1. Прежде всего нужно опредѣлить, что̀ такое имя и что̀ глаголъ[2], потомъ что̀ такое отрицаніе и утвержденіе, сужденіе и предложеніе.
2. Слова, выраженныя звуками, суть символы представленій въ душѣ [душевныя состоянія][3], а письмена — символы словъ.
3. Подобно тому, какъ письмена не одни и тѣ же у всѣхъ людей, такъ и слова не одни и тѣ же. Но представленія, находящіяся въ душѣ, которыхъ непосредственные знаки суть слова, у всѣхъ одни и тѣ же, точно также и предметы, отраженіемъ которыхъ являются представленія, одни и тѣ же. Но объ этомъ говорено въ сочиненіи о душѣ[4], ибо это относится къ другой наукѣ [5].
4. Подобно тому, какъ мысль иной разъ появляется въ душѣ безъ отношенія къ истинѣ или лжи, другой разъ такъ, что она необходимо должна быть однимъ изъ двухъ, точно также и слова, ибо истина и ложь состоятъ въ соединеніи и раздѣленіи.
5. Имена же сами по себѣ и глаголы подобны мысли [представленію] безъ соединенія или разъединенія, напримѣръ, „человѣкъ“ или „бѣлое“; пока ничего не прибавляется, такое слово не ложно и не истинно, хотя и обозначаетъ нѣчто; вѣдь слово „олень-козелъ“ тоже обозначаетъ нѣчто, но оно до тѣхъ поръ не истинно или ложно, пока не присоединено къ нему существованіе или несуществованіе; притомъ безусловное или же временное.
1. Имя есть слово съ условнымъ значеніемъ безъ отношенія ко времени, отдѣльная часть котораго [имени] ничего не обозначаетъ [6].
2. Въ „красиво-лошадь“ слово лошадь само по себѣ ничего не значитъ, не такъ какъ въ предложеніи: красивая лошадь. Однако, въ сложныхъ именахъ дѣло обстоитъ не такъ, какъ въ простыхъ, ибо въ этихъ ни одна часть не имѣетъ значенія, а въ тѣхъ [каждая часть] имѣетъ желаніе [значить], но въ отдѣльности все же не имѣетъ значенія, такъ, напримѣръ, въ словѣ „лодка-корабль“ корабль ничего не обозначаетъ самъ по себѣ.
3. Отъ природы нѣтъ именъ; они получаютъ условное значеніе, когда становятся символомъ, ибо вѣдь и нечленораздѣльные звуки поясняютъ собою нѣчто, какъ напримѣръ, у животныхъ, хотя ни одно изъ животныхъ не имѣетъ рѣчи.
4. „Не-человѣкъ“ не есть имя; нѣтъ такого имени, которое могло бы это обозначать, ибо это не есть ни понятіе, ни отрицаніе. Пусть оно называется неопредѣленнымъ именемъ, потому что оно примѣнимо къ чему угодно, какъ къ существующему, такъ и къ несуществующему.
5. Филона-же, или Филону и тому подобныя выраженія не суть имена, а падежи имени. Понятіе же въ этомъ случаѣ остается тѣмъ же самымъ, только что падежи въ соединеніи съ глаголомъ „есть“ или „было“ или „будетъ“ не содержатъ истины или лжи, имя же всегда содержитъ: напримѣръ, выраженія „Филона есть“ или „Филона нѣтъ“ [7] никогда не содержатъ ни истину, ни ложь.
1. Глаголъ есть слово, обозначающее время, часть этого слова въ отдѣльности не имѣетъ значенія и служитъ всегда обозначеніемъ для инаго сказаннаго [8].
2. Итакъ, я говорю, что глаголъ обозначаетъ еще и время: напримѣръ, „здоровье“ есть имя, а „онъ здоровъ“ есть глаголъ, ибо имъ обозначается присутствіе [признака] въ настоящемъ времени.
3. Далѣе глаголъ служитъ всегда признакомъ другаго чего либо сказаннаго, напримѣръ, подлежащаго или того, что въ подлежащемъ [9].
4. Напротивъ того [выраженіе] „онъ нездоровъ“, или „онъ не боленъ“, я не начинаю глаголомъ, хотя и оно [это выраженіе] обозначаетъ время и всегда относится къ чему либо; для этого различія нѣтъ названія; назовемъ его неопредѣленнымъ глаголомъ, такъ какъ онъ можетъ одинаковымъ образомъ относиться ко всему, какъ къ существующему, такъ и къ несуществующему.
5. Подобнымъ же образомъ „онъ былъ здоровъ“, и „онъ будетъ здоровъ“, не суть глаголы, а падежи глагола и отличаются отъ глагола тѣмъ, что глаголъ обозначаетъ собой настоящее время, а падежи время до и послѣ настоящаго.
6. Если глаголы высказаны сами по себѣ, то они суть имена и обозначаютъ собой нѣчто, ибо говорящій останавливаетъ свою мысль, а слушающій удовлетворенъ; однако они не указываютъ, существуетъ ли это нѣчто или нѣтъ, ибо бытіе или небытіе не суть признаки предмета, даже и тогда, когда скажешь „сущее“ просто, само по себѣ; само по себѣ оно ничто и содержитъ лишь указаніе на извѣстнаго рода соединеніе, которое однако нельзя мыслить безъ соединяемаго [10].
1. Рѣчь состоитъ изъ словъ, имѣющихъ условное значеніе; въ ней и отдѣльныя части имѣютъ нѣкоторое значеніе; рѣчь есть лишь выраженіе, но не утвержденіе [или отрицаніе], какъ напримѣръ, „человѣкъ“ обозначаетъ нѣчто, но не обозначено, существуетъ ли онъ или нѣтъ; утвержденіе же или отрицаніе получается въ томъ случаѣ, когда прибавить нѣчто.
2. Но отдѣльный слогъ слова „человѣкъ“ ие имѣетъ значенія, точно также и въ словѣ „мышь“ слогъ „ышь“ не имѣетъ значенія, а есть только звукъ. Въ двусложныхъ словахъ каждый слогъ нѣчто обозначаетъ, но не самъ по себѣ, какъ объ этомъ было сказано [11].
3. Всякая рѣчь имѣетъ значеніе, но не по природѣ [12], а, какъ было сказано, вслѣдствіе соглашенія.
4. Но не всякая рѣчь заключаетъ въ себѣ [сужденіе], а лишь та, въ которой заключается истинность или ложность чего либо, такъ, напримѣръ, „пожеланіе“ есть рѣчь, но не истинная или ложная.
5. Остальные роды рѣчи здѣсь выпущены, ибо изслѣдованіе ихъ болѣе приличествуетъ риторикѣ или піитикѣ, только сужденіе (λόγος ἀποφαντικός) относится къ настоящему разсмотрѣнію.
1. Первичное, единое сужденіе есть утвержденіе, потомъ отрицаніе. Всѣ остальныя сужденія едины благодаря соединенію.
2. Необходимо, чтобы всякое сужденіе заключало въ себѣ глаголъ или падежъ [форму] глагола, ибо выраженіе „человѣкъ“ не есть сужденіе до тѣхъ поръ, пока не присоединено „есть“, или „былъ“, или „будетъ“, или нѣчто подобное.
3. Поэтому-то „животное земное и двуногое“ есть рѣчь единая, а не множественная, ибо не близость высказанныхъ словъ дѣлаетъ рѣчь единою. Но [13] говорить объ этомъ дѣло другой науки.
4. Сужденіе едино, когда оно обозначаетъ одно, или когда оно едино вслѣдствіе соединенія. Множественны же сужденія, когда они не едины и обозначаютъ многое или не соединены между собою.
5. Одно имя или одинъ глаголъ назовемъ выраженіемъ (φάσις), ибо такимъ способомъ нельзя отвѣтить на вопросъ, нельзя и просто разъяснить, когда самъ что либо произносишь [14]. Къ рѣчамъ же относится, вопервыхъ, простое сужденіе; напримѣръ, когда что либо приписывается чему либо, или отнимается у чего либо; а вовторыхъ, сложное, состоящее изъ простыхъ, какъ напр. сложное предложеніе (λόγος σύνϑετος).
6. Итакъ простое сужденіе есть словесное указаніе бытія или небытія чего либо съ различеніемъ времени.
1. Утвержденіе есть сужденіе, приписывающее что-либо чему-либо.
2. Отрицаніе есть сужденіе, отнимающее что-либо отъ чего-либо.
3. Такъ какъ существующее можетъ быть опредѣлено, какъ несуществующее, и несуществующее, какъ сущее; далѣе, сущее, какъ сущее, и несуществующее, какъ несуществующее, и это можетъ относиться подобнымъ же образомъ къ тому, что внѣ настоящаго времени, то слѣдовательно возможно отрицать все, что кто-либо утверждаетъ, и утверждать все, что кѣмъ-либо отрицается. Отсюда ясно, что всякое утвержденіе имѣетъ себѣ противоположное отрицаніе, и всякое отрицаніе — утвержденіе[15].
4. Назовемъ противорѣчіемъ тотъ случай, когда утвержденіе и отрицаніе противостоятъ другъ другу.
5. Противоположеніе имѣетъ мѣсто [въ сужденіяхъ] относительно одного и того же предмета и одного и того же отношенія, безъ двусмыслія, и вообще, когда соблюдено все то, что нужно соблюдать въ виду софистическихъ препирательствъ[16].
1. Такъ какъ „предметы“ [17] бываютъ частью общіе и частью единичные (общимъ я называю то, что можетъ быть приписано многимъ, а единичнымъ то, съ чѣмъ это сдѣлать нельзя, такъ человѣкъ есть общее, а Каллія единичное), то необходимо показать, относится ли что-либо къ чему-либо вообще, или только въ частности, или же не относится.
2. Если кто либо общему приписываетъ вообще существованіе или же несуществованіе, то эти сужденія будутъ взаимно противоположными. Говоря „высказаться относительно общаго вообще“, я разумѣю, напр.: „всякій человѣкъ бѣлъ, ни одинъ человѣкъ не бѣлъ“.
3. Если же сужденіе касается общаго, но не обще, тогда противоположности не будетъ, хотя высказанное можетъ быть иногда и противоположно.
Говоря „относительно общаго высказаться не обще“ я разумѣю, напримѣръ: „человѣкъ бѣлъ и человѣкъ не бѣлъ“; хотя „человѣкъ“ есть нѣчто общее, но въ сужденіи пользуются имъ не какъ общимъ, ибо прибавка „всякій“ не указываетъ на общее, а на то, что о предметѣ судятъ общимъ образомъ.
4. Неправильно было бы общему приписывать общее же, ибо ни одно утвержденіе не бываетъ истиннымъ, когда общему приписывается общее же, какъ напр.: „всякій человѣкъ есть всякое животное“.
5. Противоположность утвержденія и отрицанія бываетъ тогда противорѣчивою, когда первое приписываетъ что либо предмету вообще, а второе отрицаетъ не вообще, напр.: „всякій человѣкъ бѣлъ, не всякій человѣкъ бѣлъ; ни одинъ человѣкъ не бѣлъ; есть бѣлый человѣкъ“. Напротивъ, всеобщее утвержденіе противоположно всеобщему отрицанію, напр.: „всякій человѣкъ справедливъ“ — „ни одинъ человѣкъ несправедливъ“, поэтому противоположныя сужденія не могутъ быть одновременно истинными. Напротивъ того, въ противостоящихъ имъ сужденіяхъ можетъ случиться, что они относительно одного и того же истинны. Напримѣръ: „не всякій человѣкъ бѣлъ“, и „есть бѣлый человѣкъ“[18].
6. Изъ сужденій всеобщихъ противорѣчащихъ, опредѣляемыхъ всеобщимъ образомъ, по необходимости одно должно быть истиннымъ, а другое ложнымъ.
7. Это же относится къ единичнымъ сужденіямъ, напримѣръ, „Сократъ бѣлъ, и Сократъ не бѣлъ“.
8. Если же сужденія, будучи всеобщими, не опредѣлены всеобщимъ образомъ, то не всегда одно истинно, а другое ложно, ибо можно одновременно утверждать истинность того, что человѣкъ бѣлъ, и человѣкъ не бѣлъ, и что человѣкъ красивъ, и человѣкъ не красивъ; ибо, если онъ безобразенъ, то онъ некрасивъ, и если онъ становится красивымъ, онъ еще не красивъ[19]. Съ перваго взгляда оно покажется нелѣпымъ, ибо сужденіе „человѣкъ не бѣлъ“, вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ кажется, обозначаетъ, что ни одинъ человѣкъ не бѣлъ; однако эти сужденія обозначаютъ не одно и то же, и вовсе не необходимо, чтобы они существовали одновременно.
9. Ясно также, что каждому утвержденію соотвѣтствуетъ лишь одно опредѣленное отрицаніе, ибо отрицаніе должно именно тоже самое отрицать, что утверждало утвержденіе, и именно относительно того же самаго предмета, безразлично, единичный ли онъ или общій, и говорено ли о немъ вообще, или же не вообще. Напримѣръ: Сократъ бѣлъ, и Сократъ не бѣлъ. Если же отрицается относительно того же предмета нѣчто иное, или то же самое, но относительно инаго предмета, то сужденіе не будетъ противоречащимъ первому, а только различнымъ отъ него. Итакъ противорѣчиво: всякій человѣкъ бѣлъ, и не всякій человѣкъ бѣлъ; нѣкій человѣкъ бѣлъ, ни одинъ человѣкъ не бѣлъ[20].
10. И такъ сказано, что каждому утвержденію противорѣчитъ лишь одно опредѣленное отрицаніе, и сказано, какія сужденія противорѣчатъ, а также и то, что противоположныя сужденія суть иныя[21], и какія они, и то, что не всякое противорѣчіе необходимо ложно или истинно, и почему это, и когда оно истинно или ложно.
1. Единымъ мы называемъ то утвержденіе или отрицаніе, которое обозначаетъ одно относительно одного предмета, будь то общее обозначеніе общаго или нѣтъ; напр. всякій человѣкъ бѣлъ, — не всякій человѣкъ бѣлъ; далѣе: человѣкъ бѣлъ, — и человѣкъ не бѣлъ; ни одинъ человѣкъ не бѣлъ, — одинъ человѣкъ бѣлъ; если только бѣлое обозначаетъ одно.
2. Если же двумъ предметамъ, которые не составляютъ единства, приписано одно имя, тогда подобное утвержденіе не едино, напримѣръ, если бы кто либо человѣка и лошадь назвалъ именемъ плаща, тогда утвержденіе „плащъ бѣлъ“ не было бы едино, и отрицаніе тоже. Ибо это изреченіе нисколько бы не отличалось отъ слѣдующаго: „человѣкъ и лошадь бѣлы“, а это нисколько не отличается отъ изреченія: „человѣкъ бѣлъ, и лошадь бѣла“. И такъ, если эти предложенія обозначаютъ многое и если ихъ нѣсколько [καί εἰσι πολλαί], то ясно, что и первое предложеніе[22] обозначаетъ или многое, или ничего не обозначаетъ, ибо человѣкъ не есть лошадь. Поэтому, въ такихъ предложеніяхъ не необходимо, чтобы, въ случаѣ истинности утвержденія, отрицаніе было ложнымъ.
1. Относительно существующаго или становящагося утвержденіе и отрицаніе по необходимости должны быть или истинными, или ложными. Точно также и относительно общаго, посколько оно общее, одно должно быть всегда истиннымъ, а другое ложнымъ, и относительно единичнаго, какъ это сказано; но это не необходимо относительно общаго, если оно не высказано вообще, и объ этомъ говорено. Но не такъ обстоитъ дѣло относительно единичнаго и будущаго.
2. Ибо, если и здѣсь всякое утвержденіе или отрицаніе истинно или ложно, то необходимо, чтобы все или существовало, или не существовало; такъ что если одинъ скажетъ, что это будетъ, а другой именно этого же не станетъ утверждать, то ясно, что одинъ изъ двухъ правъ, если только всякое утвержденіе или отрицаніе истинно или ложно. Ибо въ подобныхъ случаяхъ то и другое не можетъ одновременно имѣть значеніе; если справедливо утверждать, что нѣчто бѣло или не бѣло, то необходимо, чтобы оно было бѣлымъ или небѣлымъ, и если предметъ бѣлъ или не бѣлъ, то справедливо было утверждать это или отрицать; ежели же этого нѣтъ, то всегда будетъ ложно утверждать, и если всегда будетъ ложно, то этого и не будетъ. Такъ что по необходимости или утвержденіе, или отрицаніе должно быть истиннымъ или ложнымъ.
3. Тогда ничего бы не было и не становилось бы случайно, и ничего не было и не будетъ, какъ попало, но все совершалось бы по необходимости, а не какъ попало, такъ какъ или утверждающій правъ, или отрицающій; точно тоже и относительно возникновенія или невозникновенія, ибо природа случайнаго такова, что ему нѣтъ причины быть или стать болѣе такимъ, чѣмъ инымъ.
4. Сверхъ того, если предметъ теперь бѣлъ, то было истиннымъ заранѣе утверждать, что онъ будетъ бѣлымъ, такъ что можно было всегда истинно сказать относительно всего становящагося, что оно есть или будетъ; если же всегда было возможно по истинѣ сказать что есть или что будетъ, то оно не можетъ не быть или не стать въ будущемъ, но то, что не можетъ не возникнуть, возникновеніе того нельзя назвать возможнымъ, и то, что не можетъ не возникнуть, то по необходимости возникаетъ; итакъ все будущее возникаетъ необходимо, и нѣтъ ничего въ будущемъ случайнаго, или такого, что совершалось бы, какъ попало.
5. Нельзя также допустить, чтобы можно было отрицать оба ис[хода][23], то-есть, какъ то, что что-либо будетъ, такъ и то, что чего-либо не [бу]детъ; ибо, вопервыхъ, въ этомъ случаѣ утвержденіе ложно, [от]рицаніе не истинно, и если послѣднее ложно, то, слѣдовательно, утвержденіе не истинно.
6. Къ этому присоединяется и слѣдующее: если было правильно сказать: нѣчто бѣло и вмѣстѣ съ тѣмъ велико, то оба признака должны сосуществовать, если это будетъ такъ завтра, то оно должно быть такъ завтра; если же предметъ завтра можетъ быть или не быть, то и тогда онъ не будетъ чѣмъ либо случайнымъ, напр. морскимъ сраженіемъ, ибо и морское сраженіе должно или возникнуть, или не возникнуть.
7. Итакъ эти и тому подобныя нелѣпыя слѣдствія [проистекаютъ], если во всякомъ утвержденіи или отрицаніи, будетъ-ли оно высказано вообще относительно общаго или относительно единичнаго, — изъ двухъ противоположныхъ сужденій необходимо одно должно быть истиннымъ, а другое ложнымъ; и если въ явленіяхъ нѣтъ случая, но все существуетъ и возникаетъ изъ необходимости, тогда не пришлось бы ни совѣщаться, ни дѣйствовать для того, чтобы, если поступить такъ, было одно, а если иначе, то не было этого.
8. Ничто не мѣшаетъ тому, чтобы кто-либо сталъ утверждать впередъ на 10000 лѣтъ, что будетъ это, другой же — отрицать, такъ что по необходимости одно изъ сказаннаго совершится, и именно то, что одинъ изъ нихъ предсказалъ тогда истинно.
9. Но нѣтъ различія, выскажетъ ли кто-либо подобныя противорѣчащія сужденія, или не выскажетъ, ибо ясно, что самые предметы уже таковы, независимо отъ того, станетъ ли кто-либо утверждать нѣчто о нихъ, или отрицать. Вѣдь не отъ утвержденія или отрицанія чего-либо оно будетъ или не будетъ, и это не болѣе справедливо относительно 10000 лѣтъ, чѣмъ относительно всякаго времени. Итакъ, если во всякое время дѣло въ такомъ положеніи, что одно изъ сужденій истинно, то необходимо, чтобы оно осуществилось; въ такомъ случаѣ и все совершившееся всегда совершалось по необходимости. Когда кто-либо согласно истинѣ скажетъ, „это будетъ“, то оно и не можетъ не стать, и относительно совершившагося можно было всегда истинно сказать, что оно будетъ.
10. Но это невозможно[24], ибо мы видимъ, что принципъ того, что должно совершиться, также зависитъ и отъ совѣщанія, и отъ извѣстной дѣятельности, и вообще въ томъ, что не постоянно дѣятельно [энергируетъ] нѣчто можетъ быть и не быть съ одинаковымъ основаніемъ; во всемъ этомъ двоякое возможно, бытіе и небытіе, а также становленіе или не становленіе. Къ тому же намъ извѣстно многое, гдѣ дѣло обстоитъ такъ; напримѣръ, этотъ плащъ можетъ быть разрѣзанъ, но его не разрѣжутъ, а станутъ и впредь имъ пользоваться. Одинаковымъ образомъ было возможно его не разрѣзать, ибо нельзя было бы имъ далѣе пользоваться, если бы не было возможности не разрѣзать его. То же самое и относительно всякаго другаго предмета, поскольку онъ зависитъ отъ подобной возможности. Слѣдовательно ясно, что не все существуетъ и становится въ силу необходимости, но иное зависитъ отъ случая, и въ немъ именно утвержденіе не болѣе истинно, чѣмъ отрицаніе; а другое въ большинствѣ случаевъ бываетъ скорѣе такъ, чѣмъ иначе, однако всежь можетъ статься, что это другое сбудется, а первое нѣтъ.
11. Сущему, поскольку оно существуетъ, необходимо существовать, точно также и не сущему, поскольку оно не существуетъ, необходимо не быть; однако не все существующее необходимо существуетъ, какъ и не всему несуществующему необходимо не существовать, ибо вѣдь не одно и то же, что все, нынѣ существующее, существуетъ по необходимости, или утверждать безотносительно, что все существуетъ по необходимости. То же самое и относительно несуществующаго.
12. Тоже самое слѣдуетъ сказать о противорѣчащихъ сужденіяхъ: всему необходимо быть или не быть, и становиться или не становиться; однако нельзя утверждать, раздѣляя, что только одно изъ двухъ необходимо. Напримѣръ, необходимо, чтобы завтра было морское сраженіе, или чтобы его не было, но быть завтра морскому сраженію не необходимо, какъ не необходимо ему и не быть, необходимо только, чтобы оно произошло или не произошло.
13. Если сужденія истинны въ томъ же самомъ, въ чемъ и предметы, то ясно, что въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ дѣло обстоитъ такъ, что случайное и противоположное возможно, по необходимости таковы же и противорѣчащія сужденія. Это бываетъ съ предметами, которыхъ существованіе и несуществованіе не вѣчно. Въ этихъ случаяхъ необходимо, чтобы одна половина противорѣчивыхъ сужденій была истинной или ложной, однако не именно эта половина или именно другая, а какая случится, и можетъ быть, что одна болѣе истинна [вѣроятна] чѣмъ другая, но теперь еще не истинна и не ложна. Итакъ ясно, что не необходимо, чтобы изъ двухъ противорѣчащихъ сужденій, утвержденія и отрицанія, одно было истинно, а другое ложно, ибо относительно существующаго дѣло обстоитъ не такъ, какъ относительно несуществующаго, но могущаго быть или не быть, а такъ, какъ было сказано.
Такъ какъ утвержденіе высказываетъ что либо относительно чего либо, то-есть относительно имени или безымяннаго[25], то одно должно быть высказываемо относительно одного же, (что такое имя и безымянное сказано раньше, ибо „нечеловѣка“ я не называю именемъ, а неопредѣленнымъ именемъ, при чемъ и неопредѣленное имя обозначаетъ одно, подобно этому и „онъ не здоровъ“ не есть глаголъ, а неопредѣленный глаголъ). И такъ всякое утвержденіе и отрицаніе состоитъ или изъ имени и глагола, или изъ неопредѣленнаго имени и глагола.
2. Безъ глагола нѣтъ утвержденія и нѣтъ отрицанія, ибо: „есть“, или „будетъ“, или „было“, или „становится“, и все тому подобное принадлежитъ къ глаголамъ, такъ какъ обозначаетъ время.
3. И такъ первыя утвержденіе и отрицаніе слѣдующія: есть человѣкъ, нѣтъ человѣка; далѣе: есть нечеловѣкъ, нѣтъ нечеловѣка; потомъ: есть всякій человѣкъ, нѣтъ всякаго человѣка; есть всякій нечеловѣкъ, нѣтъ всякаго нечеловѣка. То же самое слѣдуетъ сказать и относительно того, что внѣ времени.
4. Если же „есть“ присоединяется, какъ третье [26], тогда противоположныя сужденія могутъ быть двоякими. Какъ напримѣръ: человѣкъ (есть) справедливъ, причемъ слово есть, высказываемое какъ нѣчто третье, можетъ въ утвержденіи относиться и къ имени, и къ глаголу, вслѣдствіе чего образуются четыре сужденія, изъ которыхъ два по отношенію къ утвержденію и отрицанію будутъ лишеніями[27], — два же — наоборотъ. Напримѣръ, слово „есть“ можетъ относиться или къ человѣку, или къ нечеловѣку, подобно тому какъ и въ отрицаніи, такъ что получается четыре (сужденія). Сказанное мы поймемъ, сопоставивъ сужденія: „есть справедливый человѣкъ“[28] — отрицаніе этого сужденія „нѣтъ справедливаго человѣка“; „есть несправедливый человѣкъ“ — отрицаніе этого: „нѣтъ несправедливаго человѣка“. Здѣсь слова „есть“ и „нѣтъ“ приписываются разъ человѣку, разъ нечеловѣку. Эти сужденія такъ расположены, какъ было указано въ „Аналитикѣ“[29].
5. Точно то же и въ томъ случаѣ, когда утвержденіе касается всеобщаго имени; напримѣръ, „всякій человѣкъ справедливъ“ — „не всякій человѣкъ справедливъ“, „всякій человѣкъ несправедливъ“ — „не всякій человѣкъ несправедливъ“ только съ тою разницею, что діаметрально противуположныя [сужденія] не могутъ быть одинаково истинными, хотя и это иногда возможно. И такъ и эти два сужденія противоположны другъ другу[30].
6. Два другихъ [вида сужденій] относятся къ нечеловѣку, какъ къ подлежащему. Есть нечеловѣкъ справедливый — нѣтъ нечеловѣка справедливаго; есть нечеловѣкъ несправедливый — нѣтъ нечеловѣка несправедливаго. Бо̀льшаго количества противоположностей не существуетъ, но эти сужденія стоятъ отдѣльно сами по себѣ, такъ какъ пользуются именемъ нечеловѣка.
7. Въ сужденіяхъ, въ которыхъ слово „есть“ непримѣнимо, напримѣръ въ сужденіяхъ: онъ здравствуетъ, онъ ходитъ, слово стоящее взамѣнъ „есть“, и дѣйствуетъ такъ, какъ будто бы слѣдовало слово есть; напримѣръ, всякій человѣкъ здравствуетъ, всякій человѣкъ нездоровъ; здравствуетъ всякій нечеловѣкъ, нездоровъ всякій нечеловѣкъ.
8. Нельзя здѣсь сказать „не всякій человѣкъ“, но „не“, какъ отрицаніе, относится къ человѣку, ибо „всякій“ здѣсь не обозначаетъ общность предмета, а общность высказываемаго о предметѣ, какъ это ясно изъ слѣдующаго: здоровъ человѣкъ[31], нездоровъ человѣкъ, здоровъ нечеловѣкъ, нездоровъ нечеловѣкъ. Эти сужденія отличаются отъ предшествующихъ тѣмъ, что они не общи. И такъ „всякій“ или „никто“ ничего инаго не обозначаетъ, какъ только то, что утвержденіе или отрицаніе относятся къ имени вообще, остальное же тому подобное должно быть прибавляемо.
9. Такъ какъ противоположное отрицаніе по отношенію къ сужденію „всякое животное справедливо“ есть то, которое обозначаетъ, что ни одно животное не справедливо, то ясно, что такія [противоположныя сужденія] никогда не могутъ быть одновременно истинными, ни относиться къ одному и тому же: въ то время какъ противорѣчащія имъ могутъ быть иногда таковыми, какъ напримѣръ „не всякое животное справедливо“ и „есть справедливое животное“. — Сужденія „всякій человѣкъ несправедливъ“ и „ни одинъ человѣкъ несправедливъ“ замѣщаютъ другъ друга, [ἀκολουϑοῦσι ἄυται], точно также „не всякій человѣкъ несправедливъ“ замѣняетъ противуположное, что есть справедливый человѣкъ, (ибо необходимо кто-либо долженъ быть таковымъ).
10. Ясно, что когда въ единичныхъ сужденіяхъ можно правильно отрицать вопросъ, то можно правильно и утверждать. Напримѣръ: мудрецъ ли Сократъ? Нѣтъ. Слѣдовательно Сократъ не мудрецъ. Но въ общихъ сужденіяхъ сказанное не справедливо въ той же мѣрѣ. Истинно только отрицаніе. Напримѣръ: всякій-ли человѣкъ мудрецъ? Нѣтъ. Слѣдовательно всякій человѣкъ не мудрецъ; но это ложно; а истинно, что не всякій человѣкъ мудрецъ. Это противорѣчащее, а тѣ противоположныя сужденія.
11. Противоречащія сужденія съ неопредѣленными именами и глаголами, напримѣръ, нечеловѣкъ, несправедливъ, можно бы принять за отрицаніе безъ имени и глагола. Но это не такъ; отрицательное сужденіе всегда должно быть или истиннымъ, или ложнымъ; говорящій „нечеловѣкъ“ высказываетъ истину или ошибается не менѣе или не болѣе того, который говоритъ „человѣкъ“, если онъ къ этому ничего не прибавляетъ.
12. Сужденіе „всякій человѣкъ несправедливъ“ не тожественно ни съ однимъ изъ предшествовавшихъ; также и противорѣчащее ему „не всякій нечеловѣкъ несправедливъ“ не тожественно съ первымъ. Напротивъ, сужденія „всякій нечеловѣкъ несправедливъ“ тожественно съ „нѣтъ справедливаго нечеловѣка“.
13. Перестановленные имя и глаголъ обозначаютъ то же самое, напримѣръ, есть бѣлый человѣкъ, есть человѣкъ бѣлый. Если бы сужденіе не осталось тожественнымъ, то было бы нѣсколько отрицаній одного и того же сужденія, но показано, что одно соотвѣтствуетъ одному, ибо сужденію „есть бѣлый человѣкъ“ соотвѣтствуетъ отрицаніе „нѣтъ бѣлаго человѣка“. Если же сужденіе „есть бѣлый человѣкъ“ обозначаетъ не то же самое, что „есть человѣкъ бѣлый“, то отрицанія должны бы быть или: „нѣтъ не бѣлаго человѣка“, или: „нѣтъ бѣлаго человѣка“. Но первое есть отрицаніе сужденія „есть бѣлый нечеловѣкъ“, а второе — сужденія „есть бѣлый человѣкъ“, такъ что было бы два отрицанія одного утвержденія. И такъ ясно, что при перестановкѣ имени и глагола утвержденіе и отрицаніе остается тѣмъ же[32].
Утвержденіе и отрицаніе одного многимъ или многаго однимъ не составляетъ одного утвержденія или отрицанія, за исключеніемъ того, когда многимъ обозначается одно. Я не говорю объ одномъ, когда имѣется одно имя, но имъ не обозначается одного изъ многаго (εξ ἐκεὶνων), напримѣръ: Человѣкъ вѣдь можетъ быть и животнымъ, и двуногамъ, и кроткимъ, и изъ всего этого образуется нѣчто единое; но изъ бѣлизны, человѣка и ходьбы не возникаетъ единства, такъ что если бы кто либо сталъ имъ приписывать одно, то не вышло бы одного утвержденія, но лишь одно предложеніе (φωνή) и нѣсколько утвержденій. Когда эти понятія будутъ отнесены къ одному, то возникнетъ тоже нѣсколько сужденій[33].
2. Итакъ, если діалектическій вопросъ [34] требуетъ отвѣта или на первую часть противоположенія, или на вторую, а первая часть есть только половина всего противоположенія, то не можетъ быть одного отвѣта, ибо вѣдь и вопросъ не одинъ, даже въ томъ случаѣ, если онъ истиненъ. Но объ этомъ говорено въ „топикѣ“[35].
3. Вмѣстѣ съ тѣмъ, ясно, что вопросъ „что это такое“ не есть діалектическій, ибо въ таковомъ [отвѣчающему] должна быть дана возможность выбора той части противоположности, которую онъ пожелаетъ утверждать. Но вопрошающій долженъ сверхъ того опредѣлить человѣкъ ли это или нѣтъ.
4. Такъ какъ опредѣленія высказываются или въ формѣ одного сказуемаго (καϑηγόρημα) изъ всѣхъ отдѣльныхъ сказуемыхъ, или же нѣтъ, то въ чемъ же различіе? относительно человѣка можно правильно сказать, что онъ въ отдѣльности есть животное и въ отдѣльности двуногое, и тоже самое можно высказать какъ одно, и [точно также можно сказать] человѣкъ и бѣлое [въ отдѣльности], и это же какъ одно. Но нельзя [того же сдѣлать], если [говорится, что человѣкъ] сапожникъ и хорошій, и хорошій сапожникъ.
5. Получилось бы много нелѣпаго, если бы допустить, что, когда каждое изъ двухъ опредѣленій въ отдѣльности истинно, то и оба въ соединеніи будутъ истинными. По отношеніи къ человѣку правда, истинно и то, что онъ человѣкъ и то, что онъ бѣлъ, а потому и оба вмѣстѣ истинны. Далѣе, если взять бѣлизну (саму по себѣ), то и цѣлое [окажется истиннымъ], потому что получится, что бѣлый человѣкъ бѣлъ, и такъ до безконечности. Далѣе, если взять: музыкальный, бѣлый, идущій, то и они при многократномъ сочетаніи дадутъ безконечный рядъ. Далѣе, если сказать что Сократъ — Сократъ и человѣкъ [то получится, что Сократъ есть человѣкъ], и если человѣкъ и двуногій, то получится, что Сократъ двуногій человѣкъ. И такъ ясно, что вышло бы много нелѣпаго, еслибы кто либо безотносительно сказалъ, что подобныя сочетанія возможны.
6. Теперь мы скажемъ, что слѣдуетъ здѣсь постановить. Сказуемыя и то, къ чему эти сказуемыя относятся, не представляютъ собой единства, если они высказаны случайно, притомъ случайно относительно самого предмета, или относительно другъ друга. Напримѣръ, человѣкъ бѣлъ и музыкаленъ, но бѣлизна и музыкальность не составляютъ единства, ибо случайно соединены съ однимъ и тѣмъ же. Даже въ томъ случаѣ, когда бѣлизну правильно было бы назвать музыкальною, то все-таки музыкальная бѣлизна не представляла бы единства, ибо бѣлизна лишь случайно была бы музыкальною, то-есть, музыкальная бѣлизна не представляетъ единства. Поэтому безусловно сапожника нельзя назвать хорошимъ, хотя можно назвать двуногимъ животнымъ, ибо это ему не случайно.
7. Далѣе [не могутъ быть подлежащему приписаны опредѣленія], которыя уже находятся въ немъ самомъ, поэтому бѣлизну нельзя неоднократно [ею же] опредѣлять, и человѣка — человѣкомъ, животнымъ или двуногимъ, ибо человѣку присуще быть животнымъ и двуногимъ.
8. Относительно отдѣльнаго [человѣка] можно такъ выразиться согласно съ истиной и притомъ безусловно, напримѣръ, этотъ опредѣленный человѣкъ есть человѣкъ или, что опредѣленный бѣлый человѣкъ есть бѣлый человѣкъ.
9. Однако, когда въ подлежащемъ заключено какое-нибудь противорѣчіе, изъ котораго слѣдуетъ противорѣчивое сужденіе, тогда сужденіе не истинно, а ложно; напримѣръ, если назвать умершаго человѣка человѣкомъ; если же [противорѣчія] нѣтъ, тогда сужденіе истинно.
10. Или же, когда есть [противорѣчіе], то сужденіе всегда не истинно, а когда его нѣтъ, тогда оно не всегда истинно; напримѣръ, Гомеръ есть нѣкто, напримѣръ, поэтъ; и такъ существуетъ ли онъ или нѣтъ? Ибо вѣдь существованіе приписывается лишь какъ случайный признакъ Гомеру, такъ какъ говорится, что онъ поэтъ, но существованіе не приписывается Гомеру само по себѣ.
11. Итакъ, когда въ сказуемыхъ нѣтъ противоположности [съ подлежащимъ], когда имѣются въ виду понятія, а не имена [ἐαν λόγοι ὰντ’ ὀνομάτων λέγωνται], и когда сказуемое высказывается само по себѣ, а не какъ случайный признакъ, въ этихъ случаяхъ можно истинно и безусловно ихъ приписывать [подлежащему]. Не существующее же потому только, что оно всегда можетъ быть представляемо, нельзя истинно называть существующимъ, ибо представленіе не существующаго — вѣдь не говоритъ о томъ, что оно есть, а о томъ, что его нѣтъ.
1. Разъяснивъ это, слѣдуетъ теперь посмотрѣть въ какомъ другъ къ другу отношеніи стоятъ утвержденія и отрицанія, когда они касаются возможнаго и невозможнаго [μὴ δυνατόν] случайнаго и не случайнаго, а также и невозможнаго [ἀδυνάτον] и необходимаго. Ибо здѣсь есть нѣсколько затрудненій.
2. Если въ связной рѣчи тѣ противоположныя предложенія другъ другу противорѣчатъ, которыя распредѣляются по бытію или не бытію (какъ, напримѣръ, отрицаніемъ сужденія „человѣкъ есть“ является сужденіе: „человѣка нѣтъ“, а не сужденіе: „есть не человѣкъ“, или для „есть бѣлый человѣкъ“, отрицаніе „нѣтъ бѣлаго человѣка“, а не „есть не бѣлый человѣкъ“, ибо если утвержденіе или отрицаніе справедливы относительно всего, то справедливо было бы сказать: „дерево есть не бѣлый человѣкъ). Если это такъ, то въ тѣхъ сужденіяхъ, въ которыхъ „есть“ не прибавляется, то же самое производитъ слово, поставленное вмѣсто „есть“ (напримѣръ, сужденію „человѣкъ ходитъ“ не противорѣчитъ „не человѣкъ ходитъ“, а „человѣкъ не ходитъ“, ибо безразлично сказать ли „человѣкъ ходитъ“ или „человѣкъ есть ходящій“). Если это вездѣ такъ, то и отрицаніемъ сужденія „можетъ быть“ служитъ „можетъ не быть“, а не „не можетъ быть“.
3. Однако, одно и то же можетъ быть и не быть, ибо все, что можетъ быть разрѣзано или что можетъ ходить, можетъ также быть неразрѣзаннымъ и не ходить; и это потому, что все возможное въ такомъ смыслѣ не всегда дѣйствительно [ἐνεργεῖ], такъ что ему свойственно и отрицаніе, ибо вѣдь то, что способно къ хожденію можетъ и не ходить, и то можетъ быть невидимо, что по своей природѣ видимо. Но вѣдь невозможно, чтобы противорѣчивыя сужденія (и отрицанія) относительно одного и того же были истинными. И такъ отрицаніе сужденія, „можетъ быть“ не есть сужденіе „можетъ не быть“.
4. Изъ этого слѣдуетъ или, что можно вмѣстѣ утверждать и отрицать относительно одного и того же предмета или же, что прибавленіемъ „есть“ или „нѣтъ“ [къ возможному] не образуется утвержденіе или отрицаніе. Если первое невозможно, то нужно выбрать второе, и такъ отрицаніе сужденія „можетъ быть“ есть „не можетъ быть“, а не „можетъ не быть“. То же самое разсужденіе примѣняется и къ допустимому, отрицаніемъ его точно также служитъ „недопустимое“ и къ другимъ подобнымъ понятіямъ, напримѣръ къ необходимому и къ невозможному.
5. Бытіе и небытіе являются сказуемыми (προσϑέσεις), какъ напримѣръ въ вышеприведенныхъ сужденіяхъ, а подлежащіе предметы суть въ одномъ случаѣ бѣлое, а въ другомъ человѣкъ, здѣсь же[36] на оборотъ, бытіе и небытіе являются какъ бы подлежащими, возможность же и допустимость суть опредѣляющія сказуемыя; какъ въ первыхъ сужденіяхъ бытіе и небытіе обозначаютъ истинное и ложное, такъ въ послѣднихъ то, что можетъ быть и то, что не можетъ быть.
6. Итакъ отрицаніе сужденія „можетъ не быть“ не есть сужденіе „не можетъ не быть“; и точно также сужденію „можетъ быть“ не противорѣчитъ „можетъ не быть“, а „не можетъ быть“, поэтому то кажется что сужденія „можетъ быть“ и „можетъ не быть“; слѣдуютъ одно за другимъ, ибо вѣдь одно и то же можетъ быть и можетъ не быть такъ что сужденіе „можетъ быть“ и „можетъ не быть“ не стоятъ другъ съ другомъ въ противорѣчіи, но „можетъ быть“ противорѣчитъ тому, что „не можетъ быть“, и они то никогда одновременно относительно одного и того же не могутъ быть истинными, такъ какъ они противорѣчатъ другъ другу. Точно также и „могущее не быть“ и „не могущее не быть“ никогда не бываютъ одновременно истинными относительно одного и того же.
7. Подобнымъ же образомъ и отрицаніе необходимаго не есть то, чему необходимо не быть, а то, чему „не необходимо быть“, отрицаніе же того, чему „необходимо не быть“ есть то, чему „не необходимо не быть“.
8. И тому, чему „невозможно быть“ противоположно не то, чему „невозможно не быть“, но то, чему „не невозможно быть“; а то чему „невозможно не быть“ противоположно тому, чему „не невозможно не быть“.
9. Вообще же, какъ сказано, бытіе и небытіе должно разсматривать какъ подлежащія, и то, что дѣлаетъ сужденіе утвержденіемъ или отрицаніемъ можетъ быть подведено лишь подъ бытіе и небытіе. Итакъ вотъ какія выраженія слѣдуетъ считать противорѣчащими: возможно, невозможно; допустимо, недопустимо; невозможно, не невозможно; необходимо, не необходимо; истинно, не истинно[37].
1. Сужденія, расположенныя слѣдующимъ образомъ, даютъ нѣкоторыя разумныя заключенія: за „могущимъ быть“ слѣдуетъ то, что „можетъ быть допущено“, и оно можетъ замѣнить первое, и то чему „не невозможно быть“ и „не необходимо быть“; далѣе „могущее не быть“ и „допустимо, что не существуетъ“ замѣняются тѣмъ, что „не необходимо не существуетъ“ и тѣмъ, чему „не невозможно не существовать“. Далѣе „невозможно, чтобы было“ и „недопустимо, чтобы было“ замѣщаются „необходимо, чтобы не было“ и „невозможно, чтобы было“; далѣе „не могущее не быть“ и „недопустимо, чтобы не было“ замѣщаются „необходимо, чтобы было“ и „невозможно, чтобы не было“. Сказанное выясняется изъ таблицы:
могущее быть [физически] — немогущее быть
допустимое [логически] — недопустимое
неневозможное — невозможное
не необходимое — необходимо, чтобы не было
могущее не быть — не могущее не быть
допустимо, что нѣтъ — недопустимо, чтобы не было
не невозможно, чтобы не было — невозможно, чтобы не было.
не необходимо, чтобы не было — необходимо, чтобы было.
2. И такъ невозможное и не невозможное слѣдуютъ: первое за допустимымъ и возможнымъ, а второе — за недопустимымъ и невозможнымъ, притомъ такъ, что противорѣчатъ и взаимно замѣняютъ другъ друга, ибо за сужденіемъ о возможности слѣдуетъ отрицаніе „невозможно“ (не невозможно быть), ибо это и есть отрицаніе подобнаго утвержденія, а за сужденіемъ „не можетъ быть“ слѣдуетъ „невозможно, чтобы было“, ибо „невозможно, чтобы было“, есть утвержденіе, а „не невозможно“ есть отрицаніе.
3. Теперь слѣдуетъ посмотрѣть, какъ дѣло обстоитъ съ необходимымъ. Ясно, что не такимъ же образомъ; но здѣсь противуположныя сужденія слѣдуютъ другъ за другомъ, а противорѣчивыя стоятъ отдѣльно, ибо „не необходимо“ не есть отрицаніе сужденія „необходимо не быть“, такъ какъ оба сужденія могутъ быть истинными относительно того же самаго, потому что „необходимо не быть“ не есть „необходимо чтобы было“.
4. Причина же, что необходимое въ этомъ отношеніи не слѣдуетъ за другими [модальными категоріями], заключается въ томъ, что невозможное противополагается необходимому, хотя обозначаетъ ту же самую возможность; ибо то, что не можетъ быть все-таки необходимо, хотя не необходимо, чтобы оно было, но чтобы его не было; а то, что не можетъ не быть, то необходимо должно быть.
Если въ предшествующихъ случаяхъ, какъ въ возможномъ, такъ и въ невозможномъ, сужденія одинаковымъ образомъ слѣдуютъ, то здѣсь происходитъ обратное, ибо необходимое и невозможное обозначаютъ не одно и тоже, но, какъ сказано, обоюдо-обмѣнимы.
5. Или же невозможно такимъ образомъ поставить противорѣчіе необходимому? Вѣдь необходимое въ то же время должно быть возможнымъ (ибо если бы это было не такъ, то вытекало бы отрицаніе; необходимо же утверждать или отрицать; такамъ образомъ, если бы оно не было возможно, то было бы невозможно, и выходило бы, что необходимое въ то же время невозможно, а это нелѣпо). Но за возможнымъ, слѣдуетъ и „не невозможное“, а за этимъ „не необходимое“ то-есть вышло бы, что необходимое не необходимо, а это нелѣпо.
6. Однако за возможнымъ не слѣдуетъ ни „то, чему необходимо быть“, ни „то, чему необходимо не быть“, такъ какъ и то и другое, можетъ быть приписано возможному, а если одно изъ нихъ истинно, то другое уже не будетъ истиннымъ, ибо возможное можетъ въ одно и то же время быть и не быть; если же что-либо необходимо должно быть или не быть, то оно не можетъ быть вмѣстѣ тѣмъ и другимъ. И такъ остается только, чтобы то, что „не необходимо должно не быть“, слѣдовало бы за возможнымъ, ибо это истинно и относительно необходимаго. То же самое противорѣчіе является и въ „не могущемъ быть“, ибо за нимъ слѣдуетъ „то, что не можетъ быть“ и „то, чему необходимо не быть“; отрицаніемъ этого является „не необходимо, чтобы не было“. Обмѣниваются же эти противорѣчія вышеуказаннымъ способомъ, и если ихъ расположить такъ, то не получится ничего невозможнаго.
7. Можетъ возникнуть затрудненіе, не слѣдуетъ-ли возможное за необходимымъ; — если бы оно не слѣдовало, то вышло бы противорѣчіе относительно невозможнаго, а если не признать противорѣчія, то придется назвать таковымъ „могущее не быть“; но оба противоположены необходимому ложно: однако опять-таки относительно одного и того же предмета кажется возможнымъ, чтобы онъ былъ разрѣзанъ или не разрѣзанъ, чтобы онъ существовалъ или не существовалъ, такъ что необходимое въ то же время явилось бы тѣмъ, что можетъ не быть, а это ложно.
8. И такъ ясно, что не все могущее или быть, или ходить, въ то же время способно къ противоположному, но есть возможныя сужденія, въ которыхъ это невѣрно. Во первыхъ въ тѣхъ случаяхъ, въ которыхъ возможность нелогическая, какъ напримѣръ „огонь можетъ согрѣть“ и имѣетъ на то возможность не логическую. Логическія возможности напротивъ такія, которыя допускаютъ многое и противуположное, нелогическія же не всегда; но, какъ сказано, огонь не можетъ согрѣть или не согрѣть, точно также невозможно это и всему остальному, что постоянно дѣйствуетъ. Однако нѣкоторыя нелогическія возможности вмѣстѣ съ тѣмъ способны произвести противоположное. Но это говорится ради того только, что не всякая возможность способна произвести противоположное, даже и въ томъ случаѣ, если возможности принадлежатъ къ одному роду.
9. Нѣкоторыя возможности двусмысленны, ибо возможное говорится не безотносительно; иной разъ возможность называется такъ, потому что она истинна и дѣйствуетъ; напримѣръ, говорится о возможности для кого либо ходить, и, вообще говоря, иное потому называется возможнымъ, что уже существуетъ въ дѣйствительности то, чего оно есть возможность. Съ другой стороны [возможнымъ называется и то], что могло бы дѣйствовать; напримѣръ, говорятъ, что онъ можетъ быть пойдетъ, ибо могъ бы пойти. Этотъ видъ возможности встрѣчается лишь въ движущихся тѣлахъ, а первый и въ неподвижныхъ. Въ обоихъ случаяхъ справедливо сказать, что ходьба (или бытіе) не невозможна; какъ въ томъ случаѣ, когда кто-либо дѣйствительно ходитъ, такъ и въ томъ, когда только имѣетъ возможность ходить. Этотъ видъ возможности нельзя примѣнять къ безусловно необходимому, второй же — можно.
10. Подобно тому, какъ общее слѣдуетъ за частнымъ, такъ также и за необходимымъ слѣдуетъ возможное, однако это не всегда.
11. И вѣроятно, что необходимое и не необходимое суть принципы всего существующаго и несуществующаго, и поэтому-то на все остальное слѣдуетъ смотрѣть какъ на зависящее отъ нихъ.
12. Ясно изъ сказаннаго, что необходимое существуетъ въ дѣйствительности; и если вѣчное ранѣе[38], то и дѣйствительное ранѣе возможнаго. Бываетъ дѣйствительность безъ возможности, какъ напримѣръ первыя сущности. Другое, напротивъ, дѣйствительно и вмѣстѣ съ тѣмъ возможно, подобно тому, что по своей природѣ [существу] болѣе раннее, а во времени болѣе позднее; наконецъ бываетъ и такое, что никогда не есть дѣйствительность, а всегда возможность.
Спрашивается противоположно-ли утвержденіе отрицанію или утвержденіе утвержденію же? Далѣе, противоположно-ли сужденіе, гласящее, что „всякій человѣкъ справедливъ“ сужденію — „ни одинъ человѣкъ не справедливъ“, или же сужденіе „всякій человѣкъ справедливъ“ противуположно сужденію „всякій человѣкъ несправедливъ“.
Какъ напримѣръ: Каллія справедливъ, не Каллія справедливъ, Каллія несправедливъ; которыя изъ этихъ сужденій противоположныя?
2. Если слова слѣдуютъ за мыслями, а въ нихъ представленіе противоположно тому, которое имѣетъ противуположное содержаніе, какъ напримѣръ, „всякій человѣкъ справедливъ“ противоположно сужденію „всякій человѣкъ несправедливъ“, то необходимо, чтобы тоже самое было и въ утвержденіяхъ, высказанныхъ словами.
Если же здѣсь [въ мысляхъ], противоположно не то мнѣніе, которое имѣетъ противоположное содержаніе, то не утвержденіе будетъ противоположно утвержденію, а утвержденіе — ранѣе указанному отрицанію.
3. И такъ нужно изслѣдовать какое ложное представленіе [мнѣніе] противоположно какому истинному, то-есть отрицательному ли мнѣнію, или же тому, которое кажется противоположнымъ.
4. Напримѣръ, мнѣніе о благѣ, что оно есть благо, — справедливо; другое же, что оно не есть благо, — ложно; иное мнѣніе опять, что оно есть зло. Которое изъ этихъ двухъ противоположно истинному мнѣнію? и если только одно противоположно, то по отношенію къ которому оно противоположно?
5. Невѣрно думать, что противоположныя предложенія опредѣляются тѣмъ, что они касаются противоположнаго, ибо представленіе о благѣ, поскольку оно благо, и о злѣ, поскольку оно зло, суть вѣроятно одни и тѣ же, и притомъ истинныя представленія, при чемъ безразлично будетъ ли ихъ нѣсколько или одно, хотя они противоположны. И такъ противоположными предложенія становятся не потому, что обозначаютъ противоположные [предметы], а скорѣе потому, что они къ нимъ относятся противоположнымъ образомъ.
6. Если одно представленіе о благѣ состоитъ въ томъ, что оно есть благо, а другое, что оно не есть благо, и есть еще нѣчто иное, что неприсуще благу и не можетъ быть ему присуще, то никакое другое представленіе не слѣдуетъ считать [противоположнымъ благу], ни то, которое приписываетъ ему какъ нѣчто присущее, что ему неприсуще, ни то, которое не приписываетъ ему то, что ему присуще, ибо оба рода сужденій неопредѣленны, какъ тѣ, которыя не приписываютъ неприсущее, такъ и тѣ, которыя не приписываютъ присущаго.
7. [Противоложныя предложенія суть тѣ], которыя содержатъ въ себѣ ошибку, а таковы тѣ, въ которыхъ есть возникновеніе, ибо изъ противорѣчія происходятъ генезисъ, а также и ошибки.
8. Если благо есть и благо и не зло, и первое само по себѣ, а второе лишь случайно (ибо благо лишь случайно — не зло), то слѣдовательно представленіе, которое [изображаетъ предметъ] самъ по себѣ, болѣе истинно, чѣмъ другое, ложное, хотя бы оно и было истинно [случайно]. Но первое [представленіе], что благо не есть благо, ложно само по себѣ, второе же, что оно есть зло, ложно только случайно, поэтому-то отрицательное представленіе [блага] болѣе ложно, чѣмъ противоположное ему. Тотъ болѣе всего ошибается, кто относительно частнаго имѣетъ противоположное представленіе, ибо противоположные [признаки] одного и того же предмета болѣе всего отличаются другъ отъ друга. Если другое представленіе есть уже то, которое противоположно, то еще болѣе противоположно представленіе противорѣчивое; ясно, что оно — то именно и есть противоположное. Представленіе же, что благо есть зло, ложно, ибо необходимо, кажется, въ то же время представлять себѣ, что оно не есть благо.
9. Сверхъ того, если и въ другихъ случаяхъ должно быть то же самое, то изъ этого вытекала бы справедливость сказаннаго, а именно, что отрицаніе всюду [противоположно] или же нигдѣ. Въ тѣхъ же случаяхъ, въ которыхъ нѣтъ противоположнаго представленія, тамъ ложно то представленіе, которое противорѣчитъ истинному, какъ напримѣръ, тотъ ошибается, кто человѣка считаетъ нечеловѣкомъ. И такъ, если эти [предложенія] противоположны, то и другія отрицательныя[39] предложенія противоположны.
10. Далѣе, одинаково между собой относятся сужденія о благѣ, что оно благо, и о не благѣ, что оно не благо; сюда же слѣдуетъ прибавить представленіе о благѣ, что оно не благо и представленіе о неблагѣ, что оно есть благо. И такъ, если представленіе, что неблаго есть неблаго, справедливо, то какое сужденіе противоположно ему? Вѣдь не то же, которое гласитъ, что оно зло, ибо оно одновременно съ предшествующимъ могло бы быть истиннымъ, а истинное никогда не противоположно истинному, ибо бываетъ неблаго и зломъ, и можетъ случиться, что оба представленія будутъ истинными; но и представленіе, что [неблаго] не зло не противоположно, ибо и это справедливо, такъ что и здѣсь оба были бы истинными. И такъ остается только [допустить], что [представленію] о неблагѣ, что оно есть неблаго, противоположно представленіе о благѣ, что оно есть благо.
11. Очевидно, не будетъ разницы, если утвержденіе сдѣлать общимъ, ибо общее отрицаніе ему противоположно, напримѣръ, мнѣнію, полагающему что все, что есть благо — есть благо, противоположно мнѣнію, что никакое благо не есть благо. Ибо мнѣніе о благѣ, что оно благо, если благо понимается какъ общее, тожественно съ тѣмъ, которое полагаетъ, что какое бы то ни было благо — есть благо, а это ничѣмъ не отличается отъ того, что всякое благо, какое бы оно ни было, есть благо, и одинаковымъ образомъ относительно не блага.
12. И такъ, если дѣло относительно мнѣнія обстоитъ такъ, и если словесныя утвержденія и отрицанія суть символы, находящихся въ душѣ представленій то ясно, что утвержденію относительно общаго противоположно отрицаніе относительно общаго, какъ напримѣръ, сужденію всякое благо есть благо, или что всякій человѣкъ хорошъ, противоположно, что никакое благо и ни одинъ человѣкъ [не хороши]. Противорѣчащія же сужденія слѣдующія: не всякое благо или не всякій человѣкъ [хороши].
13. Ясно, что истинное не можетъ быть противоположно истинному, ни въ формѣ мнѣнія, ни въ формѣ отрицанія[40], ибо противоположныя сужденія высказываются относительно противорѣчащаго, а относительно одного и того же могутъ быть одновременно истинными нѣсколько мнѣній, въ то время какъ противоположное не можетъ одновременно принадлежать одному и тому же предмету.
Примѣчанія
править- ↑ Названіе έρμηνεία, interpretatio, истолкованіе (diction, rednerischer Stil) обозначаетъ внѣшніе знаки, коими выражаются душевныя состоянія; самое сочиненіе состоитъ въ анализѣ сужденія и его элементовъ; анализъ ведется болѣе съ грамматической точки зрѣнія. Боэцій о заглавіи говоритъ: Interpretatio est vox significativa per se ipsam aliquid significans, а Ѳома Аквинатъ замѣчаетъ: Nomen et verbum magis interpretationis principia esse videtur quam interpretatio.
- ↑ О связкѣ (есть, суть) и имени прилагательномъ говорится позднѣе, въ главѣ 3.
- ↑ Слова, помѣщаемыя въ большихъ скобкахъ, принадлежатъ переводчику.
- ↑ Vide. De anima. III. § 6.
- ↑ Аристотель въ 1-й главѣ касается вопросовъ, разсмотрѣнныхъ ранѣе въ Кратилѣ Платона.
- ↑ Въ составъ опредѣленія имени входитъ у Аристотеля троякое: условность его значенія, безсмысленность частей и безотносительность ко времени.
- ↑ Этотъ примѣръ для русскаго языка не годится, такъ какъ отрицаніе требуетъ родительнаго падежа. Аристотель хочетъ сказать, что опредѣляемое (подлежащее) всегда должно быть въ именительномъ падежѣ.
- ↑ Аристотель называетъ три признака глагола: имъ обозначается время; части глагола не имѣютъ самостоятельнаго значенія и глаголь обозначаетъ собой нѣчто не самостоятельное, а приписываемое иному чему-либо.
- ↑ Это различіе разъяснено во второй главѣ Категорій.
- ↑ Вайцъ указываетъ на сходство этого ряда мыслей Аристотеля съ началомъ логики Гегеля, но гораздо болѣе общаго имѣютъ эти мысли съ знаменитой критикой онтологическаго доказательства, встрѣчаемой у Канта.
- ↑ Въ § 2.
- ↑ οὐκ ὡς ὄργανον противополагается тому, что существуетъ κατὰ συνθήκην, по соглашенію, слѣдовательно, можетъ быть приравнено φύσει и переведено по природѣ.
- ↑ Waitz и др. полагаютъ, что Аристотель указываетъ здѣсь на метафизику Z (VII) § 12.
- ↑ Waitz говоритъ: Sive quis ad quaestionem respondet uno verbo sive sponte sua sententiam propouit. Quae quam facit uno quidem verbo enuntiat quod vult, sed plura sunt quae in isto verbo latent, quia praetermissa intelliguntur.
- ↑ Итакъ, въ этой главѣ Аристотель даетъ общее опредѣленіе противорѣчія, которое состоитъ въ противуположеніи отрицанія утвержденію: cum quis adfirmat, quod alius negat, ipsa utrarumque propositionum pugna contradictio nominatur, говоритъ Боэцій.
- ↑ Аристотель точнѣе формулируетъ здѣсь законъ противорѣчія, который разъясняется въ послѣдующихъ главахъ, а также въ метафизикѣ, книга 4-ая § 3—8.
- ↑ τὰ πράγματα καϑόλου и καϑ'ἕκαστον — термины, обозначающіе общія и единичныя сужденіи; καϑ'ἕκαστον иногда обозначаетъ и частное сужденіе.
- ↑ Это такъ-называемыя „подпротивныя сужденія“ subcontraria, которыя могутъ быть одновременно истинными, но не могутъ быть одновременно ложными.
- ↑ Въ этихъ неопредѣленныхъ сужденіяхъ оба противныя сужденія могутъ быть истинными, если ихъ разсматривать, какъ частныя или единичныя, а это возможно, ибо количество сужденія неопредѣлено. Объ этомъ см.: Боэцій, 2 изданіе, гдѣ приведены и толкованія Александра Гермина и Порфирія.
- ↑ Боэцій даетъ слѣдующую таблицу:
- ↑ То-есть, отличаются отъ противорѣчивыхъ сужденій.
- ↑ То-есть, предложеніе: плащъ бѣлъ.
- ↑ Здесь и далее текст в квадратных скобках на этой странице не виден из-за дефекта. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Остроумныя соображенія, высказываемыя Аристотелемъ, не имѣютъ логическаго интереса, но чрезвычайно важны для разъясненія мнѣній древнихъ о свободѣ воли. Въ виду важности вопроса позволю себѣ сдѣлать нѣсколько [вы]писокъ изъ Боэція, который разъясняетъ различіе ученія перипатетиковъ [отъ] ученія стоиковъ: по мнѣнію перипатетиковъ: hoc ex casu evenire dicitur, q[uod] cumque per quamlibet actionem evenit non propter cam rem coeptam, quae aliq[uid] agenti successerit, et hoc quidem in ipsa rerum natura est, ut non hoc nostra constaret ignorantia, ut idcirco quaedam casu esse viderentur, quod nobis ignota essent, sed potius idcirco a nobis ignorarentur, quod haec in natura quaecumque casu fiunt, nullam necessitatis constantiam aut providentiae modum tenerent. Стоики, напротивъ, omnia ex necessitate et providentia fieri putantes id quod ex casu fit non secundum ipsius fortunae naturam, sed secundum nostram ignorantiam metiuntur. Id enim casu fieri putant, quod cum necessitate sit, tamen ab hominibus ignoretur. За различіемъ въ пониманіи случая слѣдуетъ и различное пониманіе свободы: Nos (то-есть, перипатетики) enim liberum arbitrium ponimus nullo extrinsecus cogente, in id, quod nobis faciendum vel non faciendum judicantibus perpendentibusque videatur, ad quam rem praesumpta prius cogitatione perficiendam et agendam venimus, ut id quod fit ex nobis et ex nostro judicio principium sumat nullo extrinsecus aut violenter cogente aut inpediente violenter“. Стоики же, omnia necessitatibus dantes converso quodam ordine liberum voluntatis arbitrium custodire conantur, dicunt enim naturaliter quidem animam habere quandam voluntatem, ad quam propria natura ipsius voluntatis inpellitur, et sicut in corporibus inanimatis quaedam gravia naturaliter feruntur ad terram, levia sursum meant, et haec natura fieri nullus dubitet, ita quoque in hominibus… voluntatem quidem naturaliter esse cunctis, et quidquid fit a nobis secundum voluntatem, quae in nobis naturalis est autumant, illud tamen addunt, quodea velimus, quae providentiae illius necessitas imperavit, ut sit quidem nobis voluntas concessa naturaliter et id quod facimus voluntate facimus, quae scilicet in nobis est, ipsam tamen voluntatem illius providentiae necessitate constringi. — Boeth. Sec. ed. стр. 193—195. Съ этимъ ср. Гуго Гроція: Philosophorum sententia de fato. Paris. 1648 и отчасти Wildauer. Die psychologie d. Willens bei Socrates, Plato u. Aristoteles. Inspruck. 1877—1879.
- ↑ То-есть, неопредѣленнаго имени, такъ что ἀνώνυμον=ἀόριστον ὄνομα.
- ↑ Къ подлежащему и сказуемому; но, въ сущности, глаголъ „есть“ обозначаетъ въ обоего рода сужденіяхъ одно и тоже, то-есть, существованіе, а не простую связь.
- ↑ То-есть, отрицательными сужденіями.
- ↑ Это мѣсто я перевожу по тексту Вайца, отступающаго отъ Тейбнеровскаго.
- ↑ Vide Analytic, 51 b., 38 гдѣ указана слѣдующая таблица: нѣтъ несправедливаго человѣка — нѣтъ справедливаго человѣка, есть справедливый человѣкъ — нѣтъ справедливаго человѣка.
- ↑ Здѣсь вмѣсто αὗται μὲν οὖν οὐκ ἀντίκειντα: ἀλλήλαις, слѣдуетъ читать: αὗται μὲν οὖν δύο ἀντίκειντα: ἀλλήλαις.
- ↑ Собственно: здравствуетъ, ὑγιαίνει.
- ↑ Этими замѣчаніями Аристотель пользуется въ Аналитикѣ, гдѣ онъ говоритъ о заключеніяхъ путемъ превращенія.
- ↑ Итакъ, нужно различать единство предмета и понятія, отъ формальнаго единства въ сужденіи.
- ↑ Діалектическій вопросъ тотъ, который заключаетъ въ себѣ альтернативу, которой греки постоянно пользовались, ср. напримѣръ, діалоги Платона. Отвѣчающій, такимъ образомъ, по необходимости долженъ выбрать одинъ изъ отвѣтовъ, которые уже заранѣе подготовлены самимъ вопросомъ.
- ↑ Топика VII книга, первая глава.
- ↑ То-есть, въ модальныхъ сужденіяхъ.
- ↑ Послѣдняя пара, вѣроятно, прибавлена переписчикомъ, ибо она въ перечисленіи модальныхъ сужденій вовсе не у мѣста.
- ↑ То-есть, если вѣчное имѣетъ логическій prius передъ случайнымъ, измѣнчивымъ.
- ↑ Waitz здѣсь напрасно читаетъ ἀντίφασις вмѣсто ἀπόφασις.
- ↑ Waitz читаетъ здѣсь ἀντίφασις вмѣсто ἀπόφασις, но обыкновенное чтеніе намъ кажется болѣе правильнымъ.
.jpg)