жением 304 ст.: „напрасное производство“, следует разуметь, главным образом, напрасное производство о восстановлении сроков.
Таковы, по нашему уставу, должны быть последствия отступлений от предписанных им правил о вызове к суду вообще. Самым важным последствием, конечно, должно быть признано допущение восстановления решительных судопроизводственных сроков в том случае, когда вызов в суд вовсе не дошел до ответчика без всякой вины с его стороны. Другим последствием решения дела без бытности ответчика на суде, когда причиной его неявки на суд было неполучение им вызова, вследствие нарушения правил о порядке доставления повесток, или правил о вызове посредством публикации, должно быть, как это мы увидим ниже, в главе об обжаловании решений, допущение принесения со стороны ответчика просьбы о пересмотре решения. Из наших процессуалистов пока только один Малышев коснулся занимающего нас вопроса. По его мнению, ответчику, в случае вызова его через публикацию, должно быть предоставлено право просить о восстановлении срока для подачи отзыва на заочное решение, если только он докажет, что истец имел возможность вызвать его в суд обыкновенным порядком посредством посылки повестки (Курс гражд. суд., изд. 2, т. 1, стр. 367). Конечно, если бы наша судебная практика допускала и те последствия отступлений от правил устава о вызове к суду, которые приняты нашим уставом и допускала их, притом, в только что указанном мной смысле, то, пожалуй, можно было бы признать, что последствия эти служили бы достаточным ограждением точного соблюдения этих правил, по крайней мере, в отношении соблюдения наиболее существенных требований закона. Если допустить указанные последствия, то, мне кажется, можно признать, что правила нашего устава, санкционирующие соблюдение постановлений его о вызове к суду, несравненно целесообразнее и лучше, чем правила устава французского, поражающие недействительностью, вследствие отступления в самых мелочных подробностях, самый вызов к суду, что ведет к явной несправедливости, потому что последствия недействительности обрушиваются всей своей тяжестью на лицо, совершенно неповинное в нарушении правил — на истца, тогда как самую повестку о вызове обязан редижировать судебный пристав и он же обязан соблюсти известные правила при вручении ее. На это-то обстоятельство особенно и жалуется большинство французских юристов. Для чего в самом деле поражать недействительностью самый вызов, какие бы нарушения правил о вызове допущены ни были, если только вызов достиг своей цели и дошел до ответчика своевременно, или хотя и несвоевременно, но если он, тем не менее, имел возможность явиться в суд до решения дела и дать суду необходимые по делу объяснения. Не все ли равно, получил ответчик повестку от одного из своих соседей, несмотря на то, что он был дома во время бытности судебного пристава в месте его жительства, и мог бы принять ее непосредственно от пристава; или не все ли равно, оставил ли пристав повестку полицейскому чиновнику, несмотря на то, что мог бы вручить ее кому-либо из домашних ответчика, если только повестка дошла своевременно до ответчика? На этом основании следует, по моему мнению, признать, что по нашему уставу, если бы и были допущены какие-либо отступления от правил о вызове, к суду, но если только эти отступления не имели никаких вредных последствий для ответчика, если, одним словом, несмотря на сделанные отступления, самый вызов дошел по назначению и ответчик имел возможность явиться в суд до решения дела, то отступления эти не должны влечь за собою никаких последствии, и вызов должен считаться действительным.
