лись въ безправныхъ рабовъ, а нѣмцы-рыцари въ рабовладѣльцевъ, но латыши и эсты по настоящее время не могутъ забыть, что они были владѣльцами земли своей, что пришельцы отняли у нихъ собственность, отняли личную свободу, огнемъ и мечемъ заставили переменить вѣру отцовъ. Само собою разумѣется, что такое памятованіе туземцами первоначальныхъ отношеній къ нимъ здѣшнихъ нѣмцевъ не должно бы питать въ нихъ ненависть къ симъ послѣднимъ, потому что въ тогдашнее время вездѣ жестоко обращались съ рабами. Все что пріобрѣталъ крестьянинъ, принадлежало господину, безъ позволенія котораго онъ не только не могъ продать свои произведенія или купить другія, но даже ѣхать на рынокъ. Нужно было просить позволенія у господина и на вступленіе въ бракъ; господинъ могъ расторгнуть бракъ продажею супруговъ въ разныя руки, а чрезъ то отторгались и дѣти отъ родителей. Помѣщику принадлежалъ верховный судъ въ его имѣніи, онъ имѣлъ право жизни и смерти надъ своими рабами; въ послѣдствіи, когда это было уничтожено, онъ все таки сохранилъ безусловное право тѣлесно наказывать своего крестьянина. Еще въ 17-мъ вѣкѣ курляндскій ландтагъ требовалъ, чтобы бѣжавшему отъ помѣщика крестьянину, въ случаѣ повторенія, отсѣкали ногу, по римскому закону. Поляки, послѣ поляковъ шведы, послѣ шведовъ русскіе, когда овладѣвали посредствомъ оружія прибалтійскимъ краемъ, старались облегчить въ немъ рабство простаго народа. Такъ польскій король Стефанъ Баторій въ 1586 г. приказалъ объявить ландтагу, что во всемъ мірѣ, даже между язычниками и варварами, не встрѣчается такихъ жестокихъ и безчеловѣчныхъ угнетеній, какимъ лифляндскіе помѣщики подвергаютъ своихъ крестьянъ, и предложилъ замѣнить денежными пенями тѣлесныя наказанія. Но дворянство увѣрило короля, что крестьяне такъ привыкли къ палкамъ, что не соглашаются на замѣненіе ихъ штрафами. Все-таки польскіе короли настояли на томъ, что на ландтагѣ 1598 года воспрещено обременять крестьянъ новыми налогами и дозволено имъ продавать избытокъ своихъ произведеній. Шведы, овладѣвъ краемъ, назначили было регулированіе помѣщичьихъ земель, воздѣлываемыхъ барщиною, за которую въ вознагражденіе и также за отправленіе другихъ повинностей крестьянамъ были отведены особыя крестьянскія земли. По принятіи прибалтійскаго края въ русское подданство, на положеніе туземныхъ крестьянъ первая обратила вниманіе императрица Екатерина II. Продажа крестьянъ на площадяхъ и расторженіе браковъ были запрещены и ландтагу предложено было изыскать мѣры къ улучшенію крестьянскаго быта, но дворянство объявило, что признаетъ крестьянина за самую существенную часть дворянскаго имущества и потребовало, чтобы всякій дворянинъ, обвиняемый въ угнетеніи крестьянъ, былъ преслѣдуемъ не иначе, какъ за расточительность. Одинъ лишь баронъ Шульцъ фонъ Ашераденъ въ 1761 г. призналъ за своими
