Под имуществом разумеется совокупность имеющих денежную ценность прав лица[1]. Имущество изменяется в своем составе: оно может и уменьшаться, и увеличиваться. Тем не менее оно сохраняет свое тождество благодаря своему отношению к субъекту имущества.
Римляне разделяли имущество по своему составу:
1. на телесные вещи — res corporales — и бестелесные — incorporales[2].
a) Телесные вещи суть находящиеся в пространстве имущественные объекты, т. е. земельные участки и движимости[3]. Только одни телесные вещи способны быть в строгом смысле объектами владения, традиции, приобретения по давности и права собственности[4]. Так назыв. quasipossessio и собственность в широком смысле возможны и по отношению к правам.
b) Бестелесными являются права, напр., сервитуты, обязательства и притязания из наследственного права.
Называя телесные вещи составными частями имущества, их имеют в виду главным образом как предметы права собственности. При этом право собственности отождествляется с самою вещью: настолько всесторонне оно ее охватывает. Таким образом право собственности рассматривается как нечто телесное, хотя на самом деле оно, как и всякое другое право, является только отвлеченным понятием.
2. Разделение вещей на res mancipii и nec mancipii точно также относилось к составным частям имущества, а не к одним только телесным вещам. Res mancipii были италийские земельные участки, рабы, упряжные и вьючные животные, а кроме того и предиальные сервитуты на сельскохозяйственные земельные участки[5]. Res nec mancipii обнимали собой составные части имущества другого рода, как телесные, так и бестелесные[6]. В древнеримском праве это разделение имело громадную важность; в юстиниановом праве оно утратило всякое значение.
1. Телесные вещи мы называем простыми в тех случаях, когда все их отдельные части неизбежно имеют одинаковое правовое положение[7].
Поэтому для понятия простой вещи не существенно, состоит ли она из однородного или из разнородного материала. Так лошадь и цветок в горшке будут простыми вещами, несмотря на то, что с физической точки зрения свойство их составных частей далеко не одинаково.
Как простую вещь следует рассматривать также соединение таких вещей, из которых каждая в отдельности не имеет никакой ценности, как напр., хлеб в зерне, песок, пчелиный рой[8]. В торговом обороте здесь обращается внимание только на количество. В силу этого они рассматриваются как простые вещи, хотя фактически и состоят из целого множества вещей.
2. Часто разные вещи, бывшие прежде самостоятельными, связываются физически в одно целое, но при этом каждая из них в отдельности не теряет окончательно и с необходимостью своего прежнего правового положения. Такие вещи называются составными — corpus ex contingentibus. Сюда между прочим относятся строения, корабли, золотые украшения с драгоценными камнями или жемчугом. Так, если в строение вложены чужие материалы, или корабль обшит чужим тесом, или в него вставлены чужие мачты, или если в золотую оправу вделаны чужие драгоценности, то такие вделанные вещи, в случае отделения их, принадлежат прежнему своему собственнику[9]. Подобные совокупности вещей называются составными вещами не вследствие их физических свойств, но благодаря отношению права к их частям.
3. Самостоятельные телесные вещи, имеющие сами по себе собственную ценность, могут в силу экономических причин быть соединены в одно целое, которое в гражданском обороте рассматривается до известной степени как нечто единое. Римляне употребляли для этого особое название — corpus ex distantibus, новые юристы говорят в таких случаях о совокупности вещей — universitates facti[10].
Совокупность вещей иногда является естественным объединением по самой своей природе, напр., стадо; иногда же она искусственно создается в силу распоряжения владельца: библиотека, собрание картин, склад товаров и т. п.[11].
Следует ли в правовом отношении рассматривать совокупность вещей как известную единицу или как простое множество телесных вещей? Абсолютно решить вопрос в том или другом смысле не представляется возможным: с одной стороны мы здесь имеем дело со множеством, а с другой стороны — с единством вещей.
a) Прежде всего владение и право собственности всегда направлены в отдельности на каждый из предметов, из которых состоит совокупность вещей. В случае признания права собственности на совокупность вещей, как таковую, пришлось бы распространить это право на каждое животное, присоединившееся к стаду случайно, на каждую чужую книгу, попавшую в библиотеку, на любую партию чужого товара, помещенную в товарный склад, так как все они являлись бы составными частями совокупности вещей[12].
b) Совокупность вещей следует рассматривать как единое целое там, где решающее значение имеют экономические соображения.
Узуфруктуарий «стада» обязан сохранять его в целости для собственника; в силу этого он приобретает право собственности на отдельные павшие животные, но зато и пополняет стадо приростом молодого скота. Напротив узуфруктуарию отдельных голов скота принадлежит приплод без обязанности пополнять им наличный состав. Но вместе с тем он не имеет никакого права на павшие животные, составляющие субстанцию самого предмета узуфрукта[13].
4. Обособленным имуществом — universitas juris — называется совокупность вещей и имущественных прав, составляющих с правовой точки зрения в известных отношениях одно целое, благодаря общности их происхождения или одинаковому экономическому назначению[14]. Составные части такого имущества могут изменяться, увеличиваться или уменьшаться, без влияния на тождество самой имущественной сферы[15]. Но общие правовые нормы для обособленных имуществ вообще едва ли возможны; они объединяются в одно целое по различным основаниям и для самых разнообразных целей[16].
Примерами обособленного имущества в римском праве могут служить: наследство, peculium подвластных детей и рабов[17], принесенное мужу приданое[18], в современном праве — имущество торгового дома.
Телесные вещи обыкновенно считаются чьей-либо частной собственностью и способными к гражданскому обороту — in commercio. Однако существуют категории телесных предметов, изъятых из собственности частных лиц[20] и неспособных к обороту — extra commercium.
Неспособность вещей к обороту вытекает или из общих оснований, или из предписаний положительного права. В силу общих оснований изъятыми из оборота оказываются:
а) Тело живого человека; оно как часть субъекта права не может находиться в чьей-либо собственности[21]. Тем не менее к случаям телесных повреждений, причиненных свободному человеку, применялись по аналогии иски, вытекавшие из повреждения имущества[22], так как человеческое тело все-таки принадлежит к телесному миру. Все, что перестает быть частью живого человеческого организма, непосредственно приобретает способность быть предметом частной собственности: отрезанные у кого-нибудь волосы становятся его собственностью. Труп человека точно также становится вещью[23]. Так, в силу этого можно заранее распорядиться своим телом на случай смерти для каких-нибудь научных целей. Наследники однако не вправе отчуждать тело наследодателя, ибо это было бы нарушением добрых нравов[24].
b) Известные части вещественного мира в силу своих природных качеств не допускают возможности исключительного господства над ними; в силу этого по отношению к ним не может быть и права собственности: они представляют из себя общее достояние всех — communia omnium[25]. Сюда принадлежит атмосферный воздух, проточная вода и море[26]. Морские берега римляне также признавали общей собственностью. Юрист Цельз считал их однако публичной вещью, принадлежащей государству[27]; эта точка зрения была принята общегерманским правом. Морской берег простирается до высшей черты морского прилива[28].
Право общего пользования присуще всем лицам. Нарушение его преследуется посредством actio injuriarum[29].
Из общего достояния можно выделить известное количество и присвоить себе, напр., добыть известное количество воды, льду[30], вывезти с морского берега песок и камень. Полицейское разрешение на это требуется только в том случае, если затрагивается государственный интерес. Такое разрешение необходимо для сооружения каких-либо построек на морском берегу или в самом море[31]. Пока такие постройки существуют, они состоят в частной собственности; с разрушением их снова наступает прежнее естественное состояние[32]. Приобретение исключительных прав на части открытого моря по общему правилу не допускается; их возникновение возможно лишь на основании привилегии, даруемой государством[33].
1. Римляне подчиняли известные объекты действию божеского права — res divini juris, считали их изъятыми из собственности человека и относили их следовательно к res nullius.
a) Объекты, посвященные собственником какому-либо божеству, назывались res sacrae[35]. Для акта посвящения требовалось еще согласие народа, а позднее — соизволение императора и содействие понтифов[36].
b) Места погребения считались как бы принадлежащими душам умерших, а потому и были res religiosae. Они становились такими тотчас же после погребения там покойника тем лицом, которое было вправе совершить это погребение, безразлично, был ли то собственник места погребения или только лицо, действовавшее с разрешения собственника; вещные права третьих лиц на это место ни в коем случае не должны были нарушаться[37].
с) Некоторые вещи, принадлежащие государству и общинам, а именно городские стены и ворота, были как res sanctae поставлены под особую защиту богов, вследствие чего и причислялись к res divini juris[38].
2. Общегерманское и современное право вообще не знает res sanctae в римском смысле слова. Точно также изменилось коренным образом и все учение о res sacrae и religiosae[39]. По отношению к религиозным обществам, имеющим корпоративные права, действуют следующие положения:
a) Предназначенные для богослужения и посвященные ему строения и предметы, равно как и кладбища и другие места для погребения[40], находятся в собственности церквей, политических общин и даже частных лиц.
b) Запрещается употреблять такие предметы в интересах мирских целей, для которых они не предназначены[41]: они стоят вне оборота поскольку это обусловливается их особым назначением[42].
с) Пределы общего пользования священными предметами со стороны членов религиозных обществ, напр., доступ в церковь и т. п., определяются положениями и обычным порядком каждого церковного общества в отдельности.
d) Отдельные члены подобных обществ, отчасти даже и иноверцы, могут иметь особенные права на священные места, напр., на кресла в церкви, фамильные места на кладбище[43], основывая свои преимущества на частноправовых титулах. Такие общие или особенные права пользования могут быть осуществляемы даже при помощи гражданских исков.
Вещи, принадлежащие государству и общинам[45], разделяются на два класса:
а) К первому относится имущество, назначенное на покрытие денежных потребностей, так наз. финансовое имущество[46]. Оно регулируется общими положениями частного права и не изъято из оборота. Кредиторы имеют полное право обращать на него свои взыскания.
b) Другой класс составляют публичные вещи — res publicae, непосредственно служащие общественным целям. Они подчиняются особому праву, ставящему их вне гражданского оборота.
Некоторые публичные вещи служат на пользу общества тем, что пользование ими доступно для всех; таковы публичные дороги, площади, реки, гавани и т. п.[47]. Другие, напротив, должны служить государству, а не его гражданам, напр., крепости, тюрьмы и т. п. сооружения[48].
Юридическое положение публичных вещей возбуждает споры.
Одни смотрят на них как на вещи, никому не принадлежащие, даже самому государству. Согласно этому взгляду они подчинены праву государственного верховенства и могут эксплуатироваться в общественных интересах[49]. Если государству эти вещи, напр., эспланады прежних крепостей, перестают быть нужными, то они, как вещи бесхозяйные, переходят в собственность того, кто их захватит первым. Но этот вывод едва ли правилен.
На самом деле публичные вещи состоят в собственности государства и общин[50]. Этим собственникам принадлежат все денежные выгоды, приносимые публичными вещами независимо от их общественного назначения, как-то: доходы от сенокосов, плата за эксплуатацию лесов, арендная плата за свободные участки. В силу того, что собственность на публичные вещи регулируется особенным правом, назначение этих вещей не может быть изменено путем актов частноправового характера. Третьи лица не могут владеть или защищать владение этими вещами[51] и никогда не могут приобресть на них путем давности права собственности или сервитутов, не соответствующих их публичному назначению[52]; кредиторы не могут обращать на них свои взыскания.
Напротив, актом публичного права эти вещи могут быть лишены их особенного характера. В силу такого акта они непосредственно становятся простою собственностью государства или общины и делаются способными к обороту. Таким образом вовсе не требуется, чтобы было тотчас уничтожено особое свойство этой вещи, обусловленное ее прежним назначением, напр., чтобы крепость, упраздненная надлежащим ведомством, была тотчас же и срыта.
1. Публичные дороги, предназначенные для общего пользования, разделяются на главные — viae consulares или militares — и дороги местных сообщений — viae vicinales[53].
Главные дороги служат большому сообщению и соединяют города между собой или с морем и с публичными реками. Они принадлежат государству[54]. Дороги местных сообщений поддерживают сообщение в пределах отдельных общин и между отдельными общинами. Они могут принадлежать общинам несмотря на то, что сама земля, по которой они проходят, состоит в частной собственности; в последнем случае на этой собственности лежит одна лишь повинность общего пользования[55][56].
2. В Риме гражданам для защиты общего пользования[57] предоставлялось право иска — в виде интердиктов, направленных на прекращение и устранение порчи публичных дорог и других мест, главным образом, в целях обеспечения свободы сообщения[58]. Путем таких исков они могли отстаивать как общественные, так и свои собственные интересы. В настоящее время забота о публичном интересе по отношению к путям сообщения предоставлена исключительно органам администрации. В силу этого интердикты утратили свое значение. Впрочем, они удержались для частных лиц, преимущественно соседей по дорогам, для охраны их особых интересов[59].
3. Спорным является вопрос, могут ли собственники земель, прилегающих к публичным дорогам, требовать возмещения убытков в том случае, если прежнее сообщение делается для них невозможным вследствие приложения дороги в другом месте или вследствие повышения или понижения прежнего пути. Современное право в противоположность римскому, признает это по отношению к постройкам, состоящим на городских улицах. В современном праве существует основное положение, что всякие меры, предпринимаемые в целях государственного интереса и причиняющие вред имуществу частных лиц, должны падать на счет общества, а не отдельных лиц; в противном случае прочности частной собственности и доверию к обороту грозила бы немалая опасность[60].
Реками называются свободно текущие в постоянных руслах воды. В широком смысле слова к рекам относятся и ручьи. Текучие воды являются общим достоянием, но сама река, т. е. наполняемое водами пространство, может быть предметом частной собственности.
Реки бывают публичные или частные.
1. Публичными римляне признавали те реки, которые постоянно текут, частными же те, которые по временам пересыхают[62]. Современные законодательства считают публичными реками судоходные и сплавные, поскольку по ним издавна были возможны судоходство и сплав плотов[63]. Устроенные государством для общего пользования искусственные водяные сообщения приравниваются к естественным.
Публичные реки составляют собственность государства[64]. В силу этого все выгоды, получаемые от них, напр., растущий на реке камыш[65], плата за привилегированное пользование рекой, напр., за устройство мельниц или мостов, принадлежат государству.
Наряду с этим существует и весьма широкое общее пользование рекою, именно: для целей судоходства, потребление воды людьми и животными и даже добывание песку и камня, поскольку это не нарушает общественный интерес[66]. По римскому праву рыбная ловля была разрешена всем[67]; по германскому же — право на рыбную ловлю принадлежит только государству[68] и тем лицам, которые приобрели его на основании пожалования правительства или незапамятной давности.
У римлян были установлены особые интердикты для устранения сооружений, препятствующих судоходству, для защиты судоходства и для запрещения сооружений, имеющих целью отклонение течения реки сравнительно с направлением его в последнее лето[69]. Эти иски имеют применение и до настоящего времени для защиты частных интересов истца[70].
2. Частные реки и каналы, не представляющие из себя публичных путей сообщения, находятся в собственности частных лиц. По общепринятому правилу они принадлежат владельцам земли, прилегающей к их берегам, до линии, проходящей по середине русла. В римском праве собственность на реки не отличалась ничем от такого же права на другие объекты[71]. Иначе по общегерманскому праву. Сравнительно с римским правом, здесь частное право обнимает гораздо большее количество рек и реки довольно значительные, но это частное право далеко не является неограниченным; до известной степени признается право общего пользования частными реками. Кроме того, владелец верхней части реки не может отнимать у нижнего владельца той воды, которая течет с давнишних времен по его участку; он обязан направить снова в русло все количество воды, взятое им из реки для своего пользования[72].
3. Пруды находятся в обыкновенной частной собственности. Озера могут быть как частными, так и публичными[73].
I. Телесные вещи бывают или движимыми, или недвижимыми.
1. Недвижимостью называются земельные участки. Они занимают известное неизменное положение в пространстве[74]. В состав земельного участка входит сама земля и все, что̀ с нею физически связано путем насаждения, застроения или каким-либо иным способом[75].
Самостоятельное существование земельный участок приобретает через проведение границ. Римляне различали agri limitati и agri arcifinii. Limitati назывались земельные участки, отмежеванные землемерами с одобрения государственной власти. Arcifinii разграничивались иначе: или путем свободного выбора границ частными лицами, или приноровлением их к живым урочищам, к рекам или публичным дорогам. Только к agri arcifinii применялись правила о намыве[76]. Современному праву чуждо понятие agri limitati в римском смысле[77].
Граница обыкновенно отмечается на земной поверхности внешними знаками. Однако это не так необходимо для индивидуализации земельного участка. Граница может быть не обозначена и направление ее неизвестно[78], а между тем земельный участок представляет собою нечто самостоятельное, раз есть вообще возможность наметить и установить его границы.
По экономическому назначению земельные участки разделяются на сельскохозяйственные — praedia rustica и застроенные (Gebäudegrundstücke) — praedia urbana. К постройкам относятся также двор и сад при доме[79]. Конюшни, магазины и даже незастроенные площади для склада товаров рассматриваются юридически как постройки[80].
2. Движимостью называются все другие телесные вещи, кроме земельных участков и их составных частей[81]. На этом основании к движимостям принадлежат между прочим и все несвязанные с землей строения, далее суда, в особенности купеческие корабли, предназначенные для торгового мореплавания[82].
Особый вид движимости представляют собою вещи движущиеся. т. е. такие, которые двигаются вследствие присущей им жизненной силы[83], как напр., животные и у римлян рабы.
II. Деление вещей на движимость и недвижимость вытекает из свойства тел. Поэтому такое деление само по себе неприменимо по отношению к правам, как к понятиям отвлеченным. Тем не менее оно проникло в обыденную речь и даже в определения закона. Спорным однако остается вопрос, какие права следует считать движимым и какие недвижимым имуществом.
Право собственности на недвижимость, отождествляющееся с самым земельным участком, признается недвижимым. По сходству с правом собственности недвижимостью считаются суперфиций и эмфитевзис. Точно так же причисляются к недвижимостям права, связанные с земельным участком, особенно земельные сервитуты. В эту же категорию входит и горное право.
Во многих современных кодексах круг недвижимости значительно расширен и нередко обнимает собой все принадлежности недвижимых вещей[84].
1. Известные блага служат потребностям людей в силу родовых или видовых свойств, независимо от своих индивидуальных особенностей. Вследствие этого в гражданском обороте во внимание принимается их род, вид и число. Их называют вещами заменимыми — fungibiles, так как в обороте они считаются все одинаковыми и могут заменять друг друга; они называются и количествами, или вещами, определяемыми по количеству, потому что важно только их число, а не индивидуальные свойства[86].
Сюда принадлежат хлеб, вино, масло, шерсть и деньги, т. е. установленная государством общее средство измерения всех ценностей и суррогат всякого имущества. К вещам заменимым относятся и ценные бумаги, т. е. документы, дающие право требовать денег или других заменимых вещей под непременным условием обладания этими документами[87][88].
Если при долге количество подлежащих уплате заменимых вещей точно установлено, то и предмет его считается определенным. Подобные определенные требования — certae[89] — пользуются некоторыми преимуществами в процессуальном отношении[90].
Собственно одни только заменимые вещи и могут быть объектом займа. Только обязательства, направленные на заменимые вещи, способны к наращению процентов в настоящем смысле слова.
Противоположность заменимым вещам представляют собою индивидуально определенные вещи — species, в которых особое значение имеет каждая отдельная вещь, напр., дом, картина, лошадь.
Качество заменимости или незаменимости приписывается вещам обыкновенно правилами, выработанными гражданским оборотом. В отдельных случаях, однако, даже такие предметы, которые обыкновенно рассматриваются как индивидуально определенные, могут быть признаны заменимыми; это бывает, напр., в случае поставки 100 лошадей для конно-железной дороги; или наоборот, иногда, в силу особых соображений, можно рассматривать как species и такие вещи, которые являются обыкновенно заменимыми, напр., монеты.
2. Потребляемыми вещами — consumptibiles — называются такие предметы, употребление которых согласно их назначению состоит в их потреблении, напр., хлеб, вино, масло. Обыкновенно имеется в виду физическое их уничтожение; однако к потребляемым вещам причисляются и деньги, и все, что́ в обороте считается за деньги[91], так как пользуясь ими собственник тем самым потребляет их по отношению к своей имущественной сфере[92].
Вещи, уничтожаемые не одним актом пользования ими, но вообще в короткий срок, как напр., легко изнашиваемое платье, приравниваются правом к вещам потребляемым.
3. Свойства заменимости и потребляемости обыкновенно совпадают. Однако они могут и расходиться, так напр., непереплетенные книги и ценные бумаги заменимы, но не потребляемы.
Телесные вещи обыкновенно физически делимы, т. е. разложимы на ряд вещей независимых друг от друга. Деление недвижимости происходит путем проведения границ. В таких случаях достаточно одного окончательного установления границ с правовой точки зрения, даже без соответствующего обозначения их внешними знаками[94]. Горизонтальное деление недвижимости, напр., по этажам, не допускается, так как право собственности на землю распространяется и на всю воздвигнутую на ней постройку[95]. Разделение пользования по этажам возможно. Деление движимости производится путем физического разделения на части[96].
Право может признать телесные вещи абсолютно или относительно неделимыми.
a) Запрещение деления вещей, исходящее со стороны публичного права, обусловливает их абсолютную неделимость. Такие запрещения встречаются во всех современных законодательствах, запрещающих, напр., деление крестьянских дворов или лесных дач[97].
b) Относительная неделимость покоится на соображениях частноправового характера. Относительно неделимы такие объекты, физическое деление которых не может быть вынуждено у одного сособственника другими. Так неделимы объекты, физическое деление которых повело бы к уничтожению их существа или ценности[98]. Сюда следует отнести, напр., лошадей, картины, бриллианты, зеркальные стекла, ворота, общие для двух дворов[99].
Части прав, т. е. части, существующие только в нашем воображении — partes pro indiviso, возможны как по отношению к неделимым, так и по отношению к делимым объектам[100].
Принадлежностями — pertinentia, вспомогательными или побочными вещами называются такие предметы, которые вместе с другой, главной вещью служат одной и той же экономической цели и которые вследствие этого в гражданском обороте рассматриваются вместе с главною вещью, как одна величина.
1. В римском праве всякие юридические сделки, особенно купля-продажа, завещание и залог, направленные на главную вещь, распространялись и на ее принадлежности, если только сторонами не было оговорено обратное[102]. В этом и заключалось единственное юридическое значение связи между главною вещью и принадлежностью.
У римлян принадлежностями признавались лишь некоторые малоценные вспомогательные вещи, облегчающие постоянное употребление главного предмета.
Принадлежности чаще всего встречаются при недвижимости, но они возможны и у движимости, напр., у кораблей.
Принадлежностями дома являются, напр., ставни, замки[103]; принадлежностями сельскохозяйственных земельных участков — предназначенные для них запасы навоза, собранное для скота сено[104], далее право участия в пользовании колодезем, пастбищем[105]; принадлежностями виноградников считаются виноградные колья[106].
Служебное назначение принадлежности по отношению к главной вещи должно быть фактически осуществлено. Строительные материалы — ruta caesa, хотя бы даже и свезенные к месту постройки, еще не являются принадлежностью застраиваемого участка. Но все то, что̀ разъединено с главной вещью только на время, напр., оконные рамы, виноградные колья, черепица, продолжает оставаться ее принадлежностью[107].
Принадлежностью главной вещи считается лишь то, что́ предназначил для нее владелец, но не те предметы, которые принадлежат лицу, имеющему одно только право пользования вещью[108].
Римское право не признавало принадлежностями такие объекты, которые хотя и служат для целей других вещей, но имеют в обороте настолько важное значение, что рассматриваются как вещи самостоятельные. В силу этого инвентарь имения[109], пекулиарное имущество раба не считались римлянами за принадлежности[110].
Физическая связь служащей вещи с главной не является существенной для понятия принадлежности. Но также неправильно весьма распространенное мнение, будто вещь, физически связанная с другою и, таким образом, как бы включенная в нее, не может быть принадлежностью, так как до она в силу этой физической связи стала составною частью этой вещи[111].
Иначе нужно рассматривать вещи, включенные одна в другую — инкорпорированные. Пока эта связь существует, подобные вещи рассматриваются как составные части главной вещи, а потому и разделяют ее судьбу независимо от тех целей, служить которым они сами по себе предназначены. Здесь возникает вопрос, имеет ли приобретатель главной вещи право на основании купли, завещания или залога заявить притязание на такие инкорпорированные вещи, или же продавец, наследник, владелец имеют право выделить такую вещь и удержать ее у себя? Для решения этого вопроса следует исходить из назначения вещи. Если владелец инкорпорировал ее для временных или чисто личных целей, то он имеет право выделить и удержать ее у себя, так как в таком случае она не будет принадлежностью[112]. Напротив, все, включенное в главную вещь для постоянного служения ей, считается принадлежностью; подобная вещь не может быть выделена из главного объекта, она должна быть предоставлена покупателю последнего или лицу, получившему его в виде легата[113].
Вещь, бывшая раньше вспомогательной, теряет свойство принадлежности в том случае, если она назначается владельцем ее для новых экономических целей, равно как и в том случае, когда она переходит к лицу, не имеющему права собственности на главную вещь[114].
2. По германским правовым воззрениям принадлежностью признается все то, что̀ составляет с главной вещью одно экономическое целое. Это воззрение оказало свое влияние на общегерманское право, а еще более — на местные законы; по многим из них, напр., хозяйственный инвентарь считается принадлежностью земельного участка[115].
Значение принадлежности в германском праве гораздо шире, чем в римском. По германскому праву движимые принадлежности земельного участка считается недвижимостью, пока они продолжают служить ему. Поэтому вместе с участком они подпадают под действие ипотечного права даже там, где ипотека возможна только по отношению к недвижимостям, и вместе с недвижимостью подчиняются правилам, установленным для принудительного взыскания с недвижимого имущества[116].
1. Доход — fructus — есть прибыль, правильно получаемая от вещи или другого какого-либо имущества — капитала[117]. С экономической точки зрения необходимо различать капитал, или самую субстанцию имущества от плодов его, или дохода. Этим различием пользуется и право[118].
Отождествляя плоды с «органическим произведением» вещи[119], господствующая теория упускает из вида экономическую сторону плодов и рассматривает их как явление природы.
Эта точка зрения способна ввести в заблуждение. Нет сомнения, что большинство органических произведений, произрастающих на известном земельном участке, является его плодами. Но это верно лишь постольку, поскольку они представляют собою правильный доход с участка, как это бывает, напр., с хлебом, с фруктами, с травою, но никак не с деревьями, которые однако также принадлежат к естественным произведениям почвы[120]. С другой стороны, части почвы, напр., камни, минералы, кирпичная глина, конечно, не составляющие произведений земельного участка, являются его плодами в том случае, если они доставляют постоянный доход с этого участка[121]. То же можно сказать и о доходе от охоты[122][123].
Доход от животных заключается в их рабочей силе, равно как и в шерсти, молоке и приплоде[124].
Доходом от рабов в Риме считалась их рабочая сила, но ни в коем случае не их дети, т. е. их органические произведения[125].
Доход с отданного в наем или аренду земельного участка составляет наемная или арендная плата[126].
Так как субстанция стада в экономическом отношения считается чем-то отличным от субстанции отдельных животных, то и пользование плодами в обоих случаях не одинаково[127]. То же самое можно сказать и про другие совокупности вещей.
Проценты являются доходом от денежного капитала или других заменимых вещей. Они подлежат особому обсуждению[128].
2. Под доходом — fructus — понимают не валовой, а чистый доход от капитала — чистую прибыль[129]. Она получается из исчисленной суммы валового дохода за вычетом издержек производства и страхования дохода, равно как и текущих расходов, потребных для поддержания капитала[130].
3. Плоды, приносимые телесною вещью, бывают:
а) неотделенные — fructus stantes, pendentes. Они, конечно, являются частью главного предмета[131] и разделяют правовое положение последнего. Они не могут быть объектами отдельного права собственности[132] или какого-нибудь другого вещного права
Сделки в отношении неотделенных плодов возможны в той же мере, в какой они возможны и по отношению ко всяким другим будущим вещам[133][134].
b) С момента отделения плода — separatio — возникает новая самостоятельная вещь. Многие держатся того мнения, что отделенные плоды продолжают оставаться частью плодоприносящей вещи. Отделение плода, говорят они, производит только расчленение права собственности, подобное тому, какое совершает собственник, разрезая принадлежащий ему лист бумаги или кусок хлеба[135]. Это неверно. Отделенный плод имеет особую форму, собственно ему принадлежащее имя и является поэтому совершенно самостоятельною вещью. Жеребенок происходит от кобылы, но он не часть ее.
4. Подобно тому, как слово «плод» — fructus — имеет двоякое значение — валового и чистого дохода, точно также и выражение «fructus percepti» употребляется в двояком смысле. Оно обозначает, во-первых, плоды, относительно которых захват владения уже совершен, и во-вторых, полученную благодаря пользованию естественными плодами, чистую прибыль[136].
5. Плоды, которые могли быть получены — fructus percipiendi, представляют из себя чистый доход, который можно получить с капитала. Кто должен вернуть полученный доход, тот по большей части обязывается также и к возмещению fructus percipiendi. Это облегчает истцу проведение своих требований: нередко весьма трудно доказать, что́ ответчик действительно извлек из капитала, приносящего доход; вместо этого принято устанавливать с помощью сведущих лиц, какой именно доход данный капитал может принести вообще[137].