сбывать свои продукты только своимъ непосредственнымъ сосѣдямъ, умѣренность возможной прибыли не могла, конечно, возбудить чрезмѣрныхъ притязаній. Но теперь, когда производитель можетъ считать своимъ кліентомъ почти цѣлый міръ, можно-ли думать, что человѣческія страсти, опьяненныя этой широкой перспективой, удержатся въ прежнихъ границахъ?
Вотъ откуда происходитъ это крайнее возбужденіе, которое отъ одной части общества передалось и всѣмъ остальнымъ. Въ промышленномъ мірѣ кризисъ и состояніе аноміи суть явленія не только постоянныя, но, можно даже сказать, нормальныя. Алчныя вожделѣнія охватываютъ людей всѣхъ слоевъ и не могутъ найти себѣ опредѣленной точки приложенія. Ничто не можетъ успокоить ихъ, потому что цѣль, къ которой они стремятся, безконечно превышаетъ все то, чего они могутъ дѣйствительно достигнуть. Лихорадочная ненасытная погоня за воображаемымъ обезцѣниваетъ наличную дѣйствительность и заставляетъ пренебрегать ею; какъ только удается достигнуть ближайшей цѣли и что-нибудь раньше только желанное и возможное станетъ совершившимся фактомъ, тотчасъ же неудержимая страсть къ новымъ возможностямъ влечетъ человѣка еще и еще дальше. Люди мучатся жаждой новыхъ еще не извѣданныхъ наслажденій, неиспытанныхъ ощущеній; но послѣднія тотчасъ же теряютъ свою соль, какъ только станутъ извѣстны. И достаточно какой-нибудь превратности судьбы для того, чтобы человѣкъ оказался безсильнымъ перенести это испытаніе. Лихорадочное возбужденіе падаетъ, и человѣкъ видитъ, какъ безплодно было все это смятеніе, и какъ все это море безпредѣльныхъ желаній не оставляетъ послѣ себя никакого солиднаго запаса благополучія, который можно было бы использовать въ годы тяжелыхъ испытаній. Разумный человѣкъ умѣетъ найти удовлетвореніе въ томъ, чего ему удалось достигнуть, и не испытываетъ неустанной жажды погони за чѣмъ-либо бо̀льшимъ, и потому въ моментъ несчастнаго стеченія обстоятельствъ,
