Того ж 1654 году его царское величество, обвестивши чрез своих царского величества послов королеве полскому о своих кри́вдах и о наступлению на православную веру, уводячи римскую, а найба́рзей унеею истинных християн, ознайму́ет, же войною идет на короля полского, сам своею персоною царскою рушаеть з столицы з многими войсками, просту́ючи под Смоленск, а боярина Василия Васильевича Бутурлина з многими войсками высылает до гетмана Хмельницкого. А гетман Хмелницкий высылает своего войска полк Нежинский, Чернеговский, при которых и охочих много козаков и иных полков пошло не мало, с которых осм полков стало. Ивану Золоторенкове нака́зное гетма́нство вручил давши ему булаву и бунчук, и армат з собою узял немало. Который просто ишол на Го́мель и, там заставши жолне́ров литовских немалую купу, Гомель осадил, под которым немалый час стоял, не могучи́ оных узяти. А его царское величество просто под Смоленск подступил и там оного доставал разными способами, где и козаков прийшло немало з братом Золотаре́нковым до его царского величества под Смоленск, где собе отважне починали в приступах аж на верху му́рах смоленских по лествицах были; аже́ оных Немцы вспирали, але многие, и в город упавши, погинули. Що видячи его царское величество их отвагу, барзо их улюбил. Жолнере зась з воеводою смоленским Глебовичем, видячи так великие силы его царского величества и нало́гу щоденную и нощную, зво́нпивши собою, просили его царского величества о милосердя, жебы зоставали при здоровю; що и одержали. Итак поддали город Смоленск поклонившися, и в целости отпущены в Литву. А его царское величество своими воеводами и ратными людми осадил Смоленско и, из костелов церкви посвятивши, и му́ры посвя́щенны, по которых сам его царское величество ходил при том посвященню. И оттель послал его царское величество под Ви́тепско и По́лоцко и тые городы повыймали люде ратные его царского величества аж по самую границю курляндскую, и юж другий зоставал воевода. Также того ж времени Дубровную, Оршу, Шклов, Копысь повыйма́но, и Могилев подался его царскому величеству, и там воевода зоставал и Поклонский[1] полковник; и инные многие городы литовские Белая Русь; с чего и титул стал: и Белые России. А Золотаре́нко, Гомель державши в обложенню немало, що видячи жолнерове, же юже́ трудно уседетися, здали город Золотаре́нкове, который осадивши своими людми, потягнув под Быхов, городы привороча́ючи собе. Що усе привернулось и поддалось, опроч тилко сам Старый Быхов не поддался и держался. А Золотаренко, ставши в Новом Быхове, был сам с козаками своими не в малой купе у его царского величества в Смоленску. Аже осень наступала, его царское величество повернул до Вязмы и там зимовал: а на Москве мор великий был. А козаки з Золотаренком земовали у Быхову Новом. А у Старый Быхов притягнул Князь Радивил, гетман литовский, и ходил доставати Могилева, и ничего не вскуравши, отойшол и повернул под Новый Быхов доставати Золотаренка з козаками, и там ничо́го не вскуравши, з великою шко́дою отойшол и, осадивши Быхов Старый накрепко людми военными, повернул у Литву. А гетман Хмелницкий стоял з войсками своими и его царского величества под Фастовом. И от его царского величества присы́лано козакам жаловання копейки золотые, ваго́ю у полталяра. Того ж часу и медяные копейки повстали, которые розною ценою ишли з сребными. А таляр битый под печатю царскою был, в цене золотых шести хоживал.
Того ж року солнце барзо менилося в Спасовки в се́реду пе́ршой недели.
Того ж року Швед на Полшу повстал и многие городы побрал, а король полский уступил с Полши в Цесарскую землю.
Гетма́нове коронные, по уступлению на зиму короля шведского, послали в Крым и переедна́ли хана з ордою, жебы оным на помощ выйшли зносити Украи́ну, а звла́ща зимою. Що орда з охотою учинила, и вытягла поту́га великая. Также всё войска коронные ску́пившися, просто рушили от Камянца Подолского на Украи́ну. О чом и Хмелницкий уведомившись, полки казацкие ску́пил и постановил по городах от Умане, а сам з инными полками и войсками его царского величества, над которыми старший был боярин Василий Борисович Шереметев, з немалым войском стал у Ставищах. Аже почул, же жолне́рове з ордою зближаются, рушил з Ставищ к Умане и там за Пятиго́рами на Дрижипо́лю в полях споткались з ордою и тыми войсками коронными, и стала война великая. Войско козацкое в купу не зийшлося и орда не допустила скупитися, осадивши гетмана Хмелницкого в полях, и так наступовало жолнерство на Хмелницкого, же трупом жолнерским козаки вта́борились, бо нетилко в день, але у ноче бились у рукопаш; аже в табор козацкий и московский драгуния уломилась была, которых не так стрелбою, як оглоблями з саней били и многих побили, з которых мало хто увойшол. Що видячи Хмелницкий, же так великая налога през дней три, казал табору руша́ти и просто на обоз коронный ити, роспорадивши гарма́ты и пехоту. Що видячи жолнерове, мусели уступовати назад, также и орда, бо много Татар пропало. За которыми гетман Хмелницкий з войсками ишол; а войска коронные уступили за Бог, а инные в Полщу повернули, и усе войска коронные коло Подгоря держались, бо за́раз на весну того ж року его царское величество з великими потугами з Вязми выйшовши, и просто к Вилню войною ишол, и усю Литву звоевал, и Вилню взял и усе городы, опроч Слуцка и Быхова. Там же и козаки были при его царском величеству, зостаючие з Золотаренком, и барзо здо́быч великую узяли. А гетман Хмелницкий, з войсками своими и его царского величества силами, под Лвов ходил и, облегши Лвов, разные городы побрал и Люблин узял, и опустошил тоей земле не мало, бо не могли силы жолнерские опе́ртися, же и короля не мели у земли, а инные войска Шве́дове поподдавалися. На́вет и сам гетман Радивил, будучи выгнанный з Вилня, поддался шведскому королеве з гетманем литовским и усем войском. А у Вилню зоставал воевода, и по инных городах, так великих, яко и малых, зоставали воеводове его царского величества, а звла́ща по столе́чных, где воевода, яко то Вилня, Полоцко, Витепско, Минско, то бояре зоставали. Итак того року усю Литву звое́вано, и его царское величество повернулся на зиму знову до Вязми со всеми силами. А Иван Золотаренко, повернувши от его царского величества з Литвы, подийшол з войсками козацкими под Быхов Старый и там оный в обложенню держал, где на коню, под час потре́бы, оного на ге́рцу пострелено у ногу з мушке́та, от которой ноги и помер под Быховым. И там по смерти его як тело проважено до Нежина, в скором часе забунтовалося козацство, на своих старшин чернь повставала была, хотячи старшину побити; але старшина скупившися, многих с черне выстинали, бо чернь, напавши на возы купецкие з горелками, оных рабуючи, позапивалися, на которых напавши старшина, выстинали, а приво́дцов повешали. Итак юже не могучи за непослуше́нством болше держати Быхова в обложеню и оный узяти не могучи, отступили назад на Украину, зоставивши там полковника Нечая з войском, которые там и коло тамошнего повету Могилевского и коло инных городов, аж по самый Гомель, стояли, бо тилко Быхов Ляхам голдова́л.
О том зась теле албо трупе того Ивана Золотаренка взменку положу, що ся стало на погре́бе оного, напишу, бо и сам там был и набралемся страху немалого, бо тое тело зоставало през увесь пост Филипов в Нежине в церкве и на остатнем тыжню попроважено оное до Корсуна, где пред св҃ти припровадивши, поставили в церкви святого Николая за местом, не ховаючи, але межи св҃ти с триумфом хотячи оное проводити оттоля в город до церкви Рождества Христова, збудованного от того ж Золотаренка; и там в самый ден Рождества Христова в святой церкви Святого Николая, где тое тело лежало на катафалку прибранном, священники нежинские с протопопою своим Максимом и игуменом и диаконами двома, усех десять персон, зоставивши храм Рождества Христова так хвалебный и пошли собором отправовати службу Божию до св. Николая, где тое тело лежало; и дивовиско, а не так задля набоженства множество народа зобралося и, по инших церквах выслушавши набоженство, в тую церковь натислося. А церковь великая была забиванная, а тилко одни двери мела. А служба Божия забавна з музыкою спевана отправовалося. Где юже окончивши божественную службу, як юже Буди имя Боже Господне спева́но, игумен нежинский Дионисий, хотячи ити давати дару́, ведлуг звычаю чернечого хотячи узяти на голову подкапок; который зоставал у скарбнице, альбо коморце, которая была прибудо́вана у олтаре на правом боце, маючи собе и склепле́ня з олтара. Итак отчинивши двери, обачит, же стена загорелась, и зараз ставши на царских вратах, священник тоя же церкви крикнет на народ: „Про Бг҃ъ, церковь горит.“ Итак тот народ потиснулся до дверей и двери затлумили, же нехто не могл сам выйти из церкви, аж каждого вытягали. А тая скарбниця загорелась с неосторожности вытрикуша, же там свечи клал на полице, не загасивши добре, и с того занялося, бо я сам на тое смотрел в той скарбнице, як еще огонь не расширился был, але знать, же особливый гнев Божий был, же в скором часе от так малой речи уся церковь занялася, у едном квадрансе згорела, же люд не могл выйти, але згорело людей живых 430 з наддачею. В той церкви и священников два брата рожоных згорело во всех аппаратах, как служили, которые аппарата коштовали на килька тысячей. Итак вместо радостного праздника, мало хто знайшолся в том месте, жебы не плакал своих приятелей, так в скором часе срогою смертию погибших: хто отца, матки, сына, брата, сестер, дочки. Хто может выповести такий жаль, як там стался за малый час, же усе место смертелностного трупу паленого?[2] И як тот огонь погас, тот труп недогорелый Ивана Золотаренка брат его узял в двор свой, и знову в новую домовину вложил и ведлуг своего уподобання отправовал погре́б, зробивши катафалк у Рождества Христова, але и там подвокротше заго́рувался, поколя скончила тот погре́б.[3]
Государь Царь и великий князь Алексей Михайлович его царское величество потрете выйшол на войну противно Шведа, и того часу Швед уступил за море у свою землю, а Магнусь Граф, т. е. великий гетман шведский, стоял з войсками в розе, и его царское величество на Полоцко потягнул з войсками, а тяжары военные рекою Двиною проважено, [4] ..........................................
Того ж года у Вильню комисия отправовалась с Ляхами, на которую и посторонних монархов и цесарские медиаторове были, и козацкие послове от Хмелницкого там же были, але згоды не стало, и так надаре́мне тая комисия отправовалася. А Гетман Хмелницкий зоставал з войсками на Украине, бо не мел не от кого наступовання, а до того уже и сам неспособного здоровя был. Тылко тое войско зостаючое к Богу и ко Днепру ходило з сыном Хмелницкого Тимошем на помочь господареве волоскому, тестеве его Василеве Липулу, который з мултянским господарем завоевался. И там Тимоша убито, и войско тое з ущербом назад повернуло и припровадили з собою тело Тимошево, а господаря волоского Василя Лупула взято до Цариграда, и там зоставал у вязе́ню в едикуле и помер тамо.
Гетман Хмелницкий, зносячися з Ракочим, королем венгерским, и королем шведским, але хотячи того, жебы король венгерский опановал корону польскую и королем зоставал, который выйшол з своей земли з войсками, также и Швед з войсками своими на початку того року, до которых и Гетман Хмелницкий выслал от боку своего Антона Чигиринского, придавши ему со всех полков людей голнейших по килка сот, албо инших и тысяча ишло охочих. И так потягши Подгорям за Самбором и там учинилися з войсками венгерскими, а напотом и з шведскими, и пустошили Полщу аж по самые Пруси, ибо и Варшаву узяли были. Барзо тогда великое спустошение стало Полщи, бо, начавши от зимы, немал целое лето там пустошили. Що видячи король полский, любо зостаючи за границею з сенаторами, прикладали старання, як бы тому запобегнути, жебы до остатку не згубили своей земле, послали до Крыму, хана просячи о помоче, который, оным приобещавши, посылает солтанов з ордами Волоскою землею. А тут зась король полский з сенаторами, где чуючи о войсках своих, дали знати, жебы ся до одного горнули. И там жолнерове, любо которые и при Шведу юже зоставали, и при королю венгерскому, и на цесарской границе, усе тое до купы згорнулося до своего короля. О чом постерегши Швед, уступил в Пруси, а Козаки, обтяжившеся добычею, назад уступовали, при которых и король венгерский держался, бо юже от Погуря орды зайшли. Итак орда, случившися з войском коронным, осадили под Межибогом короля венгерского и достали оного и узяли Ляхи до себе. А Козаки увойшли на Украину, задля которых посылку, почувши гетман Хмелницкий, же орда выйшла, будучи сам хорым, послал сына своего Юрия со всеми войсками, где ся скупили на Ташлыку, а на потом збунтовавшися, назад уступили, не слухаючи полковников своих. А так Рокочого войско згинуло, а Хмелниче́нко повернул к Чигирину. Барзо хорым сам Хмелницкий был, где юже с тоей посте́ле албо хоробы не встал, але в скором часе помер, о Успении Пресвятыя Богородицы, а похоронен был пред святым Семионом в неделю; где множество народа, а найболше людей войсковых, было, и прова́жено тело его з Чигирина до Суботова, и там погребено в рынковой церкви.
По похороне старо́го Хмельницкого, любо тое еще за живота стары́й Хмельницкий назначил гетманом сына своего Юрия, але еднак несчастливая заздрость албо хтивость уряду тое правила, же з старшин не один того себе зичиль уряду, а не могучи явне в тим открытися и того явне доказовати, тое умыслили и намовили, яко молодого лета Хмелницкого, жебы от того уряду отмовлялся, здаючи оный. Итак будто учинивши раду, часть Козаков зобравши в двор Хмелницкою, а найболше тих людей превратных, а тим зычли́вых, которым тот уряд гетманства зы́чили, а в остатку двор замкнули, непущаючи никого. Где Юрий Хмелниче́нко, выйшовши з светлици у тую ряду, учинил подякованне от родича своего за уряд гетманства и поклонился усему войску и положил булаву и бунчук в той раде, и поклонившися, отойшол в светлицю. А Выговский писар за писа́рство подякова́нне чинил, а обозный Носач Корсунский за уряд обозницства. И тая булава час немалый лежала в той раде. Кожному бы ся хотело узяти тот уряд, але не позволяет войско. Но тако по килка крот през асаулов войска, на чом бы их воля была, жебы зоставал натом уряде гетманства, але усе одними голосами кричат, жебы сын Хмелницкого гетманом зоставал. А звлаща з посполитых козаков тые голосы призывают молодого Хмелницкого и просят оного, жебы тот уряд справовал на местцу отческом, который отмовлялся молодостью лет своих и фрасунком родича своего, а до того придаючи, же еще оному до так великого уряду лета не позволяют, не маючи такого довцепу войско справовати и жебы Украина зоставати мела в тихости, дают оному на тое раду войско посполитое, жебы он тот уряд гетманский держал, жебы тая справа была, же Хмелницкий гетманом, а справци войска и порадци тыеж, що и при небожчику Хмелницкому старому зоставали, т. е. Выговский писар и Носач обозный и Григорий Лесницкий судиею, и тые жебы уже справовали яко оный Хмелницкий перед смертию в опеку того сына своего подал. Але они, того уряду собе желаючи, отражали молодому Хмелницкому жебы не брался за тот уряд, що усиловне отпрошивался, але козацства не хотело оного от уряду того уволнити, памятуючи на зычливость отцевскую. Итак упросили молодого Хмелницкого, жебы при нему зоставали булава и бунчук, а як у войско выходити, жебы з рук и двора Юрия Хмелницкого отбирал Выговский, а прийшовши з войска, знову тое отдавал до рук Хмелницкого; на що любо ся вымовлял Выговский усты, але сердцем щукал того способу, як бы тое целком опановати, и просил войска, жебы тое до третего дня, т. е. до середы отложено, на що войско позволило. А гды пришёл тот день середа, знову козаков ряду и знову в тот же двор Хмелницкого зобралося козацство, полковники и сотники, и що могло увойти черне, знову тое гетманство трактовати; але яко перве сотники з черню постановили, на том постановили, на том и стали, жебы зоставали знаки войсковые при Хмельницком молодом и жебы з своих рук Выговскому давал, як у войско выходити мает; а з войска як повернет, жебы знову отдавал до рук Хмелницкого. Але предся фортель лядский а лацени превротного найшла деру, которою бы мела влезти в тот уряд гетманства и опановати, и дал такую рацию полковникам и всему войску, на той раде зостаючим, яко бы покору свою показуючи Выговский козаком, просит о позволении усего войска, як оному на листах свой титул писати при тих клейнотах, поневаж Хмелницкий в дому зоставати будет, то оного трудно на листах и универсалах, выданных з войска, подписовати, апритом письме як её подписовати пре печати войсковой. Але юже оного советники вынайшли тот способ, дали такую рацию народу посполитому, жебы позволили оному писатися тим способом: Иван Выговский на тот час гетман войска Запорожского; а чернь, яко простые люде, позволилися оному так писати. Итак рада скончалася, а Выговский почал промышляти о козаках: первое, жебы тих, которых быть разумел не зычливых собе, вытратити; другое, жебы оторватися от царского величества и учинити згоду с королем полским, бо того ж часу при похороне Хмелницкого старо́го был послом Биневский, еще в тот час уряду на собе не маючи, которого за малою речу козаки не убили, и зараз тому Беневскому усю зычливость свою открыл Выговский, и яким способом меет оторватися от царского величества, а знову згоду брати з королем полским, и чого жадает от короля и речи посполитой. Не много тая постанова Выговского з Хмелницким тривала; запомнел того скоро Выговский, же стары́й Хмелницкий з неволе оного от Татар вызволивши, таким паном учинил, а не тилко его самого, але и усех покревных его збогатил; бо тие признаки раз узявши у молодого Хмелницкого, т. е. булаву и бунчук, юже оному не отдал, але при себе задержал и почал драгунею збирати, также корогвы полские збирати, затягати. Що видячи Пушкарь, полковник полтавский, зараз почал отказовати; але Выговский, почавшися писати гетманом запорожским, высылает полк Нежинский и Стародубовский у повет Полтавский на залогу, яко бы тое ускромляючи. Где по усей Полтаве тое козацство стояло час немалый, а далей збунтовявшися, назад вернулися. А гетман Выговский на ускромлення Пушкара послал соби корогвы затяговые. Итак як прийшли под Полтаву, то выйшовши Пушкар и тие корогвы затяговые погромил, розогнал, и от того часу стал задор с Пушкарем. И Пушкар, держачи з Запорожем, посылает до его царского величества, даючи знати, же Выговский сам собе гетманство привлащает и хощет оторватися от его царского величества, а з королем полским и з ханом крымским згоду берет. Посылает его царское величество боярина и оружничого Богдана Матвеевича Хитрого до войска Запорожского, жебы при нему войско гетмана себе выбрали и жебы гетман присягу выконал на подданство его царскому величеству, и жебы той запал межи войску ускромил, але едностайне жебы собе гетмана выбрали и тому повиновалися, як и старо́му Хмелницкому. Которая рада в Переяславлю была; тилко на оную полковники зь сотниками и з иншою старшиною зъехалися, опроч черне, и Выговский боярина так словами лестивыми, яко и подарками, уконтентовавши, до того навернул, же оному гетманство подтвердил в Переяславлю, любо на тое войско и не позволяло, бо полковник полтавский Пушкар жадною мерою на тое позволити не хотел со всем своим полком и, скупивши, полк ишол до Переяславля, жебы раду тую разорвати, але почувши, же юже гетманом боярин Выговского учинил, под Лубнями стал, до которого и боярин, повернувши з Переяславля, у войско приехал и оному поблажил и особливый подарунки от его царского величества отдал. Итак Пушкар, повернувши до Полтавы, не захотел послушным быти гетману Выговскому и Запорожцов, отлучивши от гетмана Выговского, до себе привернул. Що видячи гетман Выговский, же войско не усе его гетманом любит, потаемне чрез своих посланцов з королем полским згоду починает, также в крым до хана послов своих о згоде высылает, до того Орда з охотою й пристала.
Зараз по Воскресении Христовом, на святого Георгия, з Крыму выйшол Карамбей з ордами, в сороку тысячей, под Чигирин и там зъехавшися у речки, званой Арилий, два их, Карамбей з Выговским, на особном месцу, на конех сидячи, мали розмову из собою годин на две дзигаровых и там з собою, потаемне от усех полковников, постановили противко кого мали тую войну поднести; а напотом гетман Выговский до намету своего Карамбея з мурзами упросил, и там зо всеми полковниками и инною старшиною учинили згоду з Ордою, где сам гетман Выговский, обозный, су́дде, полковники зо всею старшиною и козаками, при них будучими, присягу выконали на братерство, и там собою банкет учинивши з гармать били. Того ж дня Карамбей повернул на кочовиско до Орды на Цыбулник, з которым гетман послал Романа Ракушку и Левка́ Буту, сотников нежинских, при которых Карамбей и мурзы со всею ордою присягу выконали на братерство. И зараз гетман послал до его царского величества, даючи знати о той згоде з Ордою, жебы яко против Ляхов оных затягает и на ускромленне Пушкара, которому Его царское величество доверил, бо и полковники не знали о том ежебы он мел от его царского величества оторватися.
И того ж року, зараз о святом Николаи, гетман Выговский з ордами и з полками козацкими под Полтаву наступил. А Гуляницкий з полками Прилуцким и Чернеговским, идучи за гетманом, перше в Лубнях Пушкаровцов, которые ся были зачинили, штурмом узял, а напотом Гадячое облег. Того ж часу и под Глуховом накилка сот Пушкарцов выстинали. А гетман Выговский, прийшовшы под Полтаву, стал неоподаль, докучаючи Полтавцам. Где Пушкар, не чекаючи приступу Выговского, тысячей двадцати албо и больше з Запорожцами, выйшовши из города, на святую Тройцу рано, ударил на табор уломившися, юже и гарматы опановал был; але гетман Выговский, на коня впавши, до Орды прибег и знайшовши Орду в готовности, зараз з Ордою дал своим помочи, же их з табору выбили и, не допустивши до места Полтавы, всех выстинали и самого Пушкара стяли, же мало кто з того войска живым выйшол, и Полтаву до щенту Выговский спустошил. Того ж дня и Гадяче Гуляницкий узял.
Того ж лета под осень князь Ромодановский с Белагорода з войсками великими, так московскими, яко и Козацкими, выйшол на Украину к Пирятину, с которым и Запорожцы и полки Полтавский, Миргородский и Лубенский были. А напротив его выйшол Гуляницкий с полками Чернеговским и Прилуцким, и дали между собою бой под Пирятином. Итак мусел Гуляницкий оборонною рукою уходити, которого у Варве боярин князь Ромодановский держал в обложенню недель шесть, аж Выговский гетман з ордами дал оному отсеч.
Боярин князь Ромодановский стал з войсками на зиму у Лохвице. Того ж лета Выговского брат Данило з полками козацкими стал под Киевом на Щекавци, хотячи Киева доставати; але боярин Шереметев тое его войско розогнал.
Того ж року гетман Выговский взял згоду з войском коронным, где и жолнеров на килка тысячей на зиму прийшло, з которыми гетман Выговский ходил под Лохвицю и из ордами доставати князя боярина Ромодановского, але там нечого не вскуравши, подступил под Зенков, з которым много козацства украинского было, и там стоячи, много городов украинских попустошили и, Зенкова не взявши, отступил до Чигирина, а жолнерство корогвами по городах украинских поставил, которые, ведлуг своего звычаю, стацию брали; а через послы свои козацкие, т. е. Павла Тетеру и Грушу, о згоде трактовали.
Боярин князь Трубецкий от его царского величества з войсками великими прислан к Путивлю, до которого и князь Ромодановский зо всеми полками белогородскими, князь Пожарский и иных много з войсками великими скупились в Путивлю, против которых Гуляницкий з полком Нежинским и Чернеговским пошёл и, там споткавшися за Конотопом, давши з собою бой, и Гуляницкий, не додержавши, в город Конотоп вступил, которого боярин Трубецкий з великими войсками, которых было болше ста тысячей, облегши Гуляницкого в Конотопе, от Проводной неделе аж до святого Петра держал в обложенню недель з дванадцать, розными способами достаючи, так приступами частыми, яко подкопами и гранатами великими промысл чинячи, а наостаток, хотячи коло города ров засыпати, вал перед собою войско гнало, у ров землю сыпячи; але тую землю обложенцы вылазками в город Конотоп носили и с того себе вал приболшовали; в которых-то приступах боярин князь Трубецкий много людей потратил. Того ж часу князь Ромодановский мел потребу с полками козацкими под Борзною, где козаки не додержавши, мимо город утекли к Нежину, а князь з войском Борзны достал, одних порубали а других в полон выбрали и место спалили. Того ж часу, маия 8 дня князь Ромодановский с войсками великими под Нежин приходил, с которым войско козацкое, маючи з собою Татар тысячей дванадцят при зятю ханском Мамсир-мурзе, дали бой в полю, але не додержавши, козаки вступили в город за гетманом наказным, а орда оборонною рукою в поле на Лосиновку вступила, за которыми князь ишол, але ничого не вскуравши, назад вернулся под Конотоп. Того ж часу гетман Выговский, скупивши все полки козацкие и маючи присобе Нурадин султана, притяг з войсками на Крупичполе, где и хан з великими потугами войск Орды прибыл до него, юня 24 дня; и там гетман Выговский зо всею старшиною, а полковники и сотники зо всею черню, присягали хану крымскому на том, жебы его не отступать; там же и хан з салтанами и усеми мурзами присягал козаком, жебы их не отступати в той войне, як ударится з войском московским. Итак тии трактаты скончивши, просто под Конотоп потягнули и зараз з под Тинице подъезд добрый выправили, где прийшовши на переправу в селе Сосновце, не мал през целый день мели потребу, где языка взяли, а люд Московский не достал языка, и на той переправе, в мили доброй от Конотопу, заставу отправовали и там того дня розийшлися. На другий же день зась, юля 28 дня, в середу рано, гетман Выговский, войско вшиковавши козацкое и полские корогвы, просто на Сосновку рушил, а хан з Ордами на Пустую Торговицу рушил з людом перебранным до бою. И там прийшовши гетман Выговский до Сосновки к переправе, застал великие войска его царского величества, с которыми был околничий князь Григорий Ромодановский и князь Пожарский и инных много началных людей конных и пеших, и на килка годин у той переправи велми бой был, але хан з ордами, с тылу от Конотопу ударивши, оных зламал, где за один час болей неж на двадцать тысячей албо на тридцать люду его царского величества полегло. А князь Ромодановский з того бою здорово увойшол, а князя Пожарского живо поймано, которого хан стратив того ж часу, скоро приведено, для того, же хану домовлял.
Того ж року июля 29 дня и Гуляницкий з войском в Конотопе зостал волным от обложення, которых толко было полтрете тысячи. А князь Трубецкий, видячи, же на войско трудно от Орды, табор справивши и войско вшиковавши, третого дня рушил с под Конотопу и так оборонною рукою аж до Путивля прийшол юже без шкоды. А гетман Выговский з войском з Ордами, от Путивля отступивши, под Гадяче потягнул и, там ставши, Орду с козаками выслал в землю московскую задля добычи и ижбы пустошили, и там же под Гадячем докончил згоды з королем полским, на том постановивши, же сам воеводою киевским был, а с каждого полку козаков по килка сот до шляхетства мели быть приняти; также шляхта вся и козаки трох воеводств: Киевского, Чернеговского, Брацлавского, в Киеве усе суды и справы имели отправовати, не ездячи до Люблина, а не теж до Варшавы на сейм; що и привилеями юж иствержено было. Тогда ж гетман Выговский, там стоячи, городы и тие, с которых козаки были при войску Московском, як то: Ромен, Миргород, Веприк и инные, казал зганяти за Днепр, а городы попалити. Того ж року тая згода з королем полским розорвалася, бо гетман Выговский, повернувши до Чигирина, войска роспустил, хан у Крым повернул, набравши ясыру, а корогвы зятяговые полские на станцию росположилися и в полк Нежинский и Чернеговский, над которыми старший был пан Немерич. А Юрий Хмелницкий, жалуючи зневаги своей, же ему гетманство отнято, выслал за пороги слугу своего Бруховецкого до войска, просячи, щоб выйшли. Того ж року полковник переясловский Цюцюра, хотячи себе гетманства, с порады протопопы нежинского Максима и Васюты козака, из собою зприсягшися в поле зачал новую реч, бо будучи старшим в городе Переяславле и которых козаков значных, до себе зазвавши в артель по одинцем, казал повязати, а напотом и позабивати на смерть, и послал до Киева до боярина и воеводы киевского Шерометева людей, просячи, жебы ему дал московских, що и одержал, и зараз того ж часу, т. е. сентября 1 дня, до Нежина козаков своих послал, юже на тое маючи змову з Васютою Золотаренком, а звлаща в небытности Гуляницкого полковника, который на тот час отъехал был до Корсуна, аже сторожи не было жолнерской у брамах, увойшовши козацство в место, крикнули на людей жебы Ляхов били. И зараз поспольство кинулося с тими козаками и за годину всех жолнеров выбили, которых было корогвий 5, некого не щадячи, же не звыкли давати стаций жолнерам. А з Нежина зараз по усех городах, где были в Чернегове, Березной Мене и инных. А рейментара их пана Немерича, за Кобизчою под селом Свидовцем нагнавши, забили и хто при нему был, никого не живячи. И того ж часу послали до Путивля до боярина и князя Трубецкого, жебы наступовал з войском московским под Нежин з войсками. Що видячи князь Трубецкий, же старшина козацкая до оных приехала, также и из Киева маючи ведомость; же Выговского жолнеров выбито, рушил просто на Нежин, и из Нежина выславши посланцов козацких до его царского величества и своих, з войсками рушил под Переяславль. О чом почувши гетман Выговский, выйшол у войско под Белую церковь, хотячи полки купити, но оному послушенства не отдавали, ибо молодый Хмелницкий Юрий выйшол до войска, до которого ся привернули все полки з волостми и Серко з запорожцями. Итако мусел Выговский, зоставивши жону в Чигирине, уходити в Полщу, до которого козаки посылали по гарматы и знаки войсковые, що оным одни поотдавал, а другие з собою попровадил в Полщу; которому надано Бар и инные городы в Полщи. А войско, остановившися за Переяславлем московское, где скупилися и усе полки заднепрские, и учинивши раду, едностайне на тое зезволившися, обоих сторон козацство оббрали гетманом совершенно Юрия Хмелницкого, которому гетманство здавал князь Трубецкий. Итак зараз з тоей рады воевод постановили в Переяславлю, Нежине и Чернегове з войсками. А князь Трубецкий повернул з войсками в Москву. А гетман Юрий Хмелницкий, прийшовши в Чигирин, росказал доставати замку Чигиринского, в котором сидела жена Выговского з своим людом и тими, хто был зычливым Выговскому, которых достали и усю мае́тность порабовали, а жену Выговскому одослали на прозбу его. Итак трохи вспокоили Украину. А того лета в Литве войско литовское князь Долгорукий збил и гетмана литовского Каневского поймал и на Москву до его царского величества отпровадил.
В Борисове починается комисия, на которую и нас козаков стягано, и былисмо, зась тая комисия фортелем отправовалася, бо певне князь Хованский з войсками его царского величества войско литовское розбил под Ляховичами и там неподалеку стал. Итак комисары полские, стоячи к Менску, уводили аж до Петрова посту, пославши по Чернецкого на Полоцкую, где прийшовши Чернецкий, тое войско, зостаючое з князем Хованским, розбил, же мусили и комисаре его царского величества з Борисова уступити, нечого неотправуючи комисии, в Петров пост уступили; а Борисов стал в обложенню. Там же князь Долгорукий мел потребу того лета з Чернецким, але розная война была. Могилев, воеводу убивши, Ляхом поддался и также и Вилня учинили.
Того ж лета рада в Кодачку была у Петровицю, на которой раде гетман Хмелныче́нко зо всею старшиною и боярин Василий Борисович Шереметев был, и на оной поставили ити з войском под Лвов, а з Шереметом старшим Цюцюре, полковникове переяславскому, и полкам Киевскому и прилуцкому; а Хмелниче́нко гетман зо всеми полками особно ити меет, що и учинили: боярин Шереметев на Котелню пойшол шляхом, а Хмелниченко гетман Гонгорийским[5]. Где войска коронные з Ордами гетмана Хмелницкого оступили и, там маючи потребу, не дали ся скупити з шереметевыми, и мусели згоду приняти з войском коронным и королеве присягнули з своим войском. А тая згода стала под Слободищами. Итак усе войска, як коронные так козацкие з Хмелницким и Орда потягнули к Шереметове, который юже был выйшол з Котелне, и Котелню спалили з живностями. Где на пустыне облегли Шереметева около, не даючи ему покою, а под час слиоты осенней. Итак видячи гетмана своего з войсками, почали волно от Шереметева отступати, и сам старший Цюцюра зо всеми козаками отступил и до войска гетмана своего Хмелницкого зо всеми козаками прихилився; що не без шкоды козаков было, бо инных Татаре пошарпали, а инных и в неволю побрали. Що видячи Шереметев, не уступал обороною рукою и що мел короля полского, взявши Варшаву, провадити в Киев в неволю, як собе тое обецал, того не доказавши, сам о згоду просил и чинил примирия, обецуючися звести войско с Киева. Итак згоду приняв, але того не доказал, бо князь Борятинский, который зоставал в Киеве, на тое не позволив и войск полских не припустил до Киева з Шереметом. Итак Шереметева зо всем войском взято в неволю до Крыму и иных началных людей жолнерове розобрали, в которых выкуплялис з неволе. Итак знову Украина вся зостала за королем полским, опроч Переясловля, Нежина и Чернегова з волостями, бо в тих городах воеводы зоставали. А Переяславле Яким Сомченко наказным гетманом присланный был, который одержался щире при его Царскому Величеству, любо и жолнерове войском с козаками и Татаре при Гуляницком, на Задне́пря прийшовши, докучали, але по старому тие три полки не давалися; а иные усе полки поздавалися, где и залоги стали были, и жолнерове земовали тую зиму по инных полках почавши от Прилуцкого, по усей Украине.
У великий пост войска коронные уступили з Заднепра, зоставивши тилко козаков пехоту, але и тих усех повыганяли з городов Заднепрских, и знову усе Задне́пря зостало в подданстве Его Царскому Величеству, а Сомко гетманом меновался, любо радою не обранный был; задя чого гетман Хмелниче́нко хана з Крыму зо всеми ордами затяг и Переяславль держал в обложенню з ордами и войском козацким и жолнерами, але своего не доказал, бо город Переяславль и инные оному не здавалися, а напотом на зиму повернул под Нежин, и Хан стоял в селе Хорошом Озере, а Хмелницкий с козаками у селе Кропивной. Итак не привернувши Заднепра много полону побрали аж по-за Стародубом коло Гиблина и у Московщине, и хан уступил по Богоявлению от Нежина посполу с Хмелницким вовся.
Уступаючи хан и Хмелницкий з Заднепра, зоставили козаков у Ирклееве и так около Ирклеева, аже шкоды великие чинили по Заднепрю. Околничий князь Григорий Григорьевичь Ромодановский, скупивши войска, пошёл к Ирклееву и тих Татар погромил у Веремеевце, с которых мало увойшло за Днепр, бо той погром был зараз по Воскресении, и А(И?)рклеев узяли и спалили. Тих же свят Сомко учинил раду в Козельце, и там гетманом его козаки учинивши, присягли ему, тилко тое не тривало, бо тая рада стала неслушна для того, же послали до Его Царского Величества, просячи о позволении зуполной рады, на которой бы и войско с Запорожжя было, жебы одностайне гетмана оббрали и одного слухали, бо Запорожце собе гетмана Бруховецкого звали, а полковник Нежинский Васюта себе гетманства хотел и не слухал Сомка гетмана. На що юже Царское Величество позволил, жебы рада были и гетмана собе постановили; аже тая козельская рада стала не слушне, и гнев царский стал. А до того епископ Мефодий, который на той раде был и до присяге приводил также и Васюта, полковник Нежинский, описали Сомка гетмана, же конечне по орду посылает, хотячи изменити, що была неправда, бо того ж року и лета гетман Хмелницкий, затягши орды часть и жолнеров комонника и пехоты, и из усеми полками своими переправивши Днепр, подступил под Переясловле и оного доставал час немалый, але ничого не вскурал бо там было войско царское и козацкое при Сомку, которые можне оборонился. И того ж часу околничий князь Ромодановский, скупивши войско и Нежинский полк при собе маючи, просто к Переяславлю потягнул з войском, где Татаре, приставши на светанню под войско под Пирятином, узяли языка московских людей и сами на око войско видели, прийшовши до войска, дали знати Хмелницкому о тих силах, которые идут на него: що Хмелницкий, собою стривоживши, отступил от Переяславля и потягнул к Днепру под Канев, и не дойшовши Канева, над Днепром, минувши городище, противно села окопався. А князь Ромодановский, пославши комонником за тим подъездом татарским, за которым гонилисьмо аж до самой Оржице, аже Татаре полегчившися, тую переправу перейшли и, нечинячи жадного одвороту, уходили мимо Яблунев, где барзо злые переправы, и мусело войско пова́гом ити, и переправивши Супой, сталисьмо, где посланцы гетмана Сомка пришли; даючи знати об отходе Хмелницкого от Переяславля, да которыми подъезд добрый выслали, аже дано от подъезду знати, же рушил от городища князь Ромодановский со всем табором ко Днепру мимо Переяславле, где наказный гетман со всем войском выйшол з Переяславля и, искупившися з князем Ромодановским, просто пойшли тропою гетмана Хмелницкого. Аже Хмелницкий юже стал табором окопавшися, выпер подъезд и гнал на полмиле, але войско ишло в справе. Козаки Хмелницкого назад уступили к своему табору, бо юже Татаре, зоставивши Хмелницкого, за Днепр переправилися и пойшли у свою землю. Где войско околничого князя Ромодановского просто табором наближилося на табор Хмелницкого, як можно ся бити з гарматы, и комонник козацкий з обоих сторон дал бой от поля, с тоей стороны от бору. А Яким Сомко с пехотою козаков своих, также из Москвою, просто противно табору ишол, где великая война точилася з обоих сторон, которая тривала годин полтрете, а напотом, як наступил князь Ромодановский з комонником ушакованным, так копийным, рейтариею, як и инным огнистым, зараз войско Хмелницкого тыл подали, которые ся юже болше и поправити не могли, але мимо табор к Днепру скочили, а инные с Хмелницким до бору. Що видячи пехота немецкая, же тие в Днепр скочили и так Днепр наполнили, же за людом мало и воды знати было, в угле табору заперлися и не здалися, которых тысяча было, аж усех выбито. Итак там згибло войска з руки Хмелницкого, так козаков, як и Ляхов, тысячей болше двадцати, же аж от смроду к Днепру трудно было приступити, а иный труп аж на Запороже позаносило. Итак Хмелниче́нко люд погубил и табор совсем утратил, а сам не у великой купе на Черкасы увойшол. А иные козаки, которые переплыли Днепр, нагие до домов ишли; а жолнеров у Днепра били, а который переплыв, то и з тих мало хто увойшол. Итак козаки, Канев опановавши, многие шкоды чинили в Корсуню и по иных городах, местах и селах.
А тая потреба была месяца июля 16 дня. По той потребе войско козацкое, видячи, же Яким Сомко, нащадячи здоровя своего, ишол з войском и добрым приводцею был, хотело учинити совершенным гетманом, аже епископ Мефодий, на тот час тому заздростячи, а Васюта, полковник нежинский, себе хотячи, упросил князя Ромодановского, жебы найскорей ишол под Черкасы, не дожидаючи Якима Сомка гетмана, крторый на радощах гулял з козаками. А тое сприял писар Сомков, же Васюте, который потаемне переняти был от Васюты, и той почувши, же конечно рада меет быти на подтверждения гетманства Сомкове, аже и козаки и полку Нежинского на тое схилялися. Итак князь Ромодановский, не ожидающий приезду Сомкового, з Переяславля рушил з войсками московскими, при котором и Васюта з полком Нежинским пойшол, и иные усе полки зоставивши, до которых Сомко приехавши, аже не застал князя, до Канева рушил, по Заднепрю не малую узявши здобыч, в целости повернули к домом, уставивши полковника Лизогуба в Каневе. А князь Ромодановский, прийшовши к слободце Богушковой и войско перебравши, послал товарища своего, столника Приклонского, который, переправивши Днепр, подступил под город Черкасы, которому Черкасы здалися. Итам будучи в Черкасах, наставили полковником з своей руки Михайла Гамалею, и немного що зоставивши Москвы, столник Приклонский з войском ишол униз Днепром, зближаючи к Чигирину, аж до Божина притягнул, тое схиляючи. А князь Ромодановский сим боком Днепра ишол униз и там же противно Бужина стал над Круковом. Але тое счастя знову ся отминило, бо гетман Хмелниче́нко, прибивши в Чигирин, того ж часу послал к Орде, якую посланце застали готовую Орду в полях, и зараз поспешил салтан, укилканадцять тысячей перебраннрй орды, пришёл до Чигирина. О чом уведомившися столник Приклонский, рушил з Бужина к перевозу, и там оных напала Орда, и оборонною рукою до самого перевозя ишли табором и мало що утратили. Тилко ж наш люд несталый, зоставивши табор, через Днепр в плынь пойшол, тилко поромом перевезли, що Татаре аж у Днепр за Москвою уганяли, але з берега стрелбою з гармат и дробною оных отбивали, бо вода мала на тот час была. Итак, болше не бавячися у Днепра, пойшли с Приклонским к Лубням. А Хмелницкий, не могучи переясловской шкоды собе наградити и укрепитися, отдав гетманство Тетере, а сам в чернце постригся.
Между тем Запорожские козаки в раде своей самоволно Бруховецкого украинским огласили гетманом и писменно Его Царскому Величеству рекомендовали. По челобиттю же Мефодия епископа и Васюты, указал Его Велилество кого хотя волными голосами избрати на гетманство, и под сее время Бруховецкому, з Запорожа до Гадяча пришедшему, которые великое повшанованне от Царя мели и чого хотели, то у его одержали. Итак Бруховецкий, як першей наменилося, выйшол з Запорожжя з козаками в килка сот, которого князь Ромодановский вдачне принял и при них стал, же тая уся Украина по Ромен оных слушала, отступивши от Сомка гетмана. А полковник нежинский Василь, будучи уведенный обетницею гетманства от Запорожцов, которые, приезжаючи з Запорожжя и видячи хтивость от его того уряду и з ошуканням его подводячи, задля узяття подарков, жебы яко его войско на Запорожже хотят гетманом настановити. А он, яко простак, а маючися добре, нежалуючи добре даровал; а Сомка гетмана, яко могучи, удавал и на Москву описовал, за которым его уданням оба зосталы у великом подозрению и неласце на Москве. Аже видячи полковник нежинский, же Бруховецкий, выйшовши з Запорожжя, жадной карты до оного не пишет, отзываючися з якою приязню, вмыслил был сам ехати до Гадяча и, зобравши товариство значное в Батурин, и там хотел тех людей выгубити, которые оного от злого отводили, жебы не удавал Сомка, и межи собою гетмана настановили, и тое оному персвадовали, же Запорожце не со всем добрым на старшину городовую жичат, як то у них звычай давний. Аже по воле его не сталося, бо пехота, которую он на тое был впровадил и наустил, бо сердца отвернул от невинных людей, же на него самого повстали и замалым его не убили, же заледво тое ускромили и из Батурина послал подарки до князя Ромодановского, жебы руку держал, также и выведуючися в том, ежели Запорожце что будут о том мовити, жебы оному гетманом бути. Аже посланце застали князя Ромодановского у Зенкове, где и Запорожце на тот час у князя были, который подарунок оного в смех князь принял, яко тот человек уже и своего много меет. А Запорожци зась подпивши, свой замысл явне открыли, же на усюю старшину городовую великие похвалки оных выбити, а найболшей на Сомка и Васюту, полковника нежинского, которые посланце повернувши, оному ознаймили, же порожняя оному надея на князя и Запорожцов, же зле мыслят, не тилко гетманом быти, але и здоровю его и худобе советуют. И в тот час почал стараться о приязне з гетманом Сомком, которую учинили и, зазвавши полковников и сотников и козаков значных до Ичне, присягу выконали в церкве рынковой на гетманство Якимове Сомкове, и тот же Васюта присягал и иных примушал, але юже не в час, бо зопсовавши, не скоро поправити, що удавал Сомка зменником и незычливым Царскому Величеству, то и сам в том зостал тою присягою. Итак тое през цалую зиму копотилося: едни при Бруховецкому зоставали, як то: полк Полтавский, Зенковский, Миргородский, а при Сомку зоставали полки: Лубенский, Прилуцкий, Переясловский, Нежинский и Чернеговский, и на том постановили, жебы чёрная рада была[6].
Зараз по весне заводится на новое лихо, чего за иных гетманов не бывало, то есть Чёрной рады; а то зараз фортелиов заживает Бруховецкий и докучает его царскому величеству, о той раде просячи, жебы кого зволил его царское величество на тую раду послати. Итак на жадання Запорожцев и тих полковников, которые ся привязали до Бруховецкого, высылает его царское величество околничого князя Великоgаgина[7] и столника князя Юсифовича Хлопова[8], о которых зближенню взявши ведомость Бруховецкий, зараз выйшовши з Гадячого, простует в Батурин, переймаючи тих посланных от его царского величества, а своих розсылает по всех полках з писмами, жебы всё посполство стягалося под Нежин у раду и Нежин рабовати. На которые писма що живо рушили з домов нетолко козацство, але усе посольство, купячися полками. А гетман Сомко, козаков значных з полковниками скупивши, притяг под Нежин, где и полковник нежинский увесь <полк свой скупил зо всего Севера, бо один> полк был и Стародубовщина. Але тое собрання Сомково не на що обернулося, поневаж юже Бруховецкий лепшую ласку з Запоржцями мел у его царского величества, а то за старанием епископа Мефодия, которого Бруховецкий запобег подарунками и обетницями розными, яко то люде звыкли дарами уводитися. Итак з другой стороны места Бруховецкий, зыйшовшися з околничим Великоgаgиным, з которым не мало люду военного царского величества было, подступили под место войска немалые, а найболше посполства. Где Москва, не бавячися в полю, увойшла уся в город Нежин и стала по госпо́дах в обох местах — старом и новом, и постоявши килка дней, у которых началных людей, то есть в околничого, запрошоный Сомко гетман и Бруховецкий з старшинами оповели оным о зволенню его царского величества, же, по жаданню и прошению усех козаков, зезволив быти чёрной раде на обрання одного совершенного гетмана, чому любо Сомко, яко юже маючий гетманство от подручных собе полковников и сотников и козаков подтвержденное присягою ново у Ичне, спречали тоей раде, але же болшая была купа при Бруховецкому зо всех полков, мусели на тое позволити, исподеваючися того доказати, же при нему старшина стоит. Итак зложили час раде юня 17 дня, зараз заступивши в пост Петров, на которую раду так постановили были, жебы в тую раду ити пешо без всякого оружя, и за местом розбито намет великий, на тое присланный от его царского Величества, при котором намете и войско московское стало з оружем задля унимання своеволе, але тое мало що помогло. Як вдарено в бубны на раду, Бруховецкий, ведлуг постановы, пешо войско припровадил к намету своей стороны на тую раду, а Сомко не зозволився: и сам и усе козаки, при нему будучие, яко люди достойные, на конях добрых, шатно и при оружю, як до войны, тоей интенции будучи, же если бы не ведлуг мысли оных рада станивитися бы мела, то межи собою битву мети, бо при таборе Сомковом и гармат было не мало; але тое нечого не помогло, поневаж Запорожце, ласкою его царского величества упевнены, и скоро тая рада стала и боярин выйшел з намету и почал читати грамоту и указ его царского величества, не дано того скончити, а не слухаючи писма царского величества, зараз крик стался з обоих сторон о гетманство: одни кричат Бруховецкого гетманом, а другие кричат Сомка гетманом и на столець обоих сажают, а далей межи собою узяли битися и бунчук Сомков сламали; заледво Сомко выдрался през намет царский и допал коня и иная старшина, а иных позабивали до килка человек. Итак сторона Сомкова мусела уступати до табору своего, а сторона Бруховецкою на столець всадили Бруховецкого, зопхнувши князя, и гетманом окрикнули, давши оному булаву и бунчук в руки; що заледво и нескоро той галас ускромился. Але того часу князь Великоgаgин не подтверждал гетманства Бруховецкому, бо и до себе прийти не могл за великим шумом межи народом. Итак Бруховецкий з тими знаками пойшол до своего табору, где стоял над Остром у ку́те Романовского. А Сомко выехал до своего табору, юже не маючи бунчука а не булавы, бо тое Запорожце выдрали оному. Зачим войско почало Сомково собою тривожити, отступаючи Сомка, любо Сомко послал з тим до князя, же на той раде з войском своим не пристает и Бруховецкого гетманом не примует, и ежели знову не будет рада, и жебы Бруховецкий положил знаки войсковые, то отходит з своим войском к Переяславлю и знову до его царского величества слати, же гвалтом гетманство дано Бруховецкому, которого войско не приймует. Що видячи князь тое разорвання и обявляючися, жебы з того не врасло що зло, знову на третий день тую раду складает и приказует Бруховецкому, жебы в тую раду прийшовши, знаки войсковые положил, жебы уся старшина уступила до рады до намету, а чернь войско жебы гетмана настановляли, кого улюблат; чому барзо Бруховецкий спречался, аже видячи, же князь почал на Сомкову руку склонятися, которому старшина порадила, жебы не будучи зупротивным задля ненарушения ласки его царского величества, тилко ж жебы не йдучи к намету, где войско стояло московское, але межи своими войсками тую учинили раду, на що и Бруховецкий позволився, але несталость наших людей тое помешала, бо козаки стороны Сомковой, отступивши своей стороны старшины, похапавши корогвы каждая сотня и до табору Бруховецкого прийшли и поклонилися и отвернувши, зараз напали возы своих старшин жаковати. Що видячи Сомко, з полковниками своими и иною старшиною, впавши на коне, прибегли до намету царского до князя, сподеваючися помочи и обороны своему здоровю, которых зараз князь зо всем отослал в замок Нежинский. Того ж часу усе у них поотберано: коне, риштунки, сукне, и самих за сторожу дано. А Бруховецкий зо всем войском прийшол к намету царскому, которому юже князь здавал з своих рук булаву и бунчук, подтверждаючи гетманство, и попровадил в соборную церковь святого Николая, где присягу выконал Бруховецкий зо всем войском, и выйшовши з церкви, того ж дня своих полковников понастановлял з тих людей, которые з ним выйшли з Запорожа по усех городах, а Нежинский полк на три полки розделил. При котором настановливаню полковников много козаков значных чернь позабивала, которое забойство три дни тривало. Хочай якого значного козака забили или человека, то тое в жарт повернено. А старшина козаки значные як змогучи крылися, где хто могл, жупаны кармазиновые на сермяги миняли. Итак тое забойство третого дня почало ускромлятися и заказ стал, жебы юже правом доходил, хто на кого якую кривду меет. Тих зась полковников, которые у замку нежинском зоставали у вязенню, усе пожаковали и в домах мало що зостало. Того ж дня, як тая рада стала, место Ичня, в котором рада была, и церковь тая, в которой Сомкове присягали на послушенство гетманское, усе згорело до знаку тоей же годины, як Сомка взято до вязення. Гетман Бруховецкий, одержавши цале гетманство, выслал послов до царского величества большей ста человека, дякуючи за уряд гетманства, же одержал, и на Сомка з его полковниками, которые сидят в нежинском замку, некоторые речи змысливши об их незычливости к царскому величеству, чого и не было; также и епископ Мефодий протопопу послал, при тих же посланных, от себе, стараючися о их згубе. Чому царское величество поверивши, здал их на суд войсковых, которых потратити, а иных живити, толко у ссылку зослати в Москву. И гетман Бруховецкий, рушивши от Нежина, роспустиль новопоставленных полковников тих, которые з ним з Запорожа выйшли, по усех столечных городах, придавши каждому полковникове по сто человека козаков, которым по усех полках жупаны давано, а з млинов сами розмеры брали и куды хотели оборочали, людем зась несносную обиду чинили, а звлаща значным, бо были межи ними, который служил у якого человека значного, то юже свое зомщовали на господарах, ежели которого якого часу за який проступок побил албо злаял, як всяково в дворе бывает.
Того ж лета под час тоей рады у Паволочи перше был полковником Иван Попович, а напотом стал священником; аже оному чинили укоризну жиды и иные, знову хотячися привернути до Киева, знову узялся за полковницство и жидов казал усех выбити, только ж оному не дано помочи з Киева и Сомка узято, на которого мел надею. Итак прийшло войско от Тетери гетмана, и оный, не хотячи места згубити, здался, которого страчено; бо тие посланце от того паволоцкого попа до Бруховецкого удалися о помочь, але оный ничого не дал помочи Паволочи, а рушивши з под Нежина у Переясловле, и там стоял з войском у Креста; на которого Татаре приходили, але нечого не вскурали. И за другим разом Татаре того ж лета выйшли, але козаки оных добре громили, нагнали у Днепр у Веремеевци, где их много потонуло и нечого жадного ясыру не унесли. Гетман Бруховецкий, з под Переяславля рушивши, потягнул под Кременчук того ж лета под осень, где ставши место Кременчук спалив, але стоявши немало, зоставал гетман в целости, а з козаками уступил до Гадачого, а то для того, же узял ведомость, яко король полский Ян Казимер над сподевання на Украину простует на Браславле. Тоей же осени в Филипов пост присланный был от его царского величества дяк Башмаков тайных дел в Батурин до гетмана Бруховецкого, где, по разных постановлениях, до присяги приводил гетмана и козаков в Батурине. Але наступовання королевское иные пакта помешало, бо король его милость зближил к Днепру и переправляться стал у Ставках, которому городки почалися здавати: Воронов, Борисполе и Борисовка и иные до Остра. И у городе Остре король стал земовати, а войска по розных городах коло Нежина, бо усе городы поздавалися королеве, опроч самих Переясловля, Нежина и Чернегова.
Вступаючи в осень, о святом Симеоне, того лета, за позволением его царского величества, казал гетман Бруховецкий постинати гетмана Сомка и Васюту, полковника нежинского; а полковников черниговского, переясловского и лубенского и иных, тамож асаулов, завезено на Москву, которых на Сибире зослано немало старшины козацкой; а которые позостали, то на пехоту запорожскую давали жупаны. Барзо притуга на людей великая была.
Король полский стоял в Остре месте, а Гуляницкий з Чернецким ходили городы приворочати, которым поздавалася уся Украина, бо ишол Богун наказным гетманом з козаками, которому ся здавали городы и зараз з ним до войска ишли, тилко Монастырище местечко не хотело ся здати, и там впавши жолнерство з козаками, усе зграбовали, а иных в полон Татаре побрали, що не могл оборонити и полковник Песоцкий, который, юже здавшися, з войском лядским был. И у Прилуце юже от гетмана Тетере залога стала и туды вся дорога Ляхам была на Ичню, Нежин объезжаючи.
Того ж року король полский Иван Казимер, перезимовавши в Остре и юже там надпустошивши, войска и Татар до себе затягнувши спотребу, на початку того року великих мясниц, учинивши раду, не пойшол под Нежин, бо войска его царского величества не мало было и за́мок осажен порядне, также в городе козацства было много: полк Нежинский и Зенковский и волости иные, и не хотячи подобно место згубити, бо замку трудно узяти з людом его царского величества. Итак, зоставивши Нежин, рушил з войсками своими королевскими на Олишевку и, прийшовши до Салтыковой Девице над Десною рекою, которая не хотела ся здати и поклонити, приступом доставали, где не мало жолнерской пехоты легло, килка дний достаючи. Аже напотом люде, в осаде сидячие, видят, же трудно выдержати, бо юже место заставили, тилко в самом за́мочку, — просили о милосердя; а любо обецали показати над ними милость, еднакже не додержали, бо, упавши в замок, многих постынали, а иных в полон Татаре побрали, в не́вець обернули. З под Девици подъезд ходил под Березную, аже там полковник сосницкий стоял зь козаками, не привороча́л король, ку Мене простовал, которому Мена поклонилася, также Сосница, Новые Млины; а козаком Богунове Борзна здалася з полком Лубенским с домов своих зостаючих при Богуну в войску королевскому, и полковник поклонился и Борзну место здал, которым крывды не было. Итак тие усе войска скупилися до боку королевского в Новые Млины, и оттуда под Батурин был подъездок, а осмотревши фортецию, же моцна и люду немало военного при гетмане Бруховецком, так козацкого, яко теж и московского, бо языка узяли, же оных з трудностью узяти, але до фолварков не допущает, рушил король з силами под Короп, где оному поклонилися; з под Коропа до Кролевца, и Кролевец поклонился; в которых городах залоги свои король росказал класти, а сам простовал под Глухов, место пограничное, которое жадною мерою не хотело ся здати, где стоял недель пять, розные промыслы чинячи, штурмуючи, подкопами, и нечо́го не могли вскурати, тилко волости московские попустошили аж поза Корачевом и города жадного не взяли. В том стоянию под Глуховом войском королевским, же зимний час, трудно стало на живность, так самому войску, яко теж и коне зморены голодом; войско барзо ослабело. А тим часом войска его царского величества наближилися. Околничий князь Григорий Григориевич Ромодановский, з полками ему врученными белогородскими, притягнул в Батурин, а иные бояре з великими силами стояли на границе: князь Куракин в Путивле и боярин князь Куденекович Черкаский в Брянску. Тилко ж тие князе не наступали з разу на короля того, не знам, для чого, а то подобно задля того, же еще под тот час князь Ромодановский уряд менший мел на себе, околничим будучи, а тие князе боярами ближними зоставали и за для того до князя Ромодановского не купилися. Але князь Ромодановский, прийшовши в Батурин и искупивши зосталних козаков до гетмана Бруховецкого, которому знову городы почали ся схиляти — Борзна, Новые Млины, также и Короп, о который любо з Татары бой не малый был, также и Кролевец, где скарбу кролевского немало узяли; бо князь Ромодановский, не бавячися в Батурине, з войсками рушил просто к табору кролевскому, о чом взявши языка, перво Татари почали уступати з Сивера, а напотом и король, собою стривоживши, з под Глухова вступил на Новгородок Северский, з которым князь Ромодановский и гетман Бруховецкий мели потребу в Перего́вни под Новгородком, а Новгородци не пустили короля в город, але стоял король у монастыре новгородском, а войско з войском на Десне спотыкалося, бо юже король Десну переправил был, а река юже почала псоватися: наступовало тепло́. Где если бы тие силы з Путивля до князя Ромодановского наступили были, заледво бы был король увойшол от Десны; а итак много войска потратил, з голоду найболше. Где надвое войско пойшло: воевода Чернецкий к Чернегову потягнул, а король на Стародуб, простуючи к Могилеву на Белую Русь, где много люду потратил, бо от Бранска князь Яков Куденекович наступил, и так войско рвали, а звлаща, же доро́гою тесною простовали ку Кричову на млине, где з великою шкодою уступил король з Украины, болшой колотне начинивши, бо тие городы трудность мели великую, которые королеве поздавалися были, где много старшине Бруховецкий потратил.
Того ж року Иван Серко кошовый выйшол з Запорожя из ним козаков немало, а то подобно за поселством Ивана Выговского, бывшого гетмана запорожского, и обозвавшися неякийсь Сулима, искупил не мало голоты в Уманском повете, оставивши Серка, пойшол до Лысянки, которому Лысянка здалася и Ставища, где прийшол под Белую Церков, беручися до боку Выговского. Але Чернецкий з Маховским не дались оным скупити, того Сулиму под Белою Церквою розгромили, где и Сулима згинув, а напотом и Выговского взяли, которого Маховский полковник казал розстреляти, не дбаючи, же воеводою был. Итак Выговского гетманство скончилося.
Того ж, року и митрополита Болобан в Корсуню помер, а на его месце обрано Иосифа Тукалского, але и там не щирость была, бо на митрополию садился Антоний Винецкий, которого руку держал гетман Тетера, а иншое духовенство и шляхта отца Тукалского руку держали; але перемогл гетман Тетера, бо удал до короля его милости отца митрополиту Тукалского и своего швагра Хмелницкого, бывшого гетмана, также и Гуляницкого, боячися гетманства стратити; которых король казал побрати и на заточение послати до Мальборку, места в Прусах, где роков два сидели у вязеню.
Того ж року, зараз по Воскресении Христовом, гетман Бруховецкий скупил усе полки заднепрские и, маючи з собою килка тысячей Москвы, рушил з под Переяславля к Черкасом. О чом почувши гетман Тетера, и видячи незычливость противно собе казацкую и усех людей, забравши усе скарбы войсковые, що стары́й Хмелницкий збирав и иные гетманы, и клейноды войсковые, стада и товары, выйшол з Чигирина до Браславля, зо всем провадился, з женою, а напотом видячи, же юже уся Украина противно к ему бунтуется, и сподеваючися на ласку королевскую, же оному там не мало указано маетностей, рушил из Браславля з скарбами, которые могл подняти, в Полщу, а иные зоставил у Браславлю не мало грошей сребра, где прийшовши кошовый Серко, усе тое пожаковали з козаками; а и тое, що запровадил Тетера в Полщу, и там тое пано́ве фортелем выбирали у него, же прийшол до великого убозства и утекати мусел до Волох. Гетман Бруховецкий, переправляючи Днепр у Сокирной, послал наперед до Черкес Гамалеенка, полковника лубенского, з войском, который у Черкасы увойшовши, зрабовав и спалив; где иные городы узявши, чрез страх присылали, здаючися гетману Бруховецкому; и из самого Чигирина были посланце, где як на певное ишол до Чигирина, але тое ощукало, бо любо иные городы поздавалися, еднакже были таковые люде, которые дали знати до Чернецкого; где Чернецкий прислал килка корогвей жолнеров у Чигирин, з которыми Чигиринцы противно гетмана Бруховецкого мужне стали и килка недель боронилися, любо не мало приступов было, также и гранатами докучали. Где Тетера гетман, затягнувши Татар, ишол на оборону Чигирина. О чом уведомившися гетман Бруховецкий, отступил от Чигирина ку Бужину, где занялся з Серком; и там гетман Тетера з Ордою и жолнерами налегал барзо Бруховецкому, але еще сам Чернецкий не наспешил был. Аже маючи Бруховецкий языка, же болше силы на него прибирается, уступал оборонною рукою горе Днепра до самого Канева, бо юже Канев был здался гетману Бруховецкому, от которого и залоги войско было в Каневе. Итак в целости со всем войском и гарматами увойшол в Канев, где зараз в тропы албо переймаючи, от Корсуна Чернецкий притягнул со всем войском коронным под Канев где запробовавши килко раз, нечого не вскурал и в килка дний отступити мусел, з которым и Татаре были, и усе уступили под Белую церковь. А Серко отвернувши, на Медведовку потягнул к Уманю задля скарбу Тетерина, который и порабовали, як вышей написалося. Того ж часу Чернецкий поосажовал фортеции в Чигирине, Корсуне и Белой Церкве жолнерством, где тилко тие городы не горнулися до гетмана Бруховецкого, а иные усе отлучилися от Тетеры аж по самый Днепр.
Того ж лета Колмыки взийшли на Украину перше, з которыми Серко з козаками старший пошёл полями, минувши Татар и Ляхов, аж в Белогородщину на Буджак. Итак села Ханские повоевавши, повернули. Где напали Татаре и Маховский з жолнерами под Сараджином, и там тих Колмыков розбито; где не мало пропало Колмыков и козаков, остаток выйшло з Серком на Украину. Того ж року Чернецкий доставал Ставищ, а Стеблиов узявши, Татаром отдал; а Ставища оборонился; где и Чернецкого забито, а на его местцу стал старшим Яблонский над тим войском, которое отвернуло до Белой Церкви и там на зиму стали; а гетман Бруховецкий тую зиму стоял з войском у Каневе.
Гетман Бруховецкий зараз весною посылает своих посланцов до колмыцкой паши, затягаючи оных на войну, и ясыру Ляхов оным послал; которых Колмыков знайшли посланце́ Бруховецкого за Доном, бо на тот час з за Волочи перейшла часть Колмыков в килка десят тысячей з Мунчаном, своим старши́м, и там кочовали. Которых Колмыков выйшло близко тысячи о святой Тройце. Которых ходило сот сем, а козаков з ними тысяч полторы под Белую Церков, где з Яблонским мелисьмо потребу власне в обедную годину. Где Яблонский убоявшися, табор наперед выслал з обозу з Угребенников, а комонником спотыкался разо в два, але не додержав, мусел уступати ку Белой Церкви, потративши товариства немало значного. А Колмыков тилко чтырох ранено, которые померли. Але Яблунского не пущено в Белую Церков, которую минувши, в Полшу пошёл. Так ся устрашили тих Колмыков.
Вправде, люд военный, з кошем седает на коня, а некоторые и сагайдаки и стрелы великие с площиками широкими; тилко найболше до потребы копий заживает кожен, бо справне вмеет кожен вбити копием; в некоторых и панцири, а иные и наго идут до потребы. Люд отважный, а на взгляд чёрный, некче́мный, страшны́й; чарами бавятся, болвохвалцы. А потрава оным всякий зверь, що есть на свете; нечим ся не бридят: и мыш, жаба, свиня; тилко опроч рака одного не люблят и бридятся раком. И в той войне, ежели бы козаки не уступали, то певне, що мало що жолнерства бы увойшло; вправде, же огнистой стрелби боятся.
Того ж лета по святом Петре з тими ж Колмыками и Москвою и козаками гетман Бруховецкий ходил под Белую Церков доставати города, где нечо́го не вскуравши, вернулся, и войско взбунтовавшися розийшлося, и Колмыки повернули у свою сторону. Того ж року Опара из Медведовки обозвался старшим на гетманство и по орду послал, до которого Татар не мало выйшло, и Опара на королевскую руку Татар затягнул и городы знову привернул некоторые до себе. Аже видячи Татаре нестаток Опарин, а Дорошенко, который прежде был асаулом при гетману Тетере, тут же будучи и при Опаре, старался о гетманство и салтана перееднал; которого салтан з Ордою держучи, призвавши Опару до себе з старшиною, казал Опару взяти, а Дорошенка дал гетманом козакам. А того Опару солтан з иншими козаками старшиною отослал до короля; которого страчено з его товариством. Итак скончалося гетманство Опарино.
Того ж року у Спасов пост гетман Бруховецкий, зобравши усех полковников до Глухова и учинивши наказным полковника переяславского, сам з полковниками и иною старшиною пошёл на Москву з поклоном его царскому величеству; которого на Москве вдячне принято и даровано честь боярства, и жону ему дано роду значного; а полковникам дворянскую честь дано. Тилко писара войскового взято на сибер, маючи на него подзор; который там и пропал. И гетмана Бруховецкого з подтверждением чести гетманства отпущено з Москвы, барзе ударовавши.
Того ж лета голтяй неякийсь Децик усе Полеся спустошив, але и того у Нежине взято до везення и изгинув. Того ж року гетман Дорошенко, приворочаючи под свою власть, много городов попустошил з Ляхами и Ордою, бо жолнере людей стинали, а Татаре в полон брали, и Браславле того ж року в обложенню держал, бо Браславци, будучи убезпечоныи на посылки его царского величества, держалися час немалый, чверть року, у которых старшим был Дрозд, аже тих посилков дождатися не могли, а великую налогу мели зо всех сторон от войск коронных и козацких, поддалися гетманове Дорошенкове, который узял старшого. Того ж часу и Рашкова доставал, и тое оному здалося. Итак, прийшовши до Чигирина, Дрозда стратил; а иншая старшина оборонною рукою з войском уступили за Днепр до гетмана Бруховецкого, которым становиска даны поза Десною. Итак юже гетманов два козацких справовало; один на королевскую руку, а другий на московскую руку, и Запороже его царскому величеству держалися.
Гетман Бруховецкий повернул з Москвы на початку того року зимою з достатками великими, бо цале отдал Украину, то есть людей тяглых, мещан, жебы отдавали всякое послушенство и из плугов о́сып и чинш, и зараз приболшено воевод по городах: в Прилуку, Лубне, Гадяч, Миргород, Полтаву, в Батурин, Глухов, Сосницю, Новгородок и Стародуб, до тих воевод, которые зоставали в Киеве, в Переяславле и Нежине; от которых-то усех воевод по инших городах мели свои приказчики вместо подстаростых.
Того ж року зараз на весну выслани от его царского величества спищики на усюю Украину, которые переписовали усех людей на Украине, мешкаючих по городах и по селах: и сынов хто мает, и хто чим пашет. Итак вложили дань на людей тяглых от плуга волов осыпи по осми осмачок, а грошей по пяти золотых; а знову хто конный пашет, от коня по полкопы, а по осмачце жита. Также постановили по городам целовалников з мещан, которые выберали от вшеляких торгов так великих и малых. Также подачку наложили от всякого человека, так ремесника, як тож и найубогшого. И тие реестра в книги пописаны, которые книги одни на Москву повезли, а другие воеводам поданы, жебы тое наложенную подачку на людей выбирали и тим платили людем ратным, зостаючим на Украине.
Тото ж року знову гетман Бруховецкий посылал полковников, которых выйшло щось немного и, недавши неко́му битвы, розсердившися, от Гадячого знову повернули до своего войска. А то задля того гнев узали, же гетман Бруховецкий сам з ними не пойшол на войну; и повернули на Запороже, бо там Серко з козаками Низними на Татар ходил. Того ж року Данко, полковник Переяславский, з полком своим зоставал на залозе у Богушковой слободе; которого полковника козаки переяславские не любили, же насланный был, и знову того перепису не залюбили и подачи вложенной, в осени́ збунтовавшися, полковника своего убили и, отступя, ночю поспешили, хотячи, в замок упавши, Москву выбити, але того не доказали, бо воевода остерегся и своих в город зобрав и не дался. Итак место спалили и один другого пожаковал, и покинувши город, до Баришовки уступили, хотячи, там живучи, зоставати при Дорошенку; але того не доказали, бо оттуля утекли до Золотоноши, где войско скупившися козацкое и московское, оных облегли в Золотоноши и час немалый доставали; аже некоторые з старшины переяславской, спусто́шивши Переяславль и шукаючи обороны, прибегли до Дорошенка, просячи оного, жебы их принявши, з городами оборонил; который тому рад будучи, зараз послал по Орду; которого Орда барзо слухала, поневаж оного и гетманом наставила, в скором часе поспешила, и переправивши Днепр, з козаками Дорошенковыми юже под час заморозков, дали отсеч тим козакам, зостаючим в Золотоноши, же мусело войско оборонною рукою уступати к Переяславлю, так московское, як и козацкое, которого не мало было з князем Щербатым.
Тая ж Орда, оборонивши Золотоношу о Покрове, много людей по за Нежином и около Прилуки усе села забрали, бо обеспечилися были на тое войско, которое зоставало под Золотоношею, и несподевано на них Орда напала.
Того ж часу тая Орда на Маховского, бо Маховский посланный был з войском на становиско на Украину, который прийшовши под Иван-Город, которого не хотели пустити под Иван-Город, оный достал и опустошил, людей выстинал; о чом знати дано Дорошенкове гетманове. Итак Дорошенко з тоею ордою и козаками напал на Маховского и его войско в Браилове, который рушил был до бору, и там тое войско розбили и самого Маховского рейментара поймали, и жолнерства много в неволю взято; з которого войска мало хто заледво увойшол. И от того часу знову сталося розорвання козаков от короля.
Войско его царского величества, которое зоставало на Запорожю оным на оборону и помочь противу Татар, до которых и Колмыки прихожували, але Запорожце, яко люде своеволные, не могли з Москвою помешкати и наприкрылися тому Московскому войску, которое з Косоговым стояло, же мусели добиватися челом, жебы оным позволено уступити, бо оных Запорожце не потребовали собе, а звлаща тая сторона боку Днепра, которая при Дорошенку зостает; итак за указом его царского величества, тое войско уступило з Запорожя з гарматами своими.
Того ж року посла ханского, который повернул от его царского величества, не допустивши на ночь до Сечи, на ночлегу под Сечу убили козаки и Татар, що при после были, и усе пожаковали, тилко послу царского величества дали покой, который прийшол до Сечи зо всеми подарками, що провадил хану крымскому, и там час не малый зоставал, ожидаючи на указ его царского величества, где оному повернутися, и прийшол указ его царского величества на Запороже, жебы тих зы́сковати, хто того посла татарского погромил, и карати горлом; а столнику его царского величества Ладыжинскому ити в поселстве до хана в Крым и тую провадити казну. Що Запорожце якобы послухали царского росказания и тих килка козаков поймали и того столника отпустили з честю з коша и поехали в речи опроважати чолнами, и не далеко отступивши от Сечи, утопили, и иных, хто при нём был, а тую казну пожаковали, що проважено хану в Крым; и так юже на своеволю почали знову заробляти, запомневши так великую ласку царскую к себе, же оным слал соболями, сукнами, грошами, борошном; которое их злое дело без карности минулося: его царское величество пробачил. Але юже ненависть почала расти на Украину за такую своеволю: нарушили ласку его царского величества, а козацство що далей в злость ся утравляли, а звлаща и тую даючи причину, же людей тяглых повернули в послушенство и у подачку его царского величества воеводам, що юже отвыкли были давати подачек, и з того найболше бунты почали вставати бо на Запороже волно ити в козацство так козакове, яко теж и мещанину: там того не постерегают.
Того ж року гетман Дорошенко татарской стороны, затягнувши Орду з Далга[9] солтаном и иными солтанами великую потугу на Ляхов и искупивши войско свое козацкое, ходив противно Ляхов. Але оного в Полщу недопущено, бо войско стояло под Подгайцами. Итак видячи албо маючи ведомость певную, же Орды великие выйшли, стали жолнере по фортециях, а гетман коронный Собеский з войском стал в Подгайцах, которого орда з Дорошенком облегли и там чрез немалый час держали в обложенню, що и далей может быть не приступала Орда до трактатов, доказуючи своего, але Татаром стала помешка в Крыму, бо Запорожце з Серком кошовым ходили в Крым, которых зострел хан з Ордами у Перекопу, где давши бой, козаки Орду зламали и мусел хан отступати и орда разно пойшли, каждый до жоны и детей. Итак козаки тиждень Крым пустошили, палили села и, узявши немалую здобыч, повернули на Запороже. О чом почувши орда, учинивши згоду з гетманом коронным и повернули у крым, а гетман Дорошенко до Чигирина.
Того ж року з заточення выпущен з Малборку митрополит Иосиф Тукалский и Хмелницкий молодый и Гуляницкий, и небавячися в Полще, перше Хмелницкий уте́ком на Украину поехал, а потом зараз и Митрополит, бо знову хотели побрати и потратити за поводом Тетериным.
Того ж року комисия скончалася в Красном под Смоленским, з которой комисии, як на Москве осведчено, от его царского величества, усему народу при соборной церкве, и прислан был Евстратий Антипович так з писмом тоей постановленной комисии до гетмана на Бруховецкого. Аж от того часу тая была пошла пословица, же Киева уступити меет Ляхом, также забранные речи в костелах лядских — сребро, аппарати, книги и иные речи, где хто що позна́ет, то тое отберати на Украине; знову зась козацство, которое зостает на том боку Днепра, як-то Чигирин, Черкасы, то повинны слухати Короля его милости; а которое зостает на сем боку Днепра, то повинно слухати его царского величества; а которая бы сторона спротивилася, то зобополне оную зно́сити. О чём усем Бруховецкий дал знати на Запороже, и от того часу встали шатости на Украине. Того ж року посел великий королевский, воевода чернеговский Биневский, был на Москве; которому шляхту и мещан литовских, зостаючих в полоню на Москве, отдано на волю з жонами и детми и усеми набитками. Также и посланце́ гетмана Бруховецкого частые на Москве бысали в кривдах от воевод, зостаючих по городах, от которых люде поносили, на що жадного респонсу не одержовал; а найболше як был подписок з канцелярии Мокриевичь и Якубович тое знати дали, же козаки юже не за́ що, и якобы Ляхом вскоре Украину отдадут. Того ж часу и грамота его царского величества прийшла, же боярин в килкадесят тысяч войска на Украину зимою быти мел; з чего барзо Бруховецкий собою и уся старшина стривожили, того ся боячи, жебы не отдано королеве Украины. Того ж часу в осени́ много козаков з Запорожя на́ зиму прийшло. Того ж року и лета на Москву приехали два патриярхи: александрийский и антиохийский Пансий; а то на жадання и поселство его царского величества патриярху московского судити Никона. При которых патриархах собор был на Москве, и на том соборе патриярху московского зложили з патрияршества в простые черци и в заточение послали, а на его местце иншого патриярху посвятили. Але жадной ереси на патриарху не показалось, тилко з ненависти тое учинили бояре, и после того великая стала мешанина на Москве.
Того ж часу якийсь Степка Рагожин з Дону поднялся з козаками з военными и пошёл на Хвалынское море и там прибрав много своеволе и по городах воевод мордовал, а людей посполитых собе приворочал, аж и Астрахань узял. На которого по килка крот посылали и нечого оному радити не могли, же стрелце до него в тую своеволю приставали. Который чрез килка лет тое робил, поколя оного зрадою взято, як уже повернул к Дону, и на Москве четвертовано.
Того ж лета фортелем своим Дорошенко подхожовал Бруховецкого, маючи себе способного и помочного митрополиту, который през ченца Пивского наместника, Якубенка оного так писмами, як и словесно, обецуючи Бруховецкому уступити гетманство усего, тилко жебы вкупе зоставало козацство; чому поверивши Бруховецкий гетман, дал ся́ намовити и почал брати ненависть на Москву.
На початку року того о Богоявлении зъехалися усе полковники в Гадяче, и гетман Бруховецкий учинил раду з полковниками, судями и усею старшиною и поприсягли себе, же юже конечне отступити от его царского величества и по Орду слати и воевод и Москву з городов отсылати, албо з ними битися, ежели бы не уступали з городов; на що усе доброволно позволилося, усе обще. Того ж часу, нечо́го не отволекаючи, полковники, скоро поприездили в домы, почали задор чинити з воеводами и на мясници всюды почали ся бити з Москвою и воевод побрали; а напарвей в Гадячом воеводу выслал был зовсем гетман Бруховецкий, але, подобно за его ж позволениям, задор учинили козаки и, поду́жавши Москву, пообдирали, а иных позабивали, и воеводу з жоною в замок взяли на́ год. Также в Прилуце, Миргороде и Батурине воевод побрали, а людей при них будучих погубили; а сосницкого, новгородского и стародубского, подостававши замков приступами, Запорожские козаки з мещанами усех побили. Нежин зась и Чернегов и Переяславле места попусто́шены и попа́лены, а за́мки зоставали през усе лето в обложенню от козаков и усего посполства.
Зача́вши гетман Бруховецкий тое непотребное дело, послал посланцов своих Стефана Гречаного в Крым до Хана, чинячи згоду и затягаючи Орду; а других послов своих — Григория Гамалею и Лаврентия Кашпаровича канцеляристу выслал на Белагород до Цариграда до царя турецкого, поддаючися оному, жебы его принял под свою борону. На весну, зараз скоро трава подросла, того ж часу князь Ромодановский з войсками его царского величества подступил под Котелву и там козаков облег. Козаки зась, зостаючие под рейментом гетмана Бруховецкого, почали свою приязнь отменяти и до Дорошенка посылати, жебы, из Чигирина выйшовши, за Днепр пероправовался, обецуючися оного за гетмана приняти. Тако ж и Серко и з Чернегова полковник Демко́ Многогрешный. На которые их слова Дорошенко до Чернегова послал своих козаков, а сам Дорошенко, переправивши Днепр потягнул под Опошное.
Того ж часу и Орда з Крыму выйшла з посланцами Бруховецкого и Дорошенковыми, и часть прийшла под Гадячое, которым выконал присягу Бруховецкий, и Татаре присягли. На которых присягу гетман Бруховецкий зобравши войско, зараз з тими ж Татарами выйшол з Гадячого, хотячи итить под Котелву на оборону; але не взрозумев фортелства Дорошенкового и зрады татарской и що юже и козацство оному не зычливо опроч Запорожцов; где Дорошенко, не допущаючи в миле до Опошного, зо всем войском и Татарами зострел, до которого зараз козацство пристало и табор Бруховецкого пожаковали, а самого Бруховецкого узявши, до Дорошенка припроводили, которого Дорошенко позволил забити голоте. Итак голота тиранско забили и замордовали Бруховецкого на поле и много людей значных козаков и Запорожцев позабивали на першом тижню Петрова посту. Которого тело отпровадити велел Дорошенко до Гадячого, и там у церкве Богоявления Господня поховано. Где усю мае́тность и жону Бруховецкого гетман Дорошенко казал позабирать и до Чигирина запровадити. Итак скончилося гетманство Бруховецкого. Дорошенко зась, гетманом ставши обоих сторон Днепра, пойшовши з Ордою и козаками, князя Ромодановского з войсками отогнал от Котелви и тих людей освободил. Итак Котелвяне уступили з Котелвы, зоставивши место пусто; а гетман Дорошенко рушил з войсками от Котелвы на Гадячое, где плюндровал маетность Бруховецкого з Татарами; а оттоле ишол к Путивлю; але оному з двора зайшло непотешное, же жона оному ско́чила через плот з молодшим. Зоставивши войну и приказавши старшинство от себе наказным, росказуючи накрепко доставати воевод по городах в Переяславлю, Нежине и Чернегове, а сам повернул до Чигирина. А орда, узявши ясыру на пограничу московском, повернула в Крым.
Того ж лета, по отходе Дорошенковом к Чигирину, з за Днепра знову околничий князь Ромодановский, скупивши войска немалые рушил на Украину на оборону зостаючим в облеженю воеводам, и просто тягнул под Нежин, где пришёл до Нежина на рождество пресвятыя Богородицы, которого приход видячи Нежинце узявшися с козаками уступили з Нежина, где пришовши князь Ромодановский стал у месте и усе войско разграбило выходячи з Нежина, место спалил ничого не оставуючи. А Дорошенко войско купил у Сокернои. Запорожце зась по забытю Бруховецкого, который оным барзо был зичливым и не хотячи пристати до Дорошенка удалися себе, особливе до Хана кримского з приязню чому хан рад будучи з охотою их принял, и того им зичил, жебы се́бе мали гетмана на Запорожу. Аже на тот час такого пробеглца не было на тот уряд гетманства, и так будучий писарем Суховеенко на Запорожу и сам листы писавши и в поселстве до хана пошёл, которого вдячне принявши хан и учинивши згоду дал Солтанов з ордами которий вышол и солтани послали до гетмана Дорошенка жебы переправовал Днепр з войсками. Аже Дорошенко видячи же орда становится зичливейша бути запорожцам, а нежели ему, не пошёл сам з войском, але послал брата своего рожоного Григория, злецивши ему войска. Аже покуля наспешили войска Запорожские и Татарские Демко Многогрешный учинил згоду з князем Ромодановским. О которых войсках татарских и козацких узявши ведомость князь Ромодановский послал подъезд з сыном своим Князем Андреем, которых напавши Татаре у Гайвороне погромили и сына князя Ромодановского узяли, и так сам князь оборонною рукою отступил до Путивля, которому болшей жадной шкоды Татаре и козаки не могли учинити и наступила стужа же уже не пора военная. Запорожце з ордами повернули в Крим, а Григорий видячи, же уже приходят до згоды знову Заднепране з Москвою, уступил з войсками своими ку Каневу и уже беспечней почал Многогрешный трактовати з Москвою.
Демко Многогрешный будучи наказным гетманом от Дорошенка за тое поставлен, же он наипершей отступил от Бруховецкого зрадивши его, а хочай Бруховецкий марне згинув, на тое неуважаючи, жебы и его тое неспоткало, себе гетманства зичачи назбирал компанеи з Литвы Ляхов и иных не мало жебы оному зичливыми быти и изобравши усю старшину поблиз себе заднепрскую до Новгородка и приказал оным же бы себе цалого гетмана настановили, несподеваючися на оборону гетмана Дорошенка, що старшина будучи удворе зачиненна, которых омаль, а при Многогрешном не мало его компании и боячися болшей що мовити, але пойшовши гуртом просили его Многогрешного, жебы он над ними гетманом был, чого он отмовлялся як старая девка хорошого жениха. Бо того сам требовал. И позволився на тое которому и присягу выконали на послушенство; итак зараз послов своих до Е. Ц. В. послал; просячи жебы знову приняти были по прежнему, що и одержали. Знову рада была в Глухове, на которой князь Ромодановский был и статие новие постановили. И от того часу уже воеводам приказано, жебы ни вощо не втручалися, и воеводы тылько в Киеве, Чернегове, Нежине, в Переяславлю зоставали, и то ничого не беручи у людей, але усе на гетмана злеценно, и там знову присягу выконали на подданство Е. Ц. В-ву. И от того часу Демко гетман усе Заднепре кгвалтом до себе приворочал, турбуючися болшей року, поколя усе городы до него ся прихилили. Тоей же зимы видячи Дорошенко гетман же орда кримская почала прихилятися до Запорожцов и ему незичливо ся становити, умыслил тое з своеми советниками жебы ся цале поддати Турчинови, як Волохи и Мултяне, и послал з тем послов своих Портянку просячи о Санджака. На которое его поселство царь турецкий задержавши Портянку присылает Чауса от себе, на которого приезд збирает раду Дорошенко в Корсуне, усех полковников и старшину, в которой раде усе кричали не хотячи поддаными быти Турчинови, але он тим ся вымерал, же тылко на хана и Султанов з жалобою посылал, же не хотят ему помогати, але еще на его з Запорожцами встают, и так згоду примуе з Царем Турецким. И так в той раде подишовши козаков яко простых людей за повелением усей той рады принял того Чауса посла турецкото, и що хотел, тое з ним трактовал. И постановивши усе, своего суддю Белогруда послал на певное о Санджака, о чём чернь не знала, о которых он мало дбал, маючи при себе пехоты килка тысяч и комонника не мало. Которая рада зараз на початку того року была зимою великих мясниц, и зараз тогож часу послал знову своих послов до Турчина, при том же Чаусе, уже поддаючися вечне и просячи жебы оному прислано Санджака. Бо Турчин не позволялся сквапливе оного примати, видячи нестатечность козацкую, же жадному монарсе слушного подданства не додержуют, и то оним послам вымовлял, же я по вас не посылалем, а не теж вас барзе потребую; ежели щире жадаете помочи от мене, жебы вас боронил от ваших неприятелей, тое на вашу просбу могу учинити, але тое себе уважайте, же бысте вы додержали своей верности; бо я не король полский, а не царь московский, а не король венгерский, которых вы ошукивали и издрадили ж свою веру; на вашу пробу учиню, же вас приму, але же бы сте ся держали, бо ежели не додержите, сами обачите що з вами чинитися будет. И так позволился дати Санджаки, с которыми Санджаками при Белогруде Чауса посылает.
Того ж року зараз на весну Запорожце затянувши орду с Солтанами вышли на Дорошенка. О которых приходе уведомившися Дорошенко з полками рушил и розно коло Чигирина постановил, але скоро зближилися орды з козаками. Тогож часу зараз полки почалися схиляти до Запорожцов и до орды, уже не сподеваючися жебы орда мела зоставити при Дорошенку, того не знаючи же оный послал по Санджаки, отдаючи Украину в подданство. И так полки пристали Корсунский, Уманский, Белоцерковский, Паволоцкий, Браславский, Могилевский, над которыми старшим Суховеенко был. Гетман Дорошенко видячи же уже те полки от оного отступили, аже маючи при себе пехоты свояволной тысяч з шесть, и комонники компанеи и тако запобегаючи жебы и те полки останок т. е. Черкасский и Каневский от него не отступили, а сподеваючися от Турчина з Санджаками вышол з тими войсками при нему зостаючими ку Каневу, и скоро тылко переправил Рось реку у селе Колончи, зараз оного там осадили орда з козаками, где зоставал в осаде недел пять маючи докуку от Татар и козаков. Але скоро притягнул Чаус с посланцами Дорошенковыми до Сороки над Днестр, тогож часу послал двух Турчинов с козаками до солтанов, которые противно Дорошенку воевали, и зараз Татаре тих козаков постинали, а Суховеенко Турчинов до везеня взял, еднак же за росказане́м того чауса солтани з ордами отступили от Дорошенка и пошли в Крим, а Козаки повернули к Уманю, и Суховеенко здал уряд свой Михайлове Ханенкове полковникови Уманскому, а Дорошенко з войсками своими рушил с под Канева ку Лисянце, знову приворочаючи полки под свою власть, которие знову посхилялися с которым потягнул просто под Умань и там стоял час немалий войну з собою меючи, где там же под Умань чаус маючи з собою орду белогородскую с тими санджаками пришёл, и там тие санджаки Дорошенкови отдал и от того часу стался подданим Турчинови. Що видячи Уманце же и орда при Дорошенку зостала, почали трактовати з Дорошенком и приняли згоду, тылкож Дорошенка у Умань место не пустили и Ханенко з старшиною не выходили до Дорошенка тылко обецовалися приехати к нему до Чигирина. И так Дорошенко отступивши от Уманя потягнул к Чигирину отпустивши того посла турецкого ударовавши оного, а полки знову привернул к себе и пришовши под Чигирин выслал орду з козаками на оборону полку Лубенского и Гадяцкого, которие еще принему держалися, где орда под Лохвицею войска Заднепрского ушибши и узявши ясиру назад повернула, а Заднепра по старому усе зостало в подданстве Е. Ц. В. и в послушенстве гетмана Многогрешного.
По згоде той Уманской Ханенко и Суховеенко и Хмелниченко, не поехавшие ко Чигирину, але з козаками Запорожскими на Запороже выславши затягнули знову орду Кримскую на Дорошенка, а белагородская орда держалася при Дорошенку, которой часть Дорошенко при себе держал. Аже уже после святой покрове выйшла орда Кримская з Хмелниченком и Суховеенком на помочь им з Ханенком против Дорошенка, а Дорошенко послал по белогородскую орду которая уже не хана слушала, а паши Силистрийского. И так Дорошенко з войсками козацкимм и Татарми потягнул против Ханенка, которого Ханенко з Запорожцами под Стеблевым споткал и так дал оному бой же мусел Дорошенко в городе Стеблеве зачинитися, которого приступом Ханенко доставал а на валу козаки были, аже Серко з козаками и Татарми наспешил з белогородскими ордами оному помочи, же орда кримская мусела уходити, с которими и Ханенко и Суховеенко на Запороже, а Хмелниченко з Уманя уходил, але оного белогородские Татары поймали и з собою запровадили до Белагорода, оттуда за причиною гетмана Дорошенка до Царигорода запроважен, и так зостал в неволе царской в Едикуле. А Дорошенко змоцнившися тоею ордою белагородскою Умань опановал, и там людей чолнейших выбрал до вязеня в Чигирин, з которых инших и потратил. А орду тую белагородскую постановил зимовати по усей Украине аж до Днестра, хотячи зимою ити за Днепр воевати, що и розказал был орде купитися ку Мошнам перед P. X., которие любо скупилися були, але збунтовавшися вернулися от Днепра для того, же з оными не шёл гетман Дорошенко; и так где стоял набрал ясыру и повернул у свою землю, на которих посилал Дорошенко з жалобою до царя Турецкого, але тое повернули к жарт, некого не вернули, кого узято пропал, хиба кого выкуплено.
Того ж лета патриархове повернули з Москвы, постановивши на Москве патриарху инного на местце Никона. Але тая дорога несчастлива была патриархом, бо Александрийский идучи морем помер, а Антиохийский як пришёл в землю турецкую, то оного взято до Царигорода, и там много сплатился, и за ледво на своем местцу зостал, бо час не малий у Царигороде зоставал непущенный.
Гетман Дорошенко послал своего резидента до царя Турецкого; и от того часу зоставали резиденты у Турчина козацкие.
Тогож року посилал митрополита киевский Иосиф Тукалский посланца своего Романа Ракушу протопопу браславского до святейшего патриархи в Царигород о подтверженю сакры на Митрополию киевскую, а то для того, же и епископ премыслский Антоний Винецкий отзывался митрополитом киевским, иж бы один хто з них был митрополитом, а не два митрополита, чого неколи перед тим не бувало. Которого посланного святейший патриарха Мефодий не хотел приняти без ведомости цесарской, и так аж мусел ехати до Солуня ку цесареви, от которого привезл писмо также и от Визира до святейшого патриархи, же позволено приняти, и так принять и соборне позволено и потвержено митрополию Иосифу Тукалскому, аже бы нехто инший не отзывался митрополитом и архиепископом киевским. Тот же посланный протопоп браславский вивезл соборную клятву от святейшого патриархи на заднепрского гетмана Демяна Многогрешного, которий в ниху поднесшися легце себе тое поважил, еще ся грозячи, але зараз оного Господь Бог скарал, же спадши з кганку шию был зламал, же час немалий не могл говорити, що пришовши до здоровя не хотел ся упамятати що на потом оному нагородилося зле бо того року заДнепря зоставало в покою, а Запороже маючи себе кошовим Ханенка послов своих часто посылали до короля полского на тот час зостаючого Мехала з Вишневецких; и на Запороже послове королевские по Заднепрю ходили бо уже Дорошенко гетман цале держал з Турчином. Любо то и комиссию зложили были в Острозе, на которую козаки з паволочи не хотели ехати не подобных речей на комесарах полских вымагаючи а звлаща Сенаторов у заставе, жебы дано до Чигирина, которая комисия ни нащо зышлася.
Зараз на початку того року гетман Дорошенко уже будучи неприятелем короне полской послал до паше силистрийского просячи орду, жебы поспешала еще зимою на Украину. А покуля Орда вышла на Украину приехал у свою епархию епископ лвовский Иосиф Шумянский до Могилева Днестрового, которого розсказал гетман Дорошенко силою провадити в Чигирин зовсем, которого и взято в Могилеве з великою жалостю усего народу зостаючого на тот часе в Могилеве, а звлаща под час ярмарку богоявленского. Которого запровадивши в Чигирин, не много держачи Дорошенко отпустил за старанем отца Митрополита. А заледво у свои городы увойшол. Бо зараз в тропы и орду за ним пустил, же мало в неволю не впал. Итак орда много шкоды людям учинила и вернувшися стояла по волости коло Богу и коло Уманя, часто чаты отправуючи в волости належачие до короны; бо на весну як трава стала то и козаки з братом Дорошенковым скупившися стали за Калником в полях з ордою до Спасовки, а видячи гетманове коронние великую докуку от орды послали своих послов на Запороже до Ханенка и войска, жебы вышли ку Ладижину ознаймуючи и о своем приходе на побуже. На которое посольство королевское вышол Ханенко и Серко з войском в килка тысячей з арматами, а гетмане коронние упередили и Татар под Браславлем зломили, же мусели утекать в свою землю. Так же и тая орда зостаючая при самом Дорошенке гетману уступила, же и Дорошенко мусел от Богу вернутися и туляючися коло городов уступил ку Чигирину, а гетманове коронние Ян Собецкий и князь Димитрий полний знову подступили под Браславле а Ханенко з Серком до Ладижина, которим усе побуже схилилося и учинивши раду потягнули со всем войсками под Калник, который не хотел ся поддати гетманом коронным. Итак стояли войска недель две достаючи Калника; там под Калник прислал король его милость булаву, корогов, бубни козаком, позволяючи оным обирати гетмана. Где войско в раде дали гетманство Михайлу Ханенку, на що и гетмане коронние позволили. Але Калника не доставши войска отступили под Браславле и утвердили президиум тоесть жолнеров по замках: Могилеве, Браславли, Немирове, Ладижине, Рашкове и излецили гетманове коронние тие усе войска по тих замках гетманови запорожскому Ханенкови жебы оного слухали, ежели чого потреба придавши и своего рейментаря прозванием Везицкого с которым тие войска росправили по станциях. Але на тот час жолнере скромно заховалися с людми з гроша ся контентовали тылко ежели сена узяли де найшли. А гетман Ханенко зоставал у Ладыжине при котором жолнере и козаки були, тылкож люди козаков запорожских кормили, а жолнере з гроша жили.
На початку того року зараз великих мясниць, як ужо войска великие коронные уступили в Полшу, гетман Дорошенко затягнувши орду не малую и войска свое скупивши притягнул под Тростянец и место спалил, але замку достати не мог, же жолнере з людми там зачинилися и оборонилися; тылко ж великую шкоду жолнере подняли в конях и риштунках, що в городе потратили, же много пеших зостало. Але Дорошенко не доставши замку вернулся ку Чигирину, тылкож много попустошил, — Татаре выбрали Кубычи, и инние местечки, и идучи зоставил пехоты полк в Умани. На которых Уманце взбунтовавшися полковника Жеребыла убили и инних козаков знатных з старшины, а чернь выгнали з места и место здали гетманови Ханенку на имя королевское.
Тогож року конфедерация встала на короля, и жолнерове, которие были при гетману Ханенкови комонно пошли в Полшу до того звянску.
Тойже зимы о средопустю старшина з пысарем войска заднепрского Карпом Мокриевичем зловившися, менуючи, же постерегли змену гетмана заднепрского Демка Игнатенка Многогрешного противно его царскому величеству, и напавши оного в ноче в замку батуринском на ложу оного взяли и звязали, и уложивши в воз накрывши шкурою повезли на Москву ничого не держачи, боячись жебы оного не отнято, бо мел много войска своего затягавого по станциях, так же и полковников не мало по усех горах приятеле его були, але як уже оного взявши попровадили, то уже и тое мусело розно уходити, а инних поймавши на Москву поотсылали, где того гетмана на Москву припроводили, давали на спытку то есть катови до рук пробовати, а як проважено в город, то многие стречи были, и на оного плювали. И не стративши оного отослано с братами его з жоною на Сибер на вечное пробуване. И так скончалося гетманство Многогрешного, которий невочто поважаючи себе клятву соборную святейшего патриархи, со всем в невец пойшол; а маетность его розно старшина поделила. Лета того прислан от короля его милости и гетманов коронных рейментаром з войсками пан Лужецкий каштелан подляский в Ладыжин до гетмана Ханенка. Але там не много стояли, бо Дорошенко гетман видячи же оного утискуют зо всех сторон, а жалуючи гетманство утратити, яко найчастей посылал до Турчина просячи о посылки. Турчин того лета зо всеми войсками рушил под Камянец, росказавши и ханови кримскому ку себе ити. И так хан кримский зишовшися з гетманом дорошенком тягнули мимо Ладыжин на Батог. И там гетман Ханенко и рейментарь пан Каштелян подляский мели потребу з оными, алеж их силы великие недодержавши мусели уступити до Ладижина из шкодою. А хан и Дорошенко не займаючи Ладыжина з войсками потягнули просто под Камянец до Турчина, где и Турчин притягнувши, Камянец найшовши не в готовности, бо войска на тот час з Камянца выйшли были за упрошенем мещан, же не сподевались того проходу турчинового. Где тылко недель две держалися, але знать же уже божеский гнев наступил, бо порохи в цекгавзу запалили, где много замку выкидало. И так Камянец здали Августа 12 дня, где и сам Турчин маючи там уехати приказал, абы умерлих з склепов выбирано и за место вожено, що зараз учинено, всех умерших так з склепов яко из гробов выкопувано, а за место вожено, а образа божий беручи з костелов и церквей по улицах мощено по болотах по которых Турчин въехал в Камянец. И его подданный, незбожний Дорошенко! не заболело его сердце такого бесчестия образов божиих задля своего несчастливого дочасного гетманства! И тогож часу мечети з костелов и церквей починено: з фари самому цареви турецкому. И так староста Потоцкий з Лянскоронским отдали Камянец Турчинови, трактуючи, жебы оным волно выти так шляхте як и мещоном с Каменца, на що Турчин позволил и усех волно пустил, где зараз жодного дзвона не остало: усе Турки поскидали и порозбивали, а инние Дорошенко побрал, так же и крест негде не одержался — поскидано!
Тогож лета визирь и хан и Дорошенко з войсками великими ходили под Лвов и куды ишли пустошили, а где оным здавалися городы, то залоги ставили, тылка ж Татаре кривду чинили и подступивши под и Лвов налагали оному барзо зо всех сторон, але оного достати не могли. Еднак же Лвовяне трактати учинивши дали плату немалую Турчинови але не поддавалися. Оттоля повернули войска назад под Камянец, а Татаре загонами ходили на Подгоръе, войска зас тие зостаючие з паном подляским и гетманом Ханенком зоставивши коменданта в Ладыжине, потягнули в Полщу до короля, почувши о приходе Турчиновом под Камянец, знову зась комендантове зостаючие по замкам браславском, Ладижинском, Могилевском, барском, узявши ведомость о том певную, же уже Каменец Подолский взято, постановилы трактаты з козаками Дорошенковыми, уступили з своими войсками пешими з гарматами з городов, отдавши городы в целости Козакам Дорошенковым.
Того ж лета Заднепране, за позволенем Е. Ц. В. учинили раду в козацкой дуброве, и там наставили гетманом Иоанна Самойловича, поповича с Красного, у пост св. апост. Петра и Павла, при боярах от его царского величества засланых и князю Ромодановском, и там знову присягали, и стате поддержали также и усю старшину козацкую настановляли. Царь Турецкий дочекавши осени осадил Камянец Подолский войсками немалими и учинивши тракти дочасныи з королем же мели усего Подоля уступити Турчинови и дати дань, уступил Турчин у свою землю; так же в Межибожу и Бару Турки стали и по иних местах. А Дорошенко повернул ку Чигирину, которому знову Умань поклонилася, а козаки запорожце пошли в Полшу до своего гетмана Ханенка, а наказного Ханенкового узял Дорошенко и стратил в Чигирине. Белоцерковский комендант неслухаючи тоей постановы з Турчином, не уступил замку Белоцерковского з своими жолнерами, а ни Турчина в город не принял. В Камяницу зостало христиан Русь, Ормяне, которие себе упросили, Русь три церкви, а Ормяне одну церковь, и то с трудностью великою их набожество отправуется.
Зараз на весну наступили знову у волоскую землю турецкие войска пашей сем и стали под Хотенем при которых и господар волоский и господарь мултянский з войсками своими готуючися ити на Полщу, а паша один потужный[10]… стал на Цоцоре. И войска коронние и литовские скупившися маючи з собою люду затягового за росказанем королевским рушили спод Лвова просто к Хотену, гетмане сами, а король зостал во Лвове: бо оного отруено, и там померл; а войска пошли, над которыми старшим был Гетман коронный Ян Собецкий, и притягнувши просто на обоз Турецкий мали з ними потребу. И господаре волоский и мултянский з своими войсками, у которых силы невеликие отступили от Турчина и прихилилися до войска коронного. И так другого дне жолнере просто пошли на обоз турецкий, любо в окопе стояли Турки, и тое войско турецкое розбили, которых меновали тысячей сорок, з которых ледво увойшло тысячей на десять през Днестр до Камянца и то голо, такая им пораска была, бо сами Турки без Татар были и замок хотенский узяли, где великие скарбы турецкие узяли гетманове и тое збывши, пойшли на того пашу на Цоцору, але тот паша не дожидаючи уступил за Дунай. Тоей зимы стали жолнерове на зиму в волоской земле розно по становисках а пан Синявский коронный хоружий стал у Ясях, и замки хотенский и сочавский и инние поосажовали пехотою немецкою, але тое не много тривало, бо Турчин видячи тую пораску послал в Крим до хана абы зараз высылал орду у волоскую землю выгонати жолнеров, а на каждого Татарина по два червоних платы дал. И так зараз зимою солтан з сыном ханским з ордами притягнули у Белогородчину, до которих знову панове волоские пристали, отступивши Ляхов и пришовши у волоскую землю до Ясь города столечного выгнали жолнеров, же мусели уступати з волоской земли, тылко в сочавском замку и хотенском зостала пехота. Тоей зимы много жолнерства з голоду померло. В том же року на весне в Белогороде гром розбил замок, же аж в море летело каменя, которого Турки заробыти не могли, бо Татар усех выгнанно з Белогородчины у Крим: як повернул царь турецкий з под Камянця, зимою оных выгнано, которие в полях коло Богу померзли, бо не переправили рек, а много их потонуло. Задля того лета не ходили Татаре у волоскую землю Туркам на помочь, и Серко много шкоды того лета з колмыками учинив в Криму и в Белогородчине попустошив и тие недобойки турецкие с камянца уходили на Могилев, Стену, Рашков, до Тягине бо того часу козаки з Дорошенком при Турчину зоставали. Волоская земля того часу у великом утрапленю была, же мусели усе з свое земле утикати, и много коло Богу в тих городах знатных Волох тулялося, бо великую кривду терпели от Татар которие зимовали выгнавши Ляхов и господаря Петрицея, а настал Димитрашенко господарь, що з ордою пришел, которий и сам у Татар за неволника был; бо що хотели то робили, и брали по сам Дунай, покуля жолнере Польские засягли были.
Зараз по рождестве Христове по указу Е. Ц. В. собравши войска боярин князь Григ. Григ. Ромодановский и околничий Петр Дмитриевич Шкуратов воеводы Белогородские силы великие московские и злучившися з гетманом Иваном Самойловичем з войсками козацкими заднепрскими потягнули на Крылов под Чигирин и не много стоявши под Чигирином и попустошивши местечка около Днепра потягнули под Черкасы и оных доставали, где Черкасцы собою звонтпивши, здалися князю и гетманови, в которых зоставивши часть войска залогу, потягнули з войском до Канева, где и Каневци собою стривоживши поклонилися князеви и гетманови и до города впустили, и з Канева князь и гетман послали войска до Богуславля, бо у Корсуне и у Лисянце стояло войско Дорошенково, а Дорошенко послал до волоской земле до Солтанов просячи жебы що колвек Татар оному послал за для постраху, а же за частою прозбою Дорошенковою солтан послал часть орды на Рашков которые почали в Рашкове свояволити, жони брати, и так мещане обурившися оних из места выгнали, аже заледво знову перепросили а еднаючи утратили тысячей шесть грошей, и тая орда притягла до Лисянки к брату Дорошекову, Григорому, который з оными Татары и казаками ходил под Богуславле против войска Московского, але заледво з оними увойшол: добре оних гнано, к Лисянце, не терпячи татарской свояволе обурившися Татар побили, а старшина татарска у господе боронилися, аж приехавши от Заднепрского войска асаул оних побрал: ему здалися, а Дорошенкова брата знайшли на передместе крыючегося и узяли в неволю у Москву, а другий брат Дорошенко Андрей с Корсуня з некоторою старшиною утеком пойшол из компаньею Дорошенковою. И так все полки схилилися его царскому величеству и гетманови заднепрянскому Ивану Самойловичу, опрочь самого Чигирина и Паволочи. И побравши писма от гетмана Самойловича полковники по городах розъехалися з войском в тот час. И гетман Ханенко по смерти короля Мехала варуючися панов уступил на Заднепра и в том же войску зоставал при князе з своим войском, которое при нему зоставало так запорожских козаков як теж и тих, що з городов до него пристали немало. А Дорошенко тим же уводил усе (?) мел поклонитися Е. Ц В-ву и положити Гетманство у раде, тылко жебы рада была у Переяславле, на що князь з гетманом Самойловичем позволивши зараз тоей же зимы в пост великий зобрал всех полковников и козаков чолнейших на раду в Переяславль, и Ханенко здал гетманство, и до Дорошенка послали, але Дорошенко не поехал жалуючи утраты гетманства и так совершенно з обоих сторон Днепра потвердили Гетманство Ивану Самойловичу, на той раде в Переяславлю по самий Днестр, тылко над Днестром Гоголь, нехотяче полковнитства утратить, держался при руце Дорошенковой, и до Турчина через него посолство отправовалося, а же зима великая барзо была, войска его Царского Величества и козацкие мусели по городах розийтися, а Дорошенко манячи до лета просил, жебы рада отложена была, атут старался о посилки собе. И зараз по воскресении Христовом, на весне вышло Салтанов три на посилок Дорошенкови в поля, аже почали докучати под города Лисянку, Олховец и инние, противно которых ординовании Димитрашко полковник переяславский з войсками Московским и козацким и напавши на них за Ташликом, оних знатне громил, четире миле гонив, рубаючи татар и многих поймали. Боярин зясь, князь ромадоновский и Гетман Иван Самойлович переправивши Днепр у Черкасе звойсками под Чигирин потягнули и облегли сюю сторону от Черкас, а там тая сторона за тясмином, оным повольна была, которою вольный проезд посланце Дорошенкови мели в крим и до царигорода, и так горячею прозбою своею Дорошенко двигнул знову самого Турчина з потугами великими, до которого и Хан приволокнул в волоскую землю, и так великими поганскими своими силами рушил ко Днестру, и застал города усе полни людей, сподеваючихся посилков от Царского Величества, от Гетмана Ивана Самойловича, будучи убезпеченими писмеми, же посилки великие идут, и так притягнувши Турчин, косницю достал, и всех людей выстынано, а напотом место Мену достали, и вистинали, оттуля зась место Куничное в котором килка городков зышлося было, и там много Турков побито, але поганин не отступил аж приступом узяли, и усех вистинали, а оттуль под Ладижин потягнул и до Ладижина штурмовали, бо там Козаков немало было Заднепрских з Мурашкою полковником, аже мещане звонтпили, почали просити милосердия, и издаватися, але поганин показал недоброе милосердие, бо перше старшину выбрал, а напотом и усех в неволю побрано, и так стоячи, сам царь послал под Умань, и доставали Уманя, що уже Умянце видячи немалую налогу, и хотячи получити милосердия, послужхавши Дорошенка и его посланцов, полковник з старшиною и чолнейшими козаками, поехал кланятися Турчинови, и там усех тих Козаков вневолю взято и зосталася Умань без старшины, боролися час немалий а именно целый тиждень потужне; а Турки шанце от Грекового леса под за́мок болший як возможно против целого замку з поля из валов равные подвели, и бойници против бойниц высыпали, так що з гармат Турецких в гарматы Уманские стриляно, и так Уманцов подкопами взято, бо значную часть за́мку з левой стороны з приезду Мены вырвали аж до самого фундаменту, и хочай тую дыру возами и гноиом и землею понасыпавши заставали были и велми боронилися, еднак против Турецкой силы ничого не вскурали, толкож так ся против них ставили, же не тылко на парканах, ало уже по улицам з дворов билися, же кров текла реками, аж усе полегли, а иных по лиохах соломы понаволокавши, Турки подушили, а иных не щадя малого и великого у Раковской брамы, где буди остатне вместе сперлися, усех выстынали, и коими по трупах ездячи, кого и мало живого сыскали без всякой милости мертвили. И так Умань, преславный город Украинский пограничный, з церквами Божиими и Християнским народом спалили и спустошили, а гарматы, которые были спижовые, з собою побрали, а которые железняки, тие порохами надто понабивавши и порозрывавши, зпод Уманя зо всем войском отступили. Що так розумети, же много мучеников стало того часу, хан зась от Турчина послан на оборону Чигирина, о чом уведомившися князь и гетман Самойлович отступили от Чигирина, запаливши таборище и увойшли в целости до Черкас, и там под Черкасами Дорошенко с Ханом притягнули на войска Заднепровские, которим жадной шкоди не учинилося, и так усе войско, которое першей переправовалося килка недель, ти одного дня и ночи у весь Днепр переправили, и жители Черкаские, бо Черкасы запалити Князь росказал, и так усе выгорело, ничого не зосталов черкасах, а инние городы поздавалися Дорошенкови, которых барзе зодрал, плату даючи Татаром, а Лисянка вся уступила за Днепр и испалена. Тогож часу Умань Турчин розорив, уступил у свою землю, зоставивши орду при Дорошенку, которий много потратил старшины, которие поздавалися было его Царску Величеству и тое що Турки не добрали, где що всхованых было, то тое от него послание отбирали, и до него отсылали, а он тим платил, той своевольной пехоте, которая при нему держалася, так же зостаючая пехота от него в паволочи великие разбои по гостинцах чинила, и многих знатних Киевских позабывала купцов.
Тоей же осени по отходе Турецком у свою землю, зараз наступил, на забоже Король Польский Ян Собецкий, которий ново по гетманстве королем стал, и еще не корованним будучи и хотячи упокоити землю и привернути украину к себе, стал з войсками у Браславлю сам, а инние стали панове и жолнере по городах усех, аж до белой церкви, при нему зоставили, а гетман короннии князь Дмитрий Збаражский и Яблонский полний, и ис тими войсками отнял у Турков бар з Чемерисами и Рашков, Турков вибивши, и Могилев.
Король стоячи у Браславле и Паволочи казал докучати, и так пехота Дорошенкова здалася королеви которих до двора своего король узял уборы и плату оним дал; стоячи там король с войсками учинил голодню,[11] а Дорошенко жадною мерою не хотел поддатися, але посылал по орду, которая вскоре зимою до оного вишла, недаючи оному з королем до згоди прити, и так перезимовавши король в Браславлю пошел до Кракова на коронацию, а там по городах позоставали Коменданти, то есть у Браславлю, Немерове, Жорницах, Оленцях, Бару и иных.
Того ж лета Браславце здалися Дорошенкови, и хотели жолнеров выбити, але того не доказали, и мусели уходити з Браславля, и так комендант спалив Браславе и уступил до Немерова, але по старому Браславцов у Ладижине жолнере напавши пожаковали, а иних постинали, а напотом у бершади, и так тая украина стала пуста, бо остаток тих людей побужя и Торговичане зайшли на Заднепра.
Того ж лета боярин князь Ромодановский скупивши войска его царского величества и скупившися с гетманом Иваном Самойловичем, ходили по Днепру и посылали войско свое до Корсуна, которым Корсун здался, и так усех людей с Корсуна с полковником их спровадили на Заднепря. А Ляхи пришовши спалили Корсун с церквами, и под Чигирин ходил подъезд, тылко ж ничего не вскурали, але вышел Серко з Запорожа, с которым згоду узял Дорошенко, и присягу виконал на подданство его царскому величеству, и послал своих послов на Москву а на потом и Санджаки отослал на Москву своим тестем, тылко ж втом мало было правды, бо по старому посилал до Турчина и до хана о помочь, тое лето манячи, отзиваючися слугою его царского величества, але жаль было гетманство положити, от которого своевольние кампанее и пехота почали рватися, и на Заднепра уходити, и для того почал з Запорожцами мешкать в приязни, и живность, горелки, тютюн и гроши оним слати, сподеваючися того, же его гетманом утвердят, а до того, же уже не откого небачил приязни, а не от Ляхов, а не от Татар, а от Турчина за, санджаки обавлялся, а найболшей з Запорожцами сгоду принял, сподеваючися, же оного наставлят гетманом на Заднепру, бо перед тем жадною мерою не хотел в згоде з Запорожем мешкати, але еще промишлял и поднимался Турчинови зносити Запороже, бо найболшей оного не любили козаки запорожские, же поддался Турчинови, и так Дорошенко зостаючи у Чигирине, любо уже в малой купе, и под собою держачи городков мало, тылко Чигирин, Крилов, Черкаси, Медведовку, Жаботин, Мошни, по старому не хотел на Заднепра гетманови поклонитися, и гетманство отдати, але гетманом отзивался, и посылал до орды, але орда оного не послухала, так же и до Турчина посилал, але и тот за свою зневагу, же отдал Санджаки, розгневаний оному помочи недал, тылко з самою пехотою своявольною, которую держал тысячь полторы, даючи оним плату грошевую, а живность з тих городов оному послушных мели, на усе стороны манил своею приязнию, и своеми приязними побужал так Запорожцов, яко теж и в Полтавщине, и инних городах украинских през людей себе зичливых, жебы ся збунтовали на своего гетмана, и на раду зезволили своевольную, на обрание гетмана, що уже иние почалися были бунтовати, але Запорожце на тое не зезволилися у раде.
На весну зараз видячи его царское величество, же Дорошенко тилко писмами свою зичливость осведчает, а на сердци що иншого мает, и не попущаючи оному болшей зводити, войска не малие з Москви рушили, и повет Смоленский, также боярин князь Ромодановский зобрал великие Белогородские силы и искупившися с гетманом Иваном Самойловичем, войсками козацкими притягнули ко Днепру против воронувки, а наперед вислали подъезд тысяч у двадцать под Чигирин, которий подъезд обогнавши Чигирин, не дал городком околичним уходити до Чигирина, тылко сами Чигиринце зостали в осаде, що Дорошенко собою звонтпивши почал трактовати, варуючи своего здоровя, на що боярин князь Ромодановский з своими начальними, также и гетман з своей старшиною позволили, и поправили сумленем; и так по тих трактатах приехал Дорошенко з Чигирина до войска и поклонился боярину и гетманове Ивану Самойловичу и поотдавал знаки войские, належачие гетманом, то есть бунчук, булаву, армати, и зараз тогож часу выступила пехота Дорошенкова з замку Чигиринского и из города, а того ж часу войска его царского величества увойшли в замок Чигиринский, и у город Чигирин посполу з козаками Заднепрскими, то есть полковником Чернеговским Василием Борковским, и що належало войскового, то есть армат, которих не малая лечба, порохов, борошна, усе тое поотбирали под свой дозор, и Дорошенкови постановили, а напотим приказали, жебы уступил з Чигирина на Заднепра на мешкане, що и учинити мусел, которому дано мешкане у месте Соснице; и так гетманство его скончалося при упадку великом украине, а от того часу Москва стала у Чигирине, по указу его царского величества.
Того ж лета паша великий Каплан з великими войсками ходил в Полшу против короля Полского Яна Собецкого, и не дался войску коронному скупити, бо войско одно з хоружим коронним Синявским стояло под и Лвовом, а король з войсками Литовскими и коронним стоял под Берестечком, и там любо дали были бытву добре Турчинови, але же хан з великими силами наспешил, трудность великую учинил войску королевскому онних облегши, где барзе много войска потратили и от коней отпали, и сами у великой тревозе зоставши мусели згоду чинити, и не хотячи позволяти, то есть уступити у сего подоля под королевство Туркам и усей Украине зряктися, так же и плату дати тридцать тысячей червонных и инних немало вымислов за грехи наша над Христианы.
Тогож року Генваря 1. на запустную неделю помер великий государь царь Алексей Михайловичь в ноче, години четвертой, а на его местце зоста сын его царем Федор Алексеевич, и того ж часу усе бояре и стрелце присягли его Царскому Величеству на подданство и на послушанство.
Того ж року и того ж дня узято монастырь Соловецкий и чёрнцов вистинали през роков шесть неотступно, а за такую вину, же не позволилися приняти новопоставленных речей на соборе московском при бытности двох патриархов, Александрийского и Антиохийского, першая реч, же Духа Святого не мовити у верую, а знову зась, жебы не мовити Господи сыне Божий помилуй мя, але так мовити, Господи Иисусе Христе помилуй мя, а сына оставляти, и иншие новие речи, которие подруковано у книжице, названой Жезл, а тое тот монастырь сплюндровано, которий на увесь свет славний, и святих чудотворних мел у себе, и за тое новие речи многих чернцов, попов и свецкого стану людей уземле московской помордовано, же того не похотели принимати, але на старом держалися, як перед тим было, и многие выходили на украину на мешканя к северу, позоставивши набитки свое, а иних у силку позасилано[12].
Того ж року от короля полского гетманом козацким постановлено Евстафия Гоголя, полковника Подолского, и по потребе с турками дано оному становиско у полесю изимаючи городов Литовских, а сам стоял у димери, бо не малая купа при оном войска была, котором плату и сукна от короля давано и живность от людей.
Прислан столник его Царского Величества Алмазов по Дорошенка Петра, бывшего гетмана, у великий пост, и оного попровадил на Москву, где як приехал, брата его Григория отпущено з вязеня на украину, а его задержано на Москве[14].
Того ж року войско турецкое з ордами и Юрием Хмельницким подступили под Чигирин у Спасовку и доставали потужне, которим ни отсечь зостаючим в Чигирине гетман Иван Самойловичь выйшовши з Батурина и скупившися з Боярином, Князем Ромодановским, у Липовой Долине, потягнули к Днепру. Августа 13-го дня в Стародубе народ обурившися на Священника Якова, того, которого Рославец побил и за него проклятство прошлого року было, и того Священника, выволокши з олтаря по службе Божой, срозже били и на смерть забили бы, ежели бы не оборонил полковник Наказный з своими припавши козаками. Тогож рокy Августа 23-го дня приступивши и Князь Ромодановский з войсками Московскими и Гетманом Самойловичем, з козаками ко Днепру против бужина на переправу, а наперед еще не пришовши ко Днепру вислали до Чигирина козаков пехоти полторы тысячи и Москвы, которие за ласкою Божиею увойшли оборонною рукою в Чигирин, любо орды моцно того обороняли, але по над тясмином ишли до Чигирина. Притягнувши ко Днепру войска Московские и козацкие зараз стараня приложили о переправованю через Днепр, але оним барзе того войско з Ордами боронили, бо и сам, хан был, еднак же войска козацкие отважившися, суднами на той бок Днепра переправлялися в ночи и там зараз шанце над Днепром дали; у переправи хочай оним Турецкие войска барзе налягали, але оних вспирали арматами чрез Днепр з войска козацкого и Московского, и так козаки и Москва, як могучи переправовалися, даючи отпор неприятелеви, и что час шанцов причиняли; в той потребе и сина ханского убито, и так тая война у Днепра тривала през дней два, що видячи Турчин, которий стоял под Чигирином, же потужне войска наступают, бо тут у бужина князь Ромодановский с гетманом з немалими войсками, а знову зась у пивах князь Голицин также з великими войсками близко Днепра стал, и Турчин Чигирина достати жадною мерою немогл, бо недель четири доставал розними способами, подкопов чтири стратил, которих уже з валу рукопаш отбили, и собою стривоживши за помощию Божиею отступил от Чигирина, и пойшол у свою сторону. Бо и орда не барзо оним зичлива была, а под Чигирином не было самого Турчина, а не вейзера, тылко паше, над которыми старшим браим паша; и так Чигирин зостал волним от того облеженя, Августа 29, где притягнувши войско московское и козацкое направовали город Чигирин и замок, що турки попсовали достаючи з армат, и подкопами, и шанце и рови позаровнивали, що турки были покопали коло города; а место Черкаси, Медведовка, Жаботин, Мошны, Драбовка и инние, которие поздавалися были Турчину, то знову гетманови поклонилися, и залоги по тих городах стали, и осадивши Чигирин новими войсками Московскими и Козацкими, войска его Царского Величества и козацкие назад уступили ку домам своим, в котором у Чигирине Гетман зоставил своего Батуринского человека, Коровченка, полковником, а старшину и козаков старшинных спровадил з Чигирина на Заднепря, которые розно по городах и селах мешкали, бо не доверал Чигиринцам, который Коровченко и в том обложенню от Турков старшим у Чигирине оставал.
По зданю Чигирина от Дорошенка уже и сам поддался его Царскому Величеству, и уступил з Чигирина до Сосници за десну реку. Турчин хотячи учинити замешанину на украине, випущает Юрья Хмельницкого з вязена, которий был здал доброволне гетманство и зостал чернцем и Архимандритом жидичинским, знову зась оного намовляет турчин от боку своего гетманом запорожским, и посилал з тими пашами и з войсками под Чигирин, але еще оному вцале недоверяли, и так поневаж не достали Чигирина, меншую вину складали на Юрью Хмельницкого, але тих Пашей казал потратити, же уступили з под Чигирина с соромом, и хана кримского хотели стратити, але хан в Черкескую землю уступил, и иншого хана в Крим наслано, приказавши жебы знову готови были на другое лето под Чигирин и под Киев, а Хмельницкого на зиму поставлено у волоской земле над Днестром в Сороце з его козаками, до которого почали козаки прибиратися з там тих городов Подолских и слободи, и на его имя закликано коло Бугу на спустошених местах.
Зимою на усеедной орда вишла и ставши на ресаве загонами, много шкоди починила, в повете Переяславском людеи порубила и побрала инших[15].
Тогож року зараз на весне войска великие его Царского Величества вышли, над которими старшим был Царевич Касимовский, и Князь Ромодановский, а гетман Иван Самойловичь свое войска скупивши, рушил з Батурина Мая 10 дня, с которим войска не малие пошли, бо не тылко козаков у войско гнано, але и мещан и селян, два треттего виправовали, а уб<е>гшие чтири пятого з оружем и борошном як до войны, и тие войска потягнули поза Сулою ку Днепру до пристане Бужинской, так козаки як и постолство, бо некому нефолговано, войтов бурмистров, райцов и ремесников, всяких, навет и музык, скрипников, дудников, усех гнано до войска.[16]
Тогож року посел великий от короля Полского, Сопега и инние пани вкилка сот людей на Москву ходили, упоминаючися Смоленского и Киевского воеводства, которих зразу принято з честю, а подарков королевских не принято, а напотом и самих задержано и мало чести оним отдавано, аж знову до своих городов по скарб слати мусели на живность.
Тогож рока Июля 10-го войска великие подступили Турецкие з Везиром Мустафою под Чигирин з тяжарами великими, а войска его Царского Величества з князем Ромадановским и гетманом Иваном Самойловичем переправились того ж часу чрез Днепр ниже Божина на поля Чигиринские по сей стороне реки тясмини от Черкас, а Турецкие, войска стали на другой стороне реки тясминя коло Чигирина с Татарского боку, и розделивши войска пашей килка з Ханом Кримским и господарами волоским и Мултянским, переправили тясмин реку сили великие стали на сем боку реки тясминя коло бору, недаючи проходу до Чигирина, а около обточивши Чигирин доставали, а войско Московское и козацкое стало в бужине ку перевозу тую плавлю отнявши, где Турки зобравши болшую силу стали коло войска Московского и козацкого неотступно комонником, Турки и Татаре коло табору, которим перемена от везера що день ординованная приходила през килка недель, покуля притягнул князь булат з частью Калмыков и Черкес и козаков Донских, и скоро тие войска притягнули, зараз войска почали рушати просто на турецкое войско, которое оступило было так комонно, яко и гарматами з пехотою зостаючими на горе при Каплан паши, в котором рушаню войск великая валечная потреба была на переправе, которая ведле села Шабелник иде, где аж заночовало войско бючися, где немало донцов побито, и козаков; на другий день переправивши табор под гору пошли, але недопустили Турки, стоячи на горе з арматами, где знову ночевати мусели, и вночь полковника Чернеговского Василья Бурковского гетман послал, и боярин Московского войска немало, где недойшовши гори межи собою войска сталися бити узявши тривогу, що почувши турки з армат были можно на табор козацкий, и так заночевать мусели; а в суботу скоро свет войска козацкие и московские гору опановали, Турков отбивши, и армат Турецких двадцать семь з иншими риштунками узяли, и Турки пострах великий узяли, але же войска непущено за Турками, комонник Турецкий оглядевшися, знову отвернул, и так аж досамого табору войско Козацкое гнали рубаючи, тылко один полковник Московский оставшися, рогатками одержался на горе, где и усе войско с табор притягнуло, и цали день мели потребу, и так Турки видячи потугу немалую, уступили за тясмин, взявши тривогу великую, и перейшовши тясмин, мости поламали и попалили, а войска Московские и козацкие подступили под Чигирин и стали под бором около озера, где стояли тиждень надаремне, жаднего промислу не чинячи, що видевши Турки, спилностю доставали Чигирина, а гетман услал свежого войска килка полков в Чигирин, которие увойшовши влегце себе важили потугу Турецкую; и так в пятницю вирвало подкоп под замком, где убито гранатом воеводу околничого Ивана Ивановича Ржевского, человека военного, исправного,, а напотом дня 10 Августа в неделю о полудню вирвало килка подкопов под местом, праве в самий час як козацство, одни попилися, а инние спали, и так як стал крик, мало хто з войска козацкого кидался бити, але усе утеки, скочило згорода, обачивши войско Турецкое на той вырви, где подкопи вирвали, где на мост як зишло козацство, с которими мост обломился, а на гребле сами себе подавили утекаючи, где немалую шкоду Турки в людях учинили, на килканадцать тысяч козаков погибло, одни потонули в тясмине, а инних порубали, бо турки неживили никого, але усе стинали, а место палили и допановали, пехотное зась войско козацкое под гору за церковь зобравшися, боронилося до самой ночи, а Москва в замку боронилася, и так в ночи Москва понабивавши полни армати пороху и замок запаливши, пошли з тими козаками на пролом през Турецкое войско, которое уже было знову перейшло през тясмин, и так увойшли до своего войска, але еднак на замку не мало Москви, як уступали, бо стороже не спровожала старшина скватир и тих бедних погубили, а и тие усе заледви би увойшли, ежели бы не пехота козацкая сердюки гребле до ночи боронили; в понеделок рано до дня рушило усе войско Московское и козацкое к Днепру, где з великою трудностью аж у во второк прийшло к Днепру, и окопалися, але в том отходе трудность великая от Турков была, а всреду везир з Хмельницким зо всеми войсками и арматами притягли и обступили войска наши своеми потугами, можно достаючи цали тыждень, где Турков много побито, а под самим везиром коней двох убито, бо не тылко з оружа, але рукопаш билися, так барзе налегали на табор было, же хотели Турки узяти, але за помощию Божию на себе понесли; и так видячи Турки, же их много пропало, другой недели уступили от войска нашего ку Чигирину, и там през три дне тяжари переправляли, и Чигирин до остатку зруйновали, и армати забрали, и пошли у свою землю, а наши войска переправилися через Днепр без жадной уже налоги. Зараз того ж часу отступивши от нашего войска часть войска Турецкого и Татар, пошовши з Яненком под канев, и канев достали, и вирубали людей, и канев спалили и монастырь, где у церкви мурованой много люду подушили огнем Турки, а остаток через присягу здалися Хмельницкому, а городы Черкаси, Мошна, Корсун, Жаботин зостали в послушенстве Хмельницкого, в власти Турецкой; и того ж часу жолнере уступили с Калника, Немерова, Ленец и Жорнищ, и тое зостало в владзи Хмельницкого, который ся писал так: Георгий Гедеон Венжик Хмельницкий, з Божой ласки ксионже Русский и Гетман Запорожский, и Хмельницкий стал сам в Немерове з войском своим, а Яненко у Корсуню, при которих и Татаре стали, и свое залоги по тех местах поклали.
Того ж року посел великий от короля его милости полского то есть Пан Сапега з Литвы и Комар, а с короны князь Четвертенский на Москву до его Царского Величества ходили и о примирю трактовали, и учинили згоду, на которой его Царское Величество присягал.
Зараз на початку того року Орди немалие з Яненком вышли о Богоявлению под Козелец и там великую шкоду у людях учинили коло Днепра аж по Носовку. Многие села повибирали и назад вернулися с полоном вцелости, а то была орда Белоградская, и трафила под час, жеснеги малие были. А знову тоей же зими коло всеедной вышло Крымской орди Солтанов чтири, з которими множество Татар и сам Хмельницкий был, и простовали на Черкаси за Днепр, хотячи Заднепря сплюндровати, але Господь Бог оних замисли перемешал, бо барзе снеги великие випали, же неможная была конем куда хотети ехати, и так тылко по лукомле, Яблунов были, а далей не ишли за великою зимою и варовались, же войска стояли около Днепра от Арклеева по местам и от Миргорода; и так ничего не вскуравши, назад повернуло з великою утратою коней, и самих Татар набрано немало, бо холодно было на коне. По отходе оных Пан гетман Самойловичь послал сына своего Семена, до которогося немало войска скупило Козаков и Московского, и от Переяславля ходили до иржищева, и там узяли приступом замочок и людей усех выстинали, а оттуля ходили до Корсуна, и Корсун узяли, але Яненко з своеми утекл, и Мошни, Драбовку, Черкаси, Жаботин, и тих людей зогнали на Заднепре, попустошивши тие места.
Того ж року сейм волный отправовался в Литве в Гродне, на которой Папеж прислал Легата от боку своего, жебы конечне Король и речь постолитая розорвали згоду с Турчином и приняли згоду с Царским Величеством, и усе Християнство жебы заодно давали отпор поганови Турчинови, и своего кошту обецуючи дати на войско, а Царское Величество през своих послов, бутурлина боярина, и чадаева Околничого, сумми прислал два милиона на войско и задля доконченя згоды, що обецовала Ляхи своими войскими допомогти. На весну зараз его царское Величество висилает сили свое великие до Киева, то есть князя Михайла Черкаского и при нему бояре великие Петр Васильевичь Шереметев, и брат Шереметев, боярин Милославский, князь Урусов, князь Хованский, князь Доргорукий, Алексей Змиев, царских приказов голова Шепелев, и тие усе войска, которых было на по два крот сто тысячей, с Козацким войском стояли коло Киева и вал копали коло Монастырей, а жадних подъездов не отправовали некуда через усе лето, а войска Турецкие за пороги ходили и там нижей Запорожа и сечи городка два смуровали над Днепром з обоих сторон, а козаки Запорожские з сечи уступили у луги с Кошовым Иваном Серком, з которым на знесеня тих городков Москва з Козаками пехотними ходила[17].
На початку того року вишол Хан з Ордами немалими под слободи Московские и стал коло мерли, и барзо великую шкоду учинил в слободах Московских, миль на тридцать попустошил, аж и поза белогородом, и вернулся вцелости, бо никто за ним неходил.
Тогож року на весне Татаре коло Киева шкоди великие починили на пренесение мощей святого Николая и на святую Троицу[18].
О Воскресении Христовом посел его Царского Величества прозиваеми Тяпкин повернул от Турецкого Монархи, з которим и Татарский посел у килкадесят коней ишол до его Царского Величества, бо Турецкий Монарха злецил Ханови Кримскому зачинати згоду з его Царским Величеством, о которой так трактовавши з оним Тяпкином у Криму, и постановивши якую дань мает давати его Царское Величество Турчинови през руки Ханские, и на том поприсягши в Криму, и до его Царского Величества поехали о потвержение тоей згоди[19].
Месяця Мая Цар Московский и всея России Федор Алексеевичь помер з жалем усего Христианства в молодих летех, которий великую любов до нашего народу мел, бо и набоженство на Москве нашим напелом по церквах и по Монастырех отправовати приказал, и одежу Московскую отменено, але по нашему носити позволил, а на его месте обрано Царем брата его молодшего, Петра Алексеевича у молодых летех девяти наступил на панство Мая 6-го дня, которому бояре присягли, а стрелце Московские не хотели присягати задля того, же старший брат зоставал у лет 18, Царевичь Иоан Алексевичь з першой жени, и того стрелце хотели Царем, що видячи покревние Царици Наталии, матки Царя Петра Алексеевича, старалися, жебы як уморити старшого Царевича Иоана, и до того пришло было, же почали были душити, брати Царици Натали рожонии, которих прозивано Наришкини, що постерегши Молодая царица небожчика Царя Федора и царевни, на стрелцов крикнули, що стрелце припавши оборонили, и тих Наришкиних, дядков царских, побили, и иних давали на спитку, кто причиною смерти был небожчика Царя Федора, чего допиталися, же оному дано трутизну за поводом Мачехи его Царици Наталии, которая о здоровю их старалася, намовивши доктора царского перехриста, а то для того, жебы сын оной, Царевич Петр наймолодший, осел Царство, которую то Царицу насилу сам Царь, молоди Петр, яко матку свою отпросил у стрелцов, жеб нестратили, а род оной вигубили срого, на штуки рубаючи, а отца царицина отпросивши у черчци постригли, и у манастыр Соловецкий отослали; и так великие бунти повстали на Москве от стрелцов на Сенаторов своих, обравши Царем Иоана Алексеевича того ж часу, жебы оба Царями были, Иоан яко старший, а Петр молодший; и тим два Царе на Москве стали, и обоим присягали на послушенство , и так стрелци виведуючи хто незичливим был царю Иоану, то тих брали и тирански забивали, от палацов царских кидали народ, а тут на копии брали и на площади на штуки рубаючи, псом кидали, с которих назнатнейших персон Сенаторов з пятьдесят помордовано, и Царевича Касимовского чвертовано, Долгорукого Князя Юрья з сином, Князя Ромодановского з сином, которие вожами славними были у войсках Московских, и иних многих, также стрелце подавали челобитное на своих полковников, голов, сотников, же их работами обтяжают плату, им належачую себе берут, по которой челобитной многих Полковников, голов и сотников Московских стрельце своих помордовали, позабывали, а з добр их що было задержано и не тылко тих трох Полковников що на Москве, зоставали, так строкго мордовано, але которие у городах украинских були, в Киеве, Чернегове и иных, то по челобитю стрелцов зыскавано и мордовано, задаючи муки великие, и трачено в Москве, так, же и тих многих, що боярами и думними дяками над приказами зоставали на Москве, вытраченно за нечинене слушной справедливости. Таж тривога великая на всех жителей в Москве была от стрелцов, якой никогда не бывало, а то знати гнев Божий, а звлаща тих бояр губили, хто причиною смерти небожчика царя был, бо вызнал доктор Перекрист, которого пробовано, за чиею радою отруено, з чого Царицю и Патриарху познано[20].
Сталося розорванне згоды Королю Полскому з Турчином, за раз по отправленню сейму, войска Полские казано збирати: а Турчин подобно того не знаючи, скупивши силы великие пойшол на Цесара Християнского и переправивши Дунай опановал усю землю Венгерскую, которая оному поддалася наперед доброволне, а то взглядом того, же за подущением Езуитов хотел их от веры Лютерской отвернути, чого они не хотячи терпети нарушення своей веры Турчину поддалися. Итак Везир з войсками своими подступил под город столечный Цесарский Ведно, где Цесарь давши бой и не могучи выдолати силам великим Турецким, в городе Видне замкнулся, и там город приказавши своим Гетманом, уступил в вышие панства задля скуплення войска, где през целое лето у великом обложенню зоставал, которые обложенце просили Короля Полского Яна Собеского о поратовання, который стоял на границе своей за Краковом, который видячи так великую налогу от бесурман Християнам, як найскорей войска збирал так кварцяние, як и посполитое рушення, и затягаючи по усей земле своей и по Украине, зараз плату давано. Итак барзо великие войска скупил, и Бога узявши на помощь, пойшол против войск Турецких, о чом доведавшись Турчин, Ведно казал моцно доставати, а сам з войсками иными против Короля Полского пойшол, легце собе тие войска важачи, але оного фортуна омилила, бо що учинил был засадку войск своих пехоты тысячей 40: усе тое знесено от Короля Полского, аж и сам Везир не выдержал з своими войсками, але за помощиею Божиею и тие розбити стали, же у малой купе мусели утекати, оставивши гарматы, наметы, усе при собе що мели, а и тие войска, що города Ведня доставали побиты, ледво що утекло, неулеччоное множество бусурмана пропало, где и сам Король в Ведне городе побувавши и искупившися з иншими Ксионженты Християнскими зь войсками великими пойшли наздогон за Везиром, не даючи оному отпочинку, которая потреба была Сентября 13 дня, и знову у Дуная у мостов мели потребу, и там Турков збили, которые великим гуртом на мост пойшли, з которыми и мости на Дунаи обломилися, где знову много погинуло от меча и потонуло, которые жолнерове мосты направивши, за Турками пойшли, где по килка крот Турков громили усех, по трех по четыри крот валечных было и на всех потребах Турков шванковали, и городов много Турецких попустошили, и куды хотели войска Полские ходили и пустошили у килканадцять миль от Цариграда, и в тих потребах Пашей много погинуло и живых жолнере побрали, которые у Лвове в вязенню зоставали и Господарь Волоский Дука.
Тогож року у Полской земле ув осени, по святом Симеоне, около Ярославля, знову овощь и ягоды в полях породилися, которых власне як серед лета обфитость великая была. — В 1680 годе в Немцех якиесь пророки два явились, которые до покути людей напоминали и о Риме, же мает запастися як Содом и Гомор и о иных речах.
В Немерове зобравшись люд посполитый, Козаками менуючися, бо межи ними и Козаки были, а над ними старший от Короля данный Куницкий Гетманом меновался, и починивши во всех городех столечных полковников и скупивши войско пойшол на Рашков у Волоскую землю, албо Белогородский повет, ку Течине, и там посад спалил, тилко замок зостал, и иные волости попустошил, и много бы шкоды починил, але орда выйшовши з Ханским сыном, оным не допустила, з которыми Козаками и войну учинила и из той войны Куницкий з немного Козаков утек, разумеючи, же тое войско не оборонится от Орды, але Козаком Орда не могла нечого учинити, вцелости вернулися и оного Куницкого своего старшого убили и наставили межи собою старшим Могилу Козака з Запорожя, который з ними в Немерове зоставал, называючися Гетманом, и свою залогу коло Камянця держал и по иных городах, выгнавши Турков.
Тогож року зараз на весне Турки провадили живность до Камянця, против которых Козаки з Немерова выходили, хотячи оным заборонити тоей дороги; але ошукалис: бо Орда на них напавши, сот пять выстынала и тое в Камянец впровадила и много шкоды починила в тих волостях, которые знову в послушенстве Королевском зоставали.
Тогож року знову затяги великие в Полщи и по Украинных городех давано гроши, сукна, абы человек, а то противно Турков и посполитое рушение, где много тиснулося из Заднепра утеком, любо им того забороняли. Якого року валечной войны не было, бо Турчин з великими потугами не выходил, тилко под Буюинням коло Дуная Цесарь Християнский войска Турецкии погромил килка Паш, и из Текелем Венгерским мел потребу в Венграх, а Король Полский з войсками своими стоял под Камянцем Подолским, маючи в обложенню, але сами болшую трудность мели от Турков з Камянца и хороб великих, а найболше от бегунки получили, з которой много войска Полского, Литовского и Пруского вымерло, а в осени прийшовши Хан з Ордами под Камянец, войска Полские отогнал, которые з трудностью отходили за Ордами, же оным трудность чинили. Волоская земля тогож року барзо спустошенна, же мало в ней кого зостало, от Ляхов, Козаков и Татар. Тогож року дорожнета великая была в Полщи и у Литве, бо не было урожаю на збоже.
Тогож року за ведомом их Царских Величеств Гетман Запорожский Иван Самойловичь росказал по самой Сож реку усе села отъехати от Гомля аж по самое Рославле и привернули до Стародуба, от Ляхов отнявши, и свои залоги постановил полковник Стародубовский.
Хан Крымский пойшол з Ордами и сам стал коло Рашкова и на Кучмани и великие шкоды починил по волости по Волыню, Подолю загодами на весне, а Султаны з Ордами пойшли верх Дунаю к Турецким войскам, жебы ся скупити, а волоская земля пуста стала от войск Полских, Татарских и Козацких, которые при Королю зоставали.
Тогож року Турецкия войска силы великие выйшли противно Цесаря Християнского к Ведню, чинячи тесность великую, але Цесар скупивши войска Божиею помощию тие войска Турецкие снесл на готову и гармат более пяти сот побрал, и в державу панства Турецкого з своими войсками за Дунай увойшовши, попустошил як хотел.
Тогож року на Белом мору Визера Турецкого громили Венетове и Франки, где отсюль великая тесность Туркам была, а войска Полские стояли на пасах от Камянця тое лето; а Гетман и кавалер Яблонский ходил у Венгерскую землю з войсками, и там до килка замков, Буду и новые замки Стригон, Реман отняли у Турчина и своих людей осадили, и назад отступили на Буковыну[21], где оных Турецкое войско осадило з Ордами великими межи Прутом и Днестром, що к ним з великою шкодою войска и усего табору прийшло и заледво выйшли; Орда оным зфолговавши, на Волынь пойшла загонами, где много людей побрали, подобно за позволением Гетмана Коронного: бо беспечно Орда ходила, а жолнере негде оных не громили. А Королю не позволили Сенаторы до войска ити, и за тим порядку у войску их не было, и войско погинуло.
Тогож року сын Гетманский Семеон помер Юня 7 дня на Сошествие Святого Духа, в летех молодых, але розуму старого, четвертого року своего Полковницства Стародубовского. Тогож року Гедеона Князя Четвертенского, Епископа Луцкого, на Митрополию Киевскую обранно.
Тот Митрополит Четвертенский приехавши з Москвы поехал з Батурина в Киев до Святой Софии. По Богоявлении стала згода их Царских Величеств з Королем Полским вечистая, и задля того розорвали згоду з Турчином и Татарми, хотячи з ними войну мети, допомогаючи Королеве и речи посполитой, при какой згоде и отданно волость тую, що коло Сожа реки Козаки были заехали до полку Стародубовского, знову до Литвы, чие и було. А Король Полский Ян Собеский присягу выконал в Яворе, при послах Его Царского Величества, при Борису Петровичу Шереметеву з товарищи его, на вечную згоду з их Царским Величеством, на томь юж Смоленска и Киева и сегобочной Украины не упоминатися вечными часы, учинивши границю слушную, що и Цесар подтвердил за изволением папежским, жебы за одно на Турки и Татар войну поднесли, оставивши згоду, на що Их Царское Величество поднялися своими войсками на Крым ити и Крым сносити посполу, и Козаки з ними ити мают.
Тогож року Орда барзо много шкоды начинила поза Днепром по самый город Киев, людей побрала, порубали купцов, коломийцов, и тогда Король Полский Ян третий зобрал войско великое, и зоставивши налогу коло Камянця Подолского, сам ходил з войсками у Волоскую землю до Дуная, великой войны не имел з Турками, бо Турки мели войну з Цесаром на Белом Море и з иншими, где Турков бито, а тут коло Короля Орда немалая з сыном Ханским докучала, итак на зиму Король з войсками у своей земле, сподеваючися войска Литовского и Козацкого на Крым.
Тогож року снег великий выпал по Святом Георгии и килка день лежал, але збожу нечого не шкодил.
Тогож року червяки чёрные, а зростом як гусеница были множество, коноплям и иному зеллю барзо шкодили, але збожу нечого не вредили, и так стадами ходили по дорозе и в городы, в брамы, и из городов стадами на огороды, не боячись дожчов, хочай лето и мокрое было.
Войска великие их Царских Величеств зо всей Москвы и панств приналежных к Царству, рушили в городы Украинские Московские еще зимою з гарматами, над которыми старшими были Василий Голецин Князь и Боярин, а другий Шеин, и до весны тривали стягаючись в слободах Московских коло Сум, Крыги, Котелвы и иных, и Гетману Самойловичу указ Царский, жебы на войну готовы были на Крым ити, где и Козаков приболшало з посполства; о Святом Георгии зараз на весне Гетман Иван Самойловичь выйшол з Батурина з гарматами розославши, по всех полках, жебы выходили уневерсалы, и сам Гетман на Гадячое ишол к Полтаве, и за ним усе войска Козацкие, переправивши Ворскло к Орле и ик Самаре, где мосты поробивши на тих реках переправлялось войско Козацкое, за которыми и Московские войска барзо великие наступили з Боярином Голецином, и при нём Бояре Шеин, Долгорукий, Змиев и иные незличоные войска Самар переправили, где спор стал з Гетманом, же мости попалено на Самаре по переходе Козацком. От Самары пойшовши стали у Острой могилы на речце Татарце, межи Плесами великими, а оттоль пойшовши ночовали, перейшовши Воронную, а оттоль у вершину Осокорованой, где Терги от моря притягли речки, а оттоль на волную, где Крымка речка притягла от Конской, а оттоль у вершины Москвы Сухой, а оттоль ишли межи Кобелячкою и межи Литовкою на вершину Камянки, а оттоль до Конского да на пески великого лугу, где мечеть пустый стоит, и там Янчул речка, где Торские пески не далеко от Сечи и оттол не йдучи далей назад повернули з войском з верху великих лугов против Кочогор при Тирлища Татарского, юже ишли коло Днепра, и там от великого лугу выслал Гетман сына своего Грицка на той бок Днепра до Сечи з войсками перебранными з войском великим и Москвы на килка десять тысяч, над которыми старшим ходил Околничий Неплюев и Косогов, повернувши войска назад, и як прийшли на Кичету, и там старшина Козацкая, обозный, Асаул и писарь войсковой и иные преложение, видячи непорядок Гетманский у войску и кривды Козацкие, же великие драти и утиснения арендами, написали челобитную до их Царских Величеств, выписавши усе кривды свои и людские и зневагу, якую мели от сынов Гетманских, которых постановлял Полковниками, и подали Боярину Василию Васильевичу Голецину, просячи позволения переменити Гетмана, которую зараз принявши Боярин, скорым гонцем послал на Москву до их Царских Величеств, на которую челобитную прийшол указ от их Царских Величеств и войско застал на Коломаце, где Боярин старшине ознаймил Козацкой, и нарадившися з собою, оточили сторожею доброю Гетмана на ночь, а на светанню прийшовши старшина Козацкая до церкви и узяли Гетмана з бесчестием ударивши, и отдали Москве, и зараз сторожа Московская, усадивши на простие колеса Московские, а сына Гетманского Якова на конницю худую охляп без седла, и провадили до Московского табору до Боярина, и там узяли за сторожу крепкую, и тогож часу в раде Козаком указ их Царских Величеств читано и позволенно иншого собе Гетмана оберати, а поколя Гетмана наставлят, увесь порядок войсковый поручено Обозному войсковому Василию Борковскому, где почалися бунты у войску на старших, але зараз тое Москва ускромила, а некоторые от войска оторвалися в городы своеволею, многие дворы пограбовали арендаров и иных людей значних и приятелей Гетмана бувшого, которых напотом имано, вешано, стынано и мордовано яко злочинцов. Итак того часу скончилося Гетманство Ивана Самойловича поповича и сынов его, который на уряде Гетманства роков пятьнадцат зоставал и месяц. Той же попович зразу барзо покорным и до людей ласковым был, але як розбогател, юж барзо гордый стал: не тилко на Козаков, але и на стан духовный. Прийшовши до него Старшина Козацкая мусели стояти, нехто не сидел и до двора жебы не йшол з жадною палицею, также и духовенство священнице хочай бы який значный, мусел стояти непокрытою головою, а у Церкве негди нейшол дары брати, але священник до него ношовал, также и сыны его чинили, и ежели где колвек выездил любо на полиовання, жебы негди священника не побачил, то собе за нещастя мел, а будучи сам поповичем из великою помпою ездил, без кареты и за место не поехал а не сам, а не сынове его, и у войску усе в карете, так великую пиху мели, которая в жадном сенатору не живет; а здырства вшелякими способами вымышляли так сам Гетман, яко и сынове его, зостаючи полковниками, аренды, стацие великии затяговал людей кормлением, барзо на людей трудность великая была от великих вымыслов, не могл насытитися скарбами и щось противко Монархов наших Московских хотел почати, бо и в походе з тими великими войсками на Крым незычливость его постереженна, же не йшол просто на Крым, але по степах блудил и поведают, же з умыслу казал стел палити своим зычливым, жебы тим отмовитися, же неможна до Крыму ити задля конского корму, также и прошлой войны за своею незычливостию Чигирин утратил и людей военных много запропастил, которых мало жаловал, а то для того, жебы его панство з сынами ширилося, которые не полковниками, але панами называлися, о жадной юж перемене панства своего не мышляючи, а то надею маючи на люд грошовый, затяговый и на великие скарбы зобранные, бо юж Козака собе городового, так посполитых як и значных незащо важили и в дворы не пускали, маючи у дворах своих на килко месьцях сторожу сердюцкую, которым плачовали роковый юригелт; а священник и в килка дний не могл ся до двора упросити, хочай якая пылная потреба, овозгола усех людей незащо мели, не помышляючи на подлость своего рода, юже Господь Бог тим барзо ображен бывает, хто в пыху подносится и за тое скараны зостали, же перше от чести великой отдалени и як якие злочинце з бесчестием на Москву голо попроважено, а напотом от жон розлучени, а маетности и скарбы, которые многие были, усе отобранно, в которых место великое убозство, вместо роскоши срогая неволя, вместо карет дорогих простый возок, тележка Московская, з подволником, вместо слуг парадных сторожа стрелцов, вместо музыки позитивоз плачь щоденный и нарекання на свое глупство пыхи, вместо всех роскошей панских вечная неволя. На том скончилося Гетманство поповичово 25 дня Июля в суботу.
Тогож року в Июле месяце старшина Козацкая видячи, же в небытности Гетмана своеволя по городах почалася расширати, просили Боярина Голицина, жебы войску позволил волными голосами обрати себе Гетмана, на що позволив Боярин раде быти, и ураде так в войско, которое на тот час было, настановило Гетманом Асаула войскового Ивана Мазепу, роду шляхетского, повету Белоцерковского старожитной шляхты Украинской и у войску значной, на що и Боярин зезволил и до их Царских Величеств послан. Итак новопоставленный Гетман постановивши порядок у войску, розослал по усей Украине, жебы тую своеволю унимали, а тих бунтовщиков карали, а ежели кому какая кривда от кого есть, жебы правом доходили, а сами своих кривд не мстилися, также постановили, жебы юже аренд не было на Украине на горелку, а не на жадной напиток, опрочь индукты. Тогож часу новообранный Гетман Иван Мазепа послал своих посланцов за пороги до Сечи, и до того войска, которое там зоставало з Григорием Гетманенком, и до Околничого Неплюева, ознаймуючи о перемене Гетмана и незычливости его противку их Царских Величеств и войску Запорожскому и о постановлению нового Гетмана даючи знати войску, жебы якая замешанина не была у войску от Григория Гетманенка, и жебы оного до вязення узято и их советников Леонтия Полуботка, полковника Переяславского, и Ярему полковника Нежинского, и Лазара Горленка, полковника Прилуцкого (сего убито) и иных, которых знаючи, на що войско так Запорожское зостаючое в Сечи, як тое городовое, що там послано было, позволило: и Григория Гетманенка взяли за сторожу Московскую и Полуботка отдавши Околничому Неплюеву, которых проважено до Гетмана, а от Гетмана до Боярина Голецена, а оттоль на Москву бесчестно на телезце Московской после карет коштовных, отобравши все скарбы и коне, що или колвек мели, а войско тогож часу роспущено по домах Козацкое, а Московское в слободах стало, а близкое по городах розийшлося, бо великая нужа у Московском войску была, на килка десять тысячь вымерли, як уступили з пол Крымских, многах хорых живых у ями загребали.
Тогож року Татаре барзо великие шкоды коло Киева починили, коло самого города, под замком, людей побрали, постынали и усе лето не давали отпочинку, же з города за Лыбедь трудно было выйти, не дбаючи на тое, що наши войска на Крым пойшли и наши в Крыму не бавили, а они поганце не тилко за Киевом тот бок опустошили, але и на сем боку Днепра не мало по селах людей в неволю побрали и иных постынали. Повернувши войска их Царских Величеств назад, бывшого Гетмана поповича повезено на Сиберь з меншим сыном Яцком водою Окою в судне в далние городы на вечное мешкання, а старшого сына Григория взял з собою Околничий до города Севска, и там по многих спытках голову оттяли, рубаючи разов три задля болшой муки, и так бесчестно загребено без похорону, бо недано и священника, жебы его высповедати, а маетности их усех трох: Гетманскую, и сынов его переписано было до скарбу Царского, а напотом велено сребро, шаты, чого незлечоная речь была, жебы тое на потребы войсковые одержанно было, усе тое зостало в Батурине, а жона бывшого Гетмана отосланна до Седнева на мешкання убого, а приятеле их в бесчестю зостали и в ненависти от людей.
Войску казано готовитися на Запороже под городки Ослам, Городок и Казикермен, и липы и байдаки на борошно за пороги провадити, и тоей же зимы усе полки повыходили, и стояли по городах Украинских напоготове, але Орды почувши о поготовости войска, на Украину не входили, тилко на том боку Днепра на Волынню шкоды починили за неосторожностью войск Коронных. А войско Московское не йдучи под городки, але прийшовши до реки Самары, город уробили над рекою Самарою и там при вшеляких запасах, людом Московским осадили военным, немалым комонником и пешим, а войска Козацкие и Московские оттоль назад повернули.
Тогож року Августа 12-го дня саранча великая была так, же усе войско укрыла, и отвернула по-над Днепром вниз и 13-го Августа знову от городов была, а от Донца знову великая саранча на войско наступила и усе войско укрыла, и пойшла у Татарские поля; и тогдаж войско Козацкое ходило по росказанню Гетманском под Очаков, и посад узяли, выпалили и людей выстынали, тилко замок зостал вцелости.
Тогож року войско Коронное стояло около Камянца Подолского, и так мели потребу з Ордою Белогородскою, що и корогвы утратили; а Цесарские войска барзо Турецкое войско погромили и городов немало побрали знатных: Белград, Сербскую столицю, з иншими городами поза Дунаем и Соленик и иные городы. Також и Господарь Мултанский здался Цесареве и Татар барзо побил у своей земле.
Зараз против весны у великой пост притягли войска великие з Москвы з Боярином Голецином и иными Боярами: Шеином, Долгоруким, Змиевым, Шереметом и многими войсками, з которыми и Гетман Мазепа выйшол шостой неделе в пост великий зо всеми полками городовыми и охочими, и потягли к Самаре, и там знявшися з войсками их Царских Величеств переправивши Самар, потягли простуючи к Перекопу мимо Сечь, не займаючи Турецких городков на Днепре, которые войска Орда зострела у миль дванадцять на Гайшинах, за которыми ишли з боков докучаючи, а от Гайшина за миль две споткали Солтанов два, а оттоля ишли до Чёрной Могилы, где ночовали. Оттоль пойшовши Хан сам споткал у двох милях от Черной Могилы, где потреба была великая, и там убито сына Ханского и сына Бейского Перекопского, а оттоль отвернувши от полку Стародубовского и Прилуцкого Орда и скочивши на полки Сумский и Охтырский, и там шкоду великую учинили, где переночовавши, рушили к Коланчаку, и там знову Хан споткал войско з Ордами, и около войска объехал, и труп своего сына и иных побрал, и идучи коло войска вешался, которого з гармат бито моцно, и стали на Коланчаку, и Хан пойшол до Перекопу; из Каланчаку переночовавши на Тройцу, под Перекоп прийшли сполудня, и там переночовавши Хан выйшол на згоду и не достаючи Перекопу, хочай войско охочо было до приступу, але Боярин назад рушил с войсками з нареканнем усёго войска и простовали к Днепру, которым Белогородская Орда зразу докучала по сторонам хапаючи, а найбарзей Московских людей, и прийшовши до Самара города, тяжшие Москва гарматы позоставляла, а войско по городах роспущенно, и Гетман до Батурина прийшол зараз по святом Петре, але войско барзо замитилось и хоровали и коне барзо нужни поприходили, а то усе з безводя за митилося. Тогож часу недель две тилко выпочинувши по указу их Царских Величеств Гетман Мазепа на Москву пойшол з полковниками Нежинским, Чернеговским, Миргородским, Гадяцким, маючи з собою Козаков спять сот, где прийшовши застал на Москве замешанину, щось противного противно Великого Государя Царя Петра Алексеевича. Наших Гетмана з Козаками ласкове принято и отпущенно, здаровавши от их Царских Величеств, а войска наши Козацкия стояли коло Днепра на залозе от Татар до повороту Гетманского аж до святой Покровы. Тогож часу за бунты на Москве Бояр значных потрачено—Голецина, Шакволитового, Неплюева и иных не мало казнено, а то за тот поход, же Перекопу не достаючи, потративши кошту Царского немало, вернулись и людей немало потративши.
В Самаре, новом местечку, барзо мор великий был, же усе вымерло и воевода зараз на Десне, отколь и по инших местах появился мор. Тогож року Митрополит Киевский, Гедеон Четвертенский, помер, а на его месце обранно Варлаама Асинского, Архимандриту Киевопечерского, перед Святою Тройцею, на том тижню, который на Москву поехал по благословение.
Того ж року великая саранча была на Украине и коло Стародуба на севере, прийшла Августа 9 дня и туда наворочала на краи Литовские, але у Литву не йшла, зостала по Полесю коло Сожа, а тая, що йшла на Киев, то пошла в Полщу к Шлионску и поза Днестром, и там на Волынню коло Гродня и Брестя Литовского, а иная тут на Украине коло Нежина и Чернегова и на севере коло Стародуба зазимовала, а барзо ишла широка и Московских краев займала поза Свинским и Комарицкуво лость зопсовала, збоже и усю ярину потровила, а жита, которые застала непожатие, усе поела, и так учинила дорожнету збожю; жита стала осмачка по золотых три и овес в той же цене, которого и мало было у севере, але з Украины доставали, и от того смроду саранчи коне хоровали и издыхали и всякое бидло, бо з травою саранчу пожирали, же и мясо их смердело саранчою, и кури и гуси.
Того ж року Сентембрия 14 дня, на воздвижение честного Креста, у Стародубе запален двор некоторого Москвитина, з которого и церковь, барзо коштовная, святого Николая згорела, и звоница з звонами коштовными и дворов не мало, а церковь была уся малиованная и железом белым покрыта.
Тогож року до города Самары козаки на залогу чергою полками ходили по четверти року, а Московское войско з воеводами зоставало. Тогож року наше войско ходило под Очаков и посад спалили и много шкоды Татарам починили.
Война срогая была у земли Венгерской войск Цесарских з Турецким, в которой войне Господь Бог помагал войску Цесарскому, же Турецкое войско знесенно дощенту, над которым войском Цесарским старшим был Ксионже Дебодент Енерал, а над Турецким Вейзир и Текель Венгерский, а тая война была под Баланкерем недалеко Ворадина, по которой поражце Цесар заехал землю Венгерскую и Мултянскую и до Волох, свою залогу в Сочаве поставил. На той войне и самого Везира убито и войско Турецкое знесенно, а Король Полский своими войсками пойшол был зниматися з войсками Цесарскими, але не дойшовши от гор вернулся, бо зима надходила, итак о святой Покрове снеги великие выпали, заставши войска Коронные в походе барзо шкоду великую на конех понесли, бо мор на коней вщался и так выздыхали, же войско опешало, навет кареты и возы скарбные Королевские волами мусели провадити в Полщу; залогы свои Король поставил в Сочаве, у Сороце и у Лямце, але по старому у Ясах Господарь от Турчина зоставал, любо так великое звитяжство Цесарь одержал, однак же отмена великая стала, бо войска Цесарские стоячи у Белграде, свояволю великую чинить почали над жонками тамошних жителей, чого они не терпячи, знову войска Турецкия подвели и поддали Вейзирове Белград, где войска Цесарского немало згинуло и земля Сербская при Турчину зостала по самый Будин.
Зараз зимою узяв ведомость Гетман Запорожский Мазепа, же Орды великие мают намерення на Заднепря, противно которых выйшол з войсками и стал у Переясловлю, итак Орды Крымские и Белогородские з Солтаном зближали ко Днепру и подпавши на сей бок Днепра коло Домонтова и Бубнова села пограбовали, уведомившися, же войска коло Днепра стоят и Гетман сам, отвернули з своими потугами назад, з которыми ходил за Днепр Асаул Гамалея з войском и, не нагнавши, назад повернул, бо Орды у свою землю повернули. И тогож часу выправил Гетман часть своего войска городового и компанеи на добрых конех, которые злучившися з полковником Семеном Палеею, ходили и имели ити под Тягиню, але стала великая росквась, реки почали роспускати, еднак же пойшли, переправивши Бог под Очаков, где Очаков увесь спалили и выстынали и набравши здобычи назад вернулись, иле мало що з собою припровадили за великим бездорожем, и своих коней надтратили, тилко языка килкодесять припровадили, и разделившись на двое, Палей своих послал до Короля, а наше войско до их Царских Величеств.
Тогож року з генералами войсковой канцелярии канцелярист Петрик уйшол на Запороже, а з Запорожа до Хана в Крым и почал Хана поднимати на Украину на старшину Украинскую до которого и Запорожце пристали, чому Хан барзо рад и выйшли в поля сподеваючися до себе з Украины войска прихиления, и выйшовши з Ордами по Самар город посад спалил и Китай город до себе привернул и Царичанку, и купа немалая до оного зобралась з розных городов, против которого Гетман Мазепа войско скупил з Московским войском, а передом послал полки: Миргородский, Прилуцкий, Гадацкий и Лубенский з иншими войсками, а сам под Полтавою стал з табором, и оная Орда з тим Петриком уступила назад под Крым, не даючи бою жадного, а Гетман под Лохвицю уступил з войсками своими, а потом по указу их Царских Величеств роспущено войско по домах.
Зимою Орды выйшли з сыном Ханским и Петрик з ними, хотячи на Украину ити, о которых уведомившися от Запорожцов Гетман Мазепа и зобравши войска, против них рушил до Гадяча, а Орды юже коло Полтавы зоставали, которые узявши ведомость о войсках, за Гетманом наступаючих, назад уступили у свою землю, але шкоду починили коло Полтавы и у слободах Московских; итак Гетман наступаючи, жадной битвы з оными не мел, уступил назад з войсками, своими, а Турецкое войско того прошлого лета великую шкоду отнесло от Цесара Християнского.
О маслянице выйшовши Орды великие, шкоды починили по селах коло Переяславля от Иржищева и Стаек, села повыбирали за неисправкою полковника Переяславского молодого, же войска наши задержал, не пустивши к Переяславлю, жалуючи сена задля коней, которым-то бедным людем помочи не дали компанеи, не сердюки, которые стояли коло Днепра, плату беручи и хлеб у людей. Тогож року посла великого Татарского, который зоставал на Москве роков три, отпущенно у свою землю з честю на Батурин. Тогож року войско ходило полков Киевского и Переясловского и компанея под Очаков, и опустошили Очаков увесь и посаду, и килка корогвей войска Турецкого збили на голову и корогвы побрали, и ясыру сот на три живцем пригнали до Батурина, над которыми был старший Палей и его войска ходили, а Хан ходил Цесару своему на помоч, бо Турецкия войска збити зостали. Тогож року Гетман Мазепа посылал войско немалое, над которыми старшим ходил полковник Чернеговский Яков Лигозуб, з которым войска было болей двадцати тысячь, которые были за Днепром на Буджаку и села попустошили, и много ясыру набрали, и иной здобычи, и вцелости повернули, бо орды при Турецком войску были противно Цесара и Запорожское войско ходило под Перекоп и там над Белым[22] морем везу выняли и гармат штук осмь узяли и иные речи и ясыру, и все вцелости повернули до коша, любо имели в отходе потребу з Солтаном Нурадин, который нечого не вскурал.
Наше войско стало усе зимою коло Днепра в новых городках и по старых городках, где Орда, узявши языка под Кропивною, же войско вготовности зостает, отвернувши у державу Королевскую, великие шкоды починили, а на весне выйшовши около Лвова и самые предместя Лвовские выстинали по самую браму, и войска Коронного поразили, заледво Гетман Яблоновский отборонился, и волости попустошили.
Тогож рока на весну повелел его Царское Величество Петр Алексеевич ити войною под Азов и Гетманове Ивану Мазепе по городки Казикермен, що и зараз выйшли и Царского Величества Боярин Борис Петровичь Шереметев, и у Переволочной тие войска переправлялись на тот бок Днепра о святом Пророку Илии и под те городки пойшли войска великие.
Тогож року Солтан з Ордою Белогородскою зайшовши у полесся несподевано, слободы попустошил и Хвастов спалив по самый городок, що было коней бидла усе позабирали, а войско з Палеем не было скупленно, и по станции много их пропало и жадного отпору не дали Татаром. Полковник Палей пешо ухопился у городок, а напотом з Солтаном розмовлял, хлеба и напою оным вывозил, один одного даруючи.
Месяца Июля дня стали наши войска под Казикермином и оточили войска шанцами, гарматы около муров и подкоп один учинили, которые вал вырвали, там же великие гранаты в город пускали, которые барзо великую трудность чинили Турком, в городе зостаючим, чого не могли вытривати Турки, почали просити о згоду и тот город отдали, а самых в неволю побрано, и розобрали часть Москва и часть Гетман межи свои войска, также и другие городки, Ослам и Тавань учинили и усе що там были, в Козацких руках зостали, и в той потребе полковник Миргородский Апостол (который после и Гетманом был)[23], знатную паче прочиих показывал храбрость, и тогож часу Казикермен розвалили войска до грунту, а в других городках войска Козацкия стали за росказаниемь Гетмана Мазепы.
Тогож року выйшли и войска великие Его Царского Величества конные и пешие под Азов, и сам его Царское Величество Петр Алексеевичь высокою своею Царскою особою водою суднами з войсками великими Доном рекою подступил под Азов город Турецкий и оного доставал, около попустошил, толкож самого города не достали, около которого усе лето стояли, а на зиму изоставивши войска свои поблизу Азова Его Царское Величество повернуть на Москву изволил.
На початку того року зараз по Рождестве Христовом выйшли Орды великие Крымские, Черкаские, и Белогородские и скупившися доставали Китай-городка, и не достали, о которых силах Татарских увудомившися Гетманом Мазепа, не допускаючи далей оным неприятелем распространитися и пустошити Украины, скупивши войска свои, выйшол противно оных к Гадячому, о котором походе Гетманском, уведомившися Орда назад повернули от Голтвы, жадного города не вынявши, тилко в тих краях села пустошили, а Гетман з войсками своими назад повернул, пославши за ними полковника Прилуцкого Дмитра Лазаренка и Ивана Романовского з войсками, которые в поля за ними выйшли, и яко Орда жадного отвороту не чинила, вцелости назад повернули. Тогдаж по отшествии Татар Мазепа всех Казикерменских Турков, чрез полковников Михайла Бороховича Гадяцкого, да Ивана Мировича Переяславского, да Константия Мокиевича Киевского, послал в Москву, которые великую милость и жалование от Царского Величества получивши, и в дом отпущенни. И тогож року по смерти Царского Величества Государя Царя Иоанна Алексеевича выправился повторно под Азов Его Царское Величество Государь Петр Алексеевичь з множайшими войсками и военными силами и запасами втройно, куда повелел и Малороссийского войска 25,000 ступать, которое тотчас Гетман Мазепа выправив, определив над ними комендира Чернеговского полковника Якова Лизогуба и з ним полковников Гадяцкого Михайла Бороховича, Прилуцкого Дмитрия Горленка и Лубенского Леонтия Свечку, компанеи Федков и сердюцкий Кожуховского полки, которые туда в Петров пост приспешившие, поставленни за Азовом вниз Дону от моря и Кубанской Орды и отняли тем коммуникацию полевым Татарам с Азовскими сиделцами, в советах и в посылках запасов, а Его Величество став судном на устю Дону, не пустил к Азову Турков, кораблями пришедших з моря, что видя Татаре, всеми силами нападали на Козацкий обоз, желая хотя на конях взять Турков з суден их до Азова, для помочи, но не могли того доказать, напоследок же что Турки Азовские водою ночю проездя, давали о себе знать Орде, а Орда в поля Туркам корабелным, и того Козаки досмотрившися, страж над рекою утвердили, однак когда из города Турки выпором, а из поля Орда на Козацкий обоз шкодливо нападать стали, тогда Козаки Немецких подкопов и штурмов не дожидаясь, сами дерзновенною охотою чрез вал Азовский з Турками великий бой вщинали, и целый день в огне страшном на неприятеля валячися, прислугу свою Государю явили, там з оружя палячи непохибно из копиими на стены скачучи, не толко Турков стрелбою, но из рук ламали и убивали, хоругвы их хватали и канатами водными за пале градские закидая, з валу оные ворочали и в город деру учинили, но и на деру тую одни других в город же увалитися тиснули и заохочали, а так Турки не могучи Козаков оружем отбити, мешками з порохом приправляя огонь, за стены кидали и Козаков ожигали, потом ров глубокий в городе близ штурму ископали на упад Козакам, но не мешки, ни ров не помогли Туркам, Козаки бо, когда Турецкий блякавзь 17-го дня Июля подкопали и оного ночю доставши, чтыри арматы там и протчего взяли, тогда Турки рано уведавши сие, также и тое, что еще ониж смилее собираются в великие партии и не щадя себе, силно нападать на город начинают пред очима Его Царского Величества, дня 18-го Юля замахали шапками и хоругвами наклонивши, стали на мир взывать и милости у Государя просить, что и получили, и в 19-м числе в неделю Азовцы Боярину и воеводе Алексею Семеновичу Шеину, при Государе, там бывшем, город з амунициею и совсем отдали, сами же з жонами и детми отпущени свободно наниз Доном до Кагамлыка в 18-ти Боярах, и тогдаж, дабы Козаки Азовцов не чепали, дано з казны монаршой на 25,000 радовых 25,000 рублей, а на старшину полковую и сотников и на знатнейшее товариство по 15 червонцов, Гетмана же Наказного з полковниками особно жалованно, а на той час Гетман Мазепа стоял на Коломаку з Боярином Шереметом з силою Белогородскою противно Хана и Орды Крымской, которые там же стояли в полях, тилко ж до нашого войска не сближалось, сподеваючись наших войск к себе, бо мел певного языка наших Козаков, которых подъезд человека полтораста розгромил и побрал, и самого вожа фляку з Полтавы.
Поворочаючи Его Царское Величество от Азова, прислал указ, жебы Гетман в малой купе до Его Царского Величества ехал, переймуючи в дороге, що зараз поехал Гетман и застал Его Царское Величество в Рыбном, и там поклон свой отдал, где ласкового Цара на себе и на усе войско имел, и такая великая милость Его Царского Величества была, же изволив своею бытностью у господе у Гетмана гуляти и обедати и през цалый день Гетманове Мазепе з собою сидети, и из великою милостию отпустил на Украину, а сам Его Величество на Москву повернул. Тогож року Король Полский Ян Собеский помер и Ляхи межи собою турбацию великую мели, не хотячи Королем сына Собеского змерлого Короля, и межи собою жолнере билися.
На Москве з Бояр Иван Соколник, Алекса Цкидерев, Пушкин, Козак Донский, стрелец, стременные, совет нечестивый собе учинивши, жебы конечне Его Царское Величество Петра Алексевича убити, и на тое юж наготовалися, що о той их злой раде стрелец выведавшися, в той же раде будучи, объявил Его Царскому Величеству, которых зараз побрано, не даючи той их злой раде до совершения прийти, и на очной ставце сами доброволне призналися, за що карность подняли, головы им поутинанно и на полях на мурованном столпе постынанно на лобном месте, и трупов их недано ховати, там же лежали, над которыми сторожа была, що ся деяло на другой недели святого великого поста.
Того ж року по указу Его Царского Величества судна морские много коло Десны реки в лесах Бранских и Трубчевских так для Московских войск, яко и на двор Гетманский готовленни, и зараз на весне, по Воскресении Христовом, тие судна морские рушили вперед з людом Его Царского Величества Московским, над которыми посланный Неплюев так же и вапно в судах на будовання города Казикермина, що у Турков отнято, и Козацкия судна з борошном и из людом военным Десною рекою у Днепр рушили, и сам Гетман Мазепа, скупивши усе полки, ишол на Украину на Коломак, и там совокупившися з Боярином Долгоруким, ишли на Самар, и к Днепру к Кодакове, а там войска перебравши, часть оставил на заставе при полковнику Миргородским Даниилу Апостолу на сем боку Днепра от Татар, которые впоготовности зоставали, а сам Гетман з иншими войсками переправивши Днепр у Кодака, униз Днепра пойшол, а судна тие морские переправляли пороги, що з трудностью великою им было и из шкодою, бо судна великие, а на спад воды прийшли, где зараз войска Турецкия, пешо и конно, и Хан з Ордами притягнули и пехоту Турецку, у Аслан городок упровадили, бо Козаки Запорожские оный покинули были, и там з тих вежей з гармат наши Ингерей городок докучали барзо Козакам и до Таване, а з другой сторони от Казикермина горда Белогородская и зде Козаков сот на две комонника погромили; итак там трудность немалая нашему войску была, бо що час, войско прибувало Турецкое, полем и водою силы великие, узявши ведомость, же Гетман з войсками прибыл на фундовання тих городков, и Москва з ним посполу на осаженне тих городков людми военными, що видячи Гетман, же силы великие иния з-под Азова Турецкия притягли, и не можучи ждати битвы в полю, же в малой купе войска был, осадивши людми военнымя Аслан городок и Казикермен, сам з старшиною уступил уверх Днепра к городам, и там промысл чинил, посылаючи войска так городовых полков, як и Козаков Запорожских на посылок тим Козакам и Москве, которые стали в обложенню у Тавани и Казикермином, которые чрез усю осень з оными мели потребу, бо великие приступы Турки чинили до нашого войска и гранатами, але за ласкою Божиею утехи не отнесли, бо на приступах болше 6,000 Турков полегло, аж трупу не могли переховати, какой урон свой Турки видячи, наговаривали обложенцов наших к здачи города, лукаво представляя им, что ваш де Гетман на погибель тут вас оставил, и уже де ваш порох наши гранаты спалили и выкидали, а мы де вас куда потребно вам отвеземо и на всякого по пять Татарей дамо, но когда Козаки отнюдь на-тое не склонилися, тогда Турчин принужден з стыдом всвояси ретироватися, а Козаки от неисповедимо нужной осады уволнившися, Богу благодарение воздали и приписали тое войско монаршему счастью.
Тогож року Его Царское Величество Петр Алексеевичь ходил по чужих землях, был у Ризе городе незнаемо и в Курляндии у Митаве знаемо, и там гулял у Ксионженца Курляндского, а оттоль до Королевца Пруского и там юже значне з Курфестром гуляли и болей тиждня змешкал, бо хотелося з Цезарем Римским и з Папежем видети, але перепоною тому стался Француз, сторожу военную усюди маючи, и так послов своих великих послал до Цесара, а сам до Амстердаму пойшол морем и там зимовал.
Тогож року Короля Полского Ксионженца Саксонского Августа наставили, а Гетман Литовский Сапега, що не хотел покоритися новому Королеве, тулялся по чужих сторонах, которого маетности вневец спустошила шляхта, починивши собе ротмистров и полковников, и оставивши свои дворы, усю зему пустошили оного Гетмана Литовского Сапеги маетности, шукаючи его, жебы згубити.
Зараз на весне войска скупившися Московские з нашими, то есть, з Гетманом Мазепою, пойшли под городки на низ и там угрунтовали Казикермен и Тавань, и там летовали, маючи з Татарами под час потребу, а межи пречистыми осадивши Казикермен и Тавань людми военными, повернули к городам и в домы поприходили.
Тогож року Его Царское Величество Петр Алексеевич был бытностью своею у месяце Юле у Ведню у Цесара Християнского, где оного барзо приймовано з великим коштом, як Цара, и почесть выражовано великую, где свои речи монаршии отправивши, повернул щасливе и был в Липску и в иных городах Немецких, и виделся з Королем Полским Августом, и краем Литовским, на Смоленско, у свою землю Московскую на столицю приехал пред святым Семеоном.
Его Царское Величество скоро за прибытием на Москву чинил росмотр межи Бояры и стрелцами, которые ся были збунтовали в небытности его Царского Величества на Москве и отступили своих старших, которые были зоставленни от границы Шведской, и прийшли без указу под город Москву, и то задля яких бунтов, що ся на них перевело и сами признали на себе, и так по указу его Царского Величества полчварти тысячи велено повесить, и по усех улицах и по дорогах повешано.
А сам его Царское Величество до Воронежа к Дону заехал, где судна морские готовано, и там до Рождества Христова змешкал, куда и Гетман Мазепа ездил за указом Царским и повернул на свята Рождественские до Гадячого, а Его Царское Величество в Москву, где прибувши на Москве, тот труп, що стрелцов вешано, росказал позбираючи ховати у землю, да еще иных других казал потратити многих, а за тую вину, же в небытности Его Царского Величества на Москве хотели иного Царя наставляти и Немчинов всех выбити, а вступивши в пост великий, знову до Воронежа пойшол, и войска многие туда поспешали Московские и Немецкия, которых много затяговых на Москву прийшло из женками, а найболшей задля одного походу на окрентах, яко знающихся на том военном походу, жебы при них и Московский люд призвычаился.
Тогож року дорожнета великая была в хлебе; тогож року в Чернигове Архиепископ Иоанн Максимович поставлен.
Турки з великим Государем Царем Петром Алексеевичем на тридцать, а з Цесарем и Королем Полским на двадцать лет примирилися и Камянец Подолский Королеве Полскому Турчин Сентября в 13 день отдал в прежное владение.
Тогож року на Москве чин стрелецкий отставлено за их бунты, одних вытраченно, вывешанно, а летних в салдаты поверстано, а иных у сылку зослано, и такий гнев был на их Царский, же килком сам головы постынал, а з двором Боярских кабелных слуг у салдаты побранно и из маетностей монастырских и Боярских з двадцяти пяти салдата выставливанно зо всем народам, оружем, харчею и одежею.
Тогож року войска Козацкия покоя ради никуда не ходили, но в домех пробували, на войну же з Шведом тилко заводилися.
Король Полский Август вторый зачал войну з Королем Шведским Каролюсом и войском своим потягнул под Рыгу, опроч войска Коронного и Литовского, где стояли усе лето, а о Воздвижении честного креста по указу Его Царского Величества Гетман Мазепа послал своего войска на помочь Королеве Полскому часть з разных полков. Тогож часу в осени по указу Его Царского Величества войска Запорожского немалую часть послал Гетман Мазепа з своим сестренцем, полковником Нежинским, Иваном Обидовским, из гарматами до Великого Новагорода. Тая война начала на зразу щастливо, бо войска Царские з Козаками городов часть Шведских побрали и сами Ругодев облегли, але за злою радою Немецкою не доставали, там убезпечаючи Царское Величество, же поддадут город доброволне, и тая зрада от тих же офицеров Немцов, зостаючих у войску Московском, последовала, же доставання города пойшло у проволочку, а там часом притягнул Король Шведский з своими войсками немалыми, а передное войско почувши Шереметов и Козаки з оным Шведом споткалися и добре Шведов сперли и рубали под городом Ковлем, любо першей Московское и Козацкое войско сперли, где и шляхты Смоленской немало полегло, але наши Шведов тогож часу много побили, и видячи и маючи певних языков, же сам Король Шведский з великими потугами наступает, мусели до окопов Царских уступити, а Шведы вслед за ними прийшли, а якось на тот час его Царское Величество зпод Ругодева з окопов выехал до Новагорода Великого в понеделок, а у во второк Шведы подобно маючи змову з немцами офицерами, будучими в армии Царской, бо их там проваженно на тую квартиру, где мало люду было Московского бойкого, а уся старшина была Немецкая межи войском Московским, итак що схотели Шведове учинили, навет з армат на ветер стреляли, а Шведы беспечно ишли в окопы и того ж дня усе силы Царские розбили, иле змогли рубали, Бояр высокородных побито, а иные на реце Нарве многие потонули, Борис Петровичь Шереметов ледво увойшол, а Царевича Меретинского, который был Генералом, Князя Якова Долгорукова, Князя Луку Долгорукова ж, да Князя Ивана Долгорукова ж, да и Князя Ивана Юревича Трубецкого и иных многих Князей и Генералов в неволю взято, арматы усе и скарбы Царские и запасы военные Шведы побрали, а оных гармать болших 200 штук узяли, а мелких сколко в полках было, усе побрали. Адам Адамовичь Вейд, Генерал з своими полками одержался был, але и тот мусел ся здати, казну Его Царского Величества грошовую палубов 36 Шведов отдал, и так тие три полки, отобравши оруже и сукне, самых голых чрез мост часть пустили, и тот мост подрубавши, много потопили, а самого Генерала в неволю взяли, а войско Козацкое, которое посланно было з сестренцем Гетманским Обидовским на тот час не поспешило, которого было тысячей з 20, и юже тое войско стояли на границе под местечком Печерами, и не давали Шведом пустошити городов Московских, бо войска Московские розно пойшли, которых знову зобрано и к войне построено, а Его Царское Величество на Москву зъехавши, знову войска великие собрав и арматы построили, на них спеж четвертую часть з звонов со всего панства Московского з церквей и монастырей збирано
Его Царское Величество з Королем Полским Августом мел зъезд в городе Друи над Двиною рекою, ниже Полоцка.
Тогож часу войска Запорожского з Сечи на килка тысячей по указу Царском пойшло до Пскова, и полк Гадяцкий увесь з полковником Бороховичем, и компанея и сердюки там земовали, а городовые полки по смерти полковника Обидовского в домы отпущенны, который там своею смертию умер в летех молодых.
Тогож року по указу Его Царского Величества приказано по першем Немецком и Венгерском одеянии иный новый строй, или одеяние немецкое носити усем людем на Москве, а ежели бы хто не хотел, того карано.
Тогож року выбрано Московских людей з женами и из детми и из пожитками проваженно на мешкання в новый город нижей Азова к морю.
Тогож року по указу Его Царского Величества Гетман Мазепа зо всеми войсками и з арматами выйшол на войска против Шведов трактом на Могилев, где в Могилеве на Днепре намостили мост задля переходу, але указ Царский прийшол, жебы Гетман послал наказного от себе и з ним 20,000 войска, почему он тое число войска при полковнику Миргородском Данииле Апостолу и иными полковниками и арматами выправивши, сам вернулся назад, и полк Стародубовский.
Тогож року войска Литовские межи собою учинивши списковое войско, городы Сапежины воевали, место Дубровицю и Гайшин вырубали, монастырь Кутенский зграбовали, в котором много скарбов побрали.
Тогож року войска, которые посыланны были от Его Царского Величества з Боярином Репнином на пумощ Королеве Полскому под Рыгу, там разбито и Королевское войско Сасов и городы, которые был Король Полский побрал, знову Шведы отшукали: в Курляндии Митаву и Берже опановали и своими войсками осадили, бо сам Король Полский не был у войску, а Король Шведский сам был, при котором и войска Французского не малые силы были, а городок албо замок Диямунт под Рыгою людми Московскими осаженно, которые отдержалися, неподалися войску Шведскому, а войска Коронного, а не Литовского жадного жолнера не было под Рыгою у войску Королевском, бо на тую войну не зазволяли[24] Королеве з Шведом.
Тогож року войско Козацкое Запорожское, що з Сечи было прийшло по указу Царском до Пскова, которые землю Шведскую воевали и назад отпущенни, же кривду чинило Московским людем и плата на них выходила великая, которые назад ишли краем Литовским на Полоцко, где затягнено оных на службу к Сапеги от слуги его Юревича противно войска спискового (которое было з Потеем, воеводою Вытепским), которые плюндровали маетности Сапежины и монастырь Кутенский зграбовали, и место Дубровицю и Гайшин вырубали, и так тот Юревичь з тими Козаками перше под Могилевом мел потребу и их списковых Козаки прогнали, а списковое войско з Князем Огинским, Стеткевичем и иными панами стали у Головчине, прибираючися на оного Юревича и Козаков Запорожских, которые упередили оных и на светанно розбили списковое войско, так що их мало увойшло, и тот Головчин зграбовали и вневец обернули, отколь Козаки Запорожские, оставивши того Юревича, пойшли на Украину, хочай оным и платил добре, а иные там зостали и под Могилевом тогож часу билися и много там шкоды починили.
Тогож року зпод Пскова войска Царского Величества з Козаками полковник Апостол ходили под город Юревь Ливонский, где войска Шведские зоставались и там з ними мели великую войну и войска Шведские не додержали, и так зь ласкою Божиею розбиты дощенту и город Юрев Ливонский люде Царские опановали и гармат штук на 400 от Шведов отняли и из победою вернулися и в домы полковник Апостол з войском отпущени, тилко там компанеи охочего войска два полка оставили по указу Царском.
Тогож року войска Шведские в краи Литовские увойшли и Ковно опановали были, и чатамы коло Вилне граковали, що мещане Вилинские многие до Гданска з маетностми уходили, бо Сапега з Шведами зоставал против Короля и речи посполитой, где великое спустошення сталося в краях Литовских от списковых и их противных Сапежинцов, и от Юревича, и от людей, от него затяговых на тую войну за гроши. В том же року на войне полковник компанейский Пашковский забит[25].
Войска Шведские Вилно, место столичное Литовское, опановали и иные места Литовские и Жмудское воеводство, которым не могли ся войска Литовские сперти.
Тогож року Стародубовский полковник Михайло Миклашевский, з полковниками Малороссийскими от Мазепы под Быхов посланный, совокупився там з Полским Рейментаром Халецким, достали, хотя и не без шкоды своих, города, в который войшли Поляки, а Белциневичь, тамо бывший партизант Шведский, своими людми изийшол к войску Козацкому и припроважен до Батурина к Мазепиной резиденции, но и в другий раз по прошению Литовских панов посылан был туда от Мазепы Радичь з войском против Шведов.
Ради збунтовавшихся Башкирцов, Кичкаровский судия полковый Лубенский, з Козаками за Волгу посылан на помочь Шереметову.
Гетман Мазепа з войсками Козацкими на перепятисе и под Любарем до осени стоял, понеже тогда Швед, вступивши в Полщу Короля Полского Августа второго з Королевства згонил, шляхту и людей грабил, особливо в Лвове и в Сокалю. Да тогдаж Король Шведский, детронезовавши Августа, короновал Станеслава Лещинского.
Был Мазепа з войсками ж в Замостю и расположив войска по Полще на зимовых квартерах, посылал Чернеговского полковника з полком его и из Гадяцким, и Танского з компанеею на границю Цесарскую в спиское воеводство, где спиского воеводу убили и полк его розбили. Тогдаж Мазепа зимою з городов ходил к Менску.
Полковника Стародубовского Михайла Миклашевского, зятя его Андрея Гамалею, Тараса Гавриловича, сотника Погарского, в Несвежю Шведами всмерть убито, а протчиих многих, в том числе Романовского и Ивана Чарнолуского, Асаула полкового, Турковского, Тимошенка, Бурмаку[26], в неволю взято, а полковника Переясловского Мировича з полком в неволю в Ляховичах узяли.
Киевопечерскую крепость сам Государь Царь Петр Алексеевич заложил руками своими, где и Мазепа з войском был.
Мазепа Гетман зменил Его Величеству, Государю Всероссийскому, и к Шведскому Королю пристал; и в том же року, в Ноебрии, тотчас по указу Царского Величества Иван Илличь Скоропадский, полковник, по Миклашевском бывший, Стародубовский, от Козаков, по давному волными голосами обыкновению на Гетманство избран в Глухове в присутствии там самого Государя со всеми Министрами, который его Скоропадского на Гетманстве утвердити и клейноты войсковые ему вручити сам изволил. На перед сего под Лесным Шведского Генерала Левенгофа з девизиею его розбито чрез Князя Менщикова и Козаков Малороссийских.
В том же року Мазепа прежде измены своей, доносивших Его Царскому Величеству о изменническом его намерении, Василя Кочубея, судию енералного, да свояка Кочубейского, Искру, полковника Полтавского, под Белою Церквою погубил, впротив совести своея, за ложное будто доношение и посяжку, которых тела погребенни в Киевопечерском монастыре.
По змене Мазепиной тотчас Князь Александер Менщиков з войском добули Батурина, з партизанами Мазепиными затворившегося, оный зруйновалн, Мазепу же яко клятвопреступника, Архиереи в Глухове публичною церемониею проклинали.
Шведский Король Карл XII чрез Мазепу впроважен в Малую Россию, зимовал в Ромне з Мазепою до свят Рождественских и по святах в Гадячом на 1709 год. Тогда ж перед Рождеством Христовым по выходе Шведа з Мазепою з Ромна в Гадячь, Донцы и Великороссияне Ромен зграбовали без указу.
Тогож року Шведов везде на квартерах, Малороссияне были тайно и явно, а иных живых к Государю отвозили.
Тогдаж полковник Миргородский, Апостол, страхом и лестию от Мазепы уведенный, последовал ему дочасно, а как получил свободное и угодное себе время, тотчас от Мазепы тайно на пути отлучившися и отцуравшися его, в сторону Государеву к Великороссийскому войску прибегл до Лебедина, за что и милость монаршую одержал и при своем рангу и маетностях остался, и на тогож Мазепу з протчиим верным Государевым войском воевал; тоеж зделал Иван Сулима.
Месяца Юня 27 дня под Полтавою Его Царское Величество з войсками великороссийскими и малороссийскими Шведского Короля и войско его на баталии поразил, победил и прогнал, а з ним и Мазепу за Днепр, обоз же ввесь с амнуницией взял, а енералов и министров Королевских з войском осталным, живых побрал под Переволочною, протчии же в Днепре потопилися; и тогда Король Шведский, забегши утеком в Бендеры, медлел там безделно годов с полтора, поколя у свою землю пойшол з встыдом и з потерянием всего войска своего, Мазепа же вероломец в бендерах умерши пропал.
Тогож року наперед указом Государевым Палея з Сиберу зыскано и милость к нему показано, который удостоился видети победу над Шведами под Полтавою, и сам там же на коне, хотя уже поддержаваемый, ездил, побуждая войско, дабы неприятелю зламанному не дали обозретися, пока весма ослабеют и здадутся.
Тогдаж Его Царское Величество с своими министрами, после оной, Богом данной, над неприятелем виктории Полтавской, был в Киеве и торжествовал.
Как не стало Мазепы, то Филипп Орлик, бывший писарь енералный, в Бендерах от Короля Шведского и Запорожцов учинен Гетманом, который писмами своими лестными не толко полки Малороссийские, но и Слободские к змене до себе подводил, и Заднепрские полки, ово прелщая, ово на оные войною и разорением з Татарами и Запорожцями наступая, себе покарял и долго Украиною колотил, поколя ничего не успевши, как состоялся между Государем Всероссийским и между Турчином, последовательно же и Татарами мир, рушил прочь в немецкие краи за Королем Шведским.
Тогож року в Гадячом на место Трощинского поставлен полковник Иван Черныш.
Моровая язва великая, первей в Киеве, а после и в протчиих городах Малоросийских была.
Тогож року саранча великая летела от моря на полуночь, травы и пашне в Украине поела.
Тогож года, Юня 2 дня, Ригу, а Сентября 25 дня Дерпт и Тернов, и фортецу Ревель, у Шведов войною взял Его Царское Величество.
Его Царское Величество з войсками Великороссийскими и Малороссийскими ходил на Турка под Прут, а Гетман Иван Скоропадский до Самары, чили до Каменного Затону. Того году наперед Прутовской вой<н>ы Хан Девлет Керей з Ордою и из Запорожцами под Немеровом и в слободах были. Тогож року з Турками примирие учинено над Прутом, чого ради Козаки по указу Самар и Камянный Затон розорили.
Как стал Борис Петровичь Шереметев с дивизиею своею на винтер квартерах в Малой России з позволения Гетмана Скоропадского, так и по всякий год начала армия великороссийская в малороссийских полках зимние иметь квартеры и сустанцию на себе и коней от обывателей получать.
Антоний Стаховский, Архиепископ в Чернегове поставлен.
Димитрий Горленко, полковник Прилуцкий, да зять его Бутович, да писарь Орликов, Иван Максимович, и Михайло Ломиковский, да Антоновичь канцелярист, от послов Государевых, Петра Андреевича Толстого и Петра Павловича Шаферова, у Турчина в неволе бывших, обнадежденныи писменно милостию монаршою и животом, прийшли волно в Киев и, бывши в Глухове у Скоропадского Гетмана с повинною в том, что они следовали за изменником Мазепою, побранни на житие в Москву свободное, где и поденные денги им з казны Государевой на корм даванни.
Упомянутые послы Государевы, Шаферов, Толстой и Шереметев (который на пути умре) и Бесстужев з Царьграда вернулися.
Гетман Скоропадский з полками реймента своего в лете над осень уже стоял под Киевом.
Гамалея и Кандыба з Москвы отпущенни, а протопоп Лисовский Сотником в Новгородку учинен.
Тогож року, Октоврия 12 дня, родился Его Царскому Величеству из Царевича внук Петр Алексеевич.
Гетман Скоропадский з войском зимовал в Гадячом для того, что Орлик з Татарами выходил на Украину и из Запорожцами и разорал людей.
Посылал Иван Сулима, хоружий Генералный, войска под Царицын робить линеи от стороны Кубанской Орды.
Его Царское Величество изволил безопасно в своей Царской персоне пойти в чужие земле для визитации оных и осмотрения в них порадков и манефактур, и регул иноземческих, и в лете гостил у Короля Французского в Парижу.
Возвратяся з Франции Его Царское Величество Государь Петр Алексеевичь был в Москве со всем двором Его монаршим, когда сужено Лопухина и других казнено за измену, куда и Гетман Скоропадский з полковником Чернеговским, Павлом Полуботком, да з Лубенским полковником, Андреем Марковичем, и з писарем войсковым, Семеном Савичем, и из протчиими ездил до Государя, а з Москвы он же Гетман з старшиною ездил за Государем до Санкт-петербурга для повидания строения оного и отпущени оттоль из милостию монаршею.
Тогож року Государь Царевичь Алексей Петровичь преставился при бытности тогда там и Гетмана з старшиною. Да тогож года другий Государь Царевич Петр Петрович малолетний преставился.
Тогдаж Гетман Скоропадский з Министром Петром Андреевичем Толстым посватался; и тогож года в осень приездил в Глухов секретарь Михайло Шаферов и другий Иван Петровичь Толстый на сватбу з братом своим, з Петром Петровичем Толстым, который тогда женился на Гетманской дочере, Улиянне, и на веселлю же том в Глухове были, кроме полковников рейменту Гетманского, Енерал Маиор Девейсбах и Граф Кантокузин з товарищи.
Тогож року ездил Епископ переяславский, Кирилл Шумянский, и протчии духовныи персоны з Киева в Москву для подписания духовного регламента, ибо тогда Его Царское Величество, за поворотом з Франции, при учреждении иных Государственных коллегий, и Святейший правительствующий духовный синод устроил и упривилиовал.
Оногож року Митрополит Киевский, Иоасаф Кроковский, позванный в Санктпетербург, умре в Тверь.
Светлейший Князь Александр Менщиков был на Украине и в слободах з всем домом своим, до которого перво в Шептаки за Десну зимою, а потом в Гадяч, по воскресенском празднику, ездил Гетман Скоропадский зо всею старшиною генералною и полковниками, и трактовали о порядочной сустентации драгун в Гадячом, да он же Княз Менщиков потом и в Глухове у Гетмана гостем был.
Тогож року Князь Менщиков заехал межею до Почепа, маетности своей, прежде того от Гетмана Скоропадского ему данной, две сотне, Мглинскую, Бокланскую и часть Стародубовской, и за тое великую сору и тяжбу Гетман з Князем имел, а особливо за завладение Почепских Козаков в подданство.
Гетман Скоропадский з некоторыми, старшиною генеральною и з бунчуковым товариством, многолюдно проезжался з Глухова до Нежина к зятю своему, Петру Петровичу Толстому, полковнику Нежинскому, також в Прилуку и в другие места, по маетностях.
В Нештате, при границе Шведской, Августа последних чисел, учинен з Шведами мир на приговоренных из обох сторон пунктах, Российскому Государству многополезных, которые и выпечатанни тогдаж, а в оный мир включенни и Поляки, толко Козаки, которые оружию Шведскому последовали, из амнистии выключенни.
Тогож року Его Величество Государь Царь Петр Алексеевичь конферованную себе от всего правительствуюцего сената и святейшого правительствующого синода, именем всего Государства, титлу Петра Великого, Императора Всероссийского и отца отечества принял и был в Москве, торжествуя о мире.
В том же году, в начале года, по указу посланни были не одним трактом Полуботок, полковник Чернеговский, в комендирах, да Маркович, полковник Лубенский, да Иван Сулима, Хоружий генералный, з 12,000 войска Козацкого до Ладоги на роботу канала, для обходу суднами озера Ладожского к Санктпетербургу, где, не доходя на пути, Сулима умре, которого тело привезенно до Переяславля , в Сулимовку.
Гетман Скоропадский з некоторою старшиною, полковниками и бунчуковыми товарищи, ездил в Москву поздравлять Государя полученным щастливым миром и восприятою титлою, где в Москве, как Господа Великороссийские и все чины, так и Гетман з старшиною и всеми подкомандниками своими, присягу чинили на содержание устав Его Императорского Величества о правде воле монаршей свободной, кого хотя по себе наследником скиптра Российского определит, о чём и в полках Малороссийских везде присяга была тогож времени.
Тогож року в Москве принесена от Его Императорского Величества Петра Великого за собственною рукою грамота к Гетману Скоропадскому о состоявшемся определении быть при нём, Скоропадском, в Глухове, коллегии Малороссийской, в которой президовать Бригадиру Веляминову, да шти офицерам гварнизонным погодно, а то для верхней аппеляции, да для сборов денежных и хлебных, в казну Государеву збираемых доходов, о чём и манефесты печатные в Малую Россию посланни.
Тогдаж на Москве по жалобе Гетманской на Князя Менщикова указал Его Императорское Величество лишнюю им, Князем Менщиковым занятую к Почепу землю, привратить к полку Стародубовскому, толко владеть бы ему, Менщикову, Почепом, так как Гетманы владели, да Козаков сотне Почепской тогдаж он, Князь Менщиков, уступил.
Тогож року на каналную работу к Ладозе в другий раз ходил полковник Полтавский, Иван Черныш, з немалым числом Козаков, сам трактом чрез Москву, а войско другими трактами.
Тогож одного року Его Императорское Величество водою з Москвы пойшол к Астрахане, а оттуду за море к Терку на Татар горских Каракалпацких и протчиих, где при Сулаце реце крепость святого Креста заложил, которую потом устроено; оттуду же ходил к Дербенту Персидского владения, покоряя везде владелцов тамошних, куда по указу и Малороссийское войска 10,000 з комендиром Даниилом Павловичем Апостолом полковником Миргородским, да из полковниками, Прилуцким Игнатом Галаганом, и Киевским, Антоном Танским, ходили.
Да тогож году Гетман Иван Скоропадский, повернувся в петров пост з Москвы до Глухова, Юля 3 дня умре, при верности Его Императорскому Величеству, и погребен 5 дня тогож месяца в Гамалеевском девичем монастыре, от егож Скоропадского, паче же от жены его, Анастасии Марковны, каменно построенном; а по смерти его, Гетмана Скоропадского, тогдаж указом Сената повеленно Павлу Полуботку з старшиною генералною править вместо Гетмана.
И тогож месяца Юля 20 прибыл в Глухов брегадир Стефан Веляминов и, учинив коллегию, начал денежные и хлебные зборы збирать в Малой России от всех из всего необходимо, которых зборов многие, а наипаче старшины и Козаков по прошению Полуботка, полковника Чернеговского, з старшиною генералною, за Гетмана правящего, а по силе пунктов Хмелницкого, и отставленни были з Сената указом, но паки за возвращением Его Императорского Величества з Дербентского походу, по представлению Веляминова наложенни, и ктому учрежденни были зборщики из Малороссиян, которые, по инструкциям коллежским, от всех из всех угодий и з промыслов, денги и хлеб збирали в казну Государеву.
Тогож року на место Митрополита покойного, Кроковского, прислан в Киев Архиепископ Варлаам Ванатовичь, а в Чернегов прислан же Епископ Иродион Жураковский, который пред тим был в Киево-Межигорском монастыре Архимандритом.
Полковник Чернеговский, Павел Полуботок и з ним судия Генералный, Иван Черныш, да писарь Семен Савичь войсковый генералный, в Юне месяце, по указу Его Императорского Величества поехали в Санктпетербург до Его Царского Величества, намеревая по давним статям, привилиям и грамотам Высокомонаршим, на волности Козацкия данным, просить у Его Величества милости, а паче о избрании волными голосами Гетмана.
Тогож року под осень ходили з 12,000 войсками, старшиною и бунчуковым товариством, на Коломак, при Князе Михаиле Михайловиче Голецине, там же бывшом, а комендиром Козацким был полковник Миргородский, Апостол.
Тогож року зимою дерзновенными запросами полковник Чернеговский, Полуботок, стоварищи в Санктпетербурзе прогневали Его Императорское Величество и за то взяты там под арест, а в Малой России домы их, также и оставшихся последних, Асаула енералного, Василия Жураковского, да бунчучного, Якова Лизогуба, отписано на Его Величество и пожитки попечатано, а самих их взято тудаж в Петербург; и в то время полковники Великороссийские в полках, Стародубовском Леонтий Кокошкин, а в Чернеговском Михайло Богданов, поставленни. По взятии же Жураковского и Лизогуба в Санктпетербург, определены от Александра Ивановича Румянцова правителми, Иван Левенец, бывший полковник Полтавский, да Иван Мануйловичь, сотник Глуховский, да Федор Потребичь Гречаный, и тогдаж некоторые из старшин полковых и сотников побранны под арест до Глухова, где сидели год слишком. В том же году з весны другим разом 10,000 войска Малороссийского з комендиром, Андреем Марковичем, полковником Лубенским, на Сулак пойшли и на тамошней реце плотину зделали и фортецу укрепили.
По высочайшем Его Императорского Величества, Петра Великого, Всероссийского соизволению, Мая 7 дня, супруга Его Величества, Великая Государыня Императрица, Екатерина Алексеевна, коронована в Москве.
Тогож року Павел Полуботок полковник помер в крепости Санктпетербургской, опосле же Кирпич[27], наказный полковник Переяславский, а потом Димитрий Володковский реент войсковой енералной канцелярии, померли там же в Санктпетербурзе.
Тогож года в третий раз 10,000 войска Малороссийского на Сулак выправленно, ходили з комендиром Михайлом Михайловичем, полковником Гадяцким, на перемену прошлогодной команды Андрея Марковича, полковника.
Его Величество, Петр Великий, Император и Самодержец Всероссийский, Генваря 28 дня преставился, а державу Всероссийскую Великая Государыня, Екатерина Алексеевна, восприять изволила.
Тогож року зараз по смерти блаженные и вечно достойные памяти Его Императорского Величества, арестанты Петербургские, Даниил Апостол, полковник Миргородский (который после Коломацкого походу, в прошлом 1724 годе, позван в Санктпетербург и там взят под арест), Иван Черныш судия, Семен Савичь писарь, Василий Жураховский асаул, и Яков Лизогуб бунчужный, енералны з товарище, отпущенни на волю, но Семен Савичь после того вскоре умре там же, в Петербурзе на воле, и оным всем бывшим арестантам возвращенни все пожитки и маетности, полковник же Миргородский, Апостол, тотчас и в дом на свое полковничество по прежнему отпущен, а прочие еще удержани до указу.
В том же году з весны комендированни бунчуковые товарищи в Гилянский поход за Берден, и з оными 2000 Козаков радовых, з Наказным Михайлом Огроновичем, обозным полковым Прилуцким, а между бунчуковым товариством командер был Кандыба, бывший полковник Корсунский, а напрежде оного Семен Лизогуб, которого з Андреем Горленком из пути, по плутовскому некоторого чернца Змиевского доношению, взято было в Санктпетербург, но вскоре до домов отпущенно, и медлели в том походе бунчуковые при Кандыбе иный до трох, иный же до пяти год.
Указ был Её Величества, Государыне Императрицы и Самодержицы Всероссийской, Екатерины Алексеевны, в поход Сулацкий высылать Козаков, или платежем за всякого Козака сколко пристойно отбуть похода место, и не согласясь полковники иные, от Козака по три рубли, иные по четыри рубли, иныиже по два рубли дать з полков, против определения на всякий полк з генералной войсковой канцелярии числа Козаков подступились; иныи же Козаков самих указное число выправить в поход усоветовали, а денгами от походу за встыд откуповатися не похотели, однако по доношению о том в Сенат веленно денгами с полков Малороссийских за....[28] Казаков, чтоб оных не посылать в поход, взять, и взято в коллегию Малороссийскую, именно от всякого Козака по 4 рубли.
Государыня Императрица, Екатерина Алексеевна, Мая 7 дня преставилася, и тогож времени внук блаженные и вечно достойные памяти, Императора Петра Великого, Великий Князь Петр Алексеевич на престол Всероссийский вступил и повелел милостивейше коллегию Малороссийскую знять и зборы, по доношению Веляминова, оной коллегии бывшого президента, наложенные отставит, а по прежним волностям, Гетмана волными Малороссийскому войску голосами (без которого Украина была полшеста года) избрать.
Тогож року, наперед, по взятии старого Толстого с товарищи за караул и в сылку, велено и сыну его, полковнику Нежинскому, зъехать з Малой России на житло в Великороссию, а на место его опосле прислан в Нежинский полк, Иван Семенович Хрущов, на полковничество. И в том же году, в осень, по указу Его Императорского Величества, Петра второго, зъехавшися полковники и старшина Малороссийские, и чернь, там же и бунчуковые в Глухов, где в собрании были и Архиереи Киевский и Чернеговский з протчиим духовенством, в присутствии Государева Министра, Федора Василиевича Наумова, з Москвы для елекции Гетманской присланного, волными голосами Даниила Павловича Апостола, полковника Миргородского, в Гетмана избрали Октоврия I дня, и дани ему там же от Министра войсковые клейноты: булава, хоругов, бунчук и печать, а коллегия Малороссийская приостановлена. И тогдаж сыну Гетманскому, Павлу Апостолу, на местцу отеческом, дано полковничество Миргородское, а менший сын его, Петр Апостол, в Петербургу был при дворце Императорском, которого тогда ж, по отставе полковничества Андрея Марковича, в кандидатах на полковничество Лубенские полчане просили, но не зараз получили. Тогож часа и Василия Василиевича Кочубея, в Глухове между бунчуковым товариством бывшего, устроено Полтавским полковником.
Тогож року Князя Менщикова, который уже высокими титлами даже до генералесимуса почтен был и по обручении дочери своея, Марии, в невесту Его Императорскому Величеству, тестем Государевым был и возгорделся зело, взято под караул и честь его и кавалерии и пожитки, движимые и недвижимые, от него отобравши, послано его до Аранибурха, а потом далее на житло, где и умер, о которого указов неслушании и чтоб невозношенно имя обрученной, тогдаж, по елекции Гетманской, прислани были Его Императорского Величества указы в Малую Россию.
Его Императорское Величество Петр вторый, Император и Самодержец Всероссийский, коронован в Москве, куда для того ездил и Гетман новоизбранный, Данило Апостол, где дани ему на его прошение решителные стати и грамоту на Гетманство, и отпущеный он з милостивым жалованнем Государевым повернулся, в Глухов Октоврия I дня прибыл.
Присланный Подскарбий, один Малороссийский Андрей Маркович, бывший полковник Лубенский, а другий Великороссийский, Иван Мякинин, для зборов указных, которые зборы гораздо уменшени против коллежских зборов.
Тогож року определены указом Императорским к Гетману и старшина генеральная, из кандидатов Обозным Яков Лизогуб, бывший бунчучный генеральный, судей 2, Андрей Кандыба, бывший полковник Корсунский, да Михайло Забела, бывший сотник Борзенский, писарь Михайло Турковский, бывший Господарь Гадяцкий, Асаулов 2, Иван Мануйлович, сотник бывший Глуховский, да Федор Лысенко, бывший Борзенский сотник, Хоружий Яким Горленко, бунчучный Иван Владиславов сын Бороздна, оба из бунчуковых товарищей, и дани им на ранги их маетности по 400, по 300 и по 200 дворов, сверх давних их собственных дворов, так же и Марковичу, подскарбию генералному, 300 дворов.
Тогдаж определен в Гадяцкие полковники, на место умершого Сербина, Гаврила Милорадовича, Григорий Грабянка, бывший судия того полку, а в Стародуб по отставке Великороссиянина, Илии Пашкова, который после Кокошкина полковниковал, прислан из отставных маиоров полковник Дуров, который зловымышленными хитростми великие беды и похищения в том полку делал, за что его, з последующими ему похитителями, и сужено в Глухове опосле.
В том же году, по вышопомянутым решителным, в 1728 году данным пунктам для переводу на Русский язык прав Малороссийских и для своду из трох прав в одно определени духовного и мирского чина к тому угодные персоны, в том числе исперва были Архимандриты, игумены и соборные печорские старцы, и знатные из старшин мирские лица не малым числом, а после в следующих годах осталися самые толко в том действительные из мирских чинов и некоторые протопопы, всех человека испятнадцять.
Его Императорское Величество Петр вторый Генваря 18 дня, прежде веселля своего, которое имело быть Его Величеству с обрученною его невестою, Князя Алексея Григориева сына Долгорукого дочерю, Екатериною, в Москве из воспы умре, в приезде на тот час и Гетмана Апостола туда з старшиною. И тако за пресечением монаршеской фамилии мужеска пола не без страха было в Империи Российской. Но Божиим свыше милосердием и всеправящим Его смотрением состоялося на том, что Её Величество, Государыня Царевна и Великая Княгиня, Анна Иоанновна, Герцогиня Курляндская, вдовствующая, на престол монарший Российский наследственно вступить изволила и коронованна в Москве Апреля 28 дня, 1730 года, при якой коронации и Гетман Апостол присутствовал.
Варлаам Ванатовичь, Архиепископ Киевский, взят в Москву в святейший синод и за преступление его, в котором изобличился, лишен Архиерейского и иерейского сана и послан в Москву.
Тогож року пчелная и табачная десятина и ваговое, мостовое, и погребелное из перевозов зборы милостивейшею монаршою грамотою отставлены в Малороссии, так чтоб того в скарб войсковый не взымать.
Тогож року грамотою Её Императорского Величества пожалован в полковники Лубенские Гетманычь, Петр Даниловичь Апостол.
Тогож году Димитрий Горленко з Москвы в отечество свое, к жене до Прилуки, по 16 летех отпущен.
По указу Её Императорского Величества ездил в Москву знова Гетман Данило Апостол и пожалован кавалериею ордина Святого Александра Невского.
Тогож году по весне, за возвращением Гетманским з Москвы в Глухов выправленные наниз под Берестовую, з комендиром Антонием Танским, полковником Киевским, Козаков 20,000, а мужиков свободных и державских 10,000, ходили робити линеи от границы Татарской, не без уступки за линею земле Малороссийской, да там же городы или крепости новые на имя тезоименитых Её Величества Государины Императрицы, Анны, також сестриц Её Величества, Государинь Царевен, Екатерины и Параскевии, и иные поделали.
Да в том же году под осень, по некоторым ведомостям о выходе Крымских Татар, прийшол указ монарший ступать войскам монаршим Козацким воинским походом оружейно тудаж к границе, где линея делается, и потому ходили полки Малороссийские все порознь, из которых иные были на местцу указном от Генерала Вейсбаха по ордеру и стояли с отводом караулов и протчая, как то полки Полтавский, Лубенский, под Нехворощею, Миргородский и Гадяцкий; иные же полки не приспели и возвратилися всвояси по указу, понеже Татаре не на Малороссийский край, но кудась инде на Кубань тогда выходили.
Тогож року влете Архиепископ Рафаил Заборовский приехал в Киев на место вышеупомянутого Ванатовича.
Тогож року обще определенно взымать по окладу из радовых Козаков и из свободных мужиков денги на годовое жалованне старшинам на ранги свои, маетностей неимеючим, и служителям полковым и сотенным.
Царица Евдокия Феодоровна, блаженные и вечнодостойные памяти Петра Великого, Императора и Самодержца Всероссийского, первая супруга, Августа 27, а Царевна Параскевия Ионновна Октоврия 9 дня, преставилися.
Для роблення начатой линеи посылано Козаков 20,000, а мужиков 10,000, з комендиром Галаганом, полковником Прилуцким, над Орел.
Король Полский Август вторый умер, и того ради к воспящению умысла Короля Станислава Лещинского (Французскому Королю тестя) и к усмирению многих Поляков, его партизантов, а к возведению на трон Августового сына, Фридрика, комендированни от Её Величества, Государины Императрицы, войска Великороссийские и Малороссийские в Полщу, где оные войска и зимовали на 1734 год и далей, а над Малороссийским войском и над бунчуковыми товарищи был в том походе главным комендиром Обозный войсковый генеральный, Яков Евфимиевичь Лизогуб.
Тогож року в третий раз на линейную роботу ходил полковник Лубенский, Петр Апостол, комендиром и з ним Козаков 10,000, а посполитых 10,000 к Ореле. Тогож году, Априля 28 дня, Гетман и Кавалер Даниил Апостол заболезновал на параллеж. Да тогож року зимою еще пойшли многие полки Великороссийские и Малороссийские з полковником Прилуцким, Галаганом, при Князе Алексеи Ивановиче Шаховском, в Полскую сторону для разорения маетностей партизантов или Конфедератов Короля Станислава, и имели з Ляхами баталее и победили их. Там Галаган мужественно показовался. Тогдаж Генерал Полный и Кавалер фон-Лессий, Её Императорского Величества з войсками в Полщи командующий (при котором над Малороссийскими Наказным Гетманом командирован был Обозный генералный, Лизогуб) производил там разные акции. Да тогдаж Господин Генерал Фелтмаршал и кавалер Граф фон-Миних доставал Гданска (куда в защиту уходил Лещинский) и взял тот город крепкий благополучно.
Генваря 17 дня Гетман и Кавалер Даниил Апостол в Глухове умер в покои, при верности Её Императорскому Величеству, которого тело проважено было до Сорочинец и там в новосооруженной от него каменной церкве погребено Архиепископом Киевским, Рафаилом Заборовским, з церемониею преизрадною дня 5 Февраля.
Тогдаж вскоре в великий пост поехал сын его менший, Петр Апостол, полковник Лубенский, в Санктпетербург, от овдовелой, матки своей, Гетманши, просячи высокомонаршей милости и обороны на дом ввесь их, и кавалерию отческую тудаж в отдачу Её Императорскому Величеству отвезл, где за верные и долговременные покойного Гетмана службы, и получил таковую высокомонаршескую Её Императорского Величества милость, что все выслуженные им, покойным Гетманом, маетности и угодия подтвержденно жалованною грамотою во вечное роду его владение, и самой овдовелой Гетманши повеленно из доходов Малороссийских, з скарбу войскового, выдавать по смерть её по 3,000 рублей денег ежегодно.
Тогож году Февраля в последних числах, по указу Её Императорского Величества, возвратился з походу Полского Князь Алексей Иванович Шаховский и принял правление Малороссийское до далшего указу и определення нового Гетмана. А наперед з Полщи его прибытия, в Генваре присланни печатные Её Императорского Величества грамоты высокомонаршие с милостивым обнадеживанием в Малой России о имеющем быть Гетмане, во всём по пунктам Богдана Хмелницкого; а до избрания его, покамисть кто к оному знатному уряду добрый и верный сыщется, определено правит Малую Россию шти персонам: тром Великороссийским, а тром Малороссийским, в том числе, во первых, Князю Шаховскому, да Обозному генералному, господину Лизогубу с протчиими.