Духов день
Речист русский народ-пахарь, тороват на всякое слово красное. Многое-множество таких слов сделалось «крылатыми», — не то что из года в год, а из века в век, перелетающими вместе с сопутствующими им обычаями, поверьями и приметами. Не обойден народным красным словцом и «Духов день», — как именуется в народе следующий за праздником Троицы-Пятидесятницы понедельник. «До Свята-Духа не снимай кожуха!» — говорит деревенская Русь. Выдаются местами, действительно, такие непогожие весны, что только к этому времени и перестает знобить мужика холодом; особенно близко относится приведенное присловье к русскому северу, где зима-Морана долго ещё даёт о себе знать, несмотря на теплые ласки Лады-весны, которая даже и от угрюмых обитателей северного-студеного поморья не скрывает своей красной красы.
Только после этого праздника и можно позабыть о морозах-утренниках вплоть до самой осени — на всем неоглядном просторе Земли Русской. « С Духова дня не с одного неба, а даже из-под земли тепло идет!» — замечает посельщина-деревенщина: — «Не верь теплу до Духова дня!», «Придет Свят-Духов день, — будет на дворе, как на печке!», «И сиверок холоден до Духова дня!», «Зябка девица-рассада, а и та просит у Бога холодку после Духова дня!», «Свят-Дух весь белый свет согреет!», «Доживи до Троицы-Духова-дня, а тепло будет!» — приговаривает дождавшийся лета православный честной люд, во многих местностях с этого праздника, по обычаю старины, начинающий выбираться на летний ночлег из душной избы в более прохладные сени-клети.
Троица — повсеместный праздник цветов и березок. На Духов день последние остаются красоваться как возле хат, так и в хатах; цветы же, вместе с травой устилавшие пол церковный во время троицкой Божественной службы, подбираются богомольцами, приносятся домой и тщательно сберегаются под божницею: советуют опытные хозяева пользовать ими — вперемешку с другим кормом — больную домашнюю животину (коров — в особенности). Набожные старухи сушат и толкут в ступе принесенные от духовской обедни цветы и бережно хранят порошок на случай болезни кого-нибудь в семье. Достаточно, по их словам, вовремя окурить больного благовонным дымом этого порошка из «священаго цвета», чтобы недуг пошел на поправку. Этим же дымом-«духом» знающие «всякое слово и всякое зелье» люди берутся изгонять бесов из одержимых ими («порченых», «кликуш»).
В народе с давних пор ходит сказание о том, что Духова дня, «как огня», страшится бродящая по земле нечисть. По старинному преданию, повторяющемуся и теперь во многих местах среднего Поволжья, на этот праздник — во время Божественной службы — сходит с неба священный огонь, испепеляющий всех злых духов, попадающихся ему. «И бегут беси огня-духа», — повествует седое народное слово, — «и мещут ся злые духи в бездны подземныя. И в бездне настигает их сила сил земных. Слышит вопль бесовский в сей день Господень заря утренняя, и полдень внемлет ему, и вечер — свете-тихий, — такожде до полунощи… Погибают огнем негасимым беси, их же тьма тем… И не токмо силу бесовскую, разит огнь небесный всяку душу грешную, посягающу на Духа Свята дерзновением от лукавствия»…
В старину в Духов день устраивались по селам и даже городам особые, к этому празднику нарочито приуроченные игрища. Ещё в 30-х годах XIX-го столетия соблюдался этот обычай в Чухломском уезде Костромской губернии. Для сбора участников игрища, накануне вечером, заранее избранной «большухою» рассылались девчата-послы по всем красным девицам, звали-позывали их с матерями и всеми родственницами собираться после обеда на Духов день в заранее определенное место близ села. В урочный час сходились гостейки, званые-прошеные, становились в кружок и запевали песни, на это игрище положенные. Кроме большухи, выбирались всем скопом две девушки, которых обступали хороводом. Они стояли посредине, по окончании одной игры отдавали всем поклоны и снова становились в кружок, а на их место выбирались две других. Очередь при выборе соблюдалась по старшинству лет: младшая пара не должна была выбираться раньше старшей. Песни «игрались» до вечера; перед стадами (возвращением скота с пастбища) все расходились по Дворам, чтобы ночью снова сойтись на том же месте для новых игрпесен хороводных, продолжавшихся до самой полуночи. Все эти песни звучат отголоском свадебных. Вот, например, одна из них, которую и теперь ещё можно слышать во многих уголках деревенской Руси:
„Уж ты, улица, улица,
Уж ты, улица широкая!
Трава-мурава шелковая!
Изукрашена улица
Все гудками, все скрипицами,
Молодцами да молодицами,
Душами красными девицами.
Не велика птичка-пташечка
Сине море перелетывала,
Садилася птичка-пташечка
Среди моря на камышек:
Слышит, слышит птичка-пташечка:
Поет, пляшет красна девушка,
Идучи она за младого замуж:
Уж ты, млад муж, взвеселитель мой,
Взвеселил мою головушку.
Всю девичью красоту!“
Конец этой песни иногда изменяется и поется так: «…слышит, слышит птичка-пташечка: плачет, плачет красна девица, идучи она за стараго замуж: — Ах ты стар муж, погубитель мой! Погубил мою головушку, всю девичью красоту!»
В белорусских местах девушки и теперь ещё «завивают березки» на Духов день, приготовляя столько венков, сколько у каждой завивающей — близких-дорогих людей на Божьем свете: для родимых отца с матерью, для братьев с сестрами, для милых-любезных сердцу девичьему разгарчивому. По этим венкам загадывается о судьбе. «Русалочки-земляночки, на дуб лезли, кору грызли, звалилися, забилися…» — поют при этом гадании. В белорусской же округе меняются ввечеру с Духова на следующий день заневестившиеся красавицы «перстеньками с зеленым глазком» — в знак доброго подружества на веки вечные.
Есть села-деревни, где сохранилось старинное преданье о том, что перед солнечным на Духов день восходом Мать-Сыра-Земля открывает все свои тайны. Этого не забывают кладоискатели и — как в иных местах в ночь под Ивана-Купалу (с 23-го на 24-е июня) — ходят «слушать клады», помолясь перед тем Святому Духу, припадая ухом ко груди земной. И открывается им «вся несказанная» недр земных и подземных, но это только в том случае, если кладоискатель ведет богобоязненную-праведную жизнь. С первыми лучами солнца красного умолкает вещая речь земли, могущая сразу навсегда обогатить человека. В малорусских деревнях-селах наблюдается любопытное явление: Троицын день слывет там за «Духов», в понедельник же справляется запаздывающее празднование «Троицы — Зеленых Святок».
Слепые убогие — калики-перехожие поют на Духов день следующее песенное сказание («На сошествие»), крайне любопытное в устах его неведомых слагателей, затерявшихся в бездонных глубинах народной Руси: — «Во граде в Ерусалиме, в Давыдовом доме, тамо предъявися предивное чудо: где обитает Пречистая Дева с ученики Господни, со апостолы Христовы, бысть шум презельный, носиму духу бурну, идеже седяще апостолы с Царицей Небесной Владычицей Богородицей. Там проистекает река медоточна; источник духовный радость днесь исполни, Троицы нераздельной благодатию наполни, молитвами Богородицы всех наполни стран сего света. Слышите, со апостолы приидите, в дом Христов-Давыдов с любовию внидите: приидите, приимите Духа Пресвятаго, Истинна Пророка, Утешителя Господня. Он совершает тайны несказанны, в Божией церкви судьбы неизреченны, в ней судятся племена, всяких родов лица; облацы разделяйте; языцы всем даяше, ловцов умудряше, уста им отворяше, глаголом апостольским всех удивляше. Во всякое время с ними Дух Свят пребываше, в сердцах почиваше, в глазах цветом цветяше; на всяком месте в них всегда сияше, рыбарями огненная словеса испущаше; разными языками святыми рекоша, всех евреев ужасаша, врагом страшное объявляша. Спас Избавитель и Дух Утешитель, Отец безначальный, Творец Бог и Сын единородный, Божеством сим равный, и Дух сопрестольный, существом купно полный, Святый Боже, от премудрости Твоей Творче, Святый Крепкий-Сильный, во всех языцех дивный. Святый Безсмертный Царю… Всегда аз благодарю. Приими от нас, рабов Твоих, пение днесь сию хвалу, поюще Тебе на веки, преклоняем свою главу. Свет пресветлый ныне в Ерусалимской силе, духом покрываше, шум бурный являше, в Божий град Давыдов верных призываше, в святой дом духовной всех собираше, очами небесными премудро дозираше, в жители небесные праведных собираше, а грешных на земли непокаянны оставляше, токмо Своею милостию всех покрываше…»
Восхваление Творца-Бога продолжается ещё в длинном ряде подобных приведенным песенных слов, а затем стих переходит к самим поющим-восхваляющим: «А мы, многогрешны, рабы недостойны, взыдем на гору с апостолы Христовы, на истинный путь правый, от Отца посланный. Посмотрим очами умными в зерцала небесна, вникнем в свою утробу: ан мы живем тесно, все в нас закрыто, будущая безвестна; редко засвечаема в сердцах своих свечи местны; всегда погашают прелести временны здешны; прокрик почтимся услышать небесный-Божьими судьбами исцелим души многогрешны; слышав Божье слово, оставим сласти здешны. Туюжде дадим славу, наклонивше главу, тихо и умильно после ангельския песни, всегда и на веки с верными человеки. Чтим и величаем Небесную Царицу, со всеми небесными силами ублажаем. Дабы всех святых молитвами нас Бог не оставил, к вечному покою благополучно переправил, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь!»
Кроме приведенного, ещё в нескольких других стихах воспевают простодушные певцы этот праздник, величая его «источником радости духовной» и призывая боголюбивых слушателей приобщиться к ним:
„Тайно восплещем, духом веселяща,
Словесны мысли духовно плодяще,
Яко руками, движуще устами:
Дух Святым с нами!
......................
Всегда благословим всем владущаго
Царя и Бога, во всех могущаго.
Присно, в едином Божестве всесильном
Со Отцем и Сыном!..“
В этот праздник Божий встречает посельская Русь своих убогих гостей — с их умилительным пением — наособицу приветливо. Духовный стих, более чем когда бы то ни было, подходит к настроению во всем полагающихся на Бога и Его защиту крепкую потомков древнего пращура современных русских хлеборобов — Микулы-света-Селяновича.
Духов день начинает собою на богатой преданиями отцов-дедов Земле Русской «Всесвятскую» неделю, запечатленную в суеверной, памяти народной своеобразными обрядами-обычаями, связанными с празднеством-гульбищем в честь древнеязыческого Ярилы.