Обозначение цены иска в прошении обязательно, как мы видели, во всех тех случаях, когда не предъявляется именно такое исковое требование, которое или по самому существу отыскиваемого права не может подлежать никакой оценке, или же когда хотя иск предъявляется и об имущественном праве, но когда при возбуждении иска еще невозможно с точностью определить цену его. Во всех же остальных случаях указание в прошении цены иска обязательно. Это требование закона тем более представляется правильным, что цена иска имеет существенное значение, как объяснили из наших процессуалистов Малинин (Убеждение судьи, стр. 39) и Гольмстен (Учебн. гражд. суд., стр. 273), главным образом, в двух отношениях: во-1-х, цена иска служит, как мы видели, одним из оснований для разграничения подсудности мировых и общих судебных установлений, а также этих последних, с одной стороны, а волостных и некоторых других судов гражданских, с другой; во-2-х, цена иска служит главным основанием определения количества как судебных пошлин, так и вознаграждения за ведение дела, следуемого ко взысканию со стороны обвиненной в пользу стороны оправданной. Постановления, заключающиеся в настоящем параграфе устава, дают некоторые руководящие правила к исчислению цены иска, которые я и рассмотрю теперь по статьям.
Ст. 272. Ценою иска признается сумма, показанная в исковом прошении.
Ст. 274. В случае спора против цены иска о праве собственности на недвижимое имение, ценою иска признается высшая из цен, показанная тою или другою стороною, но она ни в каком случае не может быть ниже цены, определенной в уставе о пошлинах для обозначения стоимости недвижимых имуществ в крепостных актах (Уст. Пошлин, ст. 402, по прод. 1883 г.; 403, по прод. 1883 г.).
В первой из этих статей выражено общее правило, что цена иска определяется, главным образом, суммой, показанной истцом в исковом прошении. Правило же второй статьи есть не более, как исключение из общего правила 272 ст., указывающей случаи, когда цена иска может быть определена не только суммой, показанной в исковом прошении, но и на ином основании. Во-первых, в силу правила этой статьи, в исках о праве собственности на недвижимое имущество, цена иска ни в каком случае не должна быть ниже той цены, какая должна быть исчислена на основании правил устава о пошлинах для земель незаселенных, замененных в настоящее время расписанием, приложенным к новому уставу о гербовом сборе, а для городских имуществ на основании оценочных табелей. Исключение это, как ясно видно из мотивов, на которых оно основано (2 изд. госуд. канц., стр. 152), установлено, главным образом, с целью фискальной, т. е., чтобы истец, чрез непомерное уменьшение цены иска, в том случае, когда он отыскивает какое-либо недвижимое имущество натурой, не уклонялся от платежа установленных законом судебных пошлин, размер которых определяется ценой иска.
Поэтому, единственным последствием нарушения истцом этого правила, когда цена иска будет показана им в прошении в меньшем размере против определенного правилом 274 ст., должно быть то, что он должен будет подвергнуться взысканию дополнительной судебной пошлины, соразмерно цене иска, определенной судом в решении его, по правилу этой статьи. Но в случае проигрыша им такого дела, оп должен подвергнуться и взысканию вознаграждения за ведение дела в пользу противной стороны, также с суммы иска, определенной судом, как это указано в законе о таксе вознаграждения за ведение дел присяжных поверенных. Во-вторых, на основании правила разбираемой статьи, изменение цены иска, в исках о праве собственности на недвижимое имущество, против суммы, показанной в исковом прошении, допускается в случае спора против цены иска, заявленного противной стороной. Если при этом противная сторона заявляет, что цена иска должна быть определена в меньшем размере, то такой спор не будет иметь никакого значения, и цена иска останется в размере, показанном истцом, потому что, в силу постановления 274 ст., ценой иска признается высшая из цен, показанная той или другой стороной. Напротив, если ответчик будет спорить, что цена иска, показанная истцом, низка, и что она должна быть определена суммой высшей, то в этом случае цена иска определяется по его заявлению, и, притом, определяется по его заявлению даже и в том случае, если им не будет представлено никаких доказательств в подтверждение указываемой стоимости имущества, как это совершенно правильно объяснил Владимирский окружной суд (Указатель Шимановского, тезис 1352), на том простом основании, что правило разбираемой статьи не требует от заявителя спора против цены имущества представления каких-либо доказательств в оправдание правильности спора. Само собой разумеется, что в виду такого постановления закона, и не может быть признано правильным противоположное этому заключению положение, высказанное сенатом о том, что за основание при определении цены спорного имущества должна быть принимаема та цифра заявленной стоимости его, которая представляется доказанной (реш. 1880 года № 272). Последствия такого изменения в определении цены иска будут те же, которые указаны мною выше. Само собой, впрочем, разумеется, что указанные последствия, как в первом, так и во втором случае, будут одинаковы для обеих сторон процесса, смотря по тому, которая из них будет обвинена или оправдана. Не могу не заметить еще по поводу правила, заключающегося в первой половине 274 ст., что правило это может повести на практике к большим неудобствам и злоупотреблениям. Истец или ответчик, в надежде на верный выигрыш процесса, могут совершенно безнаказанно возвысить цену иска, сколько им заблагорассудится, с целью воспользоваться большим вознаграждением за ведение дела. Взыскание при этом судебных пошлин в большем размере нисколько не может остановить подобных злоупотреблений, потому что больший размер вознаграждения за ведение дела всегда далеко превысит и с лихвой вознаградит за переплаченные судебные пошлины. Между тем суд совершенно бессилен остановить подобные злоупотребления, потому что правило 274 ст. категорически предписывает суду принимать за цену иска высшую сумму, показанную одною из сторон. Выше я сказал уже, что правило этой статьи есть не более, как исключение из общего правила 272 ст., а как исключение оно должно быть толкуемо ограничительно, вследствие чего, следует признать, что как спор против цены иска, так равно и изменение её против суммы, показанной в исковом прошении, допускается только в случаях, прямо указанных в 274 ст., или только в случае иска о праве собственности на недвижимое имущество. Из этого далее следует сам собой тот вывод, что во всех остальных исках, как о правах на недвижимое имущество, как, напр., в исках о праве пользования, так равно и во всех исках вещных и личных о недвижимости, ни спора против цены иска, ни изменения ее против суммы, показанной истцом в прошении, не допускается. Не допускается также спор против цены иска, показанной в исковом прошении и в исках о праве собственности на имущество движимое, как объяснил сенат (реш. 1875 года, № 141). Конечно, в исках о движимости и не может быть никаких опасений о том, что истец будет через меру уменьшать цену иска, даже в тех случаях, когда он будет отыскивать какое-либо движимое имущество натурой, потому что собственный его интерес всегда будет побуждать его показывать настоящую цену отыскиваемому имуществу, если даже не цену высшую, так как, в случае утраты ответчиком отыскиваемого имущества, истец не вправе будет отыскивать с ответчика цену этого имущества, высшую против цены, показанной им в прошении. Не может быть также, с другой стороны, опасения и о том, что истец будет преувеличивать цену иска, потому что в этом случае ответчик всегда будет вправе просить, чтобы отыскиваемая движимость или стоимость ее были оценены через экспертов. Но дело только в том, что спор ответчика против чрезмерных требований истца должен считаться не чем иным, как возражением по существу исковых требований, а не собственно спором против цены иска, которая, вследствие такого спора, останется неизмененной ни в отношении определения подсудности иска, ни в отношении определения размера судебных издержек.
Следующая статья предлагает более подробные правила, на основании которых должна определяться цена иска.
Ст. 273. Цена иска определяется:
1) в исках денежных, суммой капитала с причислением отыскиваемых по день предъявления иска процентов;
2) в исках о праве собственности на недвижимые имения — первоначальным показанием истца, когда оно не было оспорено ответчиком в первом его объяснении перед судом;
3) в исках нескольких лиц, отыскивающих следующие им части из общего целого — суммой всех отыскиваемых частей;
4) в исках о срочном праве на получение выдач и платежей — совокупностью всех платежей или выдач;
5) в исках о праве, которое не ограничено сроком, или есть пожизненное — десятилетнею сложностью платежей или выдач;
6) в исках о размере вознаграждения владельца имущества, подлежащего, по требованию управления железной дороги, на основании Устава Путей Сообщения, уничтожению или перенесению, — разностью между предложением управления железной дороги и требованием владельца имущества, подлежащего уничтожению или перенесению.
Разберем правило настоящей статьи по пунктам. Определение цены иска, в исках чисто денежных, очень просто и незатруднительно. Цена иска определяется просто суммой отыскиваемого капитала; если же отыскиваются, кроме того, и проценты, то те проценты, которые уже наросли по день предъявления иска, также должны быть включены в цену иска, и на них должны быть представлены судебные пошлины. Зато требование процентов, следуемых на капитал со времени подачи прошения, на основании 333 ст., не считается за увеличение первоначального требования, и, следовательно, проценты эти не принимаются в расчет для определения цены иска. Не принимается в расчет, при определении цены иска, и сумма вознаграждения за ведение дела. О способе определения цены иска в спорах о праве собственности на недвижимое имущество мной было сказано выше; здесь же замечу только, что на основании 2-го пункта спор ответчика против цены иска, показанной истцом, должен быть заявлен им непременно в первом объяснении его перед судом, для того, чтобы спор его был уважен судом и имел своим последствием изменение цены иска, показанной истцом. Но что́ значит выражение — в первом объяснении перед судом? Мне кажется, что в силу этого правила ответчик должен заявить свой спор против цены, или в первой ответной бумаге на прошение истца, если, разумеется, он сочтет нужным отвечать письменно, или, в случае непредставления им никакого письменного объяснения на прошение, в первом заседании и в первом своем словесном объяснении против иска. Постановление 3-го пункта следует, кажется, понимать в том смысле, что в случае предъявления иска несколькими лицами, цена иска должна определяться не суммой, следуемой ко взысканию в пользу каждого из истцов в отдельности, а общей суммой, отыскиваемой всеми истцами; хотя пункт этот редактирован в таком виде, что может подать повод полагать, что цена иска определяется указанным способом только тогда, когда несколько истцов отыскивают принадлежащие им части из общего целого. Это именно выражение может дать повод полагать, что такого рода иски могут быть предъявляемы только как бы к соучастникам того же общего целого, в котором участниками являются и истцы, и что, следовательно, в этих только исках цена его определяется стоимостью всех отыскиваемых частей, как это и на самом деле полагает из наших процессуалистов Малышев (Курс гражд. суд, изд. 2, т. 1, стр. 143), между тем, как на самом деле правило 3-го пункта должно иметь более общее значение и относиться к определению цены иска во всех случаях, когда является несколько истцов, как это объяснил Малинин (Убеждение судьи, стр. 41), и, притом, безразлично — вытекают ли иски нескольких истцов из одного и того же юридического основания, или из нескольких, во всех тех случаях, в которых может считаться допустимой объективная кумуляция исков, на том основании, что в этих случаях иного критерия для определения цены иска и указано быть не может. Но, из этого правила можно зато извлечь другое полезное указание в отношении определения цены иска в том, что если отыскиваются только части из общего целого, то цена иска ни в каком случае не определяется стоимостью всего целого, а только стоимостью отыскиваемых частей.
Что касается, наконец, содержания остальных пунктов 273 ст., то указания, в них заключающиеся, не могут иметь, кажется, никакого применения относительно точного определения цены иска, и, притом, правила эти, в отношении способа определения цены иска, стоят как бы в прямом противоречии с общим правилом, в силу которого цена иска всегда определяется суммой, показанной истцом в его исковом прошении. В самом деле, правильно ли будет определить цену иска совокупностью всех платежей, следуемых по какому-либо контракту, в то время, когда истец заявляет требование о взыскании одного какого-либо срочного платежа? Но, тем не менее, правила последних пунктов 273 ст. небесполезны и помещены в уставе не напрасно, и мне кажется, что единственное значение, которое они имеют в уставе, так это только, как указание суду для определения и разграничения подсудности таких исков, которые обыкновенно предъявляются без обозначения цены, но подсудность которых может быть различна, как, напр., в исках об уничтожении какого-либо договора, или в исках о понуждении к исполнению договора и проч. Напр., иск об уничтожении договора подряда заявлен без определения цены, положим, мировому судье. Если сумма всех платежей по договору, следуемых подрядчику, будет превышать сумму 500 р., хотя бы отдельные выдачи были и менее этой суммы, иск, во всяком случае, будет неподсуден мировым учреждениям, потому что в этом случае заявляется требование об уничтожении такого имущественного права, стоимость которого превышает 500 р., предел мировой подсудности по цене иска. Это же самое высказал и сенат в одном из его решений (реш. 1869 г., №47), хотя можно найти другие решения, в которых сенат высказался в смысле совершенно противоположном, утверждая, что в исках об уничтожении какого-либо договора цена иска должна определяться не суммой всех платежей, следуемых по договору, но только суммой платежей будущих (реш. 1884 г., № 64). Очевидно, что в подобном иске подсудность его и не может быть определена на ином каком-либо основании, как не на определении цены иска по совокупности всех следуемых по договору платежей. Или, напр. иск предъявляется легатором, на основании духовного завещания, которым завещатель обязал своих наследников делать ему ежегодно и пожизненно определенные выдачи, о понуждении к выполнению духовного завещания. Если по десятилетней сложности сумма этих платежей будет превышать сумму 500 р., то иск легатора не о взыскании выдачи за один год, а вообще иск о понуждении наследников к выполнению духовного завещания, будет подсуден не мировым учреждениям, а окружному суду, и, притом, будет подсуден ему на основании правил подсудности, установленных rationae materiae, так что в подобных исках сам суд ех officio вправе возбудить вопрос о подсудности иска, соображаясь, в этом случае, с правилами, указанными в последних двух пунктах 273 ст. для определения цены иска. Также точно и в исках об алиментах цена иска должна определяться не суммой требуемых истцом платежей за произвольно определенный им период времени, но суммой платежей, следуемых к выдаче ему за десять лет. Наконец, относительно правила, выраженного в 6-м пункте разбираемой статьи, в котором содержится указание об определении цены иска о вознаграждении владельца имущества железной дорогой за перенесение или уничтожение его имущества, нельзя не заметить, что оно стоит в полном противоречии с правилом 272 ст., по которому цена иска должна определяться суммой, показанной в исковом прошении; между тем, как по 6-му пункту разбираемой статьи иск о вознаграждении с железной дороги должен определяться не этой суммой, но суммой, составляющей разность между предложением железной дороги и требованием владельца имущества. Не говоря уже о том, что никакой закон не обязывает владельца имущества, при предъявлении иска, в самом исковом прошении указывать разность в размерах его требования и предложения железной дороги, но помимо этого, не может не возникнуть вопрос о том — на каком основании требование владельца имущества и относительно той части вознаграждения, которую железная дорога предлагала ему уплатить, но не уплатила, не должно входить в состав его искового требования, как требования, основанного на его праве на вознаграждение с железной дороги. Затем, относительно применения разбираемого правила нельзя еще не заметить, что даже и в таком случае, когда бы истцом была выяснена разность в размере вознаграждения, требуемого им и предлагаемого железной дорогой, суд вряд ли имел бы возможность, руководствуясь этим правилом, признать себе неподсудным иск в размере, напр., 10,000 рублей, если бы оказалось, что разность в размере вознаграждения не превышает, положим, 500 рублей. Если бы правило разбираемой статьи вообще представлялось только исключением из правила статьи предыдущей, по которому цена иска определяется суммой, показанной в исковом прошении, тогда было бы, конечно, возможно признать, что цена иска в только что указанном случае должна определяться не десятью тысячами рублей, но пятьюстами рублями; но, ввиду того обстоятельства, что правило разбираемой статьи есть никак не исключение из правила статьи предыдущей, а только пояснение относительно определения цены иска в различных частных случаях, и следует, кажется, признать, что суд вряд ли может иметь возможность в точности применять правило, выраженное в 6-м пункте разбираемой статьи, ввиду указания, содержащегося в статье предыдущей.
Кроме того, здесь я нахожу у места коснуться еще одного вопроса, который возникает собственно в виду неоднократных решений сената (реш. 1870 года, № 1221), в которых сенат высказал то положение, что истец не вправе раздроблять свой иск на несколько отдельных исков, вытекающих из одного основания, с целью изменения подсудности. Это положение сената не имеет, собственно говоря, никакого значения, потому что им не указаны те последствия, которые должны наступить для истца, вследствие раздробления им его иска. Что касается собственно последствий процессуальных, то таковых для истца, раздробляющего свой иск, никаких и быть не может, потому что устав на этот случай никаких правил и не устанавливает, и понятно, что суду нет никакого дела до того, предъявляет ли истец иск, или последовательно несколько исков, вытекающих из одного основания. Поэтому, вопрос о последствиях раздробления такого иска зависит, главным образом, от разрешения в том или другом смысле вопроса права материального, а не процессуального, вопроса о том, можно ли считать предъявление иска в сумме, меньшей против действительного долга, за отказ истца от права взыскания остальной части долга, следуемой на основании обязательства. Как собственно должен быть разрешен этот вопроса на основании постановлений нашего материального гражданского права, я говорить не буду, потому что вопрос этот собственно не относится к предмету моего настоящего труда. Собственно же наш устав никакого отвода о раздроблении исков, вытекающих из одного основания, — отвода, известного в римском праве под названием litis dividuae exceptio, не предусматривает, вследствие чего, и нельзя не признать, что на суде не только не может лежать обязанность возбуждать вопрос о раздроблении исков, но что ему не может принадлежать даже и право на возбуждение этого вопроса.
Наши процессуалисты, касавшиеся правила устава о цене иска, как, напр., Победоносцев, Малышев, Малинин, почти что ограничиваются только изложением содержания этих правил, поясняя их некоторыми примерами; причем Малышев (Курс гражд. суд., изд. 2, т, I, стр. 142) и Победоносцев (Судеб. рук., тезисы 93 и 94), согласно указаниям сената, также не допускают возможности раздробления иска, вытекающего из одного основания: Малышев не указывает, однако же, никаких процессуальных последствий раздробления, а Победоносцев утверждает, что в случае раздробления иска, с целью изменения подсудности, ответчик вправе предъявить отвод; но подобного отвода, как я только что сказал, наш устав не предусматривает, вследствие чего, напротив, скорее следует признать, что такой отвод представляется невозможным и недопустимым, и, потому, в случае его предъявления не подлежащим принятию со стороны суда.