Наш устав указывает два способа вызова ответчика к суду: а) вызов посредством посылки ответчику повестки и б) вызов ответчика через публикацию в ведомостях. Первый способ вызова к суду, как это видно из мотивов, помещенных в издании государственной канцелярии, устав предлагает как общее правило, а второй — как исключение, которое должно иметь применение в некоторых исключительных случаях, когда обстоятельства слагаются таким образом, что вызов к суду ответчика через повестку оказывается невозможным. Я рассмотрю сперва правила устава, определяющие порядок вызова в суд через повестку.
Ст. 275. По исковому прошению Председатель Суда делает распоряжение о вызове ответчика к суду или посредством повестки, если местожительство ответчика указано в исковом прошении, или посредством публикации в ведомостях, если местожительство ответчика неизвестно истцу.
Таким образом, наш устав, в силу правила настоящей статьи, все распоряжения о вызове ответчика к суду возлагает на председателя суда. На практике, впрочем, правило это далеко не всегда соблюдается; обыкновенно вызовом ответчика, как это свидетельствует Змирлов в его заметке: „О вызове истца в суд“ (Юрид. вестн., 1883 г., кн. 12, стр. 630), распоряжается товарищ председателя, или председательствующий в том отделении, в которое прошение поступило. Совсем не то мы видим в отношении порядка вызова в суд ответчика в тех законодательствах иностранных, по которым состязательный процесс доведен до его крайнего развития; так, напр., по уставу французского гражданского судопроизводства, обмен всех состязательных бумаг, а также и обязанность вручения повесток о вызове к суду, лежит на самих тяжущихся, хотя повестки и вручаются, подобно тому, как у нас, через судебных приставов, но приставы в этом случае действуют во Франции не по предписанию суда, а самостоятельно, по просьбе тяжущихся, и являются вместе с тем лицами ответственными, как в правильном составлении повесток, так и в правильном вручении их. Такой порядок вызова в суд, in jus vocatio, имеет, конечно, свои хорошие и дурные стороны, имеет в некоторых отношениях превосходство сравнительно с порядком, принятым у нас; но зато, в других отношениях, как мы увидим впоследствии, порядок, принятый нашим уставом, имеет за собой также некоторые преимущества. Обращаясь же собственно к рассмотрению правила разбираемой статьи, я считаю нужным объяснить, во-первых, точнее, в каких случаях председатель суда должен распорядиться о вызове ответчика через повестку, и в каких — через публикацию. Если иметь в виду, что последний способ вызова ответчика есть только исключение из общего правила о вызове через повестку, то следует признать, что вызов через публикацию должен быть делаем единственно только в том случае, когда иск предъявляется против лица безвестно отсутствующего, и когда, притом, обстоятельство это объяснено в прошении; потому что, если в прошении не указано только местожительство ответчика, то это упущение истца влечет, как мы видели, оставление прошения без движения, а не вызов ответчика через публикацию. Во всех же остальных случаях вызов должен быть сделан через повестку, — безразлично, указано ли истцом в прошении постоянное местожительство ответчика, или только его временное местопребывание, потому что устав дозволяет в некоторых случаях предъявление исков и по месту временного пребывания ответчика; в таком случае повестка должна быть отослана в место временного пребывания его. Это замечание я считал нужным сделать потому, что в 275 ст. говорится только о вызове через повестку такого ответчика, местожительство которого указано истцом в прошении, но не упомянуто ничего о том, что такой же способ вызова должен быть употреблен и в том случае, когда истцом указано в прошении не местожительство, а место временного пребывания ответчика.
Другое замечание я должен сделать о том, в чем должно заключаться распоряжение председателя суда по предмету вызова. Председатель, прежде всего, резолюцию свою о вызове означает надписью на самом прошении; затем, он должен распорядиться о заготовлении повесток и об отсылке таковых для вручения судебному приставу, или тому присутственному месту или лицу, через которых, в известных случаях, должны быть вручаемы повестки, как это объяснил также и Змирлов в только что указанной заметке его.
Самое содержание повесток указано в следующей статье:
Ст. 276. Повестка составляется в двух экземплярах. В ней означается:
1) кто вызывается к суду;
2) по чьей просьбе;
3) по какому делу;
4) в какой суд и на какой срок;
5) что прилагается при повестке;
6) статьи закона, в коих определяются последствия неявки.
Здесь я буду говорить только о том, какие требования заявляет наш устав в отношении порядка составления и вручения повесток, и какие правила он для этого предлагает; о последствиях же несоблюдения того или другого предписания устава, в отношении порядка составления и вручения повесток, я скажу ниже. Что касается тех подробностей, которые должна заключать в себе повестка, то в этом отношении я ограничусь немногими замечаниями. Согласно первым трем пунктам 276 ст., в повестке должны быть обозначены имена как истца, так и ответчика, а равно названо кратко то дело, по которому та или другая сторона вызывается в суд. Все эти сведения должны быть взяты из искового прошения и обозначены в повестке точно в таком же виде, как они указаны в самом прошении. Потом, в повестке должен быть указан с точностью срок, на который сторона вызывается, и в какой именно суд вызывается. Это принадлежности повестки одни из самых существенных; срок же должен быть обозначен различно, смотря по тому, в каком порядке, общем или сокращенном, должно производиться то дело, по которому посылается повестка о вызове. Если дело подлежит производству в порядке общем, то в повестке должно быть означено просто — явиться в месячный срок; если же дело будет подлежать производству в порядке сокращенном, и если стороны вызываются на определенный день, то в повестке срок должен быть обозначен: годом, месяцем и числом, на которое стороны вызываются в суд. Затем, в повестке должны быть кратко обозначены те приложения, которые посылаются при повестке, и, наконец, указаны те статьи закона, которыми определяются последствия неявки той или другой стороны. Это все, что устав требует, чтобы было включено в повестку. Но далее устав ничего не говорит о том, кем составляется повестка, кем подписывается и за чьей ответственностью она должна быть составлена. На практике обыкновенно повестка составляется в канцелярии суда, а подписывается, напр., в петербургском суде секретарем и скрепляется помощником его (Особ. нак. с.-пет. суд. 1869 года, ст. 94); в некоторых же других провинциальных судах, как это мне лично известно, повестка подписывается даже помощником секретаря и никем не скрепляется, или же скрепляется одним из канцелярских чиновников. А как за верность сведений, помещаемых в бумагах присутственных мест, по закону, отвечают подписавший бумагу и скрепивший ее, то, следовательно, за верность сведений, указываемых в повестке, ответственными лицами являются секретарь и его помощник, и то не всегда; а иногда же только помощник секретаря и какой-нибудь канцелярский чиновник. Между тем, некоторые сведения, которые должна содержать в себе повестка, как, напр., указание суда и срок, в который стороны должны явиться в суд, имеют очень важное значение не только для правильного хода дела в суде, но и для тяжущихся, так что неверное указание срока в повестке может иногда иметь для сторон не только невыгодные процессуальные последствия, но может даже причинить им убытки, потому что через неверное указание срока непременно должно произойти некоторое замедление в производстве, через что может быть иногда упущен удобный момент в совершении тех или других необходимых действий, не терпящих никакого отлагательства. И за все эти упущения ответственными лицами являются помощник секретаря и канцелярский чиновник; но, понятно, что ответственность таких лиц, по крайней мере, в отношении возмещения убытков, в огромном большинстве случаев, почти призрачная (лица эти никакого залога не вносят); да и правильно ли, наконец, по закону возлагать ответственность за действия, могущие иметь такие важные последствия, на эти лица. Мне кажется, что повестка, как и всякая исходящая от суда бумага, как это правильно признает и Победоносцев (Суд. Руков., тезис 480), должна быть подписана непременно если не председателем, то одним из членов суда и скреплена секретарем, хотя об этом и не упоминается собственно в 276 ст., заключающей в себе правила о составлении повесток. По крайней мере, в мировых съездах, насколько мне известно, повестки, посылаемые съездом, всегда подписываются или председателем, или непременным членом съезда и скрепляются секретарем, чем мировые учреждения точно соблюдают предписание 20 ст. временных правил о внутреннем распорядке в судебных установлениях. Если и возможно согласиться с сенатом в том, что подписание повестки о вызове в суд не председателем, или членом суда, а секретарем не может быть почитаемо за такое существенное нарушение порядка производства, которое могло бы влечь за собой отмену составленного впоследствии решения (реш. 1875 года, № 782), то все же из этого объяснения никоим образом не следует выводить то заключение, чтобы порядок подписания повесток только секретарем суда, или его помощником мог считаться за порядок правильный и нормальный. Наконец, повестка, согласно 276 ст., составляется всегда в двух экземплярах; конечно, оба экземпляра повестки должны быть составлены совершенно одинаково.
Обращусь к рассмотрению статей, указывающих те места и лица, через которые повестка подлежит вручению.
Ст. 278. Ответчику, жительствующему в округе суда, повестка доставляется Судебным Приставом или Судебным Рассыльным.
Ст. 279. Ответчику, находящемуся в округе другого суда, повестка отсылается в этот суд, который и распоряжается доставлением ее ответчику.
Ст. 280. Ответчику, жительствующему в одной из губерний, в которой не введен сей Устав, повестка отсылается в местное Полицейское Управление, которое и распоряжается доставлением ее ответчику.
Ст. 281. Ответчику, находящемуся за границей и местожительство коего указано истцом, повестка отсылается чрез Министерство Иностранных Дел.
Из этих статей видно, что устав предлагает, как общее правило, вручение повесток через судебных приставов или через судебных рассыльных; но, из этого правила он делает два исключения, когда возлагает обязанность доставления повесток на иные, несудебные учреждения и указывает, что обязанность доставления повесток лежит на полиции в тех местах, в которых новые судебные уставы не введены в действие, и на министерство иностранных дел в том случае, когда повестка подлежит вручению лицу, находящемуся за границей. Оба эти исключения оправдываются необходимостью и установлены на случай невозможности вручения повесток через судебных приставов. Первое из этих исключений, или вручение повесток через полицию, имеет значение временное, впредь до повсеместного введения судебных уставов в действие. Впрочем, по поводу этого исключения, я должен еще заметить, что оно не должно иметь места, кажется, и в том случае, когда повестка подлежит вручению лицу, живущему в местности, где образованы соединенные палаты, при которых также, как и при окружных судах, состоят судебные приставы; поэтому, мне кажется, в этом случае повестка должна быть отослана в местную соединенную палату, которая и должна сделать распоряжение о вручении повестки через состоящего при ней судебного пристава, на том же основании, когда, по общему правилу, повестка лицу, живущему в округе другого суда, посылается в местный окружной суд, который и распоряжается о вручении ее через своего судебного пристава. По поводу второго исключения, когда повестка подлежит вручению через министерство иностранных дел, я ограничусь одним только замечанием: необходимо ли, в том случае, когда ответчик живет за границей и когда местожительство его указано истцом в прошении, напечатание еще публикации в ведомостях о вызове его, кроме посылки повестки через министерство иностранных дел? Повод к возбуждению этого вопроса дает правило 210 ст. Но вопрос этот должен быть, во всяком случае, разрешен отрицательно, если, во-первых, принять во внимание, что правило 210 ст. устанавливает только одинаковые основания подсудности, как в том случае, когда иск предъявляется против лица, безвестно отсутствующего, так и в том случае, когда иск предъявляется против лица, находящегося заграницей, что̀ не ведет еще к тому, чтобы и вызов ответчика в суд в обоих случаях был произведен одинаковым образом; а во-вторых, приняв во внимание, что вызов ответчика через публикацию в ведомостях, как способ исключительный, установлен единственно на случай вызова ответчика безвестно отсутствующего, то необходимо прийти к заключению, что в случае предъявления иска, хотя бы и против лица, находящегося за границей, но когда местожительство или местопребывание этого лица истцом в прошении указано, в публикации о вызове такого лица в ведомостях никакой надобности не предстоит, и что достаточно сделать вызов обыкновенным порядком, посредством посылки повестки через министерство иностранных дел. Наконец, по поводу разбираемых статей я должен еще сказать, что хотя во всех этих статьях говорится о посылке повестки ответчику, но что собственно статьи эти следует понимать в более широком смысле, так как, через те же самые учреждения и лица, о которых говорится в них, должны быть посылаемы повестки, во всех случаях, не только ответчикам, но и истцам и другим лицам, вызываемым в гражданский суд, как-то: свидетелям, экспертам и проч.; потому что в уставе имеются только одни, разбираемые мной в настоящее время, правила о порядке вручения повесток о вызове в суд, и никаких других правил на упомянутые случаи вызова устав в себе не содержит.
Следующие статьи определяют самый порядок вручения повесток:
Ст. 277. Повестка, с копией искового прошения и с копиями приложенных к оному документов, доставляется ответчику в место его жительства, показанное в прошении истца.
Ст. 282. Повестка, вместе с приложениями, вручается самому ответчику; если же Судебный Пристав пли Судебный Рассыльный не застанет его дома, то отдает повестку домашним его, или заведывающему его имением, либо домом, или тому из соседей, который согласится доставить повестку и дать в том расписку.
Ст. 287. Повестка может быть вручена ответчику и вне дома.
Преподанные в настоящих статьях устава правила о порядке вручения повесток имеют очень важное процессуальное значение по той цели, с которой они установлены, и в особенности ввиду правила 4 ст., предписывающей судебным установлениям разрешать дела не иначе, как по выслушании объяснений противной стороны, т. е. ответчика; но, конечно, для того, чтобы ответчик был в состоянии представить суду свои объяснения, необходимо, чтобы он был непременно извещен о том, что в суде предъявлен против него иск; поэтому, и те правила, которые определяют порядок извещения ответчика о возбужденном против него иске в суде, должны быть исполняемы теми лицами, через которые посылается судом ответчику извещение, с особенной точностью, так, чтобы цель, с которой эти правила установлены — извещение ответчика о возбуждении против него иска в суде, на практике наичаще достигалась. Правила нашего устава о порядке вручения повесток имеют во многих отношениях большое сходство с правилами французского устава гражданского судопроизводства, хотя нельзя не признать, что правила этого последнего устава имеют большое преимущество перед нашими, потому что они лучше гарантируют правильное вручение повесток установлением таких вполне целесообразных формальностей, которые обязаны выполнять судебные приставы при вручении повесток в известных случаях, не говоря уже о том, что французский устав предвидит и определяет последствия всевозможных отступлений от предписанных им правил о порядке вручения повесток. Во всяком случае сходство в постановлениях того и другого устава, по занимающему нас предмету, имеет большое значение при интерпретировании постановлений нашего устава в том отношении, что дает возможность воспользоваться некоторыми весьма полезными указаниями и мыслями комментаторов устава французского.
Обращаясь собственно к постановлениям нашего устава, определяющим порядок вручения повесток, я замечу, прежде всего, что повестка, в силу правила 277 ст., должна быть доставлена, вместе со всеми приложениями, судебным приставом, действующим по поручению суда, в местожительство ответчика, указанное в прошении истца; но, прибавлю к этому, что в том случае, когда иск предъявляется, как то дозволяет наш устав в правилах о подсудности, не по местожительству ответчика, а по месту временного его пребывания, повестка должна быть доставлена судебным приставом, как это объяснил и сенат (реш. 1875 года, № 406), в место временного пребывания ответчика, показанное в прошении истца, и, наконец, что еще в том случае, когда иск предъявляется против лица безвестно отсутствующего, повестка должна быть доставлена в недвижимое имение ответчика, если таковое указано истцом в прошении. По доставлении повестки в местожительство или в место временного пребывания ответчика, судебный пристав обязан, в силу правила 282 ст., вручить повестку, вместе с приложениями, лично ответчику. Понятно, что такой способ вручения повесток есть самый верный способ извещения ответчика о вызове его в суд: поэтому, правило 287 ст. дозволяет личное вручение ответчику повестки не только тогда, когда он находится в месте своего жительства, но и тогда, когда он находится вне дома, из чего можно заключить, что лично ответчику повестка о вызове в суд может быть вручена везде, где бы его ни застал судебный пристав, и во всякое время, как днем, так и ночью, потому что наш устав ни в отношении места, ни в отношении времени вручения повестки лично ответчику никаких ограничений не ставит. Но, вручение повестки лично ответчику, как справедливо замечает Боатар (Leç. de procéd. civ., изд. 11, т. I, стр. 131), в действительности, на практике может последовать в весьма редких случаях, потому что очень часто судебный пристав, прибывший в местожительство ответчика для вручения ему повестки, может не застать его дома; а, с другой стороны, и недобросовестный ответчик может всегда уклониться от принятия повестки. Поэтому, ни одно из современных законодательств и не требует непременно, чтобы повестка о вызове в суд ответчика была ему вручена непременно лично, а, вместе с тем, предлагают правила вручения повестки на случай невозможности вручить повестку лично ответчику. Так, и наш устав в 282 ст. постановляет, что в том случае, когда судебный пристав не застанет ответчика дома, то обязан вручить повестку домашним его, или заведывающему его имением или домом. Правило это требует несколько более подробного разъяснения в следующих отношениях: во-1-х, какие лица должны быть отнесены в категории таких лиц, которые могут быть признаны лицами домашними ответчика и которым может быть вручена повестка; во-2-х, требуется ли, чтобы лица эти обладали полной гражданской правоспособностью, напр., чтобы были совершеннолетние для того, чтобы они были вправе принять повестку, и, в-3-х, в каком месте повестка должна быть вручена этим лицам?
Относительно первого вопроса я должен сказать, что слово „домашние“ должно быть понимаемо в довольно широком смысле, так что к лицам домашним должны быть отнесены, по справедливому указанию Гольмстена (Учеб. гражд. суд., стр. 278), во-первых, все родные, живущие, обыкновенно, более или менее постоянно вместе с ответчиком, или в его семействе; затем, все лица, состоящие в услужении у ответчика, как-то — прислуга в тесном смысле слова, напр., лакеи, горничные, а равно и другие лица, состоящие на жаловании у ответчика, напр., приказчики, конторщики, и проч. Если же ответчик живет не в своем доме, или имении, а где-либо на квартире, то повестка может быть правильно вручена, как лицу домашнему, заведывающему, напр., тем домом, или конторщику, или, наконец, дворнику, как указал сенат (реш. 1876 года, № 71), и проч. Кроме того, устав дозволяет вообще вручение повесток заведывающим, т. е. управляющим имением или домом ответчика. Из того собственно обстоятельства, что устав упоминает об этих лицах отдельно, можно заключить, что устав выделяет их из категории лиц домашних, и, вместе с тем, признает за этими лицами право получения повестки и в том случае, когда они находятся в таком положении, что никак не могут быть отнесены в категории домашних лиц ответчика в настоящем значении этого слова, или таких лиц, которые действительно живут в одном доме с ответчиком. Такими лицами могут быть признаны, напр., управляющие самостоятельно каким-либо имением или промышленным заведением ответчика в таком месте, где ответчик и не живет никогда, и которые, поэтому, никак не могут быть признаны лицами домашними ответчика. Если закон дозволяет вручение повесток и таким лицам, то, мне кажется, составители устава, при включении в него правила о вручении повесток управляющим, как лицам не домашним и живущим, быть может, совершенно не в том месте, где живет сам ответчик, имели в виду тот случай, когда иск предъявляется против лица безвестно отсутствующего и когда повестка о вызове ответчика посылается непосредственно, и что, поэтому, кажется, следует признать, что только заведывающему таким имуществом ответчика, и когда местожительство его при предъявлении иска не указано, и может быть вручена повестка, когда это лицо не есть лицо домашнее ответчика, и что, напротив, во всех остальных случаях, повестка о вызове ответчика может быть вручена его управляющему только тогда, когда он есть лицо домашнее и живет в одном и том же месте с ответчиком. Иного толкования разбираемого правила и допустить нельзя, если иметь в виду ту цель, ради достижения которой закон дозволяет вручение повестки домашним ответчика, — цель, заключающуюся в том, чтобы повестка, по возможности, верно и скоро была доставлена лично ответчику, так как, в некоторых случаях срок для явки на суд может быть назначен очень короткий. Между тем, можно ли предполагать, что повестка скоро дойдет до ответчика, если будет вручена, напр., такому управляющему, который заведует имением хозяина, отстоящим, быть может, за сотни верст от действительного местожительства ответчика? Когда же местожительство ответчика истцом не указано, то, конечно, вручение повестки управляющему имением, где живет ответчик, есть мера крайняя и в этом случае вполне целесообразная, потому что срок на явку ответчика, вызываемого через публикацию, установлен законом настолько продолжительный, что повестка всегда может быть доставлена управляющим, которому, к тому же, и местопребывание его хозяина должно быть всегда известно.
Относительно второго вопроса я должен сказать, что на основании мотивов, помещенных в издании государственной канцелярии, можно заключить, что правила нашего устава о лицах, которым повестка правильно может быть вручена, должны быть понимаемы в том смысле, что ими не требуется от лица, принимающего повестку, обладания полной гражданской правоспособностью, так что повестка может быть вручена и лицу не только несовершеннолетнему, но даже и малолетнему. Именно из мотивов видно, что составители уставов имели в виду включить в устав такое правило, по которому лица, не достигшие 17-летнего возраста, не в праве были бы принимать повестку, но не внесли в устав никакого постановления о возрасте в этом отношении именно ввиду того, чтобы предотвратить по возможности последующие споры о неправильном вручении повесток, а также ввиду того, чтобы не ставить в излишнее затруднение судебного пристава вручающего повестку, необходимостью справляться нередко о годах лица, принимающего повестку. Нет также никакого ограничения в отношении возраста лиц, которые вправе принять вручаемую повестку, в уставе французского судопроизводства, и по этому поводу справедливо замечает Боатар, что необходимо только, чтобы эти лица имели l’âge de raison. Понимая и правила нашего устава в таком же смысле, следует вместе с Гольмстеном (Учеб. гражд. суд., стр. 278) признать, что судебный пристав и у нас вправе вручить повестку домашнему лицу ответчика, не достигшему даже 17-летнего возраста, но, конечно, обсудив при этом, может ли это лицо действовать достаточно сознательно и может ли оно понять все значение принятия повестки. Имея же в виду, главным образом, эти качества лиц, судебный пристав, вручающий повестку, должен принимать в соображение не столько возраст лица, принимающего повестку, сколько его умственное состояние, и, поэтому, пристав не вправе вручить повестку лицам, не обладающим в достаточной мере рассудком и не вполне способным к сознательной деятельности, как, напр., глухонемым, идиотам и проч.
Наконец, относительно третьего постановленного вопроса о месте, в котором должны быть вручены повестки лицам домашним, я прихожу к тому заключению, что этим лицам правильно, или лучше сказать, согласно точному смыслу правил устава о вручении повесток, повестка может быть вручена только в доме или в местожительстве ответчика, а никак не в каком-либо другом месте. Это мнение мое я основываю как на буквальном смысле постановлений нашего устава о порядке вручения повесток, так равно и ввиду той цели, ради достижения которой правила эти преподаны уставом. Согласно правилам устава, судебный пристав обязан доставить повестку в местожительство, или в место временного пребывания ответчика и вручить повестку ему лично, и, затем, если судебный пристав не застанет самого ответчика дома, то вручает повестку домашним его; но, конечно, пристав, прибыв в дом ответчика и не заставши его дома, может вручить повестку только тому из домашних его, кого он застанет в доме ответчика. Впрочем, еще лучшим подкреплением тому, что повестка должна быть вручена только тем домашним лицам ответчика, которых судебный пристав застанет в его доме, служит постановление 287 ст., дозволяющее самому ответчику вручать повестку и вне дома его; что же касается места вручения повестки домашним ответчика, то закон такого дозволения нигде не содержит, из чего необходимо заключить, что, если закон считал нужным даже в отношении вручения повестки самому ответчику положительно выразить такое дозволение, в виде исключения из общего правила, по которому повестка вообще должна быть вручаема, как самому ответчику, так и домашним его, только в месте его жительства, и что, если, затем, в законе нет прямого дозволения о вручении повестки домашним ответчика вне его дома, то, следовательно, и вообще, в силу закона, вручение повестки домашним ответчика, вне его дома, должно считаться недозволенным. Наконец, и имея в виду ту цель, ради достижения которой вообще установлены разбираемые правила устава о порядке вручения повесток в том виде, как они внесены в устав, — цель, заключающуюся в том, чтобы по возможности обеспечить верное доставление известия о вызове в суд самому ответчику, необходимо прийти к тому заключению, что цель эта вернее может быть достигнута лишь только тогда, когда судебный пристав оставит повестку, по крайней мере, в доме ответчика одному из лиц, находящихся в нем, потому что, если только дозволить судебным приставам вручать повестки не лично самому ответчику и не требовать от них оставления повесток, по крайней мере, в доме ответчика, одному из домашних его, то это значило бы дозволить вручать повестки первому встречному, который назвался бы домашним лицом ответчика; понятно, что при таком порядке вручения повесток не будет более никакого обеспечения в том, что повестка дойдет в срок до ответчика.
Но, далее, если бы устав ограничился только что рассмотренными правилами о порядке вручения повесток, то правила эти были бы недостаточны; судебный пристав, вручающий повестку, может не застать дома не только самого ответчика, по н никого из домашних его, в особенности если у ответчика и никого домашних нет, и, потому, устав на этот случай постановляет, что повестка должна быть вручена тому из соседей ответчика, который согласится доставить ее ему и дать в том расписку. Читая вообще всю 282 ст., можно, пожалуй, предположить, что устав дозволяет вручить повестку как соседям ответчика, так и его домашним, безразлично — застанет ли судебный пристав, вручающий повестку, кого-либо из домашних в месте жительства ответчика или нет, и повод к такому предположению может подать редакция статьи, в которой сказано, что судебный пристав вручает повестку кому-либо из домашних, или тому из соседей и проч. Союз „или“ указывает как бы, что повестка может быть вручена тем или другим лицам безразлично. Но, мне кажется, это правило устава так понимать нельзя, а, напротив, следует полагать, что судебный пристав тогда только может оставить повестку для передачи ответчику кому-либо из соседей его, когда он именно никого не застанет в доме ответчика из лиц, указанных в 282 ст., потому что если предположить, что судебный пристав имел бы право в этом случае поступить по своему усмотрению, и мог бы вручить повестку, по произволу, тем или другим лицам, то понятно, что при таком толковании правила 282 ст., предписывающей вручать повестки сперва домашним лицам ответчика, потеряло бы всякое значение, и судебный пристав имел бы полное право игнорировать это постановление, заменяя по своему усмотрению один способ вручения повесток другим. Но не такова, конечно, была цель, которую имели в виду составители устава при внесении в него правила 282 ст. Внутренний смысл этого правила ясно показывает, что все способы вручения повесток, им преподанные, установлены в известной постепенности, таким образом, что каждый предыдущий способ вручения повестки, при возможности его осуществления, исключает собой применение всех способов последующих; так что лицо, вручающее повестку, тогда только может обратиться к одному из последующих способов вручения, когда способом предыдущим вручить повестку оказывается решительно невозможно. Именно, сперва судебный пристав обращается к самому ответчику; когда не застает его дома, обращается к его домашним, и, затем, уже, когда он никого не отыскивает из домашних, имеет право обратиться к одному из соседей. Но, поступать наоборот пристав никакого права иметь не может, тем более, что и цель закона — возможно верное доставление повестки самому ответчику — при каждом последующем способе вручения достигается все с меньшими гарантиями. Одним словом, третий способ вручения повесток ответчику через его соседей, предложенный 282 ст., должен быть употребляем в крайнем случае, при решительной невозможности вручить повестку ответчику другими способами. Кроме того, на основании буквального смысла правила о вручении повесток через соседей, нельзя не заключить, что судебный пристав может вручить повестку только тому из соседей, который, как это справедливо заметил и Гольмстен (Учеб. гражд. суд., стр. 278), согласится не только принять и доставить повестку самому ответчику, но и даст еще в том судебному приставу расписку; следовательно, вручение повестки в этом случае обусловливается согласием лица, принимающего повестку, и, потому, судебный пристав никого из соседей, против воли их, не может заставить принять повестку. Из этого, кажется, можно сделать еще вместе с Гольмстеном и тот вывод, что лица домашние ответчика и сам ответчик обязаны непременно принять вручаемую повестку. Но что̀ собственно следует понимать под словом „соседи“? Мне кажется, ввиду того, что повестки вообще должны быть передаваемы только таким лицам, через которых она вернее может дойти до ответчика, слово „соседи“ следует понимать в смысле довольно тесном; так, напр., в городе за соседей следует считать, положим, лиц, квартирующих в одном доме с ответчиком; в деревне — жителей той же самой деревни. Что касается, далее, возраста или вообще правоспособности лица, принимающего повестку для передачи ответчику, то мне кажется, что в этом случае повестка должна быть вручена лицу вполне правоспособному, потому что лицо, принимающее повестку и дающее в том расписку судебному приставу, принимает на себя действительную обязанность, становится лицом ответственным за доставление повестки, так что в случае невыполнения этой обязанности, т. е. недоставления вовремя повестки ответчику, оно может отвечать перед ним за убытки. Принять же на себя такую обязанность, мне кажется, может только лицо, обладающее полной гражданской право- и дееспособностью. Равно и из рассуждений, на которых основана 282 ст., видно, что при составлении устава была речь о возрасте лиц домашних и что в отношении этих последних не признано удобным включить правило о том, что повестка не должна быть вручаема лицам, не достигшим 17-летнего возраста; в отношении же того, чтобы неправоспособные лица из соседей имели право принимать повестки, ничего не говорится. Но. далее, может, наконец, случиться, что судебный пристав не в состоянии будет вручить повестку лицам, указанным в 282 ст., когда, напр., не застанет дома ни самого ответчика, ни кого-либо из домашних его и когда никто из соседей не согласится принять повестку для доставления ответчику: во избежание такого затруднения устав предлагает правило и на этот случай. Кроме того, когда повестка и может быть вручена кому-либо из лиц, указанных в 282 ст., но не лично ответчику, устав считал недостаточным вручение повестки этим лицам, но счел нужным, ввиду более верного достижения цели — возможно скорого извещения самого ответчика о вызове его в суд, установить некоторые особые формальности, которые обязан соблюдать судебный пристав, вручающий повестку. Обо всем только что изложенном устав предлагает правила, заключающиеся в следующих статьях:
Ст. 283. При вручении повестки ответчику не лично, а через другое лицо, Судебный Пристав или Судебный Рассыльный прибивает копию повестки, за своею подписью, в городах — к дому Полицейского Управления, а в селениях — к дому сельского старосты или десятского, и поставляет о том в известность Полицейское или Волостное Управление.
Ст. 285. Судебный Пристав или Судебный Рассыльный, в случае неотыскания никого из означенных в статье 282 лиц, независимо от исполнения изложенного в статье 283 правила, оставляет экземпляр повестки, для передачи ответчику, в городе у полицейского чиновника, а в селении у местного волостного или сельского начальства, или полицейского служителя (сотского или десятского).
На основании правила последней статьи, судебный пристав, при невозможности, по каким-либо причинам, вручить повестку кому-либо из лиц, указанных в 282 ст., обязан оставить таковую у полицейского чиновника, если повестка подлежит вручению в городе; если же повестка должна быть вручена в деревне, то пристав может передать повестку волостному или сельскому начальству, или же полицейскому служителю, сотскому или десятскому. Но лицам этим судебный пристав, повторяю, может передать повестку только в случае положительной невозможности передать повестку кому-либо из лиц, указанных в 282 ст., на что́ ясно указывает самое выражение настоящей статьи: „в случае неотыскания никого из означенных в 282 ст. лиц“ и проч.; следовательно, передача повесток через полицию есть крайний способ вручения повесток, допустимый при положительной невозможности вручить повестку иным образом. К каким же собственно лицам, принадлежащим к составу полиции, судебный пристав вправе обратиться с требованием принять повестку? В разбираемой статье говорится только, что в городе повестка оставляется у полицейского чиновника. Из этого следует, кажется, заключить, что повестка может быть оставлена в городе у такого лица, принадлежащего к составу полиции, которое занимает классную должность, имеющую самостоятельное значение; так, напр., повестка может быть оставлена у полицейского надзирателя в уездном городе, а в губернском, напр., у частного пристава или его помощника и проч. Что только именно подобным лицам, принадлежащим к составу полиции, может быть вручена повестка, доказывается, во-первых, тем, что к слову „полицейский чиновник“ в 285 ст. не прибавлено слово — ни „канцелярский“, ни „вольнонаемный“, не сказано также „полицейскому служителю“; между тем как в той же статье имеется прямое дозволение вручать повестки в деревнях полицейским служителям, из чего следует заключить, что при вручении повестки в городе повестка не может быть оставлена ни полицейским служителям, ни кому-либо из чиновников, занимающих канцелярские должности, напр. секретарям, столоначальникам и проч. При вручении же повесток в деревне, повестка может быть передана волостному или сельскому начальству, т. е. волостному старшине или сельскому старосте, или, наконец, одному из полицейских служителей, указанных в самой 285 ст. В отношении порядка или очереди, к кому из указанных в этой статье лиц, принадлежащих к составу полиции, судебный пристав обязан прежде обратиться с требованием о принятии повестки, в этой статье нет никаких указаний, почему следует признать, что судебный пристав, по своему усмотрению, имеет право обратиться к каждому из лиц, принадлежащих к составу полиции, указанных в разбираемой статье, с требованием о принятии повестки, безразлично; может, напр., обратиться или к сельскому старосте, или к сотскому и проч. Но, тем не менее, на основании прямого смысла 285 ст., следует также признать, что судебный пристав обязан передать повестку непременно местному чиновнику полиции, живущему в одной местности с ответчиком; так, в большом городе пристав обязан оставить повестку тому из частных приставов, в части которого указано местожительство ответчиков; в деревне же обязан оставить повестку сельскому старосте или сотскому той же деревни, где имеет местожительство ответчик. Строгое соблюдение этого правила судебным приставом тем более необходимо, что при вручении повестки местному полицейскому чиновнику скорее может быть достигнута цель передачи повестки полицейскому чиновнику — возможно верное и скорое доставление ее самому ответчику. Выше мною было замечено, что повестка может быть передана только тому из соседей ответчика, который согласится принять ее от судебного пристава и, затем, исполнить принятую им на себя обязанность; но, при вручении повестки полицейскому чиновнику для передачи ее ответчику, конечно, о согласии на принятие ее полицейским чиновником и речи не может быть. Полицейский чиновник, к которому судебный пристав обратится с требованием о принятии повестки, обязан беспрекословно исполнить это требование, исполнить возлагаемую на него обязанность передать повестку ответчику, в силу самого закона, в силу тех служебных обязанностей, которые на него возлагает сам закон. Хотя чины полиции обязаны непременно принять от судебного пристава повестку для передачи ответчику, и хотя при этом согласия их на принятие повестки не требуется, тем не менее, чины полиции, по принятии повестки, становятся лицами ответственными в правильном доставлении повестки ответчику, так что, в случае недоставления ими повестки своевременно ответчику, они обязаны отвечать перед ним за свои действия и могут быть подвергнуты, по его просьбе, взысканию убытков.
Правило разбираемой статьи заканчивает перечень тех лиц, которым устав считал возможным вверить повестку для доставления ответчику, при невозможности вручить ее лично ему самому. Но, может, конечно, случиться, в особенности при вручении повесток в деревнях, что судебный пристав не застанет в деревне и никого из лиц, принадлежащих к составу сельской полиции. В таком случае приставу останется только сделать одно — это непременно дождаться и разыскать кого-либо из этих лиц; но, ни в каком случае не передавать повестку кому либо из домашних этих лиц, напр. сельского старосты или сотского, потому что устав никакого дозволения в этом отношении не содержит, а прямо предписывает вручать повестки чинам полиции, которых, как лиц должностных, заменить никто не может в отправлении их служебных обязанностей, не могут заменить, конечно, и домашние их лица. Кроме того, правило 283 ст. устава предписывает судебному приставу, при невозможности вручить повестку самому ответчику и на случай вручения ее другим лицам только для передачи ответчику, соблюдение особых формальностей, которые заключаются в следующем: судебный пристав обязан прибить копию повестки — за своей подписью, в городах, к дому полицейского управления, а в селениях — к дому сельского старосты или десятского, и, кроме того, обязан поставить об этом в известность полицейское или волостное управление. Правило это может быть исполнено буквально разве только при вручении повесток в селениях и уездных городах; но, при вручении повесток в больших городах правило это должно быть, при исполнении его в действительности, несколько изменено и понимаемо в том смысле, что судебный пристав обязан прибить как копию повестки только к дверям того полицейского дома, или полицейской части, в которой указано местожительство или место временного пребывания ответчика, так равно и уведомить о том только правление той же полицейской части, а не все части полиции в целом городе. По объяснению сената, несоблюдение судебным приставом требования о прибитии к дверям полицейского управления копии повестки не может даже считаться за такое существенное нарушение правил о вручении повесток, вследствие допущения которого и самый вызов ответчика мог бы быть впоследствии признаваем судом недействительным (реш. 1876 года, № 71). Но, о чем собственно должен уведомить судебный пристав полицию или волостное начальство? Из буквального содержания разбираемой статьи, в том виде, как она редактирована, можно, пожалуй, заключить, что он обязан уведомить только о том, что он прибил копию повестки; но, мне кажется, что судебный пристав обязан уведомить полицию или волостное начальство о том, по какому поводу им прибита копия повестки; хотя цель вообще подобного извещения трудно определить, потому что полиция, в случае вручения повестки, за отсутствием самого ответчика, одному из лиц, указанных в 282 ст., не обязана сама от себя уведомлять ответчика о том, что он вызывается в суд.
Рассмотревши, таким образом, правила нашего устава о порядке вручения повесток, которые имеют наиболее существенное значение, в заключение я должен сказать, что из обозрения этих правил в их совокупности нельзя не вывести того заключения, что и нашим уставом усвоено то же основное начало, которое принято и уставом французского судопроизводства, — начало, заключающееся в том, что повестка о вызове к суду должна быть вручена или лично самому ответчику, или оставлена в месте жительства его.
Это основной принцип всех правил о вручении повесток, который всегда должны иметь в виду как лицо, вручающее повестку, так равно и суд при обсуждении действий того лица, которому было поручено вручение повестки.
Следующие затем статьи устава заключают в себе или такие правила о вручении повесток, которые не имеют существенного значения, или относятся до таких действий судебного пристава, которые должны быть им совершены хотя и немедленно, но уже по вручении повестки.
Ст. 286. Пристав или Рассыльный, при доставлении повестки, может, по усмотрению своему, брать с собой одного или двух свидетелей или местных полицейских служителей в качестве свидетелей, на случай уклонения ответчика или домашних его от принятия повестки.
Ст. 284. Пристав или Рассыльный обязав отменить на вручаемой повестке время ее вручения и в принятии оной отобрать расписку, также с означением времени, в другом экземпляре. Если принявший повестку не может или не хочет расписаться, то Пристав или Рассыльный отмечает на обоих экземплярах повестки, кому и когда именно она вручена и почему нет расписки принявшего.
Правило первой из этих статей предоставляет судебному приставу и рассыльному только право брать свидетелей, которые обязаны присутствовать при вручении им повестки ответчику или его домашним, и которые могли бы удостоверить своим свидетельством факт уклонения этих лиц от принятия вручаемой повестки. Но, правило это есть не более как совет судебному приставу, ввиду бо̀льшей предосторожности и ввиду лучшего ограждения правильности его собственных действий, — совет, которым судебный пристав может воспользоваться или не воспользоваться, по своему усмотрению. В качестве же свидетелей судебный пристав может пригласить одного или двух из частных лиц, или полицейских служителей, последних — безразлично, состоят ли они на действительной коронной службе, или даже вольнонаемных. Замечу еще, что правило 286 ст. предоставляет судебному приставу и рассыльному право приглашать свидетелей только для присутствования при вручении ими повестки самому ответчику, или кому-либо из лиц домашних его; из чего можно заключить, что для присутствования при вручении повестки одному из соседей ответчика, судебный пристав и рассыльный не только не могут, но даже положительно не в праве приглашать свидетелей, потому что факт уклонения этих лиц от принятия повестки не имеет никакого значения, так как, самое принятие повестки этими лицами обусловливается только согласием их доставить повестку ответчику. На основании же правила 284 статьи, по вручении повестки кому-либо из лиц, которые по закону обязаны или сами изъявят согласие принять повестку, как соседи ответчика, судебный пристав обязан обозначить на одном экземпляре повестки, оставляемом в руках лица, принимающего повестку, время вручения повестки, а на другом экземпляре обязан отобрать подписку от лица, принявшего повестку, в том, что лицо это, если повестка вручается самому ответчику, приняло повестку, а если повестка вручается кому-либо другому, что оно приняло повестку с обязательством доставить ее самому ответчику, причем, в этой подписке также должно быть означено время принятия повестки, т. е. указан год, месяц и число, когда повестка принята. Если же лицо, которому судебный пристав вручает повестку, будет ли то сам ответчик, или кто-либо другой, не может или не хочет расписаться в принятии повестки на одном из экземпляров ее, то судебный пристав сам обязан отметить на обоих экземплярах повестки, кому и когда повестка им вручена, с объяснением причины, почему нет, на одном из экземпляров повестки, расписки лица, которому судебный пристав предлагал принять повестку. Но, и в этом случае судебный пристав оставляет один экземпляр повестки с своей отметкой лицу, обязанному, или согласившемуся принять повестку в его квартире, или вообще месте жительства, как объяснил сенат (реш. 1882 года, № 65). Отсутствие на повестке расписки в принятии ее того лица, которому повестка подлежала вручению, может иметь различный характер: расписки может не быть или по неграмотности, или по болезни того лица, которому судебный пристав предлагал принять повестку, и в таком случае, конечно, о каком-либо уклонении от принятия повестки и речи не может быть; но, иногда может случиться, что расписка на повестке в принятии ее не будет сделана именно по нежеланию принять повестку; поэтому-то, мне кажется, что в случае вручения повестки одному из соседей ответчика, на одном экземпляре повестки всегда должна быть расписка лица, принявшего повестку, потому что в этом случае с полным основанием всегда можно заключать из нежелания дать расписку о несогласии на самое принятие повестки. В случае же вручения повестки одному из неграмотных соседей расписаться на повестке в принятии ее, кажется, вправе только то лицо, которому это доверит сам принимающий повестку, но судебный пристав не может иметь никакого права сам сделать отметку об отсутствии расписки на обоих экземплярах повестки. Если судебный пристав пригласил для присутствования, при вручении им повестки ответчику или его домашним, свидетелей, то об этом он, кажется, также должен упомянуть в надписи своей о вручении повестки; конечно, упоминание об этом более необходимо только в случае уклонения кого-либо из этих лиц от принятия повестки. Кроме того, при вручении повестки не лично самому ответчику, а кому-либо из лиц, указанных в 282 и 285 ст., судебный пристав обязан упомянуть в надписи, делаемой им на повестке, почему им оставлена повестка не самому ответчику, а, напр., кому-либо из лиц домашних его; если же повестка им оставлена кому-либо из соседей, то также объяснить, почему повестка не могла быть вручена кому-либо из домашних ответчика и проч. Объяснить все это пристав обязан потому, что в противном случае вряд ли можно признать правильным оставление, напр., повестки кому-либо из соседей ответчика, без указания причины, почему повестка не могла быть вручена или самому ответчику, или кому-либо из домашних его, так как закон требует, чтобы судебный пристав, если возможно, обратился сперва с предложением принять повестку именно к этим лицам, и, затем, в случае только неотыскания этих лиц, закон дает ему право обратиться с предложением Припять повестку к кому-либо из соседей ответчика; следовательно, для того, чтобы удостоверить, что он вправе был обратиться с предложением принять повестку к этим последним лицам, он обязан в подписи на повестке выяснить причины, по которым он воспользовался этим правом, или причины невозможности в данном случае вручить повестку тем лицам, которым по закону он прежде обязан был оставить повестку. Если не признавать за судебным приставом этой обязанности, то это значило бы обратить правила устава о порядке вручения повесток в ничто, потому что тогда все предоставлено было бы произволу судебного пристава, вручающего повестки: он получил бы право по своему усмотрению вручать повестки тем лицам, кому заблагорассудится, и выбирать любой способ вручения; между тем, как закон, как мы видели, устанавливает способы вручения повесток вовсе не в том смысле, что один способ вручения может быть всегда по произволу заменен другим последующим, а напротив, смысл этих правил тот, что каждый предыдущий способ вручения исключает собой все последующие, к которым дозволяется только прибегать при невозможности применить способ предыдущий. По объяснению сената, судебный пристав, в случае вручения повестки не лично тяжущемуся, обязан в его надписи на повестке объяснить также и то, что им прибита копия повестки к дверям полицейского управления, или к дверям квартиры старосты, или десятского, и что они уведомлены об этом (реш. 1876 года, № 122). Точное соблюдение правил о порядке вручения повесток представляется вообще настолько важным, что, напр., устав германский предписывает даже лицу, вручающему повестки, составлять, как о вручении повестки, так и об обстоятельствах, сопровождавших ее вручение, особый протокол, в котором означать подробно все те действия, которые имели место при вручении повестки (§ 173 и 174). Наконец, в заключение своих действий, судебный пристав обязан второй экземпляр повестки немедленно представить в суд на основании 306 ст.
Далее, из только что рассмотренных двух последних статей можно вывести то общее начало, присущее всем современным законодательствам европейских народов, признанное и нашим сенатом (реш. 1869 года, № 1198) и заключающееся в том, что никто не может быть принужден к принятию повестки о вызове в суд по гражданскому делу. Совсем не то мы видим в законодательствах народов древних; так, у римлян, во время действия законов XII таблиц, сам истец имел право привести ответчика на суд, даже силой, и притом без всякого дозволения на то со стороны судебной власти.
Все рассмотренные мною правила устава о порядке вручения повесток, как видно из всего изложенного, относятся только до порядка вызова на суд ответчика или истца в том случае, когда истцом или ответчиком являются лица физические; но, так как, сторонами в процессе могут быть также конкурс, лица юридические, казенные управления и проч., то в отношении порядка вызова на суд этих последних лиц устав предлагает другие правила, к рассмотрению которых я и перехожу.
Ст. 289. В исках против лица, объявленного несостоятельным, повестка доставляется тому, кто по определению суда заведывает его делами.
На основании этой статьи следует, кажется, признать, что повестка, подлежащая вручению несостоятельному должнику, должна быть доставляема, впредь до образования конкурсного управления, присяжному попечителю, назначаемому, обыкновенно, судом для заведования делами несостоятельного, немедленно, по объявлении несостоятельности, на время до избрания кредиторами членов конкурса, с учреждением которого обязанности присяжного попечителя прекращаются. Хотя на основании 21 ст. право искать и отвечать на суде за несостоятельного предоставляется только конкурсному управлению, из чего можно заключить, что присяжному попечителю право это законом не предоставлено; но, тем не менее, повестка о вызове в суд лица, объявленного несостоятельным, должна подлежать вручению присяжному попечителю, потому что правило разбираемой статьи прямо и категорически постановляет, что повестка в этом случае доставляется тому, кто по определению суда заведывает делами несостоятельного. Присяжный попечитель не есть должностное лицо; поэтому, если при вручении повестки присяжному попечителю окажется невозможным вручить повестку ему лично, то для того, чтобы выйти из этого затруднения, нет, кажется, основания не прибегнуть, в этом случае, к тем способам вручения повестки, которые преподаны уставом в отношении вручения повесток лицам частным физическим, и нет основания не признать, что, при невозможности вручить повестку лично присяжному попечителю, повестка может быть оставлена его домашним, соседям и проч. Что же собственно касается способа вручения повестки конкурсному управлению, то, так как, конкурсное управление есть присутственное место, то и способ вручения ему повестки должен быть иной, а именно способ этот должен быть приблизительно такой же, который установлен по отношению доставления повесток казенным управлениям и который мною будет указан ниже, при толковании правила следующей статьи.
Ст. 288. В исках против обществ и компаний, повестка о вызове доставляется заведывающему конторой или правлением общества или агенту оного, а в товариществе полном или торговом доме — кому бы то ни было из соучастников, живущих в том месте, где находится фирма.
Хотя наше материальное гражданское право (2128 ст. X т. 1 ч.) различает собственно три вида товариществ: а) товарищество полное; б) товарищество на вере или по вкладам, (которое имеет большое сходство, или даже почти то же самое, что́ во французском праве известно под именем société en commendite) и в) товарищество по участкам или компания (к этой последней категории относятся собственно всевозможные акционерные общества и компании); но, несмотря на такое разделение товариществ, принятое нашим материальным правом, нетрудно, однако же, усмотреть из всей совокупности относящихся к этому предмету постановлений, что первые два вида товариществ, товарищество полное и товарищество на вере, должны быть отнесены собственно к одной категории товариществ, в противоположность к третьему виду товариществ — обществам и компаниям на акциях. Это ясно обнаруживается уже из того, что в Х-м томе только постановления, относящиеся до акционерных обществ, выделены в особую главу; постановления же, относящиеся до двух первых видов товариществ, изложены вместе в одной главе. Сообразно такому разделению товариществ на две главные категории и наш устав предлагает, в разбираемой мною статье, два различных способа вручения повесток, смотря по тому, к какому виду относится товарищество, являющееся стороной в процессе. Сперва указывается порядок вручения повесток обществу акционерному, а затем товариществу полному. Порядок, принятый уставом в отношении вручения повесток товариществу полному, должен быть, конечно, применяем и в том случае, когда повестка подлежит вручению товариществу на вере, потому что это последнее товарищество по природе своей подходит наиболее к полному товариществу, а никак не к товариществу на акциях и указание в уставе, по отношению к лицам юридическим, двух способов вручения повесток вполне оправдывается необходимостью и различием в самой природе тех видов юридических лиц, о которых упоминается в нашем гражданском праве.
В отношении порядка вручения повесток акционерным обществам и компаниям, правило 288 ст. постановляет, что повестка о вызове, в этом случае, доставляется заведывающему конторой или правлением общества или агенту оного. Из этого видно, что правило этой статьи указывает только те лица, которым должна быть вручена повестка о вызове, но вовсе не определяет место, в котором должно последовать вручение повестки, между тем как определение и места вручения повестки имеет очень важное значение. Да, и вообще статья 288, даже в отношении определения лиц, обязанных принимать повестку за общество, редактирована таким образом, что можно подумать, что речь идет только о вручении повестки частным лицам физическим. На самом же деле нужно иметь в виду, что здесь речь идет о вызове на суд лица юридического, и что, потому, повестка хотя вручается известным лицам физическим, но вручается только как представителям юридического лица. Нет, конечно, сомнения в том, что и к вызову на суд лиц юридических должны быть применяемы, в некоторых случаях, общие начала, преподанные уставом относительно порядка вызова лиц физических, в особенности если специальные правила, установленные в отношении вызова лиц юридических, оказываются недостаточными и когда пробел этот иначе и не может быть восполнен, как по соображению начал общих. Одно из таких общих начал, как мы видели выше, заключается в том, что повестка должна быть вручена или лично самому ответчику, или доставлена в местожительство его. За домициль же юридического лица — обществ или компаний, как мы также имели случай заметить прежде, при комментировании правил подсудности, следует признавать местонахождение правления или конторы общества. Поэтому, судебный пристав, вручающий повестку, и должен прибыть с целью доставления повестки обществу в правление его или контору и здесь вручить повестку заведывающему правлением или конторой. Следовательно, местом, в котором должна быть вручена повестка юридическому лицу, будет правление его или контора, как это устав германский прямо и постановляет (§ 169). Но, что̀ должен делать судебный пристав, если он не застанет в правлении, например, заведывающего правлением? Конечно, в этом случае, согласно вышеуказанному общему началу, которым определяется порядок вызова в суд, судебный пристав обязан оставить повестку, в правлении общества, или кому-либо из членов правления, или вообще кому-либо из служащих в правлении, как это указывает устав германский в только что приведенном параграфе его. До местожительства же самого заведывающего правлением общества или служащих в правлении судебному приставу, конечно, никакого дела нет, потому что повестка должна быть вручена непременно в самом правлении. Конечно, такие случаи, когда бы судебный пристав, вручающий повестку, никого из служащих не застал в правлении, могут встречаться чрезвычайно редко, потому что в правлениях и конторах компаний и обществ в известные часы дня всегда можно кого-либо найти; но, если бы даже это случилось, то судебный пристав, мне кажется, не вправе в этом случае прибегнуть к тем способам вручения повесток, которые установлены специально в отношении порядка вызова на суд частных лиц физических, не вправе, напр., оставить повестку кому-либо из соседей или отослать повестку в полицию и проч. Относительно вручения повесток железным дорогам мы имеем специальное указание в правиле 134 ст. общ. уст. российс. желез. дорог, в силу которого повестки, подлежащие вручению железной дороге, должны быть вручаемы или правлению железной дороги, если иск предъявлен по месту нахождения правления, или управлению железной дороги, если иск предъявлен по какому-либо иному признаку подсудности исков, заявляемых против железных дорог. Что касается, далее, порядка вручения повесток агентам обществ, то в этом случае порядок вручения их должен быть несколько иной, так как, самое положение и обстановка, в которой находится агент, совершенно не те, как положение и обстановка правления или конторы общества. Тогда, как в правлении общества, подобно тому, как и в каждом присутственном месте, обыкновенно есть и члены правления, и целый штат служащих, агент общества, заведывающий самостоятельно делами общества в какой-либо местности, действует обыкновенно единолично и находится в положении одинаковом со всеми частными лицами; поэтому, мне кажется, и в отношении порядка вручения повесток агенту общества должны иметь применение и все те правила, которые преподаны уставом относительно способов вручения повесток лицам частным физическим, и которые мной рассмотрены выше.
Другой способ вручения повесток, принятый нашим уставом для вызова на суд товарищества полного или на вере, состоит в том, что повестка должна быть вручена кому-либо из соучастников товарищества полного или торгового дома, живущих в том месте, где находится фирма товарищества. Правило это представляет большие неясности во многих отношениях, и для того, чтобы показать, во-первых, в чём именно заключаются недостатки его, а во-вторых, для того, чтобы, интерпретируя это правило, можно было прийти к сколько-нибудь правильным выводам, необходимо. хотя кратко, уяснить природу и различие обоих главных видов юридических лиц, существующих в силу товарищеского договора, на основании постановлений материального гражданского права. Собственно общества или компании на акциях состоят обыкновенно из большого числа участников, внесших, на основании товарищеского договора, определенный пай на общее предприятие. Имена соучастников общества, внесших паи, не имеют здесь никакого значения и для третьих лиц остаются неизвестными, да и в отношении самого общества членом его является тот, кто в данный момент владеет акцией общества, которые, бо́льшей частью, выдаются на предъявителя, без обозначения имени пайщика. Такие общества никогда не называются по имени кого-либо из соучастников их, а обыкновенно получают наименования сообразно предмету и цели компанейского предприятия; как, напр., общества взаимного кредита, страхования от огня и проч. Все участники общества несут ответственность только в размере сделанных ими вкладов; самое же управление предприятием находится в руках представителя общества — его правления, к которому третьи лица и должны обращаться с своими требованиями; поэтому, вручение повестки о вызове на суд правлению совершенно правильно и всегда осуществимо. Напротив, товарищество полное или на вере состоит обыкновенно только из определенного, бо́льшей частью довольно ограниченного числа участников, в особенности товарищество полное, члены которого лично связаны товарищеским договором. Товарищество же на вере только и отличается от товарищества полного тем, что в нем, кроме участников, несущих полную ответственность и связанных товарищеским договором, допускаются к участию пайщики, с ограниченной ответственностью, которые однако же не пользуются правами самих товарищей. Как-то, так и другое товарищество носит свое название обыкновенно по имени одного или двух из соучастников, напр. Петров и комп., Андреев, Петров и комп. Редко такие товарищества, в особенности товарищества на вере, называются по имени всех соучастников. Торговый дом или фирма таких обществ носит то же наименование, как и самое общество, и под этими именами вступают в сделки с третьими лицами, причем, в сделки вступают собственно лица, наведывающие предприятием, обыкновенно, те из товарищей, по имени которых носит название и самая фирма или торговый дом. Лица эти, вступая в сделки с третьими лицами, подписывают свои обязательства, также, напр., Петров и комп. и пр. Поэтому, третьим лицам бо̀льшею частью известны бывают только имена главных лиц товарищества, с которыми они вступают в сделки, но далеко не все соучастники его. Понятно, что в этом случае и в прошении на общество, которое известно под именем Петров и комп., поданном в суд третьим лицом против товарищества, оно, как ответчик, в прошении будет названо также Петров и комп.; а как подсудность исков против товариществ определяется местонахождением его фирмы, то в прошении будет указан, напр., дом, в котором помещается фирма. Те же самые сведения будут помещены, конечно, и в повестке, посылаемой товариществу о вызове на суд. Вследствие этого, и возникает вопрос, каким образом судебный пристав, обязанный вручить повестку, в состоянии исполнить правило 288 ст., предписывающее вручить повестку одному из соучастников общества, живущих в том месте, где находится фирма общества? Выражение — „в том месте“, конечно, иначе нельзя понимать, как в том смысле, что повестка должна быть вручена тому из соучастников, который живет, напр., в том городе, в котором находится фирма, потому что если бы выражение „в том месте“ имело более тесное значение и если бы составители уставов разумели здесь то, что повестка может быть вручена только тем из соучастников, которые бы имели жительство в самом помещении фирмы, то они употребили бы, напр., выражение: в том доме, где находится фирма и т. п. А если так, то каким образом судебный пристав, имея в руках повестку, в которой указано только местонахождение самой фирмы и имя одного или двух соучастников общества, в состоянии вручить повестку кому-либо из прочих соучастников, не зная ни их имен, ни их местожительства? Дело в том, что к ответу вызываются не лично каждый из соучастников, а вызывается самое товарищество, как юридическое лицо; поэтому, суду и нет никакого дела ни до отдельных соучастников общества, ни до их местожительства. Суду должно быть известно название самого товарищества, которое определяется, как я уже сказал, именем одного или двух соучастников, как, напр., Петров и комп., а домициль общества определяется местонахождением его фирмы. А, как по общему правилу, повестка о вызове к суду должна быть вручена или лично ответчику, или доставлена в местожительство его, то, на этом основании, судебный пристав обязан вручить повестку или лично, положим, Петрову, как представителю общества, или оставить ее в том месте, где помещается торговый дом или фирма общества. Разыскивать же других соучастников, помимо указанных в прошении и повестке, судебный пристав не только не обязав, но и положительно не в состоянии это сделать. В случае же, если судебный пристав, прибыв для вручения повестки в помещение торгового дома или фирмы общества, не застанет того из соучастников, который указан в повестке, он обязан оставить повестку в квартире торгового дома под расписку кого-либо из служащих при торговом доме или фирме. Хотя подобного указания о способе вручения повестки товариществу полному или на вере и нет в постановлении разбираемой статьи, но, тем не менее, мне кажется, судебный пристав вправе вручить повестку указанным выше способом, на основании все того же общего начала, указанного выше, которое принято и нашим уставом, которое, как начало общее, должно иметь применение во всех случаях вызова на суд, тем более, что частное правило, в данном случае, такого свойства, что оказывается непригодным к руководству по самой природе вещей.
Таким образом, из всего содержания 288 ст. видно, что в ней помещены только правила о порядке вызова на суд таких юридических лиц, которые существуют на основании договора; о порядке же вызова на суд лиц юридических, существующих в силу закона, в ней не говорится ни слова; а, так как, и ни в одной из других статей устава никаких правил об этом также не содержится, то я считаю удобным указать этот порядок именно при рассмотрении настоящей статьи, указывающей порядок вызова на суд лиц юридических. Известно, что лица юридические, существующие в силу самого закона, как сословные общества, по самой природе их, не могут иметь и не имеют на самом деле ни правления, ни фирмы в том значении, которое имеют эти учреждения как представители лиц юридических, существующих на основании договора. Сословные общества имеют только, на основании закона, известные учреждения, или имеют известных официальных, состоящих на службе, лиц, как, напр., мещанские управы, сельские старосты, которые в некоторых отношениях могут быть названы представителями общества, но совсем не в том смысле, как правление какой-нибудь акционерной компании. Но, так как, повестка о вызове на суд лица юридического — целого сословного общества, не может быть вручена самому обществу, отсюда и возникает вопрос о том: кому же должна быть вручена повестка за общество? Применяясь к правилу о вручении повесток, указанному в 288 ст., через представителей лиц юридических, существующих на основании договора, мне кажется, поставленный вопрос иначе нельзя разрешить, как признав, что и в случае вызова на суд какого-либо сословного общества повестка должна подлежать вручению никому иному, как тому учреждению или лицу, которые являются официальными представителями общества. Поэтому, если, напр., к ответу на суд будет вызываться сельское крестьянское общество, то повестка о вызове должна быть вручена сельскому старосте этого общества; если бы же случилось, что судебный пристав не застал дома сельского старосту, то повестка должна быть им оставлена никак не домашним или соседям сельского старосты, а скорее кандидату его, на том основании, что повестка подлежит вручению именно должностному, а не частному лицу; в отсутствие же лица должностного обязанности его не остаются без исполнения, а возлагаются всегда на другое должностное лицо, а в данном случае возлагаются на кандидата.
Наконец, я должен еще сказать здесь несколько слов о порядке вручения повесток о вызове к суду разного рода административным управлениям и должностным лицам. Я считаю именно у места при разборе 288 ст. остановиться на указании этого порядка, так как, казна представляет собой не что иное, как юридическое лицо, представителями которого являются различные административные учреждения и лица, которые ищут и отвечают на суде, как представители казны; между тем, как в особой главе устава о делах казенного управления нет никаких особых правил и указаний в отношении порядка вызова на суд представителей казны. Из этого обстоятельства следует заключить, что вызов на суд для ответа, делаемый казенным управлениям, должен быть совершен на основании общих правил о вызове к суду, преподанных уставом, и преимущественно на основании правил, установленных для вызова к суду лиц юридических. Поэтому, казенным управлениям должна быть точно так же посылаема повестка, как и лицам частным. Повестка эта должна быть вручена судебным приставом или лично лицу, заведывающему известным административным учреждением, или должна быть, по общему правилу, доставлена в местонахождение административного управления; так, если судебный пристав не застанет, по прибытии своем в административное учреждение, председателя или управляющего этим учреждением, он вправе оставить повестку под расписку членов административного учреждения, или, в крайнем случае, под расписку кого-либо из чиновников, напр., секретаря, делопроизводителя, столоначальника и проч. Если же повестка будет подлежать вручению должностному лицу, действующему единолично и самостоятельно, то, при невозможности вручить повестку лично такому лицу, судебный пристав обязан будет вручить ее лицу, заступающему его место, и проч.
Следующие, затем, статьи устава требуют соблюдения от суда еще некоторых формальностей в отношении вызова в суд, установленных с той целью, чтобы делаемые судом вызовы получали, по возможности, наиболее огласки.
Ст. 291. О вызываемых лицах выставляются в приемной комнате суда объявления, с означением их имен, фамилий или прозвищ и званий.
Ст. 292. Объявления о вызываемых лицах остаются в приемной комнате суда до минования срока, назначенного для явки тяжущихся в суд.
Правила эти не требуют никаких особых разъяснений. Замечу только, что. во-первых, объявления о вызове к суду должны быть выставляемы как в том случае, когда вызов делается только ответчику, так и тогда, когда вызов делается обеим сторонам: как истцу, так и ответчику, потому что в этих статьях прямо предписывается выставлять объявления вообще о лицах, вызываемых к суду, и, во-вторых, что на обряд выставления объявлений о лицах, вызываемых к суду, следует смотреть вообще, как только на дополнительный способ извещения тяжущихся о явке в суд, а никак, как на самостоятельный способ извещения истца о сроке на явку в суд, как справедливо заметил Гольмстен (Журн. гражд. и угол. пр. 1882 г., кн. 2, стр. 12, заметки). Самое объявление должно заключать в себе только указание имен вызываемых лиц, но не дел, по которым они вызываются. На практике требование приведенных статей, кажется, далеко не всегда и не во всех окружных судах соблюдается с точностью; одним из поводов к этому служит, кажется главным образом, всякое отсутствие в уставе указания тех последствий, которые должны были бы наступить вследствие несоблюдения предписаний этих статей. Невывешение судом в приемной комнате указанных в них объявлений и на самом деле не влечет за собой никаких изменений во взаимных правах и отношениях тяжущихся в отношении процессуальном, и никакого влияния на дальнейший ход процесса не оказывает.
В рассмотренных статьях устава указан общий порядок вызова на суд через повестки, когда местожительство лиц вызываемых указано суду; теперь я должен перейти к рассмотрению правил, определяющих исключительный порядок вызова через публикацию. Порядок этот, конечно, может быть применим только в случае вызова на суд лиц частных физических, так как, лица юридические всегда имеют своих представителей, местопребывание которых всегда известно. Кроме того, и по общему смыслу постановлений о вызове через публикацию, а равно и на основании тех мотивов, которые помещены в издании государственной канцелярии вообще в главе о вызове к суду, положительно можно заключать, что постановления эти должны иметь применения только к случаю вызова на суд лиц частных физических, а не юридических.
Ст. 293. Ответчик, местожительство коего не могло быть указано истцом, вызывается через публикацию в ведомостях.
Ст. 294. Когда в прошении истца указано недвижимое имение, принадлежащее ответчику в России, а место его жительства не могло быть указано истцом, то, кроме вызова ответчика через публикацию, посылается в то имение и повестка о вызове его к суду.
Вызов ответчика через публикацию в ведомостях, как способ исключительный, должен быть и применяем в случаях исключительных; поэтому, к такому способу следует прибегать только тогда, когда неизвестно не только местожительство ответчика, но и его временное пребывание, как объяснил сенат (реш. 1876 года, № 252). Не следует прибегать к этому способу равно и тогда, когда ответчик находится заграницей, если только местопребывание его там известно. Действительность безвестного отсутствия ответчика удостоверяется только показанием истца, и в уставе нигде нет указания на то, чтобы суд обязан был входить, каким бы то ни было образом, в поверку показаний истца в этом отношении. Распоряжение о публикации, также точно, как и вообще распоряжение о вызове к суду, должно быть делаемо председателем суда. Кроме производства публикации, закон требует еще посылки повестки в недвижимое имение ответчика, если таковое указано истцом в прошении, с тою целью, конечно, чтобы так или иначе довести до сведения ответчика о предъявленном против него иске. Повестка в этом случае должна быть доставлена в недвижимое имение ответчика судебным приставом обыкновенным порядком, а вручена она должна быть управляющему или заведывающему имением или домом ответчика, а за отсутствием управляющего — домашним его, или соседям и проч. Не могу, впрочем, не заметить еще по поводу этого правила, что повестка безвестно отсутствующему ответчику по указанию истца может быть послана в недвижимое имение ответчика не только тогда, когда имение принадлежит ответчику на праве собственности, но и в том случае, когда недвижимое имение находится в обладании ответчика на каком-либо ином вещном праве, напр. на праве пользования по договору найма, или на праве пожизненного пользования и проч. Посылка повестки ответчику в недвижимое имение в этих последних случаях не только ни в чем не будет противоречить постановлению 294 ст., но даже будет вполне соответствовать той цели, ради достижения которой правило этой статьи установлено.
Следующие статьи указывают самый порядок публикации о вызове к суду.
Ст. 295. Вызов к суду публикуется троекратно в трех следующих один за другим номерах Сенатских Объявлений, составляющих Прибавление к С.-Петербургским Сенатским Ведомостям, а также в издаваемых в России иностранных газетах: одной французской и одной немецкой.
Ст. 296. Министр Юстиции назначает, пред наступлением каждого года, не позже ноября месяца, в каких из издаваемых в России иностранных газетах должны быть припечатываемы публикации в следующем году, о чем объявляется во всеобщее сведение в Сенатских Ведомостях и в назначенных министром Юстиции газетах.
Распоряжение о назначении вызова кого-либо к суду, как я уже заметил выше, должно быть сделано председателем суда, который распоряжается также и об отсылке в газеты следуемой к напечатанию статьи о вызове. По смыслу правила 295 ст., вызов к суду должен быть напечатан три раза, как в сенатских объявлениях, так равно и в иностранных газетах. Из иностранных же газет, для напечатания в них объявлений о вызове к суду, министр юстиции назначает обыкновенно: „Journal de St. Pétersbourg“ и „St. Petersburger Zeitung“.
Статья 295 устанавливает такой порядок вызова к суду через публикацию, соблюдение которого считается, по крайней мере, обязательным; следующая же статья указывает еще один способ вызова через публикацию, который может быть употребляем только по желанию или усмотрению истца.
Ст. 297. Сверх вызова ответчика по распоряжению суда, истцу предоставляется печатать на свой счет, без права возмещения издержек с ответчика, объявления о вызове в С.-Петербургских или Московских Университетских Ведомостях.
Точный смысл правила настоящей статьи, кажется, показывает с достаточной ясностью, что истец имеет право сам, без всякого вмешательства в это дело судебной власти, печатать на свой счет объявления о вызове ответчика к суду, в указанных в этой статье газетах, на что ясно указывает самое выражение статьи: „сверх вызова ответчика по распоряжению суда, истцу предоставляется печатать“ и проч. Одним словом, печатание истцом объявлений о вызове к суду, на основании разбираемой статьи, должно быть признано действием внесудебным, которое истец имеет полное право совершить по своему усмотрению, без всякого на то разрешения или дозволения со стороны судебной власти. Но кто же в этом случае должен считаться ответственным лицом за верность печатаемого объявления? Конечно, в этом случае никто иной должен отвечать за верность объявления, как сам истец, в силу того общего правила, что каждый сам несет ответственность за свои действия. Таким образом, правило разбираемой статьи, предоставляющее истцу самому, без всякого вмешательства со стороны суда в его действия, печатать на его счет объявления о вызове к суду, по содержанию его, должно быть признано не имеющим, собственно говоря, никакого отношения к судопроизводству; вследствие чего, и возникает вопрос: для чего же подобное правило помещено в уставе составителями его? На этот вопрос возможен только один ответ, что включение в устав подобного правила представлялось необходимым только ввиду того, что по общим законам, вообще, воспрещено частным лицам печатать от себя в частных газетах какие-либо судебные объявления, или что включение в устав правила 297 ст. представлялось необходимым только как бы в отмену этого общего закона, как исключения из правила общего. Что это так, лучше всего доказывает самое ограничение прав истца печатать от себя объявления о вызове к суду только в двух газетах: в петербургских и московских. В других же газетах не только истец не вправе печатать объявления, но, конечно, и издатели газет не вправе принимать к напечатанию эти объявления в своих изданиях, что̀ именно и служит указанием на то, что, по общим законам, печатание частными газетами судебных объявлений воспрещено. Объявления о вызове к суду предоставляется делать истцу на свой счет; хотя и объявления, делаемые по распоряжению суда, делаются также на счет истца, но разница заключается в том, что издержки на напечатание объявлений, делаемых по распоряжению суда, истец вправе требовать возместить ему с ответчика, между тем, расходы, понесенные истцом на напечатание его частных объявлений, никогда не могут быть отнесены на счет ответчика, и в счет тех судебных издержек, которые виновная сторона обязана возместить правой, не входят. В 297 ст. ничего не говорится о том, сколько раз должны быть напечатаны частные объявления истца о вызове ответчика; если же принять во внимание, что печатание этих объявлений есть только право истца, и что объявления эти печатаются исключительно на счет истца, то и следует признать, что истец вправе печатать эти объявления столько раз, сколько сочтет необходимым в своем интересе и в такие промежутки времени, когда он найдет более удобным. Конечно, платить за свои объявления истец обязан по таксам, принятым теми газетами за напечатание объявлений, в которых объявления будут помещены. Истец, без сомнения, вправе печатать объявления не непременно и не одновременно в обеих газетах, в которые он вправе послать объявления, но, конечно, может печатать по своему усмотрению и в одной из газет: в петербургской или московской.
В рассмотренных статьях указан только порядок печатания объявлений о вызове к суду; правило же следующей статьи определяет содержание этих объявлений.
Ст. 298. В вызове, публикуемом через ведомости, означается все, что должно быть означено в повестке, с кратким поименованием всех представленных при прошении документов.
Указанные в этой статье сведения должны заключать в себе, как объявления, печатаемые по распоряжению суда, так равно и объявления, печатаемые истцом от себя. Сведения эти должны заключать в себе все то, что указывается обыкновенно и в повестках, а, так как, и в повестках должны быть поименованы все приложения прошения, то и требование 298 ст. о включении в объявление краткого поименования представленных при прошении документов не есть требование, относящееся исключительно к содержанию объявлений о вызове к суду; следовательно, вообще можно сказать, что объявление должно заключать в себе все то, что и повестка, не более. Конечно, в объявлениях, печатаемых истцом от себя, кроме этих необходимых сведений всякого объявления о вызове к суду, истец не может быть лишен права включать и некоторые другие сведения, которые он сочтет нужным поместить, напр., более подробное указание содержания представленных им документов и проч.
Таковы правила нашего устава о вызове на суд безвестно отсутствующего ответчика, посредством публикаций в ведомостях; хотя в них и говорится постоянно в единственном числе о вызове ответчика, но, конечно, тот же порядок вызова к суду должен быть соблюдаем и в том случае, когда иск предъявлен против нескольких безвестно отсутствующих ответчиков. Если же, при предъявлении иска, местожительство некоторых ответчиков будет истцом в прошении указано, а других нет, то, конечно, тем из ответчиков, местожительство которых истцом указано, вызов должен быть сделан обыкновенным порядком, посредством посылки повесток по месту их жительства; другие же ответчики, находящиеся в безвестном отсутствии, иначе не могут быть вызваны, как через напечатание публикаций о вызове их к суду. Но, еще один вопрос: может ли быть допущен, по нашему уставу, переход от одного способа вызова к другому, когда, по изменившимся обстоятельствам, представится в том крайняя необходимость? Вопрос этот должен быть, кажется, разрешен вообще утвердительно, хотя в уставе и предусмотрен только один случай в 302 ст., когда дозволяется истцу просить о вызове к суду ответчика обыкновенным порядком посредством посылки ему повестки, если местожительство ответчика сделалось истцу известно, после подачи им в суд прошения без указания местожительства ответчика, и притом, когда публикация о вызове была сделана. Мне кажется, ничто не мешает допустить и обратно переход от вызова через повестку к вызову через публикацию, потому что может быть на самом деле такой случай, что истец укажет в прошении местожительство ответчика, но, затем, при доставлении ему повестки, кажется, что он в указанном им местожительстве более не находится, между тем, как истцу новое местопребывание ответчика может быть неизвестно; конечно, при таких обстоятельствах останется только одно: это — допустить вызов ответчика через публикацию в ведомостях, как объяснил и сенат (реш. 1876 года, № 252). Само собой разумеется, впрочем, что вызов через публикацию в этих случаях может быть допущен лишь только тогда, когда бы ответчик или вовсе покинул местожительство его, указанное истцом в его прошении, к моменту вручения ему повестки, или же не находился в этом месте и прежде, но не тогда, когда бы ответчик к моменту вручения ему повестки отлучился только временно из его местожительства, как это объяснила Варшавская судебная палата, на том основании, что вызов через публикацию допускается нашим уставом только в случае безвестного отсутствия ответчика, а не в случае временной его отлучки из местожительства (Юридич. вопр., разреш. Варшав. судеб. палат. Журн. гражд. и угол. пр. 1879 г., кн. 5, стр. 65).
Мотивы, на которых основаны вообще правила о вызове к суду, показывают, что составители уставов старались по возможности изыскать такие способы вызова к суду безвестно отсутствующих лиц, правильное применение которых делало бы более или менее вероятным предположение о том, что вызов достигнет своей цели и дойдет до сведения вызываемого посредством публикации лица. Насколько принятые уставом способы вызова в этом случае достигают на практике своей цели — это вопрос другой. Быть может можно было бы предложить и другие, способы вызова безвестно отсутствующих лиц, более целесообразные; но, во всяком случае, нельзя также не признать, что установление вполне удовлетворительных правил, которые бы вполне обеспечивали, что вызов дойдет по назначению, дело весьма трудное; по крайней мере, способы вызова безвестно отсутствующих лиц, предлагаемые иностранными законодательствами, нисколько не лучше порядка, принятого нашим уставом. Так, напр., порядок, принятый французским code de procédure civile (art. 69), по которому вызов в этом случае делается посредством сообщения повестки прокурору и выставления объявления о вызове в суде, никак не более обеспечивает достижение цели вызова, чтобы известие о возбуждении дела в суде дошло до самого ответчика. Так или иначе, но большинство европейских законодательств, в том числе и наше, предоставляют, по крайней мере, истцу выход из затруднительного положения, предоставляя ему право, тем или другим способом предъявить иск против такого лица, местожительство которого ему неизвестно. Но, зато с другой стороны, где гарантии тому, что истец не злоупотребит предоставленным ему правом, или, лучше сказать, в чем должны заключаться последствия недобросовестных действий истца, когда он, зная хорошо, где находится ответчик, предъявит против него иск без указания его местожительства, и прибегнет, вследствие этого, к исключительному способу вызова на суд, посредством публикации? Мотивы, на которых основаны правила устава о вызове к суду, ясно показывают, что составители уставов, при редактировании правил о вызове через публикацию, имели в виду только такие случаи, когда истец будет действовать вполне добросовестно, причем они не предполагали даже возможности злоупотреблений предположенными ими правилами о вызове через публикацию. Но, что в этом случае возможны злоупотребления самого вопиющего свойства, достаточно доказывается, напр., таким фактом, как предъявление игуменьей Митрофанией исков по векселям в курском и тамбовском окружных судах против Медынцевой, как против ответчицы, местожительство которой было будто бы ей неизвестно в то время, как на самом деле она почти неразлучно была с игуменьей, что обнаружилось при рассмотрении ее уголовного дела в московском окружном суде. Злоупотребления вызовом через публикацию со стороны истцов, именно, и возможны в том случае, когда предъявляется ими неосновательный иск, или даже просто вымышленный против лица состоятельного, присутствие которого на суде однако же для истца вовсе нежелательно. Против этого, конечно, могут возразить, что достаточной гарантией против подобных злоупотреблений должна служить самая гласность вызова через публикацию, когда объявления о вызове печатаются во всеобщее сведение в сенатских ведомостях, и что, следовательно, ответчик, неявившийся в суд по вызову через публикацию, должен винить самого себя, если для него наступят все невыгодные последствия неявки. Но, неужели каждый из граждан обязан непременно читать все сенатские объявления, чтобы узнать, не вызывается ли он в какой-либо суд, в особенности тот, кто живет постоянно в одном месте, когда местожительство его всем окружающим его известно, и, притом, когда он решительно не предвидит даже возможности, по состоянию его дел, предъявления против него иска с чьей-либо стороны. Нельзя же в самом деле допустить, чтобы истец, зная, где живет ответчик, но, не желая явки его на суд, мог безнаказанно злоупотреблять своим правом вызова ответчика посредством публикации, и мог бы, таким образом, обратить суд в орудие своих действий, клонящихся, быть может, к разорению ответчика. Несмотря на то, что в нашем уставе нельзя найти прямых постановлений, которые указывали бы последствия таких злоупотреблений истца вызовом через публикацию, тем не менее, однако же мне кажется, что из сопоставления некоторых статей устава, а равно на основании тех общих начал, которые положены в основу нашего устава гражданского судопроизводства составителями его, можно будет указать некоторые данные, открывающие путь ответчику к защите против неправильных действий истца, злоупотребляющего правилами о вызове к суду. Но, так как, злоупотребления и неправильные действия возможны, как при вызове через публикацию, также точно и при вызове через повестку, то я считаю более удобным совместно рассмотреть вопрос о последствиях нарушения тех и других правил. В нашем уставе имеются, впрочем, только две статьи, в которых говорится о последствиях несоблюдения предписанных законом правил о вызове к суду. Насколько эти постановления достаточны, мы сейчас увидим.
Ст. 290. В случае учинения вызова по ошибочному указанию истцом местожительства ответчика, Председатель Суда объявляет об обнаруженной ошибке истцу, от коего зависит просить об учинении нового вызова по его указанию, а прежний признается недействительным. Издержки прежнего вызова обращаются на истца и не подлежат, взысканию с ответчика.
Ст. 304. В случае отступления, при вызове ответчика, от установленных правил, послуживших поводом к восстановлению сроков, на виновного в отступлении может быть обращено, по просьбе той или другой стороны, независимо от вознаграждения за убытки, взыскание издержек напрасного производства.
Постановление последней из этих статей имеет общее значение: в ней указываются вообще те последствия, которые имеют наступить и которые оказывают влияние на дальнейшее, производство дела, вследствие отступлений от установленных законом правил о вызове к суду; правило же 290 ст. имеет значение специальное: в ней указывается только один случай неправильности, когда вызов поражается недействительностью. Именно, в силу правила этой статьи признается недействительным вызов, учиненный по ошибочному указанию истцом местожительства, или, конечно, все равно, места временного пребывания ответчика. Но, это не единственное последствие вызова, сделанного по неправильному указанию истцом местожительства ответчика; другое последствие заключается в том, что издержки или расходы, употребленные для сделания такого вызова, падают бесповоротно на истца и не могут быть возложены на ответчика, в случае выигрыша им дела, так что расходы эти в счет судебных издержек не входят.
Далее, я считаю необходимым несколько подробнее остановиться на толковании правила 290 ст. и рассмотреть его, главным образом, в двух отношениях: во-1-х, каким путем может обнаружиться ошибка в указании местожительства ответчика, сделанная истцом, и, во-2-х, каким образом председатель суда обязан объявить истцу об обнаруженной ошибке и о недействительности сделанного вызова. Что касается того, каким образом председатель суда может узнать, что истцом было указано местожительство ответчика неправильно, то узнать это он может, конечно, от того лица, которому было поручено доставить повестку ответчику, или, в большинстве случаев, от судебного пристава. Для того же, чтобы судебный пристав мог обнаружить перед председателем суда ошибку истца в указании местожительства ответчика, он сам обязан, при доставлении повестки, удостовериться в правильности указаний истца в этом отношении, или обязан удостовериться в том, действительно ли ответчики имеет жительство в месте, указанном истцом. Хотя в уставе нельзя найти никаких прямых указаний о том, каким способом судебный пристав, вручающий повестку, обязан удостовериться в правильности указаний истца о местожительстве ответчика, но если вспомнить тот путь, тот порядок, который преподан уставом в отношении обязанности судебного пристава по вручению повесток, то и те способы, посредством которых судебный пристав всегда может удостовериться, действительно ли местожительство ответчика находится в указанном истцом месте, уяснятся сами собой. Так, судебный пристав, прибыв в указанный истцом в прошении дом, или квартиру ответчика, должен обратиться сперва с предложением принять повестку к самому ответчику, в отсутствие его — к домашним, а, затем, если не застанет никого из домашних, к соседям или к полиции. Если местожительство ответчика истцом указано неправильно, т. е. если ответчик в указанном им месте никогда не жил, или оставил то местожительство, судебный пристав, обязанный обратиться с требованием о принятии повестки к соседям или местной полиции, когда не найдет в указанном в прошении истца местожительстве ответчика ни его самого, ни кого-либо из домашних, всегда будет в состоянии собрать от этих лиц сведения, необходимые для поверки правильности указания истца о местожительстве ответчика. Лица эти сообщат, конечно, судебному приставу, живет и жил ли ответчик в данном месте. Судебный же пристав, при отобрании показаний по этому предмету от соседей или от чинов полиции, должен иметь в виду те признаки местожительства, которые указаны в 204 ст. устава и, сообразно этим признакам, предлагать этим лицам вопросы, для того, чтобы вполне правильно удостовериться в том, имеет ли ответчик свое жительство в данном месте или нет. Судебному приставу придется сталкиваться в этом случае большею частью с людьми простыми, которые, по неведению, своими показаниями могут иногда ввести его в заблуждение, если он сам не озаботится предложить им такие вопросы, ответы на которые служили бы указанием признаков местожительства. Так, напр., приставу могут сказать, что такое-то лицо в данный момент не живет, что и действительно может быть справедливо, но у такого лица может быть, и при отсутствии его, хозяйство, домашнее обзаведение и проч., одним словом, может оказаться, что местожительство лица действительно находится в данном месте. Подобный случай в особенности легко может встретиться при вручении повестки в деревне. Известно, что крестьяне в великорусских губерниях уходят в заработки, откуда не возвращаются иногда по целым годам, между тем, как семейство их остается на родине, где они имеют хозяйство и домашнее обзаведение; и вот, когда встретится необходимость вручить отсутствующему крестьянину повестку, судебный пристав, несмотря на отсутствие его, вполне вправе оставить повестку ему в той деревне, где находится его хозяйство и домашнее обзаведение, потому что этими, именно, признаками и определяется местожительство лица. Но, если лицо, которому следует вручить повестку, как ответчику, хотя и числится приписанным к обществу в деревне или городе, которые по уставу о паспортах и считаются обязательным местожительством лица, на самом деле в той деревне или городе не живет, выехало оттуда со своим семейством совсем, и не имеет ни хозяйства, ни домашнего обзаведения, и когда, быть может, все сношения его с прежним местожительством ограничиваются только просьбой о высылке паспорта, то, конечно, если это селение или город указаны истцом, как местожительство ответчика, указание это будет ошибочно, и судебный пристав не вправе будет такому лицу оставить повестку в указанном истцом селении или городе, как местожительстве ответчика. Затем, судебный пристав, удостоверившись указанными способами, что местожительства в указанном истцом месте ответчик не имеет, обязан донести председателю или, скорее, суду о том, что истцом указано было местожительство ответчика ошибочно. Делая об этом донесение, судебный пристав поступит, конечно, благоразумнее в ограждение правильности собственных своих действий, если выяснит в своем донесении, как те способы, посредством которых он удостоверился в ошибочном указании истцом местожительства ответчика, так равно укажет и время, когда местожительство ответчиком было оставлено, если перед тем ответчик действительно жил, или даже временно находился в указанном истцом месте. Последнее указание в особенности необходимо, потому что подсудность иска вообще должна определяться по тем фактическим данным, которые существовали в момент начала процесса, а не в момент вручения повестки, вследствие чего подсудность иска, предъявленного в суд по местожительству ответчика, должна определяться на том основании, имел ли жительство ответчик в округе этого суда в момент возбуждения иска, так как, позднейшие перемены им своего жительства, по справедливому замечанию Гольмстена (Учеб. гражд. суд., стр. 133), не могут иметь никакого влияния на подсудность. Поэтому-то, указание судебным приставом времени оставления ответчиком его местожительства и имеет большое значение: если из донесения его видно будет, что истцом был предъявлен иск уже в то время, когда ответчик указанное им местожительство оставил, значит иск им был предъявлен не в надлежащем суде; если же, напротив, окажется, что ответчик оставил свое местожительство уже после подачи прошения, тогда это обстоятельство не будет иметь никакого влияния на подсудность иска, а будет иметь значение только в отношении самого вызова, который должен быть признан и в этом случае недействительным. Чем полнее будут сведения, доставляемые судебным приставом вообще о действиях его по вручению повесток, тем лучше; поэтому, наказ петербургского окружного суда (особ. нак. 1869 г., ст. 239) прямо предписывает судебным приставам выяснять в надписи на втором экземпляре повестки причины, когда повестка не была вручена, или когда была вручена через другое лицо, но не лично ответчику. По мнению нашего процессуалиста Вербловского, судебный пристав, при вручении повесток, также обязан, посредством расспроса и дознания, удостоверяться в том, живет ли ответчик в месте, указанном истцом, или нет (Судебный адрес. Журн. граж. и угол. пр., 1879 года, кн. 4, стр. 46).
По получении сведений от судебного пристава о том, что повестка ответчику не вручена, председатель объявляет об этом истцу; но, в каком порядке должно быть сделано председателем подобное объявление? В 290 ст. не говорится, чтобы председатель должен был объявлять о невручении повестки ответчику посредством особого объявления и не говорится, чтобы объявление посылалось истцу через судебного пристава, или по почте; поэтому, мне кажется, следует признать, в особенности если принять во внимание, что к назначенному сроку тяжущиеся обязаны явиться в суд лично или прислать поверенных, что председатель, по явке истца в суд, должен только словесно объявить истцу, что повестка ответчику не вручена, по ошибочному указанию местожительства его, хотя на практике, сколько мне известно, в некоторых судах и принято посылать об этом истцу особое объявление через судебного пристава, каковой порядок объявления, как не противоречащий закону, также возможен. По объявлении истцу о таком обстоятельстве, истец вправе просить председателя о сделании нового вызова, причем, конечно, если он имеет сведения о том, что ответчик имеет местожительство где-либо в другом месте, может просить о посылке повестки в другое местожительство ответчика; если же он найдет сведения, сообщенные судебным приставом о нахождении ответчика в указанном им первоначально местожительстве, недостаточными или неверными, он вправе просить председателя о сделании вторично вызова ответчика по указанному им прежде местожительству его, как это объяснила Варшавская судебная палата, напр., в том случае, когда бы судебный пристав не вручил повестки ответчику, только временно отлучившемуся из его местожительства, или временного пребывания, порядком в 282 и 283 ст. указанным (Юрид. вопр., разреш. Варш. судеб. палатою. Журн. гражд. и угол. пр. 1879 г., кн. 5, стр. 65). В таком ходатайстве истцу не может быть, кажется, отказано, потому что правило 290 ст. не содержит в себе в этом отношении никакого воспрещения, а говорит только, что новый вызов делается опять по указанию истца. Если же истец найдет сведения, сообщенные судебным приставом, достаточными, и если, при этом, новое местожительство ответчика ему будет неизвестно, он вправе будет, как я уже имел случай заметить выше, просить председателя о вызове ответчика посредством публикации в ведомостях. Но, для того, конечно, чтобы просьба истца о сделании нового вызова ответчика была уважена, необходимо, чтобы он представил вновь деньги, необходимые на покрытие расходов по новому вызову. Если, наконец, ответчиков по иску будет не один, а несколько и если некоторым из ответчиков повестки будут вручены, а другим нет, по ошибочному указанию истцом их местожительства, недействительным, конечно, должен быть признан вызов только тех из ответчиков, которые не оказались в местожительстве, указанном истцом, как объяснил сенат (реш. 1878 года, № 167). Распоряжение свое о признании сделанного вызова недействительным, или об отказе в учинении вторичного вызова, председатель суда должен излагать, конечно, в особом постановлении с указанием в нем оснований его распоряжения, на каковое постановление затем, по совершенно справедливому указанию Варшавской судебной палаты, должно быть допущено принесение от истца особой частной жалобы судебной палате (Юрид. вопр., разреш. Варш. суд. палат. Журн. гражд. и угол. пр. 1879 г., кн. 5, стр. 65).
Правило 304 ст., как я заметил выше, имеет общее значение в отношении последствий нарушений правил устава о вызове к суду, и притом как правил о вызове через повестку, так и правил о вызове через публикацию. Постановление этой статьи отличается, впрочем, большими неточностями. Так, напр., во-1-х, о восстановлении каких сроков идет речь в этой статье; во-2-х, на кого именно из лиц, виновных в отступлении, могут падать последствия, указанные в этой статье, или: должны ли эти последствия одинаково падать как на лиц должностных, виновных в отступлении, так и на лиц частных, участвовавших в процессе в качестве стороны, и, в-3-х, издержки какого напрасного производства подлежат возмещению с лица, виновного в отступлении? Первый из поставленных вопросов имеет, конечно, наиболее существенное значение, и от разрешения его в том или другом смысле зависит вполне и сила санкции преподанных уставом правил о вызове к суду. Статья 301 помещена не в отделе правил о вызове к суду, а в отделении о сроках для явки на суд; поэтому, если принимать во внимание место, занимаемое этой статьей среди постановлений устава, пожалуй, можно предполагать, что здесь речь идет только о восстановлении сроков для явки на суд. Но такое предположение никак нельзя признать правильным, во-первых, потому, что сроки для явки на суд, как мы увидим впоследствии, не имеют особого и решительного значения, и пропуск этих сроков не оказывает решительного влияния на права сторон в процессе. Стороны вправе явиться на суд и ранее, и после сроков, даже до открытия словесного состязания сторон при докладе дела в заседании суда (721 ст.). Неявка в срок на суд не может, в большинстве случаев, влечь за собой для стороны, пропустившей этот срок, никаких особенно вредных последствий, так что восстановление собственно сроков для явки на суд, в огромном большинстве случаев, и не представляет для стороны никакого интереса, вследствие чего, вносить в устав постановление, собственно о восстановлении этих сроков, не предстояло никакой надобности, как по бесцельности такого постановления, так и по ничтожности последствий отступлений от правил о вызове к суду. Впрочем, нелепость указанного предположения обнаружится еще более, если мы сопоставим правило 304 ст. с постановлениями устава о сроках вообще. Из этих постановлений (ст. 832—838) нетрудно усмотреть, что устав наш разделяет вообще все судопроизводственные сроки на две категории: сроки решительные, к которой устав относит сроки на подачу отзывов на заочные решения, апелляционных, кассационных и частных жалоб, и только; ко второй же категории устав относит все остальные сроки, как, напр., сроки для явки на суд, сроки на подачу состязательных бумаг, на заявление встречного иска и проч., которые решительного значения на ход процесса и на права сторон не имеют. В отношении сроков последней категории устав допускает отсрочки; в отношении же сроков решительных допускает только просьбы о восстановлении сроков. К числу поводов восстановления этих последних сроков устав относит тот случай, когда пропуск срока произошел вследствие особенных, непредвиденных обстоятельств, не зависевших от воли частного лица. В мотивах, на которых основаны постановления устава о сроках (2 изд. госуд. канц., стр. 396), читаем: „Несправедливо было бы срок, однажды пропущенный, признать во всех случаях пропущенным безвозвратно. Могут быть случаи, в которых срок пропущен без вины частного лица по вине судебного места или судебного чиновника или служителя, либо по стечению обстоятельств, не зависевших от воли частного лица. Случаев этих у нас может быть более, чем где-либо, при наших пространствах, при затруднительности сообщений и при недостатке точности и своевременности, которые нередко замечаются в действиях официальных лиц“; прибавлю к этому — при безграмотности и невежественности массы простого народа у нас. Понятно, что при таких обстоятельствах отступления от закона, совершенно без вины частных лиц, могут встречаться у нас особенно часто, и потому отправление правосудия с той точностью и аккуратностью, с которой оно отправляется у народов западной Европы, у нас невозможно. Только что приведенные мотивы как нельзя более справедливо и ясно указывают, что составители уставов вовсе не так строго относились к вопросу о восстановлении сроков, как иногда относится наша судебная практика. Далее, из тех же рассуждений оказывается. что к числу особенных непредвиденных обстоятельств, не зависевших от воли частного лица, могут быть отнесены случаи: несвоевременного извещения тяжущегося, неполучения им повестки и проч. Таким образом, если принять во внимание, во-1-х, что в 304 ст. прямо сказано, что „в случае отступления, при вызове ответчика, от установленных правил, послужившего поводом к восстановлению сроков, а не поводом к отсрочке, во-2-х. если принять во внимание, что самое существенное упущение в соблюдении правил о вызове к суду будет в том случае, если ответчик, вследствие допущенных нарушений этих правил, вовсе не получит повестки о вызове к суду, то нельзя не признать, что в 304 ст. идет речь как о последствии отступлений от правил устава о вызове к суду, именно о возможности восстановления сроков решительных, или сроков на подачу отзыва на заочное решение, подачу апелляционных, кассационных и частных жалоб. Некоторое, впрочем, сомнение в возможности восстановления в этом случае апелляционного срока может подать повод правило 778 ст., которая редактирована несколько иначе, чем правило 835 ст., говорящее о поводах к восстановлению сроков вообще; но сомнение это, мне кажется, вполне может быть устранено на основании мотивов, помещенных в издании государственной канцелярии, под 778 ст., в которых, между прочим, сказано: „хотя поводы к сему восстановлению (т. е. к восстановлению апелляционного срока) должны быть вообще те же, как и для восстановления всех прочих сроков, но, по особой важности апелляционного срока, признано необходимым правила о восстановлении оного поместить особо в главе об апелляции“. На этом основании я полагаю, что просьбы о восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы должны быть обсуждаемы, как по соображении специального правила 778 ст., так и общего правила 835 ст., в силу которого, как я заметил выше, неполучение повестки служит одним из поводов к восстановлению сроков. Делая, далее, обратное заключение от следствия к причине, следует признать, что последствия, указанные в 304 ст. для лиц, виновных в отступлении от установленных законом правил о вручении повесток, должны наступить только в случае восстановления решительных судопроизводственных сроков, не иначе. Окончательный вывод из всего сказанного будет тот, что последствием неполучения ответчиком вызова к суду, происшедшего вследствие отступлений от установленных законом правил о вызове к суду, должно быть восстановление, по просьбе лица, не получившего повестки вплоть до самого разрешения дела в суде по существу, решительных сроков, или сроков на подачу отзыва на заочное решение апелляционной жалобы и проч. Но такой вывод о последствиях нарушения правил о вызове к суду есть не более, как косвенный вывод из правила 304 ст.; прямое же последствие. установленное этой статьей, заключается только в том, что на лиц, виновных в отступлении, может быть обращено, кроме взыскания убытков, взыскание издержек напрасного производства.
Какие именно лица, виновные в отступлении, могут подвергнуться указанным в 304 ст. взысканиям, лица ли только служебные, как, напр., судебные приставы, чины полиции, или же и лица частные, как участвующие в процессе в качестве стороны, так и не участвующие? Мне кажется, что ответственности, установленной в разбираемой статье, должны подвергаться вообще все лица, виновные в неполучении ответчиком вызова к суду, как лица, состоящие на службе, так и лица частные; правило 304 ст. говорит вообще о лицах, виновных в отступлении, не делая никакого различия в этом отношении между лицами частными и лицами, состоящими на службе. Если бы в этой статье речь шла только об ответственности этих последних лиц, то такое правило было бы совершенно излишне, так как правильность действий лиц, состоящих на службе, по крайней мере, судебных приставов, достаточно ограждается постановлениями 326—328 ст. учрежд. суд. устава. На основании этих статей, судебный пристав, за промедление в доставлении порученных ему бумаг, а равно за передачу оных не в установленном порядке и не надлежащим лицам, может быть подвергнут, кроме дисциплинарной ответственности, взысканию штрафа, в размере от пяти до ста рублей. Здесь говорится вообще об ответственности судебного пристава за передачу бумаг не в установленном порядке и не надлежащим лицам. Такого рода действия при вручении повесток именно и могут быть причиной неполучения ответчиком повестки о вызове в суд; следовательно, судебный пристав за такие действия и при вручении повесток, как и вообще при доставлении порученных ему бумаг, должен подвергнуться указанной ответственности. Для примера таких упущений, последствием которых может быть неполучение ответчиком повестки и когда, следовательно, судебный пристав должен подвергнуться ответственности, я укажу на следующие случаи, которые, конечно, будут случаи не единственные. Судебный пристав, прибыв для вручения повестки в местожительство ответчика, указанное истцом, и, не удостоверившись в самоличности ответчика, вручает повестку не самому ответчику, а лицу, назвавшемуся его именем; или, не удостоверившись, имеет ли ответчик действительно местожительство, или временное пребывание в месте, указанном истцом, вручит повестку для доставления ответчику, либо полицейскому чиновнику, или даже оставит повестку лицу, назвавшемуся лицом домашним ответчика, вне дома ответчика, а, напр., в волостном правлении, не позаботившись .узнать, есть ли у ответчика в том месте дом или квартира и проч. Конечно, последствием таких действий судебного пристава будет, в большинстве случаев, неполучение повестки ответчиком. Но если, затем, все распоряжения о доставлении вызова ответчику сделаны были правильно, как самим судом, так равно и судебным приставом, ни малейших отступлений от правил о вызове в суд, при вручении повестки, сделано не было, и если, несмотря на это, вызов не дошел до ответчика, то ответственность в этом случае переходит на лица частные, виновные в неполучении ответчиком вызова. Так, напр., судебный пристав, прибыв в местожительство ответчика и удостоверившись, что ответчик действительно живет в указанном истцом месте, не застав дома ни самого ответчика, ни лиц домашних его, вручает повестку одному из соседей ответчика, который соглашается принять повестку и доставить ее ответчику. В этом случае судебный пристав выполняет все преподанные уставом правила о вручении повестки, а потому ответственность, в случае неполучения ответчиком повестки, должна падать на лицо частное: на того из соседей, который принял повестку от судебного пристава и не доставил ее своевременно ответчику. Приведу еще один случай, когда ответственности за неполучение ответчиком вызова в суд может подвергнуться частное лицо, участвующее в процессе в качестве стороны — сам истец, и притом случай, когда отступления от правил о вызове к суду будут допущены при вызове ответчика посредством публикации в ведомостях. Устав, как мы видели, предлагает два способа вызова ответчика: один — общий вызов посредством повестки, когда местожительство ответчика истцу известно. и другой — особенный, исключительный посредством публикации в ведомостях, когда местожительство ответчика истцу неизвестно. Положим, что истец, которому местожительство ответчика хорошо известно, и не может быть неизвестно, если ответчик, имея хозяйство, семейство, домашнее обзаведение, живет более или менее долгое время в одном месте, так что местожительство его хорошо известно всем лицам, знающим его и имеющим с ним какие-либо отношения, прибегает однако же к исключительному способу вызова в суд такого ответчика посредством публикации в ведомостях. Действуя таким образом, истец действует, конечно, в прямое отступление от правил закона о вызове к суду, предписывающих делать в этом случае вызов общим порядком через повестку. Если при этом вызов через публикацию не дойдет до ответчика, то, мне кажется, он будет иметь полное право на восстановление ему сроков или на подачу отзыва на заочное решение, или на подачу апелляции, на том основании, что при вызове его в суд были допущены такие отступления от правил устава о вызове к суду, последствием которых было неполучение им вызова, без всякой с его стороны вины. Лицом же виновным будет в этом случае только истец, который, зная местожительство ответчика, заведомо и в прямое нарушение и обход правил о вызове к суду, прибегнул к такому способу вызова ответчика, который, при данных обстоятельствах, не должен иметь места. Поэтому, если ответчик достигнет восстановления срока, доказавши, что истец действовал недобросовестно, вызывая его в суд через публикацию и зная притом очень хорошо местожительство его, ответчика, то понятно, что истец должен будет подвергнуться последствиям, указанным в 304 ст. и установленным в виде возмездия за отступление от правил устава о вызове в суд. Последствие же как для лиц, состоящих на службе, так и для частных, виновных в отступлении при вызове ответчика от установленных законом правил, будет одно: на них, по просьбе той или другой стороны, может быть обращено как взыскание за убытки, так и взыскание издержек напрасного производства. По поводу этого последнего постановления 304 ст. мне остается только дать некоторые разъяснения на третий, поставленный выше вопрос: что следует разуметь под выражением этой статьи: „напрасное производство“, или какое производство имели здесь в виду составители уставов? Если принять во внимание те разъяснения, которые были сделаны мной выше, по поводу первого вопроса о восстановлении сроков, и если, затем, принять во внимание, что по этим разъяснениям оказалось, что здесь речь идет о восстановлении решительных судопроизводственных сроков, которые могут быть восстановлены не иначе, как вследствие особой просьбы о том заинтересованной стороны, по которой в суде возникает всегда особое производство о восстановлении сроков, то всего естественнее прийти к тому заключению, что под выражением 304 ст.: „напрасное производство“, следует разуметь, главным образом, напрасное производство о восстановлении сроков.
Таковы, по нашему уставу, должны быть последствия отступлений от предписанных им правил о вызове к суду вообще. Самым важным последствием, конечно, должно быть признано допущение восстановления решительных судопроизводственных сроков в том случае, когда вызов в суд вовсе не дошел до ответчика без всякой вины с его стороны. Другим последствием решения дела без бытности ответчика на суде, когда причиной его неявки на суд было неполучение им вызова, вследствие нарушения правил о порядке доставления повесток, или правил о вызове посредством публикации, должно быть, как это мы увидим ниже, в главе об обжаловании решений, допущение принесения со стороны ответчика просьбы о пересмотре решения. Из наших процессуалистов пока только один Малышев коснулся занимающего нас вопроса. По его мнению, ответчику, в случае вызова его через публикацию, должно быть предоставлено право просить о восстановлении срока для подачи отзыва на заочное решение, если только он докажет, что истец имел возможность вызвать его в суд обыкновенным порядком посредством посылки повестки (Курс гражд. суд., изд. 2, т. 1, стр. 367). Конечно, если бы наша судебная практика допускала и те последствия отступлений от правил устава о вызове к суду, которые приняты нашим уставом и допускала их, притом, в только что указанном мной смысле, то, пожалуй, можно было бы признать, что последствия эти служили бы достаточным ограждением точного соблюдения этих правил, по крайней мере, в отношении соблюдения наиболее существенных требований закона. Если допустить указанные последствия, то, мне кажется, можно признать, что правила нашего устава, санкционирующие соблюдение постановлений его о вызове к суду, несравненно целесообразнее и лучше, чем правила устава французского, поражающие недействительностью, вследствие отступления в самых мелочных подробностях, самый вызов к суду, что ведет к явной несправедливости, потому что последствия недействительности обрушиваются всей своей тяжестью на лицо, совершенно неповинное в нарушении правил — на истца, тогда как самую повестку о вызове обязан редижировать судебный пристав и он же обязан соблюсти известные правила при вручении ее. На это-то обстоятельство особенно и жалуется большинство французских юристов. Для чего в самом деле поражать недействительностью самый вызов, какие бы нарушения правил о вызове допущены ни были, если только вызов достиг своей цели и дошел до ответчика своевременно, или хотя и несвоевременно, но если он, тем не менее, имел возможность явиться в суд до решения дела и дать суду необходимые по делу объяснения. Не все ли равно, получил ответчик повестку от одного из своих соседей, несмотря на то, что он был дома во время бытности судебного пристава в месте его жительства, и мог бы принять ее непосредственно от пристава; или не все ли равно, оставил ли пристав повестку полицейскому чиновнику, несмотря на то, что мог бы вручить ее кому-либо из домашних ответчика, если только повестка дошла своевременно до ответчика? На этом основании следует, по моему мнению, признать, что по нашему уставу, если бы и были допущены какие-либо отступления от правил о вызове, к суду, но если только эти отступления не имели никаких вредных последствий для ответчика, если, одним словом, несмотря на сделанные отступления, самый вызов дошел по назначению и ответчик имел возможность явиться в суд до решения дела, то отступления эти не должны влечь за собою никаких последствии, и вызов должен считаться действительным.
Не могу, впрочем, не заметить еще в заключение, что указанные мной последствия отступлении от правил устава о вызове к суду установлены им только как последствия нарушения правил о порядке доставления повесток и вызовов через публикацию; но нисколько не относятся до правил, определяющих самый порядок составления повесток и вызовов через публикацию, а равно и содержания их. Последствий отступлений от этих последних правил устав никаких не указывает. Практика нашего сената по этому вопросу до такой степени шатка и решения его, относящиеся до правил о вызове к суду, до такой степени противоречивы и беспринципны, что не могут служить, собственно говоря, ни в какое руководство комментатору при интерпретировании правил устава о вызове к суду, так, напр., по мнению сената, неприбитие к дверям полицейского управления копии повестки, в случае вручения ее не лично ответчику, может считаться и существенным нарушением правил о порядке вручения повесток (реш. 1876, года № 122) и несущественным (реш. 1876 года, № 71). Могу только сказать в отношении последствий нарушений правил о составлении повесток и публикаций, что нарушения эти должны служить, в некоторых случаях, как это мы увидим ниже при рассмотрении правил о докладе дел, поводом к признанию вызова недействительным и отсрочке, затем, заседания по делу и повторение вызова, когда бы оказалось, что ответчик не явился в суд вследствие допущения таких отступлений от правил о составлении повесток и публикации, при допущении которых вызов мог или вовсе не дойти до него не по его вине, или мог хотя и дойти до него, но вместе с тем мог ввести его в такое заблуждение относительно или срока явки, или предмета дела, что явка его была невозможна, как, напр., в случаях неуказания в повестке или в публикации о вызове срока явки, или того дела, по которому произведен вызов, или же напечатании публикации о вызове только в сенатских ведомостях и проч.