ски съ помощью физіологическихъ механизмовъ, постольку они могутъ остановиться только передъ такой границей, которая будетъ ими признана справедливой. Люди никогда не согласились-бы ограничить себя въ своихъ желаніяхъ, если бы они чувствовали себя въ правѣ перейти назначенный для нихъ предѣлъ. Однако, въ виду соображеній, уже указанныхъ нами выше, приходится признать, что люди не могутъ продиктовать сами себѣ этотъ законъ справедливости; онъ долженъ исходить отъ лица, авторитетъ котораго они уважаютъ и передъ которымъ добровольно преклоняются. Одно только общество — либо непосредственно, какъ цѣлое, либо черезъ посредство одного изъ своихъ органовъ — способно играть эту умѣряющую роль; только оно обладаетъ той моральной силой, которая возвышается надъ индивидомъ и превосходство которой послѣдній принужденъ признать. Никому другому, кромѣ общества, не принадлежитъ право намѣчать для человѣческихъ желаній тотъ крайній предѣлъ, дальше котораго они не должны итти. Одно только оно можетъ опредѣлить, какая награда должна быть обѣщана въ будущемъ каждому изъ служащихъ ему въ интересахъ общаго блага.
И дѣйствительно, въ любой моментъ исторіи въ моральномъ сознаніи общества можно найти смутное пониманіе относительной цѣнности различныхъ соціальныхъ функцій и того вознагражденія, котораго достойна каждая изъ нихъ; а, слѣдовательно, общество сознаетъ, какой степени жизненнаго комфорта заслуживаетъ средній работникъ каждой профессіи. Общественное мнѣніе какъ бы іерархизуетъ соціальныя функціи, и каждой изъ нихъ принадлежитъ тотъ или иной коэффиціентъ жизненнаго благополучія въ зависимости отъ мѣста, занимаемаго ею въ соціальной іерархіи. Напримѣръ, согласно идеямъ, установившимся въ обществѣ, существуетъ извѣстный предѣлъ для образа жизни рабочаго, выше котораго не должны простираться его стремленія улучшить свое существованіе, и, съ другой стороны, устанавливается извѣстный жизненный минимумъ, ниже
