ловичь въ ночѣ, години четвертой, а на его мѣстцѣ зоста сынъ его царемъ Ѳедоръ Алексѣевичъ, и того жъ часу усѣ бояре и стрелцѣ присягли его Царскому Величеству на подданство и на послушанство.
Того жъ року и того жъ дня узято монастырь Соловецкій и чорнцовъ вистинали презъ роковъ шесть неотступно, а за такую вину, же не позволилися приняти новопоставленныхъ рѣчей на соборѣ московскомъ при бытности двохъ патріарховъ, Александрійскаго и Антіохійскаго, першая рѣчъ, же Духа Святаго не мовити у вѣрую, а знову зась, жебы не мовити Господи сыне Божій помилуй мя, але такъ мовити, Господи Іисусе Хрісте помилуй мя, а сына оставляти, и иншіе новіе рѣчи, которіе подруковано у книжицѣ, названой Жезлъ, а тое тотъ монастырь сплюндровано, которій на увесь свѣтъ славній, и святихъ чудотворнихъ мѣлъ у себѣ, и за тое новіе рѣчи многихъ чернцовъ, поповъ и свѣцкаго стану людей уземлѣ московской помордовано, же того не похотѣли принимати, але на старомъ держалися, якъ передъ тимъ было, и многіе выходили на украину на мешканя къ сѣверу, позоставивши набитки своѣ, а инихъ у силку позасилано[1].
Того жъ року отъ короля полского гетманомъ козацкимъ постановлено Евстафія Гоголя, полковника Подолского, и по потребѣ съ турками дано оному становиско у полѣсю изимаючи городовъ Литовскихъ, а самъ стоялъ у димери, бо не малая купа при ономъ войска была, которомъ плату и сукна отъ короля давано и живность отъ людей.
Присланъ столникъ его Царского Величества Алмазовъ по Дорошенка Петра, бывшаго гетмана, у великій постъ, и оного попровадилъ на Москву, гдѣ якъ пріѣхалъ, брата его Григорія отпущено з вязеня на украину, а его задержано на Москвѣ[3].
Того жъ року войско турецкое з ордами и Юріемъ Хмельницкимъ подступили подъ Чигиринъ у Спасовку и доставали потужне, которимъ ни отсѣчь зостаючимъ въ Чигиринѣ гетманъ Иванъ Самойловичь выйшовши зъ Батурина и скупившися зъ Бояриномъ, Княземъ Ромодановскимъ, у Липовой Долинѣ, потягнули къ Днѣпру. Августа 13-го дня въ Стародубѣ народъ обурившися на Священника Якова, того, которого Рославецъ побилъ и за него проклятство прошлого року было, и того Священника, выволокши зъ олтаря по службѣ Божой, срозже били и на смерть забили бы, ежели бы не оборонилъ полковникъ Наказный зъ своими припавши козаками. Тогожъ рокy Августа 23-го дня приступивши и Князь Ромодановскій зъ войсками Московскими и Гетманомъ Самойловичемъ, зъ козаками ко Днѣпру противъ бужина на переправу, а напередъ еще не пришовши ко Днѣпру вислали до Чигирина козаковъ пѣхоти полторы тысячи и Москвы, которіе за ласкою Божіею увойшли оборонною рукою въ Чигиринъ, любо орды моцно того обороняли, але по надъ тясминомъ ишли до Чигирина. Притягнувши ко Днѣпру войска Московскіе и козацкіе заразъ стараня приложили о переправованю черезъ Днѣпръ, але онимъ барзе того войско зъ Ордами боронили, бо и самъ, ханъ былъ, еднакъ же войска козацкіе отважившися, суднами на той бокъ Днѣпра переправлялися въ ночи и тамъ заразъ шанцѣ надъ Днѣпромъ дали; у переправи хочай онимъ Турецкіе войска барзе налягали, але онихъ вспирали арматами чрезъ Днѣпръ зъ войска
- ↑ Списокъ, доставленный Обществу П. А. Кулѣшемъ, былъ неполонъ, простираясь только до отбытія Дорошенка къ Чигирину (см. стр. 52, столб. 2.). Присланный мнѣ по распоряженію г‑на же Кулѣша, профессоромъ университета св. Владиміра, Н. И. Кастомаровымъ, и списанный имъ, по словамъ его, въ Харьковѣ, съ списка половины прошлаго столѣтія, полученнаго отъ учителя Третьякова, до сихъ поръ идетъ съ спискомъ Юзефовича во всемъ согласно, но отсюда начинаются между ними разногласія, т. е., списокъ Третьякова гораздо короче. Въ немъ нѣтъ всего того, что съ этѣхъ мѣстъ мною помѣщено подъ цифрами. Не имѣя еще въ рукахъ спискв Юзефовича и находя въ Великорусскомъ переводѣ отсюда лишнее противу Третьяковскаго списка, я замѣтилъ въ предисловіи, что съ 1677 г. почти подъ каждымъ годомъ встрѣчаемъ въ лѣтописи нашей, послѣ перевода, множество прибавленій, отмѣченныхъ знакомъ, поставленнымъ въ началѣ и концѣ каждаго изъ нихъ. Неизвѣстно, продолжалъ я, откуда и кто ихъ внесъ сюда. Но теперь открывается, что эти привнесенія принадлежатъ вовсе не переводчику, потому что ихъ находимъ и въ спискѣ Юзефовича, слѣдовательно, переводившій имѣлъ подъ руками списокъ, совершенно сходный съ спискомъ Юзефовича. Но на какомъ основаніи онъ отмѣчалъ особымъ знакомъ именно то только, чего не встрѣчаемъ въ спискѣ Третьякова? Вѣроятно, у переводчика было два списка, полнѣйшій, Юзефовичевскій, и кратчайшій, Третьяковскій, и онъ отмѣчалъ особымъ знакомъ (/) все лишнее противу послѣдняго. Однако, краткость этого наводитъ на мысль, чуть ли онъ не есть тотъ самый, который вышелъ изподъ пера своего сочинителя, т. е., онъ-то, за исключеніемъ Лѣтописца, помѣщеннаго въ началѣ, составляетъ Лѣтопись самовидца о войнахъ Хмельницкаго и послѣдующихъ гетмановъ, и потому она должна продолжаться до того мѣста, до коего въ немъ доведена. Къ сожалѣнію, списокъ съ списка Третьякова, присланный мнѣ, простирается только до 1690 г., и то съ пропускомъ нѣсколькихъ лѣтъ, съ 1683 по 1687. Г. Кастомаровъ пишетъ мнѣ, что въ спискѣ его недостаетъ не болѣе страницы, и притомъ въ немъ упомянуто о событіяхъ нѣсколькихъ лѣтъ чрезвычайно кратко, стало быть, и онъ можетъ окончиваться именно 1701 годомъ, которымъ, по мнѣнію г. Кулѣша, самовидецъ завершилъ свою лѣтопись, какъ свидѣтельствуетъ то и самой слогъ въ описаніи послѣдующихъ лѣтъ, совершенно отличный отъ предыдущаго. Какъ бы то ни было, считаю необходимымъ помѣстить сдѣсь, подъ цифрами, всѣ тѣ мѣста списка Юзефовичева, которыя пропущены или, вѣроятно, вовсе не были, въ спискѣ Третьякова. Такъ сюда относятся слѣдующія извѣстія: „Тогожъ року якійсь Капѣтонъ секту всчалъ, же живо люде въ огнь на спаленя ишли.“ „Тогожъ року полковникъ Стародубовскій Петро Рославецъ, который презъ килканадцять лѣтъ полковникомъ будучи, аже не захотѣвши быти подъ послушенствомъ Гетмана своего, пойшолъ на Москву у килкадесять коней, хотячи поддати Стародубъ, жебы зоставалъ якъ городы Украинскіе Московскіе, Суммы и Рыбное, але тая надѣя оного оминула, бо на тое непозволенно, любо зраду оного приняти, але напотомъ за посланцами Гетманскими за сторожу оного взято и отослано зъ Москвы на Украину до Гетмана, и отдано на судъ войсковый, который окованъ у Гетмана сидѣлъ, а на съѣздѣ суженъ зосталъ усею старшиною на горло у Батуринѣ, а протопопу Нѣжинского, Симеона, въ монастыръ, который зъ онымъ былъ на Москвѣ въ одной радѣ.“
- ↑ Въ Юзефовичевомъ начинается такъ: „Зима барзо великая была такъ снѣгами, якъ тожъ и морозами и мало который день былъ безъ вѣтру, и тривала снѣгами и морозами великими близко до святого Георгія, же юже людемъ на Сѣверу не тилко сѣна, але и соломъ на хатахъ не ставало. Той же зимы по три тысячи подводъ зъ полковъ подъ запасы давано до Сѣвска, а изъ Сѣвска проваженно въ Кіевъ, и много подводниковъ отъ морозовъ покалѣчило, а иные померли.“
- ↑ Въ Юзефов. „и дано ему тысячу дворовъ, и тамъ жилъ по смерть свою. Тогожъ часу протопопа Нѣжинскій, которой былъ у великой чести на Москвѣ, Симеонъ, которого и воевода слуховалъ, до такого пріишолъ безчестія, бо ведлугъ обѣтницѣ своей и наказанного суду духовного, не захотѣлъ зостати ченцемъ, жалуючи жоны остатися, которого питано отъ Консисторіи Архіепископомъ, который отмовляючися жадною мѣрою не позволивъ, аже въ тотъ чинъ никого не примушаютъ, а напотомъ была воля Гетманская, жебы або декретовѣ досыть чинилъ, албо каранный былъ, але не хотѣлъ ведлугъ декрету зостати ченцемъ, оного отдаливши отъ Священства, отдано на карность свѣцкую, который безъ фолки мѣлъ вязеннямъ и битямъ, и призналъ, же змову мѣлъ зъ нѣкоторыми о здоровя Гетманское, а звлаща зъ Рославцемъ, полковникомъ Стародубовскимъ, Думитрашкомъ Переясловскимъ, Лазоромъ Прилуцкимъ и иными, которыхъ усѣхъ до вязення побрано и маетности попечатано и поотбѣрано. Тогожъ року мѣсяця Мая 17 дня, въ четвертокъ, въ обѣдной годинѣ, по службѣ Божой, въ полгодины занялася церковь Рождества Христова, стоячая въ рынку близко коморъ крамныхъ, въ Стародубѣ, отъ которого запаленя церкви, не вѣдати якимъ способомъ, подобно зъ неопатрности паламаревой, а особливо гнѣвъ Божій за беззаконія наша, такъ великое будовання церквей Божіихъ чотырохъ, стоячимъ у самомъ городѣ, зо всею оздобою ихъ, которая на всю Украину славна была въ малїованню образовъ, въ иныхъ достаткахъ, такъ тежъ великостію звоновъ, зовсѣмъ погорѣло, яко тежъ и въ будникахъ дворовъ зо всѣми немалъ маетностями, такъ скилка выгорѣло усе мѣсто, же жадная не тилко хата не зостала, але а нѣ башта наветъ, и самые валы погорѣли, нѣчого не составши, а и за мѣстомъ на килка сотъ подіймя погорѣло, такъ страшный пожаръ былъ за окараннямъ Божескимъ, бо въ томъ мѣстѣ вщалася ненависть першая: полковникъ противъ Гетмана, священники межи собою, осмъ на двохъ, немалъ цалый рокъ турбовались, межи Козаками и посполитыми свары, позвы, а знову зась корчмы, шинки немалъ въ каждомъ дворѣ, а при шинкахъ безчестности и частыя забойства, а за вшетечность жадной карности нечинено, але тое въ жарти оборочано, любо якая явная к…а, піятики безъ удержанія, набоженства оспалость, бо духовныхъ нѣзащо не мѣли, глубячися съ здобою Церквей Божіихъ, отказуючи, же намъ трудно отъ поповъ и священниковъ, любо напоминали, не слухали, але отъ такихъ, которые ихъ за зброднѣ до покуты приводили, зъ гнѣвомъ отходили и по своихъ воляхъ собѣ духовныхъ шукали, не жалуючи за грѣхи. Итакъ Господь Богъ, не терпячи тихъ злостей, отнялъ тую сздобу того мѣста, то есть, церкви Божіи, въ которыхъ щоденная служба Божая отправовалася, также и тую фортелію, которая на усѣ стороны славная была, наветъ, же и гарматы погорѣли, тилкожъ еще щось милосердія свое Господь Богъ задержалъ, же не до остатку згубилъ, же зостала скарбница въ цѣлости, въ которой немалая купа бочокъ зъ порохами, бо зарятуй Боже, ежели бы ся тое было заняло у мурованномъ склепу, то не мало бы народу людей выбило и выгубило, еднакъ же народъ жадной злости своей не признавалъ и грѣховъ, але усе на священниковъ младыхъ, а нейпервѣй тая церковь загорѣлася святаго Николая, въ которой проклятіе читано пастырское при службѣ Божой и свѣчки гашено на проклятіе священникомъ Чернѣговскимъ, зосланнымъ отъ Архіепископа, и отъ той церкви усе мѣсто выгорѣло. Тогожъ року Іюля 31 дня попроважено на Москву Петра Рославца, бывшого полковника Стародубовского, и Симеона, протопопу Нѣжинского, скованныхъ и зъ иными Козаками.”
ловичь в ноче, години четвертой, а на его местце зоста сын его царем Федор Алексеевич, и того ж часу усе бояре и стрелце присягли его Царскому Величеству на подданство и на послушанство.
Того ж року и того ж дня узято монастырь Соловецкий и чёрнцов вистинали през роков шесть неотступно, а за такую вину, же не позволилися приняти новопоставленных речей на соборе московском при бытности двох патриархов, Александрийского и Антиохийского, першая реч, же Духа Святого не мовити у верую, а знову зась, жебы не мовити Господи сыне Божий помилуй мя, але так мовити, Господи Иисусе Христе помилуй мя, а сына оставляти, и иншие новие речи, которие подруковано у книжице, названой Жезл, а тое тот монастырь сплюндровано, которий на увесь свет славний, и святих чудотворних мел у себе, и за тое новие речи многих чернцов, попов и свецкого стану людей уземле московской помордовано, же того не похотели принимати, але на старом держалися, як перед тим было, и многие выходили на украину на мешканя к северу, позоставивши набитки свое, а иних у силку позасилано[1].
Того ж року от короля полского гетманом козацким постановлено Евстафия Гоголя, полковника Подолского, и по потребе с турками дано оному становиско у полесю изимаючи городов Литовских, а сам стоял у димери, бо не малая купа при оном войска была, котором плату и сукна от короля давано и живность от людей.
Прислан столник его Царского Величества Алмазов по Дорошенка Петра, бывшего гетмана, у великий пост, и оного попровадил на Москву, где як приехал, брата его Григория отпущено з вязеня на украину, а его задержано на Москве[3].
Того ж року войско турецкое з ордами и Юрием Хмельницким подступили под Чигирин у Спасовку и доставали потужне, которим ни отсечь зостаючим в Чигирине гетман Иван Самойловичь выйшовши з Батурина и скупившися з Боярином, Князем Ромодановским, у Липовой Долине, потягнули к Днепру. Августа 13-го дня в Стародубе народ обурившися на Священника Якова, того, которого Рославец побил и за него проклятство прошлого року было, и того Священника, выволокши з олтаря по службе Божой, срозже били и на смерть забили бы, ежели бы не оборонил полковник Наказный з своими припавши козаками. Тогож рокy Августа 23-го дня приступивши и Князь Ромодановский з войсками Московскими и Гетманом Самойловичем, з козаками ко Днепру против бужина на переправу, а наперед еще не пришовши ко Днепру вислали до Чигирина козаков пехоти полторы тысячи и Москвы, которие за ласкою Божиею увойшли оборонною рукою в Чигирин, любо орды моцно того обороняли, але по над тясмином ишли до Чигирина. Притягнувши ко Днепру войска Московские и козацкие зараз стараня приложили о переправованю через Днепр, але оним барзе того войско з Ордами боронили, бо и сам, хан был, еднак же войска козацкие отважившися, суднами на той бок Днепра переправлялися в ночи и там зараз шанце над Днепром дали; у переправи хочай оним Турецкие войска барзе налягали, але оних вспирали арматами чрез Днепр з войска
- ↑ Список, доставленный Обществу П. А. Кулешем, был неполон, простираясь только до отбытия Дорошенка к Чигирину (см. стр. 52, столб. 2.). Присланный мне по распоряжению г‑на же Кулеша, профессором университета св. Владимира, Н. И. Кастомаровым, и списанный им, по словам его, в Харькове, с списка половины прошлого столетия, полученного от учителя Третьякова, до сих пор идет с списком Юзефовича во всём согласно, но отсюда начинаются между ними разногласия, т. е., список Третьякова гораздо короче. В нём нет всего того, что с этех мест мною помещено под цифрами. Не имея еще в руках спискв Юзефовича и находя в Великорусском переводе отсюда лишнее противу Третьяковского списка, я заметил в предисловии, что с 1677 г. почти под каждым годом встречаем в летописи нашей, после перевода, множество прибавлений, отмеченных знаком, поставленным в начале и конце каждого из них. Неизвестно, продолжал я, откуда и кто их внес сюда. Но теперь открывается, что эти привнесения принадлежат вовсе не переводчику, потому что их находим и в списке Юзефовича, следовательно, переводивший имел под руками список, совершенно сходный с списком Юзефовича. Но на каком основании он отмечал особым знаком именно то только, чего не встречаем в списке Третьякова? Вероятно, у переводчика было два списка, полнейший, Юзефовичевский, и кратчайший, Третьяковский, и он отмечал особым знаком (/) всё лишнее противу последнего. Однако, краткость этого наводит на мысль, чуть ли он не есть тот самый, который вышел испод пера своего сочинителя, т. е., он-то, за исключением Летописца, помещенного в начале, составляет Летопись самовидца о войнах Хмельницкого и последующих гетманов, и потому она должна продолжаться до того места, до коего в нём доведена. К сожалению, список с списка Третьякова, присланный мне, простирается только до 1690 г., и то с пропуском нескольких лет, с 1683 по 1687. Г. Кастомаров пишет мне, что в списке его недостает не более страницы, и притом в нём упомянуто о событиях нескольких лет чрезвычайно кратко, стало быть, и он может окончиваться именно 1701 годом, которым, по мнению г. Кулеша, самовидец завершил свою летопись, как свидетельствует то и самой слог в описании последующих лет, совершенно отличный от предыдущего. Как бы то ни было, считаю необходимым поместить сдесь, под цифрами, все те места списка Юзефовичева, которые пропущены или, вероятно, вовсе не были, в списке Третьякова. Так сюда относятся следующие известия: „Тогож року якийсь Капетон секту всчал, же живо люде в огнь на спаленя ишли.“ „Тогож року полковник Стародубовский Петро Рославец, который през килканадцять лет полковником будучи, аже не захотевши быти под послушенством Гетмана своего, пойшол на Москву у килкадесять коней, хотячи поддати Стародуб, жебы зоставал як городы Украинские Московские, Суммы и Рыбное, але тая надея оного оминула, бо на тое непозволенно, любо зраду оного приняти, але напотом за посланцами Гетманскими за сторожу оного взято и отослано з Москвы на Украину до Гетмана, и отдано на суд войсковый, который окован у Гетмана сидел, а на съезде сужен зостал усею старшиною на горло у Батурине, а протопопу Нежинского, Симеона, в монастыр, который з оным был на Москве в одной раде.“
- ↑ В Юзефовичевом начинается так: „Зима барзо великая была так снегами, як тож и морозами и мало который день был без ветру, и тривала снегами и морозами великими близко до святого Георгия, же юже людем на Северу не тилко сена, але и солом на хатах не ставало. Той же зимы по три тысячи подвод з полков под запасы давано до Севска, а из Севска проваженно в Киев, и много подводников от морозов покалечило, а иные померли.“
- ↑ В Юзефов. „и дано ему тысячу дворов, и там жил по смерть свою. Тогож часу протопопа Нежинский, которой был у великой чести на Москве, Симеон, которого и воевода слуховал, до такого приишол бесчестия, бо ведлуг обетнице своей и наказанного суду духовного, не захотел зостати ченцем, жалуючи жоны остатися, которого питано от Консистории Архиепископом, который отмовляючися жадною мерою не позволив, аже в тот чин никого не примушают, а напотом была воля Гетманская, жебы або декретове досыть чинил, албо каранный был, але не хотел ведлуг декрету зостати ченцем, оного отдаливши от Священства, отдано на карность свецкую, который без фолки мел вязенням и битям, и признал, же змову мел з некоторыми о здоровя Гетманское, а звлаща з Рославцем, полковником Стародубовским, Думитрашком Переясловским, Лазором Прилуцким и иными, которых усех до вязення побрано и маетности попечатано и поотберано. Тогож року месяця Мая 17 дня, в четверток, в обедной године, по службе Божой, в полгодины занялася церковь Рождества Христова, стоячая в рынку близко комор крамных, в Стародубе, от которого запаленя церкви, не ведати яким способом, подобно з неопатрности паламаревой, а особливо гнев Божий за беззакония наша, так великое будовання церквей Божиих чотырох, стоячим у самом городе, зо всею оздобою их, которая на всю Украину славна была в малиованню образов, в иных достатках, так теж великостию звонов, зовсем погорело, яко теж и в будниках дворов зо всеми немал маетностями, так скилка выгорело усе место, же жадная не тилко хата не зостала, але а не башта навет, и самые валы погорели, нечого не составши, а и за местом на килка сот подиймя погорело, так страшный пожар был за окаранням Божеским, бо в том месте вщалася ненависть першая: полковник против Гетмана, священники межи собою, осм на двох, немал цалый рок турбовались, межи Козаками и посполитыми свары, позвы, а знову зась корчмы, шинки немал в каждом дворе, а при шинках бесчестности и частые забойства, а за вшетечность жадной карности нечинено, але тое в жарти оборочано, любо якая явная к…а, пиятики без удержания, набоженства оспалость, бо духовных незащо не мели, глубячися с здобою Церквей Божиих, отказуючи, же нам трудно от попов и священников, любо напоминали, не слухали, але от таких, которые их за збродне до покуты приводили, з гневом отходили и по своих волях собе духовных шукали, не жалуючи за грехи. Итак Господь Бог, не терпячи тих злостей, отнял тую сздобу того места, то есть, церкви Божии, в которых щоденная служба Божая отправовалася, также и тую фортелию, которая на усе стороны славная была, навет, же и гарматы погорели, тилкож еще щось милосердия свое Господь Бог задержал, же не до остатку згубил, же зостала скарбница в целости, в которой немалая купа бочок з порохами, бо зарятуй Боже, ежели бы ся тое было заняло у мурованном склепу, то не мало бы народу людей выбило и выгубило, еднак же народ жадной злости своей не признавал и грехов, але усе на священников младых, а нейпервей тая церковь загорелася святого Николая, в которой проклятие читано пастырское при службе Божой и свечки гашено на проклятие священником Чернеговским, зосланным от Архиепископа, и от той церкви усе место выгорело. Тогож року Июля 31 дня попроважено на Москву Петра Рославца, бывшого полковника Стародубовского, и Симеона, протопопу Нежинского, скованных и з иными Козаками.”
