ломъ долю каждой категоріи производителей. Прежняя іерархія нарушена, а новая не можетъ сразу установиться. Для того, чтобы люди и вещи заняли въ общественномъ сознаніи подобающее имъ мѣсто, нуженъ большой промежутокъ времени. Пока соціальныя силы, предоставленныя самимъ себѣ, не придутъ въ состояніе равновѣсія, относительная цѣнность ихъ не поддается учету и, слѣдовательно, на нѣкоторое время всякая регламентація оказывается несостоятельной. Никто не знаетъ въ точности, что возможно и что не возможно, справедливо и что не справедливо; нельзя указать границы между законными и чрезмѣрными требованіями и надеждами, а потому всѣ считаютъ себя въ правѣ претендовать на все. Какъ бы поверхностно ни было это общественное потрясеніе, все равно, тѣ принципы, на основаніи которыхъ члены общества распредѣляются между различными функціями, оказываются поколебленными. Поскольку измѣняются взаимоотношенія различныхъ частей общества, постольку и выражающія эти отношенія идеи не могутъ остаться непоколебленными. Тотъ соціальный классъ, который особенно много выигралъ отъ кризиса, не расположенъ больше мириться со своимъ прежнимъ уровнемъ жизни, а его новое, исключительно благопріятное положеніе неизбѣжно вызываетъ цѣлый рядъ завистливыхъ желаній въ окружающей его средѣ. Общественное мнѣніе не въ силахъ своимъ авторитетомъ сдержать индивидуальныхъ аппетитовъ; эти послѣдніе не знаютъ болѣе такой границы, передъ которой они вынуждены бы были остановиться. Кромѣ того, умы людей уже потому находятся въ состояніи естественнаго возбужденія, что самый пульсъ жизни въ такіе моменты бьется интенсивнѣе, чѣмъ раньше. Вполнѣ естественно, что, вмѣстѣ съ увеличеніемъ благосостоянія, растутъ и человѣческія желанія; на жизненномъ пиру ихъ ждетъ болѣе богатая добыча, и подъ вліяніемъ этого люди становятся требовательнѣе, нетерпѣливѣе, не мирятся больше съ тѣми рамками, которыя имъ ставилъ нынѣ ослабѣвшій авторитетъ традиціи. Общее состояніе дезорганизаціи, или
