ч. 1 порядок наследования иностранцев в имении, в России остающемся, определяется общими правилами, для коренных подданных действующими; но в отношении билетов бессрочных государственных долгов, принадлежащих иностранцам, нашим законодательством допущено с давнего времени изъятие: такие билеты, по смерти владельца, поступают к его наследникам по порядку и правам наследия того государства, к которому он принадлежал (Уст. Кред., II, ст. 66, III, ст. 49). По упомянутым же конвенциям о наследствах, и вообще иски, относящиеся до раздела движимого наследственного имущества, а равно до права наследства на движимость, оставшуюся в одном из договаривающихся государств после подданных другого, разбираются по законам того государства, к которому принадлежал умерший (ср. ст. 15 проекта).

Вторая часть ст. 13 проекта содержит в себе правило, также признаваемое и ныне судебною практикою, в особенности в губерниях Царства Польского по вопросу о праве наследования в имуществе супругов, водворенных в других краях Империи и умерших в Варшавском судебном округе.

В. И. Г. по ст. 13 проекта указывает «относительно термина местожительство те же замечания, что по ст. 4». О них уже даны объяснения выше.

А. А. К. по ст. 13 замечает следующее:

«В начале статьи лучше сказать: «право завещать и право наследования по закону».

«Не будет ли осторожнее остаться при ныне действующем правиле (ст. 1279 и сл. т. X ч. 1) о том, что к наследованию применяются законы той местности, уроженцем которой состоит данное лицо, причем необходимо точнее определить понятие «уроженца» и «водворения».

«Уроженец Привислянского края, состоящий на службе в Петербурге и след. здесь имеющий место жительства, но владеющий также недвижимым имением на своей родине, едва ли подчиняется законам русским в отношении наследования в движимости, находящейся в Варшаве, напр. в отношении обязательной доли.

«Вторую часть ст. 13, казалось бы, можно исключить, так как право наследования супругов определяется законами о наследовании, а не имущественными правами супругов при их жизни.

«Муж и жена, русские уроженцы, переселились в Варшаву и согласились по ст. 9 определить свои имущественные отношения по польским законам. Изменяется ли порядок наследования в Московском имении»?

В виду означенных замечаний следует объяснить:

1) Начальные слова ст. 13 «право распоряжения на случай смерти» обнимают собою не только завещания, но и договоры о исследовании, допускаемые по местным законам наприм. Прибалтийских губерний и известные также русскому обычному праву; равным образом следующие слова этой статьи «и право наследования» означают наследование не только по закону, но и по завещанию или по договору. Поэтому едва ли возможно было бы заменить их словами: «право завещать и право наследования по закону».

2) Замечание о замене места жительства местом водворения представляется, по-видимому, излишним. Простое сличение ст. 13, 60 (59) и 62 проекта убеждает в том, что проект стоит на той самой почве, на которую это замечание желает его поставить, потому что место водворения по ст. 60 (59) и есть место жительства лица, а в том случае, когда фактическое место жительства расходится с местом водворения, проект по ст. 62 и 13 отдает предпочтение месту приписки и водворения или коренному месту жительства, в котором сосредоточены были гражданские отношения умершего наследодателя. На основании этих правил, а также ст. 66 проекта, должен быть обсуждаем и указанный в замечаниях случай, когда уроженец Привислянского края или Прибалтийских губерний будет состоять на службе в Петербурге и здесь умрет, оставив движимое и недвижимое имущество на своей родине: по ст. 66 проекта состояние лица на службе не всегда определяет собою место его жительства, потому что пребывание его в месте службы может быть временное, и следовательно в данном случае, по ст. 13 и 62, порядок наследования не только в недвижимом, но и в движимом имуществе, оставшемся на родине умершего, как коренном месте его жительства, где сосредоточены были его хозяйственные и родственные отношения, может быть определен по местным законам Ц. Польского или Прибалтийским.

3) Предложение исключить вторую часть ст. 13 едва ли возможно признать правильным. Право наследования в имуществе супругов находится в связи с имущественными отношениями их при жизни, а потому перемена места жительства или водворения супругов по ст. 9 проекта не должна изменять этого права. Так Варшавская судебная палата в решении 20 сентября 1885 г. по делу наследников Йотейки с Еленковским признала, что наследование супругов определяется законами того края, где супруги считались водворенными во время совершения брака и что последовавшее после брака переселение наследодателя, Йотейки, из Империи в Царство с одной стороны не ограничило прав его жены согласно ст. 109 Св. Зак. т. X ч. 1, а с другой и не расширило предоставленных ст. 1148 Св. Зак. т. X ч. 1 прав вдовы на оставшееся после мужа имущество (см. сб. Карпинского № 937); то же мнение выражено Варшавским окружным судом по делу о наследстве после Сумакова 9 декабря 1883 г. (Рейнке, 35).

Ст. 14. Форма распоряжений на случай смерти считается законною, когда она соответствует законам места их совершения или исполнения. Лица, имеющие жительство в какой либо губернии или области Империи, могут также, и во время нахождения в чужих краях, совершать распоряжения на случай смерти с соблюдением форм и обрядов, действующих в месте их жительства.

Изустные распоряжения на случай смерти имеют силу лишь в том случае, если они допускаются законом места их исполнения.

Т. X ч. 1, ст. 1023, 1071—1079, 1279, 1289. Касс. реш. 75/749, 82/130, 144. Свод. местн. гр. узак. Прабалт., введ., ст. XXXVI. Код. Напол., ст. 999, и реш. IX Д-та 12/1858. Итал. гр. ул., введ., ст. 9.

Голл. гр. ул., ст. 992. Норвеж. зак. 1854 Июл. 31, ст. 56. Швейц. зак. 1891 Июн. 25, ст. 24. Герм. проект. о межд. частн. праве, ст. 29—31. Монтевид. проект., ст. 44.

Русские подданные за границею могут совершать завещание по обряду той страны, где оно будет писано (Т. X ч. 1, ст. 1077). Явка такого завещания в русском консульстве или миссии, по разъяснению Правительствующего Сената, не считается необходимою (касс. реш 1882 г. № 130, д. Кореновской). Только словесные завещания, как не допускаемые по общим законам Империи (Т. X ч. 1, ст. 4023), признаются в пределах действия этих законов недействительными, хотя бы они совершены были за границею в такой местности, где закон их дозволяет (касс. реш. 1875 г. № 749, д. Фаньюнга).

Что касается распоряжений, на случай смерти совершаемых в разных местностях Империи, то закон наш, по-видимому, требует, чтобы они были совершаемы по формам и обрядам того края, к коему завещатель, по званию и состоянию и по месту постоянного жительства или водворения, принадлежит (Т. X ч. 1, ст. 1279, 1289). Однако приведенные статьи едва ли следует понимать в смысле запрещения завещателям руководствоваться, по вопросу о форме предсмертных распоряжений, законами места их совершения или исполнения. Судебная практика, наприм. в губерниях Царства Польского, признает завещания русских уроженцев, временно пребывающих в помянутых губерниях, действительными как в том случае, когда они совершены по формам, установленным общими законами Империи (реш. Варш. Окр. суда 22 мая 1884 и Суд. Палаты 26 апреля 1885 г. по д. Зверевой с Лосевой, в сб. Карпинского, 937; опред. Келец. Окр. суда 11 дек. 1889 г. об утв. завещ. Плотникова), так и в том, когда они облечены в одну из форм, установленных местными законами Царства, и не только в форму публичного завещания по ст. 971 Гражд. Кодекса (опред. Варш. Окр. суда 1883 апр. 12 об утв. завещ. Абрамова), но и в форму собственноручного завещания по ст. 970 Гражд. Кодекса (опред. Варш. Окр. суда 1882 г. сент. 16 об утв. завещ. Флядченки и 1886 февр. 14 об утв. завещ. Свечина; опред. Варш. Суд. Палаты 1881 мая 27 об утв. завещ. Булгакова). Правительствующим Сенатом в 1854 году также было признано действительным завещание Ковенского помещика Гоштофта, составленное в Риге по обрядам, употребляемым в Лифляндской губернии (1 Сб. Сен. реш., II, № 768). Местный свод Прибалтийских губерний положительно дозволяет совершать предсмертные распоряжения по формам или места совершения, или места исполнения (введ., ст. XXXVI). Это последнее правило введено и в статью 14 проекта, с означенною выше оговоркою относительно словесных распоряжений на случай смерти, причем предполагается также сохранить, в виде факультативного права, и возможность совершения предсмертных распоряжений по формам и обрядам, действующим в месте жительства наследодателя в пределах Империи.

Одним членом Комиссии по ст. 14 проекта замечено следующее:

«Нельзя ли сказать вместо: «или места исполнения» — «или одного из мест исполнения». Завещание составлено наприм. в Петербурге, подлежит исполнению в Риге и в Варшаве относительно находящихся там недвижимых имуществ, по форме действующей в Прибалтийских губерниях или в Варшавском судебном округе.

«Изустные памяти едва ли могут иметь силу, если они изъявлены вне пределов действия закона, допускающего оные, а в таком только случае упоминание о них в правилах о применении разноместных законов было бы необходимо. Ст. 2087—2089 Ост. гражд. зак. имеют в виду, кажется мне, тот случай, когда последняя воля выражена на словах в Остзейском крае и там же подлежит исполнению (ср. ст. 2097, 2100)».

Другим членом Комиссии по ст. 14 проекта высказаны следующие замечания:

«Вместо «распоряжений на случай смерти» лучше сказать «духовных завещаний».

«См. замечание к ст. 5, о соединении ст. 5 и 14.

«О применении русских законов к русским подданным, живущим или временно пребывающим за границею, необходимо постановить отдельное правило, под которое подойдет и 2-я часть статьи 14».

В виду означенных замечаний следует объяснить:

1) В ст. 14 выражение «место исполнения» означает именно одно место исполнения, а если их несколько, то одно из мест исполнения, точно также, как в ст. 5 выражение «место исполнения сделки» означает одно место или одно из мест исполнения; отмечать эту казуистику в самом тексте закона едва ли необходимо; обсуждение разных случаев, подходящих под общее правило закона, следует предоставить судебной практике.

2) Упомянуть о словесных завещаниях в конце ст. 14 казалось бы нужным, потому что иначе они подошли бы под пункт 1 той же статьи. Споры о таких завещаниях иногда доходят даже до Сената (касс. реш. 1875 г. № 749, д. Фанъюнга).

3) «Распоряжения на случай смерти» обнимают собою как завещания, так и договоры наследования. Заменить это выражение словами «духовных завещаний» казалось бы тем более неудобным, что завещания в наших местных законах и за границею не называются духовными.

4) Предложение о необходимости постановить отдельное правило о применении русских законов к русским подданным, проживающим за границею, объясняется тем, что в предложенной тем же членом новой редакции ст. 3 проекта упущены были из вида эти русские подданные и вследствие сего помянутый член считает теперь необходимым восполнить этот пробел установлением простого общего правила, что к русским подданным, живущим или временно пребывающим за границею, применяются русские законы. На самом деле весь ряд статей 3—14 проекта изложен так, что все эти статьи должны быть применяемы к русским подданным, имеющим пребывание за границею или в разных местностях Империи, о чем и сказано прямо в ст. 3. На основании правил, изложенных в этих статьях, напр., вотчинные права русских подданных на недвижимые имущества в Германии или Франции должны быть обсуждаемы по тамошним законам, а не по русским (ст. 6); форма сделок, заключенных за границею и подлежащих исполнению в Империи, будет обсуждаться согласно ст. 5 и 202 проекта по законам русским или иностранным, смотря по тому, которые из них более охраняют действительность сделок, по существу не противных законам Империи (ст. 17). Установить же такое общее правило, что к русским подданным, живущим или временно пребывающим за границею, применяются по всем их делам только русские законы, очевидно невозможно. Если по ст. 995 Зак. о Сост. иностранцы, находясь в России, как лично, так и по имуществу их, подлежат действию российских законов и пользуются общею оных защитою и покровительством, то и для русских поданных, проживающих за границею, тамошние законы не могут считаться не имеющими никакого значения.

5) Объяснения по вопросу о соединении ст. 5 и 14 изложены выше (при ст. 5).

Ст. 15. Правила, изложенные в статьях 4—14, применяются в Империи к иностранным подданным, насколько сие не противно особым об иностранцах узаконениям и постановлениям трактатов и конвенций, заключенных российским правительством с иностранными державами.

Зак. Основн., ст. 63. Т. IX, Зак. Сост., ст. 995—1009. Т. X ч. 1, ст. 1284. Гр. ул. Ц. П., ст. 3, 11—15.

Гр. код. Ц. П., ст. 726, 912. Свод. местн. гр. узак. Прибалт., ст. XXVII-XXVIII и 318.

Иностранцы, находясь в России, как лично, так и по имуществу их, подлежать действию Российских законов (т. IX, ст. 995), а именно законов общих, поколику то до них принадлежать может (Зак. Осн., ст. 63; т. X ч. 1, ст. 1284), и особенных, изложенных в разных частях Свода Законов Империи и в местных узаконениях. Сверх того, к делам иностранцев в Империи применяются постановления трактатов и конвенций, заключенных Российским правительством с иностранными державами (ср. частный сборник узак., тракт. и конвенций об иностранцах в России, 1888 г.).

Одним членом комиссии по ст., 15 проекта замечено следующее:

«Правилам о применении иностранных законов к иностранцам в России следует предпослать общее правило, выраженное в т. IX Зак. о сост., о том, что иностранцы вообще подлежать действию русских законов. Затем можно говорить вообще о применении иностранных законов, не различая иностранцев от русских подданных.

«В настоящее время, в ст. 3—17 не содержится правил о том, в каких случаях русские суды могут применять иностранные законы, так как в ст. 3 говорится о применении общих или местных законов, т. е. русских законов, а в ст. 15 содержится лишь ссылка на ст. 4—14, говорящая об общих и местных законах русских.

«Применима ли к иностранцам ст. 8 о браках русских подданных? Иностранные подданные, имеющие постоянное местожительство в России, могут совершать браки (напр. гражданский перед консулом) и по законам своего государства.

«Развод и разлучение от стола и ложа, в особенности по бракам иностранцев, совершенным в России, но по иностранным законам у консула, подчиняются в иностранных судах иностранным законам, так что ст. 8 к таким иностранцам не применима».

В виду означенных замечаний следует объяснить:

1) Повторять в гражданском уложении статью 995 Законов о Состояниях, казалось бы, нет надобности, тем более, что о ненарушимом исполнении законов Империи иностранцами, в России пребывающими, поколику то до них принадлежать может, сказано уже, с надлежащею осторожностью и оговоркою, в статье 63 Основных Законов Империи. Правило же ст. 995 т. IX выражено в слишком общей и безусловной форме и может быть ошибочно истолковано в том смысле, будто бы к иностранцам, находящимся в России, иностранные законы вовсе не применяются и они, как лично, так и по имуществу их, подлежат действию только российских законов. Полное отрицание применения к иностранным подданным туземными судами иностранных законов, на практике востока и других полудиких племен, является обыкновенно последствием неведения этих законов и оканчивается тем, что просвещенные нации постепенно вводят в таких полудиких странах свою собственную юрисдикцию. Наше русское законодательство, на самом деле, отнюдь не следует полному отрицанию применимости иностранных законов, а напротив того во многих случаях положительно требует или допускает их применение русскими судебными местами и указывает последним порядок приведения в известность этих законов в случае затруднения в применении оных (Уст. Гражд. Суд., ст. 464, 465, 707—709). Применение к иностранцам, в подлежащих случаях, законов иностранных есть дело не только приличия и международной вежливости (comitas gentium), но вместе с тем и долг справедливости и правосудия. Ряд ст. 3—17 проекта имеет целью, между прочим, определить с достаточною точностью, в каких именно случаях, по каким вопросам гражданского права и при каких условиях и ограничениях могут быть применяемы к иностранцам в России законы иностранные.

Так, по ст. 3, сделки иностранцев и имущества им принадлежащие будут подлежать действию общих или местных законов (русских или иностранных) по правилам, изложенным в следующих статьях.

По ст. 4, личная способность иностранца к приобретению прав в Империи будет определяться русскими законами; право же его вступать в договоры будет обсуживаться или по тем же законам, как самый договор, или по законам той местности, к которой он, иностранец, по состоянию его и по месту жительства принадлежит, смотря по тому, какие из сих законов более охраняют действительность договора, добросовестно заключенного; наприм. способность прусского подданного, заключившего сделку в Петербурге, будет обсуждаться или по нашим, или по прусским законам, смотря по тому, что окажется более приличным для охранения добросовестного гражданского оборота, что вполне соответствует и началу, признанному прусским уложением (введ., § 35).

За сим по ст. 5 проекта (ср. ст. 202) форма актов и сделок, совершенных за границею, будет считаться законною, если соблюдены будут законы места их совершения или исполнения, или же законы русские; форма же актов и сделок, совершенных иностранцем в России, будет определяться русским законом, но если сделка подлежит исполнению за границею, она может быть совершена и по иностранной форме, насколько сие, по ст. 17, не противно законам Империи, наприм. крепостным, гербовым и т. д.

По ст. 6 проекта вотчинные права иностранцев на имущество, в Империи находящееся, будут обсуживаться по законам русским, а на имущества, за границею находящиеся, по тамошним иностранным законам.

По ст. 7, договоры иностранцев, заключенные и подлежащие исполнению в России, будут обсуживаться по законам русским; если же момент совершения или исполнения договора будет выходить за пределы Империи, то к нему могут быть применяемы и иностранные законы.

2) Сомнение по вопросу о применимости ст. 8 проекта к бракам иностранцев, проживающих в России, может быть устранено указанным выше, при ст. 8, дополнением этой статьи.

Браки иностранцев с русскими подданными, по точному смыслу этой статьи, подчиняются законам русским; но если бракосочетание совершено за границею по тамошним обрядам, оно признается действительным, насколько сие не противно законам Империи.

Браки же иностранцев между собою, в особенности когда они совершены за границею, подчиняются естественно иностранным законам. Проживая в Империи, они также могут вступать в брак между собою по законам иностранным, хотя само собою разумеется, что и бракосочетание их, совершенное в пределах Империи по законам русским, будет по форме вполне действительно (Прав. инст. межд. права в Лозанне 1888 сент. 5, ст. 1—3).

3) Личные и имущественные права супругов-иностранцев, согласно ст. 9 проекта, должны быть обсуждаемы по законам места жительства мужа, а именно личные нрава по законам каждого места жительства супругов, следовательно, если они поселились в России — по законам русским, а имущественные права по законам брачного их места жительства (domicile matrimonial), причем последние не будут подлежать изменению н при перемене места их жительства, иначе как с их согласия и без нарушения прав третьих лиц (ср. ст. 14 и 15 Прав. инстит. межд. пр. 5 Сент. 1888 г.). Вопрос о форме предбрачных договоров иностранцев оставляется открытым, но по соображении ст. 5 и 9 будет считаться достаточным соблюдение формы места совершения договора или брачного местожительства (ср. ст. 13 прав. инстит. межд. пр. 1888 г.).

Дела по усыновлению и узаконению детей иностранцев или иностранцами, согласно ст. 10, будут обсуждаемы по законам места жительства усыновителя или родителя узаконяемого дитяти, причем иностранные законы, как признано и Сенатом (касс. реш. 1892 г., № 90), согласно ст. 17, будут иметь применение лишь при условии, когда они не противны доброй нравственности и запретительным законам Империи.

Отношения родителей и детей иностранцев должны быть обсуждаемы, согласно ст. 11, по законам места жительства родителей, а именно личные отношения но законам каждого их места жительства и следовательно в случае переселения их в Россию — по законам русским, а имущественные по законам места жительства во время рождения детей. Впрочем, так как за иностранцем, проживающим в России, доколе он не принял русского подданства, может быть признано двойное место жительство — на его родине и в России, то на основании ст. 62 имущественные отношения иностранцев к детям, даже родившимся в России, могут быть обсуждаемы по законам иностранным.

Опека и попечительство по делам иностранцев, согласно новой редакции ст. 12, определяются по законам того установления, которому дела сего рода подведомственны, и следовательно, насколько дела эти подведомственны иностранным консулам, к ним применяются законы того государства, к коему опекаемое лицо принадлежит (ср. ст. 1 Гамб. прав. инстит. межд. пр. 1891 Сент. 8).

Наконец по делам о наследовании, согласно ст. 13—15 проекта и существующим конвенциям, к иностранцам должны быть применяемы законы русские или иностранные, по принадлежности, а именно право распоряжений на случай смерти и право наследования в недвижимом имуществе иностранца, находящемся в России, обсуждается по законам русским, а в движимом по законам места жительства наследодателя (русским или иностранным, смотря по тому, поселился ли он в России на постоянное жительство или проживал здесь временно), форма же предсмертных распоряжений иностранца считается законною, когда она соответствует законам места их совершения или исполнения.

Ст. 16. Обязательства, заключенные в Империи иностранцем, признаются действительными, когда он по законам русским или по законам того государства, к коему принадлежит, способен был вступить в обязательство.

Прус. зем. пр., введ., ст. 34, 35. Герм. векс. уст., ст. 84. Финл. векс. уст. 1858 Март. 29, ст. 79. Австр. гр. ул. ст. 35 Сакс. гр. ул., ст. 7, 8. Швейц. зак. о дееспособности, 1881 Июн. 22, ст. 10; зак. о обязат., ст. 822. Даллоз и Верже при ст. 3 Фр. гр. код., п. 82 и сл.

Герм. проект. зак. о междун. частн. праве, ст. 7 п. 3. Проект. Момзена, ст. 3. Проект. Домин-Петруш., ст. 193. Предлож. Бара, Гольдшмидта и Вестлека и заключение института междун. права (в Annuaire 1883 г., стр. 49, 1888—89 г., стр. 86, 103, 104, и в Meili Geschichte und System, стр. 66, 67; ср. также Tableau de l’instit. 1893 г., стр. 34 и 53).

В видах охранения законной силы обязательств, заключенных в Империи иностранным подданным, представляется полезным оговорить, что ограничения личной способности, коим он может подлежать по законам своего отечества, к означенным обязательствам не применяются, когда он по законам русским должен быть признан способным ко вступлению в данное обязательство. Наприм. если австрийский подданный, имея 21 год от рождения, вступит в обязательство в России, он должен считаться лицом совершеннолетним (Т. X ч. I, ст. 221), хотя по законам Австрии совершеннолетие наступает лишь по достижении 24-летнего возраста (Австр. ул., ст. 21). И наоборот, если бы иностранный подданный по законам своего отечества считался лицом совершеннолетним ранее 21-летнего возраста, то по отношению к обязательствам, заключенным им в Империи, следует считать его дееспособным, буде самое обязательство его не противно законам Империи (ст. 17 проекта).

Один член комиссии (И. И. К.) по ст. 16 замечает: «Не противна ли эта статья началу, выраженному в ст. 4, о том, что правоспособность определяется statuto personali»?

В виду сего замечания следует объяснить, что правило, изложенное в ст. 16, допускается и многими законодательствами Западной Европы (Герм. Векс. уст. § 84, Прус. зем. пр., введ., § 34 и 35, Швейц. зак. о дееспос., ст. 10, о обязат., ст. 822, Герм. проект. зак. о межд. частн. пр. § 7).

Ст. 17. Иностранные законы, а также совершенные за границею сделки и решения иностранных судебных мест, не могут иметь никакой силы в Империи, если заключающиеся в них распоряжения противны общественному порядку и доброй нравственности или не допускаются законами Империи.

Иностранные законы, когда они суду неизвестны, считаются тождественными с законом Империи, доколе противное не будет доказано тем, кто на них ссылается.

Уст. Гр. Суд., ст. 707, 709, 1272, 1279, 1281. Касс. реш. 84 г., № 14 Сакс. гр. ул., ст. 19. Итал. гр. ул., введ., ст. 12 Исп. гр. ул., ст. 11 п. 3. Герм. проект. зак. о межд. частн. праве, ст. 35, 37, 38. Заключ. инстит. междун. права в Annuaire, V, стр. 55, 57, и Meili Geschichte und System, стр. 63, 64.

Проект. Момзена, ст. 19. Проект. Лорана, ст. 26; проект. Бельг. комис., ст. 3, 14. Проект. Рохола, ст. 2а. Проект. Домин-Петрушев., ст. 200. Дополнит. проток. к проектам Монтевид., ст. 4 (в Böhm’s Zeitschr. т. I, стр. 600).

Правило, изложенное в первой части статьи 17 проекта, соответствует статьям 707, 1279 и 1281 Устава Гражд. Суд., а также статье 12 правил, помещенных во введении к Итал. гражд. уложению, и по самому содержанию своему представляется естественным и необходимым. Не только иностранные законы, по и совершенные за границею сделки и постановленные там решения иностранных судебных мест, как гражданских, так и уголовных, не могут иметь никакой доказательной или исполнительной силы в Империи, если заключающиеся в них распоряжения противны общественному порядку и доброй нравственности или не допускаются законами Империи.

Вторая часть статьи 17 проекта содержит в себе правило, подобное статье 38 германского проекта, и не касается тех случаев, когда точный смысл иностранных законов достоверно известен суду (касс. реш. ⁸⁴/₁₄, д. Садовского) или удостоверен порядком, указанным в статье 709 Устава Гражд. Суд.

Одним членом комиссии по ст. 17 проекта замечено следующее:

«Неудобно говорить, что иностранные законы или судебные решения могут быть «противны общественному порядку и доброй нравственности». Эти выражения лучше исключить.

«Не понимается ли само собою, что иностранные законы не могут быть применяемы в России, если это не допускается русскими законами?

«Вопрос об исполнении иностранных судебных решений относится к судопроизводству, поэтому правило по этому предмету здесь лучше исключить.

«Не выразить ли во 2-й части ст. 17, что иностранные законы применяются судами только по ссылке сторон и что суды могут руководствоваться иностранными законами и без представления сторонами доказательств о существовании данного закона, если такой закон достоверно известен суду (ср. ст. 172 Сакс. гр. ул.)».

В замечаниях другого члена комиссии по ст. 17 изложены следующие соображения:

«Правило, что иностранные законы не могут иметь никакой силы в Империи, если заключающиеся в них распоряжения противны общественному порядку и доброй нравственности или не допускаются законами Империи, должно было бы привести к заключению, что иностранные законы, не содержащие подобных распоряжений, могут иметь силу в Империи. Между тем согласно проекту, если не ошибаюсь, и эти последние иностранные законы наравне с первыми, по общему правилу, не могут иметь силы в Империи. Вторая часть 4-й статьи проекта не признает в силе иностранного личного статута; ст. 15 распространяет на иностранцев, пребывающих в Империи, правила о применении разноместных законов Империи к русским подданным. В объяснении этой статьи сказано, что иностранцы, находясь в России, как лично, так и по имуществу их, подлежать действию российских законов. Не выйдет ли таким образом противоречие между смыслом a contrario ст. 17-й с одной — и ст. 4 ч. 2 и ст. 15 с другой стороны? Есть ли практическая надобность в приведенном правиле ст. 17? Правда, ст. 15 допускает, но видимому, возможность иных определений (наприм. по предмету иностранного личного статута) в особых узаконениях об иностранцах и в заключенных российским правительством с иностранными державами трактатах и конвенциях; но тогда получает силу не иностранный закон, а особое узаконение, постановление трактата или конвенции, воспринявшее оный. За сим, в случае лишь совершения обязательственного договора за границею может иметь место обсуждение его в Империи по иностранному закону (ст. 7 проекта); для этого, однако, случая имеется правило 707 ст. Уст. Гр. Суд.

«Намеченное сомнение относится тоже и до упоминания о решениях иностранных судебных мест, содержащих распоряжения противные общественному порядку и доброй нравственности или не допускаемые законами Империи. Статьи 1273, 1279—1281 Уст. Гр. Суд. удовлетворяют, кажется, вполне нуждам практики. Можно ли опасаться, что под действие сих последних статей не подойдут такие иностранные решения, которые касаются личного статута иностранца и предъявляются не для исполнения, в строгом смысле слова, а известного действия? Если иностранный закон по предмету личного статута не пользуется по общему правилу признанием, то и решения, на нем основанные, казалось бы, не могут иметь силы. Наконец, не излишне ли тоже упоминание о сделках, совершенных за границею, коль скоро сделки, совершенные в Империи, если они противны общественному порядку и доброй нравственности или не допускаются законом, равным образом не могут иметь никакой силы.

«Как согласовать правило второго абзаца 17 ст. проекта с 709 ст. Уст. Гражд. Суд.?»

В виду означенных замечаний следует объяснить:

1) Иностранные законы и решения, равно как и сделки, заключенные за границею, могут иногда содержать в себе распоряжения, противные общественному порядку и доброй нравственности или запретительным законам Империи, и в таком случае не должны иметь никакой силы в Империи. Оговорка этого рода считается безусловно необходимою (ср. Код. Напол., ст. 3 и 6; Гражд. ул. Ц. П., ст. 3 и 6; Итал. ул. введ., ст. 12; Герм. проект., ст. 35, 37, 40; заключ. инстит. межд. права в Meili Gesch., 64; Межд. право Гефтера § 37, Мартенса т. II, § 68, и др.; Бар т. I, 90, 96 и сл., рук., § 6; Стори § 258 и сл.; Уартон § 267; Феликс §§ 15 и 321; Сюрвиль § 247), потому что иначе и самые правила о применении, в известных случаях, иностранных законов оказались бы не вполне точными. Возможность иностранных решений, противных общественному порядку Империи, предусмотрена и статьею 1279 Уст. Гражд. Суд.; но и законы иностранные, допускающие наприм. рабство, временные браки, полиандрию, продажу детей и т. п., очевидно должны быть исключены из общего правила, дозволяющего применять приличные иностранные законы по вопросам о дееспособности, семейных отношениях иностранцев и т. д. Каждое государство, в том числе и российское, имеет свой уровень нравственности и свою систему общественного порядка и благочиния и, если оно охраняет их от всяких покушений со стороны своих подданных, то естественно не может допустить нарушения их в своих пределах в угоду иностранцам.

2) Правило о том, что иностранные законы, содержащие в себе распоряжения, не допускаемые законами Империи, не могут быть применяемы в России, представляется конечно понятным, естественным и, на первый взгляд, по-видимому излишним. Но дело в том, что в предыдущем ряде статей 4—16 проекта дозволено, в виде общих правил, применение в известных случаях иностранных законов, как бы независимо от их содержания и от разных запретительных и безусловно обязательных законов Империи; статья 17 проекта содержит в себе необходимое ограничение этого дозволения, точно также, как Устав Гражд. Суд., допуская в принципе исполнение решений иностранных судебных мест в Империи, указывает в ст. 1279 подобное же ограничение этого общего начала.

3) Статьи 1273—1281 Уст. Гражд. Суд. говорят лишь об исполнении решений иностранных судебных мест, а статья 17 проекта говорить вообще об условиях доказательной или исполнительной силы таких решений и не только гражданских, но и всяких других судебных мест, а потому, казалось бы, нельзя считать ату часть стать излишнею. Значение судебных решений, как формальных оснований гражданских прав, не ограничивается областью процесса и вследствие сего о нем приходится говорить и в законах гражданских (ср. Итал. гражд. ул., введ., ст. 12; Герм. пр., ст. 37 и 40).

4) Вторая часть ст. 17 содержит в себе правило тождественное, по существу, с ст. 38 германского проекта, в котором, сверх того оговорено, что этим правилом не отменяется право суда приводить ex officio в известность иностранные законы (Герм. Уст. Гр. Суд., § 265). Настоящий проект также не имеет в виду отменять ст. 709 Уст. Гр. Суд., о чем может быть оговорено, в случае надобности, в правилах о введении уложения в действие.

Предлагаемое одним членом заимствование из ст. 172 Сакс. уложения не совсем точно им выражено. В помянутой статье Сакс. кодекса нет того правила, что иностранные законы применяются судами только по ссылке сторон. Действительное содержание ст. 172 Сакс. уложения может быть выведено из точного смысла части 2 ст. 17 проекта (ср. ст. 214).

5) Сомнение одного члена по вопросу о дозволенности применения иностранных законов устраняется объяснениями, данными выше, при ст. 15, а также при ст. 4, 8 и 12.

6) Упомянуть в ст. 17 об условиях признания действительными в Империи сделок, совершенных за границею, необходимо по тому, что статьи 5 и 7 допускают обсуждение таких сделок по законам иностранным и, следовательно, существование в русских законах и в проекте гражданского уложения правил, подобных статьям 243—245 проекта, еще не устраняет надобности сделать помянутую оговорку в ст. 17.

Один член комиссии по ст. 17 замечает следующее:

«Вторая часть этой статьи, казалось бы, должна быть изложена точнее, для выражения того, что желательно, а именно примерно так: «если суду неизвестны подлежащие иностранные законы, то они должны быть удостоверены тем, кто на них ссылается. В противном случае применяются законы Империи». (По редакции ст. 17 выходит, как будто достаточно удостоверить, что законы чужой страны не тождественны с законами Империи. Между тем, дело в том, чтобы удостоверено было содержание подлежащих применению иностранных законов).

«Не прибавить ли к ст. 17, для большей ясности и во избежание могущих встретиться на практике по этому вопросу сомнений: «Изложенное во 2-й части ст. 17 правило не относится к подлежащим применению особым законам, действующим в некоторых частях России».

В виду означенных замечаний следует объяснить: 1) что и по настоящей редакции 2-й части ст. 17 доказать нетождественность иностранных законов с русскими возможно не иначе, как удостоверив, что содержание их иное; 2) законы, действующие в частях России, нельзя считать иностранными, а потому не следует и говорить о них там, где речь идет об иностранных законах.

Ст. 18. Законы гражданские должны быть применяемы по точному их разуму, а в случае их неполноты, неясности, недостатка или противоречия следует руководствоваться общим смыслом законов.

Уст. Гр. Суд., ст. 9, 10. Уст. Угол. Суд., ст. 12, 13. Зак. Основн., ст. 65. Учр. Сенат., ст. 19 (п. 6), 20 (п. 5), 199—201, 206.

Общ. Учр. Губ., ст. 474—476. Учр. местн. суд. уст. прежн. устр., ст. 7.

Подробные правила толкования законов, как предмет логики и науки права, не должны входить в состав гражданского уложения. Но так как законы гражданские не могут исчерпать все разнообразие дел, отношений и потребностей гражданского быта, ни остановить дальнейшее его развитие, то именно здесь, в гражданском уложении, необходимо указать на применение общего смысла законов в случае неполноты, неясности или недостатка в законах существующих. Статья 9 Устава Гражд. Суд. уже содержит в себе подобное правило для судебных установлений, образованных по Уставам 20 ноября 1864 года; по существу своему это правило есть закон не исключительно судебный или судопроизводственный, но имеет значение и в области материального гражданского права и должно служить руководством как для судебных и правительственных установлений, так и для частных лиц. Статья 65 Зак. Осн., а равно статьи 19 (п. 6), 20 (п. 4), 199—201 и 206 Учр. Сенат. и статьи 474—476 Общ. Учр. Губ., определяющие порядок возбуждения так называемых законодательных вопросов чрез Правительствующий Сенат или вопросов о законодательном либо Сенатском пояснении законов (ср. также Учр. Суд. Уст., ст. 119⁵ и 259¹), ни в чем не изменяются ни статьею 9 Устава Гражд. Суд., ни настоящею статьею проекта, и не устраняют практической надобности в этой последней статье.

Ст. 19. В руководство к единообразному истолкованию и применению законов гражданских, в случае неясности их, принимаются судебные решения, вступившие в законную силу, и в особенности решения и определения Правительствующего Сената.

Зак. Основн., ст. 69. Уст. Гр. Суд., ст. 815 Уст. Суд. Торг., ст. 154 (п. 4), 352.

Учр. Сенат., ст. 198, 200, 206, 209. Свод. гр. узак. Прибалт., введ., ст. XXVI.

По ст. 69 Основных Законов, судебные решения дел частных, хотя могут быть приводимы в пояснение в докладах, но не могут быть признаваемы законом общим, для всех обязательным, ниже служить основанием окончательных решений по делам подобным. Но судам коммерческим закон наш дозволяет при решении дел принимать в основание примеры решений, в том же суде последовавших и вступивших окончательно в законную их силу (Уст. Суд. Торг., ст. 154 п. 4, 352). При издании Судебных Уставов признано было полезным предоставить решениям Правительствующего Сената значение руководства к единообразному истолкованию и применению законов и с этой целью постановлено, чтобы все решения и определения Кассационных Департаментов Сената, которыми разъясняется точный смысл закона, были печатаемы во всеобщее сведение (Уст. Гражд. Суд., ст. 815). В действительности подобное же значение руководства при истолковании и применении законов имеют решения и других департаментов Сената (ср. Учр. Сенат., ст. 209), а также и прочих судебных мест, насколько они выражают собою постоянную и единообразную судебную практику по вопросам, ежедневно возникающим в судах по случаю неясности или недостатка и противоречия в законах. Статья 69 Основных Законов, заключающая в себе совершенно верную мысль о том, что судебные решения дел частных не могут быть признаваемы законом общим, для всех обязательным, в то же время как бы упускает из вида это руководственное значение судебных решений при изъяснении и применении законов, устранить которое на практике невозможно и нежелательно. Судьи, как сказано в Остзейском своде (введ., ст. XXVI), обязаны в решениях своих, при одних и тех же обстоятельствах, быть последовательны; насколько обстоятельства дел и юридические вопросы, из них возникающие, представляются различными, настолько различны должны быть и решения; но если в делах возникает один и тот же вопрос, о толковании одних и тех же статей закона, то и решения его должны быть одинаковы. Такое постоянство и единообразие судебных решений по делам подобным служит лучшим доказательством правильности установившегося на практике толкования и применения законов, потому что толкование произвольное и неправильное, доступное для возражений заинтересованных сторон и научной критики, никогда не может быть прочным и постоянным.

Одним членом комиссии по ст. 18 и 19 проекта замечено следующее:

«Эти две статьи можно соединить, исключив первые две строки ст. 19 и прибавив в ст. 18 слова: «а также» (судебными решениями и т. д.).

«Вместо двух слов «решения и определения» лучше упомянуть только о «решениях» («решения» гражд. и уголов. депар. сената)».

Другим членом комиссии замечено, что «ст. 19 он полагал бы исключить. В Гражданском уложении не следовало бы ставить в руководство судебные решения, наравне с законом, ибо не мало бывает таких, вошедших в законную силу решений, которые, если бы были своевременно обжалованы, подлежали бы отмене. (По статистике кассационных решений, более ¹/₃ части решений отменяется Сенатом). Что касается до руководящей роли сенатских решений, то соответствующее правило находится в Уставе Гражд. Суд. (ст. 813), да и оно возбуждает сомнение. Неудобно включать такое правило в общие положения Гражд. улож. еще и потому, что оно касается всех законов вообще, а не одних только правил гражданского материального права».

В виду означенных замечаний следует объяснить:

1) Соединить рассматриваемые статьи едва ли было бы удобно, потому что это значило бы поставить наравне законы и судебные решения, тогда как сии последние должны основываться на законах и служить руководством к единообразному истолкованию и применению законов в случае неясности их.

2) Выражение «решения и определения Правительствующего Сената» употреблено для того, чтобы обнять не только решения кассационных его департаментов, но и определения других департаментов и общих собраний Сената (Учр. Сенат., ст. 153 и след.).

3) Статья 19 введена была в проект по предложению А. А. К. и сохранение ее было бы, кажется, полезно по тем соображениям, которые приведены выше. Возможность решений неправильных и подлежащих отмене еще не доказывает необходимости исключить эту статью, потому что неправильные толкования законов или норм гражданского права в решениях судебных мест (в том числе и Сената) суть явления преходящие, они рано или поздно будут исправлены судебною практикою, которая, при беспрестанном возобновлении и пересмотре подобных вопросов, имеет способность самоисправления, чему содействует, между прочим, внимательное изучение материала прежних решений. Изложение ст. 19 в применении только к гражданским законам также едва ли можно признать недостатком этой статьи, как в виду ст. 198 Учр. Сенат., ст. 813 Уст. Гражд. Суд. и ст. 933 Уст. Угол. Суд., так и по тому, что судебные толкования законов административных едва ли имеют такой авторитет, как установившаяся судебная практика по вопросам гражданского права.

Ст. 20. Принятые в быту народа, в хозяйстве, промышленности и торговле, местные обычаи могут быть применяемы по делам гражданским в случаях, дозволенных именно законом или положительно неразрешаемых законами.

Применение местных обычаев не допускается, когда оно нарушало бы точный смысл договоров или актов, законным порядком совершенных.

Т. X, ч. 1, ст. 90, 245, 442 (прим. 2), 1536, 1539 (п. 4), 2112 (п. 3). Уст. Гр. Суд., ст. 130, 1501. Уст. Суд. Торг., ст. 154 (п. 4), 352. Пол. о произв. суд. дел, подвед. Зем. Нач., ст. 88. Уст. Торг., ст. 1, 592 (прил. I: ст. 187). Зак. Сост., ст. 736, 859. Общ. Пол. Крест., ст. 21 (прим. 1), 38, 107, 141 (прим., прил.: ст. 18). Пол. Выкуп., ст. 166. Пол. Учр. Крест., ст. 56, 117. Местн. Пол. Великор., ст. 110. Местн. Пол. Малор., ст. 93, 95. Прав. об устрой. посел.-собств., ст. 19 (п. 7). Пол. Башк., ст. 4 (прим.), 21, 84. Пол. Бессар. губ. (Особ. Прил. Зак. Сост., XVII), ст. 36. Пол. Крест. Закавк. ст. 30 (прим. 2, прил.: ст. 46, 94), 84. Местн. Пол. Закавк., ст. 1 (прим. 1, прил.: ст. 7, 9), 2 (прим. 2 прил.: ст. 15, 23, 24, 42, 51, прим. 2 и 3), 81, 89 (прим. 2). Т. IX, изд. 1857 г., ст. 1097 (прил. I: ст. 10). Зак. Суд. Гр., изд. 1892 г., ст. 762, 763, 768. Пол. Инород., ст. 136, 237, 250, 282, 373 (прим. 1).

Пол. Турк., ст. 210. Пол. Степн. обл., ст. 101. Пол. 1866 Янв. 20 (42913) об упр. горцами Куб. обл., ст. 30, 31. Учр. Казак., ст. 468, 513; Уст. Казач. Сел., ст. 6; Пол. об общ. упр. в казач. войсках 1870 Мая 13 (48354) ст. 44, и 1891 Июн. 3 (собр. узак., 771) ст. 82. Уст. Колон., ст. 154. Пол. Казен. Подряд., ст. 41. Касс. реш. 67/21, 28, 117, 325, 68/398, 69/131, 175, 288, 906, 1183, 70/39, 308, 777, 987, 1185, 1376, 1632, 1825, 77/104, 166, 290, 771, 963, 72/237, 359, 73/43, 192, 1409, 75/426, 722, 839, 76/25, 295, 432, 78/180, 225, 270, 79/166, 173, 324, 80/63, 174, 241, 84/77, 105, 85/74. Замеч. суд. мест, №№ 14—22. Свод местн. гр. узак. Прибалт., ст. XXIV, XXV, 3097—3101. Финл. ул. отд. о суд., I, ст. 11. Прус. Зем. Пр., введ., ст. 4, 60; I, 4, ст. 65, 69; I, 5, ст. 252, 256. Сакс. гр. ул., ст. 28. Герм. торг. ул., ст. 1. Австр. гр. ул., ст. 10. Черногор. зак., ст. 779—782, 785. Герм. проект. гр. ул. (1 чтения), ст. 2.

Статья 20 проекта определяет условия применения по делам гражданским местных обычаев согласно с действующими законами Империи. Вторая часть этой статьи составляет вывод из статей 1536 и 1539 (п. 4) Т. X ч. 1 и ст. 107 Общ. Пол. о крестьянах.

О необходимости ссылки сторон на общеизвестные обычаи не упомянуто на. том же основании, по коему это процессуальное условие, указанное для руководства мировым и городским судьям и земским начальникам в ст. 130 Уст. Гражд. Суд. и в ст. 88 Прав. о производстве судебных дел, подведомственных земским начальникам и городским судьям, не упоминается ни в законах гражданских и торговых, ни в ст. 107 Общ. Пол. Крест., ни в других частях Свода законов.

Одним членом комиссии по ст. 20 проекта замечено, что «вторая часть ее понимается сама собою и может быть исключена».

Это замечание едва ли правильно. Вторая часть статьи содержит в себе правило новое и довольно существенное; она охраняет законную сферу распоряжений и договоров частных лиц от давления окружающего их общества с его местными обычаями и устанавливает таким образом значительное ограничение этих местных обычаев, в интересах хозяйственной самостоятельности и свободы частных лиц.

Другой член комиссии по ст. 20 проекта предлагает вопрос: «Почему здесь «договоров и актов», а не «сделок»». «Ср. замеч. на ст. 3».

Выражение «договоров и актов» также верно, как и слово «сделок». В ст. 20 проекта употреблено первое выражение для того, чтобы яснее показать, что здесь разумеются и двусторонние сделки (договоры), и односторонние акты, наприм. завещания.

Ст. 21. В случаях, законом не предусмотренных и не определенных местным обычаем или законным соглашением сторон, следует руководствоваться постановлениями о предметах, имеющих ближайшее сходство с обстоятельствами данного дела, принимая и особенности оного в надлежащее уважение.

Свод. местн. гр. узак. Прибалт., введ., ст. XXI. Сакс. гр. ул., ст. 25. Итал. гр. ул., введ., ст. 3. Австр. гр. ул., ст. 7.

Прус. зем. пр., введ., ст. 49, 50. Герм. проект. гр. ул. 1-й ред., ст. 1. Бад. ул., ст. 4а, 6б. Уст. гр. суд., ст. 339.

Ст. 22. Постановления, составляющие исключения из общих правил, не могут быть распространяемы на правоотношения, хотя и однородные, но не вполне тождественные с теми, для коих установлены исключения.

Сакс. гр. ул., ст. 26.

Остз. гр. узак., введ., ст. XXII.

В статьях 21 и 22 проекта изложены правила о применении законов по аналогии.

Одним членом комиссии по ст. 21 замечено следующее:

«Нужно ли ссылаться на договор (законное соглашение)? Ведь договор может изменить закон (диспозитивный, не повелительный). Притом о толковании договоров будут подробные правила в общей части обязательственного права. Последняя строка ст. 21 может быть исключена».

В виду этих замечаний следует объяснить, что точный смысл договоров, не противных закону, и особенные обстоятельства каждого дела должны служить основанием судебных решений (ст. 339 Уст. Гражд. Суд.). Судьи-легисты не должны, под видом аналогии, втискивать в рамки закона такие явления быта, которые в них не укладываются; указание на это ограничение аналогического применения законов было бы, кажется) полезно.

Одним членом комиссии по разделу I проекта предложены следующие изменения в порядке изложения статей этого раздела:

«По выделении ст. 3—17 (или ст. 1—17) в особую рубрику под заглавием «о применении местных и иностранных законов», ст. 18—22 могли бы быть помещены в самом начале раздела І, напр. под общим заглавием «о толковании постановлений Гражданского Уложения», или «о применении Гражданского Уложения».

«Желательно переставить некоторые статьи разд. I, а именно: после ст. 5 поставить ст. 8—12, затем ст. 6, 7, 13 и 14, т. е. сначала семейное право, потом вотчинное, затем обязательственное и наконец наследственное».

Первое предложение, насколько оно касается выделения ст. 3—17 в особую рубрику под заглавием «о применении местных и иностранных законов», уже рассмотрено выше, причем оказалось, что оно не соответствует ни цели, ни самому содержанию этих статей проекта, выделение коих в особую главу, при небольшом их числе и тесной связи с ст. 1 и 2 проекта, вообще не вызывается, по-видимому, никакою действительною надобностью.

Еще менее, казалось бы, надобности выделять ст. 18—22 проекта в особую главу. Предлагаемое для нее заглавие «о толковании» или «о применении гражданского уложения» также не соответствует содержанию этих статей, потому что на самом деле в них говорится о применении не только гражданского уложения, но вообще законов гражданских и, сверх того, местных обычаев.

Общее число статей этого раздела «о применении законов гражданских» составляет всего 22 статьи. Было бы желательно не разбивать их на особые еще рубрики.

Что касается затем перестановки статей 6—14, то вопрос о ней будет зависеть от того, в каком порядке изложены будут отделы особенной части гражданского уложения, а именно книга о семейном праве будет ли поставлена выше книг о вотчинном праве и обязательствах, или же будет следовать за ними, как предположено в проекте соответственно порядку изложения, принятому в Саксонском кодексе и в проекте Германского гражд. уложения.

---