| „Антропологія относительно физическаго, а также и умственнаго человѣка можетъ найти въ Америкѣ важнѣйшія основы для своихъ положеній.“ |
| Вирховъ. |
Старый и Новый свѣтъ лежатъ одинъ противъ другого, отдѣленные двумя океанами, въ видѣ двухъ громадныхъ острововъ; возможно, что на крайнемъ сѣверѣ, въ областяхъ, края которыхъ намъ еще мало извѣстны, граница между ними становится неопредѣленной. Промежуточныя пространства достигаютъ наибольшаго протяженія на югѣ: мысъ Рокъ удаленъ отъ берега Сіерра-Леоне на 400 миль, а разстояніе Азорскихъ острововъ отъ Нью-Фаундленда немногимъ превышаетъ 200 миль. Даже и въ Тихомъ океанѣ на югѣ и въ срединѣ раздѣляющее море шире, чѣмъ на сѣверѣ, гдѣ острова какъ-бы образуютъ мостъ; на экваторѣ разстояніе равняется ⅖ окружности земли, въ Беринговомъ проливѣ — 12 милямъ.
Америка достигаетъ только половины пространства Стараго свѣта. Она длиннѣе послѣдняго: ея сѣверная и южная оконечности отстоятъ другъ отъ друга почти на 130 градусовъ широты; но уже одна Азія почти вдвое шире ея. Такъ какъ климаты въ общемъ располагаются зонами, то это обусловливаетъ многочисленныя измѣненія климата для Америки, которая Гренландіей далеко вдается въ арктическую область, а южною оконечностью — въ холодную часть умѣреннаго пояса южнаго полушарія. Съ этимъ тѣсно связано обстоятельство бо́льшаго расчлененія восточной материковой массы на внутреннія моря, морскіе заливы, острова и полуострова, тогда какъ Америка расчленена только на сѣверѣ. Въ климатическомъ отношеніи этотъ недостатокъ не имѣетъ такого значенія, какъ въ Африкѣ: моря, приближающіяся другъ къ другу съ обѣихъ сторонъ, не оставляютъ большого пространства для образованія пустынь. Американскія пустыни не велики и богаты оазисами. Плоскогорья, представляющія существенный факторъ въ образованій пустынь, нигдѣ не встрѣчаются здѣсь въ такомъ протяженіи, какъ на восточной массѣ суши. Такъ какъ плоскогорья и горные хребты всѣ отодвинуты къ западу, для вѣтровъ съ Атлантическаго океана остается большой просторъ, и въ то же время изъ снѣговъ и льдовъ высокаго запада многочисленные источники направляютъ свои воды величественными рѣчными системами на обширномъ пространствѣ къ востоку.
Только въ двухъ мѣстахъ море глубоко вдается въ американскій материкъ. Гудзоновъ заливъ врѣзывается съ сѣвера, но его ледяныя массы затрудняютъ мореплаваніе и только содѣйствуютъ охлажденію: этотъ заливъ до сихъ поръ не игралъ никакой роли въ исторіи американскихъ народовъ, Болѣе значенія имѣетъ другой вырѣзъ, глубоко вдающійся между Сѣверной и Южной Америкой, открытый съ востока заливъ, слишкомъ въ 20 градусовъ широты. Вслѣдствіе того, сѣверная и южная половины связаны лишь узкимъ перешейкомъ, который у Панамы достигаетъ лишь 6 миль ширины, бывшимъ въ прежнія времена непроходимымъ, лишь благодаря первобытнымъ лѣсамъ. Морской проливъ былъ-бы гораздо выгоднѣе для сообщеній, чѣмъ этотъ гористый и лѣсистый перешеекъ. Его, впрочемъ, нельзя считать непреодолимымъ. Онъ могъ служить только границею народовъ, но не границею расъ. Многочисленные острова, тянущіеся плотной цѣпью отъ Флориды до Южной Америки, представляютъ какъ-бы второй мостъ. Въ томъ, что этимъ путемъ пользовались именно въ древнюю эпоху Америки, мы убѣждаемся изъ распространенія караибовъ. Не безъ причины этотъ морской заливъ назвали Средиземнымъ моремъ Америки: богатое расчлененіе, какое онъ вноситъ именно въ середину этой части свѣта, столько же способствовало сношеніямъ и культурѣ, сколько область Средиземнаго моря Стараго свѣта. Въ теченіе всего XVI в. и въ началѣ XVII, до прочнаго заселенія Сѣверной Америки, культура разносилась отсюда по всѣмъ направленіямъ. Заливы меньшаго размѣра были образованы устьями рѣкъ, какъ, напримѣръ, Ла Платой, Амазонкой и рѣкой св. Лаврентія. Они позволяютъ судамъ глубже проникать внутрь материка и представляютъ для нихъ хорошія гавани. Маракаибское озеро — также заливное образованіе. Эти небольшіе вырѣзы моря въ жизни древнихъ индѣйцевъ Сѣверной Америки не играли значительной роли; скорѣе, полуострова, каковы Флорида, Юкатанъ и Аляска, оказали вліяніе на развитіе особыхъ культурныхъ областей.
Первоначально ни одинъ изъ острововъ Новаго свѣта не могъ сравниться по своей этнографической важности съ Цейлономъ, Явой или Великобританіей; Санто-Доминго и Куба пріобрѣли историческое значеніе лишь послѣ плодотворнаго вліянія европейцевъ. На этой сторонѣ земного шара вообще богаты островами только Американское средиземное море и затѣмъ южная оконечность, сѣверо-западъ и сѣверо-востокъ. Все, что лежитъ на сѣверѣ, принадлежитъ уже къ области снѣговъ и льдовъ арктической полосы и, по большей части, необитаемо.
Горы, длиною въ 2000 геогр. миль, идутъ отъ южной оконечности до Ледовитаго моря, по обоимъ материкамъ и по связывающему ихъ перешейку. На всемъ своемъ протяженіи онѣ оттѣснены къ западному краю; поэтому всѣ другія, менѣе гористыя части лежатъ на востокѣ. Кордильеры вступаютъ въ Южную Америку такъ близко къ западному берегу, что море образуетъ здѣсь ландшафтъ фіордовъ, которые еще Кукъ сравнивалъ съ норвежскими. Горы тянутся затѣмъ, въ видѣ узкой цѣпи, у самаго западнаго края умѣренной части Южной Америки до южной границы Боливіи, гдѣ онѣ образуютъ первое изъ плоскогорій, играющихъ такую выдающуюся роль въ исторіи американской культуры. Двѣ большія горныя цѣпи идутъ почти параллельно отъ одного конца Перу до другого. На восточномъ гребнѣ лежатъ источники самыхъ большихъ рѣкъ Южной Америки; но верхняя часть его нерѣдко распространяется въ широкія волнистыя равнины (пуны), холодныя, безплодныя и безотрадныя области. По ту сторону этой негостепріимной области Деспобладо мы спускаемся на плоскогорье, между береговыми Кордильерами и блистающими снѣгомъ восточными Андами; это плоскогорье, высотою отъ 2-хъ до 3-хъ тыс. метровъ и не болѣе 300 км. шириною, представляетъ микрокосмъ горъ и холмовъ, вершинъ и долинъ, озеръ и рѣкъ. Таково происхожденіе плоскогорій Титикаки, Куско, Кито и Богота́, на которыхъ нѣкогда самостоятельныя культурныя образованія сопротивлялись въ теченіе извѣстнаго времени вторженію европейцевъ. Носители ихъ и въ настоящее время, хотя и въ другомъ видѣ, являются господствующимъ элементомъ. Въ болѣе мелкихъ размѣрахъ они повторяются до самой Мексики.
Въ Средней Америкѣ равнина какъ будто размыта моремъ; здѣсь мы находимъ продолженіе западнаго края и уменьшенныя формы плоскогорій Перу, Боливіи, Экуадора, Колумбіи и Мексики въ возвышенныхъ полосахъ Костарики, Никарагуаи Гватемалы. Юкатанъ, таинственное поприще майяской культуры, съ 54 мѣстами развалинъ, представляетъ сухую, бѣдную водными потоками и, по преимуществу, холмистую страну. Сѣверную часть суженія материка образуетъ Мексика, въ которой опять появляются мощныя поднятія Южной Америки. Тихоокеанскій склонъ и здѣсь гораздо круче, чѣмъ атлантическій, и поэтому сообщенія отклоняются отъ перваго и обращены къ послѣднему. Высокая долина Анагуака, гдѣ лежитъ Мексико, среди небольшихъ соляныхъ озеръ и болотъ, на высотѣ 2300 м надъ уровнемъ моря, распространяется къ сѣверу на большое пространство.
Перемѣщаясь въ Сѣверной Америкѣ съ востока на западъ, уже у Миссисипи можно видѣть возвышенность, сперва плоскую и отлогую, затѣмъ все болѣе и болѣе крутую, достигающую у подножія горъ средней высоты въ 1800 метровъ. Затѣмъ вершины нѣкоторыхъ горныхъ гребней поднимаются до 4 тыс. мет. и выше; позади нихъ опять находится широкая возвышенность, отъ 1800 до 2300 м. высоты, до самаго Тихаго океана, гдѣ она заканчивается другимъ рядомъ горныхъ зубцовъ, выдвигаясь отчасти въ море, въ видѣ ряда острововъ. Въ сравненіи съ ихъ массою, наполняющею шестую часть материка, высота горныхъ цѣпей незначительна. Впрочемъ, въ западной части Сѣверной Америки, между 35 и 50° сѣв. шир., возвышенности принимаютъ характеръ настоящаго плоскогорья. Къ сѣверу оттуда оба горныхъ хребта сходятся вмѣстѣ съ запада и съ востока: начиная отъ Британской Колумбіи, характеръ цѣпи выраженъ въ Кордильерахъ весьма опредѣленно.
Горы средней высоты на востокѣ, каковы Аллеганы, съ вершинами до 2000 м. высоты и проходами до 43 м., имѣли для первичнаго населенія значеніе охотничьихъ областей и во внутренней части были мало обитаемы; земледѣліе, питавшее рѣдкое населеніе, повидимому, ограничивалось безлѣсными мѣстами рѣчныхъ долинъ. Восточныя горы не служили препятствіями для распространенія народовъ и опорными пунктами цивилизаціи.
Внутренняя часть Бразиліи — холмистая равнина, отдѣленная отъ моря краевыми горами, а на сѣверѣ и югѣ отлого спускающаяся къ низинѣ. Водяные пары Атлантическаго океана не доходятъ до этой внутренней страны; тамъ, гдѣ она не прорѣзывается и не оплодотворяется проточной водой, она становится саванной (въ Бразиліи кампо). Большее разнообразіе растительныхъ формъ, въ сравненіи съ Африкой, обусловливается уже разнообразіемъ состава почвы. Возвышенности, тянущіяся къ Британской Гвайанѣ, постепенно превращаются въ ряды горъ, которыя, наконецъ, въ Рораимѣ достигаютъ высоты 800 метр. Преріи и равнины внутренней части Сѣверной Америки и саванны или льяносы Венесуэлы и Гвайаны соотвѣтствуютъ рѣзкимъ перемѣнамъ сухости и влажности, поддерживаемымъ дѣйствіемъ ровныхъ формъ поверхности. Горныя цѣпи и лѣса задерживаютъ влажность съ моря. Эти травянистыя равнины не совсѣмъ лишены деревьевъ, но ростъ этихъ деревьевъ незначительный и приземистый. Льяносы въ сухое время походятъ на рѣдко засѣянное хлѣбное поле. Въ области нижней Амазонки саванны, впрочемъ, усѣяны вѣчно зелеными деревьями. Наиболѣе роскошнаго роста деревья достигаютъ въ Гилеѣ, области самаго мощнаго тропическаго дѣвственнаго лѣса. Южнѣе опять идутъ пампасы, начиная отъ средней Параны, настоящія „безлѣсныя степи“; въ обширномъ смыслѣ подъ ними подразумѣвается вся степь между Чилійскими Андами и океаномъ.
Величественной чертой, при всей простотѣ расчлененія, является въ Америкѣ ея орошеніе. Амазонка — величайшая рѣка земного шара. Въ ней въ Ла Платѣ и Ориноко открываются водяныя дороги, достигающія отъ Атлантическаго океана до отроговъ Кордильеръ. Въ Ориноко пассатный вѣтеръ несетъ парусныя суда до высоты С. Фернандо, а на Амазонской рѣкѣ приливы поднимаются на 120 миль отъ устья, и Табатинга, лежащая въ 160 мил. отъ устья, находится на высотѣ лишь 80 метр. надъ уровнемъ моря. При этомъ судоходные притоки сѣверной стороны образуютъ настоящую сѣть путей сообщенія. Въ Сѣверной Америкѣ суда глубоко проникаютъ въ материкъ, благодаря Миссисипи, Миссури и Огайо, съ юга, рѣкѣ св. Лаврентія съ востока, Колумбіи и Юкону съ сѣверо-запада, Саскачевану и Атабаскѣ съ сѣвера. Если индѣйцы, со своими жалкими челноками, мало Бататъ (Confolvulus Batatus). ¼ наст. величины.Бататъ (Confolvulus Batatus). ¼ наст. величины. пользовались этимъ преимуществомъ, то гидрографическія условія играли тѣмъ бо́льшую роль при завоеваніи и открытіи Америки. Пять большихъ озеръ Канады представляютъ самую большую сплошную площадь прѣсной воды на земномъ шарѣ.
Климатъ Америки считался въ прошломъ вѣкѣ чрезвычайно холоднымъ и сырымъ, и долгое время стоялъ на очереди преждевременный вопросъ — не вреденъ-ли онъ вообще для развитія человѣчества въ Америкѣ. Америка заключаетъ весьма жаркія и сухія области, но на сѣверѣ арктическій климатъ такъ далеко вдается въ материкъ, что еще на широтѣ Англіи Лабрадоръ является негостепріимной полярной страной. Холодная зима и жаркое лѣто характерны для болыней части Сѣверной Америки. Южная половина Калифорніи на тихоокеанской окраинѣ представляетъ итальянскій оазисъ, но внутри страны, вмѣстѣ съ возвышеніемъ почвы, оказываются самыя сухія части материка. Только къ востоку отъ 98° долготы земледѣліе можетъ обходиться безъ искусственнаго орошенія, и встрѣчаются лѣса или обширныя рощи.
Западъ суше даже и въ Мексикѣ до самой Патагоніи. Направляясь отъ притоковъ Ла Платы къ западу, мы попадаемъ въ мѣстности, степной характеръ которыхъ вполнѣ напоминаетъ области истоковъ западныхъ притоковъ Миссисипи. Пампасы можно назвать преріями Южной Америки; полынныя степи сѣвера повторяются въ степи Чаньяръ у подножья Андъ, въ салинасахъ и Кампо дель Ареналь повторяется пустыня Атакама. Но настоящія преріи — тѣ пампасы, которые между 29 и 40° ю. ш., отъ Кордобы до Патагоніи, покрываютъ лишенную валуновъ, нѣжную почву: это — одна изъ однообразнѣйшихъ травянистыхъ степей земного шара. Далѣе къ югу слѣдуетъ Патагонская степь съ каменистой, грубой почвой.
Между обоими тропиками лежитъ самая благословенная часть тропическаго міра. Разнообразіе формъ поверхности обусловливаетъ большую ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ и КУЛЬТУРНАЯ КАРТА АМЕРИКИ. По Ратцелю, ф. д. Штейненъ и Эренрейху.ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ и КУЛЬТУРНАЯ КАРТА АМЕРИКИ.
По Ратцелю, ф. д. Штейненъ и Эренрейху. измѣнчивость, и среди вѣчнаго жаркаго лѣта большихъ низинъ, въ области Амазонки и Ориноко, роскошно цвѣтетъ вѣчная весна на чудныхъ скатахъ среднихъ Кордильеръ. Въ этомъ благополучіи принимаютъ участіе и области древней культуры Америки: Мексико, Богота̀, Кито всегда пользуются температурой ранняго лѣта, а въ Кито разница между зимой и лѣтомъ не превыіпаетъ 1½°; У Куско, по крайней мѣрѣ, въ оазисахъ вѣчно продолжается весна.
Растительный и животный міръ достигаютъ роскошнаго развитія, но они доставили меньше культурныхъ растеній и домашнихъ животныхъ, Chenopodium Quinoa. ⅓ наст. велич. a) Плодовая вѣтвь, въ естественную величину. — b) Плодъ, увелич.Chenopodium Quinoa. ⅓ наст. велич. a) Плодовая вѣтвь, въ естественную величину. — b) Плодъ, увелич. чѣмъ Старый свѣтъ. Назвавъ маисъ, картофель, бататъ (см. рис., стр.476), табакъ, какао и матэ, мы назвали всѣ растенія, получившія тамъ значеніе для человѣчества; изъ животнаго міра съ трудомъ можно что-либо выбрать: индѣйка, кошениль и морская свинка по своему значенію стоятъ не выше ванили. Позднѣйшее пріобрѣтеніе хинной коры и курарэ для нашей фармакопеи позволяетъ надѣяться, что и многіе другіе цѣнные продукты изъ этихъ странъ станутъ извѣстны міру. Возможно указать большое число растеній, о пользѣ, даже необходимости которыхъ европейскіе поселенцы узнали отъ индѣйцевъ: злаки и, между прочимъ, водяной рисъ Сѣверной Америки (Zizania) (см. рис., стр. 478) и плавучій рисъ (Glyceria), затѣмъ воздѣлываемый въ Америкѣ въ видѣ проса Echinochloa, дико растущій въ Гватемалѣ, близко родственный маису Euchlaena luxurians, носящее тамъ названіе „Теосинте“, маисъ боговъ; виды Milium и Panicum, съ съѣдобными зернами, встрѣчаются въ Южной Америкѣ. Если мы прибавимъ къ этому Quinoa, перуанское растеніе, похожее на нашу гречиху (см. рис. выше), то у насъ получится цѣлый рядъ мучнистыхъ растеній, изъ которыхъ, впрочемъ, только маисъ въ многочисленныхъ разновидностяхъ воздѣлывается повсемѣстно въ тропическихъ и умѣренныхъ странахъ сѣвера и юга. Лишь со времени введенія европейскихъ домашнихъ животныхъ изобиліе питательныхъ травъ пріобрѣло полезное значеніе. У многихъ народовъ древней Америки, въ особенности народовъ культурныхъ, растительная пища преобладала надъ мясной.
Громадному богатству пальмъ тропической Америки до нѣкоторой степени соотвѣтствуетъ множество полезныхъ предметовъ, извлекаемыхъ изъ нихъ. Даже бамбукъ не доставляетъ столько разнообразной пользы, сколько бразильская пальма карнагуба (Copernicia cerifera), которая переноситъ самую продолжительную и жестокую засуху, оставаясь зеленою и сочною. Корень ея имѣетъ тѣ же врачебныя свойства, какъ и сассапарель; изъ ствола ея извлекаютъ тонкія, крѣпкія волокна. Изъ древесины приготовляются сваи, балки, бруски, колья, музыкальные инструменты, трубы, колодцы и пр. Молодые листья въ свѣжемъ состояніи даютъ питательное кушанье. Кромѣ того, дерево это доставляетъ вино, уксусъ, сахаръ и камедь, похожую на саго и служившую въ голодныя времена единственной пищей индѣйцевъ. Изъ него добжвается также мука и бѣловатая жидкость, вродѣ той, какая содержится въ кокосовыхъ орѣхахъ. Мягкое волокнистое вещество внутри листьевъ и черенковъ замѣняетъ пробки. Плодъ этого дерева имѣетъ мякоть пріятнаго вкуса; маслянистыя ядра поджариваютъ, толкутъ и употребляютъ, какъ кофе. Изъ высушенныхъ листьевъ изготовляютъ циновки, шляпы, корзины и метлы; изъ подобія воска, добываемаго изъ этого дерева, дѣлаются свѣчи. Растительный воскъ доставляетъ и Ceroxylon Водяной рисъ (Zizania aquatica). ¼ натур. велич. Ср. текстъ, стр. 477.Водяной рисъ (Zizania aquatica). ¼ натур. велич. Ср. текстъ, стр. 477. andicola, одно изъ самыхъ величественныхъ деревьевъ, достигающее 60—80 метр. высоты. Пальма тагуа доставляетъ растительную слоновую кость, которая, вмѣстѣ съ каучукомъ и хинной корой, является однимъ изъ немногихъ самостоятельныхъ продуктовъ Южной Америки, торговля которыми производится въ большомъ видѣ. Плодъ бразильской королевской пальмы даетъ масло, а ея вершины, въ видѣ метелки, длиною до 12 метр., находятъ разнообразное примѣненіе. Съѣдобные плоды доставляетъ и пальма марипа: сочная, сладкая мякоть ея, окружающая сѣмена, считается у индѣйцевъ величайшимъ лакомствомъ; Maximiliana съ спѣлыми плодами, во время путешествій, рѣдко остается нетронутой. Двѣ или три пальмы сѣверной части Южной Америки даютъ освѣжающіе напитки, которые особенно любятъ караибы. Индѣйцы макузіи дѣлаютъ изъ оранжевой, кашицеобразной мякоти Mauritia клейкую массу, которую они крѣпко обертываютъ листьями пальмы Марипа и пьютъ вмѣстѣ съ водою. Изъ темно-фіолетовыхъ плодовъ пальмы туру индѣйцы и негры Гвайаны также дѣлаютъ, съ прибавленіемъ воды, освѣжающій напитокъ. Пальмы, приносящія пользу, хотя и непригодныя для построекъ, кровель и пр., интеллигентные индѣйцы давно уже начали оберегать и разсаживать, прежде всего, кокосовую пальму, а на берегу Москитовъ — пальму супаръ.
Съѣдобные плоды въ изобиліи скрываются въ первобытныхъ лѣсахъ Южной и Средней Америки — гуайява, очуба, курупа и чулупа, маммеи, чиримойя, авогадосъ, акажу, сируэля, ананасъ, гренадильясъ, томаты различныхъ сортовъ, такъ называемый испанскій перецъ, неизбѣжная приправа всѣхъ кушаньевъ индѣйцевъ. Почти всѣ они широко распространились за предѣлы Америки. Въ Сѣверной Америкѣ можно найти цѣлый рядъ орѣшниковъ различныхъ породъ, вродѣ грецкаго орѣха и т. под. Орѣшникъ Колумбіи соперничаетъ съ европейскими видами его. Многія древовидныя стручковыя растенія доставляютъ съѣдобныя сѣмена. Шелковичныя деревья встрѣчаются въ Сѣверной Америкѣ и на Боготской плоской возвышенности. Въ болѣе возвышенныхъ и самыхъ южныхъ частяхъ Южной Америки ко всему этому присоединяется изобиліе ягодъ; уже въ Колумбіи попадается много видовъ малины. Въ Сѣверной Америкѣ пользуются плодами двухъ видовъ каштановъ. На сѣверѣ два вида лѣсныхъ орѣховъ, а на югѣ нѣкоторые виды Hamamelis доставляютъ съѣдобные орѣхи. Одинъ изъ видовъ дуба приноситъ сладкіе жолуди. На западѣ пиньонъ доставляетъ съѣдобныя маслянистыя сѣмена. Дико растущее дынное дерево, или паупау (Papaya vulgaris), приноситъ дынеобразные плоды. Весьма распространены и дикіе виды сливъ. Различные виды винной лозы растутъ въ Сѣверной Америкѣ въ дикомъ состояніи, причемъ нѣкоторыя лозы, отличающіяся плодовитостью и пріятнымъ вкусомъ, воздѣлываются и въ Европѣ.
И дальній западъ Сѣверной Америки, и степи Южной Америки, несмотря на свою степную природу, не страдаютъ недостаткомъ съѣдобныхъ плодовъ. Въ области Скалистыхъ горъ и Большой Котловины встрѣчаются сливы, вишни, малина, ежевика, смородина и крыжовникъ. Въ Калифорніи изъ плодовъ куста мансаниты добывается мука, имѣющая большое значеніе въ домашнемъ хозяйствѣ индѣйцевъ. Шмидель разсказываетъ, что изъ плодовъ степныхъ стручковыхъ растеній изготовляется хлѣбъ, которымъ питаются индѣйцы пампасовъ. Въ Новой Мексикѣ и въ Западномъ Техасѣ попадается два вида шелковичнаго дерева и много сортовъ винныхъ лозъ. Калифорнскіе индѣйцы называютъ именемъ „паноче“ маннообразный сахаръ, производимый насѣкомыми на листьяхъ тростника, и напоминающее по вкусу болѣе смолу, чѣмъ сахаръ, сладковатое выдѣленіе сахарной сосны. Вкусный сахаръ сахарнаго клена до настоящаго времени имѣетъ значеніе для поселенцевъ восточной части Сѣверной Америки. Рядомъ съ многочисленными хвойными, доставляющими бальзамъ и смолу, слѣдуетъ упомянуть восковой кустъ, изъ ягодъ котораго вываривается воскообразное вещество. Для окрашиванія въ черный цвѣтъ, сѣверные американцы употребляютъ сѣмена подсолнечника и ивовую кору, а въ красный — буйволовыя ягоды, Для изготовленія лесъ сѣверо-западные американцы пользуются лубомъ клена или стеблями, въ палецъ толщиною, исполинской водоросли. Тамъ достаточно встрѣчается и лѣкарственныхъ растеній.
Волокнистыя вещества доставляются юкками и агавами. Въ древней Америкѣ бумага приготовлялась изъ волоконъ магея и луба камедеваго дерева; въ настоящее время одинъ изъ видовъ агавы (сизаль) Юкатана доставляетъ цѣнное волокно. На южно-американскихъ плоскогорьяхъ добываются Fourcroya и вещества, похожія на Bromeliacea. Каучукъ извлекаютъ изъ различныхъ деревьевъ и ползучихъ растеній. Сухимъ сокомъ Mimosops Balata гвайянскіе индѣйцы склеиваютъ свои стрѣлы; въ свѣжемъ видѣ они пьютъ его, какъ молоко, и плоды его считаются одинаково пригодными для человѣка и для обезьянъ. Дерево его, подъ именемъ „ботери“, считается однимъ изъ любимыхъ строительныхъ матеріаловъ Южной Венесуэлы; смола мани (Moronobea coccinea) служитъ для скрѣпленія тетивы лука. Въ Колумбійской низинѣ всѣ хижины сдѣланы изъ бамбука, растущаго во множествѣ вблизи Ка̀уки. Изъ многихъ видовъ тыквы одни доставляютъ съѣдобную мякоть, а другіе — калебассы. Любимый сортъ тотума изготовляется изъ выщелушеннаго плода Crescentia. Сокомъ уруку̀ (Bixa oreallana) и генипабы (Genipa americana) раскрашиваютъ себя южноамериканскіе индѣйцы. Для охотниковъ и лѣсныхъ бродягъ американская природа была щедрѣе другихъ, и сокровища ея, по крайней мѣрѣ, въ Сѣверной Америкѣ, были достойпо оцѣнены: нужно было бы цѣлую книгу, чтобы перечислить вещества, употребляемыя индѣйцами. Поэтому мы приведемъ лишь нѣсколько примѣровъ: для освѣженія канадцы жуютъ мязгу тополя, la sèvre; сокъ его имѣетъ пріятный, сладковатый вкусъ, вродѣ арбуза, и дѣйствуетъ прохлаждающимъ образомъ; когда снѣгъ покрываетъ преріи, эта мязга является единственной пищей лишенныхъ корма лошадей. Винтуны Калифорніи въ долгія суровыя зимы наполняютъ желудокъ сладкой корою желтой сосны. А когда на верхнемъ Соскачеванѣ охота и рыбная ловля оказываются неудачными, индѣецъ соскребаетъ со скалъ лишайникъ Gyrophora и вывариваетъ изъ него питательный студень. У племенъ юмасовъ корни Agave deserti (мескаль) поджариваются и употребляются въ пищу ради ихъ сладкаго вкуса; пиньонъ доставляетъ орѣхи, опунція и другой видъ кактуса (Pitahaya) — сладкіе плоды, мескитовое дерево — сладкіе стручки, а въ растертыхъ бобахъ — питательную муку, юкка (Amola) — съѣдобные плоды и крѣпкія листовыя волокна, Palmetto, въ своихъ листовыхъ почкахъ, — пальмовую капусту, вареные молодые листья Agave americana — вкусное кушанье. Листья Ericaceae доставляютъ чай, а медвѣжьи ягоды примѣшиваются къ табаку. Изъ грибовъ въ одной Сѣверной Каролинѣ насчитывается 108 съѣдобныхъ видовъ; такъ называемый индѣйскій хлѣбъ есть не что иное, какъ грибъ, вѣсомъ до 30 фунтовъ. Томаты повсюду идутъ въ дѣло. Ваниль получила свое значеніе, впервые благодаря европейцамъ; какао еще прежде составляло предметъ пользованія и ставилось высоко. Перуанская кока (Erythroxylon Coca) была извѣстна и въ средней Америкѣ подъ именемъ найо: каждый листъ ея отламывался отдѣльно отъ стебля ногтемъ большого пальца и высушивался въ глиняныхъ сосудахъ надъ огнемъ.
Изъ ввезенныхъ растеній нѣкоторыя получили широкое распространеніе, отчасти и такія, которыя не воздѣлывались бѣлыми поселенцами. Такъ, на нѣкоторыхъ Вестъ-индскихъ островахъ хлѣбное дерево растетъ въ дикомъ состояніи: лѣнивому и неприхотливому негру тамъ почти ничего больше не нужно для его пропитанія. Воздѣлываніе сахарнаго тростника и хлопчатника на плантаціяхъ едва ли доставляло выгоды отдѣльнымъ индѣйцамъ, за недостаткомъ капитала и присмотра. Болѣе благопріятное дѣйствіе оказало въ Мексикѣ и Средней Америкѣ воздѣлываніе кофе, такъ какъ для этого нужна была только сила рукъ и мотыка. Почти то же относится и къ табаку. Къ другимъ культурамъ, напротивъ, иидѣецъ нигдѣ не могъ привыкнуть, какъ, напримѣръ, къ воздѣлыванію винной лозы и оливокъ. И къ земледѣлію въ европейскомъ духѣ, какъ оно ведется въ умѣренныхъ полосахъ Сѣверной Америки, на Тьеррасъ фріасъ, мексиканскихъ и южно-американскихъ плоскогорьяхъ и въ странахъ Ла Платы, индѣйцы, бывшіе осѣдлыми въ теченіе многихъ поколѣній, привыкали съ большимъ трудомъ, чѣмъ къ скотоводству; они сами и метисы въ льяносахъ и пампасахъ сдѣлались типичными кочевыми пастухами (льянеросы, гаучосы) и конными народами.
Животный міръ наиболѣе обширную пользу приносилъ древнимъ американцамъ путемъ охоты. Буйволъ, благородный олень (Cervus canadensis) или болѣе мелкій олень (C. virginianus), заяцъ (Lepus americanus и L. sylvaticus) въ Сѣверной Америкѣ, дикія свиньи, агути, серны, гуанако въ Южной Америкѣ, затѣмъ еноты и опоссумы, обезьяны, медвѣди-муравьятники и хвостатые медвѣди часто доставляли весьма обильную пищу. Буйволъ, благодаря большимъ стадамъ и своимъ размѣрамъ, былъ главнымъ охотничьимъ животнымъ отъ Огайо до Скалистыхъ горъ. Гуанако приноситъ большую пользу индѣйцамъ пампасовъ: шкурою взрослаго животнаго покрываетъ онъ свой тольдо, изъ шкуры неродившихся или молодыхъ экземпляровъ онъ вырѣзываетъ себѣ плащъ и обувь, изъ жилъ — нитки, изъ особенно крѣпкой кожи на шеѣ — ремни для своихъ лассо, бола и уздечекъ. Тропическая Южная Америка въ этомъ отношеніи была надѣлена менѣе благопріятно, а всего бѣднѣе были Вестъ-Индскіе острова, гдѣ крупныя охотничьи животныя появились только вслѣдствіе одичанія европейскихъ домашнихъ животныхъ. Изъ охотничьихъ птицъ прежде всего нужно назвать южно-американскаго страуса (Rhea americana) и курицу гокко области Андъ. Въ дикомъ состояніи индѣйка встрѣчается только въ южной части Сѣверной Америки. Tetraoninae (глухарь, тетеревъ, рябчикъ и пр.) достигаютъ наибольшаго развитія въ Сѣверной Америкѣ. Американская куропатка (виды Ortyx) мельче, чѣмъ европейская, но мясо ея вкуснѣе; дикая курочка прерій почти такой же величины. Изъ охотничьихъ птицъ наиболѣе обильную добычу доставляетъ странствующій голубь, появляющійся каждою весной большими стаями, похожими на тучи. Въ столь хорошо орошенной странѣ не можетъ быть, конечно, недостатка ни въ болотной, ни въ водяной дичи. Въ Южной Америкѣ мясо безчисленныхъ попугаевъ также составляетъ любимую всѣми пищу.
Недостатокъ крупныхъ домашнихъ животныхъ долженъ былъ значительно ограничивать подъемъ земледѣлія, торговли и сношеній. Большая часть населенія должна была примѣнять собственныя силы къ земледѣлію, и то, что не могло быть доставлено водою, человѣкъ долженъ былъ нагружать на себя. Ламы не были настоящими рабочими животными, а для практическихъ цѣлей тапира нельзя было принимать въ соображеніе. Возможно, что въ Casas Grandes кролика держали въ качествѣ домашняго животнаго. Опыты прирученія буйволовъ, лосей, сѣверныхъ и благородныхъ оленей не имѣли успѣха. Еще и теперь большинство Чилійскаго населенія одѣяла изъ шкуръ гуанако предпочитаетъ шерстянымъ, но дикая овца Скалистыхъ горъ почти вовсе не обладаетъ шерстью. На сѣверѣ для одежды служатъ пушные звѣри — бобръ, соболь, горностай, барсукъ, скунксъ, выдра и морская выдра, а также и болѣе мелкія животныя, каковы бѣлка и мускусная крыса: 1000—1500 штукъ этихъ послѣднихъ составляли лѣтъ 50 тому назадъ зимнюю добычу охотника въ области средняго Миссури. Въ томъ, что собака индѣйцевъ произошла изъ мѣстныхъ породъ волковъ, по отношенію къ сѣверу едва ли можетъ быть сомнѣніе; Нерингъ и собакѣ инковъ приписываетъ сѣверо-американское происхожденіе. Въ восточной части Южной Америки откармливается и употребляется въ пищу одна изъ породъ собакъ, похожая на европейскихъ. Длинношерстыхъ собакъ гайдаховъ стригутъ ежегодно, и изъ ихъ шерсти, вмѣстѣ съ кедровымъ лубомъ и волокнами дикой конопли, гайдахи ткутъ одѣяла. Индѣйка — одно изъ немногнхъ издревле прирученныхъ животныхъ Новаго свѣта. У ручныхъ утокъ въ Мексикѣ отъ времени до времени выдергивались перья, которыя во времена Діаса составляли предметъ значительной торговли. Перья квецаля играли тамъ же роль священнаго предмета, украшенія и денегъ. У древнихъ мексиканцевъ были одомашнены кошениль и пчела. Личинки мухъ разыскиваются на соляныхъ озерахъ Сѣверной Америки и Мексики; личинки жуковъ и нѣкоторыя гусеницы, живущія въ деревѣ Bombax и агавѣ-магей, въ Южной и Средней Америкѣ собираются, какъ лакомства.
Обѣ Америки богаты земноводными. Лягушка въ ихъ миѳологіи играетъ видную роль; тритонообразныя животныя нерѣдко употребляются въ пищу. Обиліе полезныхъ рыбъ велико на востокѣ и югѣ и незначительно въ области Скалистыхъ горъ и береговъ Тихаго океана. Наибольшее богатство рыбою обнаруживаетъ сѣверо-западъ; здѣсь еще до прибытія европейцевъ ловля морской рыбы достигала большихъ размѣровъ. На Юконѣ, Фрэзерѣ, Колумбіи и болѣе мелкихъ рѣкахъ сѣверо-запада ловля лососей пріобрѣтаетъ большую важность. Тамошнія племена принадлежатъ къ наиболѣе зависящимъ отъ рыбной пищи, какихъ мы только знаемъ; главныя рыбы ихъ лова — лосось, форель, сельдь, корюшка, навага и камбала. Но какъ ни богаты западные берега Южной Америки рыбою, до настоящаго времени ловля морской рыбы у туземцевъ незначительна; только чолосы (метисы) и итальянцы занимаются ею. Слизняки, которыми изобилуютъ рѣки и озера Сѣверной Америки, часто служатъ пищею индѣйцамъ, а въ нѣкоторыхъ случаяхъ и неграмъ; для бѣлыхъ они не представляютъ никакой цѣны. Зато эти послѣднія пользуются устричнымъ богатствомъ атлантическихъ береговъ, которые сходятъ въ этомъ отношеніи всѣ европейскіе берега. Устрицы и другія раковины и прежде служили народною пищей, какъ это доказываютъ мощныя скопленія раковинъ на всѣхъ береговыхъ полосахъ.
Хищныя животныя въ Южной Америкѣ, за немногими исключеніями, боятся человѣка; они бросаются на него, лишь будучи раздражены или ранены. Въ Сѣверной Америкѣ пантера встрѣчается до 55° с. ш. Рыси являются въ уменьшенныхъ формахъ. Самое крупное животное Южной Америки, тапиръ или анта, можетъ быть опасенъ развѣ только для плантацій въ глубокихъ долинахъ. Медвѣдь Андъ принадлежитъ къ самымъ мелкимъ своего рода. Напротивъ, сѣрый медвѣдь (Ursus ferox) Сіерры Невады и Берегового хребта по праву считается самымъ сильнымъ и опаснымъ изъ американскихъ хищниковъ; черный медвѣдь уступаетъ ему въ этомъ отношеніи. Многочисленные волки представляютъ опасность для стадъ. Пронырливая лисица восточныхъ штатовъ (Vulpes fulvus) похожа на нашу, но нѣсколько мельче ея. Къ югу отъ мыса Гаттерасъ и къ сѣверу отъ Ла Платы массами встрѣчаются крокодилы. Меньшій страхъ внушаютъ хакаресы Южной Америки. Въ Сѣверной Америкѣ водятся 4 вида гремучихъ змѣй и одна мокасиновая змѣя; изъ 50 ядовитыхъ змѣй юго-восточной Америки принцъ Максимиліанъ Видскій насчитываетъ пять ядовитыхъ. Тропическій поясъ переполненъ вредными и назойливыми насѣкомыми вмѣстѣ съ блестящими и огненными жуками; Европа прибавила къ нимъ только своихъ домашнихъ насѣкомыхъ.
При правильномъ отношеніи къ дѣлу, Новый Свѣтъ долженъ дать намъ ключъ къ величайшимъ задачамъ антропологіи и этнографіи. Причина такого рѣшающаго значенія его заключается въ уединенномъ положеніи. Если удастся доказать основное сходство народовъ Америки съ народами Стараго Свѣта, то вопросъ объ единствѣ или множествѣ человѣческаго рода будетъ разрѣшенъ въ пользу единства. Если, далѣе, удастся установить связь культурнаго достоянія американцевъ съ культурными формами Стараго Свѣта, то и здѣсь вопросъ рѣшится въ духѣ единства. Уже Полинезія представляетъ любопытные примѣры того, насколько при изолирующихъ вліяніяхъ особенно развиваются отдѣльные элементы культурнаго достоянія дикаго народа. Полинезія, однако, не показываетъ намъ ни постоянства одного расоваго типа во всѣхъ климатахъ обоихъ полушарій (такое постоянство, помимо нынѣшняго распространенія бѣлой расы, вообще обнаруживаетъ только Америка), ни всѣхъ ступеней культуры, отъ огнеземельцевъ, похожихъ на тасманійцевъ, до богатыхъ перуанскихъ инковъ. Но даже оставляя въ сторонѣ эти крупныя задачи науки о народахъ, мы нигдѣ на всемъ земномъ шарѣ не можемъ видѣть въ такой степени, какъ здѣсь, насколько человѣкъ можетъ идти впередъ и назадъ при задерживающихъ и поощряющихъ вліяніяхъ.
Если мы должны придти къ воззрѣнію, что культура Америки, этнографическаго востока (см. выше, стр. 144), зиждется на общей основѣ развитія, когда мы, вслѣдствіе того, можемъ надѣяться освѣтить сравненіемъ съ культурнымъ достояніемъ Стараго Свѣта давно прошедшія времена человѣческаго рода, тогда мы удовлетворяемъ первому требованію, какое необходимо для объясненія единства американской расы. Далеко не все равно — будемъ ли мы имѣть возможность выяснить смѣшеніе съ азіатскимъ и полинезійскимъ этническимъ элементомъ въ сѣверо-западной Америкѣ одновременно съ непосредственнымъ происхожденіемъ значительной части американскаго населенія, или должны будемъ признать только зоны соприкосновенія самостоятельныхъ культуръ на берегахъ Берингова моря. Безусловно необходимо, однако, сравнить возрастъ американскаго племени съ возрастомъ другихъ расъ и не оставить безъ вниманія богатаго сокровища важныхъ находокъ, вынесенныхъ на свѣтъ археологіей Америки.
Единство американской расы указывалось уже давно; съ другой стороны, можно отмѣтить и не мало попытокъ установить тамъ большее число расъ; но ни то, ни другое не привело къ общепринятому результату. Между тѣмъ старинное воззрѣніе Блуменбаха, будто всѣ американцы, за исключеніемъ эскимосовъ, образуютъ одну главную расу, является пунктомъ, вокругъ котораго вращаются мнѣнія. Индѣйцы Мексики имѣютъ общее сходство съ индѣйцами Канады, Флориды, Перу и Бразиліи. У нихъ такой-же темный мѣдный цвѣтъ кожи, прямые и гладкіе волосы, скудная борода, приземистое тѣло, длинная глазная щель, съ углами, поднятыми кверху, къ вискамъ, выдающіяся скуловыя кости, толстыя губы, какое-то мягкое выраженіе рта, рѣзко противоположное строгому и мрачному взгляду. Отъ мыса Горнъ до рѣки Св. Лаврентія и до Берингова пролива насъ съ перваго взгляда поражаетъ общее сходство въ чертахъ туземцевъ. Намъ кажется, что всѣ они — одинаковаго происхожденія, несмотря на чрезвычайное разнообразіе ихъ языка. Тѣ же черты повторяются на обоихъ материкахъ. Хотя новѣйшія изслѣдованія и не устанавливаютъ этого единства въ формахъ черепа, но попытки болѣе глубокаго раздѣленія расъ представляютъ въ настоящее время лишь историческій интересъ.
Единство американскаго населенія можетъ зависѣть отъ общаго происхожденія или продолжительнаго изолированія и уравниванія. Прежде склонялись къ утвержденію первой, болѣе простой возможности: азіатское племя должно было перейти сюда по островному мосту Берингова пролива и наполнить громадную область своими потомками, сумѣвъ сохранить свои особенности какъ на полярномъ кругѣ, такъ и на экваторѣ. Кромѣ того, казалось болѣе основательнымъ не относить это переселеніе къ слишкомъ отдаленнымъ временамъ, такъ какъ измѣненія климата и образа жизни не повели еще до сихъ поръ къ выработкѣ новыхъ типовъ.
Доисторическія изслѣдованія поколебали эту теорію въ ея основныхъ устояхъ. Не можетъ уже быть сомнѣнія въ томъ, что Америка, какъ на сѣверѣ, такъ и на югѣ, еще въ дилювіальную эпоху обладала человѣческимъ населеніемъ; споръ о третичномъ человѣкѣ въ Америкѣ остается столь-же нерѣшеннымъ, какъ и въ Европѣ. Вслѣдствіе того, основа исторіи американской расы не только отдаляется во времени, но и форма, а также и климатъ пространствъ суши должны были измѣняться въ теченіе продолжительныхъ временъ; такимъ образомъ, рѣшеніе задачъ, казавшихся столь простыми, значительно отодвигается отъ насъ. Новѣйшимъ и самымъ нагляднымъ сопоставленіемъ американскихъ находокъ обязаны мы Бринтону. И въ Америкѣ слѣды человѣческой дѣятельности (обработанные камни, такъ же, какъ и въ Европѣ) лежатъ дальше отъ насъ, чѣмъ остатки самого человѣка. Восточный берегъ Сѣверной Америки, повидимому, былъ уже обитаемъ во время перваго ледяного періода; настоящая мастерская для обработки осколковъ кварца, открытая въ Миннезотѣ, на берегу Миссисипи, принадлежитъ межледниковому періоду, а многочисленныя находки — тому періоду, когда обледенѣніе распространилось во второй разъ. Къ этимъ открытіямъ въ сѣверныхъ странахъ материка примыкаютъ другія, сдѣланныя въ Мексикѣ и Аргентинѣ, гдѣ охотники преслѣдовали, вѣроятно, давно уже вымершихъ животныхъ дилювіальной эпохи. Когда Бринтонъ, вслѣдствіе того, приходитъ къ заключенію, что переселеніе человѣка произошло не чрезъ обледенѣлую Аляску изъ Азіи, а изъ Европы, по древному мосту суши въ сѣверной части Атлантическаго океана, то мы видимъ передъ собою гипотезу, требующую болѣе строгаго доказательства. Только изъ слоевъ, отложившихся по окончаніи ледяного періода, мы добываемъ человѣческія кости, позволяющія судить о свойствахъ древнѣйшаго населенія Америки. Пока сравненіе доисторическихъ череповъ съ черепами нынѣшнихъ индѣйцевъ повело, впрочемъ, лишь къ новымъ затрудненіямъ и создало множество преждевременныхъ теорій.
Ученіе о двухъ типахъ индѣйцевъ, въ своей основѣ лишь слабо мотивированное примѣненіе давно уже опровергнутой гипотезы Ретціуса о двутипичности всего человѣческаго рода, всего болѣе привлекало къ себѣ французовъ, Топинара и Катрфажа. Изъ элементовъ, принявшихъ впослѣдствіи участіе въ образованіи американскихъ народовъ, по Катрфажу, по меньшей мѣрѣ, одинъ долженъ былъ быть короткоголовымъ; но названный ученый долженъ былъ признать, что, въ виду смѣшенія типовъ, не Девушка племени Паресси, съ верхняго Парагвая. (По фотографіи д-ра Пауля Эренрейха.) Ср. текстъ, стр. 487.Девушка племени Паресси, съ верхняго Парагвая. (По фотографіи д-ра Пауля Эренрейха.) Ср. текстъ, стр. 487. можетъ быть рѣчи о распредѣленіи ихъ по географическимъ провинціямъ. И Вирховъ указалъ эскимосообразные длинные черепа у патагонцевъ, въ могилахъ обитателей Боготы, муисковъ и древнихъ перуанцевъ и, съ другой стороны, столь-же характерные короткіе черепа изъ раковинныхъ кучъ (кальчакисовъ) бразильскихъ береговъ Пампероса, изъ кургановъ Сѣверной Америки, изъ Чили, средней Бразиліи и Караибскихъ областей. Онъ приходитъ къ заключенію, что, съ точки зрѣнія классифицирующей антропологіи, среди коренного населенія Америки не замѣчается единства расы. Мнимый отличительный признакъ перуанскаго черепа, такъ называемая кость инковъ, встрѣчается у 6,08% всѣхъ перуанскихъ череповъ и еще чаще, 6,81%, у обитателей долины Хилы, и во всей Америкѣ можетъ быть найденъ у 3,86 изъ 100 череповъ.
Типичнаго „краснокожаго американскаго черепа“ поэтому нельзя установить. Въ каждомъ кладбищѣ, съ большимъ количествомъ человѣческихъ СЕМЬЯ ИНДѢЙЦЕВЪ ВОСТОЧНОЙ БРАЗИЛІИ. По акварели Морица Ругенды.)СЕМЬЯ ИНДѢЙЦЕВЪ ВОСТОЧНОЙ БРАЗИЛІИ.
По акварели Морица Ругенды.) остатковъ, можно найти всѣ длины и формы черепа. Перевѣсъ средне- и короткоголовости есть единственный законъ, какой удалось вывести до сихъ поръ съ нѣкоторой достовѣрностью.
Въ цвѣтѣ кожи единство господствуетъ настолько, насколько мы оставляемъ въ сторонѣ крайнія ступени темно-бурыхъ оттѣнковъ негрской кожи и свѣтлый цвѣтъ европейца; свѣтло-бурый, часто называемый красно-бурымъ, можетъ быть названъ наиболѣе обычнымъ окрашиваніемъ (см. „Сѣрый орелъ“, апачъ. (По фотографіи.) Ср. текстъ, стр. 487.„Сѣрый орелъ“, апачъ. (По фотографіи.) Ср. текстъ, стр. 487. таблицу „Семья индѣйцевъ восточной Бразиліи“). Кожа индѣйцевъ всегда сильно пигментирована; красный цвѣтъ примѣшанъ къ ней въ различныхъ степеняхъ, и ска̀ла колеблется между цвѣтомъ охры и мѣди; въ самыхъ темныхъ тонахъ она кажется почти яркаго красно-шоколаднаго цвѣта. У предполагаемыхъ оджибвеевъ кожа казалась Вирхову скорѣе желтою, чѣмъ красною: едва-ли могло бы кому-нибудь придти въ голову назвать ихъ краснокожими. Нѣчто подобное высказываетъ принцъ Видскій о весьма свѣтлыхъ ботокудахъ. Въ настоящее время приходится вездѣ думатъ о смѣшеніи. По Эренрейху, свѣтлокожіе юрины, почти не отличающіеся отъ южныхъ европейцевъ, являются въ то же время самыми крупными и сильными людьми своего племени. Чѣмъ подробнѣе становятся изслѣдованія, тѣмъ болѣе видимъ мы мѣстныхъ и индивидуальныхъ измѣненій. Корбюзье говоритъ объ апачахъ-могавахъ (явапаяхъ), что цвѣтъ ихъ лѣтомъ темнѣе, а зимою становится свѣтло-бурымъ; Петито указываетъ у типнеховъ измѣненіе оттѣнковъ у различныхъ племенъ. Когда кламаты описываются болѣе свѣтлыми, чѣмъ жители рѣки Колумбіи и Калифориіи, то здѣсь имѣютъ значеніе и чуждыя примѣси. Дѣйствія солнечнаго свѣта на цвѣтъ кожи отрицать, конечно, нельзя. Эренрейхъ замѣчаетъ, что свѣтлое, желто-бурое окрашиваніе карайясовъ сохраняется только подъ ручными и колѣнными повязками. Мы не должны, однако, слишкомъ высоко ставить климатическія вліянія; патагонцы темнѣе индѣйцевъ Чако и Парагвая, а юрукаресы въ Боливіи, вмѣстѣ съ колошами сѣверо-западпой Америки, принадлежатъ къ самымъ свѣтлымъ племенамъ.
Волосы, вслѣдствіе своей черноты и прямизны, часто сравнивались съ волосами монголоидовъ, но выказываютъ нѣкоторыя мелкія отличія отъ нихъ; они не такъ грубы и не такъ прямы, слегка кудрявы или волнисты и имѣютъ буроватый основной тонъ, особенно замѣтный у дѣтей. Они представляютъ поэтому величайшее сходство съ волосами полинезійцевъ (см. выше, стр. 145); однако, ничто не указываетъ съ такою ясностью расоваго смѣшенія у индѣйцевъ, какъ сильно волнистые или кудрявые волосы (см. рис., Стр. 497). Альбинизмъ не рѣдокъ, что мы заключаемъ, изъ частыхъ упоминаній объ очень свѣтлыхъ волосахъ. Не надо забывать, что Имъ Турнъ свѣтложелтые волосы считаетъ признакомъ старости, но самое явленіе въ его путешествіи наблюдалось имъ только дважды. Лысины попадаются рѣдко. Нерѣдки глаза, отливающіе голубымъ цвѣтомъ, какъ напримѣръ, у галибисовъ и ботокудовъ. Ростъ бороды уже отъ природы скуденъ; у юношей и мужчинъ она, кромѣ того, удаляется выщипываніемъ. Брови отъ природы также не густы; парагвайскіе пайягуасы удаляютъ и рѣсницы. Нѣчто похожее на бороду всего скорѣе можно встрѣтить у стариковъ. „Барбадосы“ на старинныхъ картахъ напоминаютъ о томъ, что нѣкоторыя племена отличались болѣе сильнымъ ростомъ бороды; таковы гуарайосы въ Боливіи.
Американецъ вообще средняго роста, между 1,5 и 1,8 метра. Въ южныхъ частяхъ Южной Америки мы находимъ область съ менѣе значительными величинами тѣла, не ограничивающуюся однимъ архипелагомъ Огненной земли. Но эта малорослость, выдаваемая, за племенной признакъ также у пурисовъ и галибисовъ, имѣетъ такъ же мало значенія, какъ часто преувеличиваемая высота патагонцевъ, въ смыслѣ отступленія отъ средней мѣры. Рослые индивидуумы, болѣе, чѣмъ въ 1,8 м., встрѣчаются и въ другихъ племенахъ; въ особенности внушительныя фигуры можно видѣть у хиваросовъ, сіусовъ и могавовъ. Мы не должны удивляться, видя большее число малорослыхъ у племенъ, живущихъ въ скудныхъ условіяхъ. Плотное сложеніе замѣчается часто, хотя и не составляетъ общераспространеннаго признака. Выпуклая грудная клѣтка не ограничивается пунами верхняго Перу, гдѣ она приписывается разрѣженію воздуха. Мышцы тыла и плеча сильно развиты, предплечье коротко, кисти рукъ и стопы малы. Поэтому даже и въ приземистомъ сложеніи замѣчается нѣчто изящное. Даже въ слабомъ смѣшеніи метиски превосходятъ маленькими руками и ногами испанокъ и тѣмъ болѣе нѣмокъ. Сильное развитіе верхней части тѣла еще болѣе выступаетъ у народовъ, которыхъ можно бы назвать живущими въ лодкахъ, — у нѣкоторыхъ племенъ сѣверо-запада, проводящихъ большую часть времени въ узкихъ челнокахъ на морѣ и рѣкахъ; это часто замѣчается и у огнеземельцевъ, между тѣмъ, какъ нижнія части тѣла ихъ почти недоразвиты.
Многіе народы безусловно выдѣляются надъ среднимъ уровнемъ американскихъ индѣйцевъ примѣсью чуждой крови: такъ, хиваросы описываются какъ довольно крупные, стройные и сильные, съ мало прогнатическимъ лицомъ, тонкими губами, маленькими зубами, прямолежащими глазами, по большей части, черными, рѣдко красновато-каштановыми волосами; о ньуфаундлендцахъ сообщаютъ, что цвѣтъ кожи ихъ свѣтлѣе, чѣмъ у микмаковъ, живущихъ на противоположномъ берегу Канады (см. рис., стр. 497). Чаще, чѣмъ у другихъ береговыхъ племенъ, можно встрѣтить у гайдаховъ мужчинъ и женщинъ болѣе свѣтлаго цвѣта, съ поразительно правильными чертами и интеллигентнымъ выраженіемъ лица.
Для физіономіи индѣйцевъ, наряду съ величиной головы, характерны широкое лицо, зависящее отъ сильно развитыхъ скуловыхъ костей, и низкій узкій лобъ. Носъ часто загнутъ (см. рис., стр. 132 и 485): орлиный носъ, понимаемый почти въ буквальномъ смыслѣ, образуетъ традицію стиля мексиканскихъ и перуанскихъ художниковъ. Изогнутый носъ въ Сѣверной Америкѣ чаще встрѣчается къ востоку, чѣмъ къ западу отъ Скалистыхъ горъ, а въ Южной Америкѣ чаще къ западу, чѣмъ къ востоку отъ Кордильеръ. О плоскихъ, маленькихъ носахъ упоминается у южно- и сѣверо-американскихъ племенъ (см. рис., стр. 146, 484 и 497). Глаза въ наружныхъ углахъ болѣе или менѣе вытянуты кверху; благодаря этому монгольскому типу, въ испанской Америкѣ индѣйцевъ называютъ „чиносъ“ (китайцы), и винтуны Калифорніи ставятся наряду съ только что переселившимися китайцами. Каріе или черные глаза скорѣе могутъ быть названы небольшими, и бѣлокъ имѣетъ желтоватый оттѣнокъ.
Часто приходится слышать объ остротѣ чувствъ индѣйцевъ, хотя нногда и съ преувеличеніями. Безъ сомнѣнія, у охотничьихъ племенъ особенно развитъ навыкъ въ опредѣленіи направленія и выслѣживаніи Ботокудъ. (По фотографіи въ альбомѣ Даманна.)Ботокудъ. (По фотографіи въ альбомѣ Даманна.) дичи. Отсюда, быть можетъ, исходитъ выраженіе ихъ лица, напоминающее выраженіе хищной птицы. Хотя они искусно находятъ дорогу и въ качествѣ развѣдчиковъ употребляются въ арміи Соединенныхъ Штатовъ, но точность ихъ картъ слишкомъ преувеличивалась. Объ области чилькатовъ д‑ръ Краузе говоритъ: „сообщенія индѣйцевъ весьма недостовѣрны; у насъ есть семь различныхъ индѣйскихъ картъ, изъ которыхъ только одна представляетъ схематическое сходство съ извѣстнымъ уже теперь положеніемъ вещей.“
Изъ болѣзненныхъ предрасположеній американскихъ народовъ наиболѣе интереса представляютъ тѣ, въ которыхъ можно видѣть связь съ быстрымъ вымираніемъ ихъ. Индѣйцы въ тропическихъ низинахъ хуже уживаются, чѣмъ негры и негрскіе мулаты; отъ Мерилэнда до Аргентины негры, даже и тамъ, гдѣ они вообще немногочисленны, имѣютъ многихъ представителей въ атлантическихъ низинахъ. Съ особенной быстротой распространялась оспа; дѣйствіе ея было опустошительно. Нельзя сомнѣваться, что и простые катарры ведутъ къ опаснымъ послѣдствіямъ; насморкъ опасенъ для многихъ. По свѣдѣніямъ Имъ-Турна, незначительныя простуды, удары или раны, которые почти не были бы замѣтны для бѣлаго или негра, для индѣйцевъ часто бываютъ гибельны. Поэтому, казалось, можно было дѣйствительно повѣрить, что они, вслѣдствіе общаго педостатка въ своей организаціи, носили въ себѣ зачатки ранняго уничтоженія. Но благопріятное положеніе тѣхъ группъ индѣйцевъ, которыя оказывались подъ руководствомъ благонамѣренныхъ бѣлыхъ, блестящимъ образомъ опровергли это предположеніе. Впрочемъ, именемъ „катарра“ называютъ и чахотку, производящую страшныя опустошенія среди бразильскихъ индѣйцевъ и едва-ли занесенную европейцами. Быть можетъ, бѣлый внесъ туда вовсе не такъ много болѣзней, какъ обыкновенно предполагаютъ; что касается сифилиса, то думаютъ, что слѣды этой болѣзни встрѣчаются уже на костяхъ въ до-европейскихъ могилахъ. Отъ неравнаго распредѣленія красящаго вещества въ кожѣ происходитъ пятнистое окрашиваніе (каратэ) у „Indios Pintos“: часто цѣлыя племена кажутся пѣгими. Въ самой легкой формѣ этой болѣзни, кожа покрыта только темными или черными пятнами; въ болѣе тяжелыхъ формахъ широко распространяются болѣе свѣтлыя мѣста, а также выступаютъ и голубоватые, фіолетовые и желтоватые оттѣнки; подъ конецъ получается впечатлѣніе пѣгаго негра, какимъ онъ изображенъ въ нашемъ второмъ томѣ. Въ этомъ явленіи можно видѣть происхожденіе „бѣлыхъ племенъ“, о которыхъ говорятъ нѣкоторые писатели.
Относительно опрятности, индѣйцевъ первоначально, повидимому, ни въ чемъ нельзя было упрекнуть. Почти не затронутыя культурой племена Гвайяны необыкновенно опрятны и большіе любители купанья. Опредѣляющее значеніе имѣютъ въ этомъ случаѣ мѣстныя условія: отъ племенъ, живущихъ ближе къ полюсу, или отъ степныхъ индѣйцевъ, нельзя, конечно, многаго ожидать въ этомъ отношеніи; и среди лѣсныхъ обитателей Южной Америки мы находимъ отвратительную нечистоту.
О характерѣ индѣйцевъ было много говорено. Схоластическія разсужденія и нѣкоторыя папскія буллы указывали въ XVI в., что индѣйцы имѣютъ душу, что, впрочемъ, не удерживало испанцевъ, въ качествѣ gente de razon, отъ притязанія на особый кодексъ чести съ эпиграфомъ: Indigne de un ombre de cara blanca. Въ наше научное время пытались доказать неспособность туземцевъ къ высшей культурѣ на основаніи характера ихъ языковъ и недостатка отвлеченныхъ словъ. Но это основаніе опровергается многими фактами. Историческое положеніе Хуареса было бы невозможно безъ значительной умственной силы, и онъ — далеко не единственный и въ прошлое, и въ настоящее время. По словамъ Гумбольдта, мексиканскимъ индѣйцамъ свойственны большая легкость обученія, правильность сужденія, прирожденная логика и особая склонность къ самымъ тонкимъ различеніямъ; но они не обладаютъ живой силой воображенія, „колоритомъ страсти“, плодотворной, творческой силой народовъ Южной Европы и нѣкоторыхъ народовъ Африки.
Индѣецъ склоненъ къ лѣни. Рѣдко можно видѣть его бѣгущимъ или быстро дѣлающимъ что либо безъ внѣшняго побужденія. Упадокъ американскихъ культуръ соотвѣтствуетъ этому стремленію къ покою, такъ какъ культура есть постоянная работа. Индѣецъ умственно неподвиженъ; то, что въ другихъ возбуждаетъ любопытство, не вызываетъ въ немъ никакого желанія болѣе точнаго изслѣдованія. Недостатокъ какихъ бы то ни было стремленій затрудняетъ задачу распространенія цивилизаціи. Индѣецъ, въ руки котораго попалъ ножъ, ни зачто не постарается пріобрѣсти другой. Насколько это равнодушіе стоитъ въ связи съ незначительной половой страстностью его — остается открытымъ вопросомъ. Во всякомъ случаѣ, нравственность многихъ некультурныхъ племенъ стоитъ высоко. Штоль утверждаетъ, что брань въ языкахъ нынѣшнихъ индѣйцевъ Гватемалы слышится чрезвычайно рѣдко, между тѣмъ, какъ метисы, говорящіе по испански, представляютъ нѣчто невѣроятное въ этомъ отношеніи. Впрочемъ, здѣсь трудно высказать сужденіе, имѣющее общее значеніе. Насколько индѣецъ флегматиченъ въ любви, настолько онъ страстенъ въ ненависти, хотя и можетъ долгое время скрывать ее. Унылое настроеніе не всегда соединяется съ недостаткомъ подвижности: шумная веселость прорывается иногда со всею силою естественности. У индѣйцевъ знойной южной части Скалистыхъ горъ, такъ же, какъ и въ темныхъ тропическихъ первобытныхъ лѣсахъ Гвайяны, преобладаетъ веселое настроеніе. Индѣецъ выказываетъ свойственную ему живость только среди своихъ.
Выраженія характера индѣйцевъ всегда прикрыты извѣстной сдержанностью; въ немъ съ великодушіемъ соединяются совершенно противоположныя склонности. Правда, гостепріимство оказывается и чужимъ людямъ, но ихъ эксплуатируютъ съ помощью выпрашиваній и требованій всякаго рода, и признательности часто вовсе не замѣчается. Тѣмъ не менѣе, индѣйцы выказываютъ честность во многомъ и умѣютъ владѣть собою. Для охраненія собственности достаточно символовъ: южные американцы ограждаютъ свои поля и хижины простой хлопчатобумаяшой нитью (ср. нить-табу полинезійцевъ и ротангъ-фади малайцевъ). Не слѣдуетъ забывать, впрочемъ, и малочисленности племенъ, дѣлающей невозможнымъ сокрытіе украденнаго. Лживость и хвастовство часто выставляются какъ пороки этихъ народовъ; но въ сношеніяхъ съ бѣлыми развѣдчики сѣверо-американской арміи славятся своимъ спокойствіемъ, внушающимъ довѣріе. Съ другой стороны, пришлось отказаться отъ попытокъ создать отряды, исключительно состоящіе изъ индѣйцевъ въ арміи Соединенныхъ Штатовъ, не по недостатку мужества, а по недостатку порядка и выдержки, а также потому, что они неохотно позволяютъ обрѣзывать свои длинные волосы.
Упрекъ въ жестокости тяготѣетъ на индѣйцахъ всѣхъ странъ и культурныхъ ступеней. Жестокіе въ истязаніяхъ и испытаніяхъ по отношенію другъ къ другу, они проявляютъ это въ еще большей степени по отношенію къ чужимъ. Кровавыя человѣческія жертвы ацтековъ исходятъ изъ того же направленія ума и чувства, какъ и обращеніе съ военноплѣнными у пампасскихъ индѣйцевъ. Изувѣченіе съ цѣлью заставить ихъ томиться болѣе долгое время, было въ обычаѣ у всѣхъ народовъ, отъ апачей до тегуэльчей, и превращеніе умирающихъ въ муміи заживо служило предметомъ слишкомъ частыхъ сообщеній. Скальпированіе было въ употребленіи у подвинувшихся въ другихъ отношеніяхъ суньисовъ. Нерѣдко христіанскіе праздники вырождались въ кровавыя проявленія жестокости, и обычай безпощадно душить больныхъ, которые, причастившись, начинали опять поправляться, повидимому, широко распространенъ въ Южной Америкѣ. Напротивъ, къ душевнобольнымъ относились съ почтительной боязливостью, такъ какъ предполагалось, что они связаны съ какимъ-нибудь духомъ. И при этомъ у нихъ могли проявляться высокія соціальныя добродѣтели, сдержанное обращеніе, стремленіе избѣгать противорѣчій и оскорбленій, почитаніе обычаевъ предковъ и т. д. Лѣсныхъ индѣйцевъ находили болѣе суровыми, чѣмъ земледѣльцевъ равнинъ, и въ этомъ смыслѣ гуаранисъ представляетъ противоположность съ откровеннымъ пайягуасомъ: мы видимъ здѣсь выраженіе распространеннаго дуализма индѣйскаго характера. Въ каждой изъ наиболѣе крупныхъ областей встрѣчается племя, особенно славящееся своими пороками, какъ нѣкогда омаги среди племенъ Миссури и ботокуды среди восточныхъ бразильцевъ. Индѣйцы сами содѣйствовали вымиранію своей расы: микмаки, переселившіеся съ Бретонскаго мыса, ускорили начатое бѣлыми истребленіе беотуковъ, „красныхъ индѣйцевъ“.
Способность къ воспитанію у индѣйцевъ нельзя отрицать, согласно даннымъ миссій, земледѣльческихъ резервацій Соединенныхъ Штатовъ и въ виду политическаго развитія штатовъ съ большимъ количествомъ индѣйскаго населенія; но для массы эта способность имѣетъ свои предѣлы. Задерживающими элементами въ этомъ случаѣ являются не слабая память, а разнузданность, которую называли инстинктомъ номадизма, и сила привычки. При сравненіи индѣйцевъ и негровъ, у первыхъ недоставало стремленія къ подражанію, столь сильнаго у послѣднихъ. Индѣйцы упорно держатся своей вѣры и, крестившись, сохраняютъ еще много языческихъ обычаевъ. Но если послѣ обращенія они не отпадаютъ отъ христіанства, они служатъ превосходнымъ матеріаломъ для фанатиковъ; въ іезуитскомъ государствѣ Парагваѣ и въ Экуадорѣ и подъ предводительствомъ своихъ пастырей въ арміяхъ, въ войнѣ за независимость противъ Испаніи, такъ же, какъ и въ послѣдующихъ междоусобныхъ войнахъ, они запечатлѣвали кровью свою преданность вѣрѣ.
Въ прежнее время, при разсмотрѣніи умственныхъ проявленій жизни индѣйцевъ, слишкомъ много придавалось значенія ихъ краснорѣчію. Доджъ называлъ ихъ своеобразный и неестественный стиль подражаніемъ напыщенному краснорѣчію квакеровъ и миссіонеровъ, которое ограничивается немногими словами и оборотами. Это не имѣетъ ничего общаго съ пышнымъ краснорѣчіемъ „Болъшого облака“ или „Пятнистаго хвоста,“ въ томъ видѣ, въ какомъ оно распространялось сенсаціонными журналистами Сѣверной Америки. Спокойно и сдержанно говорятъ они въ народныхъ собраніяхъ и даютъ себѣ волю въ минахъ и жестахъ. Коппингеръ слѣдующимъ образомъ описываетъ ихъ у чоносовъ: „большая радость: указываніе на сомкнутые зубы, рѣзкіе тоны и поднятіе и опущеніе тѣла; оживленіе: рѣзкій тонъ и выпусканіе сквозь губы; печаль или досада: вытягиваніе верхней губы, оскаливаніе верхнихъ рѣзцовъ и выдвиганіе нижней челюсти“. Положеніе руки на голову замѣняетъ клятву, такъ же, какъ и прикосновеніе къ оружію или къ ожерелью. Вмѣсто поцѣлуя, употребляется треніе носами или лицами. Громкое, долго сдерживаемое выдыханіе воздуха является знакомъ печали у Маисовая фигура бакаріевъ, воспроизведеніе Harpyia destructor. 1/10 наст. величины. (По д-ру К. ф.-д.-Штейнену.)Маисовая фигура бакаріевъ, воспроизведеніе Harpyia destructor. 1/10 наст. величины. (По д-ру К. ф.-д.-Штейнену.) Калифорнскихъ племенъ. Почетные пріемы сопровождаются привѣтствіями въ видѣ длинныхъ рѣчей; напротивъ, въ Южной Америкѣ гостей принимаютъ, лежа въ гамакѣ. Большое число обычаевъ, соединенныхъ съ привѣтствіемъ, въ Южной Америкѣ сводится къ опасенію дурного глаза или духовъ умершихъ, такъ напримѣръ, въ дружественную деревню всегда вторгаются съ воинственнымъ шумомъ, чтобы кто-нибудь не смѣшалъ съ подкрадывающимися привидѣніями.
Счисленіе времени этихъ народовъ не вполнѣ выяснено. Солнечный годъ извѣстенъ, по крайней мѣрѣ, въ предѣлахъ мексиканской и перуанской культуры; даже суньисы Новой Мексики знаютъ, что ихъ годъ начинается черезъ пять дней послѣ того, какъ тѣнь составитъ опредѣленный уголъ съ столовой горой. Слѣды такого счисленія можно предполагать и въ другихъ мѣстахъ, хотя у многихъ сѣверо-американцевъ время считается не по годамъ а по зимамъ, и распадается на холодные и теплые мѣсяцы. О нуткахъ Спроэтъ говоритъ, что они считаютъ годъ въ 13 мѣсяцевъ и исчисленіе его начинаютъ приблизительно съ нашего ноября. Названія мѣсяцевъ заимствованы отъ рыбной ловли, отъ нереста рыбъ, созрѣванія ягодъ и т. под. Иногда для одного и того же мѣсяца существуетъ нѣсколько названій, которыя мѣняются у разныхъ племенъ. Въ умѣренной части Южной Америки, гдѣ на западномъ берегу времена года, благодаря островному климату, не разграничены рѣзко другъ отъ друга, сильные приливы равноденствій считаются гранью между лѣтомъ и зимою. Въ тропическихъ странахъ пользуются и звѣздами для различенія частей года: такъ, въ Гвайянѣ сухое время возвѣщается плеядами (эйю).
Счетъ переходитъ и за десять, но въ основѣ его лежитъ десятичная система. Нѣкоторыя числа (4, 7, 12) признавались у многихъ племенъ священными. Стопа является основной мѣрой. Самой мелкой мѣрой считается толщина плоской стороны большого пальца, а самой большой — разстояніе между концомъ большого пальца и верхнимъ концомъ двуглавой мышцы. У сѣверо-западныхъ американцевъ масштабъ татуируется иногда на рукѣ. Майясы и ацтеки принимаютъ основной мѣрой стопу, которой уступаютъ мѣсто всѣ другія мѣры тѣла. Болѣе далекое разстояніе они не могли опредѣлить съ точностью, и единицы вѣса не существовало даже у средне-американскихъ культурныхъ народовъ.
Американскіе языки всегда вызывали изумленіе своей многочисленностью. Даже въ новѣйшее время считаютъ возможнымъ различать около ста языковъ и группъ языковъ. Если дальнѣйшія изслѣдованія позволяютъ предвидѣть здѣсь многія сочетанія, то все-таки богатство языковъ Америки остается удивительнымъ: количество ихъ считается равнымъ языкамъ Азіи и Европы, вмѣстѣ взятымъ. При этомъ на востокѣ и во внутреннихъ частяхъ Сѣверной и Южной Америки мы видимъ преобладаніе большихъ, а на западѣ малыхъ областей распространенія языковъ. Многочисленныя семейства языковъ нѣкогда захватывали нынѣшній Техасъ и орегонско-колумбійскую область. Въ Южной Америкѣ только языкъ кечуа, главнымъ образомъ, въ области Перуанскаго царства, а затѣмъ моксо, Восковая фигура мегипакусовъ, воспроизеденіе свиньи. (По д-ру К. ф.-д.-Штейнену.) ½ наст. величины.Восковая фигура мегипакусовъ, воспроизеденіе свиньи. (По д-ру К. ф.-д.-Штейнену.) ½ наст. величины. гуарани и караибскіе языки имѣли болѣе широкое распространеніе. Вѣроятно, и югъ имѣетъ болѣе обширную группу языковъ. Въ центральной Америкѣ, повидимому, существуетъ совмѣстно нѣсколько семействъ языковъ. Діалектическая дифференціація дошла здѣсь до крайняго предѣла; изолирующія и дифференцирующія вліянія нашли для себя полный просторъ и лишь въ незначительной степени сдерживались противодѣйствіемъ охраняющихъ, ассимилирующихъ силъ. Материкъ, повидимому, былъ обитаемъ множествомъ мелкихъ народовъ, которые ревниво замыкались отъ другихъ. Если въ Мексикѣ, средней Америкѣ и Перу, конкистадоры встрѣтили большія культурныя царства, а въ Сѣверной Америкѣ искусственные холмы, мѣдные рудники и пр. указываютъ на нѣкогда существовавшую здѣсь культуру, то это составляло только исключенія (Уитней). Американскіе лингвисты считаютъ доказаннымъ, что племенныя группы, раздѣленіе которыхъ относится къ очень давнему времени, говорили языками, общія черты которыхъ давно уже вытѣснены чертами обособленія. Двуязычность караибскихъ племенъ, у которыхъ женщины говорятъ по аравакски, а мужчины по караибски, могла дѣйствовать лишь измѣняющимъ образомъ на общій языкъ. По словамъ Эренрейха, у карайясовъ есть женскій языкъ, который отличается отъ мужского только устарѣлыми формами; раздѣленіе языковъ произошло здѣсь въ средѣ самого народа и не можетъ быть объяснено похищеніемъ женщинъ. Сюда надо присоединить и смѣшеніе языковъ, лишь весьма мало изслѣдованное до сихъ поръ: такъ, въ языкѣ такильмо сѣверозападной Америки обозначеніе частей человѣческаго тѣла напоминаетъ діалектъ каляпуйа. Уитней, тѣмъ не менѣе, считаетъ возможнымъ, что всѣ американскіе языки произошли отъ одного основного языка и затѣмъ уже отдѣлились другъ отъ друга. Въ основѣ всѣхъ языковъ лежитъ начало сліянія: мѣстоимѣнія, нарѣчія, даже существительыыя соединяются съ глаголомъ и спрягаются вмѣстѣ съ нимъ; такимъ образомъ, приходится выговаривать чудовищныя слова, состоящія болѣе, чѣмъ изъ дюжины различныхъ элементовъ. При недостаточномъ дифференцированіи, при избыткѣ глагольныхъ понятій, сліяній мѣстоимѣній съ существительными, индѣйскіе языки изобилуютъ выраженіями для опредѣленныхъ отношеній; но грамматическія формы, число и родъ почти нигдѣ не выработаны. Съ другой стороны, весьма развиты мѣстоимѣнія, которыя часто опредѣляютъ характеръ относящагося къ нимъ слова (глагола или существительнаго), какъ, напримѣръ, въ выраженіяхъ: „я люблю“ и „моя любовь“; вслѣдствіе того, американскіе языки объединяютъ подъ названіемъ „языковъ мѣстоимѣній“. Бринтонъ отъ сліянія отличаетъ полисинтезъ, въ которомъ соединяется множество усѣченныхъ корней. Въ то же время эти народы, умѣющіе составлять исполинскія слова, нѣкоторыя отдѣльныя буквы употребляютъ въ Музыкальныя инструменты хурисовъ въ Бразиліи. (Мюнхенскій этнографическій музей.) ⅛ наст. величины.Музыкальныя инструменты хурисовъ въ Бразиліи. (Мюнхенскій этнографическій музей.) ⅛ наст. величины. качествѣ словъ съ полнымъ значеніемъ, даже умѣютъ выражать отдѣльными гласными цѣлыя группы понятій и настроеній.
Въ обозначеніяхъ цвѣтовъ американцы не уступаютъ европейцамъ, если оставить въ сторонѣ искусственные цвѣта. Зато они обладаютъ выраженіями для смѣшанныхъ цвѣтовъ въ опереніи птицъ, почвахъ и скалахъ, которыя у насъ не существуетъ. Зиакомство съ природой и въ другомъ направленіи благопріятствуетъ богатству словъ. Сбивчивая измѣнчивость усиливается обычаемъ присоединять къ числительнымъ классифицирующія приставки, указывающія — круглы, длинны или плоски пересчитываемые предметы, были ли они уже сосчитаны или пересчитываются въ первый разъ. Префиксы при существительномъ и глаголѣ различнымъ образомъ измѣняютъ не только самый залогъ глагола, но и служатъ для указанія внѣшней формы предмета, чѣмъ опредѣляется дѣйствіе. Удвоеніе, касающееся и частицъ, выражаетъ дѣйствія или состоянія какого-либо одного предмета, представляющаго вообще простую форму. Въ языкѣ маклакъ префиксы примѣняются то въ отдѣльности, то въ сочетаніи для опредѣленія направленія, употребленія, продолжительности, причинности и т. п.
Бринтонъ замѣчаетъ, что, хотя многія выраженія европейскихъ языковъ лишь съ трудомъ могутъ быть переданы какимъ-либо американскимъ діалектомъ, но что, съ другой стороны, въ индѣйскихъ языкахъ многія представленія выражаются отчетливѣе и рѣзче, чѣмъ это можно сдѣлать у насъ. Синтетическое образованіе предложеній можетъ смѣняться аналитическимъ, что служитъ скорѣе признакомъ богатства, чѣмъ бѣдности языка. Недостатокъ абстрактныхъ выраженій Бринтонъ опять объясняетъ тѣмъ, что въ нихъ не ощущалось никакой потребности; безчисленное множество безсодержательныхъ абстракцій является, впрочемъ, сомнительнымъ Танцовальный жезлъ съ кольцами изъ сѣверо-западной Америки. (Городской музей во Франкфуртѣ на Майнѣ.)Танцовальный жезлъ съ кольцами изъ сѣверо-западной Америки. (Городской музей во Франкфуртѣ на Майнѣ.) преимуществомъ, которое американскіе діалекты легко могли-бы усвоить.
Америка не только въ своихъ культурныхъ странахъ развила гіероглифическія письмена: и дикіе народы ея пошли дальше негровъ въ выработкѣ первобытной системы письма. Образное письмо распространено по всей Америкѣ, и нерѣдко ему остается, повидимому, только одинъ шагъ до гіероглифовъ (см. табл. „Образное письмо индѣйцевъ“). Отношеніе между первымъ и послѣдними лежитъ въ темномъ для насъ прошломъ. Нерѣдко ихъ можно видѣть вырѣзанными на утесахъ и отвѣсныхъ скалахъ. Возможно, что они были путевыми знаками и знаками владѣнія. У пимовъ на юго-западѣ Сѣверной Америки они, повидимому, даже пользуются почитаніемъ. Знаки, вырѣзанные на Priedra pintada въ Венесуэлѣ, напоминаютъ прямоугольныя гіероглифическія группы майясовъ. Профессоръ Эрнстъ въ Каракасѣ находитъ возможнымъ признать въ клеймахъ стадъ связь съ индѣйскимъ образнымъ письмомъ. Узловое письмо, нѣкогда весьма развитое въ древнемъ Перу, удержалось на сѣверѣ и югѣ для болѣе сложныхъ посольскихъ порученій. Языкъ знаковъ чрезвычайно выработанъ; онъ различенъ въ каждомъ племени. Для выраженія „начальника“ указательный палецъ правой руки вытягивается, затѣмъ вертикально опускается книзу и, наконецъ, по прямой линіи, быстро поднимается до уровня головы; или говорящій приподнимаетъ указательный палецъ правой руки, высоко поднятой кверху, кругообразно вращаетъ имъ и потомъ опускаетъ къ землѣ. Сюда можно причислить и барабанный телеграфъ. Подобно африканскимъ народамъ, хиваросы передаютъ извѣстія изъ дома въ домъ, съ горы на гору посредствомъ своихъ „тундули“; опредѣленными ударами барабана здѣсь въ кратчайшій срокъ извѣстія распространяются по обширной области. Кромѣ того, они съ невѣроятной быстротой разносятся ходоками.
Относительно пластическихъ искусствъ было уже говорено нами, что ни въ одной части человѣчества нельзя найти большаго развитія фантастическаго стиля. Но вообще слѣдуетъ сказать, что индѣйцы почти нигдѣ не поднялись до вѣрной передачи человѣческаго или животнаго тѣла и въ этомъ отношеніи рѣзко отличаются даже огь эскимосовъ (ср. стр. 70). Напротивъ, стремленіе къ художественному воспроизведенію такъ усиленно проникаетъ жизнь многихъ, повидимому, грубыхъ племенъ, что искусство гораздо болѣе украшаетъ ихъ существованіе, чѣмъ наше. К. ф. денъ-Штейненъ привелъ множество примѣровъ того (ср. рис., стр. 491 и 492) изъ центральной Бразиліи.
Музыка и танцы, какъ и вездѣ, находятся въ тѣсномъ соотношеніи съ религіозной и политической жизнью. Окончаніе жатвы и ловли лососей, каждое полнолуніе, возвращеніе съ войны давало туписамъ поводъ къ празднествамъ, которыя такъ живо описалъ Гансъ Штаденъ. Порядокъ танцевъ часто устанавливается начальникомъ. Еще чаще музыкантъ занимаетъ выдающееся мѣсто, какъ, напримѣръ, у караибскихъ племенъ. Бо̀льшая часть пѣсенъ имѣетъ однообразный, тягучій характеръ, прерываемый громкими вскрикиваніями. У суньисовъ главные плясуны въ религіозныхъ танцахъ пользуются большимъ вліяніемъ. Въ „гуаваканѣ“, любимомъ танцѣ ойямписовъ, мужчины и женщины составляютъ кругъ, дважды съ силою притопываютъ, подаются впередъ, размыкаются, обхватываютъ другъ друга по одиночкѣ и быстро вертятся подъ темпъ тростниковой свирѣли. Маски кайманъ мегинакусовъ. (По проф. К. фонъ-денъ-Штейнену.) ¼—⅕ наст. величины.Маски кайманъ мегинакусовъ. (По проф. К. фонъ-денъ-Штейнену.) ¼—⅕ наст. величины. „Бамбуко“ — не что иное, какъ постоянное преслѣдованіе пляшущей женщины: она отбѣгаетъ назадъ, кружится, скромно опускаетъ глаза, при чемъ руки ея безпомощно повисаютъ, и она едва отдѣляетъ ноги отъ земли, но все-таки старается ускользнуть отъ приступовъ пляшущаго съ ней мужчины, пока она, наконецъ, не утомится, и онъ торжественно не унесетъ ее. Этотъ танецъ, если только онъ не вывезенный изъ Испаніи фанданго, показываетъ, какъ охотно въ цѣломъ мірѣ воспроизводится исторія ухаживанья и побѣды. Впрочемъ, и индѣйцы Гвайяны, не затронутые испанскимъ и португальскимъ вліяніемъ, воспроизводятъ любовныя исторіи въ своихъ пляскахъ. Для танцевъ надѣваются особыя украшенія на голову и на тѣло (см. табл. „Оружіе и украшенія индѣйцевъ“ и „Военный танецъ сіусовъ“); маски употребляются по преимуществу въ сѣверо-западной Америкѣ и во внутренней части Южной Америки (см. стр. 494 и табл. „Оружіе и маски южно-американскихъ индѣйцевъ“). Въ пляскѣ-мараке́ рукуенны въ Южной Америкѣ надѣваютъ платье, сшитое изъ полосъ мѣха и бумажной матеріи, прикрывающее грудь и животъ; у нѣкоторыхъ спина при этомъ украшена деревяннымъ изображеніемъ рыбы, съ отверстіями, изъ которыхъ торчатъ большіе пучки перьевъ, ниспадающіе на подобіе птичьихъ хвостовъ. Въ пляскахъ, предшествующихъ истязанію, связанному съ мараке́ (см. стр. 593), которыя исполняютъ мужчины и женщины при огнѣ, вмѣстѣ съ любовными и военными пѣснями, молодые люди стоятъ кругомъ ямы, прикрытой большимъ кускомъ коры; всѣ они притопываютъ въ тактъ правой ногой и при каждомъ ударѣ извлекаютъ короткій звукъ изъ маленькой бамбуковой трубы. Особые инструменты сзываютъ на народныя собранія: у короадосовъ — коровій рогъ, у ботокудовъ — труба изъ кожи хвоста армадила, у крановъ — труба изъ тыквы, у мундрукусовъ — тростниковыя свирѣли, у мираньевъ и другихъ племенъ къ сѣверо-востоку отъ Амазонки — деревянные бубны. У индѣйцевъ сѣверо-западной Америки барабаны замѣняются выдолбленными деревянными обрубками, а кастаньеты — раковинами; въ другихъ мѣстахъ встрѣчаются свистки съ отверстіемъ и трещотки въ видѣ птицъ или тюленей (см. рис. стр. 564). Оркестръ гоахиросовъ состоитъ изъ барабана, тростниковой дудки и похожей на фаготъ мараки, съ резонаторомъ изъ тыквы; у новомексиканцевъ мы находимъ только свирѣли и дудки. Разсказываютъ, что арауканцы въ прежнее время дѣлали свирѣли изъ берцовыхъ костей убитыхъ враговъ. Деревянный инструментъ, похожій на маримбу, составленный изъ 20 кусковъ бамбука, расположенныхъ подъ 20 деревянными дощечками, прикрѣпленныхъ веревками къ кровельной балкѣ, скорѣе всего былъ вывезенъ изъ Африки. Индѣйцы куайкересы и ихъ метисы почти дурѣютъ отъ звуковъ этого инструмента, на которомъ они играютъ съ большимъ искусствомъ.
Индѣйцы играютъ съ большою страстью. У гайдаховъ существуетъ любимая игра маленькими палочками, называемая „прямо или не прямо“: тотъ, кто выиграетъ у противника пучекъ въ 40 или 50 палочекъ, получаетъ съ него значительныя цѣнности, даже его свободу. Поуэрсъ описываетъ игру въ кубики (га) у винтуновъ: два жолудя расщепляются въ длину и съ наружной стороны окрашиваются черной и красной краской; эти кубики встряхиваютъ въ рукѣ и бросаютъ въ широкую, плоскую грубо выплетенную корзину. Въ одной игрѣ у заячьихъ индѣйцевъ, напоминающей итальянскую морру, надо угадывать, въ которой рукѣ играющій скрываетъ извѣстный предметъ; эта игра извѣстна и алгонкинамъ. Въ другомъ случаѣ палочки, раскрашенныя красными кружками, прячутся въ траву, и надо угадать число кружковъ. Въ третьей игрѣ деревянный шаръ прокатываютъ между двумя кеглями въ ямку. Подхватыванье палками бросаемыхъ колецъ составляетъ игру, любимую калифорнцами, манданами и др. У однихъ только явапаевъ мы находимъ игру изъ 40 картъ, сдѣланныхъ изъ брюшной части лошадиной шкуры; по всѣмъ вѣроятіямъ, въ этомъ слѣдуетъ видѣть подражаніе. Обитатели острововъ королевы Шарлотты яростью, проявляемою ими въ игрѣ, превосходятъ всѣ другіе народы. Проявленіе силы въ борьбѣ, въ которой обхватываютъ противника поперекъ или сцѣпляются съ нимъ пальцами, встрѣчается во многихъ мѣстахъ; дѣти упражняются въ стрѣльбѣ изъ лука въ соломенныя чучела звѣрей и рыбъ. У чинуковъ существуетъ игра, заключающаяся въ подталкиваніи шара палками, на концахъ которыхъ придѣланы кольца. У женщинъ есть свои игры; такъ, у чинуковъ онѣ играютъ зубами бобровъ, раскрашенными на подобіе кубиковъ.
Врачебное искусство относится къ обязанностямъ жрецовъ; здѣсь мы можемъ упомянуть только, что различнаго рода бани играютъ извѣстную роль въ ихъ терапіи. У тлинкитовъ при каждомъ домѣ находится паровая баня, а у другихъ племенъ среди деревни построена общая баня. Нутки купаются на открытомъ воздухѣ. Даже тамъ, гдѣ жилища и одежды не выказываютъ излишней опрятности, употребительно холодное купанье по утрамъ, въ особенности у западныхъ племенъ Сѣверной Америки. Растительныя лѣкарства, повидимому, употребляются рѣже, чѣмъ обыкновенно полагаютъ. Кровопусканіе, растираніе и сосаніе больныхъ мѣстъ гораздо употребительнѣе. Объ аровакахъ и ботокудахъ разсказываютъ, что они, при переполненіи желудка, тискаютъ другъ друга въ животъ ногами. Хиваросы на Пинтукѣ почти каждое утро возбуждаютъ у себя искусственную рвоту съ помощью пера: они думаютъ, что кушанья, не переварившіяся за ночь, вредны для организма. Тотъ же обычай мы находимъ у карайясовъ и у многихъ индѣйцевъ Сѣверной Америки.
Ни въ какой другой части свѣта не наблюдалось такихъ глубокихъ, по преимуществу неблагопріятныхъ измѣненій вслѣдствіе появленія европейцевъ, какъ въ Америкѣ. Отсюда можно было-бы вывести неблагопріятное указаніе для умственныхъ и душевныхъ силъ индѣйцевъ, такъ какъ въ настоящее время они несомнѣнно оказываются побѣжденными. Но это доказательство — не рѣшающее и само по себѣ не можетъ считаться достаточнымъ. Наиболѣе быстрому уничтоженію подвергались не самыя жалкія и робкія племена: въ Калифорніи удержались винтуны, тогда какъ болѣе гордыя и богатыя племена исчезли. Такая жизнеспособность, характерная для многихъ низшихъ порядковъ животнаго міра, часто легче позволяетъ переносить перемѣну жизненныхъ условій. Въ настоящее время невозможно опредѣлить — сколько милліоновъ индѣйцевъ пали жертвою культуры. Вторженіе бѣлыхъ оставляло кровавые слѣды и тамъ, гдѣ ихъ сперва встрѣчали дружественно. Такъ какъ индѣйское населеніе Америки, помимо культурныхъ странъ, нигдѣ не было густымъ, то число жертвъ не было столь большимъ, какъ обыкновенно полагаютъ, измѣряя его европейскою мѣркою; но уже о громадной потерѣ свидѣтельствуетъ то обстоятельство, что въ послѣдніе 300 лѣтъ туземное населеніе Сѣверной Америки нисколько не увеличилось въ численности. Фактъ, что въ восточной части Соединенныхъ Штатовъ, гдѣ получила преобладаніе германская культура, индѣйцы при первомъ точномъ исчисленіи оказались вдесятеро малочисленнѣе, чѣмъ въ западной части, колонизированной испанцами, что въ первой было насчитано 23 мил., а въ послѣдней ½ мил. бѣлыхъ, показываетъ, какъ индѣйцы отступали передъ высшей культурой. Это можно сказать не объ одной Сѣверной Америкѣ. Когда въ Минасъ-Жераэсѣ туписы были сведены къ нѣсколькимъ семьямъ, и свободныхъ индѣйцевъ тамъ оказалось не болѣе 8 тыс., то и въ этомъ случаѣ мы несомнѣнно имѣемъ дѣло съ регрессомъ. И въ другихъ частяхъ Южной Америки, въ особенности съ тѣхъ поръ, какъ миссіи появились здѣсь послѣ войны за независимость, численность индѣйцевъ, по свидѣтельствамъ, почти единогласнымъ, уменьшилась; культура Венесуэльской Гвайяны или Амазонскихъ низинъ вслѣдствіе того, сдѣлала рѣшительный шагъ назадъ.
Нѣкогда предполагали, что бѣлый заражаетъ воздухъ, распространяетъ заразныя вещества, которыя, уже при одномъ его приближеніи, дѣйствуютъ губительно. При этомъ не требуется никакихъ микроскопическихъ изслѣдоваыій; водка, оспа и проказа ежегодно похищаютъ тысячи, и безпощадная охота на племена, поставленныя внѣ закона, и теперь еще не вполнѣ относится къ исторіи. Но и водка, и оспенный ядъ европейцевъ не безусловно и не повсемѣстно приносятъ вредъ индѣйцамъ: имъ содѣйствуютъ и экономическія причины. Одни условія возникаютъ тогда, когда переселяющійся европеецъ встрѣчаетъ индѣйцевъ, переходящихъ съ мѣста на мѣсто въ качествѣ охотниковъ или рыболововъ, и другія, когда онъ Ньюфаундлендка. (По фотографіи изъ коллекціи Прунеръ Бея, въ Мюнхенѣ.) Ср. текстъ, стр. 486.Ньюфаундлендка. (По фотографіи изъ коллекціи Прунеръ Бея, въ Мюнхенѣ.) Ср. текстъ, стр. 486. находитъ ихъ осѣдлыми, занимающимися земледѣліемъ. Въ первомъ случаѣ столкновенія должны происходить немедленно: каждый, поселяющійся въ области охотниковъ, мѣшаетъ ихъ добычѣ. Все то, что земледѣлецъ или скотоводъ пріобрѣтаетъ въ потѣ лица, представляется этимъ кочующимъ людямъ желаннымъ пріобрѣтеніемъ: тысячи бродячихъ индѣйцевъ въ пограничной области Техаса и Мексики живутъ исключительно грабежомъ. Неудивительно, что въ бѣдныхъ земледѣльческихъ оазисахъ западной части Скалистыхъ горъ дикій индѣецъ оказывался внѣ закона. Въ этихъ условіяхъ вопросъ расы не является на первомъ планѣ: правильный и безпорядочный заработокъ встрѣчаются здѣсь рядомъ другъ съ другомъ; расовая борьба есть прежде всего борьба за землю. Въ Мексикѣ, Южной и Средней Америкѣ и, въ отдѣльныхъ случаяхъ, въ Соединенныхъ Штатахъ мы находимъ земледѣльческихъ индѣйцевъ, стоящихъ въ совершенно иныхъ отношеніяхъ къ европейцамъ. Въ Мексикѣ существуютъ индѣйскія деревни, настолько цвѣтущія, какими поселенія бѣлыхъ никогда еще тамъ не были. Бѣлый переселенецъ можетъ только купить землю у индѣйца и превзойти его прилежаніемъ; но, по большей части, онъ предпочитаетъ селиться здѣсь въ качествѣ торговца, и, подобно тому, какъ въ каждой польской деревнѣ есть свой еврей, въ каждой мексиканской есть свой испанецъ. Если бы кто-нибудь сказалъ намъ, что индѣецъ живетъ здѣсь въ болѣе счастливыхъ условіяхъ, то на это можно-бы возразить, что Indio bravo, дикій индѣецъ, находится въ такомъ же столкновеніи съ менѣе энергичными поселенцами, какъ и въ Соединенныхъ Штатахъ. И здѣсь существуютъ хищническія, бродячія, обнищавшія, преслѣдуемыя и вымирающія племена; но въ Канадѣ индѣйцы и ихъ метисы, Bois brulés, необходимы для эксплуатаціи обилія пушныхъ звѣрей, почти равнаго сибирскому. Въ качествѣ охотниковъ, дѣйствующихъ съ помощью оружія и западней, они ходятъ тысячами по этой странѣ, получая жалованье, одежду и пищу отъ бѣлыхъ. Здѣсь обѣ расы нужны другъ другу: о вымираніи индѣйцевъ въ Каыадѣ, несмотря на неблагопріятныя климатическія условія, не можетъ быть рѣчи. Только въ новыхъ земледѣльческихъ областяхъ сѣверо-запада начинается замѣтное пространственное вытѣсненіе ихъ.
Соціальное различіе проявляется и тамъ, гдѣ господствовало болѣе мягкое отношеніе къ расовому различію. Непосредственная противоположность замѣчается между „несправедливой роскошью“ главныхъ городовъ Америки и жалкимъ прозябаніемъ многихъ сосѣднихъ индѣйскихъ племенъ. И здѣсь бѣлый и его смѣшанное потомство вытѣснили индѣйца въ суровыя и безплодныя области; и въ Перу, и въ Мексикѣ индѣйская деревня, съ быстро размножающимся населеніемъ на болѣе здоровой и скудной возвышенности, „смущаетъ“ плодородныя, нездоровыя равнины плантацій. Ботокуды сдѣлались лѣсными бродягами только тогда, когда бѣлый отнялъ у нихъ расчищенную пахатную землю. Общественное различіе расширяется тѣмъ, что отбросы населенія низшаго слоя особенно охотно присоединяются къ индѣйцамъ. Духовенство по отношенію къ индѣйцамъ является вообще единственнымъ представителемъ высшихъ классовъ, и въ романской Америкѣ оно все болѣе и болѣе становится индѣйскимъ. Рядомъ съ вытѣсненіемъ рука объ руку идетъ и поглощеніе путемъ смѣшенія. Въ Америкѣ въ большомъ масштабѣ происходитъ то, что мы видимъ повсюду въ борьбѣ слабыхъ съ сильными расами — борьба, убыль, сліяніе, поглощеніе. Въ этомъ плавильномъ тиглѣ должны перемѣшаться между собою всѣ человѣческія расы. Возвраты въ этомъ случаѣ не должны обманывать насъ. Исторія провѣритъ и опровергнетъ мнѣніе, будто культура остается неприкосновенной, когда кровь расы высшей цивилизаціи смѣшивается съ кровью расы, стоящей ниже. Въ большинствѣ южно- и средне-американскихъ Соединенныхъ Штатовъ люди смѣшанной расы многочисленнѣе представителей чистыхъ расъ: изъ 25 мил. не менѣе 12 мил. имѣютъ смѣшанную кровь (метисы, мулаты, замбо, чино и пр.); среди негровъ въ Америкѣ не болѣе четверти — чистой крови. Когда они достигаютъ большинства, смѣшанные народы имѣютъ болыное преимущество передъ чистыми расами; въ большей части странъ Средней и Южной Америки они являются народами будущаго.
Положеніе негровъ въ Америкѣ, такъ какъ они, въ качествѣ рабовъ, жили болѣе въ сосѣдствѣ бѣлыхъ, по большей части, не благопріятствовало смѣшенію съ индѣйцами; потомки индѣйцевъ и негровъ (замбы, кафузы или мамелуки) менѣе выдвигаются на первый планъ, чѣмъ мулаты: у нихъ можно видѣть всѣ оттѣнки, отъ мѣднаго цвѣта индѣйца до чернаго цвѣта негра, и волосы ихъ тѣмъ курчавѣе, чѣмъ ближе они стоятъ къ послѣднему. Но нерѣдко бѣглые негры-невольники умѣли вмѣстѣ съ индѣйцами отстоять свою свободу: негры Гвайяны уже съ 1760 года добились отъ Суринамской колоніи признанія ихъ самостоятельнымъ народомъ.