Но министръ внутр. дѣлъ, при докладѣ государю этого обстоятельства, находилъ, что генералъ-губернаторъ углубляется въ мелочи и не хочетъ видѣть настоящей причины зла, что чувство стѣсненнаго положенія у крестьянъ всеобще. По мнѣнію графа Строганова, нужно было преслѣдовать зачинщиковъ безпорядка, но облегчить крестьянамъ способы продовольствія негласнымъ для нихъ образомъ и поспѣшить на ландтагѣ принятіемъ хотя временныхъ мѣръ, которыя бы можно было привести въ исполненіе къ веснѣ: докладъ министра былъ въ январѣ 1842 г. — Государь совершенно соглашался съ графомъ Строгоновымъ. Его величество изволилъ находить, что заключенія барона Палена объ участіи епископа въ этомъ дѣлѣ „даже смѣшны“, что генералъ-губернаторъ „вовсе не такъ дѣйствуетъ, какъ бы слѣдовало“ и что „надо будетъ вновь послать отъ графа Бенкендорфа, чтобы его вразумить“[1].
На ландтагѣ 1842 г., послѣ шумныхъ преній, составлены были 77 пунктовъ въ видѣ дополненія къ положенію о крестьянахъ 1819 года: главнѣйшее улучшеніе заключалось въ неприкосновенности земли, отдѣленной въ пользованіе крестьянъ. Пункты эти были высочайше утверждены и могли бы облегчить положеніе крестьянъ, еслибы приведены были въ исполненіе. Но дворянство, вполнѣ увѣренное, что всякая попытка крестьянъ къ улучшенію своего быта будетъ подавлена силою правительства, не спѣшило обнародовать новаго законоположенія, а мѣстное начальство къ тому не побуждало: 77 пунктовъ остались для крестьянъ тайною.
Усмиривъ крестьянъ наказаніемъ многихъ изъ нихъ розгами, отдачею въ солдаты, ссылкою въ Сибирь, наказаніемъ сквозь строй, генералъ-губернаторъ принялъ всѣ мѣры къ отклоненію ихъ отъ желанія принять православную вѣру. Онъ самъ ѣздилъ въ Дерптъ и Вольмаръ и лично дѣлалъ внушенія крестьянамъ; вмѣнилъ въ строгую обязанность земской полиціи бдительно наблюдать за сообщеніемъ крестьянъ съ эстляндской и псковской губерніями черезъ Чудское озеро, распорядился „объ удаленіи зачинщиковъ“ изъ ихъ обществъ[2], даже требовалъ чтобы русскимъ крестьянамъ псковской губерніи, торгующимъ щетиною, было запрещено посѣщать Лифляндію[3]. Между тѣмъ въ Ригу прибылъ преосвященный Филаретъ, назначенный на мѣсто епископа Иринарха викаріемъ псковскаго архіепископа. Получивъ личныя наставленія отъ Государя и имѣя въ глазахъ примѣръ предшественника, онъ не позволялъ себѣ ни малѣйшаго вмѣшательства въ отношеніи иновѣрцевъ. Но двое крестьянъ венденскаго уѣзда
