чику, а кому-либо из лиц, указанных в 282 и 285 ст., судебный пристав обязан упомянуть в надписи, делаемой им на повестке, почему им оставлена повестка не самому ответчику, а, напр., кому-либо из лиц домашних его; если же повестка им оставлена кому-либо из соседей, то также объяснить, почему повестка не могла быть вручена кому-либо из домашних ответчика и проч. Объяснить все это пристав обязан потому, что в противном случае вряд ли можно признать правильным оставление, напр., повестки кому-либо из соседей ответчика, без указания причины, почему повестка не могла быть вручена или самому ответчику, или кому-либо из домашних его, так как закон требует, чтобы судебный пристав, если возможно, обратился сперва с предложением принять повестку именно к этим лицам, и, затем, в случае только неотыскания этих лиц, закон дает ему право обратиться с предложением Припять повестку к кому-либо из соседей ответчика; следовательно, для того, чтобы удостоверить, что он вправе был обратиться с предложением принять повестку к этим последним лицам, он обязан в подписи на повестке выяснить причины, по которым он воспользовался этим правом, или причины невозможности в данном случае вручить повестку тем лицам, которым по закону он прежде обязан был оставить повестку. Если не признавать за судебным приставом этой обязанности, то это значило бы обратить правила устава о порядке вручения повесток в ничто, потому что тогда все предоставлено было бы произволу судебного пристава, вручающего повестки: он получил бы право по своему усмотрению вручать повестки тем лицам, кому заблагорассудится, и выбирать любой способ вручения; между тем, как закон, как мы видели, устанавливает способы вручения повесток вовсе не в том смысле, что один способ вручения может быть всегда по произволу заменен другим последующим, а напротив, смысл этих правил тот, что каждый предыдущий способ вручения исключает собой все последующие, к которым дозволяется только прибегать при невозможности применить способ предыдущий. По объяснению сената, судебный пристав, в случае вручения повестки не лично тяжущемуся, обязан в его надписи на повестке объяснить также и то, что им прибита копия повестки к дверям полицейского управления, или к дверям квартиры старосты, или десятского, и что они уведомлены об этом (реш. 1876 года, № 122). Точное соблюдение правил о порядке вручения повесток представляется вообще настолько важным, что, напр., устав германский предписывает даже лицу, вручающему повестки, составлять, как о вручении повестки, так и об обстоятельствах, сопровождавших ее вручение, особый протокол, в котором означать подробно все те действия, которые имели место при вручении повестки (§ 173 и 174). Наконец, в заключение своих действий, судебный пристав обязан второй экземпляр повестки немедленно представить в суд на основании 306 ст.
Далее, из только что рассмотренных двух последних статей можно вывести то общее начало, присущее всем современным законодательствам европейских народов, признанное и нашим сенатом (реш. 1869 года, № 1198) и заключающееся в том, что никто не может быть принужден к принятию повестки о вызове в суд по гражданскому делу. Совсем не то мы видим в законодательствах народов древних; так, у римлян, во время действия законов XII таблиц, сам истец имел право привести ответчика на суд, даже силой, и притом без всякого дозволения на то со стороны судебной власти.
Все рассмотренные мною правила устава о порядке вручения повесток, как видно из всего изложенного, относятся только до порядка вызова на суд ответчика или истца в том случае, когда истцом или ответчиком
