Телемахида (Фенелон; Тредиаковский)/Книга шестая/ДО
| ← Книга пятая | Тилемахіда, или Странствованіе Тилемаха, сына Одѵссеева, описанное въ составѣ ироіческія піимы Васіліемъ Тредіаковскимъ, Надворнымъ Совѣтникомъ, членомъ Санкт-Петербургскія Імператорскія Академіи наукъ съ французскія нестіхословныя речи, сочиненныя Франціскомъ де-Саліньякомъ де-ла-Мотомъ Фенелономъ, Архіепископомъ-Дюкомъ Камбрейскимъ, Прінцомъ Священныя Імперии — Книга шестая | Книга седьмая → |
| Оригинал: фр. «Les Aventures de Télémaque» («Приключения Телемака»). — См. Содержаніе. Источникъ: Сочинения Тредьяковского. — СПб.: Издание А. Смирдина, 1849. — Т. 2, отделение I. |
ТИЛЕМАХІДЫ
КНИГА ШЕСТАЯ.
ПЕРЕЧЕНЬ.
Всѣ Престарѣлыи Мужи тѣ, ни мало не-ме́для,
Вышли вонъ изъ-Окру́жности той священнаго Лѣ́са;
Пе́рвый-же въ нихъ тогда меня за руку появши,
Провозвѣсти́лъ Народу всему съ нетерпѣніемъ ждавшу
5 Дѣлу рѣшенія, что то я Побѣдникъ явился.
Онъ едва окончилъ, какъ шумъ сталъ слы́шимъ-быть смятный
Въ томъ Собраніи всемъ, отъ радостныхъ воскликнове́ній.
Брегъ, и-окре́стные всѣ огласились го́ры-симъ кличемъ:
Сынъ Одѵссе́евъ, Міно́ю подобенъ, царствуетъ въ Критѣ!
10 Нѣсколько ждалъ, и-дава́лъ манове́ніе[1] въ знакъ я-руко́ю,
Требуя, да отъ нихъ замолчавшихъ выслушанъ буду.
Менторъ между тѣмъ мнѣ говорилъ шептаніемъ въ ухо:
Иль отрещись ты отъ твоего Отечества хочешь?
Иль позабыть ужъ-пришло́ съ честолюбія, да воцаришся,
15 Мать Пинелопу, ждущу тебя какъ-послѣ́дню надежду?
Иль и-вели́каго также Одѵсса, котораго Боги
Благосуди́ли отдать тебѣ, да онаго взвидишь?
Сіи слова́ пронзили мое въ глубокости сердце,
И отвратили меня отъ-жела́нія къ Царствію тще́тна.
20 Въ томъ уже́ всего молчаніе онаго Сонма,
Дало мнѣ-спо́собъ такъ изъясниться моими словами:
Мужіе Критсти! о пресловущій родъ въ Поднебесной!
Я недостоинъ есмь отнюдъ быть вамъ Повелитель.
Божескій оный отвѣтъ, въ подтвержденіе здѣсь приведенный,
25 Точно гласитъ, что-преста́нетъ Міно́ево Царствовать племя,
Снидетъ когда на островъ сей Человѣкъ чужестранный,
И воцаритъ Законы Царя того многому́дра:
Но не-вѣща́етъ онъ, что-Пришле́цъ тотъ самъ воцарится.
Пусть такъ будетъ, что-е́смь Чуждоземецъ тотъ всеконечно,
30 Коего Фівъ Аполлонъ отвѣтомъ свои́мъ означаетъ:
Я прореченіе то совершенно и-цѣло исполнилъ;
Я, снисшедъ съ Корабля, вступилъ на Кри́тскій-сей Островъ;
Я улучилъ Законовъ Міно́евыхъ въ истинный разумъ,
Я и-жела́ю, да-ва́ми съ Избраннымъ царствуютъ оны.
35 Чтожь до-меня́; то-мое́ Отечество предпочита́ю,
Скудный и-ма́лый островъ нашъ, зовому Іѳаку,
Цѣлому Сту больши́хъ Градо́въ, счисляемыхъ въ Критѣ,
Также богатству и сла́вѣ сего прекраснаго Царства:
Вы попусти́те, да-слѣ́дую я Судбинну Предѣлу.
40 Я подвизался на-ва́шихъ Бореніяхъ не по-наде́ждѣ,
Да здѣсь царствую въ васъ, но токмо да удостоюсь
Благопрія́тства къ себѣ, и жалости вашея ра́вно;
Было то, наконецъ, да-меня́ вы средствомъ снабдите
Къ спѣшну возврату въ то-мѣ́сто, гдѣ-я́ на Свѣтъ породился.
45 Лучше желаю послушенъ быть Отцу Одѵссе́ю,
И утѣшать Пинелопу, матерь мою́, совокупно;
Нежели надъ всея Вселенны царствовать Роды.
Критяне! вамъ видна́ моего ужъ внутренность се́рдца;
Должно оставить мнѣ-ва́съ: но-еди́на смерть окончаетъ
50 Всю мою́ благодарность вамъ. Ей! то́чно-такъ будетъ,
Что Тилемахъ до-послѣ́дня дыханія Критянъ возлюбитъ,
Тщась о славѣ ихь-та́къ, о-свое́й какъ собственной ра́вно;
Времяжъ ни-ко́е загладитъ Память въ вѣчности вашу.
Токмо что-я́ изрекъ, какъ-глухій-шумъ подъя́лся на-во́здухъ,
55 Нѣкакъ подобенъ бывъ мореливны бушу́йности Зыку.
Во́лны когда межъ-собо́й споражаются пѣннымъ буру́номъ.
Тѣ говорили: не-нѣ́каяль то божественность горня,
Явлшася нынѣ намъ человѣческа о́браза въ видѣ?
Сіи вѣщали, что-и́ндѣ меня имъ видѣть случилось,
60 И что-они́ не ложно тогожъ меня здѣ-призна́ли.
Но Другіи такъ вопіяли крикомъ великимъ:
Должно принудить его, да царствуетъ оный надъ-на́ми.
Я, наконецъ, предпріялъ рѣчь-опя́ть, и-неме́дленно каждый
Заторопи́лся молчать, не зная еще совершенно,
65 Не восхощуль воспріять, отъ-чего́ я спе́рва отрекся.
Сежъ и рѣчи мои, тогда говорилъ имъ-кото́ры:
Мужіе Критстіи! Васъ прошу теперь попустить мнѣ,
Да изреку вамъ то, что я въ себѣ помышляю.
Правда, Вы благому́дрѣйши всѣхъ человѣковъ подъ-Со́лнцемъ:
70 Но, какъ мню, Благомудрію быть надлежитъ пред-опасну;
А сея предохранности въ васъ теперь я-не-ви́жду.
Должно вамъ избрать не-тако́ва отнюдъ человѣка,
Кой бы умствовалъ лучше всѣхъ о силѣ Законовъ,
Но исполнялъ бы тѣ въ Добродѣтели препостоя́нной.
75 Чтожъ до-меня́; Я младъ, посему и-безъ-о́пытовъ дальныхъ,
Наглости я притомъ Страстей кипящихъ подверженъ:
Такъ что, больше могу, повинуясь, прямо навыкнуть
Нѣкогда быть Повелитель Другимъ, и-надъ-ни́ми Державецъ.
Тѣмъ не-ищи́тежъ себѣ Человѣка иныхъ Побѣдивша
80 Разума также и-тѣ́ла Борьбой, но-себя́ одолѣвша;
Мужа сыщите вы, имѣюща ваши Законы
Проначерта́нны на-се́рдцѣ своемъ, и-кото́рагобъ вся жизнь
Токмо была Законовъ тѣхъ исполненіе вѣрно:
Вы его по-Дѣла́мъ, а не по-Рѣча́мъ изберите.
85 Симъ разсужденіемъ всѣ Престарѣлыи тѣ усладившись,
Видяжъ всегда возрастающи рукоплеска́нія Сонма,
Мнѣ изрекли: «понеже намъ-Бо́ги отъемлютъ надежду,
Видѣть тебя Царемъ посредѣ насъ Скиптродержа́щимъ;
То, на малый конецъ, помоги́-намъ сыскать Вѣнценосца,
90 Силубъ который далъ Законамъ Царствовать нашимъ.
Знаема нѣ́тъ-ли тебѣ кого Человѣ́ка могуща
Повелѣва́ть на-Престо́лѣ сь симъ Благонравіемъ мѣрнымъ?»
Знаю, сказалъ имъ то́тчасъ я, одного Человѣка,
Давшаго все мнѣ то, чемъ вы удивле́ны толико:
95 Мудрость его, не-моя́, во мнѣ теперь провѣщала;
Та вдохнула въ меня всѣ-Отвѣ́ты, слышаны вами.
Купно Собраніе все возвергло на-Ме́нтора очи,
Коего имъ указывалъ я державшій за-ру́ку.
Всѣ возвѣстилъ его о-мое́мъ попеченія Дѣтствѣ;
100 Бѣдствія всѣ, отъ-кото́рыхъ меня избавилъ спасая;
Также и-всѣ́ меня поразивши Несчастія скоро,
Я когда его не слѣдовалъ зрѣлымъ Совѣтамъ.
Спе́рва всѣ на-него́ не-взира́ли-тамъ Люди ни-ма́ло,
Ради простыхъ егожъ одеждъ и-весьма́ нерадивыхъ,
105 Скромности ради въ немъ, и-всегда́шня молчанія купно,
Также и-ра́ди па́смурна вида его и-возде́ржма.
Но какъ-впери́ли ужъ на-него́ прилѣжнѣе взоры;
То на-его́ Лицѣ вознесенное нѣчто узрѣли:
Ясный уже́ очей его жаръ всѣ усмотрили,
110 Ра́вно и-тве́рдость во-всѣхъ обратахъ его самомнѣйшихъ.
Тутъ вопросили его, и-Отвѣ́ты услушали чудны;
Провозгласи́ть потому Егожъ въ Царя утвердились.
Онъ отъ-того́ отрекся отнюдъ въ себѣ несмущенный:
Рекъ, что «Сладость простыя жизни предпочита́етъ
115 Свѣтлосія́нію, и всему Величію Царства;
Что наилучшія всѣ Цари пребываютъ несчастны,
Тѣмъ-что почти никогда не дѣлаютъ Доброе о́но,
Дѣлать которо хотѣли, а-дѣ́лаютъ Злое почасту,
Предуловле́ны Ласкательми, коего не изволяли.
120 Онъ приложилъ, что-коли́ко бѣдна есть Служня Неволя;
Царство толикожъ, еще и-бѣдня́е, вещи по-са́мой,
Тѣмъ что Рабствожъ оно́, Багрянитое токмо снаружи.
Кто когда есть Царь, тотъ-уже́ отъ всѣхъ-тѣхъ зависитъ,
Нужны которы ему, беспрерѣчно послушны да-бу́дутъ.
125 Сча́стливъ трикратно, кто не сталъ Повелителемъ Главнымъ!
До́лжны-мы всяко отдать Отечеству на́шу-всю Вольность,
Буде когда намъ власть повѣряетъ нѣкую о́но,
Да неусыпны поло́жимъ труды о Пользѣ Всеобщей.»
Критцы, не-мо́гши притти въ себя отъ-преди́вна восторга,
130 Тутъ воспросили его, Кого́жъ-бы избрать надлежа́ло?
«Мужа, отвѣтствовалъ онъ, который васъ-зна́етъ изрядно,
Тѣмъ-что Ему надлежитъ быть въ васъ Правителемъ Вышнимъ,
И кото́рый-бы Вамъ Правителемъ быть устрашался.
Царствовать кто желаетъ, тотъ не вѣдаетъ Царства;
135 Ка́къ-же ему Незнающу Должности Царски исполнить?
Ищетъ сей-Ски́птра себѣ одному; а надобенъ вамъ Мужъ,
Ко́й-бы восшелъ на-Престо́лъ съ любви къ Народу всецѣлу.»
Критяне въ странномъ всѣ притомъ изумленіи были,
Видя Пришельцевъ двухъ отрекавшихся прямо отъ-Ца́рства,
140 Кое отъ-всѣ́хъ другихъ снискуемо есть попремногу;
Знать восхотѣли они, съ кѣмъ прибыли тѣ Чуждоземцы.
Тутъ Навсікра́тъ, приведый отъ-Приста́нища въ Кру́гъ-ихъ Собора.
Подвиги были гдѣ, и выборъ еще продолжался,
Имъ указалъ тогда Азаи́ла, съ которымъ мы-ку́пно,
145 Менторъ и-я́, Кораблемъ отъ о́строва приплыли Кѵпра.
Но удивленіе въ нихъ несравненно бо́льшее стало,
Какъ познали они, что Менторъ былъ-Ра́бъ Азаи́ловъ;
Что Азаи́лъ изъ-Раба́, за Мудрость и-за́ Добродѣтель,
Здѣлалъ его себѣ Совѣтникомъ, лучшимъ и-Дру́гомъ;
150 Что сей-уво́льненый точно Рабъ Царе́мъ-быть отрекся;
И что самъ Азаи́лъ изъ-Дама́ска прибылъ Сѵрійска,
Да и онъ навыкнетъ Міно́евымъ твердо Законамъ:
Мудрости толь Любовь все сердце его наполняла!
Старшіи такъ рекли Азаи́лу: «мы не-дерза́емъ
155 Прозьбу тебѣ принесть, да быть Самодержецъ восхощешь:
Ибо мнимъ, что-еди́ны съ Менторомъ мысли имѣешь.
Толь презираешь Людей, что-имъ-быть Правитель не-мо́жешь;
А ктомужъ отвращенъ толико ты отъ-Бога́тства,
И отъ-пресвѣ́тлости, Царскій престолъ осѣняющи пышно,
160 Что не благоволи́шь снискать сію Лучезарность
То́щнымъ[2] трудомъ, съ Правительствомъ кой сопряже́нъ-есть Народовъ.»
Имъ Азаи́лъ отвѣчалъ: «о Критяне! мнить не-изво́льте,
Что́бъ-я Людей презиралъ. Нѣтъ, нѣтъ; я вѣдаю прямо,
Ко́ль-есть велико трудиться, да-Бла́ги будутъ и-Сча́стны:
165 Но сей тягостей трудъ исполненъ и-мно́гихъ напастей.
Свѣтлость, счета́нная съ нимъ, есть ле́стна и-ло́жна конечно,
Да и токмо она́ ослѣпляетъ тщеславные Ду́ши.
Жизнь кратка́; а-Вели́чіемъ Страсти взбуждаются вящше,
Нежели тѣмъ они удоволить Прихоти могутъ:
170 Я сихъ ложныхъ Благъ не-жела́ть, а-не-къ-ни́мъ-бы привыкнуть,
Въ Критъ восхотѣлъ побывать отъ-Страны удале́нны толико.
Кланяюсь вамъ, Прости́те: уже́ я токмо намѣренъ,
Чтобъ возврати́ться-мнѣ къ жизни покойной и-уедине́нной,
Въ ко́ей-бы Мудрость питала сердце-мое, а-Наде́ждабъ,
175 Плодъ Добродѣтели, на другую жизнь-Лу́чшу по-Сме́рти,
Здѣсь утѣшала меня въ болѣзняхъ Старости дряхлы.
Еслибъ чего́-мнѣ желать; то-жела́лъ бы я не-Царе́мъ быть,
Но никогдабъ отъ сихъ Человѣкъ двухъ не отлучаться.»
Критяне тутъ, наконецъ, возопили къ Ментору словомъ:
180 «Ну скажи, о Му́дрѣйшій и величайшій изъ-Сме́ртныхъ!
Ну скажижъ, кого́бъ-намъ избрать себѣ въ Самодержца?
Мы не-отпу́стимъ тебя, пока не-назна́чишь-намъ Мужа.»
Онъ отвѣтствовалъ имъ: «Какъ былъ я зрителей въ Сонмѣ,
То усмотрилъ тогда человѣка не тороплива:
185 Онъ мужъ старъ; но-дово́льно бодръ по виду и-крѣ́покъ.
Я спросилъ, кто онъ; мнѣ-сказа́ли, что-Арістоди́мъ то.
По́слѣ того ему сказу́емо ту́тъ-я услышалъ,
Что два Сына его въ числѣ Борителей были;
Радости онъ о томъ отнюдъ не-имѣ́яй казался:
190 Токмо изрекъ, что Царствія бѣдъ одному не-жела́етъ;
А что любитъ весьма Отечество, не согласится,
На Воцареніе здѣсь всемѣрно Сына другаго.
Я позналъ чрезъ то, что-Оте́цъ сей любитъ разумно
Изъ обоихъ Сыно́въ одного, Добродѣтельна суща;
195 Не потакаетъ другомужъ его за-беспу́тства негодны.
При умноженіи такъ Любопытства, спроси́лъ-я вторично:
Жизнь какова́ вся-была́ того состарѣ́вшася Мужа?
Нѣкто изъ-ва́шихъ гражданъ на то́-мнѣ отвѣтствовалъ тако:
Онъ чрезъ долгое время въ Воинствѣ былъ Ратоборецъ,
200 Да и-на тѣ́лѣ своемъ всемъ носитъ почетные раны;
Но Добродѣтель его чистосердна, отнюдъ и-не-лсти́вна,
Онаго не угодна содѣлала Ідомене́ю,
Тѣ́мъ-то сей-Ца́рь и не взялъ-того́ на-Оса́ду Троянску.
Мужа боялся ему дать-могу́ща добры Совѣты,
205 Коимъ слѣдовать онъ не-хотѣ́лъ и-не-мо́гъ совокупно.
Онъ и-зави́дѣлъ Славѣ еще ктомужъ, каковую
Не преминулъ бы тотъ Человѣкъ пріобрѣсть всеконечно.
Всѣ услуги его позабылъ, оста́вивъ-здѣ Ни́ща,
Све́рьхъ-же презрѣнна вконецъ отъ-Люде́й прегрубыхъ и-По́длыхъ,
210 Кои въ велико ставятъ себѣ едино богатство.
Но и-въ-тако́й Нищетѣ всегда пребывая доволенъ,
Веселъ свои сокращаетъ дни удаленный отъ-Гра́да.
Гдѣ чредитъ онъ Ниву свою́ своимижъ руками.
Съ нимъ одинъ изъ-его́ Сыно́въ совокупно трудится:
215 Любитъ сего, и есть люби́мъ отъ-него́ всесердечно;
Оба за-тру́дъ, и-за-мѣ́рность свою́ воздержну блаженны;
Есть обиліе въ нужномъ у-ни́хъ для жизни просты́я.
Смиреному́дрый Старикъ раздаетъ боля́щимъ Убогимъ,
Кои въ сосѣдствѣ съ нимъ, отъ-его́ что́-потре́бъ остается.
220 Всѣхъ молодыхъ людей трудиться онъ заставляетъ;
Увѣщава́еть ихъ, научаетъ, всегда назираетъ.
Ссоры межъ-всѣ́ми одинъ примиряетъ въ окружности блиской:
Онъ есть общій Отецъ всѣмъ тутъ Семействамъ живущимъ.
Собственножъ внутрь Домочадство его симъ есть злополучно,
225 Что имѣетъ Сына еще, не-хотѣ́вшаго слушать
Ни одного изъ всѣхъ тому пода́нныхъ совѣтовъ.
Долго терпѣлъ Отецъ, хотѣлъ въ немъ-испра́вить пороки;
А наконецъ сослалъ его наслѣдства лишивый.
Тотъ попустился весь въ непристойно надменіе Глупый,
230 Да и-во-всѣ́ непотребны беспутства и-ро́скоши вредны.
Точно сіе, о Критяне, есть, что-о-не́мъ я-увѣ́далъ:
Сами вы-до́лжны знать, мнѣ сказана сущаяль правда.
Еслижъ сей Человѣкъ таковъ, како́въ-онъ описанъ;
То на что учреждать бореній Подвиги разныхъ?
235 И почто́ Незнаемыхъ толь собирать воедино?
Вы у-себя́ самихъ имѣете здѣсь Человѣка,
Знающа прямо васъ, и вами знаемажъ вѣрно;
Весть умѣюща Брань, показавша бодрую Крѣпость,
Тужъ не токмо противъ стрѣлъ, копій, всякихъ оружій,
240 Но и-проти́въ самого Убожества, многимъ несно́сна;
Пре́зривша всяко Богатство, Ласкательствомъ кое приходитъ;
Любяща трудъ, и знающа коль Земледѣльство полезно;
Пышность кленуща всю, и-отню́дъ же не приходяща
Къ дѣтямъ въ слѣпую любовь, какъ-блажа́ща въ одномъ Добродѣтель,
245 А въ другомъ ненавистный порокъ осуждающа: словомъ,
Мужа тако́ва, который всему Оте́цъ-ужъ Народу.
Се вашъ Царь, когда желаете истиннымъ сердцемъ,
Да Законы у-ва́съ Міно́я царствуютъ му́дра.»
Весь Народъ возгласилъ: «таковъ есть Арістоди́мъ сей
250 Пра́вдою са́мою, ты его како́ва сказу́ешь;
Царствовать онъ единъ достоинъ надъ-на́ми конечно.
Многій день-та́къ, и-разли́чный трудъ измѣняема вѣка,
Въ лучшее все привели: низрѣва́яжъ-вдругъ, вдругъ и-подъе́мля,
Се ужъ-Тѵхія на-тве́рди того поставила плотно.»
255 Старшіи Онаго тѣ на-среду́ велѣли представить:
Исканъ въ Сонмѣ всемъ, гдѣ былъ съ Послѣдними смѣшанъ;
Онъ предсталъ несмущенъ; услышалъ что-вы́бранъ на-Ца́рство.
Самъ отвѣщалъ: «соглашусь быть-Царе́мъ на трехъ сихъ-Завѣ́тахъ.
Первый, оставить мнѣ Престолъ по-проше́ствіи двухъ лѣтъ;
260 Если въ теченіе сихъ я лучшими васъ не-поста́влю,
Еслижъ и-вы́ противны Законамъ будете Сами.
Но вторый, мнѣ жизнь продолжать воздержну и-про́сту.
Тре́тій-же, Дѣтямъ моимъ не-имѣ́ть никакія степени;
Ихъ по смерти моей почитать, безъ всяки отмѣны,
265 Смо́тря по-и́хъ достоинству, какъ и прочихъ Согражданъ.»
Слыша сіе, загремѣло премножество радостныхъ кликовъ.
Арістоди́ма вѣнчалъ Діади́мою Главный изъ-Ста́ршихъ,
Оныхъ блюстителей тамъ Міно́евыхъ мудрыхъ Законовъ.
Жертвы закланы и Зе́всу, и-про́чимъ Богамъ величайшимъ.
270 Дары Арістоди́мъ намъ далъ, не такъ велелѣпны,
Какъ-то Цари обычай имѣютъ дарить величавно;
Но Благородны весьма простоты Богатствомъ единымъ.
Далъ Азаи́лу Міно́евы тѣ преславны Законы,
Писаны всѣ на дскахъ самого Міно́я рукою.
275 Да́лъ-же ему всея Історіи Критскія Свитокъ[3],
Кро́новыхъ[4] отъ временъ, отъ-предре́вня Вѣка златаго.
Въ Судно его положилъ Овощей премножество всякихъ,
Въ Критѣ кои растутъ, а-въ-Сѵріи тѣжъ не-родя́тся;
Да и всѣмъ ему помогать обѣщался потребнымъ.
280 И какъ мы торопились весьма отъѣхать изъ-Кри́та;
То уготовилъ онъ для насъ Корабль преизрядный,
Съ множествомъ и Гребцовъ, и-Люде́й Военныхъ на-не́мъ же:
И положи́лъ-же Одежду для-на́съ, и-съѣстныи Запасы
Въ са́мый тотъ-ча́съ способный восталъ вѣтръ плы́ть-намъ въ Іѳаку;
285 Вѣтръ Азаилу противный, его остаться принудилъ.
Видѣлъ онъ-на́съ поплывшихъ, обнявъ какъ-Прія́телей присныхъ,
Съ коими впредь никогда не могъ ужъ свидѣться лично.
«Боги праведны суть, говорилъ; тѣ видятъ, что-Дру́жба
Наша осно́вана есть на-еди́ной токмо Добро́тѣ:
290 Нѣкогда оныи намъ восхотятъ всѣмъ быть совокупно;
И блаженны Поля́, на коихъ, какъ-на́съ увѣряютъ,
Праведны толь веселятся по-Сме́рти въ вѣчномъ покоѣ,
Нашихъ у́зрятъ Душъ сопряженіе также на-вѣки.
О! когдабъ мой прахъ такъ-возмо́гъ быть ссыпанъ-же съ вашимъ.»
295 Сіи слова́ говоря проливалъ онъ слезны потоки,
А непрерывны рыданія голосъ его прерывали.
Плакали мы не меньшежъ; и-о́нъ проводи́лъ-насъ до-Су́дна.
Арістоди́мъ говорилъ намъ: «вы мнѣ Царствіе дали;
По́мнитежъ на какія меня поставили бѣдства.
300 Лейте молитву Богамъ, да-мнѣ-да́руютъ истинну мудрость;
И да-други́хъ человѣкъ превзойду чрезъ-умѣ́ренность столько,
Сколько превосхожду́ ихъ сею Властію вышше.
Я ихъ-молю́, да васъ приведутъ въ Отечество здравыхъ,
Да посрамятъ же тамъ Непріятелей вашихъ нахальство,
305 И да видѣть попустятъ вамъ въ тишинѣ Одѵссея,
Царство держаща съ любезной ему Пинелопой совѣтно.
Я тебѣ даю, Тилемахъ, хорошее Судно,
Гдѣ и-дово́льно Гребцовъ, и-не-ма́ло Людей Ратоборныхъ:
Сіи могутъ тебѣ послужить на-Непра́ведныхъ оныхъ,
310 Кои твою тѣснятъ и гонятъ милую Матерь.
Чтожъ, о! Менторъ, твоя ничего не требуетъ Мудрость;
То ничего́жъ-мнѣ, тебѣ́ да-жела́ю, не оставляетъ.
Оба идите Вы, живите сча́стливы купно;
А притомъ не-забыть, прошу васъ, Арістоди́ма:
315 Если когда Іѳакійцамъ нужда въ Критянахъ будетъ;
То на-меня́, до-послѣ́днихъ моихъ издыханій, надѣйтесь.»
Обнялъ онъ-на́съ; а мы отъ слезъ не-могли́ удержаться.
Вѣтръ надувавшій Парусы наши, Плытіе спѣшно
Намъ обѣщалъ, и-еще́жъ то тихо, да и-безвре́дно.
320 Іда Гора уже́ намъ холмикомъ малымъ являлась;
Всякій Мысъ, и всѣ берега́ отъ-оче́й исчезали.
Пелопонни́сскій Кряжъ казался въ море вдаяйся,
И какъ насъ усрѣтаяй шелъ онъ двигомъ поспѣшньмъ.
Сежъ вдругъ бурный Свистунъ омрачилъ синезрачное Небо:
325 Круто и-Евръ[5], и Нотъ, и-нена́стливый Лівъ взбушева́ли,
И возмутили морску́ю всю треволненіемъ Воду.
День премѣнился въ нощь; а Смерть предъ насъ и-предста́ла.
О Посідо́нъ! Ты самъ, твоимъ велемощнымъ Трезубцемъ,
Возволнова́лъ текущу Стіхію[6], тебѣ подчиненну!
330 Въ месть Афродіта намъ, что-ея́ мы презрили нѣкакъ,
Тожъ и въ са́момъ тоя Кѵѳирійскомъ храмѣ почетномъ,
Къ Богу сему прибыла съ прежестокой жалобой въ го́рѣ,
(Ясны очи ея напое́ны были слезами,
Какъ то Менторъ меня, въ божественномъ свѣдущъ, увѣрилъ):
335 «Ты, Посідонъ, говорила ему, терпѣ́ть-ли возможешь,
Да Нечестивыи сіи мнѣ посмѣются безъ-ка́зни?
Боги мое Могущество сами чувствуютъ обще;
А Продерзскіи Смертныи тѣ поругаться посмѣли,
Тожъ всему на-мое́мъ бываему островѣ Кѵпрѣ.
340 Кажутъ они въ себѣ Цѣломудріе не одолимо;
Но Любовь, пресладку Любовь, злословятъ какъ-Бу́йство.
Иль позабы́лъ-ты, что-я́ въ твоей Державѣ роди́лась?
Медлишь почто́жъ, погрузить въ твои преглубокіе бездны,
Двухъ Человѣковъ сихъ, попремногу мнѣ ненавистныхъ?
345 Ябъ-ихъ!… но-ка́знь твоимъ тѣхъ грознѣй Понтомъ покроетъ.»
Такъ едва изрекла, се-уже́ Посідонъ и-подви́гся,
Да и Во́лны воздвигъ востекающи выспрь какъ-до-Не́ба;
Но Афродіта смѣялась, мня-па́губу нашу извѣстну.
Кормчій намъ возопилъ, смущенъ отъ ужаса въ бѣдствѣ,
350 Что не можетъ ктому противиться сильному вѣтру,
Рѣющу нагло Корабль на-прео́стрые Камни глубинны:
По́рывъ пребуйный вѣтра уже́ преломилъ у-насъ-Ще́глу,
То́тчасъ послышали мы и трущися Камни о-Дни́ще,
Кои тогда Корабля того Низъ весь проломили.
355 Всюду вода вбѣгаетъ, Корабль погружается въ Море;
Всѣ Мореходцы плачевными гласы Діа[7] взываютъ.
Ментора обнялъ я, и-ему́ рекъ: «Сме́рть-намъ приспѣла;
Должно ея воспріять безъ страха, бодро, и-смѣ́ло.
Боги токмо спасли́-насъ отъ-бѣдъ и-напа́стей толикихъ,
360 Да мы горько и-бѣ́дно въ сей-часъ погибнуть имѣемъ.
Умремъ-же, Менторъ-мой, когда долгъ, у́мремъ конечно;
Въ томъ утѣшеніе мнѣ, что-съ-тобо́ю я умираю:
Тщетно за-жи́знь стоять противъ толь смертныя бу́ри.»
Менторъ мнѣ отвѣщалъ: «прямая бодрость и-крѣпость
365 То́тчасъ находятъ себѣ всегда пособіе нѣко.
Знай, не-дово́льно того, подвергаться Смерти спокойно;
Должно еще, не-боя́сь, стремиться про́чъ-ту отрѣять.
Во́змемъ-же мы одну изъ-больши́хъ Скаме́й-сихъ Гребецкихъ:
А во время, какъ Со́нмъ-сей смущенный, безъ-па́мяти съ страха,
370 Плачетъ по-жи́зни своей, спасти́ ея не-стара́ясь,
Всяко потщимся трудясь, да-спасе́мъ мы собственну нашу.»
То́тчасъ Сѣки́ру[8] беретъ, и оста́токъ Ще́глы срубаетъ,
Коя нагнувшись сама́ склонила на́-бокъ и-Су́дно;
Ки́даетъ ту, на-нея́жъ и самъ бросается въ море:
375 Да и кличетъ меня къ себѣ, и-вели́тъ не-боя́ться.
Такъ какъ-мате́рый Вязъ, порѣваемый сильными вѣтры,
Твердо стои́тъ, на-свое́мъ углубле́нномъ корени въ землю,
Ви́хрь-же на-не́мъ шатаетъ едины вѣтви съ листами.
Менторъ не-то́кмо бодръ и крѣпокъ, но-ти́хъ и споко́енъ,
380 Мнился тогда имѣяй власть надъ вѣтромъ и-мо́ремъ.
Слѣдовалъ я за нимъ. А кто́жъ-бы не-слѣ́довалъ вскорѣ,
Бывъ ободре́нъ отъ-него́ словами и са́мымъ примѣромъ?
Та́къ-то-мы были держась за Щеглу ту поплавну́ю:
По́мощь намъ отъ-нея́ была несказанно велика:
385 Ибо уставши могли на ту мы сѣсть, да-отдо́хнемь;
Еслибъ намъ-плыть всегда, тобъ-изъ-си́лъ мы выбились скоро.
Но обращалъ вѣтръ часто Бревно сіе толстопенно;
Мыжъ тогда уже́ и купа́лись въ морѣ неволей.
Въ томъ мы много водъ морски́хъ напивались прегорькихъ;
390 Та́къ-что изъ-у́стъ, ноздре́й, и-уше́й ручіе́мъ-тѣ́ хлыста́ли:
А съ волнами бороться намъ весьма надлежало,
Верьхъ поима́ть-бы того вертучаго Де́рева паки.
Валъ иногда, такъ-высо́къ какъ-гора́, чрезъ-сами́хъ-насъ катился;
Мы и тутъ держались за-о́ную Щеглу прекрѣпко,
395 Чтобъ колебаніемъ наглымъ толь и нагло порывнымъ,
Древо, надежда единственно наша, у-на́съ не-исто́рглось.
Мы находились когда въ семъ случаѣ трепета полномъ,
Менторъ спокоенъ былъ, какъ-тепе́рь на зла́чномъ-семъ мѣстѣ,
Мнѣжъ говорилъ: «Тилемахъ, ты не помышля́ешь-ли въ сердцѣ,
400 Что жизнь-твоя́ въ корысть оставлена вѣтрамъ и-мо́рю?
Самъ не мни́шь-ли въ себѣ, что-тебя́ погуби́ть-имъ возможно,
Безъ повелѣнія и безъ-суде́бъ отъ-бого́въ всеблажайшихъ?
Нѣтъ, нѣтъ: Боги токмо всему предѣлъ полагаютъ.
Такъ посему Бого́въ, не Мо́ря должно бояться.
405 Бы́лъ-бы хотя на са́момъ днѣ ты безднъ преглубокихъ;
Зе́всова есть извлещи рука и-отту́ду всемо́щна.
Былъ хотябъ на-Олѵмпѣ всѣ-звѣ́зды зря подъ-нога́ми;
Свергнуть мощенъ тебя Зевсъ въ бездны, иль-Та́ртара въ пламень.»
Слушалъ сіе дивясь меня утѣшавшее нѣкакъ.
410 Но къ отвѣту ему я разумомъ не́былъ сво́боденъ:
Мнилъ, что ни-бу́детъ; терпяжъ премогать долгъ всяческій жребій
Онъ не видѣлъ меня, его не мо́гъ-же я-ви́дѣть.
Пребыли мы всю ночь дрожжа отъ сту́жи полмертвы,
И не зная куда прибье́тъ насъ бу́ря иль-бро́ситъ.
415 Вѣтръ, наконецъ, ужъ сталъ утихать; ревущеежъ Море
Было подобно весьма человѣку, сердившуся долго,
И остатка кромѣ не-иму́щу отъ-гнѣ́вныхъ кипѣній,
Какъ утрудившуся быть въ той ярости огненопылкой:
Хоть кропота́лось еще, но глухо; а-бы́вши огромны
420 Во́лны, стали ктому какъ-бразды́ на нивѣ оранной.
Се Ио́а[9], отверзши врата небесныя Фіву[10],
Ясный день возвѣстила. Востокъ былъ о́гненъ повсюду;
Звѣ́зды, сокрыты бывши толь чрезъ долгое время,
Намъ показались, и-па́ки всѣ застѣни́лись не-ме́для,
425 Зря востекающе Солнце въ своей Колесницѣ паля́щей.
Мы усмотрили Землю въ дали́; къ ней вѣ́тръ-насъ и-рѣ́ялъ.
Я тогда въ моемъ почувствовалъ сердцѣ надежду;
Но не видѣли мы ніедина изъ-на́шихъ клевретовъ[11]:
Зна́ть-что, лишенныи смѣлости тѣ, и съ Судномъ, потопли.
430 Бывшихъ насъ при-землѣ́ толкало Море на-Ка́мни,
Мы о-кото́рыбъ могли неотмѣнно разбиться до-сме́рти;
Но Отру́бъ къ нимъ мы обращали нашея Щеглы:
Ме́нторъ-же ею то содѣвалъ, что Кормчій искусный
Дѣлаетъ скоро свои́мъ Кормиломъ правительнымъ точно.
435 Такъ мы-спасли́сь отъ камней тѣхъ, и-нашли́ напослѣдокъ
Твердыя брегъ Земли́, и тотъ способенъ и-гла́докъ,
Къ коему плывши мы на-Песо́къ ужъ вышли безвредно.
Та́мъ-ты изгребшихся насъ, о-Боги́ня велика! узрѣла,
Ты, говорю, Обитающа въ Островѣ семъ предержавно;
440 Тутъ то насъ удостоила и воспріять благосклонно.
Коль же долго рѣ́ки тещи́ въ Моря́ не-преста́нутъ,
Коль продолжатъ и-луча́ми сіять Свѣтила на-Не́бѣ;
Въ Мірѣ твое щедродушіе толь пребудетъ всеславно:
А благодарность въ нашихъ сердцахъ по гробь не-поме́ркнетъ.