XVIII. ЛѢШІЕ (ЛѢШУКИ́, ЛѢСОВИКИ́, ПУЩЕВИКИ́)
Какъ явствуетъ изъ самаго названія, область сего нечистика есть лѣсная площадь, отъ опушки до опушки, со всѣми находящимися здѣсь высотами, низменностями, пропастями и луговинами, за исключеніемъ просторныхъ водовмѣстилищъ, гдѣ имѣется отдѣльный нечистикъ — водяной. Въ глубинѣ такой площади находится домъ лѣшаго, въ которомъ живутъ его жены и дѣти; самъ же онъ — плохой домосѣдъ — больше бродитъ, отдыхаетъ и ночуетъ въ случайныхъ мѣстахъ; на вершинахъ высокихъ деревъ, въ дуплахъ, въ густыхъ заросляхъ, въ валежникахъ, буреломахъ, въ оврагахъ и пропастяхъ. Хотя лѣшій способенъ принимать разные образы, становиться любымъ предметомъ своей области, но онъ чаще всего показывается людямъ въ образѣ старика, съ бѣлымъ, какъ береста, или какъ воскъ, никогда не загорающимъ лицомъ, съ непомѣрно большими, тусклыми глазами свинцово-синяго цвѣта, которые неподвижны, никогда не смыкаются. По отдѣльнымъ сказаніямъ, лѣшій имѣетъ сплющенное, ребромъ впередъ, длинное лицо, длинную клинообразную бороду, одинъ глазъ и одну ногу, пяткою впередъ. Когда же онъ превращается въ зауряднаго человѣка, то подобно нѣкоторымъ усадебнымъ человѣкоподобникамъ, можетъ быть узнанъ только по тому, что лѣвая пола одежды у него будетъ запахнута поверхъ правой, т. е. совершенно иначе, чѣмъ у людей крещеныхъ, а правый глазъ будетъ неподвижнымъ и всегда больше лѣваго.
Лѣшій способенъ передавать голоса всѣхъ обитателей своей области, отъ медвѣжьяго рева до жужжанья комара включительно: по если онъ подаетъ свой собственный голосъ, голосъ незримаго существа, то или глушитъ человѣка, или ласкаетъ нѣжнымъ шепотомъ, примѣнительно къ цѣлямъ коварства. Но каковъ бы ни былъ этотъ голосъ, опытный слухъ различаетъ въ немъ дикіе переливы, злобные взвизги нечистика.
У лѣшаго нѣтъ доброты усадебныхъ духовъ, нѣтъ и проявляющейся изрѣдка признательности водяного. Онъ — дикій, неумолимый нечистикъ, котораго можно развѣ обмануть, провозгласивъ при вступленіи въ лѣсъ невѣрное направленіе предполагаемаго пути, или же противъ козней его принять предупредительныя мѣры, одѣвъ на опушкѣ платье наизнанку. Не сдѣлано этого — лѣшій немедленно приступаетъ къ жертвѣ и съ злорадствомъ любуется ея томленіемъ и вообще несчастіями: сбивъ съ надлежащаго направленія, онъ заставляетъ человѣка бродить лѣсомъ по нѣскольку часовъ, проходить по одному и тому же мѣсту нѣсколько разъ, заводитъ въ глубь лѣса, въ лѣсную трущобу; когда же у жертвы потеряно всякое соображеніе, она дошла до отчаянія, лѣшій злорадно хохочетъ, и его хохотъ слышится верстъ на сорокъ въ окружности. Иногда, по предварительному уговору съ водянымъ, или болотникомъ, онъ приводитъ свою жертву къ нимъ, въ ихъ область, хотя внѣ сего случая лѣшій и водные нечистикн — непримиримые враги, при чемъ водяной всегда первымъ напакоститъ лѣшему. Кромѣ указанной сатанинской забавы надъ человѣкомъ, у лѣшихъ есть и свои, общественныя, между которыми заслуживаютъ помина свадьбы лѣшихъ: на нихъ, какъ и на кумовствѣ, нечистикп любятъ покутить, развернуться во всю бѣсовскую ширь. Гдѣ видится полоса поваленнаго лѣса, лежитъ буреломный валежникъ, тамъ, несомнѣнно, промчался свадебный поѣздъ лѣшихъ; но тотъ же поѣздъ любить лѣсныя дорожки и тропинки неизбѣжно останавливается для безчинства на лѣсныхъ перекресткахъ. Когда при свадебномъ движеніи, или при одиночной ѣздѣ мчится лѣшій, ему предшествуетъ вѣтеръ, по которому молено знать, куда направляется лѣшій, одинъ ли онъ, или въ компаніи; но тотъ же вѣтеръ и вихрь заметаетъ слѣдъ лѣшаго. Ввиду сего осторожный лѣсной путникъ не слѣдуетъ по такимъ дорожкамъ и тропинкамъ, не садится на нихъ, какъ и на перекресткахъ для отдыха, рискуя быть уничтоженнымъ, или поруганнымъ, до потери христіанскаго отличія.
Отъ лѣшаго и лѣшухи рождается уродливое существо, весьма мало похожее на своихъ родителей; эти послѣдніе тяготятся своимъ обжорливымъ дѣтищемъ и стараются подмѣнить его некрещеннымъ христіанскимъ дитятею, котораго немедленно превращаютъ въ лѣшаго. Подлинный лѣшонокъ остается у мнимыхъ родителей лѣтъ до 11 и потомъ скрывается въ лѣсъ, откуда, однако, незримо для воспитателей, платитъ имъ вещественною благодарностью, приносить даже деньги. Прикосновеніе громовой стрѣлы къ такому полулѣшуку превращаетъ его, какъ и каждаго лѣшаго, въ свирѣпаго крупнаго хищника — медвѣдя, волка, рысь, орла, кои до копна своей жизни ищутъ возможности загубить человѣка.
Случается иногда, что лѣшій вступаетъ въ сожительство съ женщиною, которую онъ ютитъ въ лѣсныхъ тайникахъ, укрывая отъ своихъ непомѣрно ревнивыхъ лѣшухъ. Плодомъ такого сожительства является вполнѣ добродѣтельный лѣшонокъ, безкорыстный слуга людской, до чего, однако, самъ отецъ и другіе не допускаютъ, а при явномъ упорствѣ лѣшонка, губятъ его. Ради губительныхъ наживныхъ цѣлей, обыкновенный лѣшій можетъ бытъ привлеченъ человѣкомъ на службу. Дѣлается это особеннымъ выкликомъ въ Купальскую ночь: выкликающій становится на осиновый пень, лицомъ на сѣверъ, и возглашаетъ приблизительно такъ: «кажись не волкомъ-звѣремъ, не ворономъ-птицею, не древомъ иглистымъ, а такимъ, какъ я самъ!» Лѣшій немедленно предстанетъ въ человѣкоподобномъ видѣ и, принимая сдѣлку, требуетъ за предстоящіе труды одну только душу выкликающаго послѣ неизбѣжной его смерти въ лѣсу; при этомъ онъ не настаиваетъ на храненіи тайны свиданія, какъ это дѣлаетъ домовой, но не позволяетъ хвастать ни своимъ сношеніемъ съ лѣшимъ, ни получаемыми дарами, какъ не позволяетъ шутить дружбою, — за что мститъ чисто по-сатанински. Въ то же время онъ мститъ, когда часто и безъ нужды поминаютъ его имя; если лѣшему не удастся месть въ отношеніи человѣка лично, онъ отомститъ ему гибелью того или другого домашняго животнаго, попавшаго въ лѣсъ.
Лѣшій вѣрно и безостановочно служитъ тому, кто его призвалъ: гонитъ дичь, указываетъ путь къ бортямъ, ягоднымъ и грибнымъ мѣстамъ, объявляетъ мѣстонахожденіе кладовъ и всемѣрно устраняетъ козни соперниковъ, которыхъ изводитъ ложными дорогами, стращаетъ свирѣпыми звѣрями, или же подводитъ къ послѣднимъ. Но сверхъ прямой службы, лѣшій помогаетъ и косвенно: къ такому человѣку станутъ обращаться при поискахъ заблудившагося въ лѣсу скота, просить указаній на прибыльныя мѣста тамъ же и проч. Кстати вспомнить: лично къ домашнему животному лѣшій не питаетъ вражды; замѣтно даже, что онъ, напр., расположенъ къ собакамъ, которымъ охотно позволяетъ бѣгать по лѣсу въ любое время. Если же онъ завлекаетъ въ лѣсъ и губитъ тамъ какое-нибудь домашнее животное, такъ дѣлаетъ это лишь потому, что имѣетъ случай отомстить хозяину, или доставить наживу покровительствуемому имъ человѣку.
Многіе останавливались на вопросѣ, почему лѣшій даётъ мало, а требуетъ большой жертвы, тогда-какъ домовой благодѣтельствуетъ безкорыстно?. Тутъ необходимо припомнить, что житейское положеніе этихъ двухъ человѣкоподобниковъ слишкомъ расходится: въ то время, когда домовой смѣняетъ одинъ теплый и уютный уголъ на другой, всегда въ кругу почтительной семьи, среди предметовъ, коими даритъ домъ, одичавшій лѣшій, ради мелкой иногда услуги человѣку, не взирая на стихійныя невзгоды, принужденъ мчаться на далекія разстоянія по слякотной дорогѣ, чрезъ лѣсныя водовмѣстилища и болотныя топи, встрѣчаться съ ненавистными ему медвѣдями, красть нужный предметъ изъ области другого лѣшаго и проч. Ясно, что такіе труды, труды безъ помощниковъ, должны вызывать и достойную оплату.
Сколько есть на землѣ лѣшихъ, нетрудно вычислить по наличнымъ лѣснымъ площадямъ, потому что для каждой изъ нихъ назначается отдѣльный лѣшій. Если же лѣсная площадь велика, то и тутъ можно опредѣлить область лѣшаго, которая обнимаетъ не болѣе семи квадратныхъ верстъ. Ещё удобнѣе опредѣлить число пущевиковъ, которые имѣютъ ограниченную и тѣсную область, а именно — дѣвственный лѣсъ, или лѣсъ выдающейся вышины («пуща-дремуща»). Какъ и лѣшій, пущевикъ превышаетъ головою самое высокое дерево, — что помогаетъ видѣть окрестные предметы на далекое разстояніе. Есть, однако, цущевики, которымъ такія деревья только по плечо.
Младшій братъ пущевика, лѣшій, идетъ на кое-какую сдѣлку съ человѣкомъ: какъ видно было, его дѣти (лѣшата) даже благодѣтельствуютъ человѣку; свирѣпый пущевикъ спѣшитъ стать поперекъ добрыхъ намѣреній брата, чинитъ одно лишь зло, памятуя, что ему пришлось уйти въ вѣковыя дубравы именно изъ-за давнихъ козней человѣка. Онъ не щадитъ ни стариковъ, ни дѣтей ни женщинъ, ни немощниковъ, ни житейскихъ помощниковъ человѣка — домашнихъ животныхъ: разъ жертва зашла въ пущу — ея гибель неизбѣжиа. Косматый, поросшій волокнистымъ мхомъ по всему тѣлу, не исключая носа и глазъ, гигантъ по росту, пущевикъ способенъ убить жертву однимъ своимъ обликомъ; когда достигнута цѣль, онъ но хохочетъ, подобно лѣшему, не издѣвается надъ жертвою, а спокойно слѣдуетъ дальше, точно сдѣлалъ заурядное дѣло, исполнилъ скромный долгъ.
Къ счастью человѣка, пущевики весьма рѣдки, и есть немало пущъ, гдѣ заурядъ хозяйничаютъ одни только лѣшіе. «Гдѣ гибель человѣка, тамъ скрыто и спасеніе его»: пущевикъ неповоротливъ, дряхлъ до отупѣнія, плохо видитъ, что дѣлается у его ногъ. Все это помогаетъ человѣку уходить отъ страшнаго человѣкоподобника; при неизбѣжной же встрѣчѣ съ нимъ, нужно дѣлать крутые повороты туда и сюда, да спѣшно оставить область пущи, дальше которой пущевикъ не рѣшается дѣлать своего старческаго шага.