ритъ намъ о томъ, что къ самоубійству сильнѣе всего наклонны люди, облагодѣтельствованные судьбой. Все, что требуетъ отъ людей извѣстнаго подчиненія, ослабляетъ вліяніе вышеуказаннаго состоянія. Умственный горизонтъ низшихъ классовъ ограниченъ предѣломъ, поставленнымъ имъ классами, стояшими выше, и, отъ этого, желанія ихъ носятъ болѣе опредѣленный характеръ. Но тѣ, кто выше себя чувствуютъ уже одно только пустое пространство, невольно въ немъ теряются при отсутствіи той силы, которая могла бы отодвигать ихъ назадъ.
Поэтому аномія является въ нашихъ современныхъ обществахъ регулярнымъ и специфическимъ факторомъ самоубійствъ; это одно изъ тѣхъ вѣяній, которыми опредѣляется ежегодная сумма самоубійствъ. Слѣдовательно, можно сказать, что мы имѣемъ сейчасъ дѣло съ новымъ отличнымъ отъ всѣхъ другихъ типомъ самоубійства. Разница заключается въ томъ, что данный типъ зависитъ отъ характера связи между индивидами и обществомъ, но не отъ того способа, какимъ эта связь регламентируется. Эгоистическое самоубійство проистекаетъ оттого, что люди не видятъ смысла въ жизни, альтруистическое—вызывается тѣмъ, что индивидъ видитъ смыслъ жизни внѣ ея самой; третій, только что установленный нами видъ опредѣляется безпорядочной, неурегулированной человѣческой дѣятельностью и сопутствующими ей страданіями. Принимая во вниманіе его происхожденіе, мы дадимъ этому послѣднему виду самоубійства названіе аномичнаго.
Нельзя, конечно, отрицать, что между этимъ и эгоистическимъ видомъ самоубійства существуетъ нѣкоторое родство. И тотъ и другой въ своемъ корнѣ опредѣляются отчужденностью, недостаточной близостью общества къ индивиду, но „сфера бездѣйствія“, если можно такъ выразиться, въ этихъ двухъ случаяхъ совершенно различна. Въ первомъ, т. е. при эгоистическомъ видѣ самоубійства, дефектъ находится въ собственно коллективной дѣятельности, которая лишается своего смысла и значенія. Наоборотъ, при
