Русскіе жители города Риги раздѣляются на людей церковныхъ и старовѣровъ (старообрядцевъ, не пріемлющихъ священства), составляющихъ довольно многочисленную общину. Къ какому году относится первое появленіе въ Ригѣ старовѣрческой общины (безпоповцевъ), неизвѣстно, но въ 1760 г. они уже имѣли богадѣльню на московскомъ форштатѣ. Къ двадцатымъ годамъ текущаго столѣтія рижская старовѣрческая община имѣла уже богадѣльню и при ней больницу, сиротское отдѣленіе, школу и дачу Гризенбергъ. Въ началѣ 1827 г. прибалтійскій генералъ-губернаторъ маркизъ Паулучи, затребовалъ отъ рижскихъ старовѣровъ свѣдѣній, кѣмъ именно управляется названная богадѣльня и школа. Старовѣры представили подлинныя статьи отъ 13 августа 1813 г., составленные и подписанныя цѣлымъ обществомъ, но никѣмъ не утвержденный. Маркизъ Паулучи, по разсмотрѣніи этихъ статей, утвердилъ ихъ 20 февраля 1827. г. Первый отчетъ объ управленіи богадѣльнею и состоящимъ при ней пріютомъ и школою былъ данъ за время съ 8 октября 1826 по 1 ноября 1829 г., и отпечатанъ отдѣльною брошюрою. Приводимъ этотъ для исторіи рижскаго старообрядческаго общества не безъинтересный документъ:
«Совѣтъ рижскаго старообрядческаго общества состоялъ, на основаніи статей 1813 года августа 13 дня, изъ трехъ членовъ духовныхъ: инока Гавріила, Автонома Акиндинова и Мирона Карпова, управлявшихъ божественною службою и духовными христіанскими требами, и изъ семи особъ, здѣшнихъ купцовъ и гражданъ, завѣдывавшихъ каждый отдѣльно по § 12 правилъ слѣдующими обязанностями:
а) Денежною убогою кассою, книгами приходными и расходными Кондратій Абросимовъ.
б) Письменными дѣлами Адріанъ Панинъ.
в) Имуществомъ по моленной и убогому дому Кузьма Зайцовъ.
г) Пріемомъ и выпускомъ призрѣваемыхъ, надзоромъ за школою и упражненіемъ Андрей Пиминовъ.
д) Надзоромъ за чистотою, опрятностію и удобнымъ расположеніемъ жителей въ домѣ Гр. Шанинъ.
е) Закупкою съѣстныхъ и другихъ припасовъ, одеждою и обувью, Козьма Желтовъ и Иларіонъ Колпаковъ, изъ коихъ послѣдній непосредственно завѣдывалъ и загородною дачею, называемою Гризенбергъ.
Всесильною помощію Спасителя и Бога нашего Ісуса Христа, заведеніе сіе, ведущее начало свое съ 1760 года, какъ въ книгѣ недвижимаго имущества видно, и вмѣщающее въ себѣ человѣколюбіемъ своего общества по приложенной таблицѣ разнаго званія и исповѣданія больныхъ, дряхлыхъ, бѣдныхъ и малолѣтнихъ обоего пола, снабжалось въ теченіе сихъ трехъ годовъ изобильно, не смотря на значительное число душъ и на то, что не имѣетъ, по примѣру прочихъ богадѣленъ, какихъ либо пособій и капиталовъ; но платило городу грунтовыя деньги за занимаемую землю, и единственнымъ токмо усердіемъ прихожанъ своихъ, а болѣе доходомъ отъ состоящей при ней главной часовни или моленной, существуетъ.
Всякой безпристрастный замѣтитъ, что тою же помощію по всѣмъ отношеніямъ противу прежняго приводилось заведеніе сіе въ лучшее устройство и порядокъ.
Обществу сему небезъизвѣстно, что въ теченіи прежнихъ двадцати лѣтъ и болѣе, великія были пожертвованія отъ членовъ его; но по случаю тогдашняго неустройства, всѣ таковыя приношенія исчезли въ мрачной неизвѣстности, по сей день, и не попали на путь предназначенной цѣли.
Однакожъ попечительное правительство, вникнувъ въ тогдашнее положеніе заведенія, уничтоживъ всѣ вредныя для него послѣдствія и учредивъ новымъ выборомъ попечителей должное устройство, привело совѣтъ въ состояніе по мѣрѣ возможности извѣщать какъ нынѣ, такъ и впредь, чрезъ каждое трехлѣтіе о положеніи своемъ, какъ слѣдуетъ.
Получивъ 12 октября 1826 г. подлинныя статьи, всѣмъ обществомъ 1813 г. августа 13 подписанныя и руководствуясь оными, совѣтъ старался водворить порядокъ и должное теченіе дѣлъ, а паче всего о приращеніи имущества убогой кассы; наличную сумму тотчасъ обратилъ въ билетъ государственнаго коммерческаго банка для приращенія, и между тѣмъ съ большею потерею времени занимался внутреннимъ порядкомъ.
1827 года, января 19, открылась въ митавскомъ конкурсѣ купца Матвѣя Волгина восемь векселей, писанныхъ на ордеръ сего заведенія суммою въ 120,000 рублей государственными ассигнациями, по коимъ уплачено еще покойнымъ Волгинымъ, когда онъ былъ въ состояніи, 44,500 рубл., затѣмъ оставалось донять въ пользу заведенія 75,500 рублей. По порученію высшаго начальства дѣло сіе чрезъ здѣшняго уѣзднаго фискала, послѣ производства въ ландфохтейскомъ судѣ и полномъ магистратѣ, переносится по аппеляціи въ государственную юстицъ-коллегію лифляндскихъ и эстляндскихъ дѣлъ; а между тѣмъ, по дислокаціонному рѣшенію митавскаго магистрата, оные помѣщены въ 3-мъ классѣ подъ № 15 и при выдачѣ всѣмъ кредиторамъ по разсчисленію г. куратора кассы, придется на сіи векселя нѣсколько тысячъ рублей. Причемъ по просьбѣ дѣвицы Діаконовой, за бывшіе отъ нея при подачѣ въ прокламу и т. п. расходы, обѣщано совѣтомъ ее вознаградить.
1-го іюня 1827 года, дошло до свѣдѣнія совѣта дѣло послѣ умершей вдовы Марьи Трофимовой Мацковой, по довѣренности роднаго ея брата с. -петербургскаго купца, Ивана Трофимова, гдѣ за продажею дома ея и раздачею, по его назначенію, слѣдовало въ убогую кассу до 1500 рублей серебромъ, что находится нынѣ въ судебномъ производствѣ.
Таковыя тяжебныя дѣла отнимали самую большую часть времени у прочихъ занятій, а вмѣстѣ съ тѣмъ и всѣ средствам улучшенію больницы всегда совѣтомъ желаемому.
Не смотря на таковыя отвлеченія, по мѣрѣ силъ дѣлано все къ пользѣ и поправленію, что только возможно было: исходатайствовано свободное пользование землею, занимаемой сею богадѣльнею, безъ платежа грунтовыхъ денегъ, доколѣ оная существовать будетъ; сдѣланы новые мостки на улицѣ, ведущей отъ площади къ рѣкѣ Двинѣ, и самая улица вымощена; устроена кружка у воротъ по 58 § правилъ съ иконою, которая по сей день принесла серебромъ 58 руб. 85 коп. Внутри же перемощено много половъ, передѣлано много печей, сделаны новыя ворота въ садъ, и въ нынѣшнемъ году льдомъ поваленные заборы и ворота сдѣланы по фасаду новые.
Поправлено много св. иконъ и церковной утвари; учреждено врачеваніе больныхъ и домашняя аптека, по условію съ врачемъ г. Нейманомъ, стараніемъ коего выпользовано по приложенной таблицѣ безъ малѣйшей платы. Кромѣ сего нѣкоторые живущіе на форштатѣ получали даромъ лѣкарства изъ нашей аптеки.
Училище или школа сего заведенія, подъ руководствомъ учителя Дорофея Дмитріева Емеліанова, значительно поправилась во всемъ. — Здѣсь прилагаемыя рукописи учениковъ доказываютъ справедливость сего.
Хотя нужно было учредить школу и для дѣвицъ, обучая ихъ всѣмъ женскимъ рукодѣліямъ, но въ непрерывномъ ожиданіи денегъ изъ митавскаго конкурса покойнаго Волгина, оное и многое другое не можно было привесть въ исполненіе; тѣ кои по нуждѣ въ особомъ отдѣленіи посѣщали школу мальчиковъ, числомъ 20, уже всѣ читаютъ, а нѣкоторыя порядочно и пишутъ.
Устройство всѣхъ палатъ по правиламъ такъ же не возможно было сдѣлать; хотя одна № 5 палата больныхъ мужескаго пола для примѣра и устроена; а устройство прочихъ палатъ упомянутое, чаемое полученіе денегъ провлекло до сего времени.
Оная же причина не позволила совѣту устроить свои мастерскія, сапожныя, швальни, кузницы и т. п., за кои работы въ три года довольное число выдано денегъ.
Чтожъ касается до загородной дачи, Гризенбергъ называемой, на которую законныхъ документовъ сюда еще не доставлено, изъ прилагаемаго при семъ трехъ годоваго баланса видно, что сперва оная не приносила выгодъ; но когда совѣтъ, расчисткою луговъ, обсушкою оныхъ канавами, и значительнымъ удобреніемъ улучшилъ покосы, то въ нынѣшнемъ и прошедшемъ годахъ, куплено для продовольствія скота только два стога, когда въ первые годы правленія, покупалось шесть стоговъ сѣна. Строеніе же господскаго дома отдать въ наймы не удалось, хотя и чрезъ газеты объявляемо было.
Состоящая подъ начальствомъ сего мѣста здѣсь въ Ригѣ двѣ моленныя, такъ называемая новая близъ Іезусъ-Кирки, и въ С.-Петербургскомъ предмѣстіи, въ совѣтъ убогаго заведенія ни малѣйшаго приношенія или пособія еще по сіе время не учинили, и не доставили должныхъ по § 149 правилъ отчетовъ, въ своемъ управленіи хотя имъ 20 мая сего года и сдѣлано было понужденіе.
Въ заключеніе сего всѣ единодушно будемъ просить Господа Бога, да неизреченными щедротами и благословеніемъ своимъ ниспошлетъ убогому дому сему изобильные источники богатствъ къ улучшению онаго въ точности по правиламъ главнымъ губернскимъ начальствомъ утвержденнымъ, къ чести и славѣ истиннаго христіанства и совершенному удовольствію озабочивающаго человѣколюбіемъ правительства нашего».
Изъ приложенныхъ къ отчету, вѣдомостей видимъ, что къ ноябрю 1829 г. призрѣвалось въ Гребенщиковской богадѣльнѣ 100 человѣкъ мущинъ, 166 женщинъ, 77 мальчиковъ и 54 дѣвочки, всего 397 человѣкъ.
Въ сиротскомъ отдѣленіи къ ноябрю 1829 г. состояло младенцевъ подкинутыхъ мужскаго пола 1 и женскаго 4; въ школѣ находилось и призрѣвалось учениковъ 55, ученицъ 20; учениковъ съ форштата неплатящихъ 14, учениковъ съ форштата платящихъ 17, ученицъ съ форштата 4. Всего въ сиротскомъ отдѣленіи и школѣ состояло 115 человѣкъ. Въ теченіе трехъ лѣтъ чистаго дохода съ дачи Гризенбергъ получено 353 р. 80½ к. Къ 1 ноября 1829 г. весь капиталъ Гребенщиковской богадѣльни состоялъ изъ двухъ билетовъ государственнаго коммерческаго банка каждый по 1,000 р. сер. и наличными 2,003 р. 30 к., всего 4003 р. 30 к.
Гребенщиковская богадѣльня существуетъ и понынѣ. Для сравненія приводимъ цифры отчета этой богадѣльни за 1880 г., чтобы видѣть, на сколько увеличились средства и дѣятельность оной въ теченіи 50 лѣтъ.
Приходъ. Къ 1-му января 1880 г. состояло ни лицо 71,435 руб. 72 к. билетами и документами; 1,448 р. 91½ к. наличными деньгами; всего. 72, 884 р. 63½ к. Въ 1880 г. поступило въ приходъ: процентовъ съ капитала наличными деньгами 3,369 руб.; отъ молитвеннаго дома 12,678 р. 16 к. наличными деньгами; отъ продажи свѣчей 10,733 р. 64 к.; отъ тарелочнаго сбора 695 р. 21 к.; съ дачи Гризенбергъ 382 р. 5 к.; пожертвованій 4,000 р. билетами 1,254 р. 10 к. наличными деньгами; арендныхъ съ квартиръ и поземельныхъ съ кладбищъ, 2,321 р. 94 коп. наличными деньгами; отъ продажи гробовъ 167 р. 35 к. наличными деньгами; собранныхъ въ кружкахъ 59 р. 98 к.; канцелярскихъ доходовъ 179 р. 35 коп. Итого 4,000 р. билетами и документами, 31,840 р. 78 к. наличными деньгами.
Всего съ остаткомъ отъ 1869 года билетами или документами 75425 р. 72 к., наличными деньгами 33,289 р. 69½ к., всего 108,725 р. 41½ коп.
Расходъ: Въ 1880 г. израсходовано: На продовольствіе причта и призрѣваемыхъ 9574 р. 22 коп.; на жалованье причту, прислугѣ и служащимъ при богадѣльнѣ 4,580 р. 40 к.; на разныя исправленія и постройки 5,827 р, 99½ коп., на судебныя издержки и городскія повинности 603 руб. 91 коп.; на воскъ 3,873 руб. 45 коп.; на разные расходы по дачѣ Гризенбергъ 4,447 руб. 11 коп.; на обувь призрѣваемыхъ 142 руб. 91 коп. Итого 29,049 рублей 99½ копѣекъ.
За тѣмъ къ 1 января 1881 году на лицо билетами и документами 75,435 руб. 72 коп.; наличными деньгами 4,239 р. 70 к. Всего 79,675 р. 42 коп.
Призрѣваемыхъ въ 1880 г. было мужескаго пола 92 человѣка; женскаго пола 164 человѣка. Всего 256 человѣкъ.
Прибалтійскій гоиералъ-губернаторъ, маркизъ Паулучи, въ 1830 году былъ уволенъ въ отставку и на его мѣсто въ томъ же 1830 г. былъ назначенъ генералъ-отъ-кавалеріи баронъ Паленъ съ подчиненіемъ его вѣдомству и дерптскаго учебнаго округа. Вскорѣ по вступленіи въ должность, баронъ Паленъ, по званію попечителя учебнаго округа, затребовалъ отъ лифляндскаго гражданскаго губернатора барона Фелькерзама свѣдѣній, какія школы имѣетъ рижское старовѣрческое общество, съ чьего разрѣшенія заведены эти школы и кто въ нихъ учится. Баронъ Фелькерзамъ 15 августа 1830 г. за № 72 донесъ, что старовѣрческое общество имѣетъ школу при моленной, учрежденную съ 1813 г. и управляемую по правиламъ, утвержденнымъ маркизомъ Паулучи 20 февраля 1827 г., что эта школа подчинена надзору директора училищъ лифляндской губерніи, учителемъ же въ этой школѣ состоитъ шлокскій мѣщанинъ Дорофей Дмитріевъ Емельяновъ, раскольникъ, кончившій курсъ наукъ въ рижскомъ екатерининскомъ училищѣ, выдержавшій экзаменъ на званіе учителя и потому имѣющій право преподаванія наукъ въ начальной школѣ. Въ школѣ, содержимой старовѣрческимъ обществомъ, учатъ чтенію, письму и ариѳметикѣ; она же вмѣстѣ съ тѣмъ служитъ и пріютомъ для сиротъ.
Тогдашній министръ народнаго просвѣщенія, князь Ливень, по разсмотрѣніи донесеній о состояніи учебнаго дѣла въ дерптскомъ учебномъ округѣ, отзывомъ отъ 23 іюня 1832 г. за № 742 сообщилъ барону Палену, что государю императору не угодно, дабы въ Ригѣ существовала старообрядческая школа въ настоящемъ ея положеніи, ибо учреждена въ противность началъ, на коихъ заведены народныя школы и управляется учителемъ изъ шлокскихъ мѣщанъ, раскольникомъ, между тѣмъ какъ постановленіемъ 1820 г. воспрещено выбирать изъ раскольниковъ въ общественныя должности, а потому еще менѣе можно допустить раскольнику быть наставникомъ юношества. Эта школа должна быть закрыта, въ замѣнъ же ея старообрядческое общество можетъ открыть новую школу, но не иначе какъ на основаніи устава уѣздныхъ и приходскихъ училищъ, 8 декабря 1828 г. высочайше утвержденнаго, не допуская ни подъ какимъ видомъ, чтобы учителемъ въ оной былъ назначенъ раскольникъ. Находящіеся же въ означенной школѣ малолѣтніе круглые сироты мужскаго пола, какъ могущіе остаться безъ презрѣнія, будутъ опредѣлены въ рижскій баталіонъ военныхъ кантонистовъ.
Содержаніе этого отзыва было, чрезъ полицію, сообщено для исполненія старовѣрческому обществу, но оно не согласилось содержать на свой счетъ школу на условіяхъ, указываемыхъ министромъ народнаго просвѣщенія и тогдашніе попечители старообрядческой богадѣльни и школы: Лисицынъ, Пуговишниковъ, Даниловъ, Волковъ и Леонтьевъ донесли рижскому полиціймейстеру, подполковнику Вакульскому 2-му, что старообрядческое общество не желаетъ вовсе имѣть школу на томъ основаніи, а для обученія дѣтей своихъ грамотѣ и наукамъ будетъ пользоваться предоставленными каждому сословію и партикулярнымъ людямъ способами посылать дѣтей своихъ по удобности для каждаго обывателя, въ разсужденіи жительства и другихъ обстоятельствъ, въ общественныя училища.
Вслѣдствіе этаго школа была закрыта въ концѣ 1832 г., а съ нею закрытъ и существовавший при ней пріютъ для сиротъ.
Возобновленіе школы произошло въ 1873 г., но это составитъ предметъ особой статьи.
Въ то самое время, когда въ Ригѣ закрывали старовѣрческую школу, въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ шла дѣятельная переписка по прошенію, поданному въ 1826 г. рижскими русскими купцами, объ устраненіи разныхъ стѣсненій въ торгѣ, оказываемыхъ рижскими сословіями русскому купечеству. Министерство затребовало отъ генералъ-губернатора справокъ о численности въ Ригѣ русскаго купечества и вообще русскаго населенія, такъ какъ Государю Императору, вслѣдствіе названнаго прошенія, угодно было повелѣть министру внутреннихъ дѣлъ войти въ ближайшее разсмотрѣніе рижскаго городскаго устройства съ тѣмъ чтобы, сдѣлавъ надлежащія измѣненія въ немъ, устранить всякія жалобы на неравноправность и стѣсненія въ городской торговлѣ и промыслахъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ министерство требовало отъ генералъ-губернатора объясненія: почему именно изъ русскихъ гражданъ въ Ригѣ никого не выбираютъ въ общественныя должности. Изъ доставленныхъ въ министерство свѣдѣній обнаружилось, что въ Ригѣ, въ числѣ русскаго населенія, тысячь восемь человѣкъ принадлежатъ къ безпоповцамъ, обнаружилось также, что число безпоповцевъ начало замѣтно увеличиваться съ 1817 года и съ того времени постоянно увеличивается новыми присоединеніями, и что въ Ригѣ вовсе нѣтъ единовѣрческой церкви.
Въ эти времена вопросъ о расколѣ особенно занималъ и даже тревожилъ высшее правительство: о раскольникахъ собирались всякаго рода свѣдѣнія, объ нихъ производились изслѣдованія, явныя и секретныя, сочинялись даже проекты о повсемѣстномъ и поспѣшномъ ихъ искорененіи. Получивъ свѣдѣнія о численности рижскихъ старовѣровъ, министерство сдѣлало сношеніе съ псковскимъ преосвященнымъ о посылкѣ въ Ригу особаго миссіонера для обращенія старовѣровъ если не въ православіе, то въ единовѣріе. Въ 1832 г. былъ назначенъ миссіонеръ, но его миссія оказалась безуспѣшною. Тогда священникъ благовѣщенской церкви, Гавріилъ Бурижскій, въ 1834 г. началъ переговоры съ представителями рижскаго старовѣрчесваго общества объ открытіи въ Ригѣ единовѣрческаго прихода по правиламъ о единовѣріи, высочайше утвержденнымъ 27 октября 1800 года. Старовѣры заявили, что они отнюдь не препятствуютъ и не будутъ препятствовать переходу въ единовѣріе желающихъ изъ ихъ общины, но только желающихъ безъ всякаго принужденія. Бурижскій донесъ преосвященному, что открытіе въ Ригѣ единовѣрческаго прихода не есть дѣло неисполнимое. Но и это донесеніе осталось безъ послѣдствій.
Въ 1835 году возникло долбежовское дѣло. Съ чего оно началось и къ какому слѣдствію повлекло, уже изложено довольно подробно въ Приб. Сб. III, 497—499. Не повторяя уже разсказаннаго, ограничимся замѣчаніемъ, что это слѣдственное дѣло было представлено на разсмотрѣніе псковскому преосвященному 16 апрѣля 1836 г. и если не послужило прямымъ поводомъ, то во всякомъ случаѣ ускорило осуществленіе важнаго мѣропріятія, о которомъ императоръ Николай Павловичъ думалъ какъ только получилъ свѣдѣнія объ усиленіи старовѣрчества въ Ригѣ. Еще въ самомъ началѣ тридцатыхъ годовъ онъ думалъ учредить въ Лифляндіи самостоятельную православную церковную каѳедру, признавая неудобнымъ подчиненіе лифляндскихъ и курляндскихъ приходовъ псковскому преосвященному, который за отдаленностію своего мѣстопребыванія не могъ часто навѣдываться въ лифляндскую и курляндскую губерніи и наблюдать за православными приходами въ нихъ. Но предположеніе это покойный государь откладывалъ исполненіемъ частію за недостаткомъ денежныхъ средствъ, а частію и вслѣдствіе того, что неудобства включенія названныхъ двухъ губерній въ составъ псковской епархіи не выяснились еще съ полною очевидностію. Но теперь, когда слѣдствіе обнаружило прямыя отступленія отъ закона, когда выяснилось, что старовѣры, для пріобрѣтенія гражданскихъ правъ своимъ дѣтямъ, вѣнчаются въ церквахъ, не подчиненныхъ псковскому архіерею, предбрачныхъ росписокъ не даютъ и дѣтей въ православныхъ церквахъ не крестятъ, когда опредѣлилось, что всѣ эти отступленія отъ закона происходятъ и отъ того, что псковскій преосвященный, за отдаленностію мѣстопребыванія, не можетъ услѣдить за всѣмъ, что происходитъ въ рижскихъ православныхъ приходахъ, государь рѣшился на мѣропріятіе, которое онъ обдумывалъ уже нѣсколько лѣтъ предъ тѣмъ. Онъ высочайше повелѣть изволилъ святѣйшему синоду обсудить: что полезнѣе для православной церкви въ Лифляндіи и Курляндіи — открытіе-ли самостоятельной церковной каѳедры или же учрежденіе отдѣльнаго викаріатства псковской епархіи. Святѣйшій синодъ предпочелъ образовать викаріатство, что и было высочайше утверждено 14 сентября 1836 года.
Синодальный докладъ, высочайше утвержденный въ этотъ день, объ учрежденіи въ псковской епархіи въ г. Ригѣ викаріатства былъ слѣдующаго содержанія (см. П. С. З. № 9516):
«Прошедшаго іюня, въ 13 день, синодъ, удостоясь получить высочайшее вашего императорская величества соизволеніе на предподоженіе объ учрежденіи въ псковской епархіи викаріатства, нынѣ имѣетъ счастіе представить вашему величеству на благоусмотрѣнія самыя положения, на коихъ викаріатство сіе должно воспріять свое существованіе.
Положенія сіи, основанныя на точномъ соображении мѣстныхъ обстоятельствъ, состоятъ въ слѣдующемъ: 1) Викарію псковской епархіи имѣть каѳедру въ г. Ригѣ, и именоваться епископомъ рижскимъ. 2) Сообразно цѣли назначенія его, изъятую въ 1833 году изъ вѣденія псковскаго архіерея въ управленіе епископа полоцкаго курляндскую губернію, возвратить въ составъ псковской епархіи, и въ отношеніи къ ней, какъ и къ губерніи лифляндской, находящейся по духу жителей въ одинаковомъ съ нею состояніи, должность викарія опредѣлить особою отъ синода инструкціею. 3) По неимѣнію теперь въ виду для помѣщенія его съ архіерейскимъ штатомъ такого въ Ригѣ зданія, которое совершенно соотвѣтствовало бы сей потребности, жительство ему, до дальнѣйшаго назначенія, имѣть въ домѣ, принадлежащемъ тамошней благовѣщенской церкви, а изъ живущаго въ немъ нынѣ мѣстнаго причта одному священнику, одному діакону и двумъ причетникамъ, коимъ затѣмъ не останется помѣщенія, на все время пребыванія въ томъ домѣ викарнаго епископа, производить изъ казны на наемъ квартиръ вообще по 18 р. с. въ мѣсяцъ. 4) На содержаніе викарія съ его штатомъ, равно и на содержаніе священно-и-церковно-служителямъ каѳедральнаго собора, въ которой должна быть обращена тамошняя петропавловская соборная церковь, производить изъ казны оклады по прилагаемому при семъ штату. 5) На основаніи 301 ст. Св. Меж. Зак. (т. 10) отвесть къ сему архіерейскому дому изъ казенныхъ оброчныхъ статей: а) луговую землю, б) мельницу, в) рыбную ловлю. 6) На заведеніе для викарія ризницы, на пополненіе недостаточной ризницы соборной, и на снабженіе архіерейскаго дома всѣми хозяйственными принадлежностями, отпустить единовременно изъ казны 25,000 рублей.
Вмѣстѣ съ тѣмъ синодъ всеподданнѣйше доноситъ вашему императорскому величеству, что къ занатію сей новоучреждаемой архіерейской каѳедры, имъ признаются совершенно достойными: 1-й викарій тверской епархіи, старицкій епископъ Иринархъ; 2-й настоятель второкласнаго кіевобратскаго училищнаго монастыря архимандритъ Инокентій, ректоръ кіевской духовной академіи, имѣющій лично степень первокласснаго архимандрита, и 3-й настоятель первокласснаго пафнутіева боровскаго монастыря, архимандритъ Виталій, ректоръ с.-петербургской дух. академіи.
И въ отношеніи къ симъ кандидатамъ синодъ испрашиваетъ разрѣщенія: 1) Въ случаѣ высочайшаго вашего императорскаго величества повелѣнія быть рижскимъ архіереемъ первому кандидату, приступить синоду къ избранію кандидатовъ въ епископа старицкаго. 2) Въ случаѣ же назначенія на рижскую каѳедру, котораго либо изъ двухъ послѣднихъ кандидатовъ, посвященіе его въ санъ епископскій совершить въ С.-Петербургѣ, и 3) удостоенному на издержки личнаго обзаведенія и переселенія выдать, сверхъ прогоновъ, 2,000 р.
При семъ случаѣ синодъ благовременнымъ и нужнымъ почитаетъ ходатайствовать предъ вашимъ величествомъ дабы, съ опредѣленіемъ въ Ригу викарнаго епископа, для псковской епархіи, епископъ псковской Наѳанаилъ, занимающей архіепископскую каѳедру и достойный повышенія по своимъ пастырскимъ достоинствамъ, всемилостивѣйше возведенъ былъ въ санъ архіепископа.
Всемилостивѣйшій государь! Синодъ предавая все сіе въ высочайшую вашего императорскаго величества волю и поднося проектъ штата новаго викаріатства со списками о службѣ избранныхъ къ оному кандидатовъ, испрашиваетъ вашего величества указа».
Резолюція. Быть первому, а въ прочемъ быть по сему.
По штату, приложенному къ этому докладу, было положено: викарному епископу жалованья 2,000 р. и на столъ 3,000 р. при немъ состоятъ и получаютъ жалованья въ годъ: экономъ архіерейскаго дома іеромонахъ 300 р.; ризничій 250 р.; крестовый іеромонахъ 200 р.; крестовый іеродіаконъ 200 р.; монахъ для нисшихъ послушаній 300 р.; на наемъ служителей полагалось 3,000 руб.; епископу вмѣсто пахатной земли и въ добавокъ къ прочимъ угодьямъ назначалось къ отпуску 5,000 р.
При соборѣ должны были состоять съ жалованьемъ въ годъ: протоіерей 1,250 р.; ключаръ 1,000 р., священникъ 800 р.; протодіаконъ 800 р.; діаконъ 600 р.; иподіаконовъ 2 — 1,240 р.; книгодержецъ 300 р.; два псаломщика, изъ коихъ одинъ долженъ быть жезлоносецъ — 600 р.; пономарь 300 р.; сторожа и звонари всѣмъ 600 р. Пѣвчимъ: 1-ой станицы 750 р., 2-ой станицы 675 р. и 3-ей 1,200 р. Всего пѣвчимъ 3-хъ стапицъ 2,625 р.
При викаріѣ полагалось канцелярскихъ служителей: 1 письмоводитель, жалованье которому назначалось въ 800 р. и нѣсколько писцовъ, жалованья которымъ всѣмъ назначалось 800 р.; на канцелярскіе расходы полагалось 200 р.
Всего всѣмъ 48 лицамъ по штату полагалось 26,125 р.
Выборъ императора Николая Павловича палъ, какъ изложено выше, на преосвященнаго Иринарха. Онъ прибылъ въ Ригу и съ первыхъ чиселъ ноября 1836 г., вступилъ въ исправленіе своей должности, увезенъ изъ Риги 12 ноября 1841 г. (см. Приб. Сб. III, 504 стр.).
За неимѣніемъ біографіи покойнаго Иринарха (этотъ пробѣлъ, по возможности, будетъ пополненъ въ слѣдующихъ томахъ «Прибалт. Сборн.»), здѣсь приводится изъ «Церковнаго Вѣстн.» за 1877-й г. слѣдующій некрологъ:
«25-го сентября 1877 г., въ день преподобнаго Сергія, скончался преосвященнѣйшій Иринархъ, бывішй архіепископъ рязанскій, послѣ непродолжительной болѣзни, достигнувъ года библейскаго возраста, за которымъ слѣдуютъ болѣзни и трудъ. Послѣдніе десять лѣтъ своей жизни почившій провелъ на покоѣ въ рязанскомъ троицкомъ монастырѣ, въ одномъ изъ древнѣйшихъ монастырей, въ которомъ, по преданію, останавливался преподобный Сергій, когда пріѣзжалъ въ Рязань, по порученію Димитрія Ивановича Донскаго — уговаривать великаго князя рязанскаго Олега Ивановича помириться съ нимъ. Послѣдніе годы преосвященный провелъ почти затворникомъ, никуда не выѣзжалъ, занимаясь исключительно богомысліемъ. Отпѣваніе тѣла покойнаго было совершено послѣ заупокойной литургіи, которую совершали преосвященные Палладій и Василій, въ среду, 27 сентября, при большемъ стеченіи народа, желавшаго почтить своимъ присутствіемъ память почившаго архипастыря. Послѣ концерта «Зряще мя безгласна», полнаго трогательныхъ медодій, сказалъ прочувствованное надгробное слово каѳедральный протоіерей Харлампій Ивановичъ Романскій. Затѣмъ, предъ началомъ отпѣванія, сказалъ въ такомъ же духѣ и съ такимъ же чувствомъ надгробное слово ректоръ семинаріи Василій Ивановичъ Гаретовскій. Предъ концомъ отпѣванія преосвященный Палладій произнесъ рѣчь, въ которой живо очертилъ личность покойнаго архіепископа Иринарха. Изъ всѣхъ словъ и рѣчи явствуетъ, что преосвященный Иринархъ былъ однимъ изъ замѣчачательнѣйшихъ архипастырей, право правившихъ слово истины. Окончивъ курсъ въ одномъ изъ высшихъ разсадниковъ просвѣщенія, подъ руководствомъ геніальнаго Филарета, онъ и самъ подвизался вначалѣ на томъ же поприщѣ, и воспиталъ другаго генія — Иннокентія одесскаго. «Воспитанникъ генія, онъ и воспиталъ генія» — сказалъ въ своей рѣчи преосвященный Палладій. Какъ воспитанникъ и воспитатель генія, онъ и самъ не уступалъ имъ въ витійствѣ. Онъ былъ однимъ изъ замѣчашельнѣйшихъ проповѣдниковъ своего времени, свидѣтельствомъ чего служатъ его многотомныя произведенія. «Вологжане и теперь съ удовольствіемъ воспоминаютъ о его витійствѣ, точно также, какъ и о витійствѣ его знаменитаго предшественника по каведрѣ и ученика — Иннокентія» — говорилъ въ своей рѣчи преосвященный. Послуживъ доблестно дѣлу духовнаго просвѣщенія въ учебномъ заведеніи, покойный преосвященный также доблестно служилъ и на пользу церкви и прославился на этомъ поприщѣ, какъ строгій ревнитель православия. Онъ преемственно служилъ: въ Миланѣ, Флоренціи, Греціи, Твери, Вологдѣ, Ригѣ, Кишиневѣ, Каменецъ-Подольскѣ и наконецъ въ Рязани. Особенно тягостно было для него служеніе въ Ригѣ, вслѣдствіе столкновенія съ инославнымъ элементомъ, противоборствовавшимъ православію, но онъ вышелъ изъ этой борьбы съ честью. Рязанской каѳедрой покойный архипастырь управлялъ всего четыре года, и вышелъ на покой уже преклоннымъ старцемъ. Протоіерей Гаретовскій въ своемъ словѣ хорошо охарактеризовалъ его, какъ пастыря рязанскаго. По его словамъ, преосвященный на этой каѳедрѣ являлъ себя свѣтильникомъ, въ полномъ смыслѣ горящимъ и свѣтящимъ. Онъ былъ образецъ умѣренности и безкорыстія, кротости и гуманности. Помня слова апостола: «горе мнѣ, аще не благовѣствую» — онъ постоянно благовѣствовалъ ученіе Христово своей паствѣ, почти за каждымъ служеніемъ. Преосвященный былъ замѣчательный богословъ и языковѣдъ. Своею мыслію, въ особенности въ послѣдніе годы, онъ постоянно углублялся въ созерцаніе тайнъ міра невидимаго; его донимали вопросы о безсмертіи души, о будущемъ судѣ, о загробномъ состояніи, о будущемъ мздовоздаяніи и проч. И относительно этихъ вопросовъ онъ, по свидетельству знавшихъ его, предлагалъ глубокомысленные, равно какъ и оригинальные отвѣты. Въ своемъ уединеніи онъ постоянно читалъ и писалъ, и въ такихъ занятіяхъ и теченіе жизни своей скончалъ. Тѣло покойнаго погребли, по его завѣщанію, въ Троицкомъ же монастырѣ, въ холодномъ соборѣ, съ правой стороны — у клироса. Послѣ покойнаго не осталось никакого имущества, вслѣдствіе чего и похороны его были весьма скромны. Куда употреблялъ онъ свои матеріальныя средства — это тайна его души. Одно только извѣстно, что для себя онъ не употреблялъ ничего излишняго, такъ какъ жизнь его была болѣе чѣмъ умѣренная, — аскетическая. Еще нѣсколько словъ о тѣхъ впечатлѣніяхъ, какія намъ пришлось вынести лично отъ гроба преосвященнаго. Кромѣ одного случая, подобнаго намъ болѣе не приходилось встрѣчать покойника въ томъ видѣ, въ какомъ представился намъ преосвященный Иринархъ: онъ ни на одну іоту не разложился; хотя и умеръ отъ водянки въ груди и пролежалъ при сырой погодѣ, почти четверо сутокъ. Блѣдное серьезное лицо его представляло скорѣе спящаго, чѣмъ мертвеца. Блаженъ путь, въ оньже идеши душа, — заключимъ и мы свою рѣчь, какъ заключилъ свою преосвященный Палладій».
Преосвященный Иринархъ прибылъ въ Ригу въ первыхъ числахъ ноября 1836 г. и 6 ноября отслужилъ литургію и молебенъ въ петропавловскомъ соборѣ. Въ этотъ день, послѣ литургіи, преосвященный (онъ жилъ временно, до отстройки архіерейскаго дома въ городѣ, въ причтовомъ домѣ благовѣщенской церкви на московскомъ форштатѣ) принималъ у себя всѣхъ, желавшихъ привѣтствовать его съ прибытіемъ въ Ригу, а чрезъ нѣсколько дней бесѣдовалъ со старшинами гребенщиковсковской богадѣльни и заявилъ имъ о необходимости открытія въ Ригѣ единовѣрческаго прихода. Старшины отвѣчали, что они лично единовѣріе принять не согласны, но учрежденію единовѣрческаго прихода не только противиться не будутъ, но готовы пожертвовать подъ единовѣрческую церковь свою моленную, такъ называемую новую, построенную старообрядцемъ Пушковымъ послѣ пожара 1812 г.[1], и открыть между собою подписку на покрытіе расходовъ на работы по приспособленію этой моленной подъ церковь (впослѣдствіи они дѣйствительно представили преосвященному Иринарху 2,000 р. ассигн., собранныя по подпискѣ, именно на приспособленіе моленной подъ церковь). Въ то же время были наведены справки не желаетъ-ли кто изъ рижскихъ старообрядцевъ присоединиться къ единовѣрію. Четыре семейства — Варѳоломея Михайловича Крюкова, Егора Васильевича Красникова, Іуды Дмитріевича Дмитріева и Маркела Ивановича Кудрявцева — заявили, что они согласны принять единовѣріе немедленно на правилахъ о единовѣріи отъ 27 октября 1880 г., другія семейства объявили, что они приступятъ къ единовѣрію, если убѣдятся, что богослуженіе и обрядность въ новой церкви будутъ во всей точности согласоваться съ чиновниками и требниками до-никоновскими, и что священникъ будетъ посвященъ «излюбленный міромъ» и по чиновнику древнему же.
Заручившись домомъ, преосвященный Иринархъ донесъ о томъ псковскому архіепископу и просилъ о доставленіи въ Ригу для будущей единовѣрческой церкви иконостаса, богослужебныхъ книгъ и утвари. Архіепископъ Наѳанаилъ назначилъ для отправленія въ Ригу восемь образовъ пророческихъ изъ алтаря псковскаго холоднаго собора, изъ гавриловской придѣльной церкви четыре образа и нѣкоторые образа изъ варваринской церкви и изъ придѣла александровскаго. Архіепископъ приказалъ также отправить въ Ригу вмѣстѣ съ иконостасомъ для новой церкви и бархатъ, пожертвованный рижскими старообрядцами для псковскаго собора.
Въ декабрѣ 1836 г. къ единовѣрію приступили: купецъ Кузьма Григорьевичъ Желтовъ, пѣвчій новой моленной Иванъ Яковлевичъ Маковскій, большой знатокъ церковнаго устава, и каннархъ той же моленной Иванъ Ивановичъ Назаровъ. Маковскаго и Назарова преосвященный Иринархъ благословилъ причетниками въ будущую единовѣрческую церковь.
Передача новой моленной отъ рижской старовѣрческой общины въ православное духовное вѣдомство совершилась 29 декабря 1836 г. Въ этотъ день предъ новою моленною собралось много простаго народа изъ старообрядцевъ, которые думали было воспрепятствовать передачѣ, такъ какъ между ними прошелъ слухъ, будто старосты гребенщиковской богадѣльни продали новую моленную за деньги, на что именно права не имѣли, ибо зданіе это было подарено старовѣрческой общинѣ Пушковымъ при совершеніи всѣхъ формальностей, предписанныхъ закономъ по дарственнымъ записямъ. Къ собравшемуся народу прибылъ полиціймейстеръ Вакульскій и выяснилъ ему, что зданіе моленной никто не продавалъ и никто не покупалъ, но что открытіе единовѣрческой церкви и учрежденіе въ Ригѣ единовѣрческаго прихода совершается по непремѣнной волѣ государя императора. Послѣ такого разъясненія, передача зданія совершилась безъ всякихъ съ чьей бы то ни было стороны препятствій.
Послѣ передачи моленной, приступили къ работамъ по передѣлкѣ ея подъ церковь, и преосвященный Иринархъ сталъ думать кого бы назначить священникомъ въ будущую единовѣрческую церковь. Первоначально онъ полагалъ назначить туда благовѣщенскаго священника Гавріила Бурижскаго и думалъ было отправить его въ Петербургъ для изученія церковной службы въ тамошней единовѣрческой церкви, но тутъ названные выше первые прихожане будущей церкви написали во Псковъ къ архіепископу Наѳанаилу, что выборъ преосвященнаго Иринарха неудаченъ: священникъ Бурижскій чрезъ мѣру вспыльчивъ, суровъ въ обращеніи, никакого довѣрія у старообрядцевъ не имѣетъ, къ тому же и старъ, не вынесетъ всей тяжести старообрядческаго служенія, потому лучше бы посвятить въ священники достойнаго человѣка изъ самой общины. Преосвященный Иринархъ не могъ не согласиться со справедливостію принятія, но кого же посвятить? Ему указали на свѣтскаго человѣка, который не прочь принять священство, на учителя бывшей гребенщиковской школы Дорофея Дмитріевича Емельянова. Онъ былъ шлокскій мѣщанинъ и родился въ 1797 г., учился въ екатерининскомъ училищѣ, въ 1828 г. былъ утвержденъ директоромъ училищъ лифляндской губерніи, докторомъ Граве, по выдержаніи установленнаго экзамена, въ званіи домашняго учителя, и въ этомъ году поступилъ учителемъ въ гребенщиковскую школу. По закрытіи въ 1832 г. этой школы (см. выше стр. 545), Емельяновъ остался письмоводителемъ въ гребенщиковской богадѣльнѣ. Онъ представился преосвященному Иринарху и заявилъ свое желаніе присоединиться къ единовѣрію. Преосвященный Иринархъ узналъ его короче и письменно донесъ псковскому владыкѣ, что Емельяновъ человѣкъ безупречный во всѣхъ отношеніяхъ и вполнѣ достоинъ рукоположенія въ единовѣрческіе священники. Псковскій архіепископъ разрѣшилъ рукоположить Емельянова, тѣмъ не менѣе пришлось отсрочить рукоположеніе, такъ какъ необходимо было прежде исходатайствовать увольненіе его изъ шлокскаго мѣщанскаго общества и исключепіе изъ подушнаго оклада. Переписка о томъ, восходившая въ сенатъ, производилась цѣлый 1837 годъ. Емельяновъ былъ уволенъ изъ общества и посвященіе его въ священники совершилось лишь въ 1838 г. Преосвященный Иринархъ рукоположилъ его во священники единовѣрческой церкви 20 февраля 1838 г. по чиновнику архіерейскаго священнослуженія 1677 года.
Окончательная передача новой моленной въ духовное вѣдомство совершилось 6 февраля 1837 г. Весною въ этомъ году произвели въ моленной всѣ необходимыя работы, а преосвященный Наѳанаилъ распорядился отправить иконостасъ для новой церкви и послать въ Ригу изъ Загорскаго Яма единовѣрчеекаго іеромонаха Михаила для временнаго служенія въ новоустроенной церкви и съ нимъ послать церковные сосуды и древній антиминсъ со святыми мощами.
Послѣ окончанія работъ, доставленія иконостаса и прибытія въ Ригу іеромонаха Михаила, не оставалось уже никакого препятствія къ освященію церкви во имя Михаила Архангела. Освященіе было совершено 9 іюля 1837 г., при большомъ стеченіи народа, іеромонахомъ Михаиломъ и священникомъ Ѳедоромъ Макарьевымъ; по освященіи была совершена литургія какъ по старо-печатному уставу положено.
Съ этого времени и существуетъ въ Ригѣ михаило-архангельскій единовѣрческій приходъ. Іеромонахъ Михаилъ совершалъ богослуженіе въ новооткрытой церкви до рукоположенія Емельянова, которое совершилось, какъ сказано выше, 20 февраля 1838 г. Оъ этого времени отецъ Дороѳей вступилъ въ свою должность, а іеромонахъ Михаилъ уѣхалъ обратно во Псковъ къ своему мѣсту.
Первымъ старостою михаило- архангельской церкви былъ избранъ въ началѣ 1836 г. купецъ Кузьма Григорьевичъ Желтовъ. Ко дню освященія единовѣрческій приходъ составляли 20 семействъ, бывшихъ членовъ старовѣрческой общины.
Многіе изъ рижскихъ старожиловъ помнятъ преоевященнаго Иринарха и единогласнаго говорятъ, что никто не превосходитъ его въ умѣньи обращаться съ людьми и въ трудныхъ обстоятельствахъ держать себя съ достоинствомъ.
Доступность, пониманіе людей и обстоятельствъ скоро привлекли къ преосвященному расположеніе всѣхъ православныхъ рижанъ. Зная, что онъ сильно нуждается въ тѣхъ удобствахъ для жизни, которыя предоставлены епархіальнымъ архіереямъ внутри Россіи, рижане рѣшились купить преосвященному подгородную дачу. Первую мысль объ этомъ подалъ потомственный почетный гражданинъ, брянскій 1-й гильдіи купецъ Иванъ Александровичъ Комаревъ, — и онъ же въ 1841 г. открылъ подписку на этотъ предметъ. Вотъ списокъ жертвователей: генералъ-лейтенантъ Купріяновъ 275 р., гг. генералы, штабъ и оберъ-офицеры 7-й пѣхотной дивизіи 225 р., купцы иногородные: Александръ Леонтьевъ 1000 р., Тимофей Шелухинъ 500 р., Александръ Г* 200 р., Ив. Алекс. Комаревъ 1000 р., сыновья Исидора Петровича Неронова 200 р., Михаилъ Алифановъ 200 р., Игнатій Бочарниковъ 100 р., Петръ Савастѣевъ 50 р., Ив. Аким. Мальцовъ 300 р., Пономаревъ 50 р., вдова Пастухова 25 р., отъ разныхъ пріѣзжающихъ русскихъ купцовъ по мелочи подано 600 руб., рижскіе купцы Я. Осиповъ 200 р., А. Сусловъ 200 р., Стафуровъ 150 р., И. Позняковъ 200 р., Е. Безпаловъ 100 р., П. Бочаговъ 100 р., А. Несадомовъ 100 р , неизвѣстный 50 р. Всего было, собрано 4075 р. серебромъ и 1750 р. ассигнаціями.
Въ это время продавался домъ съ землею на 8-й верстѣ по петербургской дорогѣ, близъ Штинтзе (Кишъ-озера), принадлежавшій рижскому купцу Миллеру. Съ Миллеромъ и начались переговоры о продажѣ. Дѣло кончилось въ 1842 г. уже послѣ выбытія просвященнаго Иринарха изъ Ригѣ, и прибытія на его мѣсто преоевященнаго Филарета, — которому купленный домъ съ землею и были подарены отъ имени жертвователей.
Купчая была первоначально совершена на имя И. А. Комарева и только послѣ его смерти, послѣдовавшей въ 1845 году, учинена была формальная дарственная запись новокупленной дачи архіерейскому дому. Съ того времени дача эта и получила названіе архіерейской мызы.
Домъ, въ которомъ нынѣ живетъ преосвященный, старый. При немъ устроена церковь, иконостасъ для которой былъ доставленъ изъ церкви на покровскомъ кладбищѣ. Иконостасъ этотъ, за ветхостію, лежалъ разобраннымъ. Его подновили, поправили и уставили на мѣсто. Самая церковь на архіерейской мызѣ была освящена во имя рождества Іоанна Крестителя, празднуемаго православною церковію 24-го іюня. Освященіе церкви во имя Іоанна Крестителя, произведено преосвященнымъ Филаретомъ въ честь крестнаго имени главнаго жертвователя Ивана Александровича Комарева.
Съ давнихъ временъ русское народное гулянье, въ 24-й день іюня, происходило обыкновенно въ Альтонѣ (мѣстности за митавскимъ форштатомъ). Съ учрежденіемъ же церкви на архіерейской мызѣ русское населеніе стало являться сюда на храмовой праздникъ постепенно все въ большемъ и большемъ числѣ, такъ что въ настоящее время русское народное гулянье въ Ивановъ день происходитъ уже не въ Альтонѣ, а на архіерейской мызѣ.
Главное средоточіе раскола въ Ригѣ, и составляетъ менѣе религіозное заблужденіе, чѣмъ гражданскій развратъ. Причины того: а) отсутствіе уваженія къ общественному мнѣнію, и б) опасеніе мѣръ строгости со стороны правительства, находясь посреди православныхъ. Не смотря на гоненія въ старину, сознаніе прежняго единства и возможность будущаго возсоединенія съ православными, поддерживаются общимъ благоговѣніемъ къ преданіямъ благочестивой старины, къ св. угодникамъ, къ храмахъ, иконамъ прежнихъ временъ: оно уцѣлѣло въ одинаковыхъ семейныхъ обычаяхъ, общихъ правилахъ жизни, и раскольники ни за что не позволятъ себѣ явнаго нарушенія ихъ, зная напередъ, что оно встрѣчено будетъ не равнодушно и обратится имъ же въ позорное обличеніе. Не то въ Ригѣ. Нѣмецкое протестантское населеніе совершенно чуждо вообще русскому, и даже снисходительно смотритъ на раскольниковъ, какъ на сторону будто бы подавленную. По сему послѣдніе, находясь среди чужихъ, не имѣютъ потребности оправдать свое отпаденіе отъ православія строгою жизнію. Даже до 1830 г. раскольникамъ покровительствовали. Но съ того времени правительство стало принимать ограничительныя мѣры, а назначенный въ Ригу епископомъ Иринархъ началъ стеснять ихъ въ самомъ богослуженіи по ихъ обрядамъ, что было обезсиливаемо главнымъ мѣстнымъ начальствомъ, старавшимся организовать изъ раскола твердую самостоятельную секту. По тому до 1845 г. раскольникамъ было выгоднѣе въ Ригѣ, нежели православнымъ: тѣ могли, подъ видомъ женъ, держать безпашпортныхъ наложницъ, присвоивать имъ и дѣтямъ отъ нихъ право законныхъ женъ и сыновей оставлять безъ призрѣнія прежнихъ мнимыхъ супругъ своихъ съ ихъ дѣтьми, вступать въ гражданство, не предъявляя метрическихъ документовъ. Въ маѣ 1847 г., по представленію генерала Головина, Высочайше повѣлено, 25-го октабря: 1) Учредить въ Ригѣ секретный совѣщательный комитетъ. 2) Женъ и дѣтей раскольниковъ поповской секты причислить къ ихъ семействамъ, по полицейскимъ свидѣтельствамъ. 3) Женщинъ, находящихся въ сожитіи съ раскольниками безпоповщинской секты, кои бракъ вовсе отвергаюсь, не записывать женами послѣднихъ, а прижитыхъ ими дѣтей причислять къ семействамъ, какъ незаконнорожденныхъ. 4) Не назначать опекунами раскольниковъ къ малолѣтнимъ православнаго исповѣданія. 5) Напротивъ, назначать изъ православнаго исповѣданія опекуновъ и подобныхъ имъ къ раскольникамъ. 6) Подчинить раскольниковъ бозпоновщинской секты исправленію рекрутской повинности, не взимая денежной подати, въ замѣнъ сего установленной. 7) Ограничить раскольниковъ особенно вредныхъ сектъ: жидовствующей, молоканской, духоборческой и безпоповщины, не молящихся за царя, или не пріемлющихъ браковъ, въ отправленіи рекрутства чрезъ предъявленіе квитанцій, или поставкою, вмѣсто себя, рекрутъ. 8) Во время приписки къ городскому обществу отбирать отъ нихъ подписки, что они не принадлежать ни къ одной изъ упомянутыхъ сектъ, съ объясненіемъ, что за утайку подвергаются опредѣленному законами наказанію. 9) Не выдавать полиціи, какъ она дѣлала доселѣ, разрѣшенія раскольникамъ крестить по своему обряду дѣтей прижитыхъ раскольниками между собою внѣ брака. 10) За окрещеніе, по раскольническому обряду, дѣтей, рожденныхъ отъ четы, вѣнчанной въ православной церкви, или отъ незаконной связи лицъ, придерживающихся раскола, съ православными, предать виновныхъ суду. 11) Крестить по православному обряду незаконнорожденныхъ дѣтей безсемейныхъ раскольниковъ отъ дѣвокъ и женщинъ, брошенныхъ тѣми, съ коими онѣ имѣли беззаконное сожительство, и потомъ дѣтей мужескаго пола, по достиженіи ими узаконеннаго возраста, зачислять въ военные кантонисты, а женскаго пола пристраивать по распоряженію приказа общественная призрѣнія. 12) Съ несовершиннолѣтними бродягами, извѣстными въ Ригѣ подъ названіемъ «карманщиковъ», поступать на точномъ основаніи правилъ о бродягахъ.
Другой центръ въ Лифляндіи раскольниковъ — деревня Черная, гдѣ, въ слѣдствіе противозаконной починки моленной, сія послѣдняя, по высочайшему повелѣнію, осенью запечатана, безъ всякаго со стороны жителей волненія, или безпорядковъ.
Князю Суворову, при назначеніи его 1 января 1848 г. прибалтійскимъ генералъ-губернаторомъ, было также, какъ и его предмѣстнику генералу Головину, высочайше повелѣно обращать вниманіе на рижскихъ старообрядцевъ и препятствовать усиленію раскола въ Ригѣ. Мнѣніе свое по этому предмету князь Суворовъ изложилъ въ слѣдующемъ, отъ 16 ноября 1849 г., письмѣ, которое онъ писалъ къ тогдашнему епископу рижскому, преосвященному Платону:
«Ваше преосвященство, милостивый архипастырь!
Въ семействахъ раскольниковъ г. Риги, особенно между купцами, состоитъ много членовъ православнаго исповѣданія.
Изъ полицейскихъ списковъ видно, что раскольники, имѣющіе въ семействахъ своихъ членовъ православныхъ, подраздѣляются на слѣдующія категоріи:
а) вѣнчанныхъ въ церкви и дѣтей крестившихъ въ православіе;
б) вѣнчанныхъ также въ церкви, но у коихъ одни изъ дѣтей крещены въ православіе, а другіе въ расколъ,
в) живущихъ безъ вѣнца, у коихъ также одни дѣти крещены въ православіе, а другіе въ расколъ; и
г) дѣвокъ и женщинъ, живущихъ безсемейно, т. е. не сожительствующихъ постоянно у мущинъ хотя бы и по раскольническому вѣнчанію, у которыхъ дѣти крещены въ православіе.
Изъ дѣлъ канцеляріи моей видно, что мѣстная полиція въ Ригѣ и начальникъ лифляндской губерніи, въ 1836 году, доводили до свѣдѣнія высшаго начальства, что здѣшнее приходское духовенство мало печется о предохраненіи паствы, оному ввѣренной, отъ заблужденій раскола, и что это сильно способствовало увеличенію числа раскольниковъ. Жалобы сего рода, въ тогдашнее время, были справедливы, ибо изъ 86 слѣдственныхъ и уголовныхъ дѣлъ, произведенныхъ по требованіямъ бывшаго епископомъ рижскимъ преосвященнаго Иринарха, обнаружилось, что многіе изъ православныхъ, довольно за долго до начатія дѣлъ объ нихъ, совратились въ расколъ, по брачнымъ и родственнымъ связямъ съ раскольниками, и дѣтей своихъ крестили также въ расколъ. Но такъ какъ преслѣдованіе вѣроотступниковъ начато было не своевременно, то почти всѣ дѣла объ нихъ кончены безъ существенныхъ послѣдствій. Одни изъ отступившихъ наказаны кратковременнымъ арестомъ, а другіе подвергнуты только духовному назиданію къ возвращенію въ православіе, но увѣщанія остались безплодными.
На основаніи 27, 28 и 75 ст. Св. Зак. т. XIV Уст. о пред. и пресѣч. преступл. и высочайшаго повелѣнія 24 декабря 1843 года, охраненіе православныхъ членовъ раскольническихъ семействъ отъ совращенія въ расколъ, возложено, главнѣйше, на приходское духовенство, такъ что мѣстная полиція тогда только можетъ содѣйствовать по этому предмету, когда духовное начальство сообщить ему о содѣйствіи.
Искренно желая содѣйствовать, всѣми зависящими отъ меня способами, къ уменьшенію раскола въ Ригѣ, обращаюсь къ вашему преосвященству съ покорнѣйшею просьбою сообщить мнѣ соображенія ваши о мѣрахъ, какія, по усмотрѣнію вашему, милостивый архипастырь, удобно и полезно было бы предпринять къ пресѣченію въ Ригѣ совращеній въ расколъ лицъ, принадлежащихъ св. православной церкви.
Съ моей стороны, я полагалъ бы полезнымъ принять слѣдующія мѣры:
1) На основаніи высочайше утвержденныхъ 5 апрѣля 1845 г. правилъ для руководства духовенству въ дѣлахъ съ раскольниками, назначить въ приходы, гдѣ большее число раскольниковъ, такихъ священнослужителей, которые благоразуміемъ и качествами своими вполнѣ соотвѣтствовали бы требованіямъ въ означенныхъ правилахъ изображеннымъ, если нынѣ состоящіе священнослужители не удовлетворяютъ въ совершенствѣ важнымъ обязанностямъ служенія св. церкви между раскольниками.
2) Строго внушить симъ священнослужителямъ, въ образѣ своего поведенія и въ сношеніяхъ съ раскольниками, руководствоваться означенными правилами 5 апрѣля 1845 года.
3) Посредствомъ сихъ священнослужителей усилить надзоръ за несовращеніемъ въ расколъ православныхъ, и для сего:
а) вмѣнить имъ въ обязанность непремѣнно и неупустительно представлять вашему преосвященству послѣ каждой четыредесятницы особый экземпляръ исповѣдныхъ росписей о всѣхъ членахъ православной и единовѣрческой церкви, состоящихъ въ семействахъ раскольниковъ, съ означеніемъ въ сихъ росписяхъ, кто изъ нихъ былъ въ теченіе года у исповѣди и у св. причастія, и кто не былъ, означая о послѣднихъ подробно и обстоятельно, по какимъ именно причинамъ не были и незамѣчаются ли они заблуждающимися въ расколѣ и отпадающими въ оный.
б) Обязать ихъ также доставлять вашему преосвященству, при исповѣдныхъ росписяхъ или въ сроки, особо вами назначенные, подробныя описанія всѣхъ случаевъ, обращающихъ на себя вниманіе и кои заключаютъ покушенія или дѣйствія раскольниковъ къ публичному оказательству ереси и къ распространенію раскола, а о случаяхъ особой важности представлять донесеніе въ то же время когда объ оныхъ освѣдомятся.
в) Подтвердить симъ священнослужителямъ, строго и точно исполнять высочайшее повелѣніе 24 декабря 1843 года, т. е. непремѣнно и немедленно сообщать полиціи о совершаемыхъ ими крещеніяхъ младенцевъ въ раскольническихъ семействахъ, а о случаяхъ, когда раскольники, обязанные крестить родившагося у нихъ младенца въ православіе, окрестятъ онаго въ расколъ, или же медленіемъ и другими способами будутъ уклоняться отъ совершенія надъ младенцемъ православнаго крещенія, доносить немедленно и обязательно вашему преосвященству, для дальнѣйшаго распоряженія по архипастырскому усмотрѣнію вашему.
3) Объявить означеннымъ священникамъ, что они, за неисполненіе вышеобъясненныхъ обязанностей, подвергнутъ себя, при самомъ первомъ случаѣ, на основаніи тѣхъ же правилъ 5 апрѣля 1845 года, строгому и неизбѣжному взысканію, какъ за небреженіе о святомъ дѣлѣ обращенія блуждающихъ въ расколѣ къ св. православной церкви.
Сверхъ сего я также признавалъ бы полезнымъ:
1) чтобы духовенство рижскаго викаріатства, непосредственно приходское или же чрезъ ваше преосвященство, о всѣхъ бракахъ сообщало мѣстной полиціи, собственно для того, чтобы полиція имѣла возможность отмѣтить бракъ въ обывательской книгѣ и имѣть наблюденіе за крещеніемъ дѣтей, отъ подобныхъ браковъ происходящихъ, въ православную вѣру; и
2) чтобы лица, кои по исповѣднымъ росписямъ будутъ показаны уклоняющимися отъ исповѣди и св. причастія, не укоснительно подвергаемы были, по распоряженію вашему, милостивый архипастырь, полному дѣйствію на нихъ законовъ, изображенныхъ въ вышеприведенныхъ 27, 28 и 75 ст. т. XIII уст. о пред. пресѣч. преступленій.
Сообщая о таковомъ мнѣніи моемъ на благоусмотрѣніе ваше, милостивый архипастырь, и ожидая о послѣдующемъ отзыва, съ совершенымъ почтеніемъ и преданностію имѣю честь быть вашего преосвященства покорнѣйшій слуга
Письмо это было передано на обсужденіе въ лифляндское духовное правленіе, которое представило преосвященному, 31 января 1850 г., нижеслѣдующее свое мнѣніе:
1850 года января «» дня. По указу его императорскаго величества лифляндское духовное правленіе слушали отношеніе г. генералъ-губернатора остзейскаго края отъ 16 ноября 1849 года за № 1915, въ коемъ между прочимъ изъяснено: что изъ полицейскихъ списковъ видно, что раскольники, имѣющіе въ семействахъ своихъ членовъ православныхъ, подраздѣляются на слѣдующія категоріи: а) вѣнчанныхъ въ церкви и дѣтей крестящихъ въ православіе; б) вѣнчанныхъ[2] также въ церкви, но у коихъ одни изъ дѣтей крещены въ православіе, а другіе въ расколъ; в) живущихъ безъ вѣнца, у коихъ также одни дѣти крещены въ православіе, а другіе въ расколъ; и г) дѣвокъ и женщинъ, живущихъ безсемейно, т. е. не сожительствующихъ постоянно мужчинъ хотя бы и по раскольническому вѣнчанію, у коихъ дѣти крещены въ православіе. Приказали: къ защитѣ противъ невыгоднаго мнѣнія его свѣтлости о православномъ духовенствѣ нынѣ состоящемъ при церквахъ въ Ригѣ и въ рижскомъ викаріатствѣ, лифляндское духовное правленіе находитъ нужнымъ объяснить: 1) Изъ дѣла, хранящагося въ лифляндскомъ духовномъ правленіи видно, что въ г. Ригѣ многіе раскольники, вѣнчанные въ православныхъ церквахъ, дѣйствительно крестили дѣтей своихъ въ расколъ, а нѣкоторые совратились изъ православія при прежнихъ священникахъ; но раскрытіе сихъ обстоятельствъ началось вовсе не по внимательности рижской полиціи и заботливости о пользѣ православія, но по донесенію бывшаго въ то время благочиннаго священника Василія Фасанова своему епархіальному начальству, 15 сентября 1835 года; по сему поводу, 2) слѣдствіемъ бывшимъ въ 1835 и 1836 г. приведено въ ясность, что въ 1818 г. раскольники вѣнчались тайно не въ приходскихъ рижскихъ церквахъ, но въ полковыхъ, госпитальной и крѣпостной динаминдской, достигая того подкупами, для правъ семейныхъ; посему приходскіе священники не могли знать достовѣрно кто изъ раскольниковъ былъ вѣнчанъ въ церкви и въ церквахъ обязаны были крестить дѣтей своихъ. 3) Рижская же полиція, уже по открытіи тѣхъ обстоятельствъ, упомянутыхъ слѣдствіемъ, болѣе для оправданія себя въ слабомъ надзорѣ за раскольниками, нежели по чистому побужденію и заботливости о порядкѣ православія, хотя и донесла начальнику губерніи, а сей довелъ и до свѣдѣнія высшаго начальства, что рижское приходское духовенство мало пеклось о предохраненіи паствы оному ввѣренной отъ заблужденія раскола, но донесенія не совсѣмъ справедливы; ибо въ томъ болѣе были виновны полковые священники, совершавшіе по подкупамъ браки раскольниковъ, и сама полиція, не обнаружившая предъ своимъ начальствомъ ни о противозаконномъ домогательстве раскольниковъ вѣнчанныхъ тайно, для правъ семейныхъ, ни о крещеніи дѣтей отъ таковыхъ браковъ, раскольницкими наставниками. 4) А что ни рижская полиція, ни бывшій въ то время начальникъ губерніи не дѣйствовали въ пользу православія и прежде открытія упомянутаго слѣдствія, даже и тогда, когда формально требовалось ихъ содѣйствія, это объяснено, по особымъ обстоятельствамъ, въ 1832 и 1833 годахъ по случаю назначенія въ то время въ Ригу миссіонера для обращенія раскольниковъ въ православіе или единовѣріе. 5) По производствѣ (86) слѣдственныхъ и уголовныхъ дѣлъ, произведенныхъ по требованіямъ бывшаго въ то время епископа рижскаго, подверженные слѣдствию и суду раскольники найдены были столько виновными, что ихъ не поздно бы было подвергнуть взысканію; но уголовное отдѣленіе рижскаго магистрата къ ослабленію мнѣній духовныхъ депутатовъ и къ защитѣ или облегченію виновныхъ по всѣмъ дѣламъ, исключая нѣкоторыхъ, приводило не существовавшій въ то время и нынѣ несуществующій для дѣлъ о вѣрѣ, законъ десатилѣтней давности, и симъ, не только ослабило вины многихъ, но и уменьшило число виновныхъ. 6) Что мѣстное гражданское начальство само покровительствовало болѣе раскольниковъ нежели православныхъ, это доказываютъ выборы многихъ раскольниковъ въ такія должности, за исправленія коихъ раскольники удостоены пожалованія медалями, какъ-то: купцы: Иванъ Ивановъ Леонтьевъ двумя медалями, Ѳедоръ Абрамовъ Долбежовъ и Евдокимъ Безпаловъ (до возсоединенія съ церковію) на владимірскихъ лентахъ, и Иванъ Ивановъ Хлѣбниковъ орденомъ св. Анны 3 степ., каковыми изъ православныхъ никто не украшенъ, кромѣ бывшихъ въ должностяхъ церковныхъ старостъ. 7) За строгимъ воспрещеніемъ полковому, гошпитальному и крѣпостному динаминдскому духовенству совершать браки раскольниковъ, хотя за неблаговременнымъ и нестрогимъ преслѣдованіемъ и легкими наказаніями виновныхъ раскольниковъ и наконецъ за смотрѣніемъ рижской полиціи впродолженіи болѣе 10 лѣтъ не возникало еще дѣлъ, по которомъ бы оказалось виновнымъ православное духовенство въ явномъ нерадѣніи объ охраненіи православія. 8) Православному духовенству въ разныя времена и по разнымъ обстоятельствамъ уже сдѣланы были нужныя наставленія о внушеніи относительно охраненія православія. По симъ обстоятельствамъ хотя и не стояло бы нужды въ подтвержденіе православному духовенству и новыхъ внушеніяхъ, однакожъ духовное правленіе признаетъ небезполезнымъ привесть въ дѣйствіе мѣры изъясненныя его свѣтлостію въ отношеніи отъ 16 ноября 1849 г. за № 1915, и объявить оныя всему православному духовенству рижскаго викаріатства, къ точному и всегдашнему исполненію. Но мнѣніе сіе представить на благоусмотрѣніе его преосвященства. Подписали:
Каѳедральный протоіерей Михаилъ Кунинскій, благовѣщенскій протоіерей Іоаннъ Преображенскій, александровскій священникъ Дмитрій Верещагинъ.
На этомъ мнѣніи преосвященный положилъ слѣдующую резолюцію: «21 февраля 1850 г. Напрасно духовное правленіе слишкомъ распространилось въ защитѣ рижскаго духовенства по дѣламъ о раскольникахъ, тогда какъ въ настоящее время никто не обвиняетъ его по симъ дѣламъ, да и предметъ разсужденія долженъ быть иной. Правленію надлежало разсмотрѣть тѣ мѣры, которыя генералъ-губернаторъ предлагаетъ въ своемъ отношеніи отъ 16 ноября прошлаго года за № 1915, къ предохраненію православныхъ отъ совращенія въ расколъ, а буде можно представить и свои. Что и предлагаю ему сдѣлать немедленно». Вслѣдствіе этой резолюціи, лифляндское духовное правленіе приказали: такъ какъ духовное правленіе 8 пунктомъ опредѣленія своего, состоявшаяся 31 января сего года, признало полезнымъ привести въ дѣйствіе мѣры, изъясненныя его свѣтлостію въ отношеніи его отъ 16 ноября 1849 г. за № 1915, то съ прописаніемъ тѣхъ правилъ разослать указы въ каѳедральный соборъ, единовѣрческимъ причтамъ и всѣмъ благочиннымъ для всегдашняго исполненія, съ тѣмъ чтобы благочинные объявили о томъ всѣмъ подвѣдомымъ имъ причтамъ.
Таковы распоряженія, которыми въ 1850 году и свѣтская и духовная власти въ Ригѣ думали ослабить и уменьшить старообрядство.
Многіе изъ нѣмцевъ лютеранъ въ прежнее время, а иные и теперь еще утверждаютъ, что латыши и эсты, начиная съ 1841 г., переходили изъ лютеранской вѣры въ православную не въ слѣдствіе убѣжденія въ томъ, что православная церковь есть единая, святая и спасительная, но что русское духовенство переманиваетъ ихъ въ православіе или раздачею денегъ, или обѣщаніемъ разныхъ льготъ, наприм. освобожденія отъ рекрутскихъ наборовъ. Въ настоящее время многіе увѣряютъ еще, будто обѣщаніемъ даровой раздачи хлѣба въ тогдашніе голодные годы, русское духовенство переманивало народъ къ православію.
Всѣ эти обвиненія не только несправедливы, но даже недобросовѣстны, прямо сказать, лживы, потому что противорѣчатъ здравому смыслу и фактамъ, которые какъ въ свое время были для всѣхъ очевидны, такъ и теперь всѣмъ и каждому извѣстны, именно:
1. Православные священники въ Лифляндіи въ то время не могли имѣть никакого прямаго вліянія на латышей и эстовъ, ибо большая ихъ часть непонимала простонародныхъ языковъ; православныхъ церквей было тогда не много, — только по городамъ; богослуженіе въ нихъ никогда несовершалось на народныхъ языкахъ. Каѳедра викарнаго епископа открыта была въ Ригѣ не задолго предъ тѣмъ съ ясно высказанною цѣлью — обращенія рижскихъ старообрядцевъ къ русской церкви. Что первый рижскій викарный епископъ именно такъ и понималъ свое назначеніе и не мало тревожилъ старообрядцевъ, этому много и теперь живыхъ свидѣтелей въ самомъ ихъ обществѣ, — много и письменныхъ свидѣтедьствъ въ консисторіи и въ канцеляріи генералъ-губернатора. А чтобы тогдашній рижскій епискомъ Иринархъ принималъ какія либо мѣры къ обращенію лютеранъ въ православіе, на это лютеране никогда не могли, не могутъ и теперь представить никакихъ доказательствъ, потому что этого совсѣмъ не было.
2. Если бы русское духовенство привлекало латышей и эстовъ къ православію раздачею имъ денегъ, то деньги на это оно получало бы или отъ правительства, или употребляло бы свои собственныя. Правительство не только денегъ для подкупа латышей и эстовъ духовенству не отпускало, но, какъ увидимъ ниже, сначала даже допускало мѣстныя начальства — нѣмцевъ строго наказывать тѣхъ латышей и эстовъ, которые изъявили свое желаніе перейти въ православіе. Не возможно также предположить, чтобы русское духовенство подкупало народъ своими собственными деньгами. Если бы оно и возъимѣло охоту тратить на то собственныя деньги, оно не могло бы это сдѣлать, потому что, какъ всякому извѣстно, доходы русскаго духовенства столь ограниченны, что ему едва достаетъ ихъ на собственное содержаніе.
3. Обѣщаніямъ льготъ, покрайней мѣрѣ до 1845 г., если бы такія обѣщанія и давало духовенство, народъ долженъ былъ бы скоро перестать вѣрить, потому что дѣйствительность слишкомъ ярко тому противорѣчила. Отъ имени правительства награждали, какъ увидимъ ниже, медалями и деньгами, но не тѣхъ крестьянъ, которые объявили желаніе принять православную вѣру, а тѣхъ, которые ихъ отъ того отговаривали. Остававшіеся твердыми въ намѣреніи присоединиться къ православію не только не получали въ дѣйствительности никакихъ льготъ, но претерпѣвали, напротивъ того, всяческія стѣсненія: ихъ лишали хозяйства, брили имъ лбы, сажали въ тюрьмы, подвергали жестокимъ тѣлеснымъ наказаніямъ. Этихъ средствъ, употребленныхъ мѣстною и одобренныхъ высшею администрацию, кажется, достаточно было для вразумленія крестьянъ, что отъ правительства нечего имъ ждать льготъ за присоединеніе къ православію, какъ о томъ отъ имени правительства нѣсколько разъ тогда было публиковано и объявляемо въ отдѣльности каждому присоединяющемуся.
4. Раздача хлѣба, какъ всѣмъ было извѣстно, находилась въ рукахъ не духовенства русскаго, а тѣхъ самыхъ нѣмецкихъ властей, которыя такъ сурово преслѣдовали охотниковъ принять православіе. При томъ же раздавали хлѣбъ хозяевамъ, а православіе принимали большею частію работники и бобыли, — слѣдовательно раздавали болѣе лютеранамъ, нежели православнымъ. Если въ послѣдствіи и дѣлалось различіе, то оно состояло лишь въ болѣе строгомъ взысканіи съ православнаго казеннаго долга.
5. Кромѣ исчисленныхъ доводовъ сильнѣйшимъ свидѣтельствомъ совершенной непричастности русскаго духовенства къ возбужденію латышей и эстовъ отпасть отъ лютеранства и перейти въ православіе служитъ то, что какъ ни важно было для нѣмцевъ представить доказательства возбужденія народа русскимъ духовенствомъ, они, нѣмцы, вызываемые даже къ тому правительствомъ, никогда не могли представить такого доказательства, а довольствовались общими на православное духовенство нареканіями, неопирающимися ни на одно дѣйствительное событіе.
И такъ взводимыя лютеранами на русское духовенство обвиненія въ подстрекательствѣ латышей и эстовъ къ отпаденію отъ лютеранства и къ принятію православія, противорѣчатъ здравому разсудку, и не подтверждены со стороны лютеранъ ни однимъ указаніемъ на какое нибудь дѣйствительное событіе. Обвиненія эти ложны.
Но обвинители говорятъ, что латыши и эсты были въ то время лютеранами и, не знавши русскаго языка, не могли сами дойти до убѣжденія, что православная вѣра есть единственная и спасительная и слѣдовательно отпадали отъ лютеранства не по убѣжденію въ преимущественной истинности православія. Пусть такъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ очевидно, что латыши и эсты, отпавшіе отъ лютеранской вѣры, держались ея прежде также не по убѣжденію, иначе они бы отъ нея не отпали. Извѣстно, что въ лютеранство перешли латыши и эсты изъ католичества въ 16-мъ вѣкѣ, также не по убѣжденію, а по приказу своихъ господъ-нѣмцевъ, или лучше сказать, переведены были нѣмцами безъ ихъ вѣдома и желанія. Наконецъ и самую католическую вѣру приняли латыши и эсты изъ рукъ нѣмцевъ также не по убѣжденію. Мечемъ, огнемъ и порабощеніемъ нѣмцы распространили христіанство въ прибалтійскомъ краѣ. Народъ не можетъ забыть, кто, навязавъ ему вѣру, отнялъ у него землю и свободу, какъ не забылъ и того, что еще прежде нѣмецкой христіанской вѣры ему знакома была вѣра христіанская-русская, переданная ему не остріемъ меча, а кроткимъ благовѣстіемъ. По свидѣтельству не только русскихъ, но и нѣмецкихъ лѣтописей, многіе латыши въ уѣздахъ венденскомъ, вольмарскомъ, и валкскомъ, и многіе эсты въ дерптскомъ и верровскомъ уѣздахъ крещены были въ православную вѣру русскими проповѣдниками гораздо прежде, чѣмъ пришли въ этотъ край нѣмцы, и крещены добровольно. Нѣмецкій лѣтописецъ, даже упрекаетъ русскихъ князей, что у нихъ не въ обычаѣ[4] принуждать покоренные народы къ принятію христіанской вѣры.
Что въ восточныхъ лифляндскихъ уѣздахъ, въ которыхъ насильственному обращенію въ латинскую вѣру предшествовало мирное распространеніе русскаго православія, народъ до послѣдняго времени не забылъ своей старинной связи съ русскою церковію, это видно изъ того, что жители венденскаго уѣзда имѣли обыкновеніе по три раза въ годъ отправляться въ якобштадтскую церковь для служенія молебновъ. Это видно изъ церковныхъ книгъ этой церкви. Равнымъ образомъ латыши и эсты ежегодно хаживали молиться въ печерскій монастырь, лежащій на границѣ псковской и лифляндской губерніи[5]. По достовѣрному свидѣтельству нѣкоторыхъ приходскихъ священниковъ, въ юговосточной Лифляндіи и въ настоящее время многіе латыши — лютеране, по ночамъ и вообще тайкомъ отъ своихъ пасторовъ, приглашаютъ русскихъ священниковъ къ себѣ въ домы помолиться надъ ихъ больными, или приходятъ въ русскія церкви и просятъ служить заздравные и другіе молебны. При этомъ они заявляютъ свою увѣренность, что русская вѣра есть единая, старая, крѣпкая и святая вѣра, но что принять ее, вмѣсто лютеранской, теперь пока не въ ихъ волѣ, что на то непришло пока для нихъ время.
Въ самомъ языкѣ латышей множество словъ, имѣющихъ корни не въ латышскомъ, а въ русскомъ языкѣ, служатъ живымъ свидѣтельствомъ, того, что латыши, вмѣстѣ съ начатіемъ гражданственности, принимали превоначально отъ русскихъ и христіанскую вѣру. Таковы слова и выраженія:
Кристiити — крестить, <span class="error2" title="Исправлена опечатка: кристiйта">кристiйтс цилвеке — крещеный человѣкъ, крiста тевс — крестный отецъ, крiсти маате — крестная мать, крiста деэлiс — крестный сынъ, криста куумъ — кумъ. Гавеэт — говѣть, гавени — говѣніе; крусту мест — метать крестъ (старинное русское, творить на себѣ крестное знаменіе); крустайне — крещеніе (праздникъ 6 января); неделя — недѣля. Дни недѣли: Свядеена — воскресеніе (народный святъ день, поговорка: пресвятъ день до обѣдни); пирмдiана — понедѣльникъ (первый день); уатрдiана — вторникъ; трешдiана — среда (третій день); цетордiана — четвергъ; пiакдiана — пятница; сесдiана — субота (шестой день); лiала дiана — первый день пасхи (сравни русское: великъ день), лiала цетартдiана, лiала пiакъ-дiана, великій четвергъ, великая пятница. Круты кутья у латышей называется вареная пшеница съ горохомъ, которую они и донынѣ ѣдятъ въ рождественскій сочельникъ.
Базница — церковь (русское старинное божница); грамаата — книга, письмо и вообще все писанное.
Паганс[6] поганый, язычникъ. Пекле — пекло, адъ. Свеэти — святый; святiит — праздновать, святить (напримѣръ: день седьмый); светки — святки[7].
Но свидѣтельство языка и сохранившіяся въ народной памяти преданія о древней связи съ православною церковію, конечно, не могли послужить для латышей и эстовъ достаточнымъ побужденіемъ къ внезапному отпаденію отъ лютеранства. Отпаденіе это, хотя и неожиданное для приверженцевъ лютеранства, было однакожъ подготовлено многовѣковою исторіею отношеній лифляндскаго сельскаго простонародія къ своимъ господамъ нѣмцамъ, обезземеленіемъ, которымъ народъ долженъ былъ поплатиться за личное освобожденіе.
5. Наконецъ воздвигнутыя мѣстною администраціею жестокія гоненія на изъявившихъ желаніе присоединиться къ православію не мало содѣйствовали именно къ распространенію въ народѣ этого желанія подобно тому, какъ вѣтеръ не гаситъ, а распространяетъ пламя пожара. Отъ многихъ православныхъ старыхъ латышей, на вопросъ о причинахъ перехода ихъ въ православіе, можно въ отвѣтъ услышать: «Нѣмцы сами вогнали насъ въ русскую вѣру батогами и шпицрутенами».
Вся исторія прибалтійскаго края[8], со времени ирибытія въ него нѣмецкихъ рыцарей представляетъ съ одной стороны безпрерывное угнетеніе, съ другой сначала сильное потомъ слабѣйшее, сопротивленіе покоренныхъ, пока наконецъ все — земля, дома, имущество и люди сдѣлались добычею завоевателей. Латыши и эсты превратились въ безправныхъ рабовъ, а нѣмцы-рыцари въ рабовладѣльцевъ, но латыши и эсты по настоящее время не могутъ забыть, что они были владѣльцами земли своей, что пришельцы отняли у нихъ собственность, отняли личную свободу, огнемъ и мечемъ заставили переменить вѣру отцовъ. Само собою разумѣется, что такое памятованіе туземцами первоначальныхъ отношеній къ нимъ здѣшнихъ нѣмцевъ не должно бы питать въ нихъ ненависть къ симъ послѣднимъ, потому что въ тогдашнее время вездѣ жестоко обращались съ рабами. Все что пріобрѣталъ крестьянинъ, принадлежало господину, безъ позволенія котораго онъ не только не могъ продать свои произведенія или купить другія, но даже ѣхать на рынокъ. Нужно было просить позволенія у господина и на вступленіе въ бракъ; господинъ могъ расторгнуть бракъ продажею супруговъ въ разныя руки, а чрезъ то отторгались и дѣти отъ родителей. Помѣщику принадлежалъ верховный судъ въ его имѣніи, онъ имѣлъ право жизни и смерти надъ своими рабами; въ послѣдствіи, когда это было уничтожено, онъ все таки сохранилъ безусловное право тѣлесно наказывать своего крестьянина. Еще въ 17-мъ вѣкѣ курляндскій ландтагъ требовалъ, чтобы бѣжавшему отъ помѣщика крестьянину, въ случаѣ повторенія, отсѣкали ногу, по римскому закону. Поляки, послѣ поляковъ шведы, послѣ шведовъ русскіе, когда овладѣвали посредствомъ оружія прибалтійскимъ краемъ, старались облегчить въ немъ рабство простаго народа. Такъ польскій король Стефанъ Баторій въ 1586 г. приказалъ объявить ландтагу, что во всемъ мірѣ, даже между язычниками и варварами, не встрѣчается такихъ жестокихъ и безчеловѣчныхъ угнетеній, какимъ лифляндскіе помѣщики подвергаютъ своихъ крестьянъ, и предложилъ замѣнить денежными пенями тѣлесныя наказанія. Но дворянство увѣрило короля, что крестьяне такъ привыкли къ палкамъ, что не соглашаются на замѣненіе ихъ штрафами. Все-таки польскіе короли настояли на томъ, что на ландтагѣ 1598 года воспрещено обременять крестьянъ новыми налогами и дозволено имъ продавать избытокъ своихъ произведеній. Шведы, овладѣвъ краемъ, назначили было регулированіе помѣщичьихъ земель, воздѣлываемыхъ барщиною, за которую въ вознагражденіе и также за отправленіе другихъ повинностей крестьянамъ были отведены особыя крестьянскія земли. По принятіи прибалтійскаго края въ русское подданство, на положеніе туземныхъ крестьянъ первая обратила вниманіе императрица Екатерина II. Продажа крестьянъ на площадяхъ и расторженіе браковъ были запрещены и ландтагу предложено было изыскать мѣры къ улучшенію крестьянскаго быта, но дворянство объявило, что признаетъ крестьянина за самую существенную часть дворянскаго имущества и потребовало, чтобы всякій дворянинъ, обвиняемый въ угнетеніи крестьянъ, былъ преслѣдуемъ не иначе, какъ за расточительность. Одинъ лишь баронъ Шульцъ фонъ Ашераденъ въ 1761 г. призналъ за своими крестьянами личныя права и наслѣдственное пользованіе арендою и тѣмъ возбудилъ противъ себя сильную ненависть лифляндскаго дворянства, которое лишь спустя полстолѣтія отдало справедливость этому благородному человѣку, помѣстивъ портретъ его въ залѣ дворянскаго собранія въ Ригѣ.
При императорѣ Александрѣ I, сперва въ Эстляндіи, въ 1804 году введено уложеніе «Iggauks» (каждый изъ васъ — первыя слова текста), которымъ признавалось право собственности крестьянина на всю его движимость, обезпечено наслѣдственное пользованіе дворами за состоятельными хозяевами, опредѣлены права домашней расправы помѣщика и обязанности крестьянъ (Wackenbücher). Подобнымъ же образомъ опредѣлены были взаимныя отношенія крестьянъ и помѣщиковъ также въ Лифляндіи въ уложеніи подъ названіемъ «Вакенбухи», введеніе котораго за долго уже предъ тѣмъ предлагалъ ландратъ Сиверсъ. Въ 1819 г. было объявлено и для Лифляндіи уничтоженіе крѣпостнаго права. Города: Рига, Дерптъ и Перновъ первые подали примѣръ, давъ личную свободу своимъ крестьянами Въ 1820 году объявлено въ Ригѣ новое крестьянское положеніе (Bauerverordnung). Освобожденіе крестьянъ должно было совершаться постепенно въ продолженіи 8 лѣтъ, сперва освобождались хозяева, потомъ работники и слуги. Кромѣ тѣхъ переходныхъ 8 лѣтъ, назначены дальнѣйшія 6 лѣтъ, изъ которыхъ въ первые три года крестьяне не могли еще выходить изъ предѣловъ своего кирхшпиля (прихода) и въ остальные три года изъ уѣзда.
По новому положенію, крестьяне пріобрѣли личную свободу, но лишены были наслѣдственнаго пользованія землею, отнынѣ земельныя ихъ отношенія къ помѣщикамъ опредѣлялись свободнымъ договоромъ, контрактомъ. Договоръ этотъ только по имени назывался свободнымъ, потому что крестьяне не имѣли права выселяться изъ губерніи, и помѣщики, обезпеченные всегда готовыми арендаторами и работниками, при возобновленіи контракта, могли возвышать свои требованія, возлагали на крестьянъ всю тягость повинностей, предоставляя себѣ одни преимущества, нерѣдко присоединяли къ помѣщичьимъ полямъ земли, удобренныя крестьянами, а имъ отдавали въ наймы заросшія лѣсомъ пустоши. Такимъ образомъ благосостояніе крестьянъ, послѣ личнаго ихъ освобожденія, не возрастало, а съ каждымъ годомъ уменьшалось, крестьяне роптали. Нѣкоторые изъ нихъ полагали, что дворянство ихъ обманываетъ, что законъ въ дѣйствительности не можетъ быть столь для нихъ стѣснителенъ. Наступилъ голодный 1840 г. — Крестьяне начали обращаться съ просьбами о пособіи къ помѣщикамъ; помѣщики, не обязанные къ тому по закону, имъ отказывали; крестьяне обратились къ мѣстнымъ властямъ, мѣстныя власти завели долгую переписку. Между тѣмъ крестьяне умирали съ голоду, распространялись повальный болѣзни. Мѣстныя власти разсылали медицинскія пособія, но лѣкарства не помогали отъ голода. Одинъ докторъ разсказывалъ, что родители одного юноши, возвращеннаго имъ къ жизни, вмѣсто благодарности, осыпали его горькими упреками, говоря, что сыну ихъ лучше было умереть сразу, чѣмъ остаться въ живыхъ, чтобы потомъ опять медленно умирать отъ голода.
Для спасенія отъ ужасовъ голодной смерти, многіе крестьяне рѣшились выйти изъ губерніи, и начали просить о переселеніи, сперва мѣстное начальство имъ отказывало въ томъ, на основаніи крестьянскаго положенія 1819 года. Недовольные такимъ дѣйствіемъ крестьяне пошли въ Ригу съ жалобами къ генералъ-губернатору, потому что по тѣмъ же законамъ крестьянинъ не иначе могъ приносить жалобу, какъ отъ своего лица. Тагая настойчивость крестьянъ признана была неповиновеніемъ. Въ Ригѣ ихъ били палками, брили головы и отсылали домой[9].
Въ такихъ трудныхъ обстоятельствахъ нѣсколько латышей, уже высѣченныхъ и обритыхъ возвращались домой; проходя 9 іюня 1841 г. мимо архіерейскаго дома, имъ вздумалось зайти къ русскому архіепископу за милостыней. Преосвященный Иринархъ принялъ въ нихъ участіе, какое долженъ былъ принять пастырь церкви христіанской. Онъ далъ имъ хлѣба, по нѣскольку копѣекъ и по экземпляру православнаго катихизиса. Это было зерно, брошенное на жадную землю.
Слухъ о данной русскимъ еиископомъ милостынѣ быстро распространился между крестьянами. Вскорѣ уже не нѣсколько человѣкъ, а цѣлая толпа явилась у дверей преосвященнаго; но онъ не могъ уже удовлетворить ихъ и съ прискорбіемъ долженъ былъ отказать имъ въ пособіи. Однако крестьяне не расходились; тронутые участіемъ архипастыря, они требовали уже не милости, а присоединенія къ православной церкви. Чтобы успокоить крестьянъ и побудить ихъ разойтись по домамъ, преосвященный переписалъ ихъ имена. Когда эти крестьяне ушли, пришли другіе; каждый день приводилъ къ дверямъ епископскаго дома новыя толпы. Они подавали просьбы о присоединеніи ихъ къ русской церкви и нерѣдко излагали въ нихъ жалобы на помѣщиковъ. Преосвященный отсылалъ эти просьбы къ оберъ-прокурору святѣйшаго синода.
Такимъ образомъ огласилось по всей Лифляндіи и въ петербургскихъ правительотвенныхъ сферахъ стремленіе лифляндскихъ крестьянъ къ переходу въ православіе.
Такое стремленіе по вышеизложенному произошло не въ слѣдствіе подкупа крестьянъ православнымъ духовенствомъ, т. е. раздачи или обѣщанія имъ денегъ, хлѣба, льготъ, а въ слѣдствіе сдѣлавшагося невыносимымъ ихъ положенія, отъ котораго они не находили заступленія у духовныхъ своихъ пастырей, помышлявшихъ только о властвованіи надъ ними за одно съ дворянствомъ, ни утѣшенія въ вѣрѣ, навязанной имъ одновременно съ рабствомъ. Сверхъ того къ православію же могли склонять, именно латышей, неугасшія воспоминанія о старинной, кроткой, святой русской вѣрѣ и влеченіе къ сближенію отчасти съ родственною и господствующею въ государствѣ народностью.
Неожиданное начавшееся между лифляндскими латышами и эстами движеніе къ отпаденію отъ лютеранской церкви сильно встревожило нѣмецкое дворянство и духовенство: вмѣстѣ съ переходомъ земледѣльческаго населенія въ православіе была бы порвана единственная связь нѣмцевъ съ простонародьемъ, и они утратили бы всякое на него вліяніе, а пасторы лишились бы и всѣхъ своихъ доходовъ.
Уже прежде, по поводу предъявленнаго крестьянами желанія переселиться въ другія губерніи, учреждена была въ Венденѣ правительственная коммисія, состоявшая изъ предводителя дворянства, орднунгсрихтера и уѣзднаго фискала[10]. Эта коммисія доносила, что перемѣнить вѣру никто неизъявлялъ желанія, но въ тоже время находила нужнымъ положительно запретить рижскому епископу принимать крестьянъ даже и тѣхъ, которые ничего нетребуютъ, кромѣ одной перемѣны вѣры.
И дѣйствительно генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ поспѣшилъ предложить епископу не принимать и не записывать у себя крестьянъ[11].
Въ то же время лифляндскіе пасторы собрались въ Венденѣ для рѣшенія вопроса о томъ, какія слѣдуетъ принять мѣры, чтобы отклонить стремленіе крестьянъ къ переходу въ православную церковь[12], но принятыя лютеранскимъ духовенствомъ мѣры не имѣли успѣха.
Донесенія генералъ-губернатора барона Палена не остались безъ послѣдствій: на основаніи ихъ шефъ жандармовъ графъ Бенкендорфъ потребовалъ отъ оберъ-прокурора святѣйшаго синода, чтобы онъ обязалъ епископа не вмѣшиваться въ это, будто бы чисто гражданское дѣло[13]. Управляющій же министерствомъ внутреннихъ дѣлъ, графъ Строгановъ, доложилъ также императору Николаю I о необходимости запретить епископу принимать просьбы крестьянъ, содержащія въ себѣ кромѣ желанія принять православную вѣру, еще и другія жалобы. На докладѣ этомъ государь написалъ: справедливо[14].
Когда такимъ образомъ высшее правительство какъ бы признало, что безпорядки въ Лифляндіи происходятъ хотя отчасти отъ неправильныхъ дѣйствій православнаго духовенства, мѣстныя нѣмецкія власти во всѣхъ послѣдующихъ донесеніяхъ въ Петербургъ стали повторять, что крестьяне волнуются не отъ голода и нищеты, а отъ подстреканій православнаго епископа и духовенства, генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ принялъ рѣшительныя и строгія мѣры къ прекращенію всякой попытки присоединенія крестьянъ къ православной церкви: онъ послалъ въ Венденъ 50 человѣкъ казаковъ; ближайшій надзоръ за латышами поручилъ дворянскому депутату Гагемейстеру, а за эстами депутату Вульфу[15]; предписалъ крестьянъ, идущихъ въ Ригу уже единственно съ просьбами о присоединеніи къ русской церкви, задерживать, а губернскому правленію предложилъ брить задержаннымъ крестьянамъ всю голову, заковывать въ кандалы, отправлять на мѣсто жительства съ конвоемъ и тамъ, въ присутствіи ихъ обществъ, строго наказывать ихъ розгами[15].
Не смотря на эти строгія мѣры, приливъ крестьянъ въ Ригу все съ одною просьбою присоединиться къ православію не прекращался, а усиливался. Тогда генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ призналъ нужнымъ разставить на дорогахъ около Риги полицейскихъ чиновниковъ съ солдатами внутренней стражи. Имъ было приказано удерживать и возвращать идущихъ въ городъ крестьянъ, а упрямыхъ изъ нихъ наказывать на мѣстѣ. Въ то же время генералъ-губернаторъ, баронъ Паленъ, потребовалъ отъ епископа, чтобы онъ не принималъ отъ крестьянъ никакихъ просьбъ[15] и не записывалъ ихъ, ни самъ, ни чрезъ священниковъ[16]. Епископъ отвѣчалъ, что крестьянъ ни у него, ни у священниковъ никто больше не записываетъ, что вмѣстѣ съ тѣмъ онъ предписалъ своимъ подчиненнымъ не принимать, и самъ не будетъ, даже такихъ просьбъ, въ которыхъ заключается только одно желаніе присоединиться къ православію.
Тогда же оберъ-прокуроръ синода объявилъ высочайшее повелѣніе[17], подтверждающее епископу не принимать никакихъ просьбъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ велѣно было генералъ-губернатору, чтобы доставилъ епископу доказательства, что священники не только записывали крестьянъ, но и сочиняли для нихъ прошенія, въ чемъ мѣстное начальство ихъ обвиняло. Такихъ доказательствъ представлено не было. Между тѣмъ въ Петербургѣ наконецъ начали понимать истинную причину крестьянскихъ волненій въ Лифляндіи. Графъ Строгановъ, въ отношеніи своемъ отъ 16 августа за № 2646, совѣтуетъ барону Палену обратить особенное вниманіе на бѣдность крестьянъ, а статсъ-секретарь Танѣевъ сообщилъ министерству внутр. дѣлъ высочайшее повелѣніе обратить строгое вниманіе ген.-губернатора, барона Палена, на предметъ жалобъ крестьянъ, на недостатокъ довольствія[18].
Неизвѣстно предпринимало ли мѣстное начальство какія либо мѣры по этимъ замѣчаніямъ, только волненіе не прекращалось, и притомъ самый предметъ требованія крестьянъ перемѣнился. До того времени крестьяне требовали хлѣба, переселенія, а нѣкоторые принятія въ православіе. Теперь крестьяне вольмарскаго и отчасти рижскаго уѣзда стали просить уже о землѣ, чтобы земли, обработываемыя ими за барщину, обращены были въ ихъ собственность. Это было признано посягательствомъ на дворянскую собственность. Двѣ роты шлиссельбургскаго егерскаго полка были посланы для усмиренія этихъ крестьянъ, и государь прислалъ двухъ флигель-адъютантовъ, полковниковъ Бутурлина и князя Урусова, съ наставленіями, какъ дѣйствовать. Между тѣмъ, хотя изъ того самаго донесенія генералъ-губернатора барона Палена, въ слѣдствіе котораго были командированы упомянутые флигель-адъютанты, было видно, что крестьяне толкуютъ вовсе не о вѣрѣ, а объ землѣ, что цѣль волненія совершенно измѣнилась и не состоитъ ни въ какой связи съ религіознымъ движеніемъ, не смотря на то, генералъ-губернаторъ Паленъ все еще не переставалъ предъявлять требованія о необходимости прекратить пріемъ крестьянъ у епископа[19]. Но на сей разъ и въ Петербургѣ начинаютъ яснѣе понимать дѣло. Вмѣсто безусловнаго исполненія въ ходатайствѣ барона Палена, ему заявляютъ, что общія и неопредѣленныя жалобы на духовенство не ведутъ ни къ чему и совѣтуютъ, чтобы онъ тотчасъ сообщалъ епископу, на кого именно изъ священниковъ указываютъ крестьяне.
Такъ какъ къ улучшенію невыносимого положенія крестьянъ ничего не предпринималось, то въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, а именно на мызахъ Ней-Беверсгофъ (рижскаго уѣзда) и Гейлигензе, крестьяне пришли къ открытому неповиновенію. Туда послали роту шлиссельбургскаго и потомъ 4 роты ладожскаго полка и 50 казаковъ. Надъ виновными велѣно немедленно нарядить военный судъ. Приговоры его были утверждаемы генералъ-губернаторомъ барономъ Паленомъ и тотчасъ же приводились въ исполненіе: однихъ наказали розгами, другихъ отдали въ солдаты, въ арестантскія роты, сослали въ Сибирь, многихъ гоняли сквозь строй. Кромѣ этихъ крайне суровыхъ мѣръ, оставившихъ въ народѣ весьма мрачныя воспоминанія, принимаемы были другія. Такъ флигель-адъютантъ Бутурлинъ испрашивалъ награды для тѣхъ лицъ изъ нисшихъ сословій, которыя увѣщевали крестьянъ безропотно повиноваться помѣщикамъ и отрекаться отъ желанія принять православіе[20]. Правительство дастъ имъ за то деньги и медали; а лифляндское губернское правленіе публикуетъ объ этомъ печатно между крестьянами.
Между тѣмъ генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ, хотя не переставалъ,-по крайней мѣрѣ оффиціально, приписывать всѣ безпорядки, обнаружившіеся между крестьянами, дѣйствіямъ православнаго духовенства, долженъ былъ прійти наконецъ къ тому заключенію, на которое уже указывалъ ему графъ Строгановъ, то есть, что положеніе вольнаго договора при заключеніи контрактовъ для крестьянъ крайне неудобно, въ особенности при измѣнившемся способѣ хозяйства, въ которомъ трехъ-польная система замѣнена плодоперемѣнною. Баронъ Паленъ, ссылаясь на собственное желаніе дворянства, испрашивалъ разрѣшенія обсудить этотъ предметъ на ландтагѣ. Министръ внутреннихъ дѣлъ, докладывая объ этомъ государю, не оставилъ замѣтить, что не только всѣ просьбы и жалобы крестьянъ, но наконецъ и самое желаніе дворянства, о которомъ представляетъ генералъ-губернаторъ, доказываютъ, что источникъ зла былъ не въ дѣйствіяхъ православнаго духовенства, а въ хозяйственномъ положеніи крестьянъ. Такой взглядъ на дѣло раздѣленъ былъ государемъ, который изволилъ найти его согласнымъ съ собственнымъ убѣжденіемъ, и приказалъ поставить это генералъ-губернатору на видъ[21].
Теперь, послѣ того какъ вызванное обстоятельствами, собственное сознаніе мѣстной власти мимовольно оправдывало епископа, когда министръ внутр. дѣлъ и государь усмотрѣли источникъ зла въ тягостномъ хозяйственномъ положеніи крестьянъ, и убѣдились въ непричастности православнаго епископа и духовенства въ крестьянскихъ безпорядкахъ, можно было ожидать, что епископъ оставленъ будетъ въ покоѣ, и приняты будутъ мѣры къ обезпеченію продовольствія крестьянъ, и къ облегченію ихъ повинностей.
Но вмѣсто того произошло нѣчто неожиданное. Баронъ Паленъ увѣдомляетъ[22] графа Строганова, что шефъ жандармовъ, графъ Бенкендорфъ, лично поручилъ ему отсылать всѣ дѣла по этому предмету, требующія высочайшаго разрѣшенія, не къ нему, министру внутр. дѣлъ, а прямо въ 3-е отдѣленіе собственной его императорскаго величества канцеляріи (состоящей подъ управленіемъ шефа жандармовъ). Вслѣдъ за симъ исходатайствовано повелѣніе объ удаленіи епископа Иринарха изъ Риги. Для высылки его командирована былъ отъ оберъ-прокурора синода особый чиновникъ Скрипицынъ, онъ явился къ преосвященному Иринарху и вручилъ пакетъ отъ синода. Преосвященный принялъ его молча и по прочтеніи тотчасъ сказалъ; «я готовъ; когда мы выѣзжаемъ»? — Когда будетъ угодно вашему преосвященству. — «Это зависитъ отъ васъ, когда вы меня повезете»? Слова эти сказаны были имъ съ горечью. Г. Скрипицынъ замѣтилъ ему, что надѣялся отъ него большаго къ себѣ довѣрія, что онъ не жандармъ, посланный для арестованія чиновника. «А развѣ не все равно возразилъ преосвященный, «разница только въ мундирѣ».
Генералъ-губернаторъ не соглашался выдать подорожную на имя преосвященнаго и приказалъ дать ее на имя чиновника, чтобы чрезъ то яснѣе высказать, что епископъ оставляетъ Ригу не по собственной волѣ. Г. Скрипицынъ, который старался, для охраненія достоинства святителя, придать высылкѣ его видъ добровольной временной отлучки викарнаго епископа къ своему архіепископу, не принялъ ее и настоялъ на томъ, что подорожная была выдана на имя преосвященнаго Иринарха. Предвидя, что поѣздка епископа чрезъ губернію привлечетъ къ нему крестьянъ за благословеніемъ, а это будетъ представлено въ видѣ новаго возмущенія, г. Скрипицынъ обратился къ генералъ-губернатору съ просьбою указать ему путь, по которому преосвященный можетъ безопасно прослѣдовать во Псковъ: баронъ Паленъ назначилъ путь черезъ Митаву и Вильну.
Вывозъ русскаго архипастыря (12 окт. 1841г.) изъ Риги произвелъ глубокое впечатлѣніе на крестьянъ, хотя еще никто изъ нихъ не былъ присоединенъ къ православію. Участіе, принятое архіереемъ въ ихъ положеніи, строгія запрещенія посѣщать его и безпощадное наказаніе тѣхъ, кто осмѣливался нарушить это запрещеніе, все это возбуждало сочувствіе къ нему въ крестьянахъ. Двое изъ нихъ пришли къ нему во Псковъ. Преосвященный, объяснивъ имъ, что онъ не можетъ имъ ни въ чемъ быть полезенъ, отослалъ къ губернскому начальству, которое въ губернскомъ правленіи спросило ихъ о причинѣ прихода во Псковъ. Они разсказали, что, неимѣя никакихъ средствъ къ дальнѣйшему существованію и не встрѣчая у себя никакого сочувствія, они пришли къ русскому архіерею, который одинъ въ Ригѣ оказывалъ къ нимъ участіе, просить помощи. Крестьяне были отосланы въ Ригу. Генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ не упустилъ сдѣлать своихъ замѣчаній на отвѣтъ преосвященнаго крестьянамъ и на допросъ ихъ въ псковскомъ губернскомъ правленіи и извлечь изъ того доказательство преступнаго участія епископа во всемъ волненіи крестьянъ[23].
Но министръ внутр. дѣлъ, при докладѣ государю этого обстоятельства, находилъ, что генералъ-губернаторъ углубляется въ мелочи и не хочетъ видѣть настоящей причины зла, что чувство стѣсненнаго положенія у крестьянъ всеобще. По мнѣнію графа Строганова, нужно было преслѣдовать зачинщиковъ безпорядка, но облегчить крестьянамъ способы продовольствія негласнымъ для нихъ образомъ и поспѣшить на ландтагѣ принятіемъ хотя временныхъ мѣръ, которыя бы можно было привести въ исполненіе къ веснѣ: докладъ министра былъ въ январѣ 1842 г. — Государь совершенно соглашался съ графомъ Строгоновымъ. Его величество изволилъ находить, что заключенія барона Палена объ участіи епископа въ этомъ дѣлѣ „даже смѣшны“, что генералъ-губернаторъ „вовсе не такъ дѣйствуетъ, какъ бы слѣдовало“ и что „надо будетъ вновь послать отъ графа Бенкендорфа, чтобы его вразумить“[24].
На ландтагѣ 1842 г., послѣ шумныхъ преній, составлены были 77 пунктовъ въ видѣ дополненія къ положенію о крестьянахъ 1819 года: главнѣйшее улучшеніе заключалось въ неприкосновенности земли, отдѣленной въ пользованіе крестьянъ. Пункты эти были высочайше утверждены и могли бы облегчить положеніе крестьянъ, еслибы приведены были въ исполненіе. Но дворянство, вполнѣ увѣренное, что всякая попытка крестьянъ къ улучшенію своего быта будетъ подавлена силою правительства, не спѣшило обнародовать новаго законоположенія, а мѣстное начальство къ тому не побуждало: 77 пунктовъ остались для крестьянъ тайною.
Усмиривъ крестьянъ наказаніемъ многихъ изъ нихъ розгами, отдачею въ солдаты, ссылкою въ Сибирь, наказаніемъ сквозь строй, генералъ-губернаторъ принялъ всѣ мѣры къ отклоненію ихъ отъ желанія принять православную вѣру. Онъ самъ ѣздилъ въ Дерптъ и Вольмаръ и лично дѣлалъ внушенія крестьянамъ; вмѣнилъ въ строгую обязанность земской полиціи бдительно наблюдать за сообщеніемъ крестьянъ съ эстляндской и псковской губерніями черезъ Чудское озеро, распорядился „объ удаленіи зачинщиковъ“ изъ ихъ обществъ[25], даже требовалъ чтобы русскимъ крестьянамъ псковской губерніи, торгующимъ щетиною, было запрещено посѣщать Лифляндію[26]. Между тѣмъ въ Ригу прибылъ преосвященный Филаретъ, назначенный на мѣсто епископа Иринарха викаріемъ псковскаго архіепископа. Получивъ личныя наставленія отъ Государя и имѣя въ глазахъ примѣръ предшественника, онъ не позволялъ себѣ ни малѣйшаго вмѣшательства въ отношеніи иновѣрцевъ. Но двое крестьянъ венденскаго уѣзда лично подали ему просьбу о причисленіи къ православной церкви, на что и имѣли право, такъ какъ высочайшимъ повелѣніемъ, объявленнымъ въ 1841 г. флигель-адъютантомъ Бутурлинымъ, разрѣшено было лифляндскимъ крестьянамъ присоединяться съ тѣмъ только, чтобы они не ожидали отъ того никакого улучшенія въ своемъ бытѣ. Пришедшіе крестьяне и не требовали никакихъ мірскихъ выгодъ. Несмотря на это, генералъ-губернаторъ немедленно предписалъ военному начальству быть въ готовности дѣйствовать по первому востребованію, и послалъ въ Венденъ для открытія виновныхъ по горячимъ слѣдамъ. Оказалось, что желающихъ принять православіе было больше, чѣмъ пришло въ Ригу; всѣ они наказаны розгами отъ 4 до 6 ударовъ[27]. Вмѣстѣ съ тѣмъ генералъ-губернаторъ приказалъ, однако, напомнить крестьянамъ высочайшую волю, что принимать православную вѣру никому не воспрещается, и увѣдомилъ объ этомъ министра внутреннихъ дѣлъ отъ 3 ноября за № 1240.
Такъ прекращено было первое движеніе лифляндскихъ крестьянъ къ принятію православія, но не надолго. Оно возобновилось съ марта 1845 г.
Мѣсто преосвященнаго Иринарха, оставившаго Ригу 12 октября 1841 г. (см. Приб. Сб. III, 504), занялъ преосвященный Филаретъ (Гумилевскій), столь извѣстный своими учеными трудами, изъ которыхъ «Исторія русской церкви» составляетъ капитальное произведеніе нашей исторической литературы. Вотъ нѣкоторыя подробности о его службѣ до назначенія въ Ригу.
Преосвященный Филаретъ, докторъ богословія, дѣйствительный членъ общества исторіи и древностей россійскихъ, копенгагенскаго общества древностей, почетный членъ императорскихъ университетовъ: харьковскаго и московскаго, археологическаго общества, духовныхъ академій: кіевской, петербургской и московской, родился 23 октября 1805 г., тамбовской губерніи, шацкаго уѣзда, въ деревнѣ Конобѣевкѣ. Отецъ его Григорій Гумилевскій былъ сельскимъ священникомъ въ названной деревнѣ; младенцу во святомъ крещеніи нарекли имя Димитрія.
Димитрій Гумилевскій свое первоначальное образованіе получилъ въ тамбовской семинаріи и въ 1826 г. поступилъ для продолженія курса богословскихъ наукъ въ московскую духовную академію. Въ 1830 г. онъ кончилъ здѣсь курсъ вторымъ магистромъ по списку седьмаго курса 1826—1830 г. (первый курсъ московской духовной академіи былъ съ 1814 по 1818 г.) былъ Александръ Нечаевъ, воспитанникъ московской семинаріи. До окончанія курса наукъ, именно 19 января 1830 года, онъ былъ постриженъ въ монашество, а по окончаніи курса опредѣленъ былъ въ московскую духовную академію баккалавромъ церковной исторіи. Въ 1831—33 годахъ онъ состоялъ баккалавромъ по классу чтенія св. писанія, потомъ нравственнаго и пастырскаго богословія. Съ 1 мая 1833 г. Филаретъ былъ инспекторомъ академіи, а потомъ съ 14 декабря 1835 года и ея ректоромъ. Какъ архимандритъ онъ имѣлъ въ управленіи своемъ московскій богоявленскій монастырь.
Такимъ образомъ, всю молодость свою преосвященный Филаретъ провелъ въ московской духовной академіи. Въ описаніи празднованія пятидесятилѣтія московской духовной академіи, открытой 1 октября 1814 г. во время управленія московскою каѳедрою архіепископа Августина, о преосвященномъ Филаретѣ замѣчено: «Докторъ богословія ректоръ Филаретъ оставилъ въ академіи воспоминаніе о себѣ, какъ о неутомимомъ дѣятелѣ въ области богословскихъ и церковно-историческихъ наукъ, какъ о многосторонне-образованномъ, весьма даровитомъ и глубоко-ученомъ наставникѣ. Книги были его пищею. Изучивъ основательно иностранную богословскую литературу, онъ первый ввелъ въ академическіе уроки духъ строгой разборчивости въ доказательствахъ, крѣпко ратовалъ противъ господствовавшаго тогда на западѣ неологизма и въ преподаваніе догматики внесъ историческій элемента. Сверхъ занятій богословіемъ, по предмету котораго онъ составилъ полный курсъ лекцій, онъ находилъ время заниматься другими предметами учености и многое приготовилъ для своихъ будущихъ изданій: для ученія объ отцахъ церкви, исторіи пѣснопѣвцевъ греческой церкви и для исторіи русской церкви».
Высочайшимъ указомъ отъ 7 октября 1841 года преосвященный Филаретъ назначенъ епископомъ рижскимъ. Во епископа онъ былъ хиротонисанъ въ петербургскомъ казанскомъ соборѣ 22 декабря 1841 г.
Преосвященный Филаретъ прибылъ въ Ригу 20 іюня 1842 г. и первые три года провелъ въ совершенномъ уединеніи, занимаясь своими учеными трудами и дѣлами по епархіи, но съ 1845 года ему пришлось дѣйствовать на томъ же поприщѣ, которое оказалось столь тернистнымъ для его предшественника. Съ 1845 г. начинается огромное движеніе крестьянъ въ Лифляндіи къ православію. Какъ началось и шло это движеніе уже изложено въ предшествовавшемъ томѣ на стр. 507—514.
Не повторяя сказаннаго, здѣсь достаточно ограничиться замѣчаніемъ, что это новое и притомъ обширное движеніе къ православію лифляндскаго лютеранскаго крестьянства побудило императора Николая Павловича смѣнить генералъ-губернатора барона Палена и назначить для управленія ирибалтійскимъ краемъ генерала Головина 1-го. Въ 6-мъ пунктѣ инструкціи Головину предписывалось: принять мѣры, дабы, съ одной стороны, не было допускаемо подстрекательство къ переходу лютеранъ въ православіе, а съ другой устранено всякое противодѣйствіе сему, равно какъ притѣсненіе перешедшихъ.
Новый генералъ-губернаторъ прибылъ въ Ригу въ маѣ 1845 г. въ самый разгаръ движенія. Ему, совмѣстно съ преосвященнымъ Филаретомъ, пришлось вѣдать дѣла присоединеній и вотъ что Головинъ по этимъ дѣламъ писалъ во всеподданнѣйшемъ отчетѣ отъ 10 февраля 1848 г. по управленію краемъ съ мая 1845 г. по февраль 1848 годъ.
Первыя сѣмена христіанства этого края, коего значительная часть принадлежала въ XII стол. Новгороду, Пскову и княжеству Полоцкому, посѣяны были тогда же проповѣдниками восточной церкви. По свидѣтельству лѣтописца XVII в., Ѳомы Гіерна, псковскіе священники, пріѣзжавшіе сюда, дѣйствовали лишь убѣжденіемъ, не принуждая никого къ перемѣнѣ вѣры, тогда какъ нѣмецкіе крестоносцы послѣ нихъ водворяли католицизмъ мечемъ. Язычники мнимообращенные затаили ненависть къ нимъ, долго выражавшуюся страшнымъ обычаемъ класть топоръ въ могилу мертвецу, дабы онъ могъ этимъ орудіемъ мстить въ той жизни нѣмецкимъ угнетателямъ. Легкій переходъ въ протестантизмъ финновъ свидѣтельствуетъ о равнодушіи ихъ къ католицизму. Онъ введенъ по распоряженію владѣльцевъ и почти безъ вѣдома народа, а потому послѣдній не питаетъ къ новому вѣроисповѣданію также привязанности, ни довѣрія къ пастырямъ. Въ началѣ нынѣшняго столѣтія гернгутеры, тоже протестанты, но отличающіеся истинно христіанскою жизнію, явившись здѣсь, скоро привлекли къ себѣ значительное число крестьянъ, что вооружило на нихъ мѣстныхъ пасторовъ. Тамъ же, гдѣ находились православные храмы, латыши нерѣдко изъявляли большое сочувствіе къ обрядамъ нашей церкви. Наконецъ, въ 1841 году, цѣлыя толпы крестьянъ стали приходить къ епископу рижскому съ просьбами о присоединеніи ихъ къ православію. Къ сожалѣнію, стремленіе сіе соединилось съ другимъ, чисто мірскимъ и неосновательнымъ, домогательетвомъ крестьянъ быть освобожденными отъ барщинныхъ повинностей къ помѣщикамъ и выселенными въ южные края Россіи. Видя невозможность разъединить въ понятіяхъ поселянъ эти два побужденія, и находя необходимымъ, для поддержанія общественнаго спокойствія, отнять надежду на переселеніе, правительство прекратило вовсе пріемъ просьбъ о семъ дѣлѣ. Но въ 1845 г. нѣсколько человѣкъ изъ гернгутерской общины принесли снова просьбу о присоединеніи ихъ къ православію, уже безъ всякихъ постороннихъ домогательствъ, присоединяя только желаніе, чтобы церковная служба была производима на латышскомъ языкѣ. Слухъ объ этомъ взволновалъ всѣ нѣмецкія сословія въ балтійскихъ губерніяхъ и побудилъ даже къ протестамъ. Ваше императорское велпчество, однако же, разрѣшили исполнить желаніе просителей, и православное богослушеніе на латышскомъ языкѣ открыто въ Ригѣ, и въ это именно время прибылъ къ своей должности генералъ Головинъ. Стремленіе къ православію распространилось сначала между крестьянами уѣздовъ рижскаго, вольмарскаго, венденскаго, валкскаго, потомъ дерптскаго и верровскаго, феллинскаго и перновскаго, а наконецъ на островахъ Эзелѣ и Монѣ. Правительство въ краѣ приняло многія чрезвычайныя мѣры, клонившіяся къ достиженію слѣдующихъ цѣлей: 1) къ устраненію въ крестьянахъ всякаго не религіознаго побужденія при переходѣ въ православіе. 2) Къ прекращенію насильственнаго удержанія отъ означеннаго перехода помѣщиками и пасторами. 3) Къ предупрежденію безпорядковъ и волненій въ слѣдствіе необыкновеннаго движенія въ народѣ. 4) Къ удержанію въ законныхъ предѣлахъ православнаго и протестантскаго духовенства, помѣщиковъ, судебныхъ и полицейскихъ инстанцій. 5) Къ устройству новой православной паствы въ Лифляндіи.
Противодѣйствіе перемѣнѣ вѣроисповѣданія изъ мірскихъ выгодъ. Для сего обнародованы, по повелѣнію государя наслѣдника, 6-ть пунктовъ о семъ предметѣ изъ высочайшей секретной инструкціи генералу Головину. А кто разглашаетъ несбыточныя ожиданія, тотъ подвергнется строгости законовъ, а злоумышленные предадутся военному суду. Для предсѣдательства въ военно-судныхъ коммисіяхъ командированы были въ Лифляндію свиты вашего императорскаго величества генералъ-маіоръ Крузенштернъ и 4 флигель-адъютанта. Но, къ счастію, не было ни одного случая для таковаго суда. Во время поѣздки по губерніи, генералъ Головинъ тоже лично внушалъ поселянамъ, чтобы они не надѣялись отъ присоединенія къ православію ни какихъ житейскихъ выгодъ; то же повторялось и командированными чиновниками, и въ публикаціяхъ, съ угрозою, что утверждающіе противное подвергнутся неминуемо ссылкѣ въ Сибирь, и пр. При изъявлені желанія къ православію отбирались подписки, что это происходитъ единственно по религіозному влеченію, съ сохраненіемъ всѣхъ прежнихъ обязанностей къ помѣщикамъ. Записываніе производилось, въ присутствіи священника, членомъ мѣстной земской, или городской полиціи, обыкновенно лютеранскаго исповѣданія. Послѣ изъявленія желанія продолжался 6-ти-мѣсячный срокъ для поступления въ православіе, и никто не преслѣдовался, если не являлся послѣ того къ мѵропомазанію. Больше препятствій правительство не могло противопоставить. За то нѣмецкія сословія отклоняли крестьянъ проповѣдями, внушеніями, угрозами и затрудненіями въ выдачѣ билетовъ на отлучку, преслѣдованіемъ въ хозяйственномъ быту. Но это-то именно и утверждало крестьянъ въ надеждѣ на улучшеніе положенія ихъ православіемъ, полагая, что съ успѣхами послѣдняго будетъ сопряжено нѣчто, непріятное для владѣльцевъ, а слѣдовательно, полезное для крестьянъ.
Устраненіе насильственныхъ препятствій къ перемѣнѣ вѣроисповѣданія. Правительство положительнымъ усиліемъ дворянъ и пасторовъ отклонить крестьянъ отъ перехода въ православіе противопоставляло только мѣры отрицательныя, обуздывавшія противозаконное стѣсненіе воли поселянъ, именно: публиковалось объ отвѣтственности за то, предписывалось не препятствовать, не отказывать въ билетахъ на отлучку и прочее.
Предупрежденіе народныхъ волненій и безпорядковъ. Съ этою цѣлію предписано было удалять изъ Риги всѣхъ крестьянъ безъ билетовъ: записываніе желающихъ прекращено на всю рабочую пору 1845 г.; послѣ сего дважды публиковано не требовать разомъ билетовъ на отлучку къ священникамъ болѣе 1/10 части всего рабочаго народонаселенія вотчины; не отлучаться безъ воли мызнаго начальства, и являться только къ ближайшему священнику; въ восточной же части губерніи, въ коей нѣтъ церквей, учреждена была походная церковь въ мѣстечкѣ Маріенбургѣ. По случаю скопленія народа въ Дерптѣ, Аренсбургѣ и Маріенбургѣ, приказано было, въ случаѣ безпорядковъ, распоряжаться военными способами, но, по безпримѣрной кротости народа, эти мѣры оказались ненужными, и даже казачій дивизіонъ атаманскаго полка, введенный осенью 1845 года въ губернію, вызванъ былъ оттуда назадъ въ слѣдующее лѣто.
Прекращеніе произвола мѣстныхъ властей и частныхъ лицъ. Неоднократно притѣсненія дворянъ и пасторовъ, при переходѣ въ православіе, побуждали крестьянъ жаловаться священникамъ, кои препровождали просьбы епархіальному начальству, равно какъ и на притѣсненія перешедшихъ уже въ православіе. Чтобы не подать повода къ вмѣшательству православному духовенству въ выгоды мѣстнаго дворянства и пасторовъ, запрещено священникамъ принимать жалобы на притѣененія нѣмцевъ, а обращаться съ ними къ свѣтскому начальству, кромѣ случая, когда священникъ будетъ лично свидѣтелемъ того. Пасторы въ проповѣдяхъ позволили неприличные отзывы о православной церкви и правительствѣ, а также не позволяли погребать на лютеранскихъ кладбищахъ православныхъ. Послѣдняго рода поступки тотчасъ были устраняемы, но перваго повели къ изслѣдованіямъ, и уличенные подвергнуты взысканію. Помѣщики не допускали водворяться жить православнымъ священникамъ, и явно недоброжелательствовали къ перемѣнившимъ вѣру, даже угнетали ихъ барщиной, удаленіемъ отъ усадьбы, невыдачею продовольствія въ неурожайные годы. По высочайшему повелѣнію возложенъ былъ на ответственность полиціи отводъ помѣщеній для временныхъ церквей и причта въ городахъ въ теченіе двухъ недѣль, а въ селеніяхъ одного мѣсяца. Что до угнетенія, то, по трудности юридически уличить притѣснителей, представлено было временно успокоить протестантскихъ помѣщиковъ и сдѣлать ихъ менѣе пристрастными къ крестьянамъ. Мѣстныя полицейскія и судебныя власти тоже недоброжелательно смотрѣли на это происшествіе, особенно преувеличивали въ донесеніяхъ о волненіи народа и угрожающей отъ того помѣщикамъ опасности. Мѣстныя консисторіи и под. т. позволяли себѣ иногда выходить изъ круга своихъ обязанностей и даже вмѣшиваться въ дѣла православной церкви. Замѣчалось пристрастіе нерѣдко при производствѣ мѣстными полиціями слѣдствій по дѣламъ перехода крестьянъ въ православіе, что принуждало генералъ-губернатора наряжать особыя слѣдственныя коммисіи и т. п. Для огражденія православныхъ крестьянъ отъ притѣсненій въ общинномъ ихъ управленіи, высочайше повелѣно: «Обществамъ, въ коихъ будетъ 4 православныхъ, имѣть въ приходскихъ судахъ по одному засѣдателю изъ послѣднихъ, а если ½ или болѣе, то избирать изъ православныхъ же и предсѣдателей въ мірскіе суды, и для надзора за симъ учредить главное попечительство изъ генералъ-губернатора, епископа и губернскаго предводителя дворянства».
Устройство православной паствы возложено было, первоначально на учрежденный въ Ригѣ комитетъ изъ мѣстнаго епископа, генералъ-губернатора и товарища министра внутреннихъ дѣлъ. Къ 1-му января, 1848 г., считалось латышкихъ приходскихъ 33, эстонскихъ 39, всего 72. Изъ нихъ существовали сначала лишь на 9-ти пунктахъ. Денежныя средства къ сему дарованы правительствомъ, землю для храма, жилища священника и причта повелѣно отводить преимущественно въ казенныхъ имѣніяхъ, а при необходимости произвести нарѣзку изъ городскихъ, или помѣщичьихъ, дачъ, и выдавать за это владѣльцамъ вознагражденіе. Выборъ мѣста для церкви возложенъ на генералъ-губернатора и рижскаго епископа, а надзоръ за постройкою въ возможно краткій срокъ, въ селеніяхъ для 250 и въ городахъ для 300 человѣкъ, на лифляндскую губернскую строительную коммисію. Избранію мѣста для храма нерѣдко противились помѣщики, хотя изъ нихъ: Гротъ графъ Ферзенъ и баронъ Менгденъ пожертвовали безвозмездно нужную для церкви землю. Нынѣ устроено уже 9-ть церквей. 1 также окончена, но не освящена, по недостатку вблизи дома для священника, 3 находятся въ постройкѣ; къ прочимъ еще не приступлено. Чтобы не оставить прихожанъ безъ исполненія духовныхъ требъ въ 53-хъ приходахъ, гдѣ донынѣ нѣтъ только постоянныхъ храмовъ, учреждены временныя церкви, снабженныя иконостасомъ и причтомъ. Для сего высочайше повелѣно: «занять подъ временныя церкви безплатно дома, выстроенные для воинскаго постоя». Въ казенныхъ имѣніяхъ отведено по одной десятинѣ для православныхъ кладбищъ; относительно же нарѣзки таковыхъ участковъ въ помѣщичьихъ дачахъ сдѣлано уже представленіе. Проектъ объ учрежденіи крестьянскихъ православныхъ школъ представленъ министру внутреннихъ дѣлъ, открыто же понынѣ школъ всего 15, вслѣдствіе недостатка помѣщенія для другихъ. Порядокъ для принятія изъявившихъ желаніе быть присоединенными къ православной церкви, окончательно утвержденъ вашимъ императорскимъ величествомъ въ январѣ 1846 г. Съ гражданской стороны вмѣнено въ обязанность присутствовать при этомъ либо членамъ орднунгсгерихта, либо приходскимъ судьямъ, или наконецъ, сельскимъ начальникамъ. Въ продолженіе 6-ти-мѣсячнаго срока разрѣшено крестьянамъ, для полученія назиданій, а приходскому духовенству для исполненія церковныхъ требъ, объѣзжать своихъ прихожанъ, и нынѣ уже безъ сопровожденія полицейскаго чиновника. Во время сихъ поѣздокъ пріемъ домогательствъ о перемѣнѣ вѣроисповѣданія вовсе воспрещенъ, но миропомазаніе, которое также не было дозволено прежде, теперь разрѣшено. Опредѣлено, что съ присоединеніемъ къ православной церкви отца, присоединяются, по просьбѣ родителей, и несовѣршеннолѣтнія дѣти до 6-ти мѣсячнаго срока. Содержаніе православнаго духовенства отнесено на счетъ правительства. Въ настоящее время между лифляндскими крестьянами, среди которыхъ, до 1845 года, почти вовсе не было православныхъ, считается православнаго исповѣданія: латышей 38,282, эстовъ 68,180, и того 100,462 души. Событіе это, радостное для православной церкви, важное не для одного балтійскаго края, но и въ государственномъ отношеніи, и которое, наконецъ, составитъ, вмѣстѣ съ возсоединеніемъ уніятовъ, одну изъ замѣчательныхъ и едва ли не безпримѣрныхъ страницъ въ исторіи, совершалось безъ всякихъ подстрекательствъ, съ строгимъ соблюденіемъ законности и безъ нарушенія общественнаго спокойствія.
Въ объяснительной запискѣ къ этимъ статьямъ Головинъ изложилъ слѣдующія свои мнѣнія:
Во всеподданнѣйшемъ отчетѣ моемъ по управленію балтійскимъ краемъ подробно объяснено, что въ движеніи лифляндскихъ крестьянъ, а тѣмъ болѣе къ возбужденію ихъ перемѣнить вѣру, въ мое время ни власть свѣтская, ниже православно-духовное начальство, сколько то извѣстно, по самымъ тщательнымъ розысканіямъ, ни мало не содѣйствовали. Что, напротивъ того, къ отклоненію ихъ отъ сего сдѣлано гораздо болѣе, чѣмъ законъ допускаетъ, и употреблены всѣ средства, кромѣ рѣшительнаго запрещенія. Учрежденіе въ Ригѣ православной епископской каѳедры, а также распоряженіе, чтобы въ псковской семинаріи студенты обучались языкамъ латышскому и эстляндскому, переводъ на эти языки церковныхъ нашихъ книгъ, все это происходило гораздо прежде назначенія меня генералъ-губернаторомъ балтійскаго края.
Что же до меня касается, то я, какъ русскій, не могъ не желать, чтобы всѣ природные жители балтійскаго нашего края, латыши и эсты, которыхъ я нашелъ гораздо готовѣе къ принятію православія, чѣмъ ожидать можно было, соединились вѣроисповѣданіемъ съ народомъ русскимъ, но какъ генералъ-губернаторъ края, я этого не желалъ по двумъ причинамъ: во первыхъ, потому, что ни правительство наше, ни самое духовенство, не были еще готовы къ такому рѣзкому перелому въ цѣломъ политическомъ и религіозномъ быту этого края, а во вторыхъ, не трудно было предвидѣть, что это крайне встревожитъ два главнѣйшія въ краю сословія: дворянство и протестантское духовенство, не изъ усердія къ своему вѣроисповѣданію, а по другимъ немаловажнымъ причинамъ, о которыхъ упомянуто будетъ ниже. А потому съ самаго еще начала я предлагалъ, въ представленной отъ меня запискѣ, пріостановить въ Лифляндіи присоединеніе крестьянъ къ нашей церкви. Но представленіе мое не было признано уважительнымъ, и лифляндскіе крестьяне, пользуясь данною имъ свободою, начали являться тысячами съ изъявленіемъ желанія принять православіе, не взирая на всѣ затрудненія, съ которыми переходъ этотъ сопряженъ постановленными условіями.
Между тѣмъ въ высшемъ кругу столицы распространилось мнѣніе, что крестьяне въ Лифляндіи возбуждаются къ переходу въ русскую вѣру обѣщаніями мнимыхъ выгодъ, какъ то: надѣленія землями, освобожденія отъ повинностей противъ помѣщиковъ, переименованія ихъ въ государственные, и другими обольстительными надеждами; что крестьяне, вслѣдствіе такихъ подстрекательствъ, выходятъ изъ повиновенія и русскими священниками возбуждаются къ неповиновенію господамъ своимъ, и пр. Такіе ложные слухи даютъ жалобамъ лифляндскаго дворянства нѣкоторую основательность и оправдываютъ негодованіе ихъ на дѣйствіе правительственной власти. Оно дѣлаетъ невозможнымъ всякое покушеніе представить возникшее между остзейскими крестьянами желаніе принять русскую вѣру въ настоящемъ его видѣ. Надобно хорошо знать отношенія крестьянъ въ этомъ краѣ къ своимъ помѣщикамъ (вотчинникамъ), чтобъ понять настоящія причины такого необыкновеннаго религіознаго движенія, какое обнаружилось между первыми въ послѣднее время.
Въ балтійскихъ губерніяхъ нашихъ существуютъ три различныя національности: къ первой принадлежатъ коренные обитатели края, латыши и эсты, составляющее самое многочисленное племя; къ другой нѣмцы, водворившіеся въ краю силою оружія; и наконецъ, къ третьей русскіе, поселившіеся тамъ большею частію уже послѣ покоренія края скипетру россійскому.
Изъ сихъ трехъ національностей первая, какъ принадлежность самаго многочисленнаго въ краю племени, должна была бы первенствовать, но, по водвореніи тамъ нѣмцевъ, она сдѣлалась удѣломъ почти однихъ только земледѣльцевъ, крестьянъ, и среди порабощенія, коему сіи послѣдніе подверглись въ теченіи столькихъ вѣковъ, сохранила существованіе свое между ними, какъ печать крайняго униженія, подъ общимъ у насъ названіемъ чухны.
Вторая, нѣмецкая, заключаетъ въ себѣ дворянство, духовенство и городскихъ жителей и составляетъ господствующій въ краѣ элементъ, какъ по степени образованія членовъ своихъ, такъ и по пространству власти, которую она пріобрѣла, частію сословными правами своими, а еще болѣе долго временностію дѣйствія своего и укоренившихся обычаевъ.
Третья національность, русская, она является въ балтійскомъ краѣ, какъ вѣтвь огромнаго дерева, распространившая корни свои отъ Вислы до Берингова пролива и отъ Ледовитаго моря до Чернаго, но которая, будучи чужда краю, скоро бы изсохла, если бы не питалась живненнымъ сокомъ огромнаго своего стебля.
Среди сихъ различныхъ въ балтійскомъ краю національностей, національность туземныхъ племенъ, подавленная подъ бременемъ чужеземнаго владычества и въ теченіи столькихъ вѣковъ отвергаемая властителями своими, нѣмцами, пробудилась въ послѣднее время въ стремленіи своемъ слиться съ русскою національностію въ русско-религіозномъ элементѣ. Таково чувство родоваго племени, что латыши и эстонцы, доведенные, въ отношеніи политическаго своего быта, до крайняго уже ничтожества, при всемъ своемъ невѣжествѣ, оживились надеждою выйти изъ своего уничиженія къ мощному корню русскаго племени. Былолибъ справедливо возбранить имъ это?
Возникшее, такимъ образомъ, стремленіе латышей и эстовъ къ перемѣнѣ вѣры представляетъ въ исторіи балтійскаго нашего края замѣчательное событіе.
Здѣсь дворянство старается удержать за собою преобладаніе надъ туземными племенами, съ которыми оно, по освобожденіи крѣпостнаго состоянія, нравственно соединено одною только религіею, а съ другой является закоренѣлая вѣками ненависть сихъ послѣднихъ къ своимъ господамъ, потомкамъ суровыхъ завоевателей края, и усиліе ихъ разорвать эту связь, въ надеждѣ освободиться чрезъ то отъ чужеземнаго владычества, которое, даже послѣ дарованія крестьянамъ личной свободы, не утратило насильственнаго своего начала. Чтобъ убѣдиться въ этомъ, стоитъ только взглянуть на домашній бытъ крестьянъ въ губерніяхъ лифляндской и эстляндской; курляндскіе крестьяне въ гораздо лучшемъ положеніи. Все это, впрочемъ, прикрыто большимъ систематическимъ порядкомъ и, будучи облечено юридическими формами, сохраняетъ безмолвное спокойствіе и благовидную наружность. А такъ какъ все управленіе земской полиціи находится въ рукахъ того же дворянства, имѣющаго въ виду однѣ только выгоды своего сословія, то крестьянамъ прегражденъ всякій путь къ жалобамъ на претерпѣваемыя ими отъ землевладѣльцевъ угнетенія и несправедливости. Въ такомъ стѣсненномъ положеніи латыши и эсты возъимѣли надежду, что принявъ вѣру русскаго царя[28], они откроютъ себѣ дорогу къ облегченію въ своей участи и въ русскихъ священникахъ найдутъ защиту, которой не находили въ нѣмецкихъ пасторахъ по отношеніямъ своимъ къ нимъ тѣхъ же почти помѣщиковъ. Вотъ истинная причина, возбудившая въ природныхъ жителяхъ Лифляндіи такое сильное и всеобщее стремленіе перемѣнить вѣру, стремленіе котораго никакія чуждыя подстрекательства не были бы въ состояніи произвести.
И такъ, если устранить выше упомянутыя мною предубѣжденія на счетъ мнимыхъ происковъ обольщеніемъ заманить лифляндскихъ крестьянъ въ лоно русской церкви, то предметъ этотъ болѣе политическій, чѣмъ религіозный, подлежать будетъ вопросамъ весьма простымъ, а именно: 1) Въ правѣ ли лифляндскіе крестьяне, освобожденные отъ крѣпостнаго состоянія, переходить добровольно изъ лютеранскаго вѣроисповѣданія въ православное? 2) Въ правѣ ли дворяне, остзейскіе помѣщики, воспрещать имъ переходъ этотъ и преслѣдовать оный, какъ преступленіе, подъ предлогомъ, что крестьяне побуждаются къ перемѣнѣ вѣры не по чисто религіозному чувству? 3) Въ правѣ ли власть правительственная предоставить латышамъ и эстамъ балтійскаго края свободу перехода изъ лютеранскаго въ господствующее въ Россіи православное вѣроисповѣданіе на общихъ узаконеніяхъ? И наконецъ, 4) Слѣдуетъ ли допустить, въ видахъ государственныхъ переходъ этотъ, или же остановить оный, какъ потрясеніе, нарушающее спокойствие всего нѣмецкаго въ балтійскихъ нашихъ губерніяхъ сословія, сословія, въ которомъ сосредоточивается общественная и умственная дѣятельность края?
Не касаясь первыхъ трехъ вопросовъ, я ограничусь разсмотрѣніемъ только послѣдняго.
Остзейское дворянство и пасторы, въ негодованіи своемъ на открывшееся въ народѣ стремленіе перемѣнить вѣру, утверждаютъ, что оно не чисто религіозное, и ставятъ, между прочимъ, и правительству, и русскому духовенству, въ упрекъ, что латыши и эсты присоединяются къ православной церкви, не будучи пріуготовлены и обучены предварительно въ ея догматахъ. Но гдѣ же и когда массы народныя пріуготовлялись систематически къ перемѣнѣ вѣроисповѣданія? Обращеніе природныхъ жителей остзейскаго края въ христіанство, и потомъ переходъ ихъ изъ римско-католическаго въ протестантское вѣроисповѣданіе, конечно, не могутъ служить образцомъ въ этомъ отношеніи.
Въ подтвержденіе же распространенныхъ слуховъ, будто лифляндскіе крестьяне въ мое время привлекались къ переходу въ православіе обольщеніями, противная сторона приводитъ то обстоятельство, что послѣ меня переходъ остановился. Но онъ остановился уже въ послѣднее время и моего управленія краемъ, когда крестьяне увидѣли, что положеніе перешедшихъ въ русскую вѣру сдѣлалось гораздо хуже прежняго. Если же, не взирая и на самыя невыгоды, ихъ ожидающія, переходъ до сихъ поръ еще продолжается, хотя въ самомъ маломъ числѣ, то это можетъ послужить свидѣтельствомъ, что крестьяне переходятъ въ православіе по собственному побужденію, и даже не изъ видовъ мірскихъ, гораздо болѣе, чѣмъ послѣдовавшая остановка въ переходѣ доказываетъ противное тому[29].
Допуская, впрочемъ, что не чисто религіозное чувство побуждаетъ ливонскихъ крестьянъ къ перемѣнѣ вѣры, нельзя, однако же, отвергать, что символическіе обряды православной церкви, благолѣпіе нашихъ храмовъ и самое богослуженіе говорятъ чувствамъ простаго народа болѣе, чѣмъ обнаженныя стѣны церквей протестантскихъ и ученыя проповѣди ихъ пасторовъ. Не рѣдко случалось и прежде, что крестьяне въ домашнихъ нуждахъ своихъ и несчастіяхъ, вмѣсто того, чтобъ обращаться къ пасторамъ, искали утѣшенія у русскихъ священниковъ, служили украдкою молебны, просили окроплять жилища ихъ святою водою и проч. Пусть будутъ только устранены условія, затрудняющія переходъ ливонскихъ крестьянъ въ православіе[30], и присоединеніе къ нашей церкви допущено будетъ на основаніи законныхъ постановленій, тогда окажется, что стремленіе это между природными жителями балтійскаго нашего края не есть частное и обольщеніями возбужденное; можно поручиться, что тогда не только крестьяне лифляндской губерніи, но эстляндской, и даже курляндской, захотятъ перейти въ русскую вѣру.
Но если не чисто религіозное чувство влечетъ остзейскихъ крестьянъ къ перемѣнѣ вѣры, то и не усердіе къ своему вѣроисповѣданію, какъ я уже сказалъ выше, заставляетъ и нѣмецкое сословіе столь упорно противиться этой перемѣнѣ. Здѣсь религія служитъ только средствомъ къ удержанію латышей и эстовъ въ чужомъ для нихъ элементѣ; ибо перемѣна религіи ни сколько не измѣнила бы отношеній крестьянъ къ господамъ, ихъ вотчинникамъ, ни мѣстнаго образа управленія краемъ. Дворянство балтійскаго нашего края германскаго происхожденія всемѣрно старается сохранить свою національность: оно этого не скрываетъ да и скрывать причины не имѣетъ. Это никогда не препятствовало членамъ онаго занимать высшія въ государствѣ мѣста и, по степени образованія своего, служить на военномъ[31] и гражданскомъ поприщѣ сравнительно въ гораздо большемъ числѣ, а весьма часто и съ большимъ отличіемъ, нежели русское дворянство. Но, не довольствуясь сохраненіемъ національности въ своемъ сословіи, остзейское дворянство хочетъ, чтобы и весь балтійскій край сохранилъ нѣмецкій характеръ, хотя природные жители онаго ничего общаго съ германскимъ происхожденіемъ не имѣють, и все это на тотъ конецъ, чтобы не утратить, до сихъ поръ еще продолжающагося, почти безотчетнаго, господства своего въ этомъ краю, господства, которое лифляндское дворянство въ послѣднее время ищетъ распространить даже на самое религіозное чувство коренныхъ уроженцевъ края, въ которыхъ оно привыкло видѣть рабовъ своихъ. Эта вѣковая привычка располагать туземцами, какъ собственностію, причиною, что остзейскіе помѣщики смотрятъ на переходъ крестьянъ своихъ въ русскую вѣру, вопреки ихъ воли, какъ на возмущеніе противъ ихъ власти, и, можетъ быть не совсѣмъ безъ основанія опасались, чтобы, при такомъ сильномъ народномъ движеніи, какое открылось въ Лифляндіи въ 1845 и 1846 годахъ, не обнаружились между послѣдними порывы дерзости и своеволія. Сіе послѣднее дѣлается отчасти понятнымъ, когда принять въ разсужденіе, что другія племена, подвергшаяся германскому владычеству, отчасти обязаны повелителямъ своимъ, по крайней мѣрѣ, нѣкоторою степенью умственнаго и гражданскаго образованія, между тѣмъ какъ латыши и эсты, со времени порабощенія своего, остаются и донынѣ почти въ томъ же полудикомъ и униженномъ состояніи, какъ были за нѣсколько столѣтій передъ симъ, и съ тѣми же горькими воспоминаніями, изъ рода въ родъ передаваемыми. По счастью, опасеніе это оказалось напраснымъ; ибо сборища крестьянъ, толпившихся тысячами у дверей православныхъ священниковъ въ ожиданіи записки ихъ въ число желающихъ присоединиться къ русской церкви, не были поводомъ къ нарушенію общественнаго спокойствія, а тѣмъ меньше къ какимъ либо покушеніямъ противъ личной безопасности помѣщиковъ.
И такъ, дабы балтійскій край оставался подъ вліяніемъ господствующей въ ономъ нѣмецкой національности тамошнему дворянству остается нынѣ одно средство: не допустить, чтобы крестьяне, перемѣнивъ вѣру и соединясь, въ религіозно-русскомъ элементѣ, съ русскимъ народомъ, расторгли, какъ я сказалъ, единственную связь, соединяющую ихъ съ нѣмецкимъ населеніемъ края, которое составляетъ едва 11-ю часть всѣхъ жителей онаго[32]. Это очевидно обратилось бы въ ущербъ господствующему тамъ нѣмецкому элементу, сдѣлавъ нѣмцевъ пришельцами между инородными и имъ совершенно чуждыми племенами. Нельзя отрицать, что такой переворотъ измѣнилъ бы положеніе цѣлаго края. Пасторы особенно подвергались бы чрезъ это конечному разоренію, потерявъ главнѣйшій источникъ доходовъ своихъ; ибо нельзя допустить, чтобы крестьяне, принявшіе православіе, продолжали исполнять повинности въ пользу лютеранскихъ церквей. Такимъ образомъ и сіи послѣдніе пришли бы въ конечный упадокъ, по тому что однѣ нѣмецкія общины не были бы въ состояніи поддерживать оныя въ настоящемъ числѣ. Самое протестантство въ балтійскомъ нашемъ краю потерпѣло бы ущербъ, отъ котораго оно никогда бы не оправилось.
Послѣ всего, здѣсь изложеннаго, нужно ли объяснять, почему лифляндское дворянство употребило всѣ средства и усилія, чтобъ подавить открывшееся въ послѣднее время между природными жителями края стремленіе перейти въ русскую вѣру[33]. Не довольствуясь тѣми препятствіями, которыми само правительство затруднило въ Лифляндіи переходъ этотъ, хотя законъ допускаетъ самую даже пропаганду въ пользу господствующей въ Россіи церкви[34], помещики и пасторы начали открыто преслѣдовать изъявлявшихъ желаніе переменить веру, и между тѣмъ какъ первые давали имъ чувствовать негодованіе свое угрозами и даже наказаніями, послѣдніе притесняли ихъ въ приказахъ своихъ, воспрещая имъ хоронить покойниковъ на лютеранскихъ кладбищахъ и проч. Самая милостыня, поданная рукою русскаго латышу, или эстонцу, не только принявшему уже православіе, но даже лютеранину, бывала поводомъ къ доносу въ умыслѣ склонять крестьянъ къ православію подкупомъ. Однимъ словомъ, въ эту эпоху народнаго колебанія церковь православная въ Лифляндіи подверглась почти такому же гоненію, какое она терпела въ XVI и XVII вѣкахъ отъ поляковъ подъ вліяніемъ римско-католическаго духовенства, съ тою только разницею, что тамъ заставляли русскій народъ силою переходить изъ православнаго вѣроисповѣданія въ римско-католическое, а здѣсь не допускаютъ его принимать православіе и заставляютъ по неволѣ оставаться въ лютеранстве. Но поляки побуждались тогда подлиннымъ чувствомъ религіознаго фанатизма, и при томъ дѣйствовали согласно съ видами правительства, тогда какъ въ Лифляндіи дворянство открыто противится силѣ закона, не воспрещающаго латышамъ и эстамъ добровольно переходить въ лоно нашей церкви, и употреблять лютеранство, какъ средство только, дабы удержать тѣхъ и другихъ подъ господствомъ немецкой своей національности.
Среди такого религіозно-политическаго волненія, главное местное начальство, до котораго со всѣхъ сторонъ стали доходить жалобы на претерпеваемыя крестьянами гоненія и притѣсненія, не могло не принять ихъ подъ свою защиту. А такъ какъ въ слѣдствіяхъ, почти единственно по этимъ только дѣламъ возникавшихъ, нельзя было положиться на безпристрастіе земской полиціи, то надобно было всякій разъ почти производить оныя посторонними лицами. Это породило между господствующимъ нѣмецкимъ сословіемъ сначала негодованіе, потомъ ненависть и интриги противу правительственной власти, сопровождаемыя даже клеветами всякаго рода. Последовавшее за темъ отозваніе меня отъ начальства балтійскимъ краемъ было для лифляндскаго дворянства и для рижскаго магистратскаго сословія полнымъ торжествомъ, которому те и другіе предавались открыто. Такимъ образомъ, кромѣ уже дѣлъ о православіи, и всѣ тѣ, кои при мнѣ начаты по другимъ частямъ управленія въ Лифляндіи, и коихъ разсмотрѣніе, стоившее большаго труда, вело къ открытію важныхъ запущеній и злоупотребленій, подвергаются той же участи, какой подверглись труды всѣхъ прежнихъ ревизій края, т. е., остаться безъ послѣдствій.
Обращаясь за симъ къ нѣмецкой національности, нельзя не согласиться, что остзейское дворянство и городскія сословія, имѣютъ причины дорожить ею: она дѣлаетъ ихъ членами многочисленного германскаго семейства въ Европѣ и съ давняго времени участниками въ успѣхахъ просвѣщенія, хотя благодѣяній сего послѣдняго они, въ продолженіи столькихъ вѣковъ владычества своего въ балтійскомъ краѣ, не хотѣли, какъ уже замѣтилъ, изъ собственныхъ видовъ, распространить между коренными жителями края, латышами и эстами. Не только остзейскому нѣмцу по религіи, языку и обычаямъ соединившемуся съ западнымъ элементомъ, но и русскому, у котораго дѣйствіе этого элемента охлаждается любовію къ своему отечеству и ко всему родному, не легко спуститься къ грубой русской стихіи, когда онъ одинъ разъ уже вкусилъ преимущество европейской образованности, со всѣми умственными и матеріальными ея наслажденіями; а потому не должно удивляться, если одноплеменное съ западною Европою дворянство въ балтійскомъ краѣ страшится, чрезъ распространеніе русской вѣры, быть окружену на своей родинѣ религіозно-русскимъ элементомъ, со всѣми отвергаемыми протестантствомъ учрежденіями и обрядами нашей церкви, элементомъ, къ которому оно не только ни какого сочувствія имѣть не можетъ, но котораго оно болѣе чѣмъ чуждается.
Но признавая все, что западно-европейской элементъ въ отношеніи умственныхъ и матеріальныхъ успѣховъ своихъ имѣетъ превосходнаго надъ русскимъ, нельзя, однакожъ, отвергать, что сей послѣдній составляетъ могущество Россіи; что, недоступная для чужеземнаго просвѣщенія и варварствомъ честимая, грубая его оболочка служила ему до сихъ поръ защитою отъ ядовитаго дыханія запада и не допускала демагогическимъ началамъ проникнуть въ народныя наши массы. Подъ этою корою теплится въ народѣ русскомъ непритворное чувство преданности къ власти самодержавной и благоговѣнія къ священному лицу земнаго царя, между тѣмъ какъ прикосновеніе къ европейскому элементу классовъ болѣе образованныхъ не осталось и у насъ безвреднымъ. Излишнимъ считаю распространяться въ объясненіяхъ, на чемъ основано заключеніе мое, такъ какъ и указывать на послѣднія событія въ Европѣ.
Не будучи, однако, поборникомъ грубаго невѣжества, ни врагомъ нѣмецкой націи, а тѣмъ менѣе остзейскаго дворянства, которое, въ отношеніи своемъ къ лицамъ, имѣетъ полное право на мое уваженіе, я излагаю здѣсь только мнѣніе мое на счетъ внутренняго положенія балтійскаго края и господствующаго въ немъ духа провинціализма. Заключенія мои по сему предмету основаны на трехлѣтнемъ моемъ тамъ управленіи, среди борьбы двухъ различныхъ стихій, борьбы со стороны нѣмецкаго сословія отчаянной.
За симъ, удерживаясь съ моими заключеніями, я предоставляю лицамъ, опытнѣйшимъ меня въ наукѣ государственнаго управленія, рѣшить, что полезнѣе въ видахъ государственныхъ и политическихъ: предоставить ли въ балтійскомъ краѣ свободу природнымъ жителямъ онаго, латышамъ и эстамъ, переходить въ лоно православной церкви, на основаніи общихъ постановленій, и чрезъ то соединить ихъ съ русскимъ элементомъ; или же, по причинамъ выше приведеннымъ, затрудняя переходъ этотъ, удержать ихъ въ протестантскомъ вѣроисповѣданіи, къ которому они являются, впрочемъ, болѣе, чѣмъ равнодушными, а чрезъ религію и подъ господствомъ чужеземнаго элемента, Россіи постоянно неблагопріятствующаго, если это въ общихъ государственныхъ видахъ, для единства россійской имперіи, ни въ настоящемъ, ни въ будущемъ, ничего вреднаго не представляетъ[35]? Напрасно остзейское дворянство въ допущеніи крестьянъ перемѣнить религію хочетъ видѣть нарушеніе дарованныхъ оному привиллегій, и выставить какъ бы воздвигнутое противу лютеранской вѣры гоненіе. Если правительство является здѣсь снисходительнымъ къ которому нибудь изъ двухъ вѣроисповѣданій, то по мѣрамъ, о которыхъ упомянуто выше, конечно, скорѣе къ протестантскому, чѣмъ къ православному.
Если бы когда нибудь нѣмецко-демократическій элементъ успѣлъ вторгнуться въ наши остзейскія губерніи, что, по настоящему положенію сосѣдственной намъ Германіи, нельзя считать не возможнымъ, то для тамошняго дворянства можетъ быть менѣе предстояло бы опасности отъ латышей и эстовъ, перешедшихъ, чрезъ принятіе православія, подъ вліяніе русскаго элемента, чѣмъ отъ соплеменниковъ ихъ, оставшихся въ лютеранствѣ, когда они въ религіозной связи съ господами своими видятъ залогъ своего униженія и препятствіе къ улучшенію своего быта. Придетъ, можетъ быть, время, когда высшія нѣмецкія въ остзейскомъ краѣ сословія жалѣть будутъ, что держали край этотъ подъ господствомъ чуждаго элемента, въ отдаленіи отъ Россіи, не взирая на то, что выгодами существованія своего они обязаны покровительствующей ихъ силѣ не съ Запада, а съ Востока[36].
Когда въ 1845 г. началось учрежденіе первыхъ сельскихъ приходовъ, то пришлось подумать и объ учрежденіи духовно-учебнаго заведенія.
Преосвященный Филаретъ, по прибытіи въ Ригу, нашелъ здѣсь небольшое духовное училище, помѣщавшееся въ бывшей цитадели, въ домѣ, принадлежавшемъ петропавловскому собору, устроенное для первоначальнаго образованія дѣтей мѣстнаго духовенства. Изъ училища этого воспитанники поступали для далънѣйшаго образованія въ псковскую семинарію. Училище это было слишкомъ мало и слишкомъ неудовлетворительно, чтобы соотвѣтствовать нуждамъ даже городскаго православнаго духовенства, потому преосвященный Филаретъ въ 1843 году учредилъ въ Ригѣ особое духовное училище (оно было извѣстно подъ именемъ архіерейскаго, помѣщалось въ архіерейскомъ домѣ, противъ алексѣевской церкви), по учебной программѣ прочихъ духовныхъ училищъ, для начальнаго образованія дѣтей мѣстнаго духовенства и преимущественно малолѣтнихъ пѣвчихъ архіерейскаго хора, учрежденнаго по штату 1836 г. Это училище (оно было закрыто въ 1852 году, послѣднимъ ректоромъ его былъ здравствующей по нынѣ, уважаемый протоіерей Ѳ. Н. Варницкій) все-таки никакъ не могло замѣнить учебнаго заведенія, какое, по тогдашнимъ обстоятельствамъ, требовалось для нуждъ новоустрояемой православной ливонской церкви.
Преосвященный Филаретъ въ 1845 г. составилъ проектъ новаго учебнаго заведенія и представилъ его установленнымъ порядкомъ на высочайшее утвержденіе. Мысль преосвященнаго была такова: новое духовно-учебное заведеніе должно было подготовлять воспитанниковъ къ занятію священно-служительскихъ мѣстъ въ ново-учреждаемыхъ сельскихъ приходахъ рижскаго викаріатства. Но этого мало: чтобы основать учебное заведеніе со спеціально православно-богословскимъ характеромъ, надобно было поставить это заведеніе такимъ образомъ, чтобы оно служило и для укрѣпленія православія въ новоустрояемой церкви; слѣдовательно необходимо, чтобы воспитаники новаго учебнаго заведенія выходили изъ него людьми не только получившими хорошее богословское образованіе, но и хорошо знакомыми съ языкомъ, духовнымъ и бытовымъ строемъ тѣхъ племенъ, духовнымъ нуждамъ которыхъ имъ придется служить, а для этого преосвященный призналъ необходимымъ открыть доступъ въ учебное заведеніе дѣтямъ коренныхъ латышей и эстонцевъ, принявшихъ православіе. Пусть новое учебное заведеніе служитъ одинаково для молодыхъ русскихъ, латышей и эстонцевъ: взаимное сбдиженіе разноплеменныхъ воспитанниковъ, при преподавательскомъ языкѣ русскомъ, весьма желательно, лишь бы только учебное и воспитательное дѣло находилось въ хорошихъ рукахъ.
Такова была основная мысль преосвященнаго Филарета. Покойный императоръ Николай Павловичъ вполнѣ одобрилъ предположеніе преосвященнаго и 11 февраля 1846 г. высочайше повелѣть соизволилъ открыть въ Ригѣ 5-ти классное духовно-учебное заведеніе (съ 2-хъ годичнымъ курсомъ въ каждомъ классѣ) съ тѣмъ, чтобы учебная часть въ ономъ, не уклоняясь отъ главныхъ основаній духовныхъ семинарій и училищъ, была приспособлена къ мѣстнымъ обстоятельствамъ и потребностямъ края, а также съ тѣмъ, чтобы въ каждый классъ оной было принято на казенное содержаніе по 10 мальчиковъ изъ дѣтей православно-русскаго духовенства и крестьянскихъ дѣтей православныхъ латышей и эстонцевъ. Полный комплектъ казенно-коштныхъ воспитанниковъ былъ опредѣленъ такимъ образомъ въ 150 человѣкъ.
Во исполненіе высочайшаго повелѣнія, новое учебное заведеніе предположено было такъ, чтобы воспитанники его имѣли возможность восходить отъ самыхъ первоначальныхъ предметовъ до высшаго семинарскаго курса, за тѣмъ, исключивъ преподаваніе греческаго (это была важная ошибка, замѣтимъ мимоходомъ), еврейскаго и др. неважныхъ предметовъ, обратить особенное вниманіе на изученіе мѣстныхъ языковъ: эстонскаго и латышскаго. Изъ иностранныхъ языковъ вводился языкъ нѣмецкій. Новое учебное заведеніе (родоначальникъ нынѣшнихъ духовной семинаріи и духовнаго училища) пе могло, однакоже, открыться въ 1846 г.: надобно было во 1-хъ отыскать и приспособить зданіе для помѣщенія училища (нанято близъ Верманскаго парка), а во 2-хъ призвать въ новую школу и учениковъ изъ крестьянскихъ деревень и усадебъ, учениковъ мало-мальски грамотныхъ и способныхъ (сельскихъ православныхъ школъ въ тѣ времена почти совсѣмъ не было). Преосвященному, въ его заботахъ объ открытіи училища, помогъ и сильно помогъ генералъ Головинъ, дѣятельно помогалъ также ближайшій сотрудникъ преосвященнаго рижскій протоіерей, отецъ Владиміръ Назаревскій.
Весь годъ прошелъ въ приготовленіяхъ; къ концу августа года всѣ избранныя дѣти для новаго учебнаго заведенія были на лицо (многимъ крестьянскимъ дѣтямъ изъ суммъ на содержаніе семинаріи пришлось выдать деньги на проѣздъ въ Ригу и на одежду — до такой степени были бѣдны ихъ родители).
1 сентября 1847 года, въ присутствіи генералъ-губернатора Головина и другихъ лицъ, между которыми видное мѣсто занимали латыши и эстонцы — родные и знакомые избранныхъ въ училище мальчиковъ, торжество началось прочтеніемъ высочайшаго повелѣнія объ открытіи въ Ригѣ училища; за тѣмъ преосвященный Филаретъ лично отслужилъ молебенъ о преуспѣяніи новаго учебнаго заведенія. Съ 1 сентября 1847 г. начался первый учебный годъ новаго заведенія, открытіе котораго произвело сильнѣйшее впечатлѣніе между новоприсоединившимися къ православію латышами и эстонцами. Неслыханное и невиданное чудо: въ Ригѣ явилось учебное заведеніе, открытое для крестьянъ, въ которомъ учатъ по латышски и по эстонски!
Какъ разноплеменные мальчики учились русской разговорной рѣчи изложено въ «Рижск. Вѣстн.» (1869, ном. 45) однимъ изъ воспитанниковъ рижской семинаріи 1-го выпуска. Вотъ что разсказываетъ онъ:
Началось ученье обыковеннымъ порядкомъ. Мы обратимъ однако вниманіе читателей на двѣ — три особенности внѣ оффиціальнаго строя жизни въ открытомъ училищѣ. Сошлись мальчики изъ русскихъ, латышей и эстовъ, другъ друга рѣшительно не понимавшіе (за ничтожными исключеніями). Происходили оригинальныя сцены. Напр., ходятъ по училищному двору два мальчика, русскій и латышъ, то съ поднятыми вверхъ руками, то съ опущенными внизъ, то съ обращенными на принадлежности туалета и на разныя части тѣла и т. д., и т. д. Тутъ шло самобученіе: «Это какъ называется»? спрашиваетъ латышъ, указывая пальцемъ на то или другое. «Ведро, собака, крыша, жолобъ, ухо», и проч., отвѣчаетъ русскій. Въ свою очередь послѣдній спрашиваетъ «Kà to sauz? — Degguns, kakkis, swahrki», и проч., отвѣчаетъ латышъ. Такое же самообученіе происходитъ между группами мальчиковъ изъ русскихъ и эстовъ. — Проходитъ недѣля, другая, третья, — и вотъ крестьянскіе мальчики посягаютъ уже объясняться по русски: «Пицкоуйскій, тай васу». «Квасу нѣтъ», подразниваетъ комисаръ, — «напейся изъ пумпы». — «Самъ пей съ пумпа», сердито возражаетъ эстонецъ, — «пумпа вота колотна, тэлаетъ кх, кх, кх. — Проходить три, четыре, пять мѣсяцевъ, и между мальчиками начинаются взаимные разспросы, разсказы не лишенные интереса, — скажемъ болѣе — оставляющіе во впечатлительныхъ дѣтскихъ душахъ значительный слѣдъ, служившій основаніемъ для возбужденія интересовъ въ направленіи, которое какъ нельзя лучше пріурочивалось къ внутреннему смыслу учебно-воспитательнаго заведенія. Вотъ маленькій, кругленькій, бойкій мальчуганъ изъ подмосковской губерніи, бывшій и въ Москвѣ, взмостился на каѳедру и ведетъ разсказъ о видѣнныхъ имъ нетлѣнныхъ мощахъ, о «сорока сороковъ» московскихъ церквей, о богатствѣ ихъ, о московскихъ крестныхъ ходахъ, — о встрѣчѣ русскими государя, — о царь-пушкѣ, въ которой «совершенно свободно могутъ играть въ карты человѣкъ двадцать», — о царь-колоколѣ «въ двадцать тысячъ пудъ», — о деревенскихъ хороводахъ, о шумномъ масляничномъ катаньѣ, и проч., и проч. Латыши и эсты слушаютъ оратора просто съ благоговѣніемъ.
Латыши и эсты въ свою очередь, по закону противоположенія представленій, начинаютъ разсказывать о томъ, какъ, напримѣръ, въ одномъ храмѣ икона, писанная на холстѣ, перегнулась головой въ алтарь, оставивъ такимъ образомъ на другой сторонѣ туловище и ноги (предметъ какъ видите, очень сподручный для дешеваго остроумія извѣстному покрою людей), — разсказывали, какъ они дрались съ братьями изъ-за корки хлѣба, какъ спали на полѣньяхъ и соломѣ, — острили, что дома у нихъ «точь въ точь загнанныя клячи, которыхъ подъ гору толкаютъ на водопой», и т. под. — Такіе и подобные разсказы, повторявшіеся на первыхъ порахъ почти изо дня въ день, имѣли между прочимъ тотъ несомнѣнно важный результатъ, что между мальчиками не замѣчалось ни малѣйшей племенной разъединенности, напротивъ они инстинктивно понимали, что ихъ что-то такое связывало между собою все крѣиче. Это что-то впослѣдствіи ими осмысленное, было очень важно и… должно быть важно для православнаго дѣла въ прибалтійскомъ краѣ.
Жили въ тѣ времена, въ первые годы существованія духовнаго училища — такъ разсказывали намъ бывшіе нѣкогда воспитанники его — не очень приглядно: помѣщеніе было не казистое, кормили плохо и не очень сытно, держали мальчиковъ больше въ проголодь, хоть и отпускалось, по тогдашнему, на содержаніе не очень чтобы мало; одежда была плохая, да и чистота въ спальняхъ, въ бѣльѣ и пр. была также очень ужъ плохая. Лозы, однако не щадили, считая оную, по тогдашнимъ понятіямъ, необходимѣйшею принадлежностью ученья. Бывали и бѣгуны, какъ въ другихъ бурсахъ. Побѣги, однако, какъ и въ другихъ бурсахъ, ни къ чему не служили: бѣгуна приводили обратно, обильно угощали лозою и водворяли по прежнему. Одинъ, впрочемъ, по фамиліи Г., какъ далъ стрѣчка въ 1850 г., такъ, говорятъ, и по сей день не отысканъ. Неизвѣстно отчего онъ попалъ въ бѣгуны: убоялся ли премудрости и обратился вспять отъ лозы, или стосковался по роднымъ нивамъ, или по какимъ другимъ причинамъ…
Открытіе вновь сельскихъ приходовъ и устройство ихъ, начатое съ 1845 года, продолжалось въ лифляндской губерніи безостановочно, такъ что къ 1850 г. въ рижскомъ викаріатствѣ (собственно въ лифляндскомъ и курляндскомъ) явилось уже 10 благочиній съ 108 церквами и 142,266 чел. прихожанъ. Викаріатство сдѣлалось уже столь обширнымъ, что сосредоточеніе въ однихъ рукахъ управленія имъ вмѣстѣ съ обширною псковскою епархіею влекло за собою большія неудобства, Вслѣдствіе этого было рѣшено учредить въ предѣлахъ лифляндской и курляндской губерній самостоятельную рижскую епархію. Высочайшее повелѣніе о томъ состоялось 11 марта 1850 года, а 1 іюня, того же года, въ петропавловскомъ соборѣ въ Ригѣ торжественно праздновалось открытіе новой епархіи. Епископъ Платонъ былъ возведенъ, по этому случаю, въ санъ архіепискона рижскаго и митавскаго, а вмѣстѣ съ тѣмъ рижское духовное правленіе было упразднено; вмѣсто него была открыта рижская духовная консисторія по общему уставу 1840 года духовныхъ консисторій, рижское же духовное русско-латышско-эстское училище переименовано въ рижскую духовную семинарію.
По уставу названнаго училища, 1-й и 2-й классы онаго были общіе, училищные, съ открытіемъ же 3-го класса, имѣвшаго послѣдовать въ сентябрѣ 1851 г., долженъ былъ въ училищѣ начаться курсъ собственно семинарскихъ наукъ. По этой причинѣ, преосвященный Платонъ заблаговременно ходатайствовалъ утвержденіе какъ увеличеннаго штата семинаріи, такъ и открытіе семинарскаго правленія. Предположенія преосвященнаго Платона были высочайше утверждены 11 августа 1851 года; съ этого времени и начинается новая жизнь учебнаго заведенія, въ особенности же съ того времени, когда въ Ригу (28 сентября того же года) прибылъ изъ Полоцка архимандритъ Павелъ (Доброхотовъ), назначенный въ Ригу ректоромъ новой семинаріи. Семинарское правленіе составили: ректоръ, инспекторъ (іеромонахъ Іосифъ, нынѣ епископъ смоленскій), экономъ (учитель Петръ Покровскій), секретарь (учитель М. С. Святославскій), библіотекарь (учитель И. А. Шаховъ), а письмоводителями были назначены студенты псковской семинаріи Покровскій и Жемчужинъ. Учебныя занятія въ 3 классѣ распредѣлили такъ: ректоръ долженъ былъ преподавать православное исповѣданіе Петра Могилы; инспекторъ всеобщую исторію, секретарь — словесность и библіотекарь — математику. Лекторами назначены: латышскаго языка — экономъ Петръ Покровскій, эстонскаго и нѣмецкаго Пароменскій и Виноградовъ.
Въ 1853 г. былъ открытъ 4-й классъ (философскій) и прибыли два новые наставника: іеромонахъ Веніаминъ (Карелинъ, впослѣдствіи епископъ рижскій и митавскій) и И. Ѳ. Савиничъ. Въ 1855 году былъ открытъ послѣдній 5-й классъ (богословскій) и тогда же прибыли еще два новыхъ наставника: М. О. Кояловичъ (нынѣ профессоръ въ Петербургѣ) и П. Георгіевскій.
Первымъ ректоромъ, какъ сказано, былъ архимандритъ Павелъ (нынѣ олонецкій епископъ). Онъ пробылъ въ Ригѣ не болѣе 4-хъ лѣтъ, но его дѣятельность въ семинаріи была столь благотворна, въ отношеніи къ воспитанникамъ онъ явился такимъ заботливымъ, гуманнымъ и умнымъ руководителемъ, что всѣ бывшіе ученики его сохранили о немъ прекраснѣйшія воспоминанія. Требуя отъ наставниковъ неуклоннаго исполненія ихъ долга, врагъ излишняго формализма и убійственной казенщины, еще большій врагъ бездѣйствія и апатіи ректоръ, отецъ Павелъ не щадилъ и самаго себя: онъ входилъ во всѣ мелочи семинарской жизни, слѣдилъ за успѣхами учениковъ съ рѣдкою тщательностію, не спускалъ, что называется, глазъ съ учебнаго заведенія. Для него экзамены были пустою формальностію, потому что онъ зналъ кто изъ воспитанниковъ въ чемъ и на сколько силенъ, въ чемъ и на сколько слабъ. Знатокъ исторіи вообще и русской въ частности, отецъ архимандритъ обращалъ особенное вниманіе, чтобы семинаристы хорошо знали отечественную исторію.
Если рижская семинарія, съ первыхъ же лѣтъ своего существования, заняла далеко не послѣднее мѣсто въ ряду прочихъ семинарій, то этимъ, конечно, она обязана дѣятельности своего перваго ректора, архимандрита Павла, и дѣятельности первыхъ наставниковъ, служившихъ въ ней. И въ самомъ дѣлѣ, то были люди, замѣчательно преданные своему дѣлу, люди знавшіе свое дѣло, относившіеся къ нему съ тою любовію, безъ которой не мыслимъ успѣхъ учебнаго заведенія. Изъ школы архимандрита Павла и его сотрудниковъ-учителей вышли дѣльные наставники изъ туземцевъ, изъ числа которыхъ, особенно замѣчательны: Дрекслеръ, Крауклисъ, Руппертъ, Таммъ, Михкельсонъ, Суйгусаръ и др. Нѣкоторые изъ нихъ въ настоящее время священствуютъ въ сельскихъ приходахъ, продолжая педагогическую дѣятельность въ сельскихъ школахъ, и всѣ они своими познаніями, своею дѣятельностію приносятъ честь тому учебному заведенію, изъ котораго они вышли.
Архимандритъ Павелъ пробылъ въ Ригѣ недолго. Первый выпускъ окончившихъ курсъ семинаристовъ послѣдовалъ 15 іюля 1857 года уже при новомъ ректорѣ, бакалаврѣ петербургской духовной академіи, архимандритѣ Никанорѣ (нынѣ епископъ уфимскій). Но еще за годъ до того, двое лучшихъ воспитанниковъ 5-го курса: Алексѣй Орловъ (изъ коренныхъ русскихъ, нынѣ инспекторъ народныхъ училищъ въ латышскихъ уѣздахъ лифляндской губерніи) и Ѳедоръ Марудинъ (латышъ родомъ, былъ впослѣдствіи учителемъ русскаго языка въ Митавской гимназіи, умеръ нѣсколько лѣтъ тому назадъ) были отправлены для окончанія богословскаго образованія въ московскую духовную академію, а въ 1857 г. двое: Константинъ Невдачинъ (русскій) и Егоръ Тооцъ (эстонецъ) посланы въ петербургскую духовную академию.
Между тѣмъ, по отбытіи изъ Риги архимандрита Павла, въ жизни рижской семинаріи послѣдовала такого рода перемѣна, которая коснулась существа основной мысли, съ которою преосвященный Филаретъ вызвалъ къ жизни русско-латышско-эстонское духовное училище. Говоримъ о воспрещеніи съ 1858 г. принимать въ рижскую духовную семинарію латышскихъ и эстонскихъ крестьянскихъ дѣтей, а замѣщать казеннокоштныя вакансіи исключительно дѣтьми священно-служителей рижской епархіи. Не имѣемъ обстоятельной исторіи рижской семинаріи, не имѣемъ и документовъ, чтобы правильно отвѣтить на вопросъ: какія соображенія и причины побудили отступить отъ основной мысли преосвященнаго Филарета, потому что никакъ не можемъ допустить справедливость тогдашней молвы, будто главнѣйшею причиною, побудившею не принимать крестьянскихъ дѣтей въ семинарію, было опасеніе, что крестьяне не будутъ имѣть къ священникамъ, вышедшимъ изъ ихъ среды, никакого «страха и почтенія». Молва, очевидно, ошибалась, потому что православный священникъ въ какомъ бы то ни было ливонскомъ приходѣ ни въ какомъ случаѣ не долженъ быть кирхенгерромъ и внушать къ себѣ страхъ. Къ тому же, къ 4 марта 1858 года, когда уже окончательно отступили отъ первоначальной мысли преосвященного Филарета, едва ли кто изъ воспитанниковъ, окончившихъ семинарскій курсъ въ Ригѣ, былъ рукоположенъ во священники, слѣдовательно сказать, что прихожане не будутъ ихъ бояться, было бы черезъ чуръ ужъ поспѣшно. Надобно полагать, что были другія причины и соображенія, болѣе основательныя къ воспрещенію пріема эстонцевъ и латышей, но какъ они намъ неизвѣстны, потому, уклоняясь отъ какого-бы то ни было сужденія на ихъ счетъ, мы должны констатировать лишь фактъ и оставить его въ сторонѣ.
Въ жизни рижской духовной семинаріи важнымъ событіемъ была ревизія этого учебнаго заведенія, произведенная въ 1865 году ректоромъ петербургской духовной академіи, нашимъ извѣстнымъ канонистомъ епископомъ Іоанномъ (нынѣ уже умершимъ). Въ то время уже была задумана полная реформа семинарій и преосвященный Іоаннъ собиралъ необходимыя данныя для этого.
Полное преобразованіе рижской духовной семинаріи совершилось въ 1870 г. Въ этомъ году нисшіе классы оной составили особое самостоятельное учебное заведеніе, подъ названіемъ духовнаго училища, а высшіе классы составили нынѣшнюю семинарію; а затѣмъ возобновленъ, прекращенный съ 4-го марта 1858 года, пріемъ въ семинарію восиитанниковъ изъ дѣтей крестьянъ латышей и эстовъ.
Какъ только комитетъ по устройству духовной части въ Лифляндіи приступилъ къ устройству первыхъ сельскихъ приходовъ, какъ немедленно же возникъ и не могъ не возникнуть вопросъ и о лютеранскихъ приходахъ. Еслибы присоединилось лютеранскихъ крестьянъ незначительное число, то, быть можетъ, и рѣчи-бы не возникало о гг. пасторахъ и ихъ доходахъ, но когда число присоединившихся начали считать не тысячами, а десятками, тысячъ, то, очевидно, къ вопросу о доходахъ нельзя было относиться безразлично. Въ 1845 году лифляндскіе крестьяне имѣли троякаго рода повинности въ отношеніи къ пасторамъ: 1) случайныя или плата за требы; 2) поземельныя, исправляемыя крестьянами, пользующимися пасторскими землями, по найму и 3) постоянныя, состоящія въ произведеніяхъ сельскихъ, денежномъ сборѣ и въ работахъ разнаго рода. Относительно платы за требы не могло быть спора: присоединившіеся къ православію крестьяне не могли обращаться къ пастору за совершеніемъ требъ, слѣдовательно и платы нельзя было требовать. Не могло быть спора и относительно повинностей съ православныхъ крестьянъ, арендовавшихъ пасторскія земли: тутъ платить аренду приходилось безспорно по условію, такъ какъ въ этомъ случаѣ пасторъ являлся уже не какъ духовное лицо, а просто какъ землевладѣлецъ. Но споръ возникъ изъ-за повинностей постоянныхъ съ арендаторовъ помѣщичьихъ земель. Тутъ гг. дворяне и пасторы начали доказывать, что эти постоянныя повинности суть не что иное какъ уступка помѣщиками части поземельнаго дохода своего въ пользу протестанской церкви, слѣд. не могутъ быть и не должны быть слагаемы съ крестьянъ при перемѣнѣ ими вѣроисповѣданія. Православное духовенство напротивъ доказывало, что новоприсоединившіеся должны содѣйствовать содержанію своей церкви, слѣд. было бы крайне несправедливо и даже неблаговидно требовать съ крестьянъ исполненія повинностей и платежей и въ пользу своей и въ пользу иновѣрной церкви.
Обратились за разрѣшеніемъ спора къ генералъ-губернатору. Въ Петербургѣ предвидѣли, что споръ непремѣнно возникнетъ, потому въ отвращеніе недоразумѣній въ инструкцію, данную Головину при отъѣздѣ въ Ригу и высочайше утвержденную 25-го апрѣля 1845 года, было включено слѣдующее: «Крестьянъ, переходящихъ изъ лютеранства въ православіе, освобождать отъ лежащихъ на нихъ, въ отношеніи къ протестантской церкви, повинностей, сохраняя, однако, во всей строгости обязанности къ помѣщикамъ». Вслѣдствіе этого генералъ-губернаторъ объявилъ гг. дворянамъ, что онъ не можетъ, еслибы и хотѣлъ, не освободить православныхъ крестьянъ отъ постоянныхъ въ пользу пасторовъ повинностей.
Тогда лифляндскіе дворяне обратились съ жалобою къ министру внутреннихъ дѣлъ, а когда въ 1846 г. число крестьянъ, присоединившихся къ православію, возрасло до 100,000 человѣкъ, повторили свою жалобу. По этимъ жалобамъ было высочайшее повелѣно обсудить все дѣло въ комитетѣ по устройству духовной части въ Лифляндіи и за тѣмъ разработанное мнѣніе представить на окончательное усмотрѣніе Государя Императора.
Комитетъ приступилъ къ обсужденію дѣла весьма осторожно и осмотрительно. Прежде всего онъ обратилъ вниманіе на то обстоятельство, что гг. пасторы, въ недавнемъ спорѣ съ православнымъ духовенствомъ, сами постоянно доказывали, что слѣдующія имъ, пасторамъ, повинности отъ крестьянъ суть вовсе не поземельныя, а поголовныя. За тѣмъ приступили къ обсужденію вопроса на чемъ именно гг. дворяне отстаиваютъ свое показаніе, будто постоянныя повинности составляютъ уступку владѣльцами части поземельнаго своего дохода въ пользу протестантской церкви. Прямаго законоположенія о таковой уступкѣ не оказалось, — напротивъ, по разсмотрѣніи одного весьма любопытного и важнаго документа недавно предъ тѣмъ, именно въ 1842 г., напечатаннаго въ ДерптЬ г. Бунге въ его историческомъ сборникѣ «Архивъ по исторіи Лифляндіи, Эстляндіи и Курляндіи», выяснялось, что гг. дворяне неправы. Документъ этотъ былъ: протоколъ осмотра (визитаціи) католическихъ церквей въ Лифляндіи, произведеннаго венденскимъ архидіакономъ Текиномъ въ 1613 году, — по порученію католическаго венденскаго епископа. Неизлишне замѣтить, что польскіе короли, Стефанъ Баторій и въ особенности Сигизмундъ III, много заботились о возстановленіи католичества въ Лифляндіи и съ этою цѣлію въ Венденѣ была учреждена епископская католическая каѳедра. Венденскій архидіаконъ, совмѣстно съ ксендзомъ Эрдманомъ, объѣзжали въ теченіи 3-хъ мѣсяцевъ съ 6 августа 1613 г. всѣ католическіе приходы въ Лифляндіи, и архидіаконъ занесъ въ протоколъ все, что касалось осмотрѣнной церкви, именно: кто настоятель, сколько крестьянъ приписано къ церкви, сколько эти крестьяне обязаны были за пользованіе церковною землею давать причту хлѣба, льна и др. припасовъ, однимъ словомъ въ протоколъ заносилъ всѣ свѣдѣнія о положеніи церквей, необходимыя епископу. Документъ этотъ указываетъ, что крестьяне, приписанные къ католическимъ церквамъ, не несли повинностей въ пользу церквей лютеранскихъ, что всѣ повинности въ пользу церквей установлены въ очень отдаленное время и въ протоколе обозначены искони существующими, и что эти повинности не составляли какой либо уступки со стороны помѣщиковъ въ пользу церкви, а были обязательными на равнѣ съ казенными налогами. Затѣмъ были разсмотрѣны вакенбухи (описи повинностей) 1804 г., при чемъ оказалось, что постояныя повинности въ пользу церквей показаны не въ числѣ государственныхъ повинностей, а въ росписи обязанностей крестьянъ въ отношеніи къ помѣщикамъ; оказалось, что, съ уничтоженіемъ вакенбуховъ, повинности на церкви установляются не ежегодными контрактами, а опредѣленіями правительственныхъ коммисій и постановленіями губернскаго правленія. Принявъ все это во вниманіе, комитетъ полагалъ, что постоянныя повинности крестьянъ въ отношеніи къ пасторамъ слѣдуетъ признавать такимъ церковнымъ сборомъ, который, съ переходомъ поселянъ въ православіе, долженъ обращаться въ пользу православнаго духовенства. Но когда члены одной и той же усадьбы принадлежатъ къ разнымъ исповѣданіямъ, то слѣдуетъ перевести постоянныя повинности на деньги, чтобы каждое лицо смогло платить причитающуюся ему долю по принадлежности.
Такое положеніе комитета было высочайше утверждено 14-го декабря 1846 г. и получило силу закона. Вопросъ о повинностихъ и даняхъ въ пользу пасторовѣ рѣшался именно этимъ высочайшимъ повелѣніемъ, и съ этого времени съ православныхъ крестьянъ перестали требовать исполненія какихъ бы то ни было повинностей или платежей въ пользу пасторовъ, и въ арендные контракты, заключавшіеся между помѣщиками и православными крестьянами, условій о повинностяхъ и даняхъ на пасторовъ никакихъ не включалось. Гг. дворянамъ и пасторамъ пришлось безпрекословно подчиниться новому закону тѣмъ болѣе, что имъ было объявлено содержаніе слѣдующаго, полученнаго въ Ригѣ еще 4 января 1846 г., отзыва министра внутреннихъ дѣлъ къ генералу Головину и гласившего коротко и ясно слѣдующее: «На всеподданнѣйшемъ докладѣ моемъ о сообщенной вашему превосходительству волѣ Его Высочества (Наслѣдника Цесаревича, управлявшего государственными дѣлами по случаю отъѣзда Государя за границу), чтобы вы обратили все вниманіе на притѣсненія помѣщиками и протестантскимъ духовенствомъ крестьянъ, присоединяющихся къ православію, Его Императорскому Величеству угодно было собственноручно начертать слѣдующую резолюцію: «Глядѣть въ оба глаза, новаго не затѣвать и слѣпо держаться данныхъ мною разрѣшеній на всѣ случаи, а съ неповинующимися моей волѣ поступать, кто бы ни былъ, какъ съ бунтовщиками. Аминь».
Сообразно высочайшаго повелѣнія отъ 14 декабря 1846 года и были формулированы §§ 643 и 644 крестьянскаго положенія 1849 года.
Если бы Головинъ пробылъ генералъ-губернаторомъ не до 1848 г., а болѣе продолжительное время, то нѣтъ сомнѣнія, что онъ настоялъ бы и на переводѣ постоянныхъ повинностей на деньги, но въ томъ-то и дѣло, что Головинъ оставилъ Ригу 24 марта 1848 г., а его преемникъ, князь Суворовъ, не только не повелъ дѣла въ головинскомъ направленіи, а повелъ въ направленіи совершенно противоположномъ. Недоконченное Головинымъ отложили въ сторону, о переводѣ повинностей на деньги не думали, но повинностей и даней съ православныхъ на пасторовъ, однакоже, нигдѣ не требовали во все царствованіе императора Николая Павловича.
Поворотъ къ положенію вопроса до 1846 г. начался при князѣ Суворовѣ съ 1856 года, — десять лѣтъ спустя послѣ изданія высочайшаго повелѣнія отъ 14 декабря 1846 г.
Извѣстно, что лифляндское крестьянское положеніе 1849 г. было высочайше утверждено въ видѣ опыта на 6 лѣтъ. Приходилось подумать о пересмотрѣ этого положенія и новомъ утвержденіи его. Было выше сказано, что въ этомъ положеніи §§ 643 и 644 были изложены въ томъ смыслѣ, какъ указано въ высочайшемъ повелѣніи 14 декабря 1846 г., срокъ дѣйствія и этихъ статей, какъ само собою разумѣется, истекалъ также въ 1856 году, вслѣдствіе чего гг. дворяне признали возможнымъ начать въ 1856 г. ходатайство объ отмѣнѣ названныхъ статей, не ожидая составленія и утвержденія новаго проекта крестьянскаго положенія. Такъ и было поступлено: въ Петебургѣ было представлено въ 1856 г. прошеніе объ измѣненіи §§ 643 и 644 въ томъ смыслѣ, чтобы впредь всѣ крестьяне, безъ различія вѣроисповѣданія, исполняли постоянныя повинности по отношенію къ лютеранской церкви въ тѣхъ размѣрахъ, какъ было до 1846 г., на томъ основаніи, что повинности эти составляютъ собственность лютеранской церкви, такъ какъ въ концѣ XVI столѣтія, при принятіи лютеранского исповѣданія, дворянство, отдѣливъ часть своихъ земель для содержанія лютеранскихъ сельскихъ церквей въ Лифляндіи, уступило имъ въ то время право на требованіе извѣстныхъ повинностей не только съ крестьянъ, приписанныхъ къ пасторатамъ, но и съ помѣщичьихъ крестьянъ тамъ преимущественно, гдѣ пасторатамъ выдѣлены были незаселенный земли. Гг. дворяне, вмѣстѣ съ тѣмъ, не ожидая ни разсмотрѣнія, ни утвержденія этого прошенія, потребовали съ православныхъ крестьянъ, арендовавшихъ помѣщичьи земли, исполненія повинностей въ пользу гг. пасторовъ и немедленно же начали взыскивать ихъ.
Дворянское прошеніе было повелѣно разсмотрѣть въ комитетѣ остзейскихъ дѣлъ (учрежденъ въ 1805 году и болѣе извѣстенъ подъ именемъ Остзейскаго Комитета). Комитетъ разсматривалъ прошеніе въ 1857 г., причемъ не было затребовано отъ гг. дворянъ представленія точнаго указанія когда именно состоялось постановленіе, о которомъ говорилось въ прошеніи, кто утвердилъ таковое постановленіе, и на какомъ основаніи гг. дворяне говорятъ о принятіи ими лютеранскаго исповѣданія въ концѣ XVI столѣтія, когда принятіе совершилось гораздо ранѣе. Не затребовавъ отъ дворянъ никакой точной справки по ихъ прошенію, никакихъ прямыхъ доказательствъ и законоположеній, оправдывавшихъ ихъ ходатайство, остзейскій комитетъ согласился во всемъ съ гг. дворянами и мнѣніемъ своимъ положилъ: отмѣнить §§ 643 и 644 крестьянскаго положенія 1849 года, изложивъ ихъ въ дворянскомъ смыслѣ, т. е. нести повинности и платить дань гг. пасторамъ всѣмъ крестьянамъ-арендаторамъ помѣщичьихъ земель, безъ различія исповѣданія.
Въ то самое время, когда остзейскій комитетъ разсматривалъ въ 1857 году дворянское прошеніе, архіепископъ рижскій и митавскій Платонъ (Городецкій, смѣнившій преосвященнаго Филарета и прибывшій въ Ригу 6 декабря 1848 г., нынѣ — митрополитъ кіевскій и галицкій) сообщилъ министру внутреннихъ дѣлъ, что нѣкоторые помѣщики начали совершенно произвольно и вопреки закона отъ 14 декабря 1846 года, взыскивать со всѣхъ своихъ православныхъ арендаторовъ дани и повинности въ пользу пасторовъ и что подобныя взысканія и требованія произвели на православныхъ крестьянъ самое неблагопріятное впечатлѣніе, — и понятно почему: имъ приходилось нести повинности вдвое большія, противъ арендаторовъ лютеранскихъ, работать и платить на свою церковь и на чужую. Отказаться православному арендатору отъ помѣщичьихъ требованій въ пользу иновѣрческой церкви было невозможно, потому что отказъ неминуемо повлекъ бы немедленное же изгнаніе съ арендуемаго участка, а найти управу противъ названнаго изгнанія было невозможно, тѣмъ болѣе, что тогдашній генералъ-губернаторъ князь Суворовъ находилъ помѣщичьи требованія правильными.
По доведеніи до свѣдѣнія Государя Императора донесенія преосвященнаго Платона, его Величество повелѣть соизволилъ: дать знать въ Ригу, чтобы редакціонная дворянская коммисія, занимавшаяся въ это время пересмотромъ крестьянскаго положенія 1849 года и составленіемъ таковаго вновь, не включала пока въ свой проектъ предположеній, сдѣланныхъ въ остзейскомъ комитетѣ по изложенію §§ 643 и 644, и вмѣстѣ съ тѣмъ приказать остзейскому комитету, дабы онъ снова обсудилъ вопросъ о повинностяхъ въ пользу церквей въ Лифляндіи, но уже — совмѣстно съ оберъ-прокуроромъ святѣйшаго синода и съ разсмотрѣніемъ мнѣній и соображеній министра внутреннихъ дѣлъ.
Въ исполненіе таковаго повелѣнія, остзейскій комитетъ вызвалъ въ Петербургъ представителей лифляндскаго дворянства и въ 1858 г. приступилъ къ разсмотрѣнію вопроса совмѣстно какъ съ оберъ-прокуроромъ святѣйшаго синода, такъ и дворянскими представителями. Прежде всего выслушали мнѣніе министра внутреннихъ дѣлъ. Министръ соглашался, что повинности и дани въ пользу церквей лежатъ на землѣ, составляютъ налогъ поземельный, но вмѣстѣ съ тѣмъ признавалъ, что было бы совершенно неблаговидно заставлять православныхъ крестьянъ работать на лютеранскихъ пасторовъ и въ особенности неблаговидно послѣ закона 1846 г., освободившаго уже православныхъ отъ такихъ работъ и даней. Чтобы устранить эти неблаговидности и не подать повода къ ропоту на правительство со стороны православныхъ лифляндскихъ арендаторовъ помѣщичьихъ земель, министръ полагалъ, что § 643 слѣдовало бы оставить безъ измѣненій, выразивъ въ немъ, что всѣ личныя повинности въ пользу церкви и духовенства (требы, пожертвованія на церковь и пр.) вносятся крестьянами въ пользу церкви и духовенства своего исповѣданія; но § 644 измѣнить такимъ образомъ, чтобы всѣ церковныя повинности, лежащія на податной землѣ (всѣ земли даннаго помѣстья составляютъ собственность помещика, раздѣляясь на мызныя и податныя: мызныя обработываются на помѣщика; податныя или крестьянскія сдаются или въ аренду или же продаются крестьянамъ), перевести съ крестьянъ-арендаторовъ на помѣщиковъ, которые пусть сами и взимаютъ съ арендаторовъ эти повинности, внося повинности въ арендные контракты.
Дворянскіе представители, именемъ помѣщиковъ, заявили, что согласны на предложеніе министра и возьмутъ на себя взиманіе съ крестьянъ повинностей. Остзейскій комитетъ, не входя въ дальнѣйшія изслѣдованія вопроса, положилъ: отписать въ Ригу, дабы редакціонная коммисія включила въ проектъ новаго крестьянскаго положенія §§ 643 и 644 именно въ томъ видѣ какъ полагаетъ министръ. Тогда оберъ-прокуроръ святѣйшаго синода, графъ Толстой, заявилъ, что онъ не находитъ никакихъ основаній отмѣнять законъ 14 декабря 1846 года, и что, во всякомъ случаѣ, какое бы рѣшеніе правительство въ отношеніи церковныхъ повинностей не приняло, слѣдуетъ озаботиться чтобы православные крестьяне не работали на пасторовъ. Графъ Толстой полагалъ: § 643 изложить въ томъ видѣ, какъ предлагаетъ министръ внутреннихъ дѣлъ, но § 644-му дать тотъ смыслъ, что всѣ церковныя повинности крестьяне-арендаторы лютеране должны отбывать въ пользу церкви лютеранской, а арендаторы православные православной церкви, въ возмѣщеніе сихъ послѣднихъ повинностей, въ пользу то есть отбываемыхъ въ пользу православной церкви; помѣщики сами обязаны исполнять эти повинности въ пользу лютеранской церкви, получая соотвѣтствующее вознагражденіе отъ правительства; при переходѣ же крестьянской земли въ собственность православныхъ крестьянъ, лютеранскую церковь за повинности съ этой земли правительство вознаграждаетъ непосредственно.
Остзейскій комитетъ не согласился съ мнѣніемъ графа Толстаго и остался при своемъ положеніи, получившемъ утвержденіе 16 марта 1858 г. Вслѣдствіе этого въ проектѣ новаго крестьянскаго положенія статья 588 о церковныхъ повинностяхъ была изложена согласно комитетскаго положенія.
Въ концѣ 1859 г. проектъ новаго крестьянскаго положенія былъ присланъ въ Петербургъ для окончательнаго утвержденія. Проектъ разематривался въ соединенныхъ департаментахъ законовъ и экономіи и когда очередь дошла до ст. 588 о церковныхъ повинностяхъ, то мнѣнія раздѣлились: 8 членовъ, соглашаясь съ мнѣніемъ остзейскаго комитета, полагали эту статью изложить такъ: «Всѣ лежащія на податной землѣ реальныя повинности, какъ натуральныя, такъ и барщинныя, въ пользу евангелическо-лютеранской церкви, ея служителей и учрежденій, переводятся, со времени обнародованія настоящаго положенія, съ крестьянъ-арендаторовъ на помѣщиковъ, которые, взамѣнъ сего взимаютъ соразмѣрныя съ симъ повинности съ крестьянъ арендующихъ ихъ земли, со внесеніемъ повинностей этихъ въ арендные контракты». Другіе же 6 членовъ признали необходимымъ оставить во всей силѣ законъ 14 декабря 1846 г., чтобы каждый крестьянинъ-арендаторъ отбывалъ повинности въ пользу той церкви, къ которой онъ принадлежитъ.
Вслѣдствіе разногласія, вопросъ о церковныхъ повинностяхъ внесли на разсмотрѣніе общаго собранія государственнаго совѣта, но и тутъ мнѣнія раздѣлились. Тогда Государь Императоръ, разсмотрѣвъ мнѣнія обѣихъ сторонъ, повелѣть изволилъ ст. 588 проектируемаго лифляндскаго крестьянскаго положенія изложить слѣдующимъ образомъ:
«Такъ какъ православное духовенство въ Лифляндіи обезпечено въ своемъ существованіи назначеннымъ для него жалованьемъ, то всѣ реальныя повинности въ пользу церквей отмѣнить и предоставить содержаніе лютеранскихъ церквей попеченію тамошняго дворянства».
Какъ только дворяне провѣдали, что статья 588 будетъ изложена въ такомъ видѣ, какъ тотчасъ-же послали въ Петербургъ своихъ депутатовъ: губернскаго предводителя дворянства князя Ливена, ландрата Рихтера и уѣзднаго депутата Транзэ ходатайствовать о пріостановленіи дѣйствія статьи 588 и о новомъ пересмотрѣ ея. Депутаты подали на высочайшее имя прошеніе 3 марта 1860 г.
Депутаты лифляндскаго дворянства (князь Ливенъ, Рихтеръ и Транзэ), подавъ па высочайшее имя прошеніе отъ 3 марта 1860 года, приложили къ прошенію обширную пояснительную записку, въ которой доказывали, что содержаніе евангелическо-лютеранскихъ церквей въ Лифляндіи издревле обезпечивалось предоставленною ей по закону (по какому именно не сказано, ибо такого закона не было) реальною повинностію, составляющею его неотъемлемую собственность, что означенная собственность евангелическо-лютеранскихъ церквей укрѣплена за ними грамотами верховной власти (какими именно не сказано, ибо такихъ грамотъ, прямо узаконявшихъ повинности, не было), что отмѣна реальныхъ повинностей равнозначительна отмѣнѣ правительственныхъ грамотъ, яко бы ручавшихся за неприкосновенность церковнаго достоянія (въ правительственныхъ грамотахъ о неприкосновенности церковныхъ имуществъ — прямой рѣчи не было) и пр.
Названное прошеніе съ объяснительною запискою было препровождено въ остзейскій комитетъ, который и разсматривалъ ихъ въ засѣданіяхъ 4 и 11 апрѣля 1860 года. Неизвѣстно трсбовалъ-ли остзейскій комитетъ отъ депутатовъ преетавленія точныхъ выписокъ изъ тѣхъ узаконеній, на которыя они ссылались, но, по всей вѣроятности, никак ихъ точныхъ справокъ не требовалъ, потому что согласился на всѣ дворянскіе резоны и предположения, и затѣмъ, чрезъ министра внутреннихъ дѣлъ, представилъ свое мнѣніе на усмотрѣніе государя императора.
Въ это самое время въ Петербургѣ доканчивалось разсмотрѣніе лифляндскаго крестьянскаго положенія взамѣнъ положения 1849 г., доканчивалось разсмотрѣніе и громаднаго вопроса объ освобожденіи крестьянъ въ Россіи. Все вниманіе правительства было поглощено предстоящею крестьянскою реформою: не до вопроса о церковныхъ повинностяхъ въ Лифляндіи было.
13 ноября 1860 года было высочайше утверждено лифляндское крестьянское положеніе (дѣйствующее и по нынѣ), 19 февраля г. состоялась знаменитая крестьянская реформа. Въ 1861 г. князь Суворовъ былъ вызванъ изъ Риги въ Петербургъ съ назначеніемъ на его мѣсто генералъ-губернаторомъ барона Вильгельма Карловича Ливена, и къ вопросу о церковныхъ повинностяхъ въ Лифляндіи воротились лишь въ 1862 году.
Государь императоръ, по докладѣ ему вышесказаннаго мнѣнія остзейскаго комитета, въ началѣ 1862 г. повелѣть изволилъ: дѣло это внести въ кабинетъ министровъ, пригласивъ въ оный оберъ-прокурора святѣйшаго синода и генералъ-адъютанта князя Суворова, какъ бывшаго прежде, и барона Ливена, состоявшаго въ то время прибалтійскимъ генералъ-губернаторомъ. Комитетъ министровъ въ маѣ г. совмѣстно съ названными лицами разсматривалъ вопросъ о лифляндскихъ церковныхъ повинностяхъ и призналъ, что окончательное рѣшеніе этого вопроса комитету не подлежитъ, а должно быть предоставлено государственному совѣту, уже разсматривавшему все лифляндское крестьянское положеніе 1860 г. и въ частности ст. 588 онаго. Вслѣдствіе этого было повелѣно разсмотрѣть вопросъ предварительно въ соединенныхъ департаментахъ законовъ и экономіи и также съ участіемъ оберъ-прокурора св. синода и генералъ-адъютантовъ князя Суворова и барона Ливена.
Въ соединенныхъ департаментахъ этотъ вопросъ обсуждался 12 іюня 1862 г. при чемъ мнѣнія раздѣлились: десять членовъ, именно: гг. баронъ Корфъ, Литке, Брокъ, Метлинъ, Ковалевскій, Княжевичъ, князь Суворовъ, Толстой, баронъ Ливенъ и Валуевъ, стали на лифляндскую дворянско-нѣмецкую точку зрѣнія, а лишь два члена: князь Гагаринъ и Ахматовъ стали на точку зрѣнія покойнаго императора Николая Павловича и Головина.
Представляемъ оба эти мнѣнія, какъ имѣвшія существенное вліяніе на дальнѣйшій ходъ вопроса о церковныхъ повинностяхъ.
Названные десять членовъ находили, что содержаніе евангелическо-лютеранскихъ церквей въ лифляндской губерніи издавна обезпечивалось представленною въ пользу тѣхъ церквей поземельною (реальною) повинностію. Повинность сія, составлявшая всегда часть поземельнаго дохода, получаемая со всей податной земли, безъ различія земель помѣщичьихъ или частныхъ отъ казенныхъ и городскихъ, отбывалась всѣми землевладѣльцами собственниками и арендаторами. Такимъ образомъ собственники земли вносили повинность въ пользу лютеранскихъ церквей въ видѣ составной части арендной или оброчной платы.
Такая принадлежность поземельной повинности, евангелическо-лютеранской церкви въ лифляндской губерніи основана на древнихъ узаконеніяхъ, состоявшихся въ XVI вѣкѣ еще при прежнемъ правительствѣ, а съ присоединеніемъ остзейскихъ губерній къ россійской имперіи была укрѣплена въ своей неприкосновенности, какъ общими узаконеніями нашего правительства, начиная съ капитуляціи 4 іюля 1710 года и оканчивая высочайше утвержденнымъ въ 1832 году уставомъ евангелическо-лютеранскихъ церквей, такъ и частными постановленіями, послѣдовавшими въ 1723 и 1738 годахъ, по случаю приносившихся жалобъ на уклоненія православныхъ крестьянъ отъ исполненія слѣдующей въ пользу лютеранскихъ церквей повинности. Поземельное свойство упомянутой, принадлежащей лютеранскимъ въ лифляндской губерніи церквамъ, повинности не подлежитъ никакому сомнѣнію и следовательно въ повинности этого рода вовсе нѣтъ никакой личной подати, которая упадала бы на прихожанъ того и другаго вѣроисповѣданія: здѣсь есть одна подать съ земли, подать, которую обязанъ уплачивать всякій, въ чьемъ бы владѣніи земля ни находилась. Вслѣдствіе чего, по мнѣнію 10 членовъ, если землевладѣлецъ не лютеранскаго исповѣданія уплачиваетъ въ пользу лютеранской церкви установленную въ ея пользу повинность, въ видѣ ли части дохода съ той земли, или въ видѣ части арендной за нея платы, то нельзя заключить, чтобы такое лицо несло личную подать въ пользу чуждаго ему исповѣданія. Заключеніе это было бы столь же несправедливо, какъ несправедливо предполагать, что лицо православнаго исповѣданія, занимающее квартиру въ домѣ, на основаніи особыхъ узаконеній, облагающихъ повинностію въ пользу лютеранской церкви, платою за ту квартиру отбываетъ подать въ пользу означенной церкви. Наконецъ поземельное свойство разсматриваемыхъ повинностей подтверждено высочайшею резолюціею, на основаніи которой повинности тѣ названы реальными, лежащими на податной землѣ.
На этомъ основаніи, по мнѣнію десяти членовъ, повинности сіи должны быть отбываемы всѣми землевладѣльцами, независимо отъ ихъ вѣроисповѣданія.
При сужденіяхъ по этому предмету въ соединенныхъ департаментахъ главноуправляющій II отдѣленіемъ собственно его императорскаго величества канцеляріи заявилъ, что въ самомъ недавнемъ времени въ особомъ комитетѣ, подъ предсѣдательствомъ его, статсъ-секретаря барона Корфа, разрѣшенъ вопросъ, о предоставленіи евреямъ права пріобрѣтать имѣнія въ царствѣ польскомъ, но при этомъ евреи съ пріобрѣтеніемъ земель, не освобождены отъ установленной общими правилами обязанности вносить, вмѣстѣ съ прихожанами, въ соответственной соразмѣрнооти оклады на содержаніе католическихъ церквей, и объ этомъ условіи именно упомянуто въ послѣдовавшемъ по докладу комитета высочайшемъ указѣ его императорскаго величества.
По мнѣнію десяти членовъ указъ сей долженъ служить прямымъ руководствомъ при разрѣшеніи въ настоящемъ дѣлѣ вопроса о сохраненіи за владѣльцами земель въ Лифляндіи обязанности исполнять лежащую на ихъ земляхъ повинность въ пользу лютеранскихъ церквей.
Установленіе сей повинности въ пользу лютеранскихъ церквей въ лифляндской губерніи на вышеизложенномъ основаніи, по мнѣнію десяти членовъ, было бы вполнѣ согласно со всѣми предшествовавшими узаконеніями, укрѣпившими право на ту повинность за лютеранскими церквами въ лифляндской губерніи и не могло бы представлять никакого затрудненія въ исполненіи.
Главнѣйшее затрудненіе, которое по видимому къ тому представляется, заключается въ состоявшемся въ 1846 году въ особомъ комитетѣ объ устройствѣ духовной части въ Лифляндіи положеніи, коимъ означенныя повинности въ пользу протестантской церкви, школъ и духовенства, можетъ требовать съ православныхъ крестьянъ только церковь православная и что православные крестьяне лифляндской губернии должны быть освобождены отъ всякихъ повинностей въ пользу лютеранскихъ церквей и пасторовъ.
Изъ сего возникаетъ вопросъ: можно ли въ настоящее время облагать повинностію въ пользу лютеранскихъ церквей такихъ лицъ, кои были уже отъ нея освобождены высочайше утвержденнымъ въ 1846 году положеніемъ особаго комитета. Въ семъ отношеніи, по мнѣнію десяти членовъ, нельзя не принять во вниманіе, во первыхъ что, какъ выше объяснено, всѣ поземельныя повинности въ пользу лютеранскихъ церквей вовсе не могутъ быть признаваемы лежащими на отдѣльныхъ лицахъ того или другаго вѣроисповѣданія, и во вторыхъ, что если даже буквально признавать личною повинностію всякую поземельную плату или работу въ пользу церкви, то высочайшее повелѣніе 1846 г. могло касаться только лицъ не лютеранскаго исповѣданія, кои въ то время содержали извѣстные дворы по контрактамъ. Но по истеченіи сроковъ, на которые содержаніе земель было отдано, прежнія поземельныя отношенія между съемщиками дворовъ и землевладѣльцами сами собою уже прекратились и за тѣмъ означенное высочайшее повелѣніе въ настоящее время можетъ относиться во первыхъ къ тѣмъ, кои держатъ еще дворы по контрактамъ на извѣстные сроки; и во вторыхъ къ собственникамъ земель, пріобрѣвшимъ оныя послѣ положенія 1846 года. Но и тѣ и другіе вполнѣ ограждены въ своихъ правахъ въ разсматриваемомъ нынѣ заключеніи комитета остзейскихъ дѣлъ: ибо первые до истеченія сроковъ заключеннымъ ими контрактамъ, а вторые на всегда освобождаются отъ уплаты слѣдующихъ съ земли повинностей въ пользу лютеранскихъ церквей. Такимъ образомъ, въ настоящее время, по мнѣнію десяти членовъ, предложенъ обсужденію вопросъ не о томъ, чтобы придать обратную силу пересматриваемому узаконенію о повинности въ пользу лютеранскихъ церквей, но о томъ, чтобы узаконеніе сіе постановить на такихъ началахъ, на коихъ оно не могло бы быть колеблемо на будущее время усиленными ходатайствами, болѣе или менѣе справедливыми, о возстановленіи нарушеннаго права. Въ этомъ и заключается главнѣйшій поводъ къ пересмотру закона, изложеннаго въ ст. 588 лифляндскаго положенія.
Редакція этой статьи такова, что она въ дѣйствительности оказалась бы неудобоисполнимою, и потому заключающійся въ ст. 588 вопросъ оставался доселѣ на практикѣ не разрѣшеннымъ, хотя повидимому и состоялось въ законодательной формѣ ожидаемое онаго разрѣшеніе.
Равнымъ образомъ, по мнѣнію десяти членовъ, для исполненія означенныхъ повинностей нельзя дѣлать различія въ вѣроисповѣданіяхъ владѣльцевъ. Противное сему правило, измѣняя стародавнія условія мѣстныхъ поземельныхъ отношеній и нарушая права лютеранскихъ церковныхъ учрежденій, неминуемо имѣло-бы вредныя послѣдствія для самаго православнаго населенія: ибо ничто не можетъ удержать собственниковъ лютеранскаго исповѣданія отъ того, что они предпочтительно будутъ отдавать свои земли въ аренду крестьяндмъ лютеранскаго исповѣданія, несущимъ церковную повинность, и мало или вовсе не будутъ сдавать земель въ содержаніе крестьянъ нелютеранскаго исповѣданія, которые были-бы отъ этой повинности освобождены.
Слѣдовательно эта мнимая льгота будетъ въ сущности крайне невыгодна для крестьянъ православнаго исповѣданія. Независимо отъ сего надлежитъ принять во вниманіе, что на практикѣ настоящій вопросъ имѣетъ прямое значеніе только въ отношеніи къ издѣльнымъ аренднымъ контрактамъ, гдѣ церковная повинность вычисляется и отбывается отдѣльно отъ барщинной или издѣльной повинности, опредѣленной по вакенбуху. При заключеніи денежно-оброчныхъ контрактовъ, всякая денежная повинность въ пользу церквей войдетъ въ общій расчетъ при опредѣленіи, по взаимному соглашенію, оброчной платы за участокъ. Между тѣмъ извѣстно, что число дворовъ или участковъ, состоящихъ на издѣльи, ежегодно уменьшается. На семъ основаніи, по мнѣнію десяти членовъ, разсматриваемый нынѣ вопросъ есть вообще не столько вопросъ личнаго денежнаго интереса лифляндскихъ дворянъ, сколько вопросъ сознанія правоты самаго дѣла.
Общая стоимость или цѣнность повинностей на содержание лютеранскихъ церквей во всей лифляндской губерніи, какъ объяснилъ министръ внутреннихъ дѣлъ въ засѣданіи соединенныхъ департаментовъ, простирается по приблизительному вычисленію до 140,000 руб. изъ коихъ 1/7 часть упадаетъ на казенныя имѣнія, и затѣмъ только до 120,000 руб. распредѣляются между всѣми имѣніями, принадлежащими частнымъ лифляндскимъ землевладѣльцамъ, въ числѣ коихъ есть лица принадлежащія къ православному исповѣданію (напр. графъ Шереметевъ и графъ Гагаринъ), доселѣ постоянно отбывающія причитавщіяся на ихъ долю повинности, не смотря на законъ 1846 г., и безъ возбужденія какого-либо на счетъ того сомнѣнія ни съ ихъ стороны, ни со стороны православнаго духовенства. Самое введеніе предлагаемыхъ новыхъ правилъ о поземельныхъ повинностяхъ въ пользу лютеранскихъ церквей отсрочивается на долгое время: предполагается ввести ихъ не ранѣе, какъ по приведеніи въ извѣстность всѣхъ повинностей, по переводѣ ихъ на деньги, и послѣ окончанія сроковъ котрактовъ, заключенныхъ въ прежнее время. Следовательно опасеніе за нарушеніе чьихъ-либо правъ уже не можетъ имѣть мѣста. По симъ уваженіямъ десять членовъ полагаютъ, что въ настоящее время нѣтъ повода путемъ законодательнымъ действовать на перекоръ всеобщему желанію дворянства лифляндской губерніи и установлять новыя узаконенія безъ всякой существенной выгоды для самихъ крестьянъ нелютеранскаго исповѣданія. По мнѣнію десяти членовъ нѣтъ повода, ни юридическаго, ни нравственнаго, въ видахъ воображаемой пользы для господствующаго вѣроисповѣданія, прикасаться основныхъ правъ собственности лютеранскихъ церквей и чрезъ то возбуждать новыя по сему предмету ходатайства, которыя, истекая изъ чувства справедливости, никогда не могутъ замолкнуть.
На основаніи всѣхъ вышеизложенныхъ соображеній, десять членовъ, вполнѣ соглашаясь съ заключеніемъ по настоящему дѣлу комитета остзейскихъ дѣлъ, полагаютъ въ измѣненіе, дополненіе и поясненіе статьи 588 положенія о крестьянахъ лифляндской губерніи 1860 года постановить слѣдующее:
1) Всѣ лежащія въ лифляндской губерніи на податной землѣ въ пользу евангелическо-лютеранскихъ церквей, духовенства и учрежденій реальныя повинности, какъ натуральныя, такъ и издѣльныя, оцениваются по сравненію настоящей денежной стоимости ихъ съ соотвѣтствующимъ, по денежной же стоимости, количествомъ фунтовъ ржи. При этомъ повинности ненормальныя, т. е неопредѣленныя въ настоящемъ размѣрѣ, а измѣнявшіяся доселѣ по мѣрѣ ежегодной потребности, приводятся въ опредѣленную норму, т. е. обращаются въ постоянный ежегодный сборъ. По вычисленіи такимъ образомъ стоимости всѣхъ означенныхъ повинностей и по опредѣленіи оной, разъ на всегда, извѣстнымъ количествомъ фунтовъ ржи, — повинности эти переоцениваются на деньги на 12 лѣтній срокъ по средней сложности мѣстныхъ цѣнъ на рожь за послѣднее 12 лѣтіе, съ исключеніемъ тѣхъ двухъ годовъ, въ которые состояли наивысшія и найнисшія въ продолженіе этого срока цѣны. По истеченіи каждыхъ 12 лѣтъ, исчисленная на рожь повинность вновь переоценивается на деньги на томъ же основаніи.
2) Оцѣнка на рожь всѣхъ указанныхъ выше повинностей, періодическая переоцѣнка на деньги, а равно и предварительное приведеніе въ определенную норму повинностей, доселѣ неопредѣленныхъ въ постоянномъ размѣрѣ, производятся по каждому приходу особо. Составленные по каждому приходу табели и расчеты представляются на разсмотрѣніе лифляндскому ландтагу и мѣстному управленію государственныхъ имуществъ, а по одобреніи оными подлежатъ окончательному утвержденію главнаго начальника края.
3) Обязанность уплачивать, въ пользу евангелическо-лютеранскихъ церквей, духовенства и учрежденій, всѣ переведенныя на деньги на указанномъ выше основаніи реальныя повинности, возлагается непосредственно на владѣльцевъ тѣхъ имѣній, къ коимъ принадлежатъ обложенные сими повинностями участки податной земли.
4) Помѣстные владѣльцы, принявъ на себя отправленіе реальныхъ повинностей въ пользу церквей, вправѣ выговаривать себѣ, въ арендныхъ контрактахъ съ крестьянами, въ пользование коихъ отдаются ими, обложенные сими повинностями, участки податной земли; — соотвѣтственное вознагражденіе, которое можетъ быть требуемо, по контрактамъ съ крестьянъ, состоящихъ на издѣльной повинности, въ исчисленномъ по переоцѣнкѣ размѣрѣ, сверхъ тѣхъ повинностей, которыя крестьяне обязаны исполнять въ пользу помѣщиковъ, на основаніи вакенбуховъ, согласно ст. 2-й положенія 1860 года.
Примѣчаніе. До истеченія срока нынѣ дѣйствующихъ контрактовъ и до заключенія новыхъ, настоящее постановленіе не можетъ быть примѣняемо къ тѣмъ крестьянамъ-арендаторамъ, которые на основаніи постановленія 1846 года, были доселѣ освобождены отъ исполненія повинностей въ пользу евангелическо-лютеранскихъ церквей.
5) При переходѣ податнаго участка въ собственность крестьянина, обязанность исполненія лежащей на ономъ повинности въ пользу лютеранскихъ церквей и духовныхъ учрежденій остается на владѣльцѣ помѣстья, отъ коего тотъ участокъ отдѣленъ. Владѣлецъ же обязанъ выговорить себѣ, съ пріобрѣтающаго участокъ, въ купчей крепости, соотвѣтствующее означенной повинности ежегодное вознагражденіе, возлагаемое на означенный участокъ, въ видѣ постоянной повинности тому помѣстью.
Примѣчаніе. Крестьяне-собственники, которые, на основаніи постановленія 1846 г., до утвержденія настоящихъ предположеній, пріобрѣли участки земли въ собственность, безъ обязательства уплачивать упомянутую въ сей статьѣ повинность лютеранской церкви, освобождаются и на будущее время отъ исполненія этой повинности.
и 6) Введеніе всѣхъ изложенныхъ выше предположеній, допустить, въ каждомъ приходѣ, только по мѣрѣ окончательнаго утвержденія: приведенія въ извѣстность опредѣленія въ постоянномъ размѣрѣ и перевода на деньги всѣхъ реальныхъ повинностей; а до того времени оставить въ своей силѣ существующій нынѣ, согласно съ высочайшимъ повелѣніемъ 14 декабря 1846 г., порядокъ.
Теперь приводимъ мнѣніе князя Гагарина и г. Ахматова.
Существенный вопросъ, подлежащій разрѣшенію въ настоящемъ дѣлѣ, заключается въ томъ: существующая въ лифляндской губерніи въ пользу лютеранскихъ церквей повинность составляетъ-ли собственность церкви лютеранскаго исповѣданія, или же повинность эта есть общая государственная подать, установленная на обезпеченіе духовенства вообще?
По мнѣнію ихъ, повинности въ пользу церкви, по самой сущности своей, всегда налагаются на народъ съ цѣлію поддержанія церкви, которая удовлетворяетъ духовнымъ потребностямъ народа. Право церкви на эти повинности проистекаетъ изъ обязанности прихожанъ поддерживать существованіе священно-служителей, исполняющихъ для прихожанъ ихъ духовныя потребности. Въ то время, когда все народонаселеніе лифляндской губерніи состояло изъ лютеранъ, безъ сомнѣнія, оно могло быть обложено податью только въ пользу евангелическо-лютеранской церкви, и всѣ установленныя тогда церковныя повинности обращались въ пользу этой церкви. Но по переходѣ части народонаселенія лифляндской губерніи въ православіе, духовныя потребности лютеранской церкви уменьшились, а духовныя потребности перешедшихъ въ православіе лицъ могли быть удовлетворяемы только православною церковью, съ чѣмъ вмѣстѣ установлена и повинность на содержаніе православныхъ въ лифляндской губерніи церквей.
На этомъ основаніи и послѣдовало въ 1846 году высочайшее повелѣніе, которымъ крестьяне, перешедшіе въ православіе, освобождены отъ исполненія лежавшихъ на нихъ въ прежнее время обязанностей въ отношеніи къ лютеранскимъ пасторамъ, и обложены такими же повинностями въ отношеніи къ новымъ приходскимъ священникамъ. Въ заключеніи особаго комитета объ устройствѣ духовной части въ лифляндской губерніи, по которому и послѣдовало въ 1846 г. означенное высочайшее повелѣніе, было признано, что, на основаніи историческихъ данныхъ, существующія въ лифляндской губерніи въ пользу церквей повинности составляли не добровольную уступку со стороны помѣщиковъ въ пользу церкви, а повинности обязательныя наравнѣ съ казенными податями, повинности, которыя должно считать особымъ государственнымъ налогомъ, у становленнымъ для удовлетворенія народа. Узаконеніе 1846 года, удовлетворяя вполнѣ требованію справедливости, по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, нисколько не нарушаетъ правъ собственности лютеранской церкви ибо какъ въ пользу лютеранской церкви были въ прежнее время установлены повинности въ тамошнемъ краѣ, потому что церковь сія удовлетворяла въ то время духовнымъ потребностямъ всего народа, такъ узаконеніемъ 1846 г. установлены повинности въ пользу православнаго духовенства, повинности съ той части народа, для которой сдѣлалось необходимымъ существованіе этого духовенства. Такимъ образомъ повинность на содержаніе церкви, по самому назначенію и существенному значенію своему, всегда распредѣляется между прихожанами: она можетъ расчисляться по землѣ, но собственно для того, чтобы съ цѣнностію земли соразмѣрять способы платящихъ эту повинность, но лежитъ она всегда на самомъ населеніи и отбывается лицами, принадлежащими къ приходу. Выводъ, дѣлаемый дворянствомъ лифляндской губерніи о томъ, будто-бы церковныя повинности были вычтены изъ настоящихъ ихъ доходовъ и составляютъ неотъемлемую собственность лютеранской церкви, не подтвержденъ положительными доказательствами и рѣшительно отвергнутъ высочайшимъ повелѣніемъ, состоявшимся 14 декабря 1846 года, на основаніи положенія особаго комитета для устройства духовной части въ Лифляндіи. Положеніемъ симъ признано, какъ выше упомянуто, что означенныя повинности должно считать особымъ государственнымъ налогомъ, установленнымъ для удовлетворенія духовныхъ потребностей народа.
Это начало, по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, должно служить единственнымъ основаніемъ для правильнаго разрѣшенія подлежавшаго обсужденію законодательнаго вопроса о ст. 588 положенія 1860 года, согласно съ интересами какъ всѣхъ сословій лифляндской губерніи, такъ и самаго правительства.
Въ статьѣ 588 положенія 1860 года постановлено:
«Содержаніе православныхъ церквей и духовенства въ Лифляндіи обезпечивается правительствомъ, а содержаніе евангелическо-лютеранскихъ церквей, духовенства и учрежденій предоставляется попеченію лифляндскаго помѣстнаго дворянства».
По мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, нельзя не согласиться, что законоположеніе сіе въ томъ видѣ, какъ оно изложено въ статьѣ 588 положенія о крестьянахъ лифляндской губерніи, отяготительно для дворянства лифляндской губерніи, и потому въ исполненіе высочайшаго повелѣнія, послѣдовавшаго 14 мая сего 1862 года, о новомъ пересмотрѣ означенной статьи законоположенія 1860 года, въ настоящее время надлежитъ постановить правила для возможнаго облегченія способовъ содержанія лютеранскихъ церквей въ лифляндской губерніи. Но при этомъ должно быть сохранено во всей неприкосновенности признанное въ 1846 году высочайшею властію начало о томъ, что церковныя повинности отбываются прихожанами только въ пользу церквей своего исповѣданія. Комитетъ остзейскихъ дѣлъ, вслѣдствіе ходатайства дворянства лифлянд. губ. предлагаетъ въ измѣненіе и дополненіе ст. 588 положенія 1860 года рядъ новыхъ мѣръ, о коихъ не упоминалось при окончательномъ разсмотрѣніи въ государственномъ совѣтѣ вопроса, заключающагося въ статьѣ 588, и въ самомъ основаніи потрясаетъ начало, признанное въ 1846 г. высочайше утвержденнымъ положеніемъ особаго комитета объ устройствѣ духовной части въ Лифляндіи. По предполеженію комитета остзейскихъ дѣлъ, обязанность уплачивать повинность въ пользу евангелическо-лютеранскихъ церквей возлагается на помѣстныхъ владѣлъцевъ, которые имѣютъ право выговаривать себѣ вознагражденіе за означенную повинность въ арендныхъ контрактахъ, заключаемыхъ съ крестьянами, въ пользованіе коихъ отдаются обложенныя церковными повинностями земли. Такимъ образомъ въ сущности повинности эти будутъ упадать на тѣхъ же крестьянъ, которые высочайшимъ повелѣніемъ 1846 года освобождены отъ всякой обязанности уплачивать подати въ пользу чуждаго имъ исповѣданія.
Ходатайство дворянства лифляндской губерніи заключаетъ въ себѣ домогательство поставить тамошнихъ крестьянъ въ отношеніи къ отбыванію церковныхъ повинностей въ то положеніе, въ которыхъ они находились до обращенія населенія лифляндской губерніи къ православію; по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, удовлетвореніе такого ходатайства, по самой сущности своей, невозможно, и въ настоящее время, по истеченіи 16-ти лѣтъ, нельзя подвергать православное населеніе лифляндской губерніи подати, несправедливость которой была признана еще въ 1846 году и отъ которой то населеніе тогда же было освобождено. Хотя въ заключеніи комитета остзейскихъ дѣлъ и предполагается сохранить силу контрактовъ и купчихъ крѣпостей, заключенныхъ при дѣйствіи постановленія 1846 года, но не менѣе того признаніе самаго начала, въ силу котораго всѣ земельные участки ляфляндской губерніи облагаются податью въ пользу одной лютеранской церкви безъ различія исповѣданія лицъ, въ пользованіи которыхъ земля состоитъ, было-бы не иное что, какъ возстановленіе прежняго порядка, который былъ отмѣненъ въ 1846 году, и прямое уничтоженіе высочайше утвержденнаго 14 декабря 1846 г. положенія, по силѣ коего отбываніе церковныхъ повинностей признано лежащимъ на крестьянахъ и относящимся до приходскихъ обществъ.
Кромѣ того въ заключеніии комитета остзейскихъ дѣлъ содержатся многія подробности о порядкѣ оцѣнки постоянныхъ повинностей, приведенія въ опредѣленную норму повинностей измѣняющихся, о порядкѣ перевода натуральныхъ повинностей на деньги, объ основаніи и срокахъ переоцѣнки повинностей. Такое изложеніе подробностей, по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, относится непосредственно до обязанности самаго дворянства лифляндской губерніи, которому слѣдуетъ обсудить всѣ эти вопросы въ установленномъ порядкѣ на основаніи имѣющихся въ виду мѣстныхъ свѣдѣній, а государственный совѣтъ разрѣшаетъ одинъ общій законодательный вопросъ объ установленіи повинностей въ пользу церквей лифляндской губерніи.
Разсматривая этотъ вопросъ съ такой точки зрѣнія и стремясь къ разрѣшенію его въ видахъ устраненія тѣхъ затрудненій и неудобствъ, которыя послужили поводомъ къ ходатайству лифляндскаго дворянства о пересмотрѣ статьи 588 положенія 1860 г., князь Гагаринъ и г. Ахматовъ находятъ, что при этомъ надлежитъ держаться признаннаго въ 1846 году высочайшею властію начала объ отбываніи церковной повинности только прихожанами своего исповѣданія и затѣмъ по возможности расширить кругъ земель, которыя на этомъ основаніи подлежатъ отбыванію церковной повинности. Вслѣдствіе сего поземельныя церковныя повинности въ лифляндской губерніи, по переводѣ ихъ на деньги, по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, должны быть разложены на всѣ тамошнія земли какъ податныя, такъ и неподатныя (мызныя), безъ исключенія и безъ различія въ чьемъ-бы владѣніи или пользованіи таковыя земли ни находились, — во владѣніи частныхъ лицъ, городовъ или казенныхъ вѣдомствъ. Затѣмъ въ пользу лютеранской церкви могутъ поступать церковныя повинности только съ земель, какъ составляющихъ собственность лицъ лютеранскаго исповѣданія, такъ и находящихся въ пользованіи сихъ лицъ; — самимъ же владѣльцамъ означенныхъ земель, въ вознагражденіе уплачиваемой ими въ пользу лютеранской церкви повинности, должно быть предоставлено право получать опредѣленныя подати съ лютеранскихъ арендаторовъ своихъ земель.
Если же окажутся земли, пріобрѣтенныя лицами нелютеранскаго исповѣданія послѣ высочайшаго повелѣнія 1846 года и прежде настоящаго времени съ обязанностію нести повинности въ пользу лютеранской церкви, то, по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, надлежитъ симъ лицамъ предоставить возможность освобождать себя отъ означенной обязанности. Цѣль эта можетъ быть достигнута единовременными взносомъ суммы по капитализаціи ежегодныхъ платежей изъ 5%, т. е. взносомъ 20-ти годовыхъ платежей.
Постановленныя на этихъ основаніяхъ правила, которыя въ равной мѣрѣ должны примѣняться и къ имѣніямъ, принадлежащимъ казеннымъ вѣдомствамъ или городскимъ обществамъ, по мнѣнію князя Гагарина и г. Ахматова, могутъ быть приведены въ дѣйствіе не прежде, какъ по приведеніи, въ исполненіе высочайше утвержденнаго въ 1846 году положенія особаго комитета объ устройствѣ духовной части въ Лифляндіи, въ точную извѣстность всѣхъ повинностей, существующихъ въ лифляндской- губерніи въ пользу лютеранскихъ церквей и по переводѣ натуральныхъ повинностей на деньги.
На основаніи изложенныхъ соображеній князь Гагаринъ и г. Ахматовъ полагаютъ: въ измѣненіе и дополненіе ст. 588 положенія о крестьянахъ лифляндской губерніи постановить:
1) Всѣ поземельныя церковныя повинности въ лифляндской губерніи переводятся на деньги и раскладываются равномѣрно на всѣ тамошнія земли, какъ податныя, такъ и не податныя, безь исключенія.
2) Содержаніе лютеранской церкви въ лифляндской губерніи предоставляется попеченію тамошнихъ землевладѣльцевъ лютеранекаго исповѣданія. Вслѣдствіе чего, они вмѣстѣ съ землевладельцами другихъ исповѣданій, по указаніямъ министра внутреннихъ дѣлъ и подъ высшимъ его наблюденіемъ, обязаны произвести переводъ на деньги и раскладку повинностей на земли на основаніи статьи 1-й.
3) Со всѣхъ земель, принадлежащихъ лицамъ лютеранскаго исповѣданія, а также находящихся въ пользованіи у таковыхъ лицъ, вышеозначенный повинности поступаютъ въ пользу лютеранской церкви лифляндской губерніи.
4) Въ вознагражденіе за издержки по содержанію своихъ церквей, землевладѣльцы лютеранскаго исповѣданія имѣютъ право получать въ свою пользу означенныя повинности, павшія по раскладкѣ на податные участки принадлежащей имъ земли, съ лютеранъ арендаторовъ этихъ участковъ.
и 5) Землевладѣльцамъ нелютеранскаго исповѣданія, которые послѣ высочайшаго повелѣнія 1846 года купили землю съ обязанностію нести повинности въ пользу лютеранской церкви, дозволяется освобождать себя отъ ежегоднаго платежа этихъ повинностей единовременнымъ взносомъ въ мѣстное уѣздное казначейство двадцати годовыхъ платежей.
Государственный совѣтъ по выслушаніи обѣихъ этихъ мнѣній, не склонился, однако, на предположенія большинства, а мнѣніемъ своимъ предположилъ изложить ст. 588 такъ:
«1) Всѣ отбываемыя, въ лифляндской губерніи, въ пользу церквей повинности, кромѣ платы и приношеній за совершение церковныхъ требъ и кромѣ повинностей, отправляемыхъ за наемъ пасторатскихъ земель, переводятся на деньги, которыя и разлагаются на всѣ податныя земли».
«2) Суммы, происшедшія изъ означеннаго сбора, дѣлятся между духовенствомъ православной и ев.-лютеранской церкви, по числу лицъ, принадлежащихъ въ лифляндской губерніи къ той или другой церкви».
«и 3) Распредѣленіе суммъ, принадлежащихъ тому и другому духовенству, между приходами, предоставляется, по подвѣдомственности ихъ, епархіальному начальству и ев.-лютеранской консисторіи въ лифляндской губерніи подъ наблюденіемъ главнаго мѣстнаго начальства».
Въ Бозѣ почившему государю императору, не благоугодно было утвердить это мнѣніе, но въ 18 день іюня 1862 года, его величество повелѣть соизволилъ:
«Прежде окончательнаго рѣшенія этого дѣла, привести въ точную извѣстность повинности по каждому приходу по оцѣнкѣ составленной лифляндскимъ дворянствомъ и палатою государственныхъ имуществъ, съ утвержденія генералъ-губернатора, и затѣмъ внести въ государственный совѣтъ новое представленіе по сему предмету».
Это высочайшее повелѣніе остается неисполненнымъ до настоящаго (1882 г.) времени.
Примѣчанія править
- ↑ Старовѣрческая община имѣла въ то время три моленныхъ: главная помѣщалась въ гребенщиковской богадѣльнѣ, новая близь лютеранской церкви Спасителя на спаской улицѣ московского форштата, третья моленная находилась недалеко отъ покровскаго кладбища.
- ↑ Исправлена опечатка «венныхъ». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Преосвященный Иринархъ быль назначенъ въ Ригу для противодѣйствія сектантамъ, но Провидѣніго угодно было, что бы при немъ началось православіе въ крестьянскихъ слояхъ прибалтійскаго населенія, среди лифляндскихъ латышей и эстовъ.
- ↑ Ливонская хроника. Издан. Губера, 3-ій выпускъ, стр. 166: „Est consvetudo regum ruthenorum, quamcunque gentem oppuguaverint, non fidei christianae subjicere“.
- ↑ Чтенія общества исторіи и древн. русск. 1865 г. кн. 3, стран. 121.
- ↑ Последняя буква написана вручную поверх печатной. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Изъ нѣсколькихъ сотъ словъ, перешедшихъ въ древнѣйшее время отъ русскихъ къ латышамъ вмѣстѣ съ основами гражданственности, приведемъ хотя слѣдующія: артъ — орать, пахать; багатс — богатый: баярс — бояринъ; блюодс — блюдо; бруня — броня; варiитъ — варить; васксъ — воскъ; верве — веревка; гаспажа — госпожа;; дурвис — дверь; зельзе — желѣзо; драуг — другъ; дузане — дюжина; забакс — сапогъ; кажокс — кожухъ, катлс — котелъ; клаава — хлѣвъ; крисле — кресло; купчис — купецъ; мере — мѣра; мiаса — мясо; паварс — поваръ; пагастс — погостъ (волость); пакавс — подкова; пасконяс — посконь; пеллавс — пелева; пирагс — пирогъ; пулкс — полкъ; руабеж — рубежъ; свабадс — свободный (слабкій); свецце — свѣча; сарпс — серпъ; слава — слава; стааристс — староста; суадс — судъ; труба — труба и проч.
- ↑ Историческое изложеніе заимствовано изъ „Чтеній въ обществѣ истор. и древ. росс. 1865, книга 3-я, стр. 110 и др.
- ↑ Отношеніе ген.-губернатора къ министру внутр. дѣлъ 13 іюля 1841 г. № 670.
Изъ отнош. ген.-губернатора къ министру отъ 18 іюля 1841 г. № 701, видно, что въ лифл. губ. правленіи 2 латыша наказаны палками, а другимъ обрита часть головы. - ↑ Отношеніе генералъ-губернатора къ м. в. д. отъ 18 іюня І841 г. № 701.
- ↑ Отношеніе генералъ-губернатора къ м. в. д. отъ 14 іюня и № 685.
- ↑ Rigasche Zeitung 1841.
- ↑ Отношеніе графа Бенкендорфа къ графу Строганову отъ 24 іюля № 4256.
- ↑ Отношеніе къ министру внутр. дѣлъ отъ 8 іюля № 738.
- ↑ а б в Отношеніе къ министру внутр. дѣлъ отъ 5 августа № 768.
- ↑ Отношеніе рижскаго епископа къ ген.-губернатору отъ 10 авг. № 951.
- ↑ Отнош. оберъ-прокурора къ гр. Строганову отъ 18 авг. № 5413.
- ↑ Отношеніе Танѣева отъ 20 августа № 1196.
- ↑ Отношеніе къ министру внутр. дѣлъ отъ 5 сентября № 877.
- ↑ Отвѣтъ Танѣева отъ 6 октября № 1,484.
- ↑ Отношеніе Танѣева отъ 25 сентября.
- ↑ Отношение генералъ-губернатора отъ 6 октября № 1,057.
- ↑ Отношение генералъ-губернатора отъ 28 ноября № 9833 и отношенія отъ 20 янв. 1842 г. №№ 14, 48 и 44.
- ↑ Высочайшая резолюція на всеподданнѣйшій докладъ министра внутр. дѣлъ отъ 20 января 1842 г.
- ↑ Отношеніе генералъ-губернатора отъ 20 января 1842 г. № 91.
- ↑ Отношеніе министра внутр. дѣлъ отъ 10 марта № 347.
- ↑ Донесеніе чиновника Штакельберга отъ 11 августа 1842 г. за № 995.
- ↑ Они называютъ православное вѣроисповѣданіе русскою вѣрою, такъ какъ вѣроисповѣданіе лютеранское называютъ нѣмецкою вѣрою. Прим. Головина.
- ↑ По свѣдѣніямъ за первыя двѣ трети 1849 г. по лифляндской губерніи присоединилось изъ протестантскаго вѣроисповѣданія къ православному всего 497 душъ.
- ↑ А именно: что каждый, изъявляющій желаніе перейти въ русскую вѣру, не ищетъ при этомъ никакихъ житейскихъ выгодъ, и что показаніе это сдѣлано въ присутствіи ихъ, засвидѣтельствованіемъ одного изъ мѣстныхъ начальниковъ лютеранскаго исповѣданія, а главное 6-ти-мѣсячный срокъ, постановленный въ Лифляндіи, между изъявленіемъ желанія и окончательнымъ присоединеніемъ желающаго.
- ↑ Во время 7 лѣтней войны, послѣ столь дорого пріобрѣтенной нами побѣды надъ пруссаками подъ Эгерсдорфомъ, не было почти въ Лифляндіи и Эстляндіи дворянскаго семейства, которое не оплакивало кого нибудь изъ своихъ членовъ.
- ↑ По статистическимъ свѣдѣніямъ нѣмецкое населеніе въ Лифляндіи относится къ числу латышей и эстовъ какъ 1 къ 13.
- ↑ Если здѣсь помѣщики, будучи лютеране, имѣютъ причины удерживать крестьянъ отъ перехода въ русскую вѣру, то нельзя оправдать подобныхъ же усилій со стороны управленій въ имѣніяхъ, принадлежащихъ русскимъ помѣщикамъ, какъ напр., графа Шереметева.
- ↑ Свода законовъ томъ XIV ст. 92 о предупрежденніи и пресѣченіи преступленій противъ вѣры.
- ↑ Полное собраніе законовъ томъ XXXII, № 25,308, именно указъ 13-го декабря 1813 года, данный рижскому военному губернатору о прощеніи нѣкоторыхъ курляндскихъ жителей.
- ↑ Если принять въ разсужденіе, что единство религіи сближаетъ между собою народы разноплеменные, тогда какъ различіе вѣроисповѣданій раздѣляетъ народы даже одноплеменные, какъ, напр., поляковъ съ русскими, тогда уже не все равно, будутъ ли коренные жители балтійскаго нашего края, латыши и эсты, всего числомъ до 1.400,000, одной вѣры съ русскими, или останутся лютеранами.