XXII. РУСАЛКИ
Причисляя русалокъ къ человѣкоподобнымъ нечистикамъ, необходимо предварить, что онѣ, во-первыхъ, не имѣютъ страшныхъ обликовъ своихъ собратій, а во-вторыхъ — происхожденіе ихъ не демоническое, сравнительно позднѣйшее, притонное мѣсто — чистая вода, гдѣ независимо отъ сего ютится тотъ или другой водяникъ. Въ болѣе подробномъ развитіи упомянутыхъ особенностей прежде всего слѣдуетъ сказать, что русалки — существа исключительно женскаго пола, вѣчно юныя красавицы съ чарующимъ и обаятельнымъ обликомъ; онѣ есть или выродки людскихъ дочерей, или дочери, проклятыя родителями ещё въ материнской утробѣ, умершія неокрещенными, загубленныя своими матерями вскорѣ послѣ рожденія, непремѣнно въ водѣ, или же молодыя утопленницы, покончившія жизнь самоубійствомъ. Какъ ни различны возрасты этихъ жертвъ людской небрежности, злобы, насилія, личнаго малодушія, въ состояніи русалокъ они объединяются, такъ что каждая изъ нихъ представляетъ существо въ пору наилучшаго развитія дѣвичества, и только опытный глазъ улавливаетъ между ними рознь возрастовъ при жизни, крещеныхъ особей. Послѣднее сказывается едва замѣтнымъ оттѣнкомъ креста межъ персей, — что молено наблюдать на разстояніи девяти шаговъ отъ русалки.
Русалки имѣютъ ласковые голубые глаза, которыми, между прочимъ, такъ удачно приманиваютъ жертву; но, послѣ поимки ея, тѣ же глаза остаются стекловидными и неподвижными, какъ у мертвеца. По нѣжному, почти прозрачному тѣлу ихъ разсыпаются волнистые волосы русаго цвѣта, идущіе отъ маленькой головы до колѣнъ; у отдѣльныхъ русалокъ эти волосы скорѣе похожи на пряди зеленой тонкой осоки.
Вѣчно веселыя, игривыя хохотуньи, русалки не разстаются со своимъ водовмѣстилищемъ и живутъ здѣсь въ хрустальныхъ домахъ, подъ присмотромъ русальской царицы, обыкновенно поставляемой мѣстнымъ водяникомъ. Въ заурядное время русалки могутъ оставаться внѣ воды столько времени, сколько то потребно для осушенія ихъ тѣла и волосъ отъ мокроты, послѣ чего онѣ могутъ немедленно погибнуть въ мучительной истомѣ. Вслѣдствіе сего русалки лишь изрѣдка, на короткіе сроки, всплываютъ на поверхность воды, присаживаются на подводный камень, на берегъ, чтобы заманить жертву, или стряхнуть тягость воды, обыкновенно удерживаемой пышными ихъ волосами. Кстати: какова тяжесть выдерживаемой русалкою воды, можно отчасти заключить изъ того, что расчесываніемъ своихъ мокрыхъ волосъ въ теченіе, напр., часа она можетъ извлечъ столько воды, что ея достаточно будетъ для затопленія цѣлой деревни...
Въ русальную недѣлю (восьмую по Пасхѣ) русалки выпускаются на сушу на болѣе продолжительные сроки, причемъ устраняется помянутая опасность погибнуть на сушѣ. Онѣ безбоязненно и весело размѣщаются на берегу водовмѣстилища, даже уходятъ въ ближайшія рощи, на луга и поля, взбираются на деревья, чтобы покачаться на сучьяхъ и верхушкахъ ихъ. Всѣмъ этимъ русалки освѣжаютъ памятованіе о покинутой землѣ и о людяхъ, между которыми онѣ не преминутъ уловить и жертву. Послѣднее достигается, между прочимъ, такъ: обольстительницы кувыркаются, играютъ, ведутъ бѣговыя игры, хороводы, пляшутъ, хохочутъ, поютъ пѣсни и приманчивыми движеніями зовутъ къ себѣ случайнаго зрителя. Если онъ поддастся зову и подойдетъ къ русалкамъ, или же остановится въ оцѣпенѣніи, онѣ скопомъ обступаютъ жертву, жмутъ её въ объятіяхъ, щекочутъ до смерти, причемъ, слыша веселый хохотъ и пѣсни, никто не подаетъ помощи, не рѣшится подозрѣвать опасности тамъ, гдѣ идетъ игривое веселье молодецки. Единственнымъ возможнымъ средствомъ спасенія отъ русалокъ служитъ уколъ хотя бы одной изъ нихъ иголкою или булавкою, которыя необходимо имѣть при себѣ и наготовѣ: тогда весь скопъ русалокъ съ войдемъ кидается въ воду, гдѣ ещё долго раздаются голоса ихъ. Однако, и при такой предосторожности, лучше всего избѣгать въ русальную недѣлю приводныхъ мѣстъ, не купаться, не колотить бѣлья и не ловить рыбы.
Когда жертва заполучена, русалки уносятъ её въ свое обиталище и здѣсь окружаютъ самыми нѣжными заботами: въ жертвѣ — женщинѣ онѣ видятъ возможного супругу своего властелина — водяника, новую подругу себѣ, а въ мужчинѣ, особенно, когда послѣдній молодъ и красивъ — возможнаго любовника одной изъ нихъ. Разумѣется, больше другихъ ухаживаетъ за погибшимъ та русалка, которой онъ пришелся по нраву. Эта заботливость объ избранникѣ доходитъ до мелочей: русалка чешетъ голову его, третъ тѣло, отгоняетъ водныхъ животныхъ, убираетъ ложе лучшими водораслями, а въ русальную недѣлю выводитъ его вмѣстѣ со своимъ скопомъ на сушу, даже позволяетъ заглянуть въ родственный домъ и на людей, чтобы сколько-нибудь ослабить скорбь по земной жизни. Остальныя жертвы остаются безъ вниманія: русалки позволяютъ ракамъ и насѣкомымъ уродовать ихъ тѣло, а если жертва оказалась почему-либо несимпатичною, онѣ выталкиваютъ трупъ на поверхность воды, къ берегу.
Спасшійся отъ русалокъ, даже видѣвшій, или слышавшій ихъ издали, иевсегда остается безнаказаннымъ. Такъ, иной пріобрѣтаетъ привычку безпричинно и неудержима хохотать, иной кривляется, точно развинченный, во время походки, гримасничаетъ, у иного поражается то или другое чувство, преимущественно — слухъ. Замѣчательно при этомъ, что чѣмъ крѣпче натура жертвы, тѣмъ разительнѣе будутъ полученныя органическія поврежденія, съ которыми человѣкъ не можетъ справиться во всю жизнь.
Кромѣ вралідебныхъ нападеній, при которыхъ безпощадно преслѣдуются люди всѣхъ возрастовъ, отъ младенцевъ до стариковъ включительно, извѣстны ещё заигрыванья русалокъ, преимущественно тѣхъ, кои при земной жизни не знали людей, какъ, напр., младенцы. Эти заигрыванья, менѣе враждебныя и не столь опасныя, больше всего приходятся на молодыхъ мужчинъ, особенно парней, сношеніе съ которыми не только ново, но и заманчиво для русалокъ. Тутъ русалка подхватываетъ какой-нибудь его предметъ — одежду, обувь, рыболовный снарядъ, и, готовясь затопить его, тѣмъ заставляетъ владѣльца бросаться безъ разбору за поимкою предмета, сама же незримо подталкиваетъ предметъ все дальше и дальше, въ опасное мѣсто, куда, конечно, увлекаетъ и хозяина. Если послѣдній благополучно избѣжалъ опасности и спасъ похищенный русалкою предметъ, этому предмету не сдобровать: онъ обязательно имъ затеряется впослѣдствіи, или будетъ скраденъ, испорченъ. Много приходится терпѣть отъ заигрываній русалокъ молодымъ рыболовамъ: строгивая лесы, снуры, русалки обманываютъ удильщиковъ фальшивымъ клёвомъ; у остальныхъ онѣ выворачиваютъ сѣти, набиваютъ ихъ тиною и травою, вырываютъ весло, шестъ, или качаютъ рыболовное судно, чтобы переворотить его вмѣстѣ съ рыбакомъ.
Какъ ни красна, повидимому, жизнь русалокъ, у нихъ есть много скорби, которой онѣ не могутъ подавить развлеченіями. Такъ, прежде всего, имъ съ завистью приходится смотрѣть на свободу земныхъ подругъ своихъ — женщинъ, такъ же завидлнво созерцать материнскія ласки, которыя многимъ были не только незнакомы, но имѣли отрицательный характеръ въ отношеніи ихъ. За тѣмъ, самоубійцамъ приходится томиться изъ-за минутнаго, быть можетъ, необдуманнаго рѣшенія покончить жизнь, чтобы потомъ наложить на себя вѣчную неволю. Но что всего скорбнѣе, такъ это — подневольная связь съ ненавистнымъ водяникомъ, въ области котораго онѣ живутъ и которому подчинены съ минуты вступленія сюда. Не скорбь только, а наивысшая степень безсильной злобы должна обхватывать существо русалки, когда ей приходится видѣть молодую, счастливую чету, разгуливающую по берегу обиталища русалокъ, или катающуюся въ лодкѣ тамъ же. Зато какой радостный возгласъ раздается иногда здѣсь, при полученіи извѣстія о гибели ненавистнаго водяника! Такой возгласъ, однако есть послѣдній радостный возгласъ, потому что вмѣстѣ съ гибелью водяника начинается и ихъ собственная, если только русалки не успѣли удалиться изъ осушеннаго обиталища и перемѣститься въ новое. Но тутъ легко можетъ случиться, что изъ одной неволи онѣ попадаютъ въ новую, быть можетъ, болѣе тягостную.
Въ рѣдкихъ обиталищахъ болотниковъ, бантиковъ и оржавениковъ есть отдѣльныя русалки, которымъ это имя придается развѣ въ насмѣшку и которыя, кромѣ женоподобнаго облика, не имѣютъ ничего общаго съ симпатичными, ласковыми русалками. Эти русалки стары, съ клюками въ рукахъ, отвратительно безобразны и грязны, примѣнительно къ цвѣту обиталища, злы и угрюмы не менѣе своихъ сотките л ей, съ которыми, однако, онѣ не имѣютъ ровно никакихъ сношеній, а часто и не знаютъ другъ друга.