себѣ кромѣ желанія принять православную вѣру, еще и другія жалобы. На докладѣ этомъ государь написалъ: справедливо[1].
Когда такимъ образомъ высшее правительство какъ бы признало, что безпорядки въ Лифляндіи происходятъ хотя отчасти отъ неправильныхъ дѣйствій православнаго духовенства, мѣстныя нѣмецкія власти во всѣхъ послѣдующихъ донесеніяхъ въ Петербургъ стали повторять, что крестьяне волнуются не отъ голода и нищеты, а отъ подстреканій православнаго епископа и духовенства, генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ принялъ рѣшительныя и строгія мѣры къ прекращенію всякой попытки присоединенія крестьянъ къ православной церкви: онъ послалъ въ Венденъ 50 человѣкъ казаковъ; ближайшій надзоръ за латышами поручилъ дворянскому депутату Гагемейстеру, а за эстами депутату Вульфу[2]; предписалъ крестьянъ, идущихъ въ Ригу уже единственно съ просьбами о присоединеніи къ русской церкви, задерживать, а губернскому правленію предложилъ брить задержаннымъ крестьянамъ всю голову, заковывать въ кандалы, отправлять на мѣсто жительства съ конвоемъ и тамъ, въ присутствіи ихъ обществъ, строго наказывать ихъ розгами[2].
Не смотря на эти строгія мѣры, приливъ крестьянъ въ Ригу все съ одною просьбою присоединиться къ православію не прекращался, а усиливался. Тогда генералъ-губернаторъ баронъ Паленъ призналъ нужнымъ разставить на дорогахъ около Риги полицейскихъ чиновниковъ съ солдатами внутренней стражи. Имъ было приказано удерживать и возвращать идущихъ въ городъ крестьянъ, а упрямыхъ изъ нихъ наказывать на мѣстѣ. Въ то же время генералъ-губернаторъ, баронъ Паленъ, потребовалъ отъ епископа, чтобы онъ не принималъ отъ крестьянъ никакихъ просьбъ[2] и не записывалъ ихъ, ни самъ, ни чрезъ священниковъ[3]. Епископъ отвѣчалъ, что крестьянъ ни у него, ни у священниковъ никто больше не записываетъ, что вмѣстѣ съ тѣмъ онъ предписалъ своимъ подчиненнымъ не принимать, и самъ не будетъ, даже такихъ просьбъ, въ которыхъ заключается только одно желаніе присоединиться къ православію.
Тогда же оберъ-прокуроръ синода объявилъ высочайшее повелѣніе[4], подтверждающее епископу не принимать никакихъ просьбъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ велѣно было генералъ-губернатору, чтобы доставилъ епископу доказательства, что священники не только записывали крестьянъ, но и сочиняли для нихъ прошенія, въ чемъ мѣстное начальство ихъ обвиняло. Такихъ доказательствъ представлено не было.
