Телемахида (Фенелон; Тредиаковский)/Книга шестая
| ← Книга пятая | Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева, описанное в составе ироическия пиимы Василием Тредиаковским, надворным советником, членом Санкт-Петербургския императорския Академии наук с французския нестихословныя речи, сочиненныя Франциском де-Салиньяком де-ла-Мотом Фенелоном, архиепископом-дюком Камбрейским, принцом Священныя империи — Книга шестая | Книга седьмая → |
| Оригинал: фр. «Les Aventures de Télémaque» («Приключения Телемака»). — См. Содержание. Источник: Сочинения Тредьяковского. — СПб.: Издание А. Смирдина, 1849. — Т. 2, отделение I. |
ТИЛЕМАХИДЫ
КНИГА ШЕСТАЯ
ПЕРЕЧЕНЬ
Все Престарелыи Мужи те, ни мало не-ме́для,
Вышли вон из-Окру́жности той священного Ле́са;
Пе́рвый-же в них тогда меня за руку появши,
Провозвести́л Народу всему с нетерпением ждавшу
5 Делу решения, что то я Победник явился.
Он едва окончил, как шум стал слы́шим-быть смятный
В том Собрании всём, от радостных воскликнове́ний.
Брег, и-окре́стные все огласились го́ры-сим кличем:
Сын Одиссе́ев, Мино́ю подобен, царствует в Крите!
10 Несколько ждал, и-дава́л манове́ние[1] в знак я-руко́ю,
Требуя, да от них замолчавших выслушан буду.
Ментор между тем мне говорил шептанием в ухо:
Иль отрещись ты от твоего Отечества хочешь?
Иль позабыть уж-пришло́ с честолюбия, да воцаришся,
15 Мать Пинелопу, ждущу тебя как-после́дню надежду?
Иль и-вели́каго также Одисса, которого Боги
Благосуди́ли отдать тебе, да онаго взвидишь?
Сии слова́ пронзили мое в глубокости сердце,
И отвратили меня от-жела́ния к Царствию тще́тна.
20 В том уже́ всего молчание онаго Сонма,
Дало мне-спо́соб так изъясниться моими словами:
Мужие Критсти! о пресловущий род в Поднебесной!
Я недостоин есмь отнюд быть вам Повелитель.
Божеский оный ответ, в подтверждение здесь приведенный,
25 Точно гласит, что-преста́нет Мино́ево Царствовать племя,
Снидет когда на остров сей Человек чужестранный,
И воцарит Законы Царя того многому́дра:
Но не-веща́ет он, что-Пришле́ц тот сам воцарится.
Пусть так будет, что-е́смь Чуждоземец тот всеконечно,
30 Коего Фив Аполлон ответом свои́м означает:
Я проречение то совершенно и-цело исполнил;
Я, снисшед с Корабля, вступил на Кри́тский-сей Остров;
Я улучил Законов Мино́евых в истинный разум,
Я и-жела́ю, да-ва́ми с Избранным царствуют оны.
35 Что ж до-меня́; то-мое́ Отечество предпочита́ю,
Скудный и-ма́лый остров наш, зовому Ифаку,
Целому Сту больши́х Градо́в, счисляемых в Крите,
Также богатству и сла́ве сего прекрасного Царства:
Вы попусти́те, да-сле́дую я Судбинну Пределу.
40 Я подвизался на-ва́ших Борениях не по-наде́жде,
Да здесь царствую в вас, но токмо да удостоюсь
Благоприя́тства к себе, и жалости вашея ра́вно;
Было то, наконец, да-меня́ вы средством снабдите
К спешну возврату в то-ме́сто, где-я́ на Свет породился.
45 Лучше желаю послушен быть Отцу Одиссе́ю,
И утешать Пинелопу, матерь мою́, совокупно;
Нежели над всея Вселенны царствовать Роды.
Критяне! вам видна́ моего уж внутренность се́рдца;
Должно оставить мне-ва́с: но-еди́на смерть окончает
50 Всю мою́ благодарность вам. Ей! то́чно-так будет,
Что Тилемах до-после́дня дыхания Критян возлюбит,
Тщась о славе ихь-та́к, о-свое́й как собственной ра́вно;
Времяж ни-ко́е загладит Память в вечности вашу.
Токмо что-я́ изрек, как-глухий-шум подъя́лся на-во́здух,
55 Некак подобен быв мореливны бушу́йности Зыку.
Во́лны когда меж-собо́й споражаются пенным буру́ном.
Те говорили: не-не́каяль то божественность горня,
Явлшася ныне нам человеческа о́браза в виде?
Сии вещали, что-и́нде меня им видеть случилось,
60 И что-они́ не ложно тогож меня зде-призна́ли.
Но Другии так вопияли криком великим:
Должно принудить его, да царствует оный над-на́ми.
Я, наконец, предприял речь-опя́ть, и-неме́дленно каждый
Заторопи́лся молчать, не зная еще совершенно,
65 Не восхощуль восприять, от-чего́ я спе́рва отрекся.
Сеж и речи мои, тогда говорил им-кото́ры:
Мужие Критстии! Вас прошу теперь попустить мне,
Да изреку вам то, что я в себе помышляю.
Правда, Вы благому́дрейши всех человеков под-Со́лнцем:
70 Но, как мню, Благомудрию быть надлежит пред-опасну;
А сея предохранности в вас теперь я-не-ви́жду.
Должно вам избрать не-тако́ва отнюд человека,
Кой бы умствовал лучше всех о силе Законов,
Но исполнял бы те в Добродетели препостоя́нной.
75 Что ж до-меня́; Я млад, посему и-без-о́пытов дальных,
Наглости я притом Страстей кипящих подвержен:
Так что, больше могу, повинуясь, прямо навыкнуть
Некогда быть Повелитель Другим, и-над-ни́ми Державец.
Тем не-ищи́теж себе Человека иных Победивша
80 Разума также и-те́ла Борьбой, но-себя́ одолевша;
Мужа сыщите вы, имеюща ваши Законы
Проначерта́нны на-се́рдце своем, и-кото́рагоб вся жизнь
Токмо была Законов тех исполнение верно:
Вы его по-Дела́м, а не по-Реча́м изберите.
85 Сим рассуждением все Престарелыи те усладившись,
Видяж всегда возрастающи рукоплеска́ния Сонма,
Мне изрекли: «понеже нам-Бо́ги отъемлют надежду,
Видеть тебя Царем посреде нас Скиптродержа́щим;
То, на малый конец, помоги́-нам сыскать Венценосца,
90 Силуб который дал Законам Царствовать нашим.
Знаема не́т ли тебе кого Челове́ка могуща
Повелева́ть на-Престо́ле сь сим Благонравием мерным?»
Знаю, сказал им то́тчас я, одного Человека,
Давшего всё мне то, чём вы удивле́ны толико:
95 Мудрость его, не-моя́, во мне теперь провещала;
Та вдохнула в меня все-Отве́ты, слышаны вами.
Купно Собрание всё возвергло на-Ме́нтора очи,
Коего им указывал я державший за-ру́ку.
Все возвестил его о-мое́м попечения Детстве;
100 Бедствия все, от-кото́рых меня избавил спасая;
Также и-все́ меня поразивши Несчастья скоро,
Я когда его не следовал зрелым Советам.
Спе́рва все на-него́ не-взира́ли-там Люди ни-ма́ло,
Ради простых егож одежд и-весьма́ нерадивых,
105 Скромности ради в нём, и-всегда́шня молчания купно,
Также и-ра́ди па́смурна вида его и-возде́ржма.
Но как-впери́ли уж на-него́ прилежнее взоры;
То на-его́ Лице вознесенное нечто узрели:
Ясный уже́ очей его жар все усмотрили,
110 Ра́вно и-тве́рдость во-всех обратах его самомнейших.
Тут вопросили его, и-Отве́ты услушали чудны;
Провозгласи́ть потому Егож в Царя утвердились.
Он от-того́ отрекся отнюд в себе несмущенный:
Рек, что «Сладость простые жизни предпочита́ет
115 Светлосия́нию, и всему Величию Царства;
Что наилучшие все Цари пребывают несчастны,
Тем-что почти никогда не делают Доброе о́но,
Делать которо хотели, а-де́лают Злое почасту,
Предуловле́ны Ласкательми, коего не изволяли.
120 Он приложил, что-коли́ко бедна есть Служня Неволя;
Царство толикож, еще и-бедня́е, вещи по-са́мой,
Тем что Рабствож оно́, Багрянитое токмо снаружи.
Кто когда есть Царь, тот-уже́ от всех-тех зависит,
Нужны которы ему, беспреречно послушны да-бу́дут.
125 Сча́стлив трикратно, кто не стал Повелителем Главным!
До́лжны-мы всяко отдать Отечеству на́шу-всю Вольность,
Буде когда нам власть поверяет некую о́но,
Да неусыпны поло́жим труды о Пользе Всеобщей.»
Критцы, не-мо́гши придти в себя от-преди́вна восторга,
130 Тут воспросили его, Кого́ж-бы избрать надлежа́ло?
«Мужа, — ответствовал он, — который вас-зна́ет изрядно,
Тем-что Ему надлежит быть в вас Правителем Вышним,
И кото́рый-бы Вам Правителем быть устрашался.
Царствовать кто желает, тот не ведает Царства;
135 Ка́к-же ему Незнающу Должности Царски исполнить?
Ищет сей-Ски́птра себе одному; а надобен вам Муж,
Ко́й-бы восшел на-Престо́л с любви к Народу всецелу.»
Критяне в странном все притом изумлении были,
Видя Пришельцев двух отрекавшихся прямо от-Ца́рства,
140 Кое от-все́х других снискуемо есть попремногу;
Знать восхотели они, с кем прибыли те Чуждоземцы.
Тут Навсикра́т, приведый от-Приста́нища в Кру́г-их Собора.
Подвиги были где, и выбор еще продолжался,
Им указал тогда Азаи́ла, с которым мы-ку́пно,
145 Ментор и-я́, Кораблем от о́строва приплыли Кипра.
Но удивление в них несравненно бо́льшее стало,
Как познали они, что Ментор был-Ра́б Азаи́лов;
Что Азаи́л из-Раба́, за Мудрость и-за́ Добродетель,
Сделал его себе Советником, лучшим и-Дру́гом;
150 Что сей-уво́льненый точно Раб Царе́м-быть отрекся;
И что сам Азаи́л из-Дама́ска прибыл Сирийска,
Да и он навыкнет Мино́евым твердо Законам:
Мудрости толь Любовь всё сердце его наполняла!
Старшии так рекли Азаи́лу: «мы не-дерза́ем
155 Просьбу тебе принесть, да быть Самодержец восхощешь:
Ибо мним, что-еди́ны с Ментором мысли имеешь.
Толь презираешь Людей, что-им-быть Правитель не-мо́жешь;
А ктомуж отвращен толико ты от-Бога́тства,
И от-пресве́тлости, Царский престол осеняющи пышно,
160 Что не благоволи́шь снискать сию Лучезарность
То́щным[2] трудом, с Правительством кой сопряже́н-есть Народов.»
Им Азаи́л отвечал: «о Критяне! мнить не-изво́льте,
Что́б-я Людей презирал. Нет, нет; я ведаю прямо,
Ко́ль-есть велико трудиться, да-Бла́ги будут и-Сча́стны:
165 Но сей тягостей труд исполнен и-мно́гих напастей.
Светлость, счета́нная с ним, есть ле́стна и-ло́жна конечно,
Да и токмо она́ ослепляет тщеславные Ду́ши.
Жизнь кратка́; а-Вели́чием Страсти взбуждаются вящше,
Нежели тем они удоволить Прихоти могут:
170 Я сих ложных Благ не-жела́ть, а-не-к-ни́м бы привыкнуть,
В Крит восхотел побывать от-Страны удале́нны толико.
Кланяюсь вам, Прости́те: уже́ я токмо намерен,
Чтоб возврати́ться-мне к жизни покойной и-уедине́нной,
В ко́ей бы Мудрость питала сердце-мое, а-Наде́ждаб,
175 Плод Добродетели, на другую жизнь-Лу́чшу по-Сме́рти,
Здесь утешала меня в болезнях Старости дряхлы.
Если б чего́-мне желать; то-жела́л бы я не-Царе́м быть,
Но никогдаб от сих Человек двух не отлучаться.»
Критяне тут, наконец, возопили к Ментору словом:
180 «Ну скажи, о Му́дрейший и величайший из-Сме́ртных!
Ну скажиж, кого́б-нам избрать себе в Самодержца?
Мы не-отпу́стим тебя, пока не-назна́чишь-нам Мужа.»
Он ответствовал им: «Как был я зрителей в Сонме,
То усмотрил тогда человека не тороплива:
185 Он муж стар; но-дово́льно бодр по виду и-кре́пок.
Я спросил, кто он; мне-сказа́ли, что-Аристоди́м то.
По́сле того ему сказу́емо ту́т-я услышал,
Что два Сына его в числе Борителей были;
Радости он о том отнюд не-име́яй казался:
190 Токмо изрек, что Царствия бед одному не-жела́ет;
А что любит весьма Отечество, не согласится,
На Воцарение здесь всемерно Сына другого.
Я познал чрез то, что-Оте́ц сей любит разумно
Из обоих Сыно́в одного, Добродетельна суща;
195 Не потакает другомуж его за-беспу́тства негодны.
При умножении так Любопытства, спроси́л-я вторично:
Жизнь какова́ вся-была́ того состаре́вшася Мужа?
Некто из-ва́ших граждан на то́-мне ответствовал тако:
Он чрез долгое время в Воинстве был Ратоборец,
200 Да и-на те́ле своем всём носит почетные раны;
Но Добродетель его чистосердна, отнюд и-не-лсти́вна,
Онаго не угодна соделала Идомене́ю,
Те́м-то сей-Ца́рь и не взял-того́ на-Оса́ду Троянску.
Мужа боялся ему дать-могу́ща добры Советы,
205 Коим следовать он не-хоте́л и-не-мо́г совокупно.
Он и-зави́дел Славе еще ктомуж, каковую
Не преминул бы тот Человек приобресть всеконечно.
Все услуги его позабыл, оста́вив-зде Ни́ща,
Све́рьх же презренна вконец от-Люде́й прегрубых и-По́длых,
210 Кои в велико ставят себе едино богатство.
Но и-в-тако́й Нищете всегда пребывая доволен,
Весел свои сокращает дни удаленный от-Гра́да.
Где чредит он Ниву свою́ своимиж руками.
С ним один из-его́ Сыно́в совокупно трудится:
215 Любит сего, и есть люби́м от-него́ всесердечно;
Оба за-тру́д, и-за-ме́рность свою́ воздержну блаженны;
Есть обилие в нужном у-ни́х для жизни просты́я.
Смиреному́дрый Старик раздает боля́щим Убогим,
Кои в соседстве с ним, от-его́ что́-потре́б остается.
220 Всех молодых людей трудиться он заставляет;
Увещава́еть их, научает, всегда назирает.
Ссоры меж-все́ми один примиряет в окружности блиской:
Он есть общий Отец всем тут Семействам живущим.
Собственнож внутрь Домочадство его сим есть злополучно,
225 Что имеет Сына еще, не-хоте́вшего слушать
Ни одного из всех тому пода́нных советов.
Долго терпел Отец, хотел в нём-испра́вить пороки;
А наконец сослал его наследства лишивый.
Тот попустился весь в непристойно надмение Глупый,
230 Да и-во-все́ непотребны беспутства и-ро́скоши вредны.
Точно сие, о Критяне, есть, что-о-не́м я-уве́дал:
Сами вы-до́лжны знать, мне сказана сущаяль правда.
Еслиж сей Человек таков, како́в-он описан;
То на что учреждать борений Подвиги разных?
235 И почто́ Незнаемых толь собирать воедино?
Вы у-себя́ самих имеете здесь Человека,
Знающа прямо вас, и вами знаемаж верно;
Весть умеюща Брань, показавша бодрую Крепость,
Туж не токмо против стрел, копий, всяких оружий,
240 Но и-проти́в самого Убожества, многим несно́сна;
Пре́зривша всяко Богатство, Ласкательством кое приходит;
Любяща труд, и знающа коль Земледельство полезно;
Пышность кленуща всю, и-отню́д же не приходяща
К детям в слепую любовь, как-блажа́ща в одном Добродетель,
245 А в другом ненавистный порок осуждающа: словом,
Мужа тако́ва, который всему Оте́ц-уж Народу.
Се ваш Царь, когда желаете истинным сердцем,
Да Законы у-ва́с Мино́я царствуют му́дра.»
Весь Народ возгласил: «таков есть Аристоди́м сей
250 Пра́вдою са́мою, ты его како́ва сказу́ешь;
Царствовать он един достоин над-на́ми конечно.
Многий день-та́к, и-разли́чный труд изменяема века,
В лучшее всё привели: низрева́яж-вдруг, вдруг и-подъе́мля,
Се уж-Тихие на-тве́рди того поставила плотно.»
255 Старшии Онаго те на-среду́ велели представить:
Искан в Сонме всём, где был с Последними смешан;
Он предстал несмущен; услышал что-вы́бран на-Ца́рство.
Сам отвещал: «соглашусь быть-Царе́м на трех сих-Заве́тах.
Первый, оставить мне Престол по-проше́ствии двух лет;
260 Если в течение сих я лучшими вас не-поста́влю,
Еслиж и-вы́ противны Законам будете Сами.
Но вторый, мне жизнь продолжать воздержну и-про́сту.
Тре́тий же, Детям моим не-име́ть никакие степени;
Их по смерти моей почитать, без всяки отмены,
265 Смо́тря по-и́х достоинству, как и прочих Сограждан.»
Слыша сие, загремело премножество радостных кликов.
Аристоди́ма венчал Диади́мою Главный из-Ста́рших,
Оных блюстителей там Мино́евых мудрых Законов.
Жертвы закланы и Зе́всу, и-про́чим Богам величайшим.
270 Дары Аристоди́м нам дал, не так велелепны,
Как-то Цари обычай имеют дарить величавно;
Но Благородны весьма простоты Богатством единым.
Дал Азаи́лу Мино́евы те преславны Законы,
Писаны все на дсках самого Мино́я рукою.
275 Да́л же ему всея Истории Критские Свиток[3],
Кро́новых[4] от времен, от-предре́вня Века златого.
В Судно его положил Овощей премножество всяких,
В Крите кои растут, а-в-Сирии теж не-родя́тся;
Да и всем ему помогать обещался потребным.
280 И как мы торопились весьма отъехать из-Кри́та;
То уготовил он для нас Корабль преизрядный,
С множеством и Гребцов, и-Люде́й Военных на-не́м же:
И положи́л-же Одежду для-на́с, и-съестныи Запасы
В са́мый тот-ча́с способный востал ветр плы́ть-нам в Ифаку;
285 Ветр Азаилу противный, его остаться принудил.
Видел он-на́с поплывших, обняв как-Прия́телей присных,
С коими впредь никогда не мог уж свидеться лично.
«Боги праведны суть, говорил; те видят, что-Дру́жба
Наша осно́вана есть на-еди́ной токмо Добро́те:
290 Некогда оныи нам восхотят всем быть совокупно;
И блаженны Поля́, на коих, как-на́с уверяют,
Праведны толь веселятся по-Сме́рти в вечном покое,
Наших у́зрят Душ сопряжение также на-веки.
О! когдаб мой прах так-возмо́г быть ссыпан-же с вашим.»
295 Сии слова́ говоря проливал он слезны потоки,
А непрерывны рыдания голос его прерывали.
Плакали мы не меньшеж; и-о́н проводи́л-нас до-Су́дна.
Аристоди́м говорил нам: «вы мне Царствие дали;
По́мнитеж на какие меня поставили бедства.
300 Лейте молитву Богам, да-мне-да́руют истинну мудрость;
И да-други́х человек превзойду чрез-уме́ренность столько,
Сколько превосхожду́ их сею Властью вышше.
Я их-молю́, да вас приведут в Отечество здравых,
Да посрамят же там Неприятелей ваших нахальство,
305 И да видеть попустят вам в тишине Одиссея,
Царство держаща с любезной ему Пинелопой советно.
Я тебе даю, Тилемах, хорошее Судно,
Где и-дово́льно Гребцов, и-не-ма́ло Людей Ратоборных:
Сии могут тебе послужить на-Непра́ведных оных,
310 Кои твою теснят и гонят милую Матерь.
Что ж, о! Ментор, твоя ничего не требует Мудрость;
То ничего́ж-мне, тебе́ да-жела́ю, не оставляет.
Оба идите Вы, живите сча́стливы купно;
А притом не-забыть, прошу вас, Аристоди́ма:
315 Если когда Ифакийцам нужда в Критянах будет;
То на-меня́, до-после́дних моих издыханий, надейтесь.»
Обнял он-на́с; а мы от слез не-могли́ удержаться.
Ветр надувавший Парусы наши, Плытие спешно
Нам обещал, и-еще́ж то тихо, да и-безвре́дно.
320 Ида Гора уже́ нам холмиком малым являлась;
Всякий Мыс, и все берега́ от-оче́й исчезали.
Пелопонни́сский Кряж казался в море вдаяйся,
И как нас усретаяй шел он двигом поспешньм.
Сеж вдруг бурный Свистун омрачил синезрачное Небо:
325 Круто и-Евр[5], и Нот, и-нена́стливый Лив взбушева́ли,
И возмутили морску́ю всю треволнением Воду.
День пременился в нощь; а Смерть пред нас и-предста́ла.
О Посидо́н! Ты сам, твоим велемощным Трезубцем,
Возволнова́л текущу Стихию[6], тебе подчиненну!
330 В месть Афродита нам, что-её́ мы презрили некак,
Тож и в са́мом тоя Кифирийском храме почетном,
К Богу сему прибыла с прежестокой жалобой в го́ре,
(Ясны очи её напое́ны были слезами,
Как то Ментор меня, в божественном сведущ, уверил):
335 «Ты, Посидон, говорила ему, терпе́ть-ли возможешь,
Да Нечестивыи сии мне посмеются без-ка́зни?
Боги мое Могущество сами чувствуют обще;
А Продерзскии Смертныи те поругаться посмели,
Тож всему на-мое́м бываему острове Кипре.
340 Кажут они в себе Целомудрие не одолимо;
Но Любовь, пресладку Любовь, злословят как-Бу́йство.
Иль позабы́л-ты, что-я́ в твоей Державе роди́лась?
Медлишь почто́ж, погрузить в твои преглубокие бездны,
Двух Человеков сих, попремногу мне ненавистных?
345 Яб-их!… но-ка́знь твоим тех грозней Понтом покроет.»
Так едва изрекла, се-уже́ Посидон и-подви́гся,
Да и Во́лны воздвиг востекающи выспрь как-до-Не́ба;
Но Афродита смеялась, мня-па́губу нашу известну.
Кормчий нам возопил, смущен от ужаса в бедстве,
350 Что не может ктому противиться сильному ветру,
Реющу нагло Корабль на-прео́стрые Камни глубинны:
По́рыв пребуйный ветра уже́ преломил у-нас-Ще́глу,
То́тчас послышали мы и трущися Камни о-Дни́ще,
Кои тогда Корабля того Низ весь проломили.
355 Всюду вода вбегает, Корабль погружается в Море;
Все Мореходцы плачевными гласы Диа[7] взывают.
Ментора обнял я, и-ему́ рек: «Сме́рть-нам приспела;
Должно её восприять без страха, бодро, и-сме́ло.
Боги токмо спасли́-нас от-бед и-напа́стей толиких,
360 Да мы горько и-бе́дно в сей-час погибнуть имеем.
Умрем же, Ментор-мой, когда долг, у́мрем конечно;
В том утешение мне, что-с-тобо́ю я умираю:
Тщетно за-жи́знь стоять против толь смертные бу́ри.»
Ментор мне отвещал: «прямая бодрость и-крепость
365 То́тчас находят себе всегда пособие неко.
Знай, не-дово́льно того, подвергаться Смерти спокойно;
Должно еще, не-боя́сь, стремиться про́ч-ту отреять.
Во́змем же мы одну из-больши́х Скаме́й-сих Гребецких:
А во время, как Со́нм-сей смущенный, без-па́мяти с страха,
370 Плачет по-жи́зни своей, спасти́ её не-стара́ясь,
Всяко потщимся трудясь, да-спасе́м мы собственну нашу.»
То́тчас Секи́ру[8] берет, и оста́ток Ще́глы срубает,
Коя нагнувшись сама́ склонила на́-бок и-Су́дно;
Ки́дает ту, на-неё́ж и сам бросается в море:
375 Да и кличет меня к себе, и-вели́т не-боя́ться.
Так как-мате́рый Вяз, пореваемый сильными ветры,
Твердо стои́т, на-свое́м углубле́нном корени в землю,
Ви́хрь же на-не́м шатает едины ветви с листами.
Ментор не-то́кмо бодр и крепок, но-ти́х и споко́ен,
380 Мнился тогда имеяй власть над ветром и-мо́рем.
Следовал я за ним. А кто́ж бы не-сле́довал вскоре,
Быв ободре́н от-него́ словами и са́мым примером?
Та́к-то-мы были держась за Щеглу ту поплавну́ю:
По́мощь нам от-неё́ была несказанно велика:
385 Ибо уставши могли на ту мы сесть, да-отдо́хнемь;
Если б нам-плыть всегда, тоб-из-си́л мы выбились скоро.
Но обращал ветр часто Бревно сие толстопенно;
Мыж тогда уже́ и купа́лись в море неволей.
В том мы много вод морски́х напивались прегорьких;
390 Та́к-что из-у́ст, ноздре́й, и-уше́й ручие́м-те́ хлыста́ли:
А с волнами бороться нам весьма надлежало,
Верьх поима́ть бы того вертучего Де́рева паки.
Вал иногда, так-высо́к как-гора́, чрез-сами́х-нас катился;
Мы и тут держались за-о́ную Щеглу прекрепко,
395 Чтоб колебанием наглым толь и нагло порывным,
Древо, надежда единственно наша, у-на́с не-исто́рглось.
Мы находились когда в сем случае трепета полном,
Ментор спокоен был, как-тепе́рь на зла́чном-сем месте,
Мнеж говорил: «Тилемах, ты не помышля́ешь ли в сердце,
400 Что жизнь-твоя́ в корысть оставлена ветрам и-мо́рю?
Сам не мни́шь ли в себе, что-тебя́ погуби́ть-им возможно,
Без повеления и без-суде́б от-бого́в всеблажайших?
Нет, нет: Боги токмо всему предел полагают.
Так посему Бого́в, не Мо́ря должно бояться.
405 Бы́л бы хотя на са́мом дне ты бездн преглубоких;
Зе́всова есть извлещи рука и-отту́ду всемо́щна.
Был хотяб на-Олимпе все-зве́зды зря под-нога́ми;
Свергнуть мощен тебя Зевс в бездны, иль-Та́ртара в пламень.»
Слушал сие дивясь меня утешавшее некак.
410 Но к ответу ему я разумом не́был сво́боден:
Мнил, что ни-бу́дет; терпяж премогать долг всяческий жребий
Он не видел меня, его не мо́г же я-ви́деть.
Пребыли мы всю ночь дрожжа от сту́жи полмертвы,
И не зная куда прибье́т нас бу́ря иль-бро́сит.
415 Ветр, наконец, уж стал утихать; ревущееж Море
Было подобно весьма человеку, сердившуся долго,
И остатка кроме не-иму́щу от-гне́вных кипений,
Как утрудившуся быть в той ярости огненопылкой:
Хоть кропота́лось еще, но глухо; а бы́вши огромны
420 Во́лны, стали ктому как-бразды́ на ниве оранной.
Се Ио́а[9], отверзши врата небесные Фиву[10],
Ясный день возвестила. Восток был о́гнен повсюду;
Зве́зды, сокрыты бывши толь чрез долгое время,
Нам показались, и-па́ки все застени́лись не-ме́для,
425 Зря востекающе Солнце в своей Колеснице паля́щей.
Мы усмотрили Землю в дали́; к ней ве́тр-нас и-ре́ял.
Я тогда в моем почувствовал сердце надежду;
Но не видели мы ниедина из-на́ших клевретов[11]:
Зна́ть-что, лишенныи смелости те, и с Судном, потопли.
430 Бывших нас при-земле́ толкало Море на-Ка́мни,
Мы о-кото́рыб могли неотменно разбиться до-сме́рти;
Но Отру́б к ним мы обращали нашея Щеглы:
Ме́нтор же ею то содевал, что Кормчий искусный
Делает скоро свои́м Кормилом правительным точно.
435 Так мы-спасли́сь от камней тех, и-нашли́ напоследок
Твердые брег Земли́, и тот способен и-гла́док,
К коему плывши мы на-Песо́к уж вышли безвредно.
Та́м-ты изгребшихся нас, о-Боги́ня велика! узрела,
Ты, говорю, Обитающа в Острове сем предержавно;
440 Тут то нас удостоила и восприять благосклонно.
Коль же долго ре́ки тещи́ в Моря́ не-преста́нут,
Коль продолжат и-луча́ми сиять Светила на-Не́бе;
В Мире твое щедродушие толь пребудет всеславно:
А благодарность в наших сердцах по гробь не-поме́ркнет.