разомъ, кромѣ уже дѣлъ о православіи, и всѣ тѣ, кои при мнѣ начаты по другимъ частямъ управленія въ Лифляндіи, и коихъ разсмотрѣніе, стоившее большаго труда, вело къ открытію важныхъ запущеній и злоупотребленій, подвергаются той же участи, какой подверглись труды всѣхъ прежнихъ ревизій края, т. е., остаться безъ послѣдствій.
Обращаясь за симъ къ нѣмецкой національности, нельзя не согласиться, что остзейское дворянство и городскія сословія, имѣютъ причины дорожить ею: она дѣлаетъ ихъ членами многочисленного германскаго семейства въ Европѣ и съ давняго времени участниками въ успѣхахъ просвѣщенія, хотя благодѣяній сего послѣдняго они, въ продолженіи столькихъ вѣковъ владычества своего въ балтійскомъ краѣ, не хотѣли, какъ уже замѣтилъ, изъ собственныхъ видовъ, распространить между коренными жителями края, латышами и эстами. Не только остзейскому нѣмцу по религіи, языку и обычаямъ соединившемуся съ западнымъ элементомъ, но и русскому, у котораго дѣйствіе этого элемента охлаждается любовію къ своему отечеству и ко всему родному, не легко спуститься къ грубой русской стихіи, когда онъ одинъ разъ уже вкусилъ преимущество европейской образованности, со всѣми умственными и матеріальными ея наслажденіями; а потому не должно удивляться, если одноплеменное съ западною Европою дворянство въ балтійскомъ краѣ страшится, чрезъ распространеніе русской вѣры, быть окружену на своей родинѣ религіозно-русскимъ элементомъ, со всѣми отвергаемыми протестантствомъ учрежденіями и обрядами нашей церкви, элементомъ, къ которому оно не только ни какого сочувствія имѣть не можетъ, но котораго оно болѣе чѣмъ чуждается.
Но признавая все, что западно-европейской элементъ въ отношеніи умственныхъ и матеріальныхъ успѣховъ своихъ имѣетъ превосходнаго надъ русскимъ, нельзя, однакожъ, отвергать, что сей послѣдній составляетъ могущество Россіи; что, недоступная для чужеземнаго просвѣщенія и варварствомъ честимая, грубая его оболочка служила ему до сихъ поръ защитою отъ ядовитаго дыханія запада и не допускала демагогическимъ началамъ проникнуть въ народныя наши массы. Подъ этою корою теплится въ народѣ русскомъ непритворное чувство преданности къ власти самодержавной и благоговѣнія къ священному лицу земнаго царя, между тѣмъ какъ прикосновеніе къ европейскому элементу классовъ болѣе образованныхъ не осталось и у насъ безвреднымъ. Излишнимъ считаю распространяться въ объясненіяхъ, на чемъ основано заключеніе мое, такъ какъ и указывать на послѣднія событія въ Европѣ.
Не будучи, однако, поборникомъ грубаго невѣжества, ни врагомъ нѣмецкой націи, а тѣмъ менѣе остзейскаго дворянства, которое, въ отношеніи своемъ къ лицамъ, имѣетъ полное право на мое ува-
