Общество является не только тѣмъ объектомъ, на который съ различной интенсивностью направляются чувства и дѣятельность индивидовъ; оно представляетъ собою также управляющую ими силу. Между способомъ проявленія этой регулирующей силы и соціальнымъ процентомъ самоубійствъ существуетъ несомнѣнное соотношеніе.
Извѣстно, что экономическіе кризисы обладаютъ способностью усиливать наклонность къ самоубійству.
Въ 1873 г. въ Вѣнѣ разразился такой кризисъ, достигшій своего апогея въ 1874 г., и въ то же самое время можно было констатировать увеличеніе числа самоубійствъ. Въ 1872 г. насчитывался 141 случай; въ 1873 году ихъ было уже 153, въ 1874—216, т. е. число ихъ увеличилось на 51% по отношенію къ 1872 году и на 41% по отношенію къ 1873 г. Что это увеличеніе единственной своей причиной имѣло экономическую катастрофу, доказывается тѣмъ, что особенно высоко оно было въ самый острый моментъ кризиса, а именно въ теченіе первыхъ 4-хъ мѣсяцевъ 1874 г. Съ перваго января до 30 апрѣля 1871 г. зарегистрировано 48 самоубійствъ, въ 1872 г.—44 и въ 1873 г.—43; въ 1874 г. ихъ насчитывалось за тотъ же періодъ 73. Мы имѣемъ здѣсь, слѣдовательно, увеличеніе на 70%. Тотъ же самый кризисъ охватилъ одновременно Франкфуртъ на Майнѣ. Въ теченіе годовъ, предшествовавшихъ 1874 году, среднее годовое число самоубійствъ равнялось тамъ 22, въ 1874 г. ихъ было уже 32, т. е. на 45% больше.
Еще очень ярко у всѣхъ сохранилось въ памяти воспоминаніе о знаменитомъ крахѣ, постигшемъ парижскую биржу въ 1882 году. Послѣдствія его дали себя чувствовать не только въ одномъ Парижѣ, но во всей Франціи. Отъ 1874 до 1886 года увеличеніе средняго годоваго числа самоубійствъ не превышало 2%; въ 1882 году оно достигаетъ 7%. Кромѣ того, увеличеніе это равномѣрно распредѣлялось на протяженіи всего года, но особенно ярко выразилось въ теченіе трехъ первыхъ мѣсяцевъ, т. е. какъ разъ въ моментъ этого краха. На эти три мѣсяца приходится 0,59 общаго увеличенія. Ясно, что это возрастаніе зависитъ отъ исключительныхъ обстоятельствъ, такъ какъ его не только не наблюдалось въ 1881 году, но оно исчезло въ 1883 году, хотя этотъ послѣдній имѣетъ въ общемъ немного большее число самоубійствъ, чѣмъ предыдущій:
| Было самоубійствъ: | 1881 г. | 1882 г. | 1883 г. |
| за цѣлый годъ | 6.741 | 7.213(+ 7%) | 7,267 |
| за первые три мѣсяца | 1.589 | 1.770(+11%) | 1.604 |
Соотношеніе между экономическимъ состояніемъ страны и процентомъ самоубійствъ наблюдается не только въ нѣсколькихъ исключительныхъ случаяхъ; оно является общимъ закономъ. Цифра банкротствъ можетъ служить барометромъ, отражающимъ съ достаточной чувствительностью измѣненія, происходящія въ экономической жизни. Если наблюдается, что при переходѣ отъ одного года къ слѣдующему цифра эта внезапно увеличивается, можно быть увѣреннымъ, что произошла какая-нибудь значительная пертурбація въ финансовомъ мірѣ. Въ періодъ 1845—1869 годовъ три раза наблюдалось внезапное повышеніе банкротствъ,—этотъ характерный симптомъ кризиса; въ продолженіе этого періода годовое увеличеніе числа банкротствъ равнялось 3,2%; въ 1847 г. оно достигаетъ 26%, въ 1854—37%, въ 1861—20%. Именно въ эти моменты можно было констатировать также исключительно быстрый ростъ числа самоубійствъ; въ то время, какъ на протяженіи этихъ 24 лѣтъ годовая сумма самоубійствъ увеличивается только на 2%, въ 1847 году увеличеніе достигало 17%, въ 1854—8%, въ 1864—9%.
Но чему именно должны мы приписать такое вліяніе кризисовъ? Не потому-ли происходитъ это явленіе, что съ потрясеніемъ общественнаго благосостоянія растетъ нищета? Не потому-ли, что условія жизни становятся тяжелѣе, разставаться съ нею болѣе легко? Подобное объясненіе соблазнительно по своей несложности, тѣмъ болѣе, что совпадаетъ съ общепринятымъ мнѣніемъ о самоубійствѣ; тѣмъ не менѣе, факты противорѣчатъ ему.
Въ самомъ дѣлѣ, если число добровольныхъ смертей увеличивается въ силу того, что условія жизни становятся тяжелѣе, оно должно было бы замѣтно уменьшаться въ тотъ періодъ, когда благосостояніе страны улучшается. Но, въ то время, какъ чрезмѣрное возрастаніе стоимости предметовъ первой необходимости дѣйствительно вызываетъ повышеніе числа самоубійствъ, это послѣднее, какъ показываетъ опытъ, не опускается ниже средняго уровня въ тотъ періодъ, когда наблюдается обратное движеніе цѣнъ. Въ Пруссіи въ 1850 году цѣна на хлѣбъ была такъ низка, какъ еще ни разу на протяженіи всего періода съ 1848 по 81 г. 50 килограммовъ стоили 6 марокъ 91 пфеннигъ, а тѣмъ не менѣе число самоубійствъ, вмѣсто 1527 въ 1849 году, повысилось до 1736, т. е. увеличилось на 13% и продолжало увеличиваться въ теченіе 1851, 1852, 1853 годовъ, хотя низкія цѣны держались устойчиво. Въ 1858—59 году имѣло мѣсто новое паденіе цѣнъ, но число самоубійствъ продолжало увеличиваться. Въ 1857 году оно было 2038, въ 1858—2126, въ 1859—2146. Въ продолженіе 1863—1866 годовъ цѣны, достигшія 11 м. 04 пф. въ 1861 г., постепенно понижаются до 7,95 м. въ 1864 году и остаются весьма умѣренными до конца этого періода. За то же самое время число самоубійствъ увеличилось на 17% (2112—въ 1862 г.—2485 въ 1886 г.)[1].
Въ Баваріи наблюдаются аналогичные факты: согласно кривой, установленной Mayer’омъ въ его книгѣ „Die Gesetzmässigkeit in Gelellschaftsleben“, стр. 345, для періода 1835—61, цѣна ржи была всего ниже въ теченіе 1857—58 и 1858—59 годовъ; въ противовѣсъ этому, въ 1857 году насчитывалось только 286 случаевъ самоубійствъ, въ 1858 число это поднялось до 329, а въ 1859 году до 387. То же явленіе наблюдалось въ теченіе 1848—1850 годовъ; цѣны на хлѣбъ были въ это время очень низкія по всей Европѣ.
И однако, несмотря на легкое и временное пониженіе, обязанное событіямъ политическаго характера, о которыхъ мы уже говорили выше, число самоубійствъ осталось на томъ же уровнѣ. Въ 1847 году насчитывалось 217 случаевъ, въ 1848 ихъ было 215, а послѣ того, какъ въ 1849 году число ихъ на одинъ моментъ сократилось до 189, начиная съ 1850 г., кривая опять пошла вверхъ и достигла 250.
Насколько трудно приписать возрастаніе числа самоубійствъ вліянію растущей нищеты, видно изъ того, что даже счастливые кризисы, во время которыхъ благосостояніе страны быстро повышается, оказываютъ на самоубійство такое же дѣйствіе, какъ экономическія бѣдствія.
Завоеваніе Рима Викторомъ Эммануиломъ въ 1870 году окончательно завершило объединеніе Италіи и было для всей страны тѣмъ моментомъ, когда началось ея обновленіе, ведущее ее къ положенію одной изъ великихъ державъ Европы. Торговля и промышленность получили энергичный толчокъ, и все преобразилось съ необыкновенной быстротой. Въ то время, какъ въ 1876 году потребности итальянской промышленности удовлетворялись 4455 паровыхъ котловъ, дававшихъ въ общемъ 54.000 лошадиныхъ силъ, въ 1887 году число машинъ поднялось до 9983 съ общей мощностью въ 167.000 лошадиныхъ силъ, т. е. за это время утроилось.
Само собою разумѣется, что количество вырабатываемыхъ продуктовъ увеличилось въ такой же пропорціи. Обмѣнъ прогрессировалъ въ томъ же размѣрѣ[2]: не только развился торговый флотъ, улучшились пути сообщенія и транспортъ, но удвоилось также количество перевезенныхъ товаровъ и людей[3]. Чрезвычайное оживленіе хозяйственной дѣятельности повлекло за собой увеличеніе заработной платы (за періодъ 1873—89 увеличеніе ея равняется 35%), матеріальное положеніе рабочихъ улучшилось, тѣмъ болѣе, что какъ разъ въ это время упала цѣна на хлѣбъ[4]. Наконецъ, по расчетамъ Бодіо, состояніе частныхъ лицъ поднялось съ 45½ милліардовъ въ среднемъ за періодъ 1875—1880 до 51 милліарда въ 1880—1885 и до 54½ въ 1885—90[5].
И вотъ параллельно этому коллективному возрожденію констатируется исключительное возрастаніе числа самоубійствъ. За періодъ 1866—70 гг. число это держалось почти на одномъ и томъ же уровнѣ; въ 1871—77 оно увеличилось на 36%.
| Въ | 1864—70 гг. | было | 29 | самоуб. | на | 1 | м. |
| 1871 г. | 31 | 1 | |||||
| 1872 г. | 33 | 1 | |||||
| 1873 г. | 36 | 1 | |||||
| 1874 г. | 37 | 1 | |||||
| 1875 г. | 34 | 1 | |||||
| 1876 г. | 36,5 | 1 | |||||
| 1877 г. | 40,6 | 1 |
И съ этого момента повышеніе все продолжалось. Общая сумма самоубійствъ въ 1877 году равнялась 1139, въ 1889 году она поднялась до 1463, иначе говоря, мы имѣемъ здѣсь новое увеличеніе на 28%.
Въ Пруссіи то же явленіе повторялось 2 раза. Въ 1866 году это королевство получило первыя пріобрѣтенія; оно присоединило къ себѣ нѣсколько важныхъ провинцій и въ то же время сдѣлалось центромъ сѣверной конфедераціи. Эта полоса славы и мощи знаменуется внезапной вспышкой самоубійствъ. Въ періодъ 1856—60 гг. на 1 годъ приходилось въ среднемъ 123 случая на 1 м. населенія, и только 122 за 1861—65 года. За пятилѣтіе, отъ 1866—70 года, несмотря на уменьшеніе числа самоубійствъ въ 1870 году, среднее ихъ число повысилось до 133. Въ 1867 году, непосредственно послѣ побѣды, число самоубійствъ достигаетъ самой высшей точки за все время, начиная съ 1816 года (1 самоубійство на 5432 жителя, тогда какъ въ 1864 году приходился 1 случай на 8739).
Послѣ кампаніи 1870 года происходитъ новая счастливая перемѣна. Къ этому времени Германія объединилась и восторжествовала гегеманія Пруссіи. Громадная контрибуція послѣ удачной войны широкой рѣкой влилась въ народное благосостояніе; промышленность и торговля получили благодаря этому могучій толчокъ. Между тѣмъ, никогда еще развитіе самоубійствъ не шло такимъ быстрымъ темпомъ, какъ въ теченіе этого времени. За періодъ 1875—1886 число самоубійствъ увеличилось на 90%, съ 3278 возросло до 6212.
Всемірныя выставки, если онѣ бываютъ удачны, считаются счастливымъ событіемъ для той страны, гдѣ онѣ организуются. Выставки оживляютъ торговый оборотъ, привлекаютъ въ страну денежные капиталы и какъ бы увеличиваютъ національное богатство, особенно въ томъ городѣ, гдѣ онѣ открываются. Но, несмотря на все это, въ конечномъ счетѣ онѣ, вѣроятно, также оказываютъ положительное вліяніе на увеличеніе числа самоубійствъ. Особенно ясно это вліяніе сказалось во время выставки 1878 года. Въ этомъ году увеличеніе числа самоубійствъ превзошло во величинѣ всякій другой періодъ, считая отъ 1874 года и кончая 1886. Уровень самоубійствъ былъ на 8% выше, чѣмъ во время кризиса 1882 года. У насъ нѣтъ основанія искать другого повода для объясненія этого явленія, кромѣ выставки, потому что 0,86 этого увеличенія приходятся на тѣ 6 мѣсяцевъ, въ теченіе которыхъ она продолжалась.
Въ 1889 году аналогичное явленіе не наблюдалось на всемъ протяженіи Франціи. Но вполнѣ возможно, что буланжитская авантюра своимъ отрицательнымъ вліяніемъ на развитіе самоубійствъ нейтрализовала аффектъ, произведенный выставкой. Во всякомъ случаѣ извѣстно, что въ самомъ Парижѣ, гдѣ расходившіяся политическія страсти, казалось, должны были бы оказать такое же воздѣйствіе на ходъ самоубійства, какъ и во всей остальной странѣ, положеніе сложилось такое же, какъ и въ 1878 году. Въ продолженіе 7-ми мѣсяцевъ, пока функціонировала выставка, число самоубійствъ увеличилось почти на 10% (вѣрнѣе, на 9,66%), тогда какъ въ остальное время года уровень его былъ ниже, чѣмъ въ 1888 году и чѣмъ въ слѣдующемъ 1890 году.
| 1888 | 1889 | 1890 | |
| 7 мѣсяцевъ, приходящихся на выставку | 517 | 567 | 540 |
| 5 остальныхъ мѣсяцевъ | 319 | 311 | 356 |
Можно предполагать, что, если бы не вліяніе буланжистовъ, то повышеніе числа самоубійствъ выразилось бы еще рѣзче.
Но еще болѣе убѣдительнымъ доказательствомъ того, что экономическое разстройство не имѣетъ приписываемаго ему усиливающаго вліянія на возрастаніе числа самоубійствъ, служитъ тотъ фактъ, что въ дѣйствительности наблюдается какъ разъ обратное вліяніе. Въ Ирландіи жизнь крестьянина полна всевозможныхъ лишеній, а самоубійство тамъ явленіе чрезвычайно рѣдкое. Среди жалкаго и дикаго населенія Калабріи, собственно говоря, совершенно не бываетъ самоубійствъ; въ Испаніи число самоубійствъ въ 10 разъ меньше, чѣмъ во Франціи. Въ извѣстномъ смыслѣ, бѣдность предохраняетъ отъ самоубійства. Въ различныхъ департаментахъ Франціи тѣмъ выше число самоубійствъ, чѣмъ больше число людей, живущихъ на проценты со своихъ капиталовъ.
| Департаменты, гдѣ совершается на 100.000 жителей (1878—1887 гг.): | Среднее число людей, живущихъ на доходъ съ капитала (на 1.000 жителей въ каждой группѣ департаментовъ—1886 г.): | ||||||
| отъ | 48 | до | 43 | самоубійствъ | (5 департ.) | 127 | |
| 38 | 31 | (6 департ.) | 73 | ||||
| 30 | 24 | (6 департ.) | 69 | ||||
| 23 | 18 | (15 департ.) | 59 | ||||
| 17 | 13 | (18 департ.) | 49 | ||||
| 12 | 8 | (26 департ.) | 49 | ||||
| 7 | 3 | (10 департ.) | 42 | ||||
Сравненіе картъ подтверждаетъ сравненіе вышеприведенныхъ среднихъ чиселъ (см. діаграмму V).
Діаграмма V.
,_page_323.png){kind=spacer}
Если промышленный и финансовый кризисы имѣютъ усиливающее вліяніе на число самоубійствъ, то это происходитъ не потому, что они несутъ съ собою бѣдность и разореніе,—вѣдь кризисы расцвѣта даютъ тѣ же результаты,—но просто потому, что они—кризисы, т. е. потрясенія коллективнаго строя[6].
Всякое нарушеніе равновѣсія даже при условіи, что слѣдствіемъ его будетъ увеличеніе благосостоянія и общій подъемъ жизненныхъ силъ, толкаетъ къ добровольной смерти. Каждый разъ, когда соціальное тѣло терпитъ крупныя измѣненія, вызванныя внезапнымъ скачкомъ роста или неожиданной катастрофой, люди начинаютъ убивать себя съ большей легкостью. Чѣмъ это объясняется? Какимъ образомъ то, что обычно считается улучшеніемъ жизни, можетъ отнять ее?
Чтобы отвѣтить на эти вопросы, необходимо нѣсколько предварительныхъ замѣчаній.
Всякое живое существо можетъ жить, а тѣмъ болѣе чувствовать себя счастливымъ только при томъ условіи, что его потребности находятъ себѣ достаточное удовлетвореніе. Въ противномъ случаѣ, т. е. если живое существо требуетъ большаго или просто иного, чѣмъ то, что находится въ его распоряженіи, жизнь для него неизбѣжно становится непрерывною цѣпью страданій. Стремленіе, не находящее себѣ удовлетворенія, неизбѣжно атрофируется, а такъ какъ желаніе жить есть по существу своему производное всѣхъ другихъ желаній, то оно не можетъ не ослабѣть, если всѣ прочія чувства притупляются.
У животныхъ, когда они находятся въ нормальномъ состояніи, это равновѣсіе устанавливается съ автоматической самопроизвольностью, потому что оно зависитъ отъ чисто матеріальныхъ условій. Организмъ требуетъ лишь, чтобы количества вещества и энергіи, непрерывно затрагиваемыя для существованія, были періодически возмѣщаемы эквивалентными количествами, т. е. чтобы возмѣщеніе равнялось затратѣ. Когда ущербъ, причиненный жизнью ея собственнымъ источникамъ, пополненъ, животное довольно и больше ничего не требуетъ: въ немъ недостаточно сильно развита способность размышленія, чтобы оно могло ставить себѣ другія цѣли жизни, чѣмъ тѣ, которыя ставитъ ему его физическая природа. Съ другой стороны, такъ какъ работа, выпадающая на долю каждаго органа, зависитъ отъ общаго состоянія жизненныхъ силъ и отъ необходимаго равновѣсія организма, то трата, въ свою очередь, регулируется возмѣщеніемъ и такимъ образомъ балансъ сводится самъ собою. Границы одного въ то же самое время являются и границами другого: обѣ онѣ начертаны въ самой организаціи живого существа, которое не можетъ ихъ переступить.
Но совсѣмъ иначе обстоитъ дѣло съ человѣкомъ, такъ какъ большинство его потребностей не въ такой полной степени зависитъ отъ его тѣла. Строго говоря, можно считать опредѣлимымъ количество матеріальной пищи, необходимое для поддержанія физической жизни человѣка, хотя это опредѣленіе будетъ уже менѣе точно, чѣмъ въ предыдущемъ случаѣ, и поле болѣе широко открыто для свободной игры желаній, ибо сверхъ неибходимаго минимума, которымъ природа всегда готова довольствоваться, когда она дѣйствуетъ инстинктивно, болѣе живой интеллектъ заставляетъ предусматривать лучшія условія, которыя кажутся желательными цѣлями и которыя возбуждаютъ къ дѣятельности. Однако-же, можно допустить, что подобнаго рода аппетиты рано или поздно достигаютъ извѣстной границы, перейти которую они не въ состояніи. Но какимъ же образомъ мы можемъ опредѣлить ту степень благополучія, комфорта и роскоши, къ которой можетъ вполнѣ законно стремиться человѣческое существо? Ни въ органическомъ, ни въ психическомъ строеніи человѣка нельзя найти ничего такого, что могло бы служить предѣломъ для такого рода стремленій. Существованіе индивида вовсе не требуетъ, чтобы эти стремленія къ лучшему стояли именно на данномъ, а не на другомъ уровнѣ; доказательствомъ этого служитъ то обстоятельство, что съ самаго начала исторіи они непрерывно развивались, что человѣческія потребности все время получали болѣе и болѣе полное удовлетвореніе и, тѣмъ не менѣе, въ среднемъ степень физическаго здоровья не понизилась. Въ особенности трудно было бы опредѣлить, какимъ образомъ данныя стремленія должны варіировать въ зависимости отъ различныхъ условій профессій, службы и т. д. Нѣтъ такого общества, гдѣ бы на разныхъ ступеняхъ соціальной іерархіи подобныя стремленія получали равное удовлетвореніе. И однако, въ существенныхъ чертахъ человѣческая природа почти тождественна у всѣхъ членовъ общества. Значитъ, не отъ нея зависитъ та измѣнчивая граница, которой опредѣляется величина потребностей на каждой данной соціальной ступени. Слѣдовательно, поскольку подобнаго рода потребности зависятъ только отъ индивида, онѣ безграничны. Наша воспріимчивость, если отвлечься отъ всякой регулирующей ее внѣшней силы, представитъ собой бездонную пропасть, которую ничто не можетъ наполнить.
Итакъ, если извнѣ не приходитъ никакого сдерживаюшаго начала, наша воспріимчивость становится для самой себя источникомъ вѣчныхъ мученій, потому что безграничныя желанія ненасытны по своему существу, а ненасытность небезосновательно считается признакомъ болѣзненного состоянія. При отсутствіи внѣшнихъ препонъ, желанія не знаютъ для себя никакихъ границъ и потому далеко переходятъ за предѣлы данныхъ имъ средствъ и, конечно, никогда не находятъ покоя. Неутомимая жажда превращается въ сплошную пытку. Правда, говорятъ, что это уже свойство самой человѣческой дѣятельности развиваться внѣ всякой мѣры и ставить себѣ недостижимыя цѣли. Но трудно понять, почему такое состояніе неопредѣленности должно лучше согласоваться съ условіями умственной жизни, нежели съ требованіями физическаго существованія. Какое бы наслажденіе ни давало человѣку сознаніе того, что онъ работаетъ, двигается, борется, но онъ долженъ чувствовать, что усилія его не пропадаютъ даромъ и что онъ подвигается впередъ. Но развѣ человѣкъ можетъ совершенствоваться въ томъ случаѣ, если онъ идетъ безъ всякой цѣли или, что почти то же самое, если эта цѣль по природѣ своей безконечна? Разъ цѣль остается одинаково далекой, какъ бы ни былъ великъ пройденный путь, то стремиться къ ней—все равно, что безсмысленно топтаться на одномъ и томъ же мѣстѣ. Чувство гордости, съ которымъ человѣкъ оборачивается назадъ для того, чтобы взглянуть на уже пройденное пространство, можетъ дать только очень иллюзорное удовлетвореніе, потому что путь отъ этого нисколько не уменьшился. Преслѣдовать какую-нибудь завѣдомо недостижимую цѣль, это значитъ обрекать себя на вѣчное состояніе недовольства. Конечно, часто случается, что человѣкъ надѣется не только безъ всякаго основанія, но и вопреки всякимъ основаніямъ,—и эта надежда даетъ ему радости. На нѣкоторое время она можетъ поддержать человѣка, но она не могла бы пережить неопредѣленное время повторныхъ разочарованій опыта. Что можетъ дать лучшаго будущее въ сравненіи съ прошлымъ, если невозможно достигнуть такого состоянія, на которомъ можно было бы остановиться, если немыслимо даже приблизиться къ желанному идеалу? И, поэтому, чѣмъ большаго достигаетъ человѣкъ, тѣмъ соотвѣтственно большаго онъ будетъ желать: пріобрѣтенное или достигнутое будетъ только развивать и обострять его потребности, не утоляя ихъ. Быть можетъ, скажутъ, что дѣятельность и трудъ сами по себѣ пріятны? Но для этого надо прежде всего ослѣпить себя, чтобы не видѣть полной безплодности своихъ усилій. Затѣмъ, чтобы почувствовать такое удовольствіе, чтобы оно могло успокоить и замаскировать неизбѣжно сопровождающую его болѣзненную тревогу, безконечное движеніе должно, по крайней мѣрѣ, развиваться вполнѣ свободно, не встрѣчая на своемъ пути никакихъ препятствій. Но стоитъ ему встрѣтиться съ какой-нибудь преградой, и ничто тогда не умиротворитъ и не смягчитъ сопутствующаго ему страданія. Но было бы истиннымъ чудомъ, если бы человѣкъ на своемъ жизненномъ пути не встрѣтилъ ни одного непреодолимаго препятствія. При этихъ условіяхъ связь съ жизнью держится на очень тонкихъ нитяхъ, каждую минуту могущихъ разорваться.
Измѣнить это положеніе вещей можно лишь при томъ условіи, если человѣческія страсти найдутъ себѣ опредѣленный предѣлъ. Только въ этомъ случаѣ можно говорить о гармоніи между стремленіями и потребностями человѣка, и только тогда послѣднія могутъ быть удовлетворены. Но такъ какъ внутри индивида нѣтъ никакого сдерживающаго начала, то оно можетъ истекать только отъ какой-либо внѣшней силы. Духовныя потребности нуждаются въ какомъ-нибудь регулирующемъ началѣ, играющемъ по отношенію къ нимъ ту же роль, какую организмъ выполняетъ въ сферѣ физическихъ потребностей. Эта регулирующая сила, конечно, должна быть, въ свою очередь, моральнаго характера. Пробужденіе сознанія нарушило то состояніе равновѣсія, въ которомъ дремало животное, и потому только одно сознаніе можетъ дать средство къ возстановленію этого равновѣсія. Матеріальное принужденіе въ данномъ случаѣ не можеть имѣть никакого значенія; сердца людей нельзя измѣнить посредствомъ физико-химическихъ силъ. Поскольку стремленія не задерживаются автоматически съ помощью физіологическихъ механизмовъ, постольку они могутъ остановиться только передъ такой границей, которая будетъ ими признана справедливой. Люди никогда не согласились-бы ограничить себя въ своихъ желаніяхъ, если бы они чувствовали себя въ правѣ перейти назначенный для нихъ предѣлъ. Однако, въ виду соображеній, уже указанныхъ нами выше, приходится признать, что люди не могутъ продиктовать сами себѣ этотъ законъ справедливости; онъ долженъ исходить отъ лица, авторитетъ котораго они уважаютъ и передъ которымъ добровольно преклоняются. Одно только общество — либо непосредственно, какъ цѣлое, либо черезъ посредство одного изъ своихъ органовъ — способно играть эту умѣряющую роль; только оно обладаетъ той моральной силой, которая возвышается надъ индивидомъ и превосходство которой послѣдній принужденъ признать. Никому другому, кромѣ общества, не принадлежитъ право намѣчать для человѣческихъ желаній тотъ крайній предѣлъ, дальше котораго они не должны итти. Одно только оно можетъ опредѣлить, какая награда должна быть обѣщана въ будущемъ каждому изъ служащихъ ему въ интересахъ общаго блага.
И дѣйствительно, въ любой моментъ исторіи въ моральномъ сознаніи общества можно найти смутное пониманіе относительной цѣнности различныхъ соціальныхъ функцій и того вознагражденія, котораго достойна каждая изъ нихъ; а, слѣдовательно, общество сознаетъ, какой степени жизненнаго комфорта заслуживаетъ средній работникъ каждой профессіи. Общественное мнѣніе какъ бы іерархизуетъ соціальныя функціи, и каждой изъ нихъ принадлежитъ тотъ или иной коэффиціентъ жизненнаго благополучія въ зависимости отъ мѣста, занимаемаго ею въ соціальной іерархіи. Напримѣръ, согласно идеямъ, установившимся въ обществѣ, существуетъ извѣстный предѣлъ для образа жизни рабочаго, выше котораго не должны простираться его стремленія улучшить свое существованіе, и, съ другой стороны, устанавливается извѣстный жизненный минимумъ, ниже котораго, кромѣ какихъ-нибудь исключительныхъ отрицательныхъ случаевъ, не могутъ опускаться потребности рабочаго. Уровень матеріальнаго обезпеченія, конечно, рознится для городского и сельскаго работника, для слуги и для поденщика, для приказчика и чиновника. Если богатый человѣкъ ведетъ жизнь бѣдняка, то общественное мнѣніе рѣзко порицаетъ его, но точно также неодобрительно относится оно къ нему, если жизнь его утопаетъ въ изысканной роскоши. Экономисты протестуютъ напрасно; въ глазахъ общества всегда будетъ казаться несправедливымъ и возмутительнымъ тотъ фактъ, что частное лицо можетъ расточительно потреблять громадныя богатства; и, повидимому, эта нетерпимость къ роскоши ослабѣваетъ только въ эпоху моральныхъ переворотовъ[7]. Мы имѣемъ здѣсь настоящую регламентацію, которая всегда носитъ юридическую форму и съ относительною точностью постоянно фиксируетъ тотъ максимумъ благосостоянія, къ достиженію котораго имѣетъ право стремиться каждый классъ. Необходимо отмѣтить впрочемъ, что вся эта соціальная лѣстница отнюдь не есть что-либо неподвижное. По мѣрѣ того, какъ растетъ или падаетъ коллективный доходъ, мѣняется и она вмѣстѣ съ перемѣной моральныхъ идей въ обществѣ. То, что въ одну эпоху считается роскошью, въ другую оцѣнивается иначе. Матеріальное благосостояніе, признававшееся въ теченіе долгаго времени законнымъ удѣломъ одного только класса, поставленнаго въ исключительно счастливыя условія, начинаетъ въ концѣ-концовъ казаться совершенно необходимымъ для всѣхъ людей безъ различія.
Подъ этимъ давленіемъ каждый въ своей сферѣ можетъ отдать себѣ приблизительный отчетъ въ томъ, до какого предѣла могутъ простираться его жизненныя требованія. Если субъектъ дисциплинированъ и признаетъ надъ собою коллективный авторитетъ, т. е. обладаетъ здоровой моральной конструкціей, то онъ чувствуетъ самъ, что требованія его не должны подниматься выше опредѣленнаго уровня. Индивидуальныя стремленія заключены, въ этомъ случаѣ, въ опредѣленныя рамки и имѣютъ опредѣленную цѣль, хотя въ подобномъ самоограниченіи нѣтъ ничего обязательнаго или абсолютнаго. Экономическій идеалъ, установленный для каждой категоріи гражданъ, въ извѣстныхъ предѣлахъ сохраняетъ подвижность и не препятствуетъ свободѣ желаній; но онъ не безграниченъ. Благодаря этому относительному ограниченію и обузданію своихъ желаній, люди могутъ быть довольны своей участью, сохраняя при этомъ стремленіе къ лучшему будущему; это чувство удовлетворенности даетъ начало спокойной, но дѣятельной радости, которая для индивида точно такъ же, какъ и для общества, служитъ показателемъ здоровья. Каждый, по крайней мѣрѣ въ общемъ, примиряется со своимъ положеніемъ и стремится только къ тому, на что онъ можетъ съ полнымъ правомъ надѣяться, какъ на нормальную награду за свою дѣятельность. Человѣкъ вовсе не осужденъ пребывать въ неподвижности; передъ нимъ открыты пути къ улучшенію своего существованія, но даже неудачныя попытки въ этомъ направленіи вовсе не должны влечь за собою полнаго упадка духа. Индивидъ привязанъ къ тому, что онъ имѣетъ, и не можетъ вложить всю свою душу въ добываніе того, чего у него еще нѣтъ; поэтому даже въ томъ случаѣ, если все то новое, къ чему онъ стремится и на что онъ надѣется, обманетъ его, жизнь не утратитъ для него всякой цѣнности. Самое главное и существенное останется при немъ. Благополучіе его находится въ слишкомъ прочномъ равновѣсіи, чтобы какія-нибудь преходящія неудачи могли его ниспровергнуть.
Конечно, было бы совершенно безполезно, если бы каждый индивидъ считалъ справедливой признанную общественнымъ мнѣніемъ іерархію функціи, не признавая, въ то же самое время, справедливымъ тотъ способъ, какимъ рекрутируются исполнители этихъ функцій. Рабочій не можетъ находиться въ гармоніи со своимъ соціальнымъ положеніемъ, если онъ не убѣжденъ въ томъ, что занимаетъ именно то мѣсто, которое ему слѣдуетъ занимать. Если онъ считаетъ себя способнымъ исполнять другую функцію, то его работа не можетъ удовлетворять его. Поэтому недостаточно того, чтобы общественное мнѣніе только регулировало для каждаго положенія средній уровенъ потребностей; нужна еще другая, болѣе точная регламентація, которая опредѣлила бы, какимъ образомъ различныя соціальныя функціи должны открываться частнымъ лицамъ. И дѣйствительно, нѣтъ такого общества, гдѣ не существовала бы подобная регламентація; конечно, она измѣняется въ зависимости отъ времени и мѣста. Въ прежнее время почти исключительнымъ принципомъ соціальной классификаціи было происхожденіе; въ настоящее время удержалось неравенство по рожденію лишь постольку, поскольку оно создается различіями въ унаслѣдованныхъ имуществахъ. Но подъ этими различными формами вышеупомянутая регламентація имѣетъ всюду дѣло съ однимъ и тѣмъ же объектомъ. Равнымъ образомъ, повсюду существованіе ея возможно только при томъ условіи, что она предписывается индивиду властью высшаго авторитета, т. е. авторитета коллективнаго. Вѣдь никакая регламентація не можетъ установиться безъ того, чтобы отъ тѣхъ или другихъ—а чаще всего, и отъ тѣхъ и отъ другихъ—членовъ общества не потребовалось извѣстныхъ уступокъ и жертвъ во имя общаго блага.
Нѣкоторые авторы думали, правда, что это моральное давленіе сдѣлается излишнимъ, какъ только исчезнетъ передача по наслѣдству экономическаго благосостоянія. Если, говорили они, институтъ наслѣдства будетъ уничтоженъ, то каждый человѣкъ будеть вступать въ жизнь съ равными средствами, и если борьба между конкуррентами будетъ начинаться при условіи полнаго равенства, то нельзя будетъ назвать ея результаты несправедливыми. Всѣ должны будутъ добровольно признать существующій порядокъ вещей за должный.
Конечно, не можетъ быть никакого сомнѣнія въ томъ, что, чѣмъ больше человѣческое общество будетъ приближаться къ этому идеальному равенству, тѣмъ меньше будетъ также и нужды въ соціальномъ принужденіи. Но весь вопросъ заключается здѣсь только въ степени, потому что всегда останется налицо наслѣдственность, или такъ называемое природное дарованіе. Умственныя способности, вкусъ, научный, художественный, литературный или промышленный талантъ, мужество и физическая ловкость даруются намъ судьбой вмѣстѣ съ рожденіемъ точно такъ же, какъ передаваемый по наслѣдству капиталъ, точно такъ же, какъ въ прежнія времена дворянинъ получалъ свой титулъ и должность. Какъ и раньше, нужна будетъ извѣстная моральная дисциплина, для того чтобы люди, обдѣленные природой, въ силу случайности своего рожденія, примирились со своимъ худшимъ положеніемъ. Нельзя итти въ требованіяхъ равенства настолько далеко, чтобы утверждать, что раздѣлъ долженъ производиться поровну между всѣми, безъ всякаго отличія для болѣе полезныхъ и достойныхъ членовъ общества. При такомъ пониманіи справедливости нужна была бы совершенно особая дисциплина, чтобы выдающаяся индивидуальность могла примириться съ тѣмъ, что она стоитъ на одной ступени съ посредственными и даже ничтожными общественными элементами.
Но, само собой разумѣется, что подобная дисциплина такъ же, какъ и въ предыдущемъ случаѣ, только тогда можетъ быть полезной, если подчиненные ей люди признаютъ ее справедливой. Если же она держится только по принужденію и привычкѣ, то миръ и гармонія существуютъ въ обществѣ лишь по видимости, смятеніе и недовольство уже носятся въ общественномъ сознаніи, и близко то время, когда по внѣшности сдержанныя индивидуальныя стремленія найдутъ себѣ выходъ. Такъ случилось съ Римомъ и Греціей, когда поколебались тѣ вѣрованія, на которыхъ покоилось съ одной стороны существованіе патриціата, а съ другой плебса; то же повторилось и въ нашихъ современныхъ обществахъ, когда аристократическіе предразсудки начали терять свой престижъ. Но это состояніе потрясенія по характеру своему, конечно, исключительно, и оно наступаетъ только тогда, когда общество переживаетъ какой-нибудь болѣзненный кризисъ. Въ нормальное время большинство обыкновенно признаетъ существующій общественный порядокъ справедливымъ. Когда мы говоримъ, что общество нуждается въ авторитетѣ, противополагающемъ себя стремленіямъ частныхъ лицъ, то меньше всего мы хотимъ, чтобы насъ поняли въ томъ смыслѣ, что насиліе въ нашихъ глазахъ единственный источникъ порядка. Поскольку такого рода регламентація имѣетъ своею цѣлью сдерживать индивидуальныя страсти, постольку источникомъ своимъ она должна имѣть начало, возвышающееся надъ индивидами, и подчиненіе ей должно вытекать изъ уваженія, а не изъ страха.
Итакъ, ошибается тотъ, кто утверждаетъ, что человѣческая дѣятельность можетъ быть освобождена отъ всякой узды. Подобною привилегіею на этомъ свѣтѣ не можетъ пользоваться никто и ничто, потому что всякое существо, какъ часть вселенной, связано съ ея остальною частью; природа каждаго существа и то, какъ она проявляется, зависятъ не только отъ этого существа, но и отъ всѣхъ остальныхъ существъ, которыя и являются такимъ образомъ для него сдерживающей и регулирующей силой. Въ этомъ отношеніи между какимъ-нибудь минераломъ и мыслящимъ существомъ вся разница заключается только въ степени и формѣ. Для человѣка въ данномъ случаѣ характерно то обстоятельство, что сдерживающая его узда по природѣ своей не физическаго, но моральнаго, т. е. соціальнаго свойства. Законъ является для него не въ видѣ грубаго давленія матеріальной среды, но въ образѣ высшаго, и признаваемаго имъ за высшее, коллективнаго сознанія. Большая и лучшая часть жизненныхъ интересовъ человѣка выходитъ за предѣлы тѣлесныхъ нуждъ, и потому освобождается отъ ярма физической природы, но попадаетъ подъ ярмо общества.
Въ моментъ общественной дезорганизаціи, будетъ ли она происходить въ силу болѣзненнаго кризиса или, наоборотъ, въ періодъ благопріятныхъ, но слишкомъ внезапныхъ соціальныхъ преобразованій,—общество оказывается временно неспособнымъ проявлять нужное воздѣйствіе на человѣка, и въ этомъ мы находимъ объясненіе тѣхъ рѣзкихъ повышеній кривой самоубійствъ, которыя мы установили выше.
И, дѣйствительно, въ моментъ экономическихъ бѣдствій мы можемъ наблюдать, какъ разразившійся кризисъ влечетъ за собой извѣстное смѣшеніе классовъ,—въ силу котораго цѣлый рядъ людей оказывается отброшеннымъ въ разрядъ низшихъ соціальныхъ категорій. Многіе принуждены урѣзать свои требованія, сократить свои привычки и, вообще, пріучиться себя сдерживать. По отношенію къ этимъ людямъ вся работа, всѣ плоды соціальнаго воздѣйствія пропадаютъ такимъ образомъ даромъ, и ихъ моральное воспитаніе должно начать сызнова. Само собой разумѣется, что общество не въ состояніи единымъ взмахомъ пріучить этихъ людей къ новой жизни, къ добавочному самоограниченію. Въ результатѣ, всѣ они не могутъ примириться со своимъ ухудшившимся положеніемъ; и даже одна перспектива ухудшенія становится для нихъ невыносимой; страданія, заставляющія ихъ насильственно прервать измѣнившуюся жизнь, наступаютъ раньше, чѣмъ они успѣли извѣдать эту жизнь на опытѣ. Но то же самое происходитъ въ томъ случаѣ, если соціальный кризисъ имѣетъ своимъ послѣдствіемъ внезапное увеличеніе обшаго благосостоянія и богатства. Здѣсь опять-таки мѣняются условія жизни, и та скала, которою опредѣлялись потребности людей, оказывается устарѣвшей; она передвигается вмѣстѣ съ возрастаніемъ общественнаго богатства,—поскольку она опредѣляетъ въ общемъ и цѣломъ долю каждой категоріи производителей. Прежняя іерархія нарушена, а новая не можетъ сразу установиться. Для того, чтобы люди и вещи заняли въ общественномъ сознаніи подобающее имъ мѣсто, нуженъ большой промежутокъ времени. Пока соціальныя силы, предоставленныя самимъ себѣ, не придутъ въ состояніе равновѣсія, относительная цѣнность ихъ не поддается учету и, слѣдовательно, на нѣкоторое время всякая регламентація оказывается несостоятельной. Никто не знаетъ въ точности, что возможно и что не возможно, справедливо и что не справедливо; нельзя указать границы между законными и чрезмѣрными требованіями и надеждами, а потому всѣ считаютъ себя въ правѣ претендовать на все. Какъ бы поверхностно ни было это общественное потрясеніе, все равно, тѣ принципы, на основаніи которыхъ члены общества распредѣляются между различными функціями, оказываются поколебленными. Поскольку измѣняются взаимоотношенія различныхъ частей общества, постольку и выражающія эти отношенія идеи не могутъ остаться непоколебленными. Тотъ соціальный классъ, который особенно много выигралъ отъ кризиса, не расположенъ больше мириться со своимъ прежнимъ уровнемъ жизни, а его новое, исключительно благопріятное положеніе неизбѣжно вызываетъ цѣлый рядъ завистливыхъ желаній въ окружающей его средѣ. Общественное мнѣніе не въ силахъ своимъ авторитетомъ сдержать индивидуальныхъ аппетитовъ; эти послѣдніе не знаютъ болѣе такой границы, передъ которой они вынуждены бы были остановиться. Кромѣ того, умы людей уже потому находятся въ состояніи естественнаго возбужденія, что самый пульсъ жизни въ такіе моменты бьется интенсивнѣе, чѣмъ раньше. Вполнѣ естественно, что, вмѣстѣ съ увеличеніемъ благосостоянія, растутъ и человѣческія желанія; на жизненномъ пиру ихъ ждетъ болѣе богатая добыча, и подъ вліяніемъ этого люди становятся требовательнѣе, нетерпѣливѣе, не мирятся больше съ тѣми рамками, которыя имъ ставилъ нынѣ ослабѣвшій авторитетъ традиціи. Общее состояніе дезорганизаціи, или аноміи, усугубляется тѣмъ фактомъ, что страсти менѣе всего согласны подчиниться дисциплинѣ именно въ тотъ моментъ, когда это всего нужнѣе.
При такомъ положеніи вещей дѣйствительность не можетъ удовлетворить предъявляемыхъ людьми требованій. Необузданныя претензіи каждаго неизбѣжно будутъ итти дальше всякаго достижимаго результата, ибо ничто не препятствуетъ имъ разростаться безгранично. Это общее возбужденіе будетъ непрерывно поддерживать само себя, не находя себѣ ни въ чемъ успокоенія. А такъ какъ такая погоня за недостижимой цѣлью не можетъ дать другого удовлетворенія, кромѣ ощущенія самой погони, то стоитъ только этому стремленію встрѣтить на своемъ пути какое-либо препятствіе, чтобы человѣкъ почувствовалъ себя совершенно выбитымъ изъ колеи. Одновременно съ этимъ самая борьба становится болѣе ожесточенной и мучительной, какъ потому, что она менѣе урегулирована, такъ и потому, что борцы особенно разгорячены. Всѣ соціальные классы выходятъ изъ привычныхъ рамокъ, такъ что опредѣленнаго классового дѣленія болѣе не существуетъ. Общія усилія въ борьбѣ за существованіе достигаютъ высшей точки напряженія именно въ тотъ моментъ, когда это менѣе всего продуктивно. Какъ же при такихъ условіяхъ можетъ не ослабѣть желаніе жить?
Наше объясненіе подтверждается тѣмъ исключительнымъ иммунитетомъ въ смыслѣ самоубійствъ, которымъ пользуются бѣдныя страны. Бѣдность предохраняетъ отъ самоубійства, потому что сама по себѣ она служитъ уздой. Что бы ни дѣлалъ человѣкъ, но его желанія до извѣстной степени должны сообразоваться съ его средствами; наличное матеріальное положеніе всегда служитъ въ нѣкоторомъ родѣ исходнымъ пунктомъ для опредѣленія того, что желательно было бы имѣть. Слѣдовательно, чѣмъ меньшимъ обладаетъ человѣкъ, тѣмъ меньше у него соблазна безгранично расширять кругъ своихъ потребностей. Безсиліе пріучаетъ насъ къ умѣренности, и, кромѣ того, въ той средѣ, гдѣ всѣ обладаютъ только среднимъ достаткомъ, ни у кого не является достаточнаго повода завидовать. Напротивъ, богатство даетъ намъ иллюзію, будто мы зависимъ только отъ самихъ себя. Уменьшая сопротивленіе, которое намъ противопоставляютъ обстоятельства, богатство позволяетъ намъ думать, что они могутъ быть безконечно побѣждаемы. Чѣмъ меньше человѣкъ ограниченъ въ своихъ желаніяхъ, тѣмъ тяжелѣе для него всякое ограниченіе. Поэтому, не безъ основанія множество религіозныхъ ученій восхваляло благодѣянія и нравственную цѣнность бѣдности; послѣдняя служитъ лучшей школой къ тому, чтобы человѣкъ пріучился къ самообузданію. Принужденный неустанно дисциплинировать самого себя, индивидъ легче приспособляется къ коллективной дисциплинѣ; наоборотъ, богатство, возбуждая индивидуальныя желанія, всегда несетъ съ собою духъ возмущенія, который есть уже источникъ безнравственности. Конечно, все вышесказанное нельзя истолковать въ томъ смыслѣ, что слѣдуетъ препятствовать человѣку въ его борьбѣ за улучшеніе матеріальнаго положенія; но если противъ той моральной опасности, которую влечетъ за собой ростъ благосостоянія, извѣстны противоядія, то все-таки не слѣдуетъ упускать ее изъ вида.
Если бы аномія проявлялась всегда, какъ въ предыдущихъ случаяхъ, въ видѣ перемежающихся приступовъ и острыхъ кризисовъ, то, конечно, время отъ времени, она могла бы заставить колебаться соціальный процентъ самоубійствъ, но не была бы его постояннымъ и регулярнымъ факторомъ. Существуетъ, между тѣмъ, опредѣленная сфера соціальной жизни, въ которой аномія является хроническимъ явленіемъ; мы говоримъ о коммерческомъ и промышленномъ мірѣ.
Въ теченіе цѣлаго вѣка экономическій прогрессъ стремился главнымъ образомъ къ тому, чтобы освободить промышленное развитіе отъ всякой регламентаціи. Вплоть до настоящаго времени цѣлая система моральныхъ силъ имѣла своей задачей дисциплинировать промышленныя отношенія. Сначала вліяніе это оказывала религія, которая въ равной степени обращалась и къ рабочимъ, и къ хозяевамъ, къ бѣднякамъ и къ богатымъ. Она утѣшала первыхъ и учила ихъ довольствоваться своею судьбою, внушая имъ, что соціальнымъ порядкомъ руководитъ Провидѣніе, что доля каждаго класса опредѣлена самимъ Богомъ и что въ будущей загробной жизни ихъ ждетъ справедливая награда за тѣ страданія и униженія, которыя они претерпѣли на землѣ. Къ богатымъ религія обращалась со словомъ увѣщанія, напоминая имъ, что земные интересы не составляютъ всей природы человѣка и не исчерпываютъ ее, что они должны быть подчинены другимъ, болѣе высокимъ цѣлямъ, а потому въ этой жизни слѣдуетъ обуздывать и ограничивать себя. Со своей стороны, свѣтская власть, занимая главенствующее положеніе въ экономической области, подчиняя себѣ до извѣстной степени хозяйственную дѣятельность, регулировала ея проявленія. Наконецъ, внутри самого дѣлового міра ремесленная корпорація, регламентируя заработную плату, цѣны на продукты и даже самое производство, косвеннымъ образомъ фиксировала средній уровень дохода, которымъ, естественно, опредѣляется въ значительной мѣрѣ и самый размѣръ потребностей. Описывая эту организацію, мы, конечно, вовсе не желаемъ выставлять ее, какъ образецъ. Само собой разумѣется, что весь этотъ порядокъ вещей не можетъ быть безъ глубокихъ преобразованій приложенъ къ современному обществу. Мы сейчасъ только констатируемъ тотъ фактъ, что онъ имѣлъ свои положительныя стороны и что въ настоящее время уже нѣтъ ничего подобнаго.
Въ самомъ дѣлѣ, религія, можно сказать, потеряла громадную долю своей власти. Правительственная власть, вмѣсто того, чтобы быть регуляторомъ экономической жизни, сдѣлалась ея слугою и орудіемъ. Самыя противоположныя школы, ортодоксальные экономисты съ одной стороны и крайніе соціалисты съ другой, согласны съ тѣмъ, что правительство должно занять болѣе или менѣе пассивную роль посредника между различными соціальными функціями. Одни хотятъ свести роль государства до простого охранителя индивидуальныхъ договоровъ; другіе склонны возложить на него обязанность вести коллективную отчетность, т. е. регистрацію запросовъ потребителей, передачу ихъ производителямъ, дѣлать опись общей суммы дохода и раскладывать его на основаніи установленной формулы. Но и тѣ, и другіе не признаютъ за правительственной властью никакихъ способностей къ тому, чтобы подчинить себѣ остальные соціальные органы и заставлять ихъ служить какой-либо одной доминирующей цѣли. Съ той и другой стороны заявляютъ, что нація своимъ главнымъ, если не единственнымъ, попеченіемъ должна имѣть промышленное преуспѣяніе страны; это предполагаетъ догма экономическаго матеріализма, но это же лежитъ въ основѣ и другихъ системъ, на первый взглядъ столь ему враждебныхъ. Всѣ эти теоріи только отражаютъ господствующее общественное мнѣніе; фактически промышленность, вмѣсто того, чтобы служить средствомъ къ достиженію высшей цѣли, уже сдѣлалась сама по себѣ центромъ конечныхъ стремленій какъ индивидуумовъ, такъ и общества. Въ силу этого, индивидуальные аппетиты разростаются безпредѣльно и выходятъ изъ-подъ вліянія какого-бы то ни было сдерживающаго ихъ авторитета. Этотъ апоѳеозъ матеріальнаго благополучія ихъ освятилъ и поставилъ, такъ сказать, надъ всякимъ человѣческимъ закономъ. Ставить на этомъ пути какія-либо препятствія считается въ настоящее время оскорбленіемъ святыни, и поэтому даже та, чисто утилитарная регламентація промышленности, которую могъ бы осуществить самъ промышленный міръ при помощи своихъ корпорацій, не въ состояніи пустить корни. Самое развитіе промышленности и безпредѣльное расширеніе рынковъ неизбѣжно благопріятствуетъ въ свою очередь безудержному росту человѣческихъ желаній. Пока производитель могъ сбывать свои продукты только своимъ непосредственнымъ сосѣдямъ, умѣренность возможной прибыли не могла, конечно, возбудить чрезмѣрныхъ притязаній. Но теперь, когда производитель можетъ считать своимъ кліентомъ почти цѣлый міръ, можно-ли думать, что человѣческія страсти, опьяненныя этой широкой перспективой, удержатся въ прежнихъ границахъ?
Вотъ откуда происходитъ это крайнее возбужденіе, которое отъ одной части общества передалось и всѣмъ остальнымъ. Въ промышленномъ мірѣ кризисъ и состояніе аноміи суть явленія не только постоянныя, но, можно даже сказать, нормальныя. Алчныя вожделѣнія охватываютъ людей всѣхъ слоевъ и не могутъ найти себѣ опредѣленной точки приложенія. Ничто не можетъ успокоить ихъ, потому что цѣль, къ которой они стремятся, безконечно превышаетъ все то, чего они могутъ дѣйствительно достигнуть. Лихорадочная ненасытная погоня за воображаемымъ обезцѣниваетъ наличную дѣйствительность и заставляетъ пренебрегать ею; какъ только удается достигнуть ближайшей цѣли и что-нибудь раньше только желанное и возможное станетъ совершившимся фактомъ, тотчасъ же неудержимая страсть къ новымъ возможностямъ влечетъ человѣка еще и еще дальше. Люди мучатся жаждой новыхъ еще не извѣданныхъ наслажденій, неиспытанныхъ ощущеній; но послѣднія тотчасъ же теряютъ свою соль, какъ только станутъ извѣстны. И достаточно какой-нибудь превратности судьбы для того, чтобы человѣкъ оказался безсильнымъ перенести это испытаніе. Лихорадочное возбужденіе падаетъ, и человѣкъ видитъ, какъ безплодно было все это смятеніе, и какъ все это море безпредѣльныхъ желаній не оставляетъ послѣ себя никакого солиднаго запаса благополучія, который можно было бы использовать въ годы тяжелыхъ испытаній. Разумный человѣкъ умѣетъ найти удовлетвореніе въ томъ, чего ему удалось достигнуть, и не испытываетъ неустанной жажды погони за чѣмъ-либо бо̀льшимъ, и потому въ моментъ несчастнаго стеченія обстоятельствъ, онъ не склоняется передъ ударами судьбы и не падаетъ духомъ. Но тотъ, кто всю свою жизнь жилъ только будущимъ, отдавалъ ему всѣ силы души, тотъ не можетъ найти на страницахъ своего прошлаго ничего такого, что бы помогло ему перенести горечь настоящаго, ибо вся прошлая его жизнь была только однимъ нетерпѣливымъ ожиданіемъ будущихъ благъ. Ослѣпленный этимъ ожиданіемъ, онъ искалъ далекаго счастья, все время только ускользавшаго отъ него. Когда какое-либо препятствіе остановитъ такого человѣка, то всѣ планы его окажутся разрушенными, и ни позади себя, ни передъ собою ему не на чемъ будетъ остановить своего взора. Въ концѣ-концовъ, даже одно ощущеніе усталости способно породить безнадежное разочарованіе, ибо трудно не почувствовать въ концѣ-концовъ всей безсмысленности погони за недостижимымъ.
И поэтому съ полнымъ основаніемъ можно спросить себя, не въ силу-ли вышеуказанныхъ причинъ моральнаго порядка экономическіе кризисы были за послѣднее время столь плодовиты самоубійствами? Въ разумно дисциплинированномъ обществѣ отдѣльный индивидъ легче переноситъ всѣ удары судьбы. Будучи заранѣе пріученъ къ воздержанію и умѣренности, человѣкъ съ гораздо меньшимъ напряженіемъ воли можетъ претерпѣть новыя необходимыя лишенія. Но, если человѣку ненавистны всякія границы какъ таковыя, то можетъ ли болѣе тѣсное ограниченіе не показаться невыносимымъ? Лихорадочное нетерпѣніе, въ которомъ человѣкъ жилъ до тѣхъ поръ, менѣе всего предрасполагаетъ къ дальнѣйшему самоотреченію. Какъ больно сознавать, что жизнь жестоко отбросила его назадъ, если единственной его жизненной задачей является стремленіе постоянно превосходить тотъ пунктъ, котораго онъ въ данный моментъ достигъ. Самая дезорганизація, столь характерная для нашего экономическаго строя, широко открываетъ дверь для всякаго рода авантюръ. Фантазія работаетъ неустанно, и такъ какъ надъ ней нѣтъ никакого сдерживающаго начала, то она находится всецѣло во власти случая. Вмѣстѣ съ рискомъ растетъ и процентъ неудачъ, и больше всего краховъ наблюдается какъ разъ тогда, когда они особенно убійственны.
| Торговля. | Транспортъ. | Промышленность. | Земледѣліе. | Свободныя профессіи[8]. | |
| Франція (1878—1887)[9] | 440 | — | 340 | 240 | 300 |
| Швейцарія (1876) | 664 | 1514 | 577 | 304 | 558 |
| Италія (1866—76) | 277 | 152,6 | 80,4 | 26,7 | 618[10] |
| Пруссія (1883—90) | 754 | — | 456 | 315 | 832 |
| Баварія (1884—91) | 465 | — | 369 | 153 | 454 |
| Бельгія (1886—90) | 421 | — | 160 | 160 | 100 |
| Вюртембергъ (1873—78) | 273 | — | 190 | 206 | — |
| Саксонія (1878) | 341,59 | 71,71 | — | ||
А между тѣмъ эти наклонности настолько укоренились въ обществѣ, что оно уже вполнѣ привыкло къ нимъ и считаетъ ихъ совершенно нормальнымъ явленіемъ. Часто утверждаютъ, что чувство постояннаго недовольства заложено въ самой природѣ человѣка, что онъ безъ отдыха и покоя стремится къ неопредѣленной цѣли. Страсть къ безконечному въ настоящее время даже считается признакомъ моральнаго превосходства, тогда какъ она можетъ зародиться лишь въ сознаніяхъ разстроенныхъ, возвышающихъ въ законъ эту безпорядочность, отъ которой они страдаютъ. Символомъ вѣры сдѣлалась доктрина возможно болѣе быстраго прогресса. Но наряду съ такими теоріями, превозносящими благодѣянія неустойчивости, можно наблюдать появленія и другихъ, которыя, обобщая породившее ихъ положеніе вещей, объявляютъ жизнь дурной, болѣе обильной несчастіями, нежели радостями, полной обманчивыхъ соблазновъ. Такъ какъ этотъ разладъ достигаетъ своего апогея въ экономическомъ мірѣ, то и болѣе всего жертвъ приходится именно на этотъ послѣдній.
Промышленныя и коммерческія отрасли занятій, дѣйствительно, насчитываютъ наибольшее число случаевъ самоубійствъ въ своихъ рядахъ (см. табл. 24). Число это почти равняется тому, которое относится къ свободнымъ профессіямъ, а, иногда, даже превосходитъ его; особенно рѣзко чувствуется обиліе самоубійствъ въ этой категоріи по сравненію съ земледѣльческимъ населеніемъ. Это объясняется тѣмъ, что именно въ сельской промышленности сдерживающія и регулирующія силы больше всего сохранили свое вліяніе и здѣсь нѣтъ такой благопріятной почвы для всякаго рода лихорадочныхъ спекуляцій. Въ этой средѣ лучше всего сохранились общія основы прежняго экономическаго порядка. Разница эта была бы еще болѣе значительна, если бы среди самоубійцъ промышленной среды дѣлали точное различіе между хозяиномъ и рабочимъ, потому что вполнѣ вѣроятно, что первые сильнѣе вторыхъ захвачены ослабленіемъ соціальныхъ узъ. Громадный процентъ самоубійствъ среди, такъ называемыхъ, рантье (720 человѣкъ на 1 милл.) достаточно убѣдительно говоритъ намъ о томъ, что къ самоубійству сильнѣе всего наклонны люди, облагодѣтельствованные судьбой. Все, что требуетъ отъ людей извѣстнаго подчиненія, ослабляетъ вліяніе вышеуказаннаго состоянія. Умственный горизонтъ низшихъ классовъ ограниченъ предѣломъ, поставленнымъ имъ классами, стояшими выше, и, отъ этого, желанія ихъ носятъ болѣе опредѣленный характеръ. Но тѣ, кто выше себя чувствуютъ уже одно только пустое пространство, невольно въ немъ теряются при отсутствіи той силы, которая могла бы отодвигать ихъ назадъ.
Поэтому аномія является въ нашихъ современныхъ обществахъ регулярнымъ и специфическимъ факторомъ самоубійствъ; это одно изъ тѣхъ вѣяній, которыми опредѣляется ежегодная сумма самоубійствъ. Слѣдовательно, можно сказать, что мы имѣемъ сейчасъ дѣло съ новымъ отличнымъ отъ всѣхъ другихъ типомъ самоубійства. Разница заключается въ томъ, что данный типъ зависитъ отъ характера связи между индивидами и обществомъ, но не отъ того способа, какимъ эта связь регламентируется. Эгоистическое самоубійство проистекаетъ оттого, что люди не видятъ смысла въ жизни, альтруистическое—вызывается тѣмъ, что индивидъ видитъ смыслъ жизни внѣ ея самой; третій, только что установленный нами видъ опредѣляется безпорядочной, неурегулированной человѣческой дѣятельностью и сопутствующими ей страданіями. Принимая во вниманіе его происхожденіе, мы дадимъ этому послѣднему виду самоубійства названіе аномичнаго.
Нельзя, конечно, отрицать, что между этимъ и эгоистическимъ видомъ самоубійства существуетъ нѣкоторое родство. И тотъ и другой въ своемъ корнѣ опредѣляются отчужденностью, недостаточной близостью общества къ индивиду, но „сфера бездѣйствія“, если можно такъ выразиться, въ этихъ двухъ случаяхъ совершенно различна. Въ первомъ, т. е. при эгоистическомъ видѣ самоубійства, дефектъ находится въ собственно коллективной дѣятельности, которая лишается своего смысла и значенія. Наоборотъ, при аномичномъ самубійствѣ рѣшающую роль играютъ исключительно индивидуальныя страсти, которыя не встрѣчаютъ на своемъ пути никакой сдерживающей силы. Поэтому можно сказать, что эти два типа самоубійства, несмотря на то, что они имѣютъ цѣлый рядъ общихъ точекъ соприкосновенія, остаются назависимыми другъ отъ друга. Можно отдавать на служеніе обществу все, что только есть въ нашемъ существѣ по своей природѣ соціальнаго, и въ то же время не умѣть сдерживать своихъ желаній; можно, вовсе не будучи по натурѣ своей эгоистомъ, пребывать въ аномичномъ состояніи и наоборотъ. Эгоистическое и аномичное самоубійства большую часть своихъ жертвъ вербуютъ въ разнородныхъ слояхъ общества: первое распространено по преимуществу среди интеллигенціи, въ сферѣ умственнаго труда; второе наблюдается главнымъ образомъ въ мірѣ торговли и промышленности.
| Годовое число разводовъ на 1.000 браковъ. | Число самоубійствъ на 1.000.000 жителей. | |
| I. Страны, гдѣ рѣдко встрѣчаются разводы и разѣльное жительство суруговъ. | ||
| Норвегія | 0,54 (1875—80) | 73 |
| Россія | 1,6 (1871—77) | 30 |
| Англія и Валлисъ | 1,3 (1871-79) | 68 |
| Шотландія | 2,1 (1871—81) | — |
| Италія | 3,05 (1871—73) | 31 |
| Финляндія | 3,9 (1875—79) | 30,8 |
| Среднее число | 2,07 | 46.5 |
| II. Страны, гдѣ имѣютъ среднюю частоту разводы и раздѣльное жительство супруговъ. | ||
| Баварія | 5.0 (1881) | 90.5 |
| Бельгія | 5.1 (1871—80) | 68.5 |
| Голландія | 6,0 (1871—80) | 35.5 |
| Швеція | 6.4 (1871—80) | 81 |
| Баденъ | 6.5 (1874-79) | 156,6 |
| Франція | 7.5 (1871-79) | 150 |
| Вюртембергъ | 8,4 (1876-78) | 162,4 |
| Пруссія | — | 133 |
| Среднее число | 6,4 | 109,6 |
| III. Страны, гдѣ часто встрѣчаются разводы и раздѣльное жительство супруговъ. | ||
| Королевство Саксонія | 26,9 (1876—80) | 299 |
| Данія | 38 (1871—80) | 258 |
| Швейцарія | 47 (1876—80) | 216 |
| Среднее число | 37,3 | 257 |
Въ „Annales de la démographie internationale“ (сентябрь 1882 г.) Г. Бертильонъ напечаталъ замѣчательно интересную работу по вопросу о разводѣ, въ которой онъ выдвинулъ, между прочимъ, слѣдующее положеніе: въ Европѣ количество самоубійствъ измѣняется прямо пропорціонально числу разводовъ и раздѣльныхъ жительствъ супруговъ.
Если сравнить различныя страны съ этой двойной точки зрѣнія, то можно легко установить параллелизмъ этихъ двухъ явленій (см. табл. 25). Мы имѣемъ въ данномъ случаѣ не только совпаденіе среднихъ чиселъ, но даже и деталей. Исключеніе представляетъ собою только Голландія, гдѣ уровень самоубійствъ не соотвѣтствуетъ числу разводовъ. Мы получимъ еще лучшее подтвержденіе этого закона, если повторимъ сравненіе различныхъ случаевъ по отношенію къ различнымъ провинціямъ одной и той же страны. Напримѣръ, въ Швейцаріи, совпаденіе между двумя разсматриваемыми явленіями поразительно (см. табл. XXVI). Наибольшее число разводовъ падаетъ на протестантскіе кантоны, и въ той же самой средѣ наблюдается всего больше случаевъ самоубійства. Затѣмъ слѣдуютъ кантоны со смѣшаннымъ населеніемъ, съ обѣихъ точекъ зрѣнія, и наконецъ кантоны католическіе. Внутри каждой изъ этихъ группъ нужно отмѣтить такое же совпаденіе. Среди католическихъ кантоновъ Золотурнъ, Аппенцель, Иннерроденъ выдѣляются своимъ количествомъ разводовъ; то же самое приходится замѣтить относительно числа происходящихъ тамъ самоубійствъ.
Во Фрибургѣ, который представляетъ собою французскій и католическій кантонъ, наблюдается умѣренное число разводовъ и, въ свою очередь, умѣренный процентъ самоубійствъ. Среди нѣмецкихъ протестантскихъ кантоновъ всего сильнѣе въ этомъ смыслѣ выдѣляется Шафгаузенъ; онъ же стоитъ и во главѣ самоубійствъ. Среди кантоновъ со смѣшаннымъ населеніемъ, за исключеніемъ Ааргау, можно наблюдать тотъ же порядокъ въ обоихъ отношеніяхъ.| 2[11] | 3[12] | 5[11] | 6[12] | ||
| I. Католическіе кантоны. Французскіе и итальянскіе. | |||||
| Тичино | 7,6 | 57 | Фрибургъ | 15,9 | 119 |
| Валлисъ | 4,0 | 47 | |||
| Среднее число | 5,8 | 50 | Среднее число | 15,9 | 119 |
| Нѣмецкіе. | |||||
| Ури | — | 60 | Золотурнъ | 37,7 | 205 |
| Верхній Унтервальденъ | 4,9 | 20 | Аппенцель Иннерроденъ | 18,9 | 158 |
| Нижній Унтервальденъ | 5,1 | 1 | Цугъ | 14,8 | 87 |
| Швицъ | 5,6 | 70 | Люцернъ | 13,0 | 100 |
| Среднее число | 3,9 | 37,7 | Среднее число | 21,1 | 137,5 |
| II. Протестантскіе кантоны. Французскіе. | |||||
| Невшатель | 42,4 | 560 | Ваадтъ | 43,5 | 352 |
| Нѣмецкіе. | |||||
| Бернъ | 47,2 | 229 | Шафгаузенъ | 106,0 | 602 |
| Базель (городъ) | 34,5 | 323 | Аппенцель Ауссерроденъ | 100,7 | 213 |
| Базель (область) | 33,0 | 288 | Гларусъ | 83,1 | 127 |
| Цюрихъ | 80,6 | 288 | |||
| Среднее число | 38,2 | 280 | Среднее число | 92,4 | 307 |
| III. Кантоны со смѣшаннымъ населеніемъ съ точки зрѣнія религіи. | |||||
| Аргау | 40,0 | 195 | Женева | 70,5 | 360 |
| Граубюнденъ | 30,9 | 116 | С.-Галленъ | 57,6 | 179 |
| Среднее число | 36,9 | 155 | Среднее число | 64,0 | 269 |
| Число самоубійствъ на 1 мил. жит. | Среднее число разводовъ на 1000 браковъ. | |
| 1-ая группа (5 департ.) | Ниже 50 | 2,6 |
| 2-ая группа (18 деп.) | Отъ 51—75 | 2,9 |
| 3-я группа (15 деп.) | Отъ 76-100 | 5,0 |
| 4-ая группа (19 деп.) | Отъ 101-150 | 5,4 |
| 5-ая группа (10 деп.) | Отъ 151—200 | 7,5 |
| 6-ая группа (9 деп.) | Отъ 201—250 | 8,2 |
| 7-ая группа (4 деп.) | Отъ 251—300 | 10,0 |
| 8-ая группа (5 деп.) | Свыше | 12,4 |
группы эти сохраняютъ тотъ же порядокъ по отношенію къ разводу и раздѣльному жительству супруговъ.
Установивъ это состояніе, постараемся объяснить его.
Исключительно для памяти мы приведемъ сначала то объясненіе, которое даетъ намъ въ общихъ чертахъ М. Бертильонъ. По его убѣжденію, число самоубійствъ и разводовъ варьируетъ параллельно, потому что и то и другое явленіе зависитъ отъ одного фактора: большаго или меньшаго количества плохо уравновѣшенныхъ людей. Въ самомъ дѣлѣ, говоритъ онъ, въ странѣ, тѣмъ большее количество разводовъ, чѣмъ больше число невыносимыхъ супруговъ. Эти послѣдніе встрѣчаются чаще всего среди людей неуравновѣшенныхъ, съ дурнымъ, неустановившимся характеромъ, темпераментъ которыхъ въ той же степени предрасполагаетъ ихъ къ самоубійству; поэтому параллелизмъ этихъ двухъ явленій объясняется вовсе не тѣмъ обстоятельствомъ, что разводъ самъ по себѣ имѣетъ вліяніе на наклонность къ самоубійству, но ихъ общимъ происхожденіемъ изъ одного источника, который они только разнымъ образомъ выражаютъ. Совершенно произвольно и бездоказательно, однако, связывать такимъ образомъ разводъ съ извѣстными недостатками психопатическаго характера; нѣтъ никакого основанія предполагать, чтобы въ Швейцаріи было въ 15 разъ больше людей неуравновѣшенныхъ, чѣмъ въ Италіи, и въ 6 или въ 7 разъ больше, чѣмъ во Франціи, а между тѣмъ, разводъ въ первой изъ этихъ странъ встрѣчается въ 15 разъ чаще, чѣмъ во второй и приблизительно въ 7 разъ чаще, чѣмъ въ третьей. Кромѣ того, мы теперь прекрасно знаемъ, насколько чисто индивидуальныя причины играютъ слабую роль по отношенію къ самоубійству. Въ послѣдующемъ изложеніи читатель найдетъ еще болѣе вѣскія доказательства неудовлетворительности этой теоріи.
Причину этого любопытнаго соотношенія между двумя данными явленіями надо искать не въ органическомъ предрасположеніи субъекта, но во внутренней природѣ самого развода. По этому пункту можетъ быть прежде всего установлено слѣдующее положеніе: во всѣхъ странахъ, относительно которыхъ мы располагаемъ достаточно полными статистическими данными, число самоубійствъ среди разведенныхъ супруговъ значительно выше, нежели среди остальныхъ членовъ общества.
| Не состоящ. въ бракѣ свыше 15 лѣтъ. | Состоящихъ въ бракѣ. | Вдовыхъ. | Разведенныхъ. | |||||
| Мужчинъ. | Женщинъ. | Мужчинъ. | Женщинъ. | Мужчинъ. | Женщинъ. | Мужчинъ. | Женщинъ. | |
| Пруссія (1887—1889) | 360 | 120 | 430 | 90 | 1.471 | 215 | 1.875 | 290 |
| Пруссія (1883—1890) | 388 | 129 | 498 | 100 | 1.552 | 194 | 1.952 | 328 |
| Баденъ (1885—1893) | 458 | 93 | 460 | 85 | 1.172 | 171 | 1.328 | — |
| Саксонія (1847—1858) | 555,18 | 481 | 120 | 1.242 | 240 | 3.102 | 312 | |
| Саксонія (1876) | 821 | 146 | — | — | 3.252 | 389 | ||
| Вюртембергъ (1846—1860) | — | — | 226 | 52 | 530 | 97 | 1.298 | 281 |
| Вюртембергь (1873—1892) | 251 | 218 | 405 | 796 | ||||
Итакъ, разведенные супруги обоего пола лишаютъ себя жизни въ 3—4 раза чаще, чѣмъ люди, состоящіе въ бракѣ, хотя по возрасту своему они являются болѣе молодыми (40 лѣтъ, во Франціи, вмѣсто 46 лѣтъ) и случаи самоубійствъ среди первыхъ значительно чаще, чѣмъ у вдовыхъ, несмотря на то, что послѣдніе, въ силу одного своего возраста, имѣютъ повышенную степень предрасположенія лишать себя жизни. Чѣмъ же это объясняется?
Безъ сомнѣнія, перемѣна матеріальнаго и моральнаго режима, какъ прямое послѣдствіе развода, не можетъ не оказывать въ данномъ случаѣ извѣстной доли вліянія; но одного этого вліянія недостаточно для объясненія интересующаго насъ явленія. Не надо забывать, что вдовство есть не менѣе глубокое потрясеніе личной жизни человѣка; послѣдствія его могутъ оказаться даже еще болѣе прискорбными, поскольку смерть мужа или жены является ударомъ судьбы, тогда какъ разводъ служитъ желаннымъ освобожденіемъ отъ нестерпимаго сожительства, и несмотря на все это, разведенные супруги, которые по своему возрасту должны были бы вдвое рѣже кончать съ собой, нежели вдовые, повсемѣстно превосходятъ ихъ въ этомъ отношеніи, и въ нѣкоторыхъ странахъ почти вдвое. Подобная повышенная наклонность, коэффиціентъ увеличенія которой колеблется отъ 2,5 до 4, никоимъ образомъ не зависитъ отъ перемѣны въ положеніи данныхъ индивидовъ.
Для того, чтобы найти истинную причину интересующаго насъ явленія, будетъ всего лучше, если мы возвратимся къ одному изъ вышеустановленныхъ нами положеній. Въ III главѣ этой книги читатель могъ уже видѣть, что въ одномъ и томъ же обществѣ наклонность вдовыхъ къ самоубійству находится въ зависимости отъ соотвѣтствующей наклонности людей состоящихъ въ бракѣ. Если послѣдніе являются по отношенію къ самоубійству людьми хорошо защищенными, то иммунитетъ первыхъ нѣсколько слабѣе, но все же достаточно силенъ; и тотъ полъ, который наиболѣе выигрываетъ отъ брачнаго сожительства, сохраняетъ свое преимущество и въ періодъ вдовства. Однимъ словомъ, когда брачный союзъ разстраивается вслѣдствіе смерти одного изъ супруговъ, вліяніе брака часто еще продолжаетъ сказываться на оставшемся въ живыхъ супругѣ. А въ такомъ случаѣ, развѣ мы не имѣемъ права предположить, что то же явленіе повторяется и при разрушеніи брака не смертью одного изъ супруговъ, а особымъ юридическимъ актомъ, и что повышенная наклонность къ самоубійству со стороны разведенныхъ супруговъ есть слѣдствіе не развода, а того брака, которому разводъ кладетъ конецъ. Это увеличеніе числа случаевъ самоубійствъ находитъ себѣ объясненіе въ томъ, что супруги, хотя и разведенные, продолжаютъ чувствовать на себѣ извѣстное вліяніе условій своего бывшаго брака. Если они обнаруживаютъ теперь такую рѣзкую склонность къ самоубійству, то надо думать, что предрасположеніе къ нему они имѣли уже и раньше, что оно укоренилось въ ихъ психикѣ еще въ то время, когда они жили вмѣстѣ, и именно въ силу ихъ совмѣстной жизни.
Какъ только мы примемъ это положеніе, соотношеніе, существующее между разводомъ и самоубійствомъ, станетъ вполнѣ понятнымъ. Въ самомъ дѣлѣ, среди тѣхъ народовъ, гдѣ разводъ встрѣчается часто, тотъ своеобразный характеръ брака, который сказывается и на разведенныхъ, неизбѣжно долженъ имѣть большее распространеніе, ибо онъ конечно не является спеціальной принадлежностью тѣхъ браковъ, которымъ предназначено судьбой закончиться юридическимъ расторженіемъ. Если среди этихъ послѣднихъ интересующая насъ особенность и достигаетъ своей максимальной интенсивности, то у другихъ, или, по крайней мѣрѣ, у большинства другихъ супружествъ можно также найти ее, но только въ болѣе слабой степени. Подобно тому, какъ въ той средѣ, гдѣ много самоубійствъ, должно быть много попытокъ къ самоубійству, и подобно тому, какъ смертность не можетъ увеличиться безъ того, чтобы одновременно не возросло число заболѣваемости, точно также въ томъ обществѣ, гдѣ много разводовъ, должно быть, вмѣстѣ съ тѣмъ, много супружествъ, близкихъ къ разводу.| Число самоубійствъ на 1.000.000. | 4[13] | |||
| Не состоящ. въ бракѣ старше 15 лѣтъ. | Состоящіе въ бракѣ. | |||
| Страны, | ||||
| гдѣ не существуетъ развода | Италія (1884—88) | 145 | 88 | 1,64 |
| Франція (1863—68)[14] | 273 | 245,7 | 1,11 | |
| гдѣ разводъ практикуется часто | Баденъ (1885—93) | 458 | 460 | 0,99 |
| Пруссія (1883—90) | 388 | 498 | 0,77 | |
| Пруссія (1887—89) | 364 | 431 | 0,83 | |
| гдѣ разводъ очень часто практикуется[15] | Саксонія (1879—80) | На 100 самоубійствъ среди людей всякихъ семейныхъ положеній. | 0,63 | |
| Не состоящ. въ бракѣ. | Состоящ. въ бракѣ. | |||
| 27,5 | 52,5 | |||
| На 100 жителей мужского пола всякихъ семейныхъ положеній. | ||||
| Холостыхъ. | Женатыхъ. | |||
| 42,10 | 52,47 | |||
Число разведенныхъ не можетъ увеличиваться безъ того, чтобы въ той же мѣрѣ не развивалось и не становилось общимъ фактомъ то состояніе семьи, которое предрасполагаетъ къ самоубійству, и потому вполнѣ естественно, что оба эти явленія варіируютъ въ одномъ и томъ же направленіи.
Независимо отъ того, что гипотеза эта подтверждается всѣми аргументами, приведенными нами въ предыдущемъ изложеніи, она можетъ быть еще доказана самымъ непосредственнымъ путемъ. Въ самомъ дѣлѣ, если мнѣніе наше основательно, то въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ совершается большое число разводовъ, супруги должны имѣть болѣе слабый иммунитетъ по отношенію къ самоубійству, чѣмъ тамъ, гдѣ браки не расторгаются. Факты подтверждаютъ это мнѣніе, по крайней мѣрѣ, поскольку дѣло идетъ о супругахъ (см. табл. XXVII). Италія, страна католическая, гдѣ разводъ совершенно неизвѣстенъ, соотвѣтственно съ этимъ имѣетъ наиболѣе высокій коэффиціентъ предохраненія для супруговъ; коэффиціентъ этотъ меньше во Франціи, гдѣ раздѣльное жительство супруговъ всегда было болѣе частымъ явленіемъ; и мы можемъ прослѣдить постепенное пониженіе этого коэффиціента, если обратимся къ тѣмъ странамъ, гдѣ разводъ широко практикуется[16].
Мы не могли найти цифры разводовъ для великаго герцогства Ольденбургскаго, но, принимая во вниманіе, что это—протестантская страна, можно думать, что они должны быть тамъ довольно частымъ явленіемъ, хотя не чрезмѣрнымъ, потому что католическое меньшенство тамъ довольно значительно. Ольденбургское герцогство должно стоять въ этомъ отношеніи приблизительно въ одномъ ряду съ Баденомъ и Пруссіей. Одинаковое положеніе занимаетъ оно въ смыслѣ иммунитета супруговъ; 100,000 холостыхъ старше 15 лѣтъ даютъ ежегодно 52 случая самоубійствъ, на 100.000 супруговъ приходится 66 случаевъ. Коэффиціентъ предохраненія для послѣднихъ равняется 0,79; мы имѣемъ здѣсь очень большую разницу по сравненію съ коэффиціентомъ, наблюдаемымъ въ католическихъ странахъ, гдѣ разводъ или очень рѣдко встрѣчается, или совершенно не извѣстенъ.
Франція даетъ намъ возможность сдѣлать наблюденіе, подтверждающее всѣ остальныя и тѣмъ болѣе для насъ цѣнное, что оно еще болѣе точно, чѣмъ всѣ предыдущія. Въ департаментѣ Сены разводъ распространенъ гораздо больше, чѣмъ во всей остальной странѣ. Въ 1885 году число разводовъ равнялось 23,99 на 10.000 ненарушенныхъ браковъ, тогда какъ въ остальной части Франціи среднее число разводовъ достигало только 5,65. Достаточно обратиться къ таблицѣ XXII, для того чтобы констатировать, что коэффиціентъ предохраненія супруговъ значительно ниже въ департаментѣ Сены, чѣмъ въ провинціяхъ. И дѣйствительно, онъ только одинъ разъ, для періода 20—25 лѣтъ, достигаетъ 3; но правильность этой цифры подлежитъ большому сомнѣнію, потому что она вычислена на основаніи слишкомъ небольшого числа случаевъ въ предположеніи, что въ этомъ возрастѣ среди супруговъ случается ежегодно только одно самоубійство. Начиная съ 30 лѣтъ, коэффиціентъ не идетъ выше 2, чаще всего онъ бываетъ ниже, а между 60—70 годами спускается ниже единицы. Въ среднемъ онъ равняется 1,73. Напротивъ, въ прочихъ департаментахъ въ 5 случаяхъ изъ 8 онъ выше 3; въ среднемъ равняется 2,88, т. е. въ 1,66 разъ значительнѣе, чѣмъ въ департаментѣ Сены.
Мы имѣемъ здѣсь новое доказательство того, что высокое число самоубійствъ въ странѣ, гдѣ разводъ имѣетъ широкое распространеніе, не зависитъ отъ какого-либо органическаго предрасположенія, въ особенности отъ числа неуравновѣшенныхъ субъектовъ. Если бы тутъ заключалась настоящая причина, органическое предрасположеніе должно было бы одинаковымъ образомъ отзываться и на женатыхъ, и на холостыхъ. Въ дѣйствительности же всю тяжесть несутъ на себѣ первые; поэтому надо думать, что источникъ зла лежитъ, какъ мы и предполагали, въ какой-нибудь особенности либо семьи, либо брака. Объясняется-ли меньшій иммунитетъ супруговъ состояніемъ домашней среды или состояніемъ брачнаго союза? Является ли въ данномъ случаѣ недоброкачественнымъ духъ семьи, или супружеская связь стоитъ не на должной высотѣ?
Первое предположеніе отпадаетъ въ силу того факта, что въ тѣхъ странахъ, гдѣ всего больше встрѣчается разводовъ, количество дѣтей вполнѣ достаточно и въ силу этого сплоченность семьи очень высока. Мы же хорошо знаемъ, что сплоченность семьи несетъ съ собою крѣпкій семейный духъ. Поэтому есть полное основаніе думать, что объясненіе интересующаго насъ явленія надо искать въ природѣ брака.
Въ самомъ дѣлѣ, если бы уменьшеніе коэффиціента можно было отнести на счетъ положенія семьи, то жены также должны были бы пользоваться меньшею степенью предохраненности отъ самоубійства въ странахъ съ широкой практикой развода, такъ какъ онѣ не меньше мужей страдаютъ отъ дурныхъ домашнихъ условій. Въ дѣйствительности имѣетъ мѣсто какъ разъ обратное: коэффиціентъ предохраненія замужнихъ женщихъ повышается по мѣрѣ того, какъ понижается коэффиціентъ предохраненія у женатыхъ мужчинъ, т. е. по мѣрѣ того, какъ учащаются разводы, и наоборотъ. Чѣмъ чаще и легче разрываются супружескія связи, тѣмъ въ болѣе благопріятномъ положеніи по отношенію къ своему мужу оказывается жена (см. таб. XXVIII).
Противоположность этихъ двухъ рядовъ коэффиціентовъ прямо поразительна. Въ странахъ, гдѣ разводовъ совсѣмъ нѣтъ, женщина предохранена отъ самоубійства слабѣе, чѣмъ мужчина; это обстоятельство яснѣе выступаетъ въ Италіи, чѣмъ во Франціи, гдѣ бракъ всегда былъ менѣе прочнымъ. Напротивъ, какъ только разводъ получаетъ широкое распространеніе, тотчасъ же мужъ оказывается въ худшемъ положеніи, чѣмъ жена, и преимущество послѣдней растетъ по мѣрѣ развитія практики развода.| Число самоубійствъ на 1.000.000. | Коэффиціентъ предохраненія. | 6[18] | 7[19] | |||
| Дѣвушекъ моложе 16-ти лѣтъ. | Замужнихъ женщинъ. | Замужнихъ. | Женатыхъ. | |||
| Италія | 21 | 22 | 0,95 | 1,64 | 1,72 | — |
| Франція | 59 | 62,5 | 0,96 | 1,11 | 1,15 | — |
| Баденъ | 93 | 85 | 1,09 | 0,99 | — | 1,10 |
| Пруссія | 129 | 100 | 1,29 | 0,77 | — | 1,67 |
| (1887—89) | 120 | 90 | 1,33 | 0,83 | — | 1,60 |
| Саксонія | На 100 самоубійцъ лицъ всѣхъ семейныхъ положеній. | — | — | — | — | |
| Дѣвушекъ. | Замужнихъ. | |||||
| 35,3 | 42,6 | |||||
| На 100 жителей всякихъ семейныхъ положеній. | ||||||
| Дѣвушекъ. | Замужнихъ. | |||||
| 37,97 | 49,74 | 1,19 | 0,63 | — | 1,73 | |
Какъ и въ предыдущемъ случаѣ, великое герцогство Ольденбургское стоитъ на одномъ уровнѣ съ другими странами Германіи, гдѣ разводъ имѣетъ среднюю степень распространенности. 1.000000 дѣвушекъ даетъ 203 случая самоубійствъ, 1.000000 замужнихъ—156, слѣдовательно, коэффиціентъ предохраненія у послѣднихъ равняется 1,3 и значительно превышаетъ коэффиціентъ супруговъ—0,79. Первый въ 1,64 раза больше второго, приблизительно такъ же, какъ и въ Пруссіи.
Сравненіе департамента Сены съ остальными провинціями блестящимъ образомъ подтверждаетъ этотъ законъ. Въ провинціи, гдѣ разводъ встрѣчается рѣже, средняя величина коэффиціента замужнихъ женщинъ равняется 1,49 и представляетъ собою только половину средняго мужского коэффиціента—2,88. Въ департаментѣ Сены мы имѣемъ какъ разъ обратное соотношеніе. Иммунитетъ мужчинъ выражается коэффиціентомъ 1,56 и даже 1,44, если оставить въ сторонѣ довольно сомнительныя данныя относительно 20—25 лѣтъ; иммунитетъ женщинъ равняется 1,79. Положеніе жены по отношенію къ мужу здѣсь вдвое благопріятнѣе, чѣмъ въ департаментахъ.
Можно констатировать аналогичное явленіе, если обратиться къ провинціямъ Пруссіи.
| Отъ 810—415 разводовъ. | 2[20] | Отъ 371—324 разводовъ. | 4[20] | Отъ 229—116 разводовъ. | 6[21] |
| Берлинъ | 1,72 | Силезія | 1,18 | Ганноверъ | 0,90 |
| Бранденбургъ | 1,75 | Западная Пруссія | 1,00 | Рейнская провинція | 1,25 |
| Восточная Пруссія | 1,50 | Шлезинъ | 1,20 | Вестфалія | 0,80 |
| Саксонія | 2,08 | Познань | 1,00 | ||
| Померанія | 1,00 | Гессенъ | 1,44 |
Коэффиціенты всей первой группы значительно выше, чѣмъ второй, и наибольшее пониженіе наблюдается въ третьей. Гессенъ представляетъ собою въ этомъ случаѣ единственную аномалію, гдѣ въ силу неизвѣстныхъ причинъ замужнія женщины одарены довольно значительнымъ иммунитетомъ, хотя разводъ тамъ и рѣдко практикуется[22].
Не смотря на такую согласованность всѣхъ данныхъ, подвергнемъ правильность нашего закона еще послѣднему испытанію. Вмѣсто того, чтобы сравнивать иммунитетъ мужей съ иммунитетомъ женъ, постараемся опредѣлить, какимъ образомъ, конечно, различнымъ въ отдѣльныхъ странахъ, — видоизмѣняетъ бракъ взаимное положеніе половъ въ отношеніи самоубійствъ? Мы можемъ видѣть это на нижеслѣдующей XXIX таблицѣ.
| На 100 самоубійствъ среди не состоящихъ въ бракѣ приходится: | На 100 самоубійствъ состоящихъ въ бракѣ приходится: | Среднее превышеніе по странамъ, приходящееся на | ||
| замужнихъ по отношенію къ дѣвушкамъ. | дѣвушекъ по отношенію къ женщинамъ. | |||
| Италія 1871 | 87 хол. на 13 дѣв. | 79 муж. на 21 жену | 6,2 | |
| 1872 | 82 18 | 78 22 | ||
| 1873 | 86 14 | 79 21 | ||
| 1884—88 | 85 15 | 79 21 | ||
| Франція 1863—66 | 84 16 | 78 22 | 3,6 | |
| 1867—71 | 84 16 | 79 21 | ||
| 1888—91 | 81 19 | 81 19 | ||
| Баденъ 1869—73 | 84 16 | 85 15 | 1 | |
| 1885—93 | 84 16 | 85 15 | ||
| Пруссія 1873—75 | 78 22 | 83 17 | 5 | |
| 1887—89 | 77 23 | 83 17 | ||
| Саксонія 1866—70 | 77 23 | 84 16 | 7 | |
| 1879—90 | 80 20 | 86 14 | ||
Въ тѣхъ странахъ, гдѣ разводъ отсутствуетъ совершенно, или есть только практика совсѣмъ недавняго прошлаго, можно видѣть, что женщина въ большей пропорціи участвуетъ въ самоубійствахъ не состоящихъ въ бракѣ, чѣмъ въ самоубійствахъ лицъ, въ бракѣ состоящихъ. Отсюда вытекаетъ выводъ, что въ этихъ странахъ бракъ благопріятствуетъ мужу больше, чѣмъ женѣ, и невыгодное положеніе послѣдней болѣе рѣзко выступаетъ въ Италіи, чѣмъ во Франціи. Средній излишекъ относительной доли замужнихъ женщинъ надъ дѣвушками вдвое больше въ первой странѣ, чѣмъ во второй. Какъ только мы перейдемъ къ народамъ, гдѣ институтъ развода функціонируетъ самымъ широкимъ образомъ, то получимъ обратные результаты. Здѣсь на почвѣ брака выигрываетъ женщина и теряетъ мужчина; преимущество женщины болѣе рѣзко выступаетъ въ Пруссіи, чѣмъ въ Баденѣ, и въ Саксоніи сильнѣе, чѣмъ въ Пруссіи. Оно достигаетъ своего максимума въ тѣхъ странахъ, гдѣ институтъ развода въ свою очередь пользуется наибольшимъ распространеніемъ.
Такимъ образомъ можно считать неоспоримымъ нижеслѣдующій законъ: бракъ тѣмъ болѣе благопріятствуетъ женшинѣ, въ смыслѣ защиты ея отъ самоубійства, чѣмъ болѣе распространенъ въ данномъ обществѣ институтъ развода и обратно.
Изъ этого закона вытекаютъ два слѣдствія.
Первое изъ нихъ состоитъ въ томъ, что одни только мужья способствуютъ тому увеличенію процента самоубійствъ, которое наблюдается въ странахъ съ часто практикующимися разводами, ибо жены убиваютъ себя здѣсь меньше, чѣмъ въ прочихъ странахъ. Если институтъ развода не можетъ развиваться безъ того, чтобы улучшалось моральное положеніе женщины, то совершенно недопустимо связываніе его съ какимъ-либо отрицательнымъ состояніемъ домашней среды, оказываюшимъ усиленное вліяніе на наклонность къ самоубійству, потому что это дѣйствіе должно было бы отразиться на женѣ не меньше, чѣмъ на мужѣ. Упадокъ семейнаго духа не можетъ оказывать противоположнаго вліянія на два различныхъ пола; не можетъ благопріятствовать положенію матери, если онъ тяжело ложится на отца. Слѣдовательно, истинная причина изучаемаго нами явленія заключается въ положеніи брачнаго, а не семейнаго союза. И дѣйствительно, весьма возможно, что бракъ оказываетъ на мужа и жену совершенно обратное вліяніе. Какъ родители, супруги могутъ имѣть общія цѣли, но какъ сожители они могутъ имѣть самые различные и даже противоположные интересы. Вполнѣ возможно, что въ извѣстныхъ обществахъ эта сторона брака благопріятствуетъ одному супругу и, въ то же самое время, вредитъ другому. Изъ предыдущаго изложенія мы видимъ, что именно такъ обстоитъ дѣло при разводѣ.
Во-вторыхъ, на томъ же самомъ основаніи мы должны отвергнуть гипотезу, согласно которой неудовлетворительное состояніе брака, съ его двойнымъ послѣдствіемъ, въ видѣ повышенія числа самоубійствъ и разводовъ—исчерпывается частыми домашними ссорами. Подобная причина точно такъ же, какъ и упадокъ семейныхъ связей, не можетъ имѣть своимъ результатомъ увеличенія иммунитета жены. Если бы процентъ самоубійствъ въ той средѣ, гдѣ разводъ широко практикуется, дѣйствительно опредѣлялся количествомъ домашнихъ раздоровъ, то жена должна была бы страдать отъ этого въ одинаковой степени съ мужемъ. Здѣсь нельзя найти ничего такого, что, по своей природѣ, могло бы предохранять исключительно женщину отъ самоубійства. Подобная гипотеза тѣмъ болѣе неосновательна, что чаще всего разводъ требуется женой (во Франціи 60% разводовъ и 83% раздѣльныхъ жительствъ[23]. Значитъ, вина въ нарушеніи семейнаго мира въ громадномъ большинствѣ случаевъ ложится на мужчину. Но тогда было бы непонятно, какимъ образомъ въ странахъ съ большимъ числомъ разводовъ мужчина убиваетъ себя чаще потому, что заставляетъ больше страдать жену, а жена, напротивъ, убиваетъ себя рѣже потому, что ея мужъ заставляетъ ее страдать больше. Къ тому же, вовсе не доказано, что число супружескихъ раздоровъ увеличивается въ той же мѣрѣ, какъ и число разводовъ[24].
Покончивъ съ этой гипотезой, мы остаемся лицомъ къ лицу только съ однимъ возможнымъ объясненіемъ. Очевидно, что самъ институтъ развода своимъ вліяніемъ на бракъ склоняетъ человѣка къ самоубійству.
Въ самомъ дѣлѣ, что представляетъ изъ себя бракъ? Регламентацію отношеній между полами, охватывающую не только сферу физіологическихъ инстинктовъ, но и всевозможныхъ чувствъ, привитыхъ цивилизаціей на почвѣ матеріальныхъ интересовъ. Ибо любовь въ наше время—въ гораздо большей степени духовное, чѣмъ органическое, чувство. Мужчина ищетъ въ женщинѣ не только одного удовлетворенія потребности дѣторожденія. Если это естественное стремленіе и послужило зародышемъ всей половой эволюціи,—то оно прогрессивно усложнялось множествомъ различныхъ эстетическихъ и моральныхъ чувствъ, и въ настоящее время оно является только ничтожнымъ элементомъ того многосложнаго процесса, которому оно когда-то положило начало. Подъ вліяніемъ этихъ интеллектуальныхъ элементовъ, половое чувство какъ бы одухотворилось и отчасти освободилось отъ оковъ тѣла. Оно въ равной мѣрѣ питается какъ моральными исканіями, такъ и физическими побужденіями, и потому въ немъ нѣтъ уже той автоматической регулярной періодичности, которая проявляется у животнаго. Психическое возбужденіе можетъ вызвать это чувство во всякое время, и оно ни чѣмъ не связано съ опредѣленнымъ періодомъ года. Но именно въ силу того, что эти различныя склонности преобразовались подъ вліяніемъ времени и не находятся уже болѣе въ непосредственномъ подчиненіи органической необходимости, для нихъ и нужна соціальная регламентація. Если организмъ внутри себя не находитъ ничего сдерживающаго подобныя чувства, то эту обязанность должно взять на себя общество. Въ этомъ заключается функція брака. Бракъ, особенно въ своей моногамической формѣ, регулируетъ всю эту жизнь страстей. Возлагая на мужчину обязанность вѣчно любить одну и ту же женщину, единобрачіе указываетъ чувству любви совершенно опредѣленный предметъ и тѣмъ самымъ закрываетъ дальнѣйшіе горизонты.
Благодаря этой опредѣленности и устанавливается то моральное равновѣсіе, которымъ пользуется супругъ. Не нарушая своего долга вѣрности, онъ не можетъ искать другихъ удовлетвореній, кромѣ тѣхъ, которыя ему разрѣшены бракомъ, а потому ограничиваетъ себя въ своихъ желаніяхъ. Спасительная дисциплина, которой подвергается супругъ, заставляетъ его искать счастья въ томъ положеніи, которое выпало ему на долю, и тѣмъ самымъ даетъ ему для этого средства. Къ тому же, если чувство одного супруга не склонно къ перемѣнѣ, то объектъ его отвѣчаетъ ему тѣмъ же: вѣдь обязательство вѣрности носитъ взаимный характеръ. Радости его опредѣлены, онѣ обезпечены, и все это дѣйствуетъ самымъ положительнымъ образомъ на направленіе его ума. Совершенно иное представляетъ собою положеніе холостяка. Для него нѣтъ никакихъ ограниченій въ его привязанностяхъ, онъ хватается за все, и ничто его не удовлетворяетъ. Внутреній ядъ безпредѣльныхъ стремленій, который аномія всюду несетъ съ собою, проникаетъ и въ эту область нашего сознанія, какъ и во всякую другую; очень часто при такихъ обстоятельствахъ половое чувство принимаегь ту форму, которую описалъ Мюссе[25]. Трудно удержать самого себя, если извнѣ ничто не сдерживаетъ. Испытавъ одни наслажденія, человѣкъ уже рисуетъ въ своемъ воображеніи новыя удовольствія, и какъ скоро онъ проходитъ весь кругъ возможнаго, то, мучимый постоянною жаждой новизны, онъ будетъ мечтать о несбыточномъ[26]. Какъ же не впасть въ отчаяніе при такой нескончаемой погонѣ за неуловимымъ счастьемъ? Для того, чтобы дойти до такого состоянія, даже вовсе не необходимо пережить такую массу любовныхъ приключеній, какъ Донъ Жуанъ; достаточно средняго образа жизни какого-нибудь самаго вульгарнаго холостяка. Безъ конца родятся и вслѣдъ затѣмъ разбиваются жизнью всевозможныя надежды, и въ душѣ непрерывно растетъ чувство усталости и разочарованія. И какъ можетъ укрѣпиться въ умѣ человѣка то или иное желаніе, если нѣтъ никакой увѣренности въ томъ, что объектъ желанія можетъ быть сохраненъ. Вѣдь аномія двустороння: если человѣкъ не можетъ вполнѣ отдаться, онъ не можетъ и вполнѣ овладѣть. Невѣрность будущаго вмѣстѣ со своею собственною половинчатостью лишаютъ его навсегда покоя. Изъ всего этого вытекаетъ безпокойство, возбужденное состояніе и недовольство, неминуемо несущее съ собою большую степень наклонности къ самоубійству.
Но разводъ предполагаетъ ослабленіе брачной регламентаціи; тамъ, гдѣ онъ практикуется, въ особенности же тамъ, гдѣ право и нравы усиливаютъ его практику, бракъ является только слабымъ намекомъ на то, чѣмъ онъ долженъ быть. Это бракъ второго сорта и поэтому онъ не можетъ имѣть присущихъ ему благопріятныхъ результатовъ. Границы, которыя онъ ставилъ для чувства, теряютъ свою опредѣленность; онѣ лишаются устойчивости и только въ слабой степени могутъ сдерживать страсти, которыя принимаютъ самыя широкіе размѣры. Чувство уже не такъ легко подчиняется тѣмъ условіямъ, которыя ему предписаны. Исчезаетъ спокойствіе, моральная уравновѣшенность, составлявшія преимущество человѣка состоящаго въ бракѣ; на ихъ мѣсто появляется извѣстное состояніе безпокойства, мѣшающее человѣку дорожить тѣмъ, что у него есть. Онъ тѣмъ менѣе обращаетъ вниманіе на настоящее, что благосостояніе его кажется ему неустойчивымъ, будущее менѣе опредѣленнымъ. Нельзя прочно держаться за ту позицію, на которой находишься, если она въ любой моментъ можетъ быть разрушена съ той или другой стороны. Въ силу этихъ причинъ, въ странахъ, гдѣ вліяніе брака въ сильной степени умѣряется разводами, неизбѣжно ослабляется иммунитетъ женатаго человѣка. Такъ какъ, вслѣдствіе этого, состояніе его приближается къ состоянію холостяка, онъ не можетъ не потерять части своихъ преимуществъ. Такимъ образомъ увеличивается общее число самоубійствъ[27].
Но такія послѣдствія развода касаются исключительно мужа и непримѣнимы къ женѣ. Въ самомъ дѣлѣ, половая сторона жизни женщины имѣетъ гораздо менѣе интеллектуальный характеръ, въ силу того, что вообще умственная жизнь ея менѣе сильно развита. Половыя потребности женщины болѣе непосредственно связаны съ требованіями ея организма,—скорѣе, слѣдуютъ за ними, чѣмъ ихъ опережаютъ, и такимъ образомъ находятъ въ нихъ дѣйствительную узду. Въ женщинѣ гораздо сильнѣе, чѣмъ въ мужчинѣ, развитъ инстинктъ, и для того чтобы найти для себя покой и миръ, ей достаточно только слѣдовать ему. Та узкая соціальная регламентація, которую несетъ съ собою бракъ, и, въ особенности моногамный бракъ, является для нея необходимой. Но эта дисциплина даже тамъ, гдѣ она полезна, сопряжена съ рядомъ неудобствъ; опредѣляя навсегда брачныя условія, она тѣмъ самымъ отрѣзываетъ отступленіе, какими бы условіями оно ни было вызвано. Ограничивая горизонтъ человѣка, она запираетъ всѣ возможные выхода, запрещаетъ всякія, даже вполнѣ лойальныя надежды. Мужчина также часто страдаетъ отъ этой неподвижности, но зло, причиняемое ему ею, широко компенсируется тѣми благодѣяніями, которыя онъ съ другой стороны получаетъ отъ нея; къ тому же, сами нравы даннаго общества даютъ ему извѣстныя привилегіи, позволяющія въ извѣстной степени, смягчить всю суровость супружескаго режима. Для женщины, наоборотъ, не существуетъ ни компенсацій, ни смягченій. Для нея моногамія есть строжайшее обязательство, не допускающее никакихъ послабленій; съ другой стороны, бракъ не нуженъ для нея по крайней мѣрѣ въ той степени, какъ для мужчины, чтобы ограничить ея и безъ того естественнымъ образомъ ограниченныя желанія и чтобы научить ее довольствоваться своимъ жребіемъ; онъ только мѣшаетъ ей измѣнить свою жизнь, когда она станетъ для нея нестерпимой. Такимъ образомъ, супружеская регламентація дѣлается для нея стѣсненіемъ, лишеннымъ большихъ преимуществъ. Слѣдовательно, все, что смягчаетъ эту регламентацію, можетъ только улучшить положеніе замужней женщины,—вотъ почему наличность развода является для нея благопріятнымъ обстоятельствомъ и почему она охотно къ нему прибѣгаетъ.
Такимъ образомъ, мы видимъ, что состояніе супружеской аноміи, создаваемое институтомъ развода, объясняетъ параллельный ростъ числа разводовъ и самоубійствъ. Поэтому-то такого рода самоубійства мужей, въ странахъ съ часто встрѣчающимися разводами, увеличиваютъ число добровольныхъ смертей и составляютъ одну изъ разновидностей аномичнаго самоубійства. Они происходятъ не потому, что въ этихъ обществахъ существуетъ большее число дурныхъ супруговъ или супругъ и, вслѣдствіе этого, больше несчастныхъ браковъ: они являются результатомъ моральнаго состоянія sui generis, которое само по себѣ вытекаетъ изъ ослабленія брачной регламентаціи; это возникшее въ теченіе супружества состояніе, переживающее самый бракъ, одно только и развиваетъ наклонность къ самоубійству, которую обнаруживаютъ разводы. Мы не хотимъ сказать, что это разрушеніе брачнаго регламента цѣликомъ создано законнымъ введеніемъ развода. Юридическій разводъ является всегда на сцену только для того, чтобы освятить нравы общества, сложившіеся до него. Если общественное сознаніе не пришло бы мало по малу къ заключенію, что неразрывность супружескихъ узъ безсмысленна, законъ не могъ бы сдѣлать ихъ болѣе легко расторжимыми. Брачная аномія можетъ, такимъ образомъ, существовать въ умахъ людей даже тогда, когда она не провозглашена закономъ. Но, съ другой стороны, она можетъ проявлять всѣ свои послѣдствія только тогда, когда она облечена въ законную форму. Поскольку брачное право не смягчено, оно хотя матеріальнымъ путемъ можетъ сдерживать человѣческія страсти; оно препятствуетъ тому, чтобы вкусъ къ аноміи не завоевалъ себѣ въ умахъ людей слишкомъ большого мѣста, уже однимъ тѣмъ, что не одобряетъ его. Вотъ почему аномія проявляетъ свои особенно характерныя рѣзко бросающіяся въ глаза черты только тамъ, гдѣ она становится юридическимъ институтомъ.
Помимо того, что это объясненіе бросаетъ свѣтъ на параллелизмъ, наблюдаемый между числомъ разводовъ и самоубійствъ,[28] и тѣ обратныя отклоненія, которыя наблюдаются въ области иммунитета мужей и женъ, оно подтверждается также многими другими фактами:
1) Только при наличности развода мужей можетъ имѣть мѣсто настоящая брачная неустойчивость; только онъ одинъ окончательно разрушаетъ супружескіе узы, тогда какъ раздѣльное жительство только отчасти ограничиваетъ бракъ, не давая супругамъ окончательной свободы. Если эта спеціальная форма аноміи дѣйствительно усиливаетъ наклонность къ самоубійству, разведенные должны обладать ею въ гораздо болѣе сильной степени, чѣмъ супруги, жительствующіе раздѣльно. Это именно и вытекаетъ изъ единственнаго документа, который мы по этому поводу имѣемъ. Согласно вычисленіямъ, сдѣланнымъ Legoyt (op. cit. стр. 171), въ Саксоніи въ теченіе періода отъ 1847—1856 г. на 1.000.000 разведенныхъ приходилось 1.400 самоубійствъ, а на 1.000.000 раздѣльно жительствующихъ только 176. Это послѣднее число меньше даже того, которое выпадаетъ на долю женатыхъ (318).
2) Если столь сильная степень наклонности къ самоубійству, наблюдаемая у холостяковъ, въ извѣстной своей части зависитъ отъ половой аноміи, то именно въ тотъ моментъ, когда половое чувство находится въ состояніи наивысшаго возбужденія, она должна ощущаться всего сильнѣе. Въ самомъ дѣлѣ, отъ 20 до 45 лѣтъ процентъ самоубійствъ холостяковъ гораздо быстрѣе возрастаетъ, чѣмъ впослѣдствіи; въ теченіе этого періода онъ учетверяется, тогда какъ, начиная съ 45 лѣтъ вплоть до предѣльнаго 85-ти-лѣтняго возраста, онъ только удваивается. Что же касается женщинъ, то среди нихъ этого ускореннаго темпа не наблюдается; въ возрастѣ отъ 20 до 45 лѣтъ число самоубійствъ среди дѣвушекъ даже не удваивается, а съ 106 поднимается всего до 171 (см. XXI таблицу). Такимъ образомъ, періодъ половой жизни не влечетъ за собой роста женскихъ самоубійствъ. Это обстоятельство только подтверждаетъ вышесказанное нами относительно того, что женщина мало подвержена этой формѣ аноміи.
3) Наконецъ, множество фактовъ, установленныхъ въ главѣ III этой книги, находятъ себѣ объясненіе въ только что предложенной теоріи и этимъ самымъ могутъ служить для нея провѣркой.
Мы видѣли тамъ, что бракъ во Франціи, независимо отъ семейныхъ условій, давалъ человѣку коэффиціентъ предохраненія, равный 1,5; теперь мы знаемъ, чему этотъ коэффиціентъ соотвѣтствуетъ. Онъ представляетъ собою тѣ преимущества, которыя извлекаетъ для себя человѣкъ изъ регулирующаго вліянія, оказываемаго на него бракомъ, изъ его умѣряющаго воздѣйствія на страсти и вытекающаго отсюда благополучія. Но, и въ то же самое время, мы констатировали, что въ этой же странѣ условія жизни замужней женщины ухудшились постольку, поскольку присутствіе дѣтей не исправило дурныхъ для нея послѣдствій брака. Мы только что указали причину этого явленія. Это объясняется не тѣмъ, что мужчина по природѣ своей золъ и эгоистиченъ и играетъ роль мучителя, заставляющаго страдать подругу своей жизни, а только тѣмъ обстоятельствомъ, что во Франціи, гдѣ до настоящаго времени бракъ не былъ ослабленъ разводомъ, онъ ставилъ для женщины ненарушимыя правила жизни, ярмо, которое было для нея слишкомъ тяжело переносимо и совершенно не давало никакихъ выгодъ. Вообще, вотъ та причина, которой обязанъ своимъ существованіемъ этотъ антагонизмъ половъ, не позволяющій мужчинѣ и женщинѣ въ одинаковой степени пользоваться преимуществами брака; у нихъ совершенно различные интересы,—одному необходимо стѣсненіе, другой свобода.
Между тѣмъ, оказывается, что въ извѣстные моменты своей жизни мужчина получаетъ отъ брака то же, что и женщина, но въ силу другихъ причинъ. Если, какъ мы указали выше, молодые мужья чаще лишаютъ себя жизни, чѣмъ холостые того же возраста, то это указываетъ на то, что страсти ихъ въ это время слишкомъ безпорядочны и они слишкомъ полагаются на самихъ себя, для того чтобы быть въ состояніи подчиниться такимъ суровымъ правиламъ брачной жизни. Бракъ кажется имъ непреодолимымъ препятствіемъ, на которое наталкиваются и о которое разбиваются всѣ ихъ желанія. Вотъ почему возможно, что бракъ оказываетъ все свое благотворное вліяніе только тогда, когда возрастъ немного успокаиваетъ страсти человѣка и даетъ ему чувствовать всю необходимость дисциплины[29].
Наконецъ, въ той же самой главѣ мы видѣли, что тамъ, гдѣ бракъ благопріятнѣе для жены, чѣмъ для мужа, разница между числомъ самоубійствъ тѣхъ и другихъ всегда меньше, чѣмъ при обратныхъ условіяхъ. Это является доказательствомъ того, что даже въ обществахъ, гдѣ брачное состояніе даетъ преимущества женщинѣ, оно оказываетъ ей услугъ меныле, чѣмъ мужчинѣ; ибо послѣдній все же выигрываетъ отъ него болыне, чѣмъ она. Если оно стѣсняетъ ее, она отъ него страдаетъ, но она не можетъ выиграть отъ него ничего даже въ томъ случаѣ, если оно отвѣчаетъ ея интересамъ; это доказываетъ только то, что она не испытываетъ въ бракѣ никакой необходимости, а это и есть именно то самое, что предполагаетъ вышеизложенная теорія. Результаты, полученные нами раньше и вытекающіе изъ данной главы, совпадаютъ и взаимно подтверждаютъ другъ друга.
Мы пришли такимъ образомъ къ заключенію, крайне далекому отъ того мнѣнія, которое обыкновенно составляютъ о бракѣ и о его роли въ жизни человѣка. Его считаютъ учрежденіемъ, защищающимъ интересы женщины и охраняющимъ ея слабость отъ мужского своеволія. Моногамія въ частности часто изображается въ видѣ жертвы, которую мужчина приноситъ въ ущербъ своимъ полигамическимъ инстинктамъ, для того чтобы возвысить и улучшить путемъ брака условія жизни женщины. На самомъ дѣлѣ, каковы бы ни были историческія причины, которыя заставили его рѣшиться на подобное самоограниченіе, отъ него выигрываетъ только онъ самъ. Свобода, отъ которой онъ такимъ образомъ отказался, являлась для него только источникомъ мученія. У женщины не было этихъ причинъ, и потому можно смѣло сказать, что, подчиняясь этимъ правиламъ, она приноситъ жертву, а не мужчина[30].
Примѣчанія
править- ↑ См. V. Starck, Verbrechen und Vergehen in Preussen. Берлинъ, 1884 г., стр. 55
- ↑ См. Vornasari di Verce, La criminalita et le vicende economiche d’Italia. Туринъ, 1894, стр. 77—83.
- ↑ Ibid. стр. 108—117.
- ↑ Ibid. стр. 86—104.
- ↑ Увеличеніе пріостановилось за періодъ 1885—90, вслѣдствіе финансоваго кризиса.
- ↑ Желая доказать, что увеличеніе благосостоянія ослабляетъ наклонность къ самоубійству, нѣкоторые писатели указывали на то обстоятельство, что въ странахъ съ широко развитой эмиграціей, всегда являющейся клапаномъ народной нищеты, уровень самоубійствъ понижается (см. Legoyt, ст. 257—259). Но мы знаемъ цѣлый рядъ случаевъ, когда эти явленія развиваются параллельно, вмѣсто того, чтобы идти въ противоположныхъ направленіяхъ. Въ Италіи за періодъ 1876—1890 гг. число эмигрантовъ съ 76 на 100.000 жителей поднялось до 335, при чемъ для промежутка 1887—1889 годовъ цифра еще выше; число же самоубійствъ тамъ росло безостановочно.
- ↑ Само собой разумѣется, что это порицаніе носитъ чисто моральный характеръ и не имѣетъ никакой юридической санкціи. Мы не думаемъ, чтобы было желательно, или даже просто возможно, возстановленіе законовъ противъ роскоши.
- ↑ Когда статистика обозначаетъ нѣсколько различныхъ видовъ свободныхъ профессій, мы беремъ за отправной пунктъ ту, гдѣ всего выше процентъ самоубійствъ.
- ↑ Отъ 1826—1880 года экономическія функціи повидимому менѣе сильно способствовали росту самоубійствъ (см. отчетъ о 1880 г.), но является сомнѣніе въ томъ, точны ли эти статистическія данныя.
- ↑ Эта цифра падаетъ исключительно на долю людей, занимающихся литературой.
- ↑ а б Число разводовъ на 10000 жителей.
- ↑ а б Число самоубійствъ на 1000000 жит.
- ↑ Коэффиціентъ предохраненія состоящихъ въ бракѣ по сравненію съ несостоящими.
- ↑ Мы беремъ этотъ отдаленный періодъ потому, что разводъ тогда совсѣмъ не существовалъ. Закономъ 1884 года онъ былъ возстановленъ, но, повидимому, онъ до сихъ поръ не оказалъ значительнаго вліянія на число самоубійствъ среди супруговъ; присущій имъ коэффиціентъ предохраненія существенно не измѣнялся за періодъ 1888—92 г.; никакое установленіе въ теченіе такого короткаго промежутка времени не въ силахъ проявить своего вліянія.
- ↑ Что касается Саксоніи, мы имѣемъ только нижеприведенныя относительныя цифры, заимствованныя у Oettingen; для интересующаго насъ вопроса онѣ вполнѣ достаточны. У Legoyt (стр. 171) можно найти другія данныя, которыя доказываютъ также, что въ Саксоніи процентъ самоубійствъ среди супруговъ выше, чѣмъ среди не состоящихъ въ бракѣ. Legoyt самъ съ удивленіемъ констатируетъ этотъ фактъ.
- ↑ Если мы сравниваемъ съ этой точки зрѣнія только нѣсколько странъ, то дѣлаемъ это потому, что въ остальныхъ государствахъ число самоубійствъ мужей смѣшивается въ статистическихъ таблицахъ съ числомъ самоубійствъ женъ, и ниже будетъ показано, насколько необходимо различать эти два факта.
Но будетъ вполнѣ безошибочно умозаключить на основаніи этой таблицы, что въ Пруссіи, Баденѣ и Саксоніи мужья, дѣйствительно, убиваютъ себя чаще, чѣмъ холостые. Не надо забывать того, что всѣ эти коэффиціенты опредѣлялись внѣ зависимости отъ возраста и его вліянія на наклонность къ самоубійству. Люди въ возрастѣ отъ 25—30 лѣтъ (средній возрастъ для холостыхъ) убиваютъ себя приблизительно въ 2 раза меньше, чѣмъ люди въ возрастѣ 40—45 лѣтъ (средній возрастъ для женатыхъ), а потому послѣдніе, даже тамъ, гдѣ разводъ очень распространенное явленіе, пользуются извѣстнымъ иммунитетомъ, но только въ болѣе слабой степени, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ. Для того, чтобы можно было совершенно отрицать присутствіе даже самаго сомнительнаго иммунитета, нужно, чтобы процентъ самоубійствъ у женатыхъ былъ въ 2 раза выше, чѣмъ у холостыхъ; въ дѣйствительности этого нѣтъ. Этотъ фактъ ничуть не противорѣчитъ тому заключенію, которое мы только что сдѣлали. Средній возрастъ людей, состоящихъ въ бракѣ, мало варьируетъ въ отдѣльныхъ странахъ, разница исчерпывается двумя тремя годами, и съ другой стороны, вліяніе возраста на процентъ самоубійствъ наблюдается вездѣ съ полной закономѣрностью. Слѣдовательно, пренебрегая дѣйствіемъ этого факта, не учитывая его вліянія на число самоубійствъ, мы тѣмъ самымъ вдвое уменьшаемъ абсолютную величину коэффиціента предохраненія; но такъ какъ мы всюду понизили его въ той же пропорціи, то не повредили ничуть его относительной величинѣ, которая и является для насъ единственно интересной. Вѣдь мы не стремимся къ опредѣленной абсолютной величинѣ иммунитета въ каждой странѣ, но хотимъ только классифицировать различныя страны съ точки зрѣнія этого иммунитета. Что же касается мотивовъ такого упрощенія, то мы поступаемъ такъ для того, чтобы не усложнять безъ всякой пользы нашей проблемы; а затѣмъ мы не имѣемъ во всѣхъ случаяхъ необходимыхъ данныхъ для точнаго вычибленія вліянія, оказываемаго возрастомъ. - ↑ Періоды тѣ-же, что и на XXVII таблицѣ.
- ↑ На сколько коэффиціентъ мужей превышаетъ коэффиціентъ женъ.
- ↑ На сколько коэффиціентъ женъ превышаетъ коэффиціентъ мужей.
- ↑ а б Коэффиціентъ предохраненія замужнихъ женщинъ.
- ↑ Коэффиціентъ предохраненія у женщинъ.
- ↑ Намъ пришлось расположить провинціи, по числу разводовъ, зарегистрированныхъ переписью, и потому мы не могли установить годового числа разводовъ.
- ↑ Levasseur, Population française, т. II стр.92. Бертильонъ. Annales des Dem. Int. 1880 ст. 460. Въ Саксоніи мужчина требуетъ развода столь же часто, какъ и женщина.
- ↑ Бертильонъ, Annales и т. д. 1882 г. ст. 275 и слѣд.
- ↑ См. Rolla и портретъ Донъ Жуана въ Namouna.
- ↑ Монологъ Фауста у Гёте.
- ↑ Но, могутъ возразить намъ тамъ, гдѣ разводъ не уменьшаетъ преимуществъ брака, не оказываютъ лн на него отрицательное вліянія моногамныя обязательства и не вселяютъ ли онѣ даже отвращенія къ нему? Безъ сомнѣнія, это такъ, такой результатъ неизбѣженъ, если перестаетъ ощущаться моральная сторона такого обязательства. Важно не то, чтобы регламентація существовала, а то, чтобы она была принята человѣкомъ; если же она не обладаетъ моральнымъ авторитетомъ и поддерживается только инертной силой, то она не можетъ быть никому полезной, она только стѣсняетъ, вмѣсто того чтобы оказывать извѣстную услугу.
- ↑ Такъ какъ тамъ, гдѣ уменьшается иммунитетъ мужей, увеличивается иммунитетъ женъ, естественно, возникаетъ вопросъ, какимъ образомъ не возникаетъ компенсаціи. Это объясняется тѣмъ, что число самоубійствъ женщинъ сравнительно очень незначительно и поэтому уменьшеніе ихъ числа мало замѣтно въ общемъ итогѣ и не можетъ компенсировать увеличеніе чисда самоубійствъ среди мужчинъ. Вотъ почему разводы всегда въ конечномъ счетѣ сопровождаются увеличеніемъ общей цифры самоубійствъ.
- ↑ Возможно даже, что бракъ самъ по себѣ начинаетъ свое профилактическое воздѣйствіе только позднѣе, послѣ 30 лѣтъ. Въ самомъ дѣлѣ, до этого времени женатые бездѣтные мужчины даютъ ежегодно, въ абсолютныхъ цифрахъ, столько же самоубійствъ, сколько и женатые съ дѣтьми: 6,6 отъ 20—25 лѣтъ даютъ первые и вторые, и 33 первые, 34 вторые—въ возрастѣ отъ 25—30 лѣтъ. Между тѣмъ, вполнѣ ясно, что браки съ дѣтьми, даже въ этотъ періодъ, гораздо многочисленнѣе, чѣмъ безплодные браки. Наклонность къ самоубійству послѣднихъ должна быть въ нѣсколько разъ сильнѣе, чѣмъ наклонность людей, состоящихъ въ бракѣ и имѣющихъ дѣтей; поэтому она по интенсивности своей должна приближаться къ наклонности холостяковъ. Къ несчастію, по этому вопросу мы можемъ ограничиться только гипотезами; такъ какъ, поскольку перепись не даетъ для каждаго возраста даннаго общества числа женатыхъ съ дѣтьми и бездѣтныхъ отдѣльно, постольку намъ невозможно вычислить процентъ тѣхъ и другихъ для каждаго періода жизни.
Мы можемъ ограничиться только абсолютными цифрами, полученными намн изъ Министерства Юстиціи за періодъ 1889—91.
Мы воспроизводимъ ихъ на спеціальной таблицѣ, приведенной въ концѣ этой книги.
Мы можемъ только сожалѣть объ этомъ упущеніи и пробѣлѣ въ переписи. - ↑ Изъ предыдущаго видно, что существуетъ типъ самоубійства, обратный тому, который мы называли аномичнымъ, точно такъ же какъ эгоистическое самоубійство—противоположно альтруистическому: это тотъ типъ, который является результатомъ избытка регламентаціи; его совершаютъ люди, будущее которыхъ безжалостно замуровано, страсти которыхъ жестоко ограничены дисциплиной. Это самоубійство слишкомъ молодыхъ мужей, самоубійство бездѣтныхъ замужнихъ женщинъ. Чтобы дать вполнѣ исчерпывающее перечисленіе, мы должны установить еще этотъ, четвертый типъ самоубійствъ. Но въ настоящее время онъ такъ мало значителенъ, и внѣ приведенныхъ нами случаевъ такъ трудно подыскать для него примѣры, что намъ кажется безполезнымъ на немъ останавливаться. Тѣмъ не менѣе, онъ можетъ имѣть историческое значеніе. Развѣ не къ этому типу относятся самоубійства рабовъ, которые при извѣстныхъ условіяхъ встрѣчаются довольно часто (Corre, Le Crime en pays créoles, стр. 48), развѣ не относятся къ нему всѣ случаи самоубійства, вызванные неумѣреннымъ матеріальнымъ и моральнымъ деспотизмомъ? Для того, чтобы отмѣтить неизбѣжность и непреклонность правилъ, противъ которыхъ человѣкъ безсиленъ, и чтобы выдѣлить эту характерную черту разсматриваемаго типа самоубійствъ и противопоставить ее только что употребленному термину „аномія“, типъ этотъ можно было бы назвать фаталистическимъ самоубійствомъ.
