Система русского гражданского права. Том I (Анненков)/Юридические лица

Система русского гражданского права
автор Константин Никанорович Анненков

Источник: Константин Никанорович Анненков. Система русского гражданского права. — 3-е изд. — СПб., 1910. — Т. I. — С. 232—283.

§ 2. Юридические лица. А. Понятие и виды юридических лиц.

Хотя правом римским субъектом гражданских прав признавались, кроме лиц физических, также и лица юридические, но собственно определения понятия юридического лица римскими юристами выработано не было. По объяснению же Виндшейда за таковое признавалось не действительно существующее, но воображаемое лицо, как субъект гражданских прав и обязанностей (Pandecten, т. I, § 57); а по объяснению Барона, за юридическое лицо признавалось дозволенная постоянная цель, которой предоставлялась законом способность к имущественным правам (Pandecten § 30). Прежде всего, правом римским, по объяснению Барона, за юридическое лицо признавалось само государство, как экономическая личность, которое, в качестве таковой, называлось fiscus — казна, в заведовании которой состояло все государственное имущество. Хотя управление им было распределено между различными ведомствами, как отделениями фиска — staciones fisci, но самые эти отдельные ведомства считались только за представителей казны, но никак не за самостоятельные юридические лица, несмотря на то, что они заведовали особыми отраслями государственного хозяйства, и по претензиям к казне не могли быть привлекаемы к ответственности одни за другие. Затем, правом римским, по объяснению Барона, юридическими лицами признавались два собственно класса таковых: а) корпорации, и б) учреждения. Различие между ними основывалось на том, что корпорацией — universitas или corpus считалось такое юридическое лицо, субстратом которого и внешним обнаружением служили члены корпорации, входившие в состав ее в тот или другой момент; между тем, как учреждениями считались такие юридические лица, которые были лишены всякого субстрата. К первому классу правом римским были относимы: во-1-х, политические союзы государства, как, напр., общины, провинции и друг. — municipes, commune, colonia и проч.; во-2-х, известные части войска, как, напр., легионы и друг.; в-3-х, союзы жрецов и жриц, а также и других граждан для религиозных целей; в-4-х, союзы должностных лиц, занятых в различных отделах публичной службы; в-5-х, промышленные союзы в виде различных ремесленных цехов и других общих промышленных предприятий; в-6-х, общежительные союзы sadalicia, в виде собраний для богослужения, трапезы и проч.; и в-7-х, различные союзы взаимного вспомоществования. Ко второму классу были относимы различные учреждения, устроенные с какой-либо религиозной или благотворительной целью — piae causae, как, напр., храмы, больницы, приюты и проч. Кроме этого, некоторые юридические лица, отличавшиеся переходным характером, были относимы к общим классам, как, напр., церковные общины, которым были присущи отчасти черты корпорации, так как они составлялись из членов участников, а также черты учреждения, вследствие того, что пределы их деятельности не ограничивались только членами ее, но деятельность их распространялась и на других лиц. Наконец, согласно началам римского государственного устройства, за лица юридические считались также представители различных государственных должностей (Pandecten § 30). Хотя, затем, многие черты сходства с корпорацией имеют также и товарищества — societas, так как и товарищество, подобно корпорации, представляет собой соединение нескольких лиц для достижения какой-либо дозволенной цели, но, несмотря на это, римские юристы, по объяснению Барона, не признавали товарищество за юридическое лицо, вследствие того, что товариществу присущи и такие признаки, которые существенным образом отличают его от корпорации, как, напр., следующие: во-1-х, цель товарищества не может быть вечной, так как оно подлежит прекращению в случае смерти одного из товарищей; во-2-х, в нем недопустима перемена членов, как в корпорации; в-3-х, в имуществе товарищества имеют определенные доли все члены товарищества, которые сами являются кредиторами и должниками по сделкам товарищества, чего в корпорации не бывает, и в-4-х, товарищество не имеет, подобно корпорации, устава, вследствие чего все юридические сделки товарищества могут быть совершаемы только по единогласному решению всех товарищей, а не по воле большинства членов, как в корпорации, в тех случаях, когда уставом ее не определены иначе полномочия ее органов на совершение сделок от ее имени (§ 35).

Из новых законодательств уложение итальянское упоминает, как о субъектах гражданских прав, кроме лиц физических, об общинах, провинциях, публичных учреждениях гражданских и духовных и, затем, вообще о юридических лицах, признанных законом (art. 2); а уложение саксонское — о государстве насколько оно вступает в гражданские отношения, об обществах, установлениях и имущественных массах, признанных юридическими лицами государством (§ 52). Приняв во внимание вообще постановления современных германских законодательств о юридических лицах, Виндшейд разделяет их на следующие виды: а) совокупность физических лиц, когда они соединяются в союзы таким образом, что соединение их представляет собой особое личное целое, как особый субъект гражданских прав, отличный от отдельных, входящих в него лиц; б) заведения, учреждения для общеполезных целей, как, напр., богадельни, больницы, школы, церковь, как субъекты имущества, и в) совокупность имуществ, как, напр., казна, имущество, предназначаемое для осуществления какой-либо общеполезной цели, называемое установлением, лежачее наследство и проч. (Pandecten § 57).

Собственно общее определение понятия юридического лица, как субъекта гражданских прав, не выработано наукой права и по настоящее время, доказательством чему служит крайнее разнообразие существующих по этому предмету теорий немецких цивилистов, излагаемых в последовательном их развитии Гервагеном, который указывает на четыре главнейшие теории, из которых по первой юридическое лицо представляется искусственно созданным государством субъектом прав; по второй значение субъекта прав присваивается тому понятию или цели, достижение которой имеется в виду юридическим лицом; по третьей юридическое лицо представляется действительным самостоятельным субъектом прав, независимым от лиц физических; и, наконец, по четвертой субъектом гражданских прав представляется юридическое лицо не само по себе, но или входящие в его состав физические лица, или же лица, для пользы которых оно создано и ради которых собственно всякие права только и существуют. Последняя теория развивается Иерингом и Больце. Герваген хотя находит недостатки и некоторые противоречия и в этой последней теории, но все же отдает ей преимущество перед всеми остальными; сам же в заключении их обзора никакой попытки установления понятия юридического лица не делает (Развитие учения о юрид. лице, стр. 3 и 87). Неудивительно, что ввиду такой невыработанности до настоящего времени понятия юридического лица и наши цивилисты, как, напр., Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 103), Кавелин (Права и обязан., стр. 17), Евецкий (О юрид. лицах, стр. 3) и Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 108), а также и сенат (реш. 1880 г., № 246) определяют его только со стороны отрицательной, утверждая, что юридическим лицом называется или признается всякий субъект прав, не являющийся лицом физическим или человеческим существом. Впрочем, некоторые из наших романистов, как, напр., Митюков (Курс римского пр., вып. 1, стр. 27) и Суворов (Об юрид. лицах по рим. пр., стр. 137) пытаются определить понятие юридического лица, и со стороны положительной, утверждая, первый, что за юридическое лицо должна быть признаваема та форма, в которой известный союз лиц является субъектом прав, а второй, что за юридическое лицо должны быть почитаемы „имеющие самостоятельную правоспособность организации, принадлежащие человеческим обществам“. В самом, затем, законе нашем не только нет какого-либо определения понятия юридического лица, но и самый термин „юридическое лицо“, как заметил Мейер, вовсе в нем не встречается. Несмотря, однако же, на это обстоятельство и ввиду указания 698 ст., X т., на правомочие к приобретению прав на имущество не только лиц частных, но и различных обществ, учреждений и заведений, вследствие чего они и являются особыми от физических лиц субъектами прав, и нельзя не согласиться с Мейером (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 106), что нашему законодательству не только не чуждо понятие юридического лица, но что существование этих лиц у нас положительно им признается в виде особых субъектов прав, отличных от лиц физических. Дело только в том, что сделанное в 698 ст. перечисление различных обществ, учреждений и заведений, могущих приобретать права на имущества, представляется недостаточно полным и недостаточно определительным, и хотя в нем, по-видимому, имелось в виду дать общее указание на возможные до нашему закону субъекты гражданских прав, но, несмотря на это, весьма многие в этом отношении указания содержатся и в других постановлениях закона, по соображении которых оно и должно быть восполнено и разъяснено. Нельзя, кажется, не признать, что выяснение вопроса о возможных по нашему закону субъектах гражданских прав, помимо лиц физических, должно предшествовать установлению как понятия юридического лица, так равно и разделению их на виды, вследствие того, что данные, его разъясняющие, только и могут дать материал для того и другого.

Прежде всего, как на один из возможных субъектов гражданских прав, помимо лиц физических, указывается в правиле 698 ст. на казну, за которую по объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 120) и Кавелина (Права и обязан., стр. 18), следует считать не какое-либо особое учреждение, но само государство, как субъект имущественных прав и обязанностей, являющееся с этой стороны и под наименованием казны юридическим лицом. Подтверждением правильности этого объяснения не могут не служить отчасти правила 406—410 ст. X т., в которых перечисляются имущества, принадлежащие государству, каковые имущества и называются государственными, что указывает, что за субъект прав на эти имущества должно быть признаваемо именно государство; но ввиду того обстоятельства, что имущества эти, поскольку они находятся в ведомстве казны, т. е. как можно предполагать, в обладании государства, как частного собственника, именуются имуществами казенными, возможно предположить, что казна, как субъект прав на эти имущества, приравнивается государству. Но по объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. 1, стр. 124) и Кавелина (Права и обязан., стр. 19) казна или государство должно быть почитаемо за юридическое лицо, как единое целое, но никак не в его отдельных ведомствах и учреждениях, которые, несмотря на то, что у них всех находится в заведовании и распоряжении какое-либо имущество казенное, а также, что все они уполномочены ко вступлению в те или другие договоры и обязательства, не могут быть признаваемы также, как и отдельные должностные лица, за особые самостоятельные юридические лица, вследствие того, что они являются только органами или уполномоченными поверенными государства или казны по заведованию ее имуществом, пространство полномочия которых в этом отношении и определяется, по объяснению сената (реш. 1889 г., № 130), их особыми уставами и положениями, подтверждением правильности какового положения не может не служить, между прочим, правило 12 ст. полож. о казен. подряд., составляющего приложение к X т., в котором приводится эта же самая мысль, так как по указанию этой статьи казенные подряды хотя и отдаются различными правительственными местами и лицами, но отдаются ими именем государственной казны, что указывает на то, что субъектом этого договора считается казна, как единое учреждение, действующее через различные ее ведомства, как ее органы, которые являются только ее представителями или уполномоченными. Только в тех случаях, по объяснению Кавелина, отдельные ведомства и учреждения могут быть почитаемы за особые от казны самостоятельные юридические лица, когда в их заведовании и распоряжении состоит особое имущество, не почитаемое имуществом казенным и не входящее по закону в разряд общих казенных имуществ. Как на такого рода особые имущества, не принадлежащие собственно казне, но находящиеся в заведовании особых управлений, нельзя не указать, во-1х, на имущества, перечисленные в 411 и 412 ст. X т., или имущества удельные, предназначенные 120 ст. I т. законов основных „к обеспечению на всегдашнее время состояния Императорской фамилии“ и состоящие в особом заведовании Главного Управления Уделов, и дворцовые, приписанные к содержанию разных дворцов и находящиеся также в заведовании особого дворцового управления. Хотя в правиле 698 ст. указывается, как на учреждения, могущие приобретать права на имущества, только на дворцовые управления, но, несмотря на это, ввиду указания 411 ст. X т., на принадлежность составу уделов, между прочим, и имуществ, приобретаемых покупкой и променом, нельзя не признать, что и управлению уделами также должно принадлежать право приобретать права на имущества, вследствие чего и оба эти ведомства должны быть одинаково признаваемы за особые от казны юридические лица.

Во-2-х, в 698 ст., как на учреждения, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, указано на кредитные установления. Нельзя не согласиться с замечанием Кавелина о том, что в указании этом имелись в виду только государственные кредитные установления, но не частные (Права и обязан., стр. 19), на том основании, что и в перечислении имуществ, принадлежащих особо разным установлениям, сделанном в правиле 413 ст. X т., указывается на имущества, принадлежащие именно государственным кредитным установлениям, каковые установления, как обладатели этих имуществ, как имуществ особых, к разряду казенных имуществ не относящихся, также могут быть почитаемы за особые юридические лица.

В-3-х, в 698 ст., как на учреждения, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, указывается на учебные и ученые заведения. Соответственно этому указанию и в 413 ст., как об имуществах, принадлежащих разным установлениям, упоминается и об имуществах, принадлежащих этим заведениям. Под указываемыми здесь учебными и учеными заведениями следует разуметь только заведения, состоящие в ведении правительства, но не частные, но зато правительственные заведения всякого рода, как, напр., гимназии, городские, уездные и другие низшие училища министерства народного просвещения, а также и различные специальные учебные заведения, состоящие в ведомстве других министерств, а не только академии и университеты, на которые указывает Кавелин, как на такого рода ученые и учебные заведения. Относительно права наших университетов самостоятельно приобретать на праве полной собственности движимые и недвижимые имущества, есть специальное указание в 143 ст., устава университетов 1884 года; доказательством же тому, что право приобретать права на имущества должно принадлежать и другим учебным заведениям, состоящим в ведении правительства, не могут не служить те Указы, по соображении которых постановлено правило 413 ст., об имуществах, принадлежащих учебным и ученым заведениям, и именно указы 6-го июля 1803 г. о принятии пожертвования от Демидова на содержание гимназии в Ярославле, 29-го июля 1805 г., о принятии пожертвования от князя Безбородко на содержание гимназии в Нежине и 5-го августа 1810 г. об обращении капитала представленного Демидовым на содержание гимназии в Тобольске, из которых видно, что права на пожертвованные Демидовым и Безбородко имущества признаны за гимназиями, принятыми в ведение министерства народного просвещения.

В-4-х, в 698 ст., как на учреждения, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, указывается на богоугодные заведения. Соответственно этому указанию и в 413 ст., как об имуществе, принадлежащем разным установлениям, упоминается и об имуществе, принадлежащем этим заведениям. Какие же, однако, собственно заведения следует разуметь под указанными в 698 ст. богоугодными заведениями? Ответ на этот вопрос возможно, кажется, найти в Указе 16 января 1828 г., содержащем в себе дополнительные правила к положению о ссудах из Заемного Банка, показанном в числе источников той части правила 413 ст., в которой говорится об имуществах, принадлежащих богоугодным заведениям, и в 4 ст. какового Указа перечисляются, между прочим, и те заведения, как богоугодные, вклады которых в Заемном Банке должны обращаться на особых льготных основаниях. Именно, в Указе этом перечисляются следующие учреждения, как богоугодные: заведения, состоящие под Высочайшим Начальством Государынь Императриц Александры Феодоровны и Марии Феодоровны; публичные заведения для воспитания детей мужеского и женского пола; Императорское человеколюбивое общество; Комитет опекунства Израильских Христиан; Попечительное общество о тюрьмах; Голицынская больница в Москве; Странноприимный дом графа Шереметева и заведения, состоящие в ведении Приказов Общественного Призрения. Из этого перечисления богоугодных заведений нельзя не вывести в ответ на занимающий нас вопрос, во-1-х, то заключение, что под богоугодными заведениями, упоминаемыми в 698 ст., следует разуметь только заведения или правительственные, или состоящие в ведении правительства, хотя не только заведения в этом Указе перечисленные, но и могущие быть с тех пор учрежденными, но никак не частные, и во-2-х, что к разряду богоугодных заведений Приказов общественного призрения должны быть относимы и теперь заведения этих Приказов только в тех местах, где они не упразднены, а не в тех, где заведения эти, по введении земских и городских учреждений, переданы в заведование этих последних. Нечего, конечно, и говорить о том, что те из перечисленных в этом Указе заведений, которые числились под начальством Императриц Александры Феодоровны и Марии Феодоровны, должны в настоящее время считаться находящимися в ведомстве Императрицы Марии. Этим перечнем и исчерпывается разряд тех правительственных, или находящихся в ведении правительства учреждений, которые законом уполномочены самостоятельно приобретать права на имущества и которые, как обладатели особого, отдельного от казенного имущества, могут считаться самостоятельными юридическими лицами, но только, как владельцы этого имущества, а не казенного, в отношении обладания которого и они могут считаться не более, как только представителями казны. Если в дозволении закона приобретать самостоятельно права на имущества этим учреждениям видеть только исключение, то необходимо признать, во-1-х, что приобретение имущества всеми другими правительственными учреждениями и лицами всегда должно быть почитаемо совершаемым ими в пользу казны, и во-2-х, что и самостоятельными юридическими лицами, особыми от казны, могут быть признаваемы только эти учреждения, а не другие, которые, напротив, все должны считаться, как объяснили Мейер и Кавелин, только представителями или уполномоченными казны. Доказательством правильности этих заключений могут отчасти служить также правила 1297 и 1298 ст. уст. гр. суд., из которых первая изъемлет из ведения судебных учреждений споры о казенном имуществе, могущие возникать между различными ведомствами; между тем, как вторая, напротив, предоставляет ведению судебных установлений споры об имуществе, могущие возникать, напр., между удельным ведомством, или установлениями духовного ведомства, и казенными управлениями, или же между духовными ведомствами разных исповеданий, что указывает, что и установления этих последних ведомств, как могущие по закону самостоятельно и независимо от казны приобретать права на имущества, могут и противостоять друг к другу, как самостоятельные субъекты прав или, все равно, как особые юридические лица.

Как на установления духовного ведомства, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, в 698 ст. и указывается на епархиальные начальства, монастыри и церкви. Соответственно этому указанию и в правиле 413 ст., как об имуществах, принадлежащих разным установлениям, упоминается об имуществах церковных, монастырских и архиерейских домов. Приведенные под этой статьей Указы от 26 февраля 1764 г. и 19 июля 1798 г., как источники этого постановления, с очевидной ясностью обнаруживают, что в нем идет речь об имуществе, могущем принадлежать монастырям и церквам только вероисповедания православного, из чего нельзя не заключить, что и в правиле 698 ст. говорится, как об установлениях, могущих приобретать права на имущества, также только об этих последних, но не о духовных установлениях других вероисповеданий, в чем и заключается довольно существенный пробел правила этой статьи, ввиду того, что в других узаконениях содержатся указания, касающиеся прав на приобретение имуществ и духовными установлениями других исповеданий. Прежде, однако же, чем обратиться к восполнению этого пробела, нельзя не остановиться на некоторых объяснениях, необходимых для уразумения того, какие собственно духовные установления православного вероисповедания должны быть почитаемы за особые юридические лица. Вопрос этот, впрочем, уже более или менее подробно разработан в нашей литературе Высоцким в его статье „Церковно-имущественное право по русскому законодательству“, указаниями которого мы здесь и воспользуемся.

В-1-х, как ввиду указания правила 698 ст., так и соответствующих ему указаний, содержащихся в правилах 462, 439 и 443 ст. IX т., на право только отдельных монастырей, архиерейских домов и церквей приобретать имущества, нельзя не согласиться с заключением Высоцкого о том, что по нашему закону, ни вся православная церковь в целом ее составе, ни представитель ее — святейший синод, ни отдельные епархии ее не могут быть почитаемы за юридические лица, вследствие того, что за ними в законах наших нет признания имущественной правоспособности. Не могут быть поэтому признаваемы за юридические лица по нашему закону, по замечанию Высоцкого, также и святейший синод, как представитель управления всей русской церкви, а также и консистории, как органы, заведующие управлением епархий. За самостоятельные юридические лица, согласно нашего закона, должны быть признаваемы только отдельные монастыри, отдельные архиерейские дома со всем принадлежащим к ним имуществом каждой епархии, предназначенные для жительства и содержания епархиальных архиереев и имеющие, как субъекты прав, по замечанию Высоцкого, то же значение, как и монастыри, а также отдельные церкви или храмы приходские и соборные, городские и сельские, кладбищенские и проч., но не церкви домовые, а также не молитвенные дома и часовни, на том основании, что последние, в силу 59 ст. уст. духов. консист., должны быть приписаны к приходским церквам, или к монастырям, а существование первых 49 ст. этого же устава допускается только до кончины лица, которому было дано дозволение на устройство церкви, после чего все принадлежности ее обращаются в собственность церкви приходской. Самый, затем, святейший синод, как главный орган управления всей русской православной церкви, а также и консистории, как подчиненные ему органы управления епархий, имеющие в их заведовании, как принадлежащие им здания, так равно и капиталы, состоящие как в суммах, отпускаемых на их и состоящих в заведовании их учреждений содержание, так и некоторых других, собственно говоря, не могут быть признаваемы за самостоятельные юридические лица, а должны быть почитаемы только за представителей казны, как и всякие другие ведомства и учреждения, содержащиеся на счет государства, каковое заключение может показаться противоречащим разве только правилу 1298 ст. уст. гр. суд., облекающему духовное ведомство вообще процессуальной дееспособностью, в видах защиты прав его на находящиеся в его распоряжении имущества даже против казенных управлений, каковое противоречие, в свою очередь, может быть, однако же, устранено тем соображением, что обстоятельство это, если даже считать, что в статье этой говорится, как о духовном ведомстве, о святейшем синоде и консисториях, само по себе не может еще служить достаточным основанием к признанию собственно этих установлений за самостоятельные субъекты гражданских прав, ввиду неупоминания о них в законе, как об учреждениях, могущих приобретать права на имущества, хотя в 698 ст. и сказано, что приобретать права на имущества могут епархиальные начальства, под которыми, ввиду 1 ст. уст. духовн. консист., следует разуметь епархиальных архиереев с состоящими при них консисториями, но из этого никак не следует выводить то заключение, чтобы сами архиереи, с консисториями являлись юридическими лицами, вследствие того, что по 1 ст. уст. духовн. консист., они представляются только органами управления епархий и епархиальных установлений, и в качестве таковых заведующими и имуществами, этим установлениям принадлежащими, из чего можно заключить, что если им и может принадлежать право приобретать имущества, то только для этих установлений, но никак не для себя, ввиду того, что в уставе духовных консисторий нет и намека на то, чтобы они могли приобретать имущества для себя. По мнению профессора Суворова, выраженному им в его статье „Центральная организация церкви, как юридическое лицо“ (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 5, стр. 30—34, 39—54), напротив, не только отдельные церкви и монастыри православного исповедания могут быть признаваемы за юридические лица, но что духу русского законодательства не противоречит признание высшего центрального духовного установления православной церкви — Святейшего Синода, ведающего дела всей церкви, за особое юридическое лицо в области гражданского права. Подкреплением правильности этого положения, по мнению Суворова, могут служить следующие данные: во-1-х, то обстоятельство, что Святейшему Синоду принадлежит особое имущество, отдельное как от имущества казенного вообще, так и имущества отдельных церквей и монастырей, заключающееся в здании синода с церковью в Петербурге и синодальном доме в Москве, которое само по себе никак не может быть признаваемо за особое юридическое лицо, подобно архиерейским домам, и затем еще в особых духовно-учебных и других капиталах, принадлежащих духовному ведомству, как представителю всей православной церкви, по предмету распоряжения каковым имуществом и капиталами он и выступает самостоятельно в гражданском обороте, как юридическое лицо; во-2-х, то обстоятельство, что из тех постановлений нашего закона, которые говорят о собственности духовного ведомства, как, напр., из 9 ст. VIII т. уст. лесного, упоминающей о лесах, приобретенных духовным ведомством, нельзя не сделать того вывода, что под духовным ведомством следует разуметь не что иное, как то центральное установление, которое ведает все дела всероссийской православной церкви, т. е. Святейший Синод; и, в-3-х, то обстоятельство, что духовное ведомство никак не следует считать за одно из ведомств государственных, как ведомство вполне самостоятельное, стоящее параллельно с ними и имеющее особое имущество и особую казну, каковому заключению о положении духовного ведомства не противоречит, по мнению Суворова и то обстоятельство, что в 1282 ст. гр. суд. говорится, что делами казенного управления признаются, между прочим, дела монастырей, церквей и архиерейских домов, вследствие того, что в постановлении этом можно видеть указание только на то, что дела монастырей, церквей и архиерейских домов в производстве их должны пользоваться привилегией, присвоенной делам казенным, а никак не указание на то, чтобы имущество духовного ведомства принадлежало казне, так как в противном случае следовало бы считать имущество церквей, монастырей и архиерейских домов за имущество, принадлежащее казне, что представляется совершенно невозможным. Препятствием, затем, признанию Святейшиго Синода за юридическое лицо не может служить, по мнению Суворова, то обстоятельство, что в законах гражданских не упоминается о Святейшем Синоде, как об установлении, могущем приобретать имущества, на том основании, что в законах этих не дано исчерпывающего перечисления таких установлений, вследствие чего они и должны быть восполнены, поскольку вопрос касается определения тех духовных установлений, которые могут иметь значение юридических лиц, по соображении указаний, содержащихся как в законах о состояниях, так равно и других уставах, могущих содержать в себе данные, относящиеся к его разрешению. Если бы этот пробел, допущенный в законах гражданских, мог быть на самом деле восполнен по соображении постановлений, содержащихся в других отделах законодательства, то указанное Суворовым обстоятельство действительно не могло бы служить препятствием к признанию Святейшего Синода за юридическое лицо; но ввиду того, что таких постановлений, по соображении которых пробел этот мог бы быть восполнен, на самом деле ни в законах о состояниях, ни в других отделах законодательства нет, и сам Суворов на них не указывает, и утверждение его о том, что за Святейшим Синодом может быть признаваемо значение юридического лица, по соображении прямых постановлений закона обосновано быть не может. Вряд ли, затем, могут быть признаны достаточными для обоснования этого утверждения и другие доводы, приводимые им в его подкрепление. Так, первый из его доводов, или то обстоятельство, что Святейший Синод имеет особое имущество и капиталы, которыми он и распоряжается, не может иметь значения потому, что и многие другие правительственные учреждения также обладают, как принадлежащими им зданиями, так и особыми капиталами, которыми они также распоряжаются, как, напр., министерства внутренних дел, народного просвещения и другие, каковое обстоятельство никоим образом не может давать повода к тому заключению, чтобы эти правительственные установления могли быть признаваемы за особые юридические лица, а не за отделения только или представителей государства или, лучше сказать, казны, как одного юридического лица. Второй из указанных Суворовым доводов или то обстоятельство, что из тех постановлений закона, как, напр., 9 ст. VIII т. уст. лесного, в которых говорится о приобретении имущества духовным ведомством, следует выводить то заключение, что под духовым ведомством следует разуметь именно Святейший Синод, как центральное управление церкви, представляется недостаточным потому, что он постановлением этим нисколько не подкрепляется, вследствие того, что из постановлений этих, как напр., между прочим, и из 9 ст. уст. лесного, скорее можно выводить то заключение; что в них термин духовное ведомство употреблен просто как генерическое означение различных отдельных духовных установлений, как-то: церквей, монастырей и проч., подобно тому, как терминами военное, морское ведомства и проч. означаются установления министерств военного и морского, что явствует, между прочим, и из 4 ст. уст. лесного, определяющей значение лесов казенных и их отличие от лесов также казенных, но имеющих особое предназначение, а никак не центральное управление церкви потому, что в 9 ст. этого устава вслед за словами „леса, приобретенные духовным ведомством“ перечисляются, как отдельные установления этого ведомства, церкви, монастыри, архиерейские дома и даже пастораты. Ничем не подкрепленным представляется, наконец, и третий довод, приводимый Суворовым в подкрепление его утверждения, вследствие того, что то обстоятельство, что Святейший Синод имеет свое особое имущество и казну, никоим образом, как мы только что заметили, не может служить основанием к выделению Святейшего Синода из разряда государственных учреждений и обособлению его в особое самостоятельное установление, стоящее только параллельно с другими государственными учреждениями, подобно тому, как не могут быть выделяемы из разряда государственных учреждений и другие ведомства и установления единственно на том основании, что они имеют особое имущества и капиталы, которыми и распоряжаются, вследствие отсутствия в законе каких-либо указаний на то, чтобы Святейший Синод вообще имел право приобретать имущества исключительно для себя, без наделения его законом каковой правоспособностью, он, очевидно, не может быть признаваем в значении самостоятельного юридического лица, и почему, ввиду невозможности обосновать утверждение этому положению противоположное, с мнением Суворова о возможности присвоения ему такого значения и нельзя согласиться. Епархии и консистории, напротив, по мнению Суворова, выраженному им в другой его статье „Архиерейский дом и епархия, как юридические лица“ (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 10, стр. 41, 52—67 и 91), также не могут быть признаваемы за юридические лица потому, что ни устав духовных консисторий, ни вообще наше законодательство не присваивают им такое значение, и если в 698 ст. X т. как об установлениях, могущих приобретать имущество, и говорится об епархиальных начальствах, то обстоятельство это никоим образом не должно быть принято за указание на то, чтобы за юридические лица возможно было почитать епархии, вследствие того, что означение в ней этих установлений словами „епархиальные начальства“ есть следствие только редакционной неточности, между тем, как на самом деле, по сопоставлении этой статьи с правилами как 413 ст. X т., в которой перечисляются имущества, принадлежащие духовным установлениям, так и IX т., ставящими наряду с церквами и монастырями архиерейские дома, под епархиями следует понимать никакие другие установления, как архиерейские дома, т. е. архиерейскую кафедру или должность, а никак не какое-либо здание, либо монастырь, при котором архиерей может иметь пребывание. Наконец, по замечанию Суворова, выраженному им в его статье „Монастыри и церкви, как юридические лица“ (Жур. Юрид. Общ., 1896 г., кн. 6, стр. 95—97), и не все церкви могут быть почитаемы за юридические лица, и именно за таковые не могут быть почитаемы церкви, находящиеся при различных заведениях, церкви крестовые, придворные, домовые, военные, которые должны считаться собственностью или тех заведений, при которых они устроены, если они суть самостоятельные юридические лица, или собственностью архиереев, государя, лиц частных, или же государства.

Хотя, затем, в 698 ст., как о духовных установлениях, могущих приобретать права на имущества, кроме епархиальных начальств, указывается только на монастыри и церкви, но из этого никак не следует выводить то заключение, чтобы только эти установления на самом деле могли пользоваться этими правами, вследствие того, что на основании некоторых других узаконений, ими могут пользоваться и многие другие епархиальные установления. Так, по совершенно справедливому замечанию Высоцкого, правами этими могут пользоваться, а следовательно и должны быть признаваемы в значении юридических лиц, во-1-х, духовно-учебные заведения епархий, так как они по положению о духовных училищах 1810 г. имеют свои особые источники содержания, а также и потому, что им и в силу 698 ст., как учебным установлениям, хотя и духовного ведомства, но во всяком случае правительственным, должно принадлежать право приобретать имущества, и во-2-х, различные благотворительные учреждения духовного ведомства, как, напр., существующие с 1823 г. повсеместно в епархиях попечительства о бедных духовного звания, различного рода духовные братства и общины, если их уставами им предоставлено право приобретать имущество. Признав за духовными общинами право самостоятельной процессуальной дееспособности, как можно полагать, и сенат считает возможным признавать их за юридические лица (реш. 1874 г., № 836). Также и по мнению Суворова, выраженному им в его статье „Архиерейский дом и епархия, как юридические лица“, возможно признавать за особые юридические лица из духовных установлений различные общины, организованные наподобие монастырей и существующие на основании особых, Высочайше утвержденных уставов о их учреждении, различные духовные братства и другие общества, напр., миссионерские, а также попечительства о бедных духовного звания, на том основании, что и они имеют свое особое имущество, могут приобретать его по пожертвованиям и могут даже открывать свечные заводы. Съезды духовенства и, притом, одинаково как епархиальные, так и окружные, по мнению Суворова, напротив, не могут быть признаваемы за юридические лица, несмотря на то, что им Высочайше утвержденным 21 декабря 1870 г. указом Святейшего Синода предоставлено право с разрешения епархиального архиерея устраивать свечные заводы и открывать свечные лавки, но на том основании, что эти съезды духовенства суть не что иное, как такие периодически открывающиеся собрания, которым указом этим значения юридического лица не присвоено, и почему одно только предоставление им права открывать свечные заводы не может сообщить им значения юридических лиц (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 10, стр. 67—76, 81, 85—86 и 90). Также и по мнению Высоцкого не может не возникать сомнения относительно возможности признания съездов духовенства за юридические лица, на том основании, что положение их определено не законом, а постановлением Синода (Жур. гр. и уг. пр., 1887 г., кн. 1, стр. 77—80). По поводу этого заключения нельзя не заметить, что отрицание за ними значения юридических лиц должно неминуемо вести к необходимости признания за самостоятельные юридические лица уже те учреждения, которые им предоставлено право открывать, как, напр., различные училища, сберегательные кассы и, наконец, свечные заводы, что на самом деле представляется, однако же, вряд ли возможным, и вследствие чего вряд ли не следует скорее признать за юридические лица самые эти съезды духовенства. Следует также, по замечанию Суворова, выраженному им в его статье „Монастыри и церкви, как юридические лица“ (Жур. Юрид. Общ., 1896 г., кн. 6, стр. 88 и 97), считать за юридические лица приходские попечительства, образуемые на основании закона 2 августа 1864 г., как союзы, имеющие на основании этого закона одинаковую юридическую природу с частными благотворительными обществами, но никак не различные, состоящие при церквах и монастырях богоугодные заведения, как учреждения, хотя и имеющие особые управления, но только состоящие при первых. Помимо сказанного о различных учреждениях церкви православной, как юридических лицах, нельзя не упомянуть еще о возникшем, как в нашей судебной практике так и юридической литературе, вопросе о том — следует ли считать за самостоятельные юридические лица не только самые церкви православные, но и имеющиеся при них приходы, каковой вопрос и был разрешен в смысле положительном Сумским окружным судом в определении его по жалобе, принесенной на младшего нотариуса об отказе его совершить дарственную запись на землю, предоставленную в пользу прихода одной из православных церквей, вследствие невозможности, по его мнению, признавать приходы за особое юридическое лицо, отдельное от церкви, по каковой жалобе окружной суд предписал ему совершить дарственную запись в пользу прихода, признав приход за самостоятельное юридическое лицо, установленное законом для достижения богоугодных и просветительных целей и действующее через выборных уполномоченных, что видно из 39 ст. уст. духов, консист., которой требуется согласие прихожан на приобретение церковной утвари и облачений на счет церковных доходов, а также 55, 71, 93, 94 и 191 ст. этого же устава, которыми прихожанам предоставляется право избирать уполномоченных для сбора пособий на постройку церквей, а также избирать старосту для попечения об имуществе и хозяйстве церкви, а затем и подавать жалобы на действия священников, каковое определение Сумского окружного суда признал совершенно правильным А. З. в его статье „Признание православного прихода в качестве юридического лица“, подтверждением правильности которого, по его мнению, могут служить не только основания, им указанные, но также и то, что в нашем законе выражено только примерное перечисление юридических лиц, но никак не исчерпывающее, почему возможно причислять к ним и приходы, а затем еще и то, что в 1 ст. инструкции церковным старостам говорится, что церковный староста есть поверенный прихода, избираемый для совместного с причтом приобретения и хранения церковных денег и имуществ (Право 1903 г. № 11). По мнению Н. М., выраженному им в статье „Юридическое ли лицо православный приход“, напротив, приход ни в каком случае нельзя признавать за юридическое лицо, на том, главным образом, основании, что у него нет никаких представительных органов деятельности его, так как такими органами не могут быть признаваемы ни церковные старосты, ни представители от прихожан, как ведающие только церковное имущество, ни тем более уполномоченные, избираемые для сбора пожертвований в пользу церкви (Право 1903 г. № 13). На основании постановлений закона, определяющих круг деятельности церковных старост и представителей от прихожан, едва ли не следует признать более правильным это последнее мнение, так как им совершенно основательно указывается на то, что признавать приход за особое самостоятельное лицо не представляется возможным просто уже потому, что у него не имеется никаких таких представительных органов, которые могли бы вести его дела, без чего представляется немыслимым и самое существование юридического лица.

О праве, затем, приобретать права на имущества духовных установлений других вероисповеданий, кроме православного, в 698 ст. ничего не говорится; между тем, в других узаконениях содержится немало указаний на принадлежность этого права и духовным установлениям других христианских и нехристианских вероисповеданий. Так, во-1-х, в 112 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. испов. указывается на право обладать имуществом движимым и недвижимым монастырей, церквей и других духовных установлений римско-католического вероисповедания, во-2-х, в 913 ст. этого устава указывается на это же право монастырей и церквей вероисповедания армяно-григорианского; в-3-х, в 605 ст. этого же устава указывается на это же право церквей евангелическо-лютеранского вероисповедания; в-4-х, в 1142 ст. этого же устава указывается на это же право духовных установлений магометанского вероисповедания шиитского и суннитского учений, и в-5-х, из указаний, содержащихся в 1069 и 1074 ст. этого же устава относительно образования и учреждения еврейских синагог, молитвенных обществ, а также школ и других благотворительных учреждений, при них состоящих, нельзя не вывести то заключение, что и эти установления могут быть признаваемы в значении юридических лиц, как могущие обладать своим известным имуществом. Это перечисление само по себе не представляется, однако же, ни достаточно полным, ни достаточно определительным, вследствие того, что в нем или не указываются все духовные установления, могущие приобретать права на имущества, или же указываются слишком обще. Первый из этих недостатков может быть устранен отчасти по соображении некоторых других постановлений Устава иностранных исповеданий. Так, по отношению духовных установлений римско-католического вероисповедания из 129 ст. XI т. этого устава, говорящей об образовании вспомогательного капитала, долженствующего идти на удовлетворение нужд недостаточных церквей, монастырей, а также училищ и других общеполезных заведений, содержимых духовным ведомством, возможно вывести то заключение, что право приобретать права на имущества может по закону принадлежать не только церквам и монастырям, но также и другим учебным и благотворительным заведениям духовного ведомства римско-католического вероисповедания. По мнению профессора Суворова, выраженному им в его статье „Центральная организация церкви, как юридическое лицо“, на основании этой статьи представляется возможным даже признать за римско-католической духовной коллегией, как центральным органом управления этой церкви у нас, значение юридического лица, чему, однако же, положительно препятствует то обстоятельство, что духовные управления иностранных исповеданий состоят у нас в ведомстве министерства внутренних дел, которое не может считаться за особое отдельное от государства юридическое лицо, и почему и состоящие в его ведомстве различные управления также не могут иметь значения юридических лиц. Также точно на основании 1010 ст. XI т. уст. иностр. исповед. и по отношению духовных установлений армяно-григорианского вероисповедания нельзя не признать, что право на приобретение имуществ должно принадлежать не только церквам и монастырям этого вероисповедания, но и состоящим при них различным богоугодным заведениям, причем нельзя не обратить внимания на то особое имущественное положение церкви этого вероисповедания, что на основании этой статьи имущество, предназначенное на содержание отдельных церквей и монастырей и состоящих при них богоугодных заведений, должно считаться, однако же, собственностью всей армяно-григорианской церкви. По мнению профессора Суворова, выраженному им в его статье „Центральная организация церкви, как юридическое лицо“, из постановления этой статьи представляется возможным выведение даже того заключения, что за юридическое лицо должна быть признаваема у нас вся армяно-григорианская церковь в совокупности, а никак не отдельные ее церкви, монастыри и ее другие местные установления, каковому заключению в последней его части противоречит, однако же, по мнению Суворова, правило 1028 ст. XI т. 1 ч., в котором указано, что наблюдение за целостью имущества в каждой приходской церкви, управление ее доходами, хождение по ее делам, постройка и починка церковных зданий, отдача их внаем и подобное входит в круг обязанностей церковного старосты, который действует по уполномочию от прихожан, и которое дает повод заключать, что наш закон, признавая за юридическое лицо всю армяно-григорианскую церковь в ее совокупности, в то же время не отрицает значения юридического лица и за ее отдельными церквами и монастырями. Если кроме этого указания на правоспособность армяно-григорианской церкви принять во внимание еще и то, что правилом 913 ст. этого устава отдельным церквам, монастырям и архиерейским домам этой церкви прямо предоставляется право самим приобретать и отчуждать, а также и владеть приобретенным, как движимым, так и недвижимым имуществом, то скорее следует полагать, что значение юридического лица по закону, как я только что заметил, должно быть признаваемо и за этими последними установлениями. Затем, из 603 ст. XI т. этого же устава, говорящей о собственности, предназначенной на содержание церквей или состоящих при них богоугодных заведений евангелическо-лютеранского вероисповедания, нельзя не вывести заключения, что как духовным установлениям этого вероисповедания право на приобретение имуществ должно принадлежать не только церквам, но и различным, состоящим при них, богоугодным заведениям; Наконец, из постановлений 1142 и 1203 ст. этого же устава, говорящих — первая о движимых и недвижимых имуществах, принадлежащих в Закавказском крае магометанским мечетям, школам, медресе, кладбищам и проч., а вторая — о духовных вакуфах, состоящих в различных земельных имуществах, принадлежащих в Крыму магометанским мечетям и училищам, нельзя не вывести то заключение, что право на приобретение имущества может принадлежать весьма различным духовным установлениям магометанского вероисповедания, как, напр., мечетям, школам и проч.

Этими постановлениями недостаток в указаниях закона на те духовные установления различных вероисповеданий, которым может принадлежать право на приобретение прав на имущества, устраняется, однако же, только отчасти, вследствие того, что никак нельзя ручаться за то, чтобы право это не могло принадлежать и еще многим другим установлениям этого рода, как, напр., различным обществам братствам и проч., могущим существовать при духовных установлениях на основании различных частных, установленным порядком утвержденных уставов и положений, но никак не приходы церквей и всех других вероисповеданий так же, как и приходы церквей православных и в частности молитвенные общества еврейского вероисповедания, образующие как приходы их синагог и молитвенных домов, как объяснил сенат, потому что на основании постановлений устава иностр. вероисповеданий за юридические лица должны считаться самые синагоги и молитвенные дома, но никак не молитвенные общества, ими обладающие (реш. 1897 г. № 89). Вряд ли также представляется возможным признавать за юридические лица приходы церквей евангелическо-лютеранских, вопреки мнению, высказанному в этом отношении А. З. в его статье „Признание православного прихода в качестве юридического лица“ (Право 1908 г. № 11), за отсутствием в законе указания на возможность признания их таковыми так же, как и приходы церквей православных, за исключением разве только приходов тех или этих церквей в той или другой местности, относительно признания которых за юридические лица выражены в законе прямые указания.

В видах, затем, устранения второго из замеченных несколько выше недостатков сделанного в законе перечисления этих установлений, следует заметить, собственно говоря, то же, что было уже сказано при рассмотрении постановлений закона о праве приобретать имущества духовными установлениями вероисповедания православного, а именно, что несмотря на общность выражений закона о праве приобретать имущества духовными установлениями иностранных вероисповеданий, следует признать, что право это ни в каком случае не может принадлежать собственно административным органам этих установлений, как, напр., различным их правлениям, консисториям и пр., на том, между прочим, основании, что о подобном праве их приобретать имущества собственно для себя нигде не говорится и в самом Уставе иностранных исповеданий.

Затем, относительно приобретения прав на имущества духовными установлениями еще каких-либо других вероисповеданий в уставе этом никаких указаний не сделано; статьей же 48 уст. о предуп. и пресеч. прест. XIV т. раскольникам хотя и дозволяется совершать богослужение по их обрядам в особо предназначенных для этого часовнях, или молитвенных зданиях, но о праве приобретать в пользу этих зданий какие-либо имущества ничего не говорится, а 47 ст. этого же устава заводить скиты и обители раскольникам даже прямо воспрещается. Ввиду этих последних постановлений по отношению различных установлений, которые позволили бы себе устроить раскольники в роде каких-либо братств, скитов и проч. следует признать, что установления эти, как не могущие иметь легального существования, ни в каком случае не могут иметь значения и юридических лиц, за исключением, однако же, тех устроенных ими или устраиваемых богоугодных благотворительных заведений, которые устроены или устраиваются ими на основании особых разрешений на это и имеют особые уставы, которые, как объяснил сенат, могут быть уже признаваемы за лица юридические, могущие приобретать имущество и, притом, всякими способами как возмездными, так и безвозмездными, как, напр., в виде дара, или по духовному завещанию даже и тогда, когда бы о приобретении имущества которым-либо из них в отдельности и не было упомянуто (реш. 1901 г. № 51). Различные духовные установления других вероисповеданий, как-то: их церкви, монастыри, мечети, синагоги, молитвенные дома, а также состоящие при них различные учебные и благотворительные заведения, за исключением только их административных органов, ввиду только что рассмотренных постановлений Устава иностранных исповеданий, напротив, как установления, имеющие по закону право приобретать права на имущества, должны быть признаваемы и лицами юридическими. Дело только в том, что, быть может, не все из этих установлений могут быть почитаемы за самостоятельные субъекты прав, вследствие того, что при определении значения их в этом отношении должно быть принимаемо еще во внимание взаимное их положение и соотношение одних к другим ввиду того, что положение некоторых из них может быть самостоятельным, а положение других зависимым от каких-либо иных главных установлений. Так, напр., некоторые благотворительные или учебные заведения могут быть организованы, как самостоятельные учреждения духовного ведомства какого-либо исповедания, и в таком случае могут иметь значение и особых, самостоятельных юридических лиц, или же, напротив, могут быть устроены при каком-либо другом учреждении, напр., при монастыре, церкви и проч., и в таком случае, как учреждения, состоящие только при других, не могут быть почитаемы за самостоятельные субъекты прав.

Далее, в 698 ст., как на учреждения, могущие приобретать права на имущества, указывается на земские учреждения и городские общества. Соответственно этому указанию и в 414 ст. X т., говорящей об имуществах общественных, упоминается, как о такого рода имуществах, об имуществах, принадлежащих городским обществам и имуществах, приобретаемых именем земства земским учреждениям. Последние как старым положением о земских учреждениях, так и 1 ст. нового положения 12 июня 1890 г., разделяются на земские учреждения, губернские и уездные, из которых первые призваны ведать дела о местных пользах и нуждах губернии, а вторые — уездов. Те и другие, как старым положением, так и 2 и 62 ст. нового положения одинаково уполномочиваются, как к приобретению имуществ, так равно и к самостоятельному заведованию ими, из чего не может быть не выведено то заключение, которое было высказано и Гольденвейзером в его Комментарии к 4-му пункту, 698 ст., что те и другие одинаково должны быть признаваемы за особые, самостоятельные субъекты прав, или, все равно, за самостоятельные юридические лица (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 32). Как губернские, так и уездные земства, призываемые 2 ст. положения о земских учреждениях к заведованию различными отраслями местного управления, как, напр., лечебными и благотворительными заведениями, школами и другими учебными заведениями и проч., могут иметь и свои особые подчиненные исполнительные органы управления; но все эти органы его, а также и различные принадлежащие ему заведения, как благотворительные, лечебные и учебные, имеющие даже для их помещения и содержания особое имущество, не могут, однако же, сами по себе, считаться особыми, самостоятельными от земства субъектами прав или юридическими лицами, а должны быть почитаемы только за представителей или уполномоченных земства, а назначенное для их содержания и помещения имущество должно быть почитаемо за имущество, принадлежащее губернскому или уездному земству, вследствие того, что уполномоченным законом к приобретению имущества является само земство, но никак не отдельные его органы и находящиеся в его заведовании различные заведения.

Более неопределительным, затем, представляется указание 698 ст. на право городских обществ приобретать права на имущества, вследствие того, что по закону такими обществами являются, как городские поселения в целом составе их жителей, так равно и различные сословные группы городского населения, как, напр., общества купеческие, мещанские и другие. Для заведования местными пользами и нуждами городских поселений в целом их составе 1 ст. городового положения 11 июня 1892 г. учреждены особые общественные управления городов, к ведомству которых 2 ст. этого закона относится, между прочим, заведование капиталами и прочими имуществами, принадлежащими всему городскому населению, а 7 ст. этого закона уполномочивает городское общественное управление приобретать и отчуждать именем городского населения различные имущества, ввиду каковых узаконений нельзя не прийти к тому заключению, что за городские общества, как за самостоятельные субъекты гражданских прав или, все равно, за самостоятельные юридические лица должны быть признаваемы, прежде всего, городские общества в целом составе городского населения, без всякого подразделения его на какие-либо отдельные группы. Городское общественное управление 2 ст. городового положения, подобно земским учреждениям, уполномочивается к заведованию различными отраслями городского управления и, между прочим, к устройству и содержанию различных благотворительных и лечебных заведений, а также заведений учебных, библиотек, музеев и проч. Все, однако же, отдельные исполнительные органы городского и общественного управления, а также и все устроенные им заведения, даже в случаях принадлежности им особого имущества, не могут быть признаваемы за особые самостоятельные юридические лица, а должны быть почитаемы — первые только за представителей или уполномоченных городского общественного управления, а вторые также как его заведения, вследствие того, что предназначенное на их содержание имущество должно быть почитаемо за имущество, принадлежащее по закону городскому населению, а не им отдельно.

Затем, на основании 698 ст. уполномоченными к приобретению прав на имущества, как городские общества, должны быть признаваемы, по совершенно справедливому замечанию Гольденвейзера, высказанному им в его Комментарии к 4-му пункту этой статьи, различные сословные группы городского населения, или особые общества купеческие, мещанские и ремесленные, на том основании, что в 588 ст. IX т. законов о состояниях сказано, что по делам сословным купцы, мещане и ремесленники образуют особые общества и управляются на основании особых правил. Ввиду, затем, указаний на предметы ведомства купеческих старшин и мещанских старост, содержащихся в 595 и 601 ст. IX т., ясно указывающих на признание со стороны закона собственных хозяйственных нужд этих сословий, подлежащих удовлетворению из их особых средств, нельзя, по мнению Гольденвейзера, не признать за этими обществами значения самостоятельных субъектов прав или, все равно, юридических лиц (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 33—38). За юридические лица должны быть почитаемы, однако же, самые сословные и ремесленные или цеховые общества, а никак не их различные органы управления, которые должны быть почитаемы только за их представителей или уполномоченных, а также и не содержимые ими различные учебные и благотворительные заведения, на устройство которых их уполномочивает закон, даже в случаях принадлежности им особого имущества, вследствие того, что к обладанию имуществом уполномочены законом не сами эти заведения, а те сословные общества, которым они принадлежат.

Кроме признания значения юридических лиц за отдельными сословными городскими обществами, Гольденвейзер в его Комментарии к 4-му пункту 698 ст. обращает внимание на возможность по нашему закону признания значения юридического лица и за частями некоторых сословных обществ, когда они состоят из членов различных вероисповеданий, напр., православного и еврейского, и когда значение юридического лица может быть признаваемо за этими отдельными вероисповедными группами. Основание этому положению Гольденвейзер видит, главным образом, в правилах 798 и 797 ст. IX т., из которых первая дозволяет евреям купцам, ремесленникам и мещанам избирать из их среды лица на должности в хозяйственные их управления; а вторая вменяет городским сословиям евреев, наравне с обществами других вероисповеданий, иметь попечение о призрении престарелых больных и увечных их единоверцев, для чего и устраивать больницы, богадельни и проч. По мнению Гольденвейзера, присвоение значения самостоятельных юридических лиц вероисповедным группам евреев различных сословий: купеческого, мещанского и проч., не должно препятствовать и правило 792 ст. IX т., по которому в городах, где евреи приписаны, они суть члены тамошних обществ и подчинены общему управлению на основании Учреждения Управления инородцев (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 40—46). По сопоставлении этих постановлений IX т. с постановлениями 1069 и 1074 ст. XI т. уст. иностр. исповед., из которых первая говорит о молитвенных обществах евреев, а вторая возлагает обязанность по заведованию еврейскими благотворительными и учебными заведениями на состоящие при их синагогах духовные правления, нельзя, кажется, по вопросу, возбужденному Гольденвейзером, не прийти к тому заключению, что по вероисповеданию евреи, если и могут составлять такие особые общества в городах, за которыми может быть признаваемо значение самостоятельных юридическим лиц, то скорее никак не какие-либо сословные общества особо в среде сословий купцов, мещан и проч. ввиду 792 ст. IX т., а общесословные вероисповедания или молитвенные общества, так как по 1074 ст. XI т. заведование их благотворительными и учебными заведениями должно принадлежать духовным правлениям, как представителям именно этих обществ, а не каких-либо обществ сословных.

Наконец, как еще на один разряд городских обществ, могущих приобретать права на имущества, а следовательно и долженствующих иметь значение особых юридических лиц, нельзя не указать на общества биржевые, учреждаемые при биржах на основании правил 591 и 592 ст. XI т. уст. торг., на том основании, что хотя общества эти, в силу последней статьи, и образуются на основании местных уставов и правил, но вследствие того, что обыкновенно этими их особыми уставами им предоставляется право приобретать имущества, как, напр., уставами бирж: Петербургской, Рыбинской, Московской, составляющими приложение к 592 ст. (ст. 30 Петерб. биржа, ст. 4 Рыбинск. биржа, ст. 21 Московск. биржа).

Затем, в 698 ст. X т., как на установления, могущие приобретать права на имущества, указывается еще на дворянские и сельские общества. Соответственно этому указанию и в 414 ст. X т., как об имуществах общественных упоминается об имуществах дворянских и сельских обществ. Ввиду правила 90 ст. IX т. законов о состояниях, постановляющей, что дворяне каждой губернии составляют отдельное дворянское общество, и нельзя не согласиться с замечанием Градовского (Начала рус. госуд. пр., т. III, стр. 359) и Гольденвейзера, сделанным последним в его Комментарии к 4-му пункту 698 ст. (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 30—32), о том, что за субъект прав или, все равно, за юридическое лицо должно быть почитаемо непременно дворянство всей губернии, а никак не отдельных уездов губернии. Препятствием признанию правильности этого заключения, по мнению Гольденвейзера, не могут служить ни то обстоятельство, что дворянские собрания могут быть по 93 ст. IX т. губернские и уездные и, притом, последние с особой компетенцией, на том основании, что последние представляются не более, как только административными органами, не уполномоченными законом ни на обладание особым имуществом, ни на какие-либо распоряжения по отношению обложения дворянства налогами и проч., ни то обстоятельство, что правилами 1746 и 1747 ст. X т. изд. 1857 г., вступление в договор подряда по поставке провианта для войска дозволялось не только обществу дворян целой губернии, но и уполномоченным от дворян одного или нескольких уездов, на том основании, что в силу 1767 ст. к ответственности в случае неисправности в подряде могли быть привлекаемы только или сами, подписавшие согласие на подряд или же уполномочившие на это других, вследствие чего, по совершенно справедливому замечанию Гольденвейзера, и нельзя не признать, что хотя в этих статьях и шла речь о подрядах дворянских обществ, но что на самом деле в них говорится о добровольных товариществах дворян, пожелавших лично вступить в договор подряда. Это последнее обстоятельство в настоящее время тем более не может противоречить правильности того заключения, что за юридическое лицо должно быть принимаемо общество дворян всей губернии, а не отдельных уездов, что 1746—1767 ст. X т. заменены положением о казенных подрядах, составляющих особое приложение к 1737 ст. X т., в котором статьи эти заменены правилом 80 ст., в которой говорится вообще, что поручительство по обязательствам с казной не требуется, между прочим, когда дворянство, а не дворянские общества уездов, принимает на себя продовольствие войска по правилам этого положения.

Под сельскими обществами ввиду 40 ст. общ. полож. о крест. следует разуметь соединяемые в общества жители или сельские обыватели или целого селения, или же нескольких мелких и по возможности смежных между собою поселков, хуторов, дворов и проч., пользующихся сообща или всеми, или несколькими угодьями, или же имеющие общие хозяйственные выгоды. Такие общества сельских обывателей образованы: во-1-х, на основании 40 и 41 ст. общ. полож. о крест., составляющего особое I приложение к IX-му тому, из крестьян, вышедших из крепостной зависимости, во-2-х, на основании 5 ст. приложения III к IX-му тому, из бывших государственных крестьян; в-3-х, на основании 1 ст. приложения I к IX-му тому, из бывших крестьян дворцовых и удельных; в-4-х, на основании 18 и 19 ст. XII т. уст. о колон. из поселенных в России колонистов; в-5-х, на основании 808 ст. IX т. из евреев земледельцев, общества которых образуются особо от обществ поселян других вероисповеданий и многие другие, постановления о которых можно найти, как в особых приложениях к IX-му тому, так и в других узаконениях, как, напр., в положении об обществ. управлении в казачьих войсках 9 марта 1874 г., в котором говорится о станичных обществах казаков.

Нельзя, кажется, не признать, что 698 ст. X т. имелось в виду указать только на перечисленные сельские общества, как субъекты гражданских прав, между тем, как 78 ст. общ. полож. о крест., составляющего I приложение к IX тому, ведению и волостного схода крестьянского управления предоставлено, между прочим, учреждение как волостных училищ и принятие мер по призрению бедных, так равно принесение куда следует жалоб и просьб по делам волости, через особых выборных, а 84 ст. этого же положения возложено на обязанность волостного старшины заведование волостными мирскими имуществами. Основываясь на этих постановлениях, как сенат (реш. 1880 г., № 246), так и Гольденвейзер в его Комментарии к 4-му пункту 698 ст. (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 39), пришли к тому совершенно основательному заключению, что и волость, представляемая волостным сходом, как установление, уполномоченное законом к приобретению прав на имущества, должна быть признаваема за юридическое лицо.

Наконец, в 698 ст. указывается как на установления, могущие приобретать права на имущества, на сословия лиц, „как-то“, как сказано в статье „товарищества, компании, конкурсы“. Имущества, могущие принадлежать этим установлениям, называются в 415 ст. уже имуществами частными. При рассмотрении этого указания нельзя, прежде всего, не обратить внимания на странность употребленного в нем для генерического означения товариществ, компаний и конкурсов выражения „сословия лиц“. Объяснить основания, вызвавшие употребление этого выражения, нет возможности вследствие того, что ни под 698 ст., ни под 415 ст. никаких ссылок на источники их происхождения не сделано, между тем, как употребление его представляется тем более несостоятельным, что оно принято для означения совершенно различных и ничего общего между собой не имеющих установлений, как товарищества и компании с одной стороны и конкурсы с другой. Последние, по совершенно справедливому замечанию Кавелина (Права и обязан., стр. 22), Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 371) и Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 105), несмотря на название их „сословиями лиц“, могущими приобретать права на имущества, что может давать повод к признанию за ними значения юридических лиц, на самом деле, однако же, ни в каком случае почитаемы таковыми быть не могут, вследствие того, что конкурс есть не более, как только представитель несостоятельного, распоряжающийся его имуществом вовсе не на праве собственности, а как и всякий другой представитель, как, напр., опекун, администрация и проч.

Довольно, затем, серьезное разногласие во взглядах наших цивилистов проявляется также и в отношении определения значения товариществ и компаний и возможности квалификации их лицами юридическими. Самыми решительными противниками допустимости признания вообще за всеми товариществами полными и на вере, а также и по участкам или акционерными компаниями значения юридических лиц являются из наших цивилистов Евецкий (О юрид. лицах, стр. 41—42; 49—50), Квачевский (О товариществах, жур. гр. и уг. пр., 1880 г., кн. 4, стр. 12, 22; 43—44), Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 74) и Нефедьев (Учеб. тор. пр. т. 1, стр. 62). Первые, по мнению Евецкого, не могут быть признаваемы юридическими лицами потому, что в них нет полного отделения имущества товарищества от имущества товарищей; а последние, т. е. акционерные компании потому, что преследуемые ими цели не представляют одинакового интереса для всех участников компании. По мнению Квачевского все виды товариществ и в их числе и акционерные компании нельзя признавать за лица юридические, потому что все они по закону одинаково основываются на договоре, которым они и объединяются в общий состав, являющийся, однако, только их представителем не более, а никак не каким-то особым воображаемым лицом. Такой же взгляд на невозможность признания вообще за товариществами и в их числе и за акционерными компаниями значения юридических лиц высказывал некогда и Цитович в его разборе проекта положения об акционерных компаниях (Жур. гр. и уг. пр., 1873 г., кн. 6, стр. 197—198). Впоследствии он, однако же, отступился от этого взгляда и признал возможным, также как и Гордон (О представ. в гр. праве, стр. 111), считать не только акционерные компании, но и другие, по крайней мере, торговые товарищества за самостоятельный субъект прав, за особое лицо, на том основании, что товарищество всегда имеет свое особое имя — фирму, свое особое имущество и свою особую процессуальную дееспособность; только, затем, за гражданскими неторговыми товариществами, он, подобно Гордону, не счел возможным признавать значения самостоятельного субъекта прав, отличного от отдельных товарищей (Учеб. тор. пр., т. I, стр. 91—96). Приблизительно такой же взгляд на значение акционерных компаний и неторговых гражданских товариществ других видов высказал и Змирлов в его статье „О недостатках наших гражданских законов“, признавая возможным первые считать за лица юридические, а вторые нет, не скрывая, однако же, при этом, тех затруднений, которые могут возникать в практике при такой квалификации последних (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 8, стр. 92—94). Затем, другие наши цивилисты, как Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 106), Пахман (О задачах предстоящей реформы акционерного законодательства, стр. 57), Думашевский в его статье по поводу проекта положения об акционерных компаниях (Суд. Вест., 1872 г., № 126), Никонов в его статье „Круговая порука, как обеспечение обязательств“ (Жур. Мин. Юст. 1896 г., кн. 8, стр. 36) и Горенберг в его заметке „Акционерное общество, товарищество и артель“ (Жур. Юрид. Общ. 1896 г., кн. 10, стр. 122) вполне категорически высказываются только за признание значения юридического лица за акционерными компаниями; но не за товариществом полным и на вере; а Степанов (Опыт теории страхового договора, стр. 39) и Лион (Догов. страхов., стр. 21) за теми торгово-промышленными обществами и товариществами, уставы которых утверждаются верховной властью; о возможной же квалификации других видов товариществ они прямо не высказываются, хотя из них Пахман в другом его сочинении высказался за невозможность признания вполне значения юридического лица за артелями, относимыми уставом торговым к категории товариществ, на том основании, что хотя артель и обладает известными особыми правами, а также и своим особым имуществом, но в то же время она не составляет субъекта прав, отличного от ее членов, и единство ее представляется только формальным, как простой только агрегат ее членов (Обыч. гр. пр., т. I, стр. 254). Этот же взгляд на природу артели разделяет и Горенберг в только что упомянутой заметке его, хотя в то же время и признает, что ей присущи многие черты и юридического лица, выражающиеся как в ее организации, заключающейся обыкновенно в различных представительных выборных органах ее, как, напр., в правлении, совете, ревизионной комиссии, общем собрании, или в собрании выборных, так и в ее процессуальной дееспособности, заключающейся в том, что она может искать и отвечать на суде в качестве стороны, как единство (Жур. Юрид. Общ., 1896 г., кн. 10, стр. 126—132). Против правильности такого взгляда на артель совершенно основательно возражают Грюнвальд в его статье „Юридическая сторона артелей“ (Жур. гр. и уг. пр., 1876 г., кн. 2, стр. 225—227) и Дистерло в его статье „О найме на сельскохозяйственные работы“ (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 4, стр. 42—45), полагающие, что ввиду того обстоятельства, что артель по нашему закону является одним из видов товариществ, которые законом вообще уполномочиваются на приобретение прав на имущества, вследствие чего она является особым субъектом прав, отличным от ее членов, обладающим особой правоспособностью, а также и особой процессуальной дееспособностью, за ней и должно быть признаваемо непременно значение юридического лица. Приблизительно по этим же основаниям высказываются за признание артелей за лица юридические также Нерсесов (Торгов. пр., стр. 143) и Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 523). За возможность признания, затем, по нашему закону значения юридического лица за другими видами торговых, товариществ и, притом, не только акционерных компаний, но также и товариществ полных и на вере, высказываются и другие наши коммерсиалисты, как Шершеневич (Курс тор. пр., т. I, стр. 182—184), Тютрюмов в его статье „Товарищества на вере“ (Жур. гр. и уг. пр., 1881 г., кн. 3, стр. 92) и Садовский в его статье „О товариществе, как юридическом лице“ (Жур. Мин. Юст. 1897 г., кн. 10, стр. 75—79), на том основании, что все вообще торговые товарищества являются по нашему закону особыми субъектами прав, обладающими особым имуществом, отдельным от имущества их членов. Шершеневич, впрочем, считает возможным квалифицировать юридическими лицами не только всякие товарищества торговые, но и другие, которые представляются только возможными по законам гражданским (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 104), на том основании, что и в этих товариществах обособленность личная и имущественная между товариществами и их членами может выступать столь же резко, как и в товариществах торговых. На этом же основании считает возможным признавать за юридические лица не только торговые, но и всякие гражданские товарищества полные и на вере и Ривлин в его статье „О договоре товарищества вообще и о свойстве договора полного товарищества в особенности“ (Жур. Юр. Общ. 1897 г., кн. 2, стр. 45), причем он, как на достаточные данные для такой квалификации их, указывает на то, что по правилу 2133 ст. X т. обязательства, заключаемые товариществами с лицами посторонними, должны быть заключаемы на имя не товарищей, но товарищества, как целого, а также на то, что 220 и 221 ст. уст. гр. суд. устанавливается особая подсудность для исков, могущих быть предъявляемыми одинаково против всех товарищей вообще. Гольмстен в его статье „О торговых сделках по русскому праву“, напротив, считает признак, указанный Шершеневичем недостаточным для придания полному торговому товариществу значения юридического лица, признавая, что в нем имеются только некоторые его черты, уподобляющие ему эти товарищества далеко не со всеми последствиями, а лишь до некоторой степени (Жур. Юрид. Общ. 1894 г., кн. 4, стр. 3). Также и Башилов в его статье „О торговых товариществах“ не считает возможным признавать за лица юридические торговые товарищества полные, на вере и на вере с участием пайщиков на том основании, что эти товарищества учреждаются не актом Верховной Власти, без какового учреждение юридического лица представляется будто бы невозможным, а просто договором, почему они и квалифицируемы должны быть как союзы, занимающие среднее место между физическими и юридическими лицами — коллективными лицами. В чем, затем, должно заключаться отличие этих последних лиц от лиц юридических, то Башилов, в достаточной степени, однако же, не выясняет, так как он, как на отличительные признаки их, указывает только: во-1-х, на то, что они представляют собой только союзы торгующих лиц, но не одно лицо и, во-2-х, на то, что их дееспособность к заключению торговых сделок представляется более неограниченной, чем дееспособность в этом отношении юридических лиц, ввиду строгого определения пределов ее их уставами, как специальными законами, вследствие чего и сделки, заключенные вне этих пределов, должны считаться для них необязательными, как недействительные, между тем, как сделки товариществ, несоответствующие даже цели их установления, должны считаться действительными, ввиду определения их дееспособности в этом отношении в договоре товарищества только в общих чертах (Жур. Мин. Юст. 1894 г., кн. 1, стр. 1—4 и кн. 2, стр. 55—56). Нельзя считать товарищества полные и на вере за юридические лица также и по мнению Нерсесова, несмотря на то, что они имеют много сходных черт с лицами юридическими, но потому собственно, что возникновение и существование их обусловливается только договорным соглашением между лицами, его составляющими, между тем, как возникновение юридического лица представляется возможным только при существовании его устава, имеющего значение для него как бы закона, которому должны подчиняться беспрекословно все лица, вновь в него вступающие. Не признавая возможным квалифицировать эти товарищества лицами юридическими, Нерсесов, однако же, далее высказывается за возможность признания за лица юридические не только акционерные компании и артели, но и различные промышленные товарищества, как, напр., общества взаимного кредита и ссудо-сберегательные товарищества (Торгов. пр., стр. 87; 139—141). По мнению Дювернуа, напротив, смотря по содержанию договора, учреждающего товарищество, оно может или получать значение юридического лица, или нет, соответственно тому — обособляется ли личность союза от отдельных товарищей, или нет (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 542). Далее всех по пути признания юридическим лицом различных обществ и товариществ пошел из наших цивилистов Кавелин, который, как в его статье „Русское гражданское уложение“ (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 2, стр. 88), так еще определительнее в другом его сочинении полагает вполне законным признавать у нас лицом юридическим не только, всякого рода общества, товарищества и артели, о которых упоминается в законах гражданских, но и различные ученые и благотворительные общества, существующие обыкновенно на основании утверждаемых правительством их уставов (Права и обязан., стр. 20—21). К категории обществ, которые должны быть почитаемы за лиц юридических, Гордон, в его реферате петербургскому юридическому обществу „Наши общественные собрания“, относит еще существующие у нас на основании утверждаемых правительством уставов, под именем клубов, различные общественные собрания, на том основании, что собрания эти представляют собой особый, независимый от отдельных членов субъект прав, управомоченный на обладание своим особым имуществом и на выражение воли его через особые органы (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 1, стр. 13—20, протоколы). Высказав такой взгляд на значение клубов, Гордон в то же время отвергает противоположный по этому вопросу взгляд, высказанный Минцловым в его статье „О клубах“ (Юрид. Вест. 1879 г., кн. 5, стр. 766), по мнению которого клубы следует считать только за общества, основанные на договоре, вроде римской societas, которые, как известно, не почитались за юридические лица, на том основании, что уставы наших клубов нельзя считать за договор, вследствие того, что договоры обязательны только для лиц, их заключивших, между тем, как уставы клубов обязательны не только для первоначальных членов их, но и для последующих и даже для третьих лиц, их посещающих. Высказывается за возможность признания юридическими лицами клубов, артелей, ученых и художественных обществ, а также музыкальных и сценических кружков также и Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 114); между тем, как Васьковский, напротив, отрицает за этими союзами значение юридического лица, на том основании, что они представляют собой только внешнее единство, вследствие чего и могут быть принимаемы за юридические единицы только с внешней, формальной стороны, но не внутренней потому, что внутренние отношения между членами их по имуществу представляются почти такими же, как и в товариществах (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 69—70).

Приведенные взгляды наших цивилистов и коммерсиалистов на значение у нас указанных обществ, компаний и товариществ, как самостоятельных субъектов прав, указывает на то, что по мнению большинства из них за юридические лица должны быть почитаемы не только акционерные компании, но и другие различного вида товарищества. Из всех этих взглядов самым решительным и категорическим представляется взгляд Кавелина, который полагает возможным признавать за юридические лица не только товарищества торговые, но и всякие другие товарищества и общества благотворительные, ученые и другие, существующие на основании утверждаемых правительством уставов, каковой взгляд, как более соответствующий точному смыслу наших законов, к этому предмету относящихся, и должен быть признан правильным. В самом деле, 698 ст. X т. говорит о праве приобретать права на имущества товариществ и компаний вообще, не делая в этом отношении различия между товариществами и компаниями или обществами торговыми и неторговыми, а 2126 ст. X т. говорит, что товарищество состоит из лиц, соединенных в один состав и действующих под одним общим именем, каковые постановления указывают, что товарищество представляет собой особый субъект прав, как управомоченный на обладание своим имуществом, разумеется, особым от имущества членов, так и действующий особо своим именем; а статьями 26 и 27 уст. гр. суд. всякого рода товарищества, общества и компании представляются, наконец, облеченными и особой процессуальной дееспособностью. Что некоторые из товариществ могут образовываться не на основании уставов, а на основании договоров, то это обстоятельство само по себе нисколько не может служить основанием к непризнанию за ними значения юридического лица, вследствие того, что, будучи образовано и на основании договора, оно, в силу только что приведенных узаконений, все же становится самостоятельным субъектом прав, имеющим свое особое имя и свое особое имущество, наличность каковых элементов и характеризует собственно понятие юридического лица, лишь бы только, разумеется, договором устанавливалось товарищество именно в смысле 2126 ст., а не представляло собой какое-либо случайное соединение людей для ведения какого-либо общего предприятия, не согласившихся действовать в едином составе и под одним общим именем, каковое соединение не может быть относимо, по объяснению сената (реш. 1875 г., №№ 554 и 777), к категории товариществ, этой статьей определяемых.

Приведенным перечислением различных установлений, обществ, товариществ и компаний исчерпывается тот разряд постановляемых законом в параллель с лицами частными по имущественной правоспособности субъектов прав, которые, не будучи лицами физическими, облечены правом самостоятельно приобретать права на имущества и которые, вследствие этого, могут быть признаваемы по нашему закону лицами юридическими. Из этого перечисления нельзя, кажется, также не усмотреть, что за таких лиц должны быть почитаемы такие субъекты прав, которые не будучи лицами физическими, облекаются, однако же, законом подобно им известной имущественной правоспособностью и которые по этому признаку и определяются, как мы видели выше, нашими цивилистами, только со стороны отрицательной, как субъекты прав, которые не суть лица физические, но к каковому определению может быть присоединен и признак положительный, по соображении которого эти субъекты прав могут быть характеризуемы или, как указал профессор Митюков, как известная форма, в которой они являются носителями имущественной правоспособности, или еще лучше, как объяснил профессор Суворов, как имеющие самостоятельную правоспособность общественные организации.

Что касается, наконец, классификации юридических лиц, или разделения их на виды, то и в этом отношении мнения наших цивилистов несогласны. Так, Мейер, следуя Безелеру, предлагает разделять юридические лица на два вида: а) universitas, составляющую собой совокупность лиц физических ради осуществления интересов которых, как членов этой совокупности, самое юридическое лицо и учреждено, и б) заведения, напр., различные благотворительные и богоугодные заведения: больницы, богадельни и пр., которые представляются юридическими лицами сами по себе и не могут быть сведены на совокупность лиц физических (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 103). Этого же разделения придерживается и Кавелин в его сочинении „Право наследования“, причем он к первой категории их относит различные роды обществ, товариществ, артелей и проч., а ко второй такие юридические лица, которые он называет юридическими лицами в строгом и тесном смысле слова, существующие помимо людей, которые являются только их представителями (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 3, стр. 91); но в другом сочинении Кавелин предлагает разделять юридические лица прежде всего на два вида: а) юридические лица публичные, имеющие публичный характер и значение государственных и общественных учреждений, и б) юридические лица частные, возникающие и прекращающиеся по воле частных лиц. К первой категории он относит: государство, удельное и дворцовое ведомства, различные государственные благотворительные и учебные заведения, церкви, монастыри, городские и земские учреждения, а также сословные общества, как обязательные в силу закона и проч., а ко второй различные частные ученые, благотворительные, промышленные общества, а также различные товарищества, существующие в силу договора или же утверждаемых правительством уставов. С этим разделением Кавелин связывает, однако же, и предыдущее разделение, утверждая, что как те, так и другие юридические лица, т. е. как публичные, так и частные могут иметь или личный характер, когда в основании их лежит союз людей, как, напр., сословные общества, или частные товарищества, или же реальный, когда значение юридического лица присвоено самому учреждению (Права и обязан., стр. 17). Такие же разделения юридических лиц на виды предлагают также Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 103—104) и Дювернуа (Из курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 523). Оба эти разделения имеют очень важное и существенное значение, и хотя Евецкий и возражает против правильности разделения юридических лиц на публичные и частные, ввиду того, что деятельность и многих из этих последних может иметь характер публичный, предлагая, согласно указаниям Гошена, вместо этого разделения, разделение их по их организации, сообразно со степенью их развития на ordinatae и inordinatae, или на такие, которые имеют особые представительные органы для их управления и которые их не имеют (О юрид. лицах, стр. 55—56). Это последнее разделение никакого, однако же, значения в отношении определения различия собственно в имущественном положении тех и других юридических лиц не имеет, и потому должно быть при классификации их, как субъектов гражданских прав, оставлено в стороне; замечание же Евецкого о том, что и разделение их на публичные и частные представляется не вполне состоятельным, хотя и верно, но ввиду того, что оно имеет одно твердое основание в способах возникновения тех и других лиц, ни в каком случае игнорируемо быть не может, тем более у нас, вследствие того, что основания для его установления возможно найти вполне и в самом нашем законе. Так, не говоря уже о том, что по различию в способах возникновения разделение юридических лиц на публичные и частные имеет твердое основание в законе, вследствие того, что первые из них возникают и существуют в силу самого закона, которым регулируется и их имущественная правоспособность, между тем, как вторые возникают по воле лиц частных в силу их договора, или устава, основанием этому разделению не могут не служить и постановления закона о разделении имуществ по различию их обладателей, выраженные в 406—415 ст. X т., на имущества государственные, разных установлений и общественные и имущества частные, из которых первые, как имущества публичные, противополагаются имуществам частным и могут принадлежать различным публичным юридическим лицам, перечисленным в 698 ст., как-то: казне, церквам, монастырям, учебным и благотворительным заведениям, а также земским и городским учреждениям и отдельным сословным обществам; между тем, как вторые составляют имущества лиц частных или, как сказано в этой статье, сословий лиц, т. е. как можно полагать, союзов этих лиц, как-то: компаний и товариществ, что ясно указывает на мысль закона о различении соответственно такому разделению имуществ и их обладателей, как субъектов прав публичных и частных.

Не менее важным представляется и другое разделение юридических лиц, предлагаемое Мейером и Кавелиным, которое напоминает разделение их по римскому праву, установленное многими германскими пандектистами, как напр., Бароном, на корпорации и учреждения, из которых первыми признаются такие юридические лица, субстратом которых являются их члены, между тем, как вторые лишены всякого видимого субстрата и являются юридическими лицами сами по себе. Разделение это важно потому, что оно основано на одном из самых существенных признаков различия тех и других юридических лиц, или на различии в действительных субъектах прав юридического лица, которыми в одних являются члены юридического лица, а в других нет. Помимо этого, это последнее разделение может служить, как мы увидим несколько ниже, одним из главных оснований и в видах определения последствий по отношению имущества тех и других юридических лиц в случаях их прекращения, — последствий, которые, согласно этому разделению их, предусматриваются отчасти и нашим законом, вследствие чего, оно и должно быть принимаемо в соображение и у нас. Как на единственный недостаток этого разделения нельзя не указать на то, что на самом деле, как это было, по объяснению Барона, и в Риме, по соображении лежащего в основании его признака различия корпораций и учреждений не могут быть классифицированы все возможные юридические лица, вследствие того, что некоторые из них могут представлять собой переходные формы и совмещать в себе отчасти признаки тех и других. Быть может, хотя бы и по исключению, такие переходные формы юридических лиц могут быть указаны и среди существующих юридических лиц и у нас, но, несмотря на это, ввиду во всяком случае исключительности таких форм, самое это разделение ни в каком случае не только отвергаемо быть не должно, но, напротив, как мы увидим несколько ниже, обязательно должно быть принимаемо во внимание, в особенности при определении последствий по отношению имущества того или другого юридического лица в случае его прекращения. Васьковский, подобно Мейеру, только на это разделение юридических лиц на виды и указывает (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 68); между тем, как Шершеневич к этим двум видам юридических лиц присоединяет еще имущественные массы, к которым он относит казну, лежачее наследство и заповедные имения, но не конкурсы, вследствие того, что имущество несостоятельного все же продолжает принадлежать ему, а не кредиторам (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 104—106). На самом деле, однако же, для квалификации из этих имущественных масс непринятого наследства и заповедных имений по нашему закону не представляется, как заметил Васьковский, никаких оснований, а что касается возможности признания только за имущественную массу казны, то в этом отношении мы уже видели выше, что казна есть не что иное, как само государство в его гражданской экономической деятельности, почему квалифицировать ее только имущественной массой также не представляется никаких оснований; а затем не представляется, конечно, никаких оснований и говорить об имущественных массах, как об особом виде юридических лиц, возможных у нас по нашим законам. И по мнению профессора Гольмстена, выраженному им в его рецензии на настоящий труд (Жур. Юр. Общ. 1895 г., кн. 4, стр. 10), в нашем законе имеются положительные данные к отрицательному разрешению вопроса о возможности признания у нас в значении юридических лиц различных имущественных масс — universitas bonorum, вроде, напр., стипендий, премий и проч. Такие данные, по справедливому замечанию Гольмстена, могут быть извлечены не только из многих постановлений Х-го тома, как, напр., 980—982 и 1090—1091 ст., которыми дозволяется делать пожертвования как посредством дарения, так и завещания только в пользу различных существующих заведений, как-то: богоугодных, учебных и других заведений и обществ, находящихся в заведовании казны, земства, а также установлений духовных и других, так и из постановлений находящихся в других отделах закона, как, напр., в уставе кредитном, каковые постановления с полной очевидностью указывают на то, что наш закон преграждает возможность признания значения юридического лица за самыми имущественными массами, долженствующими всегда поступать во владение каких-либо уже существующих юридических лиц и им, затем, принадлежать.

Б. Возникновение, изменение и прекращение юридического лица.

Возникали юридические лица по праву римскому различно, соответственно, по объяснению Барона, различию существовавших в Риме двух видов юридических лиц, как корпораций и учреждений. Первые, как соединения физических лиц для достижения каких-либо дозволенных законом целей, возникали по инициативе лиц частных, через образования ими такого соединения, но не иначе, как с разрешения государственной власти. Союзы же ею не разрешенные, или же запрещенные, напротив, никогда не могли становиться юридическими лицами, а если они приобретали какое-либо имущество, то права их на него обсуждались по началам communio incidens, т. е. такого случайного общения, которое возникало без предварительного соглашения, напр., между сонаследниками, солегатариями, или соодаренными по поводу владения общим их имуществом. Учреждения, кроме государственных, которые возникали всегда не иначе, как по определениям государственной власти, но другие, как учреждения piae causae и подобные могли возникать и по инициативе лиц частных, вследствие посвящения ими какого-либо имущества на устройство заведения, преследующего общеполезные цели, как, напр., благотворительные, религиозные, учебные и проч. Допускалось ли, затем, правом римским изменение юридических лиц, то на это Барон не указывает; что же касается оснований их прекращения, то они были различны, опять по различию корпораций и учреждений. Так, первые, по объяснению Барона, подлежали прекращению: а) вследствие выбытия из союза всех членов его по случаю ли их смерти, или выступления из союза; б) вследствие решения их о прекращении действий корпорации, и в) вследствие прекращения действий корпорации государственной властью; вторые же, т. е. учреждения, опять кроме государственных, как, напр., piae causae подлежали прекращению или а) вследствие закрытия их государственной властью, или же б) вследствие утраты всего имущества, служившего источником их существования. Что касается, наконец, последствий прекращения юридических лиц по отношению их имущества, то эти последствия также были различны, смотря по тому — прекращали ли свои действия корпорации или учреждения. Имущество последних, по прекращении их действия, как имущество никому не принадлежащее — bonum vacans, обращалось в пользу государства, если только учредителями заведения не было сделано какого-либо особого распоряжения о судьбе имущества на случай прекращения его действия. По прекращении действия корпорации имущество ее, напротив, шло в раздел между ее членами, и только в случаях непостановления ими решения о его разделе, признавалось имуществом ничьим и шло, как таковое, в пользу казны (Pandecten §§ 31, 34 и 36).

Из новых законодательств в уложении итальянском о возникновении юридических лиц говорится только, что правами лица пользуются юридические лица, признанные государством (art. 2); о их, затем изменении и прекращении ничего уже не говорится. Уложение саксонское также постановляет, что право личности признается за юридическим лицом, признанным со стороны государства (§ 52). Как, затем, на основании их прекращения оно указывает: а) на лишение их со стороны государства прав лица, б) на отказ их самих с согласия государства от этих прав, и в) на выбытие из общества всех членов его (§ 56). Кроме этого, уложение саксонское указывает также и последствия по отношению имущества юридического лица по его прекращении, постановляя в этом отношении, что имущество его в том случае, когда бы о судьбе его не было сделано распоряжения со стороны самого юридического лица, поступает в пользу государства (§ 57).

Указания эти представляются, очевидно, слишком краткими и далеко не выясняют всех возможных оснований возникновения и прекращения юридических лиц, вследствие чего, я считаю необходимым, в видах восполнения этого недостатка их, привести здесь несколько более подробные указания, сделанные Гирке в его сочинении „Теория общественных союзов“, переданном в извлечении Гервагеном и основанные им как на постановлениях различных германских законодательств о юридических лицах, так равно и решениях германской судебной практики, относящихся к этому предмету. Так, в отношении возникновения юридических лиц Гирке утверждает, что для этого представляется необходимым только конститутивный акт создаваемый самими учредителями союза, которым и создается юридическое лицо, и что, затем, признание его со стороны государства субъектом прав должно быть рассматриваемо только, как констатирование существования юридического лица, но не его создание. Далее, Гирке указывает и на возможность изменений юридических лиц, которые бывают существенными в тех случаях, когда изменения касаются, главным образом, права и дееспособности юридических лиц, вследствие, напр., включения одного союза в другой высший, изменений в его устройстве, перемены в месте его деятельности и проч. Как на основания, затем, прекращения юридических лиц, и из них собственно корпораций, Гирке указывает: во-1-х, на обстоятельство смерти, или выбытия из союза всех членов его, во-2-х, на обстоятельство истощения имущества корпорации, необходимого для продолжения ее действий; в-3-х, на обстоятельство истечения срока, на который союз был учрежден, или исполнения той задачи или цели, ради достижения которой он был учрежден; в-4-х, на обстоятельство отнятия у союза — прав юридического лица государством, и в-5-х, на обстоятельство прекращения действия корпорации по решению самих членов ее. Что касается, наконец, последствий по отношению имущества юридического лица по его прекращении, то, по мнению Гирке, судьба его имущества должна определяться согласно постановлениям об этом устава самой корпорации, прекратившей свои действия, а затем, в случае отсутствия в нем постановлений об этом, имущество союза по его прекращении должно переходить или к высшему союзу, если он состоял членом такового, или же к членам его, и только в последней инстанции к государству, когда на это есть специальное указание или в законе, или в уставе прекратившей свои действия корпорации. В большинстве случаев имущество переходит к государству по прекращении действия публичных установлений и корпораций; имущество же упраздненных частных заведений, напротив, обыкновенно, переходит к тому союзу, в заведовании которого они состояли, а к государству только когда они имели самостоятельное существование. Затем, к членам юридического лица, прекратившего свое существование, имущество переходит обыкновенно только в случаях прекращения частных корпораций, а публичных только по исключению. Вообще преемники в имуществе прекратившего свои действия юридического лица должны заменять его лицо, вследствие чего, и имущество его должно переходить к преемникам во всей его совокупности, со всеми относящимися к нему правами и обязанностями, причем, однако же, ответственность за долги прекратившего свои действия юридического лица, в лице его преемников, ограничивается размером поступившего к ним имущества и определяется обыкновенно посредством ликвидации дел прекратившего свои действия юридического лица. При изменении юридического лица, напротив, ввиду того, что оно все же продолжает свое существование и остается юридическим лицом, никакого преемства в его имуществе быть не может (Юрид. Вест., 1891 г., кн. 7—8, стр. 365; 390—396).

Есть и в нашем законе постановления о возникновении юридических лиц, и в силу этих постановлений основания их возникновения представляются различными, главным образом, соответственно различию у нас юридических лиц — публичных и частных. Относительно возникновения и существования первых, как, напр., казны, различных ее ведомств и управлений и различных государственных учреждений, как ее представителей, управлений дворцовых и удельных, церквей, монастырей, богоугодных, учебных и ученых заведений, а также городских и земских учреждений и различных сословных обществ и других указанных выше при рассмотрении 698 ст. X т., не может быть никакого сомнения в том, что они возникают и существуют в силу закона на основании относящихся до их учреждения различных уставов и положений. Хотя некоторые из такого рода учреждений, как, напр., различные благотворительные и учебные заведения, и могут возникать по инициативе частных лиц, жертвующих при жизни или распоряжениями на случай смерти известное имущество на их учреждение, но собственно права самостоятельного юридического лица, как можно полагать, они могут получать не иначе, как по разрешении прежде министром внутренних дел лично или по соглашению с другими министерствами и управлениями на основании 981 ст. X т., принятия делаемого пожертвования и затем утверждения, и устава учреждаемого на пожертвование заведения, если имеется в виду учреждение нового заведения.

Основанием возникновения лиц юридических частных, напротив, всегда служат, по совершенно справедливому замечанию Кавелина (Права и обязанности, стр. 17), инициатива и усмотрение лиц частных, соглашающихся на образование какого-либо товарищества, компании или другого какого-либо общества; дело только в том, что для признания, затем, значения особого субъекта прав или юридического лица за обществом, образуемым по соглашению лиц частных одного их соглашения на его учреждение по нашему закону не всегда представляется достаточным. Можно, кажется, даже в этом отношении, руководствуясь 116 и 117 ст. XIV т. уст. о пред. и пресеч. преступ., вместе с Кавелиным утверждать, что большинство частных юридических лиц, в виде различных обществ и компаний, могут открывать их действия, а следовательно и возникать, не иначе, как с разрешения правительства и по утверждении надлежащей властью их уставов (Права и обязан., стр. 21). В самом деле, первой из этих статей запрещается всем и каждому заводить и вчинять в городе общество, товарищество, братство или иное подобное собрание без ведома или согласия правительства; а по второй из них, только законом утвержденное общество, товарищество, братство или иное подобное установление охраняется в своей законной силе. Хотя первой из этих статей воспрещается заводить различные общества без ведома правительства только в городах, но, несмотря на это, ввиду правила второй из этих статей, постановляющей вообще, что охраняются в законной силе только общества, законом утверждаемые, безотносительно к месту их возникновения, следует полагать, что воспрещение, выраженное и в первой из этих статей, должно иметь более общее значение и должно быть понимаемо в смысле воспрещения заводить без ведома правительства всякие общества не только в городах, но и где бы то ни было в Империи. Требование закона для признания за каким-либо обществом, образованным по инициативе лиц частных значения юридического лица предварительного разрешения правительства на его учреждение никак, однако же, не следует понимать, как полагают Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 105) и Лион (Договор страхов., стр. 21), в смысле требования необходимости для этого разрешения именно и непременно Верховной Власти, каковое положение, впрочем, из них и сам Мейер высказывает неуверенно, ввиду того, что на основании наших законов многие общества могут возникать и без разрешения Верховной Власти, а напр., на основании разрешения министров, как утверждает Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 105). И в самом деле, хотя в 2131 ст. X т. и говорится об учреждении компаний на акциях с Высочайшего утверждения, но, во-1-х, такое требование предъявляется законом только по отношению учреждения акционерных компаний, как юридических лиц; во-2-х, примечанием к нему допускаются изъятия, указанные в уставе кредитном даже и по отношению учреждения акционерных компаний, каковыми изъятиями, выраженными, напр., во 2, 56 и 57 ст. XI т. 2 ч. частных кред. установлений, утверждение уставом частных акционерных банков, ломбардов и ссудо-сберегательных товариществ предоставлено власти министра финансов, с разрешения которого эти акционерные общества следовательно и могут возникать. В доказательство допустимости, затем, по нашему закону открытия действия других различных обществ также с разрешения не Верховной Власти, но министров, можно привести немало примеров. Так, 104 ст. XI т. 2 ч. уст. торг. министру финансов предоставляется право своей властью утверждать артели для нагрузки товаров в портовых городах; 441 ст. XIII т. уст. общест. призр. министру внутренних дел предоставлено право своей властью утверждать уставы благотворительных обществ и заведений, устраиваемых частными лицами; 31 ст. XII т. 2 ч. уст. сельск. хозяйст. министру государственных имуществ предоставлено право, по соглашению с министром внутренних дел, утверждать уставы сельскохозяйственных обществ, учреждаемых частными лицами и проч. Узаконения эти с несомненной ясностью, конечно, указывают, кроме того, что частные юридические лица могут возникать у нас не только с разрешения Верховной Власти, но и с разрешения министров, также и на то, что общим и нормальным основанием возникновения у нас различных частных юридических лиц должно быть почитаемо разрешение правительства на открытие их действий, санкционирующее волю лиц, согласившихся на их учреждение, выразившуюся в составленном ими уставе общества. Как на отступление, затем, от такого порядка учреждения частных юридических лиц, допускаемое законом, возможно указать на учреждение только товариществ полных и на вере, установление которых правилом 2132 ст. X т. допускается прямо посредством совершения договора, учреждающего товарищество, между участниками в нем, утверждение какового договора, затем, правительственной властью законом не требуется, а требуется только, чтобы условия этого договора не были противны постановлениям, ограждающим общественный интерес, т. е. не клонились ко вреду, ущербу или убытку для общего блага, как сказано в законе, в каковом случае условия товарищеского договора и без всякого его утверждения ограждаются законом в полной силе.

Возможными, далее, по нашему закону представляются и изменения юридических лиц, каковые изменения юридических лиц публичных, как это понятно и само собой, могут иметь место не иначе, как в силу нового закона, направленного на изменение того закона, в силу которого то или другое из них возникло и существует. Изменения в юридических лицах частных, как учреждаемых по воле и усмотрению лиц частных, должны считаться допустимыми, напротив, также по их инициативе, и затем представляется только необходимым для вступления их в силу, чтобы в отношении их утверждения был соблюден тот же порядок, который указан законом и в отношении первоначального образования юридического лица. Так, по крайней мере, в отношении порядка изменения в правилах уставов акционерных компаний в 2153 ст. X т. прямо указано, что компания не может допускать никаких в правилах своих перемен без нового от правительства разрешения, кроме только статей, относящихся к подробностям делопроизводства, и то только в том случае, если бы уставом компании было дозволено изменение этих статей или правлению компании, или общему собранию ее акционеров. В отношении порядка утверждения изменений в уставах акционерных компаний в примечании к этой статье допущено одно только отступление, заключающееся в том, что утверждение некоторых изменений, в этом примечании перечисленных, предоставлено подлежащим министрам и главноуправляющим отдельными частями по соглашению с министром финансов и даже и в тех случаях, когда сам устав компании был утвержден Высочайшею Властью. Хотя принцип необходимости соблюдения по отношению изменения постановлений в уставах различных обществ и выражен в частном правиле 2153 ст. X т. только по отношению порядка изменений в уставах акционерных компаний, но, несмотря на это, он должен быть принимаем в значении такого общего принципа и по отношению порядка изменений и в уставах всякого рода других обществ, соблюдение которого должно быть почитаемо обязательным даже и в тех случаях, когда бы на необходимость соблюдения его при изменении устава какого-либо общества в законе указано и не было. В действительности, насколько мне известно, порядок этот соблюдается и на самом деле, напр., при изменении уставов благотворительных обществ, клубов или общественных собраний и проч., представления о каковых изменениях от общих собраний этих обществ восходят обыкновенно на утверждение министра внутренних дел. Без разрешения, затем, правительства могут считаться допустимыми изменения в тех товариществах полных и на вере, возникновение которых допускается законом также единственно на основании договоров, заключаемых между участниками товарищества без всякого правительственного их утверждения, каковые договоры по общему закону могут, затем, подлежать и изменениям по воле участников договора.

Нечего, конечно, и говорить о том, что и у нас, подобно тому, как и по законодательствам германским, по указаниям Гирке, изменения в юридических лицах могут быть как существенные, так и несущественные, и что, затем, к категории первых также должны быть относимы, главным образом, изменения в отношении правоспособности юридического лица, перемены места его деятельности и проч. Вступление, затем, одного юридического лица под власть другого высшего, напр., какого-либо частного благотворительного общества, или заведения в заведование учреждений земских или городских, тогда, однако же, только может быть почитаемо за изменение юридического лица, когда бы оно по поступлении под власть другого сохранило свою самостоятельность и свое особое имущество, но не в тех, когда бы оно стало только просто частью или органом другого высшего юридического лица, в каком случае скорее можно видеть уже не изменение, а слияние одного юридического лица с другим, или все равно прекращение одного из них.

Прекращение, затем, юридических лиц может иметь место также по различным основаниям и, главным образом, опять соответственно различию юридических лиц публичных и частных. Первые, вследствие того, что они возникают и существуют только в силу закона, понятно, что и прекращению могут подлежать не иначе, как также по определению закона. Что касается, затем, оснований прекращения юридических лиц частных, то по этому предмету прямое указание в законе имеется только по отношению оснований прекращения товариществ полных, на вере и акционерных компаний в правиле 2132 ст. X т., в котором сказано, что к прекращению их должны иметь применение общие правила прекращения договоров. Впрочем, по отношению оснований прекращения собственно акционерных компаний сделаны еще некоторые специальные указания в правиле 2155 ст. X т. По мнению Мейера, юридические лица вообще могут прекращаться только на основании способов, в законе указанных (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 117), каковое заключение было бы основательно, однако же, как это и понятно само собой, лишь в том случае, если бы закон действительно указывал все возможные способы прекращения юридических лиц, чего на самом деле нет. Хотя только что указанная 2132 ст. Х т. и говорит, что по отношению прекращения товариществ должны иметь применение общие правила о прекращении договоров, по отношению прекращения которых, по крайней мере, как одного из видов юридических лиц, ввиду этого указания мы и действительно могли бы иметь перечисление способов прекращения их, даваемое самим законом, если бы в общих правилах о прекращении договоров на самом деле все способы прекращения их были указаны. На самом деле, в правилах этих указано всего только три общих способа прекращения договоров: согласие сторон на его прекращение; отказ стороны, имеющей по договору право требовать его исполнения, от этого права и истечение давности погасительной. Затем, в 2155 ст. X т. собственно по отношению прекращения акционерных компаний указано еще на два способа их прекращения: а) на истечение срока, назначенного в уставе компании для ее действия, и б) на решение акционеров компании прекратить ее действия. Кроме этого, в 76 ст. XI т. уст. кред. указывается еще на одно основание прекращения действий частных и общественных установлений краткосрочного кредита, — это на уменьшение складочного, основного и оборотного капитала кредитного установления от понесенных убытков на одну треть его. В этом постановлении нельзя не видеть указания, как на одно из оснований прекращения действий юридического лица, на истощение его имущества. Наконец, как об одном из оснований прекращения вообще всяких юридических лиц частных, указанных в самом законе, нельзя не упомянуть о возможности закрытия таковых по распоряжению правительства, на основании 118 ст. XIV т. уст. о пред. и пресеч. преступ., которой, между прочим, запрещается существование всех тех обществ, разрешенных правительством, которые уклонятся от цели их учреждения, или примут в деятельности их такое направление, которое вредно для государственного благоустройства или общественной нравственности.

Приведенными постановлениями нашего закона едва ли и не исчерпываются те из них, в которых содержатся указания на способы прекращения юридических лиц частных, из каковых указаний, кроме того, едва ли все могут считаться применимыми к определению оснований прекращения юридических лиц, и именно некоторые из оснований прекращения договоров, как, напр., давность и отказ одной стороны от своих прав по договору, вследствие того, что по этим основаниям представляется возможным прекращение только договоров, как таких сделок, действие которых может прекращаться вследствие погашения взаимных прав и обязанностей противостоящих в договоре друг к другу сторон, но никак не прекращение юридических лиц, как особых, самостоятельных субъектов прав. Кроме этого, по отношению применимости этих последних оснований прекращения юридических лиц, нельзя не заметить, что они тем более не могут считаться применимыми к прекращению таких юридических лиц, которые преследуют вовсе не имущественные интересы своих членов, как напр., различные благотворительные, ученые, и художественные общества, в которых члены никаких имущественных требований друг к другу иметь не могут. По крайней мере, из наших цивилистов Мейер, Шершеневич и Васьковский, говоря об основаниях прекращения юридических лиц, не упоминают в числе их ни о давности, ни об отказе одной стороны от своих прав по договору; подтверждением же тому, насколько вообще основания прекращения юридических лиц, указанные в самом законе, представляются недостаточными, могут служить также положения, высказанные Мейером по этому предмету, который, выставив сперва то положение, что юридические лица могут прекращаться только по основаниям, в законе указанным, в дальнейшем изложении сам говорит и о многих таких основаниях их прекращения, которые в законе не указаны. Из оснований прекращения их, упомянутых в самом законе, да и то обобщив содержащиеся в этом отношении указания в частных его правилах, выраженных в 2155 ст. X т. и 76 ст. XI т. уст. кредит., можно указать только на следующие: а) на истечение срока действия юридического лица, назначенного в договоре или уставе его; б) на решение членов юридического лица о прекращении его действия; в) на такое истощение имущества юридического лица, которое, или в силу закона, или фактически, ставит его в невозможность продолжать его действия, и г) закрытие общества по распоряжению правительства. Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 117—119), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 107) и Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 72), упомянув о некоторых из этих оснований прекращения юридических лиц, далее говорят еще о таких, которые, в законе хотя и не указаны, но представляются обстоятельствами такого свойства, что неминуемо должны влечь за собой прекращение действий юридических лиц, из которых он упоминает о следующих: а) о наступлении такого условия, в зависимость от которого было поставлено самое существование юридического лица при его учреждении; б) о достижении деятельностью юридического лица той цели, ради осуществления которой оно было учреждено, и в) о выбытии из состава юридического лица всех членов его. Гольмстен в изданных им лекциях Мейера (стр. 98) кроме этих оснований прекращения юридических лиц указывает еще на полное отпадение имущества юридического лица и выбытие из него такого количества членов, что число остающихся представляется ниже минимума их, уставом общества определенного. Кроме этих оснований прекращения лиц юридических частных из наших коммерсиалистов Шершеневич (Курс торг. пр., т. I, стр. 302—307), Цитович (Учебн. торг. пр., т. I, стр. 163—165) и Нерсесов (Торгов. пр., стр. 133) указывают еще, как на возможные у нас основания прекращения собственно акционерных компаний на два основания: а) на слияние, которое может проявляться в двух видах: или в виде поглощения одной компанией другой, когда последняя просто входит в состав первой со всем ее имуществом и акционерами, или же в виде объединения двух компаний, когда они обе прекращаются, образуя новую компанию, и б) несостоятельность компании. В последнем основании прекращения компании нельзя, однако же, не видеть не более, как только последствие прекращения ее по другому основанию — по причине истощения ее имущества, ввиду чего вряд ли его можно считать за особое, отличное от последнего, основание прекращения юридического лица. Хотя на эти основания прекращения юридических лиц Цитович, Шершеневич и Нерсесов указывают, как на основания прекращения собственно акционерных компаний, но, несмотря на это, они несомненно могут иметь применение к прекращению и других юридических лиц частных, так как наступление их представляется вполне возможным и в деятельности этих последних. Так, напр., ничего не представляется невозможным в том, чтобы два какие-либо благотворительные или учебные общества, слились в одно или посредством поглощения одного другим, или же чрез образование посредством слияния нового общества, или же чтобы в имуществе их последовал такой ущерб, который мог повлечь за собой их прекращение, вследствие невозможности продолжать их деятельность. Если эти замечания основательны, то мы должны в конце концов допустить, как возможные у нас основания прекращения юридических лиц частных вообще следующие: а) истечение срока действия юридического лица, назначенного для этого в его уставе или договоре; б) решение членов юридического лица о прекращении его действия; в) такое истощение или гибель имущества юридического лица, которое, или в силу закона, или фактически, ставит его в невозможность продолжать его действия; г) закрытие юридического лица по распоряжению правительства (это основания прекращения, указанные в законе); д) наступление того условия, в зависимость от которого было поставлено самое существование юридического лица при его учреждении; е) достижение юридическим лицом той цели или окончания того предприятия, ради осуществления которых оно было учреждено; ж) выбытие из состава юридического лица всех членов его, а если для действия его был определен минимум членов, то выбытие из состава его такого числа их, что количество оставшихся представляется меньше этого минимума, и з) слияние юридических лиц.

Что касается, наконец, судьбы имущества юридического лица по его прекращении, то в видах определения последствий его прекращения в этом собственно отношении бо̀льшее значение имеет разделение юридических лиц на учреждения или заведения и корпорации или союзы лиц, чем разделение их на публичные и частные, вследствие того, что в этом отношении главное значение имеет различие в праве членов на имущество того и другого из этих разрядов юридических лиц, к которым могут принадлежать одинаково, по замечанию Кавелина, как мы видели выше, как лица юридические публичные, так и частные. Хотя несомненно, что огромное большинство из перечисленных выше юридических лиц публичных принадлежат к разряду учреждений, и едва ли только, затем, не одни сословные общества могут быть относимы к разряду союзов лиц, как состоящие из наличных, принадлежащих к составу их членов, но, несмотря на это, уже одна возможность существования в числе их таких союзов дает основание к применению к ним разделения юридических лиц на учреждения и союзы лиц. Наши цивилисты Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 119—120), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 107) и Кавелин в его сочинении „Право наследования“ (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 3, стр. 91—92) также в видах определения судьбы имущества юридического лица по его прекращении, предлагают принимать во внимание разделение их на учреждения или заведения и союзы лиц, соответственно каковому разделению они различно определяют и последствия по отношению имущества юридического лица, прекратившего свои действия, указывая, что судьба имущества юридических лиц союзов по прекращении их должна определяться или приговором об этом самих членов союза согласно их устава, или же посредством ликвидации дел юридического лица, причем имущество, остающееся за уплатой долгов юридического лица, должно поступить в пользу наличных членов его и должно быть между ними разделено; между тем, как имущество, остающееся после закрытия какого-либо учреждения, должно, как имущество бесхозяйное, поступить в пользу государства или казны.

Ни то, ни другое из этих положений в таком общем их виде в нашем законе не выражены, и только указание на первое из них можно найти в частном правиле 2188 ст. X т., говорящей о судьбе имущества акционерной компании после ее ликвидации, в силу которой имущество компании, остающееся за уплатой долгов ее, должно поступить на удовлетворение ее акционеров. Ввиду, однако же того обстоятельства, что такая судьба имущества юридических лиц корпораций или союзов лиц обусловливается самой природой их, как совокупности членов, имеющих право на это имущество, положение, выраженное в этом отношении в частном правиле 2188 ст., без всякой натяжки может быть обобщено и применено к определению последствий по отношению имущества, остающегося после прекращения всякого юридического лица этой категории, за исключением разве только тех случаев, когда бы или само собрание членов юридического лица, прекращающего свои действия, определило иначе последствия по отношению судьбы своего имущества, или же когда бы последствия эти были иначе определены в уставе его. Принцип этот до такой степени обусловливается самой природой этой категории юридических лиц, что руководство им должно считаться допустимым даже при определении последствий по отношению имущества или таких юридических лиц этой категории, которые никаких имущественных интересов членов их не преследуют, как, напр., различных ученых, художественных и благотворительных обществ, а также общественных собраний, или же таких, которые существуют в силу закона, как, напр., сословных обществ. Тот, затем, принцип, который Мейер, Шершеневич и Кавелин выставляют для руководства по отношению определения судьбы имущества по прекращению юридических лиц других категорий, т. е. учреждений или заведений, напротив, ни в каком случае в таком общем его виде правильным признан быть не может, не только потому, что он не выражен в законе, но также потому, что различные учреждения могут принадлежать не только государству, но и другим ведомствам, в имущественном отношении от него обособленным, как, напр., ведомствам удельному, духовному, а также и различным местным или сословным союзам, как, напр., земству, городам, волостям, обществам дворянским, мещанским, крестьянским и проч., лишать которые имущества, принадлежавшего их учреждениям, не представляется никаких оснований. Ввиду этого обстоятельства, следует скорее принять для руководства в отношении определения судьбы имущества, остающегося после юридического лица учреждения или заведения, принцип, выставленный Гирке, полагающего, что имущество, по прекращении действия этих юридических лиц, должно переходить или к высшему союзу, в сферу которого они входили, или же к тому ведомству, под надзором которого они действовали, при руководстве каковым принципом и следует признать, что по прекращении действия каких-либо заведений или учреждений, напр., земских, имущество их должно поступать в пользу земства, — городских в пользу города, сословных — в пользу обществ дворянских, крестьянских и других, духовных — в пользу духовного ведомства того вероисповедания, в среде которого они были учреждены и проч., и что, затем, в пользу государства или казны должно поступать имущество только тех учреждений или заведений, которые или прямо были учреждены на средства казны в каком-либо ведомстве ее, или же были приняты в ее заведование и действовали под надзором какого-либо ее ведомства. Принятие к руководству у нас этого положения представляется возможным тем более, что мысль о том, что имущество, принадлежащее какому-либо из этих юридических лиц, по прекращении его существования, должно переходить к тому учреждению, в ведомстве которого, или при котором оно было учреждено, выражена и в одном из частных правил нашего закона, и именно в правиле 24 ст. приложения к 420 ст. X т., в котором указано, что право собственности на литературные произведения, как труды тех ученых обществ, которые были учреждены при Академиях, Университетах, или других учебных заведениях, переходят по прекращении их существования к тем из этих установлений, при которых они были учреждены. По переходе имущества в таких случаях от одного учреждения к другому, по мнению Гирке, новое учреждение должно заменить прежнее, вследствие чего и имущество должно переходить к нему от упраздненного учреждения в целом его составе со всеми его долгами и требованиями. По мнению из наших цивилистов Кавелина, переход в этих случаях имущества к государству имеет сходство с наследованием по закону (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 3, стр. 92), вследствие чего возможно признать, что и по мнению Кавелина, имущество после упраздненного заведения должно переходить к государству также в целом его составе, вместе с долгами и требованиями, или все равно только в виде чистого остатка, который оказывается на лицо после ликвидации или удовлетворения его долгов. Хотя это начало также не выражено в нашем законе, но, несмотря на это, оно может быть принято к руководству и у нас, вследствие того, что оно вполне согласно с общими началами права, определяющими последствия преемства в имущественных правах при переходе их от одного субъекта к другому. Положение это в частности по отношению преемства казны при переходе к ней железных дорог от частных железнодорожных компаний высказано было и в нашей судебной практике Харьковской судебной палатой в решении ее по делу о взыскании с казны убытков, причиненных железнодорожной компании при обладании ею дорогой, каковое положение судебной палаты отвергнуто сенатом, по мнению которого, никакого преемства в правах и обязанностях казны по переходе к ней железной дороги, подобно преемству наследников в правах и обязанностях наследодателя, признаваемо быть не может, на том основании, что ни в одном уставе железнодорожных компаний о возможности его не говорится, а указываются только различные случаи перехода железных дорог в казну и способах при этом ликвидации дел по ним железнодорожными компаниями (реш. 1906 г. № 9). На самом деле, однако же, ввиду того, что постановления уставов железнодорожных компаний о ликвидации собственно их дел, при переходе принадлежавших им дорог, никакого отношения к вопросу о преемстве ее после них не имеют, а также и потому, что ввиду отсутствия в них каких-либо особых постановлений собственно по этому предмету, так и указаний на неприменимость к нему положений общих, высказанное сенатом положение, как ни на чем не основанное, и не может быть признано правильным.

При изменении в чем-либо юридических лиц обеих категорий их, т. е. как корпораций или союзов лиц, так равно и учреждений или заведений, напротив, о каких-либо последствиях по отношению их имущества и речи быть не может, вследствие того, что в этом случае, как справедливо заметил Гирке, как мы видели выше, юридическое лицо, несмотря на его изменение, остается все тем же лицом. И из наших цивилистов Кавелин советует не смешивать с упразднением юридического лица случаи каких-либо реформ или изменений в каком-либо учреждении и передачи дел и имущества от старого учреждения новому, становящемуся на его место, на том основании, что здесь представляется только замена как бы одного представителя или уполномоченного другим, не более, а не упразднение учреждения (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 3, стр. 92).

В. Право- и дееспособность юридических лиц.

Правом римским, по объяснению Барона, юридические лица вообще, т. е. как корпорации, так и учреждения признавались способными к приобретению гражданских прав только отчасти, и именно только прав имущественных: вещных и обязательственных. К приобретению, затем, имуществ путем наследования признавались правоспособными вполне только учреждения, как, напр., казна, различные общины светские и духовные; за корпорациями же признавалась способность только к получению отказов, а к приобретению имущества путем наследования только за теми из них, которым право на это было предоставлено посредством особой привилегии. Во всяком случае имущество, приобретенное учреждением или корпорацией, считалось принадлежащим самому учреждению, или корпорации, а никак не членам последней, которым принадлежало только право участия в доходах корпораций, да и то не всех, а только тех, или уставом которой оно предоставлялось членам ее, или же обусловливалось самой целью учреждения той или другой корпорации, как, напр., в корпорациях промышленных, взаимной помощи и проч. Самое, затем, как приобретение имущества многими из корпорации, так равно и его отчуждение и вообще распоряжение им было римским правом во многом ограничено и зависело во многих случаях от разрешения государственной власти. Наконец, союзы запрещенные вовсе не могли приобретать прав юридического лица, т. е. вовсе не могли становиться субъектами прав, способными к приобретению имущества, вследствие чего и право на имущество, в случае его приобретения членами такого союза, обсуждались по началам случайного общения — communio incidens. Как корпорации, так и учреждения считались римским правом вообще субъектами прав недееспособными в отношении управления, пользования и распоряжения их имуществом и, поэтому, нуждались для выражения их воли в этом отношении в представительстве. Представителями их могли быть как их члены, так равно начальники или чиновники и проч., пространство уполномочия которых определялось обыкновенно положениями и статутами той или другой корпорации, или учреждения. Вследствие, затем, того, что корпорации признавались вообще недееспособными субъектами прав, считалось невозможным и совершение ими правонарушений, за которые в случае их совершения ее представителями при управлении имуществом корпорации или ведения ее дел, они и должны были отвечать, за исключением только тех случаев, когда бы они действовали в пределах полномочий, данных им самой корпорацией, и в ее пользу и когда корпорация должна была нести ответственность за их действия в размере ее обогащения, последовавшего от них (Pandecten §§ 32, 33 и 36).

Из новейших законодательств в уложении итальянском никаких определений о право- и дееспособности юридических лиц нет; в уложении же саксонском в этом отношении только постановлено: во-1-х, что объем правоспособности юридического лица определяется каждый раз при его учреждении, и во-2-х, что юридические лица осуществляют их права посредством назначаемых согласно их уставам особых представителей, которые и должны сообразоваться в их действиях с постановлениями, принятыми членами юридических лиц, насколько согласно их уставам необходимо их согласие (§§ 52—53). Это последнее постановление указывает, что и по уложению саксонскому юридические лица, как обязанные действовать через особых представителей, должны быть почитаемы, подобно тому, как и по праву римскому, субъектами прав недееспособными. Вопреки, как этому постановлению, так равно и мнению большинства германских романистов, Гирке считает корпорации и установления воле- и дееспособными, на том основании, что органы проявления их деятельности следует считать не представителями их, а только частью их, которая вполне с ними совпадает. Самый, затем, объем дееспособности юридических лиц должен, по мнению Гирке, определяться объемом их правоспособности, которая, в свою очередь, определяется, главным образом, целью их учреждения, указанной в их уставах, в пределах определений или ограничений каковых они только и могут действовать и приобретать гражданские права. Для правильности действий, совершаемых юридическим лицом в этой определенной сфере его правоспособности, необходимо еще, по мнению Гирке, во-1-х, чтобы то или другое действие исходило от органа юридического лица, правильно учрежденного, согласно его уставу, все равно — будет ли его органом один человек или коллегия; во-2-х, чтобы действие органа было совершено в пределах ведомства его, указанного в его уставе, и в-3-х, чтобы действие было совершено им с соблюдением требуемых уставом для его совершения форм. Ввиду, наконец, того обстоятельства, что юридические лица должны быть признаваемы дееспособными субъектами прав, они, по мнению Гирке, могут совершать и недозволенные действия, которые являются правонарушениями и должны быть признаваемы за их действия, когда совершаются учрежденными согласно их уставам органами их в пределах их ведомства, все равно действиями или бездействиями их. Поэтому, по мнению Гирке, за все такого рода действия органа юридического лица, совершенные в пределах его ведомства, должно отвечать оно само, вследствие чего обязано и государство отвечать за действия его чиновников, если они совершены в пределах их компетенции; за все же прочие правонарушения, совершенные органами юридических лиц за пределами их ведомства и компетенции, обязаны отвечать уже отдельные лица их, — члены, хотя перед третьими лицами могут быть иногда привлекаемы к ответственности сами юридические лица и за эти последние действия органов их, на том основании, что и юридические лица, наравне с лицами частными, должны быть признаваемы обязанными отвечать за убытки в случаях, в законе указанных, причиненные другими лицами, как хозяева за действия их приказчиков, могущих причинять их обязательными действиями, а также и небрежностью убытки третьим лицам (Юрид. Вест., 1891 г., кн. 7—8, стр. 378—390).

Из наших цивилистов Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 107—108), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 102), Васьковский (Учеб. гр. пр. вып. 1, стр. 68) и Растеряев (Недействительность юрид. сделок, стр. 82) совершенно основательно замечают, что и у нас юридические лица вообще могут быть признаваемы правоспособными только отчасти, вследствие того, что им не могут принадлежать права личные, связанные с человеческой личностью, как, напр., права семейные, а только права имущественные: вещные и обязательственные, а также и право наследования по завещанию и в имуществах выморочных. Самый, затем, объем правоспособности юридических лиц вообще, т. е. как публичных, так и частных, по отношению приобретения и обладания собственно имущественными правами, определяется у нас, по замечанию как Мейера, так и других наших цивилистов, как, напр., Кавелина (Права и обязан., стр. 21), Победоносцева (Курс гр. пр., т. III, стр. 35) и Пергамент (К вопросу о правоспособности юридических лиц. Право 1909 г. № 10), а также и сената (реш. 1880 г., № 246), теми законами, положениями и уставами, а по замечанию Кавелина и теми договорами, которыми создается и на основании которых действует то или другое юридическое лицо. Категория юридических лиц частных, действующих на основании их особых частных уставов или договоров, представляется настолько разнообразной и многочисленной, что входить в рассмотрение правоспособности каждого из них не представляется никакой возможности. В самом законе по отношению правоспособности этих последних юридических лиц выражены только некоторые ограничения и, притом весьма немногие и по отношению правоспособности также только некоторых, весьма немногих из них. Так, напр., 7 ст. XI т. 2 ч. устава кредитного раздела его об общественных и частных кредитных установлениях, частным кредитным установлениям вообще воспрещается приобретение недвижимых имуществ, за исключением только таких, которые необходимы только для их собственного помещения или же для помещения их контор и складов. Затем, по отношению определения правоспособности частных юридических лиц, у нас нельзя не заметить еще: во-1-х, что кроме того, что правоспособность их должна быть определяема, главным образом, на основании их частных уставов, она должна подлежать определению при неопределительности, недостаточности или неясности их, также как заметили Гирке, а также Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 103), Пергамент (К вопросу о правоспособности юридических лиц. Право 1909 г. № 10) и сенат (реш. 1880 г. № 246), по соображении той цели, или, прибавлю от себя, также по соображении значения того предприятия, ради достижения или осуществления которых они согласно их уставам, были учреждены, и во-2-х, что определения их правоспособности, содержащиеся в их уставах, ввиду того, что их правоспособность представляется вообще исключительной, как субъектов прав, созданных для достижения только известной, определенной цели, должны подлежать ограничительному толкованию, как высказал отчасти и Пергамент (К вопросу о правоспособности юридических лиц. Право 1909 г. № 10). Ввиду такого исключительного положения юридических лиц частных, образующихся ради достижения только известных, определенных целей и имеющих определенное назначение, и нельзя согласиться с положением, высказанным Думашевским, в отношении определения их правоспособности, в его заметке „О клубах“ (Суд. Вест., 1875 г., № 64), которым он утверждает, что юридические лица должны иметь одинаковую с физическими лицами правоспособность, насколько она не противоречит их естественной природе и специальным о них постановлениям и не выходит из пределов цели учреждения каждого из них, вследствие чего, по его мнению, в случае отсутствия в законе того или другого ограничения их правоспособности, такое молчание закона должно быть объясняемо в пользу признания за юридическим лицом правоспособности по этому предмету, каковой взгляд и представляется собственно противным только что высказанным положениям в этом отношении. Затем, нечего, кажется, и говорить о том, что и у нас, подобно тому, как и по праву римскому, правоспособными к приобретению имущественных прав могут быть почитаемы, как заметил Растеряев (Недействительность юрид. сделок, стр. 82), только такие из частных юридических лиц, которые возникли согласно определениям закона и удовлетворяют указанным в нем условиям образования особого самостоятельного субъекта прав, но не какие-либо случайные соединения физических лиц, права которых на имущество, в случаях приобретения их ими сообща, напротив и у нас, как и по праву римскому, должны быть обсуждаемы уже по началам, регулирующим права на имущество в communio incidens. В таком положении и на самом деле могут находиться весьма многие соединения, как, напр., такие, которые, не выработав особого устава их организации, действуют для осуществления каких-либо временных и преходящих целей, как, напр., различные комитеты вспомоществования для устранения какого-либо временного бедствия, или такие, которые по закону не могут быть утверждены в качестве юридического лица, но, несмотря на это, действуют более или менее постоянно в видах осуществления какой-либо цели, законом не запрещенной и проч. Правоспособность лиц юридических публичных, если не всех, то весьма многих из них, определяется не только специальными положениями и уставами, относящимися до их учреждения, но и общими узаконениями, и поскольку она определяется этими последними, мы здесь и рассмотрим.

Что касается, прежде всего, правоспособности к приобретению имущественных прав самой казны, как юридического лица, то в этом отношении, по соображении определений, содержащихся в общих узаконениях, нельзя не прийти к следующим заключениям: во-1-х, что казне, в силу примечания 3 к 6 пункту 100 ст. I т. 2 ч. учрежд. минист. и в порядке, в этой статье указанном, принадлежит право приобретения недвижимых и движимых имуществ покупкой, каковое право может быть осуществляемо в различных случаях, или местными учреждениями и начальствами непосредственно, или же с разрешения высших правительственных учреждений: подлежащих министров и главноуправляющих отдельными частями, или же сими последними опять непосредственно, или же с Высочайшего утверждения; во-2-х, что казне в силу 981 и 1091 ст. X т. принадлежит право приобретать недвижимые и движимые имущества способами дарственными: посредством делаемых в ее пользу пожертвований при жизни или же на случай смерти в духовных завещаниях; в-3-х, что казне в силу 1263 ст. X т. принадлежит в известных случаях и право наследования в имуществах выморочных, и в-4-х, что казне в силу 1537 ст. X т. принадлежит право вступления в договоры, в лице ее различных ведомств и учреждений, которые иногда уполномочены законом сами непосредственно к заключению тех или других договоров, а иногда с разрешения их начальства, как, напр., договоров подряда и поставки, на заключение которых 118 ст. полож. о казен. подряд. составляющего приложение к X тому, до известной суммы уполномочены местные учреждения непосредственно, а свыше этой суммы по утверждении торгов высшими установлениями иногда министрами или главноуправляющими, а иногда сенатом. Казна управомочена, затем, законом также и на отчуждение принадлежащих ей имуществ, как недвижимых, так и движимых и, притом, первых, как дарственными способами, напр., посредством пожалования на основании 934 ст. X т. Именным указом Верховной власти, так и на известных условиях на основании 938 ст. X т. и имуществ движимых, посредством продажи их иногда непосредственно теми ведомствами, которым они принадлежат, а иногда с разрешения министров и главноуправляющих и, наконец, даже сената на основании 1488 и 1489 ст. X т.

Право приобретения имуществ недвижимых покупкой закон 1431 ст. X т. предоставляет также и удельному ведомству, которому, как особому ведомству, должно принадлежать право, как приобретения и отчуждения имуществ движимых, так равно и вступления в договоры.

Уполномочивает, затем, закон правилами 980 и 1090 ст. X т. к приобретению имуществ как движимых, так и недвижимых, всякие богоугодные и учебные заведения, состоящие в ведении правительства, безмездными способами, или посредством делаемых в их пользу пожертвований при жизни жертвовавших, или посредством духовных завещаний; правоспособность же их в отчуждению имущества, так и вступлению в договоры должна уже определяться по тем частным уставам и положениям, на основании которых они учреждены и действуют. Некоторые из этих заведений правилами 1167—1169 ст. X т. уполномочены, кроме того, в некоторых случаях и к наследованию в выморочных имуществах, остающихся после смерти их членов.

Сравнительно более ограниченной по нашему закону представляется правоспособность различных духовных установлений, как-то: монастырей, церквей и проч., различных как христианских, так и других вероисповеданий. Так, монастырям и архиерейским домам православного вероисповедания 386 и 392 ст. X т. хотя и дозволяется приобретение недвижимых имуществ всякими способами, т. е. посредством покупки, дара, завещания и проч., но не иначе, как каждый раз с особого Высочайшего разрешения; отведенные же в их владения недвижимые имущества отчуждать правилом 433 ст. IX т. им вовсе воспрещается. Также точно и церквам 443 ст. IX т. дозволяется приобретение недвижимых имуществ всякими способами не иначе, как каждый раз с особого Высочайшего разрешения, а равным образом и отчуждение принадлежащих им недвижимых имуществ 447 ст. IX т. им дозволяется также не иначе, как с Высочайшего разрешения, а отдача в залог их недвижимых имуществ правилом 449 ст. IX т. им вовсе воспрещается. Во многом представляется ограниченной их правоспособность и ко вступлению в договоры. Так, монастырям правилом 2101 ст. X т. воспрещается брать на сохранение от кого-либо вещи, деньги или иное имущество; а церквам правилом 444 ст. IX т. воспрещается отдавать их капиталы под залоги и проч. Признаются, затем, они способными законом, выраженным в 1170 ст. X т., в некоторых случаях и к наследованию в движимых имуществах выморочных, остающихся после их членов. Приблизительно аналогично этим правилам определяется нашим законом правоспособность монастырей и церквей и других вероисповеданий. Так, 114 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. испов. монастырям, церквам и прочим духовным установлениям римско-католического вероисповедания, хотя и дозволяется приобретение недвижимых имуществ, но не иначе, как в некоторых случаях, или с разрешения министра внутренних дел, или даже только с Высочайшего разрешения; а правилом 118 ст. этого же устава им воспрещается, как отчуждение, так и залог их недвижимых имуществ без Высочайшего разрешения, и только приобретение капиталов и имуществ движимых, как путем дарения, так и завещания им дозволяется свободно правилом 115 ст. этого устава; также они в силу 1170 и 1171 ст. X т. должны быть признаны уполномоченными и к наследованию в выморочных движимых имуществах, остающихся по смерти их членов. Также точно 1011 и 1012 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. испов. по свод. продол. 1890 г. монастыри и церкви армяно-григорианского вероисповедания хотя и уполномочиваются к приобретению и отчуждению недвижимых имуществ, но не иначе, как в некоторых случаях, или с разрешения их консисторий, или департамента духовных дел иностранных исповеданий, или министра внутренних дел, или же, наконец, с Высочайшего разрешения; имущества же движимые они правилом 913 ст. этого устава, напротив, уполномочиваются, как приобретать, так и отчуждать свободно, только последнее иногда по правилу 1489 ст. X т. с разрешения консисторий. Затем, правилами 605 и 606 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. испов. также и церкви евангелическо-лютеранского вероисповедания, если и уполномочиваются, как к приобретению недвижимых имуществ всякими способами, т. е. покупкой, дарением и духовным завещанием, так равно и на их отчуждение, но также не иначе, как или с разрешения в некоторых случаях их начальства, или министра внутренних дел, или же Высочайшей власти. Также приобретение ими движимых имуществ и капиталов посредством дарения и завещаний, а равно и отчуждение их дозволяется правилами 609 и 610 ст. этого устава не иначе, как с разрешения в различных случаях, различных начальств, смотря по сумме приобретаемого или отчуждаемого имущества; но приобретение чего-либо в кредит, а равно заключение займов им правилом 620 ст. этого же устава безусловно воспрещается. Затем, различным духовным установлениям магометанского вероисповедания суннитского учения на Кавказе правилами 107 и 108 ст. приложения к 1142 ст. XI т. уст. иностр. испов. по свод. прод. 1890 г. дозволяется как приобретение недвижимых имуществ, так равно их продажа и обмен не иначе как с разрешения Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе. Наконец, относительно правоспособности к приобретению имуществ духовными установлениями евреев, возможно из правила 1062 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. испов. вывести, кажется, только то заключение, что приобретение ими недвижимых имуществ собственно для устройства синагог, молитвенных школ, вновь учреждаемых, должно быть делаемо не иначе, как с разрешения губернского гражданского начальства. Во многом, затем, представляется ограниченной правоспособность ко вступлению самостоятельно в договоры отдельных церквей и монастырей только что перечисленных различных иностранных исповеданий. Так, напр., на основании 119 ст. XI т. I ч. уст. иностр. испов. земли, принадлежащие церквам и другим духовным установлениям церкви римско-католической, могут быть отдаваемы в наем не иначе как с разрешения епархиального начальства, а на основании 607 ст. этого же устава по продол. 1890 г. недвижимые имущества, принадлежащие церквам евангелическо-лютеранского исповедания, могут быть отдаваемы в наем на срок более 12 лет не иначе, как с разрешения министра внутренних дел и проч.

Шире и более точным образом определена, далее, правоспособность наших органов самоуправления: земских и городских учреждений новыми положениями о них 12 июня 1890 г. и 11 июня 1892 г. Так, 4 ст. положения о земских учреждениях как губернским, так и уездным земским учреждениям предоставлено право на основании общих гражданских законов приобретать и отчуждать имущества вообще, и следовательно одинаково как движимое, так и недвижимое, заключать договоры и вступать в обязательства. Ввиду того, что осуществление всех этих прав предоставлено им вообще на основании законов гражданских, и нельзя не признать, что им должно принадлежать право приобретать имущества всякими способами, т. е. как дарственными — путем пожертвований и духовных завещаний, так и возмездными; а затем, и право вступать во всякого рода договоры вообще, допускаемые законом. Только заключение займов уездным земским учреждением 63 ст. положения обусловлено, во-первых, разрешением губернских земских собраний, а затем, 83 ст. еще и утверждением губернатора или министра внутренних дел постановлений о заключении займов этих последних собраний вообще на нужды земства, т. е. как можно полагать, на нужды как уездного, так и губернского земства. Аналогичные этим постановлениям находятся и в новом городовом положении, 7 ст. которого городским общественным управлениям предоставлено право именем городов, также на основании общих гражданских законов и сего положения право приобретать и отчуждать имущества вообще, а также право заключать договоры и вступать в обязательства. Сравнительно с правоспособностью земских учреждений, правоспособность городских представляется более узкой в том отношении, что 78 и 79 ст. городового положения не только заключение займов городскими учреждениями обусловлено в известных случаях разрешением губернатора, или даже министра внутренних дел, но и отчуждение принадлежащих городам недвижимых имуществ обусловлено почти всегда разрешением на это министра внутренних дел, а также обусловлено разрешением губернатора, или министра, принятие на себя городскими учреждениями каких-либо гарантий или поручительств за других. Кроме этого, ввиду 1172 ст. X т. необходимо признать за городами и право наследования в выморочных недвижимых имуществах, находящихся в пределах отведенных им земель.

Правоспособность различных сословных обществ представляется опять очерченной гораздо менее определительно нашими прежними узаконениями. Так, 106 ст. IX т. законов о состояниях дворянским обществам губернии предоставлено только право иметь в губернских городах свои дома для собраний; о праве же их приобретать недвижимые имущества для других целей ничего не говорится, кроме случая приобретения по праву наследования выморочных имуществ, остающихся после смерти потомственных дворян, записанных в дворянскую родословную книгу губернии по правилу 1172 ст. X т.; а затем 1639 ст. X т. предоставляется еще дворянству губернии право выдавать из их казны ссуды дворянам губернии под залог их недвижимых имуществ; о праве же его, затем, вступления в какие-либо другие договоры и обязательства опять также ничего в законе не говорится, за исключением только права на выдачу доверенностей на основании 2291 и 2292 ст. X т. Еще более краткими и менее определительными представляются постановления закона о правоспособности обществ купеческих и мещанских, так как в 601 ст. IX т. относительно их правоспособности указывается только, что к предметам ведомства сословных управ относятся, между прочим, и имущества, сословиям принадлежащие; а относительно еще правоспособности мещанских обществ в 679 ст. IX т. указывается, что им дозволяется вступать в подряды, на основании правил законов гражданских. Правоспособность, затем, обществ биржевых определяется на основании 592 ст. XI т. уст. торг. их частными уставами и положениями, а из уставов некоторых бирж, составляющих приложение к этой статье, как, напр., 3 ст. устава биржи петербургской, видно, что собранию гласных петербургского биржевого общества предоставлено, между прочим, право приобретения от имени общества разного рода имуществ, а также и права их отчуждения и залога. Относительно, наконец, правоспособности обществ цеховых, из некоторых постановлений закона, относящихся до их устройства и заведования их имуществами, выраженных в 436, 437 и 444 ст. XI т. 2 ч. устава о промыш., можно вывести то заключение, что и им предоставлено законом право приобретения всякого рода имуществ и, притом, не только, необходимых им для помещения их управлений или же содержимых ими благотворительных заведений, но и вообще для увеличения их доходов. Несколько подробнее определен объем правоспособности крестьянских сельских обществ, которым закон, во-1-х, правилами 684 ст. IX т. законов о состояниях и 34 ст. 1-го к нему приложения, предоставляет право на основании общих законов приобретать в собственность движимые и недвижимые имущества и, затем, распоряжаться ими, если они приобретены независимо от отведенного им по закону надела, по своему усмотрению; во-2-х, правилом 22 ст. 1-го приложения к IX тому предоставляется право входить, также на основании общих законов, во всякие законом дозволенные договоры и обязательства и, притом, самостоятельно и без ограничения суммы таковых, как с частными лицами, так и с казной, и в-3-х, правилом 1172 ст. X т. предоставляется право наследования в выморочных имуществах, остающихся после смерти их членов; отчуждать же земли, входящие в их надел, и, притом, как можно полагать ввиду общности выражений закона безразлично, как в надел, находящийся в общинном владении, так и подворном и, затем, как в надел, за который выкупная ссуда еще не уплачена, так и в надел уже выкупленный им, хотя 1 ст. Высочайше утвержденного 14 декабря 1893 г. мнения государственного совета „О некоторых мерах к предупреждению отчуждения крестьянских надельных земель“ и дозволяется но, однако же, не иначе, как по приговору общества, постановленному по большинству двух третей голосов на сельском сходе, утвержденному губернским по крестьянским делам присутствием, если стоимость отчуждаемой земли не превышает пятисот рублей, а если превышает, то еще и с разрешения министра внутренних дел по соглашению его с министром финансов; а отдавать в залог надельные земли и, притом, даже такие, за которые выкупная ссуда уже уплачена, закон этот крестьянским обществам даже безусловно воспрещает как частным лицам, так и кредитным учреждениям. О правоспособности, затем, волостей, как юридических лиц, которые также уполномочены законом, как мы видели выше, на обладание имуществом движимым и недвижимым, необходимым для содержания учреждаемых волостями, на основании закона, различных благотворительных и учебных заведений, напротив, никаких постановлений в законе нет.

Приведенными постановлениями о правоспособности публичных юридических лиц едва ли не исчерпываются постановления выраженные собственно в общих узаконениях и по рассмотрении их нельзя не признать, что за исключением постановлений о правоспособности учреждений земских и городских, а также отчасти и крестьянских сельских обществ, которыми правоспособность их очерчивается более или менее полно правилами, выраженными в виде общих положений, постановления о правоспособности других юридических лиц, напротив, представляются не только крайне недостаточными, но и изложенными таким образом, что могут возбуждать целый ряд очень серьезных недоразумений при определении их правоспособности по отношению пространства их правомочий на приобретение тех или других прав в отдельности. В самом деле, постановления эти выражены или в виде частных воспрещений приобретать или отчуждать те или другие права, или же, напротив, в виде частных дозволений относительно приобретения некоторых других прав, ввиду чего и не могут не возникать недоразумения по отношению определения правоспособности юридических лиц приобретать права ни в тех, ни других постановлениях не указанные, вследствие того, что за ними, как может быть признано право, на их приобретение, ввиду отсутствия в законе воспрещения в этом отношении, так, напротив, может быть и не признано, ввиду отсутствия в законе дозволения на их приобретение. Разрешение этого недоразумения в последнем смысле представляется возможным тем более еще и потому, что, как мы видели выше, правоспособность юридических лиц вообще должна быть определяема строго согласно тем определительным правилам закона, не подлежащим, как правила исключительные, распространительному толкованию, в которых правоспособность их положительно определена. На этом основании недоразумение это и на самом деле может быть разрешено в смысле непризнания за теми или другими юридическими лицами правомочий на приобретение таких прав, о праве их на приобретение которых в законе не упомянуто по отношению определения правоспособности тех из них, правоспособность которых определена в законе только со стороны положительной одними дозволительными постановлениями, выраженными, притом, в виде правил общих, как, напр., правоспособность земских и городских учреждений, а также крестьянских сельских обществ, по отношению правоспособности которых и представляется основание утверждать, что они не должны быть признаваемы уполномоченными к приобретению таких прав, на приобретение которых им постановлениями этими права не предоставлено. Совсем в другом виде представляется дело по отношению разрешения недоразумения о пределах правоспособности тех юридических лиц, правоспособность которых определена законом или со стороны положительной, но только частными дозволительными постановлениями, или и со стороны отрицательной частными запретительными постановлениями, или же теми и другими вместе, по отношению определения правоспособности которых, вследствие этого и недоразумение это должно получить иное разрешение, основание каковому следует искать, кажется, скорее уже в сопоставлении этих частных постановлений с общим правилом 698 ст. X т. В самом деле, в правиле этой последней статьи в виде общего правила относительно правоспособности юридических лиц у нас постановлено, что права на имущества, по различию самих имуществ, вообще могут быть приобретаемы ими в пределах, законом определенных, ввиду какового общего дозволения юридическим лицам приобретать права на имущества, те еще частные дозволения, относительно приобретения ими тех или других отдельных имущественных прав, которые выражены в законах о состояниях, уставе иностранных исповеданий и других частных узаконениях, должны, конечно, как уже в нем содержащиеся, утратить всякое значение; а затем, не может не быть очевидным, что правоспособность их должна определяться со стороны положительной собственно только этим общим правилом, а со стороны отрицательной — имеющимися в этом отношении в частных узаконениях воспрещениями каковыми и должны определяться собственно пределы их правоспособности, как законом определенные. Если, таким образом, пределы правоспособности юридических лиц должны определяться только согласно этим последним постановлениям, то понятно, что они ни в каком случае не должны быть признаваемы неправоспособными к приобретению тех прав, которые не указаны в частных дозволительных постановлениях закона, единственно на том основании, что они в них не указаны, вследствие того, что неправоспособными они должны быть признаваемы, напротив, только к приобретению тех прав, приобретение которых им воспрещено собственно постановлениями запретительными. На этом основании следует признать, напр., во-1-х, что дворянским обществам, несмотря на то, что им специальным законом дозволено иметь дома только для дворянских собраний, им должно принадлежать право приобретать и отчуждать и другие недвижимые имущества и, притом, не только для помещения каких-либо дворянских учреждений, но и просто для получения с них доходов; во-2-х, что дворянским обществам, несмотря на то, что им частным постановлением предоставлено право вступать только в некоторые договоры, на самом деле должно принадлежать право вступления и в другие, как, напр., договоры найма имущества, личного найма, поставки и проч., необходимые в видах осуществления ими прав по эксплуатации принадлежащих им имуществ; в-3-х, что и различным духовным установлениям, как, напр., церквам, монастырям и проч., также должно принадлежать право на вступление в договоры, необходимые для осуществления прав по эксплуатации принадлежащих им имуществ и, притом, даже и такие, о праве их на вступление в которые в законе и ничего не говорится и проч. Наконец, по отношению определения еще самых пределов правоспособности тех или других юридических лиц, выраженных в запретительных постановлениях закона, следует заметить, что пределы эти вообще не должны быть произвольно расширяемы или, все равно, что они должны быть определяемы точно, согласно указаниям закона, вследствие чего и следует полагать, напр., что ввиду воспрещения закона различным духовным установлениям приобретать недвижимые имущества на праве собственности без Высочайшего разрешения, они не должны быть лишаемы права свободно приобретать различные права владения и пользования в чужом имуществе, отдельные от права собственности, как напр., право пользования в чужом имуществе по договору аренды, или же какие-либо отдельные права участия в выгодах чужого имущества, как, напр., право на добычу ископаемых, на рыбную ловлю и проч.

Что касается, далее, дееспособности юридических лиц вообще, как публичных, так и частных, то, по мнению из наших цивилистов Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 111), Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 106), Васьковского (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 68) и Растеряева (Недействительность юрид. сделок, стр. 83), они должны быть признаваемы недееспособными и у нас, подобно тому, как они признавались таковыми еще правом римским, на том, во-1-х, основании, что они не могут изъявлять их волю, как лица фиктивные, а во-2-х, потому, что и по постановлениям нашего положительного закона юридические лица могут проявлять их деятельность не иначе, как через особые органы, действия которых и признаются за действия самого юридического лица. Самим законом, впрочем, определяется как состав, так и порядок действий, по замечанию Мейера, только органов тех юридических, лиц, которые существуют в силу закона, т. е. юридических лиц публичных: состав же и порядок действия органов юридических лиц частных определяются теми уставами, на основании которых учреждаются те или другие юридические лица. Правильность этих положений подтверждается, как нельзя лучше, постановлениями нашего закона, как о материальной дееспособности различных органов публичных юридических лиц к совершению тех или других сделок или же к распоряжению и управлению их имуществом, так и дееспособности процессуальной как их, так равно и юридических лиц частных. Так, напр., 1430 ст. X т. для покупки недвижимого имущества для монастыря или церкви требуется выдача особой доверенности на совершение купчей или братией монастыря вместе с настоятелем, или же церковным причтом вместе с церковным старостой, как представительными органами монастырей и церквей; а 1431 ст. X т. при покупке недвижимого имущества удельным ведомством требуется участие в совершении купчей управляющего местной удельной конторой, как представителя этого ведомства. Также и продажа казенного движимого имущества и имущества, принадлежащего богоугодным заведениям и различным духовным установлениям 1489 ст. X т. вверена различным ведомствам и учреждениям правительственным, а также и различным органам духовных установлений различных вероисповеданий, в этой статье перечисленным, как их представителям. Отдача, затем, в наем как казенных недвижимых имуществ, так и имуществ, принадлежащих церквам и монастырям правилами 1709-и 1711 ст. X т. вверяется также первых различным правительственным установлениям согласно особым уставам управления казенными имуществами, как представителям казны, а вторых монастырской братии с настоятелем, или церковному причту со старостой, также как представителям монастырей и церквей. На заключение, наконец, договоров подряда и поставки правилом 118 ст. полож. о казен. подр. составляющего приложение к X тому, уполномочиваются различные правительственные установления, опять как представители казны. Также и на земские и городские управы правилами 97 ст. положения о земских учреждениях 12 июня 1890 г., и 95 ст. городового положения 11 июня 1892 г. возлагается обязанность по заведованию и управлению хозяйственными делами и имуществом, принадлежащим земству и городам, как на их представительные органы. Хотя особо о праве городских и земских управ вступать в договоры в положениях этих и ничего не говорится, но несмотря на это, ввиду предоставления им вообще права заведования и управления хозяйственными делами и имуществом земства и городов, нельзя не признать, что им должно принадлежать право и на вступление во все те договоры, заключение которых представляется необходимым для осуществления самого управления, которое без того представляется немыслимым, как, напр., договоров отдачи имуществ в наем, личного найма в видах их эксплуатации, подряда для их исправления и проч. Отнесено, затем, к ведомству сословных управ: купеческих и мещанских правилом 601 ст. IX т., заведование имуществами, принадлежащими сословиям купеческому и мещанскому, как их представительным органам, из чего необходимо заключить, что и эти управы должны быть также признаны уполномоченными на заключение только что упомянутых договоров, необходимых для ведения эксплуатации имуществ. Не менее веским подтверждением правильности положения о недееспособности у нас юридических лиц уже вообще как публичных, так и частных не могут не служить правила нашего закона о процессуальной дееспособности их органов. Так, правило 1284 ст. уст. гр. суд. обязанность предъявления исков и ответов по ним по делам казны возлагает на разные установления и лица, как ее представительные органы, как, напр., на казенные палаты, управления государственных имуществ и другие местные управления; а за неимением их — на местных по каждому ведомству начальников. Не может быть никакого сомнения в том, что перечисление различных правительственных установлений, обязанных искать и отвечать на суде по делам казны, сделано в правиле этой статьи далеко не полно, так как в нем говорится, как о такого рода установлениях, во-1-х, только о местных правительственных установлениях и не упоминается о центральных: министерствах и различных главных управлениях, которые несомненно также могут, как искать на суде, так и отвечать по искам, относящимся к их ведомствам, и во-2-х, только о местных установлениях собственно правительственных, но не других, как, напр., духовных, удельных и проч., которые несомненно также должны иметь право искать и отвечать на суде. В настоящее время следует признать, что и земские и городские учреждения на основании 4 ст. полож. о первых 12 июня 1890 г. и 7 ст. городового положения 1892 г. должны иметь право искать и отвечать на суде в лице их представительных органов управ по имущественным делам земства и городов по правилам, установленным для казенных управлений. В то время, как закон возлагает обязанность искать и отвечать на суде, как на представителей казны не только на различные установления, но и единолично на начальников различных ведомств, положения о земских и городских учреждениях об обязанности искать и отвечать на суде единолично заведующих различными учреждениями им принадлежащими, как, напр., заведующих богоугодными, или учебными заведениями: школами, гимназиями, учительскими семинариями и проч., ничего не говорят, из чего, кажется, следует заключить, что по делам, могущим относиться и до этих заведений, искать и отвечать на суде все же должны городские или земские управы, но никак, напр., не директора или попечители этих заведений и проч.

Кроме этого, относительно осуществления процессуальной дееспособности вообще представительными органами, как различных правительственных ведомств, так равно духовных, земских, городских и других установлений следует заметить, что ими в силу 1285 ст. процессуальная дееспособность должна быть осуществляема через особых уполномоченных, но, однако же, как объяснил сенат, когда они представляют собой коллегиальные учреждения, а не состоят в единоличном управлении начальников, за которыми должно быть признано право лично искать и отвечать на суде, как, напр., за управляющими местными управлениями государственных имуществ (реш. 1876 г., № 425), директорами гимназии, к которым могут быть предъявляемы иски непосредственно, как к начальникам заведений (реш. 1891 г., № 100). В силу, затем, 100 ст. IX т. законов о состояниях, а также 51 и 78 ст. приложения 1-го к IX тому, как дворянские, так равно сельские крестьянские общества могут искать и отвечать на суде не иначе, как через особых поверенных, избираемых в собрании дворянства, или сельскими и волостными сходами. Наконец, процессуальная дееспособность различных юридических лиц частных самим законом регулируется правилами 26 и 27 ст. уст. гр. суд., из которых на основании первой уполномоченными искать и отвечать на суде по делам товариществ признаются товарищи, уполномоченные товарищескими договорами управлять делами товариществ; а на основании второй все другие разного рода товарищества и компании уполномочиваются искать и отвечать на суде не иначе, как через особых поверенных.

Как на последствие, затем, недееспособности юридических лиц Мейер указывает на то, что они сами не могут совершать проступков или правонарушений, каковые могут быть совершаемы только их органами, или даже отдельными членами их органов, на которые, вследствие этого, лично собственно должна падать и ответственность за них (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 112). Положение это, ввиду недееспособности юридических лиц вообще, нельзя не признать совершенно правильным; дело только в том, что им вопрос об ответственности юридических лиц за действия их органов, причиняющие их правонарушениями убытки третьим лицам, нисколько не разрешается, так как, очевидно, указанием Мейера на личную ответственность членов органа — юридического лица за совершенные ими проступки и на невозможность вменения их самому юридическому лицу, этот вопрос не затрагивается, между тем, как в гражданском праве он-то и имеет главнейший интерес. В видах разрешения собственно этого вопроса следует, кажется, скорее принять во внимание указание, сделанное Гирке, который в отношении определения ответственности юридических лиц за действия их органов, причиняющие их правонарушениями убытки третьим лицам, предлагает различать — входит ли действие органа юридического лица, причинившее убытки, в сферу компетенции этого юридического лица, и совершено ли оно им именно в качестве органа юридического лица, или нет, соответственно каковому различию в действиях органа юридического лица, по мнению Гирке, и ответственность за убытки, причиненные действием органа юридического лица второго рода, должна падать на само юридическое лицо, между тем, как ответственность за убытки, причиненные действием органа юридического лица второго рода, должна падать лично на его орган, соответственно каковым положением должна определяться и ответственность государства, как юридического лица, за действия его учреждений и чиновников, как его представителей (Юрид. Вест., 1891 г., кн. 7—8, стр. 386—387). Некоторые указания на то, что согласно этим положениям вопрос об ответственности юридических лиц за действия их органов, причиняющие их правонарушениями убытки третьим лицам, может быть разрешен и у нас, можно найти и в нашем законе, хотя указания только частные и отрывочные. Так, в 683 ст. X т. указывается, что владельцы железнодорожных и пароходных предприятий, все равно — казна, или частные лица и общества, обязаны отвечать за убытки, причиненные третьим лицам действиями их агентов, последствием которых было несчастье при эксплуатации предприятия, причинившее смерть или повреждение здоровья. В этом постановлении выражен, очевидно, принцип ответственности юридических лиц за действия их органов, совершенные в пределах ведомства их службы. В 677 ст. X т., постановляющей, что всякое должностное лицо, причинившее кому-либо убытки по имуществу противозаконными по службе действиями, принятием противозаконных мер, обязано и отвечать за эти убытки, нельзя, кажется, напротив, не видеть выражения другого начала ответственности юридических лиц, по которому органы их за их противозаконные действия, выходящие как таковые, между прочим, и из пределов их компетенции и причиняющие убытки, сами обязаны и отвечать за них. Руководствуясь отчасти правилом этой последней статьи, а отчасти правилом 687 ст. X т., по которой господа и верители отвечают за вред и убытки, причиненные их слугами и поверенными при исполнении их поручений, и сенат, по мнению которого правило этой статьи должно считаться обязательным и для юридических лиц вообще и в частности для казны, во многих решениях высказался за разрешение вопроса об ответственности юридических лиц за действия их органов приблизительно также в смысле только что изложенных положений Гирке. Так, сенат признал, во-1-х, что правительство должно отвечать за действия его чиновников и учреждений, коль скоро они действовали в качестве его представителей, как казны в значении юридического лица, в пределах их компетенции, законом определенной: вследствие чего, напр., почтовое управление должно отвечать за пропажу вверенных для перевозки по почте ценностей, происшедшую по вине чиновников (реш. 1878 г., № 155); министерство иностранных дел должно отвечать за растрату консулом принятых на вклад для хранения от частного лица денег (реш. 1889 г., № 69); город обязан отвечать за действия членов его управы по неправильно сделанному ими займу (реш. 1889 г., № 23); пароходные общества должны отвечать за утрату вверенных им для перевозки почтовым управлением ценностей (реш. 1888 г., № 65) и проч., и во-2-х, что, напротив, в случае причинения чиновником кому-либо убытков его противозаконными и преступными действиями, он сам лично и должен нести ответственность за них, на основании 677 ст. X т. (реш. 1889 г., № 69), и друг. Затем, как на одно из оснований неответственности в некоторых случаях юридического лица, напр., города, за неправильные действия его органов, сенат указывает, между, прочим, также и на то, что положение юридического лица не отличается от положения недееспособных лиц физических (реш. 1889 г., № 23). Основанием ответственности юридического лица, напротив, за такие действия его органа, которые совершены последним в качестве такового и в пределах его компетенции, определенной или законом, или частными уставами или, наконец, договорами, должно служить не только то обстоятельство, что подкрепление этому положению можно найти и в некоторых частных постановлениях самого закона, но также и то, что оно представляется вполне согласным и с тем началом права, указываемым, между прочим, и из наших цивилистов Мейером (Рус. гр. пр. изд. 2, т. I, стр. 111) и Шершеневичем (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 106), в силу которого действия органа юридического лица должны быть почитаемы за действия самого юридического лица, подобно тому, как и действия законных представителей лиц физических, совершенные ими в пределах их компетенции, законом определенной, должны быть относимы на их счет и почему собственно Шершеневич и считает возможным признавать обязательными для юридического лица все те сделки, совершенные его представителем с третьими лицами, которые по их содержанию могут быть почитаемы входящими в сферу деятельности этого юридического лица, хотя бы они и не вполне соответствовали объему полномочия представителя, данному ему в этом отношении, а равно и другие его действия, не выходящие из границ той цели, ради достижения которой существует юридическое лицо и имущественную ответственность за которые должно вести оно само. Указания Дювернуа на основания ответственности юридических лиц у нас за действия их органов, напротив, не представляются достаточно определительными, так как он в этом отношении объясняет только, что у нас ответственность их может быть определяема, как по признакам, как он говорит, веления внешнего на основании аналогии, представляемой правилом 686 ст. X т., так и по признакам веления внутреннего, на основании 684 ст. X т. (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 540).

Что касается, наконец санкции соблюдения юридическими лицами вообще, как публичными, так и частными, правил, определяющих их правоспособность, выраженных или в законе, или в частных уставах, или в договорах, то собственно в законе никаких определений в этом отношении нет. Хотя в 2153 ст. X т. по отношению действий собственно акционерных компаний и сказано, что компания, правила которой утверждены правительством, не может простирать действий своих далее предназначенных ей пределов; но и из нее нет возможности вывести каких-либо указаний в отношении последствий нарушения компаниями пределов из правоспособности, уставами определенных, вследствие того, что в ней выражено только одно воспрещение их нарушать, без указания последствий их нарушения. Несмотря на это обстоятельство, сенат высказал, что действия юридического лица, клонящиеся к достижению цели, выходящие за пределы той цели, для которой оно существует, не могут почитаться законными, так как они влекут за собой присвоение юридическим лицом себе прав, ему не принадлежащих и, потому, должны быть почитаемы недействительными (реш. 1880 г., № 246). Нарушение пределов правоспособности лицами частными физическими, посредством совершения ими такого рода сделок, которые клонятся к присвоению ими себе такого права которого они по их состоянию иметь не могут, закон действительно санкционирует объявлением такого рода сделок недействительными правилом 1529 ст. X т. Несомненно, что и нарушение пределов правоспособности и лицами юридическими может влечь за собой, как объяснил сенат, присвоение ими таких прав, которых они иметь не могут, вследствие чего, при руководстве аналогией, представляемой этой последней статьей, представляется возможным признать правильным и заключительное положение сената о признании недействительными действий, совершаемых юридическими лицами, в нарушение пределов их правоспособности, как последствие такого рода противозаконных действий, которое должно служить санкцией соблюдения правил закона, определяющих их правоспособность.

На последствия, далее, нарушения органами юридических лиц, правил, касающихся их дееспособности, напротив, хотя только частные, но имеются прямые указания в законе, как, напр., в 1393 ст. X т., в которой, между прочим, говорится, что продажа имущества, совершенная без разрешения начальства, когда таковое требуется, недействительна, каковое правило установлено, главным образом, на случаи продажи различными ведомствами, учреждениями и лицами, как представителями казны, казенного имущества без разрешения начальства. Указание это представляется, разумеется, довольно скудным, главным образом, вследствие того, что им определяются последствия нарушения представительными органами юридического лица пределов их дееспособности по отношению совершения одной только сделки и, притом, в одном только случае, менее важном, сравнительно с другими. Полезным, однако же, указание это представляется в том отношении, что оно дает основание к тому заключению, что если закон поражает недействительностью сделки, совершенные представителями юридических лиц в случаях менее важных нарушений ими правил, определяющих пределы их дееспособности, то тем более должно считаться допустимым поражение недействительностью нарушения ими правил, имеющих более существенное значение в этом отношении. Не может быть, кажется, никакого сомнения в том, что наиболее существенными в этом отношении правилами представляются: во-1-х, правила, определяющие самый порядок установления органа юридического лица, все равно, выраженные в законе или в частном уставе его, в каковом порядке он собственно и легитимируется в его деятельности в качестве органа юридического лица; во-2-х, правила, выраженные опять все равно в законе или частном его уставе, определяющие его компетенцию к тем или другим действиям или, все равно, объем его дееспособности, как его органа, и в-3-х, правила, определяющие самый порядок его действий. В только что указанном постановлении закона скорее всего можно видеть указание на последствия нарушения органами юридических лиц именно только правил последней категории, определяющих собственно порядок действия органов юридических лиц, но и затем, как постановлению, долженствующему служить санкцией соблюдения этих последних правил, ему все же должно быть присвоено более широкое действие и относимо оно должно быть, во-1-х, не только к случаям нарушения этого порядка при заключении сделки продажи без разрешения начальства, когда оно требуется, но и других сделок, как по отчуждению и приобретению имущества, так равно и по вступлению в договоры и, притом, не только без разрешения начальства, но и в случаях нарушения при этом и других правил, определяющих порядок действия органов юридических лиц, напр., продажи имущества, или отдачи его в наем без торгов, когда оно только может быть отчуждаемо или отдаваемо в наем таким порядком, или же хотя и посредством торга, но произведенного не в порядке, в законе указанном и проч., и во-2-х, не только к случаям нарушения этих правил представительными органами казны но и других юридических лиц публичных, как, напр., учреждений земских и городских, в случаях или совершения ими без разрешения установленного над ними законом контролирующего органа какой-либо сделки, напр., займа, когда такое разрешение требуется законом, как это объяснили по отношению займов, делаемых городскими учреждениями, Мыш в его статье „Город, как собственник и контрагент“ (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 7, стр. 66) и сенат (реш. 1889 г., № 23), или совершения ими какой-либо сделки без соблюдения каких-либо других правил закона, предписывающих известный порядок по отношению ее совершения, как, напр., в случае постановления городской думой о приобретении или отчуждении городской недвижимости не в надлежащем числе гласных, требуемом для этого законом, как объяснил Мыш и проч.; а также и различных юридических лиц частных, в случаях нарушения органами их правил о порядке их действия, выраженных в тех частных уставах или договорах, на основании которых юридическое лицо возникло и действует. Если подобные нарушения менее важных правил, собственно определяющих только порядок действия органов юридических лиц, должны влечь за собой такое последствие, то тем более, конечно, следует признать, что поражению недействительностью должны подлежать нарушения органами юридических лиц, разумеется, все равно, как публичных, так и частных, правил, имеющих более существенное значение, как, напр., правил, определяющих самый порядок установления органа юридического лица, когда он не может быть признаваем, вследствие этого, его представителем, вследствие чего, и действия его не могут быть почитаемы за действия юридического лица; или правил, определяющих объем дееспособности органа юридического лица, когда также действие его не может быть почитаемо исходящим от самого юридического лица, как совершенное не в пределах данных от него уполномочий, как, напр., в случае заключения какой-либо сделки от имени города не городской управой, как его законным представителем, но самостоятельно каким-либо лицом, служащим по городским учреждениям без уполномочия управы, как объяснил Мыш в только что упомянутой статье его (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 7, стр. 69), Шершеневич, напротив, по вопросу о недействительности юридических сделок, совершенных представителем юридического лица, кратко говорит только, что если представитель при их совершении вышел за пределы предполагаемого круга действия юридического лица, то сделка должна быть признаваема недействительной (Учеб. рус. гр. пр. изд. 2, стр. 106).

Наконец, относительно последствий нарушения юридическими лицами как правил, определяющих их правоспособность, так и правил, определяющих дееспособность их органов, нельзя еще не заметить, что недействительность сделок и действий, совершенных в нарушение тех и других, представляется по характеру не одинаковой, как объяснил отчасти сенат (реш. 1880 г., № 201), и на что́ и мы обратим внимание в главе о юридических сделках.

В заключение настоящего параграфа мы должны еще сказать хотя несколько слов о правоспособности у нас юридических лиц иностранных. О допустимости действия у нас иностранных юридических лиц публичных в нашем законе ничего не говорится, а упоминается только в примечании к 2139 ст. Х т. о пользовании у нас всеми их правами, сообразно нашим законам, из иностранных частных юридических лиц со стороны различных акционерных компаний и других торговых и промышленных товариществ французских и бельгийских, причем, однако же, упомянуто, что на основании конвенций, заключаемых министром иностранных дел по соглашению с министром финансов с иностранными государствами, может быть допускаемо действие у нас акционерных компаний и других государств. Основываясь на этом указании закона, сенат (реш. 1883 г., № 44) Мыш в его статье „О судебной защите иностранных акционерных компаний в России“ и Шалланд в его статье — „Юридическое положение иностранных акционерных обществ в России“ (Право 1902 г., № 1) совершенно основательно объясняли, что как правом судебной защиты, так и вообще имущественными гражданскими правами у нас могут, в силу этого закона, пользоваться акционерные компании и товарищества только тех государств, с которыми на этот счет заключены особые конвенции, причем Мыш совершенно основательно заметил, что этим законом иностранные акционерные компании и товарищества должны быть признаны уполномоченными на совершение различных сделок, согласно их уставам, именно в России и на их защиту посредством суда у нас, а не только сделок, совершенных ими за границей, согласно тамошним законам, осуществление каковых сделок у нас вообще гарантируется нашими законами, без всякого отношения к тому — совершены ли они лицами физическими или юридическими (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 10, стр. 7—12). Хотя мысли о допустимости действия у нас иностранных юридических лиц не иначе, как только вследствие заключения об этом особой конвенции с тем или другим государством иностранным и выражена в частном постановлении закона только по отношению допустимости действия у нас иностранных акционерных компаний, но, несмотря на это, следует, кажется, видеть, в этом законе выражение общего начала, руководившего законодателем при его издании и заключающегося в том, что у нас без особой конвенции, или же без особого дозволения правительства, выраженного в какой-либо иной форме, и вообще не может считаться допустимым действие и других иностранных юридических лиц как частных, так и публичных.