самое время, справедливымъ тотъ способъ, какимъ рекрутируются исполнители этихъ функцій. Рабочій не можетъ находиться въ гармоніи со своимъ соціальнымъ положеніемъ, если онъ не убѣжденъ въ томъ, что занимаетъ именно то мѣсто, которое ему слѣдуетъ занимать. Если онъ считаетъ себя способнымъ исполнять другую функцію, то его работа не можетъ удовлетворять его. Поэтому недостаточно того, чтобы общественное мнѣніе только регулировало для каждаго положенія средній уровенъ потребностей; нужна еще другая, болѣе точная регламентація, которая опредѣлила бы, какимъ образомъ различныя соціальныя функціи должны открываться частнымъ лицамъ. И дѣйствительно, нѣтъ такого общества, гдѣ не существовала бы подобная регламентація; конечно, она измѣняется въ зависимости отъ времени и мѣста. Въ прежнее время почти исключительнымъ принципомъ соціальной классификаціи было происхожденіе; въ настоящее время удержалось неравенство по рожденію лишь постольку, поскольку оно создается различіями въ унаслѣдованныхъ имуществахъ. Но подъ этими различными формами вышеупомянутая регламентація имѣетъ всюду дѣло съ однимъ и тѣмъ же объектомъ. Равнымъ образомъ, повсюду существованіе ея возможно только при томъ условіи, что она предписывается индивиду властью высшаго авторитета, т. е. авторитета коллективнаго. Вѣдь никакая регламентація не можетъ установиться безъ того, чтобы отъ тѣхъ или другихъ—а чаще всего, и отъ тѣхъ и отъ другихъ—членовъ общества не потребовалось извѣстныхъ уступокъ и жертвъ во имя общаго блага.
Нѣкоторые авторы думали, правда, что это моральное давленіе сдѣлается излишнимъ, какъ только исчезнетъ передача по наслѣдству экономическаго благосостоянія. Если, говорили они, институтъ наслѣдства будетъ уничтоженъ, то каждый человѣкъ будеть вступать въ жизнь съ равными средствами, и если борьба между конкуррентами будетъ начинаться при условіи полнаго равенства, то нельзя будетъ назвать ея результаты несправедливыми. Всѣ должны
