ничто не сдерживаетъ. Испытавъ одни наслажденія, человѣкъ уже рисуетъ въ своемъ воображеніи новыя удовольствія, и какъ скоро онъ проходитъ весь кругъ возможнаго, то, мучимый постоянною жаждой новизны, онъ будетъ мечтать о несбыточномъ[1]. Какъ же не впасть въ отчаяніе при такой нескончаемой погонѣ за неуловимымъ счастьемъ? Для того, чтобы дойти до такого состоянія, даже вовсе не необходимо пережить такую массу любовныхъ приключеній, какъ Донъ Жуанъ; достаточно средняго образа жизни какого-нибудь самаго вульгарнаго холостяка. Безъ конца родятся и вслѣдъ затѣмъ разбиваются жизнью всевозможныя надежды, и въ душѣ непрерывно растетъ чувство усталости и разочарованія. И какъ можетъ укрѣпиться въ умѣ человѣка то или иное желаніе, если нѣтъ никакой увѣренности въ томъ, что объектъ желанія можетъ быть сохраненъ. Вѣдь аномія двустороння: если человѣкъ не можетъ вполнѣ отдаться, онъ не можетъ и вполнѣ овладѣть. Невѣрность будущаго вмѣстѣ со своею собственною половинчатостью лишаютъ его навсегда покоя. Изъ всего этого вытекаетъ безпокойство, возбужденное состояніе и недовольство, неминуемо несущее съ собою большую степень наклонности къ самоубійству.
Но разводъ предполагаетъ ослабленіе брачной регламентаціи; тамъ, гдѣ онъ практикуется, въ особенности же тамъ, гдѣ право и нравы усиливаютъ его практику, бракъ является только слабымъ намекомъ на то, чѣмъ онъ долженъ быть. Это бракъ второго сорта и поэтому онъ не можетъ имѣть присущихъ ему благопріятныхъ результатовъ. Границы, которыя онъ ставилъ для чувства, теряютъ свою опредѣленность; онѣ лишаются устойчивости и только въ слабой степени могутъ сдерживать страсти, которыя принимаютъ самыя широкіе размѣры. Чувство уже не такъ легко подчиняется тѣмъ условіямъ, которыя ему предписаны. Исчезаетъ спокойствіе, моральная уравновѣшенность,
- ↑ Монологъ Фауста у Гёте.
