законов, 1890 г., стр. 85, в 8 изд. Стори, стр. 543, прим. а, и 2 изд. Surville, § 163). Поэтому, наприм., в Саксонском гражданском уложении (ст. 10) постановлено, что права на движимые и недвижимые вещи, а равно и владение ими, обсуждаются по законам места нахождения сих вещей.
Обсуживать вопросы о вотчинных правах на движимые вещи по законам места жительства их собственника неудобно потому уже, что часто и самый вопрос состоит в том, кого именно, следует считать собственником; лиц, заявляющих о своем праве на вещь, может быть много и каждое из них может иметь свое место жительства; самые права на вещь могут быть различны и трудно понять, почему, наприм., закладное право на вещь, заложенную в Петербурге жителями Риги, Варшавы или иностранцем, должно быть обсуждаемо не по общим законам Империи, а по законам Остзейским, польским или иностранным. Если статьи 1279 и 1289 т. X ч. 1 применять в строгом буквальном смысле, то выходило бы, что финляндец, привезший дрова или сено в Петербург, должен продавать их по законам не русским, а финляндским.
Напротив обсуждение вотчинных прав на движимость по законам места нахождения вещи представляется естественным, потому что законы, действующие в известной территории государства, обнимают и движимые вещи, на ней находящиеся. Хотя вещи этого рода, наприм., багаж, кладь или груз судна и самое судно, могут находиться в движении с места на места, но это обстоятельство не препятствует обсуждению вотчинных прав по упомянутым законам, так как для решения вопроса о приобретений права может иметь значение место нахождения вещи лишь в данный момент приобретения, а после того как право на вещь приобретено, оно продолжает существовать независимо от передвижения или перевозки вещи. На этом основании, если бы, наприм., варшавский фабрикант отправил товар на продажу во внутренние губернии Империи, то его отношение к товару во время перевозки определялось бы законами Царства Польского и общим железнодорожным уставом; но если бы кто во время перевозки завладел этим товаром или наложил на него арест, или если бы товар был где-либо в Киеве, Москве или Одессе заложен, то отношения, возникающие из этих событий, следовало бы обсуживать по законам русским. Равным образом права судохозяина на судно, приписанное к русскому порту, наприм., Одесскому, следует определять по законам Империи, потому что в этом порте оно имеет как бы свою оседлость, хотя бы и находилось временно в заграничном плавании или на открытом море; но дальнейшие вотчинные права, которые могут возникнуть во время нахождения судна в иностранном порте, наприм., вследствие спасения от кораблекрушения, естественно будут обсуждаться в ино-
