Телемахида (Фенелон; Тредиаковский)/Книга девятая

Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева, описанное в составе ироическия пиимы Василием Тредиаковским, надворным советником, членом Санкт-Петербургския императорския Академии наук с французския нестихословныя речи, сочиненныя Франциском де-Салиньяком де-ла-Мотом Фенелоном, архиепископом-дюком Камбрейским, принцом Священныя империи — Книга девятая
автор Франсуа Фенелон (1651—1715), пер. Василий Кириллович Тредиаковский (1704—1769)
Оригинал: фр. «Les Aventures de Télémaque» («Приключения Телемака»). — См. Содержание. Источник: Сочинения Тредьяковского. — СПб.: Издание А. Смирдина, 1849. — Т. 2, отделение I.

[261]

ТИЛЕМАХИДЫ

КНИГА ДЕВЯТАЯ

ПЕРЕЧЕНЬ

Афродита, досадующая на Тилемаха, просит ему гибели у Зевса. Но понеже Судьбы не попустили тому погибнуть; то богиня идет, и соглашается с Посидоном о средствах, к удалению его от Ифаки, куда Адоа́м вез, бог и богиня употребляют лестное божество на обман. Кормчия Афаманта́, который мня приплывша себя к Ифаке, вплывает на всех Парусах в Пристанище Салантинян. Царь сих Идомене́й восприемлет Тилемаха в новый свой Град, где он готовил действительно жертву Зевсу, об успехе на бра́ни против Мантуриа́нцов. Жрец, рассмотряя утробы Закланных, обнадеживает Идомене́я о всём, и удостоверяет его, что он одолжен будет своим благополучием, двум сим Новоприезжим.


Как Тилемах, Адоа́м-с-ним, беседу сию продолжали,
Сон позабывши свой, и-прито́м же не ощущая,
Что уж нощь была в половине мрачного Бега,
И по-всему́ земноводному Шару Животны ослаблши,
Птиц и-Звере́й, и-Ското́в, покоились спанием тихим;
Некое тут Божество враждебно, лестно, коварно,
Инуды их Корабль удаляло тогда от-Ифа́ки,
Коея Кормчий на-не́м Афама́нт искал бесполезно.
Сам Посидо́н, хотя Финикианам был и-прия́знен,
10 Долей терпеть не мог, Тилемах что спасся от-бу́ри,
Коя метнула его на Камни Калипсина бре́га.
Больше досады еще имела и Афродита,
Юношу видя сего, что был торжествуя преславно,

[262]

Бога Любви победив, и-его́ все сладости льстивны.
15 В горести крайней своей оставила спешно Кифи́ру,
Па́фон купно свой, Идалию, и-вся́кие че́сти
Ей приносимы сущи от-все́х на острове Кипре.
Болей во-все́х-сих места́х пребывать уж не возмогала,
Где Тилема́х пренебрег презором её Предержавность.
20 Се на светлый Олимп восходит: там-со́браны были
Боги все, к осиянну заря́ми Зевса Престолу.
С ме́ста сего созерцают они огнелучны Светила,
Кои текут, в округ катясь, под оных ногами.
Видят они весь шар Земли́, как блатную грудку;
25 Всеж преобширны Моря́ им кажутся во́дными капли,
Коими грязная Ко́чечка та по-места́м окропле́на.
Са́мые Царства большие в оча́х их неки Песчи́нки,
Сущие на поверьхности онаго Блата земна́го.
Род Людей неисчетный и-Во́инства премноголю́дны,
30 Ра́вно как-Мра́вии тут, препираютса кои с собою
Рвясь о-Были́нке одной, растущей на-Ку́чке-той Грязи.
Все Бессмертны смеются делам и прева́жно великим,
Смертных которые реют толь слабосильных повсюду;
Да и-являю́тся тем как-Дете́й игрушки пустые:
35 Что у-Люде́й есть Слава, Могутство, Величие, Мудрость;
То почитают Прегорни за-Бе́дность, Слабость, и-Бу́йство.

[263]

В сем то месте, которо Земли́ толико превышше
Зевс утвердив поставил свой Престол неподвижный.
Очи его проникают и-в-са́мые бездны глубо́ки,
40 И в удаленную се́рдца са́маго внутренность входят.
Взоры его приятны толь и ясны толико,
Льют тишину в Мир весь, и радость веселия сла́дка.
Но напроти́в, когда свои отряса́ет-он Ко́смы[1];
Небо и-Зе́млю колеблет тогда и зыблет прегрозно.
45 Сами и-Бо́ги все, не-терпя́-зреть блистания Славы,
Окрест его, к Нему в себе приступают со-стра́хом.
Сущу́ при-Не́м в той час Превыспренних оных Собору,
Вспех отверзается Дом всепремо́щна Бого́в на-Олимпе;
В сей и-предста́ла к ним Афродита с приятностьми всеми,
50 Кои раждаются в ней Само́й и-ея́ украшают.
До́лга одежда её имела сияния больше,
Нежели цветы все распещря́ющи Ириду[2] нежну,
В са́мой средине темных туч и о́блаков мрачных,
Как обещает конец уж бурь ужасшимся Смертным,
55 Ясностей же возврат им всем возвещает приятно.
Ризу её опоясывал Пояс оный всеславный,
Был на-кото́ром всех Благолепностей Лик проявленный.

[264]

Связаны в тыле власы у-Боги́ни Снуром златистым.
Боги все её Красоте тольми́ почудились,
60 Что как будто её никогда они не-вида́ли:
Очи так-ра́вно их от-сия́ний тоя помрачились,
Меркнет как-Сме́ртных взор, когда́-Фив[3], по-но́щи должа́йшей,
Встекши на-Ко́нех своих освещает зрение оных.
Друг на Дру́га взирали они в изумлении многом,
65 А воззрение их возвращалось всегда к Афродите.
Но усмотрили, что-та́ Богиня в слезах находилась,
И что го́рька болезнь на-лице́ её изъявлялась.
Так приступала она́ к Престолу Диеву плавно,
Легко паре́ние как бывает Птицы в возду́хе.
70 Зевс на-неё́ воззрел в благосклонной приязни щедротно,
Ласково сам осклабну́лся[4], восстав же обнял руками.
«Дщерь Любезна, — ей говорил! — почто́ так-горю́ешь?
Видеть слез твоих не-могу́ без жалости в сердце;
Сердце твое открыть мне, ты ни мало не-бо́йся:
75 Знаешь гарячесть мою́ к тебе и всю сердолюбность.»
Та отвещала ему хотя и сладостным гласом,
Но прерываемым тем вздыханьми глубокими часто:
«О Бого́в Отец! Отец о всех Человеков!
Зрящему всё возможноль моей не ведать печали?
80 Есть не-дово́льна Паллада тем, что-с-земле́ю сравнила
Тро́ю град велелепный, по-до́лгу мной защищаем,

[265]

И что-Парису отмстила мою́ Красоту предпочетшу:
Водит еще по-Земля́м и-Моря́м-всем Одиссова сына,
Сына, люту тому Разруши́телю града Троянска.
85 Ею восследуем есть Тилемах само́ю повсюду:
Та и-причи́на, что-зде Соседя́щей-нет с прочими Боги,
Юношу дерзского в остров Кипр привела та-Палла́да,
А привела его на-еди́нственну та́м-мне досаду.
Презрил мое Могущество он почитаемо всеми;
90 Не удостоил не-то́кмо жертвенник мой Фимиама,
Но и-взмерзи́лся еще служением празнственным всяким,
Кое там совершается мне во-вседо́лжную по́честь:
Сердце свое заключил притом от всех услаждений.
Тщетно в казнь тому Посидон, по прозбе моей же,
95 Сильныи ветры воздвиг[5] на-него́ и-кипя́щие во́лны.
Брошеный сей Тилемах, потоплением зельно ужасным,
К бре́гу Калипсина о́строва, а восприятый на-о́ный,
Преодоле́л и Сына там моего торжествуя,
Коего я прислала туда к Калипсе нарочно,
100 Да распалит во-младо́м любовию Гра́ии[6] сердце.
Но ни Юность, ниже́ Красота Калипсина ра́вно,
Также ни-о́ные Нимф, наконец и-ни-пла́менны Стре́лы
Бога Любви, не-могли́ одолеть ухищрений в Палладе:

[266]

С о́строва та свлекла его. Се я посрамленна:
105 Малый Детина яве уже́ над мной ликовствует.»
Дий, Афродиту теша, сказал ей: «пра́вда-то суща,
Дщи моя́, что-Палла́да сердце, в юном Пела́сге[7],
Презащища́ет от-Стре́л твоего любопального Сына,
И что-гото́вит славу тому превосходну пред-все́ми.
110 Жа́ль-мне, что-и́м Олтари твои суть пренебреже́ны;
Но не-могу́ твоему его подвергнуть Могутству.
Я позволяю, любя тебя, да-скита́яйся будет
Он еще по Мо́рю и по-Земле́ многотрудно;
Да живет отдален от-Оте́чества ми́ла и До́му,
115 Всякое Зло терпя, и-во-все́х обращаясь напастех:
Но Судбы не-даю́т, ни-поги́бнуть ему, и-ни-та́кже
Пасть Добродетели в нём, во все Сладострастия оны,
Коими ты Человеков всегда улещаешь приятно.
Так посему, Кифирийя[8], утешся, и-бу́ди довольна
120 Тем, что-послу́шны тебе Ирои толь-мно́ги другии,
И что-прежно́жествож и Бессмертных тебя почитает.»
Сии вещая слова́ Афродите, сам усмехнулся,
Полн Благолепия и Величества в зраке веселом.
Светлости луч, подобный проразистым молниям точно,
125 Возоблиста́л исходя из-оче́й его пламенистых.
Дал как Дщери в уста лобзание пресердолю́бно,
Благоуха́ние он Амвросийные Сладости ра́злил,
Весь которым Олимп тогда услажден несказанно

[267]

Быть нечувствительна не возмогла Богиня прекрасна
130 К Ласкам сим, от-пребо́льшего Бога Бого́в со-небесных.
Сквозь Слез, и Печали её усмотряема Радость
По всему была Лицу, разлившася нежно.
Свой опустила Покров, утаи́ть бы румянность в Ланитах[9],
И затруднение всё, в котором она́ обреталась.
135 Весь Собор восплескал Бого́в на Зевсовы речи.
А меж тем, ни мале́йша часа Афродита не-тра́тя,
Но сослагая в сердце враждебные рвения тако:
Горьних когда склонить не-могу́ Ахеро́нта[10] подвигну.
Се во-мгнове́ние и понеслась, однак к Посидону,
140 Да изобрящет с сим, отмстить бы чем Тилемаху.
Всё рассказала ему, что сам ей Зевс изглаголал
«Зна́л-я, — на-то́ Посидон, — Судеб предел непреложный.
Но когда потопить не можем мы Тилемаха
В безднах морски́х; то,-по-кра́йней мере́, должны потщаться
145 Всячески, чтоб его соделать уже́ пребесчастна,
И емуб замедлить возврат в вожделенну Ифаку.
Я не-могу́ отнюд погубить Корабля Финикийска,
В коем он плывет: я-люблю́ вельми Финикиан:
Те мой-Наро́д; другий мне всякий столько не-слу́жит.

[268]

150 Море чрез-ни́х сообщением есть всем Людям во-Свете.
Чтут они меня непрестанно многими жертвы:
Праведны, Му́дры они, Трудолюбны Купечества в деле;
Всюду приносят всем изобилие купно выго́ду.
Нет; не-хощу́, Богиня, да-Су́дно разо́бьется оных.
155 Но учиню, что Кормчий их свой путь потеряет,
И удалится весьма от-Ифа́ки, к которой он-пра́вит.»
Бывши довольна весьма обещанием сим Афродита,
Злостно смеялась, и-вспя́ть, в паря́щей своей Колеснице;
На цветоносны Луга́ Идалийски тогда возвратилась;
160 Где Благолепности, Смех, Игры, в знак радости должны,
Что увидели паки её, ликовствуя плясали
Окрест еяж по-цвета́м, развевающим дух благовонный.
То́тчас послал Посидон Божество подобно снам-Но́щи
В лжи и-обма́не, кроме что Сны обольща́ют-всех Спящих;
165 А Божество сие во Бдящих[11] чувства чару́ет[12].
Сей злорадный Бог, окруженный бесчисленным Сонмом
Лжей стокрилатых, в округ его летающих по́рхом,
Излил претонкий чаро́вный сок Афама́нту на-о́чи,

[269]

Внятельно кой смотрил на-Луны́ там полную светлость,
170 И наблюдал течение звезд, и бре́ги Ифакски,
Коих уже́ ощущал поблизу Яры крутыи.
В са́мый сей-ча́с, глаза́ в том Кормчии больше не-ста́ли
Оному тут ничего являть, что истинно было:
Ложное Небо, притворна Земля, показуются виду.
175 Зве́зды мелькают так, как будто свой-бе́г пременили,
И как будто они течением вспять возвратились.
Двиг Олимпа всего каза́лся-течь новым законом:
Да и-сама́ Земля измене́на являлась по-ме́сту.
Кормчию ло́жна Ифака всегда себя представляла,
180 Чтоб проманить его, а в даль убегала прямая.
Коль он более плыл к сему обманному виду
Бре́га, как-о́наго о́строва суще; толь-бо́льше вид-о́ный
Проч от-него́ уходил: а он не знал что-уж-мы́слить.
Мнил иногда, что слышит уже́-шум в Пристанище са́мом.
185 Вот и-хоте́л уж он, себе по данну приказу,
Тайно там пристать к островку́ в близи́ от-больша́го,
От Женихо́в бы укрыть Пинелопы, согласшихся обще
На Тилемаха, сего возвращение в Отчество здраво.
Страх ему иногда́-был от-ка́мней, на-бре́ге-том всюду;

[270]

190 И мнил слышать волнений стон и рев преужасный,
К камням катившихся тем, о кои все рассекались.
Вдруг он зрил пото́м, что-земля́ удале́на-есть паки.
Го́ры в дальности той, казались ему облачка́ми,
Кои весь иногда Оризонт собой затмевают,
195 Солнце когда еще из-зака́та на-о́ный не-вышло.
Так Афама́нт изумле́н-был; влияниеж Бо́жича льстивна,
Кой глаза́ его омрачал, приводило в такой всторг,
Он какового еще себе не чувствовал в жизни.
Мнить покушался уже́, что он не бодрствовал бдящий,
200 И что-в-прельще́нии был от-пары́ сновидения ло́жна.
Тем между Посидон повелел Встоковейнону Евру,
Сильно метнуть Корабль к Кряжа́м и-Брега́м Есперии[13].
Ветр повинулся ему, и стал дуть нагло толико,
Что прикатил тотча́с Корабль к Италийскому бре́гу,
205 Кой Посидон тому свои́м указом назначил.
Се уж-Заря́ возвещала день багряными персты,
Зве́зды уже́, Лучей стыдящися Солнечных зельно,
Тем и-зави́дящи, слабый свой-о́гнь в Океан сокрывали,
Кормчий как возопил: «наконец не-могу́ сомневаться;

[271]

210 Мы почитай теперь огорстили остров Ифаку.
В радости будь, Тилемах: чрез час Пинелопу увидишь;
Не́глиж притом и-Одисса на-Фро́н[14] восшедша обрящешь.»
Воплем сим Тилемах, быв-у-Сна́ в объятиях мягких,
Враз убуждается, и востает, и-к-Корми́лу[15] приходит,
215 Кормчия он лобызает, и-чу́ть отверзстыми очи
Блиский весь-Бре́г озирая в концы вперенно[16] смотрит:
Но воздыхает притом, не видя природного ме́ста.
«Гдеж, ах горе! мы, — сказал? — не-Ифа́ка-то зрится;
Ты, Афама́нт, обманулся, мню, иль мало ты-зна́ешь
220 Сей от нашея Кряж Земли́ удаленный толико.»
«Нет, — отвещал Афама́нт, — не-могу́ обмануться конечно,
Острова видя сего и Че́рни и са́мыи Бре́ги.
В жизни моей коль крат я-к-Приста́нищу вашему плавал?
Ведаю я из Камней всех тут са́мый мале́йший:
225 В памяти не крепчай у-меня́ брег Тирский вдруже́н есть.
Гору сию изво́ль призна́ть, выставляется коя;
Виждь и Камень сей вознося́щийся будто как-ба́шня;
Слы́шишь ли во́лну разящуся о другии-те Камни,
Мо́рю которы грозить свои́м падением мнятся?
230 Но не зри́шь-ли Палладин Храм, в облака́х что-Главо́ю?

[272]

За́мок вот и Дом твоего Отца Одиссе́я.»
«Всё не так, о мой Афама́нт, — ему Тилемах рек:
Зрю, напроти́в, возвышенный брег, но токмо сеи-гла́дкий;
Вижду и-Гра́д, который отнюд собой не-Ифа́ка.
235 О Превыспренни! Иль посмеваетесь так Человекам?»
В сих речах, Афама́нту глаза́ изменились внезапу.
Ча́ры исчезли: узрел он брег, как в истине был тот;
И признал тотча́с свое заблуждение точно.
«Правда, о Тилемах! — возопил; — Бог некий враждебный
240 Очарова́л мой зрак: я думал видеть Ифаку,
И её мне о́браз и-ви́д представлялся всецело;
Но теперь она́ как Сон от-меня́ исчезает.
Вижу я-Гра́д другий, Салант есть сей несомненно,
Идомене́й что-созда́л-вновь, из-Кри́та ушед, в Есперии[17].
245 Я ощущаю взносящися Сте́ны еще не-сверше́ны;
Зрю и-Приста́нище не совсем укрепле́но внеуду.»
Ментор, который знал и мщение от Посидона,
И ухищренны пронырства от-лю́тые все Афродиты,
То́лько-что о заблуждении Кормчия том усмехнулся.
250 Но как в близость к тому они уж приплыли бре́гу;
Ментор вещал тогда Тилемаху Речи такие:
«Сам Зевс хощет тебя искусить, без-поги́бели токмо;
А искушает за-те́м, да-врата́ ко Славе отверзет,

[273]

По́мни труды Ираклиевы, по́мни бедства велики;
255 Да и-всегда́ имей пред-оча́ми напасти Отцовски.
Кто не-уме́ет терпеть, Веледушие тот не-име́ет.
Да утрудишь твоим терпением, бодростью также,
Люту Тюхию, которая гнать тебя изволяет.
Меньше боюсь тебе с Посидонова гнева напастей,
260 Нежель я опасался лестных Ласк от-Боги́ни,
Коя тебя задержать на-свое́м том Острове тщилась.
Медлим почто́ж? Да-в-сие́ вплываем Пристанище прямо:
Се дружебный Народ; мы-к-Ахе́ям[18] теперь прибываем.
Идомене́й, быв гони́м от-Тихии, Несчастливых призрит.»
265 То́тчас входят они в Пристанище то при-Сала́нте,
Пу́щен куда без трудности был Корабль Финикийский:
Тиряне в Мире по-То́ргу со-все́ми во-Све́те Народы.
Зрил Тилемах в себе с удивлением Град[19] тот Новый!
Ра́вно как-Сте́бль младый, орошенный влагою нощи,
270 Чувствует утром от-Со́лнца Лучи его осиявши;
И растет; и По́чечки нежны свои развивает;
И простирает притом своиж зеленисты Листочки;
И проявляет Цветки́ благовонны с мастьми́ неисчетны;
Да и-в-мгнове́ние каждо блистание свеже в нём-зри́тся:

[274]

275 Так процветал Град новый Идомене́ев на-бре́ге.
В каждый день, в час каждый, он возрастал велелепно,
И казал издале́ка на-Мо́ре всем Чужестранным
Нову Зданий Красу́, вознося́щихся даже до-о́блак.
Брег тот весь гремел всегда Художников шумом,
280 Также Мла́тов, и-про́чих Орудий стуком различным.
Там Ковачи́, с крехте́нием, Мышцы взводят и-сво́дят
В лад чередо́й, и-вертя́т Щипца́ми огнисто Железо;
Камней виси́т на во́здухе тма, Оцепа́ми подъятых.
Главныи все ободряют Народ к труда́м и-к-рабо́там,
285 Чу́ть-лиш Заря́ появится пред-Со́лнечным светом идуща;
А Царь Идомене́й, отдающий всюду приказы,
Производи́л Созидание то непонятным поспе́хом.
Вшел едва Корабль в Пристанище то Финикийский,
Критяне как Тилемаху, и-Ме́нтору также, явили
290 Искрення и чистосердна Дружества всякии знаки.
То́тчас дали они и-Царю́ знать Идомене́ю,
Что к ним прибыл в го́сти Сын теперь Одиссе́ев.
«Сын Одиссе́ев, — Царь-вскли́кнул; — того любезного Дру́га,
Му́дра Ироя того, кем Тро́ю мы опровергли!
295 Пусть же придет сюда, да-ему́ покажу́-я сердечно,

[275]

Коль мне был люби́м его тот са́мый Родитель.»
То́тчас предстал пред-него́ Тилемах, просяй достолепно
Гостоприи́мства себе, преж имя свое объявивши.
Идомене́й отвещал, в благосклонном и-ра́достном виде:
300 «Мне хотяб о-тебе́ и-никто́ не сказывал прежде;
То́кмож-бы верил я, что ты мне знаем не-ло́жно:
Се я вижу в тебе, точ в точ, самого Одиссе́я;
Се и очи его в тебеж, исполнены жара;
Се и взор егож постоянный, острый, и-тве́рдый;
305 Се весь вид того, сначала холодный и-скро́мный,
Кой укрывал толь многую живность и благолепность.
Я узнаваю еще и-Улыбку збойливу ону;
Ону поступку обратности, будто всю нерадиву;
Ону сладкую речь, просту́ю, в сердце входящу,
310 Коя скланяет уж-пре́жде, нежели то́й бы поверить.
Ей! ты-Одиссов Сын, и мне Сын такожде будешь.
О мой-дража́йший Сын! кой-тебя́ к нам случай приводит?
Не длятого́ль, да-любе́зна тебе Родителя снищешь?
Горе! отнюд о нём никоего Слуха имею.
315 Гнала нас обоих нестерпимо злая Тихия:
Он не-возмо́г ни как в свою́ достигнуть Отчизну;
Я хоть-привле́кся в мою́, но-наше́л-ту исполнену гнева,
Гнева исполнену ту от-Бого́в на-меня́ пребесчастно.»
Идомене́й говоря́-так, смотрил на Ментора много,
320 Как на-тако́ва, Лице чье-ему́ не-незна́емо было,

[276]

Но не мог Человеку имени то́чна припомнить.
Тем между Тилемах отвещал ему со-слеза́ми:
«О Царь! благоволи́ отпустить не сносную Горесть,
Коея не могу от-тебя́ сокрыть-я внутрь-се́рдца
325 В час таковый, в который весьма проявля́ть бы я-до́лжен
Радость, и Благодарность тебе за-толи́кую Благость.
Ты как-тепе́рь сожалеешь толь о-поги́бшем Одиссе,
Сам мое злоключение чувствовать тем побуждаешь,
Что не-могу́ найти моего Родителя в веки.
330 Многое время уже́ его ищу́-я повсюду!
Боги, толь раздраженныи, не даю́т-мне посредства.
Ни увидеть того, ни знать что он не-уто́п ли,
Ни самому́ притом возвратиться паки в Ифаку,
Где Пинелопа крушится, отбыть от-Наси́льных хотящи,
335 Тонкие Виссы тча, многозу́бчатым движа и-Бе́рдом.
Мнил, что-тебя́ узрю́ я радостна в острове Крите:
Быв там, я твою познал всю горькую участь;
И не мыслил отнюд, чтоб-когда́ мне быть в Есперии,
В коей изволил сие основать ты Новое Царство.
340 Но Тихия, котора играет над Человеки,
И меня в премногих Странах заблуждающа де́ржит,
Бросила к сим уже́ твоим бре́гам напоследок.
Зол мне-её́ из всех сие сношу всеохотней:
Ибо, хотя меня удалила так от-Отчи́зны,
345 Токмож дала́-мне познать тебя Царя из-Царе́й всех

[277]

И благому́дрейша, и Веледушнейша в Свете всецелом.»
Идомене́й в сих-слова́х Тилемаха объемлет сердечно,
И ведя в Чертоги свои его вопрошает:
«Что́-то за-ста́р-Муж разумный сей, который с Тобою?
350 Кажется, что мне прежде случалось онаго видеть.»
«Ментор то, — отвещал Тилемах, — друг Ментор Одиссов,
Вверил которому сей мое Младенчество нежно.
Кто изъявит Тебе, одолжен ему́-я колико?»
Руку Идомене́й простирает Ментору то́тчас.
355 «Мы знако́мы, — сказал, — уже́ давно́ меж-собо́ю:
По́мнишь ли в остров Крит твое Путешествие ныне,
И советы благии там мне данны тобою?
Но тогда жар юности и преклонность к утехам,
Ах! к утехам пусты́м и вредным, мною владели.
360 Надобно стало меня научать злоключениям многим;
Да позна́ю, чему не-хоте́л я верить ни-ма́ло.
Благоб, тебе когдаб, о мудрый Муж, я-пове́рил!
Но с удивлением я смотрю на-твою́ Престарелость,
Коя ничем не-изме́нна есть года́х по-толи́ких:
365 Краска таж в Лице, Стан тот же прям и-не-сля́чен[20],
Крепость са́мая таж; Голова́ поседе́ла-лишь только.»
«Царь Державный! — ему отвещал с почтением Ментор,

[278]

Ежелиб бы́л-я с природы моей Ласкатель Придворный;
Тоб равномернож сказал, что-соблю́л-ты-цвет-Юности тот же,
370 Кой сиял на-Лице́ твоем пред-Троя́нской Осадой:
Но я лучшеб тебя прогневил, неж Правдуб нару́шил.
Яж и зрю по-твои́м Разговорам благоразсу́дным,
Что не-изво́лишь ты любить Ласкательств бесстыдных,
И что-не-стра́шно есть говорить с тобой чистосердно.
375 Ты пременился весьма, и-тебя́б без-труда́ не-узна́л я;
Светло вину[21] зрю-сему́: Тобой претерпенные бедства.
Но терпя, приобре́л-ты себе прибыток великий:
Смиреному́дрие ты получил ни с чем несравненно.
Можно легко́ сносить на-Лице морщины премноги,
380 Сердце когда к Добродетелям движется, в них укрепляясь.
Впрочем изво́ль-знать, Цари других всех болей ветшают.
Состарева́ют их в злоключении, времени прежде,
Мыслей трудности, и труды претяжкии те́ла.
Но в благоденствии, сладости жизни мягки и-не́жны
385 Больше еще изнуряют их, неж подвиги Ратны.
Нет не здравого толь, коль мер не-иму́щие сла́сти.
Та вина[22], что-Цари́, и в Мире когда и-во-Бра́ни,

[279]

Труд имеют всегда и-уте́хи снедающи Крепость,
Кои приводят Старость им, дней их в половину.
390 Тре́зва жизнь, воздержна, спокойна, ра́вна, бесстра́стна,
И трудолюбна притом Человека смиреному́дра,
В членах всех и-соста́вах Юность соде́ржит живую,
Коя, без-си́х предохранностей, есть повсечасно готова
Вмах отлететь на-крила́х быстропа́рнаго времени во́вся.»
395 Идомене́й, усладившись от-Ме́нтора сими речами,
Слу́шал бы долей еще его, когда́б-он не-по́зван
К жертве, котору принесть был должен Зевсу велику.
Следовал с ним Тилемах, и Ментор, при-со́нме премногом
Их окружавша Народа, который смотрил Любопытно,
400 И теснясь меж-собо́й, на них как-на-но́вых Пришельцев,
Тут Салантинцы друг-к-дру́гу так говорили взаимно:
«Разны весьма в себе суть оба те Человека.
В Юном не-зна́ю-что острое и любезное зрится;
Все благозрачности как Красоты так-и-Мла́дости вкупе,
405 Осиява́ют Лице всё-его́, и-всё-те́ло осанкой.
Но Лепота́ сия не-име́ет мягкости женски:
В цвете таком является крепок, силен, работен.

[280]

Се́й-же другий, хотя и в летах уже́ престарелых,
Не потерял еще своей Ядрености прежни
410 Спе́рва взор его не толь является велий,
Также ни-зра́к ни-Лице́ показуются толь миловидны;
Но впере́ннее как на-него́ воззришь, то-нахо́дишь
В онаго всей простоте премногии Мудрости Знаки,
И Добродетели, и благородства чудного ясно.
415 Боги сами, когда снисходили к Смертным на-зе́млю;
Восприима́ли они, беспреречно, о́бразы сии
Как Пришельцев таких, так-Ходя́щих и по-доро́гам.»
Тем между приходят в Божницу Зевсову ону,
Кою Идомене́й украси́л велелепно всю-Зла́том,
420 Храм окруже́н в два-ряда́ из Мармора стру́йна Столпами,
Ма́ковиц вещь у-кото́рых сребра от чи́ста белелась.
Сте́ны укладены Каменьми все в Лицевидны узоры[23],
Кои казали Зевса того в Тельца́ превращенна;
Как и-восхи́тил Европу, и-плыл в Крит с нею по-Мо́рю;
425 Во́лны которого зрились чтущи говейно[24] как-Бо́га,
Коль ни был в чужевидном везущий о́бразе Деву.
Зримы пото́м, Рождество и Младость Мино́ева купно;
В век же свой состарелый зрим-был законы дающий
Острову Криту всему, да-во-ве́ки сей процветает.

[281]

430 Тут Тилемах усмотрил приключения главнейши также
На осаде Троянской, где-Идомене́й воспрославлен
Воев великим Приводцем, и-ку́пно до́блейшим Мужем.
В сих представлениях битв искал Родителя он же:
Коего тут и-призна́л хватающа Ри́совы[25] Кони,
435 Как уже́ того́ Диоми́д умертвил поразивый;
Прящася об Ахилла оружии с Айясом[26] также,
Пред Полководцами Воев Ахейских в собрании сущих;
И наконец из-Коня́ смертоносна излазяща тихо,
Да пролиет премногих внезапу кровь Илионян.
440 Скоро его Тилемах признал по славным делам сим,
О кото́рых слыхал сказу́ему По́весть-он часто,
И о-кото́рых ему поминал сам множицей Ментор.
Сле́зы из-гла́з его потекли обильно струями;
Он изменился в лице, и-смуще́н стал быть показался:
445 Идомене́й ощутил, хоть-к-стране́ Тилемах отвратился.
«В стыд не бу́ди-то, — Идомене́й ему говорил так, —
Нам предъявить, поражен ты внутренне зрящий колико
Отчею славою, и егож злоключением многим.»
Тем между стекался Народ неисчетными Сонмы

[282]

450 Под преобширны Присенки в Столпа́х те́х порядка двойного,
Коими оный Храм огражде́н был вкруг благокрасно.
Было два-Ли́ка[27] млады́х Отроков и Юноток ра́вно
Кои в хвалу Стихи воспевали оному Богу,
Де́ржит который в деснице своей огнеметны Перуны.
455 Дети и́збраны все из красных Прекрасныи были,
С долгими по рамена́м[28] ниспуще́нными стройно власами.
Их главы увязе́ны Шипко́в[29] благовонных Венками.
Все облече́ны они в одежду белу нарядно.
Жертву Идомене́й принес Сто-теле́чную[30] Зевсу,
460 Да милосердуя он его покроет на-Бра́ни,
Кою Царь предприял на-свои́х Соседей окрестных.
Кровь из-закла́нных Животных дымящася всюду лиется:
Та клокотала в глубо́ки златые и-сре́бряны чаши.
Стар Муж там Феофан, друг-Бога́м, и Храма Священник,
465 Жертвы всея в принос главу имел покровенну
Краем едины́м Полы́, от Ризы багряные верьхни.
По́сле Утробы смотрил, которы еще трепетались.
Вше́д же на-Сто́л Триножный Священий, — о-Бо́ги! — воскликнул:

[283]

«Что за-Прише́льцы те-два́, которых Небо прислало?
470 Брань предприята без-о́ных нам была́ Смертоносна;
И Сала́нт бы, прегромко пад, с землею сравнился,
Пре́жде-неж он от-свои́х оснований вознесся свершенный.
Мла́да Ироя зрю от-Прему́дрости руководи́ма!
Смертным устам не-позво́лено болей нечто глаголать.»
475 В сих словах, взор весь у-него́ освирепел дичаво,
И загоревшись глаза́ сверкали быстрыми искры.
Зрился он-ви́дяй иное, не-что́ пред ним пребывало:
Всё краснелось Лице, был-смуще́н, и-себя́-вне в восторге;
Он цепенел, и-власы́ подняли́сь, и-уста́-уж немели;
480 Мышцы[31] возде́янны выспрь стояли окреплши недвижно;
Толще некак стенал, человеческим нежели гласом;
Весь запыхался; не-мо́г содержать в себе заключенна
Божеска духа, который его возмущал преужасно.
«О блажен ты Идомене́й! — возопи́л-он еще так. —
485 Что зрю! Коль несчастья многи суть отвращенны!
Коль мир сладостен внутрь! Коль-сраже́ния вне кроволитны!

[284]

Коль и-пресла́вна Победа! О Тилемах! Превосходишь
Подвиги Сам твоими труды Родителя Сла́вна;
Стенет на-пра́хе враг го́рдый твои́м же Мечем прободенный;
490 Падают медны врата пред-тобо́й, и крепки Забра́ла[32].
Велия о Богиня! Да-о́н Родителя… О Юн!
Узришь ты наконец…» Изре́к-то, и-ста́л бессловесен,
Ра́вно как-ну́димый кем в молчании быть[33] глубоком.
Ви́дя-то, оледене́л весь-Наро́д от хладного страха.
495 Идомене́й трепеща не-сме́ет просить, да-сконча́ет.
Сам Тилемах изумлен стои́т, и-едва́ он-пое́млет
Слышанно, верит едва что те прорицания слышал.
Ментор един, дух Божеский коего тот не-позыбнул,
«Слышал-ты, — Идомене́ю вещал, — что-поста́вили Боги?
500 С кем ни-срази́шся, Победа тебе подастся не-ло́жно;
Бу́дешь же ты одолжен успехом оружия, Мла́ду
Чаду сему, твоего Клеврета[34], купно и-Дру́га.
Не позавидь ему; да токмо в собственну пользу
Употреби́, чрез-него́ тебе от-Бого́в подаемо.»
505 Идомене́й, в себя еще не-прише́д изумленный,
Тщетно Речей искал: язы́к-был его неподвижен.

[285]

Резвее быв Тилемах, сказал так Ментору словом:
«Слава толика меня не льстит; но-слова́-те последни,
«Узришь ты наконец», означают что совершенно?
510 Узрю Отца моего, иль у́зрю токмо Ифаку?
Горе! За-че́м он слов не мог окончать провещая!
Он оставил меня теперь в сомнении бо́льшем.
О Родитель! Тебяль самого я паки увижду?
Истиналь то? Ах льщусь! О злое Пророчество са́мо!
515 Ты восхотело играть над-бесча́стным мной Человеком.
Толькоб еще одно Словцо, и-я-был бы в Блаженстве.»
Ментор ему говорил: «чти-гове́йно что-Бо́ги являют,
А позна́ть не-труди́сь, они чего не-даю́т знать.
Должно всегда Любопытству дерзостну быть постыжденну.
520 По благосердой Мудрости, Боги скрывают оть-Сме́ртных
В не проницаему тьму Судбину сих непреложну.
Есть полезно предвидеть, что-на́м долг делать изрядно;
Но не меньшеж полезно не-зна́ть, что-от-на́с не-зави́сит,
И что-хотя́т о нас поставить Боги Благии.»
525 Сими речьми Тилемах воздержался с трудом превеликим.
Идомене́й, пришедый в себя, прославля́ть же тут-на́чал
Дия велика, приславша к нему толь преблагосе́рдо

[286]

Юна как Тилемаха, так и Ментора му́дра,
Да Победитель будет он над-свои́ми Врагами.
530 На велелепном Пире, по же́ртве той учрежденном,
Так вещал он тем обоим Пришельцам приятным.
«Я признаю́, что не-зна́л еще как Царствовать должно,
В Крит когда возвративыйся был по-оса́де Троянской.
Знаете, Други, сами мои злоключения люты,
535 Кои Ца́рства меня лишили в том-о́строве славном,
Ибо сказа́ли-вы мне, что-прису́тственны по́сле-там были.
Сча́стлив же тем превесьма, что-уда́ры Тихии жестоки
Мне послужили, да-я́ научусь быть мерней отселе.
Плыл по-серди́тым Пучинам я Беглец ненавистный,
540 Коего месть, от-Бого́в, и от Человеков, гонила.
Вся Великость моя́ служила прошедшая токмо,
Чтоб бесчестней Падению быть моемуж и-несно́сней.
Кро́ясь я убежал, с моими Домашними Боги,
На сей брег пустый, на-кото́ром Зе́мли-все были
545 Тернием и покрыты Волчце́м, и также Леса́ми,
Явну за-ста́рость само́й Земле современными теми;
Ди́чию Де́брей еще Зверя́м в жилище свирепым.
Всем же тем почитай неприступным, не-то́-что прохо́дным.
Рад я был занять, с немногими Ратники вкупе,

[287]

550 И с Клевреты, которы со-мно́й же Злосчастнейшим были,
Дикия сии места́, и-себе́ соделать Отчизну,
Как не-име́вший уже́ отнюд надежды ни-ма́лы,
Ви́деть бы мне когда опять тот остров блаженный,
Боги на-ко́ем дали мне родиться для-Ца́рства.
555 Ах! говори́л-я в себе, что то за странна премена!
Коль внезапу всё-тве́рдое ру́шившись в Дол обвалилось!
Что за страшный пример я всем Царям на Престо́лах!
Всем бы зрить надлежало меня Имеющим Скиптры,
Да образцем они моим научиться возмогут.
560 Мнят, не-иметь себе никакие к боязни причины,
Ради своей высоты сверьх прочих всех Человеков:
Да Вознесение то и-вели́т от-всего́ опасаться.
Страшен я-был Врагам, а-мои́м Подчиненным любезен:
Повинова́лся мне сильный Народ, и сей бранноносный.
565 Слава Имя мое разгласила в землях далечайших.
Царствовал в острове я плодородном и превеселом:
Сто Градо́в ежегодно мне-да́нь пребогату платили.
По́дданны все признавали меня от Зевсовы крови,
Зевса, родившася в собственной им Земле и-приро́дной.
570 Все любили меня как Внука Мино́ю премудру,
Чьи Уставы их содевают толь-Си́льных и-Сча́стных.

[288]

Кой же был недостаток в моем толиком Блаженстве,
Разве что-си́м бы уметь наслаждаться воздержно и-ме́рно?
Но и Гордость моя́, и Ласкательство слушано мною,
575 Вдруг ниспровергли в верьх-дно́м Престол мой там невозвратно.
Толь скорости́жна падения страхом ве́сь-я содрогся;
И все-узре́вшии то, внутрь от-у́жаса вострепета́ли.
Так падут и все Цари, которыи ходят
При́хотям по свои́м, и-Ласка́телей тех по-сове́там!
580 Тща́лся-я, радостно днем являть Лице и-наде́ждно,
Да подкреплю тем бодрость в Пришедших купно со-мно́ю.
Ну, говорил я им, построим себе́-мы-Град новый,
Ко́й бы утешил нас о всём, чего мы лишились.
Нас окружают Народы к сему́-нам подавшии о́браз:
585 Ви́дим-мы Град Тарант от нас вознося́щийся блиско;
С Лакедемо́нцами то Фала́нтом осно́вано Царство.
Имя дал Филокти́т Петилией Граду Велику,
Он который созда́л на сем же бреге прекрасно.
И Метапо́нт еще есть-подо́бная также Усадьба.
590 Меньшель потщимся мы скитавшихся все́х-сих Пришельцев?
К нам Тихия не-бо́льшеж находится не милосерда.
Сими словами моих услаждая всю-го́ресть Клевретов,

[289]

Сам нестерпиму болезнь сокрывал в глубокости се́рдца.
Радостно я желал, да-дневный меня свет-оста́вит,
595 И да-покро́ет нощь свои́м Сумраком густейшим,
Мне в свободеб мою́ оплакивать люту Судбину.
Горьки потоки слез из-мои́х очей истекали;
Сладкагож Сна не-име́л-я всегда и-прия́тна Покоя.
Паки в наставший день начина́л-я-труд с новой Охотой.
600 От сего то, Ментор, меня состаре́вшася видишь!»
Идомене́й, окончив сказанием собственну горесть,
Требовать у Тилемаха стал и-у-Ме́нтора купно
По́мощи в бра́ни той, которую выдержать должен.
«Я отвезу, — говорил, — вас-в-Ифа́ку, как-Бра́нь совершится;
605 Да и-пошлю́ Суда ко всем брега́м отдаленным,
Чтоб получить там точную ведомость об Одиссее.
Бу́ря, иль-Гне́в Божества кудаб его ни-метну́ли;
Всячески онаго я извлещи возмогу и-отту́ду.
Боги да-да́руют то, чтоб токмо здравствовал цело!
610 Вас же я отпущу в Кораблях построенных лучше,
Нежели были когда подобныи в острове Крите:
Все́-те из-сру́бленных древ на-горе́ всеистинной Иде,
Велий на-ко́ей и-Си́льный сам Зевс был порожденный.
Оны священны древа́ на-волна́х погибнуть не-мо́гут:
615 Ветры и-ка́мни боятся их, и их почитают.

[290]

Сам Посидон, в своем жесто́ко вре́ющем[35] гневе,
Грозную бу́рю на-ни́х отнюд воздвигнуть не-де́рзнет.
Будьтеж уверены вы посему, что благопоспе́шный
Ваш возврат в Ифаку имеет быть, и-бестру́дный:
620 Да и-ниже́ ктому враждебна Божественность нека
Зделать посмеет, чтоб ва́м скитаться по-мно́гим Пучинам.
Но и-Прее́зд отсюду есть не-вели́к и-спосо́бен.
Вы Финикийский Корабль, вас-приве́зший сюда, отпусти́те:
Тщитесь токмо себе приобре́сть изрядную Славу,
625 В преутвержде́нии нового Идомене́ева Царства,
Да за-несча́стия все он-себе́ полу́чит Награду.
Сим, о Чадо Одиссово! будешь Отца ты-досто́ин.
Хо́ть бы уже́ его Судбы низвели непреклонны,
В мрачное и подзе́мное Царство угрюмого Дита[36];
630 Но услажденна Еллада в тебе зрить онаго будет.»
В сих словах Тилемах пресек речь Идомене́ю.
«Ин уже́, — сказал, — отпустим Корабль Финикийский.
Медлим долго почто́ж, и ору́жия мы не-прие́млем,
Да нападем на-твои́х Супостатов так ополченны:
635 Стали также и-на́м они Врагами пора́вну.
Ежели мы одержали Победу, биясь в Сикелии,

[291]

В пользу Троянцу Аке́стию, и Ахе́ям враждебну;
То не-охо́тней ли будем здесь, и-не-бо́льшель приимем
По́мощи мы себе от-Бого́в, Покровителей наших,
640 Станем биться когда за-еди́на Елладских Ироев,
Кои неправедный град Приамов с землею сравнили?
Слышанный Глас Проречения по вдохновению свыше,
Не попускает нам о том сомневаться ни-ма́ло.»

КОНЕЦ ДЕВЯТЫЕ КНИГИ.

Примечания

править
  1. Власы, Кудри.
  2. Радуга.
  3. Феб или Солнце.
  4. Улыбнулся.
  5. Поднял.
  6. Греке.
  7. Греке.
  8. Венера.
  9. Ще́ки.
  10. Ахеронт река адская: здесь за Плутона особно, а вообще за весь Ад.
  11. В Неспящих.
  12. Завора́живает.
  13. Италия.
  14. Престол.
  15. Руль.
  16. Трохейский.
  17. Италия.
  18. Греки.
  19. Трохейский.
  20. Згорблен.
  21. Причина.
  22. Причина.
  23. Мусиею или Мозаиком.
  24. Со страхом.
  25. Рез.
  26. Аякс.
  27. Хор.
  28. Пле́ча.
  29. Розы.
  30. Екато́мва.
  31. Ру́ки.
  32. Заграждения, Заборы.
  33. Трохейский.
  34. Таварищ.
  35. Кипящем.
  36. Плутон.