A. Общее о нечистикахъ
Измельчашиій иыиѣ будничный возгласъ: «одно слово — бѣсъ!» суммируетъ дѣянія и особенности нечистой силы, по своему свойству, носящія отрицательную окраску. Совмѣщающій въ себѣ источникъ зла, сѣятель его въ мірѣ, завистникъ добра, есть существо, первымъ понесшее Божественное отверженіе и проклятіе: съ тѣхъ поръ это существо, «исчадье грязп и огня», окруженное «смѣшеніемъ дня со тьмою», уже не знаетъ добра, не стремится къ нему, а гдѣ и какъ можетъ, останавливаетъ и стороннее къ нему теченіе. Извращенность натуры, личное ослѣпленіе, или же нравственное рабство, могутъ, пожалуй, заставить иныхъ людей видѣть въ бѣсовскихъ дѣяніяхъ выраженіе добра, теченіе къ нему; по если вѣрно, что и людское добродѣяніе, съ его чистымъ источникомъ, забывается скорѣе злодѣянія, такъ-какъ оно не призываетъ къ борьбѣ и даётся легче, чѣмъ побѣда и торжество надъ послѣднимъ, то и бѣсовское добродѣяніе, непродолжительное, непрочное въ силу отрицательныхъ свойствъ своихъ, помнится ещё меньше. Остаются незабываемыми только чистыя дѣянія бѣсовской силы, какъ вызывающія борьбу и страданія, а потому эти дѣянія знакомѣе дѣяній противоположнаго строя.
Какъ духи, нечистики не подлежатъ пріуроченію къ мѣсту, неуловимы для матеріальнаго измѣренія и описанія. Если человѣческія свѣдѣнія о нихъ не лишены кажущейся полноты, то не слѣдуетъ забывать, что такія свѣдѣнія основаны на незримомъ воздѣйствіи бѣсовской силы и лишь — на мимолетныхъ воплощеніяхъ нечистиковъ, кстати, неустойчивыхъ въ срокѣ и проявленіи матеріальнаго образа. Что на предметъ демоновѣдѣнія достигнуто доселѣ изъ разбросанныхъ свѣдѣній о нечистикахъ, то едва ли можетъ быть пополнено впредь, тѣмъ болѣе, что, при возрастающемъ людскомъ желаніи постигнуть тайну бѣсовскаго бытія, нечистики принуждены укрывать эту тайну, дабы оставаться неуловимыми попрежнему. Такимъ образомъ послѣдующая повѣсть о нечистикахъ слагается изъ разъединенныхъ свѣдѣній о нихъ, скопленныхъ раньше и воспринятыхъ по указанному выше преемству.
Прежде всего въ нечистикахъ недостаетъ не только вездѣсущія, но и одновременнаго пребыванія въ двухъ пунктахъ, удаленныхъ другъ отъ друга на девять шаговъ. Если нечистикъ появляется тамъ и здѣсь, въ разъединенныхъ мѣстахъ, то въ семъ сказывается лишь духотворческая способность къ болѣе быстрому, чѣмъ мгновеніе ока, перемѣщенію, которое одинаково продолжительно и на трехъ шагахъ, и на трехъ тысячахъ верстъ, и только перемѣщеніе на востокъ, да отчасти на югъ, проходитъ медленнѣе, собственно потому, что нечистикъ не можетъ смотрѣть въ лицо поднимающемуся солнцу. Одна мысль можетъ нѣсколько опережать указанное перемѣщеніе, не измѣняющееся и въ томъ случаѣ, когда нечистикъ движется съ невещественнымъ предметомъ, какъ, напр., грѣшною душою. Въ остальныхъ случаяхъ быстрота перемѣщенія зависитъ отъ принятаго нечистикомъ образа и отъ особенностей матеріальной ноши: уже неодушевленные предметы значительно теряютъ свой видъ и свойства при быстромъ перемѣщеніи, а живыя, тѣлесныя существа, разумѣется, не выдерживаютъ его.
Преимущественный путь перемѣщенія есть воздушный и надъ водою, потому что здѣсь нечистикъ не можетъ натолкнуться на какой-нибудь освященный предметъ, — что, какъ извѣстно, причиняетъ непонятную при людскихъ страданіяхъ боль, далеко превосходящую обжогъ пламенемъ, каплею кипящей смолы, сѣрной кислоты и цроч. По той же причинѣ земныя перемѣщенія нечистиковъ медленнѣе воздушныхъ.
Среди множества мѣстъ на землѣ, какъ и въ близкомъ къ ней воздушномъ пространствѣ, нечистики не останавливаются на льнищѣ, коноплянникѣ и на пшеничной полосѣ: на первыхъ двухъ вырастаютъ предметы, производящіе масло — приправу къ постнымъ кушаньямъ и за нужду идущее на освѣтительныя надобности, а на второмъ — матеріалъ для изготовленія просфоръ. Кромѣ того нечистики избѣгаютъ водовмѣстилищъ, гдѣ недавно освящена вода, стоятъ вербы, съ которыхъ отламывались вѣтки для освященія, — остатковъ, даже сродичей травы и цвѣтовъ, освященныхъ въ Ивановъ день, пока сродичи не будутъ побиты морозомъ, хотя и безнаказанно проносятся надъ всѣми этими предметами въ высотѣ, гдѣ не достаетъ ружейная пуля. Совершенно другое, когда попутно расположена церковь, каплица, «Божья нива» (кладбище), придорожный, или полевой крестъ, или-же движется процессія: не только проноситься надъ ними, но и переступать пограничной черты ни на какой высотѣ нельзя — и нечистики неизбѣжно должны дѣлать обходные крюки. Если въ сихъ мѣстахъ ютится подходящая жертва, то на нее приходится оказывать воздѣйствіе издали, — что теряетъ долю преуспѣянія. Кстати дополнить, что, какъ здѣсь, такъ и при другихъ случаяхъ, нечистики подступаютъ къ жертвѣ и помѣщаются при ней съ сѣверной стороны; въ ту же сторону они отступаютъ прочь. Исключеніемъ можно считать развѣ лицъ, ходящихъ по богомольнымъ мѣстамъ: нечистики подступаютъ къ такимъ лицамъ съ произвольной стороны; не касаясь жертвы, кружатся около нея, точно нитка при наматываніи на клубокъ, и этимъ двшкеніемъ незримо опутываютъ её, до тѣхъ поръ, пока жертва самолично не осквернитъ предметовъ, вынесенныхъ изъ богомольныхъ мѣстъ, и тѣмъ не обезвредитъ доступа къ себѣ нечистиковъ. Разъ это достигнуто — начинается полная гибель жертвы, которая у же опутывается вперекрестную.
По другимъ сказаніямъ, нечистики не только входятъ въ упомянутыя мѣста, но даже уносятъ отсюда нѣкоторые освященные предметы, для помѣщенія ихъ въ домѣ своего ненавистника, когда необходимо опозорить его въ святотатствѣ. Ради послѣдней службы имѣются о́соби, продолжительнымъ сношеніемъ съ людьми значительно омірянившіяся, понесшія на себѣ не одну бѣсовскую, какъ и людскую кару, и, какъ видно будетъ ниже, исполняющія въ бѣсовскомъ мірѣ роль палачей при расправахъ съ нечистиками. Но при такомъ случаѣ нечистики пользуются не обычными людскими входами, чрезъ которые возможно перенесеніе святыни, а щелями, отверстіями и скважинами, соблюдая неизмѣнный бѣсовскій пріемъ — выйти тѣмъ же путемъ, какимъ вошелъ.
У нечистиковъ нѣтъ всевѣдѣнія, которое замѣняется у нихъ высшею степенью прозорливости, глубокимъ и всестороннимъ знаніемъ человѣческой натуры. Но и о прозорливости нечистиковъ передается не мало преувеличеннаго, при чемъ существенною ошибкою нужно считать увѣреніе, будто они предвидятъ мысли и дѣянія людскія изъ какой угодно дали; если же нечистикъ во время и кстати попадаетъ къ худой мысли и дѣянію, такъ единственно благодаря бѣсовской юркости, метанію съ мѣста на мѣсто, выраженному словами текста: «искій кого поглотити». Становясь лицомъ къ лицу съ подходящею жертвою, читая въ мелочахъ ея прошедшее и настоящее, нечистикъ не можетъ основательно заглянутъ въ ея будущее, предрѣшить исхода своихъ по отношенію къ ней дѣяній. Послѣдствіемъ сего бываетъ далеко не единичный просакъ, при чемъ нечистикъ позволяетъ перехитрить себя весьма заурядному проходимцу изъ людей. Да будь иначе, не существовало бы оплошныхъ нечистиковъ, какъ извѣстно, подвергающихся сатанинскимъ расправамъ, не было бы и частой гибели или увѣчья о́собей, про что такъ много повѣствуется въ сказаніяхъ о бѣсовской силѣ; не было бы и спасающихся отъ бѣсовскихъ навожденій, которымъ, сверхъ противопоставленія сторонней помощи, личной воли жертвы, много помогаетъ именно недостаточная прозорливость нечистиковъ. Утверждаютъ, что «одинъ бѣсъ стоитъ легіона самыхъ ядовитыхъ змѣй». Казалось бы, что для исполненія бѣсовскихъ обязанностей такой мощи достаточно, и съ нею молено вести крупныя сатанинскія дѣла. На самомъ дѣлѣ бѣсовское могущество и ловкость не такъ велика, — что познается изъ дѣлъ ихъ и, особенно, изъ дѣлъ бѣсовскихъ ставленниковъ — вѣдьмаковъ и вѣдьмъ, изъ которыхъ одни слабѣе, другіе сильнѣе прочихъ, смотря по тому, отъ какого бѣса воспринята ставленникомъ демоническая наука: старъ и многоопытенъ руководитель — онъ воспитаетъ достойнаго ставленника, и наоборотъ. Посему бѣсовскій скопъ не всегда полагается на единоличную дѣятельность даже испытаннаго товарища своего, а учреждаетъ сотрудника — шпіона, если только не найдется доброохочаго на сей предметъ помощника. Правда, въ семъ послѣднемъ можетъ быть и настоятельная надобность, ввиду сопротивленія жертвы, особенной цѣнности ея; но дѣйствующій и его приставникъ достаточно знаютъ роли другъ друга и не тяготятся контролемъ. Извѣстно, напр., что въ качествѣ неослабнаго блюстителя за жизнью и поведеніемъ отдѣльнаго человѣка при послѣднемъ состоитъ приставникъ, демоническій хранитель; но тутъ же, помимо случайныхъ искателей приключеній, въ любой срокъ шпіонитъ другой приставникъ, одинаково слѣдящій и за собратомъ, и за человѣкомъ, въ свою очередь, вредя послѣднему. Въ отдѣльныхъ случаяхъ бѣсовскій контролеръ обзаводится по сосѣдству усадьбою, строится, хозяйничаетъ, подобно человѣку. Какое жалкое, непутевое хозяйство! Па поверхностный взглядъ оно богато и возбуждаетъ зависть; но образъ и плоды его вредоносны на далекую окружницу, губятъ и соприкасающееся съ нимъ, настоящее матеріальное довольство. Впрочемъ, въ семъ случаѣ контролеръ весьма скоро начинаетъ скучать за святымъ людскимъ занятіемъ — и въ одно прекрасное утро на мѣстѣ роскошной вчера усадьбы окрестное населеніе видитъ пустырь, поросшій недоброкачественною травою; это значитъ — нечистикъ сбѣжалъ.
Пока бѣсъ не принялъ вещественнаго обряда, незримое присутствіе его даётся лишь демоиоподобникамъ; остальными людьми оно опредѣляется по слѣдующимъ приблизительнымъ даннымъ: у человѣка внезапно пропадаетъ молитвенное настроеніе, а начатая молитва не выливается изъ устъ, слова ея путаются, вокругъ слышится особенный звукъ — смѣшеніе вопля, стопа и свиста; какъ и при воплощеніи, обоняется ни съ чѣмъ земнымъ несравнимый запахъ не то больного пота, не то смрада отъ начавшагося разлагаться трупа, и этого запаха нельзя назвать особенно приторнымъ, хотя въ немъ нѣтъ и ласкающаго; наиболѣе чистыя животныя поднимаютъ безпричинную тревогу, при которой движенія однихъ становятся неожиданно грознѣе, другихъ — ласковѣе; наконецъ, и всѣ ближайшіе предметы мгновенно пріобрѣтаютъ песродную окраску, мелькаютъ передъ глазами. Правда, все это, особенно — послѣднее, бываетъ и при появленіи воплощеннаго бѣса, только видится оно слабѣе, такъ какъ представшій нечистикъ сосредоточиваетъ вниманіе уже на себѣ.
Останавливаясь на бѣсовскомъ воплощеніи, т. е. принятіи матеріальнаго вида, прежде всего приходится напомнить, что, какъ пѣтъ въ мірѣ безусловныхъ двойниковъ, такъ нѣтъ и двухъ тождественныхъ воплощеній одного и того же бѣса: пусть онъ появляется передъ человѣкомъ десятки разъ какою-нибудь кошкою, послѣдняя каждый разъ будетъ имѣть видимыя уклоненія отъ предыдущихъ образовъ, а скрытыя — и подавно; только демоноподобники видятъ относительную устойчивость бѣсовскаго воплощенія. Вслѣдъ затѣмъ приходится напомнить, что трудно подыскать такіе земные предметы, образа которыхъ не въ состояніи быль бы принять воплощающійся бѣсъ. Такъ, воплощаясь въ человѣкоподобное существо, онъ предстаетъ въ видѣ профессіональнаго лица, начиная отъ аскета и кончая новорожденнымъ младенцемъ, — предстаетъ давно умершимъ родственникомъ, обольстительнымъ красавцемъ, красавицею, щедрымъ богачомъ, приниженнымъ нищенкою, смотря по бѣсовской надобности, или по думѣ и мечтѣ человѣка. Когда бѣсъ воплотился въ животное, таковое предстаетъ то грознымъ звѣремъ, то ласковою птицею, то рыбою, или безразличнымъ насѣкомымъ, — опять же примѣнительно къ бѣсовской надобности, но думѣ и мечтѣ человѣка. Блуждающіе огоньки, деревья, кусты, отдѣльныя былники, камни, водовмѣстилища, водяныя капли, мелкія сорники и другіе неодушевленные предметы, въ свою очередь, служатъ объектами бѣсовскаго воплощенія, при чемъ, подобно тому, какъ воплотившійся бѣсъ не можетъ удалить типичныхъ особенностей бѣсовства (рога, хвостъ, клыки, когти, копыта), точно такъ же онъ не можетъ перемѣнить сущности неодушевленныхъ предметовъ, въ которые вошелъ: дерево, камень, вода остаются съ присущими имъ особенностями, и только бѣсовскій «чмуръ» можетъ, напр., казать воду за камень, — что составляетъ лишь оптическій обманъ.
Какъ ни опредѣленны предметы при ростовомъ ихъ измѣреніи, но если въ нихъ воплотился нечистикъ, измѣреніе теряетъ устои: сію минуту они были данной величины, а при повторительномъ измѣреніи величина или уменьшилась, или возвысилась. Кромѣ того, одинъ и тотъ же предметъ кажетъ великана, посредственность и минимальный образъ свой: первостепенная мачта, умаляясь, моментально достигаетъ объема волоса, и наоборотъ.
Но увеличится ли образный предметъ до исполинской неузнаваемости, уменьшится ли онъ до потери вида, воплотившемуся бѣсу никогда не удается скрыть своихъ каинскихъ знаковъ — роговъ, хвоста, клыковъ, когтей, копытъ. Эти неумолимые знаки высовываются изъ-подъ дорогого цилиндра, роскошной шинели, густыхъ усовъ и бакенбардъ, нѣжныхъ перчатокъ и обуви, такъ же, какъ моментально вѣнчаютъ ничтожный волосной остатокъ, если только имъ сталъ нечистикъ. Кромѣ того, при человѣкоподобномъ, напр., воплощеніи, ему не удается скрыть и второстепенныхъ особенностей своего существа — темноты кожи, нестройности формъ, при чемъ на спинѣ, икрахъ и предплечіяхъ не будетъ мышцъ; не удается скрыть короткой свиноподобной, рѣдкой шерсти, крючковатаго носа, черныхъ съ фосфорическимъ блескомъ глазъ, выпяченнаго впередъ подбородка, на которомъ уродливо торчитъ черная бороденка; наконецъ, не удается скрыть особенныхъ, какъ у летучей мыши, когтей на локтяхъ и колѣняхъ. Становясь скотоподобникомъ, бѣсъ снова не улаживается съ типичными уклоненіями: свинья напр., получаетъ собачьи, или куриныя ноги, козьи рога, морду бегемота, лошадиную гриву; козелъ — собачьи когти, кошачьи усы, коровій хвостъ, съ пучкомъ волосъ на концѣ. Въ концѣ концовъ воплощенному бѣсу ничѣмъ нельзя удалить несноснаго одуряющаго запаха, которой выходитъ у него одинаково и изо рта человѣка, и изъ пасти животнаго, и изъ клюва птицы.
Разумѣется, что нечистикъ немедленно узнается демоно-подобниками; во всякомъ образѣ ошибаться, и то въ первое мгновеніе, могутъ развѣ нрестарѣлыя особи. Но если бы и заурядный человѣкъ внимательнѣе присмотрѣлся къ воплощенпику, то и онъ весьма скоро распозналъ бы нечистика; къ сожалѣнію, такой бѣсъ неожиданнымъ появленіемъ, а въ особенности — подпущеннымъ «чмуромъ» отвлекаетъ вниманіе отъ присущихъ ему особенностей — и заблужденіе раскрывается нѣсколько позже, когда бѣсъ достигнулъ намѣченной цѣли. Изъ многочисленныхъ сказаній объ этомъ стоитъ припомнить, какъ, напр., проданная на базарѣ овца встрѣтилась съ возвращающимся домой хозяиномъ, жалобно заблеяла и была обласкана, но тутъ же она адски захохотала и скрылась; — какъ борзая собака, приласканная недальновиднымъ встрѣчникомъ, укусила и лягнула послѣдняго, при чемъ, вмѣсто лапъ, онъ увидѣлъ копыта; — какъ нѣчто сродное повторилось съ найденными на дорогѣ козленкомъ, черною курицею, или клубкомъ нитокъ: козленокъ запѣлъ пѣтухомъ, курица заржала по-лошадиному, а клубокъ выпалъ изъ кармана — и всѣ они съ несродными звуками, дикимъ хохотомъ бросились прочь отъ находчика.
Хотя нечистикамъ и выгоднѣе воплощаться одушевленными предметами, чѣмъ неодушевленными, однако, въ первомъ случаѣ, они подвергаются опасности, а именно: къ воплощенпику легко можетъ подкрасться волкъ и безнаказанно сожрать его — погубить навсегда. Ио есть животныя, которыми никогда не воплощаются нечистики: это — коровы, овцы, пѣтухи, дикіе и домашніе голуби и пѣвчія птички, за исключеніемъ иволги. Изъ растительныхъ предметовъ они не воплощаются въ вербы и въ такія травы данной мѣстности, которыя подлежали освященію.
Когда нечистикъ воплотился въ одушевленный предметъ, то и скорость перемѣщенія его будетъ приближаться къ наивысшей скорости движенія этого существа. Такъ, онъ бѣжитъ съ быстротою волка, лисицы, зайца, летитъ плавнымъ полетомъ журавля, нырками вороны, или плетется тихоходнымъ движеніемъ лягушки, улитки, гусеницы. Въ свою очередь, скорость передвиженія пушинки, сорники, листка, водяного пузыря, плывущей щеночки, въ кои преобразился нечистикъ, зависитъ отъ стихійнаго воздѣйствія на эти предметы, но не отъ воли воплощенника, который можетъ вызвать развѣ высшую степень стихійнаго воздѣйствія. Вообще же иечнетшш прибѣгаютъ къ принятію матеріальнаго вида пссовсѣмъ охотно, по необходимости, и въ большинствѣ обращаются въ летающіе предметы: всякое воплощеніе вызываетъ мгновенное, правда, по мучительное для бѣсовскаго существа напряженіе силъ, приравниваемое къ животной линькѣ, родильному процессу; если же нечистикъ принужденъ выдержать безостановочно нѣсколько воплощеній сряду, то онъ начинаетъ уже чувствовать изнеможеніе, мгновенно пропадающее послѣ превращеній. Тогда, какъ бы для отдыха, нечистикъ присѣдаетъ на движущійся предметъ: послѣдній сразу же пріобрѣтаетъ удвоенную скорость, при чемъ живой предметъ надрываетъ силы, неодушевленный обязательно попадаетъ въ непотребное мѣсто — оба такъ или иначе гибнутъ.
Какъ ни способствуетъ человѣческой гибели присѣстъ нечистика на нѣкоторые предметы, по если они прямо или косвенно, быть можетъ, и въ отдаленное время знаменовались крестомъ, окроплялись освященною водою, нечистикъ не присядетъ на такой предметъ. Казалось бы, что базарный хлѣбъ, мясо и другіе предметы потребленія, полученные изъ рукъ не-крещенниковъ, какъ и сомнительныхъ христіанъ — вполнѣ удобные проводники нечистиковъ внутрь человѣка. По вѣдь извѣстно, что зерно, напр., давшее муку для такого хлѣба, въ свое время освящалось, знаменалось крестомъ при засѣвѣ, молотьбѣ, отпускѣ на продажу: то же своевременно выдерживало и животное. мясо котораго пріобрѣтено отъ некрещещшка: при рожденіи оно посыпалось освященною солью, знаменалось крестомъ, окроплялось освященною водою, обжигалось громничною свѣчою, хлесталось вербою, благословлялось при отпускѣ на продажу. Всевозможные плоды, садовые и огородные, есть произведенія предметовъ, при посадкѣ или посѣвѣ которыхъ опять же положено было крестное знаменіе.
Принимая человѣкоподобный образъ, нечистикъ носитъ одежду нѣмецкаго покроя — тѣсную курточку, узкіе панталоны, башмаки съ высокими каблуками и обязательно — шляпу. Послѣдняя можетъ укрывать обликъ нечистика. Когда то нужно, онъ облачается въ заурядную крестьянскую или мѣщанскую одежду, но, за исключеніемъ воплощенія въ женщину, нечистикъ ппкогда не одѣвается въ женскія одежды, какъ не любитъ са-танить и самой женщины: можно утверждать, что пзъ любой супружеской четы бѣсъ предпочтетъ взведеніе мужа, вслѣдъ за которымъ жена придетъ сама собою къ предначертанной гибели.
Бѣсовское воздѣйствіе на человѣка совершается разнообразными путями, при всякомъ скользкомъ положеніи жертвы: мелькнетъ недостойная дума, налетитъ такое же желаніе — бѣсъ у жертвы (неизмѣнно съ лѣвой стороны), вторитъ мысль и желаніе, развиваетъ таковыя, рисуетъ заманчивое продолженіе и конецъ ихъ. Такое воздѣйствіе, съ присоединеніемъ «чмура», извѣстно подъ именемъ навожденія, которые кстати, сильнѣе отъ полдня до полночи, почему и самое время это можпо считать бѣсовскимъ хозяйничаньемъ. По наслѣдству, отъ рожденія, пекрещенники считаются неотъемлемыми жертвами печпетнковъ, при чемъ самыя добродѣтельныя движенія ихъ ничуть не смущаютъ «стражей зла», и только тогда привлекаютъ бѣсовское вниманіе, когда клонятся къ выходу изъ нехристей. Одолѣла преграды личная воля некрещенника, подоспѣла помощь извнѣ и онъ ушелъ отъ враговъ — измѣннику мститъ цѣлый бѣсовскій скопъ, и рѣдко случается, что онъ не доводитъ жертвы до гибели, а себѣ не доставитъ сугубаго торжества.
Такимъ образомъ бѣсовская дѣятельность существенно направляется противъ преемственныхъ христіанъ («кристянъ»). Уже утробное дитя — не безъ вниманія «стражей зла»; это вниманіе усиливается съ момента появленія его на свѣтъ, растетъ до окрещенія, нѣсколько ослабѣваетъ во дни младенчества, снова растетъ параллельно росту дѣтскаго кругозора, доходитъ до высшаго напряженія въ пору юности и слабѣетъ съ оформленіемъ душевнаго склада — съ образованіемъ характера, если только послѣдній сложился въ неблагопріятную для бѣсовства сторону. Хотя бѣсовская догма и призываетъ къ возможно большей погибели человѣческихъ душъ, однако, бѣсы менѣе гоняются за скудоумниками, подростками, — за что и почетъ не великъ, — а всѣ усилія направляютъ на зрѣлаго человѣка, на зрѣлый характеръ. Тутъ прежде всего, дѣлаются навожденія, а потомъ и подшучиванья бѣсовъ.
Навожденіе на грѣховные помыслы и дѣянія происходитъ двояко: путемъ незримыхъ навѣтовъ (нашептываній) и путемъ подставленія чувственныхъ предметовъ, для чего бѣсы пользуются подходящею почвою — физическимъ изнеможеніемъ, скуднымъ, запутаннымъ матеріальнымъ положеніемъ, невзгодами общественнаго и семейнаго положенія жертвы, страстями ея, между которыми наиболѣе удобною слѣдуетъ считать притяженіе къ рюмкѣ. Находясь въ состояніи навожденія, жертва видитъ и чинитъ буквально несообразности: разговариваетъ и бранится съ мнимымъ знакомымъ, давнимъ покойникомъ, отсутствующимъ семьяниномъ; ходитъ по полю и собираетъ ни къ чему непригодные камешки, хворостники; подпираетъ дерево, или стѣну, точно хочетъ поддержать накренившійся возъ; подпрыгиваетъ по воробьиному, считая себя воробьемъ, или поетъ пѣтухомъ, кудахчетъ курицею, гогочетъ и ржетъ по — лошадиному, реветъ, хрюкаетъ, лаетъ и проч., или скачетъ по болотинѣ и квакаетъ; въ стужу раздѣвается донага, лѣзетъ на первый возвышенный предметъ, какъ на банный полокъ, и тамъ хлещется рукавицею, или, точно въ лѣтнюю воду, мечется въ полынью, плаваетъ по сугробу; садится на бревно, встрѣчное полѣно и галопируетъ на нихъ до изнеможенія, а пето — отчетливо видитъ, какъ обувшись въ лапти, надѣвъ рукавицы и шапку, лягушка лѣзетъ ему въ ротъ, какъ змѣя вползаетъ и выползаетъ изъ носа, глазъ, ушей и т. под. Да и невозможно перечесть всѣхъ навожденій, клонящихся къ одновременной погибели тѣла и души человѣка!..
Съ навожденіями весьма тѣсно граничатъ бѣсовскія подшучиванья, по крайней мѣрѣ, цѣли послѣднихъ состоятъ въ томъ, чтобы погубитъ человѣка путемъ комическихъ и странныхъ положеній, въ которыя то и дѣло ставитъ жертву печистая сила. Такъ, иной человѣкъ вдругъ очутится въ богатомъ домѣ, среди веселаго общества, ѣстъ и пьетъ что ни есть лучшее, покоится на мягкой мебели, видитъ усердный за собою уходъ, при чемъ слуги наперерывъ подчуютъ, раздѣваютъ, разуваютъ и укладываютъ спать въ мягкую постель; по лишь пропоетъ полночный пѣтухъ — обаяніе пропадаетъ: дорогой гость видитъ себя на чердакѣ, на стогу сѣна, на охапкѣ соломы, на навозной кучѣ, въ болотинѣ, на трясинѣ, на дорожной грязи… Или: нечистикъ скрадетъ, напр., какую-нибудь вещь, мечетъ её передъ глазами пострадавшаго, дразнитъ, угрожаетъ порчею ея; по какъ-толысо пострадавшій произноситъ — «вѣрно, чертъ подшутилъ», немедленно отдастъ, т. е. владѣлецъ находитъ потерю въ такомъ мѣстѣ, что и самъ дивится, какъ она туда попала. Подобныя подшучиванья чаще всего дѣлаются съ наиболѣе грѣховными предметами — табакеркою, трубкою, табачнымъ кисетомъ и рюмкою во время попойки. Бываетъ и такъ, что охотникъ стрѣляетъ въ цѣнную дичь; но потомъ уже узнаетъ, что онъ стрѣлялъ въ древесный наростъ, въ пень, въ камень, и что въ рукахъ у него не ружье, а палка, даже — срамный предметъ… Нерѣдко случается, что человѣкъ поймаетъ встрѣчное животное, повидимому, обезсиленное голодомъ и нуждою, кормитъ, холитъ, ласкаетъ его; но, среди высшихъ проявленій ухода, животное вьтрываетя и убѣгаетъ прочь, при чемъ норовитъ вызвать за собою погоню, увлекая въ какое-нибудь опасное мѣсто, гдѣ съ хохотомъ и пропадаетъ. Во всѣхъ случаяхъ, когда человѣкъ видитъ бѣсовскія подшучиванья и желаетъ освободиться отъ нихъ, ему достаточно помянуть бѣсовское имя — и посрамленный чертъ перестаетъ шутить.
Какъ очевидно, бѣсовскія подшучиванья не лишены злонамѣренности, безъ чего бѣсъ не дѣлаетъ ни одного дѣла; но есть подшучиванья завѣдомо злонамѣренныя. Такъ, онъ трясетъ домъ и другое строеніе, гдѣ человѣкъ расположился для отдыха, тормошитъ спящаго, стучитъ предметами домашней обстановки, перемѣщаетъ ихъ, зоветъ голосомъ какого-нибудь члена семьи, чтобы заставить напрасно откликнуться, пойти на зовъ, или приневоливаетъ во время отдыха отлеживать руку, ногу. Весьма много страдаютъ отъ такихъ подшучиваній ружейные охотники и рыболовы: у первыхъ онъ уноситъ изъ ружья или полный зарядъ, или только пулю да дробь, или же направляетъ зарядъ въ неожиданную для охотника сторону; у вторыхъ гноитъ сѣти, скрадываетъ грузила и плавки, или же подставляетъ зацѣпы при самой рыболовлѣ.
Впрочемъ, на многія бѣсовскія подшучиванья въ домѣ нужно смотрѣть, какъ на гнѣвныя движенія домового, хлѣвника, гуменника и другихъ человѣкоподобниковъ, ютящихся въ усадьбѣ, которыхъ посему и необходимо умиротворять.
О размноженіи и необычайной плодовитости вольныхъ нечистиковъ существуетъ множество поражающихъ, часто комическихъ сказаній. Изъ нихъ видно, напр., что и самомалѣйшее прикосновеніе черта къ чертовкѣ тутъ же даётъ чертенка; но если бѣсовская чета вошла въ воду, въ болото, да взялась за руки — изъ-промежъ рукъ начинаютъ шлепаться чертята, которыхъ въ четверть часа можетъ появиться добрая сотня. Получаются чистокровные вольные нечистики, немедленно готовые къ бѣсовской дѣятельности; для развода ихъ только и нужна чертовка. Въ остальномъ она — какое-то бесцвѣтное существо, не знающее бѣсовской дѣятельности, и единственный поминъ о ней связывается лишь съ актомъ бѣсорожденія. Болѣе почетный людской поминъ имѣетъ ея свекровь, или «чертова матка», которая, вопреки бѣсовской догмѣ, любитъ людей, а нерѣдко останавливаетъ даже и сыновнія дѣянія по отношенію къ ішмъ.
Не блюдя, или лучше — не вѣдаясь съ супружескою вѣрностію, нечистики не любятъ чертовокъ, которыхъ, правда, за невыразимое безобразіе и любить невозможно, а охотнѣе льнутъ къ вѣдьмамъ, отъ которыхъ, въ свою очередь, могутъ имѣть чистокровныхъ чертятъ. Но нечистики не пропускаютъ случаевъ для сношеній съ обычными женщинами, не какъ искусители, а какъ ловеласы. Послѣднее необходимо всемѣрно отстранять и осторожно обходить незнакомыхъ мужчинъ, ласкающихся животныхъ, даже бездушные, но привлекательные предметы: въ нихъ можетъ быть воплотившійся нечистикъ, которому только и нужно, чтобы жертва дотронулась до предмета — приласкала животное, взяла въ руки, положила за пазуху, или въ карманъ приманчивый предметъ. Печальными плодами такого сношенія являются бѣсоподобныя существа — съ рогами, хвостомъ, клыками, шерстью, неузнаваемыми руками и ногами, словомъ — физическіе и, неизбѣжно, нравственные уроды. Ясно, что они составляютъ особенную кару не матери и семьи только, но и цѣлой деревпи. Къ счастію, эти выродки не ведутъ бѣсовскихъ дѣлъ, а иногда помогаютъ матерямъ и семьямъ противъ бѣсовскихъ злодѣяній.
Въ свою очередь, нечистики не знаютъ и родственныхъ привязанностей: сегодняшній родитель, или сынъ, завтра же, въ скопѣ другихъ бѣсовъ; жестоко и злорадно расправляются другъ съ другомъ. Если существуютъ повѣсти о бѣсовской семейной идилліи, когда бѣсъ, окруженный чертятами и чертовками, предается семейному времяпрепровожденію, такъ тутъ-же передается, что такія дѣянія ни больше, какъ каррикатурное воспроизведеніе людскихъ, пародія и осмѣяніе семейной идилліи людей.
Въ дальнѣйшихъ сказаніяхъ о бѣсовской общественной жизни видится та же пародія на людскую общественную жизнь. Безспорно, нечистики побаиваются другъ друга, какъ слабѣйшій сильнѣйшаго; но они все-таки не избѣгаютъ бѣсовскихъ скопищъ, ищутъ общества. Исключеніе могутъ составлять немногія особи, съ отшельническимъ складомъ, при чемъ и они не выдерживаютъ безусловнаго одиночества. Сверхъ чисто бѣсовскихъ занятій, обсужденія бѣсовскихъ дѣлъ, нечистики развлекаются на сборищахъ шутками, играми, плясками, бьются на кулачки, бодаются, лягаютъ другъ друга и проч. Съ человѣческой точки зрѣнія все это разнузданно и цинично: изысканная, грубая брань во всякой рѣчи смѣняетъ ласковыя слова только для того, чтобы осмѣять понятіе добра и добрыхъ порывовъ. Нечистики даже бываютъ въ гостяхъ и на пирушкахъ другъ у друга; но что это за пирушки! Вмѣсто водки тутъ пьется человѣческая кровь, на жаркое идетъ человѣческое мясо, при чемъ непотребныя и срамныя части тѣла смакуются, какъ лакомства!.. Бѣсовское глумленіе не покидаетъ и разныхъ требъ: такъ, между прочимъ, они притворно убиваются надъ мнимо-умершимъ, погребаютъ его и тутъ же съ сатанинскою спѣшностью начинаютъ справлять его свадьбу, которая, какъ выше замѣчено, ничѣмъ не вызывается, потому что ни для рожденія, пн для воспитанія чертятъ не требуется бѣсовской четы. Замѣчательно, однако, что для вящшаго свадебнаго торжества и самыя стихіи приходятъ на помощь: дождь, слякоть и вѣтеръ, переходящій въ жестокій вихрь и ураганъ, сопровождаютъ свадебное бѣсовское движеніе, при чемъ, по степени стихійныхъ проявленій, можно опредѣлить и степень ранговаго положенія брачущагося нечистика, такъ-какъ свадьба захудальца мчится въ простомъ легкомъ вихрѣ, первостатейника — въ ураганѣ. Люди научились губить бѣсовскую свадьбу, внезапно подставляя подъ узелъ вихря крестообразно сложенные ножи, или другіе рѣжущіе, колющіе предметы: свадебные поѣзжане внезапно наѣзжаютъ на эти предметы, рѣжутся или колются ими и гибнуть, видимымъ доказательствомъ чего служитъ остающаяся на предметахъ кровь. Нѣтъ крови — свадьба проскользнула, или въ вихрѣ не было нечистиковъ.
Излюбленными мѣстами бѣсовскихъ сборищъ, какъ и одиночныхъ шатаній, слѣдуетъ считать: пустоши, оставленныя селища, старыя, полуразрушенныя строенія, мельницы, преимущественно, вѣтряныя, мѣста самоубійствъ, овраги и вообще мѣста, куда рѣдко ступаетъ нога человѣка и куда давно не заносился освященный предметъ, а изъ бойкихъ мѣстъ — извѣстныя «ро́стыньки» (перекрестки). Много ихъ ютится въ разныхъ водовмѣстилищахъ, откуда, однако, они стремительно выпрыгиваютъ при каждомъ здѣсь водосвятіи, садятся на ближайшіе предметы — деревья, камни, бугорки — и горько плачутъ по оставленному мѣсту. Тутъ зимою они выжидаютъ бабъ, приходящихъ колотить бѣлье, а лѣтомъ — первыхъ купальщиковъ: лишь только раздаются первые удары валька о ледъ, или купальщикъ вступитъ въ воду — туда же радостно впрыгиваютъ и нечистики. Не случись того или другого въ теченіе года — нечистики такъ и просидятъ на окрестныхъ предметахъ цѣлый годъ, пока не изберутъ новыхъ мѣстъ.
По другимъ сказаніямъ, нечистики не входятъ въ оставленныя водовмѣстилища лишь отъ Крещенія до Купальской полночи, сходятся даже на вербы, въ промежутокъ времени отъ Крещенья до Вербнаго воскресенья, и на однолѣтнія растенія (травы и цвѣты), послѣ того, какъ они будутъ повреждены морозомъ.
Что же касается времени бѣсовскихъ сборищъ, то оно тщательно скрывается отъ людей. Однако, извѣстно, что изъ зимнихъ дней масляница есть непремѣнный сборищный бѣсовскій праздникъ, — что нечистики чаще собираются весною, во время морозовъ, когда имъ живется несовсѣмъ хорошо, и шатаются они больше въ одиночку, рыская по оледенѣлымъ полямъ и дорогамъ, да «подувая въ кулаки». Плодомъ послѣдняго и въ цѣляхъ вреда людямъ бываютъ грозныя мятели со всѣми разновидностями ихъ, тамъ и здѣсь слышится свистъ и скрипъ движущагося по мерзлому снѣгу нечистика. Тѣмъ не менѣе, въ періодъ людскихъ свадебъ (мясоѣдъ отъ Рождества до масляницы), нечистики справляютъ собственныя, — о чемъ можно судить по бурнымъ въ это время вьюгамъ. Что всего тягостнѣе для нечистиковъ зимою, такъ это — трудный доступъ въ человѣческіе дома: послѣдніе чаще окуриваются ладономъ, окропляются освященною водою въ Крещенье и при вносѣ въ хату новорожденныхъ животныхъ, знаменуются освященнымъ мѣломъ: чаще здѣсь группируется семья для молитвенныхъ возношеній, справляются поминальныя съ молитвами праздненства; трудно тогда нечистикамъ пробраться и въ дома некрещенниковъ, потому что эти дома и безъ того переполнены нечистиками. Но не лучше и въ открытыхъ мѣстахъ: путевой или рабочій человѣкъ тутъ не застаивается понапрасну, а прикончивъ дѣло, спѣшитъ домой.
Къ слову о мѣстѣ и времени бѣсовскихъ сборищъ остается присовокупить, что сроки ихъ длятся всю ночь, отъ полныхъ сумерекъ до начала разсвѣта; но вредоносные — находы на человѣка опасны и дѣйственны только «до пѣтуховъ».
Утверждаютъ, что «у чертей работы много, и усталость незнакома имъ»: прикончивъ одну работу, обыкновенно состоящую въ простомъ и косвенномъ вредѣ человѣку, нечистикъ спѣшитъ къ другой, третьей, и тогда только предается относительному бездѣйствію, когда нѣтъ бѣсовскаго занятія. Въ это именно время нечистики и составляютъ свои сборища, гдѣ забавляются, передаютъ другъ другу собственныя и товарищескія приключенія и, между прочимъ, чинятъ расправы съ виновными. Въ послѣднихъ выражается все, что можетъ придумать демоническая злоба и изобрѣтательность для наказанія простой неисправности, бездѣятельности, попустительства, даже малоопытности. Пытаніе огнемъ, сдираніе кожи, потрошенье, битье молоткомъ на наковальнѣ, сѣченье раскаленными прутьями, сплюскиваніе въ тонкій листъ, растягиванье въ тонкую проволоку, сдавливанье въ маковое зерно, разрываніе на мелкіе кусочки и т. под. истязанія длятся часы, и чередуются одно за другимъ, при адскомъ хохотѣ зрителей и мучителеіц да. жалобномъ пискѣ истязуемаго, который, однако, пощады не проситъ, потому что послѣдней не дадутъ истязатели. Но эти истязанія чувствительны, пока длятся; прикончились они — кончаются страданія, временныя поврежденія, и нечистикъ принимаетъ первоначальный видь; въ общемъ же- такая расправа носитъ характеръ скорѣе сатанической забавы, чѣмъ наказанія.
Нѣсколько иначе съ тяжкими преступниками, къ которымъ примѣняются высшія кары, состоящія въ пытаніи и истязаніи освященными предметами: виновныхъ держатъ надъ курящимся талономъ, посыпаютъ порошкомъ его, хлещутъ освященною вербою и цвѣтами, прутьями и плеткою, на которыя когда-нибудь упала капля освященной воды, поливаютъ подхваченною отъ купѣли водою. Перечисленные предметы не держатся истязателями въ рукахъ, иначе тождественная пытка переносилась бы и на нихъ, а на шестахъ, поодаль отъ себя, держатся спеціальными на сей случай палачами, достаточно обтерпѣвшимися отъ частаго соприкосновенія съ этими предметами, или же вызываются демоноподобники — вѣдьмаки и колдуны. При спѣшности кары, особенной остротѣ ея, при отсутствіи палачей, нечистики распластываютъ виновнаго и бьютъ объ одинъ изъ освященныхъ предметовъ, или кладутъ его на освященное мѣсто.
Изъ перечисленныхъ бичеваній наивысшимъ служитъ обливаніе купѣлыюю водою и привѣшиванье надъ ладаннымъ дымомъ. Надо сознаться, что двумя послѣдними карами «служители злобы и огня» доводятъ истязуемаго или до конечной гибели, или до непоправимаго увѣчья, хотя то и другое обыкновенно не входитъ въ намѣренія истязателей и создается случайно. Однако, цѣль расправъ достигается: истязуемый получаетъ бѣсовскую выправку — становится могучимъ дѣятелемъ въ бѣсовской семьѣ, надежнымъ бичомъ человѣка.
Бѣсовская выносливость невольно выдвигаетъ вопросъ о долгоетности нечистиковъ, но какова она — составляетъ пока вопросъ съ довольно смутнымъ рѣшеніемъ: нечистики появились раньше сотворенія міра, переживаютъ сотни, тысячи лѣтъ и весьма медленно старѣютъ, не умираютъ естественною смертью. Когда же, однако, нечистикъ дожилъ до старчества, когда со многими физическими изъянами его силы и энергія ослабли, тогда онъ приставляется или къ низменнымъ обязанностямъ человѣкоподобниковъ, или перемолажтается. Послѣднее происходитъ при возможно большомъ бѣсовскомъ скопѣ, при участіи вѣдьмаковъ и вѣдьмъ, при чемъ перемолаживаемый иногда не выдерживаетъ перерожденія и погибаетъ. По если оно прошло благополучно, перемоложенный воспринимаетъ бѣсовскую молодость и снова готовъ на сотни, тысячи лѣтъ. Такой нечистикъ стоитъ на особомъ счету: его опытности ввѣряется руководительство юныхъ нечистиковъ, при которыхъ онъ состоитъ дядькою, и поручаются наиболѣе запутанныя бѣсовскія дѣла.
Погибшій во время перемолаживанья, или отъ преслѣдованія доброй силы нечистикъ обращается въ безвредный предметъ. Бѣсовскій скопъ обыкновенно вопитъ надъ погибшимъ и спѣшить излить злобу надъ человѣкомъ, до тѣхъ поръ, пока предметъ не превратится въ прахъ. Понятно, что если бы не было бѣсовскихъ истребителей, въ течете года нечистики могли бы размножиться до невѣроятнаго количества, отчего людская жизнь на землѣ считалась бы преждевременнымъ адомъ. Въ самомъ дѣлѣ нечистики обильно размножаются только осенью, слабѣе — зимою и, въ ничтожномъ количествѣ — весною, до перваго грома — могущественнаго истребителя ихъ во все лѣто. Не мало гибнетъ чертятъ при самомъ ихъ рожденіи: такъ, если моментъ рожденія чертенка совпалъ съ полуденнымъ и, въ особенности, въ полночнымъ возгласомъ пѣтуха, незримо расположившагося вблизи, новорожденный гпбнетъ отъ «разрѣзу», т. е. отъ воздѣйствія пѣтушьяго возгласа: онъ разсѣкается пополамъ, при чемъ разъединенныя части уже не могутъ соединиться вновь.
Страшась доброй силы, какъ противника сатанинской, нечистики особенно страшатся заправителей громоносной силы — св. Юрія и Иліи, изъ коихъ первый правитъ громами весною, а послѣдній — въ остальное время, вплоть до глубокой осени. Людямъ никогда не счесть, сколько тутъ гибнетъ бѣсовъ; достовѣрно извѣстно, что каждый громовой ударъ неминуемо разитъ нечистика, а если молнія сверкнула крестообразно и зажгла предметъ, за которымъ, или въ которомъ, несомнѣнно, притаился нечистикъ, послѣдній погибъ. Въ противномъ случаѣ нечистикъ только изувѣченъ и далеко не уйдетъ отъ послѣдующаго удара, который и доканаетъ его. Кстати дополнить: молнія нерѣдко отбиваетъ то рога, то хвостъ, зубы, когти, копыта, то полосуетъ шкуру, и эти изъязвленія, подлежа нескончаемому осмѣянію товарищей, остаются непоправимыми во всю жизнь увѣчника. Однако, если второй ударъ молніи пришелся по одному и тому же мѣсту (по нечистику тожъ), увѣчья мгновенно исправляются, а убитый оживаетъ.
Замѣчено, что во время грозы нечистики прячутся вблизи человѣка — въ домѣ, въ платьѣ его, въ подручный около него предметъ, въ чаяніи, что громовыя стрѣлы не коснутся ихъ ради человѣка. Практика не оправдываетъ бѣсовскихъ упованій — и ударъ разитъ нечистика вблизи человѣка, или разитъ послѣдняго вмѣстѣ съ нечистикомъ. Зная бѣсовскую сиаровку, предусмотрительные люди обыкновенно обставляютъ себя освященными предметами, а свои помыслы сосредоточиваютъ на святомъ, осѣняютъ себя и мѣсто вокругъ крестнымъ знаменіемъ: тогда бѣсъ уже не подступаетъ близко, а прячется за кору дерева, преимущественно осиноваго, въ стволъ тростника, въ травяной стебель, въ воду, подъ камень, куда и направляются громовыя стрѣлы, которыми попутно можетъ быть ранено, но не убито другое существо.
Каковы громовыя стрѣлы во время пораженія нечистиковъ — отвѣтить трудно; нужно полагать, что онѣ невещественны. Но, пронизавъ предметъ, даже зажегши его, стрѣлы врѣзываются въ землю, откуда ввидѣ кремневой чурки, длиною въ палецъ, толщиною — въ два, ровно черезъ три года подходятъ къ земной поверхности. Какъ извѣстно, такія уже матеріальныя стрѣлы имѣютъ лѣкарственную силу: люди обмываютъ ихъ чистою водою, которую потомъ и даютъ пить страдающему костоломомъ и коликами.
При воплощеніи и внѣ его нечистики не лишены человѣкоподобныхъ страстей. Какъ выше сказано, они нескончаемо спорятъ, дерутся; но, кромѣ того, они предвосхищаютъ другъ у друга доходныя дѣянія, цѣнные предметы, клевещутъ, оглашаютъ личную скорбь, точно хотятъ вызвать сочувствіе, мстятъ, или въ безсильной злобѣ бьются о ближайшіе предметы, самоистязуюся, распарывая, напр., себѣ животъ, грудь, выкалывая глаза и ироч. Забавнѣе всего видѣть бѣсовскій плачъ и слезы: уродливое лицо нечистика, гдѣ такъ непропорціонально сочетались отдѣльныя части, принимаетъ тогда ни съ чѣмъ земнымъ несравнимое выраженіе и съ отвращеніемъ заставляетъ смотрѣть даже навычныхъ въ бѣсовствѣ демоноподобниковъ. Гдѣ плакалъ нечистикъ и проливалъ свои слезы, тамъ три года не будетъ расти трава, а на нивѣ столько же лѣтъ не будетъ всходовъ.
Сколько для удаленія нечистика, столько и шутки ради, люди нашли средства вызывать подобный плачъ и слезы: такъ, вмѣсто табака, иной шутникъ подноситъ своему врагу «плакунъ-траву» (плавунъ?), отъ которой образина нечистика моментально искажается — и со слезами, даже рыданіями, онъ стремглавъ летитъ прочь. Между прочимъ, «плакунъ-травою» молено отогнать нечистика отъ кладохранилища, отъ готовой погибнуть жертвы, хотя и не слѣдуетъ забывать, что этой травы побаиваются и гнѣвно оставляютъ человѣка такіе добрые нечистики, какъ домовые, хлѣвники, кикиморы. Почти въ той же мѣрѣ нечистики боятся чертополоха, къ которому никогда не подходятъ близко.
Кромѣ сдѣланныхъ раньше указаній на предметъ распознаванія нечистиковъ, принявшихъ матеріальный видъ, небезполезно имѣть въ виду и нижеслѣдующія. Такъ, воплощенникъ никогда не подаетъ милостыни, испрашиваемой ради Бога, въ разговорѣ ни однажды не произнесетъ того же Имени, не упомянетъ ни объ одномъ предметѣ христіанскаго почитанія, людскія имена будетъ произносить въ искаженномъ видѣ (Ванька, Мишка, Дашка); глаза его, все время отливающіе фосфорическимъ блескомъ и часто подворачивающіеся подъ лобъ, при чемъ выступаютъ страшные бѣлки, бѣгаютъ по сторонамъ, прочь отъ собесѣдника; злая улыбка не сходитъ съ лица. Но такой нечистикъ ни разу не произнесетъ и чертовскаго имени, иначе первый попутный бѣсъ явится на зовъ и, пожалуй, перепутаетъ начатое дѣло. Вообще же, нечистикъ избѣгаетъ словъ съ буквою р.
Звуки голоса отдѣльнаго нечистика гортанные, надсаженные, съ металлическимъ отзвукомъ, при чемъ собесѣднику кажется, будто говоритъ не товарищъ, а стоящій позади его, такъ-какъ губы и ротъ говорящаго остаются малоподвижными. У молодыхъ чертятъ голосъ пискливъ и отчасти напоминаетъ звуки аистовыхъ выводковъ. Когда же нечистики оживленно разговариваютъ, спорятъ, слушатель улавливаетъ смѣшеніе гортанныхъ и пискливыхъ звуковъ съ шипѣньемъ и урчаньемъ. Но подальше отъ сихъ звуковъ и мѣстъ! Если вѣрно, что, «одинъ чертъ хитеръ, другой — хитрѣе его, а третій проведетъ всѣхъ», то и малочисленный бѣсовскій скопъ не замедлитъ приготовить жертвѣ вѣрную гибель.
Житейское положеніе удостовѣряетъ, что «человѣкъ узнается въ ѣдѣ, въ игрѣ, да въ попутыі». Нечистика легко узнать по одной только ѣдѣ: такъ онъ жуетъ обѣими челюстями одновременно, при чемъ рѣдкіе зубы съ лязгомъ стучатъ одинъ о другой. Такъ-какъ у нечистика слюны вообще мало, то онъ больше прихлебываетъ жидкаго кушанья, чѣмъ, примѣрно, откусываетъ хлѣба, который безпрестанно выпадаетъ у него изо рта. Кое-какая слюна нечистика обыкновенно мутная, клейкая, пѣнистая, зловонная жижа…
«Безъ чертей, однако, нельзя обойтись», — сказано гдѣ-то, и люди вступаютъ въ такія или иныя сношенія со своими врагами, отчасти подневольно, отчасти — самохотно. Въ послѣднемъ случаѣ нѣтъ надобности становиться вѣдьмакомъ, а достаточно по адресу нечистика выразить желаніе войти съ нимъ въ связь, чтобы во славу пожить на землѣ: оставаясь обычнымъ человѣкомъ, будущій эпикуреецъ долженъ сдѣлать одно — запродать нечистику свою душу и въ томъ дать расписку, написанную собственною кровью изъ разрѣзаннаго крестообразно мизинца правой руки, при чемъ перо и бумагу доставитъ нечистикъ, потому что людскія тутъ не годятся.
Пока расписка не подписана, нечистикъ только кажетъ ожидаемыя блага — деньги, дорогія вещи, обстановку, — но даётъ ихъ въ пользованіе тогда, когда расписка очутится въ его рукахъ и отнесется къ Люцы́пыру. Правда, есть возможность возвратить расписку и нарушить обязательства; но для того необходимо заживо спуститься къ Люцыпыру, застращать его освященными предметами и потомъ долгое время очищаться покаянными средствами. Какъ очевидно, подобный поворотъ труденъ, даётся немногимъ; большинство принуждено катиться по наклонной плоскости и жить согласно предварительно выраженному желанію. Само собою разумѣется, что, при нарушеніи условія, всѣ блага сразу отнимаются отъ человѣка-отступника, и рѣдко бываетъ, что послѣдній уйдетъ отъ скоповой бѣсовской мести, которая покидаетъ человѣка только предъ монастырскими стѣнами…
Обычнымъ мѣстомъ для запродажнаго сговора, какъ и выдачи расписки, бываютъ «ростыньки». Необходимо помнить, что въ послѣдующее время нечистикъ будетъ поставлять только то, что обусловлено въ сговорѣ, и не поступится лишнимъ, а потому запродавшій себя долженъ въ подробностяхъ и мелочахъ намѣтить требуемые предметы передъ выдачею расписки. По первому зову, даже по одной мысли человѣка, нечистикъ исполнитъ оговоренныя требованія съ неожиданною добросовѣстностію, при чемъ все это будетъ дѣлаться незримо, и жертва не видитъ своего властелина, пока тотъ не явится за ея грѣшною душою.
Пользуясь благами земного положенія, возбуждая окрестную зависть, запродавшій себя человѣкъ все-же не испытываетъ полнаго удовлетворенія, тоскуетъ по поводу не оговоренныхъ, но вдругъ набѣжавшихъ требованій, а пресытившись наличностью, сводитъ счеты съ земною жизнью: большинство такихъ алчниковъ кончаетъ самоубійствомъ. Въ то же время и самыя земныя блага алчника представляются дутыми, безплодными для него лично, гибельными для благъ, пріобрѣтенныхъ трудовымъ путемъ, но пришедшихъ въ соприкосновеніе съ бѣсовскими. Правда, въ немногихъ случаяхъ, запродавшій свою душу можетъ передать грѣховное добро по наслѣдству, можетъ благотворить имъ при жизни; но и въ наслѣдственномъ владѣніи, какъ и при благотвореніяхъ, оно изводитъ получателей, разрушаетъ трудовое ихъ добро. Только раздача добра бѣднымъ да вклады его въ церкви и монастыри, въ пользу причта и монаховъ, остаются плодотворными, даже для дателей, которымъ тѣмъ легче бываетъ нарушить учиненное обязательство.
«Бѣсъ добра не дѣлаетъ, чертъ не помнитъ его», — утверждаетъ людская молва. При всемъ этомъ нѣкоторые недальновидники хотятъ видѣть въ иныхъ бѣсовскихъ дѣяніяхъ выраженіе чувства признательности за оказанную помощь. Безспорно, нечистикъ даетъ иногда человѣку вещественныя доказательства благодарности — деньги, вещи, хозяйственный достатокъ; но если человѣкъ не вышелъ изъ забвенія, творитъ святыя людскія дѣла, то, при первомъ же соприкосновеніи бѣсовскаго добра съ предметами обиходности такого человѣка, оно обращается въ непотребные, даже срамные предметы: чертъ всегда и вездѣ остается чертомъ…